Мастодония

10

Уиллоу-Бенд – маленький городок, его деловая часть занимает всего квартал. На одном его конце находится маленький универмаг, напротив – аптечный киоск. Далее по улице расположены: магазинчик скобяных товаров, парикмахерская, обувной магазин, пекарня, магазин верхней одежды, объединенное бюро недвижимости и путешествий, магазин электротоваров, ремонтная мастерская, почта, кинотеатр, банк и пивной ларек.

Мне удалось припарковать машину перед аптечным киоском, затем я обошел ее, чтобы открыть дверь Райле. Бен Пейдж уже спешил через улицу к нам.

– Эйса, – сказал он, – я так давно тебя не видел. Ты не часто наезжаешь сюда. – Он протянул руку для рукопожатия.

– Приезжаю, когда нужно, – ответил я. И, повернувшись к Райле, сказал: – Мисс Эллиот, познакомьтесь с Беном Пейджем. Он – наш мэр и банкир.

Бен подал руку Райле.

– Добро пожаловать в наш город. Вы погостите у нас?

– Райла – мой друг, – пояснил я. – Несколько лет назад мы вели раскопки на Среднем Востоке.

– Еще не знаю, надолго ли я останусь, – ответила Райла.

– Вы из Нью-Йорка? Кто-то мне сказал, что вы оттуда.

– Откуда, черт побери, кто-то мог узнать это? – спросил я. – Ты же первый, с кем мы встретились?

– Кажется, это Хайрам, – ответил Бен. – Он говорил, что водительская карточка была нью-йоркской. Он еще сказал, что кто-то поранил Боусера стрелой. Это правда?

– Да, все так и есть, – ввернула Райла.

– Говорю вам, что надо нам что-то делать с этими детьми, – сказал Бен. – Они распускаются. Они никого не уважают. Они дичают.

– Может, это был не ребенок?

– А кто же еще? Именно они это и делают. Это – орда монстров, говорю я вам! Некоторые из них прокалывают по ночам мне шины. Выхожу из кинотеатра, а у меня вместо колес четыре плоскости.

– Но почему они это делают? – спросила Райла.

– Не знаю. Мне кажется, они просто ненавидят всех и каждого. Когда мы были детьми, Эйса, мы никогда не занимались такой ерундой. Мы обычно ходили рыбачить, помнишь, и ставили ловушки. И было время, когда мы все копались в том колодце.

– Я до сих пор в нем копаюсь, – сказал я.

– Знаю. Нашел что-нибудь?

– Немного.

– Я должен вернуться, – сказал Бен. – Ко мне приходят люди. Было так приятно познакомиться с вами, мисс Эллиот. Надеюсь, визит вам приятен.

Мы смотрели, как он переходит дорогу обратно.

– Приятель? – спросила Райла. – Один из твоей ватаги?

– Да, один из них.

Мы перешли улицу и вошли в магазин. Я взял тележку и начал поворачивать с ней в проход.

– Нужна картошка, немного масла, суп и, как мне кажется, куча других вещей, – сказал я.

– А где твой список?

– Я – неорганизованный домохозяин, – ответил я, – и пытаюсь все держать в уме, забывая то одно, то другое.

– Ты наверное многих знаешь в городе?

– Некоторых. Тех, кого я знал, живя здесь еще мальчишкой, людей, которые остались здесь и никуда не уезжали. Вернувшись, я завел очень немного новых знакомств.

Мы медленно загружали тележку. Я, конечно, кое-что забыл, и Райла, пробежавшись по нашему мысленному списку, напомнила мне о забытом. Наконец я выкатил тележку к кассе на противоположном конце зала. Перед нами был Херб Ливингстон с корзиной.

– Эйса, – сказал он, как всегда, говоря так, будто у него перехватило дух от восторга при виде нас, – я уж собирался звонить тебе. У тебя, как говорят, появилась компания?

– Райла, – сказал я, – познакомься с Хербом Ливингстоном. Это еще один из нашей старой ватаги. Теперь он выпускает еженедельную газету.

Херб лучился.

– Я рад, что вы навестили нас, – обратился он к Райле. – Вы, я слышал, из Нью-Йорка? У нас бывает не так много гостей оттуда.

Он вытащил записную книжку из кармана жилета и короткий карандашик из кармана рубашки.

– Могу ли я спросить, как вас зовут?

– Эллиот, – ответила Райла. – Два «л» и одно «т».

– И вы приехали к Эйсе? Это – цель вашего приезда?

– Мы очень давние друзья, – ответила Райла коротко. – Мы вместе работали в Турции, на археологических раскопках в конце пятидесятых.

Херб делал пометки в своей записной книжке.

– А чем вы занимаетесь сейчас?

– Бизнес. Экспорт – импорт.

– Как я понимаю, – продолжал Херб, бешено царапая, – вы остановились у Эйсы, на ферме?

– Правильно, – ответила Райла. – Я приехала к нему. И остановилась у него.

Когда мы вернулись обратно в машину, Райла сказала:

– Не уверена, что твои друзья мне нравятся.

– Не обращай внимания на Херба, – отозвался я. – Он бестактен, как любой газетчик.

– Не могу понять, почему он интересовался мной. Мое пребывание здесь – никакая не сенсация.

– Для «Рекорда» нашего города это – новость. Здесь же никогда ничего не случается. Херб вынужден заполнять свою газету приездами и отъездами. Миссис Рейдж дает карточный вечер с тремя столами – и это уже событие. Херб распишет это в подробностях. Расскажет, кто присутствовал и кто выиграл.

– Эйса, ты не придаешь этому значения? А вдруг я уеду?

– Нет, черт побери! Почему я должен придавать значение этому? Бросим вызов обычаям. Что бы мы здесь ни сделали, все будет вызовом. Если ты уедешь, это будет дезертирством по отношению к бизнесу путешествий во времени, к Хайраму, собирающемуся договориться с Кошариком… И ко мне. Ты мне нужна.

Она устроилась на сиденье и, как только я повернул назад, заговорила:

– Я надеялась, что ты это скажешь. Не знаю, как насчет бизнеса путешествий во времени, но мне хочется остаться. И я то верю, что путешествия во времени возможны, то говорю себе: стой, Райла, прекрати, не дури. Но расскажи мне о Хайраме. Просто Хайрам? И больше ничего? У него должна быть фамилия.

– Его зовут Хайрам Биглоу, но большинство людей уже забыли это. Он просто Хайрам, вот и все. Он родился в Уиллоу-Бенде, у него был старший брат, который сбежал из дому и, насколько я знаю, с тех пор о нем ничего не слышали. Хайрам происходит из старой семьи первопоселенцев. Отца его звали Горацием, он был единственным потомком одного из основателей Уиллоу-Бенда. Семья жила в старом родовом доме, в одном из тех старых викторианских домов, что разбросаны по улице, с железным забором, огораживающим лужайку и сад. Я помню, что ребенком вечно висел на заборе и думал, как должно быть приятно жить в таком доме. В то время наша семья была сравнительно бедна и дом наш был совершенно обычным, а дом Биглоу казался мне особняком.

– Но ты говорил, что Хайрам живет в хижине ниже по реке.

– Да, до этого мы еще дойдем. Отец Хайрама был городским банкиром, а его партнером был отец Бена Пейджа.

– Бен мне понравился ничуть не больше Херба.

– Тебе – как и почти всем. Люди такого сорта не вызывают ни доверия, ни восхищения, хотя в последние годы он мог и измениться. Теперь есть люди, преданные ему. Да, так вот, когда Хайраму было лет десять или около того, с его отцом на утиной охоте случилось несчастье. К этому времени его брат, который был на семь или восемь лет старше Хайрама, уже пропал без вести, так что в семье остались лишь Хайрам и его мать. Старая леди жила с тех пор уединенной жизнью. Она никогда не покидала дома и не приглашала никого к себе. Хайрам, который всегда был странным ребенком, ушел из школы и не виделся с другими детьми, но никого это особенно не беспокоило. Спустя несколько лет, я полагаю, его мать уже знала, что он не вполне нормален, и скрывалась вместе с ним. Гордость – везде губительна, а в маленьком городе она смертельна. Они вдвоем, таким образом, отстранились от жизни, и хотя люди знали, конечно, что они живут там, но, все же, основательно их забыли. Мне думается, что миссис Биглоу на это и надеялась. О периоде, когда я отсутствовал, я рассказываю тебе с чужих слов, мне это пересказали по возвращении.

В конце концов, когда состояние было приведено в порядок, оказалось, что отец Хайрама не уделял должного внимания интересам банка. Нельзя этого доказать, но люди, с которыми я позже разговаривал, делали вывод, что отец Бена обхитрил отца Хайрама и выпихнул его из банка. Очевидно, в семье оставалось сколько-то денег, но не много, и старая леди и Хайрам обходились ими до ее смерти. К этому времени Хайраму было около двадцати пяти лет. Когда пришло время приводить в порядок состояние его матери, оказалось, что дом Биглоу заложен. Банк, мотивируя это просрочкой, отказал в выкупе закладной. К этому времени Бен взял банк в свои руки, его отец ушел в отставку. Бен пожертвовал немного денег, уговорил в городе других людей, также внесших пожертвования, и они построили хижину ниже по реке, подарили ее Хайраму, и с тех пор он там и живет.

– То есть, город усыновил Хайрама, – сказала Райла, – принял на себя заботу о нем. И теперь он может получить помощь от любого человека. Или от какого-то государственного учреждения.

– Я так и думал, что ты скажешь это. Да, город присматривает за ним, но не чересчур добро. Кое-кто его угощает, но он стал чем-то вроде городского козла отпущения, и многие смеются над ним или делают его смешным. Они думают, что Хайрам этого не понимает. Он знает своих друзей и тех, кто над ним потешается. Он, быть может, очень странен, но не так глуп, как думает большинство.

– Надеюсь, он поспал, – сказала Райла. – Нынче – первая ночь, когда он будет дежурить.

– Возможно, ему придется провести несколько ночей. Кошарик не очень-то регулярно появляется.

– Я вот еду и вслушиваюсь, как мы рассуждаем об этом. Мы уже говорили на эту тему, но тогда я спрашивала себя – неужели все это на самом деле? Это не нормально, Эйса. Все это дело. Люди в большинстве своем не могут и подумать о том, о чем думаем мы, разговаривать о том, о чем мы разговариваем.

– Понимаю, что ты имеешь в виду, – заметил я, – но у меня больше доказательств, чем у тебя. Я был в плейстоцене, и меня чуть не растоптал мастодонт. А Боусер приносил домой те кости.

– И все же мы позволяем себе заглядывать слишком далеко. У нас есть кости динозавра, и наконечник Фолсона, и мастодонт, но мы прежде не заходили дальше этого. Мы остерегались говорить вслух, что Кошарик – чуждое создание, что он может создавать временные туннели, и что он каким-то образом избежал гибели, когда чужой космический корабль тысячи лет тому назад потерпел здесь крушение.

– Может быть, дойдет и до того, – сказал я. – Нужно ждать, и поглядим, чего добьется Хайрам.