Медиум

Глава 4 ДРУГ ДЕТСТВА

Туровский не заметил, как мелодия иссякла. Некоторое время он просто не замечал ничего вокруг, находясь в каком-то странном оцепенении.

– Вам плохо, Сергей Павлович? Дядя Сережа!

Он с трудом повернул голову. Света тревожно заглядывала ему в лицо, отложив флейту в сторону.

– Все в порядке.

– Вы на солнце, должно быть, перегрелись. Может быть, пойдем в корпус? Я вам помогу.

– Ты?

Света тряхнула головой, и её темная коса сделала полукруг.

– Не бойтесь. Я сильная.

«Вот чего у меня не было в жизни, – подумал Ту-ровский, – так это „глюков“. Давным-давно, ещё в той жизни, в Кандагаре, „травкой“ баловаться приходилось, но это чтобы снять дикое напряжение, пару раз… Хотя кто знает, какие могут быть последствия». А ведь он в самом деле всего минуту назад был где-то-очень далеко.

Горы. Люди в странных ниспадающих одеяниях. Лицо молодого монаха, и самая яркая картина, перечеркивающая собой все остальное, – распластанное в прыжке тело громадной кошки, не то тигра, не то барса…

– К солнцу нужно привыкать постепенно. Вот Даша – другое дело, ей все нипочем. Если погода хорошая, на пляже может целый день проваляться. Видели, как она загорела? Даже взрослые заглядываются.

– А ты ходишь на пляж?

– Иногда. Только я плохо плаваю. Сколько раз просила маму: отведи меня в бассейн! Все времени нет.

– У мамы?

– Да и у меня тоже. Уроки в музыкальной школе почти каждый день.

Она мельком взглянула на часы.

– Ой, мне пора. Пока доберусь до пристани, пока дождусь «ракеты»…

– Светочка, – взмолился Сергей Павлович, – подожди, пожалуйста! Мне ещё кое-что нужно выяснить. А к пристани я тебя подброшу на машине, идет?

– Идет.

Они поднялись на второй этаж, и Туровский заметил, что, слава Богу, недавнее событие ажиотажа среди местного населения не вызвало. А действительно: в Чечне война, в средней полосе – тоже свои разборки, хоть и помельче, самолеты взрывают, заложников берут толпами. Привыкли.

Коридор был пуст, только у дверей номера (того самого) топтался одинокий милиционер. Значит, эксперты ещё на месте. Сергей Павлович толкнул дверь; Люди в комнате подняли головы, дружно кивнули и опять принялись за работу. Никто ничего не сказал, но Туровский свою информацию получил: дверь открывалась и закрывалась бесшумно.

Девочка послушно ждала в коридоре.

– Ты помнишь, где стояла, когда услышала скрип?

Она пожала плечами.

– Где-то здесь, напротив телевизора. Ну, может быть, чуть дальше.

– Ты не оглянулась?

– Извините, Сергей Павлович, – с сожалением произнесла она.

Если бы она посмотрела в тот момент назад, то увидела бы убийцу. Она не обернулась, и, возможно, это спасло ей жизнь. Туровский с облегчением вздохнул. А как идеально подобрано время! Отдыхающие завтракают. Погода хорошая, корпус практически пустой. С другой стороны, это и плохо: скрип двери. Человек выходит из своего номера… Он один, торчит, как дерево посреди поляны. Туровский не сомневался: убийца пришел не со стороны. Кто-то свой. Здесь, в санатории.

Светлана смотрела на него ожидающе и виновато. Переживает, что не может помочь, понял Туровский.

Ему был знаком такой тип людей. Если девочка со временем не изменится, не почерствеет, то через определенное количество лет человек, которого она выберет, станет настоящим счастливчиком. У него будет прекрасная жена: красивая, добрая, умная и преданная. Крайне редко встречающееся сочетание.

– Встань напротив телевизора. Ко мне спиной, вот так. И слушай…

Он приоткрыл дверь в соседний номер, где сидел понурый Слава КПСС и ждал своей участи. Послышался короткий скрип, на одной низкой ноте.

– Похоже, Света?

Она прошла в холл, села в кресло и опустила голову.

– Не знаю. Кажется, похоже. Но ведь так все двери скрипят!

Туровский улыбнулся. В этой половине коридора скрипели только три двери, и все по-разному. Даже если бы девочка не имела тренированного слуха, вряд ли бы ошиблась. Значит, все-таки Слава. Или Борис…

Станислав Юрьевич Козаков, грузный, высоченный и шумный, ввалился в комнату и рухнул на кровать, не обращая внимания на её жалобный стон.

– Вас ещё не допрашивали? – спросил он соседа, который, уткнувшись в груду бумаг, сидел за столом. – Уф-ф. А меня – только что. И, кстати, весьма наглым тоном. Хотя следователя понять можно. Убийство! – Он энергично взмахнул рукой. – Двойное убийство! Погон можно лишиться, как два пальца…

– Да, я слышал, – рассеянно кивнул сосед. – На втором этаже, кажется. Кого хоть убили?

– Каких-то двух баб. – Козаков сладко потянулся, и кровать произнесла длинную жалобу. – Отдохнули, блин. Они из своего номера носа не казали. Лесбиянки, ясное дело. Только чем они все три дня питались?

Сосед не ответил, погруженный в свои изыскания. Общительного Козакова это распалило ещё больше.

– Тут нечисто, помяни мое слово. Приехали молчком, почти без багажа. Ключи в зубы – и нырк в комнату! Ты видел хоть одну бабу, которая может вот так: в санаторий – и без двух чемоданов с девятью сетками? Не видел.

Он мечтательно посмотрел в потолок и заложил руки за голову.

– Я бы встретил – тут же женился. В женщине что главное? Мобильность и неприхотливость. Ну и внешность, само собой. Чтобы было что погладить и за что пощупать. Ты женат?

Сосед наморщил высокий лоб, осознавая смысл вопроса.

– Женат? Естественно. В моем возрасте… Козаков захохотал.

– «В моем возрасте»! Мы же с тобой одногодки, старик!

– А что спрашивал следователь?

– Да ну его. Он и слушать как следует не умеет. Я ему советую (бесплатно, заметь!): проверь этих девиц по картотеке. Найди отпечатки пальцев. Сто против одного; они в чем-то таком замешаны. Может быть, их трахал какой-нибудь депутат, а они его шантажировали. Не послушал. Спасибо, говорит, за информацию. Отдыхайте, говорит, и не волнуйтесь.

– Вы фамилию следователя не помните?

Козаков задумался.

– Тор… Тур… Забыл. Я бы его через час встретил на улице – и прошел мимо. Мышка серенькая, из бедной интеллигенции. Рожа помятая, костюмчик так себе, не первой свежести. Но глаза! Игорь Иванович, ты бы видел его глаза! Любая женщина с ума сойдет. Вот только все же непонятен он мне: я ему – готовую версию со всеми подробностями, а он нос воротит. А сопливую девчонку на лавочке целый час допрашивал, чуть до слез не довел. Какой из неё свидетель? О, гражданин следователь! Только что вас вспоминали, долго жить будете.

Туровский спокойно открыл дверь и вошел в номер.

– Как расследование? Продвигается? Уже установили личности убитых? – засыпал вопросами Козаков.

Туровский, не обращая на него внимания, удивленно смотрел на полноватого мужчину, сидевшего за столом.

– Игорь, – наконец проговорил он. – Вот так встреча.