Меня не изгнать

Глава 11

Я подорвался с кровати. Сердце бешено колотилось, а тело было влажным и липким. Я хватал воздух ртом, словно рыба, выброшенная на берег. За окном ярко светило солнце и этот свет проникал ко мне в комнату, падая на ноги.

Воспоминания о сне были свежи. Иногда бывает так, что проснешься и уже не помнишь, что случилось. Не мой случай в данной ситуации. Взглянув на правую руку, увидел отпечатанный герб Рода. Ярко-белое пятно, как шрам. Если особо руками не размахивать, то не шибко видно.

Опустив ноги на пол, встал с кровати. Потянулся лениво, после чего встал на цыпочки, вытянул руки вверх и глубоко подышал, успокаивая свое разбушевавшееся сердцебиение.

Затем слегка размялся и спустился вниз. Жрать хотелось невероятно. Уже внизу пошел туда, где закончился вечер, но не дошел. По пути как раз была та самая комната с длинным столом, на котором уже была еда. Взбитые жаренные яйца, несколько ломтей хлеба, кубок с каким-то напитком. По запаху определил, что свежевыжатый морковный сок. К яйцам было пару кусков ветчины. Умял все, что было, после чего встал, сложил ладошки друг с другом и поклонился волшебному столу-самобраннику.

— Аригато-годзаимас, Великий Стол Кормитель.

Мимо меня прошагал мохнатый кобольд, пнул меня своей карликовой лапкой по ноге, закинул грязную посуду в плетеную корзинку и умелся. А хозяйки все нигде не было видно.

Я вышел во двор. Снова удивился. Мия стояла у железного забора главных ворот и… стригла розы. На ней было свежее платье изумрудного цвета в пол. На руках длинные плотные рукавицы, и ножницы, которыми она, собственно, и стригла растения.

Подошел к ней и тихо наблюдал. Чувствовал себя слегка вуайеристом, что подглядывал тайком. Но, нет. Она высекла, что я тут еще до того, видать, как я подошел достаточно близко.

— С добрым утром, — спокойно отозвалась она, не поворачиваясь.

— И тебя.

— Завтрак на столе.

— Я уже все съел. Спасибо.

Она молча кивнула, отрезая очередной увядший бутон.

— Кошмары? — вдруг спросила она. Я поднял брови.

— Извини?

— Ты ерзал во сне, тяжело дышал и стонал периодически. Кошмары?

Я почесал за затылком.

— Как бы так помягче сказать, — начал я. Прикинул, что врать или выдумывать чего-либо смысла нет. Просто расскажу так, как оно было. — Ко мне явился Вильгельм.

Она прекратила стричь свои кусты, положила секатор аккуратно возле себя на пол и повернулась ко мне, стягивая перчатки. Подошла ближе и положила ладонь на лоб.

— Что ты делаешь?

— Проверяю, не бредишь ли ты. Вроде не горячий. Вчера я, конечно, подсушила тебе язык в Гильдии Задач, немного эффектности добавила. Вот и подумала, что заражение забыла убрать.

— Ты меня заражала какой-то дрянью? — уже почти обыденно спросил я. Она хмыкнула.

— Смотрю по тону, начинаешь привыкать. Да, иначе такого эффекта сморщенного сухофрукта было не добиться. Но я все разом и вывела. Некромант я в конце-то концов, или так, жричка смерти, — передразнила меня, опустив голос.

— Слушай, я серьезно, — поднял руку и перевернул ее ладонью к верху, демонстрируя то, что мне досталось от Вильгельма. — Видишь?

Мия опустила глаза и стала рассматривать этот… шрам, ожег, метку. Чем бы оно ни было, но вот это самое. Взяла меня за руку своей и водила большим пальцем по Гербу, всматриваясь в него.

— Посмертный контракт, значит. Что, Вильгем, нет тебе покоя? — спросила она в пустоту, не отводя взгляда от метки. — И о чем вы договорились?

Я пожал плечами.

— О мести. Он попросил найти тех, кто убил его, кто убил его семью и всем отомстить. Взамен сказал, что поделиться всем тем, что умел сам.

— Это чем же, например?

— Если мне не изменяет память, то речь шла о всех его навыках, которыми владел этот мешок с мясом и костями. Ну, там, владение клинком каким-то. Что-то с рэпом связанное.

— Рапира?

— Ага, она. Сказал, что теперь я снова могу петь, как он, играть на инструментах. На чем он играл, к слову?

— На лютне. Интересно будет взглянуть, как это выглядит. Но, пожалуй, потом. Что еще сказал?

— Он ОЧЕНЬ много говорил. Слишком, — и судя по выражению ее лица, это было для Мии не удивительным откровением. — У него было мало времени для разговора со мной. Возможно потому, что время в его относительной системе мирозданья течет иначе и с моментом, когда я проснусь — он теряет со мной контакт. Поэтому это все, что я тебе рассказал. Контракт, пение и пиздилово. Все.

Мия покивала головой.

— Ясно. Ладно, раз ты уже встал, поел, размялся, то нам пора. На входе только оденься в нормальное, там лежат твои личные вещи. В домашнем, будь добр, не шатайся по улице или городу. В конце концов, это же домашнее.

К коронеру мы пришли часа через пол. Помещение, э-э-э… морга? В общем там, где местный представитель медицинского (в кавычках) учреждения проводил свои какие-то манипуляции. На поверку, это был какой-то лысый крысоподобный тип с красными глазами и очень бледной кожей. Сначала я подумал, что это упырь какой или больной ликантропией, но как потом мне объяснила Мия — чел просто был альбиносом.

— Давай только быстро, Миянна. У меня еще куча дел. Помимо Аскании у меня там отец Лаврентий еще ПРОХЛАЖДАЕТСЯ, э-хе-хе-хе. Кхе.

— Разве он не умер неделю назад? — спросил я.

— Ну, да, — отозвался коронер. — А в чем вопрос?

— Ну, знаете ли, когда человек или иное существо умирает, с ним обычно работает ритуальная служба, а затем его хоронят… так вот, почему он целую неделю лежит здесь?

Коронер посмотрел на меня с подозрением.

— Что-то я не припомню, чтоб у Аскании были голубоглазые в роду. Вильгельм, ничего не хочешь сказать?

— Хочу. У меня голубянка.

— А-а-а-а… — он похлопал меня по плечу. — Соболезную. Главное, что не скитлсрянка. А по поводу отца Лаврентия… после того, как он умер, мне притащили его тело и положили на стол. Все бы ничего, если бы ночью он не встал и не принялся шастать по моему моргу.

— Прости, — осведомилась Мия. — Встал посреди ночи и принялся блуждать? А где он сейчас?

— Ты все верно услышала. Лежит на дальнем столе.

Я видел, как Мия подошла к дальнему столу. К абсолютно пустому столу.

— Где, Реджи?

Реджинальд крысоподобный повернулся к ней лицом. Затем опустил взгляд на стол.

— Значит уже ушел, — пожал он плечами.

— Сейчас раннее утро, — парировала Мия.

— Или еще не вернулся, — также спокойно отозвался коронер. — К осмотру приступать будем?

Мия вздохнула, после чего подошла к соседним столам, прикрытые холщевой тканью. Реджинальд стянул со всех поочередно полотнища и отошел в сторону.

— Давайте недолго свои ритуалы шамань. Аскании, тебе еще платить потом за погребение, не забывай.

Я угукнул. Мия подошла к первому трупу, встала над ним и начала делать свою ворожбу. Сначала что-то елозила руками над телом, потом произносила непонятные звуки. Затем подозвала меня пальцем. Я подошел к ней. Она взяла меня за запястье.

— Шучу. Ты это уже проходил, погнали.

Ее рука легла на лоб обгоревшего тела. Сначала было темно, а затем картинка перед глазами стала отматываться, словно старую кассету в видаке до тех пор, пока мы не очутились на втором этаже элегантного поместья. Женские руки ставили свежие пионы в высокую вазу.

— Ма-а-ам! Па-а-ап! — раздался голос. Голос, к которому я уже привык как к собственному. — Спуститесь вниз, пожалуйста. Надо поговорить.

Женщина еще несколько раз поправила цветы, после чего отошла на шаг и критично на них взглянула.

— Мотаем, — услышал я голос Мии. И картинка ускорилась. Женщина прошагала по коридору, затем спустилась вниз. Там она увидела мужчину, который был ее собственным сыном. Либо очень похож на него. Своим великим аналитическим умом (нет) я пришел к выводу, что это был не он. Ну, то есть, не я. Короче, этот наглый самозванец не являлся сыном рода Аскании.

Они общались, говорили о чем-то, пока не пришел отец и сестра. Собравшись на первом этаже своего поместья, тот, кто представлялся Вильгельмом Аскании сунул руку в карман, а затем выудил оттуда округлый предмет Лже-Вильгельм нажал на устройство и уронил его на землю. Комнату быстро стал заполнять едкий газ, от которого слезились глаза. Женщина, которая была матерью Вильгельма Аскании упала на колени, тяжело кашляя, а затем и вовсе завалилась набок. Следом перед ее глазами упал смоляной факел. Прямо на голубой ковер, лежавший на деревянном паркете.

Комната наполнялась дымом и почти полторы минуты мы наблюдали за тем, как все внутри разгоралось и становилось все более сизым, пока не стало напоминать густой, как молоко, туман.

— Выдохни, — донесся до меня голос Мии. Я последовал ее указу и… открыл глаза. Мы находились все в том же полуподвальном помещении. После яркого света было непривычно, пришлось проморгаться, пока аккомодация глаза не стабилизировала ситуацию.

Мия прикрыла тело полотнищем, а затем проделала тоже самое еще с двумя.

— Думаю, дальнейших расследований нам не нужно. Спасибо, Реджи.

— Всегда пожалуйста. Приходите еще. Выход, надеюсь, найдете сами, — отозвался Реджинальд, стоя над другим усопшим и выводя заметки на пергаменте.

Выход мы действительно нашли сами.

­­— Итак, что мы имеем, — включил я из себя Шерлока. — Кто-то притворился мной, Вильгельмом, пришел домой, использовал какой-то либо паралитический, либо снотворный газ, а затем устроил поджег. Зачем? Они уже «убили» нас. Чем им помешал Род Аскании мне пока неясно.

— Мне тоже. И это нам еще предстоит выяснить.

— Есть идеи?

Она покачала головой.

— Пока что только ждать.

Мы шли по одной из улочек, которая точно приведет нас снова к заветной таверне, ставшей нам пристанищем временного отдыха и местом для размышлений. Полуденная жара хорошенько так душила, поэтому мы решили, что раз уж мы и так на полпути, то можно и пропустить по стаканчику. Освежить горло, так сказать.

Усевшись на стулья и заказав кувшин с пивом и легкими закусками, принялись ждать. Не знаю как в голове у Мии, а у меня там целый мыслительный процесс варился. И если ее планом было выжидать, то я с ним был не согласен. Первые минут пять я просто внутри себя не соглашался. После бокала пива я стал не соглашаться сильнее. После второго я был уже категорически не согласен. После третьего — от слова совсем.

Объясняю на пальцах: если эти уроды убили меня, то есть Вильгельма-один, а затем и вычистили всю его семью, то они в полной уверенности, что Род Аскании пал. Нет ни единого его наследника. Соответственно, просто так их ждать, тем более, если они умеют менять личины, просто бессмысленно и бесполезное занятие. Как пытаться угадать откуда дует ветер влажным пальцем. Или который час, поболтав этим самым пальцем в луже и сунув его в рот.

Исходя из этого, если нападавшие были лицами одними и теми же (это пока сухое предположение, ведь в такую череду совпадений тяжело поверить, что сначала убили Вильгельма-один, а затем и его семью), то это уже попахивает заказухой. А если действительно совпадение, то… нет, его нет. Они намеренно притворились Вильгельмом-один. Значит они твердо знали, что он мертв, иначе и быть не может. Не может быть столько совпадений одновременно.

Пускай в своей первой жизни я был обычным парнем без перспектив, без целей. Работал работу, играл в игрушки и ничего больше. Как там пелось в той песне? I’mma regular everyday normal motherfucker? Но сейчас у меня появился второй шанс. И не просто наверстать упущенное, а оторваться как следует. Ну, или хотя бы помочь беспокойному духу обрести свободу от чувства мести. И даже не знаю, что во мне сейчас говорило: почти полтора литра крепленого пива или наконец-то пробились амбиции, что все это время спали.

Я встал из-за стола и чуть не наебнулся на спину. Перед глазами поплыло, но руки крепко держались за стол.

— Далеко собрался? — обратилась ко мне Мия. Я повернул к ней голову. Ее глаза слегка блестели от хмеля, а зеленая радужка расширилась в полумраке таверны.

— Искать, — сказал я. — РОЗЕТТА!

— Да, дорогой? — откликнулась она.

— У тьбя есть… ик! Какая-нить… бандура там, я не знаю… Мия, на чем я там играл?

— На лютне, болван.

— Вот, у тебя лютни не осталось?

— Осталась, — озадаченно ответила она. — У меня на втором этаже стоит инструмент музыкальный для вечерних выступлений. А тебе зачем?

— Щас спою, — спародировал я того самого волка из одноименного мультика и пошел по лестнице вверх. Пару раз споткнулся. Все же сивуха тут подавалась отменная. Вроде башка все соображает, а вот ноги ходить отказываются.

Я подошел к месту, где лабухи по вечерам исполняли свое диско и застыл. Из всех стоявших передо мной инструментов ни один мне не был знаком. В своей жизни я единожды трогал гитару за гриф стеснительно, как девятиклассник девочку за грудь. Видел ударные установки и пару раз смотрел в ютубчике видосы с оркестровыми исполнениями. Гобой от контрабаса мне это, естественно, хуй помогло бы отличить, но сам факт. А тут все какое-то… вообще чудь заморская белоглазая.

Я закрыл глаза и протянул руку вперед. В голове уже почти привычно защекотало под мозжечком. Шажок вперед. Еще шажок. Рука взялась за гриф какого-то инструмента. Я открыл глаза, снял его со стойки, после чего приложил к груди; пальцы сами зажали аккорд, а вторая рука прошлась по струнам, извлекая мелодию. Звучало… приятно и даже красиво. Сука, не соврал Вильгельм-один. И вправду тело помнит!

— Ты решил устроить представления для меня, Роналда и Розетты? — донесся до меня снизу голос Мии.

— Хрен вам, — громко отозвался я. — Пойду лучше на площадь, там хоть заработать можно!

Но в этом и заключался план. Абсолютно гениальный и надежный, блядь, как швейцарские часы. Я неспешно спустился вниз, держась одной рукой за перила, а второй за свой новый инструмент, после чего отпустил Розетте глубокий реверанс, чмокнул в ручку и вышел на улицу. Честно говоря, от таких действий с моей стороны она чуть в обморок не упала, но оно того стоило.

— Я верну тебе лютню, Розетта, — донеслось у меня за спиной. Мия обещала хозяйке таверны «Рога и Копыта» все возместить. А та в свою очередь отмахивалась, мол, ничего страшного, пусть играет и творит, и вообще как ей повезло с таким талантливым мужчиной.

Да уж, повезло так повезло, блять. Сначала помер любовничек, а затем в его тело вселился клоуняра, который сейчас собирается припереться на главную площадь и на этой балалайке исполнить «на недельку до второго я уеду в ебуково». Или какую-нибудь вольную интерпретацию песни «Венский конвертик», только в сольном исполнении. Да, пожалуй, ее, потому что народ тут дикий, вряд ли шансон поймет, а вот некоторые вещи во всех народах мира ценятся: шутки про говно и похабщина. И так как ничего кроме «десять лет как под наркозом я работал говновозом» у меня из сортирного юмора не было — итог пал на чудесную песню о вожделенной начинке.

Оказавшись вновь на центральной площади, я подошел к небольшому дереву, встал под его тень и ловко провел по струнам. Народ шатался вокруг меня, пока особо не обращая внимания.

— Может, хотя бы введешь меня в курс дела? — сказала моя спутница, чуть погодя подойдя ко мне. Руки работали сами, я даже не понимал этого. Чет так колки крутили, струны дергали. Словом, настраивали инструмент.

— Устрою ловлю на живца.

Она подняла бровь.

— Они думали, что убили твоего мужчину. Затем подстроили поджег в поместье от лица Вильгельма. Значит это одни и те же люди.

— С чего ты взял?

— Сама подумай. Таких совпадений ПРОСТО ТАК не бывает. Действовала одна целостная группировка. Может какой-то тайный орден. О! — у меня в голове случился тот самый случай бинго. Динь! — В Вашем мире существуют доппельгангеры? Ну, логично, если есть гномы…

— Кто?

— Ну дварфы, — поправился я. Не все знают такое значение, как гном. Некоторые вообще разделяют дварфов и гномов на разные расы, но эти тонкости расовой теории давайте отложим на потом. — Эльфы, орки. У тебя дома вообще кобольды живут. Логично, что тут должны водиться и доппельгангеры. Существа, что могут принимать облик других существ.

Мия задумалась. Каждый раз, когда она так делала — брови смешно супились и в целом создавали на ее миловидном лице интересную гамму эмоций.

— Слышать я может и слышала, но лично не встречала.

— Блять, гениальное умозаключение. Конечно, ты их лично не встречала, они никогда не шатаются просто так в своей истинной форме. Именно поэтому я тут сейчас отчудачу перфоманс, от которого тебе скорее всего станет стыдно, что многие люди воспринимают нас как пару по сей день, но уж извини, твой план пахнет хуем еще сильнее, чем мой.

— Мой план? — изумилась она.

— Как ты там сказала? Ждать? Соре, но не сегодня. Вильгель из Рода Аскании готов дать концерт.

Рука снова прошлась по струнам. Мелодия потекла ручьем. Рот начал складывать буквы в слова, слова в предложения. Песня, знакомая мне из моего мира, легко интерпретировалась под нехитрый струнный инструмент для этого. Зная, кто такой Вильгельм, многие люди оборачивали головы и подходили. Да, им нравилось слушать его вокал. Нравилось слушать его игру на лютне и тем более, когда он пел какую-то смешную херню, а не сопли про любовь.

К середине моего исполнения, вокруг уже стояла целая толпа людей; я слышал, что кто-то шептался, мол «совсем парнишка головой поехал, уже побираться стал на фоне пожара». Пускай, это тоже пойдет на пользу, если пойдет слух.

И все шло как по маслу до тех пор, пока я не услышал недовольный возглас:

— Эй! Ты что, охренел! Это мое место! Здесь только я имею право побираться, у меня есть бумажное разрешение и полное на это право! И как оскорбленная и униженная сторона, я требую решить этот вопрос дуэлью!

Напротив меня стоял бомжеватого вида мужик. Ободранные лохмотья, красные с перепоя глаза и трехдневная седоватая щетина.

— И в качестве оружия для дуэли я выбираю лук!