Матёрый

Глава 18 ДЛЯ ПРОТОКОЛА И БЕЗ ТАКОВОГО

— Т…арищ капитан, как их в протокол заносить, жмуриков этих?

— Ясный перец: трупы с огнестрельными ранениями, общим числом — четыре! Неграмотный, что ли?

— Да не в этом дело… А дальше? Порядковые номера им присваивать или как?

— Погоди…

Глаза у капитана милиции заслезились. Прежде чем ответить новичку, он прижал большим пальцем правую ноздрю, а из левой выдул янтарный сгусток, едва не сбивший с клевера зазевавшуюся пчелу.

Лишь когда с венчика цветка свесилась тягучая клейкая нить и дотянулась до самой земли, капитан нарушил своё глубокомысленное молчание:

— Надо ноги попарить, и всех делов.

— О как! — опешил молоденький опер, потрясённый столь нестандартным началом следственного мероприятия. — А на кой ляд им припарки, мёртвым?

— Да я не о них, — досадливо поморщился капитан. — Простуду вот подхватил в самый разгар лета…

И куда это наш медик запропастился?

— Пиво с прокуратурой глушит, наверное, — авторитетно предположил новичок оперативного отдела, уже успевший поднабраться кое-какого опыта.

— Только толку вам от него никакого. Он ведь по жмурам специалист, а вы как бы… того… То есть не того…

— Ты не умничай, ты действуй давай, — раздражённо прикрикнул капитан.

— Сопли жевать мы все умеем!

Высказавшись таким образом, он взялся за прочищение второй ноздри. В результате его правую пыльную туфлю украсила мокрая блямба, не придавшая милицейской обуви дополнительной элегантности.

Капитан бросил быстрый взгляд на подчинённого: заметил ли? Тот старательно смотрел в сторону.

Туфля шагнула назад, потёрлась о левую штанину и благополучно вернулась на место, чистенькая и сияющая. Капитан удовлетворённо хмыкнул и доверительно сказал младшему по званию:

— Ты, главное дело, не тушуйся. Потом, если что, протокол переписать можно будет. Да и не наши это клиенты. Бандюки отпетые. За ними вот-вот обоповцы нагрянут… Знаешь, как ОБОП расшифровывается? Отстрел Бандитов Очень Полезен… Ха-ха-ха!…

В общем, давай, лейтенант, не тяни резину.

— Я же и спрашиваю, как их фиксировать? Нумеровать?

— Начни с того, на кого выписаны права и техпаспорт на «Мазду», — мудро рассудил капитан.

Молоденький опер сокрушённо вздохнул:

— С этим как раз загвоздочка.

— Какая ещё загвоздочка?

— Трое из жмуров без документов, хотя и при харях. А четвёртому харю своротило. Откуда же мне знать: он на фотографии водительского удостоверения или не он?

— Он, голубчик, — твёрдо сказал капитан. — Он самый. Так и пиши.

Основанием для такой уверенности служили вовсе не какие-то дедуктивные умозаключения. Просто капитану не терпелось поскорее покончить с осмотром поля боя, спихнуть трупы бандитов на компетентные органы и заняться более важными делами, висящими на его отделе. Псих со спицей, проткнувший ягодичный нерв налоговому инспектору Кузякиной.

Некстати обнаруженный труп бомжа не первой свежести. Граната «Ф-1», изъятая у студента профтехучилища. Наркоделец пенсионного возраста, задержанный с уличающим его спичечным коробком анаши. Плюс пара десятков квартирных краж, запутанная история с вымогательством двухсот рублей, пяток самоубийц. Всего и не перечислишь. А в придачу к этим напастям — острая потребность супруги в двух мешках сахара, которые капитану предстояло выцыганить любыми способами у ларёчников с подведомственного рынка. Групповуха с применением огнестрельного оружия была очень некстати. И все из-за энтузиазма грибника, сунувшегося в посадку за день до очередного отпуска капитана. Чтобы он поганками своими отравился, следопыт хренов!

Пока капитан с ненавистью разглядывал бандитские трупы, его подчинённый составлял свой первый в жизни протокол, примостив на дерматиновую папку стопочку бумажных листов. Гелевая ручка легко догоняла милицейские мысли, иногда даже опережая их, что несколько снижало строгость изложения.

Нижележащий покойник установлен как Карнаухин Федор Матвеевич, 1977 года рождения, о чем свидетельствуют водительские права, выданные на его имя… Обращён головой на востоко-север (зачёркнуто)… на северо-восток, лицом вниз, тело находится в противоестественной позе. В результате прямого попадания пули в переносицу лицо покойника обезображено, однако обнаруживает прямое сходство с фотографическим оригиналом…

Опер крякнул. Вот если бы снимок Карнаухина расковырять гвоздиком, а поверх залить красной краской, то тогда да, конечно, получилось бы очень даже похоже. А так…

По-журавлиному задирая ноги, опер переступил через тело предполагаемого водителя «Мазды» и перешёл к следующему персонажу своей протокольной былины, охарактеризованному как «неопознанный труп молодого человека без особых примет». Этот в отличие от первого соблюдал естественную позу — лежал на земле лицом вверх, вытянув руки вдоль поднятых колен, хотя также носил на себе «признаки насильственной смерти, наступившей в результате огнестрельных ранений, затронувших жизненно важные органы внутри соответствующего тела».

Все жарче и жарче становилось лейтенантику, все меньше ему хотелось описывать четырех покойников, валявшихся на солнцепёке. Уже без всякого вдохновения он остановился возле массивного коротконогого тела. Глаз у мертвеца только один, и наблюдает он внимательно этим немигающим глазом за действиями начинающего оперативника. Правильно ли тот классифицирует труп? Не филонит ли? Тут поневоле весь взмокнешь в турецкой безрукавке из плотной набивной ткани.

То, что тело бандита не подаёт признаков жизни, так это неудивительно и легко объяснимо. Но принадлежащее или принадлежавшее мужчине 23 — 27 лет?

Опер сосредоточенно погрыз пластмассовый колпачок ручки, пока не остановился на обтекаемой формулировке: «Мужское тело». Просто и без затей.

После чего он кое-как справился с позой, деталями одежды, содержимым карманов. Отметив в протоколе огнестрельное ранение в бедре бандита, добрался до «входного отверстия в правой глазнице, повлекшего за собой…»

— Повлекшего за собой, — пробормотал опер, стискивая ручку в заартачившихся пальцах, — раздробление затылочной части черепа… черепа…

Он пытался фиксировать взгляд на странице протокола, а перед глазами стояло то, что неряшливо вывалилось в пыль из этого самого проклятого черепа.

В буром месиве явственно проглядывал осколок кости, кривой и острый, как ятаган. Запёкшаяся кровавая лепёшка была притрушена пылью и мусором.

Её пробовали на вкус и растаскивали по крохам суетливые насекомые. Среди прочей ползучей мелюзги выделялась черно-жёлтая оса, сходная своей окраской и алчностью с тигрицей.

Папка едва не вывалилась из ослабевших рук оперативного натуралиста. Если бы это произошло, то исписанные листы пришлось бы поднимать прямо с поверхности мозгового рагу, сдобренного бурой подливой. А может быть, и самого опера довелось бы извлекать оттуда.

Шажок в сторону. Другой. Отвернувшись от трупа, опер открыл рот и задышал так глубоко и часто, словно только что вынырнул на поверхность из едва не засосавшей его трясины.

— Не жеманничай, лейтенант, — донеслось до него сзади. — Не в театре.

Оперативник сглотнул слюну и заставил себя вернуться к исполнению прямых служебных обязанностей.

Данное тело предпочтительно (зачёркнуто)… предположительно состоит в родственных отношениях с трупом, обнаруженным в багажнике вышеуказанного автомобиля иностранного производства цвета синий беж. Об этом свидетельствует однообразная консистенция (зачёркнуто)… конституция родственных покойников и их подчёркнутая принадлежность к нерусской (зачёркнуто)… к национальности восточного типа.

Рука опера порхала все быстрее и быстрее, пока не запнулась на замысловатой фразе, из которой было совершенно неясно, кто именно носил на себе «явные признаки разложения» — автомобиль или же труп, находящийся в его багажнике.

— Т…арищ капитан, — крикнул лейтенант с плаксивой интонацией. — Ерунда у меня какая-то получается, а не протокол. Не умею я!

— Научишься, — снисходительно пообещал наставник, ранние сочинения которого до сих пор цитировались работниками прокуратуры во время застолий. — А вообще-то на сегодня можешь завязывать. Во-он обоповцы катят, они разберутся. Сейчас попросим их нас на видеокамеру заснять рядом с криминалитетом города. Не забудь физию поумнее состроить, на память потомкам…

Организованные борцы с преступностью, вывалившиеся гурьбой из микроавтобуса, были поразительно похожи на своих подопечных. Классические уголовные стрижки, броские шмотки, пристрастие к золотой бижутерии. Дилетант ни за что не отличил бы этих ребят от бандитской бригады, прибывшей на разборки.

Рассыпавшись по округе, обоповцы радостно опознавали своих старых знакомых:

— О, Рваный!.. Шкрек, сучий потрох!.. Братья Садыкбековы — гля, какие красавцы!.. И капитан Бахманов собственной персоной, здрасьте!

Упомянутый офицер милиции крепко обиделся, заслышав такое. Коллеги могли бы огласить его первым в списке, а ещё лучше — особняком, не путая его фамилию с бандитскими кличками.

«Твари продажные, — угрюмо подумал он. — Во время войны гитлеровцев с Курганского кряжа вышибли за пару недель, кажется, а эти только и умеют, что зубы скалить».

Негодование капитана было столь сильным, что он решил стребовать сахар с торгашей сегодня же, не откладывая дело в долгий ящик. И не два мешка, а все три. Пусть знают.

Переговариваясь приглушёнными, как на похоронах, голосами, трое сотрудников независимой телекомпании «Ракурс» просочились в кабинет Руднева, интервью с которым должно было украсить передачу «Курганск сегодня».

По обыкновению подборка сюжетов отличалась актуальностью затрагиваемых тем, к которым не мог остаться равнодушным ни один житель города. Репортаж о детском танцевальном коллективе «Катигорошек», победившем в недавнем смотре народного творчества. Выставка фартуков, искусно расшитых талантливой землячкой за сорок шесть лет её сознательной жизни. Встреча с ветераном ВОВ, пообещавшим прочитать свои новые лирические стихи у себя дома. Плюс к этому, конечно, освещение некоторых негативных явлений, портящих общую картину. В частности, плачевное состояние жилищно-коммунального хозяйства города. Именно так охарактеризовал его глава области Руднев со свойственной ему прямотой. И получасовое интервью было целиком посвящено этой животрепещущей проблеме.

Беседа могла получиться куда острее, если бы ведущая Людмила Стрекотова ткнула микрофон в каменную физиономию собеседника и саркастически предложила: «Да будет вам придуриваться, Александр Сергеевич. Расскажите-ка лучше нам, тёмным, за какие такие заслуги вы себе без малого 0, 05 гектара жилой площади отхватили? Сколько человек там прописано? Как обстоят дела с квартплатой?»

Но она, независимый репортёр независимой телекомпании, отчего-то больше интересовалась объектами нового строительства. Её ужасно беспокоило, что в сравнении с прошлым годом прирост жилого фонда Курганска сократился на восемь целых и три десятых процента.

— Что ж, это соответствует действительности, — согласился с ней Руднев. — Вы затронули одну из наших ключевых проблем на сегодняшний денъ.

На его взгляд, проблема симпатичной ведущей заключалась исключительно в её кожаных штанах, слишком жарких для летней погоды. Но ведь не снимет же, стерва! А жаль. У неё забавное строение таза.

Будто на невидимой метле летит, зажав её между поджарыми ляжками.

— Да, жилищное строительство ведётся непозволительно медленными темпами, вызывая справедливые нарекания со стороны населения, — произнёс Руднев, стараясь не слишком часто отводить взгляд от направленного на него телеобъектива. — В этом виновны те горе-хозяйственники, которые не желают приспосабливаться к новым реалиям, живут по старинке, с оглядкой на госбюджет. Но возврата к прошлому нет и быть не может! — Руднев веско прихлопнул ладонью по крышке стола. — Как говорится, что посеешь — то и пожнёшь. Без инициативы на местах далеко не уедешь. И не для того страна избирала новый курс, чтобы опять сворачивать в застойное болото. Хватит скорбеть о прошлом на могиле СССР!

Кожаные штанины ведущей возбуждённо скрипнули.

— Значит, вы полагаете, что процесс реформирования общества необратим? — уточнила она, округлив глаза. Всем своим озабоченным видом Людмила Стрекотова просила успокоить её, вселить веру в то, что на её век реформ хватит.

— Естественно, — строго сказал Руднев.

В принципе он был вполне удовлетворён уже осуществлёнными завоеваниями демократии. Для полного счастья ему не хватало лишь одной-единственной реформочки. Нет, даже закона, который обязал бы всех женщин в возрасте от 18 до 35 лет появляться в присутственных местах в таком виде, который наиболее полно отвечал бы его требованиям. А именно: строгая блузка — желательно белого цвета; обувь непременно на высоком каблуке; между блузкой и туфлями — ничего, совсем. Толстых и коротконогих депортировать к едрене фене. Старых и уродливых обязать сидеть дома. Все, никакие другие реформы Рудневу были не нужны.

Его беглый взгляд, брошенный на штаны ведущей, был достаточно красноречив. Людмила интуитивно подумала, что на следующую встречу нужно будет надеть платье покороче. И обязательно прихватить большой австрийский микрофон, хотя качественная запись звука прекрасно обходится без него. Все дело в том, что эта штуковина с алой поролоновой головкой выглядит очень даже эротично, если правильно ею пользоваться. А Людмила знала и как пальчики правильно расположить, и как ротик открывать соблазнительно. Необходимую практику она приобрела не то чтобы исключительно с микрофоном, но тот, кто в этом кое-что смыслит, все поймёт правильно.

И сделает выводы.

Заполучив в постель такого человека, как Руднев, можно было не только значительно продвинуться на профессиональном поприще, но и решить кое-какие житейские проблемы, которые имеются у каждой женщины, вынужденной заботиться о семилетней дочери и двадцатитрехлетнем муже.

— Каковы же главные трудности, которые приходится преодолевать администрации области, — Людмила незаметно скосила глаза в шпаргалку, — на ниве капитального строительства?

Руднев значительно кашлянул.

— Мне не хотелось бы сейчас говорить о хронической нехватке средств и ресурсов. О неплатежах и задолженностях, из-за которых пуста городская казна, сегодня каждый ребёнок знает. Я лучше расскажу нашим телезрителям о положительных сдвигах, не возражаете?

— Нет, конечно, — растерялась Людмила Стрекотова, у которой следующий вопрос как раз касался этих самых неплатежей.

— Вот и отлично. — Руднев ободряюще улыбнулся. — Дело в том, что проводимая в области политика по привлечению иностранных инвестиций начала приносить свои плоды. Первой ласточкой стала крупнейшая турецкая компания «Измирани Яртафат», с которой у меня через несколько часов начнутся переговоры…

В таком деловитом стиле Руднев немного поездил по ушам земляков. Он заливал им про крупномасштабное строительство в пригородной зоне Курганска, которое якобы будет способствовать решению жилищной проблемы. Что примечательно, за то время, пока он нёс всю эту ахинею, в его хорошо поставленном баритоне не прозвучало ни единой глумливой нотки.

Старые знакомые Руднева, Яшар и Левон, крутились в городе с тех давних пор, когда сам он был ещё Итальянцем, а они — шустрыми курьерами, доставлявшими в Курганск конопляную и маковую дурь.

Учреждённая ими строительная фирма позволяла поставить дело на широкую ногу. Поди отыщи наркотики в груде строительных и отделочных материалов.

Так что благодаря деловой смётке Руднева проект с особняками сулил ему одни сплошные сверхприбыли. Помимо выполнения своей основной задачи Яшар с Левоном наймут полсотни бродяг, создадут на территории дачного посёлка видимость кипучей деятельности. Оформят соответствующим образом бумаги — и порядок. Льготное налогообложение и прочие поблажки обеспечены. Чем не инвестиционная программа?

— И это лишь часть совместной деятельности, намеченной турецкой стороной и ведущей коммерческой фирмой региона, — доверительно сообщил телезрителям Руднев. — Компания «Измирани Яртафат» славится в деловых кругах применением самых передовых технологий. Наша, отечественная фирма, АОЗТ «Самсон», известна своей стабильностью и ответственностью. Думается, вместе мы горы сдвинем.

По глазам ведущей было заметно, что она не столько слушает речь собеседника, сколько подыскивает завершающий вопрос, который удачно вписался бы в тему. Лихорадочно ищет и не находит. Пришлось прийти ей на подмогу.

— Наверное, сейчас вы спросите у меня, каков прок рядовым курганцам от строительства загородных коттеджей? — Руднев заинтересованно склонил голову набок. — Не так ли?

— Так, — звонко подтвердила ведущая. — Думается, особняки пока что не всем по карману.

— Пока что! — подхватил Руднев. — Вот именно!

Но ведь наша общая задача и состоит в повышении благосостояния каждого! — Пальцы его рук сплелись в замысловатую фигуру, отдалённо напоминавшую сдвоенную фигу. — Кроме того, за выделение землеотвода под строительство мини-кантона город получит в своё распоряжение треть возведённых строений уже… — Задумчивый взгляд в потолок. — Уже в самом обозримом будущем. Заметьте, — подчеркнул Руднев, — совершенно бесплатно. В перспективе намечается создание на этой базе профилактория, например, где мы сможем лечить и оздоравливать до сотни горняков ежемесячно. Это ли не благородная цель?..

— Спасибо за столь хорошие новости, Александр Сергеевич, — пробормотала Людмила так растроганно, словно оздоровлять в одном из особняков собирались лично её.

Тут по её знаку видеокамера должна была взять её лицо крупным планом для краткого резюме, но Руднев опять нарушил сценарий.

— В заключение беседы хочу пригласить вашу съёмочную группу на место событий, — сказал он, с трудом оторвав взгляд от тесных штанов ведущей.

— Милости прошу ко мне в пятницу в первой половине дня. Вместе прокатимся с турецкой делегацией за город — прикинем, стоит ли овчинка выделки. Ведь лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать… А? Руднев интригующе хохотнул.

«Он положит ладонь на мой затылок и станет перебирать пальцами волосы, — подумала Людмила, у которой вдруг сделалось сухо во рту. — Это будет немного похоже на отеческую ласку. И он будет наклонять меня все ниже, а я некоторое время поупираюсь, чтобы посильнее распалить его сопротивлением. Именно так все и произойдёт. Уже завтра».

— Конечно, я… мы с радостью принимаем ваше приглашение, — улыбнулась она. — Нашим зрителям будет интересно проследить за развитием событий.

Людмила сделала отмашку. Выключилась камера, один за другим погасли оба софита. И от улыбки Руднева тоже следа не осталось.

— Когда передача выйдет в эфир? — сухо спросил он.

— Сегодня в 20.00. Завтра утром дадим повтор.

— При монтаже уберите поговорку про овчинку.

— Почему? — искренне удивилась Стрекотова.

— Потому что руководитель моего ранга не имеет права сомневаться, — пояснил Руднев жёстким тоном.

Людмила начала смутно догадываться, что никакого сопротивления этому мужчине она не окажет, даже для виду. Властная рука сгребёт её за волосы и заставит подчиняться каждому своему движению.

Останется только покорно кивать головой да держать рот пошире открытым, чтобы ненароком не задеть Руднева зубами. Такие мужчины никому не прощают промахов. Потому что сами их не допускают.

— Да, Александр Сергеевич, — пообещала она. — Ваше пожелание будет выполнено.

Руднев хмыкнул: ещё бы!

Людмила не обратила внимания на перемену настроения собеседника. Выпрямившись перед ним в эффектной, по её мнению, позе, она сказала:

— У нас по пятницам с десяти до двенадцати, вдет обзорная передача «Панорама». Не возражаете, если мы вставим в неё репортаж о вашей встрече с турками? Прямо вживую и вставим.

— Вживую, — повторил Руднев. — Да, конечно.

Вживую — это хорошо.

Он решил про себя: телевизионщикам, пожалуй, нечего делать в посёлке. Дело даже не в том, что ему не слишком хотелось светиться в прямом эфире, из которого не уберёшь ни случайно вырвавшихся слов, ни жестов… Просто слишком плотные брючки носила ведущая. С такими мороки не оберёшься. И вообще, телевизионщики — ненадёжная публика. Приближать их к себе опасно, в штанах они или без штанов.

Руднев встал и, не попрощавшись, удалился в комнату отдыха. Сюда были снесены все три мобильных телефона, дабы их звонки не мешали интервью. Одна трубка как раз издавала призывные звуки: тирлим-тирлим… Тирлим-тирлим… Специальный телефон, номер которого известен только избранным. Это значит — дело важное, не допускающее отлагательств.

— Алло, — бросил Руднев в трубку. — Кто говорит?

— Я, — представился знакомый голос.

Такую вольность в обращении с первым лицом области могли позволить себе единицы. В данном случае заместитель начальника УБОПа полковник Бурлаев.

Полезный, хотя слишком своенравный тип. Общаясь с Рудневым, никогда не снисходит до просительных или заискивающих интонаций. А в стенах родного управления, говорят, полковничий голос звучит порой так громогласно и страшно, что рядовые пехотинцы банд-формирований пускают лужи прямо на пол. Поэтому Бурлаев никогда не проводит профилактические беседы у себя в кабинете. Поэтому же Руднев предпочёл бы общаться с ним исключительно по телефону. Но даже эта трубка, снабжённая тройной защитой от прослушивания, не всегда годилась для обмена информацией.

— Слушаю, — сказал Руднев без особого воодушевления.

— Я по поводу криминогенной обстановки в городе, — буркнул полковник, не расщедрившийся хотя бы на самое коротенькое приветствие. — Доводилось ли вам когда-нибудь слышать о так называемой бригаде некоего Эрика?

Это походило на скрытую издёвку.

— Нет. — Лицо Руднева окаменело.

— Разумеется, — хмыкнул полковник. — Но, может быть, вам будет интересно узнать, что сегодня обнаружены трупы четверых членов группировки.

— И Эрика в том числе? — вырвалось у Руднева.

— Нет, но перестрелка произошла в паре километров от дачного посёлка, того самого, где…

— Того самого, где и обнаружены трупы, — поспешно перебил собеседника Руднев. — Я понял И что же, выявлены какие-то любопытные обстоятельства?

— Специалисты работают, — неопределённо ответил полковник. Помолчав, добавил:

— Мои.

— Отлично. Вас не затруднит держать меня в курсе?

— Ну, если вас интересуют бандитские разборки.

Ещё одна издёвка, почти откровенная.

— Интересуют! — с вызовом сказал Руднев. — Я не хочу, чтобы город походил на какой-то сраный Чикаго тридцатых годов. — Короткая пауза и уточнение:

— Мой город!

Вроде бы строптивого полковника удалось поставить на место, но облегчения это не принесло. Тревога, охватившая Руднева, была настолько сильной, что он даже попытался самолично дозвониться Эрику, чего не сделал бы ещё полчаса назад. Все попытки оказались безрезультатными. Похоже, Руднев начал терять контроль над ситуацией. А если так, то кто назовёт Курганск своим городом завтра?