Между-Мир

Глава 11

Трапеза состояла из жестких сушеных фруктов и еще более жесткого сушеного мяса. После нее был запланирован отдых. Но измученная своими вопросами Логан подошла к Борну. Охотник отдыхал рядом с огнем, прислонясь спиной к туловищу спящего Руума-Хума. Лостинг уже спал в дальнем конце их временного убежища. Да и Борн уже задремывал, неловко завернувшись в коричневый плащ.

Логан же очень хотелось разрешить один важный вопрос.

— Скажи мне, Борн, ты и твой народ верите в Бога?

— В Бога или в богов? — переспросил охотник. На вопрос он совсем не обиделся.

— Нет, в единого Бога. В единый, всемогущий, всевидящий разум, который направляет все события во Вселенной, все исчислил и у которого на все свой замысел.

— Но ведь это подразумевает отсутствие свободы воли у человека, — ответил Борн, в который уже раз поразив Логан весьма умным ответом.

— Некоторые с этим смирились, — заметила она.

— А я ничего этого не принимаю, как и те, кого я знаю, — ответил Борн. — Этот мир слишком богат и разнообразен, чтобы кто-то один мог все это исчислить. А ты говоришь, есть и другие миры, столь же сложные, как и наш. Нет, мы во все это не верим.

«Со всем этим уже можно спокойно отправляться к Хансену», — подумала Логан.

А Борн продолжал:

— Все это плохо. Вера в существование единого Бога подразумевает определенный набор этических и нравственных принципов, на которых можно основывать определенные правила жизни. Духовная же анархия делает работу с людьми гораздо сложнее. Тут уже не призовешь высшую силу в качестве ограничивающего фактора.

«Да, ну и проблема для Хансена и прочих ксеносоциологов, которых компания захочет послать для работы с народом Борна», — подумала Логан. Ока собралась было уходить, но потом передумала. Если бы ей удалось заронить хотя бы одно рациональное зерно в сознание Борна.

— Борн, а тебе не приходило в голову, что нам в пути сопутствует невероятная удача?

— Я бы не назвал ночевку на дереве силверслита удачей.

— Но ведь мы спаслись от него, Борн. И, кроме того, еще десяток, да нет, не один десяток раз мы могли погибнуть, а мы даже без серьезных ранений обошлись. Так, обычные синяки и шишки.

Борн задумался. А потом проговорил:

— Я — великий охотник. Лостинг — хороший охотник, а Руума-Хум и Джелливан мудры и опытны, так почему, собственно, нам не справиться со всеми этими трудностями? Вот мы и справились.

— И ты не находишь это странным, ведь никто из ваших людей не уходил из дома дольше, чем на пять дней. Я имею в виду тех, кто уходил и вернулся.

— Но ведь мы еще даже до цели не дошли и тем более не вернулись.

— Это верно, — признала Логан, пятясь к месту своего ночлега. — То есть, по-твоему, это не предполагает участия руководящей, направляющей силы, подобной Богу, того, кто всегда знает, что для тебя будет хорошо и следит за тобой.

Борн торжествующе посмотрел на нее.

— Никто нас не защитил, когда напали акади. Но я подумаю над тем, что ты сказала, — и он отвернулся от Логан.

Итак, заронить семя ей удалось. Довольная этим, и подумав, что Хансен наверняка похвалит ее за проделанную работу, Логан завернулась в плащ и закрыла глаза. На станции не было миссионеров, которые отблагодарили бы ее. Да и деятельность станции вряд ли бы освятила церковь.

Равномерный звук крупных дождевых капель, просачивающихся на этот уровень через миллионы листьев и лепестков, стеблей и сучьев, складывался в убаюкивающий ритм на кризис навеса из листьев, и Логан, наконец, удалось заснуть.

— Нам нужно подняться на самый верх Первого Уровня, Борн, — настаивала Логан на следующее утро.

Борн качал головой:

— Ходить по небу слишком опасно.

— Нет, нет, — в отчаянии продолжала Логан. — Мы не будем высовывать головы в открытое небо. Мы вполне можем оставаться в добрых двадцати пяти метрах от него, — и она перевела это расстояние на относительную шкалу Уровней. — Ни один небесный демон не спикирует на нас через такую толщу листьев, которые будут выше нас.

— На Первом Уровне полно своих опасностей, — продолжал настороженно возражать Борн. — По размерам они, конечно, меньше, чем те, которые живут на Уровне Дома. Но они движутся быстрее, их труднее обнаружить и убить.

— Послушай, Борн, — попытался объяснить Кохома. — Если мы будем ходить так низко, мы можем вообще потерять станцию. Ведь она построена, подобно нашему скаммеру, из материалов, установленных вверху леса, но сильно в него не углубляется. Если мы проскочим мимо, а затем будем возвращаться и искать, то можем так запутаться в направлениях, что никогда не найдем свой дом. После этого мы можем годами скитаться в этих джунглях. — Для пущей доходчивости Кохома схватил компас и потряс им перед лицом Борна и Лостинга, будто они могли понять его устройство. — Видите, наш указатель направления.

Лучше всего он работает во время первого поиска. Но с каждой новой неудачей от него все меньше и меньше толку.

В конце концов, как и предполагала Логан, Борн уступил. У него было всего два выхода: либо согласиться с их доводами, либо отказаться от продолжения пути. После всего, что все они уже пережили, казалось маловероятным, что Борн выберет второе.

Итак, люди продолжили восхождение. Теперь они продвигались постепенно, не по убийственной для мышц вертикали, а по наклонной.

Таким образом, они продвигались не только вверх, но и вперед по Пятому Уровню, затем по Четвертому, Третьему. Логан чувствовала, как аборигенам не хочется покидать это уютное, знакомое для них окружение ради опасности и неизвестности, которая ждет их наверху. Но они с Кохомой успели так хорошо познать Мир, что ни один из охотников и не пытался обманом убедить их, что они уже достигли верхнего уровня.

И вот путники уже на Втором Уровне, где солнечный свет такой яркий и желто-зеленый, что большей части растительности он достигает напрямую, а не отражается от зеркальной лозы, где день уже настолько ярок, что вполне можно подумать, что ты где-то в глубине северного смешанного леса на матери Земле.

Логан и Кохома воспрянули духом, в то время как Борн и Лостинг все более и более настораживались.

И вот они на Первом Уровне. Вошли в буйство яростно окрашенных цветов, изваянных, очерченных и раскрашенных природой, будто опьяневшей от своей собственной красоты.

Логан подумала, что любой из ботаников, которых не выпускали со станции и которым разрешали лишь изучать образцы, добываемые экипажами скаммера, дал бы руку на отсечение ради возможности побыть сейчас здесь. Но правила компании этого не допускали, ими учитывалась непредсказуемость природы этого мира. Рисковать ботаниками было непозволительно.

Все основные тона и оттенки смешивались, перетекали один в другой, придавая всему самую экзотическую окраску. Логан прошла мимо багрового цветка диаметром в полметра. Пигментация была столь интенсивной, что местами багровый цвет переходил в темно-лиловый, на лепестках были ярко-аквамариновые прожилки, а сам цветок покоился на блестящих, золотистых листьях. Пьяное буйство просматривалось не только в цвете, но и в форме. Один из цветов похвалялся лепестками, произрастающими в виде переплетенных, многочисленных спиралей розового, бирюзового и миндального цвета. Кохома окрестил это растение вполне подходящим названием «клоун». Были цветы, которые ощетинивались суставчатыми пиками, от зеленых стеблей отпочковывались зеленые цветы, а с зеленых ветвей свисали зеленые гроздья. Попадались цветы, внутри которых росли цветочки поменьше, цветы с оттенком дымчатого кварца, цветы с прозрачными лепестками и запахом карамели. И среди всего этого блеска, не уступая ему в эволюционной изощренности, роилось множество представителей уже скорее фауны, чем флоры. Все это ползало, прыгало, скользило, жужжало подобно ожившим снам, проносилось перед взором двух онемевших пилотов скаммера.

Борн был прав, представители верхней фауны были меньше своих нижних собратьев, но двигались быстрее. Некоторые мелькали на их пути так быстро, что глаза едва улавливали их. Охотникам и собирателям плодов пришлось бы здесь работать в четыре раза больше, чтобы добыть то же количество пищи — слишком высока была здесь естественная конкуренция, а также, по словам охотников, высока была и опасность.

Видимо, именно этим объяснялось то, что потомки оказавшихся здесь в результате космической катастрофы людей предпочли оставить этот рай ради менее живописных, но зато более безопасных мест. Кроме того, Логан с безопасной станции доводилось наблюдать могучие ночные грозы, и она решила, что еще одной причиной, побудившей этих людей спуститься вглубь, были ужасные погодные условия верхних Уровней.

Не последнюю роль играл в этом и шум. На Первом Уровне можно было оглохнуть. В основном, судя по всему, его производили огромные колонии небольших шестилапых существ, доходящих человеку примерно до колена. В длину они были с полметра, казались очень хрупкими и очень быстро перемещались по тонким ветвям, цепляясь за них шестипалыми лапами.

Защищенные панцирем тонкие конечности произрастали из пушистого, цилиндрической формы, тела, заканчивающегося с одной стороны длинным, похожим на хлыст хвостом, а с другой стороны тупым рылом, на котором красовались три глаза и упругая тонкая мембрана, которая, похоже, служила ухом. Это были своего рода птицы-пересмешники этого мира, шестилапые чудики, способные извлекать любые звуки от самого высокого посвиста до красивых басовитых раскатов. Они сопровождали людей целыми стайками, и пока путники шли по тропам из переплетенной лозы, чудные твари без конца осыпали их неразборчивыми оскорблениями и предложениями. Иногда, когда кто-нибудь из фуркотов угрожающе рычал, шестилапые бросались врассыпную, но едва их природная, общинная храбрость снова брала верх, как они снова появлялись вдоль дороги, и весь этот раздражающий шум и гам начинался снова. Отвязывались шестилапые только тогда, когда им самим наскучивало.

И все же сама собой напрашивалась еще одна причина, по которой жизнь внизу казалась предпочтительнее: даже здесь на расстоянии в много десятков метров под кронами деревьев ветви и побеги были гораздо тоньше, чем внизу, они были неудобны в качестве дорог. Соответственно тоньше были и лианы, а значит, все чаще Логан и Кохоме приходилось пользоваться руками, а не ногами, чтобы перебираться с одного места на другое. Но когда Борн спросил, не устали ли они и не хотят ли спуститься немного пониже, туда, где будет идти проще, оба, заскрипев зубами и утерев пот со лба, покачали головами. Уж лучше истратить весь остаток сил здесь, чем подвергаться риску пропустить станцию, пройдя под ней.

Так что путь продолжали на том же Уровне, лишь изредка спускаясь пониже, когда верхний участок леса становился совсем редким, так что даже Борну становилось тяжело передвигаться. Но едва крона Дерева снова сгущалась, как они опять поднимались почти под самое небо.

Этим вечером дождь пошел рано. Впервые с тех пор, как разбился их скаммер, оба великана насквозь промокли прежде, чем охотники смогли возвести подходящее убежище. Здесь не было сотен метров листвы, защищавшей от прямого дождя, и они испытали всю силу ночного потопа.

Количество и силу низвергавшейся с неба воды великаны предвидели, потому что уже наблюдали подобные грозы со станции. Что их удивило, так это шум. Станция обладала по-настоящему хорошей звукоизоляцией.

Логан и Кохома вприпрыжку спустились на добрые тридцать метров в надежде хотя бы чуть-чуть защититься от него, но даже здесь лес рокотал и содрогался, здесь был настоящий крепкий ветер, не то что потерянный унылый ветерок, который бывает на Уровне Дома. Сквозь водопад, дождь и вой ветра звучали оглушительные раскаты грома, и ничто не могло защитить от них.

Логан чихнула и грустно подумала, что первые колонисты неизбежно погибли бы здесь от пневмонии, если бы не спустились на более защищенные нижние Уровни. Логан не знала, что высокая влажность и постоянная жара не позволили бы здесь серьезно простудиться.

Но когда на следующее утро в жарком влажном мареве взошло солнце, оба великана по-прежнему были промокшими до костей. Под заботливым руководством Борна и дружеской опекой Лостинга в течение нескольких следующих дней Логан и Кохоме пришлось переучиться заново. Борн не преуменьшал опасности мира, расположенного почти под самым небом.

Единственное — здесь методология убийства отличалась особой гибельностью благодаря неприметности. Если бы не советы и защита Борна, Лостинга и фуркотов, оба великана погибли бы в первый же день.

Ярче всего в сознании Логан запечатлелась угроза, исходившая от ярко-желтого фрукта. Он имел форму песочных часов и был размером с грушу. Куст, на котором росли подобные плоды, был усыпан цветами, источавшими запах весеннего нектара. Борн указал остальным на то, что токкеры и другие плодожорки тщательно избегают этого куста.

— А что, эти плоды горькие на вкус? — спросил Кохома.

Борн покачал головой.

— Нет, на вкус они великолепные, кроме того, они очень питательны и освежают силы уставшего путника. Тут вся опасность связана с отделением плода от находящихся внутри него семян.

— Ну, это проблема всех фруктов, — заметил великан.

— Но особо сложна эта проблема с плодами приветника, — сказал им Борн и, протянув руку, небрежно сорвал один плод.

Логан заметила, как он долго и пристально смотрит на него. «Снова эмфол», — подумала она.

— Ни одно животное в мире этой проблемы не разрешило, — продолжал охотник, поворачивая и как бы взвешивая в руке привлекательный, безобидный на вид плод. — Только люди.

Борн осмотрелся и нашел наконец неподалеку торчащую из куста длинную и тонкую засохшую ветку. Аккуратно отклонив ее у основания, он заточил ножом один конец. После этого проткнул острием фрукт, обращая особое внимание на то, чтобы не попасть в центр. Положив пронзенный фрукт на сук, он с помощью ножа сделал многочисленные надрезы на той стороне фрукта, которая была дальше от палки. После этого он поднял плод на палке высоко над головой и принялся стучать той стороной, где были сделаны надрезы, о выступ дерева. На шестом ударе раздался взрыв, столь неожиданной силы, что Логан и Кохома пригнулись.

Слева раздалось громкое рычание, из колючих кустов высунул голову Руума-Хум. Увидев, что никто не пострадал, он презрительно хмыкнул по поводу столь глупых мероприятий и тут же снова исчез в зарослях. Борн опустил палку и показал плод великанам. Вся его левая сторона, на которой были сделаны надрезы, была напрочь снесена, будто внутри была вмонтирована небольшая бомба, что, в общем-то, и соответствовало действительности.

— Вот таким образом приветник распространяет по миру свои семена, — пояснил Борн.

После этого он поделил остаток фрукта на дольки и вручил их Кохоме и Логан. Логан с опаской положила свою дольку в рот: недавняя демонстрация остудила ее аппетит. Однако, едва почувствовав на языке вкус этого фрукта, она сразу же избавилась от всяких сомнений и принялась с наслаждением втягивать сок. Он был исключительно вкусным.

Сахарный и в то же время слегка кисловатый, подобно грейпфруту или лимону.

— А что в итоге случается с семенами? — спросила Логан, когда от фрукта уже ничего не осталось.

Вместо ответа Борн повел их куда-то вверх и налево. Там он внимательно осмотрел ствол близлежащего дерева и показал им пальцем.

Пилоты подошли вплотную и стали рассматривать. На стволе кучным, аккуратным узором располагалось с дюжину маленьких дырочек, на несколько сантиметров проникавших в глубь твердой древесины. И если внимательно заглянуть в них, то на дне можно было увидеть маленькое темное семечко. На нем было шесть острых гребешков. Семена были около полусантиметра в диаметре, включая гребешки.

При помощи ножа Борн выковырял одно из них. Логан протянула было руку, но Борн оттолкнул ее. Неужели за все это время она так ничему и не научилась в этом мире. Логан и Кохома с интересом стали рассматривать семя. При ближайшем изучении оказалось, что каждый из шести гребешков был острым, как бритва, и заканчивался по краям микроскопическими, похожими на рыболовные, крючками.

— Теперь понял, — тихо сказал Кохома. — Эти семена укореняются в деревьях, но как же они распространяются? Значит, этот плод усыхает до такой степени, что благодаря внутреннему давлению семена разлетаются сами.

— Такого не может быть, Жан, — возразила Логан. — Если фрукт высыхает, то откуда взяться такому давлению?

— Нет, — Борн покачал головой. — Приветник укореняется не на растениях. Бывает, что какое-то животное стареет или заболевает и теряет рассудок или, может быть, от голода захочет съесть приветник. И тогда…

Борн развернулся и направился дальше. Логан немного задержалась, чтобы еще раз взглянуть на кучный узор, где семена пробурили дырки в плотном дереве, после чего последовала за охотником.

— Так вот, животное пытается съесть такой плод, вгрызается в мякоть, пока наконец не протыкает внутренний мешок, находящийся под давлением, и тогда весь этот заряд выстреливает ему прямо в морду, — мрачно теоретизировал Кохома. — Если зверю повезет, то семена сразу убьют его. В противном случае, судя по всему, животному приходится дожидаться смерти от потери крови. После чего его труп служит готовым источником питательных веществ для этого милого кустика.

— Да, Жан, растения в этом мире добились равноправия с животными.

Нет, беру свои слова обратно, они добились превосходства. Животных здесь меньше, они меньше по размерам, они беззащитны. А я то все думала, почему предки Борна так быстро утратили цивилизованные навыки.

Теперь-то я поняла. Как можно постоянно бороться с лесом?

Через несколько дней путников ждало открытие, которое в своем обычном флегматичном тоне возвестил один из фуркотов.

— Панта, — окликнул их Руума-Хум.

Оба фуркота сидели на краю большой ветки. Борн воспрянул духом.

Панта — это своего рода вмятина в Мире, большое открытое пространство.

— Конечно, — поспешно добавил он, всматриваясь в выражение лиц великанов, — это вполне может быть естественная панта. Их около полудюжины в двух днях пути от Дома. — Борн снова повернулся к Руума-Хуму. — А она большая?

— Большая, — тихо ответил фуркот, — а посередине штуковина из металла для топоров, похожая на небесный корабль.

Все три глаза Руума-Хума внезапно уставились на Логан. Не зная почему, она отвела взгляд и пристально посмотрела на Борна.

— Станция, иначе и быть не может.

— Скорее! — и, повернувшись, Борн вприпрыжку бросился вперед.

Логан пришлось ограничить его энтузиазм.

— Не так быстро, Борн. Ведь там есть вещи, ну, вроде нашего компаса, которые защищают станцию от вторжений хищных обитателей леса и небесных демонов. Ни одно постороннее существо не может попасть туда.

— Даже силверслит? — неуверенно спросил Лостинг.

— Да, Лостинг, даже силверслит, — подтвердила Логан.

Но охотник не унимался.

— Что, на ваш Дом-станцию, когда-нибудь нападал силверслит?

Логан пришлось сознаться, что нет, но она с упорством продолжала настаивать, что даже это гигантское животное не устоит перед мощной лазерной пушкой или объемным взрывом. Оба охотника были вынуждены сознаться, что понятия не имеют, что значат эти волшебные слова, Кохома с плохо скрываемой улыбкой заверил их, что это оружие гораздо более мощное, чем яд шипов джакари.

— Что ж, в таком случае, демоны вашего Мира, должно быть, гораздо сильнее, чем демоны нашего Ада, — признался Борн. — Иначе, зачем бы вам такое оружие?

— Так и есть, — призналась Логан, не сподобившись, однако, разъяснить, что в данном случае демоны, которых она имеет в виду, — внешне обычные люди.

Кроме того, поскольку теперь до станции было рукой подать, ей очень не терпелось провести эксперимент, о котором она мечтала все это время. Логан пристально посмотрела на Руума-Хума.

— Ну, хорошо, — сказала она. И после этого добавила командирским тоном. — Веди нас к панте, Руума-Хум.

Какое-то время фуркот смотрел на нее странным взглядом, после чего повернулся и засеменил через зеленые заросли впереди. Борн ничего не сказал. Может быть, для него этот случай ничего не значил, но Логан и Кохома увидели, что фуркоты подчиняются приказам не только людей из племени Борна, но и всех других. А это может оказаться самым важным в сглаживании определенных проблем.

И вот еще несколько лиан, несколько двухметровой высоты листьев, пара сучьев, отодвинутых в сторону, и они стоят на краю того, что более всего похоже на огромный зеленый круг, вымощенный зеленым, бежевым и коричневым. Дно панты состояло из макушек сотен тысяч деревьев, куплей и эпифитов, срезанных для того, чтобы оградить станцию защитным рвом, который, собственно, представлял собой открытое пространство, лишавшее потенциального нападающего всякого укрытия.

А в середине всего этого зеленого амфитеатра возвышалась собственно станция, покоящаяся на макушках трех Деревьев-Колонн, растущих друг рядом с другом. Их вполне хватало, чтобы выдерживать вес всей станции.

Сама же она состояла из одной-единственной большой металлической постройки, завершающейся скошенным куполом. На макушке был большой пузырь из прозрачного пластика. Вокруг всего сооружения шло широкое крыльцо, ограниченное плетеным забором, доходящим человеку до груди.

На каждую из четырех сторон света от станции простирался крытый переход, заканчивающийся пузырем из дюраля и пластика. В каждой из этих оружейных башен помещалась лазерная пушка с узким округлым стволом. Установленные независимо друг от друга, эти пушки способны были создавать такой обстрел, что одновременно три из них могли взять на прицел любого, кто приблизится к станции ближе, чем на двадцать метров.

Любой незаинтересованный наблюдатель, ознакомившись с этим устрашающим расположением огневой мощи, без труда вычислил бы, что этот скромный форпост науки ожидает нападения, причем массового, со стороны окружающего его леса. На самом-то деле пушки эти были предназначены не только для защиты от нападения местных хищников.

Создатели станции более всего опасались небесных демонов, поскольку те атаковали на большой скорости, за ними стоял разум, и вооружены они были предписаниями, приказами, установлениями и правилами.

Вышеозначенных следовало гораздо больше опасаться, чем зубов и рыка плотоядных.

На половине высоты между днищем станции и макушками срезанного вокруг нее леса была расположена сеть из толстых высоковольтных кабелей, окружающая каждое из Деревьев-Колонн, на которых покоилась станция. Кабели находились под таким напряжением, что у любого хищника, случайно ускользнувшего от электронных глаз следящей системы, пропало бы всякое любопытство по отношению к станции.

Выслушав все эти объяснения, Борн спросил о назначении плоского металлического диска, установленного справа от них. Пятый крытый переход чуть более широкий, чем остальные, соединял диск со станцией.

Диск был установлен на срезанной макушке дерева поменьше, но достаточно большого, чтобы выдержать его вес.

Борн не распознал в продолговатом предмете, покоящемся на этой металлической платформе, старшего сородича скаммера великанов.

Естественно, челнок существенно отличался по форме и размерам, и ни один из охотников не смог понять его назначения, равно как и назначение сетчатых решеток и антенн, которые выступали по бокам станции и над наблюдательным куполом вверху. А позади башен с вращающимися лазерными пушками и металлическими переходами, позади двойного ряда сетчатого ограждения и галерей находились жилые помещения, лаборатории, кабинеты администрации, интендантские склады, центр связи, которому позавидовал бы любой оператор на планете с многомиллионным населением, помещение для скаммеров и ремонтные доки, концентратор солнечной энергии и электростанция, плюс уйма второстепенных помещений, ниш и комнат. Даже случайный гость с минимальным внепланетным опытом в мгновение ока понял бы, какие безумные расходы потребовались на создание этой первой станции.

— Ну, наконец, — сказала Логан.

Теоретически все было настолько заранее продумано и протестировано, что никоим образом автоматическое оружие не должно было включиться на уничтожение прежде, чем тщательно не исследует, что это за тело и кому оно принадлежит. Но это теоретически. А практически у Логан не было случая лично удостовериться в этом. Теперь он предоставился.

К станции надо было пройти траншеей. Логан вышла из-за зеленой стены на открытое пространство и сделала несколько шагов по направлению к станции. Два обрубленных дула тут же повернулись в ее сторону. Как она надеялась в этот момент, что тот, кто сейчас сидит на вахте у компьютера, не заснул, не напился, не решил поупражняться в стрельбе по первой попавшейся мишени. Прошли долгие секунды, ничего не случилось. Логан махала рукой, хлопала в ладоши. Кохома напряженно ожидал, а Борн и Лостинг настороженно глядели в открытое небо и не спускали рук со своих охотничьих ружей.

В сознание Борна настойчиво стучались другие мысли. Сбылся наяву полусон. Вот он Дом-станция великанов, он существует, стоит перед ним, найдет ли он там все обещанные ему чудеса, в этом еще предстоит убедиться.

Борн чувствовала какое-то беспокойство. На станции, вне Дерева, они окажутся беззащитными, и вся надежда будет лишь на яд джакари, а вовсе не на обещания. Видно было, как в их сторону поспешили с осторожностью человеческие фигурки. Они приближались. Логан заглянула себе под ноги и увидела дорожку, несомненно, одну из многих, которая протянулась от станции в их сторону прямо над лесом. О существовании подобных трапов ее бесспорно информировали, но в сознании это не осело, поскольку раньше ей и в голову не приходило, что когда-нибудь придется воспользоваться таким трапом.

У людей было ручное оружие, и одеты они были точно в такие же серые костюмы, в которых Борн впервые увидел Кохому и Логан. Когда они приблизились, глаза их от изумления расширились. Их было трое. Тот, кто был впереди, встал перед Логан и медленно с головы до ног обвел ее взглядом. На лице его читалось наполовину истеричное, наполовину удивленное выражение.

— Тими Логан? Черт меня побери! — Он медленно покачал головой. — Мы давно уже потеряли связь с вашим скаммером. Мы посылали разведотряды, и они ничего не нашли. А какие мы поминки по вам справили! Жалко, тебя там не было.

— Ну уж извини, Сал.

— Ну у тебя и видок, будто ты в аду побывала.

— Да, лучше, пожалуй, и не скажешь. — Логан обернулась и окликнула остальных, стоящих в зарослях. — Все в порядке. Эй! Выходите все!

Из-за макушек деревьев вышел Кохома. После того, как появились Борн и Лостинг, мужчина с седыми бакенбардами и раздвоенным подбородком потерял дар речи.

— Вот это да! — наконец выдавил он.

Поймав взгляд Логан, Сал убрал в кобуру оружие и снова уставился на охотников. Борн с трудом заставлял себя не переминаться с ноги на ногу под этим оценивающим взглядом. Но ему самому было любопытно поглядеть на трех новых великанов. Самый крупный из них, тот, кого Тими Логан называла «Сал», мало отличался от Кохомы, хотя и был чуть выше и массивнее. Два других великана ростом были с Логан, но один из них был женщиной.

— Самые настоящие пигмеи. — Сал вопросительно смотрел на Логан.

— Местные жители, — улыбнулась она ему в ответ. — У них слишком много общих черт с нами, чтобы это можно было списать на разные пути эволюции. До конца, конечно, нельзя быть уверенными, пока их тщательнейшим образом не обследуют в медицинском центре. Но за исключением нескольких незначительных отличий, могу поклясться, что все проверки покажут, что они такие же люди, как мы с вами. Мы с Жаном решили, что это потомки экипажа одного из межзвездных кораблей, потерявшегося много веков назад. Может быть, даже до установления Содружества. Кстати, они разговаривают на отменном земном английском, хотя и немного шепелявят.

Сал продолжал неотрывно смотреть на Борна и Лостинга.

— Похоже на то. Из первых колонизаторов многие попадали не туда, куда летели. Могли бы еще и еще тысячи лет не повстречаться, если бы не ваш упавший корабль. Незначительные отличия… Ты имеешь в виду пальцы ног и их размер?

Логан кивнула.

— Да, это и приобретенная защитная окраска. Понимаешь, мы с Жаном все это время таскались по тому самому Аду, который ты предположительно упомянул. И все эти недели я занималась тем, что мысленно готовила себе все, начиная с бифштекса и кончая мятным чаем после обеда. И с тех пор, как мы вылетели, я ни разу не принимала настоящую ванну.

— О, и еще бы переодеться! — с жаром добавил Кохома. — Господи, пошли чистое белье!

— Хансен будет очень рад вашему возвращению. Вот бы посмотреть, как изменится лицо у старика, когда вы войдете с вашими двумя новыми друзьями. Это же просто бесценно!

— Лучше бы тебе посмотреть на него, — поддержал разговор Кохома, — когда мы ему расскажем о тех открытиях, которые мы там сделали. Надо бы тебе тоже выбраться, прогуляться там, Сал. Иначе ты ничего не узнаешь об этом мире.

— Да-а. Все-таки, если не возражаете, все эти пешие прогулки я бы оставил специально для вас, неисправимых энтузиастов, — и Сал дружелюбно пихнул Кохому. — А об этих не расскажешь?

— Извини, Сал. Это тайна первооткрывателей, что ли.

— Я просто любопытствую; Жан. Я вовсе не покушаюсь на ваши премиальные. Да к тому же, как я смогу что-нибудь доказать, а? Ну, все равно очень рад, что вам выдалась удачная прибыльная прогулка.

Понимаете, на старика давит начальство, по крайней мере так говорят, с тех самых пор, как Цинг-Ан покончил с собой.

Кохома и Логан, несмотря на всю усталость, были шокированы.

— Как? Поки покончил с собой? — шепнула Логан, назвав биохимика по кличке.

— За что купил, за то и продаю. Нирчауз, ну знаете — эта такой бык из охраны, который у профессора был в приятелях — так вот, он последним видел его в живых и доложил, что тот был чем-то подавлен, но навряд ли в суицидальном настроении. А он пошел вразнос и взорвал все в своей лаборатории. Конечно, когда оказываешься в такой зависимости от всех этих глупостей, как Цинг Ан, неизвестно, что может взбрести в голову. Компания осознанно идет на определенный риск, нанимая подобных людей. Но на этот раз риск не окупился.

— Жаль, — пробормотал Кохома. — Мне этот парень нравился.

— Всем нравился.

Последовала неловкая тишина. Все были поглощены собственными мыслями и полностью сознавали, что каждый из них оказался в этом мире исключительно по причине какой-то своей слабости: денег, наркотиков или чего-то, о чем вообще лучше не упоминать. Каждый раз, стоило этой теме всплыть на поверхность, как ее старались поскорей утопить.

Обсуждение подобного по всеобщему согласию избегалось. Все шли молча.

И тут, наконец, до Логан дошло чего, вернее, кого не хватает.

Повернувшись к Борну, она спросила:

— А где Руума-Хум и Джелливан?

— Они оба сказали, что им будет неуютно за пределами леса, — искренно ответил Борн. — Они не любят открытого пространства. Кроме того, ты не говорила, что хочешь, чтобы они пошли с нами.

— Ладно. Не важно, — Логан с тоской оглянулась в сторону изумрудного, испещренного цветами пейзажа. — Вот бы похвастаться перед Хансеном парочкой всеядных шестипалых в качестве домашних животных. Он пришел бы в восторг.

Логан так этого хотелось, но она была уже на полпути к ванне и бифштексу. Не будет же она теперь возвращаться в джунгли! Всему свое время. Всеядные? Она почему-то решила, что фуркоты всеядные. А ведь если подумать, она ни разу не видела, чтобы хоть один из них что-то ел. Ах да, ведь Борн говорил, что они чувствуют себя неуютно в определенных ситуациях. Вероятно, им нравится есть в уединении, точно так же и любовью они предпочитают заниматься вдали от чужих глаз. И все равно очень странно, что она ни разу не видела, как хотя бы один из них ел что-то.

Дальнейшие размышления были прерваны выкриком Борна: он первым заметил демона.

— Лостинг, зенит!

Снова Логан испытала шок, услышав слова, которые не очень-то подходили к образу жизни Борна.

Лостинг глянул вверх и тут же вытащил свой снаффлер. Только тут Логан увидела крошечное коричневое пятнышко у себя над головой. Таких пятнышек всегда было много, и они держались поодаль от станции.

Вероятно, в этот раз Борн каким-то образом уловил их недружелюбное движение. И он был прав.

Пятнышко стало вполне различимым силуэтом, таким, которого ей никогда в жизни не хотелось бы видеть. Широкие крылья, лапы с когтями, длинные челюсти, оснащенные острыми, как бритва, зубами. Ей так и не удалось до конца подавить улыбку на губах. Улыбку превосходства при виде того, как охотники торопливо нацеливают примитивные духовые ружья.

— Да не волнуйтесь вы, Борн, Лостинг. Успокойтесь и смотрите.

Борн вопросительно посмотрел на нее, но все-таки справился с собой и опустил ружье, подавив естественное желание — зарядить и выстрелить.

Логан изучала пикирующего демона. Он спускался по все сужающейся спирали, рот его был широко раскрыт. Ей не было видно, какое именно из орудий станции прикрывало именно этот участок неба, пока небосвод у них над головой не прорезал красный луч, направленный из одной из башен со вращающимися лазерными пушками. Небесный демон, ярко вспыхнув, исчез, превратившись в облачко дыма и кучку пепла.

Борн и Лостинг безмолвно смотрели вверх, туда, где всего несколько секунд назад был демон, пытавшийся напасть на них. В точно таком же безмолвии Логан, Кохома, Сал и двое других смотрели на Борна и Лостинга.

— Это своего рода очень усовершенствованное охотничье ружье, Борн, — объяснила наконец Логан. — Ну, как тебе объяснить… Оно как бы использует свет и им убивает.

Борн обернулся и указал на сферическую башню, где была расположена пушка.

— Там?

— Правильно, — сказал Кохома. — И еще есть. Они расположены вокруг станции. Благодаря этим пушкам и электрическому заграждению мы здесь в полной безопасности.

— Вспомни, Борн, — возбужденно сказала ему Логан, когда они пустились дальше по направлению к станции, — как твои братья устраивали оборону при нападении акади. А систему оружия, подобную этой, — она указала на неподвижную теперь башню, — можно установить вокруг твоего поселка и защитить Дом. И вам больше не придется беспокоиться из-за акади, из-за силверслитов и из-за всего остального.

— Но ведь придется стрелять очень быстро и очень быстро ее поворачивать на таком маленьком расстоянии, — заметил Лостинг.

— Ну, это не проблема, — самоуверенно разъяснил Кохома. — Достаточно расчистить большое пространство вокруг Дома, как это сделали мы, и установить приличную систему обнаружения. В таком случае ни один хищник даже близко не подойдет незамеченным.

— Расчистить пространство? — переспросил Лостинг.

— Ну да, понимаешь, срубить всю близко расположенную растительность. Так я, собственно, и предполагал сначала сделать, чтобы остановить акади. Просто оставить несколько ветвей, чтобы они служили своего рода перекидным мостом. Это же очень просто. А мы дадим вам инструменты, сходные по действию с нашим световым оружием, и работа по расчистке будет очень несложной. Только скажите, и мы вам их запросто отдадим. Ну а вы, надеемся, будете помогать нам находить дорогу в вашем Мире и обнаруживать кое-какие вещества. За это вы, вообще, заработаете наше доброе расположение на все времена.

— Срубить, — пробормотал Борн, — расчистить пространство.

— Да, Борн, — Логан выглядела озадаченной. — А что тут не так? Ведь сначала можно сделать эмфол, а потом…

— Да нет, — лицо охотника просветлело, — просто столько чудес, и все разом. Мне стало чуть-чуть не по себе. Мне бы очень хотелось узнать чуть-чуть побольше о таких вещах, как световое оружие, защитные системы, и что нам нужно сделать, чтобы получить их.

— Ну, последнее мы не вправе решать, Борн, — сказала Логан. — Мы — маленькие служащие большого концерна, работающие на этой станции. В деталях все решит человек по имени Хансен, ты скоро с ним встретишься.

Но, по-моему, не составит большого труда выработать соглашение, которое принесет пользу обоим нашим народам, тем более после всего, что ты сделал для Жана и для меня лично.

Их уже ждал лифт. На нем они поднялись сквозь ворота в электрической решетке на нижний этаж станции. Когда они проезжали мимо решетки, вечно любопытный Борн спросил о ее устройстве. Кохоме пришлось попотеть, однако после того, как он сослался на молнию, оба охотника, похоже, удовлетворились.

Лифт доставил Борна и Лостинга в мир новых чудес. Первое, что их поразило, была неожиданная, почти физически ощущаемая перемена цветовой обстановки. Преобладавшее повсюду зеленое, кое-где расцвеченное яркими красками и всеми оттенками коричневого, внезапно сменилось серебристым и серым, белым и голубым, из которого состоял этот новый мир. Единственное, что здесь было зеленым — тощий ряд кустов-паразитов, растущих в длинном глубоком вазоне, который служил разделительной полосой между секциями коридора. Борн сразу увидел, что кустарник не в порядке. Цветы на нем были большие и яркие, но листья подвявшие и не повернутые к солнцу, как должно было бы быть. Но времени у него хватило лишь на беглый взгляд. Слишком много нового нужно было увидеть и попытаться понять. Столько новых великанов, и все спешат куда-то, занятые всевозможными необъяснимыми делами, бегают туда-сюда по коридору. А некоторые в одежде, которая выглядят еще более странно, чем серые костюмы Логан, Кохомы и Сала.

К ним подошел какой-то человек и шепотом обратился к тому, кого они называли Салом. Борн, однако, совершенно отчетливо услышал его.

— Хансен хочет немедленно увидеть двух местных. Он у себя в кабинете. — Он взглянул на Логана и Кохому. — И вас тоже.

Логан застонала.

— Нельзя ли нам сначала хотя бы немного помыться? Андрэ, ну ты же не представляешь, что нам пришлось пережить за последние месяцы.

— Знаю. Но вы-то Хансена тоже знаете. Приказ есть приказ, — и он беспомощно пожал плечами.

— Черт возьми, лучше уж сразу с этим покончить, — проворчал Кохома.

— А этот человек, Хансен, — спросил Борн, когда они подходили к внутреннему лифту, — он — вождь вашего племени?

— Не вождь и не племени, — объяснила Логан с некоторым раздражением, вызванным в первую очередь приказом, а не вопросом Борна. — Эта станция — Дом людей, которые заняты общей охотой, но устроена она совсем иначе, чем ваш дом. Знаешь что, считай, что наша станция — это группа охотников, вышедшая за добычей, а мистер Хансен — вожак охотников. Лучше я объяснить не сумею. Я не очень уверена, что смогла бы объяснить тебе, что такое корпорация, даже если бы у меня был целый месяц.

— Мне и этого достаточно, — ответил Борн, когда они свернули и пошли по белому, ярко украшенному туннелю. — Хансен — это тот, кого мы можем просить о световых пушках и других чудесах для нашего народа.

— Ты правильно понял, Борн. Я знала, что ты поймешь, — с радостью заявила Логан. — Помоги нам исследовать твой Мир и найти несколько вещей, которыми вы сами не пользуетесь, и взамен мы с радостью дадим вам все эти чудеса. Это старинный принцип моего народа и твоих предков.

«Все это чуть-чуть незаконно в данный момент», — подумала она, но вслух не сказала.

— А что за человек ваш вожак?

— Все зависит от того, откуда ты, — загадочно ответила ему Логан.

Она, по-видимому, объяснила бы ему и больше, но они уже подошли к двери, и Сал знаком приказал им замолчать. Он открыл дверь и сам остался снаружи, в то время как все четверо путешественников вошли вовнутрь.

Хансен сидел за узким изогнутым столом, и создавалось впечатление, что он надет на нем, как огромный пластмассовый пояс. Стол был завален мотками ленты, кассетами, стопками бумаги, десятками отдельных сводок в переплете из искусственной кожи. Стены были отданы полками с книгами и кассетами. Дальняя стена комнаты была целиком занята окном от пола до потолка, из которого прекрасно была видна панорама панты и задыхающегося позади нее леса.

Когда они вошли, Хансен сидел, уставившись на экран телевизора, установленного на гибкой стойке.

— Минуточку, пожалуйста. Жан, Тими, я очень рад, что вы живы. — Хансен говорил не оборачиваясь. Голос его был мягкий, подбадривающий.

И поза только подчеркивала полноту этого уже немолодого человека.

Ростом он был немного выше Борна. Зачесанные назад и ниспадающие прядями до самых плеч волосы приоткрывали лоб с большими залысинами, который, казалось, был сделан из темной замазки. За исключением густых, жестких усов, прилипших к верхней губе, как впавшее в зимнюю спячку насекомое, волосы его были совершенно седыми. Несмотря на то, что работал кондиционер, он потел.

На самом-то деле первое, на что обратил внимание Борн, едва войдя на станцию, был откровенно искусственный, неестественный холод. Даже самыми холодными ночами в этом мире редко бывало так холодно.

Затянувшееся ожидание не тяготило ни одного из охотников, они были полностью заняты осмотром комнаты и ее содержимого. От внимательного Борна не ускользнуло почтительное молчание, с которым Кохома и уставшая, нетерпеливая Логан ждали, когда вожак обратит на них внимание.

Наконец Хансен нажал на кнопку телевизора и оттолкнул его от себя.

Экран на гибкой стойке захлопнулся, и Хансен повернулся к посетителям.

Правая рука его покоилась на подлокотнике кресла, а левой он потирал без конца потеющий лоб. Хансен выглядел уставшим. Он и был уставшим.

Управление этой станцией преждевременно состарило даже столь опытного и закаленного руководителя, каким был Хансен. Без конца что-то выходило из строя, а заменить было нечем, поскольку корабли с припасами не рисковали лететь сюда из-за боязни законов Церкви и Содружества. А если ничто не выходило из строя, то обязательно возникал какой-нибудь «немеханический» кризис. Возникало такое впечатление, что стоило кому-то из его людей ступить на поверхность этого Мира, как их тут же жалили, кусали, кололи и всяческим другим образом травмировали представители здешней флоры и фауны. Кроме того, Хансен до сих пор не оправился от потери продляющих жизнь экстрактов из древесных наростов и Цинг-Ана, единственного человека, который что-то об этом знал. «Эх, если бы только этот бедный маньяк не проявил такую тщательность в уничтожении своих записей». Известие о самоубийстве биохимика и сопутствовавшем ему уничтожении всего, что касается так называемого эликсира бессмертия, произвело тяжелое впечатление на начальство Хансена. Вообще, все вышло очень плохо. И все-таки Хансену удалось слегка улыбнуться, когда он осмотрел с ног до головы вернувшихся членов экипажа скаммера. Душевный подъем, вызванный возвращением Логан и Кохомы, был как нельзя кстати.

— Мы уж совсем смирились с вашим исчезновением, — сказал Хансен. — Я ушам своим не поверил, когда охрана доложила, что на краю леса стоят люди, — уголок его рта дернулся при воспоминании об этом. — Вы мне причинили столько неприятностей, знали бы вы. Теперь мне придется запросить обратно все бумаги, касающиеся вашей кончины, запросы о вашей замене и все такое прочее. Ох, и хлопот же вы доставите бюджетно-финансовому отделу.

— Ну, уж простите, шеф, — сказала Логан, улыбаясь в ответ начальнику.

— Ну, — выдохнул Хансен, откидываясь в кресле и складывая руки на брюшке. — А теперь рассказывайте мне, что это за аборигены пришли с вами.

— Они спасли нам жизнь, — ответила Логан, как само собой разумеющееся. — И боюсь, сэр, что никакие они не аборигены. Насколько мы можем судить, это потомки колониального корабля, который где-то заблудился и в конце концов застрял здесь. Они уже успели утратить память о своем происхождении, все знания времен Содружества и до Содружества и практически все технологические навыки. У них развился рудиментарный первобытно-общинный строй. А в результате наши друзья — Борн и Лостинг — совершенно убеждены, что они являются уроженцами этого мира.

— А вы совершенно убеждены, что это не так?

— Совершенно верно, сэр, — вставил Кохома. — Слишком много общих черт. Топоры, сделанные из того же сплава, из которого делают наши космические суда, и многие другое. Тот же самый язык, хотя у них и развилось собственное наречие. Та же структура семьи и…

— Да, да, — прервал его Хансен, махнув рукой. — И жизнь вам спасли, верно. И сюда вас привели, сквозь этот укоренившийся Ад, который там царит. Как далеко, говорите, вы зашли? — Хансен с любопытством покосился на Логан. Она назвала точную цифру, и начальник станции присвистнул. — Так вот значит, всего вчетвером и столько километров сквозь это, — он кивнул через плечо в сторону окна.

— Да, сэр, вчетвером, да еще пара домашних животных, — уточнила Логан.

— Они очень смелые ребята, сэр, раз отважились на такое, — продолжал Кохома. — Ведь до этого случая никто из племени дальше, чем на пару километров, от своего поселка не удалялся.

— Да, все это очень мило, но совершенно невероятно, — недоверчиво проговорил Хансен.

— Временами я и сама не понимаю, — ответила Логан. — Шеф, а можно мне сесть, пожалуйста, а то я немного устала.

Хансен сокрушенно покачал головой.

— Совсем забываю обо всем. Извините меня, Тими.

По его вызову в дверях появился Сал.

— Соломон, принесите какие-нибудь стулья. Для всех.

Стулья принесли. Борн и Лостинг, посмотрев на своих спутников-великанов, тоже неуклюже пристроились на стульях.

— В общем, — подытожила Логан, — мы все вынесли благодаря удаче и умению этих двоих, — она указала на охотников. — Борн и его соплеменник знают лесной мир, ведь они там живут в самом настоящем смысле этого слова. Их поселок располагается на одном-единственном Дереве.

— Ваша и их приспособляемость превосходит все, о чем мне когда-либо приходилось слышать, — сказал Хансен.

— Если откровенно, — сказала Логан и бросила оценивающий взгляд на Борна, — то, по-моему, главная заслуга в этом принадлежит Дереву, хотя народ Борна вряд ли с этим согласится.

Борн не рассердился на ее слова. Разве это стыдно — признаться, что ты хуже собственного Дома? После стольких дней жизни на Дереве, после стольких часов непрерывных объяснений великаны, похоже, так ничего и не поняли, и судя по тому, что ему удалось краем уха услышать здесь, в их собственном Доме-станции, едва ли когда-нибудь что-нибудь вообще поймут. Легкость, с которой они говорят о вырубке, о расчистке пространства… А ведь они совсем недавно об этом упоминали. Это оставило у Борна чувство непреходящей тоски. Он снова посмотрел на седого старика.

— Ну, похоже, вы заслужили награды, — проговорил тот. — Тут не ограничишься одной благодарностью, мистер… Борн. — Он по-отечески улыбнулся. — А скажите мне, Борн, Лостинг, чего бы вам хотелось.

Борн глянул на своего спутника. Большой охотник повертелся на своем стуле и шепнул:

— Чем быстрее мы уйдем из этого холодного, жесткого места и вернемся домой, тем для нас будет лучше.

Борн кивнул и снова повернулся к Хансену.

— Мне тоже больше всего хотелось бы вернуться Домой. Но сначала мне хотелось бы побольше узнать о световом оружии и электрической лозе и обо всем подобном.

Хансен склонился вперед и в упор посмотрел на немигающего охотника.

— Кто же из вас абориген, Борн? Хотя, какая разница. Чем более вы примитивны, тем проще будет вести с вами переговоры. Что касается современных систем вооружения, об этом мы немножечко подумаем. Я думаю, что все будет в порядке, вы их получите, как только нам удастся выработать соглашение о сотрудничестве. Такое, что даже комар носа не подточит.

— Наше оружие может принести им очень большую пользу, сэр, — вставил Кохома. — Они на наших глазах столько людей потеряли в лесу, что…

— Я знаю об этом, Жан. — Хансен не хотел больше никого слушать, он полностью сконцентрировался на Борне. — Так вот, Борн, то место, где мы находимся, называется первичный разведпост, первый Дом моего народа в этом мире. На его обустройство потребовались очень большие расходы.

И то, что он здесь — великая тайна, поскольку ставки очень велики.

Сохранились ли у вас представления, Борн, о том, что такое шахта, что такое фабрика, что такое завод?

Лицо Борна не дрогнуло, выражение не изменилось.

— Так, вижу, что не сохранилось. Тогда, давайте, я попробую объяснить. Мы можем очень многое, мы делаем материал, из которого изготовлена эта станция, мы делаем пластик, из которого изготовлен этот стол. Но мы можем не все. А в этом мире, насколько нам удалось определить, содержатся кладовые совершенно бесценных вещей, и, заполучив такие вещества, можно… понимаете ли, можно сделать жизнь лучше, лучше для всех. Для вас и для нас. И ваша помощь в разработке богатств этого мира была бы неоценима. Она сильно упростила бы нашу задачу. — Он перевел дыхание. — В частности, мы здесь обнаружили вещество, с помощью которого…

— Извините, сэр, — начальника прервал человек по имени Сал, который так и оставался в кабинете. — По-вашему, можно…

Хансен махнул рукой.

— Борн, по-вашему, вернется на свое Дерево и первым делом по межзвездной связи пошлет доклад ближайшему кораблю мирных сил Содружества?

— Кроме того, — продолжил Хансен, снова обернувшись к Борну, — я верю в откровенность. Я хочу, чтобы наши новые друзья поняли важность того, о чем я говорю. Из сердцевины нароста одного дерева, Борн, которое растет в вашем мире, можно извлечь препарат. — Борн никак не реагировал. — Дело в том, что наросты на деревьях растут для того, чтобы выработать противоядие против чуждых инфекций и паразитов, и даже формируются они вокруг инородных вкраплений. И если мякоть из сердцевины конкретного нароста должных образом обработать, то появляется жидкость, которая, судя по всему, обладает способностью продлевать человеческую жизнь. Вы как насчет этого, Борн? Вам не хотелось бы прожить в два раза больше?

— Не знаю, — честно ответил Борн. — А с какой стати?

— С какой стати, действительно? — Хансен встал и хлопнул ладонями по столу. — Ну, на сегодня хватит философии. Хотите еще посмотреть станцию?

— Очень хочу.

Лостинг же просто проворчал себе под нос, выражая полное безразличие.

— А вы двое, — обратился Хансен к Логан и Кохоме, — отправляйтесь в свои апартаменты. Их, правда, уже убрали, но я прослежу, чтобы ваши личные принадлежности вернули на место. Вам предоставляется двадцатичетырехчасовый отпуск с бесплатным пользованием услугами, магазином и буфетом. Скажете сержанту Байндеру, что в течение следующих трех приемов пищи у вас карт-бланш, и заказывайте, что хотите.

— Спасибо, сэр, — сказали оба хором.

Хансен кивнул в сторону густого леса вокруг станции.

— Будете благодарить меня, когда снова окажетесь там, и будете снова сидеть и думать, кто это грызет вам лодыжку и как его убить. А о ваших друзьях я позабочусь. — Хансен обошел вокруг стола и дружески пожал плечо Логан. — Ну а теперь идите и гуляйте на всю катушку. А после этого, если медики найдут вас в порядке, очень надеюсь, уже завтра, вы осмотрите и примете новый скаммер и приступите к выполнению своих обязанностей.