Между-Мир

Глава 8

Когда они отдыхали, с улицы донесся звук ударов по коре виноградной лозы Дома. Поначалу он был чуть слышен и рассеивался в пространстве.

Он был похож на ветер, пробежавший по ветвям. Звук постепенно становился громче, перерастал в гул, в гудение миллиарда шмелей, приютившихся в новом гнезде.

Гул возрастал, поднимался и распадался на оглушающие обломки звуков, которые ни Кохома, ни Логан никогда прежде не слышали. Звук сотни тонн органического вещества, скатывающегося с бесчисленных жерл вулкана.

Знакомая фигура спрыгнула с лианы вниз.

— Будьте готовы, великаны, акади близко, — посоветовал им Лостинг.

Логан крепко зажала в руке древко копья и убедилась, что костяной топор и нож были надежно привязаны к поясу ее наскоро обрезанных шорт, хотя она и не намеревалась держаться настолько близко от этих животных, чтобы использовать оружие. Все разбегутся еще до их приближения.

Лостинг пошел дальше. Кохома знаком показал ему остановиться.

— Мы уже два дня не видели Борна, Лостинг. Я знаю, что он занят. Он сейчас, наверное, на других позициях?

— Борн. — По лицу Лостинга пробежало несколько выражений, сменяющих друг друга — отвращение — зависть — удовлетворение. — Вы его не видели несколько дней, потому что его несколько дней не было. — Лостинг явно наслаждался недоумевающим выражением лиц двух великанов. — Он как-то вечером ушел из Дома, и с тех пор о нем ни слуху, ни духу. Конечно же, он не пошел к акади. У нас есть там разведчики, которые следят за их продвижением к Дому. Его фуркот исчез вместе с ним. — Все было ясно — охотник сбежал.

— Борн трус? — смущенно проговорила Логан. — Это какая-то чушь, Лостинг. Когда все вы струсили, он был единственным, кто спустился к нашему скаммеру.

— Безумец всегда действует по своему собственному разумению, которого не может понять ни один человек, — возразил Лостинг. — Ваш небесный корабль — это было то, о чем никто ничего не знал. Акади же хорошо всем знакомы. Каждый точно знает, что от них можно ожидать смерть. Борн — охотник-одиночка. Если погибнет Дом, а с ним погибнет и поселок, он один может спастись. Нет сомнения в том, что он самый умный из нас. — Выражение лица Лостинга померкло. — Но в этом случае он поступил не умно, потому что если и останется поселок, куда можно будет вернуться, ему все равно не позволят жить среди нас. Вожди и шаман это уже предопределили.

Лостинг повернулся и, схватившись за ближайшую лозу, прыгнул на ветку, которая была над ним, и занялся проверкой готовности защиты.

— Я все же не могу в это поверить, — сказала шепотом Логан, повернувшись лицом к лесу. — Я всегда считала, что хорошо разбираюсь в людях.

— Я же говорил тебе, что они оставили свою Цивилизацию и пошли во всем на уступки этому миру, — проворчал Кохома.

— Послушай, Жан, как могли они так опуститься за такое незначительное время? Самые первые корабли-колонии вернулись только несколько сот лет назад. — Логан помолчала. — Клянусь, я боготворила этого Борна.

— Ты знаешь, Тими, есть еще одно предположение, — после паузы решился сказать Кохома. Он оценивающе посмотрел на Логан. — И тот, кому нравится Борн, и тот, кому он не нравится, все же признают, что он находчивый малый. Может быть… может быть, он рассчитывает на нас?

Логан с любопытством посмотрела на своего спутника:

— Каким образом?

— Хорошо, подумай немножко, — сказал Кохома, увлекшись своей мыслью. — Он где-то там, — Кохома махнул рукой куда-то в другой конец поселка, — и надеется присоединиться к нам, если сражение будет, как и предполагается, проиграно. Мы исчезаем, как только дело будет приближаться к концу. Он присоединяется к нам, мы добираемся до станции, он удовлетворяет свое жгучее любопытство плюс спасает себе жизнь.

— Это значит, — громогласно воспротивилась Логан, — что ничего, что касается Дома и его друзей, не заботит его? Я не верю в это. Я думаю, что его привязанность ко всему этому миру сильна, больше, чем у любого из этих людей. Я бы могла понять такое отношение, если бы он был наемником, каких можно встретить на окраинах Драллара, или Лалы, или Реплера, но Борн не такой.

Кохома усмехнулся.

— Мне кажется, ты видишь слишком много благородства в нашем удачливом друге. Борн достаточно находчив для того, чтобы сломаться, и достаточно реалистичен для того, чтобы…

Первая линия акади прорвалась через линию густой зелени, и все разговоры стихли. В каждой шеренге было семь или восемь акади. Сама же колонна так простиралась по лесу, что не было видно ей конца. Они шли так тесно плечом к плечу, что казались одной гигантской змеей. У всех оранжевые меховые шкуры, на ногах когти, спереди закручивающиеся щупальца. В их глазах мерцал пронизывающий зеленый свет.

Легкие взрывные звуки, служащие сигналом к вниманию для занявших свои позиции охотников, терялись, поглощаемые десятками ударов, наносимых акади. Акади морщились, наступая в слепой ярости на шипы, прокалывающие лапы, и ворча на себя. Еще до того, как неистовая цепь лап и щупалец приостановилась, их первый ряд был отбит, отброшен, скинут с веток вниз.

Кохома подумал, что внизу под этим местом уже валяется куча мерзких животных.

Пока одна группа охотников перезаряжала ружья, другая стреляла. Так они убивали больше акади. Потом первая стреляла, а вторая перезаряжалась. Но эта незамысловатая тактика была эффективна только некоторое время. Потому что сражение было похоже на сражение с морем, на поражение одной волны за другой. Живой красно-рыжий океан красно-желтых гадких животных был поистине безбрежен.

Вскоре стало ясно, что одними снаффлерами не обойтись. Мужчины и женщины вооружились длинными пиками из дерева и металла и двинулись вперед, пронзая и закалывая меховые тела. Остальные, держа в руках топоры и дубинки, были рядом с копьеносцами, готовые обрушить их на каждого, кто умудрится избежать копья.

Наблюдательным глазом Логан заметила, что кровь акади была темно-болотной, как густой гороховый суп, с темными прожилками. Копья оказались намного эффективнее, чем она думала. Каждое их движение поражало акади насмерть. Акади съеживались и пытались ухватиться щупальцами за копье.

Логан восхищалась отвагой этого странного народа. Пока охотники, которые расположились высоко на ветвях, старались снять как можно больше акади, передний фронт армии акади, понесших большие потери, рвался на стену ограждений, натыкаясь и прокалываясь на копьях и падая равномерным дождем в зеленую могилу.

Воодушевленная защита делала свое дело, но только благодаря одному.

Акади было не так уж и много. Погибали десятки, сотни меховых убийц.

Река смерти никогда не останавливалась, никогда не замедляла своего течения. Она скучно и степенно текла в своем направлении.

В конце концов, будет перерыв, пока охотники будут ждать нового подкрепления. Со временем копьеносцы слишком устанут, чтобы продолжать сражение, и будут ждать замены их резерва.

Тогда акади завоюют несколько сантиметров и оттеснят стену заграждений немного дальше. Потом на стороне защищающихся уже будут пострадавшие. Мужчины или женщины устанут и могут заснуть на тонких ветвях или корнях, и им нужна будет помощь. Будут потеряны еще несколько сантиметров, оставшихся без защиты.

Лишь постоянная поддержка вооружением и нечеловеческий запас силы могут спасти защитников, предполагал Кохома. Но все же они не смогут предотвратить захвата их земли. Если хоть сантиметр земли будет захвачен, его уже невозможно будет отвоевать. Этот живой стремительный поток уже нельзя будет остановить.

Но защита держалась, держалась с решимостью фанатика. Их враги тоже продолжали сражаться. В поселке было очень много защитников, но сейчас устали даже те, кто был в резерве. Тем не менее, они старались быть начеку. Вдруг какой-нибудь акади сорвется с копья и схватится своими цепкими щупальцами за руку или ногу? Тогда тот, у кого в руках будет топор, поспешит зарубить его, и отпустит его только в том случае, если акади будет мертв.

Постепенно небольшая группа людей была отброшена назад, к самой виноградной лозе, которая определяла действительную и последнюю линию защиты Дома. Скоро акади начнут пожирать само Дерево. Это будет делом нескольких минут.

Логан знала, что могло произойти. Жители поселка сделают все возможное, приложат последние тщетные силы, чтобы отбросить акади. На какое-то мгновение их руки поднимутся над скорчившимися щупальцами.

Потом все — мужчины, женщины, дети — будут растоптаны этой безумной массой, оставляя Дерево умирать.

Шум сражения не прекращался. Это был не тот шум, который бывает на войне между людьми. Но и тихим его тоже нельзя бы было назвать. Там, где сражались копьеносцы, мужчины и женщины кричали, выражая явное пренебрежение к своим врагам размером с собаку и поддерживая друг друга. А в это время акади слепо ломились вперед, грохоча, словно миллионы кастаньет.

Медленно, сопротивляясь, люди отступали под давлением неустанных акади. Армия была в трех-четырех метрах от границы, когда вдоль и поперек нее разнеслись крики защитников. Логан узнала голоса шамана, вождей Сэнда и Джойлы, Лостинга и нескольких других охотников.

Внезапная суматоха, возникшая из-за колючек, на некоторое время задержала акади. В этот момент их линия разделилась и распалась надвое. Живой поток ринулся, пожирая падающие колючки. Одни начали грызть кору Дерева, стремясь проникнуть внутрь его, в то время как другие поспешили к первой же лозе.

Кохома почувствовал чью-то ладонь на своей руке и увидел охотника, который потянул его за собой. Тон этого человека был встревоженным.

Охотник находился веткой выше. С ним была Логан. Они поспешили с этого места. Когда они бежали, Логан оглянулась назад, где раздавались страшные крики. Она увидела большие, падающие на землю орехи, которые, падая, лопались между рядами акади. Когда орехи разбивались, из них струей вылетал красивый порошок. Он радужно блестел в свете заходящего солнца. Акади помедлили, остановились. Потом они вдруг начали шарить вокруг лапами. Они кувыркались, спотыкаясь друг о друга, падали и качались на спинах, ударяясь друг о друга, о Дерево-Дом в этом внезапном неистовом безумии.

Кохома обнаружил, что он вместе с другими спускается вниз к акади, нанося удары копьем, отдергивая его назад и ударяя им снова. Его поразило то, с какой легкостью копье проходило через удивительно мягкие тела. Зеленая кровь залила древко копья. Рядом Кохома увидел Логан, которая наносила удары и прокалывала акади своим копьем.

Вдруг неистовая боль пронзила лодыжку Кохомы. Посмотрев вниз, он увидел, что один из акади смог как-то ускользнуть от копья и всеми тремя щупальцами вцепился в его ногу. Большие зубы акади уже жевали нижнюю часть икры. Кохома постарался захватить его копьем. Но это у него не получилось, и он почувствовал, что падает, поскольку не мог держаться на поврежденной ноге. И здесь кто-то ударил это акади между вторым и третьим глазом, пронзив чудовище насквозь.

— Спасибо, Тими. Господи, сними с меня это! — Логан ударила по акади еще раз, и на них струей брызнула зеленая жидкость. Однако треугольные зубы отказывались разжиматься. Логан взяла топор, чтобы отрубить щупальца, а уже потом разжать челюсти. В том месте, где щупальца присосались своими присосками, ногу Кохомы обвивали ярко-красные полоски. На задней части лодыжки у него была огромная кровоточащая четырехугольная рана. Опираясь на Логан, он, прихрамывая, покинул место сражения.

Небольшой бутылочки с жидкостью из санитарной сумки хватило, чтобы быстро остановить кровь. Кровь сразу же свернулась. Тотчас же на это место была наложена тугая повязка.

— Не понимаю, откуда берутся такие ублюдки, — процедил Кохома сквозь сжатые зубы. Он вытер выступивший на лбу пот.

Логан проверила рану под повязкой.

— У тебя останется квадратный шрам. Вот смеху-то будет, когда ты будешь все это объяснять.

— Надеюсь, что будет кому это объяснять…

Слова Кохомы были прерваны шумом, который раздался с поля боя. К людям присоединились десятки сильных зеленых существ. Таким образом, их силы были увеличены вдвое.

Зеленые существа поднимали и опускали свои массивные лапы. С каждым таким шагом погибал один акади, оставаясь с перебитым хребтом или черепом. Впервые фуркоты сами пробудились от дневного сна. В первый раз без обсуждений и дискуссий они предложили свою помощь. Эти мускулистые животные навели панику на акади. Логан узнала среди них Джелливана, фуркота Лостинга; однако, Руума-Хума не было.

Один громадный фуркот поднялся из самого центра драки, облепленный несколькими акади, которые отчаянно искали самые уязвимые места его толстой шкуры, цепляясь щупальцами и хватаясь зубами, тщетно стараясь укусить. Рядом с первым появился второй фуркот, сбрасывая взбесившихся акади с тела своего друга, и спокойно уничтожил их. Тем не менее, даже с такой невероятной поддержкой люди не могли одержать победу над этой неустанной армией. Все чаще фуркоты стали исчезать в этой рыжей реке смерти.

То, что произошло потом, не могло не порадовать.

— Посмотри, — тяжело дыша сказал Кохома Логан, — они уходят, они поворачивают назад. Они признали поражение.

Действительно, акади прекратили наступление и, в самом деле, отступали, возвращаясь в проделанный ими туннель. Они ничего с собой не забирали, оставляя мертвых и умирающих, перепрыгивая через раненых и покалеченных.

Теперь жители Дома, которые уже не в состоянии были двигаться, наблюдали, как их более энергичные товарищи копьями и пиками, аккуратно, чтобы не замараться об окровавленные корни и ветки, расправлялись с теми убийцами, которые были слишком покалечены, чтобы спасаться бегством.

Фуркоты хладнокровно добивали все еще кусающихся акади, чистили и зализывали друг другу раны. Другие высматривали через ветки тех своих братьев, которые уже больше не могли присоединиться к ним.

Веселье было недолгим. Логан и Кохома увидели, как оставшиеся в живых выискивали среди массы трупов тех, кто еще был жив. Одни лишились рук и ног. Другие были ранены в голову. А третьи неподвижно лежали, усыпанные яркими зелеными листьями и цветами. Они все еще были прекрасны в последних лучах заходящего солнца.

— По священному писанию — они спасители. Этого достаточно, чтобы чувствовать себя виноватым, — начал Кохома.

— Тссс, — предостерегла его Логан, указывая на большого охотника, который двигался в их направлении. С одной стороны его груди была глубокая квадратная рана. Часть раны была грубо перебинтована длинными толстыми полосками какого-то листа. Охотник слегка опирался на правую руку, а в другой нес копье. На этом человеке с трудом можно было найти место, на котором щупальца акади не оставили бы своего следа.

— Вы победили их, несмотря ни на что, — сказала Логан, когда охотник прошел мимо.

— Победили? — Лостинг повернулся и уставился на них. Они увидели ярость в его налитых кровью глазах. — Победили их? Нет. Вы думаете, они остановились, потому что у них уже больше не было сил? — Чувствовалась его уверенность в своих словах. — Действительно, мы задержали их. Это была хорошая битва. Я бы с гордостью рассказал о ней моим детям. Нам хватило одного дня, чтобы выиграть ее… только одного дня. Но остановить их — нет. Они сами остановились.

— Сами! — выпалила Логан.

— Посмотрите вокруг себя, — посоветовал Лостинг. — Что вы видите.

Оба великана оглянулись на поле сражения.

— Почти ничего, — сказала Логан. — Становится темно.

— Да, темнеет быстро. Для акади это так же хорошо, как и для нас.

Они остановились, потому что заканчивается день. Ночью они будут спать, чтобы завтра подняться и прийти с теми же намерениями, с какими они были здесь сегодня. Не думаю, что мы отвоюем у них еще одну ночь.

Но мы постараемся. Мы бы не остановили их сегодня, если бы не фуркоты и не это.

Лостинг наклонился и показал кончик пики, на котором явно что-то перемещалось. Логан и Кохома нагнулись вперед. Сначала они ничего не увидели. Потом последний пучок дневного света помог обнаружить что-то крошечное и яркое, как бриллиант.

— Эта маленькая вещичка? — удивилась Логан, показывая на нее пальцем. — Я могу раздавить ее, как муравья.

Лостинг отодвинул дубинку в сторону, пока она не сделала это.

— Я не люблю вас, великаны, хотя вы сегодня сражались совсем не плохо. Но я не пожелаю и самому своему заклятому врагу дотронуться до этого змеиного жала. — Встав, он посмотрел вокруг и нашел твердое щупальце мертвого акади. Лостинг принес его и положил перед собой.

— Смотрите. — Он взял пику и слегка встряхнул ею. Малюсенькая металлического оттенка многоногая вещица соскользнула на щупальце. Как только она коснулась его, показалось, что она исчезла.

Кохома напряженно наблюдал за всем происходящим в меркнущих лучах заката.

— И что? — спросил он.

— Посмотрите внимательнее.

Ничего не произошло. Потом Кохоме показалось, что он видит легкую припухлость под кожей щупальца. Прошло несколько минут, в течение которых опухоль вздулась и стала большой, как булыжник. Лостинг достал нож и потрогал им поверхность опухоли. Туго натянутая кожа лопнула, и оттуда выкатился маленький фиолетовый шарик. Он покатился к краю ветки. Лостинг взял пику и, остановив шарик, прикатил его назад.

Кохома и Логан видели только маленькое мутное пятнышко рядом с надутым, как шар, похожим на драгоценный камень веществом.

— Это змеиная пыльца, — объяснил Лостинг. — Когда она лопается, то рассыпается на миллионы крупинок, — и он потрогал маленького жука. — Если она прикоснется к дереву или растению, ничего не произойдет. Но как только она дотронется до тела, неважно — человека, фуркота, акади, — то проникает в него и… пожирает. О, как она пожирает!

Последнее было настолько явным, что Логан стало плохо.

Кохоме тоже было не по себе. Такого откровения было достаточно, чтобы у самого опытного и невозмутимого созерцателя вызвать тошноту.

— Смотрите, — сказал Лостинг, слегка подтянув фиолетовый шарик концом пики, — как он двигается и старается ускользнуть. Тело под кожей, куда он проникает, быстро становится мягким и разъедается вирусом. Когда один из этих попрыгунчиков освобождается от своей клетки и попадает на мягкую поверхность, лапы превращаются в корни.

Мякоть, которая содержится в теле плоскости, становится зеленой, поскольку она превращается в продукт питания. В конечном счете, этот жучок разлагается и новое ядовитое растение разрастается на новом организме.

— Поразительно, — отметила Логан, которая уже немного позеленела.

Она была хорошим ученым, чтобы не признать этого. Но такое чудо ботаники вызвало в ней чувство тошноты после дня кровавого сражения.

Она представила, что несколько таких штучек лежит у нее на плече, вонзясь и поедая ее. — Это маленькие движущиеся растения, — расспрашивала она, — или инфекция, или что?

— Возможно, всего этого понемножку, — сказал Кохома. — Ты заметила преобладание зеленого цвета у животных, которые живут здесь — фуркоты, кровь акади? Я начинаю думать, Тими, что в этом мире не существует четкого разделения между растениями и животными.

— Даже так? — сказала она. — Это деталь исследования, которую я с радостью предложу кому-нибудь, когда мы вернемся на станцию.

Лостинг не понял значения всех ее слов.

— Конечно, они достаточно опасны, чтобы с ними сражаться. Нужно много поработать, чтобы хорошо их изучить. Если один из них проникнет в рану…

Охотнику не нужно было продолжать мысль.

— Неудивительно, что акади остановились, — заметила Логан. — Всех нас можно было бы сожрать за пару минут. — Она нервно посмотрела вниз.

— А что происходит с миллионами тех таких вот крупиц, которые не находят того, что можно съесть? Мы можем найти их сегодня вечером у себя в постели?

Лостинг покачал головой.

— Они все погибнут до захода солнца. Вы не должны их бояться, нет, — он задумчиво добавил, — их должны бояться акади. У нас нет больше таких змей. Они водятся далеко отсюда и встречаются очень редко. Хотя я и хотел бы иметь тысячу таких, я не могу сказать, что сожалею по этому поводу.

Логан наступила на это дергающееся чудовище. Оно лопнуло, и фиолетовая краска брызнула на ветки.

Они вслед за охотником побрели назад в поселок.

— А все-таки, что произошло сегодня? — спросила Логан. — Это абсолютно безнадежно?

— Пока не погибнет последний, всегда есть надежда, — напомнил им Лостинг. Но это не обнадежило великанов.

— У нас есть снаффлеры, — сказал Лостинг и многозначительно приподнял зеленое деревянное ружье, — и копья, и топоры, и фуркоты.

Еще есть стручки с пыльцой Дома. Когда все закончится? — Он пожал плечами. — У меня есть руки и зубы.

Лостинг ушел. Логан смотрела ему вслед, когда Кохома сказал:

— Это здорово… Достойно похвалы. Я думаю, нам лучше использовать шанс — как бы ни был он плох — и уйти отсюда. Я не думаю, что чем-то обязан этому благородному Дереву. — Он оглянулся и посмотрел на него.

— В конце концов, мы умрем по дороге домой, а не в битве с этими вонючками!

Изнурительная усталость брала свое. Сон не был проблемой даже для самого неустанного обитателя Дома.

С небесного свода еще опускались последние капли, когда усталые люди были готовы отразить еще одно нападение акади. Снова охотники заняли свои позиции на высоких ветвях со снаффлерами наизготовку, сожалея, что не каждый драгоценный снаряд достигнет акади. Когда ядовитые шипы закончатся, они бросят снаффлеры в сторону и пойдут с топорами и пиками на защиту своих семей. Снова замерли копьеносцы, заняв позиции по бокам тропы, по которой скоро будет надвигаться армия акади, заняли позиции, зная, что те, кто должен будет их поддержать, пока еще спали мертвым сном в поселке.

Кохома и Логан заняли места, устроившись на изгибе одной из основных веток Дома. Оттуда был прекрасный обзор предстоящей битвы, и они уже не испытывали особого желания броситься в бой. Если бы пессимистическое предположение Лостинга подтвердилось, они бы вернулись в поселок, собрали все необходимое и обошли бы стороной колонны акади. Потом они бы держались по компасу юго-запада, по направлению к станции. Возможно, они бы и добрались до нее, возможно, что и нет. Но тем не менее они бы использовали свой шанс.

Логан показалось, что откуда-то далеко из леса доносится шум.

Наступали акади, всколыхнув покой ночи, готовые опять уничтожать, убивать и разорять. Великаны приготовились. Охотники, вооруженные снаффлерами, тоже. То же сделали копьеносцы и все остальные. У людей не было разведчиков, которые проследили бы за продвижением акади. Они были не нужны. Было известно, с какой стороны идут акади. Каждый мужчина, женщина и ребенок держали оружие и вглядывались в зеленую бездну леса.

Логан, зажав в побелевшей руке древко копья, прошептала своему помощнику:

— Запомни, если племя не выдержит штурма, мы быстро уходим.

— Ты думаешь, что лозовые преграды будут открыты для нас? — спросил Кохома.

— Там же будут проходить последние из бойцов. Не забывай, лоза — это последняя линия защиты. Мы всегда сможем найти ребенка на линии и пройти с его помощью. Кроме того, — холодно добавила Логан, — мы несколько дней ели фрукты с этого дерева. Наверное, наш химический состав уже достаточно изменился, и дерево может пропустить и нас тоже.

Шум нарастал, но одновременно казался громче и дальше. От всего этого веяло неприятным холодом. Логан было интересно, испытывали ли акади какой-нибудь страх? Где они научились таким ужасным воинским крикам и воззваниям? Что за мозги были у этих оранжевых страшилищ?

Неужели все их мысли были поглощены безумным злом или все-таки в них было еще что-то кроме желания убивать, есть и спать? У Логан не было ответов на эти вопросы.

Долгожданный момент приближался. Доносящийся звук кастаньет не стихал, но он не был таким уж громким, чтобы заглушить другие звуки леса. Занявшие свои позиции перед тоннелем копьеносцы должны были дать сигнал о начале сражения. Охотники на ветвях то и дело нервно перемещались на новые позиции. Солнце на зеленом небе поднялось выше.

До самого захода оно было обречено освещать весь этот ужас.

В дальнем конце тоннеля было заметно небольшое шевеление, и оттуда послышались крики. Крики были слышны и снизу, с линии защиты. Такое напряженное нервное ожидание, которое ослабляло решительность охотников и копьеносцев, было гораздо хуже, нежели само сражение. Тем не менее листья, окаймляющие выход из тоннеля, были неподвижны, не шевелились и ветки под весом разместившихся на них защитников.

Несколько листочков слегка пошевелились, когда показался чей-то силуэт. Но это были не акади. Из тоннеля доносились крики людей, поднимаясь над раздражающим далеким грохотом. Рядом с первой фигурой появилась вторая, вымокшая под дождем и с полузакрытыми глазами.

Охотники сняли с плеч свои снаффлеры и присмотрелись. Их глаза широко раскрылись от удивления, когда из тоннеля вышли Борн и Руума-Хум. Борн предупреждающе крикнул. Но каждый и так был полностью парализован и не мог стрелять. Если бы сейчас акади вышли из тоннеля, никто не смог бы поднять против них оружия.

К пришедшим бросились с шумом сразу все. Борна окружили мужчины и женщины, одновременно ругаясь и расспрашивая его. Руума-Хум остался без внимания. Пока люди, в том числе и два взволнованных и пораженных великана, подбежали к Борну, фуркот подошел к своему собрату и начал что-то объяснять своим сдержанным и ворчливым тоном.

— Что случилось?.. Мы думали, вы сбежали… Куда вы ушли?.. Где акади?.. Как?.. — спрашивали люди Борна.

— Пожалуйста, дайте мне попить.

Борну передали флягу с водой. Не отвечая на обрушившийся шквал вопросов, он приложился губами к деревянному цилиндру и пил долго, большими глотками. Оторвавшись от цилиндра, он вылил остатки на себя.

Наконец над этой шумихой раздался строгий командный голос. Это был Ридер.

— Охотники, по местам. Люди Дома, займите свои позиции. Акади…

Борн устало покачал головой.

— Я думаю, что акади больше нас не побеспокоят. — Волна удивления прокатилась по толпе, и он мягко улыбнулся. — Это была моя идея. На нее меня натолкнул Руума-Хум. — Борн показал на фуркота. — Охотясь, он скитался по далекому северу. Не знаю, зачем, да и он не знает, но он обмолвился как-то о том, что нашел, и это натолкнуло меня на мысль. Я подумал, что это может сработать.

— Что может сработать? — спросили одновременно сразу несколько человек. — Почему ты не сказал?

— Почему, Борн, ты никому не сказал, что уходишь? — послышался голос Брайтли Гоу. Она пробралась в круг.

— А это имело бы какое-то значение? Были бы громкие осуждения, дебаты, требования, чтобы я взялся за оружие. Я предпочел, чтобы вы сочли меня трусом и сумасшедшим и смеялись надо мной. Если бы мой план не сработал, больше бы не помогло ничего, не правда ли?

Среди собравшихся прокатилась волна недоумения. Борна уважали в поселке как самого умного охотника и в то же время считали его самым безумным выдумщиком. Сейчас, казалось, он совершил чудо — настолько это было невероятным.

— Это было недалеко отсюда, внизу, в середине Пятого уровня, — начал Борн.

— Что было? — заорала Джойла, чтобы все услышали ее пронизывающий голос.

— То, как были остановлены акади.

— Чудо ли, не чудо — это действительно безумие, — проговорил Ридер.

— Ничего не может остановить акади — ничего! — Его голос звучал уверенно. — В молодости я видел подобное стадо скота. Фуркот не смог бы совладать с ним. Это демоны Ада.

В толпе послышалось поддерживающее его бормотание.

— Что ты мог найти на Пятом уровне, Борн, или на любом другом, что могло бы остановить акади? — спросили все как бы разом.

— Идемте, и я покажу вам, — сказал он, повернулся и начал спускаться в тоннель. Борн сделал несколько шагов и понял, что никто не последовал за ним. Все трудности последних дней уже были им позабыты. На лице Борна была широкая улыбка удовлетворенности.

— Вы все боитесь?

Идти в тоннель? В тоннель, который только вчера вечером кишел этими отродьями ада? Идти по зову безумца? Это требовало больше, чем просто мужества.

Лостинг первым шагнул за Борном, хотя он так же боялся, как и остальные. Но у него не было выбора — здесь была Брайтли Гоу. Она стояла и смотрела. За ним последовал покалеченный Джелум, прихрамывая на больную ногу. К ним присоединились Ридер, Сэнд и Джойла. Группка людей стала спускаться в продуваемый ветром тоннель.

Они шли вниз по зеленой трубе. Ее стены, пол, потолок образовывали что-то похожее на мощную скважину. Пока они шли, злые крики акади становились все громче. Они были такими громкими, что людям, идущим тесной толпой, приходилось кричать, чтобы услышать друг друга. В тоннеле были резкие повороты, неожиданные и не похожие на обычную тропу акади. Борн остановился и несколькими ударами топора пробил прочную стену тоннеля. Люди опять оказались в открытом лесу. Борн знаком остановил их, а сам пошел вперед, потом вернулся и приказал другим молча следовать за ним.

Вторая, закрытая часть тоннеля с полупрозрачным потолком, была продолжением первой. В том месте, где эти части соединялись, с криками метались акади, создавая хаос.

Одна группа акади состояла из меньших и более рыжих чудовищ. Их животы обвивали темные полосы. В том месте, где им пришлось встретиться с группой более крупных акади, тоннель был разбит вдребезги. Последствия этого сражения были вокруг налицо. Битва происходила в огромном круге, диаметром в десятки метров. Там ничего не могло помочь мертвым, умирающим и сражающимся акади. Повсюду разлилась зеленая кровь. Ошеломленные люди с ужасом и отвращением смотрели вниз сквозь полупрозрачный потолок тоннеля и наблюдали эту оргию смерти, выходящую за пределы реальности и возможную, казалось, только в сказках.

— Руума-Хум нашел тоннель, — тихим голосом сказал им Борн. — И у меня возникла идея. Что могло остановить акади, кроме самих акади? Мы их свели до того, как наступило утро, и они были вялые и медлительные.

Мы находились в области сильного распространения запаха, и они послушно следовали на нами. И сейчас они будут продолжать вести борьбу, пока в каждой из их групп не останется лишь по несколько чудовищ. Они будут слишком слабы и разобщены, чтобы представлять хоть какую-либо угрозу Дому. Мы с легкостью сможем убить всякого, кто будет атаковать нас.

— Но как же тебе удалось так быстро заманить их сюда? — поинтересовался Ридер.

— Я опасался, что мне не хватит огня, но Руума-Хум продолжал подносить все больше и больше сухого дерева, чтобы поддерживать огонь в факелах. Я находился совсем близко к акади и вел их за собой, боясь погасить в них азарт преследования. Первые ряды пошли, и другие тоже слепо следовали за ними на свет факела. Я не спал и не отдыхал все эти два дня и две ночи. Я думаю, — закончил Борн, опускаясь вниз, — мне нужно отдохнуть.

Джойла и Ридер едва успели подхватить его, когда совершенно истощенное усталостью тело охотника чуть не упало с ветки.