Глава 17

Мы переглянулись. Начнем с того, как часто вы бываете в подземных заброшенных рудниках и закончим тем, что в них кто-то обитает? Еще и разговаривает внятно, а не бессвязно мычит и бредет в вашу сторону, выставив руки вперед.

— Рубэн? — снова раздался голос. — Это ты там шуршишь в конце-то концов или кто?

— Не Рубэн, — ответила Мия.

— О! А кто тогда? Давно сюда никто не приходил. Не ручаюсь сказать как именно давно, я сбился со счета на миллион сто тысяч двести восемьдесят пятой секунде после того, как погасла последняя свечка, — голос гулял эхом по этим шахтам, отражаясь от стен. Я стоял возле своей приятельницы и не решался идти куда-то дальше. — Так чего вы там стоите? Проходите давайте, у меня тут как раз есть свободные ящики. Идите на голос!

Мия спокойно пошла вперед, а шарит летел впереди, освещая пространство. Я шел следом и осматривался по сторонам.

— А вот и вы! — воскликнул таинственный голос. Я ожидал увидеть кого угодно: дварфа, древнего, сука, дракона, но нет, это был обыкновенный скелет. Ветхие вещи висели на нем, как рубище, прикрывая стыд и костяной срам. Он сидел на деревянном трухлявом сундучке закинув ногу на ногу, возле него стоял еще несколько ящиков, водруженных друг на друга, а поверх — доска для шахмат и еще один ящик для второго игрока.

— Здравствуй, — спокойно сказала Миянна.

— Привет-привет! Какими судьбами? Присаживайтесь, не стойте. И сразу вопрос: вы моего друга не видели? Рубэна Осари. Мне тут нездоровилось, он обещал сходить за Отцом Лаврентием, чтобы тот пришел и проведал меня, как единственный знахарь с Силой Божьей.

— Видели, — брякнул я, припоминая случай несколькими днями ранее в Гильдии Задач, когда Гретта выдворила еще одного скелета прямо из очереди. Я присел на ящик. Тот крайне натужно заскрипел под моим весом, захрустел, но выдержал.

— Интересно, где же его черти носят… — задумался скелет, подпирая подбородок костлявой рукой. — Не хотите в шахматы, пока мы его ждем? Мои глубочайшие извинения, но это единственный вид досуга, который у меня тут доступен, — он обвел руками вокруг, как бы выражая озабоченность.

— Нет, спасибо, — сказала Мия. Я тоже головой вежливо покивал, отказываясь.

— Ну, как хотите, — отозвался скелет, расставляя фигурки и открывая партию один на один со своей черепушкой.

— Расскажи мне, — начала Мия, — что тут было раньше? До того, как закрыли шахту. Что случилось?

— М-м-м?.. — озадачился скелет, повернув голову на мою спутницу. — Так вот оно что… а я и думаю, что так темно и пусто стало. Думал все на обед ушли, пока я лежал в уголке с горячкой, заснул, а как очнулся — никого и не видать. Рубэн к тому времени вернулся с шахматами, сказал, мол, к Отцу он зашел, попросил зайти, но у него большая очередь из-за какой-то дряни, что в шахте нашей подхватили. Ну и мы вот играли, значится. А мне как-то уже и все равно на хворь мою стало, легко так и просто.

— А ты не задумывался, когда ел-то в последний раз? — перебила его Мия.

— Нет. Я же говорю, сбился со счета сколько я тут вообще времени нахожусь. Но не думаю, что прям очень-очень долго. Ну, может пару суток, не умру же я в конце концов от голода! И вообще, в конце концов, мне кажется, я научился питаться силой темноты. Вот, знаете, есть те, кто питаются лучами солнца. А я вот — синтезирую из темноты себе энергию.

— Мгм… — спокойно отозвалась Мия. Я видел как в полумраке у нее брови вздернулись и уголки губ от того, что нес этот бедный поехавший скелет. — Силой темноты, значится, — копировала она его манеру речи.

— Ну, да! — отозвался скелет.

— Ладно. Так, а чем вы тут занимались?

— Ну, как «чем», — отозвался скелет, делая ход конем, — работали на славный род Аскании. Руду добывали, самородное золото там, драгоценные камни… а потом докопались до какого-то металла странного, он зеленоватым свечением мерцал постоянно. Мы его вот копать начали, но со временем стали замечать, что те, кто с ним работают — хворать начинают. Ну там, поначалу слабость, затем рвота, тошнота, головокружение, горячка. Я, пожалуй, третьим был, кто заболел, так как в первых числах был, кто этот металл загадочный и обнаружил.

Он задумчиво глядел на доску. По его абсолютно гладкому черепу это было непонятно, но почему-то воображение играло со мной злую шутку, отрисовывая эмоции на костях. И сейчас скелет пялился на фигурки, после чего поднял палец вверх и сделал новый ход ферзем.

— А дальше? — спросила Мия.

— Не помню, — пожал он плечевыми суставами. К тому времени я уже валялся с горячкой, попросил Рубэна сходить к отцу Лаврентию, а дальше…

— Ты очнулся, а кругом темнота, — закончила Миянна.

— Да. О! Шах!

— Падишах, — ответил я ему и обратил внимание на сундук, на котором он сидел. — А что у тебя в сундуке?

— М-м-м?.. О! Это секрет. И никого я к нему не подпущу. Тайна, так сказать. Но вам по-этому-самому-секрету расскажу, — он наклонился к нам и заговорщицким тоном продолжил, — с того металла делали потом артефакты, как мне Рубэн рассказал. Местные дварфы дальше его по рукавам утащили, там кузница была, и смастерили нечто великое. Прекрасный доспех, о который ломался любой меч и не пробивала ни одна стрела. И клинок, что резал даже сталь. Вот только все дварфы, что там работали, с ума сходить начали. Каждый хотел себе урвать частичку того доспеха. Когда к ним на утро в кузницу спустились, они уже мертвые лежали, окоченевшие, и каждый держался одной рукой за какую-то часть доспеха, а другой за своего друга, что стал врагом во мгновение ока!

— Так, а в сундуке-то что? — перебил я говорящую черепушку.

— А в сундуке, — свистел он и шептал, — тайна, где доспех лежит. — И тут я уже не выдержал. Опять абсурдом несло за версту.

— ТАК А КАКОГО ХУЯ ОН НАХОДИТСЯ ЗДЕСЬ В КАКОМ-ТО ЗАДРИПАННОМ СУНДУКЕ, А НЕ В СЕЙФЕ КАКОГО-НИБУДЬ БАНКА?

Скелет отстранился от меня. На его костлявой морде явно было видно изумление и непонимание моей реакции.

— Ты чего кричишь так? А вдруг нас кто-нибудь услышит?

— Да нет тут и не было ни единимой живой души, кроме меня и Мии уже лет как пятьдесят!

— Простите? А почему вы обозначили только себя и свою подругу как живую душу? — учтиво осведомился скелет.

— Да потому что ты тоже умер, качан твой полированный!

— В смысле? Не может быть! — Он поднял руки и посмотрел на них своими бездонными пустыми глазницами. — Ух ты… — изумленно сказал скелет и тут же рассыпался на моих глазах на груду костей.

— Поздравляю тебя, — сказала Мия. — Ты только что двумя фразами довел скелета до экзистенциального кризиса, который он не смог пережить. Теперь можешь именовать себя величайшим инквизитором Нового Манк-Норкопа.

Я стоял с отвисшей челюстью. Нет, я ожидал любого исхода, но, чтоб такого?

— На будущее: скелеты — это существа с крайне тонкой душевной организацией, к которым нужен бережный подход, если ты хочешь что-нибудь узнать. Тем более, если этот индивид просидел взаперти почти половину столетия и даже не понял, что был все это время мертв.

Она подошла к сундуку, на котором сидел скелет, небрежно отпихнула его череп в сторону и легко подняла его на стол, где стояли фигурки. Естественно, фигурки полетели вниз.

— От что ты за человек, — сказал я и поднял фигурки с пола, после чего собрал их все, распихал по карманам и вытащил игральную доску, которая складывалась пополам. Довольно удобно.

— И на кой она тебе ляд?

— Сама догадайся, — отозвался я, рассматривая сундук. Доски рассохлись, но что было внутри — как не старайся, а не видать. Осмотревшись, я увидел инструмент, что лежал на полу в нескольких метрах от меня, чтобы взять его и расколоть. Не успел я сделать нескольких шагов, как за спиной раздался хруст ломающихся досок. Я повернул голову. Мия стояла над сундучком, а в руках держала череп. Я малость прихерел. Наверное, это было видно по моему лицу.

— Что? — спросила она с невозмутимостью в голосе. — Ему он все равно уже не нужен и это единственное, что тут не истлело до состояния пыли.

— Там лежала кирка, — сказал я и указал на нее обеими руками. — В трех метрах.

— Я тебе гарантирую, что она рассыпалась бы на пыль как только ты бы попытался ее поднять. И, к тому же, ты тратишь кучу времени на всякую хренотень. Вот, смотри, — она демонстративно откинула разваленную крышечку сундука и приблизила свой зеленоватый огонек. Я подошел к ней и взглянул внутрь. Обитая вылинявшей от времени тканью внутренность сундучка встретила наши любопытные взгляды. А вместе с ней свернутый пергамент, перетянутый тесьмой.

— Значит, инструмент истлел, тела давно разложились и иссохли до костей, а сраная бумажка осталась целой? И как ты это объяснишь?

— Тем, что она может быть напитана магией, — парировала моя спутница, аккуратно развязывая тесьму и разворачивая сверток.

— По мне так бумага, как бумага.

Она осмотрела пергамент со всех сторон.

— Это действительно просто бумага. Письмо, если быть более точным, — сказала Мия спокойно. — Вероятно, что сырость и исполнение сундучка умудрилось его сберечь от разложения. Иного объяснения я не вижу.

— А какого хера он тут делает, видишь?

— Нет. Не спрашивай об этом у меня, я без понятия. А теперь дай мне минуту, я прочту и озвучу, что тут написано.

Рудольф!

Мне очень прискорбно слышать о том, что случилось в твоих рудниках. Известие о том, что один из дварфов-кузнецов нацепил на себя Вторую Кожу, а затем… в общем, прими мои искренние соболезнования по этому поводу.

Мы получили груз, который ты передал. Наши маги провели быстрый анализ и не смогли сказать ничего конкретного. Ни проклятий, ни печатей контроля разума обнаружено не было. Я оставлю одну часть груза у себя, спрячу куда-нибудь, чтобы никто не мог просто так до нее добраться, остальное передам другому близкому мне семейству, в котором я уверен. Думаю, это будет правильным решением, чтобы избежать повторения случившегося. Попади ЭТО в чьи-то руки не под землей, как у тебя, то неизвестно, что могло бы произойти.

С уважением, твой друг Аксель Барнас.

— Пу-пу-пу-у-у-ум… — сказал я, когда Мия закончила говорить. — Ну и кто такой, этот Аксель Барнас?

— Без понятия, — ответила она, сворачивая пергамент и засовывая к себе в сумочку. Иногда мне казалось, что там у нее, если порыться, и слона найти можно. — Думаю, это предстоит выяснить, раз уж у тебя там договор подписан.

Я предложил еще немного пошастать вокруг, вдруг чего полезного найдем, но Мия покачала головой и отказалась. Сказала, что без карты этих рудников мы толком ничего не найдем, а еще заплутать можем. Что же, в целом звучало резонно, поэтому направились к выходу.

И в этот раз обошлось без временных аномалий. Мы пробыли навскидку под землей не больше часа. Так оно и ощущалось. Солнце все еще было высоко, когда мы поднялись. Глаза обжигал яркий дневной свет. Я щурился и прикрывал лицо руками.

Мия вышла следом и захлопнула люк, ногой притрусив пепел и сажу сверху.

— Закрывать не будем? — спросил я ее. Она отмахнулась.

— Вряд ли его кто-то найдет, а если и найдет, то, что ему там искать? Думаю, при виде истлевших останков незваный гость сам вылетит оттуда, как пробка. Еще и друзьям расскажет. Сам, наверное, знаешь, что у страха глаза велики. А еще проникновение на чужую территорию карается у нас законом.

— Даже, если тут не осталось ни одного целого бревна от дома?

— Даже, если так. Это все еще владения Рода Аскании, а ты являешься последним живым потомком. Соответственно, вся земля принадлежит тебе.

— Понял плюс принять. Так, — я нахмурил брови, — раз мы тут закончили, то я кое-что вспомнил. Нам надо в банк. Где он?

Мия подняла бровь, набивая в тонкую трубку табак.

— Недалеко от «Рогов и Копыт». Зачем тебе?

— Вильгельм сказал мне зайти туда на досуге. Или у нас есть еще какие-то планы?

— Ну, если ты не состряпал снова гениальный план на коленке, то… нет. Мы абсолютно свободны на сегодняшний день.

— Тогда пошли зайдем перекусим к Розетте и сходим в банк. Я жрать хочу — не могу.

Она тяжело вздохнула. Видно, что последнее время, пока она жила с Вильгельмом, ее жизнь сильно не заставляла напрягаться. Сидела себе спокойно в своем поместье, че-то там колдовала иногда, некромантничала, утешалась с любимым мужчиной. А тут… суета…

В таверне после полудня было как обычно пустовато. За столиками если и были посетители, то очень немногочисленные, быстро перекусывали, либо выпивали и бежали дальше по делам, ведь рабочий день еще далеко незакончен. А еще я хотел порадовать Роналда еще одной настольной игрой. И пока готовился заказанный обед, решил ему ее отдать, но не нашел на рабочем месте.

— Розетта, — обратился я к хозяйке таверны, — а где наш здоровяк?

— Так он это, со своим новым другом в подвале развлекается.

Я ляпнул ладонью по лбу. Совсем забыл, что мы оставили доппельгангера у Роналда и даже не подумал, что этот громила, что сотню лет уже не занимался любимым делом, может пленнику полностью мозги перепрошить.

— Я могу?..

— Да, конечно, проходи через кухню, — любезно отозвалась Розетта.

Пройдя через святая-святых таверны «Рога и Копыта», я спустился в подвал. Мия предпочла остаться в столовой. Ну и ладно, пущай сидит. Роналд же сидел на том же месте, где мы его оставили под самое утро.

— Роналд…

— О, Вильгельм! Рад тебя видеть, как поживаешь?

Огр выглядел вполне бодрым. Так и не скажешь, что его подняли посреди ночи и он так и не спал с того времени.

— Да-а-а… нормально. Узнал вот кое-что после того как мы… — я перевел взгляд на доппельгангера, что сидел на стуле, обхватив колени и качался, таращась в пустоту, — узнали нечто ценное у нашего нового друга.

Я посмотрел на огра.

— Ты его хоть кормил?

Роналд виновато стал чесать затылок.

— Ты знаешь… я как-то даже и не подумал. А надо? — спросил он. В целом, в его словах была логика. Смысл кормить пленника. С другой стороны, если его не кормить, то потом куда девать труп? С третьей стороны, всегда был Чакки…

— Мне… не нужна… еда… не нужен сон, — бормотал Ицкоатль себе под нос, продолжая покачиваться, — мне… нужна только… РЫБА! — он размахнулся и со всего маху впечатал камень в игральную доску, а затем злорадно и как-то надрывно засмеялся. И смеялся он, наверное, с полминуты, после чего начал рыдать. Мне он в такой экспозиции жутко напомнил Педро Паскаля. Не сказать, что я проникся жалостью или чем-то подобным, нет. Этот сучий пес хотел меня убить. Снова. Поэтому пусть сидит тут и играет в шашки, но хоть покормить надо будет.

— Ах ты… вша беломордая… — пробубнел Роналд, глядя на расклад на доске.

— Не переживай, — сказал я ему. — У меня есть для тебя подарок, — и выложил ему рядом с доской еще одну в клеточку, а затем из карманов высыпал все фигурки.

— Вильгельм… это что, ШАХМАТЫ? ТЫ ГДЕ ИХ ВЗЯЛ?

— Буквально под из-под земли достал, — скаламбурничал я. — Наслаждайся, друг.

— А ты умеешь в них играть? — спросил он, сияя от счастья. Я в жизни не видел, чтоб настольные игры так доставляли людям… и другим существам удовольствие.

— Умею, — усмехнулся я. — Но в другой раз. Мне сейчас надо сходить еще кое-куда по делам. Так что до скорого, — я хлопнул здоровяка по спине и пошел наверх.

После обеда, Мия отвела меня в банк. Внутри меня снова ждало тоже самое, что и в Гилдьии Задач. А именно сплошное разочарование. Вместо красивых эльфиек и радушного персонала тут работали гоблины. Скряги, душнилы и высочайшего класса токсичные особи. Я не удивлюсь, если они буквально плюются ядом.

— Почему у вас везде тут работают гоблины, если дело касается бумаг и финансов? — спросил я разочаровано.

— Потому что никто лучше них не справляется с бумажной волокитой. Они дотошные, скрупулезные и крайне внимательны к деталям.

— ОНИ НЕ УМЕЮТ ПИСАТЬ! — указал я на очередную вывеску, на которой было от руки, как курица лапой, написано «РОПОЧИЙ ХРАФЕК».

— Зато прекрасно считают и читают. Не привередничай, Саш. Сомневаюсь, что ты куда умнее любого заурядного гоблина, работающего в этом банке, если дело касается их спектра деятельности.

Я почесал затылок. Может быть и так.

— Следующий, — раздался голос до зубного скрежета напоминавший голос Гретты.

— Вильгельм Аскании, — сказал я. Гоблинша критично осмотрела меня.

— Соболезную утрате, сынок, — сказала она.

Я учтиво кивнул.

— Что желаете? Отдать распоряжение на восстановление имения или так, покутить?

Я слегка закашлялся. Восстановление родового имения? Это ж сколько денег надо?

— Ну, о восстановлении я пока не думал, честно говоря. У меня что, денег хватит?

Гоблинша посмотрела на меня в упор. После чего откашлялась, протерла очки.

— Вы же вступили в права наследства?

— Предполагаю, если я единственный живой наследник, то да.

— А вы не общались на этот счет с Греттой из Гильдии Задач? — осведомилась она.

— Нет.

Теперь откашлялась она.

— Минуту, — она потянулась рукой к какому-то раструбу, приложила его к уху и что-то пощелкала под столом. — Алё. Гретта? Привет, дорогая. Да все в порядке. А у тебя как? Да ты что? Вот напасть какая. Про Отца Лаврентия? Слышала, конечно. Я его и видела, он тут шатался на улице на днях. Так и что, что помер? Ему это не мешает шататься то тут, то там. Ой, ладно, слушай, чего звоню. Тут Аскании пришел. Да, младшенький. Да. Да. Скажи мне, он официально вступил в право наследства? Угу. Мгм. Да. Ясно, спасибо тебе, золотко. Пока-пока.

Она положила раструб в сторону.

— Да, вы официально в правах, а значит, — ее рука быстро стала скрести по кусочку пергамента, который она мне протянула через стеклянную перегородку. — Ваше финансовое состояние.

На листке было какое-то непонятное для меня количество цифр и рун, и я буквально не понимал, много это или мало. Мия, завидев мое замешательство, шепнула на ухо, что это «много».

— Минуту, — попросил я у гоблинши и отвел Мию за локоток в сторону. — Коротко. Дай экскурс по вашей финансовой системе.

— Сентицент наименьшая единица. Сто сентицентов — один динар.

— И вся эта система работает по всей империи?

— Верно.

— Сколько тут динар?

Она искривила уголок губ в едкой ухмылке и покачала головой.

— Заставлю тебя учить местное письмо. Здесь без преувеличения девятьсот тридцать пять тысяч динар и тридцать два сентицента.

— СКОЛЬКО?

Загрузка...