Мечта мужчин

Глава седьмая

— А почему тебе нужно лететь в Нью-Йорк, папа?

Дэймон оторвал взгляд от газеты и посмотрел на свою дочь.

Янти восседала по другую сторону его рабочего стола, которую она определила под свои книжки и коллекцию маленьких ярких пластмассовых лошадок. Девочка корпела над раскраской, которая полностью отвечала ее анималистическим представлениям. Дэймон взглянул на получающуюся картинку, на то, как старательно Янти ее разрисовывает.

— Тебя долго не будет?

— Только неделю, может быть, десять дней. Ты даже не заметишь, как они пролетят. Тебе ведь хорошо с тетей Тиной?

— Да. Но ты успеешь вернуться до моего дня рожденья?

— Я не пропущу его ни за что на свете.

— А ты помнишь, сколько мне исполняется?

— Конечно, милая. В этом году моей славной девочке будет девять лет.

Янти была смыслом жизни Дэймона. Он и Элен восторженно ожидали ее появления, ее рождение стало для них чудом. Однако Элен не долго наслаждалась радостями материнства, она умерла, когда малышке было всего десять месяцев. После этой трагедии Янти стала для Дэймона всем, и так было много лет. Ему казалось, будто его дочь — самое большое и самое прекрасное его достижение, в ее присутствии он становился другим человеком.

Во время отлучек Дэймона Янти оставалась на попечении Каталины, которая смогла заменить племяннице мать. Все очень любили Янти, но она никогда не злоупотребляла хорошим к себе отношением.

Закончив рисовать, Янти аккуратно закрыла альбом и собрала карандаши, затем с театральным вздохом произнесла:

— Как бы мне хотелось поплавать с тобой, папа! Но ты, наверное, как всегда сильно занят?

— Вот именно сейчас я занят не настолько, чтобы отказаться от такой замечательной идеи, детка. Даю тебе фору. Беги к бассейну, я скоро приду.

Янти вихрем вылетела из отцовского кабинета и с криками радости пронеслась по коридорам усадьбы.

Дэймон был уверен, для счастья у Янти есть абсолютно все. Он не считал, что девочка обделена хоть чем-нибудь. Дэймон понимал, дочери необходимо внимание чуткой любящей женщины, но считал, что его сестра Каталина отлично справляется с этой ролью. Он никогда всерьез не задумывался о возможности, второго брака, он не видел в этом смысла.

Дэймон не считал нужным лишать себя женского внимания. Он с легкостью заводил романы, наслаждался дарами свободной любви, умело расторгал отношения и легко окунался в новые интрижки. Ни одна из его женщин не переступала порог этого дома, не входила в его жизнь даже в качестве просто хорошей знакомой. Ни одна из его женщин до этого момента не смогла заставить его изменить своим принципам.

Встретившись с Анной и увлекшись ею, Дэймон не рассчитывал на долгие отношения. Он искал только утех и полностью отдавал себе в этом отчет.

Дэймон не считал свои интимные привычки достойными осуждения, поскольку искренне полагал, все женщины хотят в сущности того же, что и он. Он дарил им свое восхищение, баловал подарками, услаждал в постели, раскрашивал их жизнь яркими красками страсти. Дэймон очень злился на тех особ, которые никак не желали понять и принять неминуемого завершения отношений, надеялись на большее, пытались переделать его под себя, считали его своей собственностью. Это рождало в Дэймоне недоумение, но не более, он все равно уходил, еще никому не удалось его удержать.

Янти барахталась в бассейне, брызгалась и смеялась. Дэймон не мог не поддаться этому безудержному веселью. В этот момент у него было все необходимое для счастья. Все, кроме самого счастья…

Лондон уверенно держал первенство среди самых любимых городов Анны, Нью-Йорк шел сразу за ним.

Из окна ее номера в отеле открывался захватывающий вид на Таймс-сквер, на толпы людей, двигающихся по улице, суету, не прекращающуюся даже ночью. Анна любила городскую жизнь, она обожала шум машин и огни рекламы.

Анна жила в Нью-Йорке уже неделю. Она с трудом совмещала работу и прогулки по любимому городу. Работы было много, каждый день с самого утра она приезжала в фотостудию, где готовился материал к двадцатипятилетнему юбилею косметической фирмы, лицом которой она являлась.

Вечерами Анна бродила по модным бутикам на Пятой авеню. Ее гардероб ломился от вещей, но она покупала все новые и новые. Шопинг всегда поднимал ей настроение.

Анна сама не знала, что конкретно выбило ее из колеи. Была ли это горечь обиды или тоска по несбывшимся мечтам? Или, может быть, ее не отпускало чувство потери? Анна снова и снова пыталась понять, кого же она отвергла в лице Дэймона: богатого покровителя, изобретательного любовника, пылкого возлюбленного или терпеливого друга? Кем был этот человек, если отбросить все, что пишет о нем пресса? Кем он мог стать для нее, если бы она дала ему, да и себе тоже, шанс?

Анна стояла за кулисами, ожидая своей очереди ступить на длинный подиум. Она принимала участие в ежегодном показе мод американских дизайнеров, организуемом для сбора средств на благотворительные нужды.

— Боже! Народу-то, народу! — воскликнула, заглянув за портьеру, Джина — девочка лет шестнадцати, одна из самых молоденьких моделей. — Ни одного свободного места! Я сейчас умру от страха!

— Никогда не смотри на зрителей, это только сбивает. Гляди прямо перед собой, — с улыбкой посоветовала ей Анна.

Даже после восьми лет в мире моды Анна прекрасно могла понять состояние этой девочки. Она знала: надев восхитительное вечернее платье, уже нельзя быть такой, какая ты есть в повседневной жизни, ты обязана быть идеальной, мечтой всех сидящих в зале мужчин. Будучи совсем юной, такой как Джина, Анна с трудом находила в себе силы выходить на подиум. Взрослея, она поняла, что женственной ее делают отнюдь не пропорции тела или красивое лицо. Но таинство превращения симпатичной девушки в пленительную женщину до сих пор ей так до конца и не открылось. Иногда Анне казалось, что ей слишком мешают ее страхи.

Анна нервничала только несколько мгновений перед выходом на подиум. Стоило ей войти в облако слепящего света, как она ощущала волшебство, ее плечи распрямлялись, ноги двигались легко, будто в танце.

Анна кинула царственный взгляд на сидящих в первом ряду и тут же поняла свою оплошность. Там был Дэймон. Их взгляды встретились. Вдохновение покинуло Анну, ее лицо напряглось. И даже если этого никто не успел заметить, она поняла, что провалилась, причем провал этот никакого отношения к ее работе не имеет. Девушка быстро овладела своими эмоциями. Она смотрела на Дэймона не дольше секунды.

Анна доиграла свою роль. Она еще несколько раз вышла на подиум. Но все это время она чувствовала жуткую неуверенность в себе. Присутствие Дэймона выбило ее из колеи.

— Ты пойдешь на вечеринку после дефиле? — спросила Анну одна из коллег. — Мне так просто необходимо выпить!

Анна могла отказаться, но профессиональный этикет требовал ее присутствия на этом мероприятии, поскольку само выступление задумывалось не как всего лишь показ сезонных модных тенденций, а как светское мероприятие с благотворительной целью. Девушка не могла позволить себе уйти.

Анна столкнулась с Дэймоном чуть ли не в дверях. Она только вошла в зал, где проходила вечеринка. Дэймон с кем-то разговаривал, и Анна, не поздоровавшись, поспешила удалиться из поля его зрения. Он тоже не торопился подойти и поприветствовать ее, от чего ожидание неизбежного превратилось в сущую пытку. В конце концов, Анна не выдержала и решила спешно уехать.

— Убегаешь? Это становится твоей привычкой, — Дэймон нагнал ее в фойе.

— Я не убегаю, а возвращаюсь к себе в отель.

Грубость и непреклонность Дэймона бесили Анну, ей хотелось дать ему отпор, но она понимала, все бесполезно, он только этого и добивается. Вспоминая их диалоги по прошествии какого-то времени, девушка с тоской осознавала, что снова выставила себя в лучшем случае дурочкой и ханжой — в худшем. Она многократно пыталась не реагировать на нападки Дэймона, но всякий раз привычка защищаться не иначе как нападая брала свое.

— Я не убегаю, — более миролюбивым тоном повторила Анна. — Просто моя работа здесь закончилась. У меня нет больше причин оставаться. Меня удивило твое присутствие на показе, Дэймон. Не знала, что ты разбираешься в вопросах моды и стиля.

— Не разбираюсь ни в малейшей степени и даже не стремлюсь к этому. Но тебя не должно удивлять мое присутствие именно на этом показе, Анна, ты не хуже меня знаешь, почему я здесь. Я хочу знать, по какой причине ты так неожиданно покинула Лондон.

— Во-первых, я покинула Лондон в запланированный срок в соответствии с контрактом, а вовсе не неожиданно. А во-вторых, никогда не поверю, что ты прилетел в Нью-Йорк только лишь для того, чтобы задать мне этот вопрос.

— Ты права, меня вообще это не должно интересовать.

— Я наблюдала за тем, как ты обхаживаешь Луизу Мендозу, и голову даю на отсечение, ты не был похож на человека, которого вообще хоть что-то волнует.

— При всем моем уважении к мисс Мендозе, скорее она обхаживала меня, чем я ее. Я равнодушен к такому типу женщин, ты могла бы это понять.

— Для меня новость, что женщины делятся на типы и категории. По каким, интересно, критериям, позволь узнать?

— Вот по каким, — тихо шепнул он и склонился над Анной.

В одно мгновение Дэймон завладел губами Анны. От неожиданности она пошатнулась, и он обнял ее за талию. Поцелуй показался Анне долгим и мучительным, она пыталась отодвинуться от Дэймона, но он притягивал ее все ближе, сжимал в объятьях все крепче. Ей уже нечем было дышать, а он сильнее и сильнее впивался в ее губы. Казалось, он решил одним поцелуем показать девушке глубину своей страсти.

— Да как ты смеешь?! — сдавленно крикнула Анна, когда Дэймон наконец оторвался от ее губ. — Убери от меня свои руки! Я позову охрану!

Он как будто не слышал. Его ладонь крепко сжимала ее запястье, он снова привлек ее к себе и прошептал:

— Я не могу больше ждать, поехали ко мне. Мой автомобиль ждет у выхода.

— Я тебя не задерживаю. До свиданья. Я поеду к себе и на своей машине.

— Увы, это невозможно. Я отпустил твоего шофера.

— Вы недопустимо много себе позволяете, мистер Коварис!

Похоже, Дэймон действительно не слышал слов Анны. Он обнял ее, притянул ее голову к себе и прошептал:

— Я не уеду без тебя, я поклялся. Я пообещал себе, что вернусь только с тобой.

— Это смешно и нелепо, ты не можешь ничего требовать от меня. Я отказываюсь тебя слушать.

— Не нужно ничего говорить, милая. Не хочешь ко мне, едем к тебе.

— Ко мне? Ты перелетел океан, чтобы снова донимать меня своими грязными приставаниями?

— Не хотелось бы разочаровывать тебя, милая, — голос Дэймона изменился, теперь он звучал холодно и резко. — У меня много своих дел в этом городе. Просто Кезия говорила, будто я могу встретить тебя здесь. Вот я и подумал, почему бы не совместить полезное с приятным.

— Действительно, почему бы не совместить? Вынуждена тебя оставить. Надеюсь, ты найдешь для приятного времяпрепровождения кого-нибудь более подходящего, а мне пора. Благодаря твоей заботе мне придется теперь ловить такси.

— Предпочитаешь отсиживаться в номере? А ведь мы могли бы ужинать и завтракать вместе.

— Ты — самый самонадеянный и бесцеремонный человек, с которым меня угораздило встретиться!

— Профессия того требует. Но я хочу быть только твоим, Анна, это что-то да значит.

— Стоило бы подпрыгнуть от счастья, но я очень устала. И хватит с меня этих пустых разговоров! — она направилась к выходу.

— Анна, постой, — Дэймон взял ее за плечи. — Признайся, кто тебя обидел, из-за кого ты стала такой холодной, кто причинил тебе боль? Твой отец? Он был груб с тобой? Прошу, ответь!

— Что за дурацкие фантазии? Мой отец никогда не был со мной груб. Он может быть невнимательным, эгоистичным, небрежным, но… Он любит меня, и он, в сущности, отличный человек.

— Тогда кто сделал это с тобой? И кто называл тебя Энни?

— Прощай, Дэймон. Не знаю, что ты задумал, но мне это явно не нравится. Пустой разговор. Ты мне чужой и ближе никогда не станешь, поэтому не рассчитывай на мою откровенность. Я тебе не доверяю.

— Ты не права, милая.

— Ну что я должна сделать, чтобы ты перестал преследовать меня? С чего ты взял, будто тебе по силам овладевать всеми женщинами мира, даже вопреки их желанию? Что за болезненное стремление? Оставь меня, Дэймон! В последний раз прошу, оставь!

— Это невозможно. Я бы хотел, но, поверь, не могу. И тебе бы давно стоило понять, что это не пустая прихоть. Я мог бы овладеть тобой и когда подвез тебя домой из клуба, и после, когда заманил к себе на ужин. Понимаешь, я мог силой овладеть тобой, я был близок к этому, но мне нужно больше, чем просто твое тело.

— Одного секса вам мало? Что еще желаете, сэр?

— Не передергивай!

— Изъясняйся понятнее.

— Ты не даешь мне сказать! Я пытаюсь построить с тобой близкие отношения. Позволь стать тебе другом. Впрочем, это не значит, что я оставлю свои попытки завоевать тебя. Но ты должна довериться мне, впустить меня в свой мир. Мне надо знать, почему тебя так пугает возможность близости, почему ты избегаешь ее?

— Меня умиляет твоя уверенность в собственной привлекательности. Ты не допускаешь мысли о том, что я не хочу этих отношений только потому, что не хочу их именно с тобой? Может быть, ты сам мне неинтересен? Знаешь, я ровным счетом ничего не потеряю, если отвергну твои назойливые ухаживания.

— Если правда все то, что ты мне сейчас сказала, значит, я совершенно не разбираюсь в женщинах. Но это не так, милая. Я вижу, тебя тоже сжигает страсть. Это очевидно, тебе не удастся скрыть свои чувства за своими нападками на меня. Да, я самонадеян, самоуверен, подчас высокомерен, но, согласись, именно поэтому ты и хочешь меня. Однако что-то сдерживает тебя, не позволяет раскрыть твои чувства, и это что-то имеет корни в твоем детстве. Здесь не нужно быть Фрейдом.

— Может, ты и прав, только не стоит выдумывать всякую ерунду. Ларс мог быть плохим отцом, но он хороший человек. И не смей говорить о нем плохо!

— Твоя преданность отцу вызывает восхищение. Но, быть может, одним нечаянным взглядом, словом или поступком он задел тебя, и поэтому твоя жизнь сложилась вовсе не так, как могла бы?

— При чем тут я? По-моему, тут скорее надо вести речь о моей матери, это ей он разбил сердце, а не мне. Это ей он регулярно изменял на протяжении долгих лет и от нее, а не от меня, ушел, в конце концов, к другой женщине. И что это вообще за допрос посреди фойе общественного здания, да еще в столь поздний час?

— Ни я, ни кто другой не сможет помочь тебе, если ты не расскажешь.

— Доктор, излечи себя сам, черт побери! Если ты разбираешься в строительстве, это вовсе не означает, что ты имеешь право копаться в человеческих душах!

Дэймон равнодушно выслушал очередную отповедь Анны, подошел к ней сзади, положил ладони на плечи и стал медленно и нежно массировать напряженные мышцы. Девушка никак не прокомментировала его действия.

— Теперь лучше? — спросил он ее, поцеловав в шею.

Анна повернулась к Дэймону и вернула ему поцелуй, это вышло как-то само собой, безотчетно. Но уже в следующую секунду она обвила руками его сильную шею, таинственно улыбнулась и, закрыв глаза, откинула голову назад, ожидая поцелуя.

Анна чуть приоткрыла пухлые губы и вздохнула в предвкушении. Дэймон поцеловал уголок ее рта, коснулся губ, подбородка, шеи.

— Дэймон, — с придыханием шепнула девушка, — ты изводишь меня. Мне трудно устоять, очень трудно.

— Не стоит так торопиться, мы в общественном месте, — он нежно провел рукой по ее спине, стараясь унять ее волнение.

Анна лихорадочно перебирала пальцами пуговицы на рубашке Дэймона и целовала жесткую щетину на его подбородке.

— Просто волшебство какое-то! Милая, что с тобой?

Она легонько прикусила его нижнюю губу.

— Боже, Анна, я больше не могу ждать! — прошептал он.

Но Анна уже ничего не слышала и не понимала, она закрыла глаза и повисла на шее Дэймона. Ей казалось, ее ноги больше не могут держать вес ее тела, голова кружилась. Она порывисто дышала, будто после долгого бега.

— Ты трогаешь меня за живое, деточка! — пошутил Дэймон, когда она прильнула к нему всем телом.

«Тебя уже трогали мальчики, Энни, расскажи, как они тебя трогали», — всплыли в голове Анны слова отчима. Девушка поморщилась, резко открыла глаза и испуганным взглядом посмотрела на Дэймона.

— Что опять не так? — спросил он, когда увидел, как быстро побледнели ее щеки.

— Ты прав, нам не стоит торопиться. Ты отпустишь меня? — робко спросила она.

Его лицо напряглось, губы почти побелели.

— Можешь ненавидеть меня, Дэймон, — кротко произнесла Анна.

— Почему я должен ненавидеть тебя?

— Может быть, ты думаешь, будто я сознательно дразню тебя или насмехаюсь над тобой? Это не так.

— Я знаю. Но ты должна все объяснить.

— Дэймон, это сильнее меня.

— Анна, ты не должна думать, будто я возненавижу тебя за твою откровенность. Что бы ты не скрывала, ты должна рассказать мне это, в противном случае мне трудно будет все вынести. Еще секунду назад ты была готова стать моей, а теперь заставляешь меня теряться в догадках. Если бы все дело было только в моих чувствах… Но здесь в игру вступает физиология, понимаешь? И как прикажешь с этим справляться? Я понимаю, мы должны сначала стать близки духовно и только потом уже разделить постель, но для меня по-прежнему остается секретом, как я могу добиться твоего доверия? Как твои прежние возлюбленные добивались тебя?

— Мои прежние возлюбленные? О ком ты?

— О тех, с кем ты фотографировалась для глянцевых журналов, с кем встречалась, с кем была в близких отношениях. Я имею в виду твоих прежних любовников.

— У меня не было любовников, Дэймон.

— Но ты встречалась со столькими мужчинами! О многих твоих романах писали в газетах.

— Встречалась, выходила в свет, позировала перед фотокамерами, но не любила ни одного из них.

— Ты — девственница?

— С каких пор это стало приравниваться к преступлению?

Дэймон ничего не ответил.

— Я поеду в отель одна, — гордо произнесла Анна.

— Анна…

— Согласись, я совсем не та женщина, какой ты меня представлял. Очень жаль было тебя разочаровывать, Дэймон. Я не соблазнительница, не содержанка, не женщина-вамп, я просто человек, с которым приходится считаться. Мне очень жаль, что ты потратил на меня столько времени.