Мечта каждого мужчины

12

«Виола Паркер! Если ты, хитрая, наглая и расчетливая сучка, немедленно не уберешься в свою Филадельфию, тебя ждут крупные неприятности. Ты сильно ошибаешься, надеясь, что тебе позволят захомутать Филиппа Ланже — самого завидного жениха в Саванне. Поверь, у нас достаточно средств и возможностей, чтобы разделаться с тобой. Так что последуй нашему совету и прояви благоразумие, то есть быстренько собирай чемоданы и уезжай из этого города. Иначе потом ты сильно пожалеешь!»

Дождавшись, когда эксперт по почеркам Гарри Фенн закончит изучать письмо, Виола вопросительно посмотрела на него.

— Что вам сказать, мисс Паркер? — задумчиво произнес Гарри. — Письмо, безусловно, написано женским почерком. Измененным женским почерком, как обычно пишутся такие письма. Судя по особенностям почерка, автор письма — девушка лет двадцати. Скорее всего, она не отличается высоким интеллектом и добрым характером. Рискну предположить, что она не обладает также сильной волей и решительностью. Грубо говоря, это ленивая, недалекая и мелочная особа, интриганка низкого пошиба.

— Хм! — Виола сосредоточенно покусала губы. — Безусловно, мистер Фенн, ваша характеристика автора анонимки немного обнадеживает. Но ведь письмо могли писать и под диктовку. Скажем, подруга моей недоброжелательницы или ее горничная.

— К сожалению, скорее всего, так и есть. — Гарри вздохнул. — Как показывает практика, подобные письма обычно пишутся третьими лицами.

— Меня очень удивляет, что письмо написано от руки, — многозначительно заметила Виола. — Ведь это в случае чего очень веская улика для правосудия. По-моему, благоразумнее было бы напечатать письмо на машинке или на компьютере.

— Вне всякого сомнения, мисс Паркер, и мне это тоже кажется странным. В наше время многие люди вообще не пишут писем от руки, они общаются с друзьями и деловыми партнерами посредством электронной почты.

— И на какие мысли это наводит?

— Вероятно, автор письма намеренно хотел подчеркнуть свой пол. Чтобы вы поняли, что ваша соперница не остановится ни перед чем в борьбе за мужчину. За выгодного жениха, как она назвала мистера Ланже. И это действительно так. Вы, может быть, не в курсе, но в высшем обществе Саванны сейчас очень мало состоятельных холостяков, да еще молодых и симпатичных. Зато засидевшихся невест хоть отбавляй.

— То есть вы думаете, что автором письма является девушка из высшего общества, а не одна из бывших подружек мистера Ланже?

— Думаю, что так. Я, конечно, не в курсе личных дел мистера Ланже, но рискну предположить, что его бывшие подружки не принадлежали к местной элите. Да он и не мог встречаться с девушками своего круга, раз не имел намерения жениться. Здесь не принято, чтобы девушки из влиятельных семей вели свободную половую жизнь. Если кто-то и позволяет себе такой образ жизни, это не афишируется. А мистер Ланже всегда встречался с женщинами открыто.

— Так, с этим все ясно. — Виола задумчиво постучала пальцами по столу. — Теперь остается определить, насколько серьезны угрозы моего врага. Что это? Всего лишь психологическая атака, рассчитанная на то, что я испугаюсь и прекращу встречаться с мистером Ланже, или нечто более опасное?

Гарри сокрушенно вздохнул.

— Увы, мисс Паркер, на этот вопрос вам никто не даст ответа. Может быть всякое. Однако угроза непосредственно физической расправы мне кажется нереальной. Грубо говоря, нанять киллера непросто даже для богатых людей. Это чревато последствиями — в виде пожизненного шантажа, например. К тому же для этого надо иметь связи в криминальном мире. И потом, стоит ли результат таких усилий? Мистер Ланже не давал авансов ни одной из местных невест. Так что за свою жизнь, я думаю, вы можете не волноваться. Скорее всего, вас может подстерегать другая опасность. Например, ваша недоброжелательница раскопает какие-то темные моменты вашего прошлого. Если такие моменты есть, вы должны быть готовы к тому, что они всплывут.

— Да, понимаю, — кивнула Виола. — Однако я не помню, чтобы в моем прошлом были какие-то порочащие меня события. Одно, правда, было… но я рассказала о нем мистеру Ланже.

— И все-таки покопайтесь в своей памяти, мисс Паркер. На всякий случай.

— Да, мистер Фенн, благодарю за совет.

— И еще я бы настоятельно советовал вам показать письмо мистеру Ланже. Он должен быть в курсе того, что вам угрожают, и принять меры для вашей защиты.

— Хорошо, мистер Фенн, я об этом подумаю.

Расставшись с экспертом, Виола поехала домой. Там, в спокойной обстановке, она попыталась обдумать, что ей делать дальше, а также решить, стоит ли говорить Филиппу про письмо.

Конечно, она должна показать ему анонимку. Но только не сегодня. Ведь завтра они с Филиппом едут в «Тенистые акации», и Виоле совсем не хотелось портить ему настроение перед поездкой. А в том, что Филипп придет в бешенство, Виола не сомневалась. Чего доброго, он еще начнет проводить расследование — совершенно бесполезное, с точки зрения Виолы, но это наверняка испортит им отдых. К тому же нервозное состояние может отразиться на настроении Филиппа, а Виоле хотелось, чтобы во время их первой близости он был на высоте. Не ради себя, а ради него: ведь мужчины крайне болезненно воспринимают свои срывы и осечки. Поэтому благоразумнее с ее стороны пока ничего не рассказывать. Лучше сделать это потом, когда они вернутся в Саванну.

Что же касается того, чтобы последовать совету автора письма, то есть «убраться в свою Филадельфию», то здесь для Виолы вариантов не было. Во-первых, она бы перестала себя уважать, если бы поддалась на шантаж, а во-вторых, она просто не смогла бы расстаться с Филиппом. Только не сейчас, когда у них все так хорошо и замечательно. За счастье надо бороться, и Виола собиралась бороться за Филиппа. Не говоря уже о том, что она его безумно любит, Он самый лучший из всех мужчин, попадавшихся на ее жизненном пути. И отказываться от него Виола не собиралась. Филипп был нужен ей, и не только как временная радость. Виола не сомневалась, что Филипп Ланже, при всех его недостатках, может стать для нее прекрасным мужем. И она была намерена добиваться своей цели, невзирая на любые препятствия. Никто не заставит ее отказаться от Филиппа! Разве что он сам разлюбит ее и бросит, но пока у Виолы не было оснований для таких опасений.

В этот вечер Виола и Филипп не виделись, только поболтали немного по телефону. А утром Филипп приехал к Виоле, чтобы забрать ее в «Тенистые акации».

К встрече с любимым Виола в этот раз подготовилась очень тщательно. На ночь она накрутила волосы на бигуди, и теперь они рассыпались по ее спине живописными локонами. Кроме того, Виола старательно сделала маникюр и педикюр и дольше обычного провозилась с макияжем. Пересмотрев обновки, подаренные Натали, а по сути — купленные Филиппом, Виола выбрала романтичный сарафан из полупрозрачного шифона цвета промытой дождем зелени, с мелкими белыми горошинками. Этот сарафан держался на бретельках, был изящно задрапирован на груди и имел широкую летящую юбку. Он очень хорошо сочетался с белыми босоножками на высоком каблуке, хотя такая обувь была не очень-то годна для загородного отдыха. Но Виола рассудила, что сегодня они едут в «Тенистые акации» вовсе не для того, чтобы совершать пешие прогулки.

Филипп приехал ровно в назначенное время. Стоило Виоле увидеть его из окна, как ее сердце взволнованно забилось. Странно, но именно анонимное письмо с угрозами заставило ее понять, как дорог ей Филипп. Если до этого Виоле удавалось внушать себе, что она не очень влюблена в Филиппа и что разрыв с ним не разобьет ей сердце, то теперь период самообмана закончился. Виола вдруг ясно осознала, что она любит этого мужчину до безумия, так, как еще никогда никого не любила. И если, не дай бог, они расстанутся, она просто этого не переживет.

Все эти мысли так взволновали Виолу, что когда Филипп вошел в гостиную и взглянул на нее, его лучезарная улыбка угасла, а глаза наполнились тревогой.

— Дорогая, что с тобой?! Почему у тебя такое лицо?! — воскликнул он, бросаясь к ней и обнимая за плечи. — Ты случайно не заболела?!

— Нет-нет, со мной все в порядке, — поспешно сказала Виола. — Просто я вдруг подумала, что наш роман может когда-то закончиться, и от этой мысли мне стало грустно.

Филипп посмотрел на нее изумленно.

— Бог мой, Виола, откуда такие мысли? Мне кажется, я не давал тебе повода усомниться в моей любви и привязанности. Или ты сомневаешься в себе? Ты не любишь меня, поэтому не считаешь, что у нас все всерьез и надолго?!

— Нет, Филипп, это не так! — пылко воскликнула Виола. — Я люблю тебя, и для меня тоже все очень серьезно. Просто…

— …Просто ты почти не сомневаешься, что скоро наскучишь мне и я тебя брошу, — с мрачной усмешкой закончил Филипп ее фразу. — Ну признавайся, я прав? Ты ведь действительно так думаешь?

— Честно говоря, да, — смущенно ответила Виола. — Нет, конечно, я верю, что сейчас ты искренне в меня влюблен. Но я прекрасно отдаю себе отчет, что это не может быть навсегда.

— Почему?! — возмутился Филипп. — Что, черт подери, заставляет тебя так думать? Хотя можешь не объяснять, все и так ясно. Ты думаешь, что состоятельный, симпатичный молодой мужчина, избалованный женским вниманием, не способен на прочные и долговременные чувства. Так вот, любовь моя, ты ошибаешься! То, что я чувствую к тебе, это очень серьезно. Настолько серьезно, что… — он загадочно улыбнулся и торжественно посмотрел ей в глаза, — я уже начал подумывать о женитьбе…

От охватившего ее волнения Виола на мгновение лишилась дара речи.

— Филипп, прошу тебя, не надо! Не шути так, ведь я могу воспринять твои слова всерьез!

— А я и говорю всерьез! Почему ты мне не веришь, черт подери?! Что здесь может быть нереального? Мне тридцать лет, и мне уже пора жениться. И почему мне не выбрать тебя — девушку, к которой я привязался всем сердцем и в которой мне все нравится? Конечно, — добавил он с лукавым прищуром, — за исключением твоей несносной привычки вступать со мной в споры и отстаивать какую-то нелепую женскую свободу.

— Что значит нелепую свободу?! — возмутилась Виола. — И вовсе не нелепую, а… впрочем, это сейчас не важно.

— Да, — согласился Филипп, — это все мелочи. А главное — это то, что у меня самые серьезные намерения по отношению к тебе. И чтобы ты не думала, что я шучу или играю с тобой, я даже готов, — он на мгновение задумался, что-то прикидывая в уме, — подписать предварительный брачный контракт, вот! Я слышал, что такие контракты существуют, их заключают в тех случаях, когда люди еще недостаточно уверены в прочности своих чувств и им нужно время на раздумье.

— Значит, контракт? — переспросила Виола, чувствуя, как ее грусть сменяется веселостью. — И, разумеется, с выплатой неустойки в случае, если твои намерения изменятся? — Она рассмеялась и покачала головой. — Филипп Ланже, ты просто прелесть! Кто бы еще додумался предложить женщине подобные гарантии?

— Я всегда предлагал тебе материальные гарантии на случай разрыва отношений, если ты не забыла, — чуть обиженно напомнил он. — Конечно, я понимаю, что деньги не компенсируют сердечные огорчения. Но, по крайней мере, ты можешь быть уверена, что не зря теряешь время и что тебя не пытаются использовать задарма. Что здесь плохого или оскорбительного для женщины? Мне кажется, я веду себя уважительно и порядочно, и я не понимаю, почему ты считаешь иначе.

Виола нежно улыбнулась и обняла его за плечи.

— Нет, моя радость, я не считаю иначе. Может, и считала, но ты убедил меня в своей правоте, мой блистательный логик.

— Тогда когда мы поедем к адвокату?

— Во всяком случае, не сегодня, — со смехом ответила Виола. — На сегодня, если ты не забыл, у нас совсем другие планы.

— Конечно, я не забыл, я просто хотел, чтобы ты перестала терзаться сомнениями.

— Я знаю, — сказала Виола, пробегаясь пальцами по его волосам. — И, поверь, очень ценю твою чуткость и заботливость.

— Тогда почему ты все время меня обижаешь?

— Разве?

— Конечно! И при этом еще обзываешь меня тираном!

— Бедный мой, ранимый тиран! — ласково прошептала Виола, целуя его в шею. — Ну не буду, не буду я тебя больше обижать!

— Ну-ну. — Филипп недоверчиво хмыкнул. — Так я тебе и поверил!

Его руки сомкнулись на спине Виолы, и он в нетерпении приник к ее приоткрывшимся губам. Как всегда, его поцелуй был удивительно нежен и прекрасен. Застонав от восторга, Виола сильнее обняла Филиппа за шею и прижалась к нему всем телом. Он застонал, еще крепче впиваясь в нежные лепестки ее губ. Его язык проник внутрь розовой пещерки, соприкасаясь с языком Виолы, губы полностью завладели ее ртом, начали ласкать его с такой страстью, что Виола забыла обо всем на свете. В одно мгновение она оказалась во власти чувственных желаний. Постанывая от удовольствия, Виола скользнула руками под рубашку Филиппа и начала увлеченно ласкать его торс. В ответ он так пылко прижал ее к себе, что она ощутила всю силу его страсти, и эта страсть тотчас передалась ей, вызвав мучительное напряжение где-то в нижней части живота.

— Я хочу тебя, Филипп, — прошептала она, забыв обо всех рассудочных соображениях. — Так сильно хочу, что просто теряю голову…

Его затуманенные глаза озарились трепетной радостью, с губ сорвался счастливый смех. Осыпав лицо Виолы быстрыми поцелуями, Филипп подхватил ее на руки и перенес на диван. В считанные секунды оба оказались без одежды. Жар обнаженного тела Филиппа опалил нежную кожу Виолы, и она тихо вскрикнула, задрожав от желания. Но теперь Филипп не торопился. Заняв такое положение, в котором он не мог причинить Виоле неудобства, он начал ласкать ее тело: очень медленно, наслаждаясь каждым прикосновением к любимой женщине. Его чуткие пальцы ласково касались лица Виолы, разметавшихся по подушке волос. Потом спустились вниз, к округлым холмикам груди, нежно потерли бутоны сосков и пробежались к густым темным завиткам внизу живота. В ответ Виола начала ласкать волосы и спину Филиппа, легонько впиваясь в нее ноготками. А потом все смешалось в единый волшебный водоворот, и Виола уже не отдавала себе отчета, что делает с ней Филипп и что она сама делает с ним.

Их обоюдные ласки становились все настойчивее и самозабвеннее, дыхание участилось, сердца гулко стучали, заглушая страстные стоны, которые то и дело срывались с их губ. И когда на вершине бездонной нежности они соединились в одно целое, Виола едва не лишилась сознания от избытка эмоций. Мир перестал существовать, на смену ему пришел горячий, всепоглощающий экстаз, сказочное, почти неземное блаженство. Ничего не осталось, кроме нарастающего восторга от восхитительного ритма мужских движений, от опьяняющих ласк и трепетных поцелуев любимого. А затем Виоле вдруг показалось, что ее тело рассыпалось на тысячи осколков, а душа воспарила к небесам, туда, где нет места суетным заботам этого грешного мира.

Несколько минут понадобилось, чтобы Филипп и Виола пришли в себя. Приподнявшись на локте, Виола с улыбкой заглянула в глаза Филиппа, подернутые дымкой голубого тумана. Он улыбнулся ей в ответ, а потом вдруг порывисто привлек ее к себе и покрыл ее лицо жаркими, благодарными поцелуями. Затем хрипловато рассмеялся, на мгновение зажмурился и помотал головой, будто все никак не мог прийти в чувство.

— Черт подери, — пробормотал Филипп с восторженным изумлением, — вот уж никогда бы не подумал, что это несложное занятие может доставить столько наслаждения и радости!

— Я тоже, — смущенно призналась Виола.

Филипп вдруг схватил ее за плечи, притянул к себе и пристально, взволнованно посмотрел ей в глаза.

— Что ты чувствуешь сейчас? — спросил он. — Ты чувствуешь себя счастливой рядом со мной?

— Да, — честно ответила Виола. — Я чувствую себя очень довольной и очень счастливой. И, наверное, я не солгу, если скажу, что мне еще ни с одним мужчиной не было так хорошо. Я имею в виду не только близость, но и все остальное. Наши встречи, разговоры… одним словом, все-все!

— И я могу сказать то же самое. Мне тоже ни с кем не было так хорошо и радостно, как с тобой. И ни с кем не было так интересно. А это значит, — прибавил Филипп с легким нажимом, — что мы ни за что на свете не должны расставаться. Даже думать забудь об этом, я теперь тебя никуда не отпущу!

Виола рассмеялась.

— Филипп Ланже, ты даже в такие минуты остаешься верен себе, — ласково поддела она его. — Интересно, ты когда-нибудь расстанешься со своими властолюбивыми замашками?

— А ты когда-нибудь перестанешь придираться ко мне по всяким мелочам? — парировал он. — В самом деле, Виола, неужели тебе не совестно критиковать мой характер после того, что мы только что испытали?

Она улыбнулась.

— Ладно, не пытайся строить из себя жертву. Эта роль тебе совсем не к лицу. Давай лучше решим, что будем делать дальше.

— А что нам делать? Поедем в «Тенистые акации», как и собирались. Надеюсь, теперь тебя не пугает перспектива оказаться наедине со мной в этом уединенном местечке?

— Нет, — ответила Виола, чуть покраснев. — Скорее, наоборот.

— Ну и слава богу! Тогда давай одеваться. Или, может, сначала примем душ? — Филипп посмотрел на Виолу с дразнящей улыбкой. — Разумеется, вместе.

— Пожалуй… да, — согласилась она, чувствуя, как в ней снова начинает подниматься желание. — Правда, я опасаюсь, что совместное принятие душа опять задержит наш отъезд.

— А куда нам торопиться? — возразил Филипп, лукаво подмигнув ей. — Ведь у нас все идет по намеченному плану.

— По какому еще плану?

— Не притворяйся, что не понимаешь. Ты прекрасно знала, что этот уик-энд мы собирались провести в постели.

— Ничего я не знала… да нет, знала, конечно же, — со смехом призналась Виола, заметив растерянность в глазах Филиппа. — И честно говоря, я даже рада, что в первый раз это произошло здесь. А то, чего доброго, в твоем любимом логове я могла бы почувствовать себя не очень комфортно и не получила бы такого удовольствия.

Филипп посмотрел на нее с легкой обидой.

— Неужели тогда, когда ты первый раз была у меня в гостях, я так напугал тебя? — озадаченно спросил он. — И теперь мой любимый дом вызывает у тебя больше отрицательных эмоций, чем положительных?

— Честно говоря, так действительно было. Но теперь все будет по-другому.

— Надеюсь: ведь очень скоро ты станешь хозяйкой «Тенистых акаций»!

— Филипп! — Виола бросила на него предостерегающий взгляд. — Пожалуйста, не надо пока об этом. Не надо приучать меня к таким мыслям, пока у нас еще… ничего окончательно не решено.

Он переместился в сидячее положение и прислонился к спинке дивана, обхватив руками колени. Какое-то время он неподвижно сидел так, сосредоточенно наморщив лоб и о чем-то размышляя. Потом посмотрел на Виолу и задумчиво проговорил:

— Ты говоришь, окончательно не решено? Да, правда, мы ведь еще ничего конкретно не решили. Но давай подумаем. Так ли необходимо нам ждать? И главное — чего ждать? Разве не ясно, что мы с тобой любим друг друга, что мы во всем друг другу подходим? Тогда зачем тянуть время, терзаться сомнениями, неуверенностью? Мне кажется, это только вздернет нам обоим нервы. А результат будет тем же.

— Ты так в этом уверен? — с сомнением спросила Виола. — А что, если мы поженимся, а потом разочаруемся друг в друге?

— Тогда мы разведемся и ты получишь часть моего состояния, согласно американским законам, — с обезоруживающей улыбкой, ответил Филипп. — Согласись, это весьма недурная перспектива!

— Хм! Честно говоря, такие мысли не приходили мне в голову.

— Я знаю. И за это я, наверное, больше всего тебя люблю. За то, что ты абсолютно непрактичная. — Филипп рассмеялся и шутливо потрепал Виолу по волосам. — В самом деле, Виола, как можно быть такой вороной? Богатый мужчина, в которого ты влюблена, предлагает тебе вступить в законный брак, а ты еще о чем-то раздумываешь. Ей-богу, если бы ты с самой первой нашей встречи не проявила свой истинный характер, я бы заподозрил тебя в игре.

— В игре?

— Конечно. Я бы решил, что ты сознательно строишь из себя щепетильную, бескорыстную женщину, чтобы набить себе цену в моих глазах и тем вернее захомутать меня.

— Если ты можешь так обо мне думать, нам лучше вообще расстаться! — запальчиво воскликнула Виола.

Филипп порывисто притянул ее к себе.

— Успокойся, глупышка, я ничего такого не думаю. Я же сказал, что знаю, что это не так. Просто я не перестаю тебе удивляться.

— Но как ты не понимаешь! — огорченно воскликнула Виола. — По-твоему, это так элементарно: поженились, пожили вместе, а потом разонравились друг другу и разошлись. А ты не подумал, что я могу привязаться к тебе и не смогу безболезненно с тобой расстаться? Что я могу привыкнуть к той жизни, которую буду вести, став твоей женой, а потом мне будет нелегко вернуться к своей прежней жизни? К хорошему привыкают очень легко! А вот с тем, что твое положение изменилось в худшую сторону, непросто смириться. И дело не только в том, что я боюсь привыкнуть к роскоши, а потом буду страдать из-за ее отсутствия. Я уверена, что если мы будем жить вместе, а потом ты меня бросишь, я буду ужасно страдать. А я не хочу страдать, я уже и так достаточно настрадалась!

Виола шмыгнула носом, и ее голова поникла, словно увядший цветок. Испуганный ее состоянием, Филипп крепко обнял ее за плечи, прижал к себе и покрыл нежными поцелуями ее лицо.

— Хорошо, моя радость, хорошо, я не буду на тебя давить. Пусть будет так, как ты хочешь. Но скажи мне, по крайней мере, чего ты хочешь? Пока что только я высказал соображения насчет нашего будущего, а ты только и делала, что возражала мне.

— Чего я хочу? — задумчиво протянула Виола. — Честно говоря, я и сама не знаю. Я знаю только, что не хочу вступать в брак, если нет уверенности, что это навсегда. Конечно, в жизни всякое случается, и всего нельзя предугадать. Бывает, что люди, прожившие вместе десять или двадцать лет, потом охладевают друг к другу и расстаются. Но, во всяком случае, я хочу идти к алтарю, не имея на сердце никаких сомнений и опасений.

Филипп слегка покусал губы.

— Что ж… разумное мнение, и я полностью присоединяюсь к нему. Но дело в том, мой сомневающийся ангел, что для меня самого, в отличие от тебя, уже все решено. У меня нет никаких сомнений и опасений. И я не думаю, что могу разочароваться в тебе. В самом деле, какие такие недостатки я могу обнаружить в тебе после свадьбы? Тем более чтобы они оказались серьезными и могли изменить мое мнение о тебе в худшую сторону. — Филипп с сомнением покачал головой. — Мне кажется, ты всегда была со мной откровенна, ты никогда под меня не подстраивалась. Напротив, ты всегда высказывала мне, если тебе что-то не нравится, даже если это могло повредить твоим интересам. Ты рассказала мне даже про свою неудачную беременность, хотя могла бы уверенно отрицать этот факт, если бы какой-то доброжелатель вздумал «открыть мне глаза». Врачи не разглашают таких вещей, это грозит уголовной ответственностью. Так что… я просто не представляю, какие сюрпризы могут ожидать меня с твоей стороны.

— Почему именно сюрпризы? — с улыбкой возразила Виола. — Я имела в виду не это, а то, что ты можешь охладеть ко мне. Мы знакомы всего два месяца, а сегодня мы в первый раз позанимались любовью. Я не сомневаюсь в твоей порядочности, нет! Ты уже доказал мне свою честность и надежность, и я доверяю тебе так, как не доверяла еще ни одному человеку, разве только покойной бабушке. Но ведь ты не можешь поручиться за свое сердце. Нам нужно хотя бы какое-то время подождать, убедиться, что у нас не простая влюбленность, а настоящее, прочное чувство. Неужели ты сам так не думаешь?

— Нет, — убежденно сказал Филипп. — Потому что мне уже тридцать, а я еще не встречал девушки, которая бы нравилась мне так же сильно, как ты. Если я за столько лет ее не встретил, то наверняка не встречу и потом. Бывало, конечно, что я страстно влюблялся, но при этом я всегда четко осознавал, что это не та женщина, с которой можно связать свою судьбу. Я любил, я желал… но я не уважал. Не уважал и не дорожил. А тебя, Виола, я глубоко уважаю. И ты мне очень дорога. Может, поэтому я так спешу затянуть тебя в брачные сети… чтобы ты привязалась, привыкла ко мне. И… не нашла в себе сил меня бросить, если откроешь во мне какие-то неприятные черты, — добавил он с извиняющейся улыбкой.

Виола озадаченно кашлянула.

— Подкупающее признание, ничего не скажешь, — пробормотала она, покачивая головой. — Оно, бесспорно, делает тебе честь.

— Но в то же время еще больше укрепляет тебя в решимости не торопиться со свадьбой, — с горьким сарказмом заметил Филипп. — Ну признавайся: я прав? Черт бы побрал меня с моей дурацкой откровенностью!

Виола на мгновение задумалась, потом решительно встряхнула головой и с улыбкой посмотрела на Филиппа.

— Нет, — торжественно проговорила она, — ты не прав. Потому что я передумала. Я не хочу ждать, не хочу все взвешивать и обдумывать. Я согласна выйти за тебя замуж. И… плевать мне на то, какие сюрпризы ждут меня впереди! Я хочу быть с любимым человеком, я хочу быть счастливой, и не важно, сколько это продлится.

Какое-то время Филипп пристально, недоверчиво всматривался в ее лицо, не в силах поверить в эту нежданную уступчивость. Потом его лицо просияло, а губы растянулись в глуповато-счастливой улыбке.

— Я тебя обожаю, Виола! — прошептал он, пылко прижимая ее к себе и покрывая все ее лицо жаркими поцелуями. — И клянусь своей жизнью, ты ни о чем не пожалеешь! Никогда, никогда я не дам тебе повода пожалеть о своем решении!

— Думаю, я в любом случае ни о чем не пожалею, — убежденно сказала Виола, доверчиво прижимаясь к нему. — Я счастлива с тобой, а о счастье глупо жалеть. Это дар небес, и его надо принимать.

— Ты — мой дар небес, — сказал Филипп, опрокидывая ее на диван и принимаясь исступленно ласкать. — И я буду последним болваном и глупцом, если выпущу его из рук!