Мечтательница

Глава 2

Федра мгновенно отпустила руку Айана, но поздно опомнилась — Чарльз вызывающе громким голосом спросил:

— Айан, по какой это причине тебе пришлось поднимать мою жену с клумбы? Отпусти ее немедленно.

На того окрик отца, казалось, не произвел никакого впечатления.

— Да чего ты шумишь, папа? Никто ее не держит, забирай, пожалуйста.

— Я упала, — сообщила Федра.

— Ха! В твоем возрасте ты должна крепко держаться на ногах. Хочешь, одолжу тебе мою палку?

Черт бы побрал вас обоих! — подумала она, но на самом деле ее разбирал смех от того, как старательно Айан пытался скрыть свое раздражение. Ему, видать, хотелось обругать своего надоедливого отца, но он сдерживался из последних сил. Чарльз же, наоборот, решил вести себя так, чтобы побольше раздразнить сына, при этом вид у него был весьма оживленный.

— Мистер… Чарльз, а что ты вообще тут делаешь? — строго спросила Федра. — Тебе положено еще час отдыхать.

— Не буду отдыхать, пока здесь находится этот смутьян. Никогда не знаешь, чего от него еще ожидать. Он готов на что угодно, особенно когда поблизости имеется хорошенькая девушка. Его всегда тянуло к красоткам. — Он хитро посмотрел на сына. — Ну что? Как я тебя раскусил, а?

У Чарльза был такой торжествующий вид, что Федре снова захотелось рассмеяться. Но вот Айану было совсем не смешно.

— Никогда меня не тянуло к чужим женам, какими бы красотками они ни были, — заявил он. — И я не собираюсь восполнять этот пробел и начинать роман с собственной мачехой, которая к тому же только недавно сняла с зубов скобки.

Вот свинья! — подумала Федра. Мне уже двадцать семь лет! И я никогда не носила скобки! Она бы сказала ему это и еще многое другое, но не хотела обострять ситуацию.

Чарльз погрозил Айану пальцем.

— Поосторожней, парень! Помни, я все же твой отец!

— Вот уж что-что, а это я помню, — проворчал тот.

— Очень хорошо, и не забывай. — Он повернулся к жене и сказал: — А ты, Федра, разве не понимаешь, что я жду чай? Поэтому хватит тебе тут ублажать моего неблагодарного отпрыска, иди в дом!

Она только вздохнула — Чарльз увлекся игрой, он обращается с сыном, как с подростком, причем непутевым подростком. Нарочно не хочет замечать, что тот давно уже стал взрослым мужчиной.

Чарльз поковылял в дом.

— Он что-то затевает, — сказала Федра, провожая его взглядом. — Интересно, что именно.

— Мне тоже интересно. Скажи, пожалуйста, насколько серьезно болен отец? — Федра медлила с ответом, и Айан добавил: — Думаю, для того чтобы спасти его, недостаточно только консультаций и помощи обычного местного врача. Вдруг… — Он запнулся, а потом стал говорить более резким тоном: — Почему нельзя что-нибудь сделать? Операцию, например…

— Он слишком стар, — попробовала объяснить Федра. — Но ты не думай, что ему не предлагали операцию. Он и слышать об этом не желает. Говорит, что пошлет к чертям собачьим любого хирурга, который посмеет приблизиться к нему. Пусть, мол, практикуются на куске мяса, а не на почтенном господине.

По лицу Айана промелькнула тень улыбки.

— Да, похоже на отца. А ты, конечно, даже и не пыталась уговорить его изменить решение.

— Что? — поразилась Федра. — Ты предполагаешь, что…

— Я предполагаю, что чем быстрее он исчезнет, тем ближе ты будешь к желанной цели, то есть приберешь к рукам все его состояние. Все очень просто, милая, ты так не думаешь?

В своем цинизме он дошел уже до крайности, и Федра взорвалась.

— Да как ты смеешь? — воскликнула она, задыхаясь от ярости, готовая чуть ли не с кулаками наброситься на него, но вспомнила, что у Айана вполне могут быть причины не доверять ей и даже подозревать в злом умысле. — На самом деле ты не можешь считать, что я так отношусь к мистеру Требэниану, — сказала она. — Знаю, что иногда он бывает просто невыносим: придирчив, упрям, властен. Но по отношению ко мне он всегда был добрым и щедрым. Только благодаря ему мы с мамой нормально жили. Кстати, маме очень тяжело было принимать помощь от него в моральном смысле, но ей приходилось, потому что все это делалось ради меня.

— Я это знаю. Замечал.

Федра тяжко вздохнула. Стоит ли продолжать? Разве Айан способен понять такие тонкие вещи? Но решила не останавливаться.

— Знаешь ли ты, что мой отец оставил мать еще до моего рождения. Если бы мистер Требэниан… то есть Чарльз, не оплатил мою учебу в школе, а потом и в колледже, я ничего не достигла бы в жизни. Поэтому, если есть хоть что-нибудь, чем я могу помочь, принести ему хоть малую пользу, то я сделаю это. Я же сказала тебе, что очень люблю его, и это правда.

— Да, — кивнул Айан. — Но ты еще сказала, что не по этой причине вышла за него замуж. Ладно, очень впечатляющая речь, маленькая Федра, но поверить в это трудно.

Не сразу поняв смысл его слов, она молча стояла и всматривалась в его лицо… Нет, это не лицо, это маска — застывшие черты, насмешливый холодный взгляд, искривленные в злой усмешке губы. Федра боролась с искушением дать ему пощечину, но это делу не поможет — просто будет выглядеть как глупая детская выходка.

Нет, она определенно не может придумать, что бы такое сделать и при этом не выглядеть абсолютной дурочкой. Поэтому остается только одно — уйти. Она резко повернулась и зашагала прочь, пытаясь подавить рыдания, душившие ее.

— Федра! — услышала она его оклик, но только прибавила шагу.

Она почти вбежала в дом, пронеслась молнией через холл к лестнице и стала быстро подниматься. Ее стремительность иссякла, как только она оказалась в своей уютной комнате. Облокотившись спиной о дверь, Федра пыталась отдышаться. Она взглянула на кровать, застеленную желтым покрывалом, и зажмурилась. Господи, сколько же бессонных ночей она провела, прислушиваясь в темноте к шуму волн за окном и мечтая об этом отвратительном человеке, который только что обвинил ее в корысти и подлости! Когда-то, давным-давно, этот человек был прекрасным мальчиком и так хорошо к ней относился…

Федра без сил опустилась в мягкое кресло у окна. Как Айан только мог подумать, что она способна желать скорой смерти Чарльза? Или попытаться ускорить его кончину? Ну ладно, вначале он был слегка обескуражен неожиданностью и скоропалительностью их женитьбы и поэтому вел себя немного нервно. Но он же знает всю ее жизнь, правда девять лет они не виделись. И она же старалась объяснить ему…

Федра от напряжения даже вцепилась в подлокотники кресла. Черт! Дело в том, что она ничего толком не объяснила. Она больше говорила о состоянии здоровья Чарльза, и новость поразила Айана. Неужели же настолько, что он заподозрил неладное со стороны молодой жены? Ей-то хотелось, чтобы он воспринял ее решение выйти замуж за Чарльза как практичный шаг ради лучшего ухода за смертельно больным стариком. Но все не так просто. Эта версия трансформировалась в его мозгу самым причудливым образом, и он больше и думать не желает ни о чем, кроме как о корыстных целях этого замужества.

Федра откинулась на спинку кресла, закрыла глаза и стала слушать шум прибоя. Ей нравился этот звук, хотя ничего успокоительного в нем не было — этот грохот волн о прибрежные скалы полон тревоги, предупреждения о грядущей опасности. В ту ночь, когда родилась сестра Айана, говорили, что море остервенело бросалось на скалы и брызги долетали до самых окон.

Эстер Пенденинг всегда говорила, что если бы Хелен Требэниан не умерла при родах и дети, крошка Джоан и четырехлетний Айан, не осиротели, все было бы по-другому. Мальчик вырос бы более терпеливым и покладистым, он не был бы таким циничным и резким. Но, воспитываясь без матери, Айан стал тем, кем и является по сей день, — жестким, упрямым и беспощадным в достижении своих целей. Таким он видится всем окружающим, но Эстер утверждала, что у него очень ранимая душа. Возможно. Только сейчас его души вовсе не видать.

Но тогда он был ее самым большим другом и главным утешителем, рядом с ним она чувствовала себя защищенной. Сам Айан никогда не имел возможности ощутить того, что смог дать девочке, которая росла в их доме. Насколько Федра помнит, отец либо вообще не обращал внимания на сына, либо требовал безоговорочного подчинения, а младший Требэниан был не из тех, кто легко сдается. Их отношения с Чарльзом можно назвать вечной битвой.

Совершенно сломленный смертью жены Чарльз старался как можно меньше бывать дома, где все напоминало о ней. Он неделями работал в Лондоне и приезжал на выходные, да и то не всегда. Вместо того чтобы как-то помочь маленькому сыну справиться со смятением и горем, вызванными смертью матери, он предоставил Айана самому себе, но зато во время своих визитов постоянно одергивал мальчика. Мало что смысля в воспитании, абсолютно не разбираясь в тонкостях детской психологии, да и не очень-то любя детей вообще, Чарльз решил, что его долг как отца заключается в том, чтобы держать сына и дочь в строгости. Он считал, что со своей стороны сделал для них все — обеспечил крышу над головой, нанял экономку, которая ими занималась, поэтому имеет право требовать повиновения.

Айан, независимый по характеру и не терпящий давления, очень скоро стал относиться к визитам родителя крайне нетерпимо, потому что они означали ограничение свободы и необоснованные придирки и наказания. Эстер воспитывала его как умела, но слишком уж жалела мальчика, который рос без матери, и многое позволяла ему, тем более устоять против его очарования было трудно.

Потом мальчика отправили в школу, а Эстер вышла замуж за Фрэнсиса Пенденинга. Брак оказался недолгим — еще до того, как Айан приехал на свои первые каникулы, Фрэнсис уже удрал с какой-то красоткой. Шесть месяцев спустя родилась Федра, и с тех пор Эстер не покидала Кайн-Клета, пока доктор не убедил ее оставить работу.

Федра так углубилась в свои мысли, что забыла о времени. Только стук клюва сидящей на подоконнике чайки заставил ее очнуться и взглянуть на часы. Господи, да ведь Чарльз ждет свой чай! Да и Айану, видимо, не терпится — он тоже поджидает ее, чтобы снова терзать своими расспросами. Почему же она никак не решится рассказать ему правду?

— Дура ты, Федра! — сказала она вслух самой себе. — Совсем неудивительно, что Айан предполагает самое худшее, раз ему ничего неизвестно.

Она встала с кресла, но, прежде чем уйти, полюбовалась видом из окна. Как все-таки красиво! За это время море успокоилось и мирно поигрывало легкими волнами, искрясь на солнце… Хорошо бы, чтоб у нее на душе было так же спокойно…

Через двадцать минут Федра вкатила столик в гостиную.

— А где Айан? — спросила она у Чарльза, одиноко сидящего за большим столом.

— Ушел, — ответил тот. — У него плохое настроение, если хочешь знать.

Это не новость.

— А далеко он направился?

— Повидать Ангуса Купера, а потом твою мать, — сказал Чарльз. — А в чем дело? Зачем он тебе нужен?

Тон мужа Федре не понравился. Он точно что-то замышляет.

— Да так, ничего особенного. Скажи мне, почему ты не объяснил ему причины, по которой я вышла за тебя замуж?

— А я и сам толком не понимаю этой причины. Я сделал тебе предложение, ты согласилась. Что же тут объяснять?

— Многое! И ты это прекрасно знаешь! Ты бы мог рассказать ему про отель для начала.

— Гм… Ему бы не понравилось это дело.

— Нет. А ты и не рассчитывал, что ему все это понравится.

— Конечно нет. Хотя, считаю, он получил бы по заслугам. Узнал бы, кто всем тут распоряжается.

Федра нахмурилась.

— И ты действительно продал бы Кайн-Клет только ради того, чтобы наказать его и Джоан? — задала она ему примерно тот же вопрос, что и перед тем, как выйти замуж.

— Наказать? Нет, проучить и сына, и Джоан. Если этот ее красавчик-муж думает, что получит Кайн-Клет…

— Но Антону этот дом не нужен! Он нужен Айану.

— И он его не получит. Дом твой.

Федра боролась с желанием растолковать Чарльзу, что в тот самый миг, когда Кайн-Клет станет ее собственностью, она отдаст его законному наследнику. Так она собиралась сделать с самого начала. Старик, наверное, догадывается о ее намерении, но никогда ни он, ни она об этом вслух не говорили.

Она разлила чай по чашкам, искоса поглядывая на усмехающегося потихоньку мужа. Может, хитрый Чарльз рассчитывает, что как только она увидит, каким стал кумир ее детства, то вряд ли захочет отдать ему дом… Или думает, что, получив замечательный Кайн-Клет, она не пожелает с ним расстаться. Многие женщины, наверное, так бы и поступили. Но не Федра.

— Ведь дом еще мне не принадлежит, — заметила она. — Ты тоже можешь передумать…

— У меня нет времени на то, чтобы передумывать, — сказал Чарльз. — Этот старый дурак Полсон сказал, что мне следует быстро привести свои дела в порядок, пока я не оказался на облачке играющим на арфе. Это я — на арфе?

У него был такой вид, что Федра не удержалась и расхохоталась.

— Ничего, — сказала она, — стоит тебе сыграть пару аккордов, как тебя отошлют на землю в виде привидения. Я слыхала, как ты пел в ванной. Это что-то с чем-то!

— Смотри-ка, развеселилась! — насупился Чарльз. — Пора тебе, детка, знать свое место!

Но на самом деле он ведь не сердится и приструнить ее не собирается. Ему никогда не удавалось вести себя строго ни с Эстер, ни с Федрой, он был по-своему привязан к ним, а они платили ему тем же, несмотря на все его, подчас гнусные, выходки и тяжелый характер. Эстер считала, что он до сих пор страдает и тоскует по Хелен, и когда она говорила об этом, то в ее голосе звучала некая зависть, словно ей хотелось, чтобы кто-нибудь так же любил ее.

Фрэнсису Пенденингу было явно на нее наплевать. Он навсегда исчез из жизни Эстер. Гордая по натуре, она не стала разыскивать его даже ради содержания на дочку, а уж Федру и подавно не интересовал человек, предавший ее мать.

— Еще чаю? — спросила она Чарльза. — Может, немного сахара?

— Думаешь, меня следует подсластить, а? Ха. Ничего, увидишь еще, каково оно, когда меня не будет. Вот погоди.

Федра только укоризненно покачала головой. А что она может сказать? Трудно быть замужем за человеком, который использует тебя для того, чтобы приструнить отбившееся от рук семейство. Но тем не менее она знает, что ей будет не хватать этого сложного, властного, своенравного человека.

— Пойду принесу еще воды, — бросила она, вставая из-за стола.

На кухне Федра старалась не думать о том, как пусто станет в доме без Чарльза, и мысли ее вернулись к Айану.

Что он скажет матери при встрече? У него с Эстер прекрасные отношения, они очень привязаны друг к другу. Но если ему вздумается высказать свои подозрения насчет мотива этого странного брака, да еще обвинить Федру в злом умысле, то мать, естественно, станет на защиту дочери и расскажет, как все обстоит на самом деле. Тогда Айан, вернувшись домой, закатит скандал.

Лишь бы не при Чарльзе, которому только доставит удовольствие наблюдать, как сын бесится.

Неожиданно Федру бросило в дрожь.

Эстер Пенденинг жила в квартирке на втором этаже небольшого уютного дома, построенного в испанском стиле. Дом находился на самом верху крутой улочки, спускавшейся к гавани Порткелли. Федра однажды заметила, что розовые балкончики и декоративные кирпичные арки явно диссонируют с аккуратными старинными коттеджами, характерными для города. Дом ей не нравился, а Эстер это не волновало. Ее вполне устраивала современная квартира, да и район удобный — все магазины под боком.

Сегодня она занималась уборкой — наводила порядок во всех шкафах. Федра стала бы ругать ее за это и, возможно, была бы права — Эстер немного устала. Она взглянула на часы — четыре. Пора сделать перерыв, она заслужила небольшую передышку.

Эстер направилась на балкон и уселась там в удобном кресле. Было очень жарко. Она взяла со столика соломенную шляпу и стала обмахиваться ею. Сейчас немного отдышусь и позволю себе выкурить сигарету, подумала она.

Но расслабиться не пришлось — не успела Эстер потянуться к зажигалке, лежавшей на столике, как услыхала шаги во внутреннем дворике дома. Гость в это время? Она привстала, перегнулась через перила и посмотрела вниз.

— Айан! — воскликнула она удивленно.

Он поднял голову и приветственно помахал ей рукой.

— Вот это сюрприз! Я даже не знала, что ты приехал домой.

— Я ненадолго, — ответил он. — Но уехать, не повидав тебя, не могу.

— Ну еще бы! Поднимайся скорей.

Эстер быстро спрятала сигареты под подушечку на кресле и прошла в холл. На секунду задержалась перед зеркалом, чтобы привести себя в порядок — пригладила волосы, подкрасила губы. Вообще-то она выглядит неплохо для своего возраста: на лице почти нет морщин, кожа гладкая. Только вот фигура… Она тяжело вздохнула. Хотя Ангус Купер и называет ее приятной полной женщиной — вчера так и сказал, кстати, — но утешения от этого мало.

Эстер застегнула две верхние пуговки блузки и пошла открывать дверь своему бывшему воспитаннику, о котором немало заботилась в свое время. Как ни крути, а только благодаря ей этот сорванец не сломал себе шею во время своих бешеных игр… Она усмехнулась, вспомнив, каким был Айан в детстве. А теперь какой великолепный молодой человек.

Но, открыв ему дверь и увидев его совсем близко, она с горечью подумала, что не такой уж он и молодой. Вон морщинки у глаз, а ведь их не было два года назад, да и вид у Айана усталый — он даже немного ссутулился, словно под тяжестью испытаний, выпавших на его долю.

— Сейчас угощу чаем, — сказала Эстер после взаимных приветствий. — Как раз время, ведь ты не откажешься, дорогой мой?

— С удовольствием. Только я сам заварю чай. Пожалуйста, не суетись, Пенди.

Пенди. Так они с Джоан называли ее, когда были маленькими… Услышав это имя из уст взрослого мужчины, Эстер вздрогнула и у нее комок подступил к горлу — ей так не хватало его шуток, ведь когда-то он был таким веселым, особенно с ней…

— Ты заваришь чай? — переспросила она. — Вот это новость! А что ты понимаешь в этом деле, хотела бы я знать?

— Я не такой уж беспомощный, как ты думаешь, — усмехнулся Айан. — Я столько лет прожил один и научился многое делать сам, так что уж с чаем я как-нибудь справлюсь, уверяю тебя.

— Посмотрим, — охотно согласилась Эстер и села на стул, стоявший между холодильником и столом, решив понаблюдать за ним.

Айан достал чашки и блюдца, расставил их на столе, потом сполоснул фарфоровый чайник для заварки, а в другой, металлический, налил воды и поставил на плиту.

— Тебе в твоем возрасте не пристало жить одному, — заметила Эстер, удивляясь тому, как ловко он справляется.

Он обернулся и улыбнулся ей.

— Наоборот хорошо, раз уж я попробовал один разок обзавестись семьей и ничего из этого не вышло.

— Это ты про Рози? Да, ты был слишком молод, но не в том беда. Беда в самой Рози. Но ты же женился только назло отцу, чтобы насолить ему. Ну и характеры у вас, Требэнианов! Я всегда считала, что вы друг друга стоите.

— Возможно, — неожиданно согласился Айан.

К этому времени закипела вода, и он принялся за дело. Через несколько минут перед хозяйкой стояла чашка с дымящимся ароматным чаем. Айан не стал садиться к столу, он встал у окна.

— Тебя что-нибудь беспокоит, дорогой? — спросила Эстер, которая по его виду догадалась, что так оно и есть, но понимала — торопиться не следует, он сам начнет разговор.

— Нет, ничего такого, — буркнул тот, передернув плечами, но его воспитательницу не проведешь.

— Как бы не так, дорогой! Я тебя слишком хорошо знаю, чтобы сразу же не заметить твоего настроения. Ты расстроен из-за женитьбы отца, так?

Конечно же она права и этого следовало ожидать, но пусть он подтвердит.

— Вовсе нет. Надеюсь, они будут счастливы, — проговорил Айан и отпил большой глоток чая.

Эстер ничего на это не сказала и только покачала головой.

Он аккуратно поставил чашку на стол и спросил ее как бы между прочим:

— А как ты относишься к этому событию, Пенди? Федра твоя дочь…

— Да, конечно. И нечего тебе смотреть на меня так осуждающе. А что касается моего мнения… Видишь ли, Федра всегда поступала так, как считала нужным и правильным. Она мечтательница, но в ней есть и доля практичности, особенно там, где необходимо принять важное решение. Я не стала отговаривать ее, Айан.

— Но ты бы хотела остановить ее?

Он стоял, опершись руками о край стола, и даже подался вперед, глядя немигающим взором на Эстер.

— Жаль, что назрела такая необходимость — выйти замуж за Чарльза. Да, жаль.

Айан нахмурил брови, и было видно, что ее ответ посеял в его душе сомнения. Но Эстер не могла рассказать ему всей правды, потому что ее об этом попросила Федра, но в то же время ей не хотелось, чтобы у Айана сложилось неправильное мнение о дочери.

Что до этого дурацкого замужества, то оно ей действительно не по душе. Слава Богу, что это не настоящий брак, настоящего она просто не вынесла бы. Но и так тоже есть из-за чего переживать… Конечно, если бы этот молодой упрямец потрудился чаще приезжать в Порткелли, то ее дочка была бы сейчас вполне свободна.

Если бы — сплошные «если»! — болезнь меня не подкосила, думала Эстер. Не надо было позволять Федре взвалить на себя заботы по дому и о Чарльзе.

Но Эстер согласилась, вдруг пожалев себя, а Федра успокоила ее, сказав, что все это временно и что она будет счастлива немного отдохнуть от школы. Нет, Эстер так легко поверила и дала согласие, потому что обрадовалась, что дочка будет рядом с ней. Кроме того, все эта затея выглядела вполне разумной, но только поначалу…

— Что ты имеешь в виду, говоря о необходимости? — вернул ее к действительности настойчивый голос Айана, который, видно, повторил вопрос, да она не расслышала. — Ты сказала, что возникла необходимость.

— Да, я так сказала, — кивнула она.

Она прекрасно понимала, на что он намекает, но не могла ничего объяснить, не имела права. Придется ему подождать, пока Федра сама все расскажет, подумала Эстер.

Она заметила, что Айан уже готов задать следующий вопрос, более щекотливый, поэтому поспешила сменить тему:

— Ты уже был у Ангуса? Знаешь, прошел год, как умерла его жена Мег, и ему очень тяжело одному.

— Да, я виделся с ним, — последовал ответ. — Послушай, давай вернемся к женитьбе моего отца.

Меньше всего ей хотелось обсуждать этот вопрос.

— Я такую прекрасную передачу недавно видела — о Древней Греции, — сообщила она, притворившись, что не слышит.

Айан прекрасно знал по опыту, что на Эстер нажимать бесполезно: если она не хочет говорить, то заставить ее невозможно.

— Ты все еще интересуешься Грецией? — спросил он, вынужденно поддерживая предложенную Эстер тему.

— Конечно, но уже не так, как раньше. Помнишь, в молодости я так любила читать про всех этих богов и богинь?

— Да, помню.

Они поболтали в таком духе еще минут двадцать, потом Айан встал.

— Мне пора идти. Спасибо за чай, — сказал он и, с тоской посмотрев на Эстер, добавил: — Знаешь, Кайн-Клет стал совсем другим без тебя, Пенди.

— Считай, что тебе повезло. Все могло бы быть гораздо хуже, это точно. А так есть из-за чего грустить — всего лишь одна экономка ушла на пенсию.

Айан уставился на нее.

— И как мне прикажешь тебя понимать? — спросил он.

— Никак, — улыбнулась Эстер.

— Ты уверена? Тогда до свидания. — Он подошел к ней и нежно поцеловал в щеку.

Через минуту Эстер уже слышала его торопливые шаги на лестнице и тяжело вздохнула. Айан так старался не выказать своих истинных чувств, но она догадалась, как он мучается. Ничего, переживет, он парень стойкий. Но лучше бы Федра не тянула с объяснением.

Налив себе еще одну чашку чая, Эстер вернулась на балкон и вытащила из-под подушечки заветную пачку сигарет. Слава Богу, теперь можно и покурить. Она затянулась и сразу же почувствовала облегчение. Но в этот момент бросила взгляд вниз и увидела, как Айан бредет медленно через дворик. Он опустил голову, ссутулился, словно нес на плечах непосильную ношу. Неожиданно он остановился и прижал ладони к вискам. Она хорошо знала этот жест — таким образом он пытается снять с себя напряжение и контролировать эмоции. Точно так же всегда делал его отец…

Эстер отвела взгляд и затянулась. Когда она снова посмотрела вниз, во дворе уже никого не было.