Медовая ловушка (серия шпионских триллеров, книга 1)

Она прижалась к ледяной земле и замерла.

Появился «Ленд Крузер». Большой, серый, знакомый. Типичный автомобиль ФСБ. Он проехал мимо, не более чем в трёх метрах от того места, где она лежала, и она увидела силуэт мужчины на заднем сиденье с сигаретой. Окурок вылетел в щель окна, и она молилась, чтобы машина не остановилась.

Её было легко заметить, чёрную на фоне снега. Секунды тянулись вечностью.

Круизер покатился дальше.

Но это не значит, что она была в безопасности. У неё никогда не было только одного хвоста.

Настоящая угроза была та, которая держалась позади. Вне визуального контакта. Лежала в засаде.

Она затаила дыхание, наблюдая за светом фар второго хвоста.

Кто бы ее сейчас ни поймал — ФСБ, СВР, ГРУ — не имело значения.

Всё было бы кончено. Никаких сделок. Никаких экстрадиций. Никаких заголовков в прессе.

Она будет одна. Отрекшись от неё. Никто никогда не придёт за ней.

Её не забрали бы в Папуа — Новой Гвинею — ни персону нон грата, ни военный эскорт обратно в Вашингтон, ни прессу, ни протесты. Просто — ушла.

Лубянка была бы хорошим вариантом. Или какое-нибудь безымянное подземелье.

И больше о ней никто никогда не слышал.

Как будто ее никогда и не существовало.

Дорр был прав, проявляя осторожность. Если бы он добился своего, она бы сейчас была дома в Вашингтоне. И на кону была не только её безопасность. Каждая капля информации, которую она когда-либо усвоила, каждая крупица понимания, осознанного или нет, за годы операций, будет извлечена из её мозга, словно стервятники из падали. Они сдерут с неё всю кожу, оставив лишь дюйм жизни, а затем вернут обратно, чтобы повторить это снова.

Проходили дни. Недели.

И она сломалась. Все сломались.

И когда она это сделает, все, что она когда-либо любила, сгорит.

Роман. Фокстрот. Книжный магазин.

Вся сеть — пепел.

Сгорел дотла.

А потом, когда собирать уже нечего было, они надевали ей на голову мешок и расстреливали ее со всей торжественностью, с которой расстреливали бы бешеную собаку.

Она оставалась совершенно неподвижной, дыхание было поверхностным, плечо пульсировало, холод проникал в неё, словно болезнь. Но ничего не происходило.

Она подняла голову. Ни света фар, ни шагов, ни теней, мелькающих в темноте.

Она встала, мокрая и дрожащая. Но она была чистая. Чистая. В темноте.

В небе она искала мерцание дрона, жужжание винтов, вспышку света. Но небо было пустым.

В переулке воцарилась тишина. Город затаил дыхание.

Москва потеряла ее — на данный момент.

OceanofPDF.com

32

Телефон Габриэллы завибрировал. Она рассеянно оторвалась от документа в руках и разблокировала экран.

***

Миссис Винтур, это Кэсси. Она не выходит из своей комнаты.

***

Сообщение пришло от экономки, миссис Кёффер. Габриэлла быстро ответила.

***

Она поздно легла. Наверное, отдыхает.

***

«Что это?» — спросил Вестфаль. Габриэлла сидела на диване, разложив перед собой документы на столе. Президент стоял у окна, наблюдая, как опускаются сумерки, словно занавес.

«Простите, сэр. Я просто моя экономка».

«Все в порядке?»

«У вас были дочери-подростки, — сказала она. — Вы знаете, каково это».

«Это я так и делаю», — сказал он. «Тем, кто думает, что эта работа тяжёлая, я говорю, что вырастил четырёх девочек. Это быстро их заткнёт».

Габриэлла снова опустила глаза. Новости из московской резидентуры подтвердили, что Марго покинула посольство, чтобы встретиться с Колибри . Она не взяла с собой ни электронных устройств, ни телефона. Они не услышат о ней до окончания миссии.

Президент отпустил занавеску. «Если Дёрр прав…»

«Он не прав», — слишком быстро сказала она.

« Если это так, и если Чичиков узнает, что мы кокетничали с его дамой, друг —

«Мы не можем так думать. Теперь нам придётся довериться Марго. Таковы правила игры».

Вестфаль посмотрел на часы. «Интересно, как дела? Есть новости от Романа?»

«Он работает из книжного магазина, но новостей не прислал. Думаю, лучшее, что вы сейчас можете сделать, сэр, — это немного отдохнуть».

Её телефон снова завибрировал. Ей стало неловко, когда президент это заметил.

«Давай», — сказал он. «Подними его».

Она взглянула вниз — еще одно сообщение от миссис Кёффер.

***

Извините, миссис Винтур. Она снова пишет этому парню. Вы же просили меня сообщить.

***

«Дома все в порядке?» — спросил президент.

«Прошу прощения, сэр. Я отключу».

«Нет-нет», — сказал он, снова взглянув на часы. «Ты прав. Нам больше нечего делать. Почему бы тебе не пойти домой? Поужинай с ребёнком. Я поужинаю с Мартой. Это может быть последнее спокойное время».

«Что, если Роман...»

«Роман знает, как управлять своим агентом. Он даст нам знать, когда всё будет готово».

«Ты уверена?» — спросила Габриэлла, представив себе Кэсси дома, на кровати, отправляющую сообщение этому чертовому семнадцатилетнему подростку.

«Я уверен. Сегодня канун Рождества. Осмелюсь предположить, что Свободный мир продержится ещё несколько часов, пока мы напоминаем своим семьям, что мы всё ещё существуем».

Габриэлла могла бы возразить — хотя бы для видимости, — но она слишком беспокоилась о Кэсси, чтобы отказаться. «Спасибо. Я вернусь через несколько часов».

«Ты ведь не на машине приехал?» — добавил он, снова глядя в окно.

«Нет, нет. Я воспользовался этой услугой».

«Хорошо», — сказал он. «Похоже , «Послезавтра там».

Она посмотрела на него непонимающим взглядом.

«Фильм».

«Я этого не видел».

"Это хорошо."

Она снова взглянула на него – он действительно выглядел так, будто постарел лет на десять – затем повернулась и направилась к двери. К тому времени, как она добралась до

На выходе её уже ждала машина. Когда она выбежала к ней, её захлестнуло снежным потоком, а ветер подхватил дверь и захлопнул её за ней.

«Ты в порядке?» — спросил водитель.

Он был не просто водителем — он был вооружённым дежурным офицером Секретной службы. И — пусть это и было нарушением протокола — он был ещё и чем-то большим . Гораздо большим. «Я в порядке, Коул. Просто отвези меня домой. Мы вернёмся через несколько часов».

Коул передал по рации, что нужно проехать мимо будки охраны и свернуть на Вестерн-Экзекьютив-авеню. «Дороги плохие», — сказал он.

Габриэлла не слушала — она была занята отправкой сообщений миссис Кёффер.

***

Буду дома через несколько минут.

***

Миссис Кёффер ответила эмодзи с поднятым вверх большим пальцем — не в её стиле. «Новый телефон, наверное», — подумала Габриэлла, уже начиная клевать носом.

Следующее, что она услышала, был голос Коула: «Мэм, мы дома».

Она ахнула и проснулась, как будто задержала дыхание под водой.

«Боже мой, Коул!»

«Простите, что напугал вас, мэм».

«Отключилась», — пробормотала она, вытирая рот. Ей казалось, что она отключилась уже несколько часов, хотя прошло всего двадцать минут с тех пор, как они покинули Белый дом. «Фу. У меня слюни потекли?»

«С тобой все в порядке», — сказал Коул, выходя из машины и открывая ей дверь.

«А что я говорила о том, чтобы называть меня „мэм“ ?» — поддразнила она, выходя.

«Понял», — сказал он, ухмыляясь.

Она улыбнулась и коснулась его руки. «Хочешь войти? Холодно».

Коул посмотрел на чёрный седан, в котором сидели ещё два сотрудника Секретной службы. В обычных условиях их бы там не было, но президент повысил уровень угрозы после заседания Совета. «Лучше не буду», — сказал он.

«Как всегда, профессионал», — сказала она, чувствуя лёгкое отторжение. «Ну, не жди здесь. Иди отдохни — ты мне потом понадобишься».

« Ты сделаешь это ?» — игриво спросил он.

«На работу, тупица».

Он вздохнул, и она толкнула его в руку, затем поспешила вверх по ступенькам и распахнула входную дверь. Войдя, она захлопнула за собой дверь ногой и огляделась. Свет был потушен. В доме было холодно.

«Миссис Кёффер?» — позвала она, включая свет в коридоре.

Ничего.

«Кэсси?» — попыталась она, на этот раз громче.

Она остановилась у подножия лестницы, прислушиваясь. Тишина.

По коридору пробирался холодный сквозняк, словно окно оставили открытым.

Что-то было не так.

OceanofPDF.com

33

О’Ксана приехала в « Царицу» ещё до семи и сразу поняла, что у неё проблема. Вместо того, чтобы расслабиться на ночь, всё место засияло огнями, словно рождественская ёлка. Из колонок у входа гремела электронная музыка, а красная ковровая дорожка, обрамлённая бархатными канатами на стойках, тянулась от дверей галереи до тротуара.

Перед входом трое охранников Малдауни стояли, словно вышибалы в ночном клубе, а женщина с планшетом тщательно сверяла имена со списком гостей.

На улице полицейский регулировал движение, и подъезжали лимузины, двери которых распахивались, открывая толпу гостей в роскошных платьях с пайетками и безупречно сшитых смокингах. Вспышки камер папарацци придавали происходящему вид голливудской премьеры.

Глядя на это зрелище с другой стороны улицы – одетая в чёрное, с шарфом и шапкой, скрывающими почти всё лицо – Оксана подумывала всё отменить. Она не могла отключить сигнализацию. Её план заключался в том, чтобы дать ей сработать, а затем войти и выйти до того, как охрана успеет отреагировать. Пробки на Куинсборо были ключевым фактором в этом плане, и эта вечеринка , похоже, не собиралась заканчиваться в ближайшее время.

Она нырнула в ту же нишу, что и накануне вечером, и бросила дорожную сумку. Внутри лежали её инструменты: отмычки, отмычки для открывания замков, монтировка, фонарик, присоски и даже стеклорез из карбида вольфрама. Она подождала, пока кто-нибудь выйдет, зацепила дверь ногой и проскользнула внутрь. В вестибюле никого не было, и она сразу же поднялась на третий этаж, чтобы взломать замок и попасть на лестницу.

Из окна она наблюдала, как гости вечеринки продолжали прибывать через дорогу. Внутри галереи они общались и любовались произведениями искусства, хватая изысканные закуски и бокалы для шампанского с серебряных подносов, которые разносили официанты.

«Это катастрофа», – подумала она и уже собиралась всё прекратить, как вдруг из-за угла Парк-авеню выехал бронированный грузовик – скорее военный, чем частный. Он остановился за одним из лимузинов.

Это был не грузовик Muldowney, каким бы внушительным он ни был, а нечто гораздо более серьёзное. Логотип на боку, написанный как на английском, так и на кириллице, гласил: Novoguard . Оксана никогда не слышала о компании, хотя быстрый поиск в Google показал ей, что она базируется в Москве и имеет офисы в Лондоне, Париже, Нью-Йорке и Дубае. Компания специализировалась на безопасном импорте и доставке « дорогостоящих предметов из России ».

На фотографиях запечатлен грузовик, идентичный тому, на который она смотрела, возле Государственного управления по борьбе с коррупцией в Москве. Третьяковская галерея. Третьяковская галерея была одним из крупнейших хранилищ произведений искусства в России и одним из первых мест в списке мест, которые Оксана обязательно должна посетить, если когда-нибудь доберётся до Москвы.

Была только одна причина, по которой такой грузовик мог приехать оттуда сюда. И Проктор был в этом замешан.

Нарушение санкций влечет за собой довольно суровые наказания, размышляла она.

И такой парень, как Проктор, был бы очень популярен в тюрьме.

Очень популярный.

Двое вооруженных охранников вышли из грузовика и достали из кузова пакет размером с телефонную книгу. Он был завернут в пузырчатую пленку и дополнительно защищен деревянной рамой. Не обращая внимания на блеск и гламур перед галереей, охранники – оба, хотя пакет легко мог унести один – внесли его в здание через главные вращающиеся двери вестибюля.

Что бы они ни везли, это была новая цель Оксаны. Она пока не знала, что именно, но это было важно. Достаточно, чтобы потребовалась помощь Москвы.

Она хотела этого, и хотела очень сильно .

Желание не было денежным – картины, которыми торговал Проктор, продавались на аукционах за миллионы, – но не в случае кражи. Без надлежащих документов картины были так же востребованы, как права на добычу полезных ископаемых на Луне. Конечно, существовал чёрный рынок, но Оксана не желала связываться с этим миром головорезов. Что бы она ни взяла, это не стоило бы ей ни гроша.

И это было прекрасно.

Заставь их заплатить, Ксюша.

Именно этому ее учили, и именно это она намеревалась сделать.

В то время как первый этаж галереи был полон людей, верхний уровень был пуст и закрыт для посетителей. Оксана решила, что кому-то придётся подняться наверх, чтобы впустить новогардов , и, действительно, вскоре кто-то появился на лестнице.

В мощный бинокль Цейсса она узнала в этой фигуре Проктора. Что бы ни доставлялось, это было настолько важно, что он отвлёкся от гостей. Он поднялся по лестнице и неторопливо подошёл к двери, чтобы получить посылку. Он подписал какие-то бумаги, взял посылку и отнёс её прямо к огромному сейфу Diebold Nixdorf.

Это было нехорошо. Если бы было достаточно времени — минут тридцать-шестьдесят, наверное,

— Оксана могла бы справиться. Но у неё не было тридцати-шестидесяти минут. У неё было бы пять, максимум.

Проктор только начал поворачивать ручку сейфа, как на лестнице появилась ещё одна фигура. Он тут же бросил своё занятие, подошёл к столу, засунул пакет в ящик и запер его ключом из кармана брюк.

На лестнице стояла женщина, возможно, та самая женщина, которую я видела вчера вечером в платье в горошек, хотя сегодня на ней было надето гораздо более провокационное платье с леопардовым принтом, которое почти не оставляло простора воображению.

Когда она достигла верхней площадки лестницы, Проктор отступил от стола, словно пытаясь скрыть, чем он занимался. Затем они поговорили, или, может быть, поспорили, и через несколько секунд женщина подошла к нему и ударила по лицу. Проктор отдернул руку, чтобы отплатить той же монетой, но передумал и схватил ее за запястья. Последовала, по всей видимости, борьба, которая закончилась тем, что он нагнул ее на спинку бархатного дивана — того самого, который безвозвратно запечатлелся в памяти Оксаны. Диван был обращен к окну — прямо к Оксане. Она боролась с желчью, подступившей к горлу, наблюдая за тем, что произошло дальше. Женщина, раскинув руки на спинке, держалась прямо, в то время как Проктор позади нее задрал ей платье и закружился, словно нетерпеливый джек-рассел-терьер. Его лицо исказилось — наполовину от экстаза, наполовину от чего-то более мрачного.

Оксана хотела отвернуться. Но не смогла. Она смотрела, заворожённая, сжав руки так сильно, что им было больно.

На всё про всё у Проктора ушло всего шестьдесят секунд, после чего он отошёл и застёгнул молнию на брюках. Женщина повернулась к нему, но он бросил её и поспешил обратно на вечеринку, не сказав ни слова.

Оксана наблюдала, как женщина поправляет платье и поправляет макияж.

Может быть, она вытерла слёзы, а может, и нет, Оксана не была уверена. Она даже не была уверена, свидетельницей чего только что стала – было ли это по обоюдному согласию?

Нападение? Унижение? Что бы это ни было, ей снова захотелось его убить.

Проктор, в свою очередь, стал душой компании, опрокинув поистине умопомрачительное количество водки, подаваемой в хрустальных бутылках в форме черепов. Официанты вынесли серебряные подносы, доверху уставленные свежими устрицами, икрой и моллюсками на горках колотого льда. В какой-то момент Проктор начал лапать одного из официантов. Мужчина оттолкнул его, и тот упал на землю. Однако это его не остановило, он поднялся и продолжил пить и смеяться, его поведение становилось всё более бурным и непредсказуемым по мере того, как вечер шёл. Наконец, двое охранников вынесли его из здания и погрузили в одну из ожидающих машин.

К лучшему или к худшему, но он так и не смог подняться наверх.

Оксана наблюдала в бинокль, поглядывая на часы, пока вечер тянулся. Было ещё не так поздно, но пробка на мосту в час пик, безусловно, поредела.

Когда работники общественного питания закончили убираться и последние гости покинули помещение, охранники вышли и задержались на тротуаре, куря и болтая, чего-то ожидая.

Внутри женщина в леопардовом платье была последней, кто стоял на ногах. Она заперла входные двери, выключила свет и налила себе последний напиток. Оксана наблюдала за ней у окна, глядя на охранников, пока их не забрал следующий патруль Малдауни. Как только они скрылись из виду, женщина допила напиток и направилась к лестнице.

Оксана наблюдала, с каждой секундой всё больше и больше интересуясь, ощущая странное чувство родства с этой женщиной. Родство, которое усиливалось подозрением, что она что-то замышляет.

Женщина поднялась по лестнице и начала рыться в столе Проктора. Она постучала по клавиатуре, взглянула на монитор, затем опустилась на четвереньки и заглянула под стол. Она попыталась…

Ящики открывались, некоторые нет, затем подошла к «Дибольд Никсдорф» и уставилась на его толстую стальную дверцу. Что бы она ни собиралась сделать, она передумала, потому что вернулась к столу, привела в порядок всё, что потревожила, и включила электронную сигнализацию.

Затем она выключила оставшийся свет и поспешила к выходу. Через мгновение она вышла через вращающиеся двери вестибюля, чуть не споткнувшись, спускаясь по ступенькам. Она огляделась по сторонам в поисках такси, сдалась и, пошатываясь, ушла в темноту.

Что бы она ни искала, она этого не нашла.

OceanofPDF.com

34

«Миссис Кёффер?» — снова позвала Габриэлла, и в ее голосе слышалась неуверенность.

Ответа по-прежнему нет.

"Привет?"

Фары Коула уже исчезали на подъездной дорожке. Неужели было слишком поздно его позвать?

В гостиной колыхалась белая кружевная занавеска. Где-то явно открыто окно или дверь.

«Кэсси?» — позвала она. Если эта девчонка снова сбежала, помоги ей.

И где же, черт возьми, была миссис Кёффер?

Телефон в кармане завибрировал, и она вытащила его. Звонок был из офиса. «Да, что случилось?» — спросила она. «В Москве какие-то проблемы?»

«Извините, нет, мисс Винтур, ничего подобного».

«Что потом?»

«Я звоню по поводу проверки биографических данных, которую вы запросили сегодня утром».

«Проверка биографических данных?» — спросила она, пытаясь вспомнить десятки проблем, которые ей пришлось решать с утра.

«Коди Ричардс? Семнадцать лет. Саммер-Хайтс-роуд…»

«Ах, да», — поспешно сказала она. «И что скажете?»

«Он мертв, мэм».

Кровь Габриэллы застыла в жилах. Её тело поняло это раньше разума.

«Местная полиция обнаружила его тело в…»

Телефон уже падал на землю.

Она бросилась к двери, но так и не добралась. Что-то вырвалось из тени и сбило её с ног. Её разум, брыкаясь и крича,

Пошатнувшись, она поняла, что на ней лежит мужчина. Тяжёлый. Сильный. Она попыталась вырваться из двери, тщетно колотя по ней руками.

«Нет», — выдохнула она. «Помогите!»

Руки царапали ей лицо – мозолистые пальцы рвали глаза, цеплялись за рот. Она укусила с силой питбуля, почувствовав вкус крови, когда он взвизгнул от боли. Он ударил её по голове – один раз. Дважды. Третий раз. Её лицо треснуло о деревянный пол. Что-то сломалось. Его рука освободилась, но не без куска плоти. Она выплюнула всё это – его кровь, свою кровь, осколки разбитых зубов.

«Сука, — прорычал он. — Она меня укусила».

Затем — еще одна тень.

Второй мужчина, его силуэт промелькнул над ней, словно затмение. Она видела только его руку, тянущуюся к полу, чтобы поднять её разбитый телефон. Затем она услышала его голос.

«Заткни ей рот», — сказал он, — «пока она не издала ещё один звук». Его голос был спокоен. Слишком спокоен. Славянский. Русский. Холодный, как ледяная вода.

Прежде чем она успела осознать сказанное, другой мужчина заткнул ей рот тряпкой.

Она кричала, задыхаясь, ее рот был полон крови.

«Эта сука укусила меня», — повторил он, все еще находясь на ней сверху.

«Заткнись», — сказал второй мужчина.

«Они нас услышали? По телефону, они нас услышали?»

Второй мужчина подошёл к окну и выглянул сквозь кружевную занавеску с пистолетом в руке. «Не похоже», — сказал он. Затем он подошёл и схватил Габриэллу за запястья, больно дёрнув их за спину. Он схватил их одной огромной рукой, и острая хватка стяжки врезалась ей в кожу.

Затем он перевернул ее на спину, чтобы лучше рассмотреть.

Она боролась с пластиковой стяжкой. Билась и брыкалась. Она не могла дышать. Тряпка так глубоко застряла у неё в горле, что она задыхалась. Захлёбываясь кровью и собственными выбитыми зубами. Она попыталась дотянуться до неё, но пластиковая стяжка её остановила.

«Посмотрите, как она извивается», — проворчал первый мужчина, а затем ударил ее в живот с такой силой, что у нее затуманилось зрение.

«Тише, она нам нужна», — сказал второй мужчина, вытаскивая тряпку изо рта. «Не кричи, а то она обратно попадёт».

Она кашляла и задыхалась, отплевываясь кровью и слизью. «Кэсси!» — закричала она. «Что ты с ней сделала? Где моя…»

Тряпка тут же вернулась, засунутая ещё глубже. Она отчаянно боролась с ней, не в силах даже думать, мотая головой из стороны в сторону, словно одной силой можно было вырвать тряпку.

«Успокойся», — сказал мужчина, схватив её за лицо и ударив ладонью. «Ты же задохнёшься насмерть».

Она смотрела на него, широко раскрыв глаза от ужаса, изо всех сил пытаясь освободиться от стяжек. Затем её взгляд метнулся к другому мужчине, тому, кто на неё напал. Он перевязал руку, но кровь уже сочилась из раны, которую она укусила.

Второй мужчина, склонившись над ней, приложил палец к губам и снова сдернул ткань с её рта. Она жадно хватала ртом воздух.

«Не кричи», — сказал он. «На этот раз я говорю серьёзно».

Она сделала несколько глубоких вдохов, сосредоточив взгляд. Он был азиатом, но с русским акцентом. И он, безусловно, был тем, кто всем задавал.

«Ваша дочь жива», — сказал он.

Благодарность разлилась по её венам, словно морфин. Оцепенение, головокружение. Слишком много, слишком быстро. Несмотря ни на что, она готова была расцеловать ему руки за эти слова.

«Где она?» — прошептала она.

«Наверху», — сказал он, взглянув на потолок. «Она и няня».

«Они живы?» — закричала она, и глаза ее наполнились слезами.

"Они есть."

«Зачем ты это делаешь?»

Он улыбнулся. «Мы ещё к этому вернёмся», — сказал он. «Но сначала мне нужно установить некоторые основные правила. Времени мало, а в конце подъездной дорожки вооружённая охрана, так что давайте проясним одну вещь. Любой ещё один крик, любое вмешательство Секретной службы, и ваша дочь получит пулю. Понятно?»

Габриэлла не знала, поняла она или нет — какая мать могла это понять?

Но она отчаянно кивала. Кивала, плакала, плевалась. Такова была её реальность — сырая, униженная, поглощённая ужасом. Ничего больше.

«Вот именно», — сказал мужчина, кивнув. «Тихо и спокойно».

Внутри она кричала, но снаружи была мертвенно-тихой.

«Теперь, — продолжил мужчина, — мне нужно рассказать обо всех ужасных, отвратительных, жестоких вещах, которые мой друг и я сделаем с твоей девушкой, если ты нам не скажешь?

Что мы хотим знать? Стоит ли мне тратить время на разговоры об этом?»

«Нет», — выдохнула она, и слезы ручьем потекли из ее глаз.

«Потому что я это сделаю, даже если ты меня заставишь. Мой друг — ужасный дегенерат.

Он извращенец. Причинение вреда девушкам… вот что его возбуждает.

«Нет!» — снова закричала она. «Бери всё, что хочешь. Мои драгоценности наверху.

Наличные… там есть сейф. Я отдам тебе всё, что у меня есть.

Он снова улыбнулся — по-волчьи, удовлетворенно — и сказал своему коллеге: «Поднимись наверх и приведи их».

«Что?» — закричала Габриэлла, пытаясь встать на ноги, пытаясь освободить руки, чтобы прыгнуть на мужчину и выцарапать ему глаза. Всё, на что она преуспела, — это больно ударилась спиной об пол.

Другой мужчина поднялся по лестнице, а она продолжала отчаянно бороться.

Мужчина перед ней сказал: «Запомни, что я сказал. Если твоя охрана нас услышит, если придёт и станет нас вынюхивать, твоя девочка получит пулю».

Она энергично кивнула, хотя и забыла обо всём, когда наверху лестницы появился другой мужчина. Перед ним, словно заложники на месте теракта, стояли Кэсси и миссис Кёффер. Их руки были связаны за спиной, рты заклеены, глаза завязаны. Лица у обоих были в синяках и опухшие, а на платье миссис Кёффер виднелась кровь.

Но Габриэлла не кричала.

Она перевела взгляд с них на мужчину и издала звук, который едва узнала как свой собственный. Откуда он взялся, она не знала. «Зачем ты это делаешь?» — выдохнула она. «Зачем ты им причиняешь боль? Чего ты от нас хочешь?»

Он присел и вставил кляп обратно ей в рот, затем подал сигнал другому мужчине, который поднял пистолет и произвел один выстрел с глушителем.

Пуля попала в висок миссис Кёффер и исчезла внутри ее черепа.

Долю секунды ничего не происходило, а затем с другой стороны ее головы вылетела струя крови и мозга, попав на белую хлопковую ночную рубашку Кэсси, словно брызги алой краски.

Кэсси — слепая, с кляпом во рту, связанная — в ужасе упала на колени.

Габриэлла зациклилась на кружевном платье, которое теперь казалось странно несовременным, словно сошедшим со картины.

Ее разум закружился, она не могла осознать происходящее.

Изображения мелькали и исчезали. Она потеряла контроль.

И тело миссис Кёффер не взлетело в воздух. Оно ничего не сделало.

Просто безжизненно скомкался, как упавшая марионетка.

Прошли секунды, может быть, минуты, прежде чем она поняла, что мужчина перед ней бьет ее по лицу, требуя ее внимания.

«Эй», — сказал он. «Вот здесь. Посмотри на меня. А не на них».

Она сосредоточилась, и он сказал: «Я сейчас снова вытащу кляп, и когда я это сделаю, ты будешь молчать. Иначе твою дочь постигнет та же участь».

Наверху лестницы Кэсси, стоя на коленях, хныкала и рыдала сквозь кляп. Она знала, что миссис Кёффер мертва. У неё были завязаны глаза, но она знала. Её ночная рубашка была испачкана кровью, словно это в неё стреляли. Она знала, что её мать тоже здесь.

«Всё хорошо», — выдохнула Габриэлла. «Всё хорошо, детка».

«Ни слова», — сказал мужчина.

Кэсси подняли на ноги и медленно повели вниз по лестнице. Когда мужчина приставил пистолет к её голове, Габриэлла почувствовала, что вот-вот потеряет сознание от ужаса.

Но он так и не нажал на курок.

Они спустились с лестницы и остановились, но он продолжал приставлять пистолет к ее голове.

«Не делайте ей больно», — запричитала Габриэлла. «Пожалуйста, не делайте ей больно!»

Почему он не опускает оружие? Почему оно всё ещё прижато к голове Кэсси?

«Успокойся, — сказал стоявший перед ней мужчина. — Подумайте как можно яснее о том, что вы хотите, чтобы произошло дальше».

Габриэлла встретилась с ним взглядом и сосредоточила все внимание.

Затем Кэсси рванулась вперёд – прямо в стену. Глухой стук был ужасным. Она рухнула, как тряпичная кукла.

Мужчина с пистолетом рассмеялся, затем наклонился и схватил ее за лодыжку, оттаскивая от стены, словно собаку.

Кэсси сопротивлялась, но он просто держал ее за лодыжку и смеялся.

Затем другой мужчина сказал: «Как видите, она в очень уязвимом положении. Что произойдёт дальше, зависит от вас. От того, что вы решите сделать.

Хотите ли вы нам помочь или нет. Как я уже сказал, друг мой, он — извращенец.

Габриэлла заставила себя не поддаваться ужасу. Каким-то образом ей удалось собраться с мыслями и понять одно и то же.

Единственное. Что ей нужно было это пережить. Ей нужно было справиться с этими мужчинами и дать им то, чего они хотели. Ради Кэсси.

Голос, акцент — русский или восточноевропейский — она сосредоточилась на этом. Это понадобится ей позже. Ей понадобятся детали.

Так она выживет. Она соберёт информацию. Она вспомнит всё. Не кровь миссис Кёффер, капающую по гладким ступеням лестницы, не багровое пятно на ночной рубашке Кэсси, а этих мужчин. Их голоса. Их лица.

Их лица.

Он смотрел прямо на нее.

Он ждал, что она закричит? Она не закричит.

Он взял её за подбородок и заставил посмотреть ему прямо в глаза. «Я думал, американцы любят Рождество», — сказал он. «У вас даже ёлки нет».

Она ничего не сказала.

«Я разочарован».

«Что вы собираетесь с нами сделать?» — пробормотала она.

«Я задам тебе один вопрос. Один раз. Если ты солжёшь, если попытаешься что-то скрыть, я узнаю, и мы с подругой отведём твою дочь в соседнюю комнату и окончательно её погубим ». Он произнёс это слово с такой ужасной нежностью, словно это было имя любимой.

«А ты будешь здесь, подслушивать. Понимаешь?»

Разум Габриэллы грозил снова выйти из-под контроля, и она заставила себя прислушаться к голосу. К его дыханию. К его тёмно-карим, почти чёрным глазам.

«Расскажите нам об отчете», — сказал он.

«Что?» — выдохнула она.

«Никаких игр», — сказал он, взглянув на Кэсси, лежащую на полу.

«Я не понимаю, о чем ты говоришь».

«Отчёт. Колибри . Крот».

« Колибри ?» — выдохнула она. «Так вот почему ты здесь?»

Мужчина посмотрел на своего коллегу, который снова направил пистолет на Кэсси.

«Хорошо», — сказала Габриэлла. «Хорошо».

"Кто это?"

Она снова посмотрела на мужчину, затем на свою дочь, затем снова на него.

«На вас нет масок», — прошептала она.

Последовавшая за этим тонкая улыбка сказала ей всё. В тот момент она поняла, чем всё это закончится.

Габриэлла не была героем. Она никогда не служила на передовой. Она никогда не видела ужасов битвы и не испытывала свою волю против врага.

Но она всегда говорила себе, что умрёт за свою страну. Если придётся, говорила она себе, она это сделает. Если до этого дойдёт.

И возможно это правда.

Может быть, она унесла бы с собой в могилу то, что знала, несмотря на все невыразимые пытки, которые ей причиняли эти мужчины. Может быть, она бы вынесла любую боль. Любое унижение.

Но не для Кэсси.

Это был предел.

Патриот. Но мать прежде всего.

«Я знаю, чего ты хочешь», — сказала она так спокойно, словно обращалась к своему ребенку.

«Я знаю, кто такая Колибри . Я отдам её тебе, но ты должен отпустить мою дочь. Ты должен оставить её в живых. У неё завязаны глаза. Она ничего не знает. Она не имеет к этому никакого отношения. Ты должен оставить её в живых».

Мужчина наклонился к ней так близко, что она почувствовала запах сигарет в его дыхании. «Не лги мне, пожалуйста», — сказал он. «Скажи мне правду, и я сохраню малышу жизнь».

«Невредим?»

«Даю вам слово профессионала».

Она слышала, как Кэсси пытается кричать сквозь кляп во рту, но не слышала этого. Она подумала о Марго Кац – представила её в Москве, операцию, которая уже в разгаре. Это стало бы смертным приговором и для неё.

«Жизнь за жизнь», — прошептала она.

OceanofPDF.com

35

Марго сидела в кафе, застыв в неподвижности, и отрывисто постукивала по меню стаканом с водой, выдавая нервозность. Сквозь кружевную сетку на окне пробивался свет уличных фонарей, наполняя зал тусклым янтарным мраком.

Она расположилась так, чтобы ее было видно снаружи, и редкие ночные прохожие спешили по улице, подняв воротники пальто, чтобы защититься от холода.

«Что вам принести?» — спросила официантка, ее белый накрахмаленный фартук был надет поверх светло-голубого платья.

«Раф-кофе», — сказала она, молясь, чтобы акцент ее не выдал.

Кофе принесли в фарфоровой чашке. Она попробовала его глотком, добавила сахар и размешала, методично оглядывая комнату. В этом месте царила тишина, царила атмосфера заговора, словно в убежище воров, информаторов и головорезов. Остальные посетители говорили приглушённо, словно тоже скрывались от посторонних глаз.

Она подняла глаза, когда дверь открылась, впустив порыв холодного воздуха. Вошёл крепкий мужчина в шерстяном пальто и кепке. Он оглядел кафе, задержавшись на Марго на долю секунды дольше, чем следовало. Она отвела взгляд, затем рискнула взглянуть. Наблюдала за ней. Не наблюдала. Трудно сказать.

Кафе когда-то было величественным: панели в стиле барокко, потолочные светильники с бархатными абажурами, — но былое величие давно ушло. Теперь здесь пахло вареной капустой и застоявшимся дымом.

Она наблюдала, как вошедший садится и заказывает борщ и кружку пива. Она взглянула на часы, стараясь не создать впечатление, что ждёт кого-то. Другой мужчина смотрел в её сторону. Холодок пробежал по её спине. Неужели за ней следили? Куда бы она ни посмотрела, она видела враждебные взгляды, скрытые

Кинжалы. Она смотрела на часы над дверью, на столик перед собой, на кофе, куда угодно, только не на других посетителей – кроме официантки, все они были мужчинами. Тот, что стоял у двери, не сводил с неё глаз, прежде чем наконец вытащил из сумки газету и развернул её.

Марго заставила себя глубоко вздохнуть. Она отпила кофе и коснулась плеча. Оно болело после падения, но ничего серьёзного.

Невольно ей на ум пришло воспоминание о Романе. «Придёт время, — сказал он ей однажды, — когда тебя попросят отдать что-то от себя. Что-то, чего никто не имеет права просить».

«Я не школьница, — сказала она. — Ты можешь говорить прямо».

«Вам захочется верить, что всё под контролем. Это ложь. Контроль — это то, что у вас отнимают, дюйм за дюймом. Сколько вы отдадите и кому, решать вам».

«Я знаю это», — сказала она.

«Не сделаешь, — сказал он. — Но сделаешь».

«Хорошо», — осторожно сказала она.

«Ты окажешься на вражеской территории, в каком-то чужом городе, и только тебе решать, что будет дальше».

«Поняла», — сказала она, хотя и не была до конца уверена, что он пытается сказать.

«Когда придёт время, — добавил он, — защитите себя. Защитите свою душу. Поставьте её на первое место».

Она не была уверена, что именно в эту ночь заставило её вспомнить эти слова. «Защити себя. Защити свою душу» .

Она снова взглянула на мужчину у двери и снова поймала его взгляд в её сторону. Он снова посмотрел на свою газету. Она не могла не обратить внимания на заголовок. Роскомнадзор требовал возбудить уголовное дело против редакторов «Собеседника» — последней бесплатной газеты в России.

«Собеседник» уже сдался, но они все равно хотели крови.

Она снова взглянула на часы. Незаметно. Прошло десять минут с момента её прибытия. Всё. Это был предел. Она понятия не имела, была ли Ирина одной из пешеходов, проходивших мимо по тротуару – ночь была ветреной и холодной, и все лица были закрыты шарфами, – но она внесла свой вклад. Она показала своё лицо. Теперь ей оставалось лишь верить, что Ирина сделала своё.

Она допила кофе и погрозила официантке пальцем.

«Все в порядке?»

«Хорошо», — сказала Марго, уже вставая. «Сколько?»

«Я принесу счет».

Марго вдруг остро ощутила на себе чей-то взгляд. «Где женский туалет?» — спросила она, хотя точно знала, где он.

Официантка указала на него, и Марго пошла. Это была небольшая комната с одним туалетом и раковиной. Она заперла дверь, смыла воду и провела пальцами по раме одинокого зеркала.

Ничего. Никакой оговорки. Никакой записки. Только её отражение — и резкий, слышимый вздох паники.

Вот и всё. Связь прервалась. Протокол был нарушен. Ирина исчезла. Потерялась. Ещё можно было предпринять шаги. Встреча с Зубаревым будет возобновлена. Марго, вероятно, вернётся в список присутствующих. Но это были отчаянные меры. Правда заключалась в том, что, что бы ни знала Ирина, она либо потеряла самообладание, либо лишилась жизни.

Марго взглянула на своё отражение в зеркале, затем вышла из туалета. Она подошла к столику, бросила на него деньги, не глядя на счёт, и выскользнула в ночь. Снова пошёл снег, и его тонкий слой покрывал мощёную улицу. Она дошла до угла Никитского бульвара и помахала проезжающему такси. Шторм не прекращался. Она обернулась и стала искать другое — теперь её первостепенной задачей было вернуться в посольство, единственное безопасное убежище, и оставаться там.

И вот тогда она ее увидела.

На мгновение она усомнилась в своих глазах. Но потом поняла. В тени закрытого магазина, всего в двадцати ярдах от неё, стояла Ирина, лицо её раскраснелось от холода. Её дыхание висело в холодном воздухе, словно дым от погасшей спички.

На мгновение Марго почувствовала прилив облегчения, но тут же его сменил страх.

Почему она там была?

Почему она не следовала протоколу?

Почему она не оставила записку?

Марго подавила желание броситься к ней. Она осталась на месте, всё ещё подняв руку, чтобы остановить проезжающее такси. Мимо промчалось ещё одно.

Она опустила руку.

Что происходило?

Что это была за пьеса?

Ирина, похоже, задавала себе те же вопросы.

На какой-то ужасный миг Марго подумала, что она собирается уйти, но затем она сделала почти незаметный знак — показала большой палец и два других.

Альтернативное место. Безопасный дом. К северу от города. Сигнал был безошибочным.

Марго не подала виду, что получила его, но тут же отвернулась и быстрым шагом пошла по Никитскому бульвару в сторону посольства. Она шла ровно и тщетно пыталась остановить проезжающее такси. Она ни разу не оглянулась, хотя желание было непреодолимым.

Наконец такси остановилось. Она попросила водителя отвезти её к станции метро «Маяковская» . В это время суток там было не так многолюдно, но поезда ходили, и это было важно. Выйдя из такси, она приняла меры предосторожности против слежки: пошла по почтовому маршруту, а также перешла через раздвижной пешеходный мост и стала наблюдать, не преследует ли кто-нибудь. Никто не следил.

На станции метро она провела некоторое время в маленьком баре, потягивая выдохшееся пиво из треснувшего стакана.

Конспиративная квартира располагалась в унылом бетонном жилом доме недалеко от станции «Ховрино» , конечной остановки Замоскворецкой линии Москвы. Марго никогда там раньше не бывала, хотя и изучала это место по карте. Она знала окрестные улицы, район, где можно затаиться и где сесть на общественный транспорт.

Она вышла из поезда на две остановки раньше на Речном вокзале , старой конечной станции линии, и ждала на платформе. Там было практически пусто. Когда прибыл следующий поезд, из него вышел один пассажир – усталый мужчина в потрёпанном деловом костюме. Марго ждала, наблюдая за ним и убеждаясь, что он покинул платформу, прежде чем сесть в вагон.

Через две остановки она вышла с небольшой группой пассажиров.

Любой из них мог быть просто фигурой. Хвост. Петля в длинном пальто, замаскированная под пассажира. Она запомнила каждого и держалась позади, чтобы оказаться последней на эскалаторе. Ховрино было ближайшей станцией к аэропорту Шереметьево, что сыграло свою роль при выборе убежища, а рядом было несколько трамвайных и автобусных остановок.

Марго поспешила мимо них, через площадь, к громоздкому многоквартирному дому. Обычно для таких случаев выбирают отдельно стоящий дом…

Но в Москве пустые дома были редкостью и вызывали подозрения. Насколько ей было известно, все конспиративные дома в городе были квартирами.

Она села на скамейку в ста ярдах от входа и снова посмотрела на часы — сердце колотилось, дыхание было ровным, глаза острыми, как бритвы.

OceanofPDF.com

36

Оксана провела ритуал проверки каждой вещи в своей сумке.

Закончив, она застегнула его, перекинула через плечо и вышла из здания, уговаривая себя уйти. Было слишком поздно. Улицы были слишком пустынны. На мосту будет слишком тихо.

Никакая работа не стоила того, чтобы за нее умирать.

Но другой голос звучал громче. Это была та самая ночь — единственная ночь, — и пакет в столе Проктора был единственным, что заставит его заплатить.

На улице стоял пронизывающий ночной воздух. Она подождала, прежде чем перейти улицу, считая минуты до следующего автомобиля Малдауни. Вскоре машина свернула за угол и замедлила ход.

Оксана надвинула шляпу на глаза и натянула воротник водолазки на рот. Патруль двинулся дальше, и она дала ему время очистить территорию.

Затем она перешла улицу к зданию. Входные двери не были заперты, она знала, что они не заперты, и протиснулась внутрь, стараясь не смотреть в сторону многочисленных камер. Она быстро прошла мимо лифтов в конец коридора, где противопожарные двери вели к аварийной лестнице.

Там она поставила сумку, достала промышленный магнитный диск и прикрепила его к дверной раме — в 30 сантиметрах от земли, прямо под инфракрасным датчиком.

На то, чтобы взломать замок, у нее ушло пятнадцать секунд, затем она вздохнула и открыла дверь.

Сигнализации нет.

Хороший.

Она проскользнула на лестницу и преодолела три пролета лестницы, молясь, чтобы никто не следил за одинокой камерой, установленной на каждой лестничной площадке.

На третьем этаже она приложила второй магнит к противопожарной двери — открывать замок не потребовалось — и толкнула её. Дверь вела в тот же самый грязный бетонный коридор, который она помнила с той ночи, когда Проктор накачал её наркотиками.

Под воздействием наркотиков .

Не изнасилована .

Она велела себе называть вещи своими именами, но в тот момент правда оказалась слишком суровой.

Камер было ещё две, и ей оставалось только молиться, чтобы за ней не наблюдали охранники. Она быстро пошла по коридору, следуя параллельно 57-й улице, за спинами торговых точек, выходящих на юг.

Она прошла мимо лифта и заметила трафаретную цифру три на стене напротив. Оттуда она пересчитала одинаковые двери с одинаковой табличкой «Только для персонала», пока не добралась до той, которая, как она знала, принадлежала галерее. Она ещё раз осмотрела коридор, прежде чем присесть и с уровня глаз осмотреть старый штифтовой замок. Замок был прочным, вероятно, лучшим в сороковые годы, когда здание строили, но Оксане не шёл ни в какое сравнение.

Она рассчитала, что группа быстрого реагирования Малдауни прибудет на место происшествия через пять минут, поэтому установила таймер на часах на три минуты тридцать секунд, хотя и не заводила его. Она достала из сумки натяжной ключ и, действуя с плавной точностью профессионала, вставила его в замочную скважину, прилагая минимальное усилие в направлении поворота ключа. Очень осторожно она вставила штифты отмычкой. Она начала со штифта, проталкивая его к линии среза, затем прошлась по остальным, ожидая почти незаметного щелчка механизма, который подскажет ей, что они встали на место.

Убедившись, что всё в порядке, она глубоко вздохнула и очень медленно усилила давление на ключ. Если он сломается, замок заклинит, и обойти его будет невозможно. Проктор поймёт, что кто-то его потрогал, и всё придётся заменить и модернизировать ещё до того, как она вернётся, чтобы закончить работу.

Она повернула ключ. Ничего не произошло. Она увеличила давление.

Всё равно ничего. Замок застрял. Она поправила положение отмычки, сильнее надавив вверх, и вдруг — щелчок. Замок поддался с одним чистым щелчком.

Она запустила таймер — три минуты тридцать секунд — затем схватила сумку и толкнула дверь.

Тихий писк — как часы на прикроватной тумбочке. Безвредный. Но смертельный. Момент невозврата.

Только что в диспетчерскую Малдауни на другом берегу реки был отправлен сигнал. Если она всё ещё была там, когда они прибыли, она была уже мертва.

Адреналин ударил ей в кровь, словно разряд тока.

Ее разум включился, подвигая ее вперед.

Но едва она вошла в галерею, как воспоминания нахлынули на неё волной. Она взглянула на зелёный диван – непристойный в своей неизменной привычности, словно он только и ждал её, – и желудок сжался. Текстура бархата, болезненное месиво между ног, боль – всё это нахлынуло потоком.

Все ее инстинкты подсказывали ей бежать.

Вместо этого она согнулась пополам и ее вырвало, теряя секунды.

Она сильно ударила себя. Дважды. И третий раз. Потом посмотрела на часы.

Прошло тридцать секунд. Она оглядела чердак в поисках угрозы, движения – ничего. Освещения было достаточно, чтобы различить контуры помещения. Преодолевая страх, она бросилась к столу и начала возиться с замком ящика. Пальцы двигались ловко, но это оказалось сложнее, чем с дверным замком, и на взлом ушла почти минута.

Она положила отмычку и гаечный ключ в карман и выдвинула ящик.

Первое, что она увидела внутри, был пистолет — изящный, компактный пистолет со стальной рамкой и деревянной рукояткой с насечкой. Она не была экспертом, но у этого пистолета на стволе было выгравировано клеймо производителя.

Walther — Сделано в Западной Германии.

Она подумала об этом – она умела обращаться с оружием, да и охранники скоро придут, – но не стала трогать. Вместо этого она схватила то, за чем пришла, – лежавший рядом с ней пакет в пузырчатой упаковке. Он был лёгким, едва весил фунт, – она сунула его в пальто, оставила сумку и побежала.

OceanofPDF.com

37

Роман Адлер сидел за скромным столом в скромной комнате над книжным магазином на Дюпон-Серкл. Офис находился менее чем в миле от Белого дома, автобусы проходили мимо каждые десять минут. Обычно он добирался туда и обратно именно так. Поездка в Лэнгли была более утомительной…

На метро до Росслина, затем долгая поездка на автобусе, но он совершал эти поездки гораздо реже. По большей части именно здесь он творил свою магию, именно здесь он управлял своей вотчиной , как, по его словам, называл её президент. Всё это делалось при неизменной поддержке Фокстрота — и, как всё, к чему прикасался Роман, было сдержанным до незаметности.

Если бы федеральные аудиторы хоть на секунду заподозрили, что один из самых могущественных и самых секретных органов глубинного государства действует из этого убогого книжного магазинчика с арендной платой в три тысячи долларов в месяц и обычной системой безопасности, они бы взбесились. Или просто не поверили бы, что, конечно же, и было главной целью.

Всё место следовало старому принципу Романа – прятаться на виду. Магазин был открыт для публики и привлекал именно ту клиентуру, от которой ему и следовало скрываться. И всё же ему удавалось оставаться совершенно незамеченным. Никто не знал о его существовании, даже в Агентстве, и если кто-то когда-либо натыкался на него по какой-либо причине, то обнаруживал лишь полностью функционирующий книжный магазин с Фокстротом за кассой, уютной зоной отдыха, где потенциальные покупатели могли налить себе кофе за пожертвование в два доллара, и, конечно же, рядами забитые книгами полки.

Тематика была довольно узкоспециализированной, с упором на политику, и особенно на геополитику. «Фокстрот» подбирал книги и справился с этой задачей настолько хорошо, что магазин даже заслужил репутацию места, куда можно зайти в среде вашингтонских политиков. Она была приверженкой канона — Мэхана,

Маккиндер,

Спайкмен — рядом

современный

голоса

нравиться

Кеннан,

Миршаймер и Бжезинский. Многие из них читали в магазине, их подписанные книги в твердом переплете лежали среди коллекционных изданий, которые продавались за сотни долларов.

И дело было не только в книгах. Она подписывалась на все серьёзные периодические издания. Она расставляла книги по полкам с хирургической точностью: чётко по теории и с минимумом пустых слов.

А ещё у неё было тайное увлечение – отдел художественной литературы. Она наполняла полки всех шпионских триллеров, когда-либо написанных бывшим чиновником, бывшим генералом, бывшим президентом или бывшим агентом. Там были все обычные подозреваемые – Ле Карре, Моэм, Грин.

— плюс имена из «Кольцевой дороги», которые не удержались и обменяли свои заслуги на аванс от издателя — Клинтон, Гингрич, Коми, Картер. И она, и Роман, несмотря на его горячее недовольство подобными вещами, прочитали каждую из них от корки до корки.

Кто бы мог подумать, что за всем этим контролируемым спокойствием — в двух шагах от кофеварки, геополитики и шпионских книжек в мягкой обложке — скрывается нервный центр самой секретной операции страны?

В глубине магазина, куда можно было попасть как изнутри, так и через отдельную дверь в соседнем переулке, находилась шаткая старая лестница, ведущая в кабинет Романа. Кабинет выглядел именно так, как и ожидалось от владельца старомодного, замкнутого книжного магазина: грязные окна с зашторенными шторами, потрёпанный диван, настольная лампа и старый деревянный стол с обманчиво надёжным картотечным шкафом внутри.

На столе стояли два монитора, ничем не примечательные для тех, кто мог их увидеть. Никто бы не догадался, что они подключены к одному из самых мощных вычислительных массивов на планете, соединенному с Лэнгли, Форт-Мидом и Центром обработки данных АНБ в Юте. Также имелся прямой доступ к спутниковым каналам связи Keyhole, Orion/Mentor, Overhead Persistent Infrared и Project Maven.

Офис был одним из самых подключенных к сети мест на Земле, с доступом в режиме реального времени к спутниковым снимкам самого высокого разрешения из когда-либо существовавших, а также к полноспектральной телеметрии поля боя от каждого подразделения США и НАТО, имеющего для этого все необходимое оборудование.

Он также был замаскирован — визуально, термически, электромагнитно и по всем цифровым сигнатурам. Оснащён теми же технологиями, что и E-4B Nightwatch.

Воздушный командный центр ВВС — теоретически он мог бы дублировать функциональность Центра чрезвычайных операций под Белым домом.

президент, если возникнет такая необходимость, сможет обеспечить преемственность власти из своих обветшалых стен.

Само собой разумеется, что Роман все это построил без огласки , без лишнего шума.

Тихо, методично, на протяжении многих десятилетий и сменявших друг друга администраций. Ни одно ведомство не знало истинных масштабов проблемы. Ни одно правительственное ведомство не имело ни малейшего представления о её масштабах. Даже коммунальные службы были в неведении. Потребление энергии и потоки данных зашкаливали, но были так тщательно замаскированы, что местные энергетические компании не могли понять, куда уходят ресурсы. Они регулярно отправляли специалистов на расследование аномалии, но безуспешно.

Это было секретом для всех членов экипажа: что бы ни было подключено к этому фидеру, оно потребляло больше энергии, чем дата-центр уровня Tier IV. И никто не знал, что это было.

Роман сидел за столом, глядя в грязное окно на вечернее движение транспорта, прижимая к себе грелку, которую всегда носил с собой.

Он только что перехватил срочную депешу от Комиссии по ядерному регулированию, которая была передана в Белый дом, Министерство внутренних дел, Федеральное агентство по управлению в чрезвычайных ситуациях и Управление по ядерной безопасности. То, что её не отправили в Пентагон, Северное командование ВС США или NORAD, было слабым утешением, но сообщение было мрачным.

Экстремальные погодные условия обрушились на атомную электростанцию, эксплуатируемую компанией Dominion, в городе Сурри, штат Вирджиния, в пятнадцати милях от Ньюпорт-Ньюс и всего в ста пятидесяти милях от того места, где находился Роман. Главный контур охлаждения станции прогибался под разливом реки Джеймс.

Хуже того, ходили слухи о киберпомехах, затрагивающих государственные и муниципальные системы борьбы с наводнениями, линии экстренной связи и резервные системы.

Это тревожило, но Роман не нес ответственности, и его беспокоило нечто более срочное. Марго не сообщила о случившемся. Он посмотрел на часы и отсчитал часы, прошедшие с её встречи с Колибри . В Москве была глубокая ночь, и ей следовало бы зарегистрироваться, пусть даже просто чтобы сообщить о проблеме.

Он полез в ящик стола и вытащил старомодную картотеку. В ней были тысячи контактов, записанных простым шифром, придуманным самим Романом, и он нашёл нужный номер. Он звонил по этому номеру лишь изредка в течение трёх десятилетий, но он ни разу его не подводил.

« Центр «Такси », — сказал мужчина по-русски, когда он поднял трубку. Голос был хриплым, словно принадлежал человеку, всю жизнь курившему русские сигареты без фильтра, что, впрочем, и было правдой.

«Дмитрий, это твой старый американский друг», — сказал Роман по-русски.

«У меня нет друзей-американцев», — подозрительно сказал Дмитрий.

«Нет, ты прав», — сказал Роман. «Очень старый, очень верный друг».

«А», — сказал Дмитрий, внезапно понизив голос. «Понятно. Как дела, сэр? Вы снова в нашем прекрасном городе?»

«Я нет», — сказал Роман.

«Ваш номер отображается как местный».

«Ну», — сказал Роман, — «у меня к тебе небольшая просьба. Что-нибудь простое.

Ничего рискованного.

Дмитрий рассмеялся: «В наши дни всё рискованно».

«Справедливо», сказал Роман, «но оплата с лихвой компенсирует все».

«Что вы имели в виду?»

«Вы знаете кафе «Пушкин»?»

«Я имел в виду в плане оплаты», — сказал Дмитрий. «Наши банки сейчас очень придирчивы. Они сообщают обо всех международных переводах».

«Я могу заплатить биткойнами», — сказал Роман. «Я помню, что ты как-то настроен на такие вещи».

«Да. Могу ли я отправить платежные инструкции на этот номер?»

«Конечно», — ответил Роман. Система, которую он использовал, маскировала звонки, меняла номера и делала их неотслеживаемыми, но всё равно могла получать сообщения. На экране компьютера он увидел, что сообщение от Дмитрия уже пришло. В нём был скриншот с инструкциями по оплате из криптоприложения, которым он пользовался. «Это было быстро».

«Я сижу в машине».

«Я вижу, у вас цены выросли».

«Что я могу сказать? Времена сейчас тяжёлые».

«Две тысячи за поездку на такси...»

«Это не поездка на такси».

«Это меньше. Никакого пикапа. Просто проезжаешь мимо».

«А где это? Кафе «Пушкин», вы сказали? То, что на Никитском бульваре ?»

«Вот оно», — сказал Роман. «Вам просто нужно проехать мимо. Сообщите, если увидите что-нибудь необычное».

«А что считается необычным?»

«Полиция, службы безопасности, скорая помощь, разбитые окна, пострадавшие, пожар, дым —»

«Похоже, вы ожидаете вечеринку».

«Надеюсь, что нет», — сказал Роман, настраивая перевод средств. Он нажал «Отправить».

«Я тут, за углом», — сказал Дмитрий. «Могу я перезвонить вам по этому номеру?»

«Можно», — сказал Роман, вешая трубку.

Тридцать лет назад Дмитрий подвёз Романа на такси из аэропорта Внуково до центра Москвы, и в конце поездки Роман попросил его личный номер. С тех пор он пользовался его услугами для подобных поручений.

Он снова посмотрел в окно. Летом здесь кипела жизнь: дети кормили голубей, старики играли в шахматы у фонтана. Сегодня вечером было холодно и безлюдно. Даже рождественские украшения производили впечатление чего-то унылого.

Зазвонил телефон, и он тут же ответил.

«Я сейчас возле вашего кафе», — сказал Дмитрий.

"И?"

"Ничего."

«Совсем ничего?»

«Всё совершенно нормально», — сказал Дмитрий. «Поздно, и закрыто, но чего вы ожидали?»

«Никакой полиции? Никаких битых стёкол, оцеплений — вообще ничего?»

«Ничего», — сказал Дмитрий.

Роман вздохнул. «Хорошо», — сказал он. «Спасибо, Дмитрий. Береги себя».

«Я всегда так делаю», — сказал Дмитрий. Связь прервалась.

Роман посмотрел на экран своего компьютера, где было отмечено очередное перехваченное сообщение. На этот раз сообщение поступило из Управления по чрезвычайным ситуациям округа Сарри. В нём было повторено предупреждение о том, что системы экстренного реагирования в зоне аварийного планирования электростанции — зоне, простирающейся на десять миль от станции и включающей части Ньюпорт-Ньюс, Уильямсбурга и шоссе I-64 — могли стать целью скоординированной кибератаки.

Он переслал депешу Фокстрот, которая сидела внизу – она будет сидеть за своим столом, пока будет продолжаться операция с Марго. Затем он взял телефон и набрал номер резидента ЦРУ в Москве –

Человек под кодовым именем Бореал, чья настоящая личность была известна лишь избранным в Агентстве. В Москве он скрывался под прикрытием должности старшего помощника посла, и, насколько было известно Роману, русские всё ещё верили в эту историю.

Его настоящая фамилия была Левин, и Роман не был его большим поклонником.

«Алло?» — сказал Левин, его голос звучал так же хрипло и грубо, как и у Дмитрия.

«Это книжный магазин», — сказал Роман, включив прямую трансляцию с камер видеонаблюдения из офиса Левина в Москве.

«Честное слово», — саркастически сказал Левин, — «какая честь».

Левин был бледным, пухлым и явно нездоровым на вид, с пристрастием к фланелевым рубашкам и плиссированным брюкам. У него также были довольно странные политические взгляды. Он сколотил состояние в Кремниевой долине, как и Дёрр, и увлекся трансгуманизмом, который, похоже, там был в моде. Он определённо был более естественным союзником Дёрра, чем Роман. «Надеюсь, я тебя не разбудил».

«Ты же знаешь, что нет», — сказал Левин, взглянув в камеру. «Полагаю, речь идёт о твоей переводчице».

«Точно так и есть», — сказал Роман. «Я ничего о ней не слышал».

«Ну, как вы знаете, меня не посвятили в подробности операции».

«Мне нравится, чтобы мой круг общения был узким».

«Я знаю, что ты это делаешь».

«Водитель вернулся?»

«Да, и подставная тоже. Она провела час в отеле , а затем её забрали, как и было запланировано».

«Понятно», сказал Роман.

«Скажи мне, что ты только что не обмочился на моем участке?» — спросил Левин.

Левин не знал, кто такой Роман, хотя они уже общались. Он ничего не знал о Книжной полке, кроме её названия. Однако, как и большинство начальников станций, он яростно защищал свой участок , как он его называл, и не одобрял вмешательства Романа.

«Я никуда не обращался», — сказал Роман.

«Ты натворил дел, да? Вот в чём дело. Мне нужно кое-что убрать».

«Я просто хочу узнать, слышали ли вы что-нибудь. Есть ли какие-нибудь разговоры среди местных?

Есть что-нибудь от московской полиции?

«У меня нет источников в московской полиции».

«Я очень надеюсь, что это неправда».

Левин вздохнул. «Куда она собралась?»

«Кафе «Пушкин», но ты и так это знаешь». Водитель поклялся хранить тайну, но Роман не был настолько наивен, чтобы полагать, что это распространится и на его собственного начальника.

«И я бы не советовал вам туда идти», — сказал Левин.

«Всего того беспорядка, который вы устроили, можно было бы избежать, если бы вы только включили меня».

«Я запомню. В любом случае, если она и попала в беду, то не в кафе».

«Тогда чего ты от меня хочешь?»

«Кафе не было её конечной целью. Её связной собирался назначить ей другое место встречи».

«А ты знаешь, где это?»

«У меня есть список, — сказал Роман. — Я его пришлю».

Он отправил его и стал ждать.

«Это двадцать точек», — недоверчиво сказал Левин. «Какую масштабную операцию вы провернули у меня под носом?»

«Он не такой большой, как кажется».

«Вы, должно быть, шутите. У меня нет людей, чтобы всё это проверить».

«Начните с безопасных домов. Позвоните, когда что-нибудь найдёте».

OceanofPDF.com

38

Марго вошла в жилой комплекс, высоко подняв воротник пальто, прикрывающий скулы. Вход был ярко освещён, и она удивилась, увидев в коридоре пожилого мужчину. У него на поводке была маленькая собачка. Очевидно, они собирались на ночную прогулку.

«Они не работают», — сказал он, когда она нажала кнопку вызова лифта.

«Хорошо», — сказала она, избегая зрительного контакта. В здании было 360

Квартиры на двенадцати этажах – достаточно, чтобы жильцы не обязательно знали друг друга, – но всё равно было страшно видеть его, как и кого-либо ещё. Она взглянула на собаку, русского той-терьера с огромными висячими ушами и маленькими утеплёнными ботиночками на лапах.

«Она становится беспокойной по ночам», — пояснил он, как будто это было необходимо.

Марго кивнула и направилась к лестнице. Девять пролётов, и ни души. К счастью.

Достигнув девятого этажа, она остановилась и стала прислушиваться. Преимущество отсутствия лифта заключалось в том, что это был единственный путь, по которому можно было её проследить. Недостаток же заключался в том, что это был её единственный выход. Убедившись, что за ней никого нет, она вышла в коридор и нашла квартиру. Дверь была оснащена электронным замком, и она открыла её четырёхзначным кодом. Она тихонько постучала, толкая дверь. Если Ирина была внутри, она не хотела её напугать.

Квартира казалась пустой. Воздух был спертым и затхлым, как и ожидалось для места, где, вероятно, не было людей несколько месяцев. И хорошо, сказала она себе, что Ирины ещё не было. Она выглядела испуганной.

когда Марго увидела ее на улице, и это означало, что она не спешила.

Она приняла меры предосторожности. По крайней мере, на это была надежда.

Она закрыла дверь, включила свет и быстро оглядела остальные комнаты — ванную, спальню с односпальной кроватью и совмещенную кухню-гостиную.

Она покинула посольство безоружной, поэтому направилась в спальню, где, как она знала, спрятано оружие. Она нашла пистолет M11 — компактную версию знакомого SIG Sauer P226 — и убедилась, что он заряжен. Так и оказалось: в магазине было тринадцать патронов калибра 9x19 мм «Парабеллум».

С пистолетом в руке она вернулась в гостиную. Отдернув выцветшую штору у окна, она увидела раскинувшуюся северную окраину Москвы. Бесконечные многоквартирные дома, все одинаковые, и красно-белые огни извивающегося шоссе. Оно пересекало МКАД запутанным переплетением съездов и путепроводов, почти завораживающим зрелищем.

Звук.

Она резко обернулась, выставив вперед пистолет.

Это была Ирина.

«Марго!» — ахнула Ирина, глядя на пистолет.

Марго опустила оружие, внимательно наблюдая, как Ирина закрывает за собой дверь. «Что-то не так?» — спросила она.

«Не знаю», — сказала Ирина, глядя на Марго так, словно ожидала, что она снова направит на нее пистолет.

Марго положила его в карман пальто. «Здесь всё в порядке. Мы в безопасности».

Ирина не поверила своим глазам и отошла от двери, ее взгляд заметался по сторонам, пока она поспешила в спальню, ванную комнату, убирая квартиру, как это сделала Марго.

«Мы в опасности», — сказала она, убедившись, что место пустует. «Моё имя занесено в список. Меня разыскивает ФСБ».

«Отмечено? Когда это произошло?»

«Прямо перед тем, как я добралась до кафе, — сказала Ирина. — Система дала сбой и отправила мне общее оповещение. Если бы я была дома, когда это случилось, я бы уже умерла».

"Что это значит?"

«Значит, они знают, — в отчаянии сказала Ирина. — Чем я занималась.

Может быть, даже то, что я украл».

«Мне жаль», — сказала Марго.

«Твоя безрассудная затея, — сказала Ирина, — встретиться у Зубарева...»

«Я знаю», — быстро сказала Марго.

«Это была бы смертельная ловушка».

«Простите», — снова сказала Марго. «Мои люди хотели заставить вас действовать.

Вы прервали связь, а им нужно было...

«Связь прервалась? Я борюсь за свою жизнь. Я прервал связь, потому что Чичиков обыскал мой офис. Десятки моих коллег были арестованы.

Они всё подавляют. Я не мог пользоваться радио, потому что Центр 16 ввёл новые протоколы слежки по всей столице. Блокировка моих передач была лишь вопросом времени.

«Мне очень жаль, Ирина. Я с ними поспорил. Я пытался выиграть тебе ещё немного времени».

«Это неважно», — сказала Ирина, качая головой. «Теперь уже ничего не имеет значения».

«Вот почему ты нарушил протокол в кафе», — сказала Марго.

Ирина пожала плечами. «Когда я увидела предупреждение, я собиралась сбежать. Я собиралась бежать как можно дальше и быстрее. Ты больше никогда меня не увидишь».

«Что заставило вас передумать?»

«Я наблюдал за тобой. В кафе. Я доверял тебе и помнил, что ты сказал мне, когда мы впервые встретились».

«Что я тебе сказал?»

«В любом случае, нам нужно довести начатое до конца. Нельзя допустить, чтобы Чичиков победил».

«Нам нужно доставить вас в посольство».

Ирина покачала головой. «Не будем обманывать себя, Марго. В посольстве меня не примут. Они знают мою историю с Чичиковым. Личные отношения. Это может спровоцировать войну».

Марго собиралась возразить, но выражение лица Ирины подсказало ей, что это бесполезно. Они обе знали, что это правда. Ирина теперь была предоставлена сама себе. А с Кремлём на хвосте… Шансы были невелики.

Ирина вернулась к двери и заглянула в глазок. «Ты ведь так и не получил мою открытку?» — спросила она.

«Какая карта?»

«Я отправил открытку в посольство. Ten' Stalina ?»

« Тен Сталина ?»

«Значит, ты не понял?»

«Это было сообщение?»

«Предупреждение. Скрытое на самом видном месте».

«Я не знал».

«Теперь это не имеет значения. У меня с собой файлы».

«Файлы?»

Ирина залезла в сумку и достала небольшой портативный жесткий диск.

«Это всё, что мне удалось раздобыть», — сказала она. «Зашифрованные файлы, схемы, чертежи, код кибератаки».

«Значит, это и есть атака?» — спросила Марго, глядя на жёсткий диск перед тем, как положить его в карман. «Это то, о чём ты говорил в своём последнем сообщении?»

«Да, но он зашифрован — я не смог его взломать. Вашим людям придётся это сделать».

«Что вы можете рассказать мне о нападении?» — спросила Марго. «Что вы знаете? Мне нужно всё. Моим людям нужно всё».

«Только то, что я тебе уже говорила», — сказала Ирина. «Нападение на США

Родина. Но если учесть то, что мы знаем о Чичикове, и то, что он говорил, что она будет больше Украины…

«Хорошо», — сказала Марго, кивая. «Нам нужно доставить эти файлы в посольство».

«Не мы », — сказала Ирина. « Ты ».

«Я тебя не брошу, Ирина. Мы вместе».

Ирина снова выглянула в глазок. «Ты же знаешь, от Чичикова не убежишь. Он за мной на край света погонится. Даже если я доберусь до твоего посольства, он всё равно пойдёт на войну, чтобы меня оттуда вытащить».

«Я тебя не брошу, — сказала Марго. — Мы разберёмся».

Голос Ирины был мягким, почти горьким. «Не говори того, что, как мы оба знаем, ты не сможешь сделать».

«После всего, что ты для нас, для меня сделал ...»

Ирина покачала головой. «Я сделала это не ради тебя. Я сделала это ради своей страны. Русский народ потеряет всё, если Чичикова не остановить. Я готова заплатить за это цену».

«Подождите здесь. Я отнесу это в посольство, а потом вернусь. Мы выйдем.

-вместе."

Ирина тонко улыбнулась. Она открыла рот —

И тут они услышали это. Звук в коридоре.

«Они здесь», — прошипела Ирина, снова наклоняясь к глазку.

Затем дверь взорвалась внутрь.

Вспышка света.

Грохот разламываемого дерева.

OceanofPDF.com

39

О’Ксана промчалась по коридору и с грохотом проскочила через служебную дверь. Магнит удержался – ни тревоги, ни сирены. Только тишина. Она перегнулась через перила, чтобы посмотреть вниз на лестницу, и тут же отпрянула.

«Эй!» — раздался снизу голос. «Кто-то там наверху?»

Оксана посмотрела на часы — прошло сто двадцать секунд с момента включения сигнализации. Малдауни явно ещё не было на месте. Где-то внизу хлопнула дверь, послышались шаги и треск рации охранника. Она убедилась, что нижняя часть лица всё ещё закрыта, затем бросилась вверх по лестнице и протолкнулась через пожарные двери.

Сигнализация взвизгнула – старый механический звонок завыл в лестничной клетке, словно корабельный гудок в тумане. Свет померк, и вспыхнул стробоскоп, но она этого почти не заметила, мчась по другому коридору. Она ожидала такой же планировки, но этот этаж был совсем не таким. Вместо того, чтобы идти с востока на запад, следуя линии 57-й улицы, коридор шёл с севера на юг, параллельно Мэдисон-авеню и западному фасаду здания. Кроме того, вместо необработанного кирпича и бетонного пола здесь был ковёр и подвесной потолок.

Она быстро прошла мимо дверей других магазинов, не зная, куда направляется, но остро осознавая тиканье часов на запястье. Камеры над головой означали, что охрана её поймает, и это был лишь вопрос времени. Почти бегом она добралась до большого грузового лифта, как раз когда часы на её запястье начали пищать. Прошло три с половиной минуты с тех пор, как она включила беззвучную сигнализацию. Малдауни должен был появиться с минуты на минуту.

Рядом с лифтом была ещё одна пожарная дверь, ведущая к другой аварийной лестнице, но она задавалась вопросом, не будет ли лифт лучшим вариантом, если он вообще работал во время пожарной тревоги. Если бы она могла доехать на нём до

Подвал, там, наверное, выход. Она дважды нажала кнопку лифта — ничего.

Из коридора раздался лающий голос: «Эй, стой!»

Она увидела охранника, который несся к ней, а не к Малдауни, а просто к охране здания, и бросилась через пожарную дверь. Спрыгнув на два пролёта, она добралась до второго этажа и протиснулась в другой коридор.

Паника нарастала. Охрана здания уже следила за ней. Ревела пожарная сигнализация. Прибытие команды Малдауни на место происшествия было лишь вопросом времени.

Она бежала, уже совершенно дезориентированная, мимо площадок выдачи товаров для розничных торговцев. Она промчалась мимо площадок 201–204 и свернула за угол. Позади неё послышался треск рации.

«Малдауни, на месте».

«Уровень два», — ответил охранник. «Запрашиваю подкрепление».

У неё оставалось мало времени, и прятаться было невозможно. Ей нужно было выбраться, и немедленно.

Единственный способ сделать это – через торговые точки. Сначала она подошла к двери 205, с силой ударив по ней. Там был электронный замок, открывающийся при помощи брелока, и когда она попыталась открыть дверь – она оказалась прочной, как кирпичная стена. То же самое было с 206 и 207, но на последней, 208, стоял тот же механический замок старой закалки, что и на служебной двери в «Царице» . Она присела на корточки, уже держа инструменты в руках. Гайковерт скользнул в замочную скважину – пальцы так дрожали, что она едва могла удержать отмычку. Он выскользнул. Упал на пол.

«Эй, стой!» — крикнул охранник, заворачивая за угол. — «Стой, или я выстрелю».

Она взглянула в его сторону. Игра была окончена, но он не собирался нападать на неё, не один, и его оружие оставалось в кобуре. Он ждал подкрепления, подумала она, и это давало ей последний шанс. «Вижу нарушителя. Уровень два», — сказал он по рации, а затем Оксане: «Я серьёзно. Прекрати».

Она схватила отмычку с пола, воткнула ее в замок, почувствовала, как штифты совпали...

и замок поддался. Она прорвалась наружу.

«Эй!» — крикнула охранник, захлопнув и заперев за собой дверь.

Она находилась в торговом помещении — там было темно, если не считать вспышек пожарной сигнализации и света, льющегося с улицы. В магазине продавалась дорогая одежда, и, направляясь к лестнице, она поняла, что уже бывала здесь раньше.

Версаче. Конечно. Тот самый, витрины которого она разглядывала. До того, как она стала вот этим — воровкой, беглянкой, призраком. Кем бы она ни была сейчас.

Подойдя к лестнице, она прошла мимо окна и осмотрела тротуар внизу. Там никого не было. Всё чисто.

Она поспешила вниз по широкой лестнице на первый этаж, проходя мимо шёлковых полотен с яркими узорами. За её спиной стражник колотил в дверь, словно намереваясь выломать её.

Она потянулась к входной двери с улицы – она открывалась изнутри – но как раз когда она собиралась её распахнуть, в поле зрения проскользнула патрульная машина, двигаясь, словно акула на мелководье. Она подъехала к углу и остановилась. Сирена не выла, но мигали фары. Из машины вышел полицейский и оглядел улицу. Он что-то сказал по рации и скрылся из виду на 57-й улице.

Оксана не стала дожидаться его возвращения. Она толкнула дверь и тут же окунулась в ледяной воздух. Ревела пожарная сигнализация, по всему зданию мигали стробоскопы. Она знала, что полицейский может вернуться в любую секунду, но не смела смотреть в ту сторону. Она также не смотрела на патрульные машины, несущиеся по Мэдисону с воплями сирен и синими фарами, отражающимися от оконных стекол.

Она повернула на север и пошла, сдерживая себя, чтобы не бежать. Здание позади неё выло.

Под ее пальто посылка не весила ничего, и все ...

OceanofPDF.com

40

Дверь вылетела внутрь как раз в тот момент, когда Марго крикнула: «Укройтесь!»

Ирину отбросило через всю комнату, и через секунду что-то маленькое и металлическое с грохотом упало на пол. Затем повалил дым.

Марго схватила Ирину и оттащила ее за кухонный стол как раз вовремя, чтобы избежать града пуль.

«Лежи!»

С другой стороны засвистели пули. Марго подняла пистолет и дважды выстрелила вслепую. «Пошли!» — крикнула она, пытаясь затащить Ирину за прочную сталь холодильника. Но Ирина не подошла. Она не ответила.

Изо рта у нее текла кровь.

«Ирина», — в ужасе выдохнула Марго.

Она осмотрела тело Ирины, а затем отдернула руки, скользкие от крови.

Ирину ударили, и не раз. И она пыталась что-то сказать. Сквозь кровь в горле вырывался лишь болезненный булькающий звук.

Когда дым стал гуще, Марго наклонилась и приложила ухо ко рту Ирины.

— Десять Сталина, — выдохнула Ирина.

Марго обняла её, посмотрела ей в лицо, а затем встретилась с ней взглядом. Мысли её вернулись к моменту их первой встречи. «Это будет стоить тебе жизни», — сказала Марго.

«Жизни обеих наших жизней», — ответила Ирина.

В комнате раздался ещё один шквал пуль, автоматная очередь, и Марго сделала ещё два выстрела вслепую по двери. «Ирина!» — выдохнула она. «Не делай этого. Не отпускай».

Ирина прошептала что-то еще, кровь поднялась к ее горлу, душия ее.

Марго услышала одно слово: «Беги!»

Она смотрела, как последние мгновения жизни Ирины угасают в её глазах. Она видела этот момент в кошмарах. Теперь он стал реальностью. Когда Ирина испустила последний вздох, Марго внезапно осознала, что они обе правы.

Затем она двинулась. Она перекатилась – не было времени остановиться, подумать – только мышцы и инстинкт, когда она бросилась к стальной громаде холодильника, а пули разнесли комнату за её спиной вдребезги.

Дышать в дыму становилось все труднее, видеть было невозможно, и она снова выстрелила в дверь, в то время как все больше автоматных очередей разрывали кухонные шкафы.

Пули разорвали тело Ирины.

Она уже ушла.

Вокруг нее растеклась лужа багровой крови.

Марго выстрелила еще раз, хотя теперь она ничего не видела, затем бросилась в гостиную и нырнула за диван.

Снова раздались выстрелы, по-прежнему направленные на кухню, и Марго пробралась вдоль дивана к стене комнаты. Затем, прижимаясь к стене, она прокралась к входной двери и стала ждать, затаив дыхание. Стрельба прекратилась, и она не смела пошевелиться, не смела дышать, заставляя себя держать глаза открытыми, несмотря на боль от дыма.

Как только в прихожей появился мужчина, она схватила его за руку, загнула её назад и всадила ему в туловище две пули из его же пистолета. Он был в кевларовой броне, и пули не пробили его, но он почувствовал удар. В растерянности она вытолкнула его обратно в коридор, где его тут же расстреляли его же бойцы.

В коридоре раздались голоса – двое мужчин спорили, стоит ли ждать подкрепления. Она бросилась через комнату, спотыкаясь о осколки стекла и сломанную мебель, когда мимо неё пронеслись выстрелы. Она добралась до узкого коридора, ведущего в спальню, когда очередная очередь пуль разнесла всё позади неё вдребезги.

В спальне она подошла к тайнику с оружием, вытащила магазин и заменила его новым. Схватив светошумовую гранату, она присела в углу за большим деревянным комодом.

Она предположила, что это передовой отряд ФСБ или ГРУ. Подняли тревогу, и каким-то образом они выследили Ирину до этого места. Возможно, они следили за ней всё это время, высматривая, с кем она встречается. Если это действительно были всего трое мужчин, то подкрепление должно было быть недалеко. Она знала, как…

Они действовали. Им не позволили бы сидеть сложа руки и ждать. Они бы продолжили наступление.

И тут она услышала, как они пробирались через гостиную, спотыкаясь в дыму и объявляя свои позиции, словно трёхлетние дети, играющие в прятки. Один выстрел. Последнее оскорбление для Ирины.

Удар милосердия .

Затем послышались шаркающие шаги, скрип половиц, звуки раций.

Они шли к ней и собирались встретиться.

Она увидела луч фонарика в дыму, но сдержалась и не бросила светошумовую гранату. Она считала секунды, пока они приближались. И тут появился ещё один дымовой снаряд. Она глубоко вздохнула и заставила себя смотреть на него.

Увидев в дыму тень первого мужчины, она бросила светошумовую гранату и закрыла глаза. Бац!

Затем она выстрелила. Она увидела смутные очертания мужчины, в которого попала, и прицелилась. Выстрел в голову, и прежде чем его тело коснулось земли, она перекатилась через кровать в другую сторону комнаты. Третий мужчина не смог бы выстрелить по ней, не войдя внутрь, и она снова молча ждала, прислушиваясь к его шагам, его колебаниям, его просьбам по рации отступить.

Она не стала ждать. Она завернула за угол и прыгнула прямо на него.

Она врезалась в него плечом, боль пронзила всё её тело. Он отшатнулся.

Слишком поздно — она поняла свою ошибку. За ним стоял четвёртый мужчина.

Он открыл огонь, и третий мужчина принял на себя все пули, предназначенные ей.

Падая, она подняла оружие и выстрелила.

Один в грудь.

Один в череп.

Четвертый мужчина рухнул, и все стихло.

Сквозь дым она осмотрела гостиную, кухню, дверь, ведущую в коридор. Там никого не было, хотя свет в гостиной теперь мерцал, словно от внезапного отключения электричества. Эффект усиливался дымом, придавая комнате странное прерывистое свечение, словно гроза в облаках.

Что-то на полу привлекло её внимание. Она осторожно наклонилась и подняла это.

Чёрный аккумулятор, плотно замотан скотчем. Мигал красный индикатор. Скрученные провода.

Клейкая лента. Повыситель напряжения. Она бросила его, словно он сгорел.

Что бы это ни было, оно здесь не было.

Она убедилась, что жесткий диск все еще у нее, а затем выскользнула из квартиры, по пути осматривая коридор.

Дверь другой квартиры приоткрылась, и оттуда выглянула женщина.

«Возвращайся внутрь», — прошипела Марго.

Дверь захлопнулась, и Марго побежала.

OceanofPDF.com

41

Оксана сгорбилась на заднем сиденье, когда мимо пронесся шквал полицейских сирен.

«Что, чёрт возьми, происходит?» — пробормотал водитель, наблюдая за разворачивающимся хаосом в зеркало заднего вида. Позади стояло по меньшей мере шесть патрульных машин — мигали огни, вопили сирены — и несколько пожарных машин.

«Понятия не имею», — тихо сказала Оксана.

Ей хотелось вернуться домой — в свою кровать, к своему одеялу, к своему маленькому газовому обогревателю, — но она не решилась. Вместо этого она попросила отвезти её на автобусную станцию Порт-Аторити. Она сидела тихо, прикрывая лицо, пока они проезжали мимо полицейских машин.

Взлом прошёл с треском. Сердце бешено колотилось, словно хотело выскочить из груди. Она получила свой приз – невидимую картину, спрятанную в пальто, – но она оказалась нечистой. Она запустила все сигнализации в здании, разгромила всё осиное гнездо. На место сбежались полиция и пожарные, а также Малдауни и собственная охрана здания.

Десятки камер наверняка засняли её — как она входила в здание, переходила улицу, ждала на холоде. Они бы знали, где она ждала перед работой. Она скрывала лицо, но что, если бы она ошиблась?

Что, если какой-нибудь ракурс попадёт подходящим для фоторобота? Что, если она оставила отпечаток пальца на сумке с инструментами? Что, если её — в этот самый момент — засняла какая-нибудь зернистая камера в такси?

Паранойя.

Но притворяться было нечего — работа была нечистой.

Чистая работа требует идеального контроля, а здесь он был примерно таким же контролируемым, как наркоман, размахивающий ломом в магазине Rolex. Разгром и

хватать. И она не ушла со сцены по своей воле, не в своё время.

Она сбежала, как жалкая воришка.

«Вот мы и приехали, леди», — сказал водитель.

Она вышла и направилась прямиком к метро, всё ещё высоко натянув водолазку. Она села на поезд A до Вашингтон-сквер, пересела на поезд G до Бруклина. На Фултон-стрит она вышла и пошла — без плана, без цели. Просто движение.

Она не видела никаких камер, но это не значит, что их не было.

В последнее время они были повсюду: дверные звонки, мобильные телефоны, банкоматы – прятались в каждом углу, словно тараканы. Она постоянно оглядывалась, ожидая сирен и наручников в любой момент.

Это было не похоже на её предыдущие работы. Её не бросали в таком состоянии.

Никакого восторга не было — только паника.

Она перешла улицу Шермерхорн и, заметив гостиницу «Holiday Inn», решила, что сойдет. Всё что угодно, лишь бы не бродить по улицам, нервничая и параноидально привлекая внимание.

Вход был заперт. Она позвонила. Раздался тяжёлый щелчок, и замок поддался.

Она вошла, и за стойкой регистрации консьерж наблюдал за её приближением. «Регистрируетесь?» — спросил он.

«Это нормально?»

«Бронирование?»

"Нет."

Он постучал по экрану компьютера. «Хорошо. У меня есть для вас номер. Мне нужно только удостоверение личности и кредитная карта».

Оксана колебалась – показывать удостоверение личности теперь казалось плохой идеей, – но она убедила себя, что это глупость. Она отдалилась от галереи как можно дальше, и если кто-то ищет её по имени, то у неё есть проблемы поважнее, чем регистрация в этом отеле.

Она сняла самый дешевый номер — двухместный без завтрака за 279 долларов плюс налог.

— и пошел прямо наверх, запер дверь и задернул шторы.

Она села на кровать и уставилась на завёрнутый в пузырчатую плёнку пакет. Руки у неё дрожали. Она сжала их на коленях, стараясь заставить их успокоиться.

Прошла минута, другая, а она так и не взглянула на картину.

Часть её не хотела этого – словно незнание могло удержать опасность в подвешенном состоянии, нереальном. Она почти надеялась, что в посылке вообще нет ничего ценного. Что-то дешёвое, бесполезное.

Но потом она вспомнила о «Новогарде» , фотографиях на их сайте, о грузовике у Третьяковки. Они не казались теми, кто развозит открытки и счета за коммунальные услуги. Нет, они доставляли ценные посылки. Посылки, от которых зависело всё. Посылки, за которые стоило отдать жизнь.

Она сглотнула и сказала себе, что именно этого она и хочет. В этом и был весь смысл. Она обещала заставить Проктора заплатить – за изнасилование и за ту власть, которую он всё ещё имел над ней.

Для этого требовалось влияние.

На стойке у телевизора лежала открывалка для винных бутылок, и она использовала зазубренное лезвие на задней стороне, чтобы разрезать пузырчатую плёнку, стараясь не повредить содержимое. Она не могла поверить, насколько она лёгкая, насколько нематериальная. Весь этот хаос — ради того, что весит меньше сэндвича.

Внутри она обнаружила панель размером 10 на 12 дюймов. Она затаила дыхание, разглядывая её, сначала осмотрев заднюю сторону.

Холст был грубым, наклеенным на берёзовую доску кроличьим клеем. Грубая паспарту, которую можно было увидеть только на русских работах определённой эпохи.

Края слегка потёрлись, и она вдыхала пыльный запах молотого льняного масла, свинцовых белил и серого пигмента. Он определённо был старым.

Она перевернула его, впервые взглянув на переднюю часть, и заставила себя вздохнуть. А затем — облегчение. И разочарование.

Один взгляд, и она поняла — это не та картина, за которую кто-то готов убить.

Это не значит, что картина была бесполезной — на неё был спрос, — но она отказалась от картин стоимостью в миллионы ради чего-то узкоспециализированного, представляющего интерес лишь для нескольких коллекционеров. Если бы ей пришлось угадывать, то она бы с радостью ушла с аукциона за тридцать-сорок тысяч. Возможно.

Будет ли потеря достаточной, чтобы навредить Проктору? Небольшой финансовый удар...

В зависимости от страховки. И взлом никогда не был чем-то из ряда вон выходящим в его сфере деятельности.

Но в конечном счёте, нет. Такая картина не погубит его. Скорее, создаст неудобства. Она не заставит его заплатить так, как она намеревалась. Даже если картина была ввезена нелегально, она не могла представить, чтобы кто-то попал за неё в тюрьму.

Это был провал.

Тем не менее, было маловероятно, что ее убьют во сне.

Она вздохнула и попыталась осмыслить происходящее. Облегчение от того, что она всё ещё дышит. Ярость от того, что Проктор тоже будет дышать. И он затянет свою охрану, словно петлю, навсегда отгородив её от неё. Второго шанса не будет. Это был её шанс заставить его заплатить. И она его упустила.

Она поднесла фотографию к свету. Она была настолько обыденной, что казалась оскорбительной…

Банальный пропагандистский материал – баржа, проходящая через шлюз. На берегу канала рабочие под красным знаменем смотрели на баржу так же равнодушно, как сейчас смотрела Оксана. Палитра была приглушенной, чёрно-серо-синие тона, и именно манера письма, пожалуй, придавала картине ту немногочисленную выразительность, которая в ней оставалась. Впрочем, даже это, учитывая небольшой размер картины, можно было бы назвать чрезмерным. В целом, это было унылое, ничем не примечательное воплощение соцреалистического стиля, и она видела десятки подобных работ, созданных под железным кулаком Сталина.

В этом не было никакого искусства, только страх. В те годы художники преклонялись перед государством.

— или исчезли в чудовищном ГУЛАГе, поглотившем двадцать миллионов душ. Вот и вся эта картина.

Акт послушания.

Не искусство — пропаганда.

Подчинение тоталитарной власти.

Рисуй или умри с голоду. Такой договор Сталин заключил со своими художниками.

Покрасьте — или исчезните в машине.

Эта картина – реликвия из времён, когда правда означала смертный приговор. А эта даже не изображала ничего особенного. Судя по всему, это было открытие канала. Сталин выставлял напоказ свои достижения , и открытие каналов, безусловно, было одним из них, но вряд ли это можно было назвать чем-то потрясающим. Одна маленькая баржа в узком канале. Сотня толпящихся зевак. Суровый, адский пейзаж на заднем плане.

Теперь она всматривалась в наблюдавших, гадая, не заключённые ли они. Это объяснило бы их пустые, безрадостные лица. Возможно, они вовсе не праздновали, как предполагали плакаты, а были заключёнными, лишенными человеческих качеств и голодающими, вынужденными наблюдать, как мимо проплывают плоды их страданий.

Что бы она ни означала когда-то, картина была тусклой, мертвой и пустой.

как ее месть.

OceanofPDF.com

42

Р омэн расхаживал по книжному магазину, словно зверь в клетке, хватая книги и тут же их бросая, а Фокстрот наблюдала за ним из-за стола, заметно напрягаясь. Магазин закрылся на ночь, и на улице мокрый снег наконец сменился снегом.

«Ты заставляешь меня нервничать, Роман».

«Мы должны были что-то услышать».

«Если я буду бродить вокруг и портить свои экспонаты, это не поможет».

Он заставил себя остановиться и взглянул на телефон – по-прежнему никаких обновлений, никаких сообщений, ничего. Заседание Совета отложили в ожидании новостей от Марго, но новостей не было. Он взял ещё одну книгу, триллер Лэнса Спектора, и поставил её обратно на полку.

«Садись, черт возьми», — сказал Фокстрот.

«Тебе следует вернуться домой», — сказал он ей в ответ, а затем слабо добавил:

«Рождество».

«Ты же знаешь, мне негде быть».

Он кивнул, а затем налил ей немного подгоревшего кофе в пластиковый стаканчик.

Он размешал в нем немного сухого молока, сделал глоток и поморщился.

«Не соответствует вашим обычным стандартам, Ваше Высочество?»

Он со стоном рухнул на диван, чувствуя, как все на него давит. «Нам нужно еще раз проконсультироваться с Бореалом».

Она нажала несколько клавиш на клавиатуре и сняла трубку. Роман, словно ястреб, наблюдал за ней, ожидая, когда Бореал возьмёт трубку. Она положила трубку.

«Нет ответа?»

«Там уже поздно».

«Чёрт возьми!» — рявкнул он, когда кофе пролился ему на рубашку — уже второй раз за день. Это была та самая рубашка, на которую он пролил кофе утром, и он решил, что пора сменить рубашку. «Скажи, что наверху есть чистая рубашка».

Фокстрот посмотрела на него поверх очков. «Надеюсь, ты не предлагаешь мне купить его для тебя?»

С преувеличенным вздохом он поднялся на ноги и поднялся наверх. Там он нашёл чистую рубашку, всё ещё в упаковке Neiman Marcus, и надел её.

Он застёгивал пуговицы, когда Фокстрот позвал снизу лестницы: «Римлянин!»

«Да? Это она?»

«Тебе лучше спуститься сюда».

«Что такое?» — спросил он, поспешно спускаясь вниз.

Она снова села за стол, не отрывая взгляда от монитора компьютера.

"Что случилось?"

Когда она говорила, ее голос звучал ровно, она не отрывая взгляда от экрана.

«Экстренное сообщение с Родины».

«Что там написано?»

Она взглянула на него, собираясь что-то сказать, но остановилась. Вернувшись к экрану, она прочитала слова дословно.

«Тревога! Тревога! Директор ранен. Советник по национальной безопасности, Габриэлла Винтур».

Роман напрягся, костяшки пальцев на подлокотнике дивана побелели. «Боже мой!»

— тихо спросил он. — Она…

«Мертв?» — спросил Фокстрот.

"Хорошо?"

«Там не сказано».

«Свяжитесь с Белым домом. Узнайте всё — прямо сейчас».

Она быстро застучала по клавиатуре и сказала: «Я в системе Continuity Comms».

"И?"

Она подняла глаза. «Роман, они говорят, что она мертва».

«Умер?» — прохрипел он, чувствуя, как ком застрял в горле, словно камень. «Как?»

Он смотрел на нее и ждал.

«Казнь», — наконец сказала она. «Выстрел в голову».

Роман стоял совершенно неподвижно, словно его тело было высечено из гранита. Он слышал в голове голос Габриэллы – спокойный, безжалостный – словно он эхом отозвался…

В зале заседаний. Если мы сейчас уйдём, мы покажем им, что не храним веру.

Она заслуживала лучшего.

«Римлянин? Римлянин?»

«Вызовите мне такси», — сказал он, уже хватая пальто. «Мне нужно в Белый дом». Он был уже на полпути к двери, в полунакинутом пальто, когда зазвонил телефон Фокстрота.

Они оба секунду смотрели на него, прежде чем она схватила его с основания.

«Алло?» — сказала она. «Бореал?»

Роман смотрел на неё, пока она слушала. Это длилось целую вечность.

«Поняла», — наконец сказала она и положила трубку.

«Что?» — с нетерпением спросил Роман. «Что он сказал?»

«В Москве произошла перестрелка».

«Перестрелка?»

«Один из наших безопасных домов. Жилой дом у метро «Ховрино ».

«Ладно», — сказал Роман, сглотнув и тщетно пытаясь очистить горло от кома. «Что ещё?»

«ГРУ контролирует ситуацию».

«Не местная полиция?»

Она покачала головой.

«А Марго?» — спросил он, и в его голосе слышалась дрожь эмоций.

«Он не сказал», — сказала Фокстрот, яростно печатая на клавиатуре. «Это всё, что он мне дал».

«Войди в СОРМ».

«Я стараюсь, Роман».

СОРМ — это общая система слежки ГРУ и ФСБ, интегрированная во всех российских интернет-провайдеров, телефонных компаний и онлайн-чаты. Россияне использовали её для слежки за всем, и у «Фокстрота» был лазейка.

«Вот», — сказала она, наклоняясь ближе к монитору. «Передовая группа ГРУ.

Убежище в районе Ховрино. Длительная перестрелка. Две женщины-мишени.

Множественные жертвы».

«Что еще?» — спросил Роман тонким голосом.

«Одна из целей была убита».

"Который из?"

Фокстрот покачала головой: «Не знаю».

«Это была она?» — повторил он громче. «Это была Марго?»

Фокстрот пристально посмотрел ему в глаза.

«Если это она…»

Он остановился, не в силах закончить.

«Роман, соберись».

Он прижал ладонь к глазу, пытаясь отогнать нарастающий страх. «Извини», — сказал он. Он знал, что она волнуется не меньше его.

«В описании указано, что пострадала одна женщина», — сказала она.

«Хорошо», сказал Роман.

«Также сообщается, что ФСБ привлекла сотни дополнительных сотрудников для проведения облавы по всему городу».

Роман посмотрел на Фокстрот. Её лицо было бледным. Она была в таком же шоке, как и он. Просто она лучше это скрывала. Он хотел утешить её — он знал, что она в этом нуждалась, — но порыв оборвался. Что-то его удержало. Возможно, страх.

Возможно, он просто был слишком измотан, чтобы попытаться.

«Мне пора идти», — сказал он.

Он уже знал, что следующая глава этой катастрофы будет написана без него. И, вероятно, против него.

OceanofPDF.com

43

К тому времени, как Марго вышла из метро, прошел уже час с момента перестрелки в убежище.

Каким-то чудом ей удалось выбраться.

Она добралась до участка кустарника у шоссе и прокралась на тёмную, неохраняемую парковку под путепроводом, чья ржавая сетчатая ограда провисала внутрь. Внутри стояло несколько машин, скрытых тенью.

Пригнувшись и уклоняясь от ярких лучей фонарика, она нашла незапертый фургон и проскользнула внутрь.

Она оставалась скрытой, пока район кишел ФСБ и полицией.

Десятки крейсеров.

Десятки мужчин.

Кинологические бригады.

Вертолеты рассекают ночное небо прожекторами.

Поиски были лихорадочными, но беспорядочными. Собаки лаяли. Над головой проносились лучи света.

Через десять минут они расширили периметр, и она ускользнула.

Она прошла два километра до незаметной автобусной остановки, где ей удалось сесть на ночной автобус до метро. Оттуда она села на один из последних поездов до станции Краснопресненская , где сейчас и находилась.

Она осмотрелась вокруг, стараясь не вздрагивать при каждом проезжающем автомобиле. Движение на Баррикадной в этот час было на удивление ровным, и она шла размеренным шагом. На углу Конюшковской улицы она заметила кирпичную стену посольского комплекса, в нескольких сотнях метров дальше по улице.

Закрытый порт для вылазок, охраняемый вооруженными морскими пехотинцами, — соблазнительно близко.

Она почти чувствовала запах посла Фабрезе. Тридцать секунд на полном спринте. Этого вполне хватило бы. Но с таким же успехом это могло бы быть и тридцать.

годы.

За воротами дорогу преградили восемь российских крейсеров и бронетранспортёр. Её рука сжимала надёжную сталь пистолета, но пробивать себе дорогу огнем было невозможно. Во-первых, её собственная сторона не одобрила бы этого. Даже если бы ей удалось прорваться, она бы не была в безопасности. Дипломатический иммунитет работает иначе.

Ей пришлось найти другой путь. Более тихий путь.

Если бы она была умнее, она бы вообще не пыталась туда попасть, а села бы на поезд и выскользнула из города, затем пересекла границу и окончательно покинула Россию. У неё был жёсткий диск. Как бы близко она ни находилась, у неё было больше шансов добраться до посольства в Варшаве или Берлине, чем до этого.

Но на это не было времени. Ей нужно было срочно передать диск технической группе ЦРУ. Они скопируют его, создадут резервную копию и, самое главное, перешлют его содержимое по секрету Роману, который сможет расшифровать его и выяснить, что же там, чёрт возьми, находится. Каждая минута, которую она держала диск, приближала её к поимке — или смерти. Но она также приближала атаку на минуту.

Она вытащила из нагрудного кармана накопитель — футляр был запачкан кровью — и изучила его.

Казалось, он достаточно прочный. Она подумывала просто перекинуть его через стену, молясь, чтобы он выдержал падение. Агенты в её ситуации действовали и похуже…

со смешанными результатами.

Другой вариант заключался в том, чтобы кто-то из сотрудников вышел и встретил её. Проблема заключалась в том, что им предстояло бы та же проблема, что и ей: вернуться внутрь, не будучи перехваченными. Похоже, в ближайшее время в посольство никто не сможет попасть, не пройдя тщательный досмотр ФСБ.

Она пересекла перекрёсток, двигаясь размеренно, напрягая все нервы, борясь с желанием оглянуться. На Садовом кольце она сможет повернуть в сторону посольства. Эта улица была более оживлённой, чем Конюшковская , больше пяти полос в каждую сторону, и машин было достаточно, чтобы она могла затеряться среди других.

Она нырнула в небольшой парк, осторожнее с скользким асфальтом. Она уже бывала там летом, и в это время года парк был гораздо красивее: деревья в центре рощи роняли цветы в огромный фонтан. Теперь же голые ветви деревьев, казалось, тянулись к ней, словно когтистые пальцы.

На дальней стороне парка располагался закрытый на ночь торговый центр, а справа от неё возвышался огромный многоквартирный дом. Это была одна из «Семи сестёр» Сталина — первых советских небоскрёбов, построенных в пятидесятые годы, — и она господствовала в небе.

На шестнадцатом этаже у Романа был безопасный дом, предназначенный именно для таких ситуаций. Она подумывала оставить подъездную дорожку там или хотя бы связаться с Романом по телефону, но теперь поняла, что и это не вариант. Перед домом стояли четыре патрульные машины с мигалками, а у входа стояли полицейские в форме, словно кого-то ждали.

Она скорректировала курс, опустив голову, и свернула на узкую улочку, огибавшую здание сбоку. Она примыкала прямо к задней части комплекса, и там был ещё один вход. Это был длинный путь, но…

«Эй! Ты!» — крикнул полицейский с крыльца многоквартирного дома.

На долю секунды она замерла, и в голове пронеслось тысяча мыслей. Затем она побежала.

«Эй! Стой!»

Она побежала к посольству, молясь, чтобы не поскользнуться на льду. Она не смела оглядываться, но знала, что они где-то здесь, преследуют её по пятам.

«Стой!» — крикнул полицейский. В воздухе раздался выстрел.

Он промахнулся.

Она не знала, был ли это выстрел в качестве предупреждения или с целью убийства.

Так или иначе, она продолжала бежать. Периметр показался ей. Она была уже достаточно близко, чтобы разглядеть колючую проволоку и камеры видеонаблюдения. Она заметила служебный вход – небольшой пост охраны рядом с ним, похожий на старую телефонную будку. Внутри она увидела лицо морпеха с широко раскрытыми глазами, уже понимавшего, что он наблюдает за разворачивающейся катастрофой.

Она была так близко, что могла бы бросить ему диск.

Столб примыкал к периметральной стене, а дверь внутри него вела на территорию комплекса. Если бы ей удалось добраться туда, она бы оказалась за колючей проволокой.

Но она не питала никаких иллюзий — здесь все будет нечисто.

Она продолжала бежать, сердце колотилось, скорость нарастала по мере спуска, она изо всех сил старалась удержаться на ногах.

Она была в пятидесяти метрах от столба. Сорок пять. Сорок.

«Помогите!» — закричала она, задыхаясь и глядя теперь в лица двух морских пехотинцев.

Они смотрели в ужасе, застыв, каждая капля их подготовки кричала: «Нет!»

покинуть свой пост.

Второй выстрел.

На этот раз он ударил в стену комплекса, всего в нескольких футах от нее.

Определенно нацелен на попадание.

Двадцать пять метров — достаточно близко, чтобы отчётливо разглядеть морпехов. Их лица были широко раскрыты, с пустым выражением лица, словно они понятия не имели, что им делать. Никто их к этому не готовил.

Рев двигателя. Она оглянулась через плечо.

Она увидела решетку за долю секунды до удара.

Затем все потемнело.

Машина врезалась в неё, словно товарный поезд, перебросив её, невесомую, через крышу. Красно-синяя вспышка света. Тротуар. Лёд. Боль.

Но она сосредоточилась.

Резко затормозив и взвизгнув тормозами, машина остановилась между ней и постом охраны. Дверь водителя открылась.

Позади неё двое полицейских, преследовавших её пешком, замедлили шаг, запыхавшись, с оружием наготове. Они приближались, словно их послали усмирить что-то бешеное.

«Игра окончена», — выдохнул один из них.

Марго попыталась встать на ноги, но тот же мужчина крикнул: «Лежи!»

Она осталась там, где была, сжатая, как пружина.

«Передай диск. Мы знаем, что он у тебя есть».

Она взглянула на них, затем на полицейского у машины. Трое против одного, вооруженные и готовые убивать. Двое морпехов на посту охраны наблюдали за ними. Она встретила их взгляды, умоляя без слов. Ни один из них не пошевелил и мускулом.

Они знали правила ведения боевых действий. Всё в их подготовке говорило им не вмешиваться. Их юрисдикция, их право на существование начинались и заканчивались у стен комплекса. Внутри этих стен они были американцами на американской земле. Снаружи, в тот самый момент, когда их ботинки коснулись тротуара, они стали наземным вторжением в составе двух человек. Актом войны.

Они это знали.

Полицейские это знали.

По-прежнему трое против одного.

Полицейский у машины заговорил: «Не усложняй себе жизнь».

Она молчала, переводя дыхание.

«Глупая сучка», — добавил он, а затем, обращаясь к остальным двум, добавил: «Переезжайте».

«Хорошо», — сказала она, медленно поднимаясь на ноги. «Ты меня поймал».

Она убедилась, что двое позади неё соблюдают дистанцию, а затем повернулась к третьему. Он был ближе всех, хотя и недостаточно далеко, чтобы это имело значение. Она вытянула руки перед собой ладонями вниз, растопырив пальцы.

«Диск у меня в кармане», — сказала она.

«Никаких резких движений», — ответил он. «Отдай нам пальто».

Она медленно развязала пояс на талии.

«Возьмите это у нее», — сказал он остальным двум.

Марго оглянулась через плечо.

Они были моложе и робки. «Диспетчер сказал, что она опасна», — сказала одна из них.

Марго застыла неподвижно, как статуя, каждый мускул её тела был натянут, словно пружина, готовая к удару. Она позволила пальто упасть с плеча, но не на землю.

«Не двигайся», — сказал полицейский, подходя ближе.

Он сделал неуверенный шаг, затем ещё один. Она замедлила дыхание. Держалась расслабленно. Ждала его следующего шага, а затем нанесла удар.

Она, словно кошка, развернулась, схватила его за голову и, следуя инерции, качнулась ему за спину.

Дикие выстрелы.

Она выхватила у него оружие и открыла ответный огонь, ударив по кевларовому жилету полицейского у машины и заставив его отшатнуться назад. Другая выстрелила трижды, и все три пули попали в мужчину, которого она держала.

Она выстрелила ещё дважды: один раз в ближайшего мужчину, второй – в мужчину у машины. Она попала обоим в лоб, а затем отпустила мужчину, которого держала в руках.

Он рухнул на землю у её ног, булькая и задыхаясь, пытаясь дышать. Её руки были в его крови. Она вытерла их о его форму, затем посмотрела на двух морпехов на посту. Они понятия не имели, что только что увидели, но одно знали точно: они её не впустят.

Американское правительство не убивало россиян на пороге посольства

— и он не давал убежища беглецам, которые это делали.

Марго бежала — в изгнание, в холод, в то, что ждало ее впереди.

OceanofPDF.com

44

Р оман вышел из автобуса на площади Лафайет и поспешил через парк, продуваемый ледяным ветром. Он предъявил пропуск у северо-восточного входа в здание Эйзенхауэра, прошёл службу безопасности, где его досмотрели и обыскали.

Пройдя через зал, он поднялся на лифте и прошёл по бесконечной череде коридоров. Прогулка дала ему время подумать, хотя он и старался этого не делать. У входа в конференц-зал стояла молодая помощница с модным светлым каре, держа в руке чёрный кожаный фолиант. Роман коротко кивнул ей и сказал:

«Мужчина внутри?»

«Да, сэр», — сказала она, слегка постучав и придерживая для него дверь.

«Роман», — сказал президент, поднимаясь на ноги.

«Господин президент, пожалуйста, не вставайте».

Камин горел, и президент сидел в том же кресле, что и утром. Трудно было поверить, что это всё тот же день.

Президент даже внешне был не тот. Его лицо было пепельно-серым от горя.

«С вами все в порядке, сэр?»

«Роман», — повторил он, и голос его дрогнул. Он жестом пригласил Романа сесть, протянув ему руку.

Роман крепко сжал её. «Мне очень жаль, сэр. Мне правда жаль. Я знаю, как близки вы были».

«Спасибо, Роман. Ты тоже потерял друга. Не думай, что я этого не знаю».

«И страна потеряла настоящего воина».

Президент кивнул и посмотрел на стакан виски перед собой.

Он поднял его, сделал глоток и сказал: «Я просто продолжаю размышлять над этим в своей голове».

голова."

«Над чем, сэр?»

«Мы были вместе всего три часа назад. В моём кабинете. Я сказал ей идти домой».

«Ты не мог знать...»

«Где мои манеры?» — вдруг сказал он, перебивая его. «Грейси»,

он позвонил.

Дверь распахнулась.

«Принеси моему другу выпить», — сказал он. «Он пьёт его неразбавленным».

Роман внимательно наблюдал за президентом. Горе на его лице было невыразимым и незнакомым. Эти двое мужчин были давно знакомы. Они и раньше теряли друзей. Это было нечто иное.

Помощница вернулась с подносом, неся изысканный односолодовый виски. Президент взяла у неё бутылку и налила Роману щедрую порцию. Она замешкалась, ожидая, когда он вернёт бутылку на поднос. Когда стало ясно, что он намерен оставить её себе, она молча удалилась.

Президент поднял бокал. «За Габриэллу, — сказал он, — за одну из лучших».

«За Габриэллу», — тихо сказал Роман, представив ее рядом с собой в кресле .

Они оба выпили, обжигающая жидкость обожгла горло Романа, и когда он опустил стакан, президент тут же долил его. Он и себе налил.

«Когда встреча?» — спросил Роман, глядя на стакан президента.

«Они уже в пути», — сказал президент. «Их целая куча».

Роман кивнул, с сожалением думая о том, что должно произойти. «Я полагаю, — сказал он, — что мы исходим из предположения, что это сделали русские?»

«Оставьте всё это ФБР, — сказал президент. — Расскажите мне, что, чёрт возьми, происходит в Москве?»

Роман наклонился вперёд . «Думаю, нам нужно организовать поисковую операцию».

«Так ты действительно ее потерял?»

«Да, она пропала. Пропустила её регистрацию. Ирина Волкова…»

«Мертв».

«Да», — сказал Роман, делая еще глоток.

«Но без Хоука поисковую операцию в Москве провести невозможно.

Без начальника резидентуры. Вам нужны их люди, верно? У вас нет

свой собственный».

«У Boreal в Москве около пятнадцати агентов».

«Включая спящих?»

«Да, и я думаю, это оправдывает их активацию».

Президент смотрел в огонь, кусая губу и размышляя. Он ничего не сказал, и Роман, снова осушая стакан, не был уверен, о чём он думает.

«Думаю, Габриэлла хотела бы, чтобы мы сосредоточились на миссии», — осторожно сказал Роман.

Президент кивнул, а затем пристально посмотрел Роману в глаза. «Вы ведь не видели отчёт Секретной службы?»

«Из дома Габриэллы?»

«Рассказ с места событий?»

«Я ничего не видел», — сказал Роман. «Только оповещение NCCS».

«Так ты не знаешь?»

Роман глубоко вздохнул. По тону президента он понял, что ожидаются ещё плохие новости. Он почувствовал вибрацию телефона, но проигнорировал её.

«Знаете что, сэр? Система непрерывности сообщила, что Габриэлла была найдена с огнестрельным ранением в голову. Убита способом казни».

«Значит, там не упоминалось ни Кэсси, ни экономка?»

«Это не так, сэр».

«Кэсси Уэстпорт, дочь Габриэллы. Четырнадцать лет. Она тоже умерла».

Роман моргнул. Воздух в комнате словно испарился. Мысли его лихорадочно искали смысл, место, куда можно было бы спрятать этот ужас, но ничего не находили. Только пустая, тошнотворная тишина. «Зачем им это делать?

Это не так…»

Слова Романа не прозвучали. Президент тоже растерялся, и наступила полная тишина.

Затем президент сказал: «Там также была женщина по имени Гертруда Кёффер. Экономка Габриэллы».

«Это варварство».

"Да, это."

«Это не имеет смысла».

«Это совершенно разумно», — мрачно сказал президент.

«Четырнадцать лет?»

Президент снова отпил из стакана. Он пристально посмотрел на Романа. «Становится хуже».

"Худший?"

«Их не просто казнили», — сказал президент, говоря так, будто каждое слово было осколком стекла во рту.

«Я не уверен, что понимаю…»

«Нет никаких сомнений, что это связано с Москвой, — сказал президент. — С тем, что происходит с Марго. С тем, что находят её убежище. С тем, что находят Ирину».

«Габриэллу пытали?»

«Хуже, чем пытки», — сказал президент. «Они заставили её смотреть».

«Смотреть что?»

Президент снова покачал головой, словно его разум отшатнулся от того, что нужно было сказать. Он снова выпил. «Дочь Габриэллы нашли…» — начал он. «Четырнадцатилетней. И Габриэллу заставили смотреть».

«Не могу…» — пробормотал Роман. «У них, в Москве, так не принято…»

«Сейчас самое время», — прохрипел президент, и его голос внезапно стал сухим.

Роман встретился с ним взглядом. После всех битв, что они провели вместе, после всех ужасных кровопролитий, свидетелями которых они стали, это было нечто иное. Они шли по неизведанной земле. Неустойчивой. «Они так не действуют», — тихо повторил Роман.

«Итак, — продолжил президент, прочищая горло, — я имею в виду, когда я говорю, что Габриэлла была хорошим солдатом...»

«Абсолютно», — сказал Роман. «Лучший из лучших».

«Но они её сломали, Роман. Это точно. Всё, что она знала, всё, к чему была осведомлена: личность Ирины, прикрытие Марго, список конспиративных домов…»

«Понятно», — сказал Роман. Он мысленно вычеркнул всё, что было в записке Габриэллы, ещё в тот момент, когда она её распространила. Он знал, что рано или поздно она попадёт в руки русских. Однако он пока не вычеркнул информацию, не упомянутую в её отчёте.

Там было имя Ирины, текущее прикрытие Марго, подробности протоколов, безопасных квартир, порядок действий в чрезвычайных ситуациях. «Вот почему я не хотел делиться своим…»

«Да-да», — раздраженно сказал президент. «Ваша драгоценная тайна. Я знаю, Роман. Сохраните её до прибытия остальных. У вас будет достаточно времени, чтобы…

Тогда объяснитесь».

«Хорошо», — серьезно сказал Роман.

«Они жаждут твоей крови, Роман. Ты это знаешь так же хорошо, как и я.

И, честно говоря, на этот раз я не знаю, смогу ли я их сдержать».

«Понимаю», — сказал Роман.

Президент сделал ещё один глоток, затем снова посмотрел на огонь. «Скажи мне, что всё это стоило того», — тихо сказал он.

Роман промолчал. Этого ответа было достаточно. Он хотел извиниться, но в дверь постучали.

«Да?» — сказал президент.

В дверях появилась помощница. «Господин президент, — сказала она, входя и протягивая ему планшет, — вам нужно кое-что увидеть».

«Что теперь?»

«Посольство в Москве, сэр. Записано буквально несколько секунд назад».

Помощник нажал кнопку воспроизведения, и Роман наклонился вперед, чтобы рассмотреть экран.

Зернистые, зеленоватые кадры с камеры видеонаблюдения ночного видения. Маркер указал место — переулок за Кудринской. Парк .

Улица была тихой и тёмной, пока из-за кадра не появилась женщина, бежавшая к посольству. Было слишком темно, чтобы её опознать, но он сразу понял, что это Марго, живая и зовущая на помощь.

Она спускалась по склону на бешеной скорости, и вдруг — бац! — её сбила полицейская машина. Машина врезалась в неё, и она перевернулась через крышу, прежде чем жёстко приземлиться на землю.

«О нет», — выдохнул он.

Трое полицейских приблизились. Они обменялись словами. Один из них осторожно приблизился. Незаметным движением Марго разоружила его. Воздух прорезали выстрелы, и через несколько секунд все трое полицейских лежали на земле, не шевелясь.