Мемуар. Часть I

= 03 =

Начав свои сочинения, я писал и писал, без остановки. Описывал своих друзей и знакомых, ситуации, в которые попадал. Это оказалось очень увлекательным, как будто автобиографию пишешь. Нет, скорее мемуары. Ведь свои действия я описывал только как реакцию на ситуацию. Людей же я описывал со своим сформировавшейся мнением о них. Чтобы, если я его забуду, заново не формировать и не делать ошибок, по пути. А люди вряд ли изменятся. Только если я на них повлияю. Непредсказуемым образом. Этот вопрос оставался отрытым. О моем влиянии на своею дальнейшую жизнь и на людей в ней.

Мама, придя с работы, была несколько удивлена. Я объяснил, что делаю ревизию своей жизни и для этого взял у нее рулон бумаги. Она сказала: «Конечно, бери сколько нужно, я еще принесу, контроля за этим пока нет». Я пока не понял, повлиял ли я как-то на неё или нет. Слишком мало прошло времени. Мы разговаривали за ужином, который она приготовила. Я так увлекся, что забыл про него. Этому мама как раз не удивилась.

– Я бы дал тебе почитать, да только пишу в виде писем другу, со всякими подробностями, иногда с матом. Много фантазирую, а иногда и вру.

– И кому ты собираешься это оправлять?

– Да в том то и дело, что никому. Это просто формат такой придумал.

– Не понимаю, зачем?

– Сам не знаю. Просто, раз состояние необычное, то и формат должен быть необычным. Уверен, мне скоро надоест, я засуну это «творчество» надолго в стол и забуду о нем. Зато через много лет буду читать и смеяться над этими «письмами». Может быть и тебе дам прочитать…

Я был уверен, что мама не прикоснётся к папке без моего разрешения. По крайней мере меня она воспитывала так, что читать личное — нехорошо. Ну а если и заглянет, по ошибке, то моя фраза о фантазиях должна завуалировать мои «воспоминания о будущем». Хотя бы на какое-то время. Пока они не начнут сбываться.

– Ты очень стал странным.

Мне нечего было ответить. Будешь тут странным, если за одну ночь повзрослеешь на пару десятков лет.

– Ты очень изменился за эти дни.

Мама хотела добиться от меня хоть какой-то реакции. Я прицепился к словам «эти дни», и начал уводить разговор в другую сторону.

– Какие «эти дни»? Сегодня-вчера-позавчера или последнюю неделю, месяц?

– Вообще, я начала замечать это в начале месяца. Когда ты помятый со встречи Нового Года пришел. Ничего мне не рассказывал, отмалчивался. Потом на работу новую устроился. Тоже молчок. Девушка твоя куда-то подевалась, не ездишь к ней. Вчера вдруг пытать меня начал, что мол я заметила последнее время. А что я могла заметить, если ты отмалчиваешься, ничего мне не рассказываешь? Буркнешь «Все нормально» и в свою комнату уходишь.

Ну да, с матерью своею жизнью я не очень делился. Я вспомнил, что было на праздновании нового, 1993 года. И какая у меня была девушка в этот период. Но описывать в «мемуарах» не стал. Зачем? Это дела уже минувших, даже в этой жизни, дней. Они не повлияли на мою дальнейшую жизнь. Если и забудутся, то не жалко.

– На Новом году я с Сашкой Мостовщиковым подрался. Он выпил лишнего, вывел меня в подъезд, сказал «Как ты мне надоел!» и разбил нос.

Сашка был моим школьным другом, мы общались и после школы, но не долго. Как раз года до 1993-го. Надо будет отразить это в своих статьях. Пока он бил меня по лицу, пытаясь попасть по носу, я стоял, опешив. Причем специально не защищался, не поднимал даже рук, чтобы он почувствовал, что «что-то не так». Но он, удовлетворенный, что разбил мне нос, развернулся и ушел обратно в квартиру.

«Ни хрена себе», — подумал я. То, что не получил никакого отпора, он кажется не заметил вовсе. Я сходил, умылся и пытался понять, чем спровоцирована такая агрессия. Вроде повода не давал. Я реально не понимал. Но и прощать его не собирался, хоть черта он во мне спьяну увидь! Нашел «мальчика для битья»! Вышел из ванной, заглянул в комнату, поманил Сашку, который уже уселся пить дальше. Он выскочил из-за стола, пошел, как на шарнирах, окрыленный «лёгкой победой». «Что, еще хочешь?!». Я вышел на лестничную клетку, услышал, как закрылась дверь и повернувшись, с развороту засадил Сашке кулаком под глаз. Потом, отскочив, ногой в пах. Когда он согнулся, схватил его голову себе подмышку, немного зажал левой рукой. Правой наносил удары снизу, не разбирая куда. Видимо, тоже застал его врасплох. Он знал, что я не люблю, да и не умею драться. Немного знаю борьбу, т. к. года два ходил на дзюдо. Что привык решать все конфликты разговорами. Но тут был не тот случай. И что делать, если бы я не попал ногой в чувствительное место, я не знал. Скорее всего состоялась бы неуклюжая драка, в которой неясно, кто бы «победил». Он сначала не отвечал мне, видимо, было сильно больно, в паху. Потом попытался нанести по мне удары руками. Но ему было неудобно, да и мне он мешал бить своим размахиванием. Тогда я придушил его уже серьезней, помогая второй рукой и начал постукивать его головой о стену. Несильно, скорей чтобы просто занять время. Скоро он начал задыхаться и сдался – похлопал меня по руке. Я отпустил его и проводил до ванной. Пока он умывался, попробовал выяснить «Что это было?» Не выяснил. Тогда я посоветовал ему лечь спать и рассказать все утром. Если претензии останутся или он прямо сейчас хочет реванша, то я буду готов. А не как он на меня беззащитного напал.

Ушел в комнату к остальным. Все были так заняты пьянкой, что похоже, даже не заметили нашего отсутствия. Или подумали что мы курить ходили. Сашка спать не лег, но и ко мне больше не лез. Мы напились и как обычно устроились спать, кто где нашел. Когда я проснулся, Сашки уже не было. Я плохо себя чувствовал и пошел домой. Похмеляться, а потом опять пить весь день я никогда не мог.

Естественно всего этого я маме не стал рассказывать. Поэтому когда она всплеснула руками и сказала:

– С Мостовщиковым? Вы же дружите!

Я ответил:

– Ну, пацаны иногда спьяну дерутся. Я ему тоже фингал поставил. А потом мы помирились.

– Ну вы даете! А из-за чего подрались?

– Да, из-за ерунды какой-то. Он меня с кем-то перепутал.

Мама подумала, что я темню, но дальше допытывать меня не стала. Может подумала, что мы какую-то девчонку не поделили. Тем более, что дальше я сказал:

– А с Инной мы расстались. По-хорошему, без скандала. Просто стали друг другу неинтересны.

Это тоже была правда. Только расстались мы еще в декабре. Или вообще, в ноябре. На этом празднике ее уже не было, а новую подружку я еще не успел завести.

– Ну расстались и расстались. Не переживай. Снова познакомишься с кем-нибудь. Может за ум возьмешься, свою семью создашь.

Мама точно подумала, что меня девушка бросила и пыталась меня утешать. Я не стал ее разубеждать.

– Ну так что, какие еще странности ты во мне увидела?

– Ну вот – вчера на работу не пошел, сегодня пишешь чего-то, со мной второй день общаешься. Я уже и забыла, когда мы с тобой столько разговаривали.

– «Вы сами не знаете, чего вы хочете», — заявил я фразой из комедии Гайдая «Не может быть!». Мы наверняка уже видели этот фильм. — «Молчу – странно, рассказываю – тоже странно» – начал наводить я «тень на плетень». Мама рассмеялась. Она тоже любила этот фильм. Но запутать себя не дала.

– Меня устроило бы, чтобы ты делился со мною тем, что у тебя происходит в жизни. Но не так, что молчишь-молчишь, а потом всё вываливаешь. Что с другом подрался, что с девушкой расстался, роман вот в письмах пишешь. Так и до инфаркта меня однажды доведешь.

– Не доведу, мам.

Я обнял ее и прижался к ней щекой. Я хотел это сделать с того момента, как увидел. Снова. Живой. Но сдерживался. И так во мне странностей хватало. А сейчас вот подвернулся психологически верный момент, для такого проявления чувств. Так нехарактерных для меня, 21-летнего. Мы еще немного пообщались в том же ключе. Похоже, мама постепенно стала привыкать к новому мне. А какой у неё был выбор?

Я писал свои «мемуары», не день-два, а все три… с небольшим. Слишком многое надо было записать. Сначала переписывал исчерканные при правке листы на чистовик, потом забил. Разберу, как-нибудь. Если вообще этот «труд» понадобится. Прекратил писанину в субботу утром. Я давно хотел бросить это дело, но хотелось поставить логическую точку. Но всегда возникала новая мысль о том, что «а вот это тоже может пригодиться». Память доставала из своих закоулков все новые и новые ситуации. А потом зазвонил телефон.