Мазергала

Глава 13

Альберт не боялся смерти. Он, конечно, испытывал некоторое волнение, но только не страх. Да и что могло напугать молодого человека обладавшего высоким ростом, атлетическим телосложением и лицом героя античных времён. Один взгляд его тёмно-карих, почти чёрных глаз заставлял большинство женщин испытывать безотчётно-томительную дрожь, а мужчин, в случае непредвиденных конфликтов, вынуждал извиняться первыми.

— Потрясающе… — промолвил Альберт, мрачно уставившись на бесконечные водные просторы, внезапно представшие перед его удивлённым взором. Он стоял на берегу серого холодного моря. Прямо в лицо дул пронизывающий сырой ветер. Волны, одна за другой разбивались у ног Альберта, окутывая их пеленой из мельчайших брызг.

Альберт сделал шаг назад и огляделся. Каменистый безжизненный берег, сплошь покрытый мелкой округлой галькой, тянулся в обе стороны, до линии горизонта. Метрах в ста от берега начиналась пустынная скучная равнина с чахлой растительностью. Редкие хилые кусты лишь подчёркивали её унылое однообразие, а небо, сплошь затянутое низкими тёмными облаками, казалось, вот-вот упадёт на землю и море, укрыв их плотным саваном тумана.

«Не Италия»… — разочарованно подумал Альберт. — «Вообще, „дыра“ какая-то. Одно только, как по заказу — море. Интересно, всё-таки, что это за место? Впрочем, нет, совсем неинтересно. Слишком уныло. Нужно попытаться вернуться обратно».

Он всё ещё держал в руке фляжку с «Градиентом-Z». Крышка фляжки была открыта и болталась, слегка позвякивая на цепочке, привинченной к горлышку.

Альберт поднёс фляжку к губам и уже собрался сделать глоток, как неожиданно, краем глаза, заметил какое-то движение слева от себя. Он посмотрел в ту сторону и увидел необыкновенное животное, только что вылезшее из моря.

Большая шестиногая ящерица величиною со средних размеров собаку, сплошь покрытая блестящей рыбьей чешуёй выбралась на берег всего в каких-нибудь трёх метрах от Альберта. Она на миг замерла, равнодушно взглянув на него, затем резко тряхнула гибким змеиным телом, сбрасывая, таким образом, оставшиеся на нём капли воды и, ловко перебирая всеми шестью лапами, быстро побежала по направлению к прибрежной равнине.

«Этого не может быть! Должно быть, я сошёл с ума», — думал Альберт, глядя вслед убегавшему животному. — «Ящериц с шестью лапами не бывает! Только насекомые имеют шесть конечностей! Биологию я знаю хорошо… Значит»… — он посмотрел на фляжку, которую продолжал сжимать в согнутой руке. — «Значит, либо эта жидкость — сильнейший галлюциноген, что, впрочем, легко проверить, либо я попал в такое место на Земле, где ещё не ступала нога человека».

Для начала Альберт решил проверить первое своё предположение. Он знал, что если указательными пальцами обеих рук несколько раз слегка надавить сбоку на глазные яблоки, видимое изображение должно исказиться. Если этого не произойдет, значит всё увиденное — стопроцентная галлюцинация. Если же контуры предметов при давлении на глаза, расплывутся и станут нечёткими, значит всё, что он видит вокруг себя — самая, что ни на есть, настоящая реальность.

Альберт крепко закрутил крышку фляжки, снял с плеча сумку, поставил её на землю, расстегнул «молнию» на сумке и аккуратно положил фляжку поверх других вещей.

Затем он выпрямился и, зафиксировав взгляд на большом, лежащем поодаль камне, проделал со своими глазами процедуру проверки реальности этого мира. Очертания камня покорно раздвоились. Теперь Альберт не сомневался в том, что видимый мир действительно существует.

«А зачем, собственно, торопиться с возвращением? Пройдусь-ка я, пожалуй, немного, осмотрюсь», — подумал он и, подняв сумку, повесил её на плечо. Но, сделав пару шагов, Альберт вдруг остановился. Ему в голову пришла мысль о том, что не мешало бы каким-нибудь образом пометить место своего появления.

«Что если из другой точки я не смогу вернуться домой»? — подумал Альберт. — «Не хотелось бы застрять здесь. Уж слишком тут всё безрадостно. Хоть бы солнце выглянуло… Натаскаю-ка я, пожалуй, немного камней и сложу их кучкой на том месте, где стоял. На ровном берегу, груда камней будет хорошо видна издали».

Чтобы не ошибиться, он поставил сумку на место своего появления и принялся собирать камни. Через двадцать минут на берегу появилась аккуратно сложенная пирамида.

Альберт немного постоял, любуясь на своё творение, и решительно зашагал прочь от моря, туда, куда только что убежала странная ящерица.

Покрытая жухлой травой равнина простиралась блёклым жёлтым ковром, насколько хватало глаз. Сухие мёртвые стебли растений слегка похрустывали, ломаясь под подошвами ботинок Альберта.

Пройдя с полкилометра, он остановился, пристально всматриваясь вдаль.

«Какое странное место», — думал он. — «Кроме шума моря — никаких звуков».

Альберт вдруг понял, почему чувствовал себя здесь так неуютно.

«Здесь нет птиц», — нахмурился он. — «И я не видел пока ещё никаких животных, кроме этой кошмарной ящерицы. Не к добру всё это. Не к добру»…

На горизонте вдруг возникла, из ниоткуда, еле заметная, черная крошечная точка. Она то исчезала, то вновь появлялась, медленно передвигаясь по бесконечной пустоши. Альберт внимательно следил за её перемещениями и заметил, что она увеличивается в размерах, медленно приближаясь. Движимый чувством любопытства, он пошёл навстречу неизвестному объекту, стараясь не потерять его из вида. Альберт очень удивился, когда вышел на узкую, хорошо укатанную грунтовую дорогу, которая извилистой лентой прорезала мрачную равнину.

Пока Альберт, наклонив голову, внимательно рассматривал две полосы, явно утрамбованные колёсами многочисленных повозок, до его слуха донёсся какой-то шум. Подняв голову, он увидел, что предмет, ранее казавшийся маленькой чёрной точкой, теперь приобрёл очертания чего-то очень знакомого. Какое-то «шестое чувство» подсказывало Альберту, что бояться нечего, и он продолжал стоять посреди дороги, не двигаясь.

Высокий серый фургон, запряжённый парой вороных коней, с грохотом катился по равнине. Извозчик явно куда-то спешил. Время от времени он вскрикивал и щёлкал бичом, подгоняя лошадей.

Альберт отошёл в сторону, уступая дорогу фургону, но извозчик, заметив одиноко стоявшего человека, натянул поводья и лошади, заржав, остановились.

— Эй, господин, вы в Бруксу?! Если «да», то залезайте быстрее ко мне в фургон, подвезу! — на чистейшем русском языке прокричал извозчик, обращаясь к Альберту, и указал рукоятью кнута на крытое сооружение за своей спиной.

— Ну, так как же?! Едете вы или нет?! Или вам в другую сторону? — человек в фургоне рассержено приподнял вожжи, собираясь уехать.

— Стой! Да, да, я еду в Бруксу!

Альберт поспешно подбежал к повозке и, закинув свою сумку в её тёмное чрево, ловко запрыгнул на козлы и уселся рядом с извозчиком.

— Но-о-о, пошли! — крикнул тот, погоняя коней и фургон, скрипя, сдвинулся с места.

Глава 14

«Что же я делаю-то»? — спрашивал себя Альберт. — «Вместо того чтобы постараться вернуться домой, еду чёрт-те знает куда, в какую-то дурацкую Бруксу. Но ящерица… А русский язык? Ну, не удивительно ли? Этот фургон выглядит так архаично, а человек на козлах очень странно одет. Хотя… Родина моя Россия — страна контрастов, страна большая и мало ли какие неизведанные уголки-закоулки таят в себе её огромные просторы? Как бы мне поаккуратнее расспросить этого человека о том, где я нахожусь»?

— Вы издалека, да? — спросил извозчик, повернув к Альберту своё заветревшее, небритое лицо и с интересом разглядывая нового попутчика. — У нас здесь так никто не одевается. Подождите, сейчас отгадаю… Вы — Бродячий Торговец. Там купил, здесь продал. Ну, что, попал я в точку?

— Не совсем. Я по специальности — фельдшер, — ответил Альберт немного обиженный на то, что его приняли за какого-то бродягу-торговца.

— Это что ещё за слова — «специальность», фельд… фельб…, тьфу! И не выговоришь!

«Ну и глухомань»! — брезгливо подумал Альберт и пояснил извозчику:

— Это почти то же самое, что лекарь… или доктор. Эти слова вам, надеюсь понятны?

— Вот так история! — воскликнул извозчик. — То ни одного не найдешь, а тут сразу два! Господин Кристис! — крикнул он, обернувшись назад. — Доктор Кристис, проснитесь! Я подобрал попутчика и он тоже — доктор! Может быть, вы знаете друг друга?

Извозчик явно был рад такому повороту событий. До этого он с недоверием рассматривал Альберта, не зная, кем тот является на самом деле. Теперь же на его простом грубом лице сияла широкая улыбка. Альберт нахмурился, взглянув на обнажившиеся жёлтые зубы извозчика. «Похоже, он их не чистил с самого рождения», — машинально подумал Альберт и обернулся назад, тщетно пытаясь разглядеть под тентом фургона человека, который, разбуженный возгласами возницы, заворочался, недовольный тем, что его потревожили.

— Что, мы уже приехали? Нет?! Тогда, какого Гулла, вы так разорались, Слогун?! Я же вас просил разбудить меня только тогда, когда мы въедем в Бруксу! Я всю предыдущую ночь не смыкал глаз! — заговорил доктор Кристис скрипучим неприятным голосом, поднимаясь и стряхивая прилипшее к одежде сено, которое служило ему во время поездки мягкой постелью.

Он подполз к своим спутникам и, наморщив лоб, критически оглядел Альберта.

Альберту доктор Кристис сначала не понравился. Необычайной худобы лицо, окаймлённое жидкой, аккуратно подстриженной седой бородкой, хищный орлиный нос, тонкие, плотно сжатые губы и маленькие серые глазки, холодно поблёскивающие, словно сталь клинка, сквозь узкие щели полуприкрытых век — это лицо могло принадлежать скорее пожилому мошеннику, но не доктору.

— Как вас зовут, молодой человек? — спросил Кристис, надевая шляпу. — Я — доктор Кристис, как вы уже изволили слышать. Этого человека, — доктор показал рукой на извозчика, — зовут — Слогун. А как ваше имя? — повторил он свой вопрос.

— Моё имя — Альберт.

— Странное у вас имя, молодой человек. Красивое, но слишком странное. Никогда такого не слышал, — промолвил Кристис, покачав головой из стороны в сторону.

— Ага, и я тоже… Не слыхал… — словно эхо откликнулся Слогун.

— Имя, как имя. Не понимаю, что в нём такого странного, — возразил Альберт и повернулся на козлах так, чтобы было удобнее разговаривать с Кристисом. В том, что доктор продолжит задавать вопросы, Альберт не сомневался и ожидания его тут же оправдались.

— Куда вы направляетесь? — спросил Кристис Альберта и весь подобрался, словно готовящаяся к прыжку кошка.

— Туда же, куда и вы, в Бруксу, — не растерявшись, ответил Альберт.

— А позвольте спросить, с какой целью? — Кристис пододвинулся к Альберту, непрерывно «сверля» его пристальным взглядом своих глаз-щелочек.

Слогун молчал, искоса поглядывая на своих попутчиков, и, время от времени, подстёгивал лошадей и без того уже скачущих быстрым галопом.

— С какой это стати, доктор Кристис, вы устраиваете мне этот допрос? — зло ответил Альберт вопросом на вопрос. — Слогун! Остановите лошадей, я пойду пешком!

— Нет, нет, Слогун, не останавливайтесь! — замахал руками Кристис. — Извините меня молодой человек, за то, что я огорчил вас, — доктор прижал ладонь правой руки к груди. — Просто Слогун сказал, что вы тоже доктор, а я, знаете ли, по природе своей подозрителен. Да и одеты вы, честно говоря… Хм… Я много поездил и походил по Мазергале, долго жил в Ваахе, но нигде не видел таких шапок и таких курток… — Кристис вдруг на секунду как-то обмяк, отодвинулся назад и продолжил, отведя глаза в сторону:

— Видите ли, господин Альберт, вот уже пять лет, как я один обслуживаю несколько посёлков на побережье Буйного Моря, поэтому я обязан спросить вас о том, откуда вы взялись? Если Грозник прислал вас в помощь мне, то почему он не известил меня об этом заранее? Или, может быть, у вас есть письмо от него? — Кристис выжидательно замолчал, опять уставившись на Альберта.

«Вот попал я в ситуацию, так попал! И сказать нечего. Довело любопытство. Что такое Мазергала? Что такое Ваах? Кто это — Грозник? Говорят они все на русском языке, но это точно — не Россия. Моя одежда — самая обыкновенная. А вот на них… Чёрный балахон на этом чёртовом докторе годится только на то, чтобы им полы мыть! Слогун одет не лучше. Куртка и брюки… то ли кожа, то ли не кожа… То ли это слои грязи… Воняет от него, будь здоров»!

— Что же вы медлите с ответом, молодой человек? Или вы солгали, что являетесь доктором?! — вновь повысил тон Кристис.

Мысли Альберта путались, цепляясь одна за другую, лихорадочно носились, игнорируя все попытки хозяина привести их в порядок. Альберт понял, что проиграл и что стоит ему солгать, как доктор Кристис его быстро «раскусит».

«У него большое преимущество», — признался Альберт сам себе. — «Он точно знает, где находится, а я могу только предполагать. Скажу-ка я ему правду, уж очень хочется узнать побольше об этом странном мире, а убежать от них я всегда успею».

— Я — фельдшер. У меня нет письма от вашего Грозника, но к медицине я имею самое непосредственное отношение. Не скажу, что я хороший доктор, но, тем не менее, могу оказать первую помощь любому заболевшему человеку, — вздохнув, сказал Альберт.

Кристис задумчиво посмотрел на него.

— Не знаю почему, молодой человек, но я вам верю. Может потому, что в своё время мне не поверил сам Грозник… И всё из-за моего лица и комплекции! Когда люди видят меня впервые, то почему-то думают, что я либо пройдоха, каких свет не видывал, либо бродячий Маг, что, впрочем, одно и то же… — доктор взмахнул тонкой худосочной рукой, словно отгоняя назойливую муху. — Но это не важно. Ну, так как же вы оказались в Тиркской Пустоши, господин Альберт? Ведь здесь вы подобрали этого молодого человека, Слогун?

Возница утвердительно кивнул, с интересом вслушиваясь в разговор своих попутчиков.

— Да я, собственно, и сам хотел бы это узнать, — ответил Альберт. — Очнулся я на берегу моря и пошёл прочь от берега. Захотелось осмотреться. Я понятия не имею, что это за страна. Говорим мы с вами на одном языке, но в моём мире нет шестипалых ящериц. Нет, и быть не может! Потому я и решил узнать побольше. Просто мне стало любопытно. Вот и всё.

— Гм… Вы говорите, шестипалая ящерица? — Кристис потёр подбородок ладонью. — Вы видели её выходящей из моря?

— Да, — ответил Альберт.

— Если Тирксы начинают вылезать из моря, значит, начинается настоящая весна! — вмешался в разговор Слогун.

— Да, это верный признак, — подтвердил доктор. — Кстати, похоже, мы подъезжаем к Бруксе, и у вас, господин Альберт, появится великолепная возможность проявить свои способности в лечебном деле, дабы окончательно развеять мои сомнения, — сказал Кристис и хитро улыбнулся.

«Ладно, — подумал Альберт, прикусив нижнюю губу, — Посмотрю на эту Бруксу, и обратно. Только неизвестно, попаду ли я домой. Может этот „Градиент-Z“ занесёт меня ещё чёрт-те знает куда»!

— А что, в Бруксе кто-то тяжело заболел? — спросил он, обращаясь к доктору. Однако как только Кристис собрался ответить, его перебил Слогун.

— Да. Маленькую дочку рыбака Дунгара лихорадит второй день, — сказал извозчик. — Чего только ей не давали, ничего не помогает. Вот меня и послали за доктором Кристисом в Зирден.

— Зирден — это город? — спросил Альберт, удивляясь необыкновенным названиям.

— Хе! — ухмыльнулся Слогун. — Нет. Зирден — это такой же рыбацкий посёлок, как и Брукса, только побольше. А город на побережье всего один — Ваах. Были и ещё города. Давно. Но Полоса Дождя начисто снесла их.

«Чем больше я задаю вопросов, тем больше понимаю то, что я почти ничего не понимаю», — думал Альберт, вцепившись в сиденье обеими руками, так как повозка резко накренилась на крутом повороте.

Между тем Тиркская Пустошь закончилась, и дорога теперь петляла между невысокими округлыми холмами. Сколько Альберт ни вглядывался в унылый пейзаж, ему не удалось заметить ни одного дерева.

— Пустынно и голо, да? — заговорил доктор Кристис. — Пусть вас это не удивляет. Тирксы поедают практически всё в этой местности, начиная с травы и заканчивая мелкими зверушками. Они очень любят яйца птиц, поэтому птицы здесь — большая редкость. Да и на людей эти твари, бывает, нападают. Вот Зирден, где я живу, это совсем другое дело. Там лес подступает почти вплотную к морю. Когда приходит лето, окрестности Зирдена очень красивы. А здесь скоро, похоже, не останется ни одного человека…

Глава 15

Обогнув очередной холм, фургон въехал в деревушку с единственной кривой улочкой. Убогие домики рыбаков, которые лепились по обеим её сторонам, произвели на Альберта удручающее впечатление. С первого взгляда было заметно, что люди, живущие здесь, бедны, как «церковные мыши». Развешанные на окраине посёлка рыболовные сети колыхались, колеблемые ветром, словно паутины гигантских пауков. Копошившиеся около своих домов мужчины и женщины при приближении фургона поднимали головы, равнодушно рассматривая сидящих в повозке людей, и вновь возвращались к своим мелким рутинным делишкам. Они были слишком бедны, чтобы чему-нибудь удивляться.

Доехав до середины улочки, Слогун натянул поводья и лошади, фыркая и беспокойно поводя ушами, остановились. Извозчик первым соскочил с козел на землю и помог доктору Кристису сойти. Альберт тоже покинул фургон и стал прохаживаться около него, разминая затёкшие ноги.

Дверь ближайшей хижины со скрипом отворилась и на пороге появилась молодая, довольно симпатичная женщина в сером мешковатом платье.

— Доктор Кристис! — радостно воскликнула она. — Слава Руму, вы приехали! Эльве совсем плохо. Всю ночь она бредила. Бедная моя девочка! Помогите ей, доктор Кристис! — с мольбой в голосе запричитала женщина, прижимая к груди обе руки и направляясь к фургону.

— Не волнуйтесь, Хейла, не волнуйтесь! — сказал доктор. — Я сделаю всё, чтобы вылечить её. Всё, что в моих силах. Идите в дом. Я сейчас буду. Слогун! — окликнул он извозчика. — Достаньте из фургона мой сундучок. Господин Альберт, пойдёмте со мной!

Альберт взял свою сумку и пошёл вслед за Кристисом и Слогуном, который с важным видом нёс в руке сундучок доктора. Хейла стояла на пороге хижины, придерживая открытую настежь дверь. Прежде чем войти, доктор взял сундучок из рук извозчика и сказал:

— Подождите снаружи Слогун. Вам в хижине делать нечего. Если понадобится, я вас позову.

Слогун молча кивнул и покорно направился обратно к фургону. Доктор Кристис и Альберт вошли в дом (если можно было так назвать убогое рыбацкое жилище).

Одна единственная комната с двумя окошками, с небольшой покосившейся печью в углу и нехитрой бедняцкой обстановкой, предстала перед гостями, окутав их волной тёплого сухого воздуха.

На кроватке, находившейся около печи, лежала девочка лет семи. Её глаза были закрыты, но она не спала. Её губы беспокойно двигались, время от времени она всплескивала руками, словно призывая кого-то. Длинные тёмно-русые волосы девочки рассыпались по поверхности большой белоснежной подушки, а одна прядь прилипла к вспотевшему лбу, прикрыв половину бледного красивого личика.

Хейла, проскользнув между гостями, присела на корточки возле кровати дочери и лёгким движением руки убрала волосы с лица девочки.

— Проходите, проходите, не разувайтесь! — сказала она, увидев, что доктор Кристис и Альберт собираются снять обувь.

— Нет, нет, Хейла, я лучше знаю, что мне делать и как поступать, — возразил Кристис, снимая ботинки. — Вы лучше вскипятите пока воду.

Доктор подошёл к кроватке и, положив руку на лоб девочки, сокрушённо покачал головой.

— Сильный жар… — промолвил он и повернулся к хозяйке, ставившей в это время в печь горшок с водою. — Хейла, это давно началось?

— Два дня назад, — ответила хозяйка. — А прошедшей ночью она совсем не спала, так было плохо моей малышке, так плохо! Сейчас она вроде как успокоилась.

Доктор Кристис нагнулся и тихо спросил у девочки:

— Эльва, Эльва, ты меня слышишь?

Девочка беспокойно зашевелилась, открыла глаза и уставилась в пустоту. Потом вдруг заплакала и сказала неожиданно громко:

— Папа, это ты? Ах, папа, ты вернулся! Папа, не ходи завтра в море! Побудь со мной! Завтра ведь будет шторм, и ты останешься дома?

Догадавшись, что ребёнок бредит, доктор Кристис тихо ответил:

— Да, моя маленькая, я буду дома.

— Хорошо… — сказала девочка и вновь закрыла глаза.

— Лихорадка, — промолвил доктор, обращаясь к хозяйке. — Я дам Эльве нужные снадобья, они должны ей помочь. Не волнуйтесь, Хейла.

Кристис открыл свой сундучок достал оттуда несколько склянок с микстурами, два маленьких мешочка и простейшие аптекарские весы.

— Вот лекарства, Хейла. Вода уже вскипела? В этих мешочках — травяные сборы. Их надо положить в какую-нибудь посудину и залить кипятком, — сказал он, поставив склянки и мешочки на стоящий возле окна стол.

— Это поможет? — спросила Хейла.

— Обязательно. Хотя… Надо было послать за мной раньше. Что там душой кривить… Весенняя лихорадка — опасная болезнь, — ответил доктор, стараясь не смотреть в глаза женщине. Она же, напротив, замерла, не отводя взгляда от лица доктора.

— Господин Альберт, не хотите ли и вы осмотреть девочку? — спросил Кристис.

Альберт до этого стоявший, прислонившись к дверному косяку и безмолвно наблюдавший за всем происходящим в хижине, положил свою шапку на скамью, затем снял куртку и повесил её на вешалку при входе. Засучив рукава свитера, он обратился к хозяйке:

— Где можно вымыть руки?

Хейла посмотрела на него с удивлением (так, по крайней мере, показалось Альберту), однако, взяв кувшин с водой, указала на деревянную лохань.

— Вот здесь. Давайте я вам полью.

Альберт подставил руки и хозяйка, наклонив кувшин, спросила:

— Вы тоже доктор, господин Альберт?

— В некотором роде, пожалуй, да, — ответил Альберт, с удовольствием потирая ладонями под струей тёплой воды.

Хейла протянула ему чистое белое полотенце. Альберт вытер руки насухо и подошёл к кроватке, на которой лежала Эльва. Он поднял руку девочки и, следя за секундной стрелкой своих наручных часов, нащупал пульс.

«Сто двадцать ударов в минуту, температура очень высокая, дышит девочка поверхностно и часто… Похоже на воспаление лёгких», — думал он. — «Тут одними травами не обойдешься».

— Вы разрешите мне послушать её? — спросил Альберт, взглянув на Хейлу.

— Как это — «послушать»? — удивилась Хейла.

«Каменный век», — подумал Альберт и, вздохнув, покачал головой. — «Что ж, придётся объяснять. Жаль ребёнка-то».

— Оголите ей грудь, Хейла, я послушаю, как она дышит. Мне кажется, что это — воспаление лёгких, — с трудом скрывая раздражение, выдохнул Альберт.

Женщина вопросительно взглянула на доктора Кристиса, который стоял рядом, скрестив руки на животе, и внимательно наблюдал за Альбертом. Кристис кивнул головой в знак согласия.

Хейла подошла к девочке и, откинув одеяло, аккуратно завернула ночную рубашку, открыв грудь девочки. Эльва во сне застонала и хрипло кашлянула.

— Если это поможет ей выздороветь, пожалуйста, — с неприкрытым недоверием в голосе сказала Хейла.

Альберт нагнулся и приложил ухо к груди девочки. Около минуты он сосредоточенно вслушивался, время от времени поднимая голову и прислоняя ухо то к правой, то к левой половине груди.

— Да. Это воспаление лёгких, — заключил он, выпрямляясь. — И это очень серьёзно. Нужно отвезти девочку в больницу.

Лицо Хейлы приняло суровое выражение. Она резко повернулась к доктору Кристису.

— Господин Кристис, кого вы привели в мой дом?! Этот человек говорит непонятные слова и одет он странно. Куда это он собрался везти Эльву? Она никуда не поедет! Откуда я знаю, может он — бродячий Маг и околдовал вас, а теперь хочет использовать мою дочь для своего «грязного» колдовства!

Альберт, не ожидавший такого поворота событий, от удивления попятился назад.

— Подождите, Хейла, не спешите обвинять господина Альберта! Он — чужеземец и вполне может употреблять слова, непонятные нам! — воскликнул Кристис. — Налейте-ка лучше кипятка в какую-нибудь плошку. Я сделаю настой для вашей девочки.

«Да ну их всех, к чёрту! Вот вляпался, так вляпался! Они тут не имеют ни малейшего понятия о медицине, а я отдувайся! Пожалуй, нужно попробовать вернуться домой. Пора проглотить очередную порцию „Градиента-Z“!» — разгорячено подумал Альберт, снял с вешалки свою куртку, накинул её на плечи и уже протянул руку к шапке, когда голос доктора Кристиса заставил его остановиться.

— Господин Альберт, не уходите, прошу вас! Сейчас я закончу с настоем и… Нам надо серьёзно поговорить!

— Нет уж! Мне пора! Обидно, знаете ли, когда тебя принимают за какого-то злого колдуна! Ещё додумаетесь сжечь меня на костре! — зло ответил Альберт, быстро надел шапку и принялся зашнуровывать ботинки.

«Даже если они попытаются меня остановить, у них ничего не выйдет. Доктора я собью с ног одним ударом, а Слогун, конечно, крепкий мужик, но ему против меня не устоять»! — проносились в голове Альберта четкие смелые мысли.

— Ну вот, и всё готово! Пусть немного остынет и можно дать это Эльве, — сказал доктор Кристис, прикрыв плошку с настоем глиняной крышкой. Заметив, что Альберт уже схватился за ручку двери, собираясь выйти из хижины, Кристис воскликнул:

— Ради Рума, господин Альберт, не уходите! Я знаю теперь, что вы не бродячий Маг или Торговец! Я вижу, что вы разбираетесь в лекарской науке и у меня к вам много вопросов!

Доктор подбежал к Альберту и схватил его за руку.

— Давайте выйдем на свежий воздух, господин Альберт. Сейчас, я только накину плащ.

— Ну что ж, давайте поговорим, — нехотя согласился Альберт и первым вышел из хижины.

Доктор, быстро накинув на плечи плащ, выскочил вслед за ним.

— Хейла, не волнуйтесь, я сейчас вернусь, — бросил он на ходу хозяйке.

Альберт, выйдя из хижины, вспомнил, что давно не курил. Он достал из кармана сигарету. Прикурив, глубоко затянулся, выпустил клуб сизого дыма и заговорил:

— Ну, господин Кристис, я вас внимательно слушаю. Вы, кажется, что-то хотели мне сказать?

— Да, господин Альберт, — твердо промолвил Кристис, неотрывно следя глазами за кончиком тлеющей сигареты. — Ответьте мне на один вопрос. Откуда вы прибыли?

— Из России. Вы слышали о такой стране? Или, например, о частях света, таких как, Европа, Азия, Африка, Америка?

Доктор Кристис отрицательно покачал головой. Альберт продолжал:

— Ну, а моря-океаны? Тихий, Атлантический, Индийский, Северный Ледовитый?

— Нет, господин Альберт. Не слышал. Мы с вами сейчас в Мазергале, бескрайней стране, а море, которое вы видите вдалеке, называется Буйным. Этой страной правит король Аллоклий. Добрый человек, надо сказать. За Буйным Морем есть большая земля. Мы называем её — Заморье. Оттуда к нам приплывают Торговцы. Я разговаривал с одним из них и уверяю вас, господин Альберт, что этот Торговец не называл таких частей света и таких морей, о которых вы изволили сейчас упомянуть.

«Так. Прекрасно», — думал Альберт, куря сигарету и саркастически улыбаясь. — «Смесь Забредягина, оказывается не вызвала эффекта телепортации, а перенесла меня в какое-то другое измерение или параллельный мир».

— А скажите мне, доктор Кристис, каким словом вы называете весь этот мир? Ну, всё что вас окружает — Мазергала, Заморье, Буйное Море?

— Всё-всё, что мы видим вокруг себя и о чём знаем, но ещё не видели? — переспросил доктор.

— Да, — утвердительно кивнул Альберт, ожидая ответа.

— Этот мир называется — Дельдара и может у вас, господин Альберт, (хоть вы и говорите на чистом мазергалийском языке), он имеет другое название, но мы здесь называем его именно так! — ответил Кристис и в его серых глазах вновь мелькнул отблеск недоверия.

— И, конечно же, он плоский и имеет границы, а сверху накрыт куполом неба, — в тон доктору с усмешкой продолжил Альберт. — А если дойти до самого его края, то свалишься в бездонную пропасть-пустоту и сгинешь там навеки? А ещё на самом краю этого мира живут драконы, да? — уже с нескрываемым сарказмом, улыбаясь во весь рот, полуутвердительно спросил Альберт, не глядя на собеседника, и зашвырнул окурок сигареты далеко в сторону.

— Да. И в этом никто не сомневается, — не понимая иронии Альберта, ответил Кристис. — В Запределье, например, действительно живут огромные драконы. Очень опасные и хитрые твари. И я не вижу здесь ничего смешного.

Альберт вспомнил о ящерице с шестью лапами — Тирксе, и улыбка вмиг исчезла с его лица. Если в этом мире живут такие нелепые ящерицы, то почему бы не быть и драконам?

«Конечно, — подумал Альберт, — доказывать Кристису, что Земля — круглая, сейчас не стоит. Не поймёт. Но он — умный человек, и у него можно выведать об этом мире больше, чем у кого бы то ни было. Подумать только — драконы!»

— Слушайте, господин Альберт, а где находится ваш мир? — спросил доктор. — Судя по тому, что вы ничего не знаете о Мазергале — о-очень далеко! А если он находится так далеко, то почему мы без труда понимаем друг друга?

Альберта этот вопрос поставил в тупик. После недолгого молчания он развёл руками и ответил:

— Если б я знал, как меня сюда занесло! Мой мир называется — Земля. Я хотел перенестись из своей страны в более приличное место, а попал к вам — в Мазергалу. Я не преследую здесь никаких своих целей, мне просто вдруг стал интересен ваш мир, особенно после того, как я увидел этого Тиркса! Я старался помочь больной девочке, а её мамаша обвинила меня, чуть ли не во всех смертных грехах!

— Ах! — всплеснул руками Кристис. — Настой, наверное, уже остыл! Надо вернуться в дом! Впрочем… — Кристис печально вздохнул и, оглянувшись по сторонам, вплотную приблизился к Альберту, — Впрочем, это не так уж важно, — он перешёл на шёпот. — Настой не помогает. Уже одиннадцать детей умерло в таких вот посёлках в этом году от весенней лихорадки. Взрослые — выдерживают, дети — нет. Об этом я и хотел поговорить с вами. Как это ни прискорбно, но я не знаю лекарства от этой болезни. Вы сказали, что это — воспаление лёгких? Значит слово «лёгкие» — это то же самое, что дыхательная полость?

Альберт кивнул. Доктор Кристис, опасливо покосившись на Слогуна, который поправлял в это время упряжь повозки, продолжил:

— Меня перестают ценить. Я теряю уважение этих людей. Обычно я поднимаю на ноги большинство больных, но в этом году… О-о-о, Рум! Горе мне, горе! — не сдержавшись, застонал доктор и тихим голосом продолжил:

— Я чувствую, господин Альберт, что вы сможете вылечить Эльву. Помогите ей, и я буду у вас в вечном долгу!

С этими словами доктор отступил назад и с надеждой посмотрел на Альберта. Тот глубоко вздохнул и ответил:

— Хорошо, господин Кристис, я постараюсь помочь ей, но ничего не могу обещать. Состояние девочки тяжёлое. И ещё. Уговорите её мать не вмешиваться и не кричать. Если она будет бросаться на меня, как дикая кошка, я ничего не сумею сделать.

— Я уговорю её, — пообещал доктор. — Уговорю, чего бы мне это не стоило. Вы подождите пока здесь, лучше будет, если я поговорю с нею, так сказать, «с глаза на глаз».

С этими словами Кристис скрылся в хижине.

Альберт не случайно так быстро согласился помочь Эльве. В его сумке лежала аптечка с набором медикаментов, который Альберт собственноручно составил, готовясь к перемещению. И сейчас настало время воспользоваться лекарствами.

«Какая разница, в каком мире я нахожусь? Эльва — такой же ребёнок, как и все остальные и я обязан помочь ей», — он посмотрел на часы. — «Уже полтора часа я нахожусь в Мазергале. Георгий там, наверное, с ума сходит. Зря я оставил ему „Градиент-Z“, он может отправиться вслед за мной. Нет… У него жена, ребёнок, и, скорее всего, рисковать он не будет. Да. Точно не будет. Жора очень осторожен и никогда и ни во что не ввязывается. Он, наверное, уже дома сидит», — успокаивал себя Альберт, — «А здесь — больной ребёнок, которого надо спасать. Это, по-моему, важнее, чем волнение друга», — оправдывался перед самим собою Альберт, нахмурив брови и закуривая вторую сигарету.

Слогун отошёл от фургона и направился к Альберту. Подойдя, он немного потоптался в нерешительности и, наконец, спросил, показывая пальцем на тлеющую во рту Альберта сигарету:

— Эта белая палочка — брек?

— Что? — непонимающе наморщил лоб Альберт.

— Ну… У нас его моряки курят, да и некоторые рыбаки в посёлках, только у них трубки, а у вас, господин Альберт, белая палочка. Я запах брека издалека чую, — Слогун потупил глаза. — Не сочтите за наглость, господин Альберт, но… Не угостите ли вы меня такой штуковиной?

— Да, пожалуйста, — дружелюбно ответил Альберт, достал из кармана пачку сигарет и протянул её Слогуну.

Тот неумело вынул одну сигарету заскорузлыми пальцами, потом поднёс её к лицу, внимательно рассмотрел, понюхал и лишь после этого осмелился вставить её в рот. Альберт щёлкнул зажигалкой перед его лицом, не подумав о последствиях. В одно мгновение Слогун отскочил назад, на несколько шагов. Он так испуганно смотрел на, появившееся из ниоткуда, маленькое пламя, что Альберт расхохотался:

— Да не бойтесь, вы, дикарь! Это всего-навсего зажигалка! А это, — помахал он в воздухе сигаретой, — называется — сигарета. И набита она табаком или, по-вашему — «бреком». Зажигалка же служит для того, чтобы поджечь сигарету! — Альберт несколько раз щёлкнул зажигалкой, давая понять собеседнику, что этот предмет совсем не опасен.

Слогун быстро оправился от потрясения. Улыбаясь и покачивая головой, он подошёл к Альберту и уверенно прикурил от язычка пламени. Сделав затяжку, извозчик блаженно зажмурился, смакуя вкус и запах ароматного дыма.

— Это дорогой брек, господин Альберт, — промолвил он. — Вы, наверное, богатый человек у себя в стране?

— С чего вы взяли? — спросил Альберт.

— Ну, как же! На вас хорошая крепкая куртка, красивые жёлтые ботинки, потом эта зажигалка и эти…, как их…, сигареты. А ещё я заметил у вас на руке какую-то блестящую штуку. Наверное, она из золота.

— Хм! Это часы! Всего лишь дешёвые наручные часы, для того, чтобы всегда знать, сколько времени. Сейчас, например, почти три часа пополудни. Такие вещи есть у нас, в России, почти у каждого. Даже у бедняков.

— Значит у вас богатая страна, если у вас бедняки имеют такие штуки, которых нет даже у нашего короля. И часы у нас только одни, на площади Избавления, в Ваахе. Их придумал Грозник, но когда нет солнца, всё равно непонятно, сколько времени. Нет тени от штыря. А мне, например, часы ни к чему, всю жизнь я обходился без них, и дальше обойдусь… Пустое это всё! Королевские прихоти… — Слогун замолчал, глядя куда-то вдаль, и мечтательно промолвил:

— А хотелось бы мне, господин Альберт, поселиться в такой стране, как ваша.

— Везде хорошо, где нас нет, Слогун, — вздохнув, философски ответил Альберт, и опять его посетила обидная мысль: «Не Италия…».

Распахнувшаяся дверь хижины заставила собеседников оглянуться. Появившийся на пороге доктор Кристис сказал:

— Всё в порядке. Я всё уладил, господин Альберт. Пойдёмте в хижину. А вы, Слогун, поезжайте домой. Я сегодня остаюсь в Бруксе. Если вы мне понадобитесь, я вас без труда разыщу. Кажется, вы живёте во-он в том доме с зелёной крышей? — показал он на лёгкое строение, располагавшееся неподалёку.

Получив от Слогуна утвердительный ответ, Кристис скрылся в хижине.

— Совсем плоха девочка, господин Альберт? — вдруг спросил Слогун.

— Нет. Никто не бывает совсем плох. Надежда есть всегда, — отрезал Альберт и проследовал вслед за доктором.

Хейла сидела возле кровати дочери и нежно гладила девочку по голове. Увидев Альберта, женщина поднялась и, глядя на него, сказала:

— Простите меня, господин Альберт, за то, что я нагрубила вам. Доктор Кристис сказал, что только вы сможете вылечить Эльву. Вас я не знаю, а ему верю. Он вылечил многих людей. Он говорит, что вы не Маг, но лечите людей не так как все. И ещё он сказал, чтобы я вышла на улицу и не мешала вам, пока вы будете изгонять болезнь. Это правда? Мне надо выйти?

«А старик очень умён. Если я при Хейле достану шприц и попытаюсь сделать девочке укол антибиотика, эта дикая крестьянка, чего доброго, бросится в драку», — подумал Альберт и ответил:

— Доктор Кристис абсолютно прав. Если я буду изгонять болезнь при вашем присутствии, Хейла, вы тоже можете заболеть, а вы ведь не хотите этого, не так ли? — солгал Альберт.

«Ложь во спасение» удалась и Хейла, выдохнув: «Хорошо…», надела тёплую накидку и вышла из дома, прикрыв за собою дощатую, потемневшую от времени, дверь.

— Вы правильно поступили, доктор Кристис, — сказал Альберт, снимая куртку, — Только я вас прошу, не удивляйтесь тому, что я буду делать, и не пытайтесь помешать мне. Медицина в моей стране значительно опережает ваши методы лечения, а потому молча смотрите и слушайте. В конце концов, я не навязывал вам свои услуги, — твёрдо заявил Альберт, расстегнул сумку и достал оттуда свою аптечку.

— Хорошо, хорошо! Я не стану вмешиваться! — замахал руками Кристис в знак согласия. — Я дал выпить Эльве своего настоя, и она уснула. Это всё, что я мог сделать. Я уже говорил, что у меня нет снадобья от этой болезни. Делайте то, что считаете нужным, господин Альберт.

Альберт положил аптечку на стол и, открыв её, достал одноразовый шприц, ампулу с антибиотиком, склянку со спиртом и кусочек ваты. Вскрыв ампулу, он набрал лекарство в шприц и, подойдя к кроватке, откинул одеяло. «Только б у неё не было аллергии на пенициллины», — с надеждой подумал он и ввёл лекарство в обнажённое бедро девочки. После этого он укрыл Эльву одеялом и убрал использованный шприц и ампулу обратно в аптечку.

— Это всё? — спросил доктор Кристис, задумчиво поглаживая свою бородку.

— Нет. Уколы нужно делать каждые три-четыре часа. Сейчас нужно посмотреть, не станет ли ей хуже, а то придётся давать другое лекарство. И, похоже, мне придётся научить вас пользоваться шприцем, так как мне придётся в скором времени вернуться домой… Да, скажите Хейле, пусть входит, — промолвил Альберт, укладывая аптечку в сумку.

Кристис открыл дверь и громко позвал хозяйку. Та немедленно вошла и, бросив на Альберта настороженный взгляд, направилась к дочери. Хейла присела рядом с девочкой, внимательно всматриваясь в её лицо и прислушиваясь к её частому дыханию.

— Теперь она будет здорова, господин Альберт? — спросила Хейла. Голос её прозвучал глухо и недоверчиво.

— Терпите, Хейла. Пройдёт несколько дней, прежде чем ваша дочь встанет на ноги. А сегодня мне придётся заночевать в Бруксе. Господин Кристис здесь есть, где остановиться?

— Есть таверна, — отвечал Кристис, — в двух шагах отсюда, в конце улицы. Надеюсь, там для нас найдутся свободные комнаты и хороший ужин.

При слове ужин Хейла встрепенулась и сказала, вставая:

— Ой, что же это я?! Вот так хозяйка! Давайте я вас хоть чаем напою. Только с едой-то у нас туговато. В этом году лов рыбы идёт из рук вон плохо. Перебиваемся с хлеба на воду…

Альберт и Кристис в один голос принялись убеждать её в том, что они совсем не голодны и не надо им никакого чая, а доктор даже посетовал вслух, что «зря заикнулся об этой таверне, Гулл её дери». Однако хозяйка, не обращая внимания на их восклицания, всё же вскипятила воду и, вскоре, по всей хижине разлился тонкий цветочный аромат, исходивший от небольшого горшочка с травами, доверху наполненного крутым кипятком.

Альберт вспомнил, что в его сумке лежат буханка хлеба и четыре банки консервов свиной тушёнки. Теперь он, не раздумывая, выкладывал продукты на стол, с усмешкой наблюдая за Кристисом и Хейлой, которые с удивлением уставились на небольшие жестяные цилиндры. Вслед за этим, Альберт вытащил из кармана складной нож, быстро вскрыл одну из банок и попросил у хозяйки тарелку. Вывалив содержимое банки в тарелку, он взял лежавшую на столе костяную двузубую вилку и наколок на неё кусочек мяса, отправил его в рот, давая этим понять, что у него нет намерения отравить своих новых знакомых.

— Хейла, господин Кристис, попробуйте! Я уверен, вам понравится, — сказал Альберт, указывая вилкой на мясо.

Хейла с опаской подхватила крохотный кусочек и, осторожно разжевав его, потянулась за вторым, а там и за третьим, четвёртым… Бедная женщина была голодна и новинка пришлась ей по вкусу. Доктор же, попробовав мясо, сказал:

— Действительно, очень вкусно! Но я пока не голоден. Подождём вечера и отужинаем в таверне. Вы согласны со мною, господин Альберт?

— О, да, конечно! Хейла, я оставляю всё это вам и Эльве.

Хозяйка от души поблагодарила Альберта, поставила невскрытые банки на полку и стала разливать по кружкам душистый горячий чай.

Прихлёбывая из кружки обжигающий, с ментоловым привкусом, напиток, Альберт внимательно следил за состоянием Эльвы.

«Аллергии, похоже, нет», — заключил он. — «Что ж, это неплохо. Только вот антибиотиков у меня маловато. Их хватит максимум на трое суток. А что если…».

Ему вдруг пришла в голову мысль, что стоит попробовать вернуться в Россию не с берега моря, а прямо отсюда, из Бруксы.

«У Забредягина, в его записях, не было никаких конкретных указаний по поводу точек появления и возвращения, но с другой стороны, он был уверен, что „Градиент-Z“ „работает“ только в четырёх измерениях, а на самом деле оказалось, что это не так. Кто знает, может совсем необязательно „тащиться“ к кучке камней для того, чтобы вернуться обратно в тёплую уютную квартиру», — размышлял Альберт, посматривая на часы. Время тянулось медленно. Все трое сидели за столом, переговариваясь вполголоса. Впрочем, разговор как-то не клеился. Хейла была слишком озабочена здоровьем своей дочери, доктор Кристис очень устал, так как всю предыдущую ночь провёл у постели больного, а Альберт то и дело погружался в состояние задумчивости, строя в уме планы дальнейших действий…

Глава 16

Было начало пятого, когда Альберт встал из-за стола и подошёл к кроватке Эльвы. Та, по-прежнему, тихо спала. Настой Кристиса оказался сильным снотворным средством. Альберт проверил пульс девочки, вслушался в ритм её дыхания и промолвил, обращаясь к доктору:

— Её организм хорошо принял это лекарство. Значит через два-три часа можно сделать ещё один укол. И сделаете его вы, господин Кристис. Естественно, под моим чутким руководством.

Хейла, похоже, мало что поняла из этих слов, но, по спокойному тону гостя догадалась, что всё не так уж плохо, и это обрадовало её. Доктор Кристис встал, потянулся, хрустнув суставами, и сказал:

— Ну что ж, раз у нас есть время, то не сходить ли нам в таверну? Надо распорядиться насчёт ночлега и ужина.

Альберт согласился. Он понял, что доктору не терпится побеседовать с ним наедине.

Как только они вышли из хижины, Кристис предупреждающе сказал:

— Держитесь возле меня. Рыбаки — народ угрюмый, чужаков не очень-то жалуют. Вас здесь никто не знает, а меня знают все. Да и потом, господин Альберт, у меня накопилась к вам масса вопросов…

Близился вечер. Новоиспечённые знакомые брели по ухабистой неровной улочке, тихо переговариваясь. Кристис больше всего интересовался достижениями медицины в России, не забыв, впрочем, расспросить своего собеседника о таких мелочах, как наручные часы, сигареты, зажигалка и консервы. Однако один из его вопросов застал Альберта врасплох.

— Господин Альберт, а что находится в той фляжке, которую вы сунули за пазуху перед уходом?

Альберт действительно перед тем, как выйти из хижины, счёл разумным вытащить фляжку с «Градиентом-Z» из сумки и положить её в просторный внутренний карман куртки. Нет, он не собирался именно сейчас покидать Мазергалу, так как задался целью сначала научить Кристиса делать инъекции антибиотика больной девочке и лишь после этого постараться вернуться домой для того, чтобы пополнить запас лекарств.

Альберту очень хотелось, чтобы девочка поправилась, ведь она была единственным ребёнком в бедной рыбацкой семье.

Он решил держать «Градиент-Z» при себе, справедливо полагая, что оставлять фляжку без присмотра опасно. Мало ли кто мог попробовать её содержимое?! В конце концов, драгоценная жидкость оставалась единственным шансом Альберта вернуться домой. Поэтому, когда доктор Кристис задал вопрос о содержимом фляжки, Альберт, не моргнув, солгал:

— Дело в том, господин Кристис, что я болен. А во фляжке — микстура моего собственного приготовления. Она помогает мне справиться с приступами болезни. И не спрашивайте меня, чем я болен. Я не хочу говорить об этом. Главное — что эта болезнь не заразна.

Альберт твёрдо решил не раскрывать тайны своего перемещения, ведь ещё по пути в Бруксу он сказал своим попутчикам, что оказался в Мазергале случайно, сам не зная как.

Кристис, услышав ответ Альберта, сочувственно покачал головой и в дальнейшем разговоре больше не касался этой темы.

Почти каждый из жителей Бруксы, кто повстречался Кристису и Альберту на пути в таверну, с почтением кланялся доктору, здороваясь с ним. Кристиса в Бруксе знали очень хорошо, а на его спутника смотрели кто с удивлением, кто с недоверием и причиной тому был непривычный в этих местах наряд Альберта.

За разговором Альберт не заметил, как они оказались у порога таверны. Он поднял голову и увидел полукруглую вывеску, на которой красной краской на чёрном фоне аккуратно была выведена надпись:

Теперь настала очередь Альберта удивляться. И было чему!

«Да это же родные русские буквы»! — подумал он. — «Ну, ладно, говорят они на русском. Но чтобы и правописание совпадало — это уж слишком. Мистика какая-то…».

Таверна располагалась в большом доме с высокой двускатной крышей. К этому зданию вплотную примыкал обширный двор, окружённый высоким забором. За закрытыми воротами этого двора ржали лошади, перебивая монотонный шум Буйного Моря.

Кристис и Альберт вошли в таверну. В большом зале, за двумя длинными, грубо сколоченными столами сидело человек десять. Все они лениво потягивали пиво из массивных глиняных кружек. Увидев доктора, большинство из сидящих громко поприветствовали его. Кристис улыбнулся и, приподняв шляпу, на ходу поздоровался с ними, вслед за чем направился к стойке бара. За стойкой, ожидая заказов, стоял толстый человек с круглым лицом и гладко выбритыми румяными щеками.

— Здравствуйте, доктор Кристис! Чего желаете? — спросил толстяк, добродушно улыбаясь и с интересом посматривая на Альберта маленькими «свиными» глазками.

— Налейте-ка нам пива, Валтар. У вас оно самое лучшее в округе. Я и мой друг собираемся заночевать в Бруксе. Найдётся ли у вас пара свободных комнат?

— Для вас — всё что угодно! — ответил толстяк, открыв блестящий краник бочонка, стоящего на стойке. Янтарный напиток с тихим шипением полился в подставленную кружку. — Сегодня у меня всего один постоялец. Какой-то Торговец. Так что сегодня пустуют целых девять комнат. Если хотите, я сейчас же покажу вам лучшие.

— Нет, Валтар, сначала распорядитесь-ка подать мне и моему другу по хорошему куску жареной оленины с луком. Мы проголодались. А комнаты выберите на ваше усмотрение. Сначала мы поужинаем, а потом нам надо кое-куда отлучиться. Ночевать мы придём, когда уже стемнеет, — доктор снял со своего пояса мешочек с деньгами и, достав оттуда одну золотую монету, положил её на стойку. — Надеюсь, одного кабла хватит, чтобы оплатить ужин и ночлег в вашей таверне?

Хозяин (а Валтар и являлся хозяином этого заведения) взял монету, сунул её в карман и сказал:

— Этого даже много, доктор Кристис. Я должен вам двадцать меркусов (Меркус — мелкая разменная монета королевства Мазергала. Плоский медный квадратик с оттиском герба Вааха. 100 меркусов = 1кабл. — Примечание автора)…

— Бросьте, Валтар, оставьте сдачу себе! — махнул рукой Кристис. — Аллоклий платит мне достаточно для того, чтобы я мог не считать каждый меркус!

— Благодарю вас, доктор, — поклонился Валтар и крикнул в сторону открытой двери кухни, откуда по залу таверны разносились возбуждавшие аппетит посетителей, привлекательные запахи:

— Эй, Трилли! Зажарь-ка пару кусков лучшего мяса, какое у нас есть!

Трилли, жена хозяина, дородная полная женщина вышла из кухни и, увидев перед стойкой доктора Кристиса, радостно воскликнула:

— О-о-о! Какие у нас сегодня гости! Сейчас всё будет готово в лучшем виде!

Она вернулась на кухню, а Валтар, пододвинув гостям кружки с пивом, спросил:

— Вы приехали к дочке рыбака Дунгара, доктор? Да?

Кристис, отхлебнув пива, утвердительно кивнул. Валтар, опустил глаза и нерешительно промолвил:

— Я слышал, что дети умирают от этой проклятой лихорадки и помочь им нельзя. Это правда, господин Кристис? Я очень волнуюсь за своих сыновей…

— Не верьте, Валтар. Господин Альберт, — показал он на своего спутника, — может вылечить эту болезнь.

— Это правда, доктор Альберт? — спросил Валтар, глядя в глаза Альберту.

— Да, — ответил тот. — Но многое зависит и от самого больного. Эта лихорадка очень опасна.

— Не скромничайте, господин Альберт. Ваши знания просто уникальны, — серьёзно заметил Кристис.

В это время из-за дверей таверны послышался какой-то шум, и все присутствующие как по команде замолчали и повернули головы к входу, настороженно прислушиваясь.

Резные двустворчатые двери распахнулись и в зал, с громким смехом, ввалилась весёлая компания. Четверо крепких мужчин тащили под руки пятого, который яростно сопротивлялся, впрочем, не пуская в ход кулаки. По их шуткам и по доброму тону, с каким четвёрка обращалась к своему «пленнику», Альберт сразу догадался, что все пятеро — хорошие друзья.

— Да отпустите вы меня, идиоты! — кричал отбивавшийся человек. — Говорю ж вам, дочка у меня простудилась, домой мне надо! Сегодня доктор должен приехать!

— Ну, хоть кружку пива с нами, Дунгар! Сегодня ж такая удача! Мы столько рыбы уже с полгода не вытаскивали! Счастье надо уважать, Дунгар. Воздадим хвалу Руму! Мы ж одна команда! — воскликнул один из компании, плотный высокий человек с большим мясистым носом и повёл огромными ручищами. Он оглядел зал, словно призывая окружающих подтвердить правоту его слов и заметив у стойки доктора Кристиса, протянул:

— Э-э-э! Дунгар! Смотри, тебе не надо идти сейчас домой. Доктор тоже здесь. Нет, сегодня нам везёт, как никогда! Эй, Валтар, пива нам, да побыстрее!

— Доктор?! Где?! О, Рум, мне сегодня точно везёт! — оживился Дунгар и, отцепившись от своих назойливых приятелей, быстро подошёл к стойке.

Это был мужчина лет двадцати пяти, коренастый и сильный. Его простое лицо украшали длинные вислые усы, а взгляд тёмно-синих глаз был спокоен, словно океан в безветренную погоду. Из-под шляпы, покрытой беловатым налётом морской соли, выбивались непослушные кудри чёрных волос.

Дунгар поздоровался с доктором за руку, лёгким кивком головы поприветствовал хозяина таверны и Альберта, и нетерпеливо спросил:

— Ну, господин Кристис, как моя Эльва? Она поправится?

— Об этом вам расскажет мой спутник, — доктор кивком головы указал на Альберта. — Он лучше меня разбирается в таких болезнях.

— Да? — недоверчиво оглядев Альберта сверху вниз, спросил Дунгар. — Честно говоря, вы не похожи на доктора… — он замолчал на секунду и продолжил, махнув рукой:

— Впрочем, все равно. Я — Дунгар. Рыбак, — сказал он, протягивая Альберту грубую мозолистую ладонь. — Будем знакомы! В конце концов, какая разница, как выглядит человек, главное, чтоб он хороший был!

— Я — Альберт, — представился Альберт, пожав ладонь рыбака. — Я прибыл из далёкой страны и готов помочь вашей дочери.

— Эта болезнь очень опасна? Я весь день переживал, а сегодня было много работы, нам крупно повезло, но мне даже и это везение не в радость, когда моя Эльва больна, — печально вздохнул Дунгар.

— Я сегодня уже начал лечить девочку. Но, поймите, это дело не одного дня. На это могут уйти недели. Но я надеюсь, что скоро ваша дочь пойдёт на поправку, — ответил Альберт.

— Ну, спасибо, доктор Альберт, обнадёжили вы меня! Мне ведь завтра снова в море. Вы пришли сюда ужинать? Присоединяйтесь к нам! — Дунгар показал рукой на своих четырёх друзей, которые уже сидели за столом и тянули пиво, громко переговариваясь.

Альберт вопросительно взглянул на Кристиса и тот, перехватив его взгляд, сказал:

— Что ж, можно и присоединиться, только ненадолго. После ужина мы пойдём к вам домой Дунгар. Надо будет ещё раз дать вашей девочке лекарство.

Кристис взял кружку пива со стойки и направился к рыбакам, сидевшим чуть в стороне от остальных посетителей. Альберт последовал его примеру. Дунгар представил Альберта своим друзьям, «расписав» его, как опытного чужеземного доктора, которого «специально привез господин Кристис, чтобы помочь Эльве».

Трилли принесла заказанный ужин и, отвечая шутками на реплики рыбаков о её полноте, вновь удалилась на кухню.

За столом завязалась оживлённая беседа. В основном разговор сводился к сегодняшнему улову и деталям одежды Альберта, у которого рыбаки, привыкшие к грубой суровой жизни, пытались выведать, из какой же такой счастливой страны прибыл тот, если утверждал, что именно так одевается там даже самый простой человек. Альберт не слишком-то старался удовлетворить их любопытство. Он отвечал односложно и кратко, зная, что излишнее красноречие может лишь навредить ему.

«А пиво у них, в Мазергале, совсем недурное», — думал Альберт, делая очередной глоток из кружки и доедая мясо. — «Крепкое, вкусное и… пьянит!».

Кристис, несмотря на худобу, уже расправился со своей порцией и теперь сидел, блаженно прикрыв глаза и положив руки на стол. Он наслаждался ощущением приятной сытости, которое всегда посещает всякого, кто только что хорошо поужинал.

Альберт торопливо допил своё пиво и сказал, обращаясь к Кристису и Дунгару:

— Пожалуй, нам пора! Как быстро летит время. Девочке пора делать… — здесь Альберт осёкся, чуть было не сказав — «укол». Кто знает, как воспринял бы Дунгар и его друзья-рыбаки подобную фразу.

— В общем, пора дать вашей дочери лекарство, Дунгар, — кашлянув в кулак, тихо сказал Альберт.

— Да, да, я уже иду! — сказал Дунгар и быстро поднялся, застёгивая коричневую засаленную куртку.

Уже захмелевшие приятели-рыбаки хором стали уговаривать Дунгара выпить «ещё одну кружечку на дорожку», но тот резко ответил им:

— Вам хорошо! Вы все неженатые! А вот женитесь, тогда и узнаете, что такое ребёнок и как болит за него сердце! Смотрите, не переберите лишнего! Нам завтра в море! — он погрозил кулаком своим друзьям и поспешил вслед за Альбертом и Кристисом, которые уже стояли у выхода.

Все трое вышли на улицу. Уже совсем стемнело, и вечернюю тишину нарушал лишь далёкий лай собаки в одном из дворов на другом краю посёлка. Альберт посмотрел на небо. Звёзд и луны не было видно из-за плотных облаков.

«А может, в этом мире, и Луны-то никакой нет», — мрачно подумал он. — «Такое тут всё хмурое».

Со стороны моря дул влажный холодный ветер, наполняя воздух посёлка незнакомыми Альберту запахами.

Он и его спутники шли по опустевшей улице, почти не разговаривая. Альберт, споткнувшись, чуть не сломал себе ногу и пробормотал, чертыхаясь:

— Хоть бы фонари какие-нибудь повесили, что ли!

Кристис и Дунгар передвигались легко и свободно, обходя попадавшиеся им колдобины стороной. «То ли у них зрение, как у кошек», — с завистью думал Альберт. — «То ли это дело привычки».

Наконец Дунгар, а следом за ним доктор Кристис, повернули направо и зашагали к еле различимой в темноте лачуге. Альберт, осторожно ступая, старался не отстать от них.

Дунгар открыл дверь своего жилища и остановился, пропуская гостей вперёд. Полоска тусклого света, исходящего из хижины, осветила тропинку перед дверью, и Альберт с облегчением вздохнул, пообещав самому себе, что если ещё раз придётся отправиться в подобное путешествие, он обязательно захватит с собою из дома карманный фонарик.

Две масляных лампы, одна под потолком, другая на столе, чадя и пощёлкивая маленькими язычками пламени, кое-как освещали крохотную комнату. Дунгар сбросил тяжёлые сапоги, снял шляпу и, зажав её в кулаке, быстро подошёл к Хейле. Он нежно обнял свою жену и поцеловал её. Потом рыбак направился к неподвижно лежащей дочери, присел на корточки возле её кроватки и осторожно погладил девочку по голове.

— Папа, ты вернулся, — открыв глаза, прошептала Эльва и улыбнулась. — Мой милый папа… А мне стало лучше. Я теперь всех вас вижу и всё понимаю. Я где-то была, папа, и, знаешь…, там страшно. И я звала тебя, звала, но ты почему-то не шёл… А теперь ты здесь. Ты обещал мне игрушку, помнишь? Ты ведь принёс её мне, правда?

— Конечно, милая, — по заросшей щетиной щеке Дунгара прокатилась слезинка. Он смахнул её неуклюжим движением руки. — Я купил тебе очень хорошую игрушку!

Он достал из кармана какую-то фигурку и вложил её в тёплую детскую ладошку.

— Это Солнечный Волшебник, — дрогнувшим голосом промолвил Дунгар. — Посмотри сквозь него на свет лампы и загадай желание. Только вслух не говори, а то оно не исполнится.

Эльва вытянула руку с маленькой прозрачной статуэткой и, прикрыв один глаз, посмотрела сквозь игрушку на огонёк лампы.

Крохотная вещица вдруг неожиданно засияла и заискрилась, переливаясь всеми цветами радуги. Альберту показалось даже, что в хижине стало светлее. Девочка негромко засмеялась и опустила руку. Игрушка вновь превратилась в блёклую невзрачную статуэтку. Дунгар поцеловал Эльву и, обращаясь к Хейле, сказал:

— Сегодня выдался удачный день. Мы три раза наполнили нашу лодку рыбой. И надо ж такому случиться, что после обеда у наших берегов остановилась шхуна скупщика рыбы из Вааха. Так что я сегодня при деньгах.

Дунгар вытащил из кармана небольшой мешочек, туго набитый монетами.

— Здесь — тысяча меркусов, — с гордостью промолвил рыбак, протягивая мешочек жене. — Если так пойдёт дальше, то можно построить новый дом или вообще уехать из Бруксы!

Хейла поцеловала мужа и, взяв мешочек из его рук, положила деньги на полку.

— Хвала Руму! — выдохнула она. — Теперь можно расплатиться с доктором Альбертом, а то я и не знала, как отблагодарить его! Ведь пока вас не было, Эльва проснулась, и ей стало намного лучше. Вы видите, она уже не бредит.

— Ну что вы, что вы! — возмущённо замахал руками Альберт. — Я ничего у вас не возьму! Не надо мне никаких денег! У меня к вам сейчас только одна просьба. Выйдете с мужем на минуту из хижины. Мне надо дать девочке лекарство.

— А почему это я должен выходить?! — возмутился Дунгар. — Что такого страшного, если я и моя жена останемся здесь?

Хейла и доктор Кристис принялись объяснять, что болезнь может «перекинуться» на него, что больным ему в море не выйти, а, следовательно, семья опять останется без денег, но Дунгар и слушать не хотел. Он ответил, что ему «наплевать» и он верит, что не заболеет ни в коем случае. Высказавшись, Дунгар уселся на скамью и закинул ногу на ногу, всем своим видом показывая, что никакие силы, будь то сам Рум или Гулл, не заставят его покинуть хижину.

— Ну, хорошо, — не выдержал Альберт. — Оставайтесь! И вы, Хейла, тоже. Но, предупреждаю, какие бы удивительные вещи вы не увидели, не смейте вскакивать с места и уж тем более кричать, а не то вашей дочке станет хуже. Слышите меня?

— Мама, папа, докторов надо слушаться! Вы же сами говорили мне, — вмешалась Эльва.

— Ладно, — недовольно буркнул Дунгар. — Садись рядом, Хейла. Мы будем сидеть тихо, как мыши, доктор Альберт, если это поможет нашей девочке.

Альберт достал из сумки аптечку, только на этот раз он вручил ампулу и шприц Кристису, вслед за чем заставил доктора проделать всю процедуру от начала до конца, объяснив ему все тонкости обращения с нехитрым инструментом. Кристис уговорил девочку закрыть глаза и сделал ей укол. Эльва при этом даже не пискнула.

«Смелый ребёнок», — удовлетворённо подумал Альберт. — «Если бы все дети были такими спокойными, сколько бы сил и „нервов“ они сберегли бы врачам!».

Дунгар, как и обещал, сидел не двигаясь, лишь однажды цыкнув на Хейлу, которая коротко вскрикнула, когда игла вонзилась в тело дочери.

— Вот и всё! И бояться тут нечего! Можешь открыть глаза, — улыбаясь, сказал Кристис девочке и, оглянувшись, спросил у Альберта:

— Ну, как, господин Альберт, я не допустил ошибки?

— Всё нормально, господин Кристис, — ответил Альберт. — Теперь вы вполне можете обойтись без моей помощи. Но я пока ещё побуду с вами некоторое время.

Альберт дал девочке ещё пару таблеток и с удовольствием отметил про себя, что Эльва очень быстро поправляется. «Видимо, это природная особенность её организма», — подумал он и сказал:

— На сегодня это всё. Теперь можно пойти и немного поспать. Но ночью нам опять придётся вернуться сюда, господин Кристис. Даже если Эльва будет спать, всё равно нужно разбудить её и сделать укол.

— Тогда берите свои вещи, господин Альберт и пойдёмте в таверну, — сказал доктор Кристис и поднял свой сундучок.

Дунгар вызвался проводить их, сетуя на то, что его хижина слишком мала для того, чтобы принять гостей. Кристис успокоил рыбака сказав, что в таверне им будет лучше, и посоветовал Дунгару «не забивать голову подобной чепухой».

Кристис и Альберт попрощались с Хейлой и Эльвой, пожелав обеим спокойной ночи, и вышли вслед за Дунгаром, который услужливо взял сундучок доктора.

До таверны они добрались без приключений. Альберт попросил своих спутников идти помедленнее, признавшись им в том, что ничего не видит в кромешной тьме.

На этот раз зал таверны оказался битком забит людьми. Табачный дым из многочисленных курительных трубок клубами поднимался к потолку, окутывая примитивные коптящие светильники, которые Валтар зажёг с наступлением темноты.

Хозяин таверны и его жена деловито сновали между столами, разнося пиво и, похоже, еле-еле справлялись с неуёмной жаждой своих посетителей.

Заметив вошедших, Валтар, швырнув на стойку опустевший поднос, подбежал к ним и быстро заговорил:

— Пойдёмте скорее, я покажу вам комнаты, а вы уж располагайтесь там сами! А если захотите чего-нибудь съесть или выпить, приходите в зал! Я бы принес вам всё, что угодно прямо в комнаты, но посмотрите, какая у меня сегодня собралась толпа! Если я вовремя не подам им пива, они сожрут меня со всеми потрохами! Вы уж извините! — на бегу тараторил Валтар, вытирая со лба капли пота.

Он провёл гостей мимо стойки бара и открыл неприметную дверь, за которой находился тускло освещённый коридорчик с двумя рядами закрытых дверей. Валтар открыл двери двух, находящихся рядом, комнат и отдал ключи от них доктору Кристису.

— Вот, располагайтесь, а я побежал! Не осуждайте меня за негостеприимство, просто сейчас здесь причалили сразу три шхуны и… — окончание этой фразы гости не расслышали, так как Валтар уже выскочил в зал, из которого неслись недовольные возгласы тех, чьи кружки уже опустели.

Дунгар попрощался со своими спутниками и, отдав Кристису сундучок, удалился.

— Держите, господин Альберт, это ключ от вашей комнаты, — сказал доктор Кристис, протягивая Альберту потускневший от времени железный ключ, на котором болталась маленькая костяная табличка с нарисованной на ней цифрой «7». Альберт взглянул на приоткрытую дверь с вырезанной посередине её «семёркой» и вошёл внутрь комнаты.

Комната оказалась очень тесной. Свет из коридора падал прямо на стол, который стоял перед плотно зашторенным окном. На столе одиноко торчала потушенная свеча, которую Валтар в спешке забыл зажечь. Альберт чиркнул зажигалкой и поднёс её огонек к фитилю свечи. Свеча быстро разгорелась, осветив, насколько это было возможно, пространство комнаты.

Стол, кровать, и пустующая вешалка при входе — вот и всё, что было в этой каморке. «Если это — лучшая комната, — с досадой подумал Альберт, — то каковы же тогда худшие?».

— О, вы уже зажгли свечу? — промолвил появившийся в дверях доктор Кристис. — А я куда-то подевал своё огниво, ума не приложу! Потом вспомнил, что у вас есть эта…, как её…, зажигалка!

Альберт зажёг свечу Кристиса и спросил:

— Вам досталась такая же комната, господин Кристис?

— Они здесь все одинаковые. Валтар сделал комнаты такими маленькими из-за жажды к деньгам. Ведь чем комната меньше в размерах, тем больше таких комнат можно разместить в доме, не так ли? — иронизируя, ухмыльнулся доктор. — Что ж, по крайней мере, нам не придётся спать под открытым небом. Спокойной ночи, господин Альберт! Обязательно разбудите меня, когда Эльве надо будет сделать укол.

Альберт, пообещав ему сделать это и пожелав «спокойной ночи», вошёл в свою каморку и немедленно запер дверь на ключ. Подойдя к кровати, он недовольно посмотрел на неё.

«Да-а, постельное бельё здесь не в моде», — подумал Альберт, разглядывая голый матрац серого цвета и маленькую подушку, сиротливо лежащую на нём.

«Настала пора осуществить задуманное, — решил Альберт и вытащил из внутреннего кармана фляжку с „Градиентом-Z“. — У меня сейчас есть великолепная возможность проверить, можно ли прямо отсюда вернуться домой? Я научил Кристиса делать уколы и на первое время лекарства девочке хватит. Она чрезвычайно вынослива и, надеюсь, что если я не вернусь обратно в Мазергалу, она всё же выкарабкается».

Успокоив себя таким образом, Альберт проверил, крепко ли заперта дверь, встал в середине комнаты и, откупорив пробку фляжки, обхватил губами её холодное горлышко и, зажмурившись, сделал небольшой глоток.

Глава 17

Яркий свет с оттенком мертвенной синевы падал сверху, очерчивая вокруг Альберта неровную окружность, за границами которой лежала холодная зимняя ночь.

«Господи, куда же меня занесло на этот раз?!», — судорожно сглотнув, подумал Альберт.

Из морозного мрака дул сильный колючий ветер, вздымавший тучи снежинок, которые, кружась в бешеном танце, вспыхивали алмазными искрами в фантасмагорическом свете и тут же уносились в темноту, гонимые ночной вьюгой.

Альберт поднял голову и облегчённо выдохнул. Он стоял под обыкновенным фонарным столбом, которые в его родном городке N были все похожи друг на друга, как две капли воды, а леденящий душу свет источала «пузатая», до боли знакомая, неоновая лампа.

Ноги Альберта утопали по щиколотку в пушистом свежевыпавшем снегу. Внимательно всмотревшись в темноту, он заметил, что со всех сторон его окружают силуэты больших грузовиков с потушенными фарами.

Альберт собрался было сделать шаг для того, чтобы выйти из освещённого круга и подойти поближе к машинам, когда приметил справа от себя, метрах в ста, очертания толстой высокой трубы, окаймлённой в нескольких местах красными огоньками.

Смутное подозрение закралось в душу Альберта. Эту трубу он уже когда-то видел. «Эх, если бы сейчас было светло»! — с досадой подумал он, безуспешно роясь в своей памяти.

— Эй! Ты чо здесь делаешь?! — раздался голос из темноты, а затем в круге света появился высокий человек в камуфляжной форме. В руке он сжимал резиновую дубинку и угрожающе ею помахивал. — А ну, иди сюда!

— Где я? — не растерявшись, спросил Альберт, поднося фляжку ближе и ближе ко рту.

— Нажрутся всякого дерьма, а потом кружат тут! — прорычал «камуфляж». — Это кирпичный завод, алкаш ты хренов! А до города — десять километров, и ты у меня щас мигом протрезвеешь и домой побежишь на полусогнутых! — прокричал охранник и двинулся прямо на Альберта, отведя свою чёрную дубинку для удара.

Альберт, не желая продолжать столь «приятный» разговор, сделал быстрый глоток из фляжки…

Он вновь очутился в Мазергале, в таверне «Рыбья голова», в тесной маленькой каморке и лишь снежинки, которые успели облепить его одежду во время «короткой прогулки» теперь быстро таяли, превращаясь в мелкие холодные капельки воды.

«Вот козёл! — подумал Альберт. — Не разобравшись, что к чему — сразу с дубинкой! Пёс дворовый!».

Он положил фляжку в карман, повесил куртку и шапку на крюк вешалки, снял ботинки и, завалившись на кровать, «окунулся» в раздумья.

«Прежде всего, мне, конечно, очень повезло, — размышлял Альберт, прикуривая сигарету от свечки. — После того, как этот тип заикнулся о кирпичном заводе, всё сразу и встало на свои места. Смесь Забредягина работает! Да ещё как работает! Значит так. Кирпичный завод находится в десяти километрах от городка N, и от того места, где я впервые появился в этой Мазергале, до Бруксы тоже примерно десять километров. Следовательно, если я доберусь до моей кучи камней на берегу моря и там выпью „Градиент-Z“, я окажусь не где-нибудь, а в своей N-ской квартире!».

Придя к такому выводу, Альберт успокоился и, потягиваясь, закрыл глаза, собираясь немного поспать. Однако, несмотря на усталость, заснуть он так и не смог. Его одолевали противоречивые чувства. С одной стороны Альберт ощущал себя человеком, обретшим неподвластную другим людям возможность пребывания в любом из двух миров, а с другой стороны он понимал, что «Градиент-Z» когда-нибудь закончится и ему придётся опять вести скучную жизнь в городке N, вновь ходить на работу, вновь разговаривать с людьми, которые понятия не имеют, что есть где-то такая необыкновенная, пусть и дикая страна — Мазергала.

Потом он подумал о Забредягине, подумал, что может нужно расспросить местных жителей о том, не появлялся ли в этих краях ещё один странный чужеземец, но тут же «отбросил» эту мысль, решив, что с такими вопросами следует повременить, потому, как Забредягин переместился всего два дня назад и, вполне возможно, что о нём здесь ещё никто ничего не знает. Альберт решил, что отныне стоит прислушиваться ко всем разговорам мазергалийцев, пусть даже эти разговоры, на первый взгляд и не будут иметь никакого отношения к Забредягину.

Время летело быстро. Посмотрев на часы, Альберт с удивлением понял, что пора вновь идти к Эльве. Теперь Альберт чувствовал себя уверенно, зная, что в любой момент он может вернуться в Россию. Однако он решил, что окончательно покинет Мазергалу лишь тогда, когда будет абсолютно уверен в том, что Эльва больше не нуждается в его помощи. Он встал, оделся, захватил с собой аптечку (свою сумку Альберт решил пока оставить в таверне) и, выйдя в коридор, громко постучал в дверь соседней комнаты с номером «восемь».

— Кто там? — раздался изнутри недовольный скрипучий голос.

— Это я — Альберт! Пора вставать, господин Кристис! Нам надо идти к Дунгару! Или вы забыли?

— Ух, как крепко я заснул, — сказал Кристис, открывая дверь. — Конечно, конечно, сейчас я накину плащ и пойдём.

Проходя по коридору, они услышали громогласный храп, доносящийся из-за двери одной из комнат. Так мог храпеть человек, уставший после трудного дня или изрядно подвыпивший. Альберт, проходя мимо этой двери, слегка стукнул в неё кулаком. Храп прекратился.

— Я бы не советовал вам впредь делать этого, — назидательно сказал Кристис. — Это, наверняка, капитан какого-нибудь судна. А моряки — люди вспыльчивые. Видели, сколько их было в таверне сегодня вечером?

Альберт махнул рукой, давая понять, что нравоучения ему ни к чему. Он чувствовал сейчас большой душевный подъём.

Они вышли в зал таверны. От всей многочисленной толпы, заполнявшей «Рыбью голову» вечером, осталось всего четыре посетителя, которые, видимо и не собирались покидать это заведение. Они были пьяны и, заплетающимися языками, что-то доказывали друг другу. Со стороны было видно, что их беседа могла в любой момент перерасти в потасовку.

Хозяин таверны дремал, сидя на деревянном стуле с высокой спинкой, который стоял за стойкой бара. Услышав шаги постояльцев, он немедленно проснулся, протёр кулаками глаза и, зевая, спросил:

— Куда это вы, на ночь глядя?

— К Дунгару, — коротко бросил Кристис. — Даже ночью нельзя забывать о больном человеке, тем более, о ребёнке. Мы скоро вернёмся.

— А-а-а… — лениво протянул Валтар и, посмотрев в сторону загулявшей четвёрки, прошипел:

— Ну, надо же, всё ещё сидят… Пьянь… И ведь не выгонишь!

Альберт и доктор Кристис вышли из таверны на свежий воздух. Ветер стих, разогнав облака, и полная большая луна хорошо освещала окрестности, что очень обрадовало Альберта. Теперь, по крайней мере, все камни и рытвины на дороге были отлично видны, и Альберт шёл, широко шагая, уже не опасаясь сломать себе шею.

До хижины Дунгара они добрались без приключений и, разбудив всё семейство настойчивым стуком в дверь, вошли внутрь.

Проснувшаяся Эльва приветствовала своих спасителей слабой улыбкой. На этот раз мазергалийский доктор действовал намного увереннее, чем в первый раз.

«Этот знахарь довольно легко обучаем, — с удовольствием подумал Альберт. — Всё „схватывает на лету“. Родись он в России, из него вышел бы неплохой врач».

Они не стали долго задерживаться в лачуге Дунгара и, извинившись за столь поздний визит, не спеша, отправились обратно.

В воздухе пахло морем и дымом из печных труб рыбацких хижин. Кристис вновь принялся задавать Альберту вопросы, в основном о лекарствах и тот охотно отвечал, стараясь объяснить, как и из чего производят их в России. Это было настолько сложно для Кристиса, что он часто обрывал Альберта на полуслове, требуя истолковать тот или иной непонятный термин. В конце концов, Альберт сказал укоризненно, что без знания элементарной органической химии его объяснения просто бесполезны для Кристиса и тот замолчал, насупившись.

Издалека вдруг послышались какие-то крики и по мере того, как Кристис и Альберт приближались к «Рыбьей голове», эти крики усиливались. Вскоре Альберт уже мог разобрать слова:

— Помогите! Люди добрые помогите! Убивают!

— Это Валтар! — воскликнул Кристис. — Это его голос!

Альберт быстро сунул аптечку в руки доктора и побежал на шум. Доктор Кристис затрусил следом, придерживая полы своего плаща.

Перед распахнутыми настежь дверьми таверны четверо пьяных мужчин, окружив толстяка-хозяина, щедро награждали его тумаками.

— Мы тебе покажем, как выпроваживать честных людей! — кричал один из обидчиков в лицо Валтару. — Чем мы, простые моряки, хуже остальных?! Почему это нам нельзя заночевать у тебя?! Шкиперам, значит, можно, а нам нельзя, да?!

Моряк ударил Валтара кулаком в ухо и оттолкнул его от себя так, что тот оказался в руках другого негодяя. Тот в свою очередь, тоже толкнул толстяка, и Валтар, неуклюже переступая короткими ножками, с трудом сохранив равновесие, натолкнулся на третьего выпивоху, который, дико хохоча, не замедлил ударить его под рёбра.

Альберт, словно вихрь, набросился на негодяев, ударив одного ногой по шее, а другого ребром ладони в лицо, сломав ему нос. Пьянчуги свалились на землю, как подкошенные. Ещё двое обидчиков в нерешительности застыли на месте. До смерти напуганный Валтар немедленно скрылся в таверне. Альберт, не давая опомниться нетвёрдо стоящим на ногах морякам, бросился в атаку. Он нанёс одному из них мощный удар в солнечное сплетение, а когда тот, охнув, согнулся пополам, коленом разбил ему лицо и швырнул противника на землю. Четвёртый из хулиганов, рыча, набросился на Альберта, сжав кулаки. Но Альберт, быстро оценив вес противника, извернулся и ловким приёмом перебросил нападавшего через плечо. Тот упал, ударившись спиною о лежащий на земле большой камень, и скорчился от боли, беззвучно хватая ртом воздух.

— Четверо против одного — это свинство! — громко сказал Альберт, потирая ушибленную руку.

Подоспевший доктор Кристис остановился рядом с Альбертом и, потрясённый увиденным, сказал:

— Я видел когда-то, как один человек уложил пятерых, но он долго бился. А вы — раз, раз и готово! Как это вам удалось?

— Есть такое искусство борьбы — каратэ, — отвечал Альберт, польщённый замечанием Кристиса. — Я изучал его три года, а потом бросил, но, как выяснилось, не позабыл!

На пороге таверны вдруг возникла фигура человека. Неизвестный сжимал в правой руке длинный кинжал. Альберт повернулся к нему лицом, готовясь к новой драке. Однако незнакомец вложил кинжал в ножны на поясе и, сделав два шага вперёд, остановился и, вглядываясь в лица лежащих на земле моряков, сказал:

— Да, это мои «бандиты». Ну что ж, поделом им. Завтра же прикажу влепить каждому из них по тридцать плетей!

Незаметно подошедший Валтар плаксиво спросил человека с кинжалом:

— А кто возместит мне убытки, шкипер Клинс? Негодяи сломали одну скамью, разбили шесть кружек, да и мне досталось не слабо!

— Не плачьте, Валтар! Я дам вам два кабла, и забудем эту историю! — брезгливо ответил шкипер, достал кошелёк и отдал хозяину таверны две монеты.

Валтар, недовольно пыхтя, удалился. Клинс посмотрел на Альберта.

— Здорово вы их! Я — Клинс, шкипер «Морского дракона», — представился он. — А эти четверо — из моей команды. Хорошие моряки, но… Любят устроить скандал, надери Гулл их задницы! Особенно, когда выпьют.

Он пнул ногою одного из них и заорал:

— Вы что, собрались всю ночь здесь дрыхнуть?! Это говорю я — Клинс! Живо поднимайтесь и топайте на корабль! Завтра я с вами поговорю… По душам!

Охая и бурча проклятия в адрес всего мира, побитые матросы медленно поднялись, и, опираясь друг на друга, заковыляли прочь от таверны к морю, у берега которого покачивалась на волнах их шхуна.

Войдя в «Рыбью голову» Альберт потребовал кружку пива. Клинс тоже заказал себе пива, а доктор Кристис, внимательно осмотрев Валтара, заключил, что «ничего страшного, кости целы, а остальное заживёт».

Хозяин таверны, ощупывая разбитое лицо, рассказал, что моряки сначала затеяли драку между собой, а когда он попытался вмешаться, они «ополчились» против него и заявили, что они успокоятся только тогда, когда Валтар предоставит им комнаты для ночлега.

— Я им объясняю, что все комнаты заняты, а они и слушать не хотят! Подавай им и всё тут! — «с жаром» воскликнул толстяк. — Сегодня ж, я и сам этого не ожидал, народу понаехало вечером — жуть! Давно такого не было! Вам господин Кристис и вам, господин Альберт, очень повезло, что вы пришли раньше, и я оставил места для вас! Шкипера, помощники шкиперов, Торговцы, — загибая пальцы, перечислял Валтар, — и все комнаты — заняты! — он повёл руками и хлопнул себя по бёдрам. — Ну, спасибо господину Альберту, вовремя он подоспел, я уж думал — мне конец!

«Смотрит на меня, как на героя, — думал Альберт, потягивая пиво. — Впрочем, это приятно!».

Поговорив ещё немного, постояльцы разбрелись по комнатам. Валтар, оставшись один, потушил все светильники в зале и, заперев двери таверны на крепкий засов, тоже отправился спать…

Утро следующего дня выдалось на редкость тёплым и солнечным и, когда Альберт и Кристис, плотно позавтракав, вышли из полутёмной таверны для того, чтобы нанести очередной визит больной девочке, доктор сказал, взглянув на небо:

— Прекрасное утро! Чувствуете, господин Альберт, пахнет весною!

Альберт молча кивнул и, оглядываясь по сторонам, сказал:

— Давайте-ка зайдем к Слогуну, господин Кристис. Этот ведь по пути?

— Да, по пути, — подтвердил доктор и спросил:

— А зачем это он вам понадобился?

— Дело в том, что сегодня мне нужно вернуться в то место, где я появился в Мазергале.

— Э-э-э, господин Альберт, а ведь вы солгали мне вчера, — хитро «погрозив» Альберту пальцем, сказал доктор. — Во фляжке у вас не лекарство, а некая субстанция, которая и позволяет вам «перепрыгивать» из мира в мир.

Глаза Альберта округлились от неожиданности. «Как он догадался?» — подумал он, удивляясь проницательности Кристиса.

— Прошедшей ночью, после драки у таверны, — продолжал доктор, — я подумал: «Не может больной человек, (а вы говорили мне, что страдаете неизвестной мне болезнью), двигаться так легко и свободно». А потом я заметил, с какой радостью вы вздохнули, подобрав фляжку, она ведь выпала у вас из кармана во время драки. А когда вы разбудили меня ночью, я заметил, что ваши шапка и куртка забрызганы водой, хотя дождя на улице не было. Кроме того, у вас был такой довольный вид, и вы вели себя так решительно! А ведь весь день перед этим вы были чем-то озабочены… Сложив воедино все факты, я пришёл к выводу, что вы ночью побывали в своём мире (именно в своём!), но оказались слишком далеко от дома и быстро вернулись. И путешествие это вы совершили последствием принятия внутрь волшебной жидкости (а по-другому я назвать её и не могу), которая и сейчас побулькивает во фляжке у вас за пазухой! — победно провозгласил доктор Кристис, воздев к небу свой костлявый указательный палец.

Альберт был «разгромлен на голову». Он-то считал, что Кристис поверил «легенде» о появлении, считал, что в этом «диком» мире он самый умный, самый хитрый, самый…

«Этот доктор — прямо Шерлок Холмс какой-то!», — подумал Альберт и, опустив глаза, сказал:

— Что ж, господин Кристис, надо признать, вы абсолютно правы. Извините меня за то, что я солгал вам, но…

— Нет, нет, не извиняйтесь! — воскликнул доктор. — На вашем месте я поступил бы точно так же! Ведь если вы потеряете эту жидкость, вы никогда не сможете вернуться домой, а если оставите её без присмотра, мало ли кто может выпить её? Правильно? Поэтому извиняться тут не за что!

Альберт улыбнулся, довольный тем, что Кристис понимает его. Он всё больше и больше проникался симпатией к этому человеку.

— Господин Кристис, а как вы догадались, что я очутился далеко от дома вчера, там, у себя, в России?

— Ну, это просто! Как только вы заикнулись о том, что неплохо бы зайти к Слогуну, я сразу понял, что вам нужен фургон, для того, чтобы возвратиться на берег моря и вот тогда-то вы окажетесь ни где-нибудь, а прямо в своём доме!

— Отлично, господин Кристис! Гениально! Я преклоняюсь перед вашими умственными способностями и, надеюсь, что вы станете моим союзником в Мазергале. Похоже, кроме вас, я никому не могу доверить здесь свою тайну.

Кристис заверил Альберта в том, что не побежит рассказывать всем и каждому, кто такой господин Альберт на самом деле и откуда прибыл, а будет представлять его везде, как чужеземного доктора, у которого есть чему поучиться всем докторам Мазергалы.

Между тем, весть о молодом докторе из далёкой-далёкой страны облетела весь посёлок и пока спутники, оживлённо разговаривая, шли по улице, местные жители, завидев их, немедленно спешили обсудить друг с другом внешность приезжего, а также драку с матросами, о которой сплетнелюбивый хозяин «Рыбьей головы» уже успел «раззвонить» по всему посёлку.

Кристис и Альберт зашли во двор к Слогуну. Тот был занят тем, что смазывал оси фургона. Извозчик обильно поливал ступицы колёс прозрачным маслом, при этом сам вымазавшись им по локти. Лошади, выпряженные из повозки, лениво топтались под парусиновым навесом.

— Господин Кристис, господин Альберт! — приветственно воскликнул Слогун и двинулся навстречу гостям, на ходу вытирая грязные руки о засаленные донельзя штаны. — Здравствуйте! А я тут фургон чиню. День у меня сегодня свободный, вот я и решил повозиться с ним. Вы просто так зашли или по делу? А то у меня есть кувшин хорошей «весёлки», пойдёмте, посидим, позавтракаем, — добродушно улыбнулся извозчик, жестом приглашая гостей пройти в дом.

— Нет, Слогун. Спасибо, конечно, — сказал Альберт. — Но нам надо спешить. Мы сейчас идём к Эльве. Вы не можете, немного погодя, подъехать к хижине Дунгара? Мне нужно съездить в Тиркскую пустошь.

Слогун вопросительно посмотрел на Кристиса. Как никак Альберт был чужаком, а доктора он знал давно и теперь ждал, что тот скажет по этому поводу.

— Я поеду с господином Альбертом, Слогун, — заметив замешательство извозчика, произнес Кристис. — Так что, если вы не заняты, подъезжайте к дому Дунгара. Мы будем вас там ждать.

Слогун пообещал, что обязательно исполнит их просьбу, и Альберт с Кристисом продолжили свой путь. Когда они удалились настолько, что Слогун уже не смог бы услышать их разговора, Альберт пожаловался Кристису:

— Знаете, мне так неудобно… Я ведь не могу расплатиться ни с Валтаром, ни со Слогуном. Деньги из моей страны здесь не в ходу. Мне стыдно, господин Кристис, что вы везде платите за меня!

— Бросьте, господин Альберт! — отмахнулся Кристис. — Пустое! Что деньги?! Пыль! А вот знания — их не измерить золотом! Я был бы вам очень благодарен, если б вы мне из своего мира привезли хотя бы парочку книг!

— Ну, это не проблема! — обрадовался Альберт. Он не привык оставаться в долгу, перед кем бы то ни было. — Есть у меня дома кое-какие учебники и, если перемещение пройдёт нормально, я обязательно захвачу их с собой.

Когда они вошли в рыбацкую лачугу, Хейла, улыбаясь, громко поприветствовала их и затараторила о том, как она им благодарна и как утром Эльва, проснувшись, попросила есть, и что девочке стало намного лучше и что она так благодарна Руму, за то, что он послал в её дом сразу двух докт…

— Перестаньте, Хейла, перестаньте! Всё случилось так, как должно было случиться и не иначе! — оборвал её доктор Кристис. — Ну-с, посмотрим, как себя сегодня чувствует наша красавица Эльва! Отлично, отлично! — сказал доктор, приложив ладонь ко лбу девочки. — Жара уже нет!

Альберт внимательно осмотрел Эльву и подметил, что за какие-нибудь неполные сутки состояние ребёнка улучшилось настолько, что девочка уже могла самостоятельно сесть в своей постели. Однако, несмотря на это, Альберт понимал, что лекарств всё равно не хватит, ведь он не рассчитывал на то, что здесь придётся кому-то оказывать помощь и, собирая аптечку, положил туда лишь минимальный запас медикаментов.

Доктор Кристис сделал девочке укол и заставил её проглотить таблетку, на которую указал ему Альберт. Поговорив немного с Хейлой и Эльвой, Альберт и Кристис вышли из лачуги и увидели, что повозка Слогуна уже стоит на улице, ожидая их.

— Быстро же вы, Слогун, — сказал доктор Кристис, подойдя к фургону.

— Быстрота меня и кормит! — весело откликнулся тот. — Это же моя работа! Ну, кто стал бы со мною связываться, если б я ползал, как улитка!

Альберт и доктор Кристис залезли под тент фургона, устроившись как можно удобнее на свежем сене. Слогун забрался на козлы и, повелительно крикнув лошадям: «Но-о, пошли!», встряхнул вожжами и повозка, медленно тронувшись с места, покатилась вдоль улицы, подпрыгивая на ухабах.

Как только они выехали из посёлка, Слогун подстегнул лошадей, и те понеслись крупной рысью, выбивая копытами комья земли.

— Вы помните то место, где подобрали меня? — спросил Альберт Слогуна.

— Не волнуйтесь, господин Альберт, у меня хорошая память! — ответил тот, обернувшись. — Я знаю эту дорогу, как свои пять пальцев. Я же родился и вырос в Бруксе!

— Смотрите, не пропустите это место! Там надо остановиться.

Слогун молча кивнул в знак согласия. Альберт посмотрел в чистое синее небо и подумал, что Георгий в городе N, наверное, места себе не находит.

«Ну, ничего, вернусь обратно, будет что рассказать другу», — думал Альберт, глядя на проплывающие мимо, однообразные холмы.

Прошло около получаса, прежде чем Слогун, натянув поводья, остановил повозку посреди уже знакомой Альберту равнины.

— Ну, вот мы и на месте! — громко сказал извозчик, обращаясь к своим спутникам. — Здесь я и подобрал вас вчера, господин Альберт. Может, я и ошибся десятка на два шагов, но это ведь не страшно?

— Ерунда, — ответил Альберт, спрыгивая на землю. — Ну что же, я пойду. Надеюсь, это ненадолго. Туда и обратно. Но, на всякий случай, Господин Кристис, аптечку я оставляю вам. Вы знаете теперь, что делать. И вот еще что… Возьмите мои часы, чтобы знать, когда дать Эльве лекарство. Я показывал вам, как пользоваться ими.

Альберт принялся расстёгивать браслет, но Кристис жестом остановил его, вылез из фургона и осторожно спросил:

— А можно мне с вами?

Альберта озадачил вопрос доктора. Ведь Кристис не говорил до этого о том, что хочет попасть в Россию. Взяв Кристиса за локоть, Альберт отвел его в сторону от фургона, для того, чтобы Слогун не смог услышать их, и, прищурившись, спросил:

— Вы что, собрались переместиться вместе со мной?

— Нет, нет, что вы, господин Альберт! — замахал руками Кристис. — Вы меня не так поняли. Я хотел просто посмотреть, как это всё будет происходить. Сам я уже довольно стар для подобных экспериментов. Конечно, такая мысль приходила мне в голову, но потом я подумал: «А вдруг я погибну?». Может эта жидкость перемещает людей только вашего мира? А? Знаете ли, когда стареешь, становишься донельзя осторожным, потому что жить остаётся не так уж много и начинаешь ценить каждый день этой жизни.

— Ну, хорошо, — сказал Альберт. — Если так, то пойдёмте.

Кристис вернулся к фургону и, строго-настрого приказав Слогуну оставаться на месте, отправился вслед за Альбертом к берегу моря.

Солнце светило ярко и Альберту этот мир уже не казался таким враждебно-зловещим, каким он увидел его вчера. Только море по-прежнему имело неприятный серо-бурый цвет.

«Невесёлое оно — это Буйное Море, — подумал Альберт, всматриваясь вдаль. — Наше Чёрное — гораздо красивее». Невысокие угрюмые волны с глухим шипением накатывались на берег, жадно «облизывая» его.

Альберт не сразу нашёл место своего вчерашнего появления. Каменная пирамида исчезла, и лишь пройдя вдоль берега несколько десятков метров, он обнаружил два больших красноватых камня. Именно эти камни Альберт заложил накануне в основание пирамиды.

«Видимо, ночью был прилив, и мелкие камни унесло в море. Хорошо, что остались эти два», — с облегчением подумал Альберт и, обратившись к стоящему рядом Кристису, сказал:

— Это здесь. А вы всё-таки возьмите часы, господин Кристис. Вам они пригодятся, мало ли по какой причине я не смогу вернуться, а у меня дома есть ещё одни.

Заметив, что доктор колеблется, Альберт повторил:

— Берите, берите! Можете считать, что это подарок, сувенир с моей родины.

Доктор Кристис наконец-то взял часы, но на руку их надевать не стал, а бережно положил в карман, пробормотав тихое «спасибо».

— Подождите меня с полчаса, — сказал Альберт. — Я возьму всё необходимое и вернусь. А если не вернусь…, то возвращайтесь в Бруксу, но на всякий случай пришлите за мной Слогуна завтра, в это же время. И не забудьте завести часы, иначе они остановятся.

В четвёртый раз за сутки Альберт пил «Градиент-Z», не переставая удивляться тому, что скачок из мира в мир происходит мгновенно, без каких-либо невероятных ощущений.

Глава 18

Он очутился внутри своей квартиры, прямо перед входной дверью, в том самом месте, где попрощался вчера с Георгием.

Альберт закрыл фляжку, снял ботинки и сразу же направился на кухню, где заглянул в шкаф, в котором он оставил бутылку с жидкостью. Бутылки на месте не было.

«Наверное, Жора забрал её с собою, когда уходил домой», — подумал Альберт и прошёл в свою комнату, чтобы выбрать книги для доктора Кристиса и взять пару коробок с ампулами лекарства для Эльвы.

Положив всё это в большой полиэтиленовый пакет (свою сумку он ведь оставил в таверне), Альберт достал из ящика письменного стола старые наручные часы и надел их на запястье.

«Что ж, пожалуй, всё, — оглядев комнату, подумал он. — Только „Градиента-Z“ маловато. Позвоню сейчас Жоре и скажу, чтобы брал бутылку и шёл ко мне, а сам „сгоняю“ в Мазергалу, отдам доктору Кристису пакет и вернусь обратно. Доктору скажу, чтобы Слогун подъехал за мною завтра утром, а сам проведу эту ночь дома. Надо всё рассказать Жоре, да и… Тьфу! Совсем забыл о работе! Надо взять отпуск на два месяца, ведь лучшего авантюрного приключения, чем эта Мазергала, на ближайшее время не предвидится. Чёрт с ней с Италией, сойдёт и Мазергала!».

Его мысли оборвал телефонный звонок, неожиданно раздавшийся в тот самый момент, когда Альберт уже протянул руку к трубке, собираясь позвонить Жоре. От неожиданности рука его застыла в воздухе и, лишь когда аппарат зазвонил вторично, Альберт, опомнившись, быстро снял трубку.

— Да, слушаю.

— Алло! Наконец-то кто-то подошёл к телефону! Это ты, Альберт? — раздался в трубке чрезвычайно взволнованный женский голос.

— Да, я. Кто это? — в свою очередь спросил Альберт, в душу которого сразу же закралось предчувствие чего-то неприятного.

— Это я — Мария, жена Георгия! Он у тебя? Нет?! Всю ночь я не спала, названивала сначала его родителям, потом в милицию, морг, больницы! Наконец, вспомнила, что он собирался зайти к тебе, ушёл и… пропал. Твой «мобильник» «молчал», а Жора свой телефон дома оставил. Забыл, наверное. Вот я и решила, что вы оба «закатились» на всю ночь в какой-нибудь «кабак»! Если это так, то не вздумай прикрывать этого бездельника, на этот раз прощения он у меня не получит!

— Нет, Маша, сейчас его у меня нет. Заходил, правда, он вчера днём. Я ему кое-какие бумаги давал прочесть. Так вот, он мне их вернул, поговорили мы немного, и он вышел. Сказал, что домой пойдёт. Но, больше я его не видел, — солгал Альберт. — Если ты говоришь, что он пропал, я сейчас же примусь за его поиски. Сегодня у меня свободный день и…

Тут Альберт заметил у стены, в коридоре, комок обёрточной бумаги. Сердце его похолодело. В эту бумагу он сам, лично, заворачивал бутылку с «Градиентом-Z»…

«Чёрт, похоже, этот дурак выпил „Градиент-Z“. И, наверное, сейчас он в Мазергале! Но почему же он не вернулся обратно? С ним, наверняка, что-то случилось! Не мог он на целые сутки забыть о своей семье».

— Алло, Альберт! Почему молчишь? — раздался в трубке голос Марии.

— А? Это я так…, задумался, — ответил Альберт и продолжил. — Не волнуйся. Я постараюсь найти его. Ты сейчас где? На работе? Вот что, как только мне станет что-нибудь известно, я позвоню тебе. Да не переживай ты так! — успокаивал Альберт Марию, выслушивая её «охи» и «ахи». — Может, он старого друга встретил и сидит с ним — пьянствует!

— Хорошо. Я постараюсь успокоиться, — ответила Мария, всхлипывая в трубку. — Я надеюсь на тебя, Альберт. Ведь ты — его лучший друг. Я тебе верю.

— Вот и славно. Ну, пока. Побежал на поиски твоего ненаглядного! — решительно сказал Альберт и, Мария, попрощавшись, положила трубку.

«Так, так, — думал Альберт. — Даже если она сейчас обратится в милицию с заявлением о пропаже, они пошлют её… куда подальше. Должно ведь пройти, не помню сколько, но, по-моему, не меньше недели, прежде чем они начнут его искать. А мои родители приедут через десять дней. Так что время на поиски Жоры ещё есть».

Он присел на стул и закурил сигарету.

«Вот придурок, — злился Альберт. — Понесло его вслед за мной! Хотя, конечно, приятно, когда друг за тобой хоть в огонь, хоть в воду. И всё же, лучше бы он дома сидел. Теперь ищи его в этой Мазергале!».

На тот случай, если Георгий вернётся из Мазергалы в его квартиру, Альберт решил оставить другу записку, чтобы тот не вздумал больше употреблять «Градиент-Z», а оставался здесь, в России, вплоть до его — Альберта, возвращения. Но сначала нужно было сделать ещё кое-что…

Альберт снял телефонную трубку, набрал номер главврача «скорой» (с которым находился в приятельских отношениях), и попросил его предоставить два месяца отпуска, отметив при этом, что срочно уезжает, и написать заявление по всей форме просто не успевает. Тот дал «добро», пообещав уладить все формальности, так как Альберт славился своей исполнительностью и ни разу, за семь лет работы, не подводил своего «шефа». Пожелав Альберту удачно провести свободное время, главврач повесил трубку.

Довольный тем, что вопрос с отпуском решился легко и времени на поиски друга теперь у него предостаточно, Альберт принялся сочинять записку для Георгия.

Написав письмо, он положил его на пол перед входной дверью, решив, что там оно будет наиболее бросаться в глаза. Затем он вернулся в комнату, достал из ящика письменного стола большой охотничий нож, полагая, что в Мазергале он может понадобиться, а также положил в карман электрический фонарик, вспомнив о «ночной прогулке» по улице Бруксы.

Альберт взял фляжку с «Градиентом-Z» и, встряхнув её, обнаружил, что жидкости осталось максимум глотка на четыре. Сокрушённо прищёлкнув языком, он взял пакет с книгами и лекарствами и, подойдя к входной двери, встал на то же самое место, с которого «перепрыгнул» в Мазергалу в первый раз. Глубоко вздохнув, Альберт, не закрывая глаз, проглотил немного безвкусной тепловатой жидкости, и квартира мгновенно исчезла…

Доктор Кристис лениво прохаживался по берегу, поддевая, время от времени, носком ботинка мелкие камешки. Увидев Альберта, он поспешно подошёл к нему и воскликнул:

— Это невообразимо, просто немыслимо, господин Альберт! Только что вы стояли рядом со мной и вдруг — хлоп!.. И исчезли! А теперь так же появились! Если это не волшебство, а наука, как вы это изволили назвать, то, поистине, знания, которыми обладают люди вашего мира, настолько превосходят наши, что мазергалийские колдуны по сравнению с вами — ничто!

— Ну-ну, хватит «сантиментов», господин Кристис. У меня возникла серьёзная проблема. Пропал мой друг, который ожидал меня в России. И у меня есть все основания полагать, что он находится в Мазергале, — серьёзным тоном сказал Альберт, положив заветную фляжку в карман.

— То есть вы хотите сказать, что у вашего друга тоже была эта жидкость?

— Да, — ответил Альберт. — И, вероятно, он, очутившись здесь и обнаружив груду камней, догадался, что я пошёл прочь от берега. Скажите, Кристис, какие ещё посёлки, кроме Бруксы, есть поблизости?

— Кроме Бруксы, самый ближний посёлок отсюда — это мой родной Зирден. А дорога, по которой мы сюда ехали — единственная на побережье. Она цепью связывает все прибрежные поселения. Если, например, мы сейчас выйдем на неё и поедем налево, то приедем в Зирден, а за ним, вёрст через пятьдесят, будет Глекс, а если сейчас поехать направо — мы вернёмся в Бруксу. Оттуда дорога приведёт нас в Клотмир — он в сорока верстах от Бруксы, так что сейчас, ближайшие к нам посёлки — это Брукса и Зирден.

«Если Жора наткнулся на дорогу, — подумал Альберт, — он, наверняка, пошёл по ней, но в Бруксе его нет, иначе я узнал бы о его прибытии ещё вчера вечером, он ведь тоже необычно одет для этих мест и слух о пришельце моментально разнёсся бы по посёлку. Следовательно, Жора направился в Зирден».

Альберт закурил сигарету и высказал свои предположения доктору. Тот согласился с выводами Альберта и вызвался помочь ему в поисках Георгия.

— Нет, — отказался Альберт. — Я отправлюсь на поиски своего друга один. Вы должны остаться в Бруксе и продолжить лечение Эльвы. Уверен, дня через четыре она поправится. Крепкий ребёнок. Я попрошу вас лишь об одном — одолжите мне немного денег, если это вас конечно не затруднит. Я вижу, они здесь имеют такое же большое значение, как и у нас.

— Конечно, о чём речь! — радушно воскликнул Кристис, поспешно вынул свой кошелёк и отсыпал оттуда большую часть монет прямо в карман Альберта. — И ещё. Я напишу для вас сопроводительное письмо. Напишу в нём, что вы — мой ученик, что успешно сдали мне экзамен по лекарскому делу, а теперь направляетесь в Ваах, к Грознику, для того чтобы получить свидетельство доктора. Именно Белый Маг и выдаёт эти свидетельства. Путь в Ваах лежит через Зирден, так что никто ничего не заподозрит. В Зирдене вы покажете местному старосте (я объясню вам, где он живёт) это письмо, и он не посмотрит на то, что вы странно выглядите, так как доктора сейчас в Мазергале «на вес золота». Ведь бродячие Маги не столько лечат, сколько калечат людей. Не волнуйтесь, везде, где вы предъявите моё письмо, встретят вас с уважением и почтением.

Альберт взял руку доктора и крепко пожал её.

— Господин Кристис, вы — настоящий друг! Спасибо.

— Это вам спасибо, господин Альберт. За прошедший день я узнал так много интересного и полезного! А теперь нам надо вернуться в Бруксу. Вы возьмёте свои вещи из таверны, и Слогун тотчас же отвезет вас в Зирден, а я присмотрю за Эльвой. Вы, я вижу, взяли с собой лекарства и книги? Это очень хорошо. Ну, пойдёмте, а то Слогун, наверное, уже заждался нас.

— Нет, подождите, господин Кристис, — остановил его Альберт. — Мне надо найти камни покрупнее и положить их сюда, чтобы отметить место для перемещения, а то, накануне, проклятый прилив размыл мою пирамиду и хорошо ещё, что осталось два камня, а то я попал бы неизвестно куда, может быть, сросся бы со стеною своей квартиры!

Доктор вызвался помочь ему. На этот раз Альберт решил сложить горку из камней подальше от края моря. Он отсчитал ровно двадцать шагов от места появления, двигаясь по направлению к Тиркской пустоши. Здесь они и выстроили новую пирамиду. Теперь её было видно издалека, и приливная волна не могла достичь камней, а если сделать от нее двадцать шагов в сторону моря, то окажешься как раз в точке возврата на Землю.

Критически осмотрев это сооружение, Альберт достал из кармана носовой платок и, вытерев насухо ладони, сказал:

— Вот теперь можно и идти.

Они, не спеша, направились к фургону, беседуя на ходу. Доктор Кристис дал несколько советов Альберту по поводу того, как следует вести себя в Мазергале, а также рассказал вкратце о её обычаях и законах. Альберт слушал его внимательно, не пропуская мимо ушей ни одного слова. Чтобы выжить в чужой стране, надо знать её порядки и традиции.

Слогун, свесив голову, дремал на козлах. Фургон стоял в стороне от дороги и лошади, лениво оглядываясь по сторонам, время от времени помахивали хвостами, словно отгоняя насекомых, несмотря на то, что никакой летающей «живности» вокруг и в помине не было. Весна на побережье Буйного Моря только-только начиналась…

— Просыпайтесь, Слогун! — окликнул извозчика Кристис. — Мы едем обратно, в Бруксу!

— В Бруксу, так в Бруксу, — равнодушно «прогудел» Слогун, косясь на пакет в руке Альберта и спрашивая себя: «Откуда могла взяться в руках чужеземца эта блестящая сумка, ведь к морю-то, он шёл без неё?». Однако он не решился спросить об этом Альберта, осознавая, что излишнее любопытство ещё никого не доводило до добра.

Альберт и Кристис влезли в повозку и лошади, понукаемые Слогуном, вывезли фургон на дорогу и затрусили по направлению к Бруксе.

До рыбацкого посёлка оставалось каких-нибудь две версты, когда лошади вдруг резко остановились и, поднявшись на дыбы, испуганно заржали, поворачивая при этом морды назад и косясь на Слогуна глазами, полными страха, словно прося у своего хозяина помощи.

Альберт увидел с десяток Тирксов, которые, выскочив из придорожных кустов, и совершенно не обращая внимания на фургон, пересекали дорогу, часто перебирая своими когтистыми многочисленными лапами. Слогун соскочил с козел и, подбежав к лошадям спереди, взял их под уздцы, пытаясь успокоить.

— Проклятые твари… — пробормотал Кристис, высовываясь из повозки. — С каждым годом их всё больше и больше. А знаете ли вы, господин Альберт, что их чешуя — это отличная броня, её и стрелой не пробьешь.

— А как же тогда можно убить Тиркса? — спросил Альберт.

— Надо попасть ему в глаз и ещё они очень боятся огня. Но людям в посёлках не до них. Они слишком озабочены тем, чтобы как-нибудь прожить. Что говорить, Мазергала — небогатое королевство.

— Можно изобрести какой-нибудь яд, — предложил Альберт. — И, в конце концов, у вас же тут есть волшебники, пусть они этим и займутся. Превратят этих Тирксов во что-нибудь. Например, в камни.

— Что вы! — пренебрежительно махнул рукой Кристис, сморщив нос. — Ни один Маг, кроме, пожалуй, Грозника, ничего не станет делать, если для него не будет в том личной выгоды.

— Вон оно как… — задумчиво протянул Альберт. — Впрочем, у нас, на Земле, всё то же самое.

Пропустив Тирксов, Слогун с трудом успокоил лошадей и осторожно повёл их по дороге, шагая рядом. Как только лошади окончательно утихомирились, извозчик вновь влез на козлы и вскоре фургон набрал прежнюю скорость.

Когда они въехали в Бруксу, Кристис приказал Слогуну:

— Езжайте прямо к «Рыбьей голове». Господину Альберту необходимо забрать свои вещи. А потом вы отвезете его в Зирден. Я заплачу вам.

Слогун в ответ молча кивнул. Он был единственным извозчиком в Бруксе и, по сравнению с рыбаками, неплохо зарабатывал, потому, услышав, что ему придётся ехать в Зирден, с удовольствием согласился, зная, что доктор Кристис всегда платит больше, чем все остальные.

Хозяин таверны, уперев руки в бока, стоял на пороге своего заведения, когда перед ним остановился фургон Слогуна и оттуда вышли Кристис и Альберт.

— Вы уже собрались уезжать? — спросил прозорливый Валтар с сожалением в голосе. Доктор Кристис был выгодным для него клиентом.

— Нет, уезжает только господин Альберт, — успокоил Валтара доктор. — Я ещё задержусь у вас.

Альберт быстро вошёл в таверну, прошёл в свой «номер», взял сумку, повесил её на плечо и, ещё раз оглядев комнату, проверяя, не забыто ли что, вышел в коридор, заперев за собой дверь.

Валтар разговаривал с Кристисом, когда Альберт вышел из таверны и, протянув хозяину ключ, сказал:

— Спасибо за гостеприимство, господин Валтар. Хотя комната могла бы быть и попросторнее. Но пиво у вас, в «Рыбьей голове», просто отличное. До свиданья!

— Подождите, господин Альберт, — Валтар снял со своего пояса кошелёк с деньгами. — Вот. Держите. Здесь десять каблов. Берите, берите! Валтар добро помнит. Если бы не вы, то этой ночью проклятые моряки-бандиты переломали бы мне все кости! И теперь, если вы вновь окажетесь в Бруксе, помните, что в моей таверне для вас всё бесплатно! — добавил Валтар, улыбаясь, и осторожно потрогал своё, распухшее после ночной драки, ухо.

Альберт, немного помедлив, взял деньги. «В конечном счёте, — подумал он, — я честно заработал их. Моряки б изувечили этого толстяка, не подоспей я вовремя».

Он поблагодарил Валтара и, прощаясь, они крепко пожали друг другу руки.

Альберт, а вслед за ним и Кристис, которому уже пора было навестить Эльву, разместились в фургоне и Слогун, тронув поводья, направил лошадей по ухабистой улочке, залитой светом весеннего солнца.

Пока Альберт собирал вещи, доктор Кристис успел написать короткое сопроводительное письмо и сейчас он передал его своему новому другу, настоятельно рекомендуя хранить этот документ «пуще собственного глаза». Альберт же, в свою очередь, отдал Кристису необходимые для лечения Эльвы лекарства, но саму аптечку оставил у себя, сказал доктору:

— Кто знает, с какими ещё болезнями мне придётся столкнуться в вашей варварской Мазергале.

У хижины Дунгара фургон остановился и доктор Кристис, спрыгнув на землю, сказал:

— Ну что ж, господин Альберт, до свидания. Спасибо вам за помощь. В особенности за книги и лекарства. Я уверен, что вам повезёт в поисках вашего друга. Да, когда будете в Зирдене, скажите старосте, что я задержусь в Бруксе. И если кому-то понадобится моя помощь, пусть ищут меня здесь.

— Обязательно передам, — пообещал Альберт. — До свидания, господин доктор. Когда я найду своего друга, то, надеюсь, вы ещё будете в Бруксе, и мы заедем попрощаться!

— И я очень на это надеюсь, — промолвил Кристис, — так как если не встретите его в Зирдене, то вам придётся отправиться в Ваах, к Грознику. Только этот Белый Маг может отыскать любого человека, затерявшегося в Мазергале… У меня такое предчувствие… — сказал он, заметно погрустнев, и тут же осёкся. — Впрочем, не важно. Трогайте, Слогун! Счастливого вам пути!

Повозка сдвинулась с места, но доктор Кристис не торопился войти в хижину Дунгара. Он стоял на тихой убогой улочке и смотрел вслед удалявшемуся фургону, пока тот не скрылся из вида.

«Как нелепо смотрится этот пакет из моего мира в руке Кристиса, — вдруг подумал Альберт. — Словно фантазия циничного художника, решившего написать картину из прошлого, но в последний момент, ради шутки, „влепившего“ в своё творение деталь современного прогресса…».

Слогуну не терпелось поговорить с Альбертом, которого он всё же считал волшебником, несмотря на то, что доктор Кристис уверял его в обратном. Извозчик завёл разговор о ночном происшествии у таверны (об этом говорили все жители Бруксы), всячески восхваляя Альберта и удивляясь, по его словам, той «колдовской лёгкости», с которой «господин Альберт изволил расправиться с этими пьянчугами-матросами».

Альберт отшутился, сказав, что «тут колдовства и в помине нет, а надо лишь знать некоторые приёмы борьбы и держать себя в форме».

Но, упрямый, как и все простолюдины, Слогун, похоже, не поверил Альберту. Извозчик надолго замолчал, неотрывно глядя на дорогу. Он видимо подумал, что Альберт, как и все волшебники, хитёр и изворотлив.

Впрочем, Альберту было всё равно, что думает о нём Слогун. Его заботило сейчас лишь одно — он мечтал благополучно добраться до Зирдена и разыскать там Георгия, которому может в этот самый момент как раз и не хватает самого главного — поддержки друга. Но, как Вы уже знаете, уважаемый читатель, Георгий в это время лежал с пробитым плечом в хижине Ниры и никаким образом не мог оказаться в Зирдене…

Тиркская пустошь закончилась и, вызывавшая невольную дремоту равнина сменилась чередующимися лощинами и холмами. На дне оврагов ещё лежал почерневший снег, до которого не дотягивались вездесущие солнечные лучи и, проезжая такие места, фургон грозился накрепко застрять в грязи низин. Пару раз Альберту и Слогуну приходилось вылезать из повозки, чтобы помочь лошадям преодолеть весеннюю распутицу.

Выехав из очередной такой лощины, лошади на мгновение остановились, и Альберт увидел вдалеке зелёную стену леса. Слогун сказал:

— До Зирдена осталось всего ничего.

Солнце стояло в зените, и Альберт сдвинул шапку на затылок, так как воздух прогрелся настолько, что ему даже стало немного жарко.

Альберт был немного зол на Георгия, но понимал, что окажись он на месте своего друга, то поступил бы точно так же.

Однако непредвиденная задержка в Мазергале имела и свои «плюсы». Альберту льстило то, что почти все здесь обращались к нему не иначе, как «господин». В России никому бы не пришло в голову прибавить к его имени подобное слово. В России он был всего лишь фельдшером «скорой». Профессия конечно уважаемая, но… Доктором там его не называл никто, даже по ошибке. А здесь сразу же, можно сказать повезло в том, что удалось проявить свои способности.

Фургон медленно поднимался на вершину высокого холма и Альберт в этот момент почему-то подумал о том, что вот так же, как эта дорога, тянется жизнь человека; падения и взлёты, быстрый спуск и медленный трудный подъём, за которым неизвестно ещё — что ожидает тебя; спокойная тихая равнина или бесчисленное множество лощин и холмов, грязи, ухабов и ям…

С вершины этого холма взорам Альберта и Слогуна открылся вид на лежащий внизу, как на ладони, Зирден. Этот посёлок разительно отличался от Бруксы. Здесь даже были двухэтажные дома, гавань с пристанью для кораблей; у пристани, покачиваясь на волнах, стояли, привязанные канатами к столбам, две небольшие одномачтовые лодки. Вплотную к посёлку подступал лес из сосен-исполинов, высота которых изумила Альберта. Песчаный берег широкой жёлтой полосой тянулся в обе стороны от посёлка. На улицах Зирдена росли деревья — карликовые собратья великанов из леса. Сверху также была видна вымощенная камнями маленькая площадь, где находились четыре двухэтажных дома. Судя по рассказу доктора Кристиса, именно на этой площади, в одном из этих домов и жил староста со странным именем — Хлопунг.

— Вот поднакоплю ещё деньжонок, — заговорил Слогун, тоже залюбовавшийся посёлком. — И построю здесь домик. Зирден — моя мечта.

Альберт молчал. «Этот извозчик абсолютно прав. Здесь уже заметны зачатки, какой-никакой цивилизации», — подумал он и достал пачку сигарет из кармана, чтобы закурить самому и угостить Слогуна. — «Будь я на его месте — желал бы того же самого».

Фургон спустился с холма и проехал по крепкому деревянному мосту, выстроенному над узенькой речушкой, вода в которой была прозрачна, как слеза младенца. Прямо за мостом стоял, вбитый в землю, хорошо отёсанный, деревянный столб с приколоченной к нему доской, на которой, чёрной краской было аккуратно выведено одно-единственное слово — «Зирден».

— Едем сразу к Хлопунгу, господин Альберт? — спросил Слогун. — Или завернем вон в тот кабачок? — он показал рукоятью кнута на приземистое строение, стоящее за указателем.

— Нет, сразу к старосте, — отрезал Альберт. — Сначала дело — потом кабаки.

Глава 19

Улицы Зирдена, ухоженные и чистые, постепенно меняли представления Альберта о Мазергале, как о варварской, словно сошедшей со страниц книг по истории средних веков, стране. Серых покосившихся лачуг здесь не было. Крепкие и красивые дома наводили Альберта на мысль о том, что здесь живут неплохие мастера-строители. Каждый из домов был выкрашен своим владельцем в любимый цвет, что придавало улицам Зирдена праздничный, хотя и несколько пестроватый вид. Ровные низенькие ограды из штакетника напоминали Альберту окраины родного городка N.

Жители Зирдена, просто, но опрятно одетые, шли по своим делам, не обращая внимания на забрызганный грязью фургон и, лишь, невесть откуда взявшаяся, вездесущая ребятня, по своей врождённой привычке везде и во всём находить себе развлечение, бежала за повозкой, громко крича.

Альберт счёл разумным не высовываться из-под тента фургона, понимая, что сразу же привлечет к себе усиленное внимание обитателей посёлка своим внешним видом. Наконец, копыта лошадей застучали по булыжной мостовой площади, и Альберт понял, что они уже почти приехали. Но, неожиданно Слогун выругался, резко натянул поводья, и лошади, недовольно заржав, остановились.

Прямо перед фургоном стоял высокий человек, абсолютно лысый, в белом балахоне с ярко-зелёными пятнами, полы которого волочились по земле. Взгляд этого человека был более чем странным. Казалось, он не видел фургона и лошадей перед собой, а увидел нечто удивительное, потрясшее его до глубины души.

— Второй! Второй пришёл! Слышите, жители Зирдена — второй пришёл! — воскликнул незнакомец громоподобным голосом. — Он спасет королевство! Слышите — он спаситель! Он — второй!!!

Слогун яростно щёлкнул кнутом в воздухе и закричал:

— Отойди, Проклум, отойди, зашибу, Гулл тебя возьми!

Извозчик попытался объехать стоящего, как столб, безумца, но тот вновь преградил лошадям дорогу.

— О, «второй», выйди, я хочу посмотреть на тебя! Проклум хочет видеть тебя! Ты слышишь меня, второй?! Ты — смерть Дастиана! Ты — смерть Дастиана! — орал сумасшедший, хватаясь за оглобли повозки.

Слогун спрыгнул со своего сиденья на мостовую, подбежал к Проклуму и с силой оттолкнул его от фургона. Тот попятился назад, оступился и упал на спину, ударившись затылком о, плотно пригнанные друг к другу, камни площади.

Альберт уже собрался было выскочить из повозки, но Проклум быстро поднялся и, что-то бормоча, повернулся спиной к фургону и, потирая ладонью ушибленный затылок, быстро удалился прочь, ни разу не оглянувшись.

— Вот проклятый сумасшедший! — выругался Слогун, залезая на козлы. — И откуда только он взялся?! Как будто из-под земли вылез!

— Вы, кажется, назвали его — Проклум? Вы знаете его? — спросил Альберт.

— Кто ж его в этих краях не знает?! — ответил Слогун. — Когда-то Проклум был Белым Магом, добрым человеком, его все уважали, шли к нему, и он всем помогал. Болезни там разные лечил, людей спасал-находил, дождь вызывал… — Слогун вздохнул. — А потом Проклум сошёл с ума. Несёт теперь всякую чепуху. Орёт теперь, что он — прорицатель и что в Мазергале будет война. Вот уже десять лет, как орёт, а никакой войны-то нет! Но он — безобидный, на людей не бросается…, только сейчас…, никогда таким его не видел, надо сказать об этом старосте. А то если он так будет под повозки бросаться, кто-нибудь возьмёт, да и пришибёт беднягу. Пусть уж лучше под замок его посадят, всё проживёт подольше!

— Слогун, а что это он орал про какой-то там Дастиан? Что означает это слово? — спросил Альберт.

— Да не «что», а «кого»! — поправил Альберта Слогун. — Моряки рассказывали мне, что далеко-далеко, в Буйном Море есть остров Крук и им правит пират Дастиан. А Проклум орёт, что Дастиан нападёт на Ваах. Да только шкипер Клинс, вы его помните, господин Альберт, говорит, что этот Крук, так себе островок, мелочь и кораблей у Дастиана всего пять-шесть. Так что «кишка у него тонка» на Ваах-то напасть. В Ваахе — армия и флот есть! А этот Проклум орёт, что в башку бешеную взбредёт и всё! — закончил свою тираду Слогун и добавил, показывая вперёд рукоятью кнута:

— О, смотрите-ка, староста сам к нам идёт! Ну, правильно, он из окна своего дома, наверное, всё видел.

К фургону, широко расставляя ноги, двигался белокурый человек невысокого роста, стройный, подтянутый. Одет он был в куртку и штаны одинакового, темно-зелёного цвета. Широкополая шляпа, лихо сдвинутая на затылок и зажатая в зубах чёрная курительная трубка, придавали ему залихватский вид. Широкий кожаный ремень с длинным кинжалом в ножнах и начищенной до блеска медной бляхой смотрелся несколько по-военному.

Когда Хлопунг подошёл ближе, Альберт заметил, что староста довольно молод — лет тридцати-тридцати пяти от роду. Хлопунг остановился рядом с повозкой и, поведя своими жёлтыми, как колосья пшеницы, бровями, не поздоровавшись, нагловато спросил:

— Кто вы, откуда, и куда направляетесь?

Альберт вылез из фургона и сказал, вынимая из кармана письмо Кристиса:

— Вот, держите, — протянул он письмо старосте, который стоял, заложив руки за спину, и пренебрежительно попыхивал своей длинной чёрной трубкой. — Это вам всё объяснит.

Тот молча взял письмо и, прищурив один глаз, принялся за чтение. Когда Альберту стало казаться, что Хлопунг уже целую вечность держит в руках этот листок, староста поднял глаза и, возвращая письмо, процедил сквозь зубы:

— Что ж, господин Альберт, тот факт, что вы ученик господина Кристиса — делает вам честь… Только вот я что-то не припомню, чтобы я вас видел когда-нибудь здесь, в Зирдене. Да и господин доктор ни словом не обмолвился о том, что у него есть ученики… — Хлопунг замолчал, «впившись» недоверчивым взглядом в лицо Альберта, и тот уже открыл было рот, чтобы в очередной раз солгать, но староста, глубоко вздохнув, продолжил:

— Ну, Рум с вами. Господин Кристис объездил пол-Мазергалы, и я верю ему. Что ж, господин Альберт, вы имеете право заночевать в Зирдене. Я вам советую остановиться вот здесь, — он вытянул руку и показал на двухэтажный дом с вывеской над входной дверью. Надпись на вывеске гласила — «Таверна „У Грингора“. Ночлег и еда — всегда!».

— Здесь не такой клоповник, как у Валтара в Бруксе, — Хлопунг брезгливо скривился и хмыкнул, а затем, обращаясь к Слогуну, сказал:

— Проклум ведь не причинил вам никакого вреда. За что же вы ударили бедного сумасшедшего?

— Я его не бил. Он так орал, господин Хлопунг, что я стал бояться, как бы он не набросился на меня, вот и толкнул его легонечко! Вы бы его хоть под замок посадили!

— Не смейте мне советовать! — рявкнул Хлопунг. — Занимайтесь своим фургоном и не лезьте в дела Зирдена! Ими занимаюсь я!

«Какой неприятный тип, — подумал Альберт. — Прямо-таки упивается своей властью! Нет, у него нельзя спрашивать о Жоре. Этот Хлопунг хитёр, как сто лисиц»! — решил Альберт и тут вдруг вспомнил о том, что доктор Кристис просил передать, чтобы всех кому будет нужен доктор, посылали в Бруксу. Альберт сказал об этом Хлопунгу и тот буркнул в ответ, что «Кристис любит возиться со всякой беднотой, у которой в кармане — всего лишь вошь на аркане».

Альберт промолчал. Он лишь подумал: «Интересно, кем же он был до того, как стал старостой? Наверняка, никем! Как меняет человека власть! Этого белобрысого клоуна она изменила отнюдь не в лучшую сторону!».

Между тем староста продолжал внимательно рассматривать Альберта. От его цепкого взгляда не ускользнула ни одна деталь костюма странного гостя. Альберт почти физически ощущал на себе этот взгляд, но и сам смотрел, не моргая, прямо в глаза этому «рьяному служаке».

Убедившись, что Альберт ведёт себя совершенно спокойно, как и подобает человеку, которому нечего скрывать, Хлопунг промолвил:

— Путь до Вааха долог, так что я советовал бы вам переодеться, господин Альберт. Раз уж господин Кристис поручился за вас, то мне всё равно — откуда вы взялись. Но, если бы у вас не было на руках никаких бумаг, я, не раздумывая, упрятал бы вас за решётку. У нас, знаете ли, встречают по «одёжке», а провожают…, провожают, как придётся! Хозяин таверны подскажет вам — где живёт портной. На этом всё. До свидания. У меня и без вас полно дел, — последние слова он выпалил скороговоркой и, развернувшись, зашагал прочь.

Когда Хлопунг отошёл достаточно далеко, Альберт спросил Слогуна, который уже направил лошадей к таверне:

— А у вас, в Бруксе, есть староста?

— Нет, пока не назначили. А если выберут, спаси нас Рум от такого, как этот Хлопунг! — ответил Слогун.

— Это точно, — тихо промолвил Альберт. — Спаси, Рум…

— Господин Альберт, — неожиданно спросил Слогун. — С каких это пор вы — ученик доктора Кристиса? По-моему господин Кристис сам учился у вас вчера. И кого вы ищете в Зирдене? Своего друга, я слышал?

— Послушайте, что я вам скажу, Слогун, — «стальным» голосом отвечал Альберт. — Не вмешивайтесь в мои дела. Вот вам пять каблов, за то, чтобы вы молчали по дороге в Бруксу, а там, если вам станет так уж любопытно, расспросите обо всём господина Кристиса. Я уверен — он вам всё объяснит. А ещё лучше — забудьте про свои вопросы, и, когда вернетесь домой, напейтесь, как следует! Говорят, это помогает от излишнего любопытства!

Последние слова Альберта прозвучали, как угроза, и Слогун, вспомнив рассказ шкипера Клипса о ночной драке у «Рыбьей головы», счёл нужным тут же извиниться, взял пять каблов, которые предложил ему Альберт и сунул их в карман. От «больших» денег Слогун не привык отказываться.

Он остановил повозку у порога таверны «У Грингора». Альберт соскочил на землю, вытащил сумку и, перекинув её через плечо, бодро сказал:

— Что ж, Слогун, прощайте, и не забудьте о том, что я вам говорил!

— Прощайте, господин Альберт. Хоть вы и чужеземец, но душа у вас добрая! — ответил Слогун, щёлкнув бичом и фургон, громыхая по бородавчатой мостовой, покатился к окраине города, где располагался кабачок, настолько любимый извозчиком, что проехать мимо него и не выпить стаканчиков пять «весёлки» для Слогуна было просто-напросто кощунством по отношению к себе и Руму.

Альберт, между тем, вошёл в таверну. Её зал разительно отличался от зала «Рыбьей головы». Он был намного просторнее, чище и светлее, стены его были украшены большими коврами причудливых расцветок. Широкие окна, выходящие на площадь, пропускали достаточно света для того, чтобы посетители могли свободно передвигаться между небольшими круглыми столиками, не опасаясь набить себе синяков, а также могли, как следует рассмотреть в своих тарелках и кружках, то, что они едят и пьют. Деревянные стулья, столы и стойка бара были украшены богатой резьбой, что создавало, приятное каждому человеку, ощущение домашнего уюта.

Альберту повезло. В зале сидели лишь три человека за одним из столиков. «Чем меньше людей меня увидят в этой одежде, тем лучше», — подумал он и направился к стойке бара, за которой, впрочем, никого не было. Один из сидящих за столиком людей, длинноволосый крепкосложенный субъект, оказался хозяином таверны. Увидев гостя, он поднялся, прервав разговор со своими собеседниками, и направился к Альберту.

— Добрый день, — поздоровался он, заходя за стойку. — Я — Грингор, хозяин этого заведения. Что желаете?

— Моё имя — Альберт. Я — ученик доктора Кристиса. Я только что вернулся из далёкой страны и хотел бы остановиться в вашей таверне. И ещё мне нужна новая одежда. Ваш староста сказал мне, что вы можете показать, где живёт портной. Сами понимаете, в таком одеянии я вызываю у окружающих удивление.

Альберт быстро взял инициативу «в свои руки». Он понял, что таким образом предотвратит излишние вопросы и кривотолки. Он нарочно говорил громко, чтобы те двое за столом как следует расслышали его. Альберт вновь достал из кармана сложенный вчетверо листок бумаги — письмо Кристиса и сказал, обращаясь к Грингору:

— Чтобы развеять ваши сомнения — вот моё сопроводительное письмо. Я еду в Ваах, чтобы получить там, у Грозника, свидетельство доктора.

— Не надо, господин Альберт, — ответил Грингор и плавно повёл ладонью. — Я вам верю. Я смотрел в окно и видел, как вы разговаривали с Хлопунгом. Нашего старосту невозможно обмануть. Пойдёмте, я покажу вам вашу комнату.

Грингор жестом пригласил Альберта следовать за ним и, покинув своё место за стойкой, стал подниматься по лестнице, ведущей на второй этаж.

На втором этаже находилась самая настоящая гостиница. Пол коридора, пролегавшего между двумя рядами дверей, был застелен мягким шерстяным ковром. Альберт посмотрел на свои, заляпанные грязью, ботинки и ему стало немного неудобно. Грингор, обернувшись, заметил это и успокоил гостя, сказав:

— Не берите в голову. Коридорный вычистит и ковер, и ваши ботинки.

Хозяин открыл дверь одной из комнат, окно которой выходило всё на ту же площадь.

— Вот. Располагайтесь. На столе колокольчик, если что-то будет нужно, просто откройте дверь и позвоните. Коридорный выполнит вашу просьбу. Захотите пообедать — он принесёт еду в комнату, а хотите, сами спускайтесь вниз, в зал. Вы спрашивали о портном. Он живёт совсем рядом. Выйдете из таверны, повернете налево, пройдете немного и свернете в первый же переулок. Второй дом от площади — его.

— Сколько с меня за комнату? — спросил Альберт, потянувшись за кошельком.

— Счёт вы получите, когда будете съезжать, — ответил Грингор. — Я беру за постой один кабл в день. За еду и напитки вы платите отдельно. Я согласен — это дорого, но у меня и обслуживание — не хуже столичного. Может даже и лучше, — улыбнувшись, добавил хозяин. — Ещё один совет, господин Альберт. Если хотите застать портного трезвым, вам нужно идти к нему прямо сейчас. Когда солнце переваливает за полдень, он обычно направляется в поход по местным «забегаловкам».

— Спасибо за совет, — поблагодарил Альберт.

— Не за что, — хмыкнул хозяин, отдал гостю ключ от комнаты и вышел в коридор, оставив Альберта одного.

Альберт осмотрел комнату. «Настоящий гостиничный номер! — с удивлением подумал он, открыл большой шкаф и поставил туда свою сумку. — Стол, два стула, кровать, даже картина на стене. Тазик для умывания и вода в кувшине рядом. Прекрасно».

Он отогнул уголок покрывала на кровати. Сияющее белизной постельное бельё пахло лавандой. «Ну, что ж, так жить можно и хорошо, что доктор Кристис снабдил меня деньгами. Он уверял, что их хватит до самого Вааха. Но надо быть экономным. Кто знает, какие расходы ещё предстоят впереди?», — размышлял Альберт, покидая комнату.

В зале таверны по-прежнему сидели, тихо разговаривая, хозяин и два его гостя. Когда Альберт проходил мимо, они замолчали, провожая его взглядами.

Он толкнул дверь и вышел на улицу. Площадь перед таверной была пустынна, не считая двух мужчин на другой её стороне, которые, оживлённо жестикулируя, громко разговаривали на ходу. Они явно куда-то спешили.

Альберт быстро нашёл дом портного. Пройти мимо него было невозможно, так как рядом с домом красовался высокий столб с красноречивой вывеской в форме куртки с надписью — «Линган. Любая одежда».

Альберт открыл калитку в низеньком, выкрашенном в жёлтый цвет, заборчике и вошёл в чистовыметенный двор. Перед порогом маленького дома с островерхой крышей росло два удивительных дерева. Эти деревья, сплошь усыпанные маленькими, абсолютно круглыми зелёными листьями, словно явились из лета, явно нарушая привычный порядок вещей.

Альберт решительно постучал в дверь.

— Что вы там стучите?! — раздался из-за двери высокий визгливый голос. — Входите, входите!

Альберт вошёл. Перед ним тотчас же возник человечек средних лет, невысокого роста со сморщенным, словно вялое яблоко, лицом. Нос его, блестящий, ярко-красный, как Санта-Клауса, свидетельствовал о том, что этот человек уже давно пристрастился к ежедневному употреблению «весёлки». Одет он был в чёрный бархатный костюм, который был безупречно чист и выглажен. Из-под куртки торчал стоячий воротничок белой рубашки.

— Здравствуйте, — поприветствовал Альберта человечек. — Если вы хотите заказать что-нибудь, заходите завтра утром. Я сейчас ухожу. Неотложные дела, знаете ли…

— Я вас надолго не задержу, — возразил Альберт. — Нет ли у вас готового костюма моего размера? Мне некогда ждать, пока вы сошьёте новый. Мне, возможно, завтра придётся немедленно уехать.

Увидев, что портной в нерешительности замялся, Альберт тут же добавил:

— Я хорошо заплачу.

Эти слова быстро развеяли сомнения портного.

— Что ж, если вы так спешите, господин… э-э-э, — Альберт подсказал своё имя, — господин Альберт, я отложу своё важное дело. Только ради вас!

«Знаю я такие неотложные дела, — усмехнулся про себя Альберт. — К вечеру ты уже будешь лежать под каким-нибудь столбом!».

Портной услужливо пододвинул Альберту стул, и коротко бросив: «Располагайтесь. Я сейчас», скрылся за небольшой дверью, где, видимо, находилось что-то вроде склада.

Альберт присел на стул и огляделся. Комната, в которой он находился, служила портному и мастерской и спальней. Альберт заметил за приоткрытой ширмой в углу комнаты спинку кровати. Тихо потрескивала, источая приятное тепло, маленькая печка; в середине комнаты стоял большой стол, на краю которого лежали куски материи. Несмотря на видимое невооруженным взглядом пристрастие хозяина к алкоголю, в комнате было чисто, а кухонная утварь, аккуратно сложенная на двух полках рядом с печью, «говорила» о том, что хозяин этого дома, несмотря на свою пагубную привычку всё же любит и поддерживает порядок.

Портной вскоре вышел из каморки. Он нес перед собой аккуратно сложенный костюм зелёного цвета, как у старосты Зирдена.

— Ну, вот, — сказал Линган. — По-моему, точь в точь, ваш размер. Господин, который заказал его, вдруг неожиданно умер. Я два дня назад пришёл к нему, а мне говорят: «Он умер. Утонул в море»; ну и пришлось мне положить этот прекрасный костюм на полку. Примерьте его.

Альберт скинул свои куртку и брюки, и надел предложенные ему вещи. Портной не обманул его. Мазергалийский костюм «сидел» на нём прекрасно. Новая куртка изнутри была «подбита» мехом и, по-видимому, оказалась даже теплее, чем его собственная. Просторные брюки по длине тоже оказались в самый раз. Портной протянул Альберту широкий ремень и шляпу с загнутыми вверх полями. Альберт надел ремень, за тем шляпу и Линган подал ему небольшое зеркало, представлявшее собой отполированный бронзовый поднос. Альберт критически оглядел себя и, не выдержав, рассмеялся.

— Мне понятен ваш смех, господин Альберт, — серьёзно сказал портной. — Сразу видно, что вы — чужеземец. Ваш предыдущий костюм очень хорошо сшит, но здесь, в Мазергале, он выглядит более чем нелепо. Вы в нём — как «белая ворона». А в моём наряде все будут принимать вас за богатого Торговца! Или я не прав?

— Да, вы абсолютно правы, господин Линган. Каждой стране — своя одежда, — ответил Альберт. — Сколько я вам должен?

— Десять каблов, — не моргнув, ответил портной, однако Альберт заподозрил, что это очень большая цена даже за хороший костюм и возразил:

— Пять! И больше он не стоит, господин Линган! Тем более что человек, для которого вы его сшили — умер. Может, этот костюм приносит несчастье своему хозяину? А?

— Побойтесь Рума, господин Альберт! — взмолился портной. — Пять каблов за такой прекрасный костюм! Это же грабёж! Вы, наверное, не знаете, что один кабл с прибыли от продажи этого костюма я буду обязан отдать Грингору, ведь это он направил вас ко мне, я знаю! Нет, меньше чем за восемь, я ни в коем случае не отдам вам этот изумительный костюм!

Альберт понял, что неплохо «сыграл» на том факте, что одежда предназначалась человеку, который внезапно умер. «А жители Мазергалы — суеверны», — с удовольствием отметил он и твёрдо сказал:

— Я отдаю вам семь каблов и костюм мой. Иначе мне придётся искать другого портного, и, поверьте, я его найду. Не в Зирдене, так в ином месте!

— Хорошо, — тяжело вздохнув, согласился портной. — Берите за семь! Грабьте бедного человека!

Альберт отсчитал семь золотых монет и отдал их Лингану. Тот поспешно спрятал деньги и сказал:

— Я мог бы купить у вас вашу старую одежду, если она вам, конечно не нужна. Мне интересен её покрой.

— Нет, господин Линган, скоро я вернусь домой и она мне понадобиться в моей стране, чтобы не выглядеть идиотом в вашем зирденском костюме. Прощайте!

Альберт свернул свою куртку и брюки, сунул их подмышку, и отправился обратно в таверну. В новой куртке ему понравилось то, что в её подкладку был вшит большой внутренний карман, в который Альберт, ещё в доме у портного положил две самые ценные для него вещи: фляжку с «Градиентом-Z», на которую портной покосился с вожделением, полагая, что это — его любимая «весёлка» и сопроводительное письмо доктора Кристиса.

Альберт уже подходил к площади, когда из-за угла дома выскочил человек и, поминутно спотыкаясь и путаясь в полах бело-зелёного балахона, бросился бежать навстречу Альберту.

Это был тот самый сумасшедший Маг, остановивший недавно фургон Слогуна — Проклум. Альберт посторонился для того, чтобы освободить ему дорогу, но Проклум и не думал пробегать мимо. Он остановился в двух шагах от Альберта и закричал, показывая на него пальцем:

— Это «второй»! Второй! Он здесь! Я снова встретил его! Жители Зирдена, знайте, что «второй» — герой! Он — смерть Дастиана! Он — смерть Дастиана!

Альберт, оглянувшись по сторонам, заметил, что некоторые обитатели посёлка, привлечённые криками, прильнули к окнам своих домов, а люди, проходящие через площадь, замедлили шаги, пытаясь расслышать слова сумасшедшего.

— Заткнись урод и дай мне пройти! — угрожающе прорычал Альберт, сжав кулаки и наступая на Проклума.

Тот сразу же замолчал. Он повернулся к Альберту боком, и, косясь на него бешено выпученными глазами, заговорил низким голосом:

— Я не урод, я Проклум — прорицатель. Сегодня ночью сон я видел, он важен для тебя, мне ж всё равно. И если хочешь знать, где друг твой, загадку отгадай, её во сне увидел я, но смысл её мне недоступен.

«Надо же, стихами заговорил, — подумал Альберт. — „Хочешь знать, где друг твой…“. А что, может и правда этот псих знает, где Жора?».

Альберт сделал шаг вперёд, не разжимая кулаков, готовый к любому повороту событий.

— Говори, — разрешил он.

— Слушай загадку, «второй», — Проклум продолжал стоять, не поворачивая головы. Он застыл на месте, словно статуя и затараторил:

Здесь Проклум умолк и сделал шаг в сторону, видимо, собираясь уйти.

— Что это за бред?! Ничего не понимаю! Кто такой — «первый»?! Кто — «второй»?! — воскликнул Альберт, а Проклум повернулся к нему лицом и закричал:

— Ты — «второй»!!! Ты — смерть Дастиана! — и добавил уже тише, как бы обращаясь к самому себе. — «Второй» — умён, он догадается. А мне — Проклуму, камень с души, лети и пой, как птица в глуши!

Сумасшедший бросился бежать вдоль по улице, прочь от Альберта, оставив того в полном замешательстве.

«Гм… „Хочешь знать, где друг твой…“. Загадка… Да, ну, бред какой-то! Откуда может этот псих что-то знать? Просто совпадение… А что если — нет? У них тут всякие маги-колдуны, и они во всё это верят. Если существуют драконы, то могут существовать и волшебники. Но Зирден — такой реальный посёлок! Вокруг — обыкновенные люди, деньги, торг с портным и никакого волшебства… Эх, был бы рядом доктор Кристис!».

Альберт не заметил, как дошёл до дверей таверны. Он вошёл внутрь здания и с удовольствием отметил, что аборигены уже не «пялятся» на него, как на живое пугало. Теперь Альберт выглядел, как самый настоящий, коренной житель Мазергалы. За время его отсутствия в обеденном зале таверны собралось около пятнадцати человек, а трое музыкантов, сжимая в руках струнные инструменты, очень похожие на украинские домры, извлекали из этих домр трогательную, печальную, но вместе с тем, притягательную мелодию.

Альберт вспомнил, что ещё не обедал, желудок его вмиг «заворчал», словно животное, почуявшее добычу. Поднявшись в свою комнату, он быстро сунул в сумку «старую» одежду и вернулся в зал с тем, чтобы как следует подкрепиться.

Он уселся на высокий стул перед стойкой и хозяин, догадавшись, что гость хочет пообедать, без слов сунул ему в руки белый лист бумаги со списком блюд. В этом списке Альберт увидел много незнакомых названий и, чтобы не показать себя профаном в знании здешней кухни (как-никак, теперь ему приходилось разыгрывать из себя мазергалийца), он заказал себе то блюдо, которое «поглощали» большинство посетителей таверны, а именно — уже знакомое жареное мясо с луком и кружку пива.

Грингор, улыбнувшись, одобрил выбор Альберта, и вскоре перед гостем появилась тарелка с горячим мясом и глиняная кружка с пивом.

Альберт не хотел садиться за столик. Ему надо было поговорить с хозяином, тем более что на другом конце стойки бара какой-то человек поедал заказанное блюдо прямо тут же, за этой же самой стойкой.

«Значит, и я не буду выглядеть глупо», — подумал Альберт, не зная, с чего бы начать разговор с Грингором.

— Я вижу, вы неплохо приоделись, — промолвил тот, словно угадав мысли Альберта.

— Да, я побывал у господина Лингана и у него нашёлся подходящий костюм для меня. Кстати, когда я выходил от него, на меня налетел этот ваш сумасшедший — Проклум и наговорил мне кучу всякой чепухи. Извозчик сказал мне, что Проклум безобиден, но вид у безумца был довольно грозный.

— Ваш извозчик прав. Проклум мухи не обидит. А что касается чепухи… Я, лично, так не считаю. Например, пару месяцев назад он предсказал сильный шторм в Буйном Море, но на первый взгляд его предсказание казалось чистейшим вздором. Он тогда забежал в мою таверну, орал стихами что-то про всадника, несущего с моря смерть. И лишь потом я понял, что в его стихах был смысл, но смысл, скрытый в образах, загадках. Все привыкли к тому, что раньше он изъяснялся ясно и доходчиво. А теперь… Легче всего сказать, что это был бред и забыть об этом. Так что если он вам что-то сказал, господин Альберт, советую задуматься над его словами.

Альберт вновь вспомнил стихи про «первого», «второго» и «третьего». «Ладно, — размышлял он, — допустим я — этот загадочный „второй“ и я, действительно, „в Бруксу вошёл“, хотя, нет, я же в неё въехал на фургоне Слогуна… А „первый“ и „третий“?»

Альберт не запомнил в точности скороговорку Проклума. Да и так всё в ней запутано-перепутано было…

— Скажите, господин Грингор, я вы не слышали о появлении в Зирдене чужеземца, одетого почти так же странно, как и я до визита к портному?

Видимо, Грингора озадачил этот вопрос, так как он отступил назад и, окинув Альберта изучающим взглядом, ответил, медленно покачивая головой из стороны в сторону:

— Нет, вы первый, на ком я увидел такую одежду. А что, вы кого-то здесь разыскиваете?

Но Альберт уже не слушал его. Как только из уст Грингора прозвучало слово «первый», Альберт вспомнил, как начиналась загадка сумасшедшего Проклума: «Первый пришёл — ноги нашёл…». Так это же про Забредягина! Он же в своих записях указывал на то, что при телепортации происходит восстановление утраченных функций человеческого организма!

«Так…, тогда „второй пришёл — в Бруксу вошёл“ — это точно я. Если разобраться, то кто мы для жителей Мазергалы, если не пришельцы? „Третий пришёл второго искать“ — это Жора — „третий“. Всё правильно, он отправился меня искать. Эх, дальше не помню, да как же там, чёрт возьми, думай, думай! Куда-то он там попал, потом что-то растерял или потерял…? Вот! „По третьему жена плачет…“. Мария всхлипывала сегодня утром в телефонную трубку! Так, а кончается вся эта „галиматья“: „… в Ваахе… Грозник… правду говорит…“. Нет, не так! Вот — „А в нашем Ваахе Грозник сидит, второму (то есть мне!) про третьего (то есть про Жору!) — правду говорит!“ Выходит, что мне (если следовать загадке Проклума) надо ехать в Ваах! И если хочешь знать, где друг твой — загадку отгадай… Ну, что ж, сумасшедший провидец, отгадал я твою загадку! Только вот не наврал ли ты? Не плод ли это твоей больной фантазии? Хотя, как можно узнать о том, например, что по Георгию жена плачет, или про то, что Александр Григорьевич Забредягин — калека?»

— Эй, господин Альберт, что с вами? — спросил Грингор, легонько толкнув Альберта в плечо. — Вам не дурно?

— А?! — опомнился Альберт, выходя из оцепенения, в которое его ввергла неожиданная догадка. — Нет, нет, ничего страшного, я просто задумался.

— Я вас спросил: вы, что, здесь кого-то ищете? Кого-то из той страны, где вы были? — не унимался любопытный хозяин таверны.

«А вдруг они с этим старостой заодно? Тьфу, нашёл, у кого спрашивать! — укорил себя Альберт. — Как же выкрутиться…? Ах, ну, конечно же!».

— Видите ли, господин Кристис просил меня разузнать: не появлялся ли здесь человек из страны России? Вот и стараюсь выполнить указание господина доктора, — солгал Альберт.

— Об этом вам надо было спросить Хлопунга, — сказал Грингор. — Впрочем, я почти всегда узнаю все новости раньше старосты. У меня тут бывает разный народец. И могу с уверенностью сказать вам, что никаких чужаков здесь в последнее время не было. Да я даже о такой стране-то не слышал. Россия… Гм… Где она находится?

— О, это очень далеко, за Заморьем. Именно там я и был. Изучал лекарское дело. Так вот, по словам господина Кристиса, оттуда должен был приехать ещё один человек — тоже доктор. Но, видимо, его что-то задержало в пути. Вот господин Кристис и беспокоится. Он попросил меня узнать, не появлялся ли этот человек в его отсутствие. А к старосте он не рекомендовал обращаться, — снова солгал Альберт.

— Это и понятно, — вздохнул Грингор, протирая пивную кружку. — Они с Хлопунгом не в ладах. Наш староста — суровый человек. Но, вас, я вижу, озадачило какое-то предсказание Проклума… Ещё раз говорю вам, господин Альберт, верьте ему. Главное только — правильно понять. Если хотите, можем разобраться вместе. Что он вам сказал?

— Извините, господин Грингор, но это — слишком личное. К тому же, я уже до всего додумался сам. И теперь мне надо немедленно отправляться в Ваах, к Грознику. Скажите, где в Зирдене найти извозчика?

— Это просто. Когда выйдете из таверны, сразу поверните направо и идите прямо, никуда не сворачивая. Идти недолго, Зирден — не Ваах. Вы увидите вывеску «Постоялый двор», зайдете туда, там всегда можно найти извозчика.

— Благодарю вас. Жаль, что не пришлось воспользоваться в полной мере вашим гостеприимством, — сказал Альберт. — Сейчас я закончу с обедом, и мне придётся покинуть вашу таверну.

Он быстро доел мясо, залпом допил остатки пива и, распрощавшись с хозяином, поднялся в комнату. Уложив, как следует, вещи, Альберт спустился вниз и, отдав Грингору ключ, вышел из таверны.

Хозяин постоялого двора сидел на пороге перед входом в одноэтажный каменный дом, и, довольно жмурясь на солнце, курил трубку. Перед домом стояли три конных повозки: два фургона, запряжённые парами лошадей и маленькая арба с двумя огромными колёсами, в которой могло уместиться только два человека. В арбу была впряжена хилая невзрачная лошадёнка.

Когда куривший трубку человек увидел Альберта, он немедленно встал и пошёл ему навстречу, широко улыбаясь. Поздоровавшись, он представился:

— Я — Триагор, хозяин этого гостеприимного дома. Желаете здесь остановиться?

— Нет, я не за этим. Мне нужно попасть в Ваах и мне сказали, что здесь я могу найти извозчика, — ответил Альберт.

— Ну, до Вааха, вас, господин, отсюда никто не повезёт, а вот до Глекса любой с удовольствием доставит. А в Глексе вам вновь придётся нанимать извозчика. И так — до самого Вааха, от посёлка к посёлку, на «перекладных». Долго, конечно, но зато безопаснее, чем по морю. Корабли часто тонут, знаете ли, — с видом знатока изрёк Триагор, прищурив один глаз, и спросил:

— Много у вас вещей?

— Всего лишь эта сумка, — ответил Альберт.

— Ну, тогда, господин, вам вполне подойдёт вот эта арба, — он показал рукой на уродливую двухколесную повозку. — Не смотрите на неё так укоризненно. На ней вы доедете до Глекса быстрее, чем на фургоне. Сейчас я позову извозчика.

Триагор скрылся в доме и через минуту вышел вместе с человеком угрюмого вида, лицо которого покрывала чёрная недельная щетина.

— Вот, Вирон, отвезешь этого господина в Глекс. А на обратном пути, может, подвезешь кого-нибудь до Зирдена, если тебе конечно повезёт.

— Восемьдесят меркусов, — пробурчал извозчик, равнодушно оглядев Альберта с головы до ног, и пошёл к своей арбе, раскачиваясь из стороны в сторону.

Альберт посмотрел ему вслед, а потом спросил Триагора, не встречался ли ему в Зирдене странный чужеземец. Хозяин отрицательно покачал головой и, пожелав Альберту счастливого пути, вновь вернулся на тёплый порог и принялся выбивать пепел из потухшей трубки.

Альберт влез в шаткую повозку и нелюдимый Вирон, усевшись рядом с ним, дёрнул поводьями, и арба с громким скрипом сдвинулась с места, и, выехав на тихую уютную улочку, покатила к выезду из посёлка.

На окраине Зирдена Альберт вновь увидел сумасшедшего Проклума. Тот неподвижно стоял на обочине дороги, глупо улыбаясь. На этот раз безумец молчал, и лишь когда повозка проехала мимо него, он вышел на середину дороги, поднял правую руку вверх и замахал ею из стороны в сторону, как это делают те, кто провожает хороших «старых» друзей в дальний путь…

Глава 20

Дни сменяли ночи, ночи сменяли дни, и постепенно Альберту стало казаться, что этот город Ваах действительно находится на краю света и ему до него никогда не добраться. Альберт всюду спрашивал о Жоре, но в многочисленных посёлках, где ему порой приходилось подолгу ждать отлучившегося по делам очередного извозчика, ничего не знали о таинственном чужеземце.

Дорога в Ваах, как и рассказывал Кристис, тянулась вдоль берега моря от посёлка к посёлку со странными, порой труднопроизносимыми названиями. Равнины сменяли холмы, пустоши — леса, в некоторых местах дорога пролегала прямо по кромке обрывистого берега и в такие моменты, Альберт, стараясь не смотреть вниз, любовался безбрежной гладью холодного Буйного Моря.

Альберт везде представлялся доктором, который едет в Ваах, к Белому Магу Грознику, и это ему очень помогало в пути, но, иногда, надо признаться, и доставляло некоторые неудобства.

Дело в том, что местные жители, стоило им лишь услышать о том, что в их посёлке появился доктор, сразу же спешили озадачить Альберта своими проблемами, и ему приходилось осматривать больных, оставлять лекарства, промывать и перевязывать раны, причём аборигены принимались расхваливать свой посёлок и уговаривали Альберта остаться у них. В такие моменты Альберту приходилось нелегко, но принимали его везде радушно, и он был вынужден признать тот факт, что жители Мазергалы — неплохие люди и не такие уж «тёмные» дикари, как ему показалось вначале.

Прошло уже две недели с тех пор, как Альберт покинул Зирден, когда ему, наконец, представился случай познакомиться с волшебством загадочной страны — Мазергалы. Причём это знакомство оказалось из разряда не самых приятных…

Была безветренная лунная ночь и повозка, нанятая Альбертом, катилась по каменистой горной дороге, окружённой со всех сторон мрачными скалами. Вообще-то извозчики опасались ездить ночью, но на этот раз, выехав из очередного посёлка ранним утром, чтобы за день пересечь горный перевал и добраться до следующего селения, телега, запряжённая парой лошадей, которыми управлял «страшно» разговорчивый извозчик по имени — Бербор, на одном из крутых поворотов опрокинулась, чуть не придавив насмерть Альберта и его спутника. К тому времени уже была пройдена половина пути и жизнерадостный извозчик, посмотрев на отскочившее колесо, сказал что «возвращаться не стоит» и что «всё это ерунда и если господин поможет ему, то они быстренько всё починят и поедут дальше». Однако на починку старой колымаги ушло почти полдня, и ночь застала их в горах.

Неунывающий Бербор насвистывал какую-то весёлую мелодию, когда сверху, со скалы, на повозку вдруг опустилось облачко лёгкой, еле-еле мерцающей в лунном свете, мельчайшей пыли. Альберт ощутил в носу неприятное покалывание и почувствовал, как вслед за этим онемели его руки и ноги. Он попытался встать, но не смог, он хотел посмотреть вверх, но с удивлением обнаружил, что не может пошевелить головой. Он словно прирос к телеге, и лишь глаза повиновались ему.

Лошади остановились, как вкопанные и Бербор перестал свистеть. Люди и животные были парализованы, и Альберт ощутил себя частью монолитной скульптуры, частью окружавших его скал, таким же холодным и неподвижным, какими были они.

Откуда-то сверху послышался звук осыпающихся мелких камней и Альберт, насколько это было возможно, поднял вверх глаза и заметил быстро спускающийся вниз силуэт какого-то существа с ног до головы закутанного в чёрную гладкую ткань. Существо проворно подбежало к повозке, издавая тихие шипящие звуки. Оно влезло на край телеги, и Альберт увидел прямо перед собой отвратительное сморщенное лицо с длинным острым носом. Это был человек очень маленького роста. Человек — карлик…

Коротышка толкнул Альберта и тот упал на бок, как мешок с картофелем, не в силах сопротивляться.

— Порошочек-порошок действует! — ехидно ухмыляясь, прошипел карлик, заглядывая в лицо Альберту. — Богатый… Посмотрим, богатый, что ты тут везешь! Сумочка! Прекрасная, полная всякого добра, сумочка! Богатенькому надо делиться с нищеньким! Надо делиться! — коротышка схватил сумку и поволок её к краю телеги. — А повозку-тележечку мы сбросим в пропасть. А что такого? Упали и разбились! Упали и разбились! — продолжал разговаривать сам с собою карлик, спрыгнув с телеги на землю и волоча сумку Альберта.

Альберт пришел в бешенство. «Чтобы какой-то недомерок распоряжался моей судьбой?! Не бывать этому!», — подумал он и тут же обнаружил, что уже может двигать челюстью и языком. В одно мгновение он с такой силой прикусил зубами кончик своего языка, что от боли помутилось в глазах, и он почувствовал во рту солоноватый привкус крови. Оцепенение тотчас же исчезло, и Альберт почувствовал, что может двигаться. Он быстро выхватил охотничий нож, который взял из дома и уже успел за две недели странствия прикрепить его к своему новому поясу.

Альберт набросился на карлика, словно ястреб на цыплёнка, повалив того на землю, лицом вниз. Он запрокинул костлявую голову вора назад и с силою полоснул клинком по тощей шее, перерезав горло от уха до уха.

Альберт вырвал свою сумку из цепких лап, скорчившегося на земле коротышки, и бросил её на телегу. Карлик, завалившись на бок, страшно захрипел, по его телу прокатилась волна предсмертной дрожи, и он умер, вытянувшись вдоль обочины дороги. Из его горла вытекала кровь, заливая серые пыльные камни. В темноте она казалась чёрной, словно расплавленная смола какого-то жуткого дерева.

Альберт посмотрел на Бербера. Извозчик зашевелился, разминая затёкшую шею. Лошади тоже «ожили» и теперь в недоумении поднимали ноги, словно проверяя, все ли четыре на месте.

Извозчик обернулся назад и, заметив поверженного карлика, воскликнул:

— Ловко вы его, господин Альберт! Вот сволочь — хотел нас угробить! Я знаю его. Это — Драгадан — бродячий Маг! Мы выгнали его из своего посёлка на прошлой неделе. Слишком он пакостлив оказался, а помощи от него людям, даже за деньги — никакой! Вот он и обиделся, собака!

Они поехали дальше, оставив тело злого волшебника на дороге.

— Незачем его хоронить, — сказал Бербор. — Пусть этого мерзавца сожрут дикие звери!

В следующий посёлок они приехали лишь под утро. Бербор тотчас же «растрезвонил» всем о том, что «господин Альберт — герой», ведь если бы Драгадан опомнился, то мог бы стать невидимым и убежать, а потом натворить ещё множество бед.

В этом посёлке Альберт пробыл всего один день, а потом вернулся местный извозчик, перевозивший торговца с товаром в соседнее селение, и ранним холодным утром Альберт снова был в пути.

Сидя в длинном фургоне, он с ностальгией вспоминал об автомобилях, бегущих по асфальтовым, пусть и не очень ровным дорогам его родины.

Он подумал о том, что сейчас, в России, они с Георгием, наверняка, объявлены в розыск, как пропавшие без вести. Родители Альберта уже должны были вернуться из Оренбурга и, конечно же, заметили записку, которую их сын оставил Георгию, но, вероятно, мало что поняли в её содержании. Но Альберт не чувствовал себя виноватым. Откуда же ему было знать, что поиски Георгия затянуться надолго, да и бросить своего друга в этой стране он не мог. «Ничего, — утешал он себя, — человек — не иголка, отыщется. Главное — верить и не сдаваться!».

Дни тянулись медленно, ползли, словно улитки, удивляя Альберта всё новыми и новыми подробностями жизни мазергалийцев. Ему довелось увидеть ещё одного бродячего Мага, на которого жители одного из посёлков устроили настоящую охоту, в которой Альберт отказался принимать участие.

Лишь тогда, когда Маг был пойман и доставлен в посёлок, Альберт пришёл взглянуть на него. Тот ничем не отличался от обыкновенного мазергалийца. Он сидел в клетке, выставленной на всеобщее обозрение в центре посёлка, связанный по рукам и ногам, и мирно улыбался. Даже не верилось, что этот человек, с помощью волшебного ветра гнал проходящие мимо берегов посёлка корабли на рифы, и когда те разбивались, он утихомиривал шторм, подплывал в своей лодке к разбитому судну и выносил из него всё ценное.

Пока жители посёлка, столпившись вокруг клетки, горячо обсуждали — какое наказание должен понести этот разбойник, Альберт внимательно рассматривал колдуна. И когда поселяне уже решили, что Мага нужно закидать камнями, а один из них — самый сильный, подошёл к клетке, для того, чтобы её открыть, Маг расхохотался и… исчез, а вместо него в клетке появилась маленькая чёрная птица. Птица резко вскрикнула и, протиснувшись между прутьями клетки, взмыла высоко в воздух и, не спеша, полетела к расположенному неподалёку лесу. Кто-то прокричал: «Стреляйте, стреляйте!» и один из жителей посёлка, державший в руках арбалет, выстрелил, но птица была уже далеко…

Альберт в растерянности смотрел на лежащие внутри клетки верёвки, которыми, ещё минуту назад был связан колдун. Он не понимал, как такое вообще возможно, а поселяне в это время накинулись с упрёками на человека, который сделал эту клетку, крича наперебой, что «нужно было делать прутья почаще», что «теперь колдуна уже не поймаешь» и т. п.

Затем они успокоились и разошлись по своим делам, а Альберт ещё долго стоял, потирая подбородок и глядя на опустевшую клетку…

По мере приближения к Вааху Альберт замечал, что жители посёлков ещё до его прибытия каким-то чудесным образом узнавали о том, что к ним едет молодой доктор, который к тому же убил колдуна. При разговоре с одним из местных лекарей Альберт упомянул об этом факте, а лекарь, рассмеявшись, ответил, что причиной этому являются вестовые голуби, которых жители используют для того, чтобы быстро о чём-то сообщить в соседние посёлки. «Ну, надо же, — удивился тогда Альберт. — Даже почта у них есть!».

Наконец настал день, когда извозчик, нанятый Альбертом в посёлке, располагавшемся верстах в пятидесяти от Вааха, воскликнул, обращаясь к своему пассажиру:

— Видите, вон там, вдалеке башни, господин Альберт?! Это — Ваах.

— Да? — откликнулся задремавший было Альберт, и привстал, всматриваясь вдаль. — Ну, наконец-то! Когда приедем, отвезите меня сразу к Белому Магу Грознику. Вы знаете, где он живёт?

— Кто ж этого не знает? — усмехнулся извозчик. — Он же второй человек в Мазергале, после нашего короля!

До этого момента Альберту казалось, что Ваах — это просто большой посёлок, ну, может быть, дома там чуть повыше и жителей побольше, чем в других селениях, а король — этакий феодал, засевший в неказистом дворце, окружённом со всех сторон частоколом. Но предположения Альберта не оправдались…

Величественный спокойный город, словно вросший в прибрежную равнину, был окружён с трёх сторон высокой каменной стеной, по углам которой гордо возвышались сторожевые башни. Четвёртая сторона города, не имевшая стены, выходила к морю, служившему городу естественной преградой от нападения врагов и одновременно большой гаванью, в которой, спустив паруса, стояли, нашедшие здесь приют, корабли. Ваах по истине был достоин называться столицей.

«Стена метров двадцать высотой», — с удивлением подумал Альберт, когда повозка подъехала к мосту, перекинутому через глубокий, заполненный водой ров. За мостом стояло маленькое деревянное строение, служившее сторожевой будкой для четырёх стражников. Они лениво прохаживались перед огромными, окованными железом воротами, которые в этот час были закрыты. На воротах был изображён герб королевства — золотая корона на красном щите; рядом с короной — зелёная ветвь, а под щитом — два скрещенных меча.

Два рослых стражника в начищенных латах и шлемах с мазергалийским гербом при виде приближающейся повозки, подошли к мосту и, вынув из ножен длинные мечи, перекрыли дорогу.

Извозчик остановил повозку и взмахом головы показал Альберту, чтобы тот подошёл к охране.

— Кто вы и с какой целью приехали в Ваах? — спросил один из стражников, когда Альберт подошёл к ним.

— У меня есть дело к господину Грознику, — сухо ответил Альберт, вынимая из кармана письмо Кристиса.

Стражник взял письмо, прочёл его и отдал Альберту.

— Всё в порядке, — сказал он, со стуком вложив меч обратно в ножны. Отойдя в сторону с тем, чтобы дать повозке проехать, он крикнул двум своим товарищам, всё это время стоявшим возле ворот:

— Эй, скажите, чтоб открыли ворота! Этот господин приехал к Магу Грознику по делу!

Один из охранявших ворота, что-то прокричал в небольшое отверстие под гербом. Вслед за этим послышался звук отодвигаемых тяжёлых засовов и две громадные створки медленно поползли в разные стороны, поворачиваясь на скрытых массивных петлях и открывая гостям дорогу в город.

Не успел Альберт оправиться от первого впечатления, которое произвели на него внешний вид Вааха и его строгая охрана, как на него обрушилась волна звуков, «кипевшей» вовсю жизни столицы. Повозка ещё находилась под полукруглым сводом проезда в толстенной крепостной стене, а эхо от многочисленных голосов, ржания лошадей, стука копыт по мостовым, лязга металла, уже окружило гостей, сменив нерасторопную тишину мазергалийских просторов.

— По-о-сторонись! — раздался слева громкий крик и извозчик, натянув поводья, придержал лошадей, пропуская, появившихся невесть откуда, всадников, пронёсшихся мимо стремительным галопом.

— Курьеры короля, — объяснил Альберту извозчик. — Наверное, важное послание везут.

Альберт, вертя головой направо и налево, с интересом рассматривал высокие дома с затейливо раскрашенными фасадами. Эти дома, порой достигавшие пяти-шести этажей в высоту, тесно лепились друг к другу, образуя узкие улочки, которые были заполнены спешащими по своим делам людьми.

Извозчики фургонов и телег орали друг на друга и на пешеходов, стараясь проложить себе дорогу во всеобщей суматохе; торговцы, зазывавшие покупателей в свои, ютящиеся на первых этажах, лавчонки, пытались перекричать громкоголосых извозчиков, тем самым ещё больше усиливая хаотичный гул города. Из открытой двери кузнечной мастерской на Альберта повеяло жаром, он ощутил запах раскалённого железа и увидел мастера, склонившегося над наковальней и отстукивающего маленьким молотком звенящую дробь, придавая окончательную форму длинному узкому клинку. Этот город жил. Жил в прямом смысле этого слова; он дышал, двигался, играя людьми и передвигая их с места на место, словно шахматные фигурки, следуя лишь ему одному известному, сценарию игры…

Были тут и нищие, которые сидели у глухой стены одного из домов, выставив напоказ свои культи и ужасные язвы. Они гнусавили грустные песни о том, как жестоко им пришлось пострадать от чёрного волшебства.

Богачи, проезжавшие мимо в раззолоченных каретах, с надменным видом смотрели прямо перед собой, не обращая никакого внимания на простолюдинов. Торговцы всех «мастей» и достатка, заполняли рыночную площадь, где Альберт и его спутник надолго застряли, пытаясь пробиться сквозь шумную толпу продающих и покупающих людей.

Повсюду, на стенах домов и на флагах, украшавших островерхие кровли самых высоких зданий, красовались королевские гербы, постоянно напоминающие жителям города о том, подданными какого государства они являются.

«А у них тут даже армия своя есть, — подумал Альберт, глядя вслед промаршировавшему мимо фургона чётким строевым шагом, большому отряду арбалетчиков. — И эта армия имеет представление о дисциплине».

Воины, которых увидел Альберт, несли своё оружие на плечах, их лица выражали ледяное равнодушие ко всему, что происходило вокруг них, но можно было не сомневаться, что если на Ваах нападёт враг, короткие смертоносные стрелы их арбалетов унесут немалое количество вражеских жизней.

Ваах существовал за счёт бойкой оживлённой торговли и когда фургон, наконец-то прорвавшись через рыночную площадь, выехал на менее оживлённую улочку, то даже и здесь Альберту попадались на глаза лоточники, выкрикивающие скороговоркой названия своих товаров.

Попетляв ещё немного по улицам города, извозчик повернул повозку в широкий просвет между домами и перед глазами Альберта предстал большой закрытый двор с фонтаном посередине и невысокими деревьями, рассаженными вокруг него. До этого Альберт не заметил в Ваахе ни одного дерева, ему казалось, что в этом городе не может существовать какая-либо растительность, настолько плотно тот был застроен. Однако здесь, словно в оазисе, деревья стояли, усыпанные листьями, а на земле, не прикрытой панцирем из булыжника, зеленела аккуратно подстриженная травка.

В глубине двора Альберт заметил людей, которые сидели на высоких ступеньках короткой широкой лестницы, которая вела к входу в двухэтажный дом с колоннами и длинным, в ширину фасада, балконом, располагавшемся на втором этаже.

Извозчик направил фургон прямо к этому маленькому дворцу и, остановившись у ступеней лестницы, сказал:

— Всё, господин Альберт, приехали. Это — дом Грозника.

Альберт вышел из повозки, краем глаза наблюдая за людьми, меланхолично смотревшими на него, и, вытащив свою, изрядно потрёпанную в долгом путешествии, сумку, поставил её на землю. Затем он расплатился с извозчиком и тот быстро уехал, стремясь засветло попасть в свой родной посёлок.

Альберт поднял сумку и повернулся лицом к дому Грозника. Люди, сидевшие на ступенях, равнодушно смотрели на Альберта, никто из них не издал ни звука при его появлении. Было их человек пятнадцать и, судя по их одежде, все они были бедны. Несколько женщин, одна из которых держала ребёнка на руках, сидели с одной стороны лестницы, мужчины же занимали другую сторону. После того, как извозчик выехал из этого двора, покрикивая при этом на своих лошадей, здесь воцарилась благодатная тишина, нарушаемая лишь звуком журчащей воды невзрачного старого фонтана, обложенного по кругу острыми обломками красного камня. В пространство этого двора не проникал ни один из звуков многоголосого города, здесь не было даже ветра, и Альберт почувствовал, что ему стало жарко в своей тёплой одежде. Здесь был уголок лета, тогда как на всём побережье Буйного Моря царствовала холодная весна.

— Здравствуйте, — поприветствовал Альберт сидящих на лестнице людей. — Белый Маг Грозник сейчас здесь?

— Здесь-то он здесь, — откликнулся сидящий ближе всех к Альберту в прокопченной куртке и в плотно облегающем голову кожаном шлеме с изображением молота и наковальни. — Но мы все здесь пришли к нему с разными просьбами, так что придётся вам, господин, подождать. Вы последний приехали, вот за мною и будете стоять.

«Однако… — с досадой подумал Альберт. — Надо же, и здесь очереди, ну никуда от них не деться! Ну, нет уж, граждане, или как вас там — подданные короля, долго стоять здесь я не намерен!».

Он молча стал подниматься по лестнице, направляясь прямо к закрытым дверям из оранжевого дерева. Но трое мужчин быстро встали со ступеней и, обогнав Альберта, преградили ему путь, встав плечом к плечу и угрожающе сжав кулаки.

— Вы что, господин, законов не знаете? — спросил тот самый человек в шлеме — коренастый кузнец с огромными ладонями. — Здесь нет ни бедных, ни богатых. На этом пороге равны все. Вернитесь и усядьтесь, как мы! Ждите своей очереди!

— Нет, — твёрдо ответил Альберт, упрямо глядя кузнецу в глаза. — Я целый месяц добирался до Вааха, я — доктор, и у меня есть с собою письмо к Магу Грознику! С этими словами он достал из кармана уже изрядно потрёпанный листок бумаги и протянул его кузнецу. — Надеюсь, вы умеете читать?

Тот осторожно взял письмо и начал читать его вслух, так, чтобы слышали все собравшиеся. Читал он плохо, по слогам, постоянно сбиваясь и пыхтя, словно большой потревоженный ёж, однако письмо было недлинным, так что вскоре он всё же дочитал его до конца, и, с облегчением переведя дух, отдал письмо Альберту.

— Ну, это же совсем другое дело! Сказали бы сразу, что вы ученик лекаря, зачем же цирк тут устраивать! Только всё равно вы сейчас войти-то не сможете. Дверь закрыта. Грозник лечит больного человека. Вот когда дверь откроется, тогда и идите. По закону мы вас должны пропустить.

Альберт оглянулся. Люди поддакивали кузнецу, кивая головами, но лица их не выражали восторга по поводу неожиданного появления среди них заезжего доктора. «Их можно понять, — думал Альберт, усаживаясь на невысокое ограждение у края лестницы, чуть поодаль от остальных. — Лица у них такие, будто они со вчерашнего дня здесь сидят!».

Ждать, однако же, пришлось довольно долго. Альберту, которого очень утомила езда по мазергалийским дорогам, ужасно хотелось прилечь, вытянуться на траве, прямо здесь, в этом уютном дворике и немного поспать, но мысль о затерявшемся где-то на просторах Мазергалы друге, заставляла его подавлять свои желания.

Мужчины и женщины негромко переговаривались. Все они пришли сюда с какими-то своими проблемами, несчастьями и бедами и надеялись получить здесь избавление от их бремени. У кого-то пропал брат, у кого-то муж, кто-то пришёл с мучившей его болезнью, которую доктора и Маги отказывались лечить; один человек пришёл узнать, стоит ли ему начинать торговлю, после того как он уже полжизни провёл в море. В общем, все, кто находился на этом пороге пришли сегодня за какой-либо помощью и, по их мнению, лишь Белый Маг Грозник мог решить большинство этих проблем.

— Он, конечно, не всесилен, но вспомните ту историю, когда сын у вдовы Сигореи с улицы Роз провалился в печную трубу прошлым летом и два дня никто не мог его найти, а Грозник, когда Сигорея пришла к нему, сразу сказал — где её сын, тут же взлетел на крышу и вытащил сорванца. А тот уже при смерти был. Помните?… Эх, узнать бы поскорее — жив ли Сондрог, спокойней на душе было бы! Уж два месяца назад должен был вернуться, а его всё нет и нет! — сказал мужчина в запылённой жёлтой куртке, вероятно пришедший сюда издалека. Голос его прозвучал так, что было заметно — он успокаивает скорее себя, чем окружающих его людей.

«Похоже, не зря я сюда ехал. Спасибо Кристису», — подумал Альберт, с которым, по причине того, что по социальному статусу Мазергалы он находился выше других посетителей, никто не решался заговорить, да им, похоже, в данный момент, и не было до новоявленного доктора никакого дела.

Ребёнок на руках у женщины заревел, и та принялась успокаивать его, а Альберт, глядя на эту сцену, задумался о том, что на обратный путь до Тиркской пустоши опять уйдёт целый месяц, а в городе N его за это время могут уволить с работы, и от этой мысли ему стало немного грустно, вдобавок ещё эта жара в дворике, которая совершенно разморила его… Он снял шляпу, расстегнул тёплую куртку, и уже собрался было снять её совсем, чувствуя, как пот ручьями бежит по спине, как вдруг оранжевые двери распахнулись и…

Глава 21

— Господин Альберт, Белый Маг Грозник, Старший Советник короля, ждёт вас! — раздался громоподобный голос, и Альберт с удивлением уставился на появившегося в дверном проёме человека.

Это был великан, метров трёх ростом, богатырского телосложения, светловолосый, с голубыми глазами и красивым гордым лицом, одетый в белое просторное кимоно и совершенно босой.

— Есть здесь господин Альберт?! — прогремел великан, не услышав ответа и внимательно оглядывая всех людей, находящихся на лестнице.

— Да, да, я здесь! — поспешно ответил Альберт, хватая сумку и надевая на ходу шляпу. — А вы — Грозник? — спросил он, подойдя к великану и глядя на него снизу вверх.

— Нет, я всего лишь его слуга, — чеканя слова, ответил богатырь и, повернувшись к Альберту спиною, приказал:

— Следуйте за мной!

В дверях Альберта чуть не сбил с ног быстро идущий навстречу человек в синем плаще. Этот человек, казалось, ничего не замечал перед собой, он улыбался, как улыбаются люди, только что обретшие счастье.

Альберт приостановился и посмотрел ему вслед. Когда двери, каким-то непостижимым образом сами собой закрылись, с внешней стороны послышался радостный крик:

— Я здоров, о Рум, люди, я снова могу ходить! Да здравствует наш Грозник! Мир ему и слава, во веки веков!

Альберт хмыкнул и бросился догонять слугу Грозника, который огромными шагами направился прочь от дверей по длинному, освещённому непонятно откуда исходившим светом, коридору, не обращая никакого внимания на то, идёт ли гость вслед за ним или нет.

«Надо же, — подумал Альберт, догнав великана и стараясь не отстать от него. — Этот Грозник будто бы ждал меня. Хотя, кто-нибудь, с помощью вестовых голубей, мог уведомить его заранее. Скорее всего, это сделала стража у ворот».

Альберт обратил внимание на несоответствие внешних и внутренних размеров дома. Внутри это был самый настоящий, огромный, дворец. Они прошли по коридору уже не меньше ста метров, но, сколько Альберт не всматривался вдаль, он не мог различить его конца. Альберт посмотрел вверх и ахнул. Потолок, еле различимый, находился так высоко, что концы колонн, которые подпирали его свод, казались снизу тонкими, как спички. Эти колонны располагались вдоль стен коридора и каждая из них, сделанная из отшлифованного до блеска белого мрамора, была у основания толщиной в два обхвата.

Коридор, по которому шли Альберт и его сопровождающий, через равные промежутки пересекали под прямым углом такие же бесконечные, идеально прямые безжизненные коридоры с колоннами. Альберт нигде не замечал наличия дверей. «Глухие» стены, без каких-либо украшений, из того же белого мрамора, что и колонны, окружали его с обеих сторон.

«Любопытно, как такое может быть, — думал Альберт, оглядываясь по сторонам, — чтобы обыкновенный двухэтажный дом внутри оказался таким, умопомрачительных размеров, дворцом? Это уже точно — волшебство какое-то! Или — умение управлять пространством, что, впрочем, одно и то же. Вот бы таким образом раздвинуть стены своей квартиры!», — мечтательно подумал Альберт, и чуть было не растянулся на полу, внезапно поскользнувшись. Только сейчас он заметил, что пол дворца, ровный и отполированный, словно зеркало, был необычайно скользок, как ледовый каток. Слуга Грозника двигался быстро и бесшумно, на его ногах ведь не было обуви, а Альберту, стук ботинок которого заставлял стены дворца отвечать на каждый шаг гостя гулким эхом, пришлось ступать осторожнее, чтобы ненароком не расквасить себе нос.

Они шли по этому однообразному коридору уже более пяти минут, и Альберт с сарказмом подумал, что Грознику следовало бы придумать здесь нечто вроде транспортёрной ленты, для того, чтобы не утомлять своих гостей долгой ходьбой.

Коридор неожиданно закончился неизвестно откуда взявшейся лестницей, с такими же скользкими, как и пол, мраморными ступенями. Посмотрев вверх, Альберт ужасно разозлился. Эта лестница не имела конца. Теперь сводов дворца вообще не было видно, а бесчисленные ступени терялись где-то далеко-далеко наверху, и не было видно никакой площадки или двери в конце лестницы, как не было и самого конца. Создавалось впечатление, что эта лестница ведёт прямо на небо, хотя и неба здесь тоже не было, лишь одна матово-мерцающая пустота…

Альберт хотел было возмутиться, заявить слуге, что это «чистой воды издевательство над личностью», но сдержался, вспомнив о Жоре, и начал подниматься вверх, вслед за своим молчаливым провожатым, уповая на то, что великану не придёт в голову перешагивать через три-четыре ступени, что при его исполинском росте было вполне реально. Но богатырь, к радости Альберта, шёл не спеша, словно отсчитывая каждую ступень и пока что гостю удавалось успевать за ним. Никаких поручней, никаких перил вдоль глухих стен, заключавших эту лестницу в свои объятия и уходивших монолитом в бесконечную высоту, не было. Альберт мысленно поблагодарил Грозника за то, что ступени были достаточно широки, на каждой из них ступня Альберта умещалась целиком, да ещё оставалось немного места. Он поднимался с осторожностью, помня о том, каким скользким был этот проклятый мрамор.

Время шло, а лестнице не было ни конца, ни края. Альберт уже не смотрел вверх, не оборачивался назад, зная, что ничего не увидит там, кроме однообразной вереницы бесчисленных ступеней. Он смотрел себе под ноги и монотонно отбивал ботинками ритм, для того, чтобы не сбить дыхание. Он, и без того утомлённый дорогой, теперь обливался потом, уже не вытирая его со лба и капли падали на бледный бесчувственный мрамор, превращаясь в маленькие прозрачные кляксы.

«Ничего себе — лестничный пролётик! Вот тут уж точно эскалатор не помешал бы, — удручённо думал Альберт. — Интересно, а каким же образом попадают к Магу все эти больные и „кривые“? Наверное, этот детина — слуга несёт их на руках. Тяжёлая у него, в таком случае, работа! Впрочем, ему, по-моему, всё равно, — Альберт посмотрел на шагавшего впереди великана. — Он и слона сюда втащит, не запыхавшись!».

Альберт хотел было спросить о том, долго ли ещё подниматься и что, может быть, он подождет здесь, а Маг сам спустится к нему, ведь спускаться всегда легче, чем подниматься, но передумал, так как ему не хотелось выглядеть слабым перед слугой Грозника. Обыкновенная человеческая гордость не позволяла Альберту жаловаться.

Лестница закончилась так же внезапно, как и началась. Альберт чуть не оступился, инстинктивно подняв ногу для того, чтобы поставить её на следующую ступень и очень удивился, когда нога, не найдя опоры опустилась на каменную гладь голого пола. Альберт поднял голову и огляделся. Он вновь стоял в огромном коридоре с колоннами вдоль стен, только на этот раз коридор не являлся продолжением лестницы. Она примыкала к нему сбоку и, посмотрев сначала направо, а потом налево, Альберт не заметил ничего, кроме уже знакомой ему, исчезающей в бесконечности, колоннаде.

Напротив лестницы, в противоположной стене находилась громадная двустворчатая белая дверь с позолоченными ручками. Увидев, что его провожатый направился к этой двери, до которой от лестницы было около тридцати шагов, Альберт облегчённо выдохнул и, сняв шляпу, вытер её полями пот со лба. Он плелся вслед за великаном, надеясь, что уж это-та дверь точно ведёт в покои Белого Мага.

Слуга приблизился к двери и постучал. Альберту оставалось сделать шагов пять, чтобы встать рядом с великаном, как вдруг из-за колонн, находившихся по обе стороны от двери, появились два зверя, сначала показавшихся Альберту обыкновенными собаками, сплошь покрытыми белой пушистой шерстью, но когда животные, медленно и мягко ступая, подошли к нему вплотную, тем самым, заставив его остановиться, Альберт, присмотревшись к ним, понял, что это самые настоящие белые волки. Он стоял, не двигаясь. Волки, между тем, обнюхивали его, их чёрные влажные носы подёргивались, ловя незнакомые запахи. Тянуться к ножу было бессмысленно. Стоило только Альберту взглянуть на волчьи морды, и ему стало понятно, что задёргайся он, и хищники своими челюстями-тисками вмиг оторвут ему обе руки. Однако у волков не было намерения нападать на чужака. Они ограничились лишь тем, что тщательно обнюхали его со всех сторон, неотрывно глядя в лицо гостю своими серо-зелёными глазами. Взгляд этих глаз был настолько осмысленным, что в душу Альберта закралось смутное подозрение о том, что это вполне разумные существа.

Наконец волки отвернулись от Альберта и бесшумно скрылись за колоннами. В тот же миг белые двери распахнулись и слуга, всё это время стоящий перед ними, поспешно отскочил в сторону.

В дверном проёме стоял, вернее, висел в воздухе, в нескольких сантиметрах над полом, невысокий человек в белой мантии. Его седовласую голову венчала золотая диадема с крупным, холодно поблёскивающим изумрудом в центре, а непомерной длины борода придавала хозяину дома совершенно сверхъестественный вид. Он развёл руки в стороны и, повернув раскрытые ладони к Альберту, плавно выплыл в коридор и глухим басом промолвил:

— Добро пожаловать, господин Альберт. Я — Белый Маг Грозник. Я знаю, вы проделали нелёгкий путь для того, чтобы поговорить со мной, так что милости прошу, входите.

Большой зал, куда Альберт вошёл, следуя за летевшим впереди Белым Магом, видимо служил Грознику кабинетом. В зале не было окон, но, тем не менее, он был залит непонятно откуда исходившим дневным светом. Стены этого помещения от пола до самого потолка занимали полки, заставленные книгами, склянками с жидкостями немыслимых расцветок, и ещё множеством других вещей, формы и назначение которых для непосвященного оставались загадкой. Посреди кабинета стоял большой стол из белого мрамора. С одной стороны этого стола стояло огромное, обтянутое белым мехом, кресло, а с другой стороны стола находился длинный широкий диван, тоже белого цвета.

«Если б не пестрота на стеллажах, — подумал Альберт, — то тут с тоски можно было бы умереть. У этого Грозника совершенно нет вкуса. Его дворец и этот кабинет почему-то напоминают мне больницу».

— Зато это самый чистый, самый мой любимый цвет. Цвет добра, — неожиданно сказал Грозник.

Альберт немного опешил.

— А вы, господин Грозник, и мысли умеете читать?

— Не все. Так, частично, — усмехнулся Маг. — Присаживайтесь на диван и рассказывайте вашу историю, господин Альберт.

Грозник подлетел к своему креслу и удобно устроился в нём, скрестив руки на животе и мирно улыбаясь, словно к нему в гости заглянул старый знакомый.

Альберт уселся на диван, оказавшийся таким мягким, таким удобным, что ему тут же захотелось прилечь.

Грозник внимательно смотрел на гостя. Взгляд его умных синих глаз, наполненный добродушным спокойствием, вселял в Альберта уверенность в том, что этот получеловек-полубог может решить все его проблемы.

«Если убрать эту аксакаловскую бороду и постричь Белого Мага, — с сарказмом подумал Альберт, — ему, пожалуй, не дашь и сорока лет».

— Восемьсот пятьдесят лет, — промолвил Маг. — Именно столько я живу на этом свете. И прекратите вы, наконец, удивляться и оценивать! Давайте, излагайте вашу проблему, ведь на пороге моего дома ждут люди, которым тоже нужна помощь. Подумайте о них.

— А вы бы, господин Грозник, устроили бы свою приёмную поближе к входу, тогда, может быть, этим людям не придётся так долго ждать! — парировал Альберт, вспоминая долгий изнурительный подъём по лестнице. — Ведь, для того, чтобы дойти до дверей вашего кабинета, человеку требуется…, — он посмотрел на часы. — Требуется сорок пять минут!

— Хм, — улыбнулся Маг. — Можете не смотреть на ваши часы. Здесь они врут. На самом деле от входа в дом, до входа в мой кабинет — всего двадцать шагов. Но некоторые люди умудряются затратить на преодоление этого расстояния два дня. И это зависит только от них. Каким они представляют мой дом, таким он и предстает перед ними. Простым людям легче. Они видят всё как есть на самом деле, но путь человека, привыкшего к простору и роскоши — здесь всегда долог. Больше всех от этого, конечно, страдает мой слуга — Кронгрус, но он никогда не жалуется. Но это так, к слову, — взмахнул рукой Маг, наклонился вперёд и сосредоточенно продолжил:

— Итак, начнём. Вы, господин Альберт, ищете своего друга? Не так ли?

Альберт кивнул и начал долгий обстоятельный рассказ о своих приключениях в России и в Мазергале. Он умолчал лишь о самом главном — о Забредягине и его исследованиях. Альберт решил, что это личное дело учёного, поставившего опасный эксперимент на себе, а ему надо лишь разыскать Георгия и вернуться в свой мир.

Когда он закончил, Грозник поднялся с кресла, подлетел к одной из стен и взял с полки блестящий металлический цилиндр, закрытый сверху крышкой со стеклянной ручкой. Этот цилиндр, видимо служил контейнером для хранения какой-то вещи.

Маг вернулся к столу, поставил на него цилиндр, снял крышку и достал из контейнера предмет, при виде которого Альберт инстинктивно зажмурился и издал возглас удивления.

На столе стояла та самая пластиковая бутылка, которую Забредягин передал Альберту перед своим таинственным исчезновением.

— Я нашёл эту вещь очень далеко отсюда, — сказал Грозник и поставил бутылку обратно, в полый цилиндр. Судя по спокойному выражению лица Белого Мага, сияние «Градиента-Z» не производило на него ослепляющего действия.

— Я следил за одним моим…, гм…, не знаю, как сказать…, возможным врагом, далеко, в Гиблых Лесах, и там, случайно, наткнулся на эту вещь, — Маг указал на цилиндр и спросил Альберта:

— Эта вещь вам знакома, не так ли?

Альберт кивнул головой и ответил:

— Да. Это та самая жидкость, которую я выпил и после этого оказался в Мазергале. Именно эту бутылку я оставил Георгию.

— К сожалению, — с вздохом промолвил Грозник, — я не знаю, где ваш друг. Вокруг этой бутылки не было ни одного следа, я предполагаю, что она упала откуда-то сверху… Но я немедленно примусь за его поиски, чтобы вы оба, как можно скорее покинули Мазергалу. Вы ведь этого хотите, господин Альберт?

— Да, — ответил тот.

— Но в таком случае вам придётся рассказать мне всю правду. Вы ведь умолчали о самом первом пришельце? И ещё… Постарайтесь вспомнить как можно точнее загадку Проклума, которого я, между прочим, не считаю сумасшедшим.

— Ну, господин Белый Маг, вы просто — детектор лжи! Ничего от вас не утаишь! — воскликнул Альберт, качая головой. — Хорошо. Слушайте…

Альберт рассказал Грознику о Забредягине и его опытах и изложил своими словами загадку Проклума.

Когда Альберт закончил свой рассказ, на этот раз, стараясь описать всё, что с ним произошло, до мельчайших подробностей, в кабинете воцарилась тишина. Грозник задумчиво смотрел в сторону, одной рукой поглаживая свою белую бороду, а пальцами другой — выстукивая по столу частую дробь.

— Знаете, господин Альберт, — наконец заговорил Маг, не отводя взгляда от своих многочисленных полок, — а мне нравится, как вы изъясняетесь. Язык вроде наш, мазергалийский, но у вас много таких слов, которые здесь никто не использует и, тем не менее, они будут понятны каждому нашему жителю. Но, — Грозник поднял вверх указательный палец правой руки, на котором красовался массивный перстень, — лучше нашим мирам не соприкасаться! А знаете почему? — Маг подался вперёд и сам же ответил на свой вопрос:

— Ещё с месяц назад я заметил, что окружающий меня мир изменился. И это совпало с появлением здесь вас — пришельцев! Я тогда ломал голову: «В чём причина того, что некоторые волшебные предметы потеряли свою силу, а с десяток моих заклинаний вообще не действует?». И вдруг появляетесь вы, господин Альберт, и мне всё сразу становится понятно. Вы и ваши друзья нарушили равновесие между нашими мирами!

Вот вы говорите, что у вас, в России, чудес не бывает. Но мы здесь, в Мазергале, к магии относимся, как к естественной составляющей нашей жизни и умеем управлять силами природы. Впрочем, у вас почти то же самое. Ваш технический прогресс (по-моему, так вы назвали это?) для нас — одна из областей магии. Так вот, если здесь появится ещё несколько таких посетителей, как вы, Мазергала может измениться до неузнаваемости! Вы спросите меня — откуда я знаю это?! Я не знаю, я чувствую… — с этими словами Грозник приложил ладонь к груди. — А своим чувствам я привык доверять, ибо они ещё ни разу меня не обманывали. Поэтому я найду вашего друга и ещё того учёного, который первым переместился сюда, найду с одной лишь целью — чтобы вы все, как можно скорее вернулись в свою Россию! — закончил Белый Маг, с силой хлопнув ладонью по столу.

— Я вообще-то и сам не собирался здесь оставаться, — гордо заявил Альберт. — Мне, в своём мире как-то спокойнее, знаете ли, господин Грозник! Да и Георгий, если конечно он жив, наверняка захочет вернуться обратно! А насчёт учёного — я ничего не могу сказать. Я с ним и познакомился-то за десять минут до его ухода, — пожал плечами Альберт и, чуть помедлив, спросил:

— Я могу помочь вам в поисках?

— Нет, — ответил Грозник. — Пока я буду разыскивать ваших соотечественников, вы останетесь в моём доме. Я хочу собрать всех троих за одним столом и расспросить поподробнее о мире, который вы называете Землёю. Так как весь запас «Градиента-Z» находится сейчас здесь, то больше никто из вашего мира не сможет проникнуть в Мазергалу. Рецепт приготовления смеси, по вашим словам, господин Альберт, находится у вашего друга и моя задача — как можно скорее отыскать Георгия. Я не знаю, что произойдёт, если этот рецепт попадет в руки злого волшебника!

— А вы сами, господин Грозник, не пробовали смесь? — лукаво прищурившись, спросил Альберт.

— Нет, господин Альберт, я потому и прожил восемьсот пятьдесят лет, что не торопился пробовать на вкус всё то, что попадалось мне под руку! — сурово ответил Грозник, уловив иронию в голосе гостя. — Кстати, у меня есть кое-какие соображения по поводу того, где находится ваш друг. Возможно, его подобрал Кохабар — Чёрный Маг. Я видел его слуг недалеко от того места, где лежала бутылка со смесью и, прежде всего я собираюсь нанести визит именно этому Чёрному Магу. Ну, а вам, господин Альберт, остаётся только ждать моего возвращения.

— Как скажете, господин Грозник, — откликнулся Альберт. — Я согласен на всё, лишь бы вы побыстрее нашли Георгия.

— Прекрасно, — промолвил Грозник. — А ваша фляжка с переместительной смесью пусть останется у вас. Мне, конечно, было бы гораздо спокойнее, если бы вы отдали её мне на хранение, но с другой стороны я понимаю, что вы будете чувствовать себя крайне неуютно без этого предмета, и потому надеюсь на то, что вы проявите благоразумие и не предпримите новых попыток перемещения.

— Насчёт этого можете не беспокоиться, господин Грозник, — заверил его Альберт. — Не предприму.

Белый Маг кивнул, удовлетворённый ответом, встал с кресла и, подлетев к двери, которая открылась при его приближении, крикнул:

— Кронгрус!

Слуга немедленно возник на пороге кабинета.

— Покажите господину Альберту его комнату. Он поживет пока у меня. И приведите ко мне следующего посетителя. Несмотря на то, что ваше дело не терпит отлагательств, — сказал Белый Маг, обращаясь к Альберту, — я, тем не менее, не могу отказать в помощи людям, сидящим перед моей дверью. Я не хочу, чтобы они на меня злились. От этого убывает моя сила.

Альберт поднялся с дивана и направился к выходу, где его ожидал слуга-великан. К своему удивлению Альберт заметил, что за дверьми кабинета Грозника уже нет никакого коридора с колоннами. Вместо него появился большой круглый холл с многочисленными дверьми в стенах. Стены холла были покрыты аккуратно нарисованными таинственными знаками и символами, а слева находилась винтовая лестница, ведущая на второй этаж. Маг был прав, когда сказал, что входная дверь располагается в двадцати шагах от его кабинета. Альберт действительно увидел её перед собой на этом расстоянии.

«Так можно запросто рассудка лишиться!», — подумал он и вдруг вспомнил, что ещё не задал Белому Магу один, волнующий его вопрос.

— Скажите, господин Грозник, а кто такой Дастиан? В Зирдене Проклум всё кричал мне: «Ты — смерть Дастиана! Ты — смерть Дастиана!» Я слышал, что какой-то пират, что ли…

— А-а-а… — протянул Маг, равнодушно махнув рукой. — Дастиан — это мелкий разбойник. Так, чепуха. Каждый Маг может ошибиться! Вы, господин Альберт, не можете убить Дастиана, потому что он не посмеет показаться в Ваахе. Этот пират слишком слаб для того, чтобы начать войну.

— М-м… — понимающе протянул Альберт. — Удивительная у вас страна.

Тем временем Кронгрус открыл одну из дверей расположенных по окружности холла.

— Господин Альберт, вы можете пройти в свою комнату, — сказал Грозник, указывая на раскрытую дверь. — Вам сейчас необходимо как следует отдохнуть. На поиски вашего друга, возможно, уйдёт несколько дней, но будьте уверены — для вас это время пролетит незаметно, — Грозник, как показалось Альберту, слишком уж хитро улыбнулся и, не промолвив больше ни слова, скрылся в своём кабинете.

Альберт, скорчив вслед Белому Магу недоумённую гримасу, пожал плечами и отправился в отведённую ему комнату.

Когда дверь, тяжело ухнув, захлопнулась за его спиной, он несколько секунд стоял, изумлённо оглядывая абсолютно пустое помещение без окон, потолок которого излучал тусклый свет. Опомнившись, Альберт немедленно развернулся и, схватившись за дверную ручку, изо всех сил рванул её на себя. Увы, дверь была крепко заперта…

Альберт ощутил в груди неприятный холодок, который всегда появляется, как предвестник опасности и, срывающимся от ярости голосом, закричал:

— Эй!!! Это же свинство! Дайте мне хоть какую-нибудь кровать! Может я и опасен для вашей Мазергалы, но не на столько, чтобы сажать меня в тюремную камеру!

— Не кричите, господин Альберт, — раздался снаружи бас Кронгруса. — Просто подумайте о том, что вы хотите видеть в этой комнате и всё это у вас появится! А то, что вы под замком, вовсе не означает, что вы — преступник. Наоборот, вы очень ценный человек! Это для вашего же блага!

Альберт от злости пнул дверь ногой и оглянулся. Комната увеличилась в размерах, в одной из стен, неизвестно каким образом появилось окно с висящими по бокам шторами, а в центре комнаты уже стоял огромный диван, точно такой же, как в кабинете у Грозника.

«Так, значит то, что я пожелаю, да?», — с недоверием подумал Альберт и, закрыв глаза, представил себе свою комнату в городке N.

Через несколько секунд он открыл глаза и ахнул. Расстановка вещей, конечно, была несколько иной, но письменный стол, стул рядом с ним, ковёр, книжный шкаф, компьютер — всё это было здесь!

Впрочем, и белый меховой диван остался на месте, а рядом с ним появился изящный маленький столик из красного дерева, ручной работы, на котором лежали фрукты и бутерброды, а также стояли бутылка красного вина и хрустальный бокал на тонкой ножке.

Альберт подошёл к окну. Он увидел внутренний двор перед домом Грозника и посетителей, сидящих на ступенях лестницы.

«Лучше бы окно выходило на море, а то уж слишком скучно смотреть на эту лужайку с фонтаном», — подумал Альберт и двор тотчас же исчез, а на его месте возник живописный мазергалийский берег Буйного Моря с несколькими деревьями, как нельзя лучше подчёркивающими красоту этого пейзажа.

Отметив про себя, что где-то, во время своего путешествия по Мазергале, он уже видел нечто подобное, Альберт отошел от окна, снял шляпу, куртку, бросил на пол сумку и подошёл к компьютеру.

«Ну, конечно же, не работает, — разочарованно подумал он, осмотрев „бутафорскую“ розетку в стене и пощелкав выключателем. — Мазергалийцы не подозревают о существовании электричества».

Альберт уселся на диван и, придвинув столик с закусками поближе к себе, налил полный бокал вина. Взяв с блюда аппетитный персик, он сделал несколько глотков из бокала и с удовольствием заметил, что содержимое бутылки полностью соответствует надписи на этикетке — «Кагор». Альберт почувствовал, как по телу разливается живительное тепло, и приступил к поглощению закусок.

Через двадцать минут поверхность столика опустела, а выпитое вино привело Альберта к мысли о том, что такое «заточение» ему по вкусу, вот только бы ещё…

Узкая дверь мгновенно возникла в стене справа и Альберт, лениво взглянув на неё, медленно поднялся с дивана, догадываясь, что он увидит за нею.

— Ванна, унитаз, умывальник, кафель — всё при всём! Цивилизация! — с долей сарказма в голосе проговорил Альберт, заглянув за новосотворённую дверь.

Ванная комната, как и комната с обстановкой квартиры Альберта освещалась мягким дневным светом, льющимся со всей поверхности потолка. Альберт был приятно удивлён, когда обнаружил, что из кранов лилась как холодная, так и горячая вода.

Через час он вышел из ванной, гладко выбритый, вымытый. Он чувствовал себя, словно заново рождённым и негромко напевал, совершенно не думая о том, что покажется кому-то смешным.

На диване появились подушка и одеяло. Альберт, выпил залпом ещё один бокал вина и закурил трубку, которой обзавелся за время своего долгого путешествия по Мазергале.

«Жить можно везде, — размышлял он. — И, по-моему, этому волшебнику можно верить. Немного неприятно, конечно, что нельзя сейчас выйти и поболтать с кем-нибудь. Эх, затащить бы сюда какую-нибудь смазливую мазергалийку!».

От этой мысли ему стало жарко. Целый месяц, проведённый без женской ласки — согласитесь, это уж слишком! Нравы Мазергалы были очень строги, все её жители были непримиримыми врагами мимолётных связей, и сейчас Альберт решил, во что бы то ни стало «пожелать» себе в «номер» какую-нибудь юную красотку.

Но сколько бы он не зажмуривался, представляя девушку своей мечты, и сколько бы раз после этого не открывал глаза, никакие человеческие существа в комнате не появлялись. Он даже заглянул за шкаф, стоящий почему-то в метре от стены, но и там никого не было. Вместо красивой девушки на столике перед диваном появилась ещё одна бутылка вина, а компьютер со стола исчез.

— Ну и чёрт с вами! — в сердцах крикнул Альберт. — Тогда, напьюсь и усну!

Он сел на диван и вновь налил себе вина. Но, как только он поднёс бокал к губам, входная дверь отворилась, и в комнату вошёл слуга Грозника.

— Господин Альберт, ведите себя спокойно, пожалуйста. Последнее ваше желание дом Белого Мага Грозника не в состоянии выполнить. Исполняются только пожелания насчёт любых вещей и еды, но не людей.

Альберт хотел было запустить опустевшей бутылкой в блондинистую голову великана, однако вовремя остановился, вспомнив, что сам согласился пожить здесь, да и относились к нему довольно вежливо. Но извиняться Альберт не стал, рассудив, что если он не может открыть дверь изнутри, то значит, это всё же вынужденное заточение. Он хмуро ответил:

— Ладно, Кронгрус, раз у вас не предусмотрены здесь секс-услуги для гостей, я ложусь спать.

Слуга молча вышел. Альберт докурил трубку, выбил пепел в появившуюся на столике пепельницу, допил вино и со вздохом залез под одеяло. Он почувствовал, как сон наваливается на него, окутывая его мозг незримыми волнами забытья. Он заметил уже сквозь дрёму, что в комнате стало темнее и, чуть-чуть приоткрыв глаза, увидел, что шторы сдвинулись перед окном, а свет, исходящий от потолка, потускнел настолько, что комната погрузилась в мягкие, приятные сумерки.

«Сервис…», — подумал Альберт, закрыл глаза и тотчас же провалился в страну грёз, где было всё — жаркое лето, тёплое ласковое море, песчаный пляж и… конечно же, красивые девушки!