Масонская проза

Внезаветные милости

Если Порядок наверху есть лишь отражение Порядка внизу (как утверждает древний мудрец, который кое-что понимает в Порядке), то значит, при управлении Вселенной все департаменты должны стремиться к сотрудничеству.

Это отчасти объясняет, почему Азраил, Ангел Смерти, и Гавриил, первый слуга Адама и посланник Престолов, беседовали с Князем Тьмы в конторе Архангела Англичан, который – только Бог знает, почему – переангличанил бы любого своего подданного.

Архангелу поступило донесение про двоих духов-хранителей, вопреки отданным приказам позволивших своим обязанностям пересечься. В деле оказались замешаны Гавриил – как официальный руководитель духов-хранителей и Сатана – поскольку духи-хранители суть бывшие человеческие души, переоборудованные в Нижней Иерархии для повторного использования. Возникли сомнения, были ли приказы, отданные этой парочке, абсолютными или относительными. Кроме того, дух женского пола Руяэль отказывалась сообщить Архангелу Англичан, что сказала или подумала ее подопечная, встретившись с мужчиной, подлежащим надзору со стороны духа мужского пола Калкаила. Калкаил точно так же упорствовал. Духи кивали друг на друга, прикрываясь тем, что «кто знает: дух сынов человеческих восходит ли вверх, и дух животных сходит ли вниз, в землю?». Архангел Англичан, изо всех сил старавшийся поддерживать свою репутацию очень справедливого судьи, конечно, сразу же пригласил для участия в следствии Азраила как ответственного за отделение духа от плоти. Все четверо приступили к делу ответственно, вникая во все подробности.

– Боюсь, духи-хранители не обязаны, – наконец сказал Гавриил, – раскрывать… хм… ну как там это говорится у людей?.. разглашать свои обязанности. Но, – повернулся он к Ангелу Смерти, – какая тут может быть статья?

– Екклесиаст, три-двадцать один, – подсказал Сатана.

– Большое спасибо. Надо сказать, в ней все зависит от истолкования слова «кто», – заметил Азраил. – И насколько я могу понять, кто бы ни был этот Кто… – Нимб его побледнел, он пригнул голову. – … Он не относится ни к одной из Иерархий.

– Я именно так это всегда и понимал, – вставил Сатана.

– Я полагаю, – начал слегка раздраженно Архангел Англичан, – что такое пренебрежение… скажем, лояльностью в рядах служащих ГС проистекает из нашей губительной и нетерпимой практики поручения таких деликатных дел переоборудованным душам повторного использования.

Это был камень в огород Сатаны, и тот улыбнулся в знак того, что понял.

– У них есть, конечно, некоторые чисто человеческие слабости, – признал он. – Кстати, а где вообще этим мужчине и женщине позволили встретиться?

– Под часами… на перроне, как я успел понять.

– Как интересно! По предварительному сговору?

– Совсем нет! Руяэль утверждает, что ее женщина остановилась, чтобы, порывшись в сумочке, найти билет. Калкаил утверждает, что его мужчина натолкнулся на нее. Чистая случайность, но сопряженная с нарушением приказов… с моей точки зрения, довольно явным, потому что…

– Короче, нарушение Предначертания Жизни имело место? – спросил Азраил прямо.

Он имел в виду пророчество, обозначающееся на фронтальных швах черепа всякого трехлетнего ребенка, которое в менее прогрессивных департаментах и службах все еще считают подробным описанием будущей жизни человеческой единицы.

– Если это так важно, – сказал Архангел, – то Предначертания Жизни в обоих случаях идентичны. Вот копии. Но мы в последнее время скорее полагаемся на методики обучения и окружающую среду, чем на такого рода неавторитетные предположения.

– Ну хорошо, давайте проверим. – Сатана взял машинописную страницу и громко зачитал: – «Если такой-то встретит такую-то, положение их в этом случае станет таким, что само Зло восплачет». Хм, ну что же, это не запрещено, абсолютно. Так что приказы надо считать относительными. В этих ваших «если» много хорошего… и всё оно станет моим, – закончил он уже шепотом.

– Чушь! – ответил Архангел. – Я предназначил этих мужчину и женщину для гораздо лучших дел. В наши дни Предначертания Жизни все уже считают архитектурным излишеством, разве не так?

Но угрюмо сдвинувший брови Гавриил, в чьем ведомстве и занимались подобными вещами, был непреклонен.

– Надеюсь, вы правы, – отвечал между тем Сатана. – Значит, вы назначили им лучшую долю?

– Да! – Архангел Англичан гневно прочистил горло. – Есть у меня для этого основания или нет, но я оптимист. Я верю в общевосходящий вектор развития жизни. Само собой, это сопряжено с некоторой нестабильностью в среде моего народа – англичан, но вам это и так известно.

– Да, про англичан мне известно, – сказал Сатана.

– Но по моему скромному разумению, они развиваются на новых планах бытия. С ними нужно общаться, равно как и править ими, с использованием новых методов. Естественно, что при обращении с… со, скажем так, самыми темпераментными из них, вы не могли не заметить расширение их кругозора, правда?

– В некоторой степени да, – отвечал Сатана, – но это же всё то же самое, что было по изобретении книгопечатания. Ваши люди приходили ко мне, буквально брызжа словами. У них мозги были насквозь прогуттенбержены. Кое-кто из них пребывал в убеждении, что изобрел парочку новых грехов. Да уж. Варя и свежуя… да, нам пришлось и этим немножко заниматься, а что такого? Так вот, варя и свежуя их, мы сумели выяснить, что и всего-то новенького было – малые да робкие вариации на тему Великогрешной Семерки: гордыня, зависть, гнев, леность, чревоугодие, похоть, алчность. Изощренности – мое почтение. Оригинальности – ноль. И то же самое у них теперь с этим, как его – Духом Времени.

– Ах, вы такой пессимист! – с улыбкой ответил Архангел. – Мне бы хотелось вас познакомить с двоими моими избранниками. Очаровательные люди. Культурные, способные, преданные, оказывающие самое благотворное влияние на окружающих, практичные, честные и… ну и так далее. Они – каждый в своей сфере – обеспечивают как раз то, в чем так нуждается для своего развития Мой Народ в настоящее время. Поэтому я, со своей стороны, обеспечиваю им все преимущества для поступательного развития и самореализации. Это включает в себя безупречное окружение, достаток, культуру, здоровье, счастье, – ведь несчастные люди не могут сделать счастливыми других людей, не правда ли? – ну и все прочее, сообразно величию их предназначения, для которого я их… я их предназначил.

Архангел Англичан лучезарно оглядел собравшихся, потирая пухлые руки.

– Надеюсь, вы хорошо все обдумали, – сказал Сатана. – Но полностью ли вы уверены в том, что ваш метод, сводящийся к тому, чтобы их баловать, если можно так выразиться, заставит их проявить все самое лучшее, что в них заложено?

– Я тоже как раз про это подумал, – вставил Азраил. – Иногда наоборот, доводилось добиваться отличных результатов методом меча к горлу, но даже тогда они пытались торговаться. С ними бывает нелегко.

– Да хоть взять случай Иова, – продолжал Сатана. – Он так и не достиг предела своего развития, пока мне не дали с ним немного поиграться, правда ведь?

– Может быть, и так. Для своего времени. Но в наши дни мы не ставим высоких оценок Человеку из земли Уц. С точки зрения литературы – это чистая риторика. С точки зрения теологии – антропоморфизм, банальщина. Нельзя закрывать глаза на тот бесспорный факт, что новые стандарты работы требуют новых методов, нового видения и, превыше всего, расширенного одобрения – расширения границ того, что мы принимаем и одобряем. Это напоминает мне… – Архангел Англичан наклонился к Азраилу. – … что я послал вам… ну, может быть, еще не дошло… полуофициальное письмо, где спрашивал, не могли бы вы немного изменить подходы и методологию производства в своем департаменте, в той части, которая касается, хм, конечного результата? Уровень жизни Моего Народа, как вы знаете, возрос, и они начали жаловаться на… ну, вы понимаете… на некоторую недостаточную утонченность и мягкость некоторых жизненных явлений, относящихся к сфере нашей с вами профессиональной деятельности.

Азраил на мгновение поднял исполненные надежды глаза на Архангела Англичан, но ни один мускул не дрогнул на его лице, когда он ответил:

– Смерть вообще грубовата. Впрочем, как и Рождение. Но уж так повелось, что они ходят парой. Вы могли бы обратиться в межведомственный комитет…

– Да-да, или комиссию… как это сейчас называется, в общем, то, что имеет для этого полномочия? И там попросить их изучить все возможные пути укрепления и упрощения практической координации? – перебил его Архангел. Именно это мне и было нужно. У меня в конторе даже уже разработали пакет предложений в этом направлении, которые можно было бы выложить комиссии. Давайте их вместе рассмотрим, если у вас есть свободная минутка…

– С огромной радостью! – поспешно воскликнул Сатана. – Но, к сожалению, я не всегда хозяин своему времени.

Он встал. Другие последовали его примеру и, степенно выйдя из кабинета, канули в Пустоту, царившую за окнами конторы.

– Итак, – начал Сатана уже в трех вселенных от конторы, – перед нами отличный пример того, как ходить у воды и не замочить ног. «Мы не ставим высоких оценок Человеку из земли Уц», – это ж надо! Я так рад, что всегда обращался со школьными учителями так, как они того заслуживают.

– И он еще осуждает мои методы! – пробормотал Азраил. – Не будь он бессмертен, к сожалению, я бы… я бы показал ему пару интересных штук.

Это так развеселило их, что Владыка созданной начерно галактики, пролетавшей мимо, окликнул их со своего престола:

– Эй, на борту!

Сатана ответил ему: «Власти в полете, курс мимо, офицерский состав отсутствует, без остановки!», – и удостоился вежливого «благословение на вас».

– Вообще-то мог добавить и про мир, – сварливо пробормотал Азраил.

– А зачем? Их в этих краях совершенно не волнует ничье бытие, – пояснил Гавриил на правах существа, свободного от любых форм бытия.

– Правда, что ли? – Азраил, казалось, был слегка ошарашен. – Вот бы нашему английскому другу попроситься перевестись сюда. Да и я тоже, наверное, вскоре за ним сюда попрошусь.

– О нет! – хохотнул Гавриил. – Раньше он тебя потихоньку искоренит методиками воспитания и благотворным влиянием окружающей среды. Ты ведь всего лишь элемент восточного колорита, ну, как Предначертание для души на лбу у человека. Думаешь, у него в конторе нет никого, кто знал бы, что такое кисмет?

– Думаю, нет, судя по качеству продукции, которую он спускает к нам вниз, – пожаловался Сатана. – А вы заметили, как он меня пытался уязвить замечанием о «нашей порочной системе» духов-хранителей? Я рук не покладаю, стараюсь хоть что-то переклепать из проклятых душ для повторного использования, а они…

– Ты действительно трудишься на совесть, – успокоил его Гавриил. – Я это отдельно отметил в своем последнем отчете о состоянии персонала.

– Спасибо. Это гораздо сложнее, чем принято думать. Если у тебя выдастся свободная минутка, я тебе с радостью покажу, как трудно…

– А ты думаешь, это не будет… – начал Гавриил.

– Ни в коей мере. Так, заходим на посадку… занимаем пространство… отстреливаем время… простите, я первый… пуск!

Троица вошла в пике в той самой точке, где Бесконечность замкнулась на саму себя, и наконец приземлилась в истоке Времени и Пространства, чей двойной вес обрушился на них через все абсолютные нули Ночи и Тишины. Гавриил с трудом перевел дух, ведь чем больше величие, тем тягостнее воспринимается несовершенство.

– Это все перегрузки, – успокаивал его Сатана. – Мы снижались слишком быстро. Поглотай, отляжет. А мы пока прольем немного света на подданных.

Сияние нимба, который он имел право носить на своей территории, прорывалось сквозь Ужас Великой Тьмы.

– Мы что, уже вне досягаемости Милости? – прошептал Азраил, пугаясь того, насколько мало сиянию удалось отвоевать пространства у Тьмы.

– Это все уже принадлежит мне, – ответил Сатана.

– А разве здесь не должно быть таблички с предупреждением, чтобы все сюда входящие оставили надежду? – вглядывался в непроницаемую тьму Гавриил.

– Мы ее решили снять, – ответил Сатана. – Мы теперь работаем над отсроченными надеждами, это прибыльнее.

– Но я что-то не вижу вообще никакой работы, – заметил Азраил.

– Это, в основном, умственный процесс. Но бывает время от времени… да вот, пожалуйста!

Раздался одиночный едва слышный звук, похожий на то, как разлепляются запекшиеся губы у горячечного больного в бреду, но Тишина многократно усилила его и превратила в гулкий гром, как в ночном кошмаре.

– Это переоборудование идет, – пояснил Сатана.

– Страшновато. Даже мне иногда бывает не по себе, – сказал Азраил.

– А мне – все время. Наверное, потому, что мы их слуги, – добавил Гавриил.

– И из вас всех я самый трудолюбивый! – заявил Сатана.

– Но ведь зато в твоем распоряжении механизмы любого рода, чтобы самому ручки не марать, ведь так? – осведомился Гавриил.

– А от ответственности меня какой механизм избавит? Взять хотя бы дело того мужчины и той женщины, которые мы только что обсуждали. Какой вывод, например, вы сделали из показаний духов-хранителей?

– Тут может быть только один вывод, если уж они встретились, – ответил Гавриил. – Ты же тоже читал их Предначертания.

– А что сказал наш юный друг? Снова рассыпался блескучими банальностями на тему идеалов и совершенствования, а потом осыпал их обоих всеми возможными милостями и радостями под тем нехитрым предлогом, что «несчастные люди не могут сделать других счастливыми». Нет, вы слышали? Он безнадежен, – возмущенно закончил Сатана.

– Ну, я бы не стал утверждать так категорично, – улыбнулся Гавриил. – Он же англичанин.

– Ну хорошо, а вы обратили внимание, – не унимался Сатана, – как он посмотрел на меня, когда я прочитал, что само Зло восплачет? Это значит, что если и когда все пойдет действительно из рук вон плохо, мне придется снова разгребать все эти мусорные кучи. Опять окажется, что всю грязную работу буду делать я, конечно, неофициально, в то время как официально на меня будут валиться все шишки. Мне придется тащить эту парочку в Ад, а наш юный друг поставит себе за них галочку!

– Ну, это не только у вас так принято, – заметил Азраил. – К примеру, о-о-очень мало кто сумеет убедить нашего достойного друга Михаила в том, что у него меч ничуть не тупее моего.

– Но я могу это доказать! – Сатана обернулся к Гавриилу. – Если позволишь… нам они оба не нужны, но женского духа-хранителя Руяэль можно вызвать для доклада прямо сейчас. В Англии сейчас ночь. Я могу ей забить мозги ночными кошмарами в отсутствие духа. Мы ее можем допросить, прямо как в этих их детективных фильмах на Земле, правда, не знаю, смотрели вы их или нет.

Гавриил дал разрешение, без которого никакой дух-хранитель не мог оставить свой пост даже на секунду, и в тот же миг – невероятно, впрочем, растянутый в Пространстве Безвременья, – зажмурившись от осиявшего ее нестерпимого блеска, пред ними предстала Руяэль в своем последнем по времени облике земной женщины.

Азраил вышел вперед.

– Минутку! – сказал он. – Кажется, я уже имел счастье вас видеть, миссис… – Он назвал ее имя, адрес и дату смерти. – Вы тогда призвали меня. И кажется, были рады меня видеть. Почему?

– Потому что я хотела увидеться с Грегори, – был ему бесцветный и спокойный ответ.

– Так вот в чем дело! – обрадовался Сатана и продолжил допрос сам: – Итак, вы находились в нашем ведомстве на переоборудовании, миссис… Для чего?

– Из-за Грегори.

– … каковой Грегори был нами выпущен в виде Калкаила. И он был направлен на переоборудование из-за вас, да?

– Да.

– Каковы были условия вашего назначения духом-хранителем?

– Не было никаких условий. Мы с Грегори имели право встретиться при исполнении, если для этого представится возможность. Мы и встретились. Он ни в чем не виноват.

– Кстати, именно это мне сказала Ева напоследок, – прошептал Азраил Гавриилу.

– Конечно! – воскликнул Сатана. – Вы просто встретились, и точно так же просто ваши обязанности пересеклись. Думаю, здесь у нас… стоп, одну минутку. Вы знаете… – И он назвал номер железнодорожного пути на вокзале.

– Да. – Ее веки дрогнули.

– Это в Лондоне. Там еще часы.

– Не надо, перестаньте! Да, знаю! – Слеза покатилась, поблескивая, по ее щеке.

– Извините. Спасибо. Больше я вас не задерживаю.

– Значит так, вот что я думаю по этому поводу, – сказал Сатана остальным. – Наш юный друг должен был собрать все эти данные до того, как начать официальное расследование. И призвав меня, он был обязан все это мне сообщить. Тогда хотя бы было ясно, с чего начинать. Но он этого не сделал. Он вдесятеро утяжеляет мою работу, попросту не заботясь о предварительных мероприятиях, а потом втыкает мне нож в спину, выдвигая совершенно безумные идеи об усовершенствовании процесса, а при этом еще хочет, чтобы я делал все за него!

– Боюсь, я вынужден признать, что мой департамент несет ответственность за ошибки в первоначальной аттестации этих двух духов-хранителей и их приписку к данным людям, – сказал Гавриил. – В любом случае, я признаю эти ошибки и приношу извинения.

Сатана рассмеялся:

– В этом нет необходимости. Наши ведомства не очень хорошо ладят между собой со времен Адама. Ошибки – дело привычное. Я просто хотел показать, что наш юный друг не во всем идеален как руководитель.

– Ну хорошо, а что теперь делать с мужчиной и женщиной? – спросил Азраил.

– А что тут сделаешь? Пока остаются какие-то временные меры… Слушайте!

Сатана поднял руку. К ним с трудом пробивался звенящий шепот, словно бывший одним целым со всем Пространством:

– Боже мой, Боже мой, для чего Ты меня оставил?

– Это что, эхо такое? – спросил Гавриил. – Или повтор?

– Скорее, повтор. Мы обычно не придаем этому выражению большого значения. Наверное, обычное проявление истерии или суетности. Только гораздо позднее можно понять, в чем, собственно, дело.

– А что это за странный металлический лязг по окончании сигнала? – спросил Азраил.

– В случае с женщиной, – пояснил Сатана, – это было звяканье кольца о диадему, которую она надевала, чтобы идти ко двору. А во втором случае это лязг звезды какого-то ордена, который мужчине вручал его монарх. Лишнее доказательство того, что они вполне счастливы.

Прошло какое-то количество человеческого времени.

– А теперь какая-то музыка, – снова прислушался Гавриил. – Да еще со словами…

И та, и другие были тихими, но вполне различимыми:

Щелчок, пауза, а потом на практически невозможно высокой ноте, словно сыгранной на рвущихся струнах самой души:

И звук падения тела.

– А! Так это на сцене где-то! – воскликнул Сатана. – Видимо, они решили побаловать себя театром. Они все делают по-своему. «Несчастные не могут сделать других счастливыми», видите ли. Ну что же, мы их послушали, а теперь мне пора. Увидимся… Азраил знает дату и время, когда им придет время отчитаться, и вот тогда посмотрим!

Заглянув в будущее, Азраил назвал дату и время, как они значились в памяти Земли, и они расстались.

Ангел Смерти возвратился в свою сферу, срезав путь через галактику, которой было отказано в знании о его существовании. Владыка этой галактики слышал доносящиеся до него разлитые во Вселенной слова, но не понимал их смысла:

Архангел Англичан, который, подобно своему народу, с годами все умнел, был как никогда преисполнен оптимизма. На этот раз он сообщил троице, что в полном соответствии с новейшими веяниями в области работы с массами он сам отобрал и обучает целый батальон душ, чьи коллективные усилия в направлении упрочения благосостояния мира, в сочетании с предоставленными им самим усовершенствованными средствами санитарной гигиены и системой стерильного бесплатного общественного транспорта, вскоре принесут желаемые плоды.

– Как же вы дальновидны и деятельны! – воскликнул Сатана. – А кстати, помните мужчину и женщину, которыми вы с таким интересом занимались некоторое время назад? «Мужчину и женщину сотворил их», не так ли? И насколько я помню, духом-хранителем женщины была Руяэль.

– Отлично помню, – ответил Архангел Англичан, который явно был готов к такому повороту разговора. – Они в некоторой степени… не в такой, конечно, как они сами считают, но все же в определенной степени проложили дорогу этим нововведениям. Я только имел честь немного подправить их, направить, подкорректировать со своего незаметного места за кулисами жизни…

– Хорошо. Я помню, вы о них положительно отзывались.

– Тем не менее… – Архангел сцепил руки на немного округлившемся животе. – Тем не менее, я бы не стал спешить с присвоением этим двоим титула спасителей общества. У нас в департаменте говорят: есть два типа общественной службы – спасители и служители, ха-ха!

– Как тонко! – Сатана тоже рассмеялся.

– Вы так считаете? Вообще-то это пошло от моих заметок на полях реестра иерархии. Все же я считаю, что эту парочку следует отнести в первому подклассу второго класса служителей общества.

– А что с ними было дальше? – продолжил Сатана.

Архангел Англичан посмотрел на Азраила.

– Оба прибыли, – ответил тот.

– Ну извините, извините, – раздраженно бросил Архангел. – Конечно, я пытался извлечь из них максимум пользы, насколько это было вообще возможно при условии их природных ограничений, и при этом практически ни в чем не поступаясь своей методологией. И я во многом преуспел. Кстати, я только что сочинил пропагандистский материал о взаимозависимости Истинного Счастья и Жизненных Усилий. Это займет не больше десяти минут…

Но снова оказалось, что его слушателей влекут прочь неотложные дела. И снова они встретились через некоторое время на Грани Бездны.

– Будь у меня чувства, – сказал Сатана, – наш юный друг меня бы потешил, как он сам выражается. Что он там тебе говорил, когда мы ушли?

– Да ну, – нехотя ответил Азраил. – Наша межведомственная комиссия не оправдала его ожидания. Мы не достигли консенсуса при попытке сформулировать modus moriendi[34].

– А потом, – добавил Гавриил, – он добавил, что Азраил мыслит не как юрист.

– Да с какой стати-то? – воскликнул Азраил. – Я же исполнитель, и всё. И у меня инструкции: распределять Милость. A propos, что было с той парой, которую вы обсуждали?

– Сейчас, минуту. – Сатана огляделся по сторонам. Свет от его нимба пронесся по всем отделениям Ада, где при приближении луча вспыхивали ответные отблески, чем дальше – тем ярче. Он задал в Пространство бессловесный вопрос и через мгновение утвердительно кивнул. – Ну и чудно, – сказал он. – Она уже тут у нас в одном цеху, проходит испытания на предельную деформацию. И он тоже на подходе. Мы… – Сатана изобразил Архангела Англичан, сложив руки на животе. – Мы взяли на себя смелость предположить, что из него можно еще кое-что извлечь в связи с исполнением им на Земле обязанностей служителя, уже после того, как наш юный друг сбросил его сюда. Вот мы и решили: пусть отрабатывает. Он сейчас коротает срок в благотворительной ночлежке с неизлечимой болезнью на средства своих друзей. На наш взгляд, за последние пять лет его самореализация на выходе окупила все издержки на переоборудование.

– А он знает? – спросил Гавриил.

– Вряд ли. Он совсем пал духом, как говорят на Земле. Я вам их обоих покажу через минуту. Впервые они встретились… на перроне, да? Отлично. Пойдемте со мной и проверим.

– Так, посмотрим… перрон. – Гавриил указал на стенд с приклеенными газетами: – «Всё заповедь на заповедь, заповедь на заповедь, правило на правило, правило на правило, тут немного и там немного». В общем, всё реконструировали?

– Ну конечно же. Мы не болтаем о прогрессе, мы его делаем.

– А тогда почему… – Гавриил закашлялся, потому что локомотив выпустил огромный столб дыма. – Почему вы не электрифицируете свою систему? И что это за топливо? Сроду такого не нюхал.

– А я нюхал, – заметил Азраил, настоящий специалист и практик, – по-моему, – он еще раз принюхался, – закись азота, веселящий газ, своего рода анестетик.

– Он самый, – сказал Сатана. – Этот запах освежает память.

– А в чем смысл? – спросил Гавриил.

– Всё просто. Довольно значительное число лиц во Времени имеет слабость брать на себя различные обязательства, точнее клясться, как ни грустно это признавать, в том, что будут любить то или иное другое лицо всю Вечность. Большинство этих обязательств забываются или постепенно меркнут под наслоениями последующих событий, которые приобретают первостепенную, по сравнению с ними, важность. Но остаток – скажем, процента два, – попадает сюда. Естественно, они представляют собой особый тип, с высоким уровнем развития личности, страстей, постоянства, а ведь именно такие люди и обладают потенциально наивысшим уровнем реакции на наши методы работы с клиентами. Сначала мы их сажали в колодки и пороли. С изобретением дилижансов мы стали набивать их, как сельдей в бочку, в точные копии самых дешевых придорожных гостиниц. А с дальнейшим развитием транспортной сети нам пришлось воссоздать здесь точные копии всех лондонских станций, – вам стоит как-нибудь навестить парочку из них в субботу вечером. Но это всё детали. Сама суть нашей идеи состоит в том, что здесь эти души вечно ждут поезда, который привезет – или не привезет – к ним ту, другую, душу, которой они обещали провести с ней Вечность. Здесь очень буквально воспроизводится земное выражение «ждать – не дождаться».

Сатана усмехнулся и снова оглядел перрон. Он выглядел точь-в-точь так, как положено выглядеть перрону в конце жаркого, безветренного, липкого, пропитанного запахом бензина летнего вечера в конце августа, когда неясно, полседьмого или полвосьмого, но людям на платформе это совсем не все равно.

Подошел поезд. Дежурный выкрикнул номер пути, часть толпы сгрудилась за перилами, но кое-кто остался под часами: мужчины затягивали узлы галстуков, женщины поправляли шляпки. Какая-то пожилая дама с хозяйственной сеткой в руке сказала стоявшему рядом господину: «Я считаю, лучше всегда стоять там, где сказал. Так меньше шансов разминуться». «Да-да, конечно, – ответил ей собеседник. – И я всегда так делаю». А потом оба внезапно дернулись в направлении перил, словно их за веревку потянули.

Пассажиры высыпали на перрон. Они и ждущая толпа пожирали друг друга глазами. Кто-то, кому показалось, что он увидел знакомое лицо или услышал едва журчащие нотки знакомого голоса, бросался вперед, вытянув перед собой руки и выкрикивая имя, а потом, поняв свою ошибку, неуклюже делал вид, что просто помахал рукой или поправил одежду, и тут же старался смешаться с остальными встречающими, затереться в толпу. Когда из виду скрылся последний пассажир, над толпой разнесся стон разочарования. Тучный еврей внезапно резко развернулся и пошел прямо на контролера, который выходил с платформы, чтобы перейти на следующую.

– Да все вышли, все до последнего, сэр, – отбивался контролер. – Да, сэр… спасибо, сэр, конечно, можете сами проверить.

Еврей уже рыскал по вагону, заглядывая под каждую полку и открывая каждую закрытую дверь, и только пройдя через пустой багажный вагон и ничего там не найдя, в слезах выскочил наружу. За ним по пятам бежал расхристанный молодой человек в костюме для гольфа, всем по пути объяснявший, что ищет футляр с клюшками. Он разразился руганью, когда старушка тихо спросила его в спину: «Подружку потерял, милок?».

Объявили о прибытии следующего поезда. Толпа двинулась в другую сторону: кое-кто уверенно и с надеждой, другие с одержимостью неисполнимого и страстного желания. Кто-то упрямо уставился в газету или журнал на стенде с прессой, стараясь отвлечься, но ни у кого не получалось сконцентрировать внимание на статье, да и люди все время бегали вокруг, толкались и терлись о спины.

– Здесь поддерживается средний уровень стресса, – пояснил Сатана. – Пойдемте в гостиницу: там уютнее, да и спокойнее, а то вдруг кому-нибудь из них станет невтерпеж.

Архангелы медленно пошли по платформе, пока дорогу им не преградил какой-то жалкий человечек, крутивший за пуговицу начальника станции, буквально запертого между двумя невостребованными чемоданами без ярлыков. Он что-то настойчиво говорил служащему, но тот умело отбивался:

– Точно так, сэр. Понимаю, сэр. На вашем месте я бы переместился в гостиницу, где вы сможете присесть и спокойно подождать, сколько нужно. Можете быть совершенно уверены, сэр, как только ваша знакомая прибудет, я немедленно сообщу вам лично.

Пожимая плечами и что-то бормоча, человек ушел.

– Это он, – сказал Сатана. – И он ведь был в руке моей для мести! Вы слышали, как он пытается поразить начальника станции своими титулами?

– Что с ним теперь будет? – спросил Гавриил.

– Ни в чем нельзя быть уверенным. У меня начальники отделов действуют по своему усмотрению, у каждого свои задумки. Они чего только не придумывают. Вон той, например, там, впереди, никогда не будет разрешено перейти на другой путь, вон туда, повыше.

Женщина с концертино и жестянкой для мелочи заняла свое, видимо, привычное место в начале платформы №1, где собралась толпа встречающих. После короткого и печального вступления она запела:

Песня, вероятно, не пользовалась спросом, потому что в ее жестянку упали от силы пара монет.

– В свое время люди были готовы платить любые деньги, чтобы услышать ее пение, – сказал Сатана и добавил ее имя. – А теперь она копит гроши, чтобы уехать отсюда.

– А кому-то это удается? – спросил Гавриил.

– О да, и часто. Они все уезжают – до последнего. А потом снова попадают сюда. Старые добрые методы Инквизиции. Но зато всегда срабатывают. Пошли, посмотрите, как они в гостиничном фойе обсуждают, куда поедут, как листают путеводители… Кстати, мы взяли на себя смелость обустроить гостиницу по-своему, вам, наверное, понравится.

Он пропустил их вперед себя в беспредельно расширенную и надстроенную гостиницу с бесчисленными фойе, коридорами, комнатами отдыха, залами ожидания, за которыми взгляду открывались новые и новые хитросплетения коридоров и комнат. По этому лабиринту блуждали, перешептываясь, мужчины и женщины. Одни открывали попадавшиеся на пути двери, и там неизменно вежливые и предупредительные служители направляли их в другие двери, чтобы только они не прерывали ни на минуту свой цикл безнадежных поисков. Другие, сидя за столами в бесконечных душных салонах, писали бесконечно длинные письма близким с дороги, чтобы потом бросить их в бездонные почтовые ящики без всякой надежды на отправку, планировали свои медовые месяцы, делая выписки (как ранее верно отметил Сатана) из путеводителей. Время от времени кто-то выскакивал из здания гостиницы и бросался к отъезжавшему такси, обманутый подозрением, что видел в окне машины знакомое лицо. Мимо ходили женщины, извлекавшие из сумок, сперва основательно в них порывшись, мятые пожелтевшие письма и снова и снова перечитывавшие их, поднеся к окну и смахивая набежавшие слезы.

– Все включено, согласно их собственным представлениям, – не скрывая гордости, заметил Сатана. – Интересно, что еще им наши приготовили…

Невзрачный человечек, встретившийся им ранее, что-то ожесточенно царапал на листке бумаги, когда подошедший служитель протянул ему телеграмму. Тот повернул к нему лицо, озаренное неожиданной для этих мест радостью, прочел, уставился на служителя остановившимся взглядом и через мгновение грохнулся в обморок. Сатана поднял бланк и прочел: «Пересмотрено. Прощено. Забыто». Сатана цокнул языком:

– Ну кто ж так себя ведет… – протянул он. – Но все равно интересно, что будет дальше.

Ничему не удивлявшиеся расторопные лакеи быстро унесли подергивавшееся храпящее тело в соседнюю маленькую комнату и уложили там на кушетку. Войдя за ними следом, Сатана с друзьями увидели там уже подоспевшего врача, выглядевшего солидно и уверенно.

– «Кто согрешает пред Сотворившим его, да впадет в руки врача», – подытожил Сатана. – Все же интересно, каков будет его выбор.

– А он у него есть? – спросил Гавриил.

– Как и всегда. Это последнее испытание. Не могу сказать, что полностью одобряю применяемые методы, но если препятствовать инициативе снизу, подчиненные растеряют рабочий энтузиазм.

– То есть ты хочешь сказать, что телеграмма фальшивая? – гневно воскликнул Гавриил.

– Ну это же духи лжи, в конце концов, – был ему тихий мягкий ответ. – Подожди. Сейчас вместе посмотрим.

Мужчину привели в чувство при помощи нюхательной соли и бренди. Очнувшись, он застонал.

– Вспомнил, всё вспомнил… – прошептал он.

– Да зачем же? – вмешался врач. – Давайте мы сейчас вам память сотрем…

– Если… если… – тихо подсказал ему Сатана, словно учитель ученику на школьном утреннике.

– Если пожелаете, – раздраженно добавил доктор и уставился на Сатану, шепча одними губами: – Кто с ним беседует, я или вы?

– А не все равно? – тоже одними губами ответил ему Сатана.

– Если пожелаю? – прохрипел человек на кушетке.

– Да, и если уполномочите меня сделать это, – ответил врач.

– А что тогда станет со мной?

– Вы просто избавитесь от всех видов боли. Итак, вы меня уполномочиваете?

– Нет, будьте вы прокляты!

Доктор просиял, но продолжил сухо и грубовато:

– Тогда можете идти.

– Идти? Куда, черт возьми?

– Это уже не мое дело. Эта комната мне нужна для других пациентов.

– Ну если так, то действительно, наверное, я… – Он застегнул воротничок мятой фланелевой рубашки, скатился с кушетки и проковылял к двери, где обернулся и весомо обронил: – Слушайте, я хочу сказать кое-что. Я хотел сказать, что я заклинаю вас сохранить сие без предубеждения… на Страшном суде… я заклинаю, чтоб вы знали… заклинаю…

Какое требование он выдвинул, троица не расслышала, потому что доктор, побалтывая в бутылке коньяком, вытеснил его из комнаты, и они удалились, продолжая что-то обсуждать вполголоса.

– Ну что же, – сказал Сатана. – Вот вы и насладились во всей полноте испытанием на предельную деформацию разрыва.

– И что теперь? – спросил Гавриил.

– А тебе зачем знать? – ответил Сатана вопросом на вопрос.

– Затем, что сказано: «и Зло восплачет».

– Я уже говорил: все равно все в конце концов вернутся ко мне, – горько ответил Сатана.

Сохраняя видимое спокойствие, но изнутри лучась радостью, вмешался Азраил:

– В мои обязанности входит распределение Милости. Где она здесь?

Сатана только рукой махнул.

Трое остались ждать в комнатке с фаянсовым умывальником и стеклянными шкафами, заставленными баночками и бутылочками. Под кроватью лежали кислородные баллоны, а воздух был пропитан эфиром. Они сидели там так долго, что спертый дух томительного ожидания и безнадежности постепенно проник и к ним, наложив на все вокруг свою мягкую лапу, сперва приглушив свет их нимбов, затем пригнув их головы к груди и, наконец, наложив нестираемый отпечаток тусклой тени на все их фигуры, хламиды, мечи и крылья, оставив в конце концов гореть только их глаза.

Первым издал стон Азраил:

– Ну сколько еще? Сколько?

Сатана прикрыл голову крыльями и молчал. Из-за приоткрытой двери доносились шум и крики. Потом вошла медсестра, ведя за руку неуверенно ступавшую женщину.

– Я не могу! Нельзя! – Женщина сопротивлялась и пыталась освободиться от рук медсестры. – У меня здесь назначена встреча! Я должна встретить поезд в семь-двенадцать. Правда, должна. Вы не понимаете, это очень важно! Отпустите, а? Пожалуйста, отпустите. Можете забрать мои бриллианты, все-все!

– Сейчас полежите чуть-чуть и успокоитесь. А я принесу вам чаю, – ворковала медсестра.

– Чаю? А откуда мне знать, что это не отрава? Вы же меня отравите! Точно отравите. Отпустите, иначе я позову полицию. Я им скажу… я скажу… Боже мой, кто же меня выслушает наконец? Дик, Дик! Они меня хотят напоить чем-то! На помощь! Помоги мне, Дик!

Постепенно отчаянный крик уступил хриплым всхлипам, она, задыхаясь, шептала медсестре:

– Сестричка, простите за то, что я так раскричалась. Я больше не буду, честное слово, не буду, но только отпустите меня, а? Можно, я только встречу поезд в семь-двенадцать – и всё? Через минуту сразу буду у вас. Я буду хорошо себя вести. Уберите руку, пожалуйста. Ну можно?

Но было нельзя. Медсестра подула ей на лоб, седеющие волосы разлетелись, и под ними проступило Предначертание. Тело женщины обвисло: она засыпала.

– Ну что за глупости, – бормотала она. – Хорошо, но только на минутку… главное – чтобы я не опоздала к поезду в семь-двенадцать, потому что… потому что… не забудьте!.. Я заклинаю вас сохранить сие без предубеждения… до Страшного суда… заклинаю… – Она замолчала. Медсестра посмотрела, как до нее – Калкиил, прямо в глаза Сатане и приказала:

– Давай!

Сатана кивнул. В дверь постучали, поскреблись, и а потом в нее протиснулся потертый человечек, который недавно вышел из нее с заклятьем на устах.

– Извините, – сказал он. – Кажется, я забыл здесь шляпу.

Женщина на кушетке проснулась и повернулась к нему из-под руки:

– Какое это теперь имеет значение, дорогой?

Трое снова оказались в вихре всепоглощающей Пустоты: двое были слегка потрепаны, третий выглядел виновато.

– Что это было? – разглаживая перья, спросил Гавриил.

– Ну вообще-то нам попросту указали на дверь, – ответил Сатана.

– Указали на дверь? – воскликнул Азраил.

– Это если еще не говорить о твоем начальстве, – заметил Сатана. – Ты сам то видел, что медсестра – это Руяэль? Я буду жаловаться, в письменной форме и официально.

Но Азраил только взглянул на него – и он осекся.

– Мне кажется, что выяснится, что она находится под защитой статьи, которую ты так доходчиво объяснил нашему юному другу. Там все завязано на толкование слова «кто».

– Даже если и так, – сказал Гавриил, – это не объясняет скорость, с которой нас вышвырнули, как в кино, раз – и нету.

– Боюсь, это уже моя личная инициатива, как сказал младенец, срыгнув на няньку, – улыбнулся Князь Тьмы. – Но братья мои, неужели вы действительно думаете, что мы там были еще кому-то нужны?