Мазергала

Глава 27

Георгий инстинктивно зажмурился и, обхватив голову ладонями, прислонился спиною к холодным камням около выхода из пещеры Горцев. Боль, пронзившая мозг ото лба до затылка была просто невыносимой.

— Что, сынок, отвык от солнышка-то?! — сказал старый Горец Шлок и снисходительно похлопал Георгия по плечу. — Хе-хе! Ничего, ничего, сейчас пройдёт!

«Странно, Землю они называют Дельдарой, а солнце — как и мы — „солнце“», — почему-то пришло Георгию в голову, после того как боль утихла.

Три ночи и три дня Георгий и Нира провели в пещерах Горцев. Хотя Полоса Дождя ушла в тот же самый день, Шлок — один из самых мудрых и старых обитателей пещер, сказал, что «Полоса Дождя — коварная штука, может развернуться в любой момент» и разрешил открыть выход лишь на четвёртый день.

За время пребывания под землёй глаза Георгия настолько отвыкли от солнечного света, что сейчас, как только камень, закрывавший выход из пещеры, был, общими усилиями, вытолкнут наружу, Георгий оказался на несколько секунд абсолютно парализован, так как ему до этого никогда не приходилось так долго сидеть в темноте.

Нира, тоже ослеплённая ворвавшимся в пещеру потоком света, оправилась раньше Георгия, и когда тот открыл глаза, она уже вывела запряжённых в сани собак Лукана из тёмного подземелья. Псы жалобно скулили, глаза их слезились, но, прошло совсем немного времени и они уже довольно виляли хвостами, радуясь тому, что снова оказались на воле. Сейчас они готовы были тащить сани куда угодно.

— Может, всё-таки, поищем Лукана? — предложил Георгий, обращаясь к Нире.

— Вы только зря потратите время, — возразил Шлок, не дав раскрыть девушке рта. — Благодарите Рума за то, что сами остались живы! Посмотрите вокруг. Видите, сколько повалено деревьев? Кости вашего друга могут лежать в десятке вёрст отсюда. Поверьте мне — искать выживших после Полосы Дождя — бесполезно. Вам лучше сейчас продолжить свой путь в Ваах, чтобы успеть на ярмарку. Ведь сани вашего погибшего друга почти доверху загружены шкурками топов. Не пропадать же товару!

Георгий вопросительно посмотрел на Ниру. Та молча кивнула в ответ, подтверждая тем самым правоту слов Горца.

Георгий, тяжело вздохнул и, разведя руки в стороны, промолвил:

— Что ж, если вы оба утверждаете, что Лукана ни найти, ни спасти не удастся, мне придётся согласиться с вами. Жаль, конечно, старика, хороший был человек…

На некоторое время воцарилось тяжёлое молчание. Георгий, Нира, Шлок и обступившие их Горцы, помогавшие вытолкнуть валун — все они, в этот момент опустили глаза, вспоминая своих погибших товарищей.

— Ну, что же, пора прощаться, — нарушила затянувшееся молчание Нира. — Спасибо вам, пещерный народ, за то, что вы приютили нас! — Нира низко поклонилась Горцам.

— Спасибо, — коротко произнёс Георгий и последовал примеру Ниры, отвесив Горцам низкий поклон.

Горцы в ответ закивали головами, а Шлок подошёл к Георгию и, поправив шлем на своей голове, пожал тому руку, сказав:

— Будь осторожен, сынок, и почаще прислушивайся к словам этой девушки. Она очень умна.

Нира, услышав комплимент, чуть заметно улыбнулась, но тотчас же сделала серьёзное лицо, быстро встала на лыжи, и крикнув: «Гок! Гок!», направила собак к замершей реке. Псы Лукана, как следует отдохнувшие за три дня, с небывалым рвением повлекли сани прочь от чёрного зева пещеры.

— Прощайте, — бросил Георгий Горцам и, развернувшись к ним спиной, оттолкнулся рукой от ближайшего дерева и заскользил вслед за своей спутницей, которая, нагнав собак, приостановила их, ожидая Георгия.

Горцы выпустили Ниру и Георгия из пещер в том самом месте, где перед нашествием Полосы Дождя на них напали разбойники. Окрестности изменились до неузнаваемости. Множество поваленных деревьев образовывали непроходимые завалы. Неизвестно откуда взявшиеся камни всех размеров валялись повсюду. Выпавший за последние три дня снег, прикрыл чёрные проталины, которые выел, за несколько часов, плотный дождь, лившийся со страшной силой из тёмных низких туч, и Георгий поневоле вспомнил про мазергалийского бога Рума, мысленно поблагодарив его за то, что вновь установилась морозная тихая погода, и лыжи легко скользят даже там, где совсем недавно была грязь и слякоть.

Они выехали на середину реки Баснамы, толстый лёд которой всё же выдержал внезапное потепление, что очень обрадовало путников, ведь если двигаться по лесу, лавируя между завалами и деревьями, то скорость передвижения уменьшится раза в три, да и опасность в лесу не сразу заметишь.

Впереди бежали собаки, с лёгкостью таща за собой сани, потому что на льду, после Полосы Дождя, почти не осталось снега. За упряжкой шла Нира, последним шёл Георгий.

Нира сильно переживала о потере своего старого друга, и, вдобавок, в Полосе Дождя погибли два её пса — Дико и Мерг. Из всех шести собак, бросившихся в погоню за разбойниками вернулись только две. Что случилось с оставшимися на поверхности четырьмя собаками — нетрудно было догадаться. Они уничтожили разбойников, но сами были разорваны на части страшной стихией. Сани, которые пришлось бросить у пещеры, наверное, были разнесены на мелкие щепки, а их содержимое — шкурки топов, да нехитрый охотничий скарб — размётано по дебрям Гиблых Лесов.

Оставшихся в живых псов Лукана звали Бонзо и Лект. Нире с большим трудом удавалось «слышать» их, ведь, как она говорила Георгию ранее, понимать мысли мазергалийских собак мог только тот, кто возился со щенками с того самого дня, когда они появились на свет.

На санях Лукана было всё для дальнего перехода по Гиблым Лесам, и Нира сказала, что им несказанно повезло в том, что Лукан затащил в пещеру Горцев именно эти сани, ведь на других находились только шкурки топов и ничего более, а на тех, которые сейчас тащили собаки, были одеяла, посуда, капканы и запас продуктов.

Конечно, гостеприимные Горцы, в случае чего, смогли бы снабдить Георгия с Нирой всем необходимым, но всё же лучше было обойтись своими силами. Свободные Охотники отличались особенной гордостью, и не привыкли обращаться к кому бы то ни было с просьбами, без особой на то причины.

За время пребывания в подземелье Горцев, Георгий не увидел чего-то, из ряда вон выходящего. Подземные жители, в отличие от обычных людей, ориентировались в темноте, словно кошки, да и к свету их глаза адаптировались крайне быстро, в чём Георгий лично убедился, когда помогал Горцам убрать закрывавший выход валун.

Внутри сложной системы подземных переходов и залов было очень мало факелов и гостям — Георгию и Нире всё время приходилось передвигаться в пещерах на ощупь, вдоль стен, тогда как Горцы чувствовали себя в недрах земли, словно рыбы в воде.

Гости провели три дня и три ночи глубоко под землёй, в большом сводчатом зале с гладкими стенами. Георгий с удовольствием бы побродил по лабиринтам пещер, чтобы поближе познакомиться с их обитателями, но физически не мог себе этого позволить из-за разбитого колена, на лечение которого Нира потратила весь свой запас листьев месклина, и Георгий удивился тому, что довольно серьёзная рана затянулась всего лишь за три дня. Даже на Земле, с её развитой медициной на это ушло бы не менее недели.

За всё то время, которое гости провели в пещерах, Георгий всего лишь один раз видел женщин Горцев. Две женщины принесли ему и Нире по охапке сухой травы для того, чтобы гостям не пришлось спать на голых камнях. Женщины-Горцы имели очень бледные лица и крепкое телосложение. Видимо им приходилось много работать. Мужчины-Горцы, похоже, не допускали того, чтобы их жёны выходили на поверхность земли. Как потом объяснила ему Нира, эти женщины жили глубоко под землёй, там они воспитывали детей, готовили еду, шили одежду. Мужчины же занимались добычей металлов, ценных минералов, изготовлением оружия, добыванием пищи и Нира даже удивилась тому, что Горцы направили к ним двух своих женщин, однако, как потом выяснилось, в одной из пещер произошёл обвал, завалило трёх Горцев и все мужчины, побросав свои дела, устремились на выручку своим собратьям. Горцам в тот момент было просто не до гостей.

Женщины, принесшие траву, почти не разговаривали с Георгием и Нирой. Было видно, что они побаивались чужаков и, ограничившись тем, что принесли ещё еду и питьё, поспешили удалиться.

Пещеры Горцев были настоящей отдельной подземной страной в Мазергале. У этого народа был свой верховный правитель, которого, каждые четыре года Горцы, по установленному закону, обязаны были переизбирать на общем совете старейшин Десяти Ветвей. Пещеры Горцев за многие столетия так разрослись, что были, по всеобщему согласию поделены на участки — Ветви, и во главе каждой Ветви (по существу являвшейся отдельным подземным городом, который был связан со всеми остальными городами запутанной системой ходов) стоял старейшина, которого, в свою очередь, выбирали из своего числа простые обитатели пещер.

Старейшиной Восточной Ветви, где нашли пристанище Георгий и Нира, являлся Шлок, который вовсе не был таким суровым и неприступным, каким он показался сначала Георгию.

В свободное время, которого, по признанию самого Шлока, у него было очень мало, он приходил и беседовал с гостями, интересуясь, чем живёт мир на поверхности Дельдары. Именно Шлок рассказал гостям о системе власти в пещерах, заявив, что лучшая из систем управления.

«Это же типичная демократия, — подумал тогда Георгий. — Совсем, как у нас».

Вслух он, конечно, этого говорить не стал, потому что ранее уже назвался Свободным Охотником, опасаясь выдавать себя за чужеземца. Горцы, как объяснила Нира, не любили людей из других стран. Они и со Свободными Охотниками вели себя очень осторожно и потому слово «демократия» (если, конечно, Георгий вздумал бы произнести его), как слишком непривычное для слуха Шлока, могло бы заставить старейшину Восточной Ветви насторожиться.

Сейчас Георгий с улыбкой вспоминал, как изменился в лице Шлок, когда он спросил у него, есть у такой большой подземной страны столица. Старейшина сразу же перевёл разговор на другую тему и это ещё больше «разожгло» любопытство Георгия.

Когда Шлок ушёл, Нира, сетуя на свою забывчивость, поведала Георгию, что спрашивать о том, где находится столица подземной страны и как она называется — ни в коем случае нельзя. «Это — великая тайна, которую ни один из Горцев не выдаст даже под пытками» — сказала тогда Нира. Когда же Георгий задал резонный вопрос: «Почему?», Нира пожала плечами и ответила, что этого не знает никто из живущих на поверхности Дельдары. «Шпиономания какая-то», — подумал тогда Георгий.

Перед тем, как Нира и Георгий должны были покинуть подземелье, Шлок нанёс им очередной визит, но на этот раз он не был так разговорчив и ограничился лишь короткими фразами и ответами типа «да» и «нет».

Горцы обращались с ними хорошо, и Георгий за три дня отлично выспался, а зал, выделенный для гостей, оказался настолько тёплым, что можно было спать, сняв с себя тяжёлую меховую куртку. Несмотря на это, Георгий, за дни вынужденного заточения, успел, как следует соскучиться по солнечному свету.

Сейчас, легко скользя на лыжах вслед за своей очаровательной попутчицей, он думал о том, что лучше умереть от арбалетной стрелы здесь, на воле, чем всю жизнь прятаться в тёмных пещерах.

Долгое время путники шли молча, совсем не разговаривая. Георгий понимал, что Нире сейчас не до него.

«Она за такое короткое время лишилась отца, потом друга семьи и, в конце концов, своих псов — служивших ей верой и правдой. А кто я? — задал Георгий вопрос самому себе. — Свалившийся на её шею неизвестно откуда чужеземец, от которого пользы-то, как от спящей красавицы! Поскорее бы добраться до Вааха!».

Когда солнце уже клонилось к закату, озаряя верхушки сосен-великанов красно-оранжевым сиянием, путники перешли границу прохождения Полосы Дождя. За этой границей, землю, лес и реку накрывала толща снега, нетронутая внезапным потеплением.

Полоса Дождя, словно гигантский дорожный каток, пересекла реку Баснаму поперёк, растопив под собою снежный покров, и в том месте, где почти оголенный лёд заканчивался невысоким обрывом нетронутого Полосой снега, Георгий остановился, пытаясь осмыслить, как такое хаотическое скопление неуправляемых сил природы могло иметь такие идеально-ровные границы. Это явление было выше его понимания и не укладывалось в рамки его представлений о мире, как, впрочем, и не укладывалась туда сама Мазергала…

Нира оглянулась, и, заметив, что её спутник в задумчивости стоит, неизвестно по какой причине всматриваясь в окрестности, приказала собакам остановиться и громко окликнула Георгия по имени.

Тот, опомнившись, поспешил к своей попутчице.

— Что ты там увидел, Жора? — спросила девушка, как только Георгий поравнялся с нею.

— Я всё удивляюсь, — ответил тот, — каким образом обыкновенный шторм на суше может двигаться такой ровной стеной? Смотри, Нира, здесь снега уже почти по пояс, а там, — показал он рукою назад, — его будто счистили со льда большой лопатой!

— Ну-у… — протянула Нира с улыбкой. — Ишь, чего ты захотел! Все Маги Мазергалы — Чёрные и Белые всю жизнь бьются над этой загадкой и не могут найти ответа, а ты хочешь сразу это понять! Не забивай себе голову тем, что тебе не дано знать!

— Золотые слова… — пробормотал Георгий, соглашаясь.

Нира приказала собакам идти вперёд и, бросив на Георгия несколько насмешливый взгляд, повернулась к нему спиной и последовала за санями. Георгий, в сердце которого жили сейчас два чувства — любопытство и удивление, счёл благоразумным более не заставлять девушку останавливаться по пустякам.

Вскоре, однако, людям пришлось обогнать упряжку и идти впереди собак, так как снег стал таким рыхлым, что псы увязали в нём по грудь и с большим трудом, всё медленнее и медленнее, тащили сани. Георгий и Нира теперь прокладывали собакам путь. Люди, насколько возможно, утаптывали снег, а псы, приоткрыв клыкастые пасти, шумно дышали им в спину, выталкивая из горячих лёгких маленькие облачка тёплого пара.

Стемнело. Свернув к берегу, путники расположились на маленькой поляне, между тремя соснами. Георгий разжёг костёр, а Нира, освободив собак от постромок, занялась приготовлением пищи.

Прислушиваясь к далёкому вою лесных волков, на который псы Лукана нисколько не реагировали, Георгий думал:

«Без Лукана всё же скучно. Криволицый был замечательным человеком. Почему все так несправедливо устроено в этом мире? Какой-нибудь злодей живёт и здравствует до глубокой старости, а добрые, отзывчивые люди часто покидают этот мир, не успев довести до конца какое-нибудь хорошее дело…».

— Что-то ты какой-то вялый, — прервала его размышления Нира. — Ты не заболел, Жора? Как твоё колено?

— Нет, нет, я здоров, — отозвался Георгий, вздохнув. — И колено совсем не болит. Так…, какая-то хандра…

Нира молча встала, подошла к саням, и, немного покопавшись в поклаже, извлекла из-под шкур большую фляжку. Затем она вернулась к костру и протянула пузатый сосуд Георгию.

— Это — «весёлка» Лукана. Полная фляжка. Сделай пару глотков и печаль уйдёт.

— Спасибо, — Георгий вынул пробку и, булькая, отхлебнул прямо из фляжки обжигающую горло жидкость. Ухнув от знакомого ощущения внезапно «вспыхнувшего» в гортани «пламени», Георгий, набрав в ладонь холодного снега, отправил его в рот для того, чтобы заглушить этот эфемерный «пожар».

Тряхнув головой, он отдал фляжку Нире, которая, не притронувшись к её содержимому, встала и положила её обратно под шкуры, плотно обтягивающие поклажу на санях.

Георгий с аппетитом поел варёного мяса, выпил кружку горячего чая и улёгся на заранее расстеленное одеяло перед потрескивающим костром. Нира же, напротив, не спешила ложиться спать. Она долго ещё сидела на корточках, зажав кружку с чаем в ладонях, и задумчиво смотрела на огонь…

Георгий, закрывая глаза, подумал о том, что девушка, наверное, сейчас находится где-то далеко-далеко в своих мыслях и воспоминаниях, там, где остались близкие ей, добрые хорошие отзывчивые люди…

Чуть только забрезжил рассвет, а девушка уже будила своего спутника.

— Вставай, Жора, пора идти дальше, — она улыбнулась краешком рта. — Или ты собрался дрыхнуть до обеда?

Георгий зевнул, откинул шкуры, встал, вытянув руки вверх, и потянулся, сбрасывая с себя остатки сна.

Позавтракав, они уложили вещи, забросали костёр снегом и тронулись в путь.

Погода благоприятствовала путешественникам. Сегодняшний день, как и вчерашний, выдался на редкость тихим и безветренным. На чистом, голубом небе не было ни одного облака, солнце светило ярко и как-то по-праздничному, и от этого на душе у Георгия стало особенно тепло, и он на минуту забыл о трудностях и опасностях, которые ему пришлось пережить, и почувствовал себя очень сильным и уверенным человеком, которому «любое море по колено, любые горы по плечу».

Он и Нира снова встали впереди собак и шли медленно, стараясь как можно плотнее утрамбовать снег для того, чтобы их четвероногим друзьям и защитникам было легче тащить тяжёлую поклажу.

В полдень они прошли место, где в Баснаму впадала ещё одна речушка под названием — Делия. Как только она осталась позади, Георгий с удивлением заметил, что идти стало намного легче, и причина этого крылась в том, что примерно в середине Баснамы, по которой они сейчас двигались, в толще снега появилось углубление, засыпанное вновь выпавшим снегом. Георгий спросил у Ниры о происхождении этой длинной борозды, и та ответила:

— Наверное, здесь, несколько дней назад прошли Свободные Охотники из долины Делии. Они и оставили после себя эту дорогу.

— Это про них говорил нам Лукан? — спросил Георгий.

— Да, — ответила девушка. — Им повезло больше, чем нам. Полоса Дождя прошла мимо них, и они по-прежнему продолжали идти, в то время, когда мы отсиживались в пещерах Горцев, — она на миг замолчала и добавила:

— Если б не Полоса Дождя, мы бы уже догнали их. А сейчас нам это вряд ли удастся. Придётся идти одним. Но, по проторенному пути всегда легче передвигаться!

Через несколько дней лесная чаща уступила место невысоким скалистым горам, а тропа, проложенная Свободными Охотниками с реки Делии, была в этом месте почти не тронута снегопадом. Всё-таки Нира и Георгий двигались быстрее, чем караван с Делии и девушка даже выразила надежду, что они всё же смогут нагнать караван, чему Георгий был несказанно рад, потому что предыдущая ночь в Гиблых Лесах вновь напомнила ему о том, насколько дика и опасна страна Мазергала.

Дело в том, что прошедшую ночь ему и Нире пришлось провести, не смыкая глаз. И виною тому стала стая диких волков, которые, почуяв запах людей и собак, вероятно, решили ими полакомиться.

Путникам пришлось разжечь огромный костёр и держать арбалеты наготове, потому как белые волки (а в Гиблых Лесах все волки были белыми) подступили достаточно близко, на расстояние двух длинных прыжков, и даже осознание того, что каждый из псов Лукана стоил трёх волков, не успокаивало ни Георгия, ни его очаровательную спутницу.

Бонзо и Лект всю прошедшую ночь угрожающе рычали, повернувшись мордами к лесу и пару раз, вскочив, принимались угрожающе лаять, когда какой-нибудь, особенно обнаглевший волк, слишком близко, по их мнению, подкрадывался к костру.

Нира просидевшая всю эту ночь рядом с Георгием, указывала на вспыхивающие время от времени в лесной мгле, красноватые огоньки, и объясняла Георгию, что это — глаза белых волков и что в следующую ночь эти звери попытаются подойти ещё ближе, а если к ним примкнет вторая голодная стая, то эти твари обязательно нападут и тогда людям и собакам придётся сражаться за свою жизнь.

Георгия эта новость расстроила и встревожила и сейчас, он вглядывался в, ставшие скалистыми, берега Баснамы, гадая, преследует ли их белая стая или волки всё-таки не решатся бежать за ними по открытому пространству. Пока что он не замечал вокруг никакого движения, которое могло бы насторожить его.

— Послушай, Нира, может сейчас, когда вокруг горы, волки оставят нас в покое? — с сомнением в голосе спросил он на ходу.

— Вряд ли, — покачала головой девушка. — Эти горы — не преграда для волков, тем более что мы, ещё до вечера, минуем скалы и нам, волей-неволей, придётся снова ночевать в лесу, — она на секунду замолчала и задумчиво произнесла:

— Странно, что они преследуют нас, ведь это означает только одно — они настолько голодны, что готовы вступить с нами в бой.

— Что же тут странного? — возразил Георгий, шмыгнув носом. — Они, как и все животные, хотят есть.

— Да, но они очень редко нападают на людей, — сказала девушка. — Обычно, даже зимой, им в Гиблых Лесах есть чем поживиться. Те же олени — более лёгкая добыча, чем мы. А это значит…

— … что всё зверьё в округе куда-то подевалось, — подхватил Георгий.

Нира кивнула в знак согласия.

— Придётся нам с тобой, Жора, отныне спать по очереди. Ничего не поделаешь.

— Жизнь дороже сна, — произнёс Георгий и вздохнул. Прошедшая бессонная ночь давала о себе знать слабостью в коленях и лёгкой головной болью.

Впрочем, исчезновение диких животных объяснялось очень просто, ведь именно в этих местах Летающий Замок — воздушный корабль Кохабара потерпел крушение и слуги Мага, особенно когда они принялись за восстановление крепости, с огромной скоростью уничтожили всё то живое, что пришлось им по вкусу. В течение нескольких дней, часть оленей, что во множестве водились в этих мечтах, была съедена, другая же часть, испугавшись, поспешила покинуть эти края, тем самым, лишив белых волков пропитания и заставив их рыскать по лесам в поисках мяса, без которого они не могли жить.

Капризная мазергалийская погода вновь испортилась. Неизвестно откуда наволокло тёмные низкие тучи, которые, не медля, стали щедро осыпать Гиблые Леса большими ватными хлопьями снега. Поднялся слабый ветер и Георгий с удовольствием отметил про себя, что дует он в спину, избавляя от необходимости закрывать лицо шарфом, что, во-первых, было неприятно, а во-вторых, очень мешало при беге, затрудняя дыхание.

После полудня, когда путники, легко подкрепившись, вновь вышли на тропу, которую снег засыпал прямо на глазах, ветер усилился и Георгий почувствовал, как поток воздуха подталкивает его в спину, словно невидимой рукой, помогая идти вперёд. Из-за плотного слоя облаков, не пропускающих ни одного луча солнца, всё вокруг было окутано серым сумраком, так что казалось, будто бы день незаметно прошёл, уступив место седому зимнему вечеру. Теперь, дальше, чем на сто шагов, ничего невозможно было разглядеть впереди себя, и Георгий, двигавшийся по правую руку от Ниры, не поднимая глаз, механически работал ногами, всецело надеясь на свою прекрасную спутницу в выборе пути. Мысли его текли вяло, и он с удивлением замечал, что время от времени впадает в полудремотное состояние, видимо виной этому были монотонность и автоматизм его движений.

— Жора, стой!

Окрик Ниры вывел его из этого сомнамбулического состояния.

— Что случилось?! — громко спросил он, и собственный голос в этот момент почему-то показался ему каким-то чужим. Он оглянулся, так как окрик Ниры раздался сзади, и с удивлением обнаружил, что упряжка, а рядом с нею и девушка, неподвижно стоят шагах в десяти позади него. Скорчив удивлённую гримасу, Георгий развернулся и быстро вернулся обратно, размышляя о том, как это он умудрился заснуть на ходу. Когда-то он читал о чём-то подобном, но не особенно верил в это, считая подобные рассказы чистым вымыслом. Теперь же, сложившиеся обстоятельства заставили его убедиться в обратном.

— Что случилось, Нира? — переспросил Георгий. — Почему остановились?

— Возьми арбалет, — холодно приказала ему девушка. — Бонзо и Лект почуяли кого-то, или что-то. Я с трудом могу прочитать мысли собак, но знаю одно — что псы сейчас растеряны. К нам быстро приближается нечто и лучше нам быть начеку, да и потом, псы всё равно не сдвинутся с места, — скороговоркой произнесла Нира.

В одной руке девушки был арбалет, а другой она расстёгивала маленькие застёжки на постромках, освобождая псов. Георгий, следуя её совету, вытащил свой арбалет из-под, крепившего его к саням, ремня, и, натянув тетиву, вложил тонкую стальную стрелу в направляющий паз. Вслед за этим он снял оружие с предохранителя и тревожно оглянулся вокруг. Вьюга ограничивала обзор, и, сколько он не всматривался в окружавшие их с обеих сторон, горы, не мог заметить никакого движения, кроме маленьких белых вихрей, вздымаемых ветром с высоких сугробов белого одеяла спящей реки.

Освободив собак, большие носы которых пребывали в непрерывном движении, Нира сказала Георгию:

— Встанем по обе стороны от саней, спинами друг к другу. Ты будешь следить за правым берегом, а я — за левым. Так будет лучше. И не забывай про небо! Опасность может придти и оттуда.

Георгий кивнул, подумав о том, что последние слова девушки были излишними, потому как ему теперь всю оставшуюся жизнь будет сниться кошмарная птица Зирх, оказавшаяся первым существом, с которым он близко «познакомился» в Мазергале, но сейчас было не время для разговоров, и Георгий беспрекословно подчинился приказанию Ниры, обойдя сани, и заняв позицию справа от них. Девушка, опершись спиною о поклажу саней, уже пристально всматривалась в левый скалистый берег скованной льдом Баснамы.

Глава 28

Они выстрелили почти одновременно. Георгий отметил, что скорость реакции у его спутницы была поразительно высокой. Когда сверху, казалось из самой вьюги, прямо перед упряжкой стремительно приземлилось на снег нечто в развевающемся белом балахоне, Нира, а вслед за ней, с разрывом в доли секунды и Георгий, нажали на спусковые крючки своих арбалетов.

Две стрелы, коротко свистнув, устремились к цели и неминуемо поразили бы её, но человек в белом (а это был именно человек с длинной седой бородой, голова которого была увенчана белым островерхим колпаком) выставил вперёд обе руки и стрелы, на секунду зависнув в воздухе перед раскрытыми ладонями загадочного человека, упали вслед за этим в снег, прямо у его ног.

Георгий, не раздумывая, выхватил из маленького колчана на поясе вторую стрелу и, поместив её в ложе арбалета, уже собрался натянуть тетиву, когда человек в балахоне закричал гортанным голосом, перекрывающим шум бурана:

— Не стреляйте! Я — Грозник!

Нира немедленно отбросила свой арбалет в сторону, словно он обжигал её ладони и коротко бросила Георгию:

— Брось арбалет, Жора! Это — Белый Маг Грозник! Человек, который может помочь тебе!

Георгий немного помедлил, внимательно рассматривая незнакомца, затем посмотрел на псов, которые вовсю виляли своими косматыми хвостами и осторожно положил арбалет на сани, доверяя скорее собачьему чутью, чем словам Ниры. За время пребывания в Гиблых Лесах он стал очень осторожным, он знал, что здесь нельзя доверять словам первого встречного.

Белый Маг стоял, а, вернее, висел, не двигаясь. Георгий только сейчас заметил, что длиннополый балахон Грозника не касается снега.

«Если бы этот человек стоял на снегу, как я, он провалился бы по колени… Значит, он парит в воздухе! Но это невероятно! Этого не может быть!» — всё больше и больше удивлялся Георгий, уставившись на нижнюю часть одеяния Грозника и не веря своим глазам.

— Свободные Охотники, назовите мне ваши имена! — прогремел Белый Маг вместо приветствия.

— Меня зовут — Нира, — откликнулась девушка, слегка наклонив голову в знак уважения.

— А я — Георгий, но я не Свободный Охотник. Я оказался здесь по нелепой случайности. Я направлялся в Ваах, с намерением разыскать вас и попросить о помощи, — сказал Георгий. В отличие от Ниры он и не думал кланяться этому человеку, будь тот хоть самым разволшебным волшебником.

Услышав ответ Георгия, Грозник улыбнулся, глаза его засверкали радостным блеском, он, в этот момент напоминал сказочного Деда Мороза.

«Ну, не хватает только мешка с подарками, хоровода и детей!», — саркастически подумал Георгий, глядя на это перевоплощение.

Грозник «подплыл» к Георгию, протягивая обе ладони для рукопожатия, и воскликнул:

— Наконец-то я отыскал вас, господин Георгий! У меня для вас есть замечательная новость! Вас ожидает в Ваахе ваш друг — господин Альберт, и я должен доставить вас к нему!

Он схватил руку Георгия и крепко, до боли, пожал её своими узловатыми, жилистыми ладонями.

«Что он такое говорит? — нахмурился Георгий, „переваривая“ слова, сказанные Грозником. — Как Альберт мог оказаться в Ваахе? Не понимаю…».

— Я немедленно заберу вас с собой, и мы долетим быстро! — продолжал Белый Маг, похлопывая оторопевшего Георгия по плечу. — А потом вы отдохнете и вместе с вашим другом отправитесь обратно, в свою Россию!

Георгий наконец-то «вышел» из недолгого оцепенения, и спросил:

— Почему я должен вам верить?

— Жора, ты что, с ума сошёл?! — возмущённо воскликнула Нира. — Ты прошёл уже столько вёрст, несколько раз был на краю гибели, а теперь, когда перед тобой стоит человек, к которому ты хотел попасть, и который уже нашёл твоего друга, у тебя хватило наглости задать такой глупый вопрос?!

— Ничего, ничего, госпожа Нира, — грустно откликнулся Грозник. — Господин Георгий имеет полное право не доверять мне. Он же не знает, кто я такой. Ну, что ж, мне придётся доказать ему, что я действительно Маг и волшебник.

Грозник вздохнул и, покопавшись в «недрах» своего просторного, с множеством складок, балахона, извлёк оттуда до боли знакомый Георгию предмет — бутылку с «Градиентом-Z» Забредягина.

— Этого недостаточно? — победно спросил Маг, встряхнул бутылкой и, хмыкнув, продолжил:

— Я вижу, что нет… Смотрите!

В руках его появился полупрозрачный рубиновый шарик, из которого тотчас же полился мягкий красноватый свет. Перед носом Георгия, прямо в воздухе, возникло некое подобие четырёхугольного экрана с неровными краями, в котором он увидел изображение мирно спящего на диване Альберта, окружённого со всех сторон мебелью и вещами, хорошо знакомыми Георгию.

— Господин Альберт сейчас отдыхает в моём доме и я позволил ему создать в комнате для гостей привычную обстановку, чтобы он не чувствовал себя…э-э-э…, не чувствовал себя, так сказать, узником! — объяснил это ошеломляющее для Георгия видение улыбающийся волшебник. — Если и это не убедило вас в правдивости моих слов, я не знаю уже, что и делать! Ну, хотите, я ещё весь снег вокруг растоплю?! — добродушно развёл руками Белый Маг.

— Не надо. Я верю вам, — тихо произнёс Георгий.

— Ну, вот, и отлично! — хлопнул в ладоши Грозник. — Берите с собой всё необходимое, и я отнесу вас в Ваах.

Георгий отстегнул ремни, удерживающие багаж на санях, где среди прочих вещей находилась папка с записями Забредягина и паспортом Георгия, которую он умудрился сберечь в целости и сохранности, несмотря на жестокие приключения, свалившиеся на его голову. Но, даже не добравшись до своих документов, он вдруг остановился и, повернувшись к волшебнику, недоуменно спросил:

— Подождите, а как же Нира? Я не могу бросить её одну здесь, в Гиблых Лесах! Нас, прошедшей ночью чуть не сожрали волки!

— Что вы, что вы! — замахал руками Грозник. — Я ни в коем случае не оставлю девушку одну, в Гиблых Лесах! Я перенесу в Ваах и вас, и госпожу Ниру, ведь я же пообещал Криволицему позаботиться о ней! Но…

— Вы сказали: «…обещал Криволицему»?! — воскликнула Нира, перебив волшебника, и на глазах её выступили слёзы. — Это значит, что Лукан жив? Да? — срывающимся от волнения голосом спросила она и Георгий, глядя на её лицо, подумал, что если Грозник сейчас ответит отрицательно, то у этой прекрасной девушки произойдёт разрыв сердца.

— Да, жив, и находится в моём доме, — кивнул головою Белый Маг, отчего борода его волнообразно всколыхнулась. — Правда, он не совсем здоров, но скоро поправится.

Нира бросилась на шею оторопевшему Грознику и, обняв его, громко зарыдала от переизбытка нахлынувших на неё чувств. Всхлипывая, она бормотала слова благодарности и Грозник, часто моргая и косясь на Георгия, скорчил недоумённую гримасу. Видимо, волшебник не ожидал, что его ответ вызовет такую бурную реакцию у девушки, которая могла, не задумываясь, броситься с голыми руками на белого волка, если бы ей или её друзьям угрожала опасность.

Георгий и сам был немало удивлён тем известием, что Лукан жив, да ещё и находится в Ваахе. «Слишком уж всё гладко получается, — подумал он. — Прямо чистое везение».

— Верьте мне, господин Георгий, я всегда помогаю людям, попавшим в беду, — откликнулся Грозник в ответ на его мысли, похлопывая по плечу Ниру, которая наконец-то освободила Белого Мага от своих крепких объятий. Георгий задумчиво посмотрел на Грозника, но ему и в голову не пришло, что Маг просто-напросто прочитал его мысли. Георгий воспринял эту реплику волшебника, как нечто, само собой разумеющееся.

— Так, я вижу, вы упокоились, — сказал Грозник, пристально глядя Нире в глаза. — Выслушайте меня до конца, госпожа Нира. Впереди, как вы, наверное, уже догадались, идут караваном Свободные Охотники с Делии. Там — двенадцать собачьих упряжек и людей — человек десять. Я разговаривал с ними. Я могу сейчас же перебросить ваши сани и собак к ним. А потом я вернусь и мы, все вместе, полетим в Ваах, — улыбаясь, закончил Грозник, разведя руками и показывая тем самым, какое это простое и мудрое решение.

Нира смущенно опустила глаза и, запинаясь, промолвила:

— Господин Грозник, а нельзя ли… всех… нас… меня, Жору и собак с поклажей перенести в Ваах?

— Нет, — отрезал Маг, посуровев. — Такую тяжесть даже мне, Белому Магу, не поднять. Вас двоих я подниму в воздух свободно, но ваша поклажа и ваши псы… Нет, их, вместе с упряжкой придется оставить не попечение Охотников с реки Делии.

— Но эти Свободные Охотники будут недовольны лишней обузой, с которой им и прибыли-то никакой не будет! — возразила Нира. — Они не согласятся присматривать за поклажей даже за половину тех денег, какие могут выручить за неё на ярмарке! Хоть мы и выручаем друг друга, но торговля — есть торговля! Они спросят вас: «А где же хозяин?». И услышав о том, что хозяин этой упряжки долетит до Вааха по воздуху, наверняка, обидятся. Нет уж, господин Грозник, лучше перенесите сначала упряжку, а потом и меня в караван Охотников, а Жора пусть отправляется с вами. А я доберусь до Вааха пешим ходом, вместе с караваном, — закончила Нира, гордо вскинув голову, довольная собственным решением.

— Ха-ха! — рассмеялся Грозник и, тряхнув бородой, с улыбкой сказал:

— Оказывается, всё дело в деньгах! Но, милая девушка, я знаю, как вы любите своих друзей, Лукана и Георгия, знаю, как вы привыкли к ним, знаю и о том, что отец ваш недавно погиб и, неужели, вы подумали, что из-за такой мелочи, как шкурки топов и упряжка, я могу разлучить вас с друзьями?! Я хорошо знаю Криволицего, он не станет со мною здороваться, если я вас немедленно не доставлю к нему! Короче, слушайте меня, молодые люди, и не перечьте мне, — Грозник жестом подозвал Георгия и Ниру поближе, и, взяв их за руки, продолжил:

— Я подарю вашу упряжку вместе с собаками Свободным Охотникам с Делии, а вас обоих я перенесу в Ваах и там я дам вам столько денег, госпожа Нира, что вы с Луканом сможете купить себе и собак и новые сани и запас продуктов на весь год, ну и ещё, все, что вы захотите. В пределах разумного, конечно… — Грозник замолчал, пристально глядя Нире в глаза, и спросил:

— Вас это устраивает, госпожа Свободная Охотница?

Нира смущенно произнесла:

— Но я не привыкла задолжать, кому бы то ни было, и не знаю, смогу ли я когда-нибудь и чем-нибудь рассчитаться за вашу доброту.

Глаза Грозника превратились в узкие щелочки, и он жёстко ответил:

— Я, как Старший Советник короля Аллоклия получаю из казны Его Величества такое жалование, что могу позволить себе покупать по двадцать таких караванов, как этот из долины Делии, каждый месяц! Неужели вы подумали, госпожа Свободная Охотница, что я опущусь до того, чтобы когда-нибудь напомнить вам про этот, пустяковый для меня, долг?!

Видя, что Белый Маг не на шутку рассердился, Нира, прижимая руки к груди, поспешно забормотала:

— Простите меня, простите, господин Грозник! Я не хотела обидеть вас!

— Что ж, — произнёс Грозник, и выражение его лица смягчилось, — потому меня и называют добрым волшебником, что я не могу долго сердиться. Собирайте вещи, не берите с собой ничего лишнего, запомните, в моем доме есть всё, включая любые мелочи. Вы ни в чём не будете нуждаться!

— Значит, кроме арбалета, мне и брать-то нечего, — заключила Нира, подобрав своё оружие, которое она бросила в снег при появлении Грозника.

Георгий вытащил из поклажи саней свой сверток с документами, расстегнул куртку, и положил его за пазуху. Затем он поправил закреплённую за спиной саблю Грога, для которой Горцы, пока Георгий пребывал в их пещере, подобрали удобные ножны, взял в руку свой арбалет и произнёс:

— У меня всё.

Нира, тем временем, как следует затянула ремни на санях для того, чтобы во время переноса с них ничего не свалилось, но впрягать в сани псов она не стала, сказав Грознику:

— Охотники с Делии сами сделают это, а я не хочу, чтобы во время полёта собаки чувствовали себя связанными.

Грозник кивнул в знак согласия и, подлетев к собакам, потрепал Бонзо и Лекта по холкам. Псы заскулили от удовольствия и принялись облизывать ладони Белого Мага. Он улыбнулся и, обращаясь к Георгию и Нире, промолвил:

— Не волнуйтесь, я уверен в том, что отдаю собак в хорошие руки и, надеюсь, Криволицый ещё увидит своих псов, — Маг замолчал, пристально глядя псам в глаза, и Георгию показалось, что Грозник разговаривает с ними, хотя губы волшебника не шевелились.

Георгий поймал себя на мысли о том, что у него уже не вызывает удивления то обстоятельство, что в этом мире люди могут телепатически общаться с животными, а ведь только за одно такое утверждение в его родной России человека могли поместить в психиатрическую лечебницу.

— Вам придётся подождать меня здесь, — сказал Грозник, обращаясь к Георгию и Нире. — Но я вернусь ещё засветло, а вы не покидайте этого места, чтобы мне опять не пришлось разыскивать вас.

Георгий и Нира молча кивнули и волшебник, поднявшись в воздух, застыл метрах в двух над санями и собаками, которые уселись на снег, не проявляя признаков беспокойства. Видимо Грозник сумел внушить им, что никакой опасности для них в предстоящем перелёте нет.

Георгий инстинктивно попятился назад, не сводя глаз с Грозника, который, паря в воздухе, бормотал какие-то слова, смысл которых был Георгию непонятен. Балахон и борода волшебника развевались на ветру, и это, похожее на отрывок из сна, зрелище, завораживало Георгия своей сказочной неправдоподобностью.

Внезапно, словно подхваченные невидимой огромной ладонью, сани и собаки поднялись вверх, псы, застывшие, словно каменные изваяния, при этом не шелохнулись, хотя глаза их, пребывающие в непрестанном движении, ясно доказывали то, что собаки находятся в сознании и прекрасно видят то, что происходит сейчас с ними.

У Георгия вид сидящих в воздухе псов вызвал невольную улыбку. Они напомнили ему глиняные статуэтки собак, одна из которых в его далёком детстве стояла в родительском доме, в шкафу, под стеклом.

«Вот это — настоящая магия! — думал Георгий. — Если бы здесь сейчас был Дэвид Копперфильд, он бы умер от зависти!».

Тем временем Грозник сдвинулся с места и полетел вперёд, придерживаясь середины реки и увлекая за собой свою парящую в воздухе ношу. У Георгия сложилось впечатление, что сани и собаки связаны с волшебником невидимыми нитями. Глядя на то, как Маг, постепенно набирая скорость, удаляется от места их встречи, Георгий подумал: «Он поднял сани и собак не более чем на метр вверх, хотя, наверное, мог бы лететь и над верхушками деревьев… Наверное, Маг не хочет напугать псов до смерти, ведь собаки боятся большой высоты…».

— Жора, нам надо укрыться от ветра, — отвлекла его от размышлений Нира. — Снимай лыжи, выкопаем в снегу яму. Грозник вернётся ещё не скоро, а вьюга, по-моему, и не думает утихать.

— А? — переспросил Георгий, ещё находящийся под впечатлением всего, только что увиденного. — Яму? Ах, да, конечно…

Сняв широкие лыжи и, использовав их в качестве лопат, Нира и Георгий быстро выкопали довольно глубокую яму, после чего уселись в неё бок о бок, повернувшись при этом спиной к ветру. Глубина ямы оказалась такой, что её края были выше голов сидящих в ней людей примерно на три ладони.

— Если волшебник не врёт и если это действительно тот самый добрый Грозник, — сказал Георгий, набивая трубку, подаренную ему Луканом, ароматным табаком из кисета, — то всё складывается очень хорошо, и скоро я буду дома, а ты, Нира, встретишься с Луканом. Может быть, ты начнёшь новую жизнь и поселишься в Ваахе, ведь волшебник обещал дать денег.

— Я видела Грозника всего раза два, когда была с отцом в Ваахе, — тихо откликнулась Нира, — да и то — мельком. Но я хорошо запомнила его лицо, да и псы Лукана не могли ошибиться. Видел, как они встретили его? Нет, Жора, это точно — Грозник. И он поможет нам. Не сомневайся.

Георгий высек искру из примитивного огнива (он уже научился пользоваться им, как заправский Охотник), раскурил трубку и выпустил изо рта клуб сизого дыма, который немедленно был разнесён в клочья порывом ветра. Глубоко затянувшись и грея обе ладони о горячее тело трубки, он произнёс:

— У нас, в России, никто не поверит первому встречному-поперечному, будь тот хоть трижды бел-перебел. У нас, Нира, тоже полным полно всяких магов, колдунов и целителей, только я не верю в их силы. Все они — шарлатаны и никто из них не сможет поднять в воздух даже малюсенького камушка. А тут… — он на секунду умолк. — Столько всего сразу, что голова кругом идёт. Вот, например, мне интересно, каким образом Альберт с Луканом оказались в гостях у Грозника, и как Маг нашёл нас?

— Грознику в Мазергале принято верить, — жёстко ответила Нира, и Георгий услышал в её тоне нотки упрёка в свой адрес. — Он никогда и никого не обманывал. Он — самый честный человек во всей Мазергале, да и, пожалуй, на всей Дельдаре. Ему верят все и он — не чета тем Магам-самозванцам, которые живут в твоей стране.

Георгий пропустил колкость Ниры мимо ушей и решил оставить эту тему, сказав самому себе, что время покажет, кто был прав, а кто — нет.

Вьюга по-прежнему пела свою заунывную песню, гуляя по речной долине и подсыпая мелкий снежок во временное убежище странников. Подняв глаза к тусклому небу, Георгий подумал о том, как медленно тянется время, когда кого-то ждешь. Он не в первый раз пожалел о том, что позабыл надеть на руку часы именно в тот самый день, когда понёс папку Забредягина Альберту.

«Пусть бы даже они и остановились бы, — думал Георгий о часах. — Всё равно можно было бы приблизительно выставить на них время и кое-как ориентироваться. Альберт-то оказался поумнее меня…», — мысленно посетовал Георгий, вспомнив, как его друг взглянул на циферблат своих наручных часов, перед тем, как сделал глоток из зеленоватой армейской фляжки.

«Хорошо ему, — размышлял Георгий. — Спит сейчас себе на диване в доме у этого Грозника, и ни о чём не думает. А тут — сидишь в снежной яме, посреди страшных лесов, где тебя каждую минуту подстерегает какая-нибудь гадость. Эх, вот бы сейчас сюда хотя бы диван!»

— Жора, Жора, проснись!

Крик Ниры заставил Георгия разлепить отяжелевшие веки. Он тряхнул головой, прогоняя незаметно одолевший его сон, и пробормотал:

— Вот чёрт! Неужели я заснул?

Нира отпустила его плечи (она, только что энергично трясла своего спутника) и, посуровев, сказала:

— Снежная дрёма одолела тебя, Жора! Спать сейчас нельзя, кто знает, когда вернётся Грозник?! Может он задержится? Может он прилетит за нами ночью?! Если мы оба уснём, нас занесёт снегом, и он будет долго искать нас, и тогда мы можем замёрзнуть! Чтобы не заснуть, нам с тобой надо разговаривать и иногда подниматься на ноги! Встань сейчас и повернись лицом к ветру! — приказала Нира. — Это тебя отрезвит.

Георгий нехотя встал на ноги, переборов желание сохранить приятное ощущение расслабления, которое всегда возникает у только-только заснувшего человека.

Он подставил лицо сильному ветру, и у него на секунду перехватило дыхание, но, набрав полные лёгкие холодного воздуха, Георгий почувствовал, как коварная сонливость покинула его.

— Спасибо, Нира, — поблагодарил он девушку, усаживаясь обратно в яму. — Действительно, нам надо разговаривать. Спрашивай меня о чём-нибудь, а я буду отвечать, а то, конечно, так можно и замёрзнуть.

Нира, со свойственным всем женщинам любопытством, не заставила себя просить дважды, и хотя, за время совместного проживания и долгого путешествия она выведала у Георгия очень много фактов о его жизни в России, у девушки, как выяснилось, осталось ещё множество вопросов, на которые Георгий был в состоянии ответить.

«Стоит только разжечь в сердце женщины костёр любопытства, — думал он, мучительно подыскивая очередное слово для описания автомобиля, — и пиши-пропало! Потребуется очень много словесной воды для того, чтобы его залить!».

Странная это была картина: в одном из самых затерянных мест Мазергалы, посреди белой холодной реки-дороги, по которой мог двигаться легко только вольный ветер, сидели в яме два человека, один из которых рассказывал истории, которым в Мазергале могли не удивляться разве что серые утёсы, возвышавшиеся неровными стенами по обеим сторонам уснувшей реки.

Грозник появился так же неожиданно, как и в первый раз. На Гиблые Леса надвигались сумерки, а снегопад был таким сильным, что заставлял то Георгия, то Ниру время от времени подниматься для того, чтобы сбросить со своих одежд белоснежное пушистое одеяло, которым упорно пыталась накрыть их мазергалийская зима.

— Заждались?! — весело спросил волшебник, возникнув, словно привидение у самых ног сидевших в яме людей. К его балахону не липнул гонимый ветром снег, Белый Маг был словно огражден от него, невидимым глазу, покровом и Георгий даже ни миг усомнился в том, что перед ними сейчас возник сам волшебник, а не его созданный уставшим мозгом образ.

— Как там наши собаки? Вы пристроили их? — встревожено спросила Нира, вставая и отряхиваясь.

— Не беспокойтесь, госпожа Нира, они в надёжных руках, — отвечал Грозник. — Я опасался, что вы заснете, поэтому очень спешил, но, как я вижу, мои опасения были напрасны. Вы — сильные люди.

— Эта вьюга убаюкает, кого угодно, — возразил Георгий, встав рядом с Нирой. — Спасибо Нире, она, своими вопросами, не давала мне заснуть.

— Ну, у вас будет великолепная возможность выспаться, — заверил его Грозник, сделав рукой успокаивающий жест. — До Вааха нам лететь два дня, и я сделаю так, что во время полёта вы будете чувствовать себя лучше, чем на самой мягкой перине на свете. Собрались? — спросил он, заметив, что Нира, очистив арбалет от снега, в ожидании смотрит на Мага. — Оружие можете взять с собой, я понимаю, вы привыкли к нему, а вот лыжи оставьте, они вам больше не понадобятся. В Ваахе уже нет снега. Встаньте рядом, ближе друг к другу, — приказал волшебник. — Ага, вот так, правильно. Не шевелитесь.

Маг взлетел вверх и Георгий с усмешкой подумал, что именно так говорят фотографы на его родине, а вслед за этим почувствовал, как его ноги отрываются от земли, а ветер, к непрестанным порывам которого он уже привык, куда-то исчез, уступив место невероятной тишине, мягкой и тёплой, обволакивающей всё тело, забивающейся под куртку и казалось, становящейся одной из составляющих его бренного человеческого тела.

Георгий повернул голову для того, чтобы сказать Нире о том, что так хорошо, как сейчас ему ещё никогда не было, но с удивлением заметил, что девушка куда-то исчезла, а вместе с нею исчезли и снег, и небо, и скалы, уступив место ровному, неописуемо-мягкому бежевому свечению, которое заменило собою весь мир вокруг.

Странно, но никакого беспокойства по поводу того, что его глаза вдруг перестали видеть чёткую, реальную картину мира, Георгий не испытывал.

«Наверное, то же самое чувствует младенец, когда ещё находится в утробе матери», — подумал Георгий, закрыл глаза и провалился в приятное беззаботное беспамятство, где властвовало всесильное «ничто», где не было ни снов, ни самого «я» Георгия…

Глава 29

— Очнитесь! Мы на месте! — раздался голос Грозника прямо под ухом у Георгия, и этот голос был для него внезапному удару грома.

Георгий снова почувствовал под ногами земную твердь и, открыв глаза, невольно покачнулся от резкого перехода к нормальному восприятию мира.

Он увидел перед собой тот самый уютный дворик, куда несколько дней назад, на шаткой повозке въехал его друг Альберт. Георгий спросил у, стоящей рядом с ним, Ниры:

— Ну, как ты?

Та, удивлённая не меньше Георгия своими ощущениями, немного помедлила, всё ещё приходя в себя, а затем тихо промолвила:

— Всё это так неожиданно и прекрасно… Я чувствовала, что меня нет вообще, и никогда не было. Неужели я проспала два дня?

— Да, да, — раздался голос Грозника откуда-то сбоку и вслед за этим Георгий и Нира увидели и самого Белого Мага, который мягко опустился перед ними сверху на коротко подстриженную зелёную траву. — Хотя, это можно назвать сном лишь с большой натяжкой. Я позаботился о том, чтобы вы, как следует, отдохнули и душевно, и физически. А теперь, добро пожаловать в моё скромное жилище!

Грозник улыбнулся и сделал руками размашистый изящный жест, показывая в сторону своего дома в глубине двора, где перед распахнутыми дверьми, спустившись на две ступеньки вниз, стоял, в ожидании гостей и хозяина слуга-великан Кронгрус.

Грозник направился к своему дому и Георгий, ступая вслед за ним, видел, что на этот раз волшебник идёт по земле, как все нормальные люди, оставляя следы на траве.

«Он тоже человек, — подумал Георгий. — Наверное, эти постоянные полёты надоедают ему. А что может быть лучше прогулки по траве!».

Вслед за Грозником Георгий и Нира вошли внутрь дома, с удивлением посмотрев на застывшего у дверей, словно памятник, Кронгруса. Великан басом доложил своему хозяину о том, что во время его отсутствия ничего не произошло, гости отдыхают, а посетители с просьбами приходят каждый день.

Войдя в просторный холл, Грозник сказал, обращаясь к Георгию и Нире:

— Лукана мы будить не будем. Он ещё не совсем здоров, но сегодня вечером уже должен быть в полном порядке. Мы пройдём сейчас к господину Альберту и обрадуем его.

Кронгрус, закрыв входную дверь, быстрыми шагами обогнал Георгия, Ниру и Белого Мага и поспешил к двери комнаты, в которой находился Альберт.

Георгию вдруг показалось, что двери в стенах холла исчезли, а сами стены, расписанные магическими символами, раздвинулись шагов на сто разные стороны, пол приобрёл розовый оттенок, а та самая дверь, к которой они направлялись, превратилась в высокую арку, окаймлявшую полутёмный вход в неизведанное.

Но это наваждение длилось всего несколько секунд, а потом так же внезапно исчезло, как и появилось. Георгий хотел спросить, идущую рядом с ним, Ниру, о том, увидела ли она сейчас нечто подобное, но они уже подошли к двери, за которой, по словам Грозника, располагалась комната Альберта, и Георгий тут же забыл о своём видении, снедаемый любопытством и чрезвычайным волнением.

«Неужели я и вправду увижу своего друга?» — подумал он, наблюдая за тем, как Кронгрус поворачивает шарообразную ручку двери, прислушиваясь к щелчкам скрытого механизма.

— Входите! — наконец сказал слуга, распахнув перед гостями и своим добрым хозяином дверь.

Переступив порог комнаты, Георгий остановился в замешательстве.

«Каким образом Грознику удалось перетащить сюда вещи Альберта? — ошарашено подумал он. — И где сам Альберт?»

Дело в том, что диван, на котором лежал Альберт, стоял, развёрнутый спинкой к двери и именно она сейчас скрывала лежащего Альберта от глаз Георгия.

Георгий, наполнившись недоверием и возмущением, открыл, было, рот, чтобы задать Грознику свой вопрос, но Белый Маг тихо пролетев по комнате, обогнул диван и, нагнувшись над спящим гостем, тронул его за плечо и громко сказал:

— Проснитесь, господин Альберт, я привёл к вам вашего друга, господина Георгия!

— А?! — Альберт быстро поднялся и сел на диване, заспанный и всклокоченный. — Как, господин Грозник, вы уже вернулись? А я так хорошо засн… — он замолк на полуслове и вскричал, схватив Мага за руку:

— Вы сказали, «Георгий»?! Где он?!

Грозник улыбнулся.

— Обернитесь.

Альберт, не вставая с дивана, быстро посмотрел назад и глаза его «полезли на лоб» от удивления, он вскочил, сбросив одеяло прямо на пол и, легко перемахнув через спинку дивана, бросился к Георгию.

Друзья крепко обнялись и, похлопывая друг друга по спине, принялись от радости осыпать друг «крепкими словесными выражениями». Грозник наблюдал за этой сценой встречи со снисходительной улыбкой. Нира сделала шага два назад и, склонив голову на бок, рассматривала этих двух, словно в одну секунду «спятивших» пришельцев-чужеземцев. Лицо Кронгруса, который стоял в дверном проёме, оставалось каменно-непроницаемым, и лишь глаза его чуть-чуть сузились, говоря о том, что великан не так безразличен ко всему на свете, как это могло показаться на первый взгляд.

Друзья, наконец, расцепились и Альберт, отступив назад и окинув Георгия с головы до ног критическим взглядом, произнёс:

— Ты укутан, как полярник! На улице-то вроде — весна!

— Посмотри на себя! — с наигранной обидой в голосе ответил Георгий. — Ты, вообще, в одних трусах, а ведь здесь девушка!

Только теперь Альберт обратил внимание на Ниру, которая с интересом смотрела на него и он, мимоходом отметил, что девушка оценивающе скользнула взглядом своих серых глаз по его обнажённому стройному, мускулистому телу.

Он в три прыжка достиг белого дивана, поднял с пола одеяло, быстро обернул его вокруг тела, после чего решительным шагом подошёл к девушке и, помня о том, как высоко мазергалийцы ценят в человеке такое качество, как вежливость, с лёгким кивком головы представился:

— Я — Альберт, друг Георгия. Прошу вас извинить меня за то, что я не одет. Я сейчас же исправлю этот недостаток, но сначала мне хотелось бы узнать имя прекрасной незнакомки, которой я обязан столь неожиданным визитом.

Георгий едва заметно улыбнулся, подумав: «Вот чем заканчивается чтение романтической литературы! А неплохо „загнул“, совсем неплохо!».

Лицо Ниры порозовело и она, потупив глаза, ответила:

— Меня зовут Нира, и мне тоже очень приятно, господин Альберт, познакомиться с вами.

«Черт возьми! — думал Георгий, глядя попеременно то на Альберта, то на Ниру. — Да ведь он ей понравился! Со мной она так не церемонилась, а мой дружок сразу же смутил её! Спортсмен хренов!».

Георгию со стороны было отлично видно, что эти двое прекрасно «подходят» друг другу и что если Альберт задержится здесь хотя бы на пару дней, то, наверняка, сможет соблазнить эту красотку, несмотря на её девственность.

Альберт нравился многим женщинам, и Георгий не понаслышке знал о его многочисленных победах на «любовном фронте». Сейчас Георгий вновь немного жалел о том, что женился на Марии, но он тут же подавил в себе чувство зависти к своему приятелю, как-никак за десять лет дружбы вместе они «съели», что называется «не один пуд соли».

— Кстати, Альберт, — заговорил Георгий, наблюдая за тем, как его друг скрылся за шкафом, для того, чтобы облачиться в свой, пообтёршийся за месяц странствий, зелёный костюм. — Нира спасла меня от смерти. Если б не она, остались бы от меня в Гиблых Лесах одни кости.

— Я и не сомневался, — раздался из-за шкафа бодрый голос Альберта. — За тобой постоянно нужно кому-то присматривать!

— Жора вёл себя, как герой, — возразила Нира. — Не говорите так, господин Альберт. Жора — настоящий Свободный Охотник.

— О-о-о, сколько у тебя титулов, друг! — с добродушно-театральным тоном в голосе произнёс Альберт, выходя из-за шкафа и поправляя одной рукой широкий кожаный ремень, а другой — широкополую шляпу.

— Вылитый Робин Гуд, — съязвил Георгий, намекая на темно-зеленый цвет костюма Альберта.

— Попрошу без шуток, — весело отпарировал Альберт. — Перед вами — самый настоящий доктор Мазергалы. У меня и документ соответствующий даже был, но я его господину Грознику отдал, — добавил он, намекая на письмо доктора Кристиса.

— А теперь прошу всех ко мне в кабинет, — прервал Белый Маг этот «обмен любезностями», устроенный друзьями по большей мере ради девушки. — Нам предстоит серьёзный разговор.

Альберт поднял с пола свою сумку, которая стояла возле дивана. Он не распаковывал её, так как в этом не было необходимости.

— Жаль расставаться с такой удобной комнатой, — произнёс Альберт. — Да, господин Грозник, совсем забыл поблагодарить вас за это уютное пристанище. Я великолепно отдохнул!

— Спасибо, — откликнулся Маг, уже направлявшийся к выходу. — Я рад, что вам понравилось здесь. Хотя вы и были возмущены некоторыми правилами, установленными мною, я уверен, что вы не будете сердиться на меня за это.

Альберт вспомнил о своих пьяных желаниях и, покосившись на Кронгруса, плотно сжал губы и ничего не сказал в ответ.

Перед кабинетом Мага гостям преградили дорогу белые волки, однако Грозник быстро успокоил их, коснувшись загривков могучих зверей обеими руками. Волки тут же отбежали в разные стороны и внезапно исчезли. Это обстоятельство заставило Ниру, уже схватившуюся за древко своего арбалета, издать возглас удивления.

Белый Маг распахнул двери и коротко бросил через плечо гостям:

— Входите и присаживайтесь на диван.

Волшебник подлетел к своему креслу перед столом и быстро опустился в него, жестом указав гостям на белый диван, где не так давно Альберт рассказывал Белому Магу свою историю.

Георгий, Нира и Альберт аккуратно положили вещи и оружие на пол и уселись на мягкое ложе таким образом, что Нира оказалась между двумя молодыми людьми, что, как заметил Георгий, её несколько смутило.

Георгий и Нира с интересом рассматривали многочисленные предметы магии, которые находились на стеллажах кабинета, а Альберт, которому всё это не было в новинку, уставился на большое окно слева, которого (а он точно запомнил это) не было в прошлое его посещение кабинета волшебника.

— Ну, что ж, начнём, — промолвил Грозник и, сняв белый колпак, положил его на стол, после чего поправил диадему с зелёным камнем на своей седой голове и, обращаясь к Альберту, спросил:

— Значит, вы говорите, господин Альберт, что вы с господином Георгием отправились сюда, в Мазергалу, примерно с оного и того же места, то есть ни вы, ни господин Георгий не покидали при этом стен вашего дома в России?

— Ну, да, — ответил Альберт, посмотрев на Георгия. — Жора, ты ведь был в квартире, когда проглотил «Градиент-Z»?

— Да, — подтвердил Георгий.

— Но вы почему-то оказались здесь в разных местах, — задумчиво промолвил Грозник. — Гм… Как такое могло случиться?

— На этот вопрос, вам, наверное, смог бы ответить сам создатель смеси, — вздохнув, сказал Альберт. — Вы же, помниться, хотели его найти?

— Да. Но искать его придётся долго, — ответил Грозник, оглядев гостей. — Господина Георгия, как это ни парадоксально звучит, мне удалось разыскать так быстро, лишь благодаря ошибке, которую я совершил. Между прочим, эта же ошибка помогла мне спасти и моего хорошего знакомого — Лукана. Я вызволил его из «логова» Кохабара.

— Кто такой — этот Кохабар? — вмешалась в разговор Нира.

— Чёрный Маг. Полная противоположность мне. Но об этом позже, — Грозник перевёл взгляд на Альберта и спросил:

— Вы уже пробовали вернуться домой и поняли, что пить эту смесь в Мазергале можно только на том месте, где вы появились?

— Да, это так. Но почему вы задаете мне этот вопрос уже во второй раз, господин Грозник? — удивился Альберт.

— Это для господина Георгия, — объяснил Маг. — Так он лучше поймёт, в чём суть дела. Итак, господин Георгий, я думаю, что мне будет нелегко отыскать то место, где вы появились. Ведь, как рассказал мне Лукан, вас долго тащила птица Зирх и вы, будучи оглушённым, выронили бутылку с переместительной смесью?

Георгий молча кивнул, тем самым, подтверждая правоту слов Мага.

— А то место, где вы появились, сможете вспомнить?

Георгий задумался, и медленно покачивая головой из стороны в сторону, ответил:

— Точно не вспомню. Следы мои, наверное, уже занесло снегом. Я тогда ведь очутился на склоне горы. А горы в той гряде похожи одна на другую, как братья-близнецы.

— Это — Примские Горы. Они находятся не очень далеко от моего дома, — вновь вмешалась Нира. — Я уверена, что Жора о них говорит. Да, они, как близнецы…

— Так. Хорошо. Теперь мы хотя бы примерно знаем, откуда отправляться господину Георгию, — сделал вывод Грозник, постукивая по столу костяшками пальцев. — Ну, а Господин Альберт, по его словам, отметил место своего появления грудой камней. И правильно сделал, — Маг на секунду замолчал и продолжил:

— Вот что я собираюсь предпринять. Сначала я отнесу господина Альберта на берег Буйного Моря, и он вернётся на родину. Потом вернусь сюда за господином Георгием и госпожой Нирой, и мы вместе попытаемся разыскать то место на Примских Горах, где Зирх схватил господина Георгия.

— А как же Забредягин? — спросил Альберт. — Вы ведь, кажется, хотели найти и его?

Грозник задумался и, дотронувшись до бороды, промолвил:

— Я уже говорил вам, господин Альберт о том, что вы — пришельцы нарушили равновесие между двумя мирами, так что я принял решение — сначала отправить вас обратно, в ваш мир, а уж потом заняться поисками человека, создавшего переместительную смесь. Чтобы его найти, мне понадобится очень много времени. Честно говоря, я считал, что вы, господин Георгий и вы, господин Альберт сможете мне в этом помочь, но теперь вижу, что ошибался. Как выяснилось, вы ничего не знаете о его местонахождении…

Георгий вдруг вспомнил о записях Забредягина, которые лежали сейчас у него за пазухой. Он торопливо расстегнул куртку, достал папку и положил её на стол со словами:

— Может это вам поможет, господин Грозник?

— Жора, ты сохранил записи?! — удивился Альберт. — Да ты просто молодец!

Георгий в ответ молча пожал плечами. Грозник, между тем встал, перегнулся через стол и, взяв коричневую папку, снова уселся в кресло. Развязав тесёмки, Маг извлёк дневник экспериментатора, и тетрадь с описаниями формул для получения «Градиента-Z». Пока волшебник листал тетради, Альберт сказал Георгию:

— Это хорошо, что ты взял папку с собою. Представляешь, что было бы, если бы её нашли там, в квартире?! Прошло больше месяца с того момента, как мы с тобой исчезли, и документы Забредягина могли бы навести наши правоохранительные органы на определённые мысли.

— А я и не собирался оставлять папку там. Это было бы большой глупостью с моей стороны, — усмехнулся Георгий.

— Господа пришельцы! — обратился к гостям Грозник, аккуратно укладывая обе тетради обратно в папку. К сожалению, в поисках господина Забредягина мне придётся рассчитывать только на собственные силы. Если дневник этого человека мне и удалось прочесть, то вторая тетрадь, та, что с формулами, мне «не по зубам». Эта наука — химия — мне неизвестна. Однако смею вас просить о том, чтобы эта папка оставалась здесь, в моем хранилище. Мне кажется, что у вас, в России очень много людей, которые готовы воспользоваться рецептом переместительной смеси только ради любопытства, а я — как в некотором роде ответственный за спокойствие в моей любимой стране, считаю, что нашим мирам будет мало пользы от взаимных посещений.

Георгий и Альберт переглянулись. Каждый из них понимал, что Грозник прав. Учёные любой страны на земле, не устояли бы перед соблазном исследовать Мазергалу, а жители этой волшебной страны вряд ли были бы рады видеть гостей из другого мира.

— Я думаю, Жора, что эту папку надо вообще уничтожить, но пусть это решит сам Забредягин, если он, конечно ещё жив, — сказал Альберт.

— Я согласен с тобой, — кивнул Георгий. — Если господин Грозник найдёт учёного, то пусть они сами, вдвоём, решат, что делать с этими тетрадями. В конце концов, мы-то с тобой попали сюда случайно, никто нас не приглашал, и будет справедливо, если мы оставим документы Забредягина господину Грознику. Мне кажется, Альберт, что господин Белый Маг гораздо умнее и рассудительнее многих из наших людей, занимающихся наукой, и он не попытается извлечь какую-либо выгоду из обладания этой злосчастной папкой.

Грозник откинулся на спинку кресла и, вздохнув, произнёс:

— Я рад тому, что вы согласны со мной. А я со своей стороны обещаю, что обязательно побеседую с вашим Забредягиным о дальнейшей судьбе его записей. А сейчас, прежде чем приступить к отправке господина Альберта к побережью Буйного Моря, я хотел бы предложить вам всем отобедать со мной.

Грозник хлопнул в ладоши и в тот же миг на столе появились различные закуски и вина. Альберт, уже видевший нечто подобное в волшебной комнате, где по его воле возникали из ниоткуда разнообразные вещи, уже не удивлялся, но на Георгия и Ниру вид стола, мгновенно заставленного яствами, произвёл неизгладимое впечатление. Георгий, протянув руку, осторожно коснулся ближайшего блюда и вслед за этим быстро отдёрнул руку, словно это был кусок раскалённого металла. Нира же не смогла сдержать возгласа изумления и инстинктивно отпрянула назад, вжавшись всем телом в спинку дивана.

— Ха-ха-ха! — добродушно рассмеялся Грозник. — Господин Георгий, госпожа Нира, не бойтесь! Всё это настоящее, хотя и появилось на столе не без участия моей волшебной силы. Знаете, мне совсем не хочется каждый раз заставлять Кронгруса бегать в кладовую за припасами, у него и так много забот. Не стесняйтесь, ешьте, пейте, вы претерпели в Мазергале множество лишений и теперь имеете полное право хорошо отдохнуть.

Покосившись на Альберта, который уже взял лежащую перед ним вилку с длинной ручкой и подцепил аппетитный кусок красного рыбьего мяса, Георгий, а вслед за ним и Нира, осторожно приступили к трапезе.

— Господин Грозник, если вы можете перемещать предметы с места на место, не вставая со своего кресла, то, наверное, можете подобным образом перемещать и людей? — спросил Альберт, проглотив очередной кусок мяса и запив его красным вином.

— Увы, нет, — ответил Маг, отложив в сторону вилку, и повёл руками, опустив глаза. — С людьми и вообще, со всеми живыми существами нельзя поступать подобным образом. Их я могу перемещать, только находясь рядом с ними. Может со временем я и научусь делать это, не сходя с места, но пока что никто из Магов в Мазергале не может переправить человека с места на место усилием воли или посредством каких-либо заклинаний. Я могу окутать человека или животное Сонным Облаком и перенести после этого на любое расстояние, но, чтобы, не вставая с места… Нет. Я не всесилен.

На некоторое время за столом воцарилась тишина, прерываемая время от времени звоном хрустальных бокалов и короткими тостами за здоровье Белого Мага, которому гости были чрезвычайно благодарны за радушный приём.

Когда все уже почти насытились, а Георгий мимоходом посетовал на то, что в Мазергале не подозревают о существовании такого необходимого и вкусного продукта, как хлеб, Нира, которую Альберт в течение последних нескольких минут пытался развлечь шутливыми замечаниями по поводу разности взглядов на жизнь жителей России и Мазергалы, вдруг произнесла, обращаясь к Белому Магу:

— Господин Грозник, не расскажете ли вы нам, как вам удалось найти Лукана, Жору и меня? Я пыталась сама догадаться, как вам это удалось, но у меня ничего не получилось.

— Ну, в этом нет ничего тайного, — откликнулся Маг, улыбнувшись. — Всё началось с того, что я отправился из Вааха навстречу Полосе Дождя, «катившейся» по Мазергале, чтобы выяснить то, насколько она велика и какую сторону движется. Прямо перед Полосой я заметил в снегу бутылку с розовой жидкостью, которую, как позже выяснилось, выронил господин Георгий, в то время, когда его несла птица Зирх. Но я тогда этого ещё не знал. Я подумал: «Откуда мог взяться здесь в дебрях Гиблых Лесов, этот странный предмет?». Но я не стал тогда долго раздумывать и подобрал бутылку, потому что Полоса Дождя уже была слишком близко. Меня удивило то, что такая яркая вещь не заключает в себе волшебной силы, дело в том, что я обычно, прежде чем взять в руки какой-нибудь незнакомый мне предмет всегда проверяю его на наличие Заклятий, наложенных на него. Когда бутылка была уже у меня в руках, я заметил неподалёку двух Летунов. Это такие большие говорящие летучие мыши. Как потом оказалось — это были слуги Кохабара — Чёрного Мага. Они, видимо, тоже хотели подобрать светящийся сосуд, но я их опередил. С помощью своей магической силы я заглянул внутрь Полосы. И что же вы думаете, я там увидел? Летающий Замок Кохабара! Зачем Чёрный Маг засунул его в это месиво из воды, ветра и тёмных туч — я не знаю. Мыслей существ, находящихся внутри Замка я прочесть не сумел, как-никак, Кохабар — тоже волшебник и он сумел защититься от этого. Я решил исследовать таинственный сосуд здесь, в Ваахе, а потому поспешил вернуться, тем более что Полоса Дождя двигалась очень быстро, а я, хоть и являюсь Магом и могу защититься от неё, но, тратить попусту свои силы я не привык. Итак, вернулся я в свой дом и принялся изучать жидкость, содержащуюся в бутылке. Но какие бы заклинания я не читал, какие бы талисманы не использовал, назначение розовой жидкости так и осталось для меня загадкой. В то же время я заметил, что некоторые мои Заклятия утратили свою прежнюю силу, однако тогда я не придал этому особого значения. Так бывало время от времени… Затем меня отвлекли какие-то проблемы Вааха и Мазергалы. Знаете, ведь ко мне каждый день приходят люди с разными просьбами и моя обязанность — помогать им всем. Я тогда поставил бутылку на полку и сразу забыл о её существовании. Но, проходит немного времени и вдруг прилетает вестовой голубь от стражников, которые охраняют Ваахские ворота. И этот голубь приносит письмо, в котором говорится, что доктор Кристис, мой давний знакомый, посылает ко мне своего ученика. Этим «учеником», как вы, наверное, уже догадались, был господин Альберт. Как только господин Альберт появился в моём доме, я сразу понял, что он — пришелец из другого мира. Да, я умею читать мысли людей, но пусть это вас не смущает, я — не сплетник. Когда я показал господину Альберту бутылку, которую тот сразу же признал, и узнал, что он ищет своего друга, я сложил все факты воедино и пришёл к выводу, что господин Георгий мог угодить в «лапы» Кохабара, или просто-напросто замёрзнуть в Гиблых Лесах. Но я чувствовал, не знаю, почему, без всякого волшебства, что господин Георгий жив, а потому я немедленно отправился на поиски Летающего Замка Кохабара, оставив господина Альберта здесь, в своём доме. Я нашёл Замок Чёрного Мага и разрушил его (хорошо, что его хозяин куда-то отлучился в это время, а то бы мне пришлось вступить в бой). Каково же было моё удивление, когда внутри Замка я обнаружил ещё одного своего старого знакомого — Лукана. Ну, а Лукан, в свою очередь, рассказал мне о том, что господин Георгий и госпожа Нира укрылись от Полосы Дождя в пещерах Горцев. Когда я добрался до этих пещер, то выяснилось, что господин Георгий и госпожа Нира уже покинули их, но тут уж мне не составило особого труда разыскать их и вот, благодаря удачному стечению обстоятельств, а также, благодаря Руму, мы все сегодня находимся здесь, за этим самым столом… Вот, в сущности, и вся история, — улыбаясь, закончил Грозник и Георгий заметил, что в глазах Белого Мага промелькнули весёлые искорки.

«Вот, оказывается, какая каша заварилась из-за меня!» — с удивлением подумал Георгий.

— Господин Грозник, а зачем этому Кохабару понадобился Лукан? — задала Нира резонный вопрос.

— В этом-то всё и дело! — отвечал Маг, подняв вверх указательный палец. — Кохабару, видимо доложили о том, что я подобрал бутылку с розовой жидкостью и Чёрный Маг заинтересовался этим фактом, подумав, что бутылка — очень ценный волшебный предмет. А Лукану очень повезло в том, что Полоса Дождя не отняла у него жизнь, хотя и основательно потрепала старого моряка. И Кохабар, думая, что Свободный Охотник может внести ясность в его догадки и предположения, сохранил Лукану жизнь с тем, чтобы выпытать у него всё о последних событиях в Гиблых Лесах. Да, ему удалось это сделать. Он опоил Лукана каким-то волшебным составом и Свободный Охотник, сам того не желая, «выложил» Кохабару всё то, что он знал о господине Георгии и госпоже Нире.

— Ой, что же теперь будет?! — воскликнула Нира. — Этот Чёрный Маг будет теперь охотиться за Жорой?!

— Нет, нет, — успокоил её Грозник. — Я разрезал Замок злого волшебника на четыре части, так что Кохабар не скоро оправится от этой потери. Слуги Чёрного Мага наверняка разбежались, так что для него сейчас наступили нелёгкие времена. А вам всем ничего не грозит, пока вы находитесь в моём доме.

— А почему вы не убьете этого Кохабара, если он такой плохой и творит всякие злые дела? — спросил Альберт.

Грозник вздохнул, с шумом втянув воздух через ноздри, и ответил:

— Всё не так просто, как кажется на первый взгляд. Закон для всех Белых Магов таков: пока на тебя не напали — ты не имеешь права убивать. И если я преступлю этот закон, то лишусь магической силы и превращусь в самого обыкновенного человека. Но мне кажется, что в скором времени Кохабар нанесёт мне первый удар и вот тогда… Но, впрочем, не буду загадывать…

Грозник замолчал. Альберт, Георгий и Нира сидя с задумчивыми лицами, «переваривали» фантастический рассказ Мага. Но больше всех был озадачен словами волшебника Георгий.

«Всё. Надо поскорее возвращаться домой, — думал он. — От всего этого с ума можно сойти! Если бы мне в России, в городке N, кто-нибудь рассказал бы подобную историю, я бы счёл её бредом, а человека, несущего такую чепуху — полным идиотом! Самое удивительное — что вся эта сказка здесь совсем не кажется сказкой. Здесь, в Мазергале все спокойно говорят обо всех этих магах-волшебниках! Ох, скорее бы вернуться домой!».

При воспоминании о городе N у Георгия в груди возникла неприятная необъяснимая тяжесть. Возможно, что теперь его и Альберта уже никто не надеется увидеть живыми. Здесь, в Мазергале, Георгий впервые осознал, как сильно человек может переживать разлуку со своими родными людьми. Он до боли в скулах сжал челюсти, стараясь не думать о том, какие чувства испытывают сейчас его жена и дочь…

«Что толку — раскаиваться и гадать! Что произошло, то произошло и время вспять уже не повернешь!», — отгонял Георгий прочь мрачные мысли.

— Ни у кого нет больше ко мне никаких вопросов? — нарушил молчание Белый Маг и его трубный голос заставил гостей оторваться от размышлений. Все они, как один, покачали головами, глядя на Грозника, лицо которого приобрело прежнюю серьёзность.

— Ну, что ж, — сказал волшебник, вставая, — тогда не будем медлить. Господин Альберт, собирайтесь, я отнесу вас к вашим камням. Господина Георгия я переправлю позже, дня через два. Я бы с удовольствием отправил вас вместе, но, увы… Ваша переместительная смесь забросила вас обоих так далеко друг от друга, что я не смогу этого сделать. Впрочем, об этом я уже говорил.

— Мы понимаем, — кивнул Альберт, поднимаясь с дивана, и, обращаясь к Георгию, сказал:

— Ну, что, друг, прощаться не будем. Встретимся в N. Тогда и поговорим.

Георгий и Нира поднялись с мягкого дивана. Девушка смотрела на Альберта с нескрываемой грустью. От цепкого взгляда Георгия, который сейчас рядом с нею, не ускользнул тот факт, что Нире явно было жаль того, что мужчина, который ей понравился с первого взгляда, оказался пришельцем, которому предстояло сейчас покинуть стены этого дома. Навсегда.

«Она влюбилась, — констатировал Георгий. — Интересно, почему у женщины пропадает гордость, когда её посещает такая напасть, как любовь с первого взгляда?».

Альберт торопливо застёгивал пуговицы на своей мазергалийской куртке. Справившись с последней, он поднял голову и поймал взгляд девушки. В этот момент Георгий почувствовал себя «третьим лишним» и опустил глаза вниз, уставившись на носки своих тяжёлых сапог. В жизни каждого человека бывают такие моменты, когда слова совершенно бесполезны.

«Эти двое нравятся друг другу, — думал Георгий, — и надо же такому случиться, что именно теперь моему другу не повезло. Может Нира и есть девушка его мечты, а ему, сейчас, как назло, надо покинуть Мазергалу. По существу Альберт должен был оказаться на моём месте, в Гиблых Лесах. Но, ничего не поделаешь. Ирония судьбы».

Грозник медленно подлетел к Альберту сзади и легонько похлопал его по плечу.

— Господин Альберт, я всё прекрасно понимаю, но нам с вами пора в путь. Помните, что я говорил вам о равновесии между мирами?

— Чёртово равновесие… — еле слышно пробормотал Альберт, наклоняясь для того, чтобы поднять с пола свою сумку. — Нира, — обратился он к девушке, пристроив свою поклажу за спиной, — я хочу сказать вам, что…

Глава 30

Неожиданный дробный стук в оконное стекло заставил вздрогнуть всех, кроме Грозника. Альберт, Нира и Георгий одновременно повернули головы, посмотрев на окно. С наружной стороны, на подоконнике топтался самый обыкновенный белый голубь. Птица, видимо, стараясь привлечь к себе внимание, стучала клювом по стеклу.

Белый Маг подошёл к окну и открыл невесть откуда взявшуюся маленькую форточку, которую перед этим сам, вероятно, и создал, потому что когда Георгий видел окно в последний раз, он не заметил в нём никаких признаков той самой застеклённой дверцы, через которую сейчас Грозник впустил в кабинет белую птицу.

— Это — вестовой голубь, — пояснил гостям Маг, взял птицу в руки и отцепил от её лапки маленький, скрученный в трубочку, клочок бумаги.

— Стражники у ворот сообщают, что ко мне направляется доктор Кристис с важным известием, — сказал Грозник, прочитав записку. — Что ж, господин Альберт, нам придётся пока отложить намеченное путешествие! Доктор Кристис привез с собой какого-то человека, разговор с которым, как он доложил стражникам, будет мне крайне интересен.

Объяснив гостям причину столь неожиданного появления белой птицы, Грозник вернулся к окну и выпустил голубя на волю. Красивая птица взмыла высоко в воздух и секунду спустя уже скрылась из поля зрения.

— Доктор Кристис — редкий и очень важный гость, — сказал Белый Маг, подлетев к гостям. — И я обязан встретить его лично. Поэтому, прошу вас, не обижайтесь на меня, но я ненадолго покину вас. Побудьте пока здесь, в моём кабинете. Я надеюсь, что вы не будете скучать в моё отсутствие. Скоро я вернусь сюда вместе с доктором. Я думаю, что вы, господин Альберт, тоже будете рады встречи с господином Кристисом. Ведь без помощи доктора вы бы не добрались до Вааха? — Грозник вопросительно взглянул на Альберта.

— Конечно, я буду рад увидеть доктора Кристиса! — немедленно ответил Альберт. — Не знаю, как всё сложилось бы, если бы судьба не свела меня с этим добрым человеком! Меня только удивляет то, что он так быстро добрался до Вааха… Когда мы расставались, он, вроде бы, не собирался ехать в город…

— Наверное, его принудили к этому какие-то непредвиденные обстоятельства, — разведя руками, ответил Грозник. — Я надеюсь, что он сам нам всё объяснит.

С этими словами Грозник подошёл к выходу из кабинета, открыл дверь и вышел в холл.

Когда дверь за Магом захлопнулась, Георгий, усаживаясь на диван, спросил Альберта:

— Кто это — доктор Кристис?

— Этот человек помог мне отыскать тебя. Вернее, косвенно помог отыскать. Он дал мне денег на дорогу в Ваах и написал сопроводительное письмо, которое послужило мне в Мазергале в качестве отличного пропуска. Таким образом я не испытывал особых затруднений и добрался на «перекладных» до самого дома Грозника.

— Да, я вижу, нам обоим крупно повезло, — сказал Георгий, закинул ногу на ногу и налил себе в бокал вина из зелёной, затейливой формы, бутылки. — Ты встретил доброго доктора, а я — замечательную девушку Ниру, без помощи которой я бы точно «отдал бы концы». Знаешь, Альберт, я предлагаю тебе выпить за здоровье наших благодетелей!

— Согласен, — откликнулся Альберт, наполняя два бокала — Ниры и свой шипучим белым вином. — Выпейте с нами, госпожа Нира! — Альберт поднял свой бокал вверх и провозгласил:

— Ну, за хороших добрых людей, которых здесь гораздо больше, чем у нас, на родине! Пусть живут и здравствуют!

— И за вашу встречу со своим другом, господин Альберт, — добавила Нира, «чокаясь» хрустальным бокалом сначала с Георгием, а потом и с Альбертом. — Если честно, мне бы хотелось, чтобы вы оба остались здесь… Жаль, что это вредно для нашего мира, но если Грозник говорит, значит, так оно и есть.

Вздохнув, Нира сделала несколько глотков из своего бокала и поставила его на белый стол.

— Прекраснейшая госпожа Нира, — сказал вдруг Альберт, допив своё вино до дна и повернувшись лицом к девушке, — позвольте мне попросить вас об одном одолжении. Не называйте меня «господином». Зовите просто — Альбертом. Георгия-то вы называете Георгием, без всяких приставок.

— Хорошо, — ответила Нира, улыбнувшись той самой обворожительной улыбкой, которая возбуждала в сердце Георгия самые непристойные фантазии, — но, тогда и вы не называйте меня больше госпожой, а то я себя чувствую при этом как-то неудобно. Я, вообще-то привыкла к простоте и хотя, в своё время, отец учил меня хорошим манерам, я предпочитаю общаться просто. Как-никак, я обычная девушка — Свободная Охотница.

— Много хлопот было у вас с этим бездельником, Нира? — спросил у девушки Альберт и нарочито-пренебрежительно показал рукой в сторону Георгия.

Георгий не был обижен таким поведением друга, понимая, что Альберту нужен был любой повод для того, чтобы завязать беседу с этой прелестной лесной «амазонкой». Он улыбнулся уголками рта и, посмотрев в глаза Альберту, заговорщицки подмигнул ему, дав этим понять, что они в коем случае не примет его замечания всерьёз. После этого он принялся с наигранным интересом рассматривать стеллажи, занимавшие всю поверхность стен кабинета Белого Мага, одновременно прислушиваясь к разговору Альберта с Нирой, в котором Альберт тут же возложил на себя ведущую роль, задавая Нире лёгкие шутливые вопросы и рассказывая короткие истории из своей жизни.

Как выяснилось жители двух таких разных миров, смеются над одними и теми же жизненными ситуациями. И у молодого человека, живущего в России, и у девушки из Мазергалы оказалось так много общего, что уже минут через двадцать они были друг с другом на «ты», и оба смеялись над анекдотами из семейной жизни, которых Альберт знал великое множество и умел мастерски их рассказывать.

Георгий с завистью подметил, что Альберту очень быстро удалось расположить к себе Ниру, а его, Георгия, похожие попытки, теперь вспоминались ему, как, настолько нелепые и неуклюжие, что одна только мысль о них, вызывала у него лёгкое чувство отвращения к самому себе.

«Надо же, как они сначала церемонились! — думал Георгий. — „Господи-ин“, „госпожа“! А сейчас разговаривают так задушевно, как будто знакомы лет пятнадцать. Со мной она так не „расшаркивалась“, а сразу называла на „ты“!»

Время шло, Альберт и Нира непринуждённо болтали, совершенно позабыв, казалось, о существовании Георгия, который, сидя на диване, незаметно для себя задремал, что частенько с ним случалось после сытного обеда. Но когда дверь кабинета, с еле различимым для слуха шуршанием, открылась, Георгий немедленно очнулся и, оглянувшись, увидел на пороге кабинета трёх человек, Грозника, и с ним двух незнакомцев.

— Входите, входите! — сказал Грозник своим спутникам, которые, увидев в кабинете волшебника сидящих на диване людей, в нерешительности остановились.

Услышав голос Белого Мага, Альберт и Нира тоже оглянулись. Альберт быстро поднялся с дивана, и Георгий увидел, как лицо его друга исказилось от удивления.

— Как?!.. Неужели…, это вы, Александр Григорьевич?! Не может быть!

— Может, может! — сказал Грозник, закрывая дверь. — Хотя, должен признать, что события последних дней удивляют даже меня. Присаживайтесь! — Белый Маг указал вновь прибывшим людям на второй, внезапно появившийся справа от стола, диван.

Гости молча повиновались. Белый Маг занял своё место в кресле, Альберт же продолжал стоять, устремив полный изумления взгляд на виновника всех происшедших событий — Забредягина (а это, несомненно, был он), который, с невозмутимым выражением лица, серьезно смотрел на Альберта.

— Господин Альберт, ну, что же вы?! — нарушил молчание Грозник. — Придите же, наконец, в себя!

Альберт медленно опустился на диван. Георгий, затаив дыхание, посматривал то на Альберта, то на Забредягина и думал о превратностях судьбы, которая порой выкидывает такие «номера», что ей позавидует любой акробат.

— Вы просто не представляете себе, господин Альберт, как я рад тому, что мне удалось застать вас в этом гостеприимном доме, — заговорил доктор Кристис, сняв шляпу и положив её рядом с собой, на диван. — Я очень надеялся на то, что вы ещё не покинули Мазергалу. А это, вероятно, ваш пропавший друг? — спросил доктор, показывая глазами на Георгия. Альберт молча кивнул. Кристис продолжил:

— Это хорошо, что все мы сегодня собрались вместе, и все живы-здоровы. Когда я в общих чертах объяснил сложившуюся ситуацию господину Забредягину, он сам изъявил желание встретиться с вами, и мы немедленно отправились в Ваах. Кстати, вы помните Эльву, девочку из бедной рыбацкой семьи? Так вот, она выздоровела. Её родители попросили меня передать вам их искреннюю благодарность, — доктор Кристис встал и поклонился Альберту. Так было принято в Мазергале, если кто-то через кого-то передавал благодарность.

— Я рад, — глухо откликнулся Альберт и едва заметно улыбнулся. Вовлечённый в вихрь последних событий он уже успел позабыть о девочке из Бруксы и сейчас слова доктора Кристиса заставили его вспомнить о днях, проведённых в посёлке, а весть о том, что Эльва наконец-то поправилась, обрадовала Альберта совершенно искренне. — Я рад, что в этом мире мне удалось совершить хотя бы одно полезное дело.

— Всё это, конечно, замечательно, — заговорил вдруг Забредягин, шевельнувшись. — Но ответьте мне на один вопрос, Альберт. Зачем вы последовали за мною, да ещё притащили сюда своего друга? Из чистого любопытства?

Альберт изменился в лице. Георгий заметил, что его друг крепко сжал челюсти, отчего на скулах его «заходили желваки». Альберт посмотрел на Александра Григорьевича так, словно тот только что оскорбил его.

— Позвольте, вы ведь сами рекомендовали мне воспользоваться вашим изобретением по собственному усмотрению! — возмутился Альберт, повысив голос. — И потом, вы, Александр Григорьевич, не упомянули в своих записях о том, что посредством «Градиента-Z» можно попасть ещё куда-нибудь, кроме Земли. А что касается моего друга… — Альберт посмотрел на Георгия. — Что до моего друга, так я на его месте поступил бы точно так же! Он просто подстраховывал меня! И я сейчас не собираюсь оправдываться перед вами, да и перед кем бы то ни было тоже! Вы говорите, мною двигало любопытство? Отчасти, да. Но основной причиной моего решения явились ваши записи, в которых вы сделали предположение, что с помощью «Градиента-Z» можно попасть в то место, где мечтаешь побывать! Согласитесь, что в России огромное количество людей мечтает о путешествиях и было бы глупо предполагать, что обыкновенный фельдшер, каким я и являюсь, не воспользовался бы выпавшим ему шансом посетить другие уголки Земли!

Последние слова Альберт почти прокричал. Он глубоко вздохнул и добавил:

— Так что если вы пришли сюда за тем, чтобы обвинять меня в том, что я отправился вслед за вами, то в таком случае, я прошу господина Грозника доставить меня сейчас же к Бруксе, на берег Буйного Моря, где я оказался с вашей «подачи», вместо того, чтобы появиться на берегу Средиземного моря, где я всегда мечтал побывать. Если же вы хотите продолжать разговор, то оставьте ваши обвинения при себе! В сложившейся ситуации никто из нас не виноват! — закончил Альберт и, повернув голову к окну, уставился на крышу ближайшего дома.

В кабинете Белого Мага «повисло» тяжёлое молчание.

«Альберт прав, — думал Георгий, глядя на Забредягина, лицо которого, несмотря на резкий „выпад“ Альберта, хранило непоколебимое самоуверенное выражение. — Мы не виноваты в том, что оказались в Мазергале. Здесь, по-моему, вообще нет виновных, и искать их — пустое, никчёмное дело».

— Так нельзя, — нарушил тишину Белый Маг. — Не успели встретиться, а уже ругаетесь! Вы должны быть рады тому, что все вы живы и имеете возможность вернуться к себе домой. Судя по вашим рассказам, в России всё же легче прожить, чем в Мазергале.

— Как сказать, — прищурился Забредягин. — Я, например, обрёл здесь прежнее здоровье и сейчас чувствую себя тридцатилетним мужчиной, тогда как на самом деле мне уже шестьдесят семь лет. В России я был бы никому не нужным инвалидом, а здесь я стал боцманом на торговом корабле. Не Рум-весть, какая должность, однако, эта страна нравится мне с каждым днём всё больше и больше. Я чувствую, что здесь я могу прожить ещё одну долгую интересную насыщенную жизнь. И я не собираюсь возвращаться обратно в Россию. Ну, а если я своей фразой нанёс вам обиду, Альберт, то прошу меня извинить. Ведь именно из-за вас мне пришлось оставить свой корабль и мне будет трудно устроиться на другой, именно поэтому я немного сержусь на вас. Вам, как я вижу, Мазергала не по вкусу и вы хотите вернуться в Россию. Но нельзя допустить того, чтобы наши соотечественники явились сюда и превратили этот волшебный мир в чёрт знает что. Как сказал мне господин Грозник, мои тетради находятся у него, и если даже вы проболтаетесь в городке N про параллельный мир, каковым, собственно и является Мазергала, без моих формул вам никто и никогда не поверит. Пусть оба мира существуют отдельно, так же, как существовали и раньше.

— В этом я с вами согласен, — кивнул Грозник, теребя пальцами белый мех на подлокотниках кресла. — Но знаете ли вы о том, господин Забредягин, что вас мне тоже придётся отправить на Землю, в Россию, хотите вы этого или нет!

— Это ещё почему? — опешил Забредягин.

— Да потому, что, как я уже объяснял господину Альберту и господину Георгию, каким-то неизвестным мне образом нарушено равновесие между нашими мирами, из-за чего часть моих волшебных заклинаний уже не действует, и на вашей Земле, наверняка, из-за этих ваших перемещений что-нибудь, да тоже изменилось.

Забредягин задумался, потирая морщинистый лоб ладонью левой руки. Доктор Кристис привстал, и, взяв ближайшую к нему бутылку вина, наполнил бокал, появившийся перед ним на столе, где помимо этого, возникли новые блюда. Александр Григорьевич машинально проследил глазами за манипуляциями своего нового знакомого и, не отнимая руку ото лба, тихо произнёс:

— Как учёный, я должен признать, господин Грозник, что вы говорите разумные вещи. Господин Кристис, в правдивости слов которого я не смею сомневаться, говорил мне, что вы — самый справедливый человек в Мазергале, а возможно и на всей Дельдаре. Мы с вами — своего рода коллеги, только я познаю мир с помощью экспериментов, опытов и логических заключений, а вы — с помощью своей магии, и если вы утверждаете, что появление трёх человек с Земли нарушило систему существования Дельдары и что этих людей, то есть нас, надо отправить обратно, для того чтобы не допустить более серьёзных нарушений, то я просто вынужден согласиться с вами. Но, знайте, что я покину Мазергалу с чувством большой утраты. Пусть этот мир суров и жесток, но он мне нравится, и я успел полюбить его всем сердцем.

От внимания Георгия не ускользнул тот факт, что, произнося эти слова, Александр Григорьевич очень волновался и, хотя жёсткий голос ученого не претерпел никаких изменений, его лицо, хранившее до этого монументально-властное выражение, находилось сейчас в непрестанном движении: брови то поднимались, то опускались, ноздри расширились, заставив кончик носа опуститься вниз, а в тёмно-синих глазах появился лихорадочный стальной блеск, который возникает у своенравных людей тогда, когда они сталкиваются с фактом принятия важного решения, противоречащего их интересам, но единственно-справедливого; решения, от которого будет зависеть судьба большого количества людей.

— Я доволен тем, что вы понимаете меня, — сказал Грозник, вставая, и протянул учёному свою ладонь для рукопожатия. Забредягин, в свою очередь поднялся с дивана и крепко пожал руку Белого Мага.

— В конце концов, в Мазергале я всего лишь незваный гость и считаю, что должен подчиняться её законам, — произнёс Александр Григорьевич.

«Смог бы я так быстро принять столь важное решение? — задал сам себе вопрос Георгий, молчаливо наблюдавший за всем происходящим, — Нет. Мне потребовалось бы гораздо больше времени, но ведь я и не ученый. И не волшебник. В то же время как приятно послушать разговор двух умных людей!».

— Но, для того, чтобы отправить вас обратно в Россию, господин Забредягин, надо уточнить расположение того места, где вы впервые появились на Дельдаре, — сказал Маг, усаживаясь в своё кресло. — Как удалось выяснить господину Альберту — это имеет большое значение. Например, если вы выпьете свою жидкость прямо здесь, то в своём мире вы окажетесь очень далеко от того места, где приняли препарат. Правильно, господин Альберт? — вопросительно посмотрел на Альберта Белый Маг.

— Да, это так, — подтвердил Альберт, качнув головою. — Нужно обязательно найти место прибытия в Мазергалу и желательно установить его расположение как можно точнее, а не то, как мне кажется, есть опасность, во время попадания на Землю срастись с каким-нибудь предметом, с деревом, например. Хотя, может я и ошибаюсь…

— Такая опасность действительно существует, — подтвердил Забредягин. — Мои расчёты подтверждают это. Но я думал, что эффект телепортации произойдет без искажения структуры пространства-времени, так что возможно, что моя теория молекулярного слияния и не действует в данном случае. Если, например, на месте появления человека окажется какой-нибудь предмет, то произойдёт очень сильное столкновение с ним, и не более того. Вряд ли произойдёт слияние…

Здесь Забредягин замолчал, поднял глаза к потолку, как бы что-то подсчитывая в уме, а затем покачал головой и сказал:

— Для того чтобы узнать как можно точнее, существует ли опасность слияния объектов или нет, мне нужно «перекроить» всю свою теорию, а на это может уйти месяц, а может и год напряжённой работы. Но за это время от нарушенного равновесия в Мазергале и России может произойти, все что угодно. Так что придётся мне отправляться отсюда, что называется «наобум». Расположение места своего появления я не знаю, потому, как, приняв переместительную жидкость внутрь, я сразу оказался где-то посреди Буйного Моря и, наверное, захлебнулся бы и утонул, но на моё счастье меня подобрала торговая шхуна, шедшая из Заморья к берегам Мазергалы. Я, как и предполагал, снова обрёл возможность ходить, ноги и руки сейчас слушаются меня очень хорошо, благодаря этому я долго держался на плаву. Но вспомнить то место в Буйном Море не сможет никто. Карты здесь несовершенны, системы координат практически не существует, так что мне все равно, где проглотить порцию розовой жидкости — где-нибудь в Буйном Море или здесь, по-моему, риск в обоих случаях примерно одинаков.

— Это прискорбно, — грустно промолвил Белый Маг. — Но другого выхода нет. Я, пожалуй, и вас тоже отнесу на берег Буйного Моря, вместе с господином Альбертом.

— Я ничего не имею против вашего решения, господин Грозник… — согласился Забредягин.

Внимательно слушая беседу ученого с волшебником и посматривая время от времени то на одного, то на другого, Георгий думал:

«А ведь в России подобный разговор можно услышать лишь в психиатрической лечебнице и только между двумя, одержимыми бредовыми идеями, психами! А, может, у нас, в России, некоторые сумасшедшие и не сумасшедшие вовсе? Может, они, действительно, наделены способностью видеть иные, незнакомые нам, миры? А мы, люди, считающие себя абсолютно нормальными, на самом деле лишены этого дара? Ведь если существуют Дельдара с Мазергалой, то почему бы ни быть ещё какому-нибудь миру, который существует вопреки нашим представлениям?»

Придя к такому выводу, Георгий тут же дал себе слово, что, после того, как вернётся в Россию, ни слова не скажет, кому бы то ни было о том, где он был, и что с ним происходило.

«Буду говорить, что ничего не помню, и всё тут, — решил он. — Всё равно ведь не поймёт никто…».

— А меня интересует вот что, — заговорил Альберт. — Доктор Кристис, как вам удалось разыскать Александра Григорьевича? Ведь я, помнится, ни словом не обмолвился о том, что первым, кто выпил переместительную смесь, был именно он? Я рассказал вам только о Георгии, а об учёном, благодаря которому мы оба оказались в Мазергале, я вам не говорил. Это я точно помню. И не осуждайте меня за это. Я посчитал тогда, что сообщать вам об учёном не стоит…

— Не «забивайте» этим голову, господин Альберт, — улыбнулся Кристис. — Я вполне понимаю вас. С господином Забредягиным я встретился совершенно случайно, недели три назад, в «Рыбьей Голове». Если помните, есть в Бруксе такая таверна. Через два дня после того, как вы отправились в Зирден, на поиски своего друга, в Буйном Море начался сильный шторм. После того, как шторм закончился, четыре корабля встали на якорь у берега, напротив Бруксы. Командам этих кораблей нужно было пополнить запасы воды, продуктов, да и просто — отдохнуть. «Рыбья Голова» в те дни была переполнена моряками. Все они собирались пробыть в Бруксе четыре-пять дней. Валтар, хозяин, сбился с ног, пытаясь накормить и напоить всю эту «ораву». И вот в один из вечеров, когда я вышел из своей комнаты в таверне с тем, чтобы пойти в дом рыбака Дунгара и дать Эльве очередную порцию вашего лекарства, я обратил внимание на выкрики в питейном зале. Хор голосов возносил хвалу чужеземцу, спасшему корабль от гибели. За одним из столов моряк поднял вверх пивную кружку и воскликнул: «За нового боцмана и за далёкую Россию, его родину, которую никто и никогда не видел!». Мне, естественно, стало очень любопытно, и я подошёл к морякам и спросил, кто из них прибыл из России. Господин Забредягин немедленно поднялся и представился. Так мы и познакомились. В отличие от своих друзей-моряков, он не был в тот момент пьян, и мы вскоре разговорились, покинув питейный зал таверны. Когда я рассказал господину Забредягину о вас, господин Альберт, он чрезвычайно взволновался и изъявил желание встретиться с вами. И так получилось, что уже на следующий день, уладив все свои дела, мы направились в Зирден. Узнав от Грингора, что вы уже покинули этот посёлок, я понял, что вы поехали в Ваах, к господину Грознику. Мне пришлось приложить большие усилия для того, чтобы оказаться здесь так быстро. Но теперь я вижу, что не зря потратил уйму денег и времени. Нам всё же удалось застать вас у господина Грозника. Вот такая история… — закончил доктор Кристис и, улыбаясь, коснулся рукой своей, коротко остриженной, бородки.

— Мы все так увлеклись разговором, что совсем забыли о накрытом столе, — произнёс Грозник. — Господин Кристис, господин Забредягин, угощайтесь! Молодые люди уже отобедали, а вы, после долгой дороги, наверняка, хотите поесть, как следует! Не стесняйтесь! Берите все, что вам нравится!

Александр Григорьевич и доктор Кристис поблагодарили Белого Мага за приглашение и немедленно принялись за еду. Волшебник посетовал на то, что забыл предложить им подкрепиться ещё тогда, когда они только-только вошли, и тут же извинился за это досадное упущение.

«Надо же, — подумал Георгий, — этот человек, обладая огромной магической силой, ничуть не заносчив, а наоборот, ведёт себя с обычными людьми, как с равными себе! Прямо даже не верится, что он Советник короля Мазергалы»..

Тем временем Грозник попросил всех наполнить бокалы и выпить за удачную встречу и за то, что всё наконец-то встало на свои места и есть надежда, что удастся восстановить гармонию между Дельдарой и Землёю. Все присутствующие единодушно поддержали Белого Мага и поднялись со своих мест, держа в руках бокалы с мазергалийским вином.

— Господин Грозник, — не поднимая глаз, неожиданно для всех вдруг заговорила, до этого скромно молчавшая Нира. — Господин Грозник, но здесь собрались не все гости вашего дома. Вы, извиняюсь, забыли про Лукана. Ведь вы сами сказали, что его можно будет увидеть сегодня вечером. А сейчас, посмотрите, — Нира показала рукой на окно, — уже смеркается!

Грозник поставил свой бокал обратно на стол.

— Да, госпожа Нира, вы абсолютно правы, я как-то позабыл о том, что Лукана уже можно разбудить. Ему, конечно, не повредит, если он проспит ещё несколько часов, но если вы непременно хотите видеть его здесь прямо сейчас, то я немедленно разбужу его.

Грозник направился к двери, бросив на ходу стоящим вокруг стола гостям:

— Прошу меня извинить. Я сейчас вернусь.

Гости, поставив бокалы обратно на стол, уселись на диваны.

Покосившись на девушку, лицо которой порозовело от смущения, словно она совершила сейчас какой-то плохой поступок, Георгий подумал: «Ей все эти разговоры были в тягость. Она лишь хочет сейчас своего друга, хочет убедиться в том, что с ним действительно всё в порядке. Ведь Лукан ей — как второй отец…».

Георгий посмотрел на окно, стёкла которого были настолько чисты, что, казалось, их и не было вовсе, и заметил, что на фоне потемневшего неба соседние дома с их островерхими крышами стали похожи на громадных сказочных чудовищ, которые как будто бы медленно наступали на дом волшебника тесным строем, постепенно смыкая кольцо. На Ваах опустился тихий весенний вечер…

Альберт тем временем спросил Забредягина о том, как тому удалось за сравнительно короткое время стать боцманом на торговом судне. Забредягин, разведя руками, ответил, что всему виной стал шторм, о котором рассказал доктор Кристис.

— Перед тем, как начался этот кошмар, — сказал Александр Григорьевич. — Я уже был зачислен в команду матросов. Надо же было как-то оплачивать свой проезд и своё спасение, как-никак это был торговый корабль, а дармоеды там не нужны. Я выполнял там самую «чёрную» работу, но меня это нисколько не смущало. Я упивался силой и гибкостью своего помолодевшего, и исцелённого от всех недугов тела, и мне было просто-напросто наплевать, что делать, и чем заниматься, лишь бы ежесекундно ощущать игру мускулов и совсем забытое мною ощущение легкости во всем теле, о котором совсем не задумываешься в молодости, и которое в старости уходит незаметно, словно песок, струящийся сквозь пальцы. Я был сильнее, чем любой из членов команды этого, посланного мне судьбой, корабля. Когда начался шторм, боцмана и помощника капитана смыло за борт. Капитан, оставшись один, уже не мог скоординировать действий своих матросов. Экипажем овладела паника и тогда мне опять же, волею судьбы, представилась возможность проявить свои управленческие способности. Я не боялся этого шторма, не боялся, может потому, что терять мне было нечего. Пришлось орать на команду, даже пускать в ход кулаки для того, чтобы поднять в людях боевой дух. Короче, мы вовремя срубили все мачты и только благодаря этому остались живы. В этом шторме мы потеряли одну треть экипажа, и когда всё закончилось, команда, во главе с капитаном, единодушно выбрала меня боцманом. У простых грубых людей порой легче получить признание, чем у власть предержащих и хотя я и не большой знаток морского дела, но отец, в детстве, преподал мне азы управления небольшой парусной лодкой и может ещё благодаря этому, я сейчас сижу перед вами, целый и невредимый… — он замолчал, задумчиво покачивая головой, и добавил:

— Я всегда любил море. Моё детство прошло на его берегу. Именно поэтому мне будет жаль расстаться с этой удивительной страной — Мазергалой. В детстве я мечтал стать моряком и сейчас понимаю, что мечта моя сбылась, а научная работа над эффектом телепортации… Нет — это не моё, и я ни за что не буду теперь заниматься наукой, даже если мне удастся благополучно вернуться в Россию!

Александр Григорьевич умолк, поджав губы и опустив глаза. Сидевшие за столом люди, молчали. Слова учёного, оказавшегося перед проблемой выбора, решение которой хоть и было очевидным, но разрушало его мечту, затронула, разбудило в душах всех присутствующих далёкие воспоминания о своём детстве, о своих надеждах, мечтах, планах, многим из которых не суждено было сбыться.

Георгия вновь «накрыло с головой» гложущее чувство тоски по своему дому. В этот момент он решил, что после возвращения в Россию, не будет больше заниматься, успевшим уже опостылеть, ремонтом квартир, а постарается найти для себя настоящее серьёзное дело, которое будет приносить пользу и окружающим людям и лично ему самому. Месяц, проведённый в Мазергале, стал для Георгия отличной школой выживания и сейчас он всерьёз задумался о том, что всё то, чему он научился в этом мире, может пригодиться и там, в России. Например, можно будет устроиться на работу в службу спасения. «А почему бы мне не стать спасателем? Пожалуй, я смогу справиться с этой работой. Отличная мысль!».

В это время дверь кабинета отворилась, и вошли Грозник и Лукан. Свободный Охотник немного прихрамывал. Белый Маг предложил ему присесть на свободное место, рядом с доктором Кристисом. Лукан, вздохнув, медленно опустился на диван, вытянув вперёд правую ногу. Он посмотрел на всех собравшихся в кабинете людей одним глазом (другая половина его лица была по-прежнему закрыта куском материи), сказал:

— Приветствую всех! О-о-о, мои друзья, — произнёс Свободный Охотник, обращаясь к Георгию и Нире. — вы не представляете себе, что я пережил за последние дни! Я рад, что господин Грозник нашёл вас и, наконец, мы снова вместе! Кстати, Нира, а как там мои псы? Они здесь, в Ваахе?

— Две твоих собаки погибли в Полосе Дождя, мои тоже. А о двух оставшихся позаботился господин Грозник, — ответила Нира, лицо которой выражало неописуемый восторг, испытываемый её оттого, что она вновь видит сейчас перед собой своего старого друга — Лукана. — Господин Белый Маг отдал Бонзо и Лекта, а также твои сани Свободным Охотникам из долины реки Делии. Это они шли впереди нас, и если бы не Полоса Дождя, мы бы нагнали их.

— Спасибо, что позаботились о моих псах, господин Грозник, — поблагодарил Лукан Белого Мага, слегка склонив свою большую голову.

— Ну, что ж, — произнёс волшебник. — Теперь, когда абсолютно все в сборе, я вновь предлагаю поднять бокалы за эту чудесную встречу! Здесь сегодня собрались очень разные люди, но самое главное, что, несмотря на все, выпавшие на их долю лишения и беды, они все же остались людьми, не потеряли, так сказать человеческий облик, а скорее, наоборот, стали чище, добрее и рассудительнее… Итак, за встречу и за вечное добро, которое сильнее всякого зла! Поверьте мне, уж я — то знаю…

Все вновь поднялись со своих мест, кроме Лукана, которому еще тяжело было держаться на ногах. Доктор Кристис услужливо наполнил бокал, появившийся перед Луканом, от чего половина лица Свободного Охотника и без того непрестанно улыбающаяся, тут же осветилась всеми оттенками благодарности за этот, незначительный, на первый взгляд, жест искренней вежливости.

Георгий предложил по русскому обычаю «чокнуться» и мазергалийцы немедленно согласились. Звон хрусталя и сама обстановка в кабинете Белого Мага, почему-то напомнили Георгию празднование Нового Года. Он тут же хотел сказать об этом Альберту, но, заметив, что его друг вновь принялся «ворковать» с Нирой, всячески за нею ухаживая, решил промолчать…

Между гостями завязался оживленный разговор. Мазергалийское вино было хоть и не очень крепким, но, как заметил Георгий, хорошо и быстро поднимало настроение, «развязывало языки» и способствовало тому, что уже через несколько минут, совершенно незнакомые друг с другом люди стали непринужденно беседовать друг с другом, рассказывать истории из своей жизни и интересоваться подробностями тех обстоятельств, благодаря которым, все они сегодня оказались за одним столом в доме Белого Мага.

Волшебник в основном молчал, со снисходительной улыбкой наблюдая за тем, как три человека с Земли и трое жителей Мазергалы с удовольствием разговаривают, обмениваются впечатлениями, узнают что-то новое, ошеломляющее, о жизни в другом мире, делятся друг с другом маленькими секретами своих миров.

Георгий никак не мог понять, почему Грозник, который недавно хотел немедленно заняться отправкой всей «троицы» обратно на Землю, сейчас и не «заикается» об этом.

Белый Маг, видимо прочитавший его мысли, сидя в своём кресле, подался вперёд и, тихо сказал, обращаясь к Георгию:

— Я решил отложить отправку господина Альберта до завтрашнего дня. Посмотрите, на Мазергалу уже надвигается ночь, и потом, вы все так мило разговариваете, что мне неудобно прерывать вас. Я думаю, что одна ночь, как говориться, «погоды не сделает». Я понимаю, господин Георгий, что вы очень беспокоитесь о своей семье, но, в конце-то концов, вы ведь пробыли в Мазергале больше месяца и можете потерпеть ещё немного, ну, хотя бы ради вашего друга. Он-то не женат, а вы посмотрите, ведь ему очень нравится госпожа Нира, да и он ей, похоже, тоже пришёлся по сердцу… — Грозник заговорщицки показал глазами на Альберта, который уже довольно-таки нагло обнимал красавицу-Охотницу.

— Но если по совести признаться, — продолжал волшебник, — я очень устал, хотя знаю, что по моему внешнему виду этого никак не скажешь. Но и Белые Маги и Чёрные — все мы, в конечном счёте — люди.

Георгий выслушал Грозника, покачивая головой в знак того, что полностью согласен с ним.

«Ну, немного потерпеть, конечно, можно, хотя бы ради моего любвеобильного дружка», — подумал Георгий и, шутя, легонько толкнул Альберта локтем в бок. Он уже собрался было отпустить какую-нибудь колкость по поводу ухаживаний своего друга за Нирой, но тут дверь кабинета бесшумно отворилась, и внутрь вошел великан Кронгрус.

Он с невозмутимым лицом подошёл к сидящему в кресле Белому Магу и заговорил официально-деловым тоном:

— Господин Грозник, только что прибыл гонец от короля Аллоклия с письменным приказом! Согласно этому приказу вы обязаны как можно скорее прибыть в королевский дворец по очень важному делу, не терпящему отлагательств!

— Где гонец? Почему вы не пригласили его в дом? — спросил Грозник, вставая.

— Он очень спешил, и, зачитав мне приказ, убежал. Ему необходимо было оповестить о важном королевском заседании ещё двух Советников!

— Значит, случилось нечто серьёзное, — заключил Грозник, сняв со своей головы диадему и надевая островерхий колпак, который до этого лежал на стеллаже, располагавшемся рядом с креслом.

Обращаясь к гостям, Белый Маг произнёс:

— Прошу меня извинить. Сегодня прямо какой-то день сюрпризов и поразительных совпадений. Мне придётся покинуть вас, друзья мои. Как вы уже изволили услышать, король собирает всех Советников по какому-то очень важному делу. Случилось что-то серьёзное, потому что Аллоклий никогда не устраивает заседаний по обычным вопросам, на ночь глядя. Возможно, что я вернусь только утром, кто знает, что там произошло? Но вы не волнуйтесь, как только вам захочется спать, Кронгрус покажет вам ваши комнаты. В моём доме вы не будете чувствовать себя скованно. В этом уже успел убедиться господин Альберт, можете спросить его самого. Ну, счастливо оставаться! Кронгрус, позаботьтесь о гостях! — бросил Белый Маг своему слуге, выходя из кабинета. — Ну и денёк! — услышали гости слова Грозника, донесшиеся из холла, который волшебник неслышно пересек, низко пролетев над полом к выходу из дома.

Глава 31

— Не желают ли глубокоуважаемые гости проследовать в свои комнаты? — спросил Кронгрус, подойдя к столу и оглядывая притихших людей, которых один его рост приводил в лёгкое замешательство.

— Пожалуй, мы ещё посидим, если вы не возражаете, — ответил за всех доктор Кристис и все присутствующие согласно закивали.

— Когда захотите спать, выйдите в холл и окликните меня, — произнёс Кронгрус. — Я буду в ближайшей комнате и обязательно услышу вас, будьте уверены.

С этими словами он «отвесил» гостям несколько небрежный поклон и вышел из кабинета, закрыв за собою дверь.

Беседа за столом возобновилась. Шесть человек, судьбы которых были связаны с существованием «Градиента-Z», обсуждали чудеса магии, которые в Мазергале воспринимались её жителями, как нечто, само собой разумеющееся, а жителям Земли казались, не укладывающимися ни в какие законы физики, паранормальными явлениями.

Ночь уже вступила в свои права, но в кабинете Белого Мага было по-прежнему светло, почти как днём. Георгию казалось, что мягкий желтоватый свет исходит от всех вещей в этой комнате; от потолка, стен, стола, пола, диванов и стеллажей. Все предметы выглядели в этом свете несколько иначе, чем днём. Они будто бы увеличились в размерах, стали более объёмными, а очертания их форм, более плавными и тёплыми, источающими неповторимый домашний уют.

Вглядываясь в лица собеседников, Георгий заметил, что и с ними, под действием волшебного излучения, произошли изменения. Черты лиц сделались необыкновенно выразительными. Каждая морщинка, каждый волосок были видны отчетливо, словно под увеличительным стеклом, но почему-то это не производило неприятного впечатления, скорее, даже, наоборот подчёркивало индивидуальность каждого из сидящих за щедро накрытым столом.

Георгий с удивлением подметил, что окно, минуту назад поблёскивающее чёрным, «вороным» зеркалом, теперь было плотно зашторено. Конечно, днем он обратил внимание на гардины с висящими по краям окна раздвинутыми шторами, но он думал, что при перемещении этих штор по направляющим должен был раздаться хоть какой-то шум. Здесь же, похоже, процесс зашторивания окна произошёл с молниеносной быстротой и что самое главное — совершенно бесшумно. Пожав плечами, Георгий решил не придавать особого значения этому удивительному факту, как и тому, что закуски на столе постоянно обновлялись, причем происходило это таким же непостижимым образом, совершенно незаметно для глаз. Блюда, которым было положено быть горячими, не остывали, даже простояв на столе более получаса. Они по прошествии этого времени все ещё продолжали испускать маленькие короткие струйки аппетитного пара.

«Удивительная штука — здешняя магия, — думал Георгий. — Удивительная и непонятная…».

От этих праздных размышлений его отвлек вопрос Лукана о жизни Горцев, и Георгий немедленно включился в общий разговор, предпочитая быть потребителем результатов магических действий Грозника, и прекратив все попытки осмыслить их и втиснуть в рамки своего, всегда материалистически настроенного, ума.

За столом, в этот вечер, было сказано множество слов благодарности в адрес Грозника, Ниры, Лукана и доктора Кристиса, которым выпало быть поводырями незваных гостей из другого мира.

Георгия удивляло то, как за очень короткое время его жизнь, а также жизни Альберта и Забредягина сумели тесно сплестись с судьбами аборигенов Мазергалы. Ведь все трое могли запросто погибнуть в первые же дни своего пребывания в этом совершенно чуждом для них параллельном мире…

Александр Григорьевич заявил, что оставит свои тетради Грознику, и никогда больше не будет заниматься научной деятельностью. Все, сидящие за столом, одобрили его решение.

Доктор Кристис грустно сказал, что ему было бы очень любопытно посетить Землю, на которой наука, а частности, медицина, достигли такого высокого уровня, что в Мазергале, при благоприятном её развитии, такое возможно только лет через пятьсот. Обращаясь к Альберту, доктор Кристис признался, что в учебниках, которые тот принёс ему из России, он пока ещё слабо разбирается, что многое ему непонятно, но, вероятно, со временем, он сможет постичь азы физики и химии, которые в России известны даже детям.

Альберт тут же высказал свои опасения о том, не совершил ли он ошибки, передав доктору Кристису книги, и не нанесёт ли это вреда его поступок этому миру, но Георгий успокоил его, сказав, что быстрый технический прогресс в такой стране, как Мазергала, просто невозможен, потому что местные жители в первую очередь скорее всего воспользуются услугами многочисленных волшебников, чем научными знаниями другого мира, а что до вреда, то, судя по рассказу Лукана, один только Чёрный Маг может принести его больше, чем большая бомба на их родине.

Доктор Кристис, в свою очередь, заверил Альберта в том, что эти книги не попадут в руки недобрых людей, ну а если ими и завладеет какой-нибудь злой волшебник, то проку ему от них будет мало и, скорее всего, этот Маг использует их для растопки печи.

— Наука Земли и магия Дельдары — несовместимы, — сказал Кристис. — Здесь можно заниматься чем-то одним, а их слияние ни в коем случае невозможно!

Он принялся объяснять причину такого умозаключения, основанного на том, что силы воздействия науки и магии на окружающий мир различны по своей природе. Но потом доктор признал, что лучше всего это может истолковать Белый Маг, который с одинаковым успехом занимался волшебством и одновременно изучением различных природных материалов, таких, как металлы и минералы и достиг в своих исследованиях неплохих, по мазергалийским меркам, результатов.

Когда Кристис закончил своё долгое объяснение, которое заинтересовало разве что одного Александра Григорьевича (остальные едва сдерживали себя от того, чтобы ненароком не задремать, так как монотонный голос Кристиса обладал поистине снотворным действием), Альберт, посмотрев на свои часы, промолвил, потягиваясь:

— А не пора ли нам на «боковую»? Уже третий час ночи и, если честно, то у меня уже сами собой закрываются глаза.

Забредягин и Кристис немедленно согласились с ним, как-никак они весь этот день провели в пути. Впрочем, и остальные тут же поддержали предложение Альберта закончить затянувшуюся беседу и разойтись по комнатам, которые обещал предоставить им всем Белый Маг.

Альберт поднялся с дивана и уверенной поступью направился к выходу из кабинета. Открыв дверь в холл, где царила кромешная тьма, он прокричал в эту чёрную пустоту:

— Эй, Кронгрус, где вы?! Мы хотим спать! Покажите нам наши комнаты!

Пустынный холл откликнулся гулким эхом и через секунду осветился тусклым желтоватым светом, а ещё через мгновение все гости услышали где-то в глубине здания звук захлопывающейся двери и размеренных тяжелых шагов могучего богатыря-слуги.

Гости поднялись со своих мест, засобирались, стараясь не оставлять своих вещей в кабинете Грозника, но не из-за того, что опасались за их сохранность, а затем, чтобы не показаться неаккуратными хозяину-волшебнику.

Вошёл Кронгрус, вид у которого был несколько заспанным и доктор Кристис, смекнув, что слуга за время их долгого разговора успел задремать, тут же извинился за всех перед великаном за то, что они припозднились и совершенно забыли о быстром течении времени.

Кронгрусу, видимо польстило такое вежливое обращение, потому что, как заметил Георгий, он слегка улыбнулся, выслушав доктора. Повернувшись спиною ко всем собравшимся, великан вышел из кабинета, размашистым жестом руки приглашая гостей следовать за ним.

Люди, один за другим, вышли из комнаты волшебника и Георгий, шедший последним, аккуратно прикрыл за собою массивную дверь. Почему-то в этом доме его постоянно преследовало ощущение некого благоговения, словно оно находился в каком-то святилище, где всем и каждому нужно было вести себя как можно тише, как обычно ведут себя на его родине верующие во время посещения храмов.

— В этом доме всего три комнаты для гостей, — сказал Кронгрус, останавливаясь перед одной из дверей холла, — так что придётся вам, господа гости, решать, кому с кем делить ночлег. Госпожа Нира, естественно, получит отдельную комнату.

Доктор Кристис тут же предложил всем разделиться следующим образом: Альберт и Георгий — в одной комнате, а он, с Забредягиным и Луканом — в другой. Своё решение он объяснил очень просто — пожилые люди ночуют с пожилыми, а молодые — с молодыми.

— Незачем нам своим кряхтением, сопением и храпом беспокоить наших юных друзей, — сказал он, и Забредягин с Луканом немедленно согласились с ним.

Таким образом, уже через несколько минут все гости обустраивались на ночь в трёх комнатах, причём комната, отведённая Кронгрусом для Ниры, оказалась в дальней части холла, и Георгий заметил, что Альберт, пожелав девушке спокойной ночи и галантно поцеловав ей руку на прощанье, прежде чем войти в свою комнату, чуть помедлил, как бы ненароком проследив, на какую из дверей укажет девушке слуга Белого Мага.

«Ага, — подумал Георгий, — неспроста мой дружок прошпионил за Нирой! Он, наверняка, что-то задумал!».

Но Георгий решил не показывать вида, что его заинтересовало поведение друга. Он, с совершенно равнодушным видом прошёл в комнату и по совету слуги Грозника на мгновение закрыл глаза, представив себе уютный большой диван, находившийся сейчас в маленькой квартире, в городке N. Когда Георгий открыл глаза, диван уже находился прямо перед ним, и был таким же реальным, как и сам Георгий, который тут же прикоснулся к знакомому предмету, проведя ладонью по рельефной ткани. На диване к тому же лежало тёплое одеяло. Он не очень удивился произошедшему только что чуду, может потому, что чувства его за последние дни были притуплены происходящими чуть ли не на каждом шагу волшебными превращениями, появлениями, перемещениями и ещё, бог знает чем…

— Отель «У Грозника» к вашим услугам! — пошутил Альберт, который вошёл в комнату вслед за Георгием и тут же увидел «сотворенный» другом диван. — Всего-то лишь один диван?! — издевательски улыбаясь и заглядывая Георгию в глаза, спросил Альберт. — Бедно, бедно… Смотри и учись! — воскликнул он «замогильным» голосом, закрыл глаза, и, вытянув вперед обе руки, принялся проделывать ими движения, похожие на магические пассы, при этом он сделал «страшное» лицо, громко шепча непонятные фразы и издавая таинственные звуки, которые, без сомнения, не имели никакого отношения к настоящему волшебству. Альберт в этот момент напоминал циркового фокусника и его действия выглядели настолько комично, что Георгий, не выдержав, невольно рассмеялся.

Однако в следующий момент Георгию пришлось поспешно «ретироваться» к двери, так как обилие возникающих из ниоткуда предметов, грозило завалить Георгия или нанести ему серьёзные увечья, так как вещи, «заказанные» Альбертом появлялись с мгновенной быстротой в самых неожиданных местах комнаты.

Большинство из предметов, которые появились, благодаря богатой фантазии Альберта были в данном случае абсолютно ненужными. Как только Альберт открыл глаза, завершив сумасшедший «ритуал сотворения», Георгий, нахмурившись, выговорил другу:

— Зачем всё это?! Ведь ты пробудешь здесь всего лишь одну ночь, а завтра Грозник отнесет тебя вместе с Забредягиным на берег Буйного Моря!

Альберт, с улыбкой оглядывая комнату, до отказа набитую шкафами, столами и столиками, огромными кроватями самых разнообразных конфигураций и расцветок, ответил полушутя:

— Что поделать — люблю красивую мебель! И потом… Когда ещё, если не сейчас, можно почувствовать себя самым настоящим волшебником! По-моему, даже стыдно упускать такой шанс!

«Отчасти он, конечно прав, — подумал Георгий, скорчив многозначительную гримасу. — Но зачем было желать набор кухонной мебели вместе с мойкой и три шкафа-купе? Не понимаю…».

Сняв с себя верхнюю одежду, Георгий подошёл к «своему» дивану и с удовольствием улёгся на него, блаженно при этом потянувшись.

— Ты как хочешь, а я посплю, — коротко бросил он Альберту, который в это время расхаживал по комнате, внимательно осматривая каждую из появившихся, благодаря его стараниям, вещей.

— Кстати, здесь есть душ, — сказал Альберт, открыв одну из двух дверей, появившихся в стене комнаты в то же самое время, когда в ней возникали другие, менее полезные вещи. — Если хочешь, Жора, можешь им воспользоваться.

— Это что же, ты хочешь сказать, что от меня воняет? — равнодушно спросил Георгий, заложив под голову обе руки и «сладко» зевнул. — Если даже и так, то мне на это наплевать. В конце концов, я не собираюсь сегодня «подбивать клинья» к особам женского пола, а самому для себя мыться мне просто лень, тем более, сейчас.

Георгий заметил, что его колкость «достигла цели». Альберт на секунду переменился в лице, метнув на друга недоброжелательный взгляд, но оставил, однако, этот намек на его отношения с Нирой без ответа. Он молча разделся и проследовал в ванную комнату.

Георгий, услышав через минуту шум льющейся воды, подумал: «Надо же и вправду, душ с водопроводом! Чудеса…».

Под монотонный шорох воды в душе Георгий незаметно заснул и, несомненно, проспал бы до самого утра, но поздно ночью, внезапно раздавшийся в комнате грохот в один миг заставил его открыть глаза и насторожиться.

— Вот черт! — услышал он злобный шепот Альберта, который, в кромешной тьме, видимо, наткнулся на один из многочисленных шкафов, им же самим и придуманных. На пол упало что-то тяжёлое и, услышав шелест бумаги, Георгий догадался, что это — книга. Георгий хотел окликнуть друга, но, услышав, что Альберт на мгновение замер, он понял, что тот именно потому и пытался вести себя как можно тише, что не хотел будить его. Георгий, еле сдерживая смех, нарочно заворочался, проверяя, что последует за этим.

Георгий слышал, как Альберт, затаив дыхание, постоял на одном месте около минуты, а затем, решив, что падение книги никак не повлияло на крепкий сон товарища, продолжил своё ночное «путешествие», лавируя между хаотично расставленной мебелью и направляясь, как уже догадался Георгий, к выходу из комнаты.

«Сам виноват, — подумал Георгий с улыбкой на лице, глядя в чёрный потолок. — Нечего было выдумывать эти ненужные предметы!».

Еле слышно зашуршала открываемая дверь (на этот раз Кронгрус почему-то не стал запирать её снаружи), и Георгий понял, что Альберт вышел в холл дома.

Георгий догадался, куда направляется Альберт. Это было просто, как «дважды два». Альберт шёл к красавице-Нире, и чтобы понять это, не нужно было быть учёным-психологом, для этого просто надо было знать упорный настойчивый характер Альберта.

«Подожду его возвращения, — с долей ревности, злорадно подумал Георгий. — Я почти на сто процентов уверен, что не пройдёт и трёх минут, как Альберт, пристыженный, вновь окажется здесь. Вот тогда-то я вволю посмеюсь над ним!».

Но три минуты прошли, а из холла по-прежнему не доносилось ни звука. Георгий ждал, что в ночной тишине вот-вот раздадутся возмущённые крики девушки и Альберт вернётся в эту комнату недовольный и посрамлённый и даст Георгию повод изречь длинное нравоучительное наставление, фразы которого так и «вертелись» у него на языке. Георгий напряжённо ждал, но ни один посторонний звук, так и не потревожил величественное безмолвие волшебного дома…

Проворочавшись с полчаса, Георгий с удивлением понял, что наглая попытка его друга, похоже увенчалась успехом, не оставив ни малейшего повода для язвительных насмешек.

— Ну и хрен с ним! — зло сказал Георгий самому себе и, накрывшись одеялом с головой, «отбросил прочь» все свои ожидания и предположения и вновь погрузился в тёплые волны сна.

«Утро вечера мудренее, — засыпая, думал он. — Я все узнаю завтра…».

Осторожный стук в дверь заставил Георгия открыть глаза. Он приподнялся, опираясь на локоть, и огляделся. Уже наступило утро, и первые красноватые лучи солнца проникали в комнату, мягко обволакивая её содержимое и создавая ощущение домашнего уюта, несмотря на беспорядочно расставленную вокруг мебель.

Стук повторился, и Георгий крикнул несколько осипшим после сна голосом:

— Войдите!

Дверь открылась, вошёл Кронгрус и с неизменным выражением непоколебимости и таинственности на лице, произнёс:

— Господин Георгий и господин Альберт! Господин Грозник желает вам доброго утра и просит вас, как можно скорее, явиться в его кабинет!

— Передайте господину Грознику, что мы… — Георгий осёкся на полуслове, вспомнив ночную отлучку своего друга, и не найдя его глазами, встал с дивана и заглянул за ближайший шкаф. Альберт мирно спал на широкой кровати с резными спинками и похоже даже не услышал разговора Георгия с Кронгрусом.

— Мы сейчас придем, — повернувшись лицом к слуге, сказал Георгий.

Кронгрус кивнув, покинул комнату, а Георгий тотчас же принялся тормошить друга.

— Вставай, вставай! Нас Грозник зовет!

Но Альберт, отмахнувшись, что-то пробурчал в ответ, и перевернулся на другой бок.

— Вставай, поднимайся, бабник хренов, на работу опоздаешь! — соврал Георгий, воспользовавшись проверенным методом.

— Что?! — тут же подскочил Альберт, вытаращив глаза. — На работу?!

Он быстро встал с кровати, и уже протянул было руки к валявшимся на полу носкам, но остановился на полпути, ухмыляясь, посмотрел на Георгия, и медленно помахав указательным пальцем из стороны в сторону, произнёс, растягивая слова:

— Врё-ёшь. Я в отпуске. И, вдобавок, моя работа находится сейчас чёрт-те где! Зачем разбудил честного человека, Жора? Что — начался пожар?!

— Нет, не пожар. Грозник вызывает нас к себе. Только что приходил Кронгрус. Так что, давай, по-быстрому собирайся, и пойдём!

— Нет покоя в этой жизни! — сокрушённо вздохнул Альберт, натягивая носки. — Только устроишься поудобнее, так нет, вставай и снова куда-то иди!

— Нечего было шастать ночью, — съязвил Георгий. — Сказано было спать, значит надо спать.

— Ты — знаешь?! — удивился Альберт. — Ах да! Я же какую-то книгу ночью свалил! Значит, ты не спал… — часто кивая головой, заключил Альберт.

Георгий в ответ поднял глаза к потолку и состроил всепонимающую гримасу. Задавать вопрос о том, где провел эту ночь Альберт, было излишне.

И всё-таки, подлое чувство, что его в чем-то обошли и обставили, не покидало Георгия. Он молча принялся одеваться, поглядывая в окно и думая о том, как это Альберту удалось так быстро соблазнить Ниру. В том, между этими людьми что-то произошло этой ночью, Георгий теперь не сомневался.

Одевшись, друзья взяли свои вещи и вышли из комнаты, и тут же натолкнулись на Забредягина, Лукана и Кристиса, которые тоже направлялись в кабинет Грозника. Все пожелали друг другу доброго утра и направились к двери кабинета Белого Мага, возле которой, стоял, в ожидании гостей, слуга-великан. Он немедленно распахнул перед ними дверь и мужчины, один за другим вошли в комнату.

Грозник с задумчивым видом стоял возле окна. Увидев вошедших, он подошел к ним, поздоровался с каждым из них за руку, после чего предложил им присесть, показывая на те самые диваны, которые так и стояли здесь со вчерашнего дня. Сам Белый Маг расположился в своём огромном кресле и, сцепив пальцы рук на животе, промолвил:

— Госпожа Нира что-то запаздывает. Впрочем, девушке это простительно. Но без неё я пока воздержусь говорить вам о том, ради чего я поднял вас так рано со своих постелей, чтобы потом не повторять своих слов ещё раз. А пока что я хочу сделать замечание господину Альберту…

Грозник чуть помедлил и, глядя в заспанные глаза Альберта, с укором в голосе начал:

— Господин Альберт, я, конечно, обязан выполнять пожелания своих гостей по мере сил, но в вашем случае, я вынужден выразить вам своё недовольство вашим бездушным поступком. Зачем вам понадобилось столько мебели? Чтобы развлечься, да? Почувствовать себя всесильным Магом?

Альберт молчал, опустив глаза к полу. Грозник продолжал:

— Я не счел нужным предупреждать вас о том, что предметы здесь не берутся, так сказать, из воздуха. Каждая вещь, которую вы пожелали увидеть и которая имеет привычную для вас форму, как то: шкафы, столы, стулья, кровати — все это находилось в моем доме, в других комнатах. С этими вещами, благодаря моей волшебной силе, произошли метаморфозы, а уж после этого они переместились в вашу комнату. Ещё раз повторяю — они не появились из воздуха, они просто приобрели знакомые вам формы, но вы умудрились пожелать такое количество предметов, что опустошили две комнаты на втором этаже. Конечно, ничего страшного не произошло, но впредь будьте осторожны со своими желаниями, в Мазергале это может неблагоприятно отразиться на вашем здоровье и, даже, на вашей жизни. Если в первый раз вы заказали себе только самое необходимое, то во второй раз проявили прямо-таки необдуманное хамство, и господин Георгий абсолютно прав, осуждая вас за это! Всё это я сказал вам для того, чтобы вы впредь вели себя поскромнее, ведь, в конечном счёте, вы же умный человек! — закончил Грозник.

Альберт, поерзав на диване, тихо произнёс:

— Извините меня, господин Грозник, я действительно подумал, что вся эта мебель берётся из ниоткуда. Впредь я буду осторожнее…

Грозник улыбнулся:

— Ваше извинение принято и не будем больше говорить об этом. Кто из нас не ошибается!

В это время дверь в кабинет Белого Мага открылась и вошла Нира. Георгий заметил, что девушка как-то неуловимо переменилась. Её светлые волосы были аккуратно расчесаны, и волнами распылись по плечам, а под большими прекрасными серыми глазами появились тени и, конечно, не косметического происхождения, а, скорее, из-за прошедшей бессонной ночи. Увидев, что все присутствующие смотрят на неё, она опустила глаза и её щёки едва заметно порозовели. Она тихо произнесла: «Здравствуйте…», прошла к дивану, на котором сидели Георгий и Альберт, и присела рядом с Альбертом, который смотрел на неё с такой нежностью, с такой преданностью, что Георгию на мгновение стало неловко за свои колкие высказывания в адрес друга, которые он произнёс сегодня утром.

Взглянув на Грозника, Георгий понял, что тот не зря носит звание волшебника.

«Он, уже, наверное, все их мысли прочёл», — подумал Георгий, заметив, что лицо Белого Мага приняло суровое выражение, когда Альберт, взяв ладонь девушки, без слов, ободряюще пожал её, стараясь показать, что всё в порядке, что он рядом, и никому не даст Ниру в обиду.

Грозник, словно очнувшись от оцепенения, зашевелился в своём кресле и, бросив мимолётный взгляд на Георгия, мысли которого он тоже, без сомнения, уловил, громко прокашлялся и заговорил:

— Итак, я разбудил всех вас, дорогие мои гости, не по собственной прихоти, а потому, что последние известия из королевского дворца, куда меня вчера срочно вызвали, заставили меня пересмотреть все свои планы относительно вас. Как это ни прискорбно, но всем вам придётся задержаться в Ваахе на неопределенное время… Всё дело в том, что над нашей столицей нависла угроза нападения врага, и я, как хранитель интересов и покоя Мазергалы просто не могу сейчас покинуть этот город. Опасность, грозящая Вааху в данный момент, намного превосходит вред от вашего здесь пребывания, господа Александр Григорьевич, Георгий и Альберт, — перечисляя имена пришельцев, Грозник попеременно кивал каждому из них, как бы подчёркивая особую важность того, о чём он сейчас говорит.

— Вчера, — продолжал Белый Маг, — прибыл наш человек с острова Крук и сообщил, что пират Дастиан, действиям которого я до этих самых пор не придавал особого значения, построил пятьдесят новых кораблей и со дня на день собирается выступить в поход на Ваах. Теперь его флот состоит из восьмидесяти кораблей, и он представляет для нашей столицы нешуточную угрозу. В том, что Дастиан имеет серьёзные намерения, я не сомневаюсь. Согласно законам Вааха, каждый чужеземец, оказавшийся в городе во время нападения врага обязан оказывать посильную помощь горожанам при защите города. Однако вы, господа Георгий, Альберт и Александр Григорьевич — особые гости, и я могу сделать так, чтобы вы без лишнего шума покинули Ваах на всё время военных действий. У меня скоро совсем не останется времени на то, чтобы опекать вас, я должен быть вместе с защитниками города, в первых рядах. Итак, я предлагаю вам выехать из Вааха и переждать неминуемую битву в ближайшем рыбацком поселке, а после того, как все закончится (а я не сомневаюсь в том, что мы победим), я разыщу вас и помогу переместиться обратно в Россию. Господина Лукана, господина доктора и госпожи Ниры это не касается, они — подданные короля и должны остаться в Ваахе, для того, чтобы помочь горожанам. А для вас, господа пришельцы, я сейчас напишу сопроводительные грамоты, для того, чтобы стража у ворот не задавала вам лишних вопросов и вы все могли бы благополучно добраться до Клинкена — это посёлок, в пятидесяти верстах от Вааха. Господин Альберт и господин Забредягин останавливались там, когда ехали в столицу. Извозчика вы сможете нанять перед выездом из города, прямо у ворот. Там, наверняка, кто-нибудь околачивается… Ну, вот, в общем-то, и все, что я хотел сказать вам, — закончил Грозник, встал с кресла и подошёл к ближайшему стеллажу, для того, чтобы взять оттуда перо, бумагу и личную печать.

— Мне не нужна никакая сопроводительная грамота, — вдруг заговорил Забредягин. — Я остаюсь в городе, и буду сражаться вместе с его жителями против врага. Не хочу нарушать законов Мазергалы, ведь именно здесь я обрёл свободу и прежнюю физическую силу, а теперь просто обязан хоть как-то отблагодарить этот мир!

Грозник, уже протянувший руки к полке с письменными принадлежностями, остановился и, нахмурившись, посмотрел на говорившего.

— Я тоже остаюсь, — твёрдо сказал Альберт. — Я не могу бросить девушку…, свою девушку, одну, в этом городе! Не сомневайтесь, драться я умею!

«Вот так история! — подумал Георгий, и хотел было по старой привычке почесать в затылке, но, вовремя остановил себя, поняв, что подобный жест в данной ситуации выглядел бы чересчур неприлично. — Напоминает мне старый мультфильм „Маугли“, когда там все кричат: „Мы принимаем бой!“… Эх, была, не была! Чего только не сделаешь, чтобы не прослыть трусом! Хотя, воевать-то, честно говоря, не очень хочется…»

— Я тоже никуда не поеду, — вслух сказал Георгий и глубоко вздохнул от охватившего его волнения. — Альберт и Нира — мои друзья, а оставлять друзей в трудной ситуации — подло, согласитесь!

Белый Маг просто «засиял» от удовольствия, когда услышал заявления чужеземцев.

— Я знал, что такие люди, как вы, способны на благородные поступки! Скажу честно, я был уверен в том, что все вы примете решение остаться в Ваахе. Сейчас в столице каждая пара рук «на вес золота». Уже сегодня ночью началось строительство временной бревенчатой стены на пристани, ведь это — единственная часть города, не имеющая заградительных сооружений. Сейчас все трудоспособные мужчины собираются там, так что и для вас найдётся работа. Как Советник короля Аллоклия, я имею полное право сейчас же распределить ваши обязанности. Итак, госпожа Нира и господин Лукан — вы оба отправитесь к северной стене города и разыщете там Пликса — начальника королевских арбалетчиков. Как Свободные Охотники вы, наверняка, умеете стрелять не хуже любого солдата и поэтому ваше место именно там. Господин Кристис и господин Альберт, вы направляетесь на площадь Избавления в устроенный там, временный лазарет — ваше дело — лечить раненых, ну а господин Георгий и господин Забредягин отправятся на Ваахскую пристань, строить стену. Господин Георгий, по-моему, у себя на родине работал плотником и умеет обращаться с деревом. Кстати, дорогу туда вам покажет Кронгрус, который пойдёт вместе с вами. Есть какие-нибудь вопросы или замечания? — спросил Белый Маг, оглядывая поочерёдно всех собравшихся.

— Есть, — сказал Альберт. — Пожалуй, я не соглашусь с вами и пойду вместе с Александром Григорьевичем и Жорой. Я — сильный здоровый человек, и хочу работать на строительстве стены. А перевязывать раненых, если начнется война, можно прямо на пристани.

— И я тоже пойду на пристань, — пробасил Лукан. — Я уже поправился и могу вместе со всеми ворочать брёвна!

— Нет, господин Лукан, — категорически возразил Грозник, — вы будете присматривать за госпожой Нирой. Вы ещё слишком слабы для того, чтобы таскать тяжести! Мне лучше знать. Кроме того, арбалетчики освобождены сейчас от тяжёлых работ. Их руки перед боем должны быть отдохнувшими, а ваша нога, я знаю, ещё побаливает, так что не спорьте! — Белый Маг строго посмотрел на Лукана, и тому ничего не оставалось делать, как согласиться. Грозник, обращаясь к Альберту, произнёс:

— А вы, господин Альберт, так уж и быть, отправляйтесь строить стену, я не против!

Лукан поднялся с дивана и промолвил, обращаясь к Нире:

— Ну, что ж, дочка, пошли искать этого Пликса.

Все остальные словно только и ждали этого. Гости поспешно встали с мест, собираясь немедленно отправиться на помощь горожанам. Георгий, не спеша, поднялся последним. Особого энтузиазма он не чувствовал.

— Стойте, стойте! — воскликнул Белый Маг. — Неужели вы думаете, что я отпущу вас без завтрака? Какие дела можно вершить на голодный желудок?!

Через секунду поверхность стола была заставлена закусками.

«Эх, мне бы в городке N такую скатерть-самобранку! — с иронией подумал Георгий, уселся обратно на диван и придвинулся поближе к столу. — Желал бы я себе каждый день самых, что ни на есть изысканных яств!».

— Чтобы чего-то желать, надо это «что-то» заработать или заслужить! — сказал Грозник поучительным тоном, несомненно, уловив жадную мысль Георгия. — Вспомните, господин Георгий, что здесь ничего не появляется из воздуха. Все эти блюда — из моих кладовых.

Георгий молча отвел в сторону глаза и постарался больше ни о чём не думать, а так как во время еды это делать легче всего, он принялся с жадностью поглощать яичницу с жареным мясом. Аппетит у Георгия этим утром был хорош, как никогда. «Да, Грозник прав, — подумал он. — „Великие дела“ нельзя совершать на пустой желудок!».

Позавтракали быстро, почти не разговаривая. Георгий заметил, что Белый Маг едва притронулся к еде. Волшебник выглядел очень озабоченным, он, казалось, как-то съежился, сморщился в своём необъятном кресле. Он, видимо, сильно устал, обремененный насыщенными событиями последнего времени, а тут ещё надвигающаяся на Ваах армия пиратов…

«Тяжело, все-таки быть ответственным лицом в такой стране, как Мазергала, — размышлял Георгий, вытирая блестевшие от жира руки о белую салфетку, которая появилась перед ним, как только он подумал о ней, — даже если ты волшебник из волшебников…».

Грозник, подперев кулаком заросшую седыми волосами щеку, задумчиво посмотрел на Георгия. Это был взгляд мудрого человека, который всю свою жизнь провел в постоянном поиске добра, в постоянной борьбе за процветание самых лучших качеств человека. Этот взгляд принадлежал воину справедливости, который понимал, что война добра со злом будет продолжаться вечно и который, тем не менее, не собирался сдавать своих позиций, хотя знал, что и он — могущественный Белый Маг когда-нибудь умрёт, а будет ли кто-нибудь продолжать вечное сражение со злом, встав на его место — этого он, увы, не знал…

Георгий тряхнул головой, так как ему показалось на мгновение, что он смог прочесть часть мыслей волшебника, что ему удалось каким-то непостижимым образом проникнуть в мозг Белого Мага для того, чтобы увидеть там одно — неизмеримое милосердие ко всем, живущим на Дельдаре и за её пределами, существам, и что самое главное — отсутствие желания осуждать извечное зло, но великое желание бороться с ним… Это противоречие было выше понимания Георгия…

«Это я, наверное, сам себе придумал, — нахмурился он, вставая. — Наваждение какое-то… Скорее бы уж это всё закончилось, скорее бы в Россию».

Один за другим гости поднялись со своих мест, поблагодарили Белого Мага за замечательный завтрак и разобрав свои вещи, которые они сложили прямо на полу кабинета, перед тем как сесть за стол, вышли в холл, где не спеша прохаживался великан Кронгрус.

В сопровождении Белого Мага и его слуги, «новоиспечённые» защитники города вышли из дома.

Глава 32

День выдался на редкость солнечным. Маленькие, невзрачного вида, птички, похожие на земных воробьев, весело попискивали, прыгая по крышам домов, по зелёной траве двора, да и просто носившиеся шумными стайками в воздухе, усиливали ощущение начавшейся весны. Небо, совершенно чистое, без намёков на тучи и облака, своей пронзительной синевой, напоминало Георгию о детстве, когда отец брал сына с собою на рыбалку в выходные дни, а Георгий, тогда ещё совсем мальчишка, уставая смотреть на неподвижный поплавок, ложился на спину и долго смотрел вверх на такое же, как сейчас, чистое небо и тогда ему казалось, что любое его заветное желание может исполниться, стоит только, как следует этого захотеть…

Проходя мимо фонтана, Георгий обернулся и посмотрел на Ниру и Альберта, которые шли позади всех, тихо переговариваясь.

Заметив, что Георгий смотрит на них, Альберт поманил его рукой. Когда тот подошёл, Альберт тихо сказал ему:

— Знаешь Жора, я хочу взять Ниру с собою, в Россию.

— А как же пресловутое равновесие? — спросил Георгий.

— А ты помнишь о том, что Забредягин хотел остаться здесь навсегда? Вот, пусть и остаётся, а Нира, вместо него переместится со мною в Россию! — объяснил Альберт.

— Ну и поговори об этом с Грозником, пока он ещё не умчался по своим делам! — посоветовал Георгий другу, немного удивляясь такому повороту событий.

— Нет, я считаю, что сейчас не время для подобных переговоров, — смело произнесла, до этого скромно молчавшая Нира. — Когда Вааху угрожает опасность — не время думать о собственных судьбах. Вот когда всё закончится, тогда и решим.

Георгий и Альберт изумлённо посмотрели на неё. Их удивил неподдельный патриотизм девушки.

— Хорошо… — сказал Альберт. — Как скажешь…

— Ну, что вы там застряли, орлы! — раздался крик Забредягина, который, оглянувшись, увидел, что два его соотечественника и девушка остановились, переговариваясь. — Или передумали, а?!

— Идём, идём! — прокричал Альберт в ответ, и они заспешили, чтобы догнать остальных.

В переулке, куда вышла вся компания, впереди которой, стараясь идти не слишком быстро, вышагивал светловолосый великан, было довольно шумно.

Люди, катящие впереди себя, непрерывно громыхающие тачки, люди, спешащие куда-то пешком, верхом на лошадях, в телегах и фургонах, сновали туда-сюда, задевая друг друга, ругаясь и выкрикивая непонятные Георгию слова; все они с встревоженными лицами пытались куда-то успеть, у каждого из них была какая-то цель, какое-то дело, которое нужно было немедленно выполнить. Они все, видимо уже знали, что город готовится к войне, от того и были угрюмы и неприветливы.

Откуда-то издалека доносился грохот чего-то тяжёлого, поминутно падающего, словно толпы великанов, гораздо сильнее Кронгруса, что-то перетаскивали, роняли, ухали и просто топтались на месте, производя весь этот шум.

Грозник, между тем, ещё раз повторил, кому и что делать и куда отправляться, и, пожелав всем удачи, взлетел в воздух и исчез за крышами домов, строго-настрого приказав перед этим Кронгрусу присматривать за тремя пришельцами.

Когда они вышли на одну из главных улиц Вааха, где движение было гораздо более интенсивным, чем в переулке, доктор Кристис сказал:

— Ну, что ж, вам направо, а мне — налево, к лазарету. До свидания, и удачи вам всем! — с этими словами он повернул налево и зашагал по краю улицы, придерживая одной рукой шляпу, и ежесекундно увертываясь от двигавшейся ему навстречу толпы людей, большинство из которых направлялись, видимо, в сторону Ваахской пристани.

Лукан и Нира, пройдя со своими новыми знакомыми ещё два квартала, свернули на узкую улочку, которая вела к северной стене Вааха, где, по словам Грозника, должен был находиться Пликс — начальник королевских стрелков.

Перед тем, как расстаться, Лукан пожал всем руки, сказав, что он гордится тем, что познакомился с такими смелыми людьми, как Забредягин, Альберт и Георгий, и выразил надежду, что все они ещё встретятся после победы за чаркой «весёлки» и добрым столом.

Но, особенно тяжело было расставаться Альберту с красавицей Нирой. Они обнялись и их губы слились в долгом страстном поцелуе. Им в тот момент было абсолютно «наплевать» на то, что стоят они сейчас на оживленной улице и несколько десятков пар глаз смотрят на них. Но никто и не подумал осудить их, потому что без слов было понятно, что мужчина и женщина делают это не из-за случайно возникшей страсти, а просто потому, что очень сильно любят друг друга, а судьба сейчас разлучает их, может быть, навсегда…

Как бы то ни было, но пора уже было идти и Лукан, покашливая, напомнил об этом влюблённым, для которых время, видимо, совершенно остановилось. Только после второго оклика Свободного Охотника, Альберт выпустил девушку из своих объятий и та, грустно улыбаясь, с глазами, полными слёз, молча отпрянула от своего возлюбленного и пошла вслед за Луканом. Перейдя улицу, она обернулась и на прощание помахала Альберту рукой. Тот ответил ей, послав воздушный поцелуй. Он дождался того момента, когда Лукан и Нира скрылись за углом дома напротив, и бросился догонять своих товарищей, которые уже ушли вперёд шагов на тридцать.

Когда Альберт поравнялся с Георгием, тот сказал ему:

— Да, не расстраивайся ты, Альберт! Вы ещё обязательно увидитесь!

— Спасибо, Жорик, я постараюсь, — ответил Альберт, стиснув зубы, и Георгий счёл благоразумным немного помолчать, чтобы дать своему другу время собраться с мыслями.

Кронгрус шёл впереди, не говоря ни слова, величественный и неприступный, словно гора, он двигался легко и свободно, возвышаясь над другими людьми на три головы, и Георгий подумал, что с таким проводником не потеряешься в любом городе.

Несмотря на то, что людей такого роста, который имел слуга-великан, Георгий нигде здесь больше не видел, никто из жителей Вааха, которые расступались перед Кронгрусом, словно волны перед волнорезом, не обращал особого внимания на это чудо природы. Объяснение этому могло быть только одно — Кронгрус жил в Ваахе достаточно давно и никто не воспринимал его, как «диковину».

«Попробовал бы он пройтись по любому из наших городов, — думал Георгий. — Моих соотечественников хлебом не корми, а дай посудачить о человеке, отличающемся от них хоть чем-то. Наверняка, он услышал бы множество замечаний, брошенных ему в спину…, да и не только замечаний…».

Георгию на мгновение стало стыдно за граждан своей страны, которые, в большинстве случаев ведут себя, словно глупые обезьяны, в вольер которых внесли большое зеркало. Именно поэтому Георгий не любил зоопарки. Они напоминали ему о взаимоотношениях между соотечественниками.

По всё усиливающимся звукам ударов многочисленных топоров и молотков, а также «бумканью» брёвен, которые ни с чем невозможно было спутать, Георгий догадался, что до пристани осталось идти не так уж долго. Однако им пришлось пройти ещё несколько кварталов, прежде чем перед их взорами предстала Ваахская пристань.

Причал, поверхность которого состояла из аккуратно обтёсанных прямоугольных каменных плит, растянулся на несколько сотен метров вдоль берега моря. Границами пристани служили две башни, от которых к морю тянулись северная и южная стены города. К причалу было пришвартовано множество кораблей с палубными катапультами. В Мазергале ещё не изобрели огнестрельного оружия. Георгий догадался, что многочисленные суда, которые имели на себе примитивные, но, какие-то неуловимо-изящные в своей простоте метательные орудия, и составляют военный флот Мазергалы.

— Странно, — промолвил Альберт. — Знаешь, Жора, здесь, ещё несколько дней назад стояло всего семь-восемь кораблей и, по-моему, это были торговые и рыбацкие шхуны. Я хоть и видел их издали, но точно помню, что те корабли имели другую форму. А теперь кораблей — не один десяток и они, сразу видно, предназначены не для мирных целей. Где они прятали, интересно?

— Значит у них, неподалёку есть что-то наподобие базы, — равнодушно предположил Георгий, непрерывно оглядываясь по сторонам. Его больше заботило сейчас то, как бы ненароком не попасть под ноги людям, которые группами по четыре-пять человек перетаскивали длиннющие, чисто отёсанные брёвна и при этом эти люди двигались почти что бегом для того, чтобы успеть вовремя подтащить необходимый материал плотникам, которые работали топорами и пилами, словно заведённые и благодаря стараниям которых пресловутая стена уже достигала высотой колена человека среднего роста и протянулась на всю длину причала от одной сторожевой башни к другой.

«Когда стена будет закончена, то город будет полностью огорожен, — догадался Георгий. — Недурной способ защиты!».

Между тем, Кронгрус, остановив какого-то человека, сжимавшего в руках топор, спросил у него, где можно найти начальника этого строительства. Плотник приподнялся на носках и показал пальцем на кого-то, кто находился довольно-таки далеко от них, но при этом указал Кронгрусу на какое-то отличие в одежде начальника и великан, кивнув (ему сверху были видны все люди, как на ладони), немедленно направился к указанному человеку, махнув головой своим спутникам, мол, «следуйте за мной».

Благодаря высокому росту слуги, вскоре все четверо стояли перед невысоким круглолицым человеком, в красной, плотно облегающей голову, суконной шапочке, которая и отличала его от рядового рабочего, которые, в большинстве своём были одеты, кто во что, и казались серой массой, благодаря изношенным потёртым одеждам.

Управляющий же был одет в коричневый, с серебристым отливом, новый костюм, такого же покроя, как у Альберта.

Чингар — а именно таким именем назвался этот человек, немного удивился, когда на его вопрос о том, что умеют делать новоприбывшие, Альберт ответил, что может помочь в переноске брёвен, так как не владеет мастерством плотника. Видимо, Чингара удивило то, что человек, одетый, как Торговец, лёгкостью согласился выполнять самую тяжёлую работу.

Узнав, что Георгий умеет управляться с топором и пилой, Чингар обрадовался и, улыбнувшись, признался, что плотники нужны сейчас, как никогда. Он отвел вновь прибывших к тому участку стены, где не хватало строителей, выдал Георгию инструменты и работа, что называется, «закипела».

Кронгрус, Альберт и ещё несколько жителей Вааха подтаскивали брёвна к растущей стене. Георгий, которому помогал Забредягин, рубил, пилил, обтёсывал, забивал длинные, клиновидной формы, гвозди, кладя бревно на бревно.

Какой высоты должна была быть стена, никто не задумывался. По обрывкам фраз, обороненных рабочими, Георгий понял, что пиратский флот должен появиться у Ваахской пристани со дня на день.

К обеду на пристани собралось столько людей, готовых помочь, что бедняга Чингар и его помощники сбились с ног, стараясь организовать строительство так, чтобы люди не мешали друг другу, чтобы найти каждому занятие по силам и навыкам. Краем глаза Георгий видел, что здесь присутствуют люди из разных сословий.

Богатые и бедные, купцы и уличные торговцы, рыбаки и моряки с торговых судов, оказавшиеся в Ваахе в этот день — трудились, не покладая рук, невзирая на звания и привилегии. Теперь Чингар уже не удивлялся, когда к нему подходил богато одетый человек и откровенно заявлял, что хочет поработать. К тому же у управляющего не было времени на то, чтобы удивляться.

Вскоре Георгию пришлось снять с себя и шапку, и теплую меховую куртку, а затем он освободился и от свитера, оставив только рубаху, рукава которой он закатал выше локтей. Но, все равно ему было жарко, пот, тёплыми струйками бежал по лицу и по телу. Прохладный морской ветерок приятно освежал его раскрасневшееся лицо, заставлял вдыхать солоноватый воздух полной грудью.

В полдень на пристани появились люди в синих одеждах и стали громко выкрикивать:

— Обед! Обед!

Это были слуги из многочисленных таверн, гостиниц, кабаков и трактиров, хозяевам которых было приказано в эти дни кормить строителей и воинов.

Они, прямо на каменной поверхности пристани, разожгли костры, материала для которых вокруг было предостаточно.

У повозок, доставивших провизию и воду для трудившихся в поте лица людей, немедленно образовались длинные очереди.

— Хорошо у них поставлено дело, да? — обратился Георгий к Альберту, когда они, отстояв в очереди, получили по большой миске похлёбки, огромный котелок с водою, и по горсти травы, заменяющей чай.

— Ничего, жить можно, — откликнулся Альберт, пристраивая над потрескивающим костром котелок с водою. — Честно говоря, Жорик, я думал, что Мазергала — отсталая страна, но теперь я так не думаю, вспоминая свою службу в армии… Тут дело, скорее всего, в людях. Они здесь проще, что ли…

— Угу, — промычал Георгий, рот которого уже был занят, и с завистью посмотрел на Кронгруса, который уже расправился с двумя порциями жирной похлёбки и поднялся, выпрямившись во весь свой исполинский рост, для того, чтобы сходить за добавкой.

Забредягин ел молча, ни с кем не разговаривая, да, впрочем, его никто ни о чем и не спрашивал. Ситуация с пребыванием в Мазергале трех пришельцев из России была настолько щекотливой, что Александр Григорьевич старался помалкивать, потому что, отчасти чувствовал себя виновным в том, что два молодых человека оказались здесь, на этой пристани, а не занимались сейчас своими делами в своём родном городке N.

Как ни старался Забредягин держаться независимо и гордо, Георгий порой замечал, что учёный-боцман время от времени тяжело вздыхает, поглядывая на Альберта и Георгия.

«Сказать ему что ли, чтобы не винил себя? — подумал Георгий. — Нет, не буду говорить. Все мы — взрослые люди и обязаны отвечать за свои поступки сами».

Когда наступил вечер и на небе появились первые звёзды, на пристани снова были зажжены костры, для того, чтобы не останавливать работу ни на минуту. Уставших за день людей сменили вновь прибывшие, потому что под вечер число желающих поработать возросло настолько, что Чингару пришлось организовать ночную смену.

Забредягин где-то раздобыл огромный пучок сена и все трое, последовав примеру большинства рабочих, с удовольствием улеглись на эту импровизированную постель около костра, разведённого на достаточном расстоянии от стены, так как там вовсю продолжались строительные работы, где на спящего запросто могли наступить или, ещё хуже, уронить на него что-нибудь тяжёлое.

Лишь один Кронгрус отказался от отдыха. Великан, похоже, ничуть не устал, хотя весь день таскал брёвна в одиночку и заменял подъёмный кран, быстро и легко поднимая брёвна туда, куда, по приставленным к стене доскам, его обычно вкатывали несколько человек.

Засыпая, Георгий, сквозь полуприкрытые веки наблюдал за тем, как гордо вышагивает по причалу Кронгрус с бревном на плече, и у него мелькнула мысль о том, что и здесь без магии дело не обошлось…

На следующий день, лишь только первые лучи солнца озарили поверхность моря тусклым холодным светом, Забредягин растолкал Альберта и Георгия, мышцы которых, как только друзья поднялись на ноги, сразу же заныли тупой болью. Александр Григорьевич, напротив, был бодр и весел, словно проспал часов двенадцать. Лукаво подмигнув своим товарищам, он достал из кармана маленькую прямоугольную фляжку и, сказав, что не понаслышке знает, что такое утро после тяжелой физической работы, предложил Георгий и Альберту сделать по глотку «волшебного напитка, великолепно снимающего боль в мышцах», как он выразился.

На пристань уже привезли завтрак, а потому Георгий и Альберт не стали отказываться от предложенной им «весёлки», и со словами благодарности опустошили фляжку.

Начавшийся таким образом день пролетел быстро и незаметно, словно скорый поезд мимо Богом забытого полустанка.

Георгий и Альберт, наконец-то «втянулись в работу», движения их стали автоматически размашистыми и точными. Их тела постепенно приспосабливались к экстремальным условиям, хотя Альберту, не привыкшему к долгой монотонной грубой работе, приходилось тяжелее, чем Георгию и Забредягину, и даже, несмотря на систематические занятия спортом на своей далекой родине, к концу второго дня он почувствовал себя, словно «выжатый лимон».

Стена, стараниями людей, выросла в высоту почти на два метра. Она вплотную примыкала к морю, а трое ворот устроенных в ней для того, чтобы загружать ваахские корабли оружием и припасами, были даже украшены огромными щитами с королевскими гербами. Эти щиты к концу дня притащили люди в доспехах и приказали прибить их к воротам, чтобы ещё раз напомнить неприятелю, с кем он будет иметь дело.

На третий день упорной работы, когда слепящее солнце Дельдары поднялось к зениту, и его золотые лучи уже изрядно припекали русоволосую макушку Георгия, восседавшего на самом верху теперь уже четырёхметровой стены и вбивавшего очередной гвоздь, который упрямо не хотел забиваться, корабли Вааха, повинуясь приказу адмирала этого грозного флота, отшвартовались, подняли паруса, развернулись носами в сторону открытого моря, и, медленно набирая скорость, стали удаляться от берега.

«Ага, — подумал Георгий, — значит Дастиан уже близко!». Он на минуту бросил работу, любуясь романтическим зрелищем: плывущие в боевом порядке корабли с белыми парусами казались ему сошедшими со страниц книг о дальних странствиях и морских разбойниках, книг о тропических странах и невероятных приключениях смелых, до сумасшествия, людей…

Георгию не верилось, что все это происходит сейчас наяву, и хотя он сам принимал участие в событиях, которые, наверняка, войдут в историю существования Мазергалы в качестве самых значимых и замечательных, его все же не отпускало чувство, что он присутствует на съёмках крупнобюджетного фильма, и вот-вот раздастся команда режиссера: «Мотор! Начали!».

— Немедленно покиньте стену! Немедленно покиньте стену!

Эти крики Чингара и его помощников вывели Георгия из состояния лёгкой задумчивости, и он посмотрел вниз, где строители, в спешном порядке, очищали поверхность пристани от накопившегося за последние дни мусора.

Георгий осторожно спустился по шаткой лестнице вниз и спросил у оказавшегося рядом Альберта:

— Что случилось?

— Флот Дастиана уже примерно в тридцати верстах от пристани. По крайней мере, так сказал Чингар. Теперь уже точно войны не миновать, — ответил Альберт, сгребая грубой тяжёлой лопатой щепки в большую кучу, к которой уже спешили два человека со скрипучими одноколёсными тачками.

Еще накануне солдаты короля доставили на пристань десятка четыре мощных катапульт на шестиколёсных платформах, каждую из которых тянула четверка лошадей. Стена была построена с таким расчетом, чтобы неприятель не мог увидеть катапульты с моря, а сами они могли беспрепятственно перебрасывать громадные каменные шары через выстроенную стену.

Снаряды для этих примитивных орудий доставлялись на повозках, вереницей тянувшихся из города. Одному человеку такой шар было не под силу поднять, поэтому солдаты, пыхтя от натуги, брали шары по двое и укладывали их рядом с катапультами аккуратными рядами, каждый раз отдавить себе ноги, в случае, если у одного из них шар случайно выскользнет из рук.

Вскоре на пристань прибыли главные силы королевства Мазергала: конница, пешие воины и большой отряд арбалетчиков, куда и были направлены Грозником Нира и Лукан.

Альберт и Георгий, работавшие бок о бок, ненадолго остановились, опёршись на рукоятки лопат и, вглядываясь в толпу воинов, попытались разыскать глазами своих друзей, но их попытки оказались напрасными, ибо солдат короля с каждой минутой становилось всё больше и больше, они уже заполонили всю пристань, и, в сверкающем многообразии доспехов и клинков практически невозможно было различить отдельного человека, так как воины непрерывно перемещались, словно единый живой организм, постепенно, однако, выстраиваясь в боевые порядки, следуя приказам своих командиров.

— Оружием владеете? — раздался суровый голос около уха Георгия.

Георгий вздрогнул и обернулся. Рядом с ним стоял человек в сияющих латах, в округлом остроконечном шлеме с королевским гербом посередине; на поясе его, вложенный в украшенные затейливой чеканкой ножны, висел короткий меч с массивной, под стать ладони своего хозяина, рукоятью. Поперечный шрам на левой щеке и сломанный горбатый нос, красноречиво свидетельствовали о том, что этот человек — бывалый солдат.

— Могу стрелять из арбалета, — сказал Георгий. — Могу немного саблей махать. Но, не скажу, чтобы очень хорошо.

— Понятно, — произнёс воин и повернулся к Альберту. — А вы?

— Я, пожалуй, справлюсь с таким мечом, как у вас, — гордо ответил Альберт. — А в рукопашном бою смогу уложить двух-трёх ваших людей.

— Хорошо, — коротко бросил воин. — Назовите ваши имена.

Друзья представились.

— Мы — гости господина Белого Мага Грозника, — объяснил Альберт.

В глазах воина мелькнуло удивление, но он тут же «взял себя в руки» и обрёл свой прежний невозмутимый вид.

— Я — капитан Карасорм. Я являюсь начальником резервных войск, и вы поступаете сейчас под моё командование. Я буду требовать от вас только одного — полного и безоговорочного подчинения моим приказам. Сейчас вы отправитесь к правой стороне причала, туда, где на него выходит Берхенская улица — там я собираю свой резервный отряд, и там вам скажут — что делать. Оружие у кого-нибудь из вас есть?

— У меня арбалет и сабля, — ответил Георгий, показав рукой на свои, сложенные неподалёку, вещи. Альберт же, вместо ответа отрицательно покачал головой.

— Это уже хорошо, — сказал Карасорм. — С оружием сейчас плохо. Ваахские кузнецы последние три дня работали на износ, но, похоже, клинков всё равно на всех не хватит. Но, может быть, вы и сумеете разжиться мечом, — добавил воин, обращаясь к Альберту. — На этом всё. Идите к Берхенской улице.

Карасорм развернулся на каблуках и отправился к другой группе рабочих, которые уже обсуждали между собой — что делать дальше, и, видимо уже собрались искать того, кто дал бы им необходимые указания.

Георгий и Альберт отдали лопаты подбежавшему к ним человеку, которому было поручено собирать инструменты у строителей, после чего направились к своему временному «лагерю», где и были сложены их вещи. Какой-то человек, по всем признакам — ваахец, уже прикатил свою тачку для того, чтобы убрать теперь мешавшийся под ногами многочисленных солдат, нехитрый скарб друзей.

Альберт остановил его и тот обрадовался тому, что хозяева поклажи нашлись (кому охота отвечать за чужие вещи?), и немедленно умчался со своей тачкой к следующей груде предметов, оставленных строителями.

«Видимо, ему поручено очистить пристань от хлама», — догадался Георгий и шутливо сказал Альберту:

— Хорошая у них организация труда, правда?

— Не то, что у нас, в России, — откликнулся Альберт, закидывая на плечо свою, наполовину опустевшую за время странствий, сумку. — И ещё один большой «плюс» — воров нет. Им здесь отрубают руки — мне доктор Кристис рассказывал.

Георгий подумал о том, что если бы в России всем ворам отрубали руки, то кто бы стал кормить появившиеся полчища инвалидов?

Из толпы солдат к друзьям вскоре «пробился» и Александр Григорьевич.

— Вас куда направили? — сразу же спросил он.

— В резерв, — ответил Георгий. — А наш долговязый друг — Кронгрус уже записан в первые ряды воинов.

— Меня тоже направили в резерв. Значит, будем вместе, — «холодным» голосом произнёс Забредягин.

— Александр Григорьевич, вы не видели Ниру с Луканом? — с надеждой спросил Альберт.

— Нет, они мне не встречались, — покачал головой Забредягин. — Разве в этой суете можно кого-то отыскать? Я и вас-то еле-еле нашёл! Я вижу, вы уже готовы? Тогда пошли!

Все трое, с трудом пробившись сквозь толпу людей, направились к Берхенской улице, расположение которой из всех троих знал только один Забредягин. Он, в последние дни часто отлучался куда-то по ночам. Оказывается, в то время как Альберт и Георгий спали, неутомимый учёный вел долгие разговоры с ваахцами у костров. Его любопытство исследователя не знало границ, он хотел знать о мазергалийцах как можно больше и даже осознание того, что ему вскоре вновь придётся вернуться в Россию, не останавливало Александра Григорьевича, а, скорее, наоборот, нехватка времени и заставляла его собирать как можно больше информации об этом мире.

К указанной Карасормом улице, начинавшейся у подножия Южной башни, все трое вышли довольно быстро, причём Георгий, пробиваясь сквозь толпу солдат, чуть не попал под лошадь, на которой восседал сам командующий королевской армией — Сын короля Аллоклия — Ахандр, о котором Хери когда-то, со всей присущей ему язвительностью сказал Кохабару, что «сын короля — непревзойдённый полководец».

«Так никогда не вернешься в Россию, — подумал Георгий, глядя снизу вверх на широкоплечего статного всадника, который, в свою очередь удостоил его взглядом, полным презрения. — Если меня не убьют на этой войне, то уж точно затопчут эти ваахцы, которым абсолютно наплевать — откуда ты прибыл!».

Родной городок N представлялся в этот момент Георгию недостижимым раем. Он уже дал себе слово — никогда впредь не проклинать этот городишко ни в словах, ни в мыслях за его серое, унылое существование.

Георгию совсем не хотелось ввязываться в Мазергале в какие бы то ни было войны, он откровенно скучал по тихой спокойной жизни, которую он вёл у себя на родине, но высказать вслух такие мысли просто не имел права, и причиной тому был Альберт, который в этом случае уж точно потерял бы к Георгию всякое уважение, на котором, в сущности, и держится настоящая дружба.

Берхенская улица, прямая, словно натянутая струна, пролегала вдоль южной стены Вааха, образованная плотным стройным рядом высоких домов и гладкой крепостной стеной, не являлась улицей, в полном смысле этого слова. Стены домов, выходившие на неё, были абсолютно глухими, ни одной двери, ни одного окна, и, таким образом, они образовывали как бы вторую, дополнительную стену, которая и явилась бы преградой врагу, своего рода ловушкой, если бы тому удалось пересечь первую, основную стену.

Именно на выходе этой улицы-чулка к причалу и собрались сейчас те, кого Карасорм определил в резервный отряд Ваахской армии, созданный, в основном, из тех самых людей, которые три последних дня строили деревянные укрепления на столичной пристани.

Георгий, Альберт и Александр Григорьевич влились в эту большую «разношерстную» группу людей, которые, в ожидании отсутствующего пока командира, неспешно прохаживались, курили, а те, которые пришли сюда одними из первых, расположились прямо у подножия высоченной башни, и, сидя на своих пожитках, лениво судили о том, дойдёт ли Дастиан до Ваахской пристани или же его все же остановит королевский флот. Некоторые их этих людей даже заключали пари по этому поводу.

Атмосфера видимого покоя, царящая здесь, так отличалась от суеты и толкотни в центре пристани, что, если бы не шум и гвалт, доносившиеся сюда от местопребывания основных войск, то можно было бы подумать, что все эти люди пришли на обычное городское собрание, чтобы обсудить, например, отсутствие картофеля-татаба на рыночных прилавках.

Однако вскоре появился Карасорм и идиллии посиделок пришёл конец. Командир тут же заставил всех построиться, и, критически оглядев вверенный ему отряд, скорчил недовольную мину и громко произнес:

— Надеюсь, что пираты Дастиана не доберутся до пристани, а если, не допусти Рум, они и прорвутся сюда, то королевские войска сами, без нашей помощи, расправятся с ними! Почему я так говорю — спросите вы? — Карасорм сделал паузу, прохаживаясь взад-вперед перед строем и похлопывая себя по бедру кольчужной рукавицей. — Да потому, что сразу видно — вояки из вас — никудышные! И только указ короля Аллоклия, который гласит, что нужно собрать как можно больше дееспособных людей для защиты Вааха, вынуждает меня торчать здесь, с вами, вместо того, чтобы находиться среди настоящих воинов!

«Да этот тип за людей нас не считает! — возмущённо думал Георгий, стоящий в первом ряду, между Альбертом и Забредягиным. — Вот и строй после этого стены этим воякам! Везде одно и то же! Никакого уважения! Что в Мазергале, что в России! Кинь камень, обязательно, в какого-нибудь командира, да попадёшь! Сколько ж вас?…».

— Сейчас сюда должны подъехать два фургона с оружием и доспехами! — продолжал Карасорм, делая паузу после каждого слова. — И вот мой первый приказ — не устраивать давки! Каждый из вас, в порядке «живой» очереди, подойдёт и возьмёт одну единицу оружия и одну единицу доспехов! Всё ясно?! — спросил командир и повернулся к строю, откуда доносились вялые «да, да…», боком, театрально прислушиваясь. — Не слышу! — Карасорм повысил голос, явно разозлённый отсутствием военной выправки у новых подчиненных.

— Да, господин капитан! — уже дружнее, хотя и несколько нестройно выдохнул отряд. Георгий, вспоминая свою службу в рядах российских вооруженных сил, нарочно проорал это «да, господин капитан!» в полную силу своего голоса, что заставило Альберта ухмыльнуться. Одобряя выходку своего друга, он быстро подмигнул ему и толкнул локтем в бок.

— Вот это другое дело! — смягчился капитан и, обходя строй, тыкнул своим толстым мясистым пальцем в грудь четырём людям, которых он выбрал, видимо, интуитивно, и среди которых оказался Забредягин, невозмутимо взирающий на всю эту сцену.

— Ты, ты, ты и ты! Выйдите из строя и назовите ваши имена!

Четыре человека покорно сделали шаг вперед и попеременно представились.

— Вы назначаетесь капралами, ответственными за раздачу оружия и доспехов! Следите за тем, чтобы каждый, хоть что-нибудь, да получил! В первую очередь выдавайте оружие молодым, а лишь потом — людям постарше! Вам ясно?!

Услышав чёткое «да, господин капитан!» Карасорм приказал им встать обратно в строй, после чего, чеканя шаг, направился прямо к Георгию, помахивая на ходу снятой перчаткой.

Подойдя к Георгию, капитан приказал ему сделать шаг вперед. Георгий повиновался, нарочито громко стуча каблуками по каменным плитам пристани, он уже догадался, что причиной повышенного внимания Карасорма является сабля и арбалет, висевшие за его спиной при помощи системы ремней, которую он изобрёл, ещё находясь в тёмных пещерах Горцев, где он и Нира спасались от Полосы Дождя.

— Как тебя зовут?! — громко спросил Карасорм, уже во второй раз за сегодняшний день.

— Моё имя — Георгий, господин капитан! — ответил Георгий, подражая тону Карасорма. Он еле сдерживался, чтобы не улыбнуться.

— Берите все пример с этого человека! — неожиданно произнес капитан, показывая пальцем на Георгия и обводя свирепым взглядом весь свой отряд. — Он явился сюда уже с оружием! Он знал — куда шёл! — на слове «куда» Карасорм сделал особое ударение. — Запомните, что настоящий солдат не будет ждать, покуда о нем позаботится начальство, он должен уметь сам заботиться о себе! Именно поэтому я назначаю его своим заместителем! Если со мной что-нибудь случится, командовать вами будет он — господин старший капрал Георгий! Вы поняли меня?!

— Да, господин капитан! — тут же выкрикнул отряд.

«На хрена мне это повышение? — подумал Георгий, брови которого от удивления поползли вверх. — Вот ещё головная боль!»

Но все же он был немного польщён доверием Карасорма, и еще вспомнил о том, что в этой стране он — всего лишь «чужак», который придёт и уйдёт и мало кто вспомнит о нем после его ухода, потому Георгий разомкнул губы и произнёс:

— Благодарю за доверие, господин капитан!

Карасорм коротко кивнул и прокричал:

— Отряд, разойтись!

После этого он подошёл к Георгию и сказал:

— Не слишком-то задирай нос. После того, как все закончится, твой чин старшего капрала будет упразднён. Ты ведь чужеземец, не так ли?

«А память у него отличная. Не так уж он и прост», — подумал Георгий, сощурив веки глаз, и ответил:

— Да. Мой друг уже говорил вам об этом.

— Я помню. Ну, так вот… Я вижу по твоим глазам, что тебе многое пришлось пережить и тебе приходилось бороться за свою жизнь, и раз ты не расстаешься с оружием, значит, ты не теряешь бдительности, а это — самое главное. Я думаю, что мне удалось поднять боевой дух этих увальней, — Карасорм покосился на новобранцев, которые вновь поспешили занять место у Южной башни из-за того, что солнце в той части пристани уже нагрело камни и посидеть под его теплыми лучами после долгой зимы хотелось каждому. — Я сказал тебе правду, потому что доверяю тебе. Смотри, не подведи меня!

— Буду стараться изо всех сил, — ответил Георгий, понимая, что не ошибся в этом капитане, когда впервые увидел его и подумал, что перед ним — умный человек. Георгий после откровения Карасорма проникся к нему уважением и доверием.

«И вовсе он не тупой солдафон», — подумал он, когда капитан отошёл в сторону. — «Нормальный человек, облеченный небольшой властью и все тут…»

— С повышением тебя, Жора, — с долей некоторого ехидства в голосе сказал подошедший Альберт.

— Да ну тебя! — отмахнулся Георгий. — Тоже мне повышение! Какой от него толк? Никогда никем не командовал и вот…, на тебе! Надеюсь, до войны дело не дойдет.

— Как знать, как знать… — задумчиво промолвил Альберт. — Смотри, как они суетятся! Видимо, не очень-то надеются на свой флот.

Георгий промолчал. Альберт был прав, высказав вслух мысль, которая не раз и Георгию приходила в голову, во время строительства стены. Действительно, зачем ваахцам так тщательно укреплять подступы к городу, если они так расхваливали свой флот и гордились им?

С Берхенской улицы медленно вползла на пристань ещё одна катапульта, которую, с десяток сопровождающих её солдат установили около Южной башни и Карасорм, вновь построив резервный отряд, приказал своим людям помочь «артиллеристам» в разгрузке каменных снарядов, которые были привезены вслед за катапультой на трёх повозках.

Порядком уставшие за последние дни люди шевелились медленно, и капитан поминутно «выходил из себя» и старался при помощи криков ускорить разгрузку тяжеленных шаров, но это лишь ненамного увеличило темп работы.

После того, как шары были выгружены из повозок, на пристань прибыли два фургона — один с доспехами, другой с оружием, о которых и говорил Карасорм.

Четыре новоназначенных капрала во главе с Георгием приступили к выдаче жизненно необходимых на войне вещей, причем сам капитан счел нужным остаться в стороне, наблюдая за тем, как его капралы справляются с новым для них поручением — предотвращать неразбериху и «давку», которые неизменно возникают из-за зависти солдата к солдату, когда один получает вещь получше, а другой — похуже.

Однако раздача оружия и доспехов обошлась без эксцессов благодаря тому, что Георгий тут же решил, что будет лучше, если капралы будут сами выбирать, кому и что выдать. Когда кто-нибудь начинал возмущаться по поводу того, что получал в руки пику с длинным узким лезвием вместо более практичного в использовании меча доставшегося товарищу, или, вместо надежной кирасы — всего лишь щит, который надо было держать в руках, Георгий резко обрывал эти возгласы недовольства криком:

— Молчать! Здесь вам не скобяная лавка, где можно торговаться, а армия!

Те резервисты, что были помоложе, короткие мечи, как у Карасорма и доспехи, защищающие грудь, а те, что были постарше — пики, копья, шлемы и щиты.

Оружия, вопреки опасениям капитана, хватило всем, и на дне одной из повозок даже остался один арбалет, которым никто из присутствующих, кроме Карасорма и Георгия, не умел пользоваться.

Георгий немедленно решил этот вопрос, вручив арбалет Альберту, и пообещал при этом, что научит друга стрелять из этого оружия.

Альберт, получивший уже нешлифованную, тусклого цвета, стальную кирасу и меч, хотел, было отказаться, но Георгий настоял на своём, сказав, что ничего сложного в арбалете нет, и что он сам быстро сообразил, как им пользоваться, когда впервые взял в руки это оружие.

Пока Альберт рассматривал арбалет со всех сторон, Георгий заметил, что на подмостках бревенчатой стены (специально сооружённых для расположения на стене защитников Вааха) возникло некоторое оживление. Выяснилось, что прибыл отряд королевских стрелков, и эти люди теперь через равные интервалы заняли боевые позиции на широком настиле, тянувшемся вдоль стены, на таком расстоянии от верхнего её края, что стрелок, стоящий на настиле в полный рост был по самую грудь защищён от стрел противника.

Георгий тронул друга за плечо и сказал:

— Посмотри-ка, Альберт, мне кажется, что во-о-он те двое — это Нира и Лукан.

— Где? — машинально спросил Альберт и мгновенно развернулся лицом к стене, напряженно всматриваясь туда, куда указывал Георгий.

— Да, похоже, что это она, — дрогнувшим голосом, в котором чувствовалась необыкновенная нежность, промолвил Альберт. — Господин старший капрал, разрешите отлучиться? — с улыбкой спросил Альберт, вытянувшись по стойке «смирно».

— Не разрешаю, — с напускной строгостью сказал Георгий, состроив суровую «мину». — Объявлена боевая тревога, рядовой Пересветов! Вы разве не слышали?! Да иди, иди… Над тобою я не командир.

Альберт скорым шагом направился туда, где на бревенчатой стене Георгий заметил фигуру девушки в меховой шапке, как у Ниры, но расстояние было велико, и он не мог поручиться за то, что это была именно она.

Когда капитан Карасорм сурово спросил Георгия, почему тот позволил солдату отлучиться, Георгий ответил, что резервному отряду тоже необходимо знать — что происходит там, на море и потому-то он и послал своего подчиненного на стену. Карасорм молча кивнул головой, признав решение Георгия своевременным, и принялся успокаивать своих солдат, которые, увидев на стене арбалетчиков, решили, что королевский флот потерпел поражение, и теперь возмущались качеством выданных им оружия и доспехов.

Забредягин подошёл к Георгию, сжимая в одной рукой грозное тяжёлое копьё, а в другой — щит, и спросил, имея в виду Альберта:

— Куда это он?

— Похоже, увидел свою «любовь» и решил повидаться с нею. Заодно и узнает, что творится на море. Отсюда-то ведь ни черта не видно.

— Логично, — произнёс Забредягин. — Интересно было бы узнать, как идут дела у ваахского флота? — и, немного помолчав, спросил:

— Жалеете, наверное, молодой человек, что оказались здесь, в Мазергале?

Георгий шевельнул бровями и, прицокнув языком, промолвил, не глядя на ученого:

— Есть немного… Но, если благополучно вернусь домой, то, думаю…, перестану жалеть и заживу по-новому.

— По-новому — это как?

— Не буду больше бездельничать, организую своё, интересное дело. Меня всегда привлекало гончарное искусство, тем более что сейчас различная керамика в большой моде, так что хочу создать собственную творческую мастерскую. Мазергала научила меня науке выживания, и то, что раньше казалось мне в России неразрешимой проблемой, сейчас кажется мне абсолютно «плёвым» делом. Здесь я научился преодолевать свои страхи перед всем необычным и новым.

— Значит, все-таки не зря я создал «Градиент-Z», если хотя бы один человек, кроме меня, употребив его, почувствовал себя сильнее, — бодро сказал Александр Григорьевич, и Георгий, посмотрев на него, понял, что ученый «воспрянул духом», услышав откровенное признание своего молодого собеседника.

— Как знать, как знать… — сказал Георгий, пожимая плечами. — Надо сначала выбраться отсюда.

Забредягин замолчал, присел на корточки, достал из кармана трубку и кисет с мазергалийским табаком-бреком и закурил, выпуская изо рта синеватые клубы дыма, немедленно растворяемые порывами усилившегося в этот день ветра в весеннем воздухе солнечного дня.

Георгий, которому запах табачного дыма напомнил о том, что от вредной привычки он еще не избавился, последовал примеру Александра Григорьевича, раскурив трубку, подаренную ему Луканом ещё в Гиблых Лесах. Дым, приятно щекотавший ноздри, подарил Георгию ощущение временного покоя, все тревоги, как бы сами собой стали сразу ничтожными, мелочными и теплый реальный день, который ему предстояло прожить в Мазергале, казался ему сейчас ничуть не хуже обыкновенного будничного дня на такой далекой сейчас от ваахской пристани Земле…

Георгий наблюдал за тем, как Альберт, вскарабкавшись по одной из приставных лестниц, ведущих на помост для арбалетчиков, подошёл к девушке, издали напоминавшей Ниру, и… обнял её. Судя по тому, что девушка не отстранилась от Альберта, а наоборот, крепко прижалась к нему, Георгий понял, что ни он сам, ни его друг не ошиблись.

Однако к влюблённым, которые трое суток не видели друг друга (а это очень большой срок разлуки для двух молодых любящих сердец) уже спешил какой-то человек, которому все люди, находящиеся на помосте, уступали дорогу.

«Наверное, этот человек — командир арбалетчиков», — подумал Георгий и, как выяснилось, не ошибся.

Хотя с того места, где находились сейчас Георгий и Забредягин, нельзя было расслышать даже отзвуков разговоров, ведшихся на помосте, но по оживлённой жестикуляции подошедшего к целующейся паре человека можно было догадаться, что он недоволен таким вопиющим нарушением дисциплины в его отряде. Тыча указательным пальцем вниз, этот человек явно приказывал Альберту спуститься вниз.

Георгий заметил, что его гордый друг вступил в словесную перепалку с командиром арбалетчиков, и эта перепалка, из-за вспыльчивого характера Альберта вполне могла бы закончиться дракой, если бы в этот момент внимание спорящих не приковало бы к себе какое-то событие, происходящее на море. Все люди, находящиеся на стене, сейчас всматривались вдаль и Георгий, наморщив лоб, ждал, чем же закончится это напряжённое созерцание.

На пристани, на несколько минут, воцарилась тишина. Те, кто находился внизу, смотрели вверх, на стену, точно так же, как и Георгий, пытаясь угадать, что происходит сейчас в море. Откуда доносился сейчас еле различимый непонятного происхождения, шум, похожий на потрескивание под ногами сухих веток во время прогулки по осеннему лесу.

Глава 33

И тут все люди, стоящие на пристани, увидели высоко-высоко в небе верхушку огромного столба чёрного дыма, который медленно сгущался в клубящееся большое облако, прямо на глазах увеличивающееся в размерах, растекающееся по небу, словно чернила в чистой воде.

На фоне этого облака возникла фигура летящего человека в развевающихся на ветру одеждах. Человек этот появился со стороны моря.

«Грозник!», — обрадовался Георгий, узнав в этом человеке Белого Мага.

Но радость его оказалась недолгой, так как волшебник, спустившись вниз, завис над пристанью и трубным голосом, от которого задрожал воздух, возвестил:

— Королевского флота больше нет! Все наши корабли сожжены! Жители Вааха, готовьтесь к бою! Готовьтесь к бою!

Белый Маг в тот момент был подобен ангелу, который спустился с небес для того, чтобы известить людей о «конце света». Именно такое сравнение пришло на ум Георгию в тот момент, когда Грозник несколько раз облетел пристань, повторяя трагическую новость о разгроме ваахского флота. Убедившись в том, что защитники города услышали его обращение, волшебник повернул обратно, к кораблям Дастиана, которые на полном ходу спешили к ваахской пристани, чтобы мощным натиском раздавить, уничтожить, смять столицу Мазергалы, завладев её сокровищами и сделать своими рабами подданных короля Аллоклия.

— Зарядить катапульты! Зарядить катапульты! — прогремел приказ по всей пристани от Северной башни до Южной, передаваемый по «цепочке» от командира одного орудия командиру следующего и механизмы пружин заскрипели, повинуясь поворотным шкивам.

— Стрелкам — готовность номер один!.. Номер один!.. Номер один!.. — пронеслось вдоль бревенчатой стены, и арбалетчики немедленно натянули тетивы своего оружия и, зарядив арбалеты стальными стрелами, положили их на край стены, придерживая приклады руками, чтобы, как только враг подойдёт на расстояние выстрела, «выпустить на волю железные „жала“ своих „верных друзей“».

— Наводчики, на стену! — прозвучала следующая команда, адресованная к боевым расчётам катапульт.

От каждого расчёта отделилось по одному человеку, которые по существу являлись «глазами» воинов-артиллеристов. Наводчик обязан был подавать команды, — в какую сторону развернуть орудие и когда произвести выстрел, чтобы не тратить впустую снаряды.

Кавалерия и пехота по команде Ахандра отошли назад, на сотню шагов, расположившись на прилегающих к пристани улицах, для того, чтобы не попасть под удары вражеских катапульт, которые, несомненно, были установлены на палубах кораблей Дастиана. Как объяснил Георгию Забредягин (в прошлом — военный) — «это не отступление, а всего лишь разумное тактическое решение».

Альберт, наконец спустившийся со стены, подбежал к Георгию и запальчиво сказал:

— Хотел я стащить Ниру вниз, да этот гад-командир сказал, что она — очень хороший стрелок и не дал мне сделать этого! Но ведь женщине там не место! Видели бы вы этот пиратский флот! Они в два счёта расправились с ваахскими кораблями, даже Грозник не в состоянии был помочь своему флоту! Почему? Не знаю! Шваркнул пару раз молниями, и все! Так что теперь корабли пиратов прут на всех парусах сюда! Их столько…, ну, словно одна сплошная стена движется!

— Не нойте, молодой человек! — оборвал Альберта Забредягин. — Воевать, так воевать! Запомните, что если ваахцы проиграют эту битву, то вы никогда не увидите своего дома! Это и вас касается, Георгий! Мы просто обязаны победить! А что до девушки… Обратите внимание, — вытянул он руку, указывая на стену, — она — не единственная женщина-стрелок. Вон там — ещё две, и там, и там…

Георгий действительно заметил на помосте ещё несколько женских фигур с арбалетами. Забредягин был прав.

— Резервному отряду построиться! — скомандовал, появившийся, словно из-под земли, капитан Карасорм. Люди бросились выполнять приказание и через несколько секунд выстроились в пять неровных рядов, человек по двадцать в каждом. Георгий заметил, что количество людей в отряде возросло, видимо, на пристань подошли ещё десятка три ваахцев, для того, чтобы «встать плечом к плечу» вместе с регулярной армией на защиту родного города.

— От принца Ахандра я получил приказ распределить вас по боевым расчетам катапульт! По пять человек к каждому орудию! Будете подтаскивать снаряды!

Он сам подошёл к строю и, отсчитывая «пятёрки», по очереди отправлял их к катапультам, выстроившимся, словно хорошо вымуштрованные солдаты в одну четкую прямую линию на пристани и ожидавшие только одной команды: «Пли!», чтобы бросить в воздух свои грозные снаряды.

Георгию и Альберту повезло, они попали в одну «пятёрку», да ещё и к орудию, которое стояло как раз напротив того участка стены, где находились Лукан и Нира. Забредягин же оказался в полусотне шагов от них, в другом расчёте, и, проходя мимо своих соотечественников, ободряюще помахал им рукой. Они ответили ему тем же.

Альберт сразу же попытался докричаться до Ниры, называя её по имени, но девушка не слышала его криков, или делала вид, что не слышала, по крайней мере, она даже ни разу не оглянулась.

— Да успокойся ты! — прикрикнул на друга Георгий. — Сейчас не время для воздушных поцелуев. Вспомни слова Забредягина! Да и потом, может пиратские корабли уже у стены, а ты тут развёл любовную перекличку!

Тем временем, к стене, минуя катапульты, одна за другой стали подъезжать повозки, загруженные большими деревянными бочками. В одних была простая вода, а в других, с открытым верхом, какая-то дымящаяся и хлюпающая масса.

Георгий спросил у стоящего рядом с ним, ваахского воина:

— Зачем нужны здесь эти бочки?

Воин бросил на Георгия насмешливый взгляд и ответил:

— Водой обольют стену, чтобы она не сгорела от зажигательных шаров Дастиана, а руаву будут выливать на головы пиратам, если они обнаглеют и полезут на стену.

Георгий с понимающим видом покачал головой. Он узнал — что такое «руава», еще во время своего пребывания в Гиблых Лесах. Так называлась смола тех самых сосен-великанов с грибовидными кронами. Георгий здорово вымазался этой прозрачной, с янтарным оттенком, смолой, когда спускался с дерева, убив перед этим Зирха. Эта липкая масса использовалась в Мазергале повсеместно, в основном, в качестве клея. Также, на её основе, местные доктора и волшебники готовили различные целебные снадобья, о чем поведал Георгию его друг — Альберт.

Руава, нагретая до кипения, имела очень высокую температуру, и Георгий не позавидовал бы тому пирату, на голову которого выльют хотя бы небольшую порцию этого жидкого оружия.

Горожане, среди которых весть о разгроме королевского флота разнеслась с быстротой молнии, пытались пробиться к пристани, но солдаты короля, по приказу принца Ахандра, пропускали теперь на пристань только молодых и здоровых мужчин, что не создавать в месте расположения войск излишней толчеи.

Вновь подошедшие люди не остались без работы. Они выстроились цепочками от повозок с водой до стены и быстро передавали друг другу ведра, наполненные до краев. Замыкающий цепь человек выливал воду на стену. Прошло совсем немного времени, и длинная стена была пропитана водой, призванной сохранить ее целостность от загадочных «огневок» Дастиана, как называли их солдаты короля.

Повозки с бочками руавы подкатили к стене, выпрягли из них лошадей, и те же самые люди, которые только что подавали воду, теперь образовали новые цепочки, по которым и должна была подаваться наверх смертоносная горячая смола.

Всё было готово к нападению пиратского флота, люди, бывшие внизу, все, как один, стояли с поднятыми вверх головами, они смотрели на бревенчатую стену, наблюдая за каждым движением наводчиков и арбалетчиков.

Пристань окутала тишина, лица людей были напряжены и суровы, уже никто из них никуда не бежал, не отдавал никаких приказаний, даже лошади из конного войска короля перестали ржать и перетаптываться, видимо и им, умным животным, каким-то образом передалось напряжение людей, которые «сгорали от любопытства», вслушиваясь в шум моря, откуда доносилось еле слышное шипение, происхождение которого могли объяснить лишь люди, находящиеся на самом верху стены. Они-то видели, насколько безуспешны попытки Белого Мага остановить армаду кораблей с черными флагами на мачтах, своими шипящими чудо-молниями, с помощью которых он, ещё не так давно раскроил Летающий Замок Кохабара на четыре части.

Глава 34

Чёрный Маг находился на самом верху Главной Башни, смотровая площадка которой едва возвышалась над верхушками деревьев-исполинов. Волшебник, нервно потирая ладонями, неотрывно смотрел на Восточную стену Вааха, от которой его сейчас отделяло расстояние в каких-нибудь десять вёрст. Кохабар ещё накануне, ночью, опустил свою крепость на вершину высокого, заросшего лесом, холма. На этот раз ему повезло. Стражники Вааха, похоже, не заметили этот маневр, иначе Ахандр немедленно выслал бы за стены города отряд разведчиков, и в этом случае осуществить вторжение было бы гораздо сложнее.

— Только внезапность поможет мне поможет мне захватить этот город, — сказал Черный Маг своему слуге Хери прошедшей ночью, которую он провел, не смыкая глаз, дорабатывая свой коварный план. — Только внезапность…, ну, и Дастиан, конечно.

Ночью Кохабар приказал двум своим Летунам незаметно подобраться к городу, укрыться где-нибудь поблизости от его стен и понаблюдать за морем. Он сказал тогда:

— Если мой союзник расправится с ваахским флотом, то можно считать, что полдела сделано. Тогда вы сразу же должны возвратиться назад и доложить мне — сколько кораблей осталось у Дастиана. А если флот Дастиана будет разгромлен (в чём я сильно сомневаюсь), то вы должны опять-таки вернуться сюда, потому что я нападу на Ваах в любом случае — с Дастианом, или без него! У меня есть главный «козырь», о котором никто, кроме меня не знает, но я не хочу пока использовать его. Пусть мой новый союзник сделает всю «грязную» работу, пусть повозится с этой с этой жалкой армией идиотов, а я — Кохабар, явлюсь во всей своей красе прямо к «раздаче подарков»! Поняли меня?! Летите!

Таково было напутственное обращение Кохабара к своим слугам, и сейчас, когда солнце уже пересекло полуденную границу, а над городом появились клубы черного дыма, явно указывающие на то, что Дастиан вступил с ваахцами в битву, Чёрный Маг нервно расхаживал по площадке Главной Башни, с нетерпением ожидая возвращения своих Летунов-разведчиков.

— Всё! Считаю до ста и поднимаю Замок в воздух! — решил Кохабар, устав вглядываться в ненавистное небо в поисках двух летящих чёрных точек. — Раз, два, три…

Он мерил шагами маленькую площадку в такт счёту, время от времени вскидывая голову и бросая, полные злобы, взгляды в сторону города, над которым, прямо на глазах росло тёмное округлое облако, словно некий знак, предвещающий столице Мазергалы тяжёлые испытания.

Чёрному Магу пришлось прервать свой счёт на восьмидесяти семи, и он вздохнул с облегчением, так как наконец-то заметил высоко в небе пару крапинок, быстро приближающихся к его Замку.

Кохабар даже улыбнулся, что случалось с ним крайне редко, ведь весь прошедший месяц он терпел сплошные неудачи, за исключением, разве, того, что ему удалось завладеть двумя тайными книгами покойного Мандиала, где и содержался тот самый «главный козырь», о котором Чёрный Маг упомянул, посылая Летунов на разведку…

Обдав Кохабара клубами пыли, поднятыми в воздух большими перепончатыми крыльями, Летуны приземлились на тупые зубцы башни, часто и прерывисто дыша от усталости.

— Повелитель, — хрипло начал один из них, — королевский флот повержен, а у Дастиана сейчас осталось около пятидесяти кораблей, которые вот-вот подойдут к пристани, где уже собраны войска короля Аллоклия. На остальных трех стенах Вааха почти никого не осталось, только дозорные. Город не ждет удара с тыла. Грозник, похоже, совсем выдохся, он, видимо не может сотворить сразу много молний. Хоть он и потопил десятка полтора кораблей Дастиана, но на большее он, похоже, не способен и теперь корабли с чёрными флагами может быть уже подошли к пристани.

— Отлично! Отлично! — воскликнул Чёрный Маг, выслушав крылатого разведчика. — Мой союзник просто молодец! Он, лучше всякого лекаря избавил меня от головной боли! Так, — посерьёзнел Кохабар, — ступайте вниз и скажите Хери, что я приказываю всем обитателям моего Замка немедленно собраться во внутреннем дворе! Мы летим в Ваах!

Вскоре все слуги и воины Кохабара (тридцать шесть злобных Троллей во главе с Хери и девять Летунов) топтались у подножия Главной Башни, ожидая, что их хозяин произнесет очередную ободряющую речь.

Черный Маг спустился вниз, и, приняв подобающий будущему Повелителю Мазергалы чрезвычайно величественный вид, для начала выдержал долгую паузу, прохаживаясь перед своими подданными, нарочито громко стуча при этом коваными каблуками высоких сапог и скрестив руки на животе, и лишь тогда, когда, судя по бурчанию Троллей, терпение его подопечных достигло критического предела, он остановился и, повернувшись к ним лицом, заговорил:

— Мои верные слуги и воины! Вот и настал тот день, который решит наши судьбы! Мы станем властвовать в Ваахе и диктовать всей Мазергале свою волю! Но для этого надо ещё немного поработать… Так, совсем чуть-чуть, — Черный Маг свел большой и указательный пальцы правой руки вместе. — Итак, вот мой план. Мы быстро влетаем в город, затем десятерых Троллей, во главе с Тагором я высаживаю возле королевского дворца. Их задача — захватить в плен короля Аллоклия, королеву Келию и трёх их дочерей. Я же, тем временем, постараюсь проникнуть в дом Грозника с остальными своими воинами. Мне нужна та самая светящаяся вещь, которую оборонил в Гиблых Лесах пришелец — Жора. Удастся ли мне достать её — я не знаю, но, в любом случае, в доме волшебника я надолго не задержусь, Летающий Замок — не пылинка и его видно издалека, потому, после этого, я отправлюсь обратно, к королевскому дворцу, и к этому времени, мой дорогой Тагор, вся семья короля, включая его самого, должна быть уже в ваших лапах! И не вздумайте даже поцарапать кого-нибудь из них! Они нужны мне целыми и невредимыми! Я знаю вас — Троллей! Если хоть один из членов королевской семьи пострадает, я сожгу виновных живьем! Ты понял меня, Тагор?

Предводитель Троллей медленно кивнул. Кохабар, бросив на него суровый взгляд, продолжил:

— Король и его семья послужат нам надёжным щитом…, в качестве заложников. Я покажу плененного короля ваахцам и предложу им сложить оружие, в противном случае Аллоклий и его семья будут казнены. Опасаясь за жизнь своего короля, они, конечно, сдадутся, если пираты Дастиана не перебьют их всех к тому времени. Остается одна проблема — Грозник, но мне донесли, что он не смог спасти даже свой флот, видимо его силы сейчас на исходе. Думаю, я без особого труда разделаюсь с Белым Магом. Таким образом, я, с минимальными для себя и для вас усилиями собираюсь захватить власть в Мазергале!

— А если жители города ради своей свободы вздумают пожертвовать жизнью своего короля и его семьи? — гулким рычащим голосом спросил Тагор.

— Ха! — выдохнул Кохабар. — Ты плохо знаешь ваахцев! Они так любят своего короля, что готовы идти за ним хоть на край света, а я пообещаю им сохранить Аллоклию и его семье жизнь и отправить их в изгнание, если ваахская армия добровольно сдастся. Я уверен, что они тут же побросают на землю свои мечи и копья. Ещё я пообещаю, что все желающие смогут составить компанию своему королю в его долгом странствии и они, несомненно, согласятся. Но… Только вот беда, это обещание я не собираюсь сдерживать! Как только они разбредутся, подняв «лапки кверху», вы тут же убьете короля и всю его семью, а из города не посмеет выйти ни один человек, покуда ваахцы официально не признают меня властителем Мазергалы и не преподнесут мне ключи от своего города под звуки фанфар! Теперь вам все ясно?

— Ты коварен Кохабар, но учти, что обещал нам, Троллям места советников и вельмож, а также земли Мазергалы и ее посёлки во владение. Если ты позабудешь и об этом обещании, то будь уверен, что все Тролли Гиблых Лесов и Запределья объединятся и начнут войну против тебя! Тогда ты узнаешь, что такое армия из пяти тысяч Троллей!

— Это обещание я сдержу, будь уверен! — успокоил его Чёрный Маг. — Вы хорошо служите мне, помогли отстроить мою крепость, и я всегда буду помнить об этом! — произнося эти слова, Маг слегка склонил голову, показывая этим, что не так уж он и подл, как подумал Тагор.

Тролли одобрительно загудели, но Тагор жестом заставил их замолчать и, громко хрюкнув своим безобразным носом, вновь заговорил:

— И еще один вопрос, Кохабар. Не придётся нам сражаться с пиратами Дастиана? Если я правильно понял тебя, ты не собираешься делить с ним власть над Мазергалой?

— С Дастианом я разберусь без вашей помощи, — ответил Кохабар и подумал: «Этот Тагор совсем обнаглел! Чувствует, сволочь, что сейчас без его помощи мне не обойтись, вот и „давит“! А ведь он не так глуп, как кажется! Ну, ничего, ничего… Мне бы только дорваться до власти…»

— Ловлю тебя на слове, Кохабар, — коротко промолвил предводитель Троллей и посмотрел на своих собратьев, которые в подтверждение того, что им было понятно каждое слово из разговора Тагора с Магом, хмуро качали уродливыми головами.

— Повелитель, а что будем делать мы в этой войне? — раздался робкий голос Летуна, которого крылатые слуги почитали у себя за старшего.

— Ты что, считаешь себя умнее меня?! — «взорвался» Черный Маг, медленно наступая на вопрошавшего, словно для того, чтобы побить трусливое крылатое создание. — Прямо беда с вами! Вы постоянно не даете мне высказать свою мысль до конца! Постоянно перебиваете меня, задавая наиглупейшие вопросы!

Все девять Летунов дружно попятились назад, помня о том, что вспышки гнева их хозяина могут закончиться для них весьма плачевно.

— Ваша задача — охранять Летающий Замок и всё, что в нем находится. Вы не должны покидать его ни в коем случае! Даже если он вновь упадет на землю и превратится в руины! Хери выдаст вам мечи, и горе вам, горе, если в минуту опасности вы струсите и сбежите, улетите или уползете! Я — даже будучи мертвым, способен испортить остатки вашей никчемной жизни! Доходит до вас, или нет?!

— Да, да, мы поняли, — поспешно залопотали Летуны.

— После нашей победы, обещаю вам, что вы всю свою оставшуюся жизнь не будете ни в чем нуждаться. Вы будете жить за мой счет до самой смерти, я сделаю вас свободными, ибо в слугах у меня после победы недостатка не будет! Ваахцы будут служить мне вместо вас!

Кохабар замолчал, и Летуны, догадавшись, что он ожидает ответа, хором сказали:

— Благодарим за великодушие, Повелитель! Мы не предадим вас, будьте уверены!

«Так я вам и поверил», — саркастически подумал Кохабар и произнёс:

— Ну, что ж, тогда за дело! Хери, выдай Летунам оружие! Тагор, отбери десять самых крепких воинов! Мы вылетаем немедленно! Я опасаюсь, как бы Дастиан не захватил город раньше нас!

Подданные Чёрного Мага быстро скрылись в коридорах Летающего Замка, а сам Кохабар, заняв место на смотровой площадке Главной Башни, заставил крепость подняться над уже опостылевшими за долгие годы скитаний, Гиблыми Лесами, и «выжав» из лефитной плиты максимальную скорость, уже не страшась быть замеченным, направил крепость к давней своей мечте, гордому и величественному Вааху, жители которого даже и не подозревали о том, какая опасность им угрожает.