Масоны у власти

МАСОНЫ И ОГПУ

Сейчас можно уже утверждать, что ОГПУ, а через него и Политбюро ЦК ВКП(б), не только было осведомлено о роли масонства в мире, не только держало «под колпаком» наши отечественные масонские кружки и группы, но и стремилось извлечь из этого определенную пользу. Об «Автономном российском масонстве» Б.В. Кириченко-Астромова и его контактах с ОГПУ мы уже знаем. Теперь, как представляется, самое время возвратиться к истории другой масонской структуры 1920— 1930-х годов — «Единое Трудовое Братство». Оно тоже, как оказалось, представляет в этом плане большой интерес.

Организовал его в 1923 году в Петрограде уже хорошо известный к тому времени оккультист Александр Васильевич Варченко. Родился он в 1881 году. Отец его был из бывших крепостных крестьян, мать — из духовного сословия. Учился на медицинском факультете Юрьевского университета. С детства А.В. Варченко проявлял склонность к религиозности и мистицизму. В Юрьевском университете профессор римского права А.С. Кривцов рассказал ему о книге Сент-Ив д’Альвейдра (1842—1909) о существовании в горах Тибета некоего очага древней тайной культуры и науки — Агарте или Шамбале, который расположен где-то на стыке границ Индии, Афганистана и Тибета. То, что предлагают своим адептам европейские мистики и масоны, уверял юного студента А.С. Кривцов, ничто по сравнению с теми знаниями, которыми якобы владеют живущие в Агарте тайные учителя человечества.

В переводе с санскрита Шамбала (Счастливая земля) означает место покоя, иначе говоря, прообраз земного рая, некоей земли обетованной. Буддистская традиция связывает Шамбалу с учением о Калачакре, что в переводе с санскрита означает «Колесо времени», сокровенное знание, обладание которым позволяет достичь просветленного состояния. В Тибете Калачакра, или Дюнхор, становится известной на рубеже XXI—XIV веков. Именно тогда под руководством индийских проповедников и был осуществлен перевод основных текстов Калачакры (описания Шамбалы, сведения о ее правителях, истории, пророчестве о грядущей великой битве против варваров на берегах реки Шита (Сита) в Индии и пришествии нового Золотого века) с санскрита на тибетский язык¹.

Войдя в контакт с хранителями тайн «Древней науки»,

скрывающимися от непосвященных в легендарной Шамбале-Агарте, и получив от них «ключи» к неизвестным нам источникам космической и психической энергий, человечество, доказывал А.Сент-Ив д’Альвейдр, сможет в конечном счете выйти на принципиально новый виток своего развития.

Вера — понятие субъективное. Неудивительно, что при всей абсурдности идея эта чрезвычайно увлекла А.В. Варченко и, можно сказать, перевернула всю его оставшуюся жизнь.

К Октябрьской революции А.В. Варченко отнесся отрицательно, но и особой враждебности к ней вследствие своего низкого происхождения, судя по всему, не испытывал, и был к тому же убежденным противником частной собственности. К этому времени он уже зарекомендовал себя как знающий оккультист и литератор, много писавший для журналов «Вестник труда» и «Паломник».

Наиболее крупными вехами на этом пути стали его романы «Доктор Черный» и «Из мрака», опубликованные в 1913 (книга 1—5) и 1914 годах в журнале «Мир приключений»². Главный герой этих во многом автобиографичных произведений, доктор медицины и приват-доцент Петербургского университета Александр Николаевич Черный — тайный член «Теософского общества», младший из Махатм, то есть посвященных. Действие романа развертывается как в России, так в Индии в горах Тибета. Осенью 1914 года А.В. Варченко призывают в армию. Однако уже в 1915 году он возвращается в Петроград и занимается журналистикой, выступая с публичными лекциями, пропагандирующими «Древнюю науку». В это же время А.В. Варченко посещает различного рода мистические кружки, которых было немало в это время в Петрограде: мартинистки и теософки Ю.Н. Данзас, доктора Д.В. Бобровского (двоюродный брат черносотенца Николая Евгеньевича Маркова (Марков 2-й)), а также заседания общества «Сфинкс». Вскоре вокруг уже и самого А.В. Варченко формируется небольшой оккультный кружок, составившийся из его близких друзей, последователей и единомышленников: сотрудник Академии наук астроном А.А. Нилус, уже упоминавшийся доктор Д.В. Бобровский, еще один сотрудник Академии наук астроном Александр Александрович Конди-айн и его жена Элеонора Месмахер, ученицы А.В. Варченко Лидия Николаевна Маркова (Шишелова) и Юлия Струтинская, инженер С.Ф. Островский, физик Владимир Михайлович Алтухов, студенты Восточного института живых иностранных языков В.П.Королев и Ю.В. Шишелов, юрист Петр Сергеевич Шан-даровский, служащий Николай Троньон.

Тем временем в январе 1921 года по заданию Института мозга А.В. Варченко был командирован в Мурманск и Лапландию для изучения так называемого «мерячения» — психического заболевания, связанного с периодическим впадением коренного

населения этих мест в состояние транса. Кроме жены Натальи, Александра Васильевича в этой поездке сопровождали также и его уже упоминавшиеся нами ученицы — Юлия Струтинская и Лидия Шишелова — дочь Н.Е. Маркова, известного лидера правых в Государственной думе. Здесь на европейском Севере А.В. Варченко пробыл почти два года. Основной задачей экспедиции было обследование района, прилегающего к Ловозерскому погосту, населенному в основном лопарями, проживавшими по берегам Лов-озера и Сейд-озера. Результаты экспедиции привели А.В. Варченко к твердому выводу, что лопари происходят от какой-то «более древней культурной расы». В пользу этого вывода говорят, по мнению А.В. Варченко, и сфотографированные им валуны — остатки, как он полагал, некогда существовавшей здесь древней цивилизации³. Однако оригинальным в своих выводах

A. В. Варченко здесь не был. Убеждение в том, что в далеком прошлом на севере Европы существовала древняя цивилизация — Гипербореявысказывали в то время многие. Среди них известный русский мыслитель-космист Николай Федорович Федоров (1828— 1909), выдвигавший идею строительства на берегу Баренцева моря в районе полуострова Рыбачий новой полярной столицы России⁴.

В Петроград А.В. Варченко и его спутники возвратились поздней осенью 1922 года. А уже в начале 1923 года последовало и отчетное выступление А.В. Варченко в Институте мозга. К этому же времени по приглашению директора института

B. М. Бехтерева начинается и сотрудничество А.В. Варченко с Комиссией при институте по изучению мысленного внушения во главе с А.К.Борсуком и Л.Л.Васильевым.

В своем стремлении нащупать возможные подходы к легендарной Шамбале и «Древней науке» А.В. Варченко пошел даже на такой неординарный для европейца шаг, как поселение в монашеском ламаистском общежитии при буддийском храме (построен в 1916 году в Старой Деревне), являвшемся в то время вместе с примыкающими к нему строениями резиденциями тибетской и монгольской миссий под эгидой НКИД СССР. Так А.В. Варченко познакомился с проживавшими здесь монголом Хаяном Хирвой и тибетцем Нага Навеном, сыгравшими в его жизни немалую роль. Особый интерес для него представлял Нага Навен — наместник Западного Тибета, прибывший в Россию для переговоров с Советским правительством. Общение с Нага Навеном многое дало А.В. Варченко в смысле углубления его знаний о Шамбале — Дюнхор. Весьма сведущим в этом учении оказался и другой новый знакомец А.В. Варченко — начальник внутренней охраны Монголии, член ЦК Монгольской народнореволюционной партии Хаян Хирва. Довольно близок был в это время А.В. Варченко и с главой тибетской миссии в СССР ламой Хамбо Агваном Доржиевым. Новые друзья А.В. Варченко не только углубили его знания в «Древней науке», но и подска-

зали ему более точную ориентировку местонахождения легендарной Шамбалы (к северо-западу от Непала) и окончательно убедили его в правильности своей теории.

В ламаистском общежитии А.В. Варченко пробыл недолго и уже в конце 1923 года организовал небольшую коммуну, поселившись вместе с двумя своими женами Натальей и Ольгой в трехкомнатной квартире супругов А.А. и Э.М. Кондиайнов на углу Каменноостровского проспекта и Малой Посадской улицы (д.9/2, кв.49). Здесь же вместе с ним проживали еще и ученицы А.В. Варченко Юлия Струтинская и Лидия Шишелова, а вместе с ними и хозяева квартиры супруги Кондиайн. Себе с новой женой Ольгой (одна из его учениц) А.В. Варченко смастерил деревянный топчан. Остальные спали прямо на полу на войлочной подстилке. «Мы жили одной семьей или, вернее, коммуной, — вспоминала позднее Э.М. Кондиайн. — У нас все было общее. Мы по очереди дежурили по хозяйству. За столом часто разбирали поведение того или другого, его ошибки, дурные поступки»⁵. «Один раз (дело было в 1923 году), — вспоминала позже Э.М. Кондиайн, — А. В. Варченко взял да и посвятил нас в розенкрейцеры без всякой таинственности и мистики»⁶. Здесь же в квартире-коммуне А. В. Варченко оборудовал специальную лабораторию, в которой и проводил свои опыты по телепатии. Ходил он обычно в старом полушубке, туго подпоясанном солдатским ремнем, старой офицерской фуражке без кокарды, но зато в хороших хромовых сапогах, всегда идеально начищенных¹. Выглядел он, согласно воспоминаниям дочери супругов Кондиайнов О.А. Кондиайн, следующим образом: широкоплечий, довольно высокого роста, с копной седеющих волос и неизменным пенсне на носу*. В своей коммуне А.В. Варченко был безусловным лидером, и все ее члены беспрекословно подчинялись ему.

Однако главным делом А.В. Варченко в это время стала организация им в том же 1923 году небольшого эзотерического кружка под названием «Единое Трудовое Братство». Толчком к его возникновению послужил рассказ нового знакомого А.В. Варченко (дело было зимой 1922/23 года) Петра Сергеевича Шанда-ровского, который рассказал ему о Едином трудовом содружестве его учителя, известного мистика Г.И. Гурджиева. Александ-ропольский грек Георгий Иванович Гурджиев (1873—1949)⁹ появился в Москве в 1911 году, где вокруг него через некоторое время образовался небольшой эзотерический кружок последователей. Весьма частым гостем был он и в Петербурге. Любимыми учениками у него здесь были Петр Шандаровский, Антон Чарковский, Анна Бутковская, С.Д. Меркуров и С.Г. Успенская. Они-то и составили костяк организованного им мистического сообщества — Единое трудовое содружество. В феврале 1917 года Г.И. Гурджиев выехал из Москвы на кавказские минеральные воды. Некоторое время жил в Ессентуках, Туапсе, пока не перебрался в августе 1918 года в Тифлис. Покинул пределы

России Г.И. Гурджиев в июне 1920 года, отплыв вместе с рядом учеников на пароходе из Батума в Константинополь¹⁰. Последующие годы его бурной оккультно-мистической деятельности связаны главным образом с Францией, где им был основан Институт гармоничного развития человека.

По образцу кружка Г.И.Гурджиева, очевидно, и создавалось Братство А.В. Барченко. Сам он в своих показаниях следователям ОГПУ в качестве членов «Единого Трудового Братства» называл следующих лиц: В.М. Алтухов, А.А. Кондиайн, Э.М. Кон-диайн, Ю.В. Струтинская, В.П. Королев, Ю.В.Шишелов, Николай Троньон, П.С. Шандаровский. Показания А.А. Кондиайна позволяют добавить к этому списку еще несколько фамилий: А.К. Борсук, В.П.Кашкадамов, Л.Л.Васильев, Н.В. Лопач, М.Г. Лазарева, К.П. Поварнин, писатель Н.Д. Никитин, библиотекарь В.П. Песецкий, ботаник П.Е. Васильковский¹¹. Однако обольщаться насчет принадлежности этих господ к Братству, как справедливо пишет А.И. Андреев, не стоит. Очевидно, что следствие стремилось максимально расширить состав лиц, причастных к Братству¹². Во всяком случае, костяк Братства был невелик: П.С. Шандаровский, А.А. и Э.М. Кондиайны, Ю.В. Струтинская, Л.Н. Шишелова-Маркова, Ю.В. Шишелов, В.Н. Королев, а также старая и новая жены А.В. Барченко Наталья и Ольга.

В том же 1923 году А.В. Барченко составил так называемые «Правила жизни Единого Трудового Братства» — своего рода его моральный кодекс. Кроме того, в 1923 году им же был разработан и устав «Единого Трудового Братства», регламентирующий его так называемые оперативные функции.

«Размышляя о Боге, — говорится в первом пункте «Правил жизни», — помни, что понятие Бог можно выразить в числе — единицей, в геометрии — точкой. Геометрическая точка не имеет измерения, но, излучая энергию, она обнимает вселенную. Пружина обладает наибольшей мощью, будучи скрученной до совмещения с точкой».

Далее в «Правилах» даются следующие заповеди:

«2. Цель не оправдывает средства.

3. Не имей собственности ни в вещах, ни в супруге, ни в людях.

4. Ноша в пути изнуряет, а что тяжелее золота?

5. Неси свою ношу в гору на собственных плечах.

6. Давай, не удручая просящего.

7. Давай всегда сам в собственные руки.

8. Считай себя должником того, кому ты имел возможность оказать помощь.

9. Воровство — не только присвоение вещей, не принадлежащих тебе, но и хранение лишнего, не нужного тебе.

10. Не проходи мимо женщины с ребенком на руках без вопроса, не нуждается ли она в необходимом.

11. Поступай с другими так, как ты хотел бы, чтобы посту-пили с тобой.

12. При встрече с бедняком, с лицом, стоящим ниже тебя, голову обнажай первый; от богача, от лица, стоящего выше тебя, ожидай привета.

13. Не сопротивляйся злу насилием.

14. В личной защите не применяй иного оружия, кроме личного примера.

15. Смерти не бойся, но бойся оставить тело раньше чем то, что им управляет, окрепнув, не возмужало.

16. Самоубийство расценивается как дезертирство.

17. Убийство допустимо только в том случае, если это единственная возможность спасти большое число жизней.

18. Стремись вперед, чтобы подать руку отставшему.

19. Споткнувшись, не изнемогай, а шагай тверже.

20. Вникай в то, что тебе доверяют, чтобы совесть не угнетала тебя после.

21. Нет презренного ремесла, если из рук выходит то, что не вредит живому.

22. При встрече с воином не кичись белизной своих рук.

23. Размышляя о том, какую специальность избрать сыну твоему, помни: посрамивший мудрецов ходил по земле плотником.

24. Помни, что ложь, грязнящая душу человека, душу ребенка делает калекой.

25. Отходя ко сну, дели поступки свои на 2 (положительные и отрицательные) и на 7 (планетных категорий: Солнце, Меркурий, Венера, Земля Или Луна, Марс, Юпитер, Сатурн).

26. Никогда не прячься от солнца.

27. Два врача исцеляют — солнце и воздух.

28. Солнце — отец, Земля — мать; она родила тебе сестер и братьев там, где ты на ней обитаешь.

29. К супругу своему относись бережно, как к драгоценному сосуду, — ты пьешь из него наслаждение.

30. Если супруг твой подойдет к пропасти, пусть заглянет в нее и измерит ее глубину; но пусть рука твоя будет тверда, чтобы вовремя удержать его от падения.

31. Из тины болот тянутся лилии, они белы.

32. Законам страны, в которой живешь, — подчиняйся. С властью трудящихся — сотрудничай.

33. Семья — кирпич, из которого строится здание государства.

34. Говорящему: «Один в поле не воин» — возражай: «Голос одного бодрствующего будит тысячу спящих».

35. Слабость — предмет не уважения, а искоренения.

36. Не отдавай себя в жертву одержимым шимнусами (злые духи), сытому, спящему сердцем.

37. Если ты озлословил человека, которому ты оказал помощь,

то лучше бы ты его обокрал, ибо ты украл у него самое дорогое — доброе имя.

38. Не строй себе счастье за счет несчастья других»¹³.

Во главе «Единого Трудового Братства», согласно его уставу, стоял Совет (А.В. Варченко, А. Кондиайн, П.С. Шандаров-ский). Степеней продвижения по мистической лестнице тайного знания здесь предусматривалось всего две: «ученик» и «брат». В качестве символа Братства была принята «шестигранная фигура со знаком ритма, окрашенная в черные и белые цвета». Отличительным признаком «брата» была красная роза с лепестком белой лилии и крестом. Характерно, что все эти знаки следовало обязательно носить на перстне, розетке или булавке, а также помещать в окнах своей квартиры, чтобы другие члены кружка могли по этому признаку отыскать среди окон окно своего «брата».

Программные положения «Единого Трудового Братства» базировались на том, что ключ к успешному решению всех животрепещущих проблем современности надо искать в мистической Шамбале-Агарте, некоем конспиративном очаге, где сохраняются до сих пор остатки знаний и опыта того общества, которое находилось на более высокой стадии социального и материально-технического развития, чем современная цивилизация. «А поскольку это так, необходимо выяснить пути в Шамбалу и установить с нею связь. Годными для этого могли бы быть люди, свободные от привязанности к вещам, собственности, личного обогащения, свободные от эгоизма, то есть достигшие высокого нравственного совершенства. Стало быть, надо было определить платформу, на которой люди разных мировоззрений могли бы заглушить свои временные социальные противоречия и подняться до понимания важности вопроса. Отсюда основным положением ЕТБ являются — отрицание классовой борьбы в обществе, открытый доступ в организацию лиц без различия их классовой, политической и религиозной принадлежности, то есть признание права для контрреволюционных элементов участвовать в организации, признание иерархии и уважение религиозных культов», — показывал позднее на следствии А.В. Варченко¹⁴.

Свое сообщество члены кружка однозначно рассматривали, по словам А.В. Барченко, как передовой отряд «в борьбе человечества на арене истории, объединяющий своих членов на почве помощи телесно и духовно страдающему человеку, независимо от его политических и религиозных убеждений, в обладании приобретенным опытом древних цивилизаций, а также залечивании социальных ран средствами, имеющимися в распоряжении Братства»¹⁵.

Братство называлось «трудовым», и, следуя логике этого названия, А.В. Барченко поневоле должен был стремиться к тому, чтобы вовлечь его членов в трудовую деятельность (курсы кройки и шитья, работа на ткацком станке, столярное дело). Однако

из затеи этой, как и следовало ожидать, ничего путного не получилось, и это благое начинание А.В. Варченко осталось втуне.

Суть «Древней науки», которую проповедовал своим слушателям А.В. Варченко, хорошо передает написанная им для членов «Единого Трудового Братства» «Памятка»:

«Золотой век, т.е. Великая Всемирная ФЕДЕРАЦИЯ народов, —- говорится в начале этого примечательного документа, —-построенная на основе чистого идейного коммунизма, господствовала некогда на всей земле. И господство ее насчитывало около 144 000 лет. Около 9000 лет тому назад, считая по нашей эре, в Азии (в границах современного Афганистана, Тибета и Индии) была попытка восстановить эту федерацию в прежнем объеме. Это та эпоха, которая известна в легендах под именем похода Рамы (Ра = и и Ма = #, следовательно, Рама — культура, овладевшая полностью как дорической, так и ионической наукой). Рамидская Федерация, объединившая всю Азию и часть Европы, существовала в полном расцвете около 3600 лет и окончательно распалась после революции Иршу, около 5600 лет назад. Гибель Атлантиды в тесном смысле этого слова, т.е. архипелага между Африкой, Испанией и Америкой, населенного краснокожими, владевшими еще большей или меньшей полнотой Универсального знания, следует отнести к эпохе за 11 000 лет до нашего времени.

Нет сомнения, что эта «Атлантида» была уже периодом упадка, вырождения древнейшей мировой цивилизации, господствовавшей в полном расцвете на земном шаре, надобно думать, вплоть до эпохи за 36 000 лет до нашего времени»¹⁶.

Но представлять себе, продолжает далее А.В. Варченко, что все 144.000 лет на Земле царил золотой век с молочными реками и кисельными берегами, было бы крайне наивно. Правильнее было бы считать, что в границах этого огромного периода, «когда космические условия особо благоприятствовали развитию цивилизаций, сконструированных по Универсальной схеме, чередовались периоды расцвета и упадка, в такой приблизительно последовательности: 2000 лет полного упадка и ожесточения, соответствующих нашей эре с Р. X., в конце их наступает бурный революционный период в мировом масштабе, затем 8000 лет полного расцвета Универсальной Культуры, постепенно охватывающей весь мир». Затем наступает постепенный упадок культуры, что заняло в общей сложности приблизительно 6000 лет. В его границах еще существуют «солнечные» культуры, но наряду с ними и культуры «серебряные», под знаком #, т.е. те, в которых руководящее высшее содержание Универсальной науки П. «До-ризм» постепенно уходит в подполье. Руководящую политическую роль постепенно получает Монизм, # серебро, т.е. та часть Универсального знания, которая владеет методами познания применения энергетических механизмов природы. В логическом развитии господства лишь энергетической науки культура

постепенно вырождается в культивирование прогрессивно снижающихся ступеней телесных потребностей. У выродившихся таким путем народностей начинает развиваться чувственность, как логический результат этого развития в цивилизациях наука вырождается в религиозные культы прогрессивно грубеющего содержания в смысле чувственности (грубая чувственность Вавилона — Молох, Астарта или рафинированная чувственность Египта).

И как результат чувственного огрубления, развивается жестокость (кровавые жертвоприношения, войны). Этот период включен в границах приблизительно 4000 лет и символически отвечает, разумеется, Венере — «Медный век».

Такой век приблизительно исчисляется 2000 лет. В конце железного века, проходящего под знаком революций и войн, развивается господство монархий и в культуре — анализ. Логический конец — разрушение цивилизации и обратный ход в центр камня, т.е. к идее коммунизма, безличности авторитета, правомочно организованного коллектива. «Вот схематический, с весьма близким к действительности приближением, в числах циклический ход развития цивилизации на всем земном шаре в границах истекшего около 36 000лет тому назад земного (т.е. для всего земного шара) золотого века в 144 000 лет ’(космический, или «зодиакальный» золотой век длится больше). И в его границах сменяется на земле золотой век (точнее, «Иридиевый» + «Платиновый» + «Золотой» = вместе 144 000, «Серебряный» — 108 000лет, «Медный» — 72 000 лет и «Железный» + «Оловянный» + «Свинцовый» = 36 000 лет. Всего в этом земном цикле 360 000 лет)»¹¹.

Далее А.В. Варченко переходит в своей «Памятке» к фантастическому рассказу о смене господствовавших в прошлом на Земле человеческих рас. «Думать, что во время всей Атлантиды была только одна красная раса, тоже наивно. Надобно думать, что красная раса была в то время лидером, вождем цивилизации, как теперь претендует белая раса. Но считать красных исключительно господами земли в древности отнюдь не приходится. Были и прежде все расы, но, так сказать, знамя культуры переходило из рук в руки, надобно думать, в такой последовательности. 1) Черная, 2) Белая, 3) Желтая, 4) Красная и опять в том же порядке. Это можно проследить на преданиях о том, что Лемурия (великая культура желтых, погибшая в Тихом океане и оставившая на побережье Азии Японию и Китай) была прежде чем Атлантида — культура красных, которые после опускания дна Атлантического океана уцелели в Америке и Гренландии и Северо-Восточной Азии (эскимосы, чукчи). Предания о Лемурии и Атлантиде в ныне живущих поколениях уцелели, как бесформенные, совершенно потускневшие легенды. Между прочим как предания о великой борьбе с черными белой расы сравнительно свежи (Рамаяна, предания о борьбе арийцев с черными в Индии и борьбе кельтов с черными в Ев-

ропе, о нахождении доисторического черепа типа негров). Это потому, что после окончания красной расой П 144 000-летнего цикла следующий железный 36 000-летний (который брамины называют Кали-юг — черный, жестокий век) начала по тому же универсальному закону смены рас черная раса, владевшая Универсальным ключом до Рамидской цивилизации. Ее именно памятники уцелели в горах Кавказа и Крыма»^х8.

«Современные академические «киты», — полемизирует А.В. Варченко с представителями «официальной» науки, — относят пещерные города Крыма и Кавказа к Христианской эре, не понимая, что якобы «христианские» эмблемы — суть механизмы Доисторического Универсального знания». «Черного лидера» культуры сменили, согласно теории А.В. Варченко, «Белые в Азии». По его мнению, белая раса возглавляла культуру, но лишь на Евроазиатском материке, около 3600—4000лет. Но до этого «предания говорят о существовании в Европе, откуда шли Рамиды, культуры в руках белой расы в течение 2000 лет (Кельтическая — «Друидическая» культура)». Следовательно, заключает А. В. Варченко, белая раса владела универсальной культурой в ближайший к нам период лишь около 6000—7000 лет в форме держания этого знания в подполье, в руках ограниченной коллегии теократического (жреческого) меньшинства. Сейчас же мы видим, она занимает доминирующее положение на всем земном шаре. Правда, оговаривается А. В. Варченко, «пока она действует всеми отрицательными орудиями железного века. Но ближайший маленький (2000 лет) железный цикл истекает (от Р.Х.) через 100, даже менее лет. До потопа же в мировом масштабе (очередное поднятие Атлантического океана) Универсальный ключ дает цифру еще около 120 лет. Необходимо учесть обстоятельства.

1) В самой седой древности, какую теперь люди помнят, на всем земном шаре господствовала преимущественно желтая раса.

2) После нее по всему свету расселилась и угасла, но предварительно овладев ключом П знания, красная раса.

3) Потом, тем же порядком, черная — ибо следы ее мы видели и в Америке, и на островах Тихого океана, и в Африке, и в исторических уже преданиях в качестве массы, изгоняемой белыми из Средней Азии и Европы.

4) Теперь расселяется по всей земле белая раса. В прошлом она в частичных своих цивилизациях (кельтическая, Рамидская) владела Универсальным ключом, но применить его к постройке федерации народов в рамках этого железного века возможности еще не имела»¹⁹.

Согласно А.В. Варченко, смена господствующих рас на Земле сопровождалась в прошлом и будет сопровождаться в будущем мировыми катаклизмами:

«Крупные океанические потопы совпадали с уходом с культурной арены расы, владевшей Универсальным ключом в мировом мае-

штабе, расселенной по всему свету (желтая, красная). Еще не было потопа, отвечавшего черной расе, но следы расселенности таковой и владения ключом по всему свету уже налицо. Белая раса еще не расселилась по всему свету, но накануне расселения. Белая раса еще не применяла ключ в полном мировом масштабе. До ближайшего мирового потопа, — пророчествовал А.В. Барченко, — осталось около 1200 лет»²⁰.

Однако не все так плохо. Согласно А.В. Барченко, в 2000 году должен был закончиться 2000-летний железный период для белой расы, за которым обязательно последует мировая революция и золотой период — «коммунистический рай», который продлится 8000 лет.

«Из этих данных, — пишет далее А.В. Барченко, — логика заставляет вывести заключение, что:

а) Очередной потоп уничтожит последние следы черной цивилизации в упадочной ее форме — т.е. больше всего пострадает, вероятно, Африка.

б) Белая раса применит социологический идеал Универсального знания в его высшем П виде, т.е. в виде мировой федерации народов, на основе чистого, гармонизированного с природой, коммунизма, а не в форме, хотя бы и высоко рафинированной, теократии Рамидов, скрывавшей высоту знания все-таки в сословии, резко ограниченном и допускавшем представительство в форме царей и императоров.

в) После потопа, надобно думать, белая же раса заключит 8000-летний золотой век большого золотого века, и под ее знаменем культура будет колебаться в своем развитии в границах всего междупотопного периода, ибо к ближайшему (через 1200 лет) потопу белая раса расселится по всему свету, и после поднятия дна Атлантического океана погибнут вместе с Африкой все низменности Европы, Америки и Азии, где ныне сосредоточена так называемая «культура», и степи Китая и Монголии. Горные же плато и кряжи Евразии, сплошь заселенные белой (Авганы, Кафиры, Горные Таджики, Курдистан, Белуджистан, Персия, Азербайджан, Закавказье и Гималаи с Шамбола и Саджа), должны уцелеть. Таким образом, белая раса после ближайшего потопа останется в большинстве. А так как перечисленные выше народности организованы и фактически управляются объединениями (в глазах европейских ослов это «жалкие секты дикарей»), владеющими П наукой (секта Ахл-и-Хакк «Люди истины», Зер-дешти, Иезиды, Суфи, Джайни, Якобиты и пр.), то провести в жизнь социологический идеал этой науки и воспитать новые, в полном объеме, на основах этой науки, особых затруднений тогда не представит. Таким образом, весьма и весьма отдаленное будущее находится еще всецело в руках белой расы. Желтая раса действительно должна следовать в мировом масштабе за белой. Но этот период еще слишком далек от нас, чтобы о нем говорить теперь»²¹, — заключает А.В. Барченко.

Нет никаких сомнений в компилятивном характере «эзотерической мудрости» А.В. Варченко, составленной на основании трудов западных оккультистов. Однако на его слушателей, людей, как правило, несведущих в дебрях оккультного знания, известное впечатление она все-таки производила. Самое поразительное, что не избежали этой слабости и люди вполне серьезные, облеченные властью. Во всяком случае, в конце 1923 года А.В. Варченко был зачислен ими консультантом Главнауки. Ему были даже выделены соответствующие средства для создания Биофизической лаборатории в здании Политехнического института в Москве. Об опытах, которые здесь проводились, известно мало. Полагают, что речь должна идти о передаче мыслей на расстоянии, или, иначе говоря, опытах парапсихологического характера. Показательно, что в то время, как у правительства катастрофически не хватало средств для поддержки отечественной науки, для сомнительных изысканий А.В. Варченко деньги нашлись. Причем поддержку ему оказывал не кто иной, как сам начальник Главнауки старый большевик Ф.Н.Петров (1876—1973), член партии с 1896 года. Однако сотрудничество А.В. Варченко с Главнаукой продолжалось недолго. Весной 1924 года у него произошел конфликт с одним из ее руководителей академиком С.Ф. Ольденбургом, решительно выступившим против планов А.В. Варченко по организации по линии Главнауки монголо-тибетской экспедиции. В результате проект А.В. Варченко был отвергнут.

В это трудное время на помощь ему пришли «друзья», которыми он обзавелся в первые послереволюционные годы. Наиболее близким к нему человеком в это время был астроном Александр Александрович Кондиайн (1889—1937). После окончания в 1911 году физико-математического факультета Петербургского университета А.А. Кондиайн сотрудничал в качестве астроно-ма-наблюдателя с Русским обществом любителей мировидения, которое возглавлял известный масон Н.А. Морозов (1854— 1946) — родоначальник печально известной ныне так называемой «новой хронологии» (академик Фоменко и К°). Знакомство А.В. Варченко с А.А. Кондиайном произошло в 1918 году. Близок был в это время к А.В. Варченко и П.С. Шандаровский, окончивший до революции юридический факультет Петербургского университета. Однако подлинной страстью П.С. Шанда-ровского, как и А.В. Варченко, была «Древняя наука», на почве которой они и познакомились зимой 1922/23 года.

Весьма колоритной фигурой среди ближайших друзей А.В. Варченко середины 1920-х годов был Константин Константинович Владимиров (родился в 1883 году в городе Пернов, ныне Пярну, Эстония). Как и А.В. Варченко, К.К. Владимиров учился на медицинском факультете, однако окончить его не сумел и перебивался разного рода конторской работой. В конце

1900-х годов он увлекся графологией и сравнительно быстро обзавелся собственной клиентурой. В числе его клиентов, которым он предсказывал судьбу по их почерку, были поэт Сергей Есенин, художник А.Н. Бенуа и другие представители тогдашней богемы Санкт-Петербурга. В октябре 1918 года склонный к авантюризму К. К. Владимиров становится сотрудником Петроградской ЧК, в которой он проработал с небольшим перерывом до конца 1920 года²². В 1927 году Константин Константинович был арестован и выслан в Сибирь на три года, однако уже в мае следующего 1928 года он был вновь арестован и обвинен в шпионаже в пользу Англии. 5 ноября 1928 года К.К. Владимиров был расстрелян.

К 1919 году относится и близкое знакомство А.В. Варченко еще с двумя чекистами, сыгравшими важную роль в его жизни: Э.М. Отто (родился в 1884 году) и А.Ю. Рикс (родился в 1889 году). Первый из них, Эдуард Морицевич Отто, работал в Петроградской ЧК с февраля 1918-го по декабрь 1922 года. Второй, Александр Юрьевич Рикс — с июня 1918-го по февраль 1923 года. Знакомство с ними А.В. Варченко состоялось в 1919 году, когда по их инициативе он был вызван в ЧК якобы в связи с поступившим на него доносом. Знакомство это вскоре переросло в дружбу. Полтора десятилетия спустя бывшие чекисты были в 1936 году арестованы по делу профессора Коммунистического университета в Ленинграде эстонца Я.К. Пальвадре и 11 октября того же года расстреляны.

К числу покровителей и друзей А.В. Варченко из интересовавшихся «Древней наукой» чекистских кругов можно отнести и К.Ф. Лейсмейера-Шварца или «Карлушу», как ласково его называли в ближайшем окружении. Знакомство с ним А.В. Варченко относится к 1924 году. Уйдя, как и его товарищи, в 1920-е годы из «органов», К.Ф. Лейсмейер-Шварц подвизался в качестве фоторепортера «Союзфото» в Ленинграде. Из всех чекистов — друзей и покровителей Варченко его расстреляли последним, в сентябре 1937 года.

Но вернемся к А.В. Варченко и его конфликту с академиком

С.Ф. Ольденбургом, в результате чего он вынужден был уйти из Главнауки. Самые близкие друзья А.А. Кондиайн и П.С. Шан-даровский помочь ему, как лица, не вхожие во власть, не могли. Другое дело — плотно опекавшая его чекистская четверка в лице К.К. Владимирова, Э.М. Отто и А.Ю. Рикса, К.Ф. Лейсмейера-Шварца. По их совету А.В. Варченко составил письмо о своих работах на имя председателя ОГПУ Ф.Э. Дзержинского, которое К.К. Владимиров тут же отвез в Москву на Лубянку. Одновременно он связался с членом Коллегии ОГПУ Г.И. Бо-кием, которого хорошо знал по совместной работе в Петрограде. В результате уже через несколько дней в Ленинграде появился один из руководителей ОГПУ, еще недавно занимавший при-

мечательную должность начальника Особого бюро по делам административной высылки антисоветских элементов и интеллигенции при Секретно-оперативном управлении ГПУ Я.С. Агранов (1893—1938). Встреча его с А.В. Варченко произошла на одной из чекистских конспиративных квартир. Закончилась она, как и следовало ожидать, положительно. Видимо, А.В. Варченко произвел благоприятное впечатление на этого высокопоставленного чекиста.

После этого А.В. Варченко отправился вместе со своими друзьями-чекистами в Москву для встречи с самим Г.И. Бокием (1879-1937), членом Коллегии ОГПУ и заведующим спецотделом ОГПУ. Бокий также отнесся к идее А.В. Варченко об установлении контактов большевиков с обладателями тайн «Древней науки», скрывающимися в легендарной Шамбале-Агарти, с пониманием. В результате состоявшегося поздней ночью заседания Коллегии ОГПУ с подачи Г.И. Бокия ему было поручено более детальное знакомство с проектом А.В. Варченко и использование его предложений по своему усмотрению на пользу социалистическому строительству²³. Такова версия этого знакомства в изложении А.В. Варченко.

Несколько иначе вспоминал об этом сам Г.И. Бокий. После того, как он познакомился с А.В. Варченко, тот, по словам Г.И. Бокия, тут же изложил ему свою теорию, согласно которой еще в доисторические времена существовало «высокоразвитое в культурном отношении общество, которое затем погибло в результате геологических катаклизмов. Общество это было коммунистическим и находилось на более высокой стадии социального (коммунистического) и материально-технического развития, чем наше. Остатки этого высшего общества, по словам Варченко, до сих пор существуют в неприступных горных районах, расположенных на стыках Индии, Тибета, Кашгара и Афганистана, и обладают всеми научно-техническими знаниями, которые были известны древнему обществу так называемой «Древней Науки», представляющей собой синтез всех научных знаний. Существование и Древней Науки, и самих остатков этого общества является тайной, тщательно оберегаемой его членами. Это стремление сохранить свое существование в тайне Варченко объяснял антагонизмом древнего общества с римским папой. Римские папы на протяжении всей истории преследовали остатки древнего общества, сохранившиеся в других местах, и, в конце концов, полностью их уничтожили. Себя Варченко называл последователем древнего общества, заявляя, что был посвящен во все это тайными посланцами его религиозно-политического центра, с которыми ему удалось однажды вступить в связь»²⁴.

Здесь необходимо сказать несколько слов о самом Глебе Ивановиче Бокии²⁵. Лев Разгон в своих воспоминаниях о Г.И. Бокии, которого он лично знал, рисует образ интеллигент-

ного (учился в Горном институте, дворянин) и весьма скромного человека, никогда и никому не пожимавшего руки и отказывавшегося от всех привилегий: жил с женой и старшей дочерью в крошечной трехкомнатной квартире, зимой и летом ходил в плаще и мятой фуражке. И даже в дождь и снег, свидетельствует Л. Разгон, на его открытом «Паккарде» никогда не натягивался верх²⁶. В то же время странности эти органично сочетались у Г.И. Бокия с присущей ему неуемной энергией и недюжинными организаторскими способностями. Карьеру себе он сделал, можно сказать, еще в первые послереволюционные годы, в Петроградской Чрезвычайной комиссии. Переведенный в 1921 году в Москву на повышение, он сразу же выдвинулся здесь среди своих товарищей и вошел в число руководящих сотрудников ОГПУ (член Коллегии). В мае 1921 года он создает здесь спецотдел (СПЕКО), специализировавшийся на охране государственных тайн, и в частности, прослушивании и расшифровке переговоров и переписки иностранных посольств в Москве²⁷. Достаточно подробные сведения о спецотделе Г.И. Бокия дает бежавший в 1930 году на Запад бывший сотрудник Иностранного отдела ОГПУ Г. Атабеков.

«Специальный отдел (СПЕКО) работает по охране государственных тайн от утечки к иностранцам, для чего имеет штат агентуры, следящий за порядком хранения секретных бумаг. Важной задачей отдела является перехватывание иностранных шифров и расшифровка поступающих из-за границы телеграмм. Он же составляет шифры для советских учреждений внутри и вне СССР.

Шифровальщики всех учреждений подчиняются непосредственно специальному отделу. Работу по расшифровке иностранных шифров спецотдел выполняет прекрасно и ежедневно составляет сводку расшифрованных иностранных телеграмм для рассылки начальникам отделов ОГПУ и членам ЦК.

Третьей задачей специального отдела является надзор за тюрьмами и местами заключения по всему Советскому Союзу, охрану же их несут войска ОГПУ. При отделе имеется канцелярия, фабрикующая всевозможные документы (паспорта, фальшивые удостоверения и пр.), необходимые для той или иной цели в работе.

Начальником отдела состоит Бокий, бывший полпред ВЧК, буквально терроризировавший Туркестане 1919—1920 годах. О нем еще и сейчас, десять лет спустя, ходят легенды в Ташкенте, что он любил питаться сырым собачьим мясом и пить свежую человеческую кровь. Несмотря на то что Бокий только начальник отдела, он, в исключение из правил, подчиняется непосредственно Центральному Комитету партии и имеет колоссальное влияние в ОГПУ. Подбор сотрудников в специальном отделе хорош, и работа поставлена образцово»²*.

«Информация Агабекова, — комментирует этот опус бывшего чекиста современная исследовательница Татьяна Грекова, — со-

мнений не вызывает, если не считать слухов о сыром мясе и человеческой крови, которые, впрочем, и сам автор называет легендой. Скорее всего Бокий просто употреблял в пищу собачье мясо»²⁹. Учитывая, что собачье мясо считается эффективнейшим средством для лечения туберкулеза, которым страдал все эти годы Г.И. Бокий, ничего мистического и свидетельствующего об особой кровожадности этого чекиста в данном факте нет.

Научный поиск Варченко во многом стимулировался его духовными исканиями, размышлениями о путях нравственного совершенствования человека в эпоху мировых катаклизмов. Поворотным в его жизни как в плане научном, так и сугубо личном, стало его приобщение, не без помощи тибетских и монгольских лам, к таинствам буддийского эзотерического учения Дюнхор (Калачакры), происходящего из легендарной Шамбалы. В этом учении Варченко нашел ответы на самые злободневные вопросы современности. Однако, подобно бодхисаттвам, он не хотел довольствоваться собственным прозрением, а чувствовал потребность разделить свое знание с другими людьми. Первым делом он поставил себе задачу — посвятить в тайну Дюнхор «высших руководителей коммунистического движения в России». Сделать это было необходимо, поскольку «Россия в данный момент совершенно далека от понимания той величайшей общечеловеческой ценности, коей скрыто владеет Восток», — писал он в 1927г. бурятскому ученому Г. Цыбикову. По своему неведению большевики ломают «коренной быт» азиатских народов, оказываясь тем самым «в одном ряду среди западных угнетателей Востока». А между тем «учение марксизма об основной мировой субстанции, о «материи», родственно учению Дюнхор», — доказывал он³⁰.

В том, что А.В. Варченко пытался заинтересовать своими опытами правительственные структуры, ничего удивительного, конечно, нет. Удивительно здесь другое: та легкость, с какой фантастические прожекты А.В. Варченко нашли живой отклик в правительственных структурах молодой Советской республики, и в первую очередь — в ОГПУ.

Одной из причин пристального внимания чекистов к А.В. Варченко являлись, несомненно, установленные им в 1923 году связи с так называемым «Великим братством Азии», объединившим ряд мистических течений Востока, с представителями которого Хаяном Хирвой и Нага Навеном он встречался в этом же году в Ленинграде. За всем этим стояла большая политика, поскольку, в отличие от далай-ламы, ориентировавшегося на англичан, духовный лидер Тибета Панчен-Богдо и ламство Западного Тибета обнаруживали стремление к сближению с СССР. «Из совещаний с Нага Навеном, — показывал в 1937 году А.В. Барченко, — я получил от последнего санкцию на сообщение большевикам моих мистических изысканий в области древней науки через специально созданную группу коммунистов и на установ-

ление контактов Советского правительства с Шамбалой. От Нага Навена я получил также указание на желательность созыва в Москве съезда мистических объединений Востока и на возможность этим путем координировать шаги Коминтерна с тактикой выступлений всех мистических течений Востока, которыми, в частности, являются: гандизм в Индии, шейхизм в Азии и Африке»³¹.

В общем, повторим, это была большая политика, суть которой, говоря словами А.В. Варченко, заключалась в том, чтобы при помощи ряда мистических сообществ, традиционно пользующихся авторитетом на Азиатском континенте, «добиться этим путем изменения политического курса и прорыва революционной базы на Восток»³². Яснее, пожалуй, и не скажешь. В Москве А.В. Варченко призывал советское руководство повернуться лицом к Востоку. У Востока, заявлял он, свой путь развития, путь эволюции и бескровного разрешения социальных противоречий на основе овладения наследством древней науки, якобы уцелевшей в Шамбале.

Трудно сказать, насколько искренен был А.В. Варченко. Что касается советских руководителей, то единственное, чем их могли привлечь идеи А.В. Варченко, — так это возможность «разбудить Азию» в свете господствовавшей тогда среди них идеи мировой революции. Поскольку на рабочих в странах Востока особенно рассчитывать не приходилось, для целей этих, в принципе, могли пригодиться и мистики. Важное место в этих планах отводилось, в частности, Индии и Афганистану. «Я ориентировал, — отмечал А.В. Варченко, — правительственные круги на Ага-хана, главу исмаилитов — президента Всеиндийской лиги мусульман, как на хранителя революционных традиций Востока».

С целью установления тесных связей с исмаилитами, при ближайшем участии Г.И. Бокия, А.В. Варченко была подготовлена в 1925 году экспедиция в Афганистан. Благодаря хлопотам Г.И. Бокия, удалось добиться солидных ассигнований как на эту, так и на монголо-тибетскую экспедиции в размере 100 тыс. рублей золотом. Комиссаром экспедиции, т.е. главной деловой фигурой, предполагалось назначить знаменитого чекиста, убийцу германского посла в России графа Мирбаха Якова Блюмкина. Ободренные этим, члены кружка А.В. Варченко — жены Наталья и Ольга, личный секретарь Юлия Струтинская, а также Лидия Шишелова и А.А.Кондиайн всерьез стали готовиться к ней: учили восточные языки и занимались верховой ездой.

Дело оставалось за малым: согласовать этот вопрос с народным комиссаром иностранных дел Г.В. Чичериным. К этому же времени относятся тесные контакты А.В. Варченко с крупным советским чиновником Владимиром Ивановичем Забрежне-вым — масоном Великого Востока Франции. «Между прочим, — показывал А.В. Варченко в 1937 году, — Забрежнев писал обо мне Чичерину перед тем, как подготовлялась моя экспедиция в Афгани-

стан. В беседе со мной Чичерин упоминал, что он получил это письмо от Забрежнева»^ъъ. Что связывало этих людей, становится ясным из оброненного Л.В. Варченко в ходе следствия замечания о Г. В. Чичерине как «старом члене Великого Востока Франции»³⁴.

Беседа А.В. Варченко и Г.В. Чичерина состоялась 31 июля 1925 года. Высказав свое категорическое «нет» разрабатываемым А.В. Варченко планам экспедиции в Афганистан (нарком-индел явно не хотел дразнить окопавшихся там англичан), Г.И. Чичерин был, казалось бы, не против экспедиции в Лхасу (Тибет). «Я, разумеется, убежден, что никакой богатейшей культуры в доисторические времена не существовало, но исхожу из того, что лишняя поездка в Лхасу может в небольшой степени укрепить связи, создающиеся у нас с Тибетом», — заявил он в своей записке в Политбюро ЦК ВКП(б)^г5.

Однако и этой экспедиции не суждено было состояться. Вместо А.В. Варченко Г.В. Чичерин решил поддержать экспедицию в Лхасу успевшего побывать у него до А.В. Варченко и, возможно, также связанного каким-то образом с ОГПУ³⁶ американского гражданина русского происхождения, известного художника и философа Николая Константиновича Рериха (1874— 1947).

Сегодня уже ни для кого не секрет ни принадлежность Н.К. Рериха к масонству, ни масонский характер его идей («Пакт Рериха», движение «Знамя мира» и др.)³⁷.

Спор сейчас идет о частностях: был или не был Н.К. Рерих тайным агентом ОГПУ. Пальма первенства в разработке этой версии принадлежит московскому журналисту Олегу Шишкину³⁸. В том же всегда подозревали Н.К. Рериха, отметим мы от себя, и американские спецслужбы, приложившие немало усилий, чтобы обнаружить эту связь, но ничего не нашли³⁹.

Да и полемика между противниками и последователями учения Н.К. Рериха (статьи Ольги Старовойтовой⁴⁰, Александра Шальнева и др.⁴¹ показала, что веских аргументов для того, чтобы утверждать, что агент ОГПУ в США под кличкой «буддист» был именно Н.К. Рерих, у нас все же нет, хотя вопрос этот и остается открытым.

«Огромное богатство Рериха (35 млн. долл, на счетах в Швейцарии), во всяком случае, проистекало не от успеха его творчества, — пишет А.Е. Виноградов. — Большое количество золота и драгоценностей, которые видели у мистика-художника его посетители,— это валюта Коминтерна. Так Коминтерн расплачивался со своим агентом, включая, видимо, расходы на новые вербовки и т.д. Происхождение эти ценности имели одно: национализированная церковная и иная собственность»⁴².

Особенно важна была роль Н.К. Рериха в восточной политике Советской России. Как раз в это время Н.К. Рерих разрабатывал свой «Великий план» о создании в самом центре Азии при

содействии большевиков некоей «новой страны» — большого монголо-тибетского государства как оплота будущего буддокоммунистического миропорядка в Азии, как места пришествия на Землю будущего Будды⁴³.

Что касается таинственной Шамбалы, то первоначально Н.К. Рерих представлял себе ее местонахождение как прекрасную закрытую со всех сторон долину в Тибете с субтропической растительностью, окруженную холодными и дикими пустынями и неприступными горами Тибета⁴⁴. Однако впоследствии, познакомившись ближе с Тибетом и с состоянием здесь буддизма, Н.К. Рерих пришел к выводу, что искать Шамбалу надо все-та-ки не в Тибете, а за его пределами (Бутан, Сикким, Непал)⁴⁵. Полагают даже, что Рерих установил контакт с духовными учителями Индии и Тибета — Махатмами.

Прервав в 1926 году свою трансгималайскую экспедицию, Н.К. Рерих неожиданно появляется в июне 1926 года в Москве. Здесь он вручил наркому иностранных дел Г.В.Чичерину послание от махатм, т.е. живущих в Шамбале легендарных Учителей человечества. Кроме того, Н.К. Рерих привез с собой для опубликования в Советском Союзе рукопись своей книги «Община» с описанием идеального общества будущего, которую он хотел здесь опубликовать, и как особую святыню — ларец со священной гималайской землей «на могилу В.И. Ленина»⁴⁶.

Наибольший интерес для нас представляет «Послание махатм» к советскому руководству:

«На Гималаях мы знаем совершаемое вами. Вы упразднили церковь, ставшую рассадником лжи и суеверий. Вы уничтожили мещанство, ставшее проводником предрассудков. Вы разрушили тюрьму воспитания. Вы уничтожили тюрьму лицемерия. Вы сожгли войско рабов. Вы раздавили пауков наживы. Вы закрыли ворота ночных притонов. Вы избавили землю от предателей денежных. Вы признали, что религия есть учение всеобъемлемости материи. Вы признали ничтожность личной собственности. Вы угадали эволюцию общины. Вы указали на значение познания. Вы преклонились перед красотою. Вы принесли детям всю мощь Космоса. Вы открыли окна дворцов. Вы увидели неотложность построения дворцов Общего Блага!

Мы остановили восстание в Индии, когда оно было преждевременным, также мы признали своевременность вашего движения и посылаем вам всю нашу помощь, утверждая Единение Азии! Знаем, многие построения совершатся в годах 28-31—36. Привет вам, ищущим Общего Блага!»*¹

Конечно же, последователи учения Н.К. Рериха и Е.И. Рерих вольны верить, что Шамбала — это не миф и что их кумиру действительно удалось установить контакт, мысленный, конечно (как и Е.П. Блаватской), с ее жителями — представителями скрывающейся от нас некоей более высокой цивилизации. Од-

ним словом, Учителями человечества, которые, собственно, и внушили ему этот текст⁴⁸. Но для человека непредвзятого очевидно, что подлинным авторов этого примечательного документа, солидаризирующегося с богоборческой политикой большевиков, был сам Н.К. Рерих. Подлог же понадобился ему для того, и это очевидно, чтобы застолбить себе ведущее место в качестве духовного лидера не только октябрьской, но и мировой революции, которая, как он, видимо, верил, непременно должна произойти на Востоке. Сомневающимся в этих поистине «геростратовских» претензиях Николая Константиновича мы советуем еще раз внимательно прочитать его пассаж из «Послания махатм»: «...Мы остановили восстание в Индии (вот как? — Б.В.), когда оно было преждевременно, также мы признали своевременность вашего движения и посылаем вам всю нашу помощь, утверждая единение Азии». И наконец, предпоследняя фраза послания: «Знаем, многие построения свершатся в годах 1928—1931—1936». Что это, как не ясно выраженное желание Н.К. Рериха приписать победу Великого Октября некоей мистической помощи большевикам со стороны «Учителей человечества» и предсказание ими на ближайшее, начиная с 1926 года, десятилетие мировой революции на Азиатском континенте? Нет никаких сомнений, что Н.К. Рерих, лукаво подавая себя советским руководителям в качестве посредника между ними и виртуальными Махатмами, на роль реального духовного учителя человечества явно выдвигал таким образом самого себя.

Таким же, по сути, авантюрным человеком рериховского склада, также претендовавшим на роль духовного учителя советских вождей, являлся и А.В. Варченко. Беда его, однако, во-первых, заключалась в том, что, в отличие от Н.К. Рериха, он был советским, а не американским гражданином. Кроме того, если умный и деятельный Н.К. Рерих к 1926 году уже успел побывать в Тибете и даже «вышел» (правда, пока виртуально) на Шамбалу и получил послание к советскому руководству от тамошних мудрецов (какая «удача»!), то А.В. Варченко только еще собирался в Лхасу, и предъявить советскому руководству ему, по большому счету, было пока нечего.

Несмотря на отчаянные усилия Г.И. Бокия помочь планировавшейся А.В. Варченко экспедиции он так и не смог. Экспедиция так и не состоялась. Вместо нее А.В. Варченко организовал в 1927 году при поддержке все того же Г.И. Бокия другую экспедицию, на этот раз в крымские пещеры. На 1929-1930 гг. приходится его следующая экспедиция — на Алтай. Цель у них была, в принципе, одна и та же — поиски следов древней культуры и установление контактов с Шамбалой и якобы находящимися там духовными учителями человечества.

Большое место в деятельности Варченко этого времени занимала практическая работа по подготовке созыва в Москве

съезда религиозно-мистических сообществ России и Востока. С этой целью, начиная с 1925 года, им были установлены связи с хасидами, исмаилитами, мусульманскими суфийскими дервишами, караимами, тибетскими и монгольскими ламами, а также алтайскими старообрядцами, кержаками и русской сектой гол-бешников. Конечно, сидя в Москве, сделать это было довольно затруднительно. Впрочем, А.В. Варченко и не сидел. «В этих условиях, — отмечал он, — я выезжал из Москвы в разные районы Союза: в Крым, в Ленинград, на Алтай, в Уфу, в бывшую Самарскую губернию, а также в Кострому»⁴⁹.

На все эти поездки нужны были, конечно, деньги и немалые. Деньги давало ОГПУ. «Денежными средствами, — рассказывал в 1937году А.В. Варченко, — как и всем моим материальным обеспечением субсидировал член группы Бокий Глеб Иванович. Начиная с 1925 года от него в общей сложности получено около 100 тысяч рублей»⁵⁰.

Потерпев фиаско в своих глобальных проектах, А.В. Варченко вполне преуспел, однако, на ниве так называемых «малых дел». Речь идет об организованном им в конце 1925 года из числа сотрудников спецотдела Г.И. Бокия небольшом мистическом кружке (следует иметь в виду, что с 1925 года А.В. Варченко жил в Москве). На первых порах в кружок входили исключительно только сотрудники ОГПУ: Гусев, Цибизов, Клеменко, Филиппов, Леонов, Плужников и Евгений Гоппиус. Однако занятия А.В. Варченко с сотрудниками спецотдела продолжались недолго ввиду их явной неподготовленности к усвоению премудростей «Древней науки». В результате кружок распался. Тогда Г.И. Бокий решил организовать из числа своих бывших товарищей по учебе в Горном институте новое сообщество. В него, в частности, вошли инженеры М.Л. Кострикин и А.В. Миронов, зам. наркоминдел Б.С. Стомоняков, зав. орграспредотделом ЦК и член оргбюро И.М. Москвин, А.Я. Сосновский. Несколько раз занятия кружка посетили работник ЦК ВКП(б) С.М. Ди-манштейн, инженер Ю.Н. Флаксерман и даже будущий шеф НКВД Г.Г. Ягода⁵¹.

Из других членов «Братства», не входивших в его основной московский состав, Г.И. Бокий называл впоследствии в своих показаниях 1937 года ленинградцев — уже известного нам астронома А.А.Кондиайна, бывшего работника наркоминдела В.И. Забреж-нева (1878—1939) и известного скульптора С.Д. Меркурова⁵². Наиболее известной фигурой среди них был, несомненно, скульптор Сергей Дмитриевич Меркуров (1881 —1952)⁵³. Родился он в 1881 году в городе Александрополе (позднее Ленинакан) и был двоюродным племянником знаменитого оккультиста XX века Георгия Ивановича Гурджиева, о котором у нас уже шла речь. Учился на философском факультете Цюрихского университета и в Академии художеств в Мюнхене, где и познакомился с ма-

сонством. Большим увлечением С.Д. Меркурова являлось снятие посмертных масок знаменитых людей, как основы для создания бюстов и памятников им. Стоит в связи с этим заметить, что посмертные маски с Льва Николаевича Толстого, Якова Михайловича Свердлова, Владимира Ильича Ленина, Феликса Эдмундовича Дзержинского и Алексея Максимовича Горького снимал именно С.Д. Меркуров. От расстрела его спасло очевидное заступничество И.В.Сталина, так как именно С.Д. Меркуров являлся автором грандиозных гранитных монументов

В.И. Ленина и И.В.Сталина у начала канала Волга—Москва (1937). После создания этих монументов тема вождей станет основной в творчестве скульптора — лауреата двух Сталинских премий. Вершиной творчества⁵⁴ С.Д. Меркурова считается скульптурная композиция «Смерть вождя» мемориала в Горках Ленинских. Работа над ней заняла у него почти 20 лет, с 1927 по 1947 год. Поскольку тело Владимира Ильича Ленина изображено здесь С.Д. Меркуровым не в традиционной для европейца одежде, а покрытым, как полагают специалисты, буддийской тогой махатм, это дает возможность некоторым исследователям видеть в этом чуть ли не намек скульптора на причастность вождя мирового пролетариата к мистическому братству посвященных.

Непростым человеком среди членов «Единого Трудового Братства» был и Владимир Иванович Забрежнев (настоящая фамилия Федоров). Недоучившийся студент физико-математического факультета Петербургского университета, увлекавшийся анархизмом, он рано включился в революционную борьбу, был арестован и бежал за границу, где и вступил, в конце концов, в масонскую ложу Великого Востока Франции. После Октябрьской революции, как член ВКП(б), занимал ряд ответственных должностей, в том числе заместителя директора Государственного Эрмитажа, откуда и был перемещен в 1930 году в Институт мозга в качестве заместителя его директора. Большим увлечением В.И.Забрежнева были исследования в области гипнологии, что, вероятно, и сблизило его с Г.И. Бокием и А.В. Барченко. Расстрелян в 1939 году в Ленинграде.

Но вернемся к А.В. Барченко. Перейдя в 1925 году из Главнауки в ВСНХ, куда он был зачислен консультантом, и переселившись в Москву, А.В. Барченко продолжил здесь свои изыскания в области гелиодинамики и лекарственных растений. При помощи Г.И. Бокия им была организована секретная Ней-роэнергетическая лаборатория для изучения парапсихологиче-ских феноменов, которая была вскоре передана в Московский энергетический институт, а с 1934 года находилась под крышей Всесоюзного института экспериментальной медицины. Деятельным сотрудником Нейроэнергетической лаборатории был химик Евгений Евгеньевич Гоппиус. Здесь же в качестве сотруд-

ницы лаборатории подвизалась и ученица А.В. Барченко Лидия Шишелова.

Кроме собственно научной работы и чтения лекций для сотрудников спецотдела, А.В. Барченко выступал в роли консультанта по парапсихологии и принимал участие в разработке метода дешифровки. Ходил он в это время в кожаной одежде и разъезжал на служебном «Паккарде», вследствие чего соседи по дому, где он жил, однозначно считали его крупным чекистом. Можно констатировать, что дела А.В. Барченко шли хорошо. Однако теория малых дел совсем не в духе А.В. Барченко. Как и всякому прожектеру, ему непременно были нужны только великие дела, проекты, так сказать, глобального, вселенского масштаба. Фанатично уверовав в легендарную Шамбалу, А.В. Барченко рассчитывал обратить в свою веру и высшее руководство СССР. «Я нерегистрированный коммунист», — утверждал А.В. Барченко (письмо к профессору Г.Ц.Цибикову от 24 марта 1928 года) и выражал чувство гордости тем, что именно его русский народ оказался впереди других народов в своей способности поднять знамя социальной революции. «Я отнюдь не настолько наивен, — отмечал он, — чтобы думать, что правящая партия в России, даже полностью убедившись в реальности и ценности Дюнхор, сразу повернет идеологический и политический руль на 180°, разорвет все отношения с Западом, займется тантрической и созерцательной тренировкой и все поиски коллективно приложимых источников энергии заменит путем индивидуального совершенствования до степени возбуждения в себе крестцового «Чакрам»». Но, предвидя неизбежность столкновения в будущем культур Востока и Запада, А.В. Барченко считал необходимым «посвятить идейных руководителей России в подлинную сущность того научного богатства, которым скрыщно владеет Восток»⁵⁵.

В начале 1936 года А.В. Барченко настойчиво просит Г.И. Бокия организовать ему встречу с наркомом обороны К.Е. Ворошиловым и председателем Совнаркома В.М.Молотовым. Однако Г.И. Бокий оказался куда умнее и на поводу у А.В. Барченко не пошел. Тогда тот обратился в том же году к своему старому другу, уже известному нам бывшему сотруднику ОГПУ Ф. К. Шварцу, подвизавшемуся в качестве фоторепортера «Союзфото» в Ленинграде. Шварц в просьбе не отказал, но личной встречи с К.Е. Ворошиловым добиться, естественно, не смог. Единственное, что ему удалось, так это передать тезисы доклада А.В. Барченко о «Дюнхор» адъютанту наркома. Дошел ли он до адресата — неизвестно.

Ровно через год, весной 1937 года, А.В. Барченко вновь вызывает Ф.К. Шварца в Москву и дает ему на этот раз еще более ответственное и опасное поручение — добиться личной встречи А.В. Барченко с самим И.В. Сталиным. На прием к вождю Ф.К. Шварц не попал, а вот внимание на себя компетентных

органов, несомненно, обратил. К сожалению, исследователи, констатирующие этот факт⁵⁶, явно уходят от его оценки. А зря, так как более неадекватного восприятия советской действительности, чем поведение А.В. Варченко, трудно себе представить. В отличие от него, советские вожди фанатиками отнюдь не были и прожектеров типа А.В. Варченко раскусить могли. С одним из советских руководителей, наркомом иностранных дел Г.В. Чичериным, А.В. Варченко уже пришлось столкнуться, как мы помним, в 1926 году. Однако впрок ему этот случай не пошел.

Конечно же, было бы совсем неправильным делать вывод о личной ответственности А.В. Варченко за провал «Братства». В условиях той общеполитической ситуации, которая сложилась в Советском Союзе к 1937 году, «зачистка» НКВД, арест Г.И. Бокия как представителя «старой гвардии» большевиков, а следовательно, и всех, с кем он был тесно связан, в том числе и А.В. Варченко, были, можно сказать, запрограммированы. Однако отрицать, что действия А.В. Варченко носили явно неадекватный и даже опасный характер, как для него, так и для его окружения, не приходится.

Тем временем 16 мая 1937 года Г.И. Бокий был вызван к наркому внутренних дел Н.И. Ежову. Домой он уже не вернулся. Во время обыска, произведенного у Г.И. Бокия, чекисты обнаружили в его квартире немало странного, в том числе несколько десятков засушенных мужских половых органов, предназначавшихся, как надо полагать, для использования в магических целях⁵⁷.

Следствие по делу Г.И. Бокия было поручено вести комиссару государственной безопасности 2-го ранга Льву Николаевичу Бельскому (настоящее имя — Абрам Михайлович Левин, 1889—1941). Помогал ему старший лейтенант госбезопасности казах Али Кутебаров.

Первый допрос Г.И. Бокия состоялся 17—18 мая 1937 года. Ему было предъявлено обвинение в членстве в контрреволюционной масонской организации «Единое Трудовое Братство», шпионаже в пользу Англии и участии в антисоветском спиритическом кружке, на котором предсказывалось будущее. Свою «вину» Г.И. Бокий не отрицал. «Мои расхождения с партией, — заявил он, — начались еще в 1918 г. с периода Брестского мира, когда я поддался мелкобуржуазным настроениям и вместе с Бухариным и другими левыми коммунистами пошел против Ленина. В силу выработавшихся у меня традиций я тогда подчинился партийной дисциплине, но, так как переубежден я не был, обстоятельство это оставило во мне неприятный осадок.

Это неприятное чувство усилилось, когда меня с партийной работы помимо моего желания перебросили на работу в ЧК, и в особенности, когда из-за конфликта с Зиновьевым отозвали из Ленинграда в Москву, затем послали в Ташкент, откуда я также

вместе с другими членами Турккомиссии был отозван, вернее, снят с работы. К периоду профсоюзной дискуссии выросшая на почве изложенных выше неудач личная неудовлетворенность начала перерастать у меня в недовольство более общего порядка. В период дискуссии я стоял на позиции Ленина, но применявшиеся нами, на мой взгляд, демагогические методы борьбы отталкивали меня от нее и углубляли сложившееся у меня недовольство существующим положением. Неизгладимое впечатление произвели на меня Кронштадтские события. Я не мог примириться с мыслью, что те самые матросы, которые принимали участие в Октябрьских боях, восстали против партии и власти, и в поисках объяснения этого факта приходил к обвинению ЦК. При введении нэпа я, несмотря на образовавшийся у меня надрыв, не выступал против этого мероприятия партии. Нутром, однако, я воспринять нэп не мог и признал его только потому, что не видел другого исхода.

Обстоятельство это привело к углублению внутреннего разлада во мне, и я начал отходить от партийной жизни.

Дискуссию с Троцким 1923—1924 г. я воспринял уже по-пар-тийному, и хотя не разделял взглядов Троцкого, но был против той, на мой взгляд, излишней страстности, которая применялась в полемике против него. Решающее влияние в дальнейшем имела смерть Ленина. Я видел в ней гибель Революции. Завещание Ленина, которое мне стало известно, не помню от кого, мешало мне воспринять Сталина как вождя партии, и я, не видя перспектив для Революции, ушел в мистику. К 1927—1928 г. я уже отошел от партии настолько далеко, что развернувшаяся в это время борьба с троцкистами и зиновьевцами прошла мимо меня, и я в ней никакого участия не принял. Углубляясь под влиянием Варченко все более и более в мистику, я в конце концов организовал с ним масонское сообщество и вступил на путь прямой контрреволюционной деятел ьности»⁵⁸.

Не отрицал Г.И. Бокий и своего масонства, заявив, что масоном он стал еще в 1909 году, вступив в некую розенкрейцерскую ложу, среди членов которой, наряду с уже упоминавшимся нами скульптором С.Д. Меркуровым, был и покойный к тому времени известный академик-востоковед, занимавший с 1904 по 1929 год должность непременного секретаря Академии наук

С.Ф. Ольденбург (умер в 1934 году). Ввел его якобы в эту ложу сотрудник журнала «Русское богатство» П.В. Мокиевский. Достаточно подробно изложил Г.И. Бокий и историю возникновения «масонской ложи» в своем спецотделе ОГПУ. «До переезда в Москву в 1925 году, — показывал он, — у Варченко в Ленинграде произошел крупный конфликт с руководителями масонской организации, обвинявшими его в разглашении тайн ордена и грозившими ему уничтожением. Угроза эта от имени масонской организации была высказана ему в 1924 г. членом ордена академиком Ольденбургом. В связи с конфликтом с руководством организации Варченко отошел от ее ленинградского ядра и стал искать пути для не-

посредственной связи с высшим капитулом Шамбала-Дюнхор, объединяя вокруг себя различный масонствующий элемент. Таким образом и возникло наше мистическое сообщество, фактически самостоятельная ложа, ориентировавшаяся на непосредственную связь с высшим масонским капитулом Шамбала-Дюнхором. К какому ордену принадлежал до переезда из Ленинграда Варченко, я сказать затрудняюсь. Ввиду особых, конфликтных отношений Варченко с основным ядром масонской организации в Ленинграде никто из нас, группировавшихся вокруг Варченко в новой ложе, официального посвящения не прошел, и как не посвященным Варченко не мог рассказывать некоторых тайн ордена, к которому мы формально не принадлежали. По косвенным намекам Варченко и общим наблюдениям можно судить, что он посвящен в члены ордена розенкрейцеров. Говорю я это на основании того, что на розенкрейцеров Варченко определенно указывал как на орден, связанный с нашим центром Шамбала-Дюнхором. У Варченко в различного рода геометрических чертежах и многочисленных фотографических снимках предметов древности постоянно повторялись эмблемы Розы, Креста и Чаши, которые являются символами розенкрейцеров. В настоящее время Варченко обладает печатью с общемасонскими эмблемами — двойного треугольника с символически изображенными на его сторонах Солнцем, Луной и Чашей»⁵⁹.

Особый интерес проявили следователи к личности организатора и идейного руководителя кружка А.В. Варченко. Как и следовало ожидать, надеясь сохранить свою жизнь, Г.И. Бокий сразу же «сдал» его. «Я признаю, — заявил он, — что мне были известны факты, указывающие на шпионскую деятельность Варченко.

СЛЕДОВАТЕЛВ: Почему же вы не приняли мер для ареста и привлечения Варченко к ответственности, а помогали ему продолжать свою шпионскую деятельность?

БОКИЙ: Я признаю, что наша ложа входила в состав общемасонской системы шпионажа. Я терпел такое положение, потому что у как я уже говорил, поставил интересы нашего ордена выше интересов партии и государства и, наблюдая проявления контрреволюционной шпионской деятельности у закрывал на них глаза, оправдывая их теми же интересами нашего ордена.

СЛЕДОВАТЕЛВ: С кем еще, кроме Владимирова, были связаны члены ложи по линии шпионажа ?

БОКИЙ: Со слов Варченко, мне известно о связях нашего ордена с известным организатором английского шпионажа на Востоке, проживающим в настоящее время в Париже афганским принцем Ага-Ханом. Ага-Хан входит в состав ордена Шамбала-Дюнхор и непосредственно связан с центром. Кроме того, у Варченко существовала связь с Польшей, через члена нашего ордена Кондиайна. В частности, Варченко мне рассказывал в 1925 г. о том, что Кон-диайном были получены «под видом наследства» деньги из Польши.

СЛЕДОВАТЕЛВ: Дайте подробные показания, в чем заключалась шпионская деятельность Варченко.

БОКИЙ: Шпионская деятельность Барченко в основном заключалась в создании разветвленного аппарата шпионажа. Работа эта велась им в двух направлениях — организация шпионской сети на периферии и проникновение в руководящие советские и партийные круги. Последнее делалось с той целью, чтобы овладеть умами руководящих работников и, по примеру масонских организаций в капиталистических странах, в частности, во Франции, направлять деятельность правительства по своему усмотрению. Для насаждения сети на периферии Барченко использовал различные религиозно-мистические секты восточного происхождения. Для этой цели он постоянно предпринимал поездки в различные районы Союза, устанавливал связь с местными сектантскими организациями, встречался с закордонными эмиссарами. В 1926 г., когда он выезжал в Кострому для встречи с представителями нашего ордена Шамбала, который должен был прибыть из-за границы, он был задержан местным отделом ОГПУ. Я, однако, имея в виду интересы ордена, приказал его освободить. Кроме Костромы, как я уже показывал, он выезжал на Алтай, в Крым, Казань, Уфу и Самарскую губернию. Для того чтобы проникать в руководящие круги советских работников, Барченко старался заинтересовать отдельных лиц своими «научными исследованиями», их значением для обороны страны и т. п. Заинтересовав кого-либо научной стороной вопроса, он постепенно переходил к изложению своего учения о Шамбале и, опутав жертву паутиной мистики, использовал ее в целях шпионажа. Таким образом он в свое время обработал меня и проник в ОГПУ»⁶⁰.

Собственно, религиозно-мистическая сторона «Древней науки», в контакт с хранителями которой так наивно надеялся вступить Г.И. Бокий, следствие интересовала мало. Другое дело — персональный состав кружка, тем более что Г.И. Бокий, надеясь спастись, не думал, судя по всему, ничего в этом плане скрывать. «Кружок этот, — показывал он, — работал под руководством посвященного в его тайны Барченко. Входили в кружок сотрудники Спецотдела ВЧК/О ГПУ Гусев, Цибизов, Клеменко, Филиппов, Леонов, Гопиус, Плужницов. Вскоре после организации мною кружка, однако, выяснилось, что привлеченные мною в него лица из числа сотрудников Спецотдела не подготовлены к восприятию тайн Древней Науки. В связи с этим кружок распался, и я привлек для изучения мистического учения Барченко новых лиц из числа своих старых товарищей по Горному институту. Эти лица впоследствии и составили наше масонствующее сообщество.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Кто, кроме вас, входил в состав этого сообщества ?

БОКИЙ: Кроме меня и руководящего нашими занятиями Барченко, в состав нашей группы входили: Кастрыкин Михаил Лаврентьевич, Миронов Александр Владимирович, Москвин Иван Михайлович и Стомоняков Борис Спиридонович. Непродолжительное время в группу входил Александр Яковлевич Сосновский.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Какую связь вы поддерживали с этими лицами помимо кружка?

Б О КИЙ: Все эти лица, как я уже показывал, являются моими старыми товарищами по Горному институту. Помимо собраний, на которых Барненко читал нам рефераты о своем мистическом учении, у нас были установлены традиционные встречи, так называемые «свидания друзей». Раза 3 или 4 в году я, Стомоняков, Ка-стрыкин, Миронов собирались у старой знакомой Алтаевой и проводили вместе 2—3 часа, после чего расходились, не встречаясь между собой до следующего раза.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: С какой целью вы производили эти сборища, что делали на них?

БОКИЙ: Мы собирались как старые друзья для того, чтобы просто провести время вместе. Никаких других задач мы не ставили»⁶¹.

Шокирующая откровенность показаний Г.И. Бокия во всем, что касалось его «братьев по ложе», органично сочеталась у него с чрезвычайной скупостью во всем, что касалось его личной роли во всем этом деле. «Прямых заданий по шпионажу от Барчен-ко, — показывал он, — я не получал. Моя роль в этом деле выражалась в том, что, будучи увлечен мистикой Барченко, я пренебрегал интересами государства и помогал ему вести шпионскую работу, закрывая глаза на характер его деятельности и покрывая ее именем Спецотдела ОГПУ

СЛЕДОВА ТЕЛЬ: Это неверно. При занимаемой вами должности Барченко не мог не стремиться использовать вас в целях шпионажа более активно.

БОКИЙ: Причины сдержанности в этом отношении Барченко непонятны и для меня самого. Теперь, после обнаруженных под руководством наркома внутренних дел Ежова обстоятельств, я думаю, что шпионаж в органах ОГПУ—НКВД шел по другой линии. При самом активном использовании меня я не мог дать тех сведений, которые имели возможность давать другие арестованные лица, в частности Ягода. В связи с этим меня, очевидно, держали в резерве, не желая подвергать напрасно риску провала, сопряженного со всякой активной деятельностью, и довольствуясь тем общим содействием, которое я оказывал Барченко. К этому заключению меня приводит еще и следующее обстоятельство. Последние полтора-два года моя связь с Барченко значительно ослабела. Мы с ним не встречались, и он перестал обращаться ко мне с какими-либо просьбами и только после произведенных в последнее время арестов он, стараясь восстановить со мной прежнюю связь, вновь обратился ко мне с письмом. Полагаю, что здесь именно имеет место попытка включить меня в активный шпионаж, ввиду провала других линий.

СЛЕДОВА ТЕЛЬ: Следствие вам не верит. Стараясь увести следствие от расследования с >ей шпионской деятельности, вы хотите направить его в другл ■ сторону. Предлагаю вам дать откровенные показания о ваше ппионской работе.

БОКИЙ: К тому, что я уже показал, я больше ничего существенного добавить не могу»⁶².

Второй допрос Г.И. Бокия состоялся 15 августа 1937 года. На этот раз каких-либо иллюзий относительно своей участи Г.И. Бокий уже, видимо, не питал и «признался» в подготовке убийства И.В.Сталина, сотрудничестве с английской разведкой и даже в подготовке терактов с помощью взрывов на расстоянии (напомним, что этой проблемой в его спецотделе занимался Е.Е.Гоппиус).

Благодаря показаниям Г.И. Бокия следствие уже с первых своих шагов получило исчерпывающие сведения о личном составе «Единого Трудового Братства». Уже 22 мая 1937 года был арестован А.В. Варченко, 26 мая — Л.Н. Шишелова (Маркова), 7 июня — А.А. Кондиайн, 2 июля — К.Ф. Шварц, 8 июня —

В.Н. Ковалев. Всем им были предъявлены стандартные обвинения в антисоветской деятельности и принадлежности к контрреволюционной организации. Такая же участь постигла в начале июня 1937 года и высокопоставленных друзей Г.И. Бокия: зам. наркома иностранных дел Бориса Спиридоновича Стомонякова и Ивана Михайловича Москвина⁶³, занимавшего во второй половине 20-х — начале 30-х годов ряд важных должностей в ЦК ВКП(б) и его секретариате, хотя напрямую их арест и не был связан с делом А.В. Барченко и Г.И. Бокия.

В ходе следствия чекистами была сфабрикована версия о существовании некоей заговорщически-конспиративной организации восточных масонов-мистиков под названием «Великое братство Азии», играющей роль «высшего масонского капитула», с которым связаны все масонские ордена на Востоке. Основная задача этого центра заключалась якобы в том, чтобы подчинить своему влиянию коммунистическое руководство СССР. В то же время, подчеркивалось в обвинительном заключении, не брезговала эта организация, или, вернее, ее филиал во главе с А.В. Барченко, и шпионско-террористической деятельностью в пользу Англии. Одним из эпизодов ее якобы должна была стать организация по разработанному К.Ф. Шварцем и А.А. Кондиайном плану покушения на И.В. Сталина во время его отдыха на озере Рица.

Вот на это мифическое «Великое братство Азии», или вернее, его представителей монгола Хаяна Хирву и тибетца Нага Навена, от которых он получал инструкции, якобы и «работал» А.В. Барченко.

Надо сказать, что сам он в своих показаниях отчасти подыгрывал в этом отношении следствию. «Под общим названием «Великое братство Азии», — отмечал он в своих показаниях от 10 июня 1937 года, — объединяются все мистические течения Востока — Центральной, Средней и Передней Азии, в которую входят различные монголо-тибетские братства, мусульманские секты, некоторые дервишские ордена Азии и отчасти Африки, в это братство

входят парматы и хасиды, а также русские секты, известные под названием «бегуны», «подтольники», «голбешники». В 1923 году в городе Ленинграде я встречался с представителями ВБА Хаяном Хирвой и Нага Навеном.

Нага Навен осведомил меня, что он прибыл для личного свидания с представителями советского правительства, чтобы добиться сближения Западного Тибета с СССР. Он сказал, что Далай-лама все больше сближается в Восточном Тибете с англичанами, а население и ламство Западного Тибета против союза с англичанами, что вследствие этого ламство массами эмигрирует во Внутреннюю Монголию и далее в Улан-Батор, что духовный глава Тибета Панчен-Богдо также обнаруживает оппозицию Далай-ламе и что в связи с этим создаются исключительные возможности для установления самых тесных отношений как политических, так и культурных между СССР и Западным Тибетом, через Южную Монголию.

Нага Навен указал, что политическую сторону этого вопроса он надеется освятить советскому правительству и Коминтерну через Чичерина. Далее Нага Навен сообщил мне ряд сведений о Шамбале как о хранилище опыта доисторической культуры и центре «Великого Братства Азии», объединившего теснейшим образом связанные между собой мистические течения Азии. Нага Навен обнаруживал широкую осведомленность во всех вопросах мистических учений, меня интересовавших. Он вырос в моих глазах в совершенно исключительный авторитет «Великого Братства Азии». С этой встречи с Нага Навеном созданное мною «Единое Трудовое Братство» включилось в связь с «Великим Братством Азии» и дополнялось его филиалом. Из совещаний с Нага Навеном я получил от последнего санкцию на сообщение большевикам моих мистических изысканий в области «древней науки» через специально созданную группу коммунистов и на установление контактов советского правительства с Шамбалой. От Нага Навена я получил также указания на желательность созыва в Москве съезда мистических объединений Востока и на возможность этим путем координировать шаги Коминтерна с тактикой выступлений всех мистических явлений Востока, которыми, в частности, являются ганда-изм в Индии, шейхизм в Азии и Африке. Продвижение вопроса о Шамбале большевикам, по словам Нага Навена, будет способствовать самому глубокому изменению отношений между СССР и Востоком. Именно на такое изменение отношений со всем Востоком, в результате сближения с СССР и Западным Тибетом он, Нага Навен, готовится обратить внимание Чичерина, и если удастся, то и Коминтерна. Таким образом представитель «Великого Братства Азии» Нага Навен в моем лице указывал «Единому Трудовому Братству» путь внедрения связи с ответственными представителями советского правительства и Коминтерна, с тем чтобы ориентировать их в осуществлении революционной пропаганды и руководства национально-освободительными движениями на револю-

ционные силы и добиться этим путем изменения политического курса и прорыва революционной базы на Восток.

Вопрос: При каких обстоятельствах вы встретились с представителем «Великого Братства Азии» Хаяном Хирвой и как поддерживали с ним связи ?

Ответ: Хаян Хирва явился ко мне в квартиру в Ленинграде, где я жил совместно с Кондиайном, и сообщил, что обо мне, как о разрабатывающем систему Дюнхор, он узнал от лам в дацане. О себе заявил, что хотя сам не является авторитетом в этой системе, но имеет о ней конкретное представление. Впоследствии он встречался со мной в Москве и там связался с Нага Навеном. В Москве Хаян Хирва разыскал мой адрес в Главнауке, где я тогда в конце 1923 года работал. В 1926 году, когда Королев поехал в командировку в Улан-Батор, я через него пытался установить связи с Хаяном Хирвой, через последнего с Нага Навеном, прибывшим, как мне сообщили ламы, во Внутреннюю Монголию. С Королевым было направлено письмо. Он был снабжен также мною листом, на котором были изображены некоторые символы, в том числе розенкрей-церовская роза с крестом для предъявления Хаяну в доказательство того, что Королев является моим представителем»^.

На вопрос следователя о том, каким же все-таки образом реализовывал он указания представителя «Великого Братства Азии» Нага Навена, А.В. Варченко отвечал, что через Г.И. Бокия, с которым он связался в конце 1924 года при помощи К. К. Владимирова и К.Ф. Лейсмейера. «В ходе общения с Бокием, — заявил он, — я привлек его интерес к мистической теории Дюнхор и установлению контакта с Шамбалой, с тем, чтобы продвигать эти вопросы в Политбюро ЦК ВКП(б) в соответствии с контрреволюционными задачами, поставленными Нага Навеном. Внешне эти свои шаги я обосновывал тем, что контакт с Шамбалой способен вывести человечество из кровавого тупика безумия, той ожесточенной борьбы, в которой оно безнадежно тонет. Во главе с Бокием и вокруг него с моим участием создалась группа братства, которая затем стала осуществлять функцию высшего совета «Единого Трудового Братства». Группа создавалась на основе указаний Нага Навена, а затем уже упоминавшегося Круглова, что изучение мистических теорий «древней науки» допустимо либо в порядке прямого, преемственного посвящения в степень ученика и брата, либо в порядке сообщения знаний правомочному коллективу, и что к этому изучению могут быть привлечены лишь лица, достигшие 45-летнего возраста. Какого-либо индивидуального посвящения члены группы не проходили, поскольку братству были чужды всякого рода ритуальные посвящения. Группа была организована в порядке 2-го типа приема членов братства. Группа была создана в Москве на условиях полной конспирации. Я обязался перед группой, что все мои связи будут контролироваться ею, в том числе подыскание учеников братства хотя бы только для этического воспитания. В этот же период я дал члену Совета братства Кондиайну,

который находился в Ленинграде, указание вести работу в Ленинграде по вовлечению в братство ряда профессоров (Парчук, Каш-кадамов_у Никитин, Ризен)_у ознакомить их с уставом, правилами и требником, с тем чтобы после они прибыли ко мне для получения ученического посвящения, заключавшегося в разъяснении обязанностей ученика братства. Ученичество, как я уже показывал, имело целью приобщение в дальнейшем ученика к работе братства в полном объеме»⁶⁵.

В сентябре 1937 года следствие было закончено, обвинительное заключение подписано, и начались расстрелы. Первым по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР (ст.58, п.6, 8 и 11 УК РСФСР) расстреляли 9 сентября 1937 года

A. А. Кондиайна, обвиненного в том, что он якобы был организатором и руководителем ленинградского отделения ордена розенкрейцеров и принимал участие в подготовке теракта против И.В. Сталина. Что касается проходивших с ним по делу других «розенкрейцеров» — сотрудника Института мозга профессора

B. П. Кашкадамова, А.К. Борсука, К.И. Поварнина и Л.Л. Васильева, то их дело было выделено в отдельное производство, обнаружить которое исследователям до сих пор так и не удалось. Известно лишь, что В.П. Кашкадамов работал в последние годы жизни в педагогическом техникуме в Ленинграде. Умер он в январе 1941 года⁶⁶.

В сентябре 1937 года был расстрелян бывший чекист К.Ф. Лейсмейер-Шварц, 26 декабря — В.Н. Королев, 15 ноября — Г.И. Бокий, 21 ноября — И.М. Москвин, 30 декабря — Л.Н. Шишелова (Маркова).

Пострадали и жены «врагов народа»: Э.М. Кондиайн и О.П. Варченко, которые получили по 8 лет концлагерей. Еще более сурово обошлось Особое совещание с женой И.М. Москвина — Софьей Александровной, дочерью обрусевшего француза Александра Доллера и еврейки-народоволки Софьи Наумовны Шехтер. Надо сказать, что И.М. Москвин был не первым мужем Софьи Александровны. До 1923 года она была замужем за его другом Г.И. Бокием, от которого имела двух дочерей. Одна из них, Оксана Бокий, вышла замуж за будущего писателя Льва Разгона (это была его первая жена). Живя в первые годы после женитьбы в семье Москвиных, он хорошо знал героев этой истории и оставил о них весьма колоритные воспоминания, о которых у нас уже шла речь. Несмотря на развод, отношения между Софьей Александровной и ее бывшим супругом были самые хорошие и Г.И. Бокий был своим человеком в семье Москвиных.

Арестовали Софью Александровну 14 июня 1937 года. Обвинение, предъявленное ей, было несколько иного рода, нежели ее мужу, — подготовка террористического акта в отношении секретаря ЦК ВКП(б) Н.И. Ежова и шпионаж в пользу Японии. Непосредственным исполнителем этого акта должен был стать

известный в то время врач, лечивший методами традиционной тибетской медицины, Николай Николаевич Бадмаев, племянник известного до революции целителя Петра Александровича Бадмаева (Жамсаран Бадмаев)⁶⁷. Но и Софья Александровна, оказывается, не была, по версии следователей, самостоятельна, а действовала по указанию бывшего меньшевика А.М. Арнольдова, связанного, в свою очередь, с «Троцкистским параллельным центром». Задание отравить Н.И. Ежова она якобы получила от него еще в 1932 году⁶⁸ . 25 декабря 1937 года следствие по дело С.А. Москвиной-Бокий было закончено, а 8 февраля 1938 года она была расстреляна⁶⁹. В этом же месяце решилась и судьба А.В. Барченко. Смертный приговор ему был вынесен Военной коллегией Верховного суда СССР под председательством

В.В. Ульриха 25 апреля 1938 года⁷⁰.

Несмотря на трагический конец жизненного пути А.В. Барченко, неожиданным его назвать трудно. Слишком уж плотно был окружен «незарегистрированный коммунист» чекистами. Очень уж легко принял он навязанные ими правила игры, вплоть до кожанки и служебного «Паккарда», на котором разъезжал по улицам Москвы, пугая обывателей. И естественно, что, когда протежировавших ему чекистов «первого призыва» стали потихоньку расстреливать, дошла очередь и до него.

Так кем же он был на самом деле, доктор А.В. Барченко? Крупным ученым, мечтателем, не понятым современниками и ставшим невинной жертвой «тоталитарного режима», каким его подают современные исследователи (О.А. Шишкин, А.И. Андреев)? Или все-таки удачливым (до поры до времени) авантюристом, сумевшим-таки заинтересовать своими прожектами таких серьезных людей, как Г.И. Бокий и Я.С. Агранов? Как ни огорчительно это прозвучит для поклонников таланта А.В. Барченко, автор этих строк склоняется все же ко второму варианту, и вот почему.

Ключевую роль в судьбе А.В. Барченко сыграла, как известно, его встреча с чекистом Г.И. Бокием в 1925 году. Организовали ее ленинградские чекисты, друзья А.В. Барченко. В том же 1925 году произошло знакомство Г.И. Бокия и Я.С. Агранова с еще одним оккультистом, вызванным ими из Ленинграда в Москву, — Б.В. Кириченко-Астромовым. За ним также стояли чекисты, в частности С.В.Палисадов (Полисадов). И тот, и другой соблазняли в приемной ОГПУ в Москве Г.И. Бокия и Я.С. Агранова радужными перспективами, которые якобы сулило им использование масонства в интересах Советского государства. Правда, Б.В. Кириченко-Астромов акцент делал на политические и идеологические выгоды, а «доктор» А.В. Барченко упирал на «науку». И тот, и другой были внимательно выслушаны высокопоставленными чекистами и обласканы ими. Однако выбор, в конце концов, был сделан ими в пользу А.В. Барченко. 'Б.В. Кириченко-Астромова же, после шести месяцев «работы» с

ним, посадили в начале 1926 года за решетку. Очевидно, что респектабельный «доктор» А.В. Варченко показался Г.И. Бокию куда более деловой и солидной фигурой, чем импульсивный и взбалмошный Б.В. Кириченко-Астромов. К тому же стоит напомнить, что А.В. Варченко выдавал себя за ученого и апеллировал к науке (парапсихология, чтение мыслей, организация взрывов на расстоянии и, наконец, контакты с «Учителями человечества»). Б.В. Кириченко-Астромову же предъявить чекистам в этом плане было нечего. Отсюда и результат.

Однако ученым, тем более крупным недоучивший студент-медик А.В. Варченко едва ли все-таки может считаться. Более того, даже в той отрасли оккультного знания, которой, очевидно, он овладел, А.В. Варченко, как это показал А.И. Андреев, не был оригинален и всецело следовал за А. Сент-Ив д’Альвейдра и другими западными оккультистами⁷¹. Другое дело — фанатизм и неуемная энергия в распространении своего учения и вербовке его адептов. Здесь, как представляется, А.В. Варченко был несомненно на коне. Но именно этими качествами, не стоит забывать, как раз всегда и отличались прожектеры-авантюристы всех времен и народов. Уж они-то всегда знали и знают, как спасти человечество, и всегда готовы послужить своим знанием сильным мира сего. За некоторую мзду, конечно, в виде хорошо оплачиваемых должностей, спецлабораторий, служебных «Паккардов» и доступа в ведомственные распределители.

Характерны в этом плане настойчивые попытки А.В. Варченко добиться личной встречи с И.В. Сталиным, чтобы открыть ему глаза на перспективы овладения большевиками «Древней наукой» с его, А.В. Варченко, помощью, конечно. На эту же роль «советчика-консультанта» Генерального секретаря ЦК ВКП(б) претендовал, как мы знаем, в 1926 году в своем письме на имя И.В. Сталина и Б.В. Кириченко-Астромов. Можно поэтому сказать, что по большому счету и А.В. Варченко, и Б.В. Кириченко-Астромов — птицы одного полета.

Стоит, видимо, упомянуть, что вскоре после этого пристальный интерес к Тибету проявляют в 1930-е годы нацистские спецслужбы, организовавшие туда три экспедиции СС под личным патронажем Гиммлера и Розенберга⁷². Никаких Учителей, не говоря уже о входе во «внутреннюю полость Земли», они, конечно же, не обнаружили. Не нашел их и Н.К. Рерих, которому помогал спецотдел Г.И. Бокия, хотя он и утверждал, что его экспедиция, как никто другой, была близка к цели. Но это уже несколько другая история.