Майами

44

Спальня Кристы была самой большой комнатой в ее большом доме. Кристе нравилось это. Спальня — это место, где можно проводить время. Она могла делать всю телефонную работу, лежа в постели. Могла расслабиться на огромной софе и посмотреть фильм. Могла вымыться и привести себя в порядок в мраморной ванной, похожей на пещеру. А теперь спальня превратилась в место, где жили ее воспоминания. Она не могла не думать о Питере и уже горько сожалела об этой ссоре, вспыхнувшей на пустом месте. Во всей восхитительной смеси, которую представляла из себя ее личность, лишь единственное было ей не по вкусу. Чувство интеллектуального превосходства, которое он иногда демонстрировал по отношению к ней. Уже дважды оно приводило их на грань взрыва. Будет ли так и дальше, пока их отношения не превратятся в груду камней? Черт! Какие отношения? С того момента, как она обрушилась на него, он исчез из ее жизни. Когда она вернулась назад в дом, его и след простыл, вероятно, он уехал назад в Ки-Уэст к холодным утехам своей работы. Он не позвонил. Не оставил никакого горького литературного прощального слова. Ничего.

Целый день она клокотала и тосковала по нему, ненавидела, придумывала способы как ужалить его побольней. Но звонить ему не стала. Гордость саботировала эту маленькую мысль, как только та поднимала свою трогательную голову, несмотря на странное предчувствие, что она носит его ребенка. Его слова все кружились и кружились у нее в голове, тяжестью ложились на жаркие воспоминания, сокрушая и загораживая их. «Не думаю, чтоб ты смогла добиться успеха в издательском деле, если бы старалась продать что-нибудь серьезное. Они сразу распознают дуру, с первого взгляда».

Дура! Которая не умеет продать вещь. Вот что задело ее. Он мог назвать ее страшной, подлой, слабой, скучной, но дурой… дурой! Да еще бездарностью в бизнесе. Кристу, которая никогда не бралась за дело, которое ее не интересовало. Это просто нестерпимо. Хуже того. Это несправедливо. И за это следовало отомстить. Ей не понадобилось много времени, чтобы придумать месть. Ее «Филофакс» хранил телефоны верениц поклонников, набравшихся за все эти годы — капитанов индустрии, звезд, артистов, политиков, чиновников. Каждый из них желал ее. Каждый обещал положить к ее ногам свой персональный кусок земли. Она не дала им того, что они хотели, однако выделила им всем время дня, оставив их в игре до какого-то момента в будущем, когда они ей понадобятся. Они получали рождественские открытки, фотографии Кристы Кенвуд, снабженные дружескими пожеланиями, вокруг которых получатели ходили на цыпочках годами, купаясь в лучах отраженной славы индоссамента супермодели, который гордо сиял в их гостиных на рояле. Таким человеком был и Льюис Геллер, силовой туз за кулисами «Твентит Сенчри Букс». Он пару раз ходил с ней на ланч, один раз обедал, ни разу не лежал с ней в постели, но она непрерывно выслушивала его признания в вечной любви и что он сразу же бросит жену, скажи Криста хоть слово. В тот момент имя Геллера вспыхнуло в ее мозговом компьютере, и она знала, что делать.

Она докажет Питеру Стайну раз и навсегда, кто понимает в бизнесе, а кого пора выбрасывать на свалку. Миллионы, которые она для него заработает, станут таким козырем, который исключит все аргументы. И это окажется двойной удачей, поскольку она одновременно докажет свою правоту и сделает его богатым. Она оставит его в дураках, и в то же время он будет вынужден поблагодарить ее. Встав на колени, он скажет спасибо ей, дуре в бизнесе, которая заработала ему мегабаксы за такое время, которое потребовалось бы большинству женщин, чтобы утомить свои ноги у «Тиффани». Она вскочила на самолет, явилась в контору к Геллеру, выпила «Перье» в «Четырех Сезонах», в то время как он пытался потчевать ее Полом Роджером. К концу ланча она договорилась о сделке. Она добилась для Стайна гарантии на пять миллионов долларов худо-бедно на следующие его три книги, и обязательств печатать тираж, и бюджета на рекламу, и все это на более выгодных условиях, чем он знал когда-либо прежде. За каких-то два часа она удвоила его деньги. А бедняга так и не знает ничего об этом. До сих пор!

Вот что она придумала. Она позвонит ему. Будет вежливой. Будет идти на примирение. Они отпразднуют его возвращение. И затем, когда они помирятся, она сразит его как хорошей новостью, так и плохой. Плохая новость будет заключаться в том, что он бездарность в бизнесе. Хорошая новость — что он благодаря ей станет богатым. Она хихикала себе под нос, расчесывая перед зеркалом волосы, и размышляла, когда она позволит себе удовольствие позвонить.

Зазвенел телефон.

Она вздрогнула. Это он. Он опередил ее и теперь был готов со своими собственными извинениями. Она встала. Что ж, это даже к лучшему. Ее сердце немножко подпрыгнуло. Ого! Спокойно, Криста! Карты у тебя в руках. У тебя есть управа на литературного льва… Управа в виде денег, с которой трудно не считаться. Она медленной походкой пересекла комнату и сняла трубку. Почему она была так уверена, что это он?

— Алло, — протянула она.

— Криста? — Не его голос. Смутно знакомый, но уж точно не Питера.

— Кто это?

— Билл Бреддок. Криста?

— Билл, как дела? — Проклятье! Криста старалась убрать разочарование из голоса. Бреддок был очень хорошим фотографом из Англии, делавшим массу заказов для лучших журналов. Как таковой, он представлял большой интерес для Кристы. Ей хотелось набрать как можно больше фотографов, а Бреддок находился как раз там, наверху. Если она поведет дело с толком, то может переманить его к себе. А если нет, то он по крайней мере сможет устраивать заказы для ее девушек.

Она удивилась, откуда у него ее домашний телефон.

— Да, Билл, прости, это я. Как дела? Я не видела тебя с Антигуа.

— Да-а, уже много прошло времени. Слишком много. Я услышал про твое агентство, что и Стив у тебя, и Лайза, и парфюмерная кампания от Уитни. Ты здорово набираешь обороты. Я хочу сказать, что очень рад за тебя. Ты всегда была намного больше, чем самое знойное тело в бизнесе и самое замечательное лицо.

— Спасибо, Билл. Ты еще не забыл, как говорить комплименты!

— Да. Да. Послушай, нам нужно бы увидеться. Мой агент пьет слишком много. Уже мышей не ловит. Работы у меня выше головы, но при некотором увеличении количества баксов я мог бы подумать.

Криста увидела морковку.

— Конечно, нам нужно поговорить, Билл. Стив высокого мнения о твоих работах. И я тоже всегда была твоей большой поклонницей.

— Ты уж точно одолеешь эту большую крысу Россетти. Последнее, что я о нем слышал, это как он ронял пену с морды от ярости, когда ты увела у него Родригес и получила контракт у Уитни. Как у тебя, уже много девушек на контракте, много заказов?

— Да мы буквально только начинаем. Вчера я заключила контракт с Моной. Помнишь черную девушку из «Эль»? Она еще делала рекламу для «Эсте Лауде». Все это было утром, а к вечеру она уже получила вызов на две недели от «Буэна Виста» из Мексико-Сити. Какова скорость?

— Мексико-Сити? Она собирается туда?

— Она вылетела сегодня утром. А что?

— О, это просто здорово. Слушай, Криста, ты не могла бы мне помочь, а? Я был в Мексико-Сити несколько месяцев назад и работал на «Космо», и там у меня пара «Хассельбладов» застряли в таможне. Знаешь, эта обычная чушь насчет не тех бумаг, тогда как все, что им требуется, это хорошая подмазка. У меня не было с собой дорожных чеков, поэтому пришлось оставить камеры там. Я так расстроен. У тебя не будет возможности связаться по факсу с Мексико-Сити и попросить ее вызволить мои фотоаппараты и привезти их назад. Я мог бы послать своего ассистента, но сейчас так много работы, что я без него не обойдусь. И я не могу просить «Буэна Виста», потому что они накололи меня, и я теперь пытаюсь подать на них в суд. Я был бы действительно признателен. Я просто стану твоим должником.

— Что ж, почему бы и нет. Сообщи подробности.

— Ох, да ты просто отправь ей факс с запросом, не может ли она привезти назад две камеры. А я могу договориться с каким-нибудь подлецом из таможни, чтобы тот упаковал и оставил их там, где она скажет. Если она сможет дать ему три сотни баксов, я верну ей шесть, когда она приедет назад. И кроме того я устрою ей заказ для «Браво», у меня там на многое карт-бланш.

— Никаких проблем, Билл. Я это устрою. Я просто попрошу ее дать триста долларов тому парню, который найдет ее, назовет тебя и передаст пару «Хассельбладов». А ты отдашь ей шесть за беспокойство и устроишь контракт для «Браво». Звучит неплохо. Она не должна отказаться.

— Ладно, Криста. Господи, как я тебе благодарен. Это действительно портило мне настроение. Не люблю терять камеры. Ведь к ним привыкаешь. О, Криста, этот парень из таможни… маленький, говнистый бюрократишка на денежном месте. Лучше всего, если ты скажешь в факсе, что он ожидает три… не упоминая баксы… и что она получит шесть за хлопоты. Она поймет, что ты имела в виду, а если нет, то мексиканец объяснит ей, когда принесет камеры.

— Звучит разумно. Билл, а ты серьезно думаешь менять агента? Я знаю, что могла бы поднять тебе расценки. Дела бурлят вокруг нас. Контракт с Уитни выгорает такой, что просто сказка. У нас будет много работы. Ты когда-нибудь работал с Мери?

— Нет, но хотел бы. Слушай, давай встретимся за ланчем. Я приеду в следующем месяце в Саут-Бич по заказу «Эль». Так давай преломим хлебы и все обсудим. Я действительно признателен за помощь с камерами, Криста. Они не выходили у меня из головы. Уже превращались в навязчивую идею. Ты меня понимаешь? А еще меня раздражало, что какой-то даго одержал надо мной верх. Ну, мне пора, дорогая. Так ты устроишь факс для Моны?

— Ни о чем не беспокойся, Билл. Ты получишь свои фотоаппараты через пару недель. А я буду ждать следующего месяца. Мне бы хотелось иметь тебя на борту, Билл. Ты ведь звезда. Ну, будь здоров.

Он повесил трубку. Отходя от телефона, Криста подумала, правильно ли она говорила с Бреддоком. Заполучить его было бы удачей для агентства. Черт возьми! Она ведь ждала Питера. Заметил ли он ее разочарование? Ну, да ладно. Если она сможет привезти ему эти дурацкие камеры, то Бреддок отблагодарит ее хорошими заказами.

Она подошла к процессору и села. Печатать она тоже умела. Она распахнула книжку с адресами и нашла номер факса для Мексико-Сити Хилтон. Работала она быстро.

Она нацарапала свою подпись над напечатанным словом «Криста» и засунула листок в факс. Затем набрала номер «Хилтона». Аппарат проглотил бумагу. Хорошо. Дело сделано. Что там еще на очереди?

Питер Стайн. На очереди был он.

Номер сидел в ее памяти. Он ответил быстро.

— Да?

Должно быть, он «работал» — сидел за столом, угрюмо глядя на бассейн. Криста ощутила запах его комнаты, увидела ее так, словно находилась в ней.

— Ты работаешь? Я помешала тебе?

— Привет, Криста.

Голос звучал ровно. Старался ли он сделать его таким? Или все получалось само собой?

— Как дела?

— У меня хорошо. А у тебя?

— А я сожалею, — сказала Криста.

Длинная пауза.

— Сожалеешь о чем? — спросил Питер.

— Сожалею о том, что уничтожение лесов в бассейне Амазонки вызовет недостаточность озона в атмосфере Земли, и связанный с ним тепличный эффект по всей планете с результирующим глобальным потеплением и подъемом уровня приливов, которые создадут угрозу прибрежным районам, таким как Майами и Ки-Уэст.

Она напряглась, прислушиваясь, не засмеялся ли он.

— Так вот о чем ты сожалеешь. — В его словах все-таки была улыбка. — И больше ни о чем?

— Я сожалею, что испортила тебе настроение, и я сожалею, что ты уехал в гневе, и я сожалею, что сейчас ты не со мной.

Ее голос стал глубже. Извинение превращалось в приглашение.

— Ты была очень грубой.

— Я разозлилась. Когда я злюсь, то становлюсь подлой.

— А я сожалею, если сделал тебя злой и подлой.

— Ты прощен.

— Так мы снова друзья?

— Мы снова любовники. — Ее голос дрогнул при этих словах.

Он мягко засмеялся.

— Как ты полагаешь, я буду сидеть здесь остаток утра и взбалтывать свою квоту литературной депрессии, раз ты пытаешься совратить меня телефонным сексом?

— Телефонным сексом? — переспросила Криста. — Ммммммммм. Великолепная идея, а? И в наши дни весьма актуальная, правда? Может, нам стоит попытаться ее осуществить?

— Криста!

— Что тебе нравится больше, Питер? S или М? Нравятся ли тебе калифорнийские школьницы, женщины с избыточным весом, а может, девушки, которые любят девушек? Скажите свое слово, сэр. Я голос вашей любовницы. Дайте мне номер вашей кредитной карточки, и я начну сеанс.

Он засмеялся, но темы менять не стал.

Не стала и она. Она не знала, какой эффект она оказывала на него, но знала, что творится в ней. Ей стало жарко. Она чувствовала, как горит все ее лицо, под мышками закололо, под ложечкой образовался забавный вакуум. Она подошла к постели и присела. Потом рухнула спиной на подушки. Кровь шумела в голове.

— Если ты сам не знаешь, чего хочешь, то мне придется сказать тебе, — прошептала она.

— Так чего же я хочу?

— Ты хочешь меня.

После ее слов наступило молчание.

— Ты права, — сказал он наконец. Его голос напрягся. — Я должен увидеть тебя.

— О, да, мой дорогой, ты должен, — промурлыкала она в телефон.