Мечта мужчин

Глава восьмая

Анна долго пробыла в ванной. Она плакала в душе, потом в постели, а после от усталости провалилась в забытье. Когда же девушка проснулась, ее голова нестерпимо болела, а тело казалось чужим. Она еле встала с кровати и побрела в ванную. Взглянув на свое отражение, Анна пришла в ужас от синяков под глазами и от опухших, красных век. Она готова была снова расплакаться, но ее виски и так пульсировали болью.

Анна решила не распускаться. Она присела на край ванны и закрыла глаза, стараясь расслабиться. Девушка не сразу расслышала стук в дверь. Когда она поняла, что стучат в дверь именно ее номера, она открыла глаза и осторожно поднялась.

На пороге стоял официант.

— Ваш заказ, — хмуро произнес он.

— Мне кажется, вы ошиблись, я не могла ничего заказывать. Я еще и проснуться-то толком не успела, как видите.

— Мне поручили доставить заказ в номер сто пятьдесят восемь.

— Да, это мой номер.

— Ну вот: апельсиновый сок, кофе, яичница, черный хлеб, рогалики… — монотонно перечислял служащий.

— Это точно не мой заказ, потому что, если бы я сейчас что-то и заказала, это был бы зеленый чай и пара таблеток аспирина, — чуть слышно прошептала Анна, покачиваясь на дрожащих ногах, а в довершение всего сказанного зевнула.

Официант нахмурился, но промолчал, зато заговорил другой человек:

— Да, выглядишь ты с утра не лучшим образом. Если бы редакторы «Вог» увидели тебя в таком виде, плакали бы твои многомиллионные контракты.

Анна увидела Дэймона, он шел к ее двери. Подойдя к официанту, он сказал:

— И все-таки это ее заказ. Спасибо, вы можете идти.

— Если я выгляжу не лучшим образом, то чувствую я себя вообще ужасно, в том числе и благодаря тебе.

— Не верь мне, это я из вредности сказал. Ты всегда будешь самой восхитительной женщиной на свете.

Анна улыбнулась, ей вспомнились похожие признания Джека Бейли, когда он был еще относительно трезв.

— Что смешного я сказал? — удивился Дэймон.

— Избавь мою больную голову от этих высокопарных комплиментов с утра пораньше.

— Я очень извиняюсь, что тебе плохо спалось. Если тебя это хоть сколько-нибудь утешит, я тоже так и не смог заснуть.

Она махнула на него рукой и пошла в глубь номера.

— У тебя сегодня выходной, не пытайся это отрицать, я точно знаю, — Дэймон жестом показал, что не станет слушать ее возражения. — Поэтому мы можем не спеша позавтракать и затем отправимся гулять по городу. Предлагаю путешествие на катере вокруг Манхэттена. Я навел справки, наш вояж займет не более трех часов. За это время ты успеешь прийти в себя, уверен, тебе понравятся восхитительные пейзажи и исторические достопримечательности острова.

Анна молча выслушала его план, а после спросила:

— Почему?

— Почему круиз? Или почему на катере? Может быть, ты хочешь на танкере или на линкоре?

— Не передергивай! Ты меня прекрасно понял, Дэймон. Ответь!

— Хочу посмотреть город вместе с тобой.

— Это ничего не изменит в моем к тебе отношении. Но все равно спасибо, что предложил.

— Анна, даже если я сейчас поцелую тебя, а ты поцелуешь меня, если мы будем целоваться весь день, я не стану принуждать тебя спать со мной по завершении этой прогулки. Ты ничем не будешь мне обязана, ты лишь сделаешь великое одолжение, если согласишься составить мне приятную компанию, — устало проговорил Дэймон и в полном соответствии с вышесказанным поцеловал Анну, а затем продолжил: — Я не знаю, что произошло в твоем прошлом, красавица, и не узнаю до тех пор, пока ты сама мне это не расскажешь. Но я понял одно: ты очень тяжело это переживаешь. И поэтому я не брошу тебя одну в трудный период твоей жизни. Я хочу быть уверенным, что с тобой все будет в порядке.

— Ты готов пойти на это, даже если я никогда не смогу ответить тебе взаимностью?

Дэймон не спешил с ответом, он пристально смотрел на Анну. Он и так сказал многое из того, за что потом, оставшись один, будет себя ругать.

— Дэймон, может статься, что я несостоятельна как женщина, может, я вообще фригидна. И возможно, я никогда не смогу это преодолеть.

— Это замечательное слово «никогда»! По-моему, «никогда не полюблю» звучит так же неправдоподобно, как и «всегда буду любить». Не человек властвует над вечностью, а она над ним. В наших силах строить свою жизнь здесь и сейчас. И я хочу быть с тобой здесь и сейчас, и еще сегодня на катере. В твоей власти согласиться или отказаться, я не стану тебя принуждать.

Анна внимательно выслушала Дэймона, но промолчала. Он казался серьезным и, похоже, верил в то, что говорит. Сама она не верила, но виду не подала. Анна чувствовала, она устала настолько, что у нее нет сил даже спорить и придираться к его словам. Девушка тяжело вздохнула, опустила глаза и рассеянно поковыряла вилкой в тарелке.

— Я думал, ты голодна. Этот завтрак в нью-йоркском стиле должен был прийтись тебе по душе.

— Я голодна. Я сейчас, только немного приду в себя. А ты почему не завтракаешь? Тут для меня одной много.

Дэймон ласково, но как-то уж слишком озабоченно посмотрел на Анну и задумчиво улыбнулся. Она вспомнила, что именно так она сама улыбалась больным детям, когда посещала хоспис. Девушке снова захотелось плакать, но она чудом сдержалась.

Сам Дэймон не во всем доверился Анне. Прежде он не считал нужным говорить ей про дочь, потому как не собирался затягивать с ней отношения дольше обычных для него двух-трех недель. Теперь он не мог ни с того ни с сего заявить, что он является счастливым отцом девятилетней девочки, тем более после того, как узнал о взглядах Анны на мужчин с «багажом». И все же рано или поздно она должна узнать о Янти. Дэймон уже впустил Анну в свою душу, оставалось впустить ее в свою жизнь.

Дэймон ни на секунду не усомнился в признании Анны в том, что она девственница. Все подтверждало ее неискушенность в любовных делах. Дэймон решил, сексуальная зажатость — это куда меньшая проблема, чем сексуальная распущенность, встречающаяся повсеместно. И если уж ему суждено с кем-то обрести новое семейное счастье, то чем плоха Анна? Оставалось улучить момент и рассказать ей про дочь…

— Дэймон!

— Что?

— У тебя действительно нет никаких важных дел? Ты не обязан возиться со мной весь день, мы могли бы отложить экскурсию на другое время.

— Нет необходимости ничего откладывать, я сегодня самый свободный человек в Нью-Йорке. А как долго ты собираешься пробыть в этом городе?

— Очень любезно, что ты спрашиваешь меня об этом, Дэймон, но уверена, ты уже знаешь обо всем из уст моего агента или из каких-либо других надежных источников. Лучше скажи, когда ты собираешься возвращаться в Грецию?

— Я здесь задержусь на недельку. Так что мы, как два иностранца, должны держаться вместе, чтобы не пропасть. Безопасность прежде всего!

— Ты рассчитываешь на меня? Хочешь, чтобы я обеспечивала твою безопасность? Очень ловко придумал!

Анна жадно смотрела по сторонам. За бортом катера тянулись бесконечные городские пейзажи. Она обожала эти уходящие в облака стройные бетонные здания, ее восхищали люди, живущие в этом городе. Анне казалось, будто на острове Ман-хэттен все стихии слились в одну, здесь была и вода, и ветер, и камень…

Дэймон и Анна по лестнице взошли на каменное основание статуи Свободы. Дэймон держал Анну за руку, его пальцы нежно гладили ее тонкие пальчики. Они стояли, в восхищении запрокинув головы и глядя на уходящий в небо силуэт каменной женщины. Дэймон обнял Анну и поцеловал. Она помнила его обещание и надеялась, что и он его помнит…

Неделя пролетела почти незаметно. Не было дня, чтобы Дэймон и Анна не встречались. Они исходили пешком чуть ли не весь город. В обществе Анны Дэймон преображался. Выходя из своего лимузина, он был успешным бизнесменом, могущественным и бескомпромиссным, но как только он видел Анну, на его губах появлялась нежная улыбка, а в глазах загорался огонь.

Анна же не переставала удивляться себе. Впервые в жизни ее встречи с мужчиной перестали походить на театральное представление, за которым обязательно должны наблюдать папарацци. Все романтические свидания, на которые до сих пор ходила девушка, были скорее данью общественным нормам и частью светской жизни. Она и раньше надеялась рано или поздно встретить свою любовь, но верила в это слабо. Анна и теперь боялась обмануться, но, просыпаясь каждое утро, думала сначала о Дэймоые и предстоящей встрече с ним, а уже потом обо всем остальном. Она не стала терзать себя меньше, не обрела уверенности в себе, не решилась пока на близость, но ждала свиданий с Дэймоном, жила ими.

— Ты сегодня очень тихая, наверное, устала? — спросил Дэймон, пристально глядя в ее глаза.

— Да. А впрочем, не более, чем всегда. Но день, по-моему, выдался просто чудесный. Хотя после вчерашнего посещения музея Метрополитен моя голова буквально разрывалась от обилия впечатлений. Я долго не могла заснуть, потому что перед глазами проносились всевозможные картины, которые хотелось разглядывать снова и снова. Знаешь, я всегда любила эту игру в зрительные образы. Только она очень быстро утомляет.

— Именно поэтому я и устроил нам сегодня разгрузочный день. Поужинаем в ресторане и как рядовые ньюйоркцы прогуляемся в Центральном парке. Обещаю, сегодня ночью ты будешь спать как младенец.

Дэймон, как всегда, проводил Анну до отеля. Она предложила ему отдохнуть у нее после длительной прогулки и выпить по чашечке кофе. Она сделала это так естественно, без сомнений и жеманства, словно ее больше не мучили страхи. Было ли в этом предложении обещание интимной близости, Дэймон не знал. Возможно, это всего лишь безотчетное желание отблагодарить за приятный вечер и приятную неделю, за проявленное терпение и понимание. Дэймон боялся ошибиться в очередной раз и поэтому спросил прямо:

— Анна, ты уверена, что хочешь этого? Ты действительно считаешь, будто я могу подняться?

Она кивнула.

Анна стояла у окна и смотрела на ночные огни Таймс-сквер. Они с Дэймоном не включали свет, и номер освещался только разноцветной иллюминацией улицы.

Дэймон подошел и обнял Анну за плечи. Она повернулась к нему и положила голову ему на грудь.

— Анна, мне уйти?

— Нет, я хотела бы, чтобы ты сегодня остался. Уже поздно, — прошептала она. — Когда человек меняется, меняются его чувства и желания. Ты многое сделал для меня за последние дни. Я полагаю, мне следует…

— Переспать с добрым человеком в знак благодарности? Считаешь, этого я от тебя жду, этого добиваюсь?

— А что, по-твоему, еще должно произойти?

— Если таков твой выбор, если именно я нужен тебе, тогда однажды тебе следует просто прийти ко мне.

— А если этот день не наступит никогда? Если место рядом с тобой уже будет занято, если его займет другая, более решительная женщина?

— Не думай об этом. Я буду ждать, сколько понадобится. Если тебе потребуется еще какое-то время, чтобы окончательно побороть все сомнения, я готов его тебе предоставить. Не стоит спешить, когда речь идет о твоей судьбе.

— Разве можно побороть все сомнения?

— В том-то и дело, что такого не бывает. Сомнения есть всегда.

Анна задумалась. Она помнила каждый поцелуй Дэймона, каждую его улыбку, потому что вспоминала их всякую ночь перед тем, как уснуть. Это были и дружеские, и трепетные, и нежные прикосновения губ. Но Дэймон ни единого раза за эту неделю не целовал ее как прежде — страстно, беспамятно, безрассудно.

Анна провела пальцами по его губам. Дэймон взял ее за руку, подвел к дивану, сел, привлек к себе, посадил на колени и обнял.

Анна провела ладонью по лбу Дэймона, стирая маленькие капельки пота, затем обвила руками его шею. Она принялась жадно целовать его губы. Он расстегнул жемчужные пуговицы ее шелковой блузки, не отнимая своих губ от ее рта, сбросил шелк с ее плеч, очертил кончиками пальцев ее груди и предупредил:

— Анна, если ты сейчас не остановишь меня, ты уже вряд ли сможешь сделать это после. Не вынуждай меня причинять тебе боль.

— Не останавливайся. Я уверена, — ответила она. — Мне хорошо с тобой, Дэймон. Я хочу, чтобы ты целовал меня, ласкал…

— Милая Анна, ты просто восхитительна! Знаешь, сейчас ты особенно красива. Я счастлив, что только мне известно, какой ты бываешь в подобные моменты. Я очень боюсь тебя потерять, поэтому сейчас мы остановимся. Но еще немного…

Анна не дала Дэймону договорить, она закрыла его рот поцелуем и принялась быстро расстегивать пуговицы на его рубашке.

— Я ненадолго оставлю тебя одну, чтобы ты могла спокойно полежать и прийти в себя, — отстраняясь от Анны, произнес Дэймон. Только что он сделал ее своей, и это было восхитительно. Теперь Дэймон знал, она принадлежит только ему, и так будет всегда, потому что он стал ее первым мужчиной.

Анна молча смотрела на Дэймона широко распахнутыми глазами. Она сама еще не понимала, чем отличается этот Дэймон от того, которого она знала до сих пор. Возможно, всего лишь изменилось ее восприятие?

— Может быть, ты что-то хочешь, чаю, например? — неловко спросил он.

Анна не верила своим ушам. Ее брови удивленно приподнялись. Она обнаженная лежит на постели, рядом сидит мужчина, с которым она только что самозабвенно занималась любовью, она еще ощущает на своем теле тепло его рук и губ, а он предлагает ей выпить чаю!

— Нет, благодарю, — обиженно прошептала она.

Дэймон был растерян не меньше Анны. Прежде он никогда никого так не хотел и так долго не ждал близости. Он уже и не надеялся, что это когда-нибудь произойдет, но все случилось сегодня. Дэймон поднялся с постели, неуверенно улыбнулся Анне и, выйдя из спальни, закрыл за собой дверь.

Анна еще некоторое время пролежала в кровати, потом она поняла, что начинает замерзать. Она пошевелилась, пытаясь прогнать холод. Девушка встала с постели и пошла в ванную, где умылась и надела ночную сорочку. Анна долго стояла перед зеркалом и смотрела на свое отражение, она не знала, смеяться ей или плакать. Что-то изменилось, но она подумает об этом позже. Сейчас Анне хотелось лишь покоя. Она знала, надо отложить на время все вопросы и сомнения, потом у нее будет масса времени все обстоятельно обдумать и решить, как вести себя дальше.

Внезапно Анна услышала какой-то звук, доносящийся из спальни. Она выглянула из ванной и увидела Дэймона. Он ждал ее. На долю секунды она испугалась и сама не смогла объяснить себе причину столь внезапного страха.

Анна сделала несколько глубоких вдохов и выдохов и робко вышла из ванной. Она смотрелась весьма забавно в хлопковой ночной рубашке с желтыми маргаритками. Дэймон отогнул край одеяла и сказал:

— Забирайся.

Анна послушно легла. Дэймон уже успел одеться и, видимо, не собирался ложиться спать. Анна прикрыла глаза, она боялась на него смотреть.

— Я надеюсь, мне удастся купить пару билетов на бродвейский мюзикл на завтра, — проговорил он. — Как тебе такая идея?

— Я не возражаю.

— Отлично. Сладких снов, милая, — Дэймон нежно поцеловал Анну и направился к дверям.

Она села на постели и, разочарованно глядя ему вслед, воскликнула:

— Дэймон, но я думала, ты останешься со мной этой ночью! Почему ты уходишь именно теперь, когда…

— Я счастлив, что тебе понравилось, милая. Все хорошо, не волнуйся, просто мне действительно надо идти. Спи, родная, увидимся за завтраком…