Медовая ловушка (серия шпионских триллеров, книга 1)

не ее обычная марка — затем скомкайте пакет и оставьте его на земле позади нее».

«Это значит, что она готова встретиться с Марго», — сказал Роман.

«Личная встреча», — добавила Габриэлла.

«И это хорошие новости», — сказал президент.

Все взгляды были устремлены на Романа, но он молчал. Это удивило Габриэллу. Это была хорошая новость. Он привёл их сюда только для того, чтобы Марго и Колибри оказались в одной комнате. Теперь им предстояло встретиться.

«Простите, — сказал президент, — но разве вчера для вас это не было самой большой чрезвычайной ситуацией в мире? Ведь вы так и сказали, верно? Я не выдумываю».

«Вы не представляете, сэр».

«Вы сказали, что грядет нечто худшее, чем вторжение, и что только Колибри знает, как его остановить».

«Я сказал что-то подобное».

«Тогда почему у тебя такое унылое лицо, Роман? Ведь ты же этого хотел. Вот почему мы отправили туда Марго».

«Так и есть», — сказал Роман.

«Ну, извини за выражение, Роман, но ты выглядишь таким же довольным, как толстый ребенок, который только что уронил свой рожок мороженого».

«Нет, это хорошие новости, сэр. Определённо. Просто…»

«Слишком просто?» — спросила Габриэлла. Голос её был тихим, но вопрос остался в воздухе, словно сигарный дым.

Президент посмотрел на него. «Это всё? Ты волнуешься?»

«Я всегда волнуюсь».

«Вы чувствуете неладное?» — сказал президент.

Роман и глазом не моргнул. «Не крыса. Что-то другое. И воняет».

Габриэлла вспомнила предыдущий день. Открытие, что Колибри — это Ирина Волкова, любовница Чичикова, стало для неё сенсацией. Из тех, что потрясли даже опытных агентов. И уж точно потрясло президента.

Вербовка такого агента пересекла чёткую красную черту, существующую ещё со времён Сталина и запрещающую нападать на самого лидера или его семью. Это было самое близкое к абсолютному правилу правило времён холодной войны. Это, как и доктрина взаимно гарантированного уничтожения.

И Марго Кац просто пробежала по нему. Какие-то девчонки в туалете ночного клуба красили губы, а потом весь Совет оказался в штанах у Чичикова.

И все это без малейшего разрешения Вашингтона — удар один.

Скрывать это от президента на протяжении многих лет — удар второй.

Президенту категорически следовало сообщить об этом. Вербовка Ирины Волковой была шпионажем, эквивалентным проникновению в ядерный реактор. Один неверный шаг, и игра была бы окончена для всех. Марго Кац, возможно, просто выполняла свою работу, когда впервые обратилась к президенту, но Роман, с его многолетним опытом и практически ежедневным контактом с президентом, определённо должен был быть в курсе.

Сказать, что Вестфаль был в ярости, было бы преуменьшением века. То, что сделал Роман, было узурпацией власти. Он принял решение, которое мог принять только президент. Можно было бы утверждать, что это было государственной изменой. Действительно, именно такой аргумент и был выдвинут, и не только Дёрром. Генеральный прокурор Кэтлин Холман потребовала не только немедленной отставки Романа и Марго, но и их ареста. И не было недостатка в требованиях закрыть книжный магазин.

То, что сделал Роман, было простым и понятным захватом власти. И он держал это в секрете, потому что знал, что президент положил бы этому конец, как только узнал бы об этом.

То, что это сработало, не имело значения. В первые жестокие недели вторжения на Украину сам Вестфаль приписывал Колибри остановку наступления Кремля на Киев. Габриэлла посмотрела стенограмму, чтобы убедиться, что не ошиблась. Она была там чёрным по белому.

***

Без Колибри Чичиков сидел бы в Мариинском. Дворец прямо сейчас.

***

Вестфаль говорил это, и не раз. Колибри — и, соответственно, Роман — не позволил русским взять Киев.

И он держал это под таким строгим контролем, что никто не догадался, как ему это удалось, ни Белый дом, ни Чичиков. Несомненный успех, если говорить о тактике.

И то, что он сохранил Колибри живым, онлайн, готовым сделать это снова, было ничем иным, как чудом.

Когда вторжение Чичикова на Украину провалилось, он отреагировал масштабной резней. Он зачистил не только высшие эшелоны армии, но и многих из своих ближайших знакомых — других любовниц, любимых проституток, друзей, с которыми дружил десятилетиями, даже зятя. Его паранойя стала настолько сильной — буквально сотни тайных казней происходили ежедневно, — что поговаривали о возвращении самых мрачных дней Сталина.

И все это время Колибри продолжала петь.

Продолжала напевать свою милую мелодию.

операцию «Колибри» исключительно с точки зрения её сути, она была мастерским ходом. Возможно, это была самая значимая операция в истории ЦРУ. Она изменила ход вторжения. Она изменила историю. И была проведена безупречно.

Но всё это отошло на второй план из-за решения Романа не говорить президенту. Габриэлла вздрогнула, вспомнив слова Марго. Этот момент навсегда запечатлелся в её памяти.

Все предчувствовали неладное. Роман появился с агентом, которого никто из них раньше не видел. Это насторожило всех ещё до того, как она успела произнести хоть слово.

«Кто здесь у вас?» — спросил президент, увидев ее.

«Я не знал, что сегодня день, когда нужно отвезти дочь на работу», — ехидно добавил Дорр.

«Марго Кац», — сказал президент, зачитывая имя из коммюнике, лежавшего перед ним. Трудно было поверить, что это было всего двадцать четыре часа назад. До этого момента никто из них никогда не слышал имени Марго Кац. «Здесь сказано, что ваша работа — куратор ».

«Это верно», — сказала Марго.

«Она не просто дрессировщик, — сказал Роман. — Именно она вытащила Колибри из воды. Благодаря ей Колибри существует».

В тот момент все в комнате, включая Габриэллу, всё ещё действовали, предполагая, что Колибри — мужчина. Правительственный чиновник. Обычная цель. Честная игра.

«Понятно», — осторожно сказал президент, не зная, куда Роман собирается повернуть дело. «Значит, Колибри …»

«У меня есть куратор », — сказал Дорр, и Габриэлла заметила, как его взгляд задержался на Марго, когда он произносил эти слова. «Счастливчик».

«Постарайся держать язык за зубами», — сказала Габриэлла.

«Не хочу показаться грубым, — сказал президент, — но почему вы здесь, госпожа Кац?»

Марго взглянула на Романа и прочистила горло. «Господин президент…»

"Да?"

« Hummingbird — очень надежный источник».

«Можете повторить это ещё раз, — сказал президент. — Именно он удержал Киев от попадания в руки Кремля».

«Хорошо», — сказала Марго.

Помимо Габриэллы, Дёрра и Холмана, присутствовали министр обороны Чарльз «Чак» Остин, председатель Объединённого комитета начальников штабов генерал Вэнс Пойнтер и директор ЦРУ Джейк Хоук. Каждый из них хотел узнать, почему эта молодая женщина стоит перед ними.

«Что ж, — сказала Марго, глядя на каждого по очереди, — Колибри теперь говорит, что вот-вот произойдёт нечто худшее. Нападение на территорию США».

Эти слова повисли в воздухе, словно радиоактивные осадки.

Никто не произнес ни слова.

OceanofPDF.com

21

О-Ксана резко проснулась от звонка будильника на телефоне. Она выключила его и лежала неподвижно. Она не спала – она знала это – но ей всё равно казалось, что она спит.

Она встала и натянула плотный халат, висевший на спинке стула у кровати. Старый, выцветший, с протертыми локтями, он был одной из самых дорогих её сердцу вещей. Он принадлежал её матери, даже переправился с ней из России, и Оксана живо помнила, как она его носила.

В комнате было так холодно, что она видела в воздухе собственное дыхание. Она сразу же подошла к пропановому обогревателю, одной рукой зажала вентиль, а другой щёлкнула запальником, словно разжигая барбекю. Понадобилось несколько попыток, чтобы зажечь огонь. Она также приоткрыла окно. На улице было очень холодно, но наклейка на обогревателе громко предупреждала об угарном газе.

Затем она села на кровать, накрыв колени одеялом, и стала ждать, пока в комнате станет теплее.

«Квартира» – слишком щедрое название для крошечной мансарды, которую она снимала у госпожи Чэнь, китаянки, которая постоянно курила и возила с собой в холщовой сумочке двух чихуахуа. Их головы торчали из крыши, словно пассажиры в коляске, и она таскала их с собой повсюду, в том числе и когда собирала арендную плату Оксане – четыреста долларов в неделю наличными.

Это был не «Ритц», но он принадлежал ей, и цена была подходящей.

В квартире была одна комната, крошечная ванная комната, диван, который также служил кроватью, стол, два простых стула и мини-кухня с плитой, раковиной, микроволновой печью и холодильником. Над диваном находилось большое окно, ведущее к пожарной лестнице.

Здание было настолько обветшалым, насколько это было разрешено пожарным инспектором Нью-Йорка, и располагалось на оживлённом участке 125-й улицы, рядом с театром «Аполло». Не самый тихий район города — сирены выли почти постоянно, — но оно находилось недалеко от квартиры на 95-й улице, которую она делила с матерью в детстве.

Может быть, это было подсознательное решение — выбрать место, столь близкое к этим воспоминаниям, а может быть и нет.

Помимо квартиры Оксаны, на первом этаже здания располагалась китайская закусочная с едой на вынос, где подавали просто потрясающую лапшу. На втором этаже располагался « маникюрный салон », куда заглядывали мужчины среднего возраста. Оксана отметила, что ни у кого из них не было особенно ухоженных ногтей, хотя ей было всё равно, чем они там занимаются. Никто её не беспокоил, и это было главное.

Если в этом здании и было что-то лучшее, помимо лапши, так это пожарная лестница. Летом в квартире становилось невыносимо жарко, но, перебравшись через диван и выбравшись из окна, Оксана могла попасть на продуваемую ветром металлическую платформу, с которой открывался вид на Манхэттен и суетливый Гарлем внизу. Она никогда не уставала от этого, а когда становилось совсем невыносимо, даже спала там.

Когда в комнате стало настолько тепло, что она перестала видеть собственное дыхание, она встала с кровати и включила кофеварку. Затем она включила маленький телевизор на стойке и смотрела местные новости, ожидая, пока заварится кофе. Она пила его за столом, рассеянно глядя на экран. Новости были только о погоде – о шторме столетия, обрушившемся на Восточное побережье, о незабываемом Нор'Истере, о множестве дюймов мокрого снега и снега. Через двадцать минут она натянула джинсы и серую толстовку с надписью « Колумбийская команда по плаванию» и вышла на улицу. Она не была членом команды по плаванию, но нашла толстовку в шкафчике, и когда она попыталась сдать её, ей сказали не беспокоиться – у них уже было три одинаковых в бюро находок.

Фитнес-центр Колумбийского университета был большим, хоть и устаревшим, и она прошла к нему через безлюдный парк Морнингсайд, войдя в кампус через ворота на 116-й улице. Бассейн только открывался, когда она пришла, и она отсканировала свой студенческий билет и пошла в раздевалку. Там больше никого не было.

Оксана всегда любила плавать, но после случая с Проктором это стало похоже на одержимость. Она ходила каждое утро, иногда часами, плавая туда-сюда в бесконечных

Повторение, попытка прочистить голову. Больше всего ей нравилось одиночество.

Никто никогда не разговаривал с ней в бассейне, не было ни звонков, ни сообщений, ни уведомлений. Только она, приглушённый шум воды и повторяющийся узор плитки на дне бассейна, скользящей внизу.

Сегодня утром она плавала полтора часа, а затем долго стояла под горячим душем, прежде чем одеться. Раздевалка была не так пуста, как когда она пришла, но её это не смущало. После плавания она собиралась зайти в библиотеку перед уроком, но вместо этого пошла в сторону библиотеки Джо.

«У Джо» была закусочная недалеко от кампуса, куда она раньше ходила ежедневно. По какой-то причине она перестала туда ходить после инцидента. Она не могла точно сказать, почему.

Им владел пожилой чернокожий мужчина по имени Болдуин. Он владел этим местом почти тридцать лет, но утверждал, что не знает, почему оно называется «У Джо». Оксана бывала там так часто, что за эти годы он стал для неё кем-то вроде отца, или, вернее, дедушки. Она не признавалась в этом даже себе, но именно поэтому не возвращалась. Ей было стыдно. Она боялась, что Болдуин каким-то образом догадается о том, что с ней случилось. Она не могла вынести мысли о том, что он знает.

Добравшись до неё, она остановилась, глубоко вздохнула и толкнула дверь. Над её головой зазвенел колокольчик, и Болдуин поднял взгляд от решётки. Увидев её, он широко раскрыл глаза. Она подняла руку в знак приветствия.

Он просто смотрел.

Прошло мгновение. Оксана сглотнула. Она не могла говорить, поэтому он нарушил молчание. «Я бы солгал, если бы сказал, что не начинаю волноваться», — сказал он.

Оксана кивнула. Она надеялась, что её отсутствие осталось незамеченным…

или, по крайней мере, не упомянуты. Вот и всё.

«Знаю», — тихо сказала она, садясь на своё обычное место у стойки. «Извините».

«Простите?» — спросил Болдуин, пристально глядя на неё. «Где вы были?»

«Занята», — сказала она, отводя взгляд.

Он смотрел на неё ещё несколько секунд, затем снова повернулся к решётке и начал энергично её чистить. «Занят», — сказал он себе. «Полагаю, мир — место суеты».

Оксана поерзала на стуле, глядя ему в затылок. Она не знала, на что надеялась, но изо всех сил боролась с желанием встать и уйти.

«Вы, я полагаю, будете есть, как обычно?» — спросил он, помешивая большую кастрюлю чили, которая стояла на сковородке.

«Конечно», — сказала она.

«Это не изменилось».

«Конечно, нет».

«Просто прошло так много времени».

«Прекрати», — сказала она, поднимая вчерашний номер «Таймс» . Страница с кроссвордом осталась нетронутой.

Болдуин поставил перед ней на стойку кружку с черным кофе, и она сделала глоток.

«Ты хочешь рассказать мне, где ты был? — спросил он. — Или заткнуться и заниматься своими делами?»

Она посмотрела на него, и, увидев его глаза, поняла, что должна ему что-то сказать. Он не просто любопытствовал, он заботился о ней и волновался. Из всех людей она была не из тех, кто пренебрегал подобными вещами.

«Там был…» — начала она. «Я была в…» Она пыталась подобрать слова, которые могли бы сказать достаточно, не говоря слишком многого, но её пощадил единственный посетитель заведения, мужчина в рабочих ботинках и защитном жилете, подошедший к стойке.

«Готов расплатиться?» — обратился к нему Болдуин.

«Да, сэр», — сказал мужчина.

Болдуин многозначительно посмотрел на неё, протянул ручку из-за уха и пошёл выдавать деньги клиенту. Когда он вернулся, она уже начала разгадывать кроссворд.

Болдуин вздохнул, но она продолжала брезгливо разглядывать его, не поднимая глаз. «Хорошо, — сказал он, — не буду тебя беспокоить, но если ты хочешь что-то сказать…»

«Я не могу», — сказала она, перебивая его.

Он снова кивнул, затем повернулся к грилю и начал разбивать яйца для её заказа. Она смотрела на него, отводя взгляд каждый раз, когда он оглядывался.

Они разгадывали кроссворд вместе тысячу раз. «Чёрные кошки и кометы», — сказала она, не отрывая глаз от бумаги.

"Что это такое?"

Она ударила по бумаге тыльной стороной ручки. «Чёрные кошки и кометы».

«Дай подумать», — сказал он, накладывая в миску немного чили. Он взбил ей яйца боком скребка, а затем выложил их поверх чили.

"Сыр?"

Он задавал ей этот вопрос тысячу раз. Обычно она отвечала «нет».

"Конечно."

Он поднял взгляд. «Правда?»

«Меня это не убьёт».

«Нет, не изменится», — сказал он. «Ты, должно быть, похудел на десять фунтов с тех пор, как мы виделись в последний раз».

«Это комплимент?»

«Это не от повара, готовящего на гриле».

Она улыбнулась, а затем снова посмотрела на кроссворд. Он посыпал чили сыром и подал ей с тостом. «А приметы совпадают?» — спросил он.

"Что?"

«Черные кошки и кометы».

«О», — сказала она, глядя на головоломку.

Болдуин кивнул, когда она сделала надпись. «Действительно предзнаменования», — сказал он.

Оксана не ответила. Но слова остались с ней.

OceanofPDF.com

22

Габриэлла взглянула на телефон Романа на столе. Почему он не звонил?

Была ли задержка тактикой?

Президент тоже был обеспокоен, и она знала почему: этот звонок вполне мог стать одним из решающих моментов его президентства.

Стенограмма будет засекречена – погребена глубоко в архивах, вместе с наблюдениями НЛО и теориями об убийстве Кеннеди, – но рано или поздно всплывёт. И когда всплывёт, её заметят. Габриэлла знала, что президент не спит из-за таких вещей. Он не мог сходить в туалет по утрам, не забыв о своём наследии.

Он уже поручил Габриэлле захватить вчерашние стенограммы.

«Для точности», — сказал он.

Она послушалась и прочесывала их почти всю ночь. Когда она утром вернулась в Белый дом, он делал то же самое.

— прочертив маркером толстые красные линии по всему, что он хотел стереть.

Она посмотрела на Романа, сидевшего рядом с ней на диване в своей накрахмаленной полицейской форме. Приговорённый. Или он уже мёртв в воде?

Она снова вспомнила тот момент, когда это с ним произошло.

Позиция Марго. Её слова. Бомба, которую она сбросила.

Нападение на территорию США.

Воздействие было мгновенным. Генерал Вэнс Пойнтер, чей звучный голос всегда напоминал ей Джеймса Эрла Джонса, озвучивавшего Дарта Вейдера, развернулся в кресле, словно управляя орудийной башней. «Атака? Куда?»

«Когда?» — добавил министр обороны Чак Остин.

Марго, словно олень в свете фар: «В этом-то и проблема. Я не знаю».

Снова повисла тишина, и все повернулись к президенту. Вестфаль пожевал губу, а затем спросил: «Вы не подумали спросить подробности?»

«Мы потеряли связь», — сказала Марго. «Вот почему мы здесь».

«Когда именно он отключился?» — спросил президент.

«Пять дней назад».

«Ты сидишь над этим уже пять дней?»

«Какой у нас был выбор?» — спросил Роман. «У нас нет ничего конкретного. Источник потерял связь».

«Вы не смогли восстановить?» — спросил Дорр.

Марго покачала головой.

«Нанести ему визит?»

« Колибри — не рядовой актив, — сказала Марго. — Их положение весьма уязвимо ».

«В вашей сфере все деликатно », — ехидно заметил Дорр.

«Причина, по которой Hummingbird продержался так долго, — сказал Роман, игнорируя комментарий, — заключается в тотальном запрете на все цифровые коммуникации. Прямой доступ.

«Все — это процесс».

«Telegram и Ghost были взломаны только в этом месяце», — сказал Хоук.

«Отсюда и настойчивость в использовании аналоговых технологий», — сказала Марго. « Колибри — бывший специалист по слежке. Никаких коротких путей».

«Хорошо», — сказал Пойнтер. «Но ведь всё равно есть способ поговорить с ним, верно?»

Марго снова взглянула на Романа. Он кивнул ей. « Отец Колибри был радистом во время советской войны в Афганистане», — сказала она.

«О нет!» — вмешался Дорр. «Это слишком хорошо».

«Заткнись», — сказала Марго.

«Я уже вижу. Он использует коротковолновый приёмник своего отца!»

«Верно», — сказала Марго, стиснув челюсти.

«Ты шутишь, да?»

«Сработало, Дёрр», — сказал президент. «Этот человек ещё жив, когда многие другие уже нет».

Роман прочистил горло. «Сообщения передаются методами холодной войны.

Каждый вечер в 8:45 по московскому времени с беспилотного передатчика к востоку от Берлина на частоте 5,933 МГц выходит в эфир записанная передача.

«Короткие волны может принять кто угодно, — сказал Хоук. — Это примерно так же конфиденциально, как реклама на первой полосе » .

«Конечно», — сказал Роман, — «но все, что они слышат, — это последовательность пятизначных цифр, произносимая роботизированным голосом».

«Идеального кода не существует», — сказал Дорр.

«Мы пользуемся одноразовым блокнотом», — сказала Марго.

«А как вы делите ключи?»

«Мёртвых душ» Гоголя . Каждый день мы переворачиваем страницу и используем новых персонажей для шифрования».

«Короткие волны не поддаются отслеживанию получателя », — сказал Пойнтер.

«Да», — сказала Марго. «Сигнал отражается в ионосфере, смешиваясь с тысячами других. Никто не знает, кому адресовано данное сообщение».

«Ладно», — сказал Хоук. «Но как он отвечает? Трансляцию гораздо сложнее скрыть».

«В этом-то и проблема», — сказала Марго. «Центр 16» начал проверять Москву на наличие несанкционированных трансляций пять дней назад. Колибри это знают, и, должно быть, поэтому они и прекратили свою деятельность».

«И нет другого способа связаться с ним?» — сказал Хоук.

«Есть способы, — сказала Марго. — Но для этого мне придётся лететь в Москву».

«Больше развлечений и игр», — сказал Дорр.

«Существуют протоколы для личного обмена сообщениями — заранее согласованные места, заранее согласованные действия».

«Если вам нужно быть в Москве, — сказал президент, — то зачем вы здесь, с нами? Что вам нужно?»

«Посол может провести нас в комнату к Колибри », — сказал Роман. «Именно поэтому мы здесь. Всё, что ему нужно сделать, — это созвать встречу в Совбезе и пригласить Марго в качестве переводчика. Всё остальное мы сделаем сами».

«Значит, Колибри в Совбезе ?» — спросил Дёрр.

Роман одарил его тонкой улыбкой, которая означала, что он выболтает имя, но только через собственный труп.

«Правда?» — сказал Дёрр. «Кто он?»

«Мы здесь не поэтому?» — сказала Марго.

«Тогда почему ты здесь?» — спросил Пойнтер.

«Я уверен, что мы можем догадаться», — сказал Дорр, не пытаясь скрыть ухмылку.

«Я здесь, чтобы придать измерение…» — начала Марго.

«Дорогая, — сказал Дорр, — единственный параметр, который ты здесь указываешь, — это размер твоего бюстгальтера».

Глаза Марго сверкнули, но она промолчала. Все смотрели, выжидая. Затем она наклонилась вперёд, положив руки на стол, открывая Дорру – и всем остальным – вид из первого ряда на её блузку.

Эффект наступил мгновенно. Температура в комнате упала на десять градусов.

И Габриэлла наконец поняла, зачем Роман ее привел.

Она не была там ради измерения .

Она была оружием.

«Какой бюстгальтер?» — спросила она.

И вот так она высосала весь кислород из лёгких Дёрра. Он заметно уменьшился, и Габриэлла должна была отдать ей должное. Она вошла в самую мощную комнату на земле и одним жестом взяла её под полный контроль.

Наступила тяжелая тишина, и её нарушил президент. «Мисс Кац, — сказал он. — Кто источник?»

Она взглянула на Романа.

«Не смотрите на него, — сказал президент. — Смотрите на меня».

«Марго, — сказал Роман. — Ты можешь идти».

«Она никуда не денется», — сказал президент.

Все смотрели на нее — она все еще стояла, непокорная, молчаливая.

«Пора раскошеливаться», — сказал Пойнтер. «Кто цель?»

« Отметина ?» — повторила она. «Ты так думаешь, да? Старый добрый отсос».

«Марго!» — рявкнул Роман. «Помни, где ты».

«Мы же не в детском саду, — сказала она. — Правда, дамы и господа?»

Дёрр ухмыльнулся: «Это ваша игра, а не наша».

«Это не игра», — категорично заявила она. «По крайней мере, с моей стороны».

«Госпожа Кац, — сказал президент. — Вы правы. Вы помогаете гусыням нестись, верно? Продолжаете приносить нам золотые яйца? Вот чем вы занимаетесь».

Она выдержала его взгляд. Все думали, что знают, кто она. Думали, что уже раскусили её. Но они недооценивали её.

Чего никто из них не понимал, так это того, что она была не просто инструментом, не просто тактикой — она была высокоточной ракетой, столь же смертоносной, как любая ударная группа авианосца или низкоорбитальная спутниковая система.

Потому что мир изменился.

Власть изменилась.

Старые правила больше не действуют.

Деспоты в Москве и Пекине больше не боялись американской техники, американской военной мощи. И уж точно не боялись санкций. Что значил ещё один ноль для людей, которые уже ограбили целые страны? У них было больше богатства, чем они могли бы потратить за тысячу жизней.

Нет, единственное, что можно противопоставить таким людям, людям, которые пожертвовали бы жизнями всех граждан, чтобы сохранить свою власть, – это хрупкость их собственных тел. Их собственные желания. Именно в Библии сказано : плоть слаба .

И это была правда.

Вот почему Роман Адлер обладал той властью, которой он обладал.

Потому что на новом поле боя секс стал супероружием. Боеголовкой, которую невозможно остановить.

И стоящая перед ними женщина — ростом пять футов и девять дюймов, с расстегнутыми тремя верхними пуговицами блузки — воплощала это чувство.

«Можете прекратить это, — сказал президент. — Я задал вам очень простой вопрос. Кто источник?»

Она посмотрела на Романа. В какой-то момент он достал свою нечестивую бутылку «Пепто-Бисмола» и очень старательно откручивал крышку. Все смотрели, как он делает глоток, и когда он заговорил, то обратился напрямую к президенту: «Вы подпишете смертный приговор. Если заставите нас раскрыть секретную информацию».

Уничтожая годы кропотливого труда. Как только имя выпадет из коробки, мы уже никогда не сможем вернуть его обратно.

Следующее, что сказал президент, было одной из тех строк, которые, как знала Габриэлла, он стёр маркером: «Мне всё равно, Роман. Выкладывай».

«Самый ценный актив, который у нас когда-либо был», — сказал Роман. «Больше информации, имеющей практическое значение, чем любой другой источник в истории ЦРУ. Не просто данные, а контекст . Подпитанные водкой тирады генералов. Страхи, не дающие Чичикову спать по ночам. Вы действительно хотите всё это выбросить?»

Все затихли, взгляды метались от Романа к президенту. Два титана сражались. Годзилла против Конга . Габриэлла никогда не видела ничего подобного. Секунды тянулись в замедленной съёмке.

И как раз когда Роман, казалось, собирался заговорить, президент повернулся к Марго: «Скажи мне сама».

Она не растерялась. «Я подчиняюсь приказам Романа Адлера».

Габриэлла поморщилась. Неповиновение? Измена? Она больше не понимала, что видит.

Но Роман это сделал, потому что именно тогда он сказал ей: «Всё в порядке, Марго. Расскажи ему то, что он хочет знать».

«Роман...»

Он поднял руку. «Это продолжалось достаточно долго. Нам нужно то, что нам нужно.

Вот цена».

Но даже тогда она не назвала имени. Она ничего не сказала.

«Всё», — рявкнул Дёрр. «Вызывайте охрану».

«Нет», — сказал Роман. Он бы и сам назвал имя, но Марго избавила его от боли.

« Колибри — не человек», — сказала она.

«Что это?» — спросил президент, медленно поворачиваясь к ней лицом.

«Она женщина».

Лицо президента оставалось бесстрастным, но он прокручивал в голове факты. Всё, что ему говорили. Центр 16, история слежки, отец в Афганистане, радиотехник.

Вдруг он побледнел. Едва слышным голосом он произнёс: «Ирина Волкова».

«Верно», — сказала Марго.

«Девушка».

« Женщина », — небрежно сказала Марго.

«Я с ней встречался», — прохрипел президент. «Он привёз её в Ялту».

И только тогда Габриэлла вспомнила её – стройную блондинку в золотом бикини, отдыхающую у бассейна, словно девушка Бонда, хранящая тайну. Саммит состоялся сразу после вторжения. Марго уже тогда управляла ею.

«Кто такая Ирина Волкова?» — спросил Дёрр. Все его проигнорировали.

«Вы перешли черту», — сказал президент. Он выглядел так, будто постарел на десять лет. Бледный. Исхудавший. Раздавленный. «У Чичикова был от неё внебрачный ребёнок».

«Нет», — сказала Марго. «Он этого не сделал».

«Вы попали в самое уязвимое место».

«Благодаря ей Украина все еще стоит», — сказала Марго.

Но президент уже не слышал её. «Это будет война», — сказал он.

OceanofPDF.com

23

«Это я», — сказала Марго в трубку. Она всё ещё была в ванной, душ был включен, и она была так же зла, как и в тот момент, когда повесила трубку.

Ей нужна была еще одна встреча тет-а-тет с Советом, как дырка в голове.

«Марго», — сказал Роман. «Всё в порядке?»

«Копакетичный», — коротко сказала она.

«Проблемы со связью решены?»

«Какие проблемы со связью?»

«Хорошо», — сказал Роман, разворачиваясь. «Слушай. У меня в комнате президент, Габриэлла и Дёрр».

«Как мило», — сказала она.

«Они просто хотят...»

«Я знаю, чего они хотят».

«Чтобы убедиться —»

«Я не гадю в постель».

«Я бы так не сказал», — сказал Роман.

«О? И как бы это сказать?»

Роман помедлил. Затем раздался голос, скрипучий, как стекло, — Доминик Дёрр. «Думаю, вы поймёте, мисс Кац, если мы решили принять в этом более активное участие».

«Отлично», — сказала Марго. «Какая операция обходится без вмешательства кучки бюрократов?»

«Вы солгали президенту, госпожа Кац. Вам повезло, что вы не в тюрьме».

« Я никому не лгала, — сказала она, — и я не враг. Не относитесь ко мне как к врагу».

«Никто не называет тебя врагом, — сказала Габриэлла. — Мы здесь просто для того, чтобы…»

«Ограничьте ущерб», — сказал Дёрр.

Марго с трудом проглотила слова, которые хотела сказать.

«Мы отвлекаемся…» — начал Роман, но Марго его перебила.

«Давайте всё упростим. Скажите, где с ней встретиться, а я сделаю всё остальное».

Президент вышел на связь, но не разговаривал с ней. «Откуда она знает, что Колибри вышла на связь?»

«Она догадалась», — быстро сказал Роман.

Президент что-то пробормотал — он в это не поверил — но Марго было наплевать.

Затем Габриэлла... « Колибри использовала протокол Манежной площади , Марго».

Габриэлла председательствовала в Совете Безопасности и консультировала президента напрямую. Её присутствие в зале неудивительно, но всё равно было неприятно слышать, как она свободно говорит о протоколах «Колибри» . Она выполнила свою домашнюю работу, но эти протоколы были разработаны Марго и Ириной годами. Тихо. Без надзора. Даже со стороны Романа.

Теперь ими обменивались как счетом в матче Национальной лиги.

«Это означает личную встречу», — добавила Габриэлла. «В кафе „Пушкин“».

Сегодня вечером."

«Кажется, я знаю, что это значит», — сухо сказала Марго. «Я просто написала это».

«Кафе „Пушкин“?» — спросил президент. «Не слишком ли это бросается в глаза?»

Марго всегда представляла себе, каково это – сидеть за столом взрослых. Теперь она знала. С таким же успехом она могла бы наблюдать за детьми в детском саду, рисующими пальцами. «Это не будет бросаться в глаза», – сказала она.

«потому что это не буквально встреча лицом к лицу».

«Здесь написано», — снова раздался голос Габриэллы, — «что «Пушкин» — небольшое кафе недалеко от Никитского бульвара. Двенадцать столиков. Персонал и владельцы прошли предварительную проверку — связи с российскими спецслужбами не известны».

«Это не значит, что нас никто не послушает», — сказал Дорр.

«Никто нас не услышит, — сказала Марго, — потому что мы не будем разговаривать в кафе. Её сообщение — это сигнал бедствия. Она хочет встретиться, но боится.

Ей нужны меры предосторожности».

«Избавьте нас от необходимости заниматься профессиональной деятельностью», — сказал Дёрр.

«С радостью», — сказала Марго. «Если бы это зависело от меня, мы бы не тратили ни секунды вашего драгоценного времени…»

«Если бы это зависело от тебя, никто из нас не имел бы ни малейшего понятия, что ты задумал».

«И безопаснее», — парировала она.

«Марго», — сказал Роман напряженным голосом.

«Смотри», — сказала она. «Окно выходит на улицу. Она засекёт, как я подхожу, увидит, что я одна, и убедится, что за мной нет слежки».

«Она тебе не доверяет?»

«Она не доверяет ФСБ. Как только она убедится, что я чист, она подаст сигнал».

«Какой сигнал?» — спросил Дёрр.

«В кафе два туалета. В женском туалете за зеркалом будет записка. На ней будет написано место».

«То есть она может видеться с вами, — сказал президент, — а вы с ней нет?»

«Она — наш ценный актив, — сказала Марго. — Она всем командует».

«Эти протоколы принадлежат Колибри », — сказал Роман. «Они сохраняли ей жизнь так долго, и она ещё ни разу не подводила Марго».

« И все же », — повторил Дорр.

Марго не растерялась: «Очень помог, Доминик».

«В общем, — сказал Роман, — Колибри отключает проект, если ей не нравится то, что она видит. Она проследит за Марго до последнего места, если захочет. Если нет, она отпускает её».

«Это значит, что мне лучше быть чертовски уверенным, что я чист, прежде чем пойду в кафе»,

сказала Марго.

«И избавиться от любых следов ФСБ, не поднимая флагов», — добавил Роман.

«Если они у нее есть», — добавил Дорр.

«Они будут там», — сказал Роман. «И если они хоть на секунду подумают, что она подсунула их специально — игра окончена. Они заполонят зону».

«Что отпугивает Колибри», — закончила Марго.

«А настоящее место встречи?» — спросил Дёрр. «Надеюсь, оно не просто нацарапано на салфетке».

Марго тяжело вздохнула. «Господи».

«Марго», — предупреждает голос Романа.

нас с Колибри есть заранее согласованный список. Более двух десятков сайтов…

Подземные переходы, заброшенные железнодорожные платформы, конспиративные квартиры ЦРУ. Всё это есть в раскрытии информации».

«Доминик не читал раскрытую информацию», — сказала Габриэлла.

«Дело в том, — сказал Роман, — что у Московской резидентуры слишком много точек, чтобы вести постоянный мониторинг».

«Поэтому она нам не доверяет», — сказал Дёрр.

«Она никому не доверяет», — огрызнулась Марго, мысленно добавив для полноты картины еще и придурка .

«Веди себя хорошо, Марго».

«Почему мы объясняемся с ним так, будто мы...»

«Ты перешёл черту? Перешёл границы? Лгал?» — сказал Дорр.

«Мы не...»

«Ты солгал, — вмешался Дёрр. — Ты рискнул всем. И вот результат.

Сейчас мы проводим операцию по сдерживанию — мы здесь, чтобы не дать вам спровоцировать Третью мировую войну».

«Хорошо», — сказал президент. «Достаточно. Роман, этот протокол, явка на встречу — это один из вариантов, верно?»

«Господин президент, с нашей точки зрения это единственный вариант».

«Всегда есть другой вариант», — сказал Дёрр.

«И что ты предлагаешь, Доминик?»

«Я предлагаю пойти пешком».

«Простите?» — ошеломлённо спросила Марго.

«Он лишь говорит, что это вариант», — сказал президент.

«И ты его поддерживаешь?» — резко спросил Роман.

«Роман, я не знаю».

«Вот чего мы хотели, — сказал Роман. — Именно поэтому мы отправили туда Марго».

«Вы изменили свою позицию», — сказал Дорр.

«Какая мелодия?»

«Прямо перед тем, как она позвонила, ты сказал, что все это — ловушка».

«Я ничего подобного не говорил».

«Ты сказал, что почуял неладное».

«Я сказал, что чувствую запах...»

«Признайтесь, — сказал Дёрр. — Вы так отчаянно этого хотите, что готовы бросить своего агента на растерзание».

«Доминик!» — рявкнул Роман.

«Это правда, — продолжил Дёрр, — и, честно говоря, я удивлён, что вообще об этом говорю. Эта хрень может так быстро пойти ко дну, что…»

Марго перебила его: «Слушай, я не оставлю Ирину на произвол судьбы.

Я приду на встречу».

«Она знала о рисках, когда соглашалась на это», — сказала Доерр.

«Доминик!» — сказала Габриэлла резким, как кнут, голосом. «Этот агент рискует жизнью, чтобы добыть для нас информацию о готовящемся нападении».

«Мы думаем , что это так. На самом деле мы ничего не знаем ».

«Доэрр, что ты говоришь?» — спросил Роман.

«Я спрашиваю, насколько мы доверяем этой хозяйке ?»

«Не делай этого», — сказал Роман, и его голос вдруг стал твердым и резким, как кремень.

«Что делать?» — спросил Дорр.

«Перепишите историю».

«Я ничего не переписываю».

«Ты собирался», — сказал Роман. «Но давай вспомним вот что. Задним числом всё очевидно. До Украины у Чичикова на границе было сосредоточено двести тысяч человек. Тысячи машин. Более тысячи танков. Они не были спрятаны. Наши спутники могли видеть их из космоса».

«Именно так», — сказал Дорр.

«Но тебя там не было, Доминик, — настаивал Роман. — Ты не помнишь дебатов. То, что очевидно сейчас, тогда было не так очевидно.

Чичиков уже делал то же самое раньше. Все наши агентства были убеждены, что это очередная отвлекающая манёвр. Даже украинцы, наблюдавшие через границу за наращиванием сил, кричали нам, чтобы мы не слишком остро реагировали.

«Я это помню», — сказал президент.

«Но не Ирина», — сказал Роман. «Она объяснила нам, что означает это наращивание, дала точные координаты развёртывания, объяснила их намерения и как им противостоять.

Её данные сыграли решающую роль. Они дали Киеву то, что ему было нужно».

«Совершенно верно», — сказал президент.

«Так что прости меня за то, что я обиделась, когда ты назвал ее любовницей , Доминик».

«Вы слишком близко к этому, — сказал Дёрр. — Это одна жизнь против миллионов. Я единственный, кто ещё не потерял голову?»

«Ты же не собираешься всерьёз предлагать нам уйти прямо сейчас?» — отчаянно сказала Марго. «У неё есть для нас что-то важное. Я знаю».

«Если бы это было так важно, она бы уже нашла способ донести это до нас».

«Она не может», — сказала Марго. «Протокол…»

«Да, да. Драгоценный протокол», — сказал Дёрр. «Послушайте, господин президент, если здесь действительно что-то есть, мои люди вам это принесут».

«С клавиатур и экранов компьютеров?» — выплюнула Марго.

«Неужели в это так трудно поверить?»

«Если бы это можно было гуглить на iPhone, Доминик...»

«И если бы у Колибри действительно было что-то такое большое», — ответил Дорр,

«как все говорят —»

«Хорошо», — сказал президент, вступая в игру.

Марго взглянула на себя в зеркало. Она говорила слишком громко, рискуя, что её услышат из чемодана. Она вздохнула и сказала:

«Мы не оставляем активы позади. Это же так, не так ли?»

«Послушайте, господин президент», — сказал Роман. Голос его был напряжённым и угрожающим.

Марго уже слышала этот тон раньше — ничем хорошим это не заканчивалось. «Сейчас не время для этого. Дёрр изложил свою позицию. Но мы разговариваем с агентом на месте».

Она не может слышать подобные сомнения, когда ей следует сосредоточиться на том, чтобы выжить...

« Сомневаетесь? » — вмешался Дорр.

« Колибри восстановили контакт», — продолжил Роман. «Это то, чего мы хотели. Теперь нам нужно действовать. А не убегать».

«Послушай», — сказала Марго. «Я работала с этой женщиной много лет. Я знаю её ценности. Как она думает. Она бы не стала рисковать всем этим, если бы это не было абсолютно реально».

Наступила минута молчания, и Роман спросил: «Господин Президент?»

Президент звучал очень устало. «Если это вызовет обратный эффект, мне придётся объяснять стране, что такое мешки для трупов».

«До этого не дойдет», — сказал Роман.

Ещё одна пауза, и президент добавил: «Так вот, Роман, это твоя оценка? Нам это настолько нужно, что мы готовы рискнуть спровоцировать Чичикова?»

Марго ждала ответа Романа, но услышала лишь гробовую тишину. Наконец она спросила: «Алло?»

«Мы на месте», — сказал Роман.

«Я думал, звонок прервался».

Прорезал голос Габриэллы. Спокойный. Непреклонный. «Если мы уйдём сейчас, мы не просто потеряем «Колибри» — мы дадим понять всем, кем когда-либо управляли, что мы не верим».

«Помните, о ком мы говорим», — добавила Марго. «Без неё, кто знает, где бы сейчас была российская армия. В Варшаве? В Берлине?

Будапешт?"

Голос президента: «Решать тебе, Роман».

«Марго», — начал Роман, — «если это будет стоить тебе жизни…»

Марго повесила трубку. Окончательно. Как гильотина.

OceanofPDF.com

24

Токо нервно отбивал ритм на руле одной рукой, а другой переворачивал телефон, словно игрок, тасующий колоду. Двигатель был выключен, чтобы его не заметили, а на улице было так холодно, что он видел пар от собственного дыхания. Завибрировавший телефон вздрогнул.

«Какого чёрта так долго?» — прорычал он. «Уже почти рассвет».

«Это ребята из Москвы».

"Беда?"

«Они отключили камеры видеонаблюдения на заправочной станции и думают, что отключили ограждение».

«Они думают ?»

«Лучше перепроверить, прежде чем прикасаться. В сумке есть мультиметр».

«Почему бы вам не сказать Москве, чтобы она заточила карандаши? Мы же хотели это сделать, пока ещё темно, верно?»

«Они наблюдают со спутника. Они говорят, что всё чисто».

«И, видит Бог, они ни разу не ошиблись».

«Я чувствую сарказм?»

«Я просто так потратил тридцать минут. Ведь на заводе всё держится на одних и тех же ребятах, верно? Речь не только о том, чтобы испортить дизельное топливо».

«Конечно, это не так».

«Тогда им лучше взять себя в руки».

«Просто сосредоточься на своей работе, Токо. Это проще простого».

Конечно, если бы пирог был сдобрен С-4.

«Это можно сделать даже во сне», — добавил Морозов.

«Лесть. Теперь я знаю, что у меня проблемы».

«Установите детонаторы. По одному в каждый бак. Об остальном позаботится Москва».

«Значит, ты именно так и хочешь? Без сахара? Без нитроглицерина?»

«Москва говорит «триггеры». Это всё, что им нужно, и это даёт им контроль над временем».

«Время чего?»

«И ещё кое-что», — сказал Морозов, проигнорировав вопрос. «Официантка из закусочной… у местной полиции есть отчёт…»

Токо отключил звонок. Это воспоминание уже было спрятано там, где он его не увидит.

Он вышел из джипа и вдохнул ледяной воздух. Мокрый снег наконец прекратился, но и температура упала. Из-за него от земли, словно миазмы, поднимался лёгкий туман. Он сунул пистолет в карман пальто, перекинул винтовку через плечо, схватил дорожную сумку и отправился в лес.

Заправочный пункт находился в миле от места его парковки, и небо становилось светлее, пока он пробирался сквозь лес и подлесок. К тому времени, как он добрался до забора, фонарик ему уже не понадобился.

Он бросил сумку на землю и посмотрел на сетку. На жёлтых знаках каждые двадцать ярдов красовалась молния и печатными буквами значилось: «Опасно для жизни» . Менее ясно было, была ли она отключена.

Он настороженно посмотрел на него. Были и более простые способы проверить ограждение, но их не рекомендовалось делать, стоя в луже воды, а он стоял, а Морозов сказал, что в сумке есть мультиметр. Он достал его и повернул ручку на циферблате, чтобы отрегулировать напряжение. Стоя на возвышении, чуть менее мокром, чем остальная земля, он закрыл глаза и прикоснулся щупом к проводу.

Ничего не произошло. Конец света не наступил.

Мультиметр показывал ноль. Либо он сломался, либо москвичи сделали что-то правильно.

Он надел защитные перчатки, схватил болторез и перерезал проволоку забора. Ни искр, ни фейерверка. Он быстро прорезал отверстие шириной в два фута и протиснулся внутрь, таща за собой сумку.

Ещё пятьдесят ярдов подлеска, и лес раскрылся, открывая широкую поляну. Прожекторы всё ещё горели, хотя и без них было достаточно светло. Они освещали именно то, что ему сказали.

Там должны были быть: заправочная станция с тремя большими дизельными цистернами, а также различные транспортные средства, лесозаготовительная техника и два складских ангара из гофрированной стали. Не было слышно ни звука, ни признаков рабочих или охраны. Все транспортные средства были выключены, а двери ангаров закрыты и заперты.

Тихий.

По его опыту, тишина часто была звуком засады, непосредственно перед тем, как она случилась.

Из того, что он смог собрать воедино — хотя ему никто об этом не говорил —

Эти резервуары обеспечивали резервную систему охлаждения станции. Они не были основной системой, а обеспечивали работу нескольких резервных водяных насосов, способных работать в аварийной ситуации независимо от электросети. Если Токо правильно понял, их саботаж дал бы Москве возможность вывести из строя систему охлаждения станции, пока уровень воды в реке был высоким.

А учитывая шторм и поврежденную плотину, он предполагал, что уровень реки поднялся.

Насколько он мог судить, единственной причиной всего этого было желание вызвать расплавление активной зоны.

И расплавление ядра было самым большим. Бабах. Грибовидное облако.

Именно это люди представляли себе, когда думали о взрывах ядерных реакторов.

Токо не знал точно, насколько далеко готова зайти Москва.

Он не знал, было ли это намерением оказать давление или совершить массовое убийство.

Он точно знал, что если целью действительно был крах, то он затмит всё, что было до этого. Украина станет лишь сноской. Башни-близнецы и Перл-Харбор покажутся дорожными авариями.

Имя Токо войдёт в историю рядом с Гаврило Принципом и Усамой бен Ладеном. Имя человека, который опрокинул костяшки домино, вошедшие в историю. Имя человека, который разжег войны.

Этого было достаточно, чтобы заставить его сердце биться чаще.

Когда туман рассеялся, он увидел, что по периметру двора на высоких столбах установлены внушительные камеры видеонаблюдения военного образца, защищённые колючей проволокой посередине. Токо пришлось поверить Морозову на слово, что камеры выведены из строя.

Не видя признаков присутствия кого-либо ещё, он быстро выбежал на поляну, пригнувшись. Добежав до первого танка, он остановился.

Стоя спиной к нему, он снова оглядел двор. Ни движения, ни звука. Всё чисто.

Каждый резервуар представлял собой огромный стальной цилиндр на бетонной площадке, заполненный двадцатью пятью тысячами галлонов дизельного топлива. Сбоку шла металлическая лестница, перекладины которой были покрыты льдом. Он поднимался, неся сумку на одном плече, а винтовку – на другом. Дважды он чуть не поскользнулся, но удержался.

Оказавшись наверху, он пригнулся, чтобы не создавать силуэта.

Доступ в резервуар осуществлялся через круглый люк из углеродистой стали с торчащей сверху устойчивой к коррозии Х-образной ручкой. Рядом с ручкой находился аналоговый манометр, а рядом — электронный индикатор безопасности. Лампочка на индикаторе мигала красным — возможно, благодаря каким-то действиям Москвы.

Сначала он проверил манометр и, используя предохранительный клапан, снизил давление внутри бака до безопасного уровня. Затем он обратил внимание на люк. Обычно он был заперт, но, снова доверившись Москве, он схватился за ручку и надавил на неё. Она не двигалась. Казалось, её вообще невозможно сдвинуть. Он попробовал ещё раз, снова безуспешно, затем покопался в сумке в поисках трубного ключа. Он прикрепил зажим ключа к ручке и, изо всех сил, надавил на неё всем весом. На этот раз люк сдвинулся с места, и когда он на него качнулся, он снова сдвинулся с места, а затем резко открылся с громким свистом воздуха. Он чуть не потерял равновесие, но удержался на ногах.

Он снял громоздкие рукавицы и начал устанавливать детонатор.

Обращаясь с ним подобно официанту, нервно держащему нагруженный поднос, он прикрепил его к крючку на внутренней стороне люка так, чтобы он находился всего в нескольких дюймах над топливом.

Удовлетворённый, он закрыл люк, повернул ручку до щелчка и снова накачал воздух в бак. Один бак был готов. Дизельного топлива хватило бы, чтобы затопить небольшой город. Когда бы Москва ни захотела, она могла бы разнести всё это в пух и прах. Он повторил то же самое с двумя другими баками, всё было идентично, но как раз когда он заканчивал, услышал то, чего боялся всё это время — звук приближающегося двигателя.

Он лёг плашмя на бак, вне поля зрения, и снял винтовку с плеча. Прицел был Leupold, простой, но вполне подходящий. Он прицелился в белый пикап с логотипом энергетической компании. Тот подъехал к воротам и остановился, двигатель работал на холостом ходу, фары были включены. Прошёл миг.

Токо застыл неподвижно, прикрыв рот рукавом, чтобы скрыть дыхание.

Когда ворота открылись, он не отрывал взгляда от лобового стекла грузовика со стороны водителя, следя за ним, пока тот медленно въезжал во двор.

Он остановился там, где его путь пересекли следы Токо, идущие из леса.

Ещё одна пауза. Палец Токо погладил спусковой крючок.

Дверь открылась, и вышел человек в ярко-оранжевом комбинезоне, не сводя глаз с отпечатков ног. Он следил взглядом за Токо, ведущей из леса к танкам. Его мозговой механизм стал очевиден, когда он потянулся к рации на поясе.

Токо нажала на курок.

Один выстрел свалил его. Второй в голову добил. Два неслышных щелчка в ночном воздухе. Невероятно громкие. И вдруг тишина.

Токо спустился по лестнице, подбежал и оттащил тело на десять ярдов в подлесок, оставляя за собой розовый след крови на снегу.

Теперь он ничего не мог с этим поделать.

Он взял рацию у мужчины, затем забрался в машину. Ключ был в замке зажигания. Он повернул его, нажал на газ и тронулся с места.

OceanofPDF.com

25

Они называли это «почернением» , и это было азбучным знанием дела.

Для Марго это означало добраться до «Пушкина» без слежки и, что ещё важнее, чтобы ФСБ не догадалась, что она намеренно ускользнула. Это было ключевым фактором, тем самым, что отличало новичков от профессионалов, и если ей это не удавалось, она могла попрощаться со встречей с Ириной.

Малейший намек на то, что она что-то задумала, и ФСБ наводнит зону агентами. И если это случится, Ирина точно заляжет на дно. Она бы ни за что не рискнула встретиться в таких условиях.

Поэтому Марго собралась с духом, прежде чем выйти из номера, сосредоточившись на поставленной задаче. Даже сейчас, за несколько часов до того, как она сделает свой ход, она готовилась.

Она вышла из номера без багажа, в ярком пальто Balenciaga и горнолыжных очках. Увидев своё отражение в дверях лифта, она почувствовала себя скорее статисткой из «Образцового самца», чем шпионкой. Она взъерошила волосы и, вопреки здравому смыслу, ей понравилось.

Добравшись до вестибюля, она всмотрелась в каждое лицо, уверенная, что увидит кого-то ещё позже. ФСБ не церемонилась, когда дело касалось слежки за иностранцами. Даже переводчику выделяли группу.

«Выписываетесь?» — спросил консьерж из-за стола.

«Вообще-то нет», — сказала она, гадая, не один ли он из них. «Я останусь в комнате ещё на одну ночь».

«Я сделаю пометку».

«И вызови мне такси, пожалуйста?»

Он поднял трубку. «Куда?»

Она внимательно посмотрела на него. Разве консьерж задал бы такой вопрос? «Посольство».

сказала она.

«Американец?»

Ну, он преувеличивал. Она зарегистрировалась по американскому паспорту. «Как ты догадался?» — спросила она.

Он посмотрел на экран.

В посольстве у нее состоялась встреча с женщиной по имени Кларисса Грей.

«Фокстрот» нашёл её — она не была агентом ЦРУ, — но по параметрам она почти идеально подходила Марго. Рост, вес, цвет кожи, черты лица — всё как надо.

«Это очень короткая прогулка», — сказал консьерж.

"Что это такое?"

«Посольство».

Марго посмотрела на Садовое кольцо, десятиполосную кольцевую дорогу, соединяющую центр Москвы. Утреннее движение было плотным и быстрым.

Проезжающие автобусы разбрызгивали мокрый снег прямо на тротуарах.

«Я думаю, такси», — сказала она.

Она пересекла вестибюль и подошла ко входу, где коридорный подогнал ей машину и открыл дверь. Она знала, что это, вероятно, подделка, но это не имело значения. Пока нет. Она всё ещё занималась своим делом. Выкладывала узор.

Играем честно.

Такси влилось в поток машин на Пресненском проспекте, среди которых было немало машин федеральной службы безопасности, и Марго внимательно следила за своим хвостом. В этот момент она бы ещё больше встревожилась, если бы не заметила один.

«Всё в порядке?» — спросила водитель, в пятый раз взглянув в заднее окно.

«Отлично», — сказала она, наконец заметив установленную третью серию.

Эта игра в кошки-мышки казалась новой, но на самом деле нет. Она была слишком мала, чтобы помнить времена холодной войны, когда любой иностранец в Москве мог спокойно предполагать, что за ним следят с момента выхода из самолёта в Шереметьево и до момента возвращения на борт, чтобы улететь домой. В те времена центр Москвы был самым запретным местом, и каждый, от мужчины, курящего «Тройку» на автобусной остановке, до девушки, покупающей журнал в газетном киоске, был потенциальным агентом КГБ.

Химчистка , искусство стряхивания хвостов, в те годы было возведено в ранг высокого искусства. ЦРУ придумывало всевозможные трюки — от протезов носов и

силиконовых масок до смелых маневров, таких как катапультирование, трюк «черт из табакерки», автомобили-призраки и ложные следы.

Поддержание легенды — заставить их поверить, что ты тот, за кого себя выдаешь — было вопросом жизни и смерти.

Теперь эти времена вернулись. Все старые трюки были отряхнуты и переосмыслены для нового поколения. Марго знала, что, если хочет выжить, ей придётся проявить изобретательность.

Отсюда пальто от Balenciaga, обесцвеченные волосы, а теперь ещё и двойник, которого Фокстрот нашёл для неё в консульском отделе. И всё это лишь для того, чтобы добраться до кофейни без слежки.

Такси съехало с Садового кольца на небольшую боковую улочку и остановилось перед главными воротами посольства. Перед ними был внушительный укреплённый въезд, защищённый большими бетонными блоками, из-за которых автомобили вынуждены были останавливаться и неловко маневрировать, чтобы проехать. Чтобы въехать на территорию, нужно было проехать через раздвижные ворота высотой 3,5 метра, пройти проверку безопасности в узком проходе под надзором вооружённых морских пехотинцев, а затем пройти через вторые ворота.

Без полномасштабной атаки прорваться не удалось никому.

«Остановитесь здесь», — сказала Марго, указывая на пешеходный вход в ста ярдах дальше.

Она вышла из машины, подошла к охранникам с поддельными документами в руках и была встречена свежим морским пехотинцем, щедро облитым тем, что она приняла за одеколон Calvin Klein.

«Подожди, подожди», — сказал он, когда она поспешила подойти.

«Я американец».

«Да, и Унабомбер тоже».

Он провёл её на усиленный пост безопасности, где её обыскали и просканировали металлоискателем, как в аэропортах, а также более сложным сканером миллиметровых волн. Её сумочку пропустили через рентгеновский аппарат.

«Хорошо», — сказал другой охранник, взяв у неё удостоверение и отсканировав его. Он поднял паспорт, сверил фотографию с фотографией на экране и сказал: «Вас ждут, но здесь сказано, что сначала вам нужно пройти протокольную проверку».

«В чем проблема?» — спросила она, одарив его тем, что она надеялась назвать кокетливой улыбкой, хотя, скорее всего, это было больше похоже на спазм лица.

«Не могли бы вы просто дать мне пропуск? Я немного тороплюсь».

Он посмотрел на неё, затем на клавиатуру. «Простите, мисс…»

«Пожалуйста, зовите меня Пегги».

«Пегги», — сказал он, прочищая горло.

«Просто зарегистрируйте меня как гостя».

«Здесь сказано, что вы переводчик».

Тут раздался другой голос, хотя она не сразу поняла, откуда он доносится: «Что-то там не так?»

Из-под стойки показалось лицо очень невысокого мужчины, только что поднявшегося на платформу за терминалом. «Дальше я сам, Джонни».

Марго сразу узнала его — врага с предыдущего визита.

— Наполеон Бонапарт. Имя, конечно, не настоящее, но то, под каким именем он значился в её голове.

«Отлично», — пробормотала она.

«Что это?» — сказал Наполеон.

«Ничего», — сказала она.

Он начал старательно печатать на клавиатуре, стуча по клавишам, словно молоточками. Затем он внимательно изучил её документы. Он знал, чего не знал предыдущий охранник, что имя, под которым она путешествовала, отличалось от того, под которым она в последний раз была в посольстве. «Вы надолго у нас, мисс Печфогель ?»

Он знал, что у неё есть удостоверение сотрудника ЦРУ, хотя секретность её миссии означала, что она не находилась под юрисдикцией московской резидентуры. Он также знал, что она, вероятно, понятия не имела, как долго пробудет, и, скорее всего, не воспользуется тем жильём, которое он собирался ей предоставить. «Не знаю»,

- коротко сказала она.

«Ну, мне нужно что-то внести в форму».

«Укажите в форме «не знаю ».

Он прищурился. «„ Не знаю“ — это не один из вариантов».

«Тогда дайте неделю. Мне всё равно».

«Это будет через неделю?»

Она улыбнулась ему, прищурившись так же, как он прищурился на неё. «Если ты этого хочешь».

Он пожевал губу, затем заполнил оставшуюся часть формы, стуча по клавиатуре своими короткими пальцами. В конце концов, он распечатал ей пропуск и талон.

«Кларисса Грей живет на территории?» — спросила она.

«Кларисса?»

"Серый."

«Заклинание Грей».

Он должен был знать. Численность персонала посольства сократилась с почти тысячи трёхсот до чуть более трёх. Имён было не так уж много, да и Грей не был таким уж сложным. Тем не менее, она назвала его по буквам.

Он ввел эти данные в компьютер и сказал: «Нет, у нее есть квартира за пределами комплекса».

«Идеально», – сказала Марго, прикрепляя шнурок к ремешку сумочки. Через мгновение Кельвин Кляйн повёл её в сам комплекс. Они пересекли бетонный двор и оказались в главном здании, которое довольно разумно назвали Новым офисным зданием, чтобы отличить его от предшественника. Старое было настолько кишеть насекомыми и так облучёно микроволнами, что, как сообщается, у посла Джеральда Форда во время командировки пошла кровь из глаз. Позже он умер от лейкемии, как и несколько его сотрудников.

Его судьба в значительной степени отражала взгляд Марго на американо-российскую дипломатию: всё это было фикцией. Фарсом. Притворной игрой.

Существовал один, и только один, язык, который понимали сверхдержавы, – язык взаимно гарантированного уничтожения. Таков был негласный подтекст каждого их взаимодействия, и он не менялся со времён Сталина. У каждого была своя красная черта, и если другая сторона её переступала, то единственным выходом было не дипломатическое вмешательство, а полное уничтожение обеих цивилизаций. Это был бэкстоп. Последнее слово.

Резервный план разрешения жалоб.

Так было ещё до того, как Вестфаль и Чичиков сделали свой первый вдох. И они были уже немолоды. Именно это определяло все остальные аспекты отношений — все договоры, соглашения и саммиты…

совершенно бесполезно.

Вот почему Марго всегда испытывала противоречивые чувства, входя в посольство. Она была достаточно умна, чтобы понимать, что в идеальном мире таких людей, как она, не было бы. Она читала исторические книги. Когда Основатели создавали Конституцию, они и представить себе не могли ничего подобного тому, что сделала она. Они мечтали о будущем, в котором нации будут управлять своими делами посредством благородных методов государственного управления и дипломатии, и хотели, чтобы Америка стала среди них лидером в добродетели.

Возможность войны предусматривалась, но как крайняя мера.

И третьего варианта, tertio optio, категорически не было .

Никаких юридических и моральных амбиций , связанных с подрывной деятельностью, убийствами, экстрадицией и преднамеренными убийствами. Такие вещи неамериканские , недостойные новейшей и самой смелой демократии в мире.

Их идеализм, если он когда-либо и существовал, умер во Второй мировой войне.

Лагеря смерти, промышленное уничтожение, миллионы людей, превратившихся в пепел, и нависший призрак ещё более ужасной будущей войны против Советского Союза, вооружённого ядерным оружием, означали, что идеалы людей в париках больше не могли превзойти необходимость. Зияющая пропасть между миром дипломатов с их демаршами и посольскими нотами и миром американских солдат, разрываемых на куски на пляжах, и мирных жителей, запихиваемых в крематории, больше не могла быть отрицаема.

Мир не был концертом наций. Это была яма для драки, из которой никто не выходил, пока кто-нибудь не падал на землю.

Именно в тени Освенцима, Сталинграда, Хиросимы и Нагасаки идеалы были окончательно похоронены, а американские разведывательные службы получили постоянное существование.

Марго знала, что волков держат в узде не дипломаты. Не политики и не рукопожатия под вспышками фотоаппаратов.

Это была она. И Роман. И Фокстрот.

Им подобные. Их люди.

«Это все, что я могу сделать», — сказал морской пехотинец, когда они добрались до вестибюля.

«Ты можешь забрать это отсюда?»

«Если у меня возникнут проблемы, — сказала она, — я знаю, где тебя найти».

OceanofPDF.com

26

Оксана проскользнула на урок русской литературы с опозданием на пятнадцать минут. Профессор Диллон Беннет застал её за этим занятием и, казалось, был почти рад возможности наброситься.

«Ах, госпожа Чайковская. Как мило с вашей стороны присоединиться к нам».

«Простите», — сказала она, прищурившись на свет софитов в тёмном зале. Весь класс обернулся и посмотрел на неё.

«Проблемы со сном?» — спросил он, изображая беспокойство.

Она промолчала. Беннет был молод для профессора — может быть, на десять лет старше её — и, безусловно, одним из самых неплохих членов гуманитарного факультета Колумбийского университета. В очках в оправе и пиджаке с заплатками на локтях он досадно хорошо выглядел, как академик из GQ.

Она тонко улыбнулась ему, думая, что он оставит ее в покое, но затем он сказал, обращаясь скорее к студентам в первом ряду, чем к ней: «Полагаю, уже поздно».

Раздался тихий смех, и Оксана почувствовала, как краска смущения приливает к её щекам. Она знала, что он делает — и почему.

Она не раз сталкивалась с ним в университетских барах. Она любила выпить в одиночестве. Он же, напротив, был более болтливым, особенно когда был уже почти пьян. Он также не позволял строгим правилам университета в отношении отношений между студентами и преподавателями помешать ему сделать первый шаг. Он был настолько настойчив, что ей пришлось недвусмысленно сказать ему «отстань». Можно смело сказать, что с тех пор между ними наступил холод.

Аудитория была немаленькой, в ней могли бы разместиться больше сотни студентов, но в этом классе было всего тридцать. Они сгрудились в первых рядах, в лучах света, нависающих над подиумом, и

Беннет сказал: «Оксана, не будем оставлять тебя в Сибири. Присоединяйся к нам, к свету».

К этому времени лекция окончательно заиграла новыми красками, и остальные студенты смотрели на неё, с нетерпением ожидая небольшой драмы. Все они специализировались на русском языке и провели большую часть последних трёх лет на одних и тех же занятиях с ней. Они знали её. Они знали и её характер, и её острый язык. На этот раз она решила не устраивать им спектакль.

«Здесь мне хорошо», — коротко сказала она.

Но Беннет не был готов с этим смириться. «Правда, я настаиваю».

Оксана посмотрела на него, затем на лица одноклассников. Они были неплохие ребята. То, что у неё не было друзей среди них, говорило о ней больше, чем о них. Она вздохнула, понимая, что сопротивление лишь затянет дело, и прошла в четвёртый ряд.

«Нет, нет», — сказал Беннет, указывая на место в центре первого ряда.

«Вот место получше».

Она снова помедлила, но затем подчинилась. Полдюжины учеников вынуждены были встать, чтобы пропустить её, и когда она наконец села на своё место, Беннет удовлетворённо посмотрел на неё.

«Нам удобно, правда?» — спросил он, словно дантист, восхищающийся делом своих рук.

«Извините», — пробормотала она, ни к кому конкретно не обращаясь, открывая рюкзак.

«Может быть, в следующий раз, если ты не придёшь так поздно…»

«Я не буду», — сказала она.

Он покачал головой, задержавшись на ней взглядом, словно пытаясь придумать, что сказать. Она с вызовом смотрела на него, пока он не перевёл взгляд на экран презентации позади себя. «Ладно, как я уже говорил, прежде чем нас так грубо прервали, эта история будет в финале, так что тебе нужно подумать об этом сейчас».

Студенты вернулись к своим записям, и Беннет продолжил рассуждать о глубинном смысле рассказа Тургенева « Муму» , над которым они работали неделями . Оксана пыталась слушать, но мысли её всё время возвращались к картинной галерее. Она не просто нервничала. Она ставила перед собой цели и посложнее. Но что-то в этом рассказе – в завязке, в ставках – было не так. Как тишина перед захлопнувшимся капканом. Она знала, что должна идти.

Но это была не просто работа.

Это было самое русское блюдо.

Месть.

«Что Тургенев пытается сказать здесь о русском обществе?» — спросил Беннет. «Что он говорит нам о жестокости русского общественного строя при царях?»

Его взгляд упал на Оксану, и она подумала, что ей придется заговорить, но ее уберегла от этого девушка рядом с ней, сказавшая: «Это история о бессилии».

«Бессилость?» — спросил Беннет.

«Крепостной…»

«Герасим», — предложил Беннет. Герасим был главным героем рассказа — крепостным, которого заставили убить любимую собаку.

«Верно», — сказала девушка. «Герасим глухой. Он немой. Эта инвалидность символизирует его бессилие. Бессилие всех крепостных».

Это была знакомая тема. Политическая символика рассказа была хорошо известна — именно поэтому его обязательно читали в советские времена.

Но Оксана думала не о Тургеневе. Она думала о галерее, о сигнализации — камерах, датчиках движения, разбитии стёкол. Современные системы безопасности были ей не по душе. Дай ей гаечный ключ и старый неподатливый сейф, и она была в своей стихии. А вот с платами? Не очень. Если не получится её обезвредить, единственный выход — убежать от сигнализации.

Опасное занятие, когда на дело были отправлены тупица Малдауни с кевларом и карабинами.

«А как насчет тебя?» — спросил Беннет студента, сидевшего в ряду позади Оксаны.

«Что вы думаете?»

«Я думаю, это история покорности, — сказал студент. — Герасим любит свою собаку. Это единственное, что он любит в мире, единственное чистое, что у него есть в жизни, но когда богатая барыня приказывает ему убить собаку, он подчиняется».

«Высший акт подчинения», — сказал Беннет, не сводя глаз с Оксаны. «Убить то, что любишь больше всего».

Оксана снова выдержала его взгляд. Если он ждал от неё акта подчинения, то ничего не нашёл.

«Герасим подчиняется, — добавил другой студент, — но потом бунтует. Он вырывается на свободу. Это не подчинение, это бунт».

«Бунт?» — скептически спросил Беннет, всё ещё глядя на Оксану. «Ты правда думаешь, что Герасиму удастся сбежать от своих бояр ?»

Женщина, которая заставила Герасима убить свою собаку, была представительницей этого класса и его символом.

«В начале рассказа, — продолжал студент, — Тургенев называет Герасима волом. В конце он называет его львом. В этом превращении есть триумф».

«Возможно, — сказал Беннет, — но давайте не будем упрощать. Рассказ был написан во времена серьёзных потрясений — крепостных собирались освободить.

Классовая борьба сквозит в каждой строке. Но Тургенев был не только социальным критиком.

Он был летописцем человеческой природы. Наша задача — видеть в этих персонажах не просто символы, а людей. Задаваться вопросом, что их трудности говорят нам о нас самих».

Теперь он смотрел прямо на Оксану, словно обращался только к ней. «Ты веришь в литературу, да? Иначе тебя бы не было в этой комнате. Так позволь мне спросить тебя: ты действительно веришь в душу такого человека, как Герасим? Можешь ли ты носить его кожу? Чувствуешь ли ты его кровь в своих жилах. Или ты просто притворяешься?»

Их взгляды встретились, и Оксана невольно выпалила: «Конечно, я верю в него».

Беннет пристально посмотрел на неё. «О?» — сказал он. «Ты кажешься очень уверенной в этом».

«Вы всерьёз спрашиваете, могу ли я познать душу человека, который должен пожертвовать тем, что любит? Кто из нас не мог бы понять это? Кто из нас не мог бы понять озлобленную старую вдову или любого другого персонажа этой истории? Разве кто-нибудь из нас вообще находился бы в этой комнате, изучая двухсотлетнюю литературу, если бы не верил, что наши собственные души имеют что-то общее с персонажами этих историй?»

Беннет не смог сдержать улыбку. «Возможно, — сказал он, — поскольку единственный настоящий русский в комнате…»

Она почувствовала вспышку гнева. «Вы же не хотите сказать, что расположение родильного отделения как-то связано с…»

Она оборвала предложение. Он дразнил её с того момента, как она вошла в комнату, и она клюнула.

«Не останавливайся, — сказал он. — Ты только начал».

Она посмотрела на него и поймала себя на мысли, что, возможно, он не такой уж и замечательный, как ей показалось. Может быть, ей всё-таки стоило пойти с ним домой.

«Давай», — подтолкнул он. «Говори, что думаешь».

«Нет», — сказала она.

«Боишься сказать что-то, что не сможешь взять обратно? Что-то, в чём не готов признаться?»

"О чем ты говоришь?"

На его лице было выражение, одновременно интригующее и раздражающее.

«Оксан, отбрось бдительность. Скажи, что чувствуешь. Выскажи это открыто. Хоть раз».

Её челюсти сжались. Она ничего не могла с собой поделать. «Хорошо», — сказала она. «Я скажу тебе, о чём я думаю. Они одни. Они совсем одни».

«Теперь мы продвигаемся».

«Герасим, вдова, Татьяна, все они. Богаты они или бедны, могущественны или слабы, никому из них некого любить.

Вдова потеряла мужа. Герасим потерял собаку. Он влюбился в Татьяну, но она отвергла его, боясь его, а потом вышла замуж за нелюбимого. Они совсем одни. Все в одном котле, и всё медленно закипает.

« Закипает ?» — спросил Беннет, выговаривая слова так, словно никогда раньше их не слышал.

«Мы одни, — сказала Оксана. — Мы рождаемся одни. Мы живём одни. Мы умираем одни. Это не литература. Это жизнь».

Беннет откинулась назад, довольная выступлением. Все студенты в классе уставились на неё.

Оксана встала и перекинула сумку через плечо. «Если мы закончили играть в Сократа, мне нужно кое-куда сходить».

OceanofPDF.com

27

Морозов стоял в своём кабинете на тринадцатом этаже и смотрел на раскинувшийся американский мегаполис. Нью-Йорк ему, конечно, нравился, но он никогда не был одним из тех русских, кто лезет из кожи вон, чтобы удержаться на зарубежной работе. Он бы предпочёл московский пентхаус — с водкой «Белуга Голд» и компанией проституток с Тверской — прелестям Манхэттена.

В дверь постучалась его секретарша. Он нанял её из-за внешности, хотя и через интернет. В то время она была в Москве, и ему пришлось проводить с ней собеседование по видеосвязи. На компьютере она выглядела лучше, подумал он. И была дружелюбнее. Она прожила в Нью-Йорке всего три недели и уже отвергла его ухаживания больше раз, чем любая богобоязненная секретарша имеет право на это. Что он будет с ней делать? Ему не нужна была секретарша, которая не умеет даже наклоняться над столом. Придётся её просто измотать, как и всех остальных, решил он.

«Мы только что получили это», — сказала она, протягивая ему распечатку. «Это срочно».

Он осторожно коснулся её руки. «Спасибо, Надя».

Она кивнула и уже выходила из комнаты, когда он спросил: «Здесь написано, что оно получено пятнадцать минут назад?»

«Прошу прощения, сэр, мы были...»

в колледже секретарей вас не учат, что значит «срочно »?»

«Так и есть, сэр».

«Может быть, вам нужно немного дисциплины», — сказал он, и его голос сочился, как моторное масло. «Настоящий секретарь умеет выполнять указания».

Она осталась на месте, слегка приподняв подбородок – ровно настолько, чтобы выразить презрение, – затем повернулась и вышла, не сказав ни слова. Он уже наполовину…

хотел было погнаться за ней, но вместо этого развернул объявление.

Это было из Управления контрнаблюдения, и он не помнил, когда в последний раз они присылали ему что-то хоть сколько-нибудь срочное. По его мнению, у них была самая лёгкая работа в миссии.

В России в ФСБ числилось 170 тысяч действующих агентов, не считая сотрудников Службы безопасности. Контрразведка , ДКРО, или технические группы 12-го управления. Тысячи глаз следили за американцами каждую минуту каждого дня — следили за автомобилями, прослушивали телефоны, взламывали электронную почту и устанавливали подслушивающие устройства в гостиничных номерах и туалетах посольств. Если американец заказывал пиццу в Москве, её доставляла служба ФСБ.

А если бы они даже попытались покинуть город — ну, возможности не было. Этого бы просто не случилось. Они не бродили свободно.

А вот Америка, с другой стороны.

Взять, к примеру, Токо. Он въехал в страну по поддельному паспорту, но это всё равно был российский документ. Он встретился с известным российским агентом в квартале от миссии, даже не пытаясь скрыть этот факт. А ФБР? Ни одному человеку в «Краун Виктории» не поручили это задание.

Хотели ли они вообще победить?

Как обычно, несмотря на все свои громкие речи, они были без штанов. Они так и не осознали самого простого компромисса во всей политике. Свобода против контроля. Демократия против безопасности. Они считали свободу силой. Он-то знал, что это не так. Они никак не могли конкурировать с полноценным полицейским государством.

Морозов не переставал удивляться, что они, по-видимому, сдались. Они просто больше не играли на победу. Раньше, когда он был моложе, они играли. Но не сейчас.

Их дипломатическое присутствие тоже должно было быть взаимным. Око за око.

Однако у России по-прежнему оставалось два консульства за пределами Вашингтона, округ Колумбия, а также миссия в Нью-Йорке, в то время как консульства США во Владивостоке и Екатеринбурге давно ликвидированы.

Численность персонала посольства в Москве за пять лет сократилась с более чем тысячи до всего нескольких сотен человек. Для обеспечения безопасности не хватало даже морских пехотинцев. Пришлось пополнять штат за счёт россиян.

Находясь в США, ФБР даже не знало, сколько россиян находится в стране.

И их было много.

Все это означало, что Морозов очень мало терял сна, беспокоясь о докладах своего Управления контрнаблюдения, даже с таким оперативником, как

Токо выходит из-под контроля.

Однако, просматривая распечатку, он увидел, что речь шла не о ФБР, а о Габриэлле Винтур — советнике США по национальной безопасности.

Это было что-то новое. Они редко интересовались чиновниками кабинета министров. В докладе отмечалось, что она была ястребом в отношении России, хотя это вряд ли что-то значило. В наши дни все были настроены агрессивно. В докладе также содержалась информация о её подразделении Секретной службы, включая личности агентов, которые, вероятно, в нём служили, имя её водителя, схемы её автомобиля, офиса и дома. Кроме того, в докладе содержались досье на её бывшего мужа, его новую жену, дочь-подростка и даже пожилую экономку.

Морозову это не понравилось.

Политика и кровь.

Никогда не получается хорошее сочетание.

На жёлтом стикере на обложке его секретарша написала номер телефона. Он на мгновение задержал взгляд. Москва.

Беда.

Он набрал номер, и звонок тут же начал проходить процедуру переадресации, которая сделала бы его конечный пункт назначения неотслеживаемым, включая Морозова. Ещё больше секретности.

Это было еще одной вещью, которая беспокоила его во всем этом.

Он до сих пор даже не знал, откуда берёт начало операция Токо.

Он заставил Токо бродить по стране, саботировать инфраструктуру, играть с атомными станциями, и ни один из приказов не пришёл к нему по официальным каналам. Всё, что он знал на самом деле – и это он понял скорее по формату кодов авторизации, чем из каких-либо сообщений, – это то, что вся операция исходит не из Ясенево или Леса , как он сказал Токо, а из самого Совбеза . Это делало её ещё более деликатной и ещё более политизированной.

«Это Морозов», — сказал он, когда наконец трубку взяли.

«А», — раздался голос на другом конце провода. «Так вы получили мою посылочку?» Голос искажался модулятором — ещё одна необычная мера предосторожности, которая ещё больше усилила и без того обострившиеся подозрения Морозова.

«Я изучаю отчет Управления контрнаблюдения, — сказал он, — если вы это имеете в виду».

«Это личная охрана Габриэллы Винтур».

«Верно», — сказал Морозов, чувствуя себя явно ущемлённым из-за асимметрии информации. Он не любил принимать анонимные приказы, и что-то подсказывало ему, что это не просто брифинг. Это подстава. И именно его туда вели. «Что вы хотите, чтобы я с этим сделал?»

«Вы, конечно, не хотите, чтобы я это продиктовал».

«Я думаю, вам лучше поступить так», — твердо сказал Морозов.

«Ну, вы видите, что есть несколько вариантов для атаки, но мы считаем, что дом — самая лёгкая цель. Участок примыкает к лесу. Там за ним никто не следит. К тому же, она разведена, а значит, в доме даже не будет мужчины».

«Вы же не предлагаете мне проникнуть в дом советника по национальной безопасности?»

«Именно это мы и предлагаем».

«Я не… Я не могу…»

«Чего ты не можешь?»

«У меня нет рабочей силы. На такие вещи уходят недели…»

«Ваш человек в Вирджинии доказал свою эффективность. Как его зовут?»

«Токо?»

«Да, Токо Громович Сахалинский. Здесь написано, что он выполнил всё, что указано в нашем списке. Сбои в работе электростанции идут лучше, чем планировалось. Наша команда по кибервойне подтвердила, что уровень воды в реке Джеймс выше, чем когда-либо с момента строительства станции. А топливо для резервных насосов…»

«Токо в ста милях от Вашингтона. Он уже направляется к частному самолёту, который вывезет…»

«Самолет в Нью-Джерси, не так ли?»

«Это так, но…»

«Ну, тогда он будет проезжать прямо мимо Вашингтона».

«Да, но ему нужно уйти сейчас же. Он в опасности».

«Я знаю о его отвратительной привычке, — сказал мужчина. — Официантка в Нью-Йорке. Таксист-пенджабец. Я знаю, что он ничего не может с собой поделать».

«Вот почему мне нужно, чтобы он ушел».

«Мы ведь вряд ли будем его награждать за это отвратительное поведение, не так ли?»

«Я не говорю о том, чтобы его награждать. Я просто хочу, чтобы он уехал из страны, чтобы его поступки не отразились на нас».

«На тебе».

«Весь Комитет».

«Нет-нет, — сказал мужчина. — Ничто никому не помешает.

Токо выполнит это последнее задание, а потом сможет сесть в свой самолёт. Честно говоря, ему, вероятно, понравится. Там замешана дочь. В его профиле указано, что он склонен к…

«Что это за работа, собственно?» — спросил Морозов. «Тут написано, что у вас есть мобильный телефон парня дочери?»

«Да, она влюблена. Она оставит некоторые двери незапертыми. Некоторые огни включёнными. Что-то в этом роде».

«Чтобы Токо смогла попасть в дом?»

«Теперь ты понимаешь. Честно говоря, я не понимаю, почему тебя называют тугодумом, Морозов. Мне кажется, ты очень сообразительный».

«Кто сказал, что я медлительный?»

Раздался смех, гортанный хохот, который через модулятор звучал совершенно зловеще, как голос лидера десептиконов в детском мультфильме. Затем он оборвался, сменившись внезапной серьёзностью. «Ну, Морозов, этот визит к Винтур — это не просто развлечение».

«Я никогда так не думал», — сказал Морозов.

«Вчера вечером её офис распространил служебную записку. Что-то только для Совета Безопасности. Совершенно секретно».

«И ты его заполучил?»

«Там упоминался крот Морозов. Крот, близкий к Чичикову».

Морозов не моргнул. Но внутри что-то изменилось. Что-то очень близкое к страху.

«Там было сказано, кто был крот?»

«Только кодовое имя».

«Я слушаю?»

« Колибри ».

Морозов стоял совершенно неподвижно. В комнате стало как-то холоднее. Город за окном моргал, словно ничего не изменилось, но это было не так.

OceanofPDF.com

28

Шерил Кэссиди не вставала с постели всё утро. Телевизор ввёл её в транс — не приняв душа, всё ещё в пижаме, не замечая нарастающего хаоса внизу.

«Мама!» — позвал её пятилетний сын из кухни. «Харли пролил хлопья Cheerios».

Харли, её восьмилетняя дочь, обычно была самой аккуратной. Если её доносили за пролитые напитки, это был признак того, что ситуация выходит из-под контроля.

«Нет, — крикнула Харли. — Я всё убрала, мам!»

«Я спущусь через минуту», — крикнула Шерил, всё ещё отвлечённая от происходящего на экране телевизора. «Я приготовлю вафли».

На экране репортёр местного новостного канала изо всех сил пыталась донести сюжет с продуваемой ветром парковки. В одной руке она держала зонт, а в другой – микрофон, и с каждым порывом ветра зонт грозил улететь. Он даже не пытался защитить её от дождя.

***

— Я веду прямой репортаж из Центра управления чрезвычайными ситуациями здесь, в Ньюпорт-Ньюс. Ночь здесь выдалась просто кошмарной.

Поступают сообщения о масштабных наводнениях и отключениях электроэнергии. Люди уже называют это ураганом века. Со мной вместе с Крисом Уиттакером, городским координатором по чрезвычайным ситуациям, вы узнаете последние новости.

***

Камера показала панораму приземистого кирпичного здания с надписью « Общественность». Над дверями красовались надписи . Перед зданием стояли две пожарные машины, и спасатели спешили во все стороны. Рядом с репортёром стоял местный чиновник в зимнем пальто, неловко натянутом поверх костюма.

придерживая капюшон пальто, чтобы ветер не сдул его с головы.

***

— Господин Уиттакер, из всех департаментов поступают сообщения о полном хаосе. Наводнения, отключения электроэнергии, аварии, перекрытия дорог, а теперь ещё и говорят, что спасатели не могут добраться туда, где они нужнее всего. Что вы можете рассказать об этом?

— Послушай, Кэти, наши спасатели проделывают там чертовски хорошую работу, и именно этим они занимались всю ночь, которая — честно говоря, если можно так выразиться — стала для них адом.

— Но что вы можете сказать жителям, которые не могут дозвониться по экстренным линиям? Ведь операторы не работают, они звонят 911.

И никто не отвечает. Похоже, система полностью рухнула на самом базовом уровне.

— Я не хочу преуменьшать значение, Кэти. У нас были проблемы.

— Проблемы ? При всём уважении, мы находимся в кризисном режиме. Люди не могут покинуть свои дома, даже если у них есть дома, которые не затоплены или не отключены от электричества. В некоторых районах проводится эвакуация, и что насчёт сообщений о возможной кибератаке?

— Кибератака?

— Операторы службы 911 сообщили, что их системы вышли из строя из-за масштабной скоординированной кибератаки. Что там произошло?

— Послушай, Кэти, боюсь, это мне не по карману. Сейчас нам нужны хладнокровные, чтобы наши спасатели могли выйти на место и выполнить свою работу.

— Ну, в этих сообщениях говорится, что атаки затрагивают стратегические системы реагирования на чрезвычайные ситуации по всему городу и были скоординированы таким образом, чтобы посеять как можно больше хаоса.

—Все, что я могу сказать, это то, что мы очень напряжены, и мы делаем все возможное, абсолютно все возможное , чтобы обеспечить безопасность жителей этого города во время экстремального погодного явления, которое произошло без предупреждения и нанесло серьезный ущерб нашим системам борьбы с наводнениями и системам во многих штатах.

— Хорошо, борьба с наводнениями, а как насчет сообщений о том, что все три моста через реку Джеймс теперь закрыты для движения и что межштатная автомагистраль 64

На севере настолько пробка, что ничего не движется? Люди не могут выбраться.

Они просто сидят в своих машинах часами.

— Послушайте, на данном этапе я не могу давать рекомендаций по перекрытию дорог.

— Мистер Уиттакер, нам грозит остаться без электричества? Неужели мы застрянем в городе, где идёт наводнение и нет электричества? В канун Рождества?

***

"Мама!"

Шерил подняла глаза и увидела Кевина, своего рыжеватого сына, который смотрел на неё с порога. Вокруг его рта был шоколад, а на пижаме – следы от шоколадных пальцев. «Кевин, во что ты ввязался?»

«Нутелла», — сказал он с усмешкой.

Его назвали в честь Кевина Маккалистера из фильма «Один дома», и на мгновение она представила, как он оказался в чём-то гораздо более серьёзном, чем просто ограбление в пригороде. «Иди сюда», — сказала она. «Давай тебя приведём в порядок».

Казалось, он собирался подойти к ней, но затем его лицо исказилось, и он исчез, затопал ногами по лестнице.

«Скажи своей сестре, что я собираюсь приготовить завтрак», — крикнула ему вслед Шерил, мельком взглянув на себя в зеркало.

Она выглядела испуганной – словно её волосы проиграли битву с электрической розеткой. Так стало, когда она плохо спала. Она снова и снова пыталась дозвониться Гарри на завод ночью. В обычной ситуации ей было бы стыдно за количество сообщений, которые она ему оставляла – и на мобильном, и на стойке регистрации. Он позвонил, чтобы сказать, что его оставляют на ночь – не такое уж редкое дело для инженера по ядерной безопасности, – но никогда прежде ей не было так трудно до него дозвониться. Она изо всех сил старалась не дать страху взять верх.

«По крайней мере, он написал», – сказала она себе. Ночью она получила два коротких сообщения: одно в 3:42 утра и одно в 5:19 утра. Ей казалось, что она не сомкнула глаз, но, должно быть, она спала, когда они пришли, потому что не услышала их, и уж точно не оставила телефон на беззвучном режиме. Они не успокаивали. Скорее, они напоминали тот хаос, который она только что видела по телевизору: глюки, неполадки, технический жаргон.

Но, по крайней мере, она знала, что он жив. Она взяла телефон и попыталась снова ему позвонить. Звонок сразу переключился на голосовую почту. Возможно, у него разрядился аккумулятор.

Она также попыталась позвонить на завод — не по официальному номеру, а по прямому номеру администратора. Звонок тоже попал на голосовую почту.

Она глубоко и тяжело вздохнула, затем надела халат и вышла из комнаты.

«Мама!» — сказала Харли, придя на кухню. Там тоже работал телевизор, показывали мультики, и Кевин их смотрел. Харли же, с другой стороны,

Руки не было. Она смотрела на мать. Тихо. Как будто знала, что что-то не так, но ещё не поняла, что именно.

«Одну секунду, милая», — сказала ей Шерил. «Маме нужно сделать ещё один звонок, а потом у нас будет самый лучший завтрак в жизни».

Не обращая внимания на пролитое молоко и хлопья на полу, она направилась к холодильнику, где с помощью магнита с рекламой компании по уходу за газонами был приклеен рабочий график Гарри. Джек Призенхаммер был в ночную смену. Она набрала номер Джанин Призенхаммер на телефоне и нажала кнопку вызова, прежде чем успела отговорить себя.

«Шерил, я как раз думал о тебе».

«Ты что-нибудь слышал от Джека?»

«Джек здесь».

«Он вернулся домой?»

«Нет, он не выжил вчера вечером. Он попал в аварию и был вынужден ехать в больницу на рентген».

«О нет, с ним все в порядке?»

«Он повредил шею, но выживет. Мы уже едем на завод».

«Я думал, мосты закрыты».

«Мы идем в обход, Шерил».

«Что ты имеешь в виду, говоря «обойти»?»

«Поверьте, я в таком же замешательстве, как и вы, но Пит Портер звонил шесть раз за ночь. Мне пришлось забрать Джека из больницы и отвезти его прямо на завод. Мы доехали до Ричмонда, чтобы попасть на трассу 295.

Здесь полный бардак».

«Что, во имя Бога, происходит?»

«Пит Портер теряет голову, вот в чем дело».

Шерил услышала голос Джека на заднем плане: «Шерил. Она меня слышит?»

«Я тебя слышу, Джек».

«Она тебя слышит».

«Их бригады работали сверхурочно всю ночь», — сказал он.

«Что-то связанное с контуром охлаждения».

«Охлаждающий контур?» — спросила Шерил, пытаясь скрыть страх в голосе, хотя бы ради дочери.

«Насосы не работают», — сказал Джек. «Некоторые шепчутся о кибератаке. Но я вам этого не говорил».

«Скажи мне прямо, Джек», — сказала Шерил, понизив голос. «Тебе это кажется…»

«Что, Шерил?»

«BBDA, или как вы его там называете?»

«ЗПА», — поправил Джек. «Непредусмотренная проектом авария».

«Ну, так ли это?»

«Шерил, давай не будем увлекаться. Если что-то подобное случится, мы все…»

«Чрезвычайная ситуация на территории объекта?» — спросила она, цепляясь за каждую фразу и аббревиатуру, которые она когда-либо слышала как жена инженера по ядерной безопасности.

«Ни в коем случае, Шерил. Что-нибудь подобное, хоть что-то отдалённо похожее, и мы бы запустили аварийную сигнализацию. Полное отключение реактора. Туши свет».

«Отключение?»

«Да. Или RSD. Есть множество процедур, чтобы избежать катастрофы, Шерил. Мы бы всё это отключили задолго до того, как был бы причинён реальный вред».

«И это то, что бы вы сделали?»

"Мне?"

«Вы все? Если бы всё вышло из-под контроля?»

«Шерил, мы не рассматривали возможность чего-то подобного уже пятьдесят лет».

«А если случится самое худшее?»

«Если всё сложится в худшем случае, то да, мы, безусловно, остановим реактор. Конечно, остановим».

«Если бы произошла кибератака?»

«Боже мой, Шерил, послушай, это просто ужасная буря. Вот что это такое. Это лёд на датчиках насоса, если мне не изменяет память».

«Вы сказали «контур охлаждения».

«Это все тот же поток воды».

«Но ведь наводнение. Высокий уровень воды должен помочь охладиться, верно? Река замерзает».

«Всё сложнее. Когда уровень воды высок, она отступает.

Чтобы поддерживать движение, нам приходится его откачивать».

Жанин вмешалась: «Шерил, дорогая, никому из нас не нравятся такие ситуации, но мы на это подписались. Теперь мы должны позволить им делать свою работу».

«Мне очень жаль, Джанин».

«Да, тебе просто нужно поговорить с Гарри. Услышь его голос».

«Думаю, да», — сказала Шерил, внезапно ощутив прилив эмоций. Она повернулась к раковине, прижав телефон к груди, чтобы никто не услышал, как она затаила дыхание. «Извините», — сказала она.

«Я скажу ему, чтобы он позвонил, как только увижу его», — сказал Джек.

«Слышишь, Шерил?»

«Я слышал, Джанин. Извини. Я просто немного разволновался».

«Слушай», — сказал Джек, — «первым делом я попрошу Гарри тебе позвонить. Первым делом».

«И ОТКЛЮЧИТЕ реактор», — сказала Шерил.

Джек тихонько усмехнулся. «Конечно, почему бы и нет? Заглушите реактор, пока я этим занят».

Они повесили трубку, и Шерил взяла себя в руки. Она повернулась к стойке. Харли смотрел прямо на неё. «Ты в порядке, дорогая?» — спросила она дочь.

«Где папа?»

«Он на работе, милая. Мама просто дурачится. Пойдём. Включим вафельницу. Устроим небольшую вечеринку за завтраком».

Она знала, что в холодильнике у неё есть банка взбитых сливок, и потянулась к шкафчику, где хранила эти лакомства. «У меня есть M&M's и Reese's Pieces. Как думаешь, что лучше — радужное или арахисовое масло?»

Снаружи снова завыла сирена — на этот раз ближе.

OceanofPDF.com

29

Марго вышла из лифта на пятый этаж — в консульский отдел.

«Пехфогель», — сказала она администратору. «Пришла к Клариссе Грей».

«Ах да», — сказала администратор, разглядывая яркую шубу Марго, обесцвеченные волосы и огромные солнцезащитные очки. «Мы получили записку из Вашингтона несколько часов назад. Мисс Грей у себя в кабинете».

«Не могли бы вы указать мне правильное направление?» — спросила Марго, оглядывая кабинки в офисе открытой планировки.

«Конечно», — сказала девушка на ресепшене. «Просто следуйте за мной».

Она провела Марго мимо копировального аппарата и кулера с водой в кабинет со стеклянными стенами, на двери которого красовалась надпись «Кларисса Грей». Внутри Марго уже видела Клариссу, сидящую за столом и разговаривающую с кем-то по телефону.

«Спасибо», — сказала она, легонько постучав в дверь. «Дальше я сама».

Кларисса повесила трубку и поманила Марго войти. Она вошла, и они на мгновение замерли в неловкой позе, глядя друг на друга.

Их можно было принять за близнецов: одного роста, одинакового телосложения, с одинаковыми волосами до плеч. Разница была лишь в том, что вместо обесцвеченных седых волос Марго у Клариссы были более натуральные, рыжеватые.

«Вы, должно быть, Кларисса», — сказала Марго, протягивая руку.

Чуть менее уверенно Кларисса встала и пожала руку. Затем они оба сели, всё ещё глядя друг на друга.

«Что это?» — спросила Марго.

«Если бы я знал, что эта работа подразумевает отбеливание, я бы, наверное, попросил надбавку за работу в опасных условиях».

«Будут ли это проблемы?»

Кларисса рассмеялась: «Трудно ответить, если не знаком с моей сестрой».

«Это да?»

«Через три дня она выходит замуж в Лондоне. Я — подружка невесты».

«Ага», — сказала Марго.

«Она подумает, что я пытаюсь украсть все внимание».

Марго улыбнулась. «Можно перекраситься обратно», — предложила она.

Женщина вздохнула. «Честно говоря, она всегда была той ещё шлюхой, которая привлекает внимание. Пожалуй, оставлю его себе».

«Вот это дух», — сказала Марго.

Кларисса взяла со стола распечатку — ее заранее прислали из Фокстрота — и спросила: «Так это ЦРУ?»

«Да», — сказала Марго.

«Но мне не разрешено разговаривать с начальником резидентуры?»

«Вам не разрешено разговаривать ни с кем, кроме меня и водителя. Начальник участка получит всю необходимую информацию, но не мы».

«А ты знаешь, я никогда ничего подобного не делал?»

«Да, — сказала Марго. — Я проведу тебя через каждый шаг».

«И это не будет опасно?»

«Кто тебе это сказал?»

Кларисса подняла распечатку.

«Так говорить не следует», — сказала Марго.

«Там написано, что я просто посижу в машине».

«И выглядеть красиво», — добавила Марго. «Помогая сотруднику ЦРУ скрыться в ночи на российской земле».

«Но это правда, что я буду всего лишь приманкой?»

«Конечно», — сказала Марго. «Ты будешь в машине, за нами будет хвост, и в какой-то момент я выскочу, а хвост останется за тобой».

«И я отведу их обратно в ваш отель».

«Да», — сказала Марго, — «и если русские узнают, что вы помогли сотруднику ЦРУ уйти от слежки, это добром не кончится».

«Ну, в файле не все это подробно изложено».

«Так и должно быть», — сказала Марго. «Ты бы рисковал. Без сомнения».

«Я ценю вашу честность».

«И я ценю, что вы нашли время меня выслушать».

«Полагаю, вы не собираетесь рассказать мне, в чем суть миссии?»

Марго снова улыбнулась. «Боюсь, что нет».

«А можете ли вы сказать мне, что произойдет, если я откажусь помочь?»

«Я найду другой путь».

«Ты не заставишь меня?»

«Конечно, нет», — сказала Марго. «Этот напильник ведь не пытался сломать тебе руку, правда?»

«Нет, это было вежливо. Но есть волонтёр, есть волонтёр ».

«Верно», — сказала Марго. «Так что выбирайте тщательно. Если вы решите, что эта работа вам не подходит, мы поймём. Никто не будет вас заставлять, и никто не поставит вам черную метку, если вы этого не сделаете. Мы сделаем это по-другому, и вы больше никогда об этом не услышите».

«Но твой первый выбор — пойти со мной?»

"Да, это."

«И ты думаешь, план сработает?»

Вы удивитесь, как легко можно сбить с толку обученные группы наблюдения. Мы уверены, что они будут следить за пальто, а не за женщиной в нём. План не сложнее, и он, вероятно, сработает.

«Они последуют за мной в Романов ?»

"Это верно."

«И я просто подожду в комнате?»

«И вы не сможете пронести с собой мобильный телефон, компьютер, что-либо с доступом в Интернет».

"Верно."

«Ты, наверное, мог бы посмотреть телевизор».

«Я не смотрю российское телевидение».

Марго ничего не сказала. Просто ждала.

«Я могла бы принести это», — сказала Кларисса, держа в руках потрепанную книгу Гришэма в мягкой обложке.

«Конечно», — сказала Марго.

«И как долго мне придется там оставаться?»

«Часа должно хватить. Начальник участка пришлёт за тобой водителя. Ты вернёшься с ним, и всё это закончится».

«И русские не узнают об этом».

«Если все пойдет по плану».

«Теперь ты заставляешь меня нервничать».

«Хорошо», — сказала Марго. «Тебе стоит нервничать. Значит, будешь осторожен.

Не стоит ввязываться в такое дело, не имея на это глаз».

Кларисса промолчала. Воцарилась тишина.

«Так ты это сделаешь?» — спросила Марго.

Еще один удар.

Затем, тихо кивнув — скорее себе, чем Марго, — Кларисса открыла ящик стола. «Ага», — сказала она, доставая маленькое зеркальце и разглядывая своё отражение. «Причёску я тоже оставлю на свадьбу».

OceanofPDF.com

30

Токо съехал с шоссе возле Арлингтона и нашёл то, о чём ему рассказывал Морозов. Он тоже был не слишком доволен, когда Морозов дал ему это задание.

«К чёрту всё, Морозов. Ты же сказал мне идти к самолёту».

« Лес владеет этим самолетом».

«И они приказали тебе передать мне это дерьмо?»

«Это одна маленькая деталь».

«Это самоубийственная миссия».

«Послушайте, — сказал Морозов. — Работа закончена, когда они говорят, что она закончена. Нет смысла со мной спорить».

Токо мог бы сказать ещё много, но Морозов был прав: бесполезно. Он спорил с посланником.

Он ездил взад-вперед по проходам стоянки, щурясь в снегу в поисках тёмно-синего «Гранд Каравана», который должен был ждать, полностью загруженный оружием, инструментами, картами и планами, необходимыми для работы. Когда он его нашёл, он оказался настоящей грудой мусора – изъеденный ржавчиной, с лысыми, как бильярдные шары, шинами.

Для работы такого высокого риска это было похоже на плохую шутку.

Он припарковался рядом, сунул пистолет и глушитель в карман и вышел. За рулём «Доджа», как и ожидалось, сидел бледный мужчина с острым взглядом. Токо резко постучал по стеклу, застав его врасплох.

Мужчина свернул сигарету, выдохнув струйку дыма. «Ты опоздал».

Токо не стал объясняться. «Вот», — сказал он, протягивая ему ключи от пикапа.

«Что это?»

«Как они выглядят?»

«Я иду с тобой», — решительно сказал мужчина.

Токо уставилась на него, пытаясь уловить акцент. «Кто тебе это сказал?»

«Морозов».

«Морозов знает, что я работаю один».

Мужчина пожал плечами. «Позвони ему, если хочешь».

Токо прищурился. Ему это не понравилось. Не то чтобы второй человек был плохой идеей, учитывая условия миссии, но Морозов об этом не упоминал.

Вероятно, потому, что он знал, как отреагирует Токо.

Прислонившись к «Доджу», он спросил: «Вы получили инструкцию?»

Мужчина просунул в окно папку, и Токо разорвал ее.

Внутри были и другие подробности — чертежи дома Габриэллы Винтур, план участка, особенности системы безопасности и информация о том, что на месте, вероятно, находится Секретная служба.

«Здесь написано, что есть мобильный телефон?» — спросил Токо.

Мужчина кивнул. «Телефон у меня. Люди Морозова отправляют сообщения удалённо, но мы можем прослушать разговор».

«Дочь и парень?»

Мужчина кивнул.

«И ты разобралась с парнем?» — спросила Токо, просматривая документ.

«Вот так у нас и появился телефон».

«Когда ты его взял?»

«Сегодня утром. Прямо перед тем, как я сюда вышел».

«Убил его?»

Мужчина кивнул.

Токо постучал папкой по ладони и подумал: «Безрассудно. Преждевременно».

«У тебя с этим проблемы?» — спросил мужчина.

«Что вы сделали с телом?»

«Затащили его в кювет. Припарковали машину. Всё хорошо».

«О, у нас всё хорошо? Это твоё профессиональное мнение? Оставить труп в канаве и надеяться на лучшее?»

Мужчина выдохнул ещё дыма. Ничего не сказал.

«Сколько времени пройдет, прежде чем они найдут тело?»

И снова нет ответа.

«Угадай-ка», — нетерпеливо сказала Токо. Всё зависело от того, что тело парня не обнаружат. Если бы это случилось, работа провалилась бы ещё до начала.

«У нас есть время, — сказал мужчина. — Хотя бы несколько часов. Здесь было тихо».

Токо вздохнул. Ему не нравилось, что его бросают в уже начавшуюся миссию, и не хотелось преследовать такую важную цель, не имея достаточного плана. «Убирайся», — сказал он.

«Я же тебе уже сказал, я...»

Токо перебила его: «Я за рулём».

Мужчина помедлил, а затем вышел, ворча так, словно это было для него большой занозой в заднице.

Токо сел за руль и взял одну из сигарет из пачки на приборной панели. Мужчина тяжело опустился на сиденье рядом с ним.

«У тебя есть свет?»

Мужчина протянул ему пластиковую зажигалку.

«Здесь воняет», — сказал Токо, закуривая сигарету.

Мужчина открыл окно, и Токо резко включил заднюю передачу.

«Вы венгр», — сказал он, когда они покидали стоянку.

«Вас это устраивает?» — спросил мужчина, закуривая сигарету.

Выехав на шоссе, они закрыли окна, и Токо спросил: «Ты один из людей Орбана?»

Мужчина затянулся сигаретой, но не ответил.

«Как долго вы находитесь в США?» — спросил Токо.

«Какое это имеет значение?»

Токо пожал плечами. Он полагал, что нет. Он сам пробыл в стране всего двадцать четыре часа.

«Больше никаких пустых разговоров», — сказал мужчина.

Токо потушил сигарету о приборную панель. «Меня всё устраивает».

Они молча ехали дальше, пересекли Потомак и оказались в зелёном, лесном районе к северу от города. Дорога была извилистой, по обеим сторонам её тянулись дома стоимостью в несколько миллионов долларов, отгороженные от дороги заборами и высокими воротами. Они остановились у начала пешеходной тропы и осмотрелись.

«Вот и всё», — сказала Токо, глядя на тропу. «Мы пройдём около мили, а затем срежем через лес к задней части дома Винтур.

Нам нужно перепрыгнуть через забор, а затем уже бежать до дома.

«Я видел планы», — сказал мужчина.

«Тогда вы знаете, что нам сначала нужно получить подтверждение от дочери».

Мужчина достал телефон своего парня и открыл переписку с четырнадцатилетней дочерью Габриэллы Винтур. С другого телефона он отправил сообщение компьютерщикам Морозова, сообщив, что они на месте.

Сообщения начали поступать туда-сюда уже через минуту, автоматически появляясь на экране.

***

— Ты уверен, что меня никто не увидит?

—Никто не увидит. Никто не присматривает за нами.

— Будильник точно выключен?

-Да!

— А экономка?

— В гостиной. Честно говоря, сюда могло бы зайти стадо слонов, и она бы ничего не заметила. Просто зайди через гараж.

— Он точно не заперт?

— Боже мой! Это не Форт-Нокс! Просто доберись до гаража, и я тебя встречу.

— Извините. Просто паранойя.

— Перестань волноваться. Секретная служба уже на улице. Они никогда не увидят, как ты заходишь сзади.

— Хорошо. Буду через пятнадцать. Будь готов в гараже.

***

«Похоже, все готово», — сказал венгр.

Токо кивнула. «Ты когда-нибудь танцевала с Секретной службой?»

Мужчина ничего не сказал.

Токо добавила: «Это не соревнование».

«Я делал похожую работу».

«Вы читали характеристики системы безопасности?»

«Девушка сказала, что это выключено».

«Датчики движения, — сказал Токо, — камеры, реагирующие на движение, датчики несанкционированного доступа на ограждении, датчики на всех точках входа».

«А девушка говорит, что это не так», — ровным голосом повторил мужчина.

«Ей четырнадцать лет», — сказала Токо. «Нам нужно быть готовыми к сюрпризу».

«Как мы узнаем, что он не выключен?»

«Мы не будем этого делать, — сказала Токо. — Пока не станет слишком поздно».

«В документе говорится, что на месте происшествия находятся только двое сотрудников Секретной службы».

«Верно», — сказала Токо, — «но при малейшем признаке того, что что-то не так, при малейшем , мы сделаем аборт».

«Двое парней. Думаю, мы с ними справимся».

«Нет», — сказал Токо, — «если они узнают о вторжении, то в течение нескольких минут мы увидим полноценную проверку подлинности документов».

"КОТ?"

«Контрштурмовая группа. Ты уверен, что готов к...»

"Я готов."

Токо на мгновение взглянула на него. «Знаешь, что говорят в этой стране?»

«Что они говорят?»

«Они говорят: «Поработай и узнай».

Мужчина кивнул. «В моей стране тоже так говорят».

«Тогда ты понимаешь. Если возникнут проблемы, мы сделаем аборт».

«Я не могу сделать аборт».

"О чем ты говоришь?"

«Морозов меня достал. Сказал: либо мы узнаем имя его крысы, либо он меня прикончит».

«Забудьте об этом», — сказал Токо. «У него есть что-то на каждого, но мы не принесём ему никакой пользы, если нас расстреляет штурмовая группа».

«Я не могу сделать аборт», — снова сказала венгр.

Токо посмотрел на него с минуту. Он не собирался уступать. «Как хочешь, — сказал он. — Если дерьмо попадёт в вентилятор, каждый сам за себя».

«Каждый за себя», — повторил венгр, хрустя костяшками пальцев.

Токо кивнул, не сводя глаз с опушки леса, словно уже видел, чем всё это закончится. Две пешки. Это было ясно. И если он вернётся один, его это не смущает.

Он повернулся к венгру: «Вот так и сыграем. Пошли».

OceanofPDF.com

31

Марго отошла от зеркала. Отражение Клариссы смотрело в неё. Два часа макияжа, покраска волос, пальто Balenciaga, солнцезащитные очки Fendi.

«Мы действительно могли бы быть близнецами».

«Да», — тихо сказала Кларисса. «Без шуток».

Тем временем Марго переоделась в деловой костюм, который Кларисса носила на работе: тёмно-серую юбку-карандаш, блейзер, длинное чёрное пальто и кожаные сапоги до колена. Сапоги были практичными. На плоской подошве. В них можно было бегать.

Они провели день, отрабатывая план с водителем, предоставленным начальником участка и поклявшимся хранить тайну. Каждый дюйм маршрута был выучен наизусть. Водитель, Штайнхаузер, которому было около тридцати, родом из Бостона, и его акцент это подтверждал, похоже, знал своё дело. Он также словно сошёл со съёмочной площадки «Отступников». Марго всё хотела попросить его произнести фразы из фильма: « Что за матта-смахт-ахсс?» Не… знаете что-нибудь из Шекспира?

Она сопротивлялась, но это было нелегко.

Тем не менее, он был надежным человеком — прошел подготовку в ЦРУ по маневренному вождению, личной охране и знал Москву как свои пять пальцев.

«Вы двое, как вы готовы к этому?» — сказал он в лифте, опускаясь

«R» как будто вышли из моды.

Марго просто улыбнулась Клариссе.

Они спустились в подземный гараж посольства. Там их ждала машина — правительственный седан с дипломатическими номерами и бронестеклом. Никакого обмана в машине — главное, чтобы всё было видно.

«Вот оно», — сказала Кларисса, забираясь на заднее сиденье.

Она села позади Штайнхаузера, а Марго села рядом с ней.

«Позвольте мне это передвинуть», — сказал Штайнхаузер, наклоняясь к пассажирскому сиденью.

Он наклонился вперед, освобождая место на полу, чтобы Марго могла присесть и скрыться из виду.

Она посмотрела на Клариссу — солнцезащитные очки Fendi на лбу, платиновые волосы, сияющие в свете салона. «Этот образ тебе очень идёт».

«Мне нужно было сменить имидж».

«Сиди прямо. Не прячься. Мы хотим, чтобы они тебя видели».

«Как приманка», — сказала Кларисса, пытаясь казаться легкомысленной, но безуспешно.

У Марго сжалось сердце. Она говорила ей прямо о риске, дала понять это с самого начала. Но если что-то пойдёт не так – если Клариссу сожгут или схватят – Марго будет нести ответственность.

Кларисса выпрямилась, когда Штайнхаузер завёл машину на пандус. Выехав со стоянки, они направились прямо к контрольно-пропускному пункту.

Безопасность посольства представляла собой смесь дипломатии и сдерживания. Кремль отказал в визах целому отряду морской пехоты, поэтому возникла гибридная система: американцы внутри периметра, российские контрактники за его пределами. Однако этот контрольно-пропускной пункт был полностью под контролем Корпуса морской пехоты США.

Контингент морской пехоты насчитывал тридцать человек и формально находился под командованием Корпуса морской пехоты, хотя на практике они получали приказы от Королевского бюро морской пехоты — дипломатического органа, подчиняющегося послу.

Их задача была проста: защищать секретные материалы, контролировать периметр, обеспечивать пути эвакуации, если всё пойдёт наперекосяк. Что же не подлежало обсуждению? Их юрисдикция ограничивалась воротами посольства. Если бы они когда-нибудь вышли за пределы комплекса, это было бы не просто нарушением протокола, не просто инцидентом . Это было бы актом войны.

Оказавшись в городе, они будут предоставлены сами себе.

Марго проинструктировала Штайнхаузера, что делать у ворот: поддерживать светскую беседу, сохранять непринуждённость, одарить ФСБ долгим, но приятным взглядом. Штайнхаузер послушно отпустил вялую шутку про «Патриотов». Никто не рассмеялся, но это было вполне естественно. Охранник махнул рукой, пропуская их, не заметив Марго, свернувшуюся калачиком на полу, а Кларисса, точно следуя инструкциям, сделала вид, что разговаривает по телефону, чтобы частично закрыть лицо.

Они двинулись в самое сердце тьмы — столицу злой империи.

«Ладно», — сказала Марго, когда они выехали за ворота. «С этого момента считайте, что каждая машина за нами — это хвост».

«Я всегда так делаю», — ответил Штайнхаузер.

Главное было вести себя естественно — не поглядывать в зеркала, не нервно корректировать траекторию, не принимать необдуманных решений. Просто ещё один американский автомобиль, вливающийся в ночной поток машин.

И Штайнхаузер справился. Твёрдые руки, безмятежное выражение лица, никаких ошибок.

Он мог бы отвезти их в продуктовый магазин.

«Всё просто и понятно», — пробормотала Марго. «У нас куча времени».

Она отслеживала их движение на ощупь: повороты, углы, схему торможения – каждое изменение скорости точно соответствовало маршруту, запечатлённому в её голове. Они репетировали это бесконечно, но это была не репетиция. Сердце колотилось.

«Проезжаем мимо Белого дома», — сказал Штайнхаузер.

Не тот Белый дом, а модернистское сооружение из мрамора и бетона, которое когда-то называлось Домом Советов. После распада Советского Союза здесь произошла попытка жестокого переворота. Танки открыли огонь, убив почти двести человек. Первые танковые снаряды в Москве прозвучали после Октябрьской революции.

В результате с тех пор это место стало объектом пристального внимания подразделений наблюдения ФСБ.

Кишащая безопасностью.

Что, по иронии судьбы, идеально подходило для того, что собиралась сделать Марго. ФСБ этого не ожидала. Кто бы решился на нечто столь безрассудное прямо у них под носом?

Во всяком случае, на это и была сделана ставка.

«Поверните на один поворот», — холодно сказал Штайнхаузер, сворачивая на узкую боковую улочку.

"Готовый?"

«Готово», — сказала Марго.

Кларисса взглянула на неё сверху вниз. «Удачи. Я имею в виду — сломать ногу. Не в буквальном смысле».

Марго почувствовала, как машина набрала скорость, а затем резко свернула влево.

«Второй поворот», — сказал Штайнхаузер уже менее хладнокровно.

Ещё один рывок, резкий поворот вправо. Штайнхаузер резко затормозил, а Кларисса наклонилась и распахнула дверь.

«Вперед, вперед, вперед!»

Марго не обернулась. Она подпрыгнула.

Машина замедлила ход, но булыжникам было всё равно. Она сильно ударилась плечом и перевернулась. Один, два оборота. Плечо пронзила острая боль. У неё перехватило дыхание.

Затем она замерла, прижавшись к стене в узком переулке между двумя зданиями; Штайнхаузер и Кларисса уже ушли.

В переулке было темно, но она была беззащитна.

Она осмотрела его на предмет мусорного контейнера, который должен был там стоять.

Но это было не так. Только холодные булыжники и покров темноты.