Мелодии любви

Глава 5

Марго вернулась домой в подавленном настроении. Вечер не удался, и причина этого совершенно ясна. Чертов Кэри Реннингтон! Она хотела выкинуть его из головы, но теперь думала о нем еще больше, чем когда-либо. Что же с ним произошло? — гадала она. Неужели он способен так безумно влюбиться, что, по выражению болтливой подруги миссис Лангдон, был точно «околдован»?

Некогда Марго была твердо уверена, что человек, переживший несчастную любовь, непременно должен сломаться, если только не попытается начать жизнь сначала, забыв о прошлом. Но Кэри…

Матушка не забыла о том, что Марго должна получить отпуск сразу же, как только Кэри будет выписан из госпиталя, поэтому вопрос о возможном уходе за мистером Саймоном Грейсоном отпадал сам собой. Эта мысль радовала Марго, ибо не было никаких сомнений, что она неприятна Лорелее Грейсон в той же мере, в какой Лорелея неприятна ей самой. Да и друг миссис Грейсон, наглец Ролло, произвел на Марго отталкивающее впечатление.

Когда Марго утром пришла в палату своего подопечного, тот уже сидел на балконе. Она коротко поздоровалась с ним, и он сухо ответил, сопроводив приветствие одной из своих самых неприятных усмешек. Пока Марго бесшумно убирала в палате, появилась девушка, которая собирала подносы. Она наклонилась к Марго и прошептала:

— Сеньор выглядит сегодня гораздо лучше. Он такой красавчик! Не правда ли, сестра?

Когда дверь за общительной Анной закрылась, Марго обернулась и увидела, что Кэри стоит у окна, опираясь на трость, и смотрит на нее с холодным удивлением.

— По крайней мере Анна признает сокрушительную силу моего обаяния! — заметил он.

— Надеюсь, ей хватит ума не рассказывать об этом своему приятелю. Он страшно ревнив, — Марго пыталась говорить небрежно, но чувствовала, что ей это плохо удается.

— Ревнив? — переспросил Кэри. — Бедняга! Пройдет немало времени, прежде чем он поймет, что ревновать — значит напрасно тратить нервы. Ждать верности от женщины так же глупо, как доверять пантере. Общепризнанно, что в самой природе женщин и кошек заложено коварство.

Марго понимала, что Кэри издевается над ней, но внезапно нашла объяснение этому: в самом деле, если он пережил разочарование в любви, то вполне мог прийти к печальному выводу, что все женщины одинаковы.

Последние несколько недель выдались трудными, и теперь нервы Марго были напряжены до предела. Те слова, что прежде только раздражали, теперь больно ранили ее. Стараясь сдержаться, она переменила тему:

— Кстати, миссис Лангдон передает вам привет. Она вскоре придет навестить вас.

— А, так значит, она простила блудного сына! Несомненно, вскоре последует и убиение откормленного тельца.

— Она выражала надежду, что вы ведете себя подобающим образом, — проговорила Марго.

— И что же вы ответили на этом? Правду, только правду и ничего, кроме правды?

— Я не обсуждаю привычки своих пациентов.

— Какой профессионализм!

Прибытие утренней почты прервало разговор. Марго положила письма на столик возле кресла.

— Вот почта. Я оставлю вас на время, если только вам больше ничего не требуется.

— Дядя говорил мне, что когда эта палата освободится — а он предполагает, что это произойдет на следующей неделе, — сюда будет помещен миллионер, банкир, магнат или что-то в этом роде, — неожиданно заявил Кэри. — Я не стал спрашивать, кто он. Наверное, так же толст, как его бумажник… Хотя, думаю, вам выпадет счастье ухаживать за ним.

— Нет, — покачала головой Марго. — Я уезжаю в отпуск на три недели.

— Тем хуже для вас, — его губы скривились в сардонической усмешке, а в голосе вновь появилась хрипотца. — Девушки любят миллионеров. Этот может оказаться холостяком — прямо подарок судьбы! Вот отличный шанс достичь успеха, прелестное дитя! Разве вы никогда не испытывали искушения пойти именно таким путем? Вы уверены, что устоите? Да если представится случай, вы воспользуетесь им так же охотно, как любая другая девушка, как все эти милые, коварные маленькие создания, которые даже не дают себе труда честно выполнить условия сделки после того, как цель достигнута!

Жестокие, мстительные слова срывались с его языка, подобного сейчас жалу змеи.

— Вы самый отвратительный человек, с каким мне приходилось общаться! — вспылила она. — Да как вы смеете так отзываться о женщинах! Если вам встречались подобные, так это ваша беда! Мне надоело слушать дешевые остроты и издевательства, и я… — Сжав кулаки, Марго проговорила, с усилием сдерживаясь, чтобы не закричать: — Этому пора положить конец, мистер Реннингтон. Я знаю, что должна терпеть все ваши оскорбления. Я никогда не была резка со своими пациентами, пока не появились вы. Поскольку вы скоро выписываетесь, я попрошу старшую сестру заменить меня на оставшееся время.

— Марго!!

Она перевела дух, попыталась взять себя в руки: подбородок начал предательски подергиваться.

— Что случилось, сестра?

Она резко обернулась и… оказалась лицом к лицу с шефом.

— Ничего, сэр, — она моргала, пытаясь улыбнуться. — Что-то попало в глаз… Все уже прошло, — торопливо добавила она.

— Вероятно, какая-нибудь мошка, — предположил мистер Вилльерс. — Вы не на дежурстве? Кстати, я готовлю мистера Реннингтона на выписку дней через десять и хотел бы переговорить с вами о нашем пациенте. Он много времени проводит на балконе, но постоянно сидит, а ему нужно начинать ходить… Да, чуть не забыл, вас искала старшая сестра.

Марго быстро вышла в коридор. Она молила Всевышнего, чтобы хирургу не вздумалось спросить племянника, о чем он только что разговаривал со своей сиделкой. Она ненавидела Кэри, догадываясь, что он способен рассказать обо всем.

Выйдя из палаты Кэри четверть часа спустя, мистер Вилльерс взглянул на часы и, убедившись, что до назначенной им встречи остается еще немного времени, направился к лифту.

Спустившись на первый этаж, он постучал в дверь кабинета матушки и вошел в него так быстро, что мисс Фэрли вздрогнула, подняв глаза от бумаг на столе. Увидев вошедшего, она ласково улыбнулась.

Они были старыми друзьями. Давным-давно, когда Стюарт Вилльерс считался самым талантливым студентом в школе при большом лондонском госпитале, Кейт Фэрли проходила там стажировку. Став штатным хирургом госпиталя, он попросил ее руки, но она отказала, ибо, несмотря на всю любовь к нему, в то время еще не была готова пожертвовать своей карьерой и ограничиться ролью жены преуспевающего врача. Кейт продолжала пробивать себе дорогу сама. Она была сиделкой, сестрой милосердия, помощницей старшей сестры и, наконец, заняла самую высокую должность, какая только возможна при ее квалификации. С тех пор Стюарт тоже добился значительных успехов. Виделись они редко, но их дружба не прекратилась. Оба были людьми самоотверженными, и главное в их жизни составляла работа. По крайней мере, так считала Кейт Фэрли. Ее беспокоило здоровье Стюарта. Когда она услышала, что он вынужден уехать из Англии, то подумала, что теперь они расстаются навсегда.

Но спустя несколько месяцев, он написал, что собирается основать собственный госпиталь на Мадейре, и предложил ей заняться отбором персонала, поскольку прежняя старшая сестра уволилась. Матушка часто спрашивала себя, почему согласилась приехать. Но как бы то ни было, теперь она работала здесь и крепко держала бразды правления госпиталем в своих руках. Она любила свою работу и гордилась тем, что может помочь такому великому врачу, как Вилльерс. Каждые два года она ездила в Англию повидаться с друзьями и всегда возвращалась обратно с чувством облегчения.

— Во-первых, я хочу сообщить вам, что Кэри Реннингтон выписывается в конце следующей недели, а в его палату будет помещен мистер Грейсон. Сегодня утром я собираюсь встретиться с его женой. К нему я думаю приставить сестру Андерсон.

— Я решительно против, — твердо заявила матушка. — Она была вынуждена отложить отпуск, чтобы выходить своего теперешнего пациента. Она действительно нуждается в отдыхе.

— Что-нибудь случилось? — быстро взглянул на нее хирург. — Мне даже показалось, что она плакала сегодня.

— Все из-за вашего невыносимого племянника, который отказывается помочь самому себе.

— С ним теперь все в порядке. И… — мистер Вилльерс выглядел озадаченным, — она никогда не жаловалась, что он…

— Срывает на ней свою злость, — подсказала матушка. — Слава Богу, что она вынесла это! Сестра Андерсон знает, как справляться с такими больными.

— Вы несправедливы к Кэри… — Вилльерс знал, что матушка неодобрительно относится к его племяннику. Он и сам слышал сплетни о нем и понимал, что дыма без огня не бывает. — Знаете, Кейт, я полагал, что с Кэри творится что-то неладное, надеялся, что присутствие сестры Андерсон поможет ему забыться, ведь она так очаровательна и добра!

— Так вот что вы замышляли! — воскликнула матушка.

— Ничего такого я не «замышлял». Просто надеялся, что они станут друзьями, — запротестовал он и поспешно сменил тему: — Итак, теперь в госпитале ожидается еще один трудный пациент. Состояние Саймона Грейсона чрезвычайно опасно. Я стараюсь не думать об этом, но откровенно говоря, его шансы выздороветь — пятьдесят на пятьдесят. Мы попробуем новое лечение. Даже если оно принесет ему только временное облегчение, это будет много значить для человека с такой жаждой жизни.

— Невероятно! — воскликнула она. — И он надеется…

— Из-за своей жены. Он обожает ее.

— Что она за женщина? — спросила матушка. — Кажется, вы не слишком хорошего мнения о ней. Она не отвечает ему взаимностью?

— Дорогая моя Кейт, эта женщина не способна любить кого бы то ни было, кроме самой себя. Большинство мужчин считают ее невероятно привлекательной. Она и в самом деле изумительно красива и, пользуясь модным современным выражением, «сексуальна». Если бы я был молод, то не удержался бы от комплиментов. Такие женщины… Впрочем, довольно, оставим этот разговор.

— Что же ваш племянник будет делать со здоровьем, которое вы возвратили ему? По-прежнему растрачивать его?

— Надеюсь, что нет. Не будьте так суровы к бедному мальчику. Я обожаю его и умру от горя, если с ним что-нибудь случится. — Мистер Вилльерс встал. — Не следует заставлять миссис Грейсон ждать. Вы поужинаете со мной завтра, Кейт?

— Если буду свободна.

Когда он ушел, матушка несколько минут сидела неподвижно, погруженная в тревожные размышления. Она была единственным человеком, способным до конца понять Стюарта Вилльерса. Иногда он казался ей очень одиноким, несмотря на весь свой талант и известность. Ему все-таки следовало жениться. Конечно, глупо теперь себя винить, но…

Направляясь к своему кабинету, хирург думал: «Не стоило говорить ей, что Марго Андерсон плакала. Девушка имеет право на свои личные переживания. Милое дитя — честное и бесхитростное! Очень жаль, если Кэри оттолкнул ее… Чертов безумец! Что же заставило его разочароваться в жизни?»

Марго не возвращалась к своему пациенту, пока не закончился ланч. Она уже сожалела о своей вспышке. Неважно, какие оскорбления ей приходится сносить — она всегда должна держать себя в руках.

— Мистер Реннингтон, я должна извиниться перед вами. С моей стороны такая несдержанность была непростительна! — Она повернулась, собираясь уйти, но он взял ее за запястье и удержал.

— Нет, подождите, Марго! — Она попыталась высвободиться, но он крепче сжал пальцы. — Это мне следует просить у вас прощения. Я вел себя отвратительно, вы были совершенно правы, я… — Заметив ее недоверчивый взгляд, он добавил: — Я не надеюсь, что вы когда-нибудь сможете простить меня. Вы относились ко мне, как ангел, а я срывал на вас свое раздражение. Послушайте, — быстро продолжал он, — не надо оправдываться, но когда я пытался быть любезным и вы отвечали мне тем же, казалось, что вы только исполняете свой долг по отношению к больному.

Ну разве могла она сказать: «А я думала, вы пустили в ход все свое обаяние с какой-то дурной целью»?

— Разумеется, я вам неприятен — чего же еще мне было ожидать, — его сожаление прозвучало весьма искренне.

— Я с самого начала пыталась сделать все возможное, чтобы помочь вам, а вы… казалось, вам не нужна моя помощь, — эти слова вырвались у Марго прежде, чем она сумела сдержаться. — Вы ясно показывали, как ненавистно вам все в Сан-Антонио, включая меня!

На мгновение он показался Марго маленьким мальчиком, который пытается оправдаться.

— Я совершил глупость. Вы понятия не имеете о болезни, терзающей меня. Вы верите в колдовство? Неважно, главное, что меня околдовали. Мне кажется, я нашел противоядие и теперь надеюсь, что оно подействует, — на его лице вновь появилось жестокое выражение, но насмешка уже не играла на губах.

— Значит, мы оба виноваты? — тихо проговорила она, удивляясь его неожиданной сердечности. — Сегодня я действительно потеряла всякое терпение, но прошу забыть об этом, если только вы не хотите видеть на моем месте кого-нибудь другого…

— Моя милая, глупая сестричка! — воскликнул Кэри. — Я хочу положить конец войне — провести полное разоружение и дать клятву никогда больше не нападать! А теперь пойдемте на прогулку, как посоветовал доктор.

Марго не стала размышлять над происшедшим примирением, зная только, что, признав свою вину, Кэри проявил истинное великодушие. Шагая позади него по дорожке сада, она улыбалась.

— Вам уже пора возвращаться в палату, — напомнила она.

— Хорошо. Скажите, как долго вы собираетесь пробыть в отпуске?

— Около трех недель. Но если мне надоест путешествовать, я вернусь на Мадейру. Мы с Фенеллой давно уже хотели уехать, однако мистер Вилльерс потребовал, чтобы я ухаживала за вами.

— У вас такое чувство долга, сестра Андерсон!

Она рассмеялась вместе с ним.

— Уверен, вам часто хотелось взбунтоваться.

— Вы же предупредили меня, что будете неблагодарным пациентом, — напомнила она, — так что я приготовилась ко всему.

— Я врал. Я благодарен и вам, и моему хирургу. Старик сильно вырос в моих глазах, он настоящий мастер своего дела!

— Я рада, что вы научились ценить его. Он просто замечательный, — искренне согласилась Марго.

— Давайте присядем, — предложил он, подойдя к скамье. — Я все-таки немного устал.

Скамья была довольно узкой, они сидели, почти касаясь друг друга, и Марго вновь забеспокоилась, вспомнив знаменитое обаяние Кэри, о котором ее предупреждала Фенелла.

— Значит, вы не расстроены, что проведете отпуск в одиночку? — спросил он.

— Ни капли. Конечно, с Фенеллой было бы веселее, но и без нее неплохо.

Марго ощущала в душе странный покой и умиротворение. Ей всегда нравилось гулять в саду, но еще никогда он не казался таким прекрасным, как сегодня. Цветы, ароматы, блеск солнца — можно ли желать большего? Марго прикрыла глаза.

— Вы навестите меня, когда вернетесь?

Выведенная из мечтательной дремоты, она взглянула на Кэри и слегка покраснела.

— О, как любезно с вашей стороны…

— Это не ответ. Да или нет? Я хочу увидеть вас в другой обстановке. Значит, решено: у Рейда в первый вечер после вашего приезда.

— Но, мистер Реннингтон, я не знаю, когда приеду. Понимаете, как только я вернусь, я вновь уйду с головой в работу, и…

— По вечерам вы свободны, — заметил он. — Итак, я позвоню вам, когда вы вернетесь, так что не забудьте о своем обещании.

Интересно, есть ли у нее друзья? — думал Кэри. Он давно заметил, что Марго не носит кольца — значит, у нее нет жениха где-нибудь в Англии. Желание увидеть ее вне госпиталя росло, но он не стал разбираться, какими причинами оно вызвано.

— Время пить чай, — сказала Марго, взглянув на часы. — Пойдемте.

У дверей палаты он слегка сжал ее кисть.

— Снова в клетку! — грустно пошутил он. — Мои крылья устали.

— Вскоре вы сможете летать один, — в тон ему отозвалась Марго.

— Не думаю… — Он уже ступил на порог и замер, так сильно сжав ее руку, что у нее едва не вырвался крик.

Однако Марго сдержалась. Она застыла, переводя взгляд со стройной женщины, одетой в светлый шелк, на мужчину, стоящего на пороге, чье лицо покрывалось мертвенной бледностью.

— Привет, Кэри, — поздоровалась миссис Грейсон. — Ты совсем забыл меня?