Меч тамплиеров

33

— Что это, черт подери! — охнула Пэгги.

Лампы вновь вспыхнули, давая достаточно освещения, чтобы видеть пещеру.

— Это тревожный сигнал, — сказал Родригес, беря дробовик на изготовку. — Очевидно, мой маленький фейерверк не покалечил всех наших посетителей. И они идут сюда. Нам нужно убираться. Немедленно!

— Может быть, лучше остаться и сражаться? — спросила девушка.

— Нет, — покачал головой Холлидей. — Он прав! У них автоматическое оружие, а у нас — всего-навсего дробовик и пистолет. Время отступить.

— Вот сюда! — показал седой.

Он взял со стола, где все еще горкой лежали остатки амфоры, фонарь на аккумуляторной батарее и направился к одному из выходов лавовых трубок. Карабкаясь по естественным ступеням из застывшей магмы, Холлидей уловил краем глаза движение. Обернулся.

— Уходите! — скомандовал он.

В пещеру вошел приспешник Келлермана с тупорылым автоматом в руках и прибором ночного видения — легким и компактным продуктом самых передовых американских технологий — на голове. Когда он повел оружием из стороны в сторону, тонкий красный луч скользнул по стенам.

«Значит, у него еще и лазерный прицел!»

Подполковник не стал ждать, пока человек подойдет на расстояние прицельного выстрела или остановится, чтобы дать в себя попасть. Сейчас важна не меткость. Нужно просто задержать врагов, чтобы выиграть время. Он поднял чешский пистолет повыше и веером выпустил все двенадцать зарядов, что были в магазине, в сторону келлермановского наемника.

Гулкое эхо прокатилось по пещере. Звуки выстрелов отражались от стен, многократно множась и усиливаясь. Человек на площадке дал короткую очередь и нырнул обратно в проход.

Услышав позади приглушенный вскрик, Холлидей повернулся. Родригес стоял, скособочась, и алое пятно расплывалось на правой стороне его рубахи немного выше брючного ремня. Оставалось молить Бога, чтобы рана была поверхностная.

Но бывший священник медленно оседал, опираясь на гладкую стенку у самого входа в лавовую трубку. Пэгги выхватила из его рук фонарь и дробовик.

— В туннель, — сдерживая стон, приказал Родригес. — Чем быстрее, тем лучше!

Холлидей отбросил разряженный пистолет и перехватил меч правой рукой. Левое плечо он подставил Хельдеру, который с трудом поднялся и, навалившись всем весом на Джона, сумел преодолеть последние несколько ступеней до выхода. Позади них послышались выстрелы из автоматов. Люди Келлермана подтянулись в пещеру в полном составе.

— Двадцать шагов по туннелю. — Бывший священник говорил, превозмогая боль. — Генератор. Будьте осторожны!

Холлидей и Пэгги поволокли раненого по гладкой трубке, ширина которой едва позволяла идти в ряд, а потолок низко нависал над головами. Впереди слышался рокот дизельного генератора, а в воздухе ощущалась вонь выхлопных газов. Но кроме этого подполковник уловил дуновение ветра. Свежего ветра.

Как и сказал здешний хозяин, через двадцать шагов туннель искусственно расширялся — слева открылась небольшая прямоугольная камера, в которой стоял ритмично постукивающий ярко-желтый генератор с дизельным приводом от «ямахи» на шесть киловатт и с баком на сто галлонов. Длинный поливинилхлоридовый шланг уходил в трещину в потолке, унося большую часть выхлопов.

— Выключатель… — подсказал Родригес.

Джон быстро нашел тумблер на передней панели управления генератора и перещелкнул его в положение «Выключено». Дизель кашлянул и замер на середине цикла. Огни потухли. Да, это могло задержать преследователей, но очень ненадолго, если принять во внимание инфракрасные приборы ночного видения.

Пэгги включила фонарь. Конус света развернулся, указывая путь вперед.

— Еще десять шагов, — пробормотал бывший священник.

Он кашлял, выплевывая сгустки темной, почти черной крови на подбородок.

«Никакая это не поверхностная рана, — отметил про себя Холлидей. — У него внутреннее кровотечение. Возможно, прострелена печень…»

Да, Хельдер нуждался в медицинской помощи, причем как можно быстрее.

— Что будет через десять шагов? — быстро спросил подполковник, помогая седовласому великану идти.

Вряд ли их преследователям потребуется больше двух-трех минут, чтобы оказаться здесь же.

— Поводок! — Родригес закашлялся, выплевывая кровь, и согнулся. — Леска…

Дальше они шли осторожно. Пэгги опустила луч фонаря, тщательно освещая пол коридора, а Холлидей, поддерживая раненого, шел позади. Через пятьдесят футов в луче света мелькнула темная, туго натянутая леска. Она пересекала туннель на уровне щиколотки среднего человека: если не выглядывать нарочно, то не заметишь.

— Где они? — спросил Холлидей постанывающего Родригеса.

— Вверху… — ответил тот, едва шевеля губами.

Пэгги посветила фонарем на потолок. Поводок, уходя вдоль стены, скрывался в небольшом, около восьми дюймов в диаметре, отверстии в своде туннеля. Там подполковник заметил два кругляша, выкрашенные зеленым и коричневым, в которых безошибочно опознал противопехотные мины «OZM-72» — российская версия американских «М-16», которую еще называли «Прыгающая Бетти». Их часто использовали во Вьетнаме, а Холлидей познакомился с этим видом мин во время Боснийской войны. Обычно, если неосторожный человек задевал поводок, мины подпрыгивали вверх и взрывались на высоте талии. Здесь же они попросту вылетели бы из своих гнезд в проход. Каждая «OZM-72» несла по два фунта мощной взрывчатки. В узкой лавовой трубке с каменными стенами должен был получиться ужасающий эффект. После взрыва все живое на расстояние сто футов в обе стороны превратилось бы в кровавое месиво.

— Помогите ему перешагнуть, — распорядился подполковник.

Вдвоем с Пэгги ему удалось переставить ноги теряющего силы Родригеса через леску. Дальше они двигались еще быстрее, стараясь не только наверстать упущенное время, но и увеличить по мере возможности расстояние между собой и смертельной ловушкой. Через дюжину ярдов коридор резко повернул направо и пошел круто вверх. Холлидей чувствовал щекой дуновение прохладного ветра. Один раз ему показалось, что он слышит отдаленный раскат грома. Где-то наверху возвращался вчерашний шторм.

Лавовая трубка по мере приближения к поверхности менялась. На полу начали попадаться мусор и грязь, стенки делались скользкими — скорее всего, из-за бактериальной пленки. Подниматься становилось все труднее и труднее. Родригес еле волочил ноги, кашляя на каждом шагу, его тело сотрясала крупная дрожь. Холлидей узнал признаки болевого шока — без помощи квалифицированного врача, желательно хирурга, бывшему священнику долго не протянуть.

— Карман… — слабым голосом проговорил Хельдер. — Там книжка. Заберите ее…

— Потом, — попытался успокоить его подполковник. — У нас еще будет время.

— Сейчас! — Властные нотки прорезались в голосе умирающего.

Не останавливаясь, Холлидей сунул руку в задний карман брюк Родригеса и вытащил записную книжку в полдюйма толщиной в кожаном переплете. Она выглядела очень старой. Джон положил находку в карман пиджака и продолжал путь.

Проход теперь шел настолько круто кверху, что приходилось карабкаться на четвереньках. Старик перестал подавать признаки жизни и свисал, будто мешок.

Наконец Холлидей заметил проблеск дневного света. И тут же мощный взрыв, сотрясший скалу, бросил их ничком на грязный камень. Секундой позже поток раскаленного воздуха омыл их, неся вонь сгоревшей взрывчатки и паленой кожи.

Джон первым вскочил на ноги, все еще сжимая меч. Фонарь, ударившись во время взрыва о скалу, разбился, но близкий выход из подземелья давал достаточно света, чтобы видеть, куда поставить ногу. Пэгги бросила светильник и вцепилась в воротник Родригеса. Отчаянным усилием ей и Холлидею удалось выволочь раненого на поверхность.

Над головой гремел гром. С черно-серых туч срывались молнии. На разгоряченные лица упали холодные капли дождя.

— Барсук выбрался из логовища… — произнес насмешливый голос. — Немного потрепанный, но это не страшно.

Аксель Келлерман, одетый как элегантный британский сквайр — в строгий твидовый костюм с жилетом, высокие туристические ботинки из замши и щегольскую фетровую шляпу, сидел на плоском валуне в нескольких шагах от выхода из пещеры. На расстоянии половины мили от них Холлидей увидел дом Родригеса между двумя крошечными озерами.

Ветер трепал одежду и волосы, рокотал гром. Дождь усиливался, обещая перейти в ливень.

Глядя на улыбающегося Келлермана, этого полубезумного сына эсэсовского генерала, одевшегося так изысканно и непринужденно, Холлидей подумал, что немцу присуща известная доля артистизма — жизнь он воспринимает как готическое произведение искусства, созданное мастерами «Sturm und Drang».¹⁶⁶ Но, несмотря на романтический настрой, Аксель позаботился и о собственной безопасности — рядом с ним стоял один из белокурых здоровяков, вжимая дуло пистолета в подбородок Мануэля Риверо Тавареса, капитана «Сан-Педро».

Пэгги и Холлидей отпустили Родригеса, который осел на землю, словно куча тряпья.

— Бросьте дробовик, мисс Блэксток, — по-прежнему улыбаясь, приказал Келлерман. — Авы, доктор Холлидей, можете пока держать меч. Он вам к лицу.

Пэгги послушно положила ружье у своих ног. Холлидей пристально глядел на Келлермана.

— Я сожалею, доктор, — вздохнул Таварес. — Я ничего не мог поделать…

— Пришлось его слегка припугнуть, — насмешливо пояснил Аксель. — У нашего доброго капитана есть внучки. Две маленькие девочки.

Он глянул мимо них в неровное отверстие в скале.

— Судя по шуму, который я слышал пару мгновений тому назад, мои служащие столкнулись с каким-то «АйИДи»?¹⁶⁷ — Келлерман поморщился. — Значит, ваш долг передо мной, док Холлидей, возрос еще на несколько жизней. Хотя, следует заметить, они погибли не бесцельно. Теперь я знаю, где скрыто наследство моего отца. Остается только спуститься и забрать его.

— Никакое это не ваше наследство, — угрюмо проговорил подполковник, крепче сжимая рукоять меча. — Здесь ничто не принадлежало вашему отцу. Сокровище не принадлежит никому из людей.

— Оно принадлежит тому, кто придет и возьмет его, — резко сказал Келлерман и вскочил с валуна. — Так было всегда в нашем мире. Победа достается сильному. — Он подошел к неподвижно распростертому Родригесу, глянул на него сверху вниз. — А поражение — слабому.

— Где-то я уже слышал эти лозунги, — ответил Холлидей. — «Arbeit macht frei», «Kraft durch Freude»,¹⁶⁸ «Drang nach Osten»…¹⁶⁹ Но ни один из них не сбылся, как учит нас история. — Он покачал головой. — Вы — нечто иное, как ошибка человечества, Келлерман, тупиковый путь развития цивилизации. Так же как и ваш отец.

Огонек ярости вспыхнул в глазах неонациста. Он шагнул вперед, оскалившись, с пеной на губах, приблизил лицо к лицу Холлидея.

Ослепительно вспыхнула молния. Ударил гром, будто разверзлись небеса.

Все произошло в мгновение ока.

— Vai-te foder!¹⁷⁰ — неистово выкрикнул Таварес, лягнув белокурого головореза по голени, и рванулся в сторону.

Пэгги, стремительно присев, подхватила дробовик и дернула за оба спусковых крючка сразу. Тяжелое ружье рявкнуло, ударяя ее прикладом. Немец крякнул и рухнул на спину, роняя пистолет. Кровавое пятно размером с тарелку растекалось у него на животе, смешиваясь с дождем, льющим с неба.

Келлерман рванул из кармана пистолет — маленький плоский «вальтер».

Холлидей, не задумываясь, ткнул вперед мечом, вкладывая в выпад вес всего тела. Аксель не успел остановиться и в прямом смысле слова насадился на клинок, выкованный и заточенный больше семисот лет тому назад.

Острие меча без труда проткнуло толстый твид жилета, рубашку и вошло в плоть чуть ниже мечевидного отростка. Лезвие пронзило сердце и вышло из спины. Гневно сверкающие глаза нациста потухли, и Аксель Келлерман умер, будто бабочка, насаженная на булавку.

Подполковник отступил на шаг, вытаскивая клинок из тела. С неприятным скрежетом лезвие скользнуло по кости. Келлерман упал на камни. Холлидей опустил меч острием к земле, одновременно пытаясь смахнуть заливающие глаза дождевые капли.

Пэгги стояла на коленях, баюкая ушибленное плечо, и, не отрываясь, смотрела на убитого ею белокурого головореза — кровь из ран, смешавшись с водой, растеклась широкой розоватой лужей.

— Вы в порядке? — наклонился к ней рейнджер.

— Все отлично, — ответила журналистка, продолжая смотреть на человека, из которого только что выбила жизнь. — Просто замечательно.

Таварес сидел на мокрой земле, удерживая голову Родригеса на широких ладонях. Ливень хлестал, вымачивая обоих до нитки. Холлидей присел на корточки около них.

— Он — мой друг, — прошептал капитан сквозь сдерживаемые рыдания. Сглотнул комок в горле. — Мой дорогой и очень близкий друг все эти годы. Я не могу позволить ему умереть…

Раненый приподнял веки, стряхивая дождевые капли с ресниц.

— Мы все когда-нибудь умрем, Мануэль, — еле слышно пробормотал бывший священник.

Он со стоном вздохнул и положил широкую ладонь на волосатое запястье Тавареса. Потом повернул голову так, чтобы видеть лицо Холлидея.

— Позаботьтесь о безопасности Мануэля. Он — мой духовный брат и знает обо всем. Долгое время он был моими глазами и ушами в большом мире.

— Я обещаю, — сказал подполковник, чувствуя, как увлажняются глаза. Он очень хотел верить, что это всего-навсего дождь.

— Келлерман мертв?

— Мертвее не бывает.

— Это хорошо… — прошептал Родригес. — Это хорошо. — Снова вздохнул. — Пора передавать факел. Alea jacta est. Vale, amici. — Он поднял голову с колен Тавареса, уставившись в небо невидящими глазами, и прошептал: — Слишком большая тайна. Слишком много тайн…

Он закрыл глаза, и с последним стоном жизнь покинула его.

Дождь хлестал упругими струями, укрывая плачущим занавесом остров, кратер вулкана и людей.

Пэгги встала на ноги и, приблизившись к Холлидею, положила руку ему на плечо.

— Мы так и не узнали его поближе… — горько вздохнула она, глядя на мертвого Родригеса.

— И уже никогда не узнаем.

— Что он сказал перед смертью?

— Alea jacta est… Он повторил слова Юлия Цезаря, которые тот произнес, перейдя Рубикон, вступив во главе легионов на римскую территорию. Тем самым он бросил вызов Сенату и положил начало гражданской войне.

— И что это значит?

— «Жребий брошен». Теперь не укрыться от судьбы. Он подразумевал вас и меня.

— A «vale, amici»?

— «Прощайте, друзья…» — тихо ответил Холлидей.

Через два часа они сидели, закутавшись в одеяла, в маленькой каюте «Сан-Педро» и слушали свистящий на газовой плите чайник. Пэгги неторопливо принялась заваривать чай.

Катер мягко покачивался на якоре в крошечной гавани. Таварес занимался трупами в хижине Родригеса — капитан решил не предавать побоище широкой огласке, а тихо похоронить как бывшего священника, так и Келлермана с его командой. Гроза все еще бушевала над островом, но, по словам Тавареса, она только облегчила его работу. Гости решили переночевать на борту катера, а назавтра с утра вместе с толстяком капитаном отправиться в обратный путь: вначале через пролив на Флориш, а потом и на континент, воспользовавшись первым же самолетом.

Холлидей сидел за столом, перелистывая записную книжку, которую забрал себе по настоятельной просьбе Родригеса. Эос, меч Востока, лежал рядом с ним, завернутый в полотенце.

Пэгги поставила на стол две кружки горячего сладкого чая и примостилась на обитой мягкой тканью скамейке напротив подполковника. Ветер швырнул пригоршню брызг в иллюминатор, девушка поежилась и поправила одеяло на плечах.

— Что в книжке? — спросила она, делая большой глоток чая.

— Имена, фамилии и адреса, — отвечал Холлидей. — Сотни. Люди из всех уголков мира. Сведения об организации, названной «Братство Феникса», и особая приставка ко всем именам ее членов. Я с таким не сталкивался прежде. А еще наборы цифр. Возможно, банковские счета, но я не уверен…

— Раффи Вануну есть в списке?

— Нет, — улыбнулся Джон. — Пока не встречал.

— Но вы, конечно, проверили. Правда, Док?

— Само собой! — усмехнулся он.

— Вы до сих пор его подозреваете?

— Я всех подозреваю.

— Я хочу повидать его, когда мы выберемся отсюда, — сказала девушка немного смущенно. — Хочу посмотреть, как он там, в больнице, не нужна ли ему какая-то помощь?

— Принести ему коробку конфет?

— Может быть, даже букет цветов, — улыбнулась она. — Мужчинам редко дарят цветы.

— Передавайте ему привет от меня. И наилучшие пожелания. Пусть выздоравливает поскорее.

— Спасибо. Передам обязательно.

Потом они надолго замолчали. Пили чай, прислушивались к барабанящему по палубе дождю. Каждый вспоминал, немного удивляясь, всю дорогу, которая привела их сюда, и задавался вопросом — что же будет дальше?

— Наше исследование еще не закончено, так ведь, Док? — проговорила наконец Пэгги.

Холлидей посмотрел на сверкающий меч. Светлая сталь, видавшая солнце пустынь вокруг Дамаска, пришла к нему сквозь века, чтобы убить опасного и непримиримого врага.

— Нет, — задумчиво ответил подполковник, перелистывая страницы блокнота. — Боюсь, что оно не будет закончено никогда. По крайней мере, для нас.

Заканчивался сентябрь. Вечерами ветерок приносил ощутимую прохладу, и поэтому Холлидей разжег огонь в маленьком, обложенном изразцовой плиткой, камине. Язычки пламени плясали по дровам, бросая отсветы на стены и книжные полки. Приятно посидеть так, подкинув полено-другое, и расслабиться после долгого учебного дня.

На кресле рядом с камином лежала коробка с пометкой «Федэкс корпорейшн»¹⁷¹ от магазина Жозе де Брага из Квебека. С другой стороны на столике ожидал стакан «Ардбега, лорда островов».¹⁷² Но подполковник пока не мог заставить себя подойти ни к коробке, ни к напитку.

Холлидей прошелся по комнате, постоял у окна, глядя в ночь. Свет звезд позволял различить позади деревьев и холма длинную кирпичную стену Эйзенхауэр-холла. Дальше Гудзон нес темные воды к Манхэттену и морю.

За тысячу миль отсюда, на востоке, посреди Атлантики возвышались Азорские острова, где остались навеки Родригес и Келлерман, где его жизнь и жизнь Пэгги изменилась навсегда. После того как кузина отправилась в Иерусалим, чтобы навестить выздоравливающего Раффи, Джон вернулся сюда, в Вест-Пойнт.

Казалось, ничего не изменилось. Тысяча серьезных и решительно настроенных курсантов-первогодков, несказанно довольных тем, что вырвались из «Казарм зверя», готовых, пройдя шестинедельный ад начальной подготовки, учить что угодно и сколько угодно, даже если это будет всего-навсего история. Тысяча «кольцезвонов»,¹⁷³ которые думали, что знают о жизни все, но на самом деле не знавшие ничего о том, что ожидало их в реальном мире. Он-то, подполковник Джон Док Холлидей, прошел очень много войн и сражений и точно знал, что хорошие люди обычно не умирают по хорошим причинам. Но они воспитаны Голливудом. «Ганг Хо»¹⁷⁴ и «Хуа»! Этим детям потребуется много времени, чтобы постичь жизнь во всей ее неприглядности. Многие из них раньше погибнут.

Он тяжело вздохнул и отвернулся от окна. Присев в кресло, разорвал оберточную бумагу на коробке. Вынул меч, восстановленный в мастерской лучшего на американском континенте оружейного мастера, и положил его на колени, рассматривая в свете пламени камина.

Де Брага постарался на славу: перемотал золотую проволоку с закодированным сообщением вокруг черенка рукояти, начистил эфес, отполировал до волшебного блеска лезвие клинка из дамасской стали. Где-то далеко, на расстоянии четырех тысяч миль и тысячи лет, мертвый рыцарь, должно быть, улыбнулся в своем склепе. Хеспериос, меч Запада.

Держа оружие на ладонях, Холлидей поднялся и закрепил его над камином на деревянных кронштейнах. Отступил, придирчиво оглядывая работу.

Меч смотрелся так, будто был здесь всегда. Но надолго ли он останется в покое?

— Меч тамплиеров, — сказал подполковник пустой комнате.

Как там говорил Родригес? «Слишком много тайн»? Когда-то он сам ответил на вопрос Пэгги, что не верит, будто эта история может закончиться для них. Нехорошее предчувствие не отпускало его. Приближается время темных и запретных знаний. Внезапно на блистающей поверхности клинка Холлидею почудилась злорадная ухмылка.

— Что же дальше? — спросил он.