Мечты камня

Если бы можно было этого избежать… Если бы хотя бы знать точный срок…

Мне в голову приходит идея, и я отчаянно хватаюсь за неё, как за соломинку.

— Я тоже не хочу, — признаюсь ему. — Мы ещё встретимся. Ведь… Ведь королям тоже нужен отдых, верно? — нервно прикусываю губу, готовясь услышать возражения. — Хотя бы на один месяц в году… присоединяйся ко мне. Я буду ждать тебя на выходе из того тайного тоннеля, где всё началось. Снова отправимся в путешествие, навстречу приключениям, вместе, на несколько недель. Вместе повидаем мир. Я покажу тебе захватывающие места, расскажу невероятные истории, которых ты никогда не слышал…

И прямо на глазах Артмаэль преображается, я вижу в нём прежнего принца, который не боялся опасностей, а искал их с горящими глазами. Который признавался мне, что ему нравится не знать, что ждёт нас за следующим переворот. Который, в конце концов, противился идее провести всю жизнь в тюрьме дворцовых стен. Который хочет узнавать мир так же, как и я, далеко за пределами замка.

Я знаю, что он не станет таким навсегда. Знаю, что не могу просить его бросить всё и поехать со мной. Но на один месяц мы может сбежать от всех. На один месяц, как тот, что мы ехали до Идилла. Месяц, чтобы снова испытать всё то, что мы пережили за время этого путешествия. Один месяц в году мы можем быть уверены, что встретимся вновь. Он не сможет оставить своё королевство на больший срок, а я не могу быть привязанной к Дуану. Но на один месяц…

Не дышу в ожидании его ответа. Уголки его губ слегка приподнимаются и потихоньку расплываются всё шире и шире.

— Месяц — это не так много… Думаю, Жак меня простит и сможет разобраться с самыми срочными делами.

Я не могу сдержать радостный смех. Я боялась, что даже это для нас непозволительная роскошь. Но, похоже, нас впереди ещё ждут приключения. Впереди целая жизнь и множество удивительных открытий. Нас столько всего предстоит сделать! И у нас будет немного больше времени вместе…

— Так ты отправишься со мной? — спрашиваю, желая услышать чёткий ответ.

— Да. И пусть я прослыву безумцем, безответственным придурком. К чёрту всё!

Он от души смеётся, обнимая меня за талию. А мне нестрашно.

Как и тогда, когда он сделал мне предложение, я не могу думать ни о чём, кроме того, как же я счастлива. Он поднимает меня на руки и кружит по комнате. Сначала я вскрикиваю от неожиданности, но тут же начинаю смеяться. Я держусь за него, обнимая за плечи. Пускай мы расстанемся, но у нас будет хотя бы это. Наши письма и редкие встречи. Возможно, этого всё равно будет. Возможно, мы так и проживём всё жизнь. Но что поделать? Вот такая у нас жизнь. Нужно бороться за свою мечту. Мы никогда не отступим. Мы не бежали от испытаний, что встречались на нашем пути. Это просто ещё одно. И его мы тоже пройдём.

Я понимаю, что Артмаэль думает о том же самом, когда он целует меня, когда его губы прижимаются к моим, требуя большего, чем обычно. Он скучает по мне, и я тоже скучаю по нему. Я могла испугаться, но нет. Эти поцелуи не имеют ничего общего с действиями Кенана. Эти поцелуи не отнимают у меня ничего, кроме того, что я сама хочу дать. Поэтому я отвечаю ему. Раскрываю губы, принимая его целиком и полностью. Поэтому крепко обнимаю его и целую в ответ, медленно, но глубоко, чтобы он знал, что я не собираюсь сбегать. Это наша последняя ночь. Уже завтра между нами будет огромное расстояние — я хочу, чтобы сейчас не было никакой дистанции.

Я позволяю себе отдаться моменту. Он не спрашивает разрешения — возможно, потому что стоит ему открыть рот, как я затыкаю его поцелуем. Наши инстинкты берут верх, тела сами стремятся друг к другу. Шёпот между поцелуями. Крепки объятья. Шаги в сторону кровати. Смех при падении на простыни.

На мгновение мы замираем, тяжело дыша и глядя друг на друга. Я колеблюсь, но всего на долю секунды, прежде ем мои пальцы забираются под его рубашку. Он поднимает руки, позволяя снять с себя лишнюю одежду. И больше ничего не делает. Не давит на меня, ни к чему не принуждает. Я заново открываю для себя его тело, которое уже почти забыла и которое успело измениться за это время: на груди появились новые шрамы, к которым я ещё прикасалась — и теперь исправляю это упущение. Я наклоняюсь и целую их. Чувствую, как он затаил дыхание. Его пальцы играют с моими волосами, которые стали намного короче. Мы нерешительно приподнимаемся. Он колеблется, поэтому я беру его за руки и завожу их за свою спину, к завязкам платья. И хотя я немного дрожу и не знаю, не случится ли со мной приступ паники в следующую секунду, мне хочется это сделать. Мы любим друг друга и хотим этого. Мы скучали по этому. В этом нет ничего плохого. Его прикосновения не причиняют боль.

— На моём теле сплошь одни раны и следы чужих поцелуев, — шепчу я, пока он разбирается с завязками. Пока его губы нежно целуют мою шею, а я довольно закрываю глаза. — Сможешь стереть их? Сможешь… исцелить меня? Бережно…

Я чувствую, как платье сползает вниз, обнажая грудь. Ласковыми движениями он спускает рукава. Ткань скользит по моей коже. Я не открываю глаз, наслаждаясь прикосновениями, изучающими меня заново. Плечи, грудь, живот… Ни грубости, ни жестокости. Делаю глубокий вдох. Дыхание Артмаэля, его бархатный голос ласкают мой слух.

— Мы оба знаем, что я солгу, если скажу, что могу заставить всё это исчезнуть… — его пальцы касаются моей спины. Моей шеи. Проводят по ключицам и снова спускаются к талии, не пропуская ничего. — Но я постараюсь заменить его поцелуи своими. Я верю, что новые воспоминания вытеснят все предыдущие.

Прикосновения его пальцев сменяются жаром его губ. Он целует шею и повторяет тот же путь, что проделывали его руки. И я сдаюсь приятным ощущениям, позабыв о страхе. Я точно знаю, что он может сделать то, что говорит: затмить плохие воспоминания счастливыми, грязь сладостью, ненависть страстью.

Мы теряемся друг в друге как в первый раз. Находим новые шрамы и стираем их поцелуями. Мы узнаём друг друга заново, чтобы на рассвете расстаться.

Потому что это и есть. Прощание. На год. Мы понимаем это, когда первые лучи солнца проникают в комнату, не давая спать, хотя мы так и не заснули этой ночью. Мы ничего не говорим друг другу, пока одеваемся. Целуемся каждый раз, когда наши взгляды встречаются. Спускаемся по лестнице, держась за руки. Хасан уже ждёт нас в конюшне и улыбается, когда видит нас двоих вместе. Мы с ним поедем до Дионы вместе, а там снова прощание: он поедет учиться в Идилл, а я сяду на корабль, который увезёт меня в дальние страны. Широко улыбнувшись Артмаэлю на прощание, Хасан низко кланяется, забирается на коня и оставляет нас одних, чтобы дать нам последние минуты наедине, которые нам безумно нужны.

Уже через мгновение мы прижимаемся друг к другу, будто хотим стать единым целым.

— Возвращайся самой успешной торговкой в мире.

— Преврати Сильфос в рай на земле.

— Я буду ждать тебя.

— Я буду тебе писать.

— Я люблю тебя.

— А я тебя.

В какой-то момент голос перестаёт слушаться. Мы оба на грани слёз.

Мы целуемся так, что начинают болеть губы. Мы целуемся так, будто это может остановить время.

Но это невозможно, и поэтому мы отстраняемся. Вытираем слёзы и выдавливаем улыбки.

Я забираюсь на лошадь.

Последний поцелуй.

Последнее «люблю».

Пришпорив коня, я уезжаю с мыслью, что покидаю единственного мужчину, который верит в меня. Единственного, с кем самые глубокие мои раны начали заживать. Единственный, чьих прикосновений я не могу не хотеть. Но я также знаю, что меня ждёт большое будущее. Там впереди целый мир. Разлука — это лишь небольшая плата за осуществление мечты.

Ветер высушивает остатки слёз, и я впервые в жизни чувствую себя свободной.

ЭПИЛОГ

Вся Маравилья знает историю Артмаэля I Сильфосского, Героя.

О его подвигах до сих пор слагают легенды повсюду, от Ридии до Даэса, и нет ни одного ребёнка, который бы не знал о том, что Герой победил мантикора и дракона, или о том, как он скакал верхом на единороге, чтобы спасти принцессу из плена жутких огров. Поговаривают, что не все эти истории правдивы, и в зависимости от того кого или где спросить, можно узнать много новых подробностей, о которых нигде больше не услышишь.

Однако именно его история любви заставляет девиц по всему миру мечтательно вздыхать, даже тех, что живут по ту сторону моря.

Потому что король Артмаэль никогда не влюблялся. Ему представляли принцесс, аристократок из Сильфоса и соседних стран, но ни одна из них его не интересовала. Одна за другой, девушки, пытавшиеся привлечь его внимания, уходили ни с чем. Одна за другой, униженные леди возвращались домой в чёрных вуалях и с дрожащими губами.

На протяжении многих лет правитель вздыхал, восседая на своём троне. Смотрел на красивые лица, слушал лестные слова, но ни одно из них не заставило его каменное сердце биться быстрее. Говорят, что каждое лето на один месяц опечаленный король покидал дворец, отправляясь на поиски сам. Всегда уходил бесшумно посреди ночи, оставляя короткую записку брату, который должен был взять на себя его обязанности в его отсутствие. Каждый раз он возвращался спустя четыре недели со слезами на глазах, свидетельствующих об очередной неудаче. В то же время ходили невероятные слухи о том, что король продолжает совершать подвиги, несмотря ни на что: он никогда не отказывался помочь тем, кто попал в беду, будь то острым мечом или мудрым советом.

Десять лет пролетели быстро. Народ Сильфоса обожал своего короля, страна процветала под его властью. Спустя столько времени они уже перестали надеяться, что он когда-либо женится. Возможно, у него никогда не будет наследника, и корона перейдёт его племяннику Бридону, которого король любил и баловал, как родного сына.

Но всё изменилось в один прекрасный день в конце зимы. Во дворец приехала девушка и попросила аудиенции у короля. Те, кто видел её, говорили, что она не была писаной красавицей, но определённо цепляла взгляд: они не привыкли видеть женщин в мужской одежде (пускай даже отличного качестве и сшитых по фигуре) и с короткими мечами на поясе. На плече у неё была тяжёлая сумка. Возможно, именно её причудливая внешность привлекла внимание маленького принца, которых из любопытства подошёл к ней. С деревянным мечом в руке и большими серыми глазами, заинтригованными диковинкой, он долго с ней разговаривал и в итоге, как будто решением было за ним, завёл её во внутренний двор и попросил подождать, пообещав лично позвать короля.

Мальчик скорее летел, чем бежал, по коридорам замка. Он тоже замечал, как грустит его дядя, и подумал, что эта девушка может всё изменить. Пускай она не была прекрасна, как принцесса из сказок, и у неё не было платья, расшитого золотого, пускай её кожа была не такой уж нежной, а голос непривычно громким, возможно, именно такая девушка нужна королю, непохожему на других, о котором слагали легенды и который всегда удивлял всех неожиданными поступками. Возможно, ему нужна та, что расскажет истории из дальних стран перед сном, ведь мало какая принцесса может рассказать о собственных приключениях.

— Дядя Арти?

Артмаэль Сильфосский поднял взгляд, когда мальчик ворвался в библиотеку. Только ему можно заходить без стука и только он способен вызвать у короля улыбку одним лишь своим появлением. Мальчик, в свою очередь, очень любил эту комнату, полную книг. Иногда на столе появлялись необычные предметы, но дядя не признавался, откуда они взялись. Драгоценные камни и необычные талисманы, которые сверкали, когда кто-то врал или использовал магию. На картах были отмечены названия королевств, о которых Бридон никогда не слышал. А ещё он знал, что в покоях короля на тумбочке у кровати стоит цветок, который загорается, когда в окно проникает свет луны и звёзд.

— Мне тут передали, что ты сбежал от своего наставника. Тебе лучше не попадаться отцу на глаза.

Но мальчик не выглядел ни виноватым, ни пристыженным. Он взмахнул своим мечом, радостно улыбаясь. Он любил своего дядю за то, что тот не придавал такого большого значения его занятиям. Не требовал учить наизусть кучу дат и имён, зато знал множество весёлых историй о событиях прошлого, которые наставник никогда не рассказывал. Иногда дядя сажал его на колени и гордо показывал свои сокровища. Иногда находил время поиграть с ним, сводя с ума всех слуг своей беготнёй по коридорам замка и сражениями на мётлах, пока в это не вмешивался Жак, крича и разгоняя их по разным частям замка.

— Я хотел встретиться с друзьями в городе, но по пути увидел девушку, которая пришла к тебе.

— Девушку? — король нахмурился. как часто это делал, и потёр подбородок, скрытый за короткой бородкой. — Она назвала своё имя?

— Она сказала мне, что ты должен принимать всех, кто пришёл к тебе по срочному делу, независимо от того, кто они. И добавила, что она прибыла издалека, чтобы встретиться с тобой, и не уйдёт, пока ты с ней не поговоришь, — мальчик хихикнул. — Она немного дерзкая. Но милая. Наверное, хочет предложить тебе брак.

Артмаэль едва не усмехнулся. Обычно рыцари ухаживают за дамами, но в его случае вечно всё наоборот.

— Ну, раз уж милая, надо бы с ней встретиться, — согласился он, вставая. Но если честно, он был заинтригован, хоть и не хотел подавать виду. Если ей есть что сказать интересное, то он выслушает. Если она просто очередная поклонница, то он всё равно выслушает её и максимально тактично откажет, хотя не всех этого останавливало.

Они с Бридонов вместе вышли из библиотеки.

— Ты мог бы сделать её королевой.

— Даже не зная её?

— Она привезла карамельки, — ответил мальчик, руководствуясь своей детской логикой. В такие времена племянник напоминал ему одного юного волшебника, которого он знал много лет назад. Чтобы подтвердить свои слова, Бридон достал из кармана небольшую стеклянную коробочку, в которой лежали разноцветные конфеты. Артмаэль взял себе одну и положил в рот.

На вкус они напомнили ему поцелуи с ароматом чего-то алкогольного. Сначала это ощущение было во рту, а потом к нему присоединился жар в животе. Они напомнили ему кое-кого, кто был сейчас далеко. Как же король ненавидел зиму и весну, потому что письма приходили редко и шли крайне долго, а он был слишком нетерпелив, чтобы ждать.

— Как тебе? — спросил племянник. — Та девушка сказала, что привезла их с острова эльфов, с другого континента… Кажется, она хорошо умеет придумывать истории.

Король молча смотрел на него с застывшей улыбкой. Внезапно остановился, схватив мальчика за руку.

Но ведь это… невозможно, правда? Снаружи только распускаются первые весенние цветы. Ещё не то время года. Да, уже больше месяца он не получал писем, но так уже бывало, когда у неё не было возможности сойти с корабля. Поддерживать переписку удавалось не всегда. За десять лет, что он выдержал вдали от неё, не считая редких встреч, было всякое: письма терялись, рвались, задерживались или просто отращивали крылья и улетали. Только так можно объяснить, что даже от Хасана порой не было весточки, хотя тот писал ему каждый месяц, где бы ни находился в этот момент.

Но всё же сердце ёкнуло при мысли о карамельках, которые он прежде никогда не пробовал, и об эльфийских островах, названия которых он даже не сможет выговорить.

— У неё были светло-каштановые волосы и тёмные глаза? — он старался произнести это спокойно, как бы невзначай, но голос всё равно дрогнул.

Мальчик кивнул, не понимая, почему его дядя ведёт себя страннее, чем обычно.

— И на ней мужская одежда, хоть и дорогая. Камзол, брюки, сапоги… — увидев потрясение на лице короля и краснеющие щёки, мальчик слегка испугался. Он никогда ещё не видел его таким. — Ты в порядке, дядя Арти? Ты её знаешь?

Артмаэль не ответил. Он отпустил мальчика и побежал так, как не носился уже много лет. Как будто всё это время у него не было причин торопиться. Сердце колотилось в груди, но он сомневался, что виной тому внезапная пробежка. Дыхание стало тяжёлым. Он спустился по лестнице так быстро, как только мог, и перепрыгнул последние ступеньки, словно за ним гнался монстр. Не обращая внимания на удивлённые возгласы солдат, охранявших двери, Артмаэль вылетел во двор.

Он остановился только снаружи, задыхаясь и обводя глазами окружающих, обернувшихся на его внезапное появляние.

И увидел её.

Девушка не замечала его, глядя на небо в терпеливом ожидании.

Это правда она.

Такая же, как и семь месяцев назад, когда они прощались у входа в тайный тоннель посреди ночи, обнимая друг друга напоследок, сливаясь в горько-сладком поцелуе, от которого его всегда в дрожь. Этот поцелуй он потом вспоминал тихими ночами, когда лежал один в своей кровати и не мог уснуть.

Он бросился к ней. Сердце готово было выскочить из груди. Артмаэль не сводил с неё глаз, отмечая каждую деталь, пользуясь тем, что она по-прежнему была слишком сосредоточена на том, что вокруг. Сжимал и разжимал пальцы, мечтая вновь прикоснуться к ней. Обнять её. Облизнул губы от желания поскорее вдохнуть её аромат. Одного месяца в году было недостаточно, как бы он ни пытался убедить себя в обратном. Да и двух тоже… Всей жизни мало, чтобы держать её в объятьях. Он уже думал об этом раньше, при каждой их встрече, когда они рука об руку путешествовали по другим королевствах, где он никогда не бывал, а она знала самые интересные места. Он думал об этом, лёжа рядом с ней каждую ночь, в кровати или под открытым небом, и держа её в своих руках, в одежде или без, спящую или нет. Он думал об этом на протяжении долгих десяти лет… но никогда не говорил вслух, потому что, по крайней мере, у них было это. По крайней мере, он мог видеть её, прикасаться к ней, целовать её, а в остальные месяцы — обмениваться письмами с фантастическими историями и клятвами вечной любви.

В какой-то степени он понимал, что просить о чём-то большем, чем всё это, о чём-то большем, чем «когда-нибудь», было слишком эгоистично с его стороны.

Но он любил её, и пустота в груди, когда они расставались, была так велика, что иногда ему хотелось иметь сердце из камня, которое, по мнению многих, у него было.

— Мой племянник сказал, что одна девушка желает со мной поговорить и подкупила его горсткой карамелек, — слова прозвучали едва ли громче ударов его сердца в этот момент.

Гостья вздрогнула и посмотрела на него. На её губах заиграла улыбка, показавшаяся ему настоящим чудом.

— Соответствующие стимулы часто помогают ускорить процесс, — она порывается сделать реверанс, но в последний момент останавливается. — Я бы поклонилась, ваше величество, но много лет назад вы сказали, что не желаете видеть от меня никаких реверансов.

— Дерзкая… Но я и вправду говорил это много лет назад, когда ты последний раз была в этом замке.

— Я дала обещание одному здешнему принцу, что стану лучшей торговкой во всей Маравилье, сильной, успешной и способной на многое. И что когда мне это удастся, я вернусь сюда… к нему.

Смех Артмаэля отразился от стен замка. Он тут же подхватил её на руки и закружил над землёй. Она вскрикнула и засмеялась, и этот звук был лучшей музыкой для его ушей. Он прижал её к себе крепко-крепко и поцеловал, как безумный. Словно ему было это нужно, как воздух. Она обхватила руками его шею, а он обнял её за талию, держась крепко, будто от этого зависит его жизнь.

Разорвав поцелуй, она посмотрела на него сверху вниз, прижалась лбом к его лбу, обхватив ногами его талию. Как будто они были двумя половинками целого или просто хотели компенсировать то время, что провели вдали друг от друга, как и в каждую их встречу.

— Я вернулась, Артмаэль, — прошептала Линн.

Он заглянул ей в глаза, увидел в них своё отражение и понял, что долгие месяцы разлуки стоили того. Что неважно, сколько километров их разделяло или как тяжело им было все эти годы.

Для него всё пространство и время сузились до этого самого места и момента, где они, наконец, вдвоём, вместе, счастливые, с зажившими ранами и исполненными мечтами.

— С возвращением, моя королева.

\