Меня не изгнать

Глава 6

— РЫБА! — громыхнул, Роналд расхохотавшись, и опустил свой камень на доску так, что весь стол подскочил на месте и только чудом все камушки не перемешались.

— Ах ты засранец хитрожопый! — гаркнул я, аккуратно ровняя камни так, как они были. — Неееет, так не пойдет, давай еще одну!

Но тут огр встал со своего места, после чего аккуратно взявшись двумя пальчиками за спинку стула, подвинул его в сторону человека, которого я сразу и не заметил.

— Спасибо, Роналд, — сказала женщина и я тут же узнал ее голос. Огр подвинул с ней стул, приставляя ближе к столу.

— Не за что. Заходи как-нибудь еще, Вильгельм, поиграем. Не знал, что ты умеешь в домино. Давно я так не веселился, честно говоря. Да у меня и из развлечений только похрустеть чьими-нибудь костями. Сам понимаешь. Ну, бывай,— после чего кивнул и удалился в дальний угол таверны, где сел на стул, посадил к себе карликового пуделя на колени, от чего тот казался блохой и принялся его гладить, прикрыв глаза.

— Хм, я думал ты домой пошла, — обратился к ней.

— Решила, что хватит мне на сегодня приключений. Хочется немного расслабиться.

В полутьме таверны она действительно выглядела изможденной и уставшей. Хотя целостной картины ее состояния было не сыскать, ведь все эти иероглифы сильно мешали.

— Ты бы пошла умылась за целый день. А то все ходишь-бродишь с этим своим марафетом.

Она отмахнулась.

— Потом. Ты что-то заказывал?

— Да.

Мия вскинула руку и крикнула.

— Розетта!

— Да, дорогуша, — отозвалась хозяйка в тот же миг.

— Мне все тоже самое!

— Пять минут и будет готово! АРХИП, ЕТИТЬ ТВОЮ МАТЬ, ВСЕ ТОЖЕ САМОЕ ЕЩЕ ОДНУ ПОРЦИЮ!

Мия повернулась ко мне и посмотрела в глаза. Было видно, как она переводит взгляд с одной радужки на другую. Туда-сюда. Туда-сюда.

— Ты уже пробовал местное пойло? — обратилась она ко мне. Я не сразу сориентировался, что ответить. Вроде тривиальный вопрос, а так залюбовался ее глазами, что завтыкал.

— Эээ… Нет, я все жду свой заказ.

— Поняла, — сказала она, после чего встала и, петляя между столами, прошлась к стойке, где набрала четыре бокала какой-то браги. Роналд было подхватился со своего места, чтобы ей помочь, но Мия махнула ему рукой, и сама донесла с удивительной легкостью четыре, на вид, литровых бокала.

Поставив их на стол, плюхнулась обратно на стул и подвинула мне два и себе.

— Говори, — сказала она, сдувая упавшую челку ей на лицо.

— Не понял, — сказал я.

— Тост! Или у вас не принято, не заведено и вообще не знаю, что это?

— А… э… за здоровье! — выпалил я первое, что на ум пришло!

Она чокнулась своим бокалом о мой, после чего стала залпом осушать его. Я делал тоже самое. Первый глоток сделал аккуратно. Затем второй, уже более распробовав. Вкусно. Глоток. Нет, прекрасно… глоток. Чудесно… глоток. ВОС! ХИ! ТИ! ТЕЛЬ! НО!

Я опустил бокал только тогда, когда увидел дно. Отрыжка тут же подкатила к моему горлу. Не сумев ее сдержать, я, отвернувшись, рыгнул в кулак.

— Извини, — сказал я. Неловкость накрыла меня.

Губы Мии изогнулись в кривой едкой ухмылке, а затем случилось то, чего я не ожидал.

Она отрыгнула так громко, что стол, стоявший, между нами, завибрировал.

— Слабак, — сказала она мне и начала негромко смеяться.

— Это что, ВЫЗОВ?! — гаркнул кто-то посередь таверны и тут же, осушив свой бокал и с грохотом уронив его на пол, издал такой рев, от которого задрожали стекла в ставнях.

Развлечения у местных, конечно, мое почтение.

— Что это еще за детский лепет у лужайки? Смотри КАК НАДО, КАРЛИК! — ответил ему зеленокожий здоровяк в красных татуировках и четырьмя клыками. Он взял два бокала и выпил их поочередно, после чего… матерь божья, я вам клянусь, у меня создалось впечатление, что в его чреслах стоит целый военный рог, в который дудят во время опасности.

Таверна зааплодировала орку, после чего стала стучать ладонями по столам и ногами по полу.

— Кто? Кто? Кто? Кто? Кто? — скандировали они.

Мия встала из-за стола, взяла второй бокал, который у нее остался, подошла к орку и несколько секунд глядела ему в глаза, после чего одним движением осушила бокал. Тот звук, что издала она, был выше, пожалуй, на пару децибел и от него народ пришел в еще больший восторг, одобрительно тарабаня руками и ногами.

Снова стало зудеть под мозжечком. Народ снова скандировал это самое «кто?» призывая очередного посетителя продемонстрировать свои навыки гортанного пения. Моя рука словно сама дернулась, после чего я встал из-за стола, вытянув пиво перед собой. Чудесный напиток. Ничего вкуснее я в жизни не пил, клянусь всеми святыми той земли.

Люди… орки, дварфы, эльфы… в общем, все посетители таверны устремили на меня свои взгляды.

— Виль-гельм, виль-гельм, — повторяли они, пока я осушал всю посудину, а затем…

Я думал, что оглох. Когда отрыжка прошла, в голове звенело и резонировало так, как во время сильнейшей мигрени.

Когда я чутка оклемался, народ одобрительно улюлюкал, хлопал меня по плечам и спине. И внезапно все затихли и замерли.

Роналд откупорил бочку и присосался к ней губами…

Без лишних слов: стекла в ставнях повылетали нахер. По-моему, даже какого-то карлика выкинуло этим порывом ветра через главные двери, который опасно близко стоял к огру.

После этого момента алкоголь потек рекой. Пиво, водка, самогон, какое-то вино и что-то еще… уже не вспомню. Лица стали смазываться. Помню, как мы с Мией сидели за одним столом, ели свое пюре с ребрышками, я травил ей анекдоты про Штирлица и еще какую-то срань категории Б, а она смеялась так громко, что пару раз поперхнулась едой.

Затем снова был алкоголь. Мы чокались со всеми подряд. Музыка становилась все громче и активнее. В какой-то момент перед моими глазами возникла картина: сухощавый мужичок задел орка, которого звали Стьюи, в тот момент, когда он и Роналд на спор глотали пиво из бочек до тех пор, пока один их них не упадет в беспамятстве.

Стьюи поперхнулся. Пиво, вырвавшись из его рта, потекло по рту, шее и обляпало весь пол.

Орк поставил бочку на землю, откашлялся и отряхнул с себя остатки пива. Мужик, задевший его, все это время стоял рядом и трясся, представляя, что в скоропостижном времени с ним прозойдет.

— Роналд, прин-шу сваи глуб-чайшие, — пошатываясь, он поклонился огру. — Пари придеца атлжить.

Огр громко икнул, от чего пудель на его коленях подскочил до потолка и также мягко приземлился обратно.

— Пнимаю, — отозвался огр.

— Увжаемый, — обратился Стью к трясущемуся мужчине. — Пройдемте са мнй.

Орк взял его рукой за плечо, дернул к себе, замахнулся кулаком. Помню, что я моргнул и в следующий момент мы втроем стояли рядом: я, слева от меня Стьюи, а справа тот мужик. А по обе стороны от него и меня еще куча людей. Положив руки друг другу на плечи и встав в ряд, мы бодро плясали какой-то танец. Хуй знает, откуда я его знал, но тело двигалось само в ритм того деревенского ансамбля, что был на втором этаже и лабал для нас.

Я повернул голову. Мир пошел кругом. Кое-как устояв на ногах, я огляделся.

— Мия! — выкрикнул я. Но веселье было в самом разгаре.

— Мииия! — снова потянул я, слыша, что меня никто не слышит.

Я повернулся вокруг себя. На меня наткнулось не менее пьяное существо, похожее на антропоморфного слона карликового размера.

— Да что ты тут СЛОНЯЕШЬСЯ под ногами-то, — спросил я его и, подвинув в сторону, зашагал дальше.

— ЯИИИММ! Тьфу ты, МИИЙЙАА! — вопил я, цепляясь за поручни на лестнице и карабкаясь, словно на Эверест. Ну или какая у них тут самая высокая гора.

В ответ мне никто не отозвался. Картинка уже не просто мазалась. Она то меркла, то возникала вновь. Меркла и возникала вновь.

Помню, что меня начало мутить, я вышел на улицу, зашел за таверну и принялся блевать.

Краем уха до меня снова донеслось: «это что, вызов?» я не ответил, меня накрыл спазм и темнота.

А дальше все стало, как там говорят, как в тумане. На улице уже светало. Вернулся в таверну. Спросил у Розетты, где я могу умыться. Дальше помню, что уже оказался в кадке. Точно не сам. Чьи-то пальцы ласкали меня по плечам, водили мочалкой по изможденному за день телу.

Темнота. Кто-то шел со мной под руку, неудачно поднимаясь по лестнице. Скрип петель. Я стягивал с себя все вещи. Не только с себя. Темнота. Чье-то горячее дыхание. Тошнотворная сирень и не менее блевотный крыжовник. Чувство эйфории. Чувство наслаждения. Горячее чувство, которого раньше никогда не испытывал так ярко.

Жара. Помню, что я стою у распахнутых створок окна своей комнаты. Я дышу, но перед глазами все еще плывет так, словно я под водой. Из трех лун видна только одна, и та закатывается уже за горизонт. Снова темнота, удушливая и тесная. К моему телу пристает чье-то еще. Нежное, теплое, мягкое и упругое. Но все, как в зыбком песке. Память хватается за фрагменты, как за соломинку, но ничего не помню.

Я открыл глаза в тот момент, когда день давно перевалил за середину. На моей груди лежала рука. Бросил аккуратный взгляд: человеческая. И даже женская. Либо очень женственная…

Выбравшись из-под этих объятий, предельно тихо собрался, надел свои вещи и впервые за то время, когда мое сознание прекратило кавалькаду картин и стало целостным, я взглянул на ту, что лежала рядом. Это была Мия. Умытая она была еще красивее, чем со своим кошмарным гримом. Я подтянул одеяло ей до шеи, от чего она сонно поерзала, умащиваясь поудобнее, и вышел, притворив за собой двери, моля бога, чтоб не скрипнули петли.

Не скрипнули.

На первом этаже было пусто. Розетта, бодрая, как нив чем не бывало, протирала столы и шустро семенила между оными, готовя свое заведение к посетителям и новому рабочему дню. Я поздоровался с ней. Она любезно предложила мне своего чудодейственного рассольчику. Не отказывался.

Сделав несколько глотков, вышел на улицу и сел на первую ступеньку, подперев тяжелую голову кулаком.

— Хорошо погудели, — громыхнул рядом Роналд и хлопнул меня дружественно по плечу да так, что я чуть не скапотировал мордой вперед. Он успел схватить двумя пальцами меня аккурат за рубаху и посадить на место. — Да тише ты, гроза рычащих вепрей, — рассмеялся он.

Я поднял голову и взглянул на огра. Он сидел, приложив огромный сверток к своему виску, с которого стекала вода.

«Лед», — пронеслось в голове.

— Последний раз мы так отжигали, когда я был еще дома, — сказал он и помассировал свою шею.

— Когда это было? — спросил я ненавязчиво.

— Да… лет сто назад, пожалуй, — ответил Роналд житейски.

— А тебе сколько?

— Совсем память отшибло? — усмехнулся он. — Ничего, бывает с перемою такого-то. Помню, мы с друзьями как-то деревню одну в детстве обнесли, там у одного деда был схрон с самогонкой. Ну так мы его весь и умяли за пару часов. Как домой добрался и как меня звали — пару дней вспомнить не мог, хех. А лет-то мне… — он положил сверток себе на колени, выставил одну руку перед собой и принялся считать на пальцах. — А, о! Так вот давеча перевалило за третье столетие.

Я покивал головой.

— Солидно.

— Ну, так. Нормально. Еще столько же протарахтеть и на покой можно. А то как вспомню деда Альбуса, которому уже за тыщу лет. Сидит в своей пещере, ссыться и срется под себя, прости меня за мой грязный язык. Ну разве это жизнь? Тьху.

— Согласен, друг мой.

Дверные створки скрипнули и из дверей вышел еще один человек. Я не поворачивал головы, догадывался. Чувствовал мозжечком.

— Доброе утро, — сказала она и похлопала Роналда по огромной спине.

— И тебе здравица, Мия. Как голова?

— Тьфу-тьфу, на месте. Не то, что у Аскеля-Без-Головы.

Роналд расхохотался, а затем ойкнул и схватился за свою голову.

— Ты так не шути после такой ночки-то. Бо-бо же.

Она снова похлопала его по спине.

Про какого Аскеля шла речь и почему он был без головы, естественно, мне никто объяснить не удосужился. Я и не спрашивал. После того, как я увидел Мию на своей кровати и, более того, рядом с собой, мне хотелось почему-то слиться с пространством.

— Как твоя голова?

Я молчал. Она мягко пнула меня под зад.

— К кому обращаюсь?

— Мягко говоря, гудит.

— Ну не пердит и ладно. Пойдем, нам с тобой еще в Гильдию Задач топать. А она открывается… — Мия повернула голову и посмотрела на высокую каланчу, торчащую в центре города. — Через три минуты. Пошли. Бывай, Роналд.

Она дернула меня под мышку. Повинуясь, поднялся. Хотя лень как было — словами не передать. Ноги тоже гудели. Все тело ныло, но пришлось идти.

Мия пошла первой, а я, как ведомый, плелся следом. Оживленность утреннего города была еще большей, чем ночная. Кареты мчались на постой, лишь изредка останавливаясь на перекрестках, чтобы могли перейти люди с одного конца улицы на другой.

— Как спалось? — вдруг спросила она. Вопрос, который я опасался услышать больше всего. Просто от чувства неловкости, ведь что было ночью — я не помню. Фрагментарные ощущения. Приятные ощущения, которые могли говорить о многом, и ни о чем одновременно.

— На кровати, — ответил я. — Темно и слегка мутно. А тебе?

— В логике тебе не занимать, — ответила она на мою колкость. — Отключилась, как убитая, — спокойно, как ни в чем не бывало. Что ж, раз уж Мия придерживалась такого положения, я тоже буду. Мне и легче и проще будет, чтоб без этих объяснений, без неловких пауз. Тем более, если считать, что она единственный человек, который полноценно знает мое положение.

— Часто такие попойки тут бывают?

Она нахмурила брови, явно вспоминая.

— Не-а. Либо по большим праздникам, либо по чистой случайности. Вчера было второе. К слову, ты во всем виноват.

— Я?! — изумлению не было предела.

— Ну, да. Ты первый начал.

— Да я… у меня!.. Это человеческий рефлекс, что мне еще делать было?

Мия успехнулась, прикрыв глаза.

— Делать это так, как в последний раз, потому что любой, кто это услышит в таверне — тут же попытается тебя переплюнуть.

Она остановилась и посмотрела мне в глаза.

— ЧуднОе местечко, помнишь?

— Я б сказал чудаковатое…

— Вполне, — отозвалась она, снова сдвигаясь с места.

Выждав некоторое время, мы перешли перекресток, пока рядом с нами не собралось должное скопление людей, чтоб это стало важным для регулировщика в центре. Оказывается, важная должность, так как именно он принимает решение, когда надо отдать команду «стоп» дорожном сообщению.

Дошли до той каланчи, на которой висели единственные на весь город часы. Видимо, они являлись и реликвией, и достопримечательностью, иначе не объяснить их, скажем так, единичный экземпляр.

— Сейчас пройдем мимо Гильдии Пожарных, там триста метров и направо, выйдем к Гильдии Задач.

Снова едкий зуд за мозжечком под затылком. Я скривился от этого неприятного чувства до того, что в глазах потемнело и тело повело вперед по инерции. Видимо похмелье давало о себе знать.

За спиной что-то громыхнуло и обдало меня ветром. В ушах звенело и гудело, но неприятное чувство внутри башки отпустило. Мия стояла по правую руку от меня, а глаза были широко распахнуты.

— Ты в порядке?

— Ну, — я общупал себя. — Да?.. А что такое?

Она потыкала пальцем в сторону моей спины. Развернувшись, перед глазами оказались разбитые вхлам, свалившиеся с каланчи часы. Я поднял голову. Наверху сидели две огромные каменные горгульи с головами котов.

— МЫ СМОЧЬ. — Сказала одна другой, скрипя поворачивая голову. — МЫ УРОНИТЬ.

Мия подошла ко мне и положила руку на плечо.

— Скажи мне честно, будь добр.

— М?

— Ты душу за удачу продал?

И тут меня прорвало на смех. На слегка истеричный смех, причиной которому был один единственный пункт.

Смахнув слезу из-под одного глаза, я ответил:

— Можно сказать и так.