Мера один

Глава 17. Гость

Я застыл перед дверью, выставив копье, и раздумывал, где лучше встретить противника. Древко было коротким, специально для того, чтобы пользоваться в тесном пространстве.

В этот же момент мое чутье вдруг пропало. Вот же непруха, опять зверь с особым талантом. Я крутанул луч стихии, и по спине прокатился холодок — даже мой земной радар не регистрировал ничего. Но как? Как можно его обмануть?

Меня спас дар Скорпионов. Я еще не успел осознать, что дверь скрипнула, как в щелочку влетел дротик, а мои руки уже подняли копье. Маленький снаряд звякнул о подставленный наконечник и улетел в сторону.

Я упал и перекатился, врезавшись плечом в стену, и выкинул руку с копьем, втыкая его в дверь. Та захлопнулась, и в этот же момент снова резко открылась — в каморку влетела тень и пробежалась по стене. От силы удара оружие чуть не вырвало из рук, я непроизвольно нырнул следом.

Рубанув копьем, я отогнал противника, и тот опять отпрыгнул назад. В меня полетели кувшин со стола, табуретка, тарелка. Черепки разбитой посуды разлетелись повсюду — вся моя скорость ушла на то, чтобы отбиться или увернуться от предметов, но подойти к себе я не дал. Да что за гребаный ниндзя?

— Ловкий первушник, — фигура застыла возле стола, — Необычно.

Я едва успел заметить черную одежду и ухмылку под капюшоном, как свечу сбили с полки, и в комнате стало темно. А вот это реально плохо!

Тут же поднялась кровать и пролетела в меня через всю комнату, я на автомате пробил ее копьем, но меня свалило на пол. На кровать сверху сразу же встали.

— Сначала хотел просто убить, — раздался голос, — Но ты посмел сопротивляться.

Рядом блеснул кинжал, я не успел отдернуться, и плечо резануло холодом. Я пытался выдрать копье из кровати, когда через сползший на меня лежак снова воткнулся кинжал — в сантиметре от головы. Не найдя цели, лезвие исчезло, а мне удалось подобрать колени к груди и оттолкнуть тяжесть, мысленно собрав энергию от земли.

Кровать отлетела назад, а тень ловким сальто отпрыгнула, и, застыв на миг на стене, взмахнула рукой. Я едва успел увернуться — рядом в пол воткнулся еще дротик. Тут же подобравшись, я вскочил и выкинул руку с копьем в тень, но противник двигался, словно молния, и в темноте его плохо было видно.

Враг ударил по древку, оно хрустнуло и переломилось, и перед моей грудью блеснул наконечник моего же копья. Я успел отпрыгнуть, но сила уже ушла из тела. Я приложился затылком об стену, в глазах искрануло.

— Спика!

Скрипнул порог, раздались хлопки ударов — в комнате появился кто-то еще. Меня не убили, а это значит, второй гость был на моей стороне. Я не успевал следить, что делают два противника — они обменивались ударами, сверкали кинжалы, иногда позвякивая друг о друга.

Плечо немело, и я прикрыл кровоточащую рану рукой. Оставалось надеяться, что это не яд. Я пытался понять, кто есть кто, но в темноте не разглядеть, оба были в черном. Да и копье было сломано — по способностям я оставался обычным первушником.

Одна из теней упала, а другая, нависнув над ним, перехватила кинжал, чтобы вонзить. Блеснула сталь.

В этот момент внутрь влетел еще зверь. Уж крик Хильды я узнаю из тысячи…

Безоружная, она схлестнулась со стоявшим, выбив кинжал. Пара коротких шлепков по рукам, глухой рык от боли. Я так и не понял, что произошло, но вдруг все смазалось, и весь сарай тряхнуло — противник Хильды влетел в стену, пробив ее спиной, и остался там висеть. Его темный силуэт отлично было видно на сером фоне каменной кладки.

— Вот зверье пустое, — тяжело дыша, сказала Волчица.

Хильда перешагнула через покореженную кровать, и комната озарилась светом — она поставила на стол свечу. На плече Волчицы красовался порез.

Я сразу же попытался рассмотреть несостоявшегося убийцу. Но нет, просто обмотанный во все черное зверь, и лицо под капюшоном было незнакомое — блеклое, со смазанными чертами. Заметишь на улице, и не запомнишь, как выглядел.

Ребра неприятно заныли — поза бедняги напомнила, как меня вколачивали в сарай. Правда, не так сильно, я тогда кладку насквозь не пробил.

— Спика, в порядке? — Волчица повернулась ко мне.

Я приоткрыл рану, показывая, и она кивнула.

— Жить будешь, — сказала она, затем нагнулась к ворочающемуся на полу зверю, — Фолки, живой?

— Царапина, госпожа, — проворчал Фолки, откидывая капюшон, — Безликого подослали, видела?

Висящий в пробитой стене зверь вдруг захрипел и задергался в конвульсиях, изо рта пошла пена.

— Яд, — беспомощно процедил Фолки, пытаясь встать.

Хильда метнулась к убийце и, выдернув у того из шеи дротик, вдруг схватила его за щеки и вбила в рот какой-то мешочек. По подбородку убийцы рассыпался белый порошок.

— Нет, тварь, не получится, — прошипела она, — Побудешь еще с нами.

Бедняга подергался и затих. Я так понял, ему насильно впихнули противоядие.

— Успела? — спросил Фолки, вставая.

Зверь прижимал руку к боку и заметно пошатывался.

— Надеюсь.

Хильда подошла ко мне и, схватив за плечо, подтянула поближе, рассматривая рану:

— Хорошо, что просто заговоренным полоснули. А вот если бы дротик попал…

— Я едва его услышал, — сказал Фолки, — Какой это коготь?

— А кто его знает? — пожала плечами Хильда, — Я не могу увидеть, это же Безликий.

— Не ниже третьего точно, — сказал помощник, — Он надолго в отключке?

— Хакон сейчас будет, — сказала Волчица.

Внутрь протиснулся еще гость, и в комнате сразу стало тесно.

— Хакон уже здесь, — прогремел бас главы Лунного Света.

Похожий на северного варвара, он сразу глянул на подосланного убийцу:

— Четвертый коготь. Молодец, Хильда. А я болван, не ожидал, что всерьез возьмутся.

Та, чуть побледнев, глянула на воткнутого в стену Безликого.

— Повезло, — только и сказала она, — Врасплох застала.

— Потому что тренируешься много, — кивнул Хакон, а потом глянул на меня.

Он некоторое время разглядывал меня, а потом кивнул:

— Тебе тоже повезло, примал. Отвечай.

— Если бы не копье, господин зверь, — я покачал головой, — Я его даже землей не увидел. Стихия его не почувствовала.

— Особая техника, они обучаются быть незаметными, — сказала Хильда, — Я тоже немного умею сливаться со стихией.

— Сливаться? — только и спросил я.

— Тот, кто подослал Безликого, серьезно рискует, — уже не слушая меня, произнес варвар, — Альфа приказывает казнить как их, так и хозяев.

— Ну, раз казнить, — прошептала Хильда, — Значит, и необязательно о нем сообщать…

Хакон кивком отослал Фолки за дверь:

— Веревка нужна, с колючками.

— Колючки? — Хильду передернуло, — Допрашивать будешь? Да он наверняка ничего не знает.

— Ну, расскажет про свое детство тогда, — усмехнулся Хакон, — Я люблю веселые истории.

Я с содроганием вспомнил старика в деревне Скорпионов, связанного особой веревкой. Помнится, там колючки тоже были заговоренные.

Фолки вернулся быстро, и Хакон, грубо выдернув за ногу убийцу, обмотал того веревкой, а потом просто ухватился за концы, и потащил. Он даже особо не смотрел, как легли витки, и вид шипов, вонзившихся в щеки, немного меня покоробил. Я был привычен к виду крови, но беспомощность жертвы угнетала.

— А? — Хакон остановился и глянул на меня, — Точно, погоди, — и он положил мне руку на плечо.

В этот же момент меня охватила уверенность. И дикая злость на этого связанного подонка. Этот урод ведь пытался меня убить! Я едва справился с желанием подойти и пнуть тело.

— Так полегче? — усмехнувшись, спросил Хакон, — Нечего жалеть тех, кто минуту назад сам собирался тебя пытать.

Одновременно я оказался удивлен, узнав все-таки о способностях главы Лунного Света. Чертов манипулятор! Меня сразу же взяли сомнения — а мои решения в его присутствии? Они вообще — мои?

Звери вышли из раздолбанного сарая, вытянув следом тело, а потом Хильда обернулась:

— Спика, тоже пошли, — она указала на особняк, — Тебя хотели убить, ты должен знать все.

Я кивнул и потер лоб, незаметно покосившись на лежащий посреди комнаты тюфяк. Шов не разошелся, а значит, пока схрон на месте. Надо вызваться самому починить матрас, да и вообще весь сарай, а то как бы Устрица не убилась по любопытности.

Убийца сидел, привязанный к стулу, и обводил собравшихся здесь зверей мутным взглядом.

Если бы он смотрел с ненавистью или страхом, я бы не удивился. Но Безликий смотрел равнодушно, так, будто его каждый день с девяти утра до шести вечера держат связанным и пытают. Потом рабочий день закончится, его отцепят, и пойдет домой… А может, останется повечерить, если премию захочет.

Мы находились в подвале под особняком Хильды, толстые стены которого не пропускали ни единого звука. Я уже просканировал тут все своим радаром и понял, что в толще камня есть какой-то барьер — мой сканер не пробивался на улицу.

Ох, не хотел бы я оказаться в таком подвале. Теперь, когда я владею больше, чем обычными пятью чувствами, такая изоляция пугала.

— Чем же тебе платят, если даже жизнь готов отдать? — спросил Хакон, склонившись над связанным.

Безликий только вяло хмыкнул в ответ. Видимо, сказалось действие яда, и противоядие не до конца сняло эффект.

— Бесполезно, — сказал Фолки, — Он закрылся. Даже убьем, ничего не расскажет.

— Я вижу, — недовольно процедил Хакон, — Нам не везет.

Вспоминая те пытки, которым у нас на службе тайно подвергали пойманных языков, я содрогнулся. Мне довелось наблюдать один раз, и эту картину я еще долго видел в кошмарах.

Я чуял, что со мной здесь стояли обычные воины, тоже непривычные к пыткам. Один только Фолки блистал в этом более продвинутыми знаниями, но и он, насколько я понял, больше был научен куда-то проникать и подслушивать, чем выпытывать.

— Почему моего примала так испугались? — задумчиво произнесла Хильда, — Трутня тоже убрали, но более хитрым способом.

У меня сразу появилось чувство, что эту информацию мне надо знать.

— Госпожа, — вдруг сказал я, — А как убили Трутня?

Звери повернулись ко мне. Во взгляде Хильды я читал привычное «заткнись, пока не убила», Хакон наоборот будто сам хотел что-то спросить, а вот Фолки…

Он сказал:

— Трутень хорошо себя показал на аренах, — Фолки усмехнулся, — И Альфа захотел проверить своего сына.

— Фолки, я не разрешала рассказывать, — нахмурилась Волчица.

— Извините, госпожа, но не пошли бы вы к нулям? — ехидно ответил помощник.

Хакон засмеялся, оглушив весь подвал, а Хильда огрызнулась:

— Сейчас тут второй зверь на стуле сидеть будет!

— Где ж мы его достанем-то? — удивленно произнес Фолки, будто не понял угрозы.

— Мастер Хакон, вы видите, что творится? — возмутилась Волчица, — До чего докатились Серые Волки…

— Вижу, Дикая, — утирая слезы от смеха, ответил глава, — Фолки, рассказывай дальше.

— Мастер!

— Спика, — продолжил Фолки, игнорируя злую Хильду, — Кто-то подговорил Альфу, и старый хрыч…

— Побольше уважения, зверь, — строго сказал Хакон, но в его глазах все равно сидели веселые искорки.

— Кто-то подговорил великого мастера Рагнара, — поправился Фолки, — И старый хрыч захотел увидеть сына в деле. Взяли троих самых сильных прималов, и они должны были сражаться с парнем на арене.

— Ясно, господин зверь, — кивнул я.

— Это не должен был быть бой до смерти, — процедила Хильда, — Зачем Альфа опустил палец? И почему убили только моего?

Уж не знаю, какая ступень у сына Альфы, но тренера наверняка самые дорогие и сильные. Что я понял насчет Нулевого мира — истинная сила определяется мерой, но от навыков она зависит не меньше.

И все равно меня свербил какой-то жучок сомнения. Это не все, что я должен знать.

— Мы думаем, что клан Полуночная Тень подговорил Альфу, — сказал вдруг Хакон, — Спика… Или как там тебя? Марк, то, что ты сейчас здесь слышишь, секрет клана. Ясно? Отвечай.

— Ясно, господин зверь.

— Драная Глотка тоже могли, — наконец вставила слово Хильда, — У них свой резон не дать нам сказать «слово» на Совете.

— Глотка — напыщенные идиоты, — скривился Хакон, — У них мозгов хватает кричать только о чистоте их крови. А вот Грэй… Этот Волк хитер.

— Если честно, я думаю, это через Ульвара, — сказала Хильда, — Он же близок к свите Альфы.

Пока звери разговаривали, я вдруг понял, что Хакон не сводит с меня взгляда. При этом меня все время одолевала мысль, что я забыл о чем-то важном.

— Спика, ты хотел бы…

Но договорить главе не дали. В подвале прозвучал сиплый голос Безликого.

— Глупцы… Вы ничтожество…

— Опа! — Хакон удивленно повернулся, — Заговорил.

— Моя жизнь не принадлежит ни мне, ни вам, — просипел убийца, — Вы убьете меня, но я воскресну. А вот вы сдохнете навсегда!

Звери, нахмурившись, слушали эту речь, а я сразу вспомнил ангела в Проклятых Горах. Он тоже тогда хвалился: «властелин не даст умереть…» И Хали ему ответила, что «ни один предатель не будет воскрешен».

Значит, в Нулевом мире есть рабочая техника воскрешения. Правда, я до этого думал, она работает только там, наверху.

Получается, даже до Вольфграда дошли отголоски той войны, что творится в Медосе, среднем мире ангелов. Эх, мне бы больше информации об этом мире, чтобы я вообще представлял, что происходит. Пока это все обрывки паззлов…

— Спика, — вдруг сказал Хакон, — Я чувствую, что ты что-то знаешь.

Я округлил глаза в ответ, и вдруг сообразил, что сверчок сомнений, который меня все это время грыз, исчез. У меня появилась лютая уверенность, что я должен все рассказать. Вот прямо все, что знаю.

Сжав челюсти, я попытался взять под контроль свои эмоции и мысли. Кажется, меня все это время просто сканировали. Как же силен этот Хакон. С ним надо держать себя в узде — четко знать, какая мысль своя, а какую внушили. Но вот как это понять?

— Отвечай, — небрежно бросил Хакон, — Можешь сказать только то, что считаешь нужным, я тебе доверяю.

А мою душу уже просто выворачивало! «Я тебе доверяю.» Да после таких слов разве я могу что-то скрыть от этого великого мастера? Величайшего! Он же столько для меня сделал. Он же глава клана. И он за Белых!

Последняя мысль вдруг напомнила про Василия Иваныча и Петьку, эти смешные анекдоты про Белых и Красных. Эта капля юмора вдруг разбавила наваждение, и стало чуть полегче.

Хакон удивленно повел бровью, не сводя с меня взгляда.

— Хильда, все-таки ты откопала отличного примала, — варвар засмеялся, — Он сопротивляется мне.

Меня бесил вечный оптимизм этого зверя, но надо было уже что-то отвечать.

— Меня привели сюда от Скорпионов, — сказал я, четко подбирая слова, — Мастер Грэй и его воины собирали нас по деревням крестьян.

— Это мы все знаем, — покачал головой Хакон, — Они действовали по указу Альфы и приора. Скорпионы преступили закон.

— Мастер Грэй убил бывшего старейшину Скорпионов, — сказал я, — Он был связан вот такой веревкой, — я кивнул на Безликого.

— А вот это интересно, — усмехнулся варвар, — Так вот куда делся тот древний старик.

Я промолчал, пытаясь вспомнить все детали.

— Расскажи свою версию, — вдруг сказал Фолки, — Слуги всегда что-то знают про хозяев.

Предложение казалось заманчивым, но все же я чуял, что мне нельзя раскрывать все детали. Я пытался построить свою речь так, будто только наблюдал со стороны.

— У нас говорили, что Белые Волки приняли новую веру, — сказал наконец я, — Скорпионы получили право покарать их.

— Это право потом Кабаны же и оспорили, — хмыкнула Хильда, — Да, довольно глупо все получилось, и я удивляюсь, как скорпы попались на такую удочку. Совет принял поспешное решение, а скорпы поспешили его выполнить.

— Одни говорят, что ереси не было, — задумчиво сказал Хакон, — Другие — что была, но это сами же Скорпионы и подстроили. Чтобы выслужиться перед приором.

— Был один просветленный, его видели у хозяев, — вдруг сказал я, — Скорпионы поймали его в деревне Белых.

Три пары глаз удивленно уставились на меня, не считая мутного взгляда Безликого. Тот опять плавал в своем омуте безумия.

— Вообще тот Совет был неполным, — сказал Хакон, — Помнишь, там от Серых Волков были только полуночники, другие кланы не приглашали.

— Мало того, что Совет сейчас представляет не пойми что, так его и проводят, как вздумается, — зло бросила Хильда.

— Даже если был просветленный, — с сомнением сказал Хакон, — Белые не идиоты, принимать их веру. Все знают, какое наказание за эту ересь.

— Была какая-то печать… — сказал я, и поспешно добавил, — Господин зверь.

В подвале повисла тишина.

— Не может такого быть, — покачал головой Хакон, — Я понял, про что ты. Чтобы старейшина Белых поверил в подлинность, там должно было стоять «слово» Кабанов.

— «Слово» легко проверить… — сказала Хильда, — Любой оракул может сказать, было оно или нет.

— Вот и проверим сегодня — сказал глава, все так же внимательно глядя на меня, — Не простой ты крестьянин, Марк-Спика…