«МНЕ ПОВЕЗЛО ДВАЖДЫ». Леонид Колосов

Ни Трофим, ни я до сих пор не знаем, как Конон Молодый попал в «нелегалку» и как его готовили к этой самой сложной и опасной в разведке работе. Ни сыну, ни мне он об этом не рассказывал, в лучшем случае отшучивался. Не узнаем мы этого и сейчас. Однако совершенно ясно, что существует много способов подготовки нелегалов, непременным условием которой является полная изоляция человека от родственников и друзей, обязательное совершенствование языка, на котором он будет потом разговаривать в другом обличье и в другой стране.

Мне, например, в самый критический момент жизни, когда на Запад сбежал предатель Олег Лялин, с которым мы учились вместе в 101-й разведшколе, тоже предложили нелегальный вариант выезда за рубеж, ибо нормальная загранкомандировка под «крышей» журналиста была наглухо закрыта. Правда, потом выяснилось, что Лялин меня не заложил. Но тогда его предательство не вызывало сомнений и «органы» законсервировали все мои официальные зарубежные вояжи под предлогом, естественно, моей персональной безопасности.

Я же описываю этот случай, чтобы дать представление читателю хотя бы об одном из вариантов подготовки к «нелегалке».

После бегства Лялина в Комитете госбезопасности СССР сложилась критическая ситуация. По указанию Политбюро диверсионный отдел «В», в штатах которого находился предатель, был упразднен, а его сотрудники были отозваны из зарубежных резидентур. В это же время британская контрразведка МИ-5 убедила правительство Хита отдать распоряжение о массовой высылке сидевших под разными «крышами» советских разведчиков. Девяносто сотрудников КГБ и ГРУ в Лондоне были выдворены из страны. Еще пятнадцать человек, находившихся в отпуске в Советском Союзе, получили уведомление, что обратный выезд в страну им запрещен. Таким образом, общее количество высланных составило сто пять человек, включая и «чистых» дипломатов. Попал в эту «лялинскую сотню» и я. Вернее, попал теоретически, что и было использовано моими дорогими недругами, чтобы сделать меня невыездным.

Наступил период застоя, особенно тяжкий для журналиста-международника, получившего запрет на выезд за рубеж. Навалилась апатия, которая, как правило, приходит рука об руку с «зеленым змием». В конце концов жена, подарившая двух дочерей, намекнула, что мне лучше уйти из семьи. Я ушел, оставив все.

Рассказали мне однажды красивую легенду. Мол, создал Господь еще до Адама и Евы некое двуполое существо о двух головах, четырех руках и четырех ногах. Не понравилось Создателю сие произведение, взял он меч, да и разрубил его пополам. Вот с тех пор якобы летают в космосе разъединенные половинки. И счастье тем, которые соединяются на земле… Наталия пришла ко мне в 1975 году в самую тяжелую минуту, когда все в моей карьере полетело к чертовой матери. Ее беззаветная и бескорыстная любовь, может быть, не дала мне сделать последнего шага…

А вскоре последовало одно престранное предложение. Меня вызвали в кадры. Разговаривал я с глазу на глаз с очень симпатичным человеком в небольшом кабинете на Лубянке. Беседа была недолгой.

— Леонид Сергеевич, мы знаем о вашем бедственном положении и очень вам сочувствуем. Но погорели не только вы. У нас есть одна идея, которая может показаться странной. Подумайте над ней… Мы предлагаем вам поехать на нелегальную работу в одну из латиноамериканских стран под «крышей» итальянского коммерсанта. Язык вы знаете прекрасно, торговлей занимались, лицом смахиваете на настоящего мафиозо, а «ксиву» мы сделаем сверхнадежную. Так что десять — пятнадцать лет вам гарантировано. А потом можно и на пенсию, цветы разводить где-нибудь на подмосковной даче…

— А как это будет выглядеть конкретно?

— Конкретно? Очень просто. Мы подберем похожий на вас труп, изуродованный в автомобильной катастрофе, чтобы бывшая жена, дочери, родственники и друзья не сомневались бы в вашей смерти. Ну и похороним с почестями. Затем год уединенного пребывания на одной из наших конспиративных баз, где вы будете общаться только с итальянцами и осваивать некоторые дисциплины для нелегальной работы. А затем в путь-дорогу…

— Ну а как же…

— Как с Наталией Сергеевной? Она вполне подходящая кандидатура. Работает в ЦК ВЛКСМ, член партии, общественница, в порочащих связях не замечена… Может ехать даже в качестве жены… Но будет вашей радисткой. Это — обязательное условие.

Мой симпатичный собеседник улыбнулся. Да, все знало КГБ обо мне и моем ближайшем окружении.

— Мне надо поговорить с Наташей и немного подумать…

— Конечно, конечно. Запишите мой телефон на всякий случай. Договоримся о встрече, если надумаете. У нас к вам не будет никаких претензий в любом случае…

Наташа долго плакала после нашего с ней разговора. «Никуда я не поеду, тем более с «трупом». Я люблю свою землю, своих родителей и тебя, дурака… Не надо мне никаких заграниц, денег и заморского благополучия. Я хочу, чтобы ты был со мной здесь и такой, какой есть. Проживем как-нибудь…»

Через неделю я позвонил своему лубянскому знакомцу. Мы встретились.

— Вы знаете, неожиданно появилось одно весьма важное обстоятельство.

— Какое, если не секрет?

— Не секрет. Наташа беременна. На первом месяце…

— О, поздравляю! Тогда отложим наш разговор на некоторое время.

Я соврал, хотя и не совсем. Машка родилась с некоторым запозданием в июне 1977 года…

Вот так обстояло дело со мной. У Конона все было несколько иначе. Девушка, с которой он серьезно дружил в институте, не стала его женой. Другая девушка-студентка, Надя Сосенкова, дочь генерала, на которую положил глаз мой друг, была и моей пассией. Мы вместе играли в студенческом театре нашего элитарного учебного заведения и в любовных сценах даже целовались по-настоящему. Однажды меня пригласили на обед в генеральскую семью. Но я, видимо, чем-то не понравился родителям Нади, и наша взаимная страсть быстро увяла, тем более что в драмкружке начали ставить новую пьесу и на горизонте замаячила не менее симпатичная героиня. Конону тоже не очень повезло с Надей. Отец-генерал предпочел студенту-фронтовику свеженького выпускника какой-то военной академии в звании старшего лейтенанта…

А Конон женился в 1955 году, уже будучи разведчиком, находясь в нелегальном отпуске в Москве. Супругой его стала Галина Петровна Панфилова, преподавательница школы для детей-инвалидов, существовавшей при ортопедическом институте, в котором работала мать Конона Евдокия Константиновна. Она хорошо знала Галю и очень симпатизировала ей. Видимо, мама и сказала последнее слово. Галя уже побывала замужем и от первого брака у нее была дочь. Сыграли быстро свадьбу, и молодая жена осталась куковать со штампом в паспорте, ибо ее новоиспеченный супруг «срочно уехал на работу в Китай». Евдокия Константиновна воспользовалась той же легендой, которой накормила и меня в свое время после окончания института. Правду о своем сыне знала только она одна.

На самом-то деле Молодый отправился на «работу» совсем в другую страну…

О том, как она, эта работа, проходила, Конон написал в своих записках. Итак, слово самому разведчику.


Конон Молодый

«После окончания моей подготовки как разведчика-нелегала стал решаться вопрос, куда и к кому меня послать. И первое же предложение руководства Внешней разведки — отправиться к Рудольфу Ивановичу Абелю, нашему резиденту в Соединенных Штатах, да еще заместителем было для меня очень лестным. Во-первых, главная страна империалистического лагеря, во-вторых, сразу высокая должность. Конечно, работа на передовой линии невидимого фронта требует от человека, помимо отличного здоровья, еще больших, серьезных и глубоких знаний. Прежде всего, необходимо в совершенстве знать, по крайней мере, язык той страны, гражданином которой должен на несколько лет стать разведчик. Но мало владеть чужим языком как своим родным. Надо еще знать, хотя бы в объеме учебных программ, литературу этой страны, книжки, которые читают школьники, кинофильмы, которыми они увлекаются, их кумиров — путешественников, исследователей, спортсменов, киноактеров… Необходимо также научиться со временем думать на чужом языке, чтобы в случае внезапного пробуждения среди чужих людей или какого-либо потрясения не раздалась бы твоя родная, в том числе и матерная, речь, от которой истинно русскому человеку очень нелегко отвыкать. Уже одна эта задача требует от разведчика высшего самоконтроля, умения владеть собой в самых разнообразных условиях. Надобно быстро и точно улавливать все обстоятельства, быстро их анализировать, принимать правильные решения, уметь безотлагательно и четко проводить задуманное в жизнь. И еще требуется быть решительным, но не безрассудным, спокойным, но не медлительным, быстрым, но не суетливым, находчивым, но не очень авантюрным. Посему пришлось забыть обо всем, кроме изучения специальных дисциплин. Надо было вжиться в свою «легенду», то бишь новую, синтетически составленную историю жизни. Для этого мало знать назубок свою новую биографию, надо научиться играть роль другого человека, жить его жизнью, поступать так, как поступил бы этот персонаж, высказывать его мнение по различным вопросам. Естественно, что легенда не может предусмотреть абсолютно все мелочи и могущие возникнуть вопросы. Поэтому разведчику приходится нередко импровизировать. Но соврав единажды, надо твердо и долго помнить, как и что ты сказал. Проверка — серьезная и неожиданная — может наступить в любую минуту. Человек, путающий детали своей биографии, в лучшем случае прослывет рассеянным, лгуном или, что еще хуже, вызовет подозрения знакомых. С другой стороны, подобное невнимание к мелочам может привести к самым тяжелым последствиям. Поэтому разведчику необходимо упорно тренировать память и логическое мышление. Подготовка моя шла интенсивно и была закончена в самые сжатые сроки. Вскоре я отправился в спецкомандировку.

…Стоя с небольшим чемоданчиком в руке перед огромным зеркалом на вокзале во Франкфурте-на-Майне, я придирчиво рассматривал себя. За спиной двигалась плотная, в меру говорливая толпа немцев. Ни одеждой, ни прической, практически ничем не выделялся я из этой чинной толпы. Во всяком случае, так мне тогда показалось…

В кармане лежали идеально подделанные в Москве документы. Все было вроде бы просто. Среди пятидесятимиллионного населения ФРГ появился еще один гражданин. Доехав на такси до Кайзер-штрассе и затерявшись в толпе, я двинулся в нужном направлении. Никогда до этого не был во Франкфурте, но неплохо изучил план города и оттого свободно шагал по улицам к дому, в котором жил нужный мне человек. Мы называли его «Рольф». Во время войны он работал в германском абвере, то есть в военной разведке. Абель в свое время привлек его к сотрудничеству, и Рольф показал себя одним из наиболее ценных его агентов.

Дойдя до дома, я позвонил. Дверь открыла женщина средних лет, без сомнения, жена Рольфа, ибо я узнал ее по описанию, имевшемуся в Центре. Рольф оказался дома. Оставшись одни, мы обменялись паролями: «Я приехал из Кельна. Один наш общий знакомый просил зайти к вам за книгой…» Проведя меня в кабинет, Рольф достал из шкафа и передал мне названную книгу. В ней я нашел среди страниц открытку с видом Рейна. Сомнений не было — запланированная встреча состоялась. Как было условлено, Рольф предложил остановиться на первое время у него. А через три недели я поселился в гостинице. Рольф помог установить контакты с влиятельными людьми, которые могли бы содействовать в получении разрешения на выезд в США. В те послевоенные годы раздобыть подобное разрешение было нелегко, но друзья Рольфа оказали мне протекцию. Они же порекомендовали «положить на лапу» одному американскому чиновнику солидную сумму долларов. После чего виза на въезд в США была получена без проволочек.

Добиваясь разрешения на въезд, я в то же время выполнил несколько заданий Центра во Франкфурте-на-Майне и в других городах ФРГ и затем совершил краткую поездку по Европе. На этот раз у меня не было там каких-либо конкретных мероприятий, просто предстояло ознакомиться с обстановкой в ряде стран. Подобные знания всегда могут пригодиться разведчику. Заодно мог немного отдохнуть, прежде чем приступить к работе в США.

Путешествуя по Европе, я стремился побольше общаться с людьми для выяснения их взглядов на жизнь, привычек, убеждений, иными словами, того, что могло помочь в дальнейшей работе. Во всяком случае, через некоторое время я почувствовал, что усвоил все, что можно почерпнуть за короткое время. Наступила пора выезжать к моему резиденту Абелю…

Отплыл я в Нью-Йорк на одном из крупнейших океанских лайнеров того времени. Рейс проходил спокойно, хотя иногда лайнер сильно качало, и в такие дни огромная столовая почти пустовала. Я внимательно наблюдал за поведением американских попутчиков, за их манерами и привычками, подолгу беседовал с ними. Как правило, американцы весьма общительны (даже слишком общительны, по мнению англичан), и завязывать с ними знакомства легко…

Когда силуэт Нью-Йорка показывается на горизонте, город производит весьма захватывающее впечатление. Спустившись с пароходного трапа, я довольно быстро прошел иммиграционный контроль и таможню, так как у меня был всего один чемодан. Еще в Европе с помощью путеводителя по Нью-Йорку выбрал гостиницу средней руки, расположенную в центре города. Это было совсем недалеко от доков, но, поскольку у меня был чемодан, я решил взять такси. По дороге в гостиницу я с любопытством всматривался в улицы города, в котором мне предстояло провести несколько лет. К тому же такси двигалось не намного быстрее пешеходов, и можно было внимательно разглядывать людей, витрины магазинов, рекламы…

Еще на пароходе я подумал, что надо побыстрее приобрести одежду американского покроя и расцветки, так как мой западногерманский костюм резко выделялся. Да, нужно было поменять все — от рубашки и галстука до носков и ботинок. Остаток первого дня после необходимых покупок был посвящен изучению центра Нью-Йорка. Второй день тоже ушел на осмотр города и знакомство с метро, надземной железной дорогой (ныне ее уже нет) и другими видами транспорта. Кроме того, я тщательно осмотрел место предстоящей встречи с Абелем, которая была назначена Центром. Утром следующего дня я, как обычно, позавтракал в аптеке. Почему подобные заведения называются аптеками, объяснить не могу. Это скорее миниатюрный универсальный магазин с кафетерием, в котором где-то в углу имеется небольшой прилавок с готовыми, или, как их называют в Америке, патентованными, лекарствами.

После завтрака продолжил осмотр города уже для того, чтобы убедиться, что за мной нет «хвоста». Незадолго до назначенного времени не торопясь шел по Центральному парку. Неподалеку от известной статуи на скамейке сидела какая-то старушка. На той же скамейке я издалека заметил Абеля. Мы не виделись несколько лет, но он почти не изменился, был такой же худощавый и подтянутый, как прежде.

Мы ничем не показали, что узнали друг друга. Когда я приблизился к скамейке, он равнодушно скользнул по мне взглядом. Я сел на скамейку и через минуту обратился к старушке:

— Повезло нам сегодня с погодой…

— Да, редко выпадает такой денек в декабре. Вот только собачка моя болеет и пришлось оставить ее дома, — доверительно сообщила старушка. Вспомнив о собаке, она вдруг спохватилась, поднялась со скамейки, попрощалась и засеменила по аллее.

— Ты прав, — тотчас же отозвался Рудольф Иванович по-английски, — погода сегодня приятная…

Так началась беседа двух людей, отныне связанных общим делом. Я знал, какую опасную работу ведет Абель уже несколько лет. Мне было известно, что дела идут успешно. Иначе ему не понадобился бы помощник.

Улыбнувшись, Абель спросил:

— Как доехал?

— Без происшествий.

Говорил мой будущий шеф четко, сжато и ясно, тихим голосом.

— Будешь моим помощником. На тебе будет лежать ответственность за радиосвязь и работу курьеров. Когда освоишься и наладишь работу на своем участке, станешь выполнять дополнительные задания.

Далее Абель пояснил, что личные встречи будем проводить как можно реже, и дал устное описание тайника и места постановки сигналов. Внешне Рудольф Иванович производил впечатление медлительного человека, склонного к аналитическому мышлению. Однако в экстремальных обстоятельствах действовал решительно. Наш общий друг как-то рассказывал мне, что однажды в Нью-Йорке в плохо освещенном переулке состоялась его конспиративная встреча с Абелем. При Абеле были важные секретные документы и большая сумма денег. Они неторопливо шли по переулку и вполголоса обсуждали что-то, когда неожиданно из темного подъезда дома показался бандит с пистолетом в руке и обычным в таких случаях приветствием: «Руки вверх!» Желая освободить карманы своих жертв от содержимого, бандит вплотную придвинулся к разведчикам. Пока молодой коллега только думал о том, какой прием следует применить в данном случае, бандит уже корчился от боли на мостовой, а пистолет оказался в руках у Рудольфа Ивановича. Вынув из пистолета обойму, разведчик бросил его в водосточный колодец.

— В следующий раз, приятель, будь поосторожнее, — невозмутимо заметил он налетчику и спокойно продолжил свой путь…

Не буду детально описывать всю свою разведывательную работу в Штатах. Она не отличалась большим разнообразием. Самое интересное заключается в том, что ФБР до сих пор не удалось установить, по каким документам я там жил, где и чем занимался. А на первое время я обосновался в центре Нью-Йорка, в гостинице особого типа, где можно снять номер не менее чем на месяц. Такие гостиницы называют «жилыми отелями», пользуются ими лишь холостяки и незамужние женщины. Подобные заведения обладают как плюсами, так и минусами. Селятся там безо всяких формальностей, съехать можно быстро и без предварительного предупреждения. К тому же нет необходимости покупать мебель, посуду, прочую утварь. К отрицательным сторонам такого отеля следует отнести прежде всего избыток персонала, среди которого есть немало любопытных.

Примерно через год мне удалось подыскать подходящую однокомнатную квартиру в одном из пригородов Нью-Йорка. Уходил я по своим делам рано утром, возвращался, как правило, поздно вечером. С соседями старался не знакомиться. Квартира хорошо отапливалась, и я обычно приоткрывал на ночь окно. Оно было стандартное, вагонного типа — вверх поднималась вся нижняя рама. Как-то утром, закрывая окно, по давно укоренившейся привычке бегло, но внимательно осмотрел улицу. Взошедшее солнце ярко освещало дома на противоположной стороне. Все было спокойно, и я уже собирался уходить, когда заметил в одном из окон дома напротив мужчину, который внимательно разглядывал меня в бинокль. Он стоял за кисейной занавеской, но был отчетливо виден в лучах солнца.

Все утро до выхода из дома я мучительно старался понять, когда совершил ошибку, вызвав появление шпика. Все было загадкой. Но делать поспешные выводы я не торопился. В США слежка за людьми достигла немалых масштабов. В стране расплодились тысячи частных сыскных агентств. Работы у них по горло. Шпионят все кому не лень. Банки за своими клиентами. Заимодатели — за должниками. Фирмы — за служащими. Монополии — за профсоюзами. Одни предприятия пытаются похитить секреты производства у других. Те принимают ответные меры. Не менее развита слежка и в частной жизни. Супруги нанимают сыщиков, чтобы получить доказательства для развода, любовники устанавливают наблюдение за любовницами и наоборот. Учитывая все это, было почти невозможно догадаться, кто и почему заинтересовался моей особой. ·

Из дома в то ранее утро я вышел в обычное время и поехал по делам, но выполнение некоторых заданий приостановил. Разведчик постоянно проверяется, то есть следит, нет ли за ним наблюдения. Ничего подозрительного на сей раз обнаружить не удалось… Проснувшись на следующее утро, прежде всего стал внимательно наблюдать за окнами дома напротив. Погода выдалась пасмурной, и поэтому через занавеску можно было лишь смутно различить очертания какой-то фигуры. Продолжая наблюдать за противоположным окном, минут через пятнадцать я увидел, что очертания фигуры исчезли, а вскоре из дома вышел мужчина, сел в автомобиль и уехал. Так продолжалось несколько дней. По номеру автомобиля удалось установить личность соседа и выяснить, что он уже давно живет по этому адресу. Поскольку же я появился в этой квартире недавно, напрашивался вывод, что наблюдает незнакомец не за мной, а за кем-то другим.

Через день я вышел на улицу минут за десять до того, когда незнакомец обычно появляется в окне. Тут же в соседней с моей квартире зажегся свет. С улицы мне ничего не было видно, но для незнакомца на втором этаже дома напротив, несомненно, открывался полный обзор. Было ясно — следили за соседней квартирой. Оставалось выяснить, за кем и почему. Вернувшись к себе, не снимая пальто, я ждал дальнейшего развития событий. Через полчаса дверь соседней квартиры хлопнула. Выждав несколько секунд, я быстро спустился по лестнице… Передо мною царственной походкой шла женщина лет тридцати с весьма привлекательной фигурой.

Что же, конечно, вздохнул я тогда с облегчением и посмеялся над еще одной житейской проблемой. Таинственным незнакомцем оказался «подглядывающий Том». Так в США называют любителей пялиться в чужие окна. Слава Богу, в тот раз все обошлось благополучно, хотя понервничал я сильно.

Впрочем, нервничать приходилось все время. Это неизбежно в профессии разведчика. Хотя со временем привыкаешь… После встречи с Абелем я ежедневно проверял место постановки сигнала. Пришло время, и сигнал появился. Обыкновенный крест мелом, какие любят рисовать дети. Это означало, что мне следовало вечером посетить тайник, описание которого раньше дал мне резидент. Это было небольшое вентиляционное отверстие в стене давно закрытого магазина в переулке вблизи Бруклинского моста. После наступления темноты, тщательно проверившись, я Изъял из тайника небольшой сверток. Когда принес его к себе на квартиру и открыл, обнаружилось, что там лежат деньги и блоки прекрасного коротковолнового передатчика. Очень этому обрадовался, ибо отныне у меня появилась возможность наладить надежную двустороннюю радиосвязь с Центром. За сравнительно короткий срок удалось улучшить и курьерскую связь с Центром, а также внутри нашей группы. К хорошо известным средствам связи вроде радио, курьеров, почты и тайников удалось добавить, с согласия Абеля, ряд новых приемов, которые оказались достаточно эффективными. Это было вызвано тем, что расширился объем информационной работы в связи с обострением «холодной войны»…

К концу лета закончился наиболее сложный этап моей деятельности — проникновение в страну назначения и оседание в ней. Другими словами, я сумел поселиться именно там, куда направил Центр. Я превратился в рядового коммивояжера, каких в США очень много и которые не вызывают особого интереса. Коммивояжеры, или «странствующие продавцы», реализуют товары одной или нескольких фирм на комиссионных началах, то есть получают определенный процент от вырученной суммы. Фирме, по сути дела, все равно, много или мало он продаст, ибо ему не платят жалованье. С другой стороны, никому не может быть известно, сколько он фактически зарабатывает, в особенности если представляет не одну, а несколько фирм. Прикрытие коммивояжера позволяло мне свободно располагать своим временем и, когда обстоятельства того требовали, уезжать на несколько дней. Все это способствовало более или менее успешному ведению разведывательной работы.

В течение первого, наиболее напряженного периода, когда на счету была буквально каждая минута, я почти не ощущал разлуки с семьей и тоски по дому. Однако когда связь с Центром была налажена и я почувствовал, что прочно осел в США, мои мысли все чаще стали возвращаться к семье, друзьям и привычному образу жизни. Честно говоря, стало грустно и очень захотелось вернуться домой. Естественно, у нас была повседневная связь с Центром, изредка приходили письма от жены, но это было слабым утешением и никак не уменьшало желания поскорее вернуться в Москву. Вспоминая друзей, я невольно завидовал им и думал: «Вот счастливчики! Живут себе дома со своими родными, занимаются любимым делом, что-то создают, оставляя о себе какую-то память, служат примером детям…»

Полагаю, что подобные мысли возникают у каждого разведчика. Жаль, что далеко не все понимают, что разведка — это не только романтика, захватывающие приключения и возможность посмотреть чуть ли не весь мир за государственный счет, сколько трудная повседневная работа, зачастую не дающая тех результатов, на которые рассчитывал. И хроническая тоска по дому…

Недаром говорят — на людях и смерть красна. В каком бы трудном или опасном положении ни оказался солдат на фронте, он всегда чувствует поддержку однополчан, чувство локтя никогда не покидает его, прибавляет сил и мужества. Разведчик же чаще всего действует в одиночку, не может ежедневно запрашивать указания Центра и вынужден сам принимать решения, которые не всегда имеют желаемые последствия Нелегко и оттого, что от правильности твоих действий и решений зависит жизнь боевых соратников. Конечно, разведчик уверен, что о нем в принципе заботятся, и все же он физически ощущает изоляцию, ему не хватает своих друзей и даже недругов. Но своих. Привыкнуть к этому трудно…

Сказанное отнюдь не означает, будто я сожалею о том, что стал разведчиком. Несмотря на все трудности, длительный срок пребывания на чужбине и годы тюремного заключения, без малейшего колебания могу заявить, что никогда не хотел свернуть с выбранного пути, и будь у меня возможность прожить заново, пошел бы той же дорогой и постарался добиться большего… Могу смело утверждать, что для меня не существует другой профессии, которая могла бы дать столь огромное моральное удовлетворение…

Будучи помощником Абеля, ответственным за связь, большую часть времени я проводил в Нью-Йорке. Но приходилось иногда выезжать по делам в Вашингтон и другие, относительно близко расположенные города. Как правило, это были краткие поездки. Впрочем, не всегда. Однажды летом — помню, тогда в Нью-Йорке стояла невыносимая жара — шеф вызвал меня на срочную встречу и приказал отправиться в Лос-Анджелес, чтобы разыскать бывшего сотрудника гитлеровской службы безопасности СД. Зачем понадобился Центру этот бывший эсэсовец и нацистский разведчик, я не знал. После войны он переехал в США, женился на американке. Мне сообщили его новые имя и фамилию, дали описание внешности и последний известный адрес. Казалось бы, чего проще. Однако адрес был двухлетней давности. Естественно поэтому было предположить, что я могу не застать «своего» немца на старом месте.

Я решил лететь в Лос-Анджелес, а вернуться, если позволит время, в автобусе дальнего следования, чтобы посмотреть страну. Билет взял на ночной самолет, ибо могу спать в любых условиях. Когда проснулся, самолет шел на посадку. В городе снял номер в одном из расположенных поблизости от аэровокзала отелей. Принял душ, побрился, позавтракал в аптеке и приступил к выполнению задания. Начал с того, что купил план города, в котором никогда раньше не бывал. В будке ближайшего телефона-автомата ознакомился с адресной книгой. Такие книги в США переиздаются ежегодно. Однако нужной фамилии в телефонной книге не оказалось, Любителям детективов известно, что существует немало способов отыскать нужное лицо. Такие поиски в романах нередко сопровождаются самыми невероятными приключениями, мордобоем и непременными перестрелками. В жизни это делается гораздо будничней. У меня нет принципиальных возражений против приключений, сам иногда читаю иноземные детективы и удивляюсь фантазиям авторов… Но я в данном, конкретном случае все сделал проще. Взял такси и доехал до здания местной телефонной компании. Эти учреждения имеют похвальное обыкновение хранить старые издания своих телефонных книг. По дороге у меня сама собой родилась нужная легенда: разыскиваю, мол, старого друга, с которым не виделись много лет. Имя, которое решил назвать, почти совпадало с тем, которое было необходимо. Я изменил в нем всего две буквы. В качестве прежнего адреса назвал первую вспомнившуюся улицу. Но легенда так и не понадобилась. В служебной библиотеке телефонной компании очень занятая дама в ответ на мой вопрос махнула рукой в сторону книжных полок и снова принялась стучать на пишущей машинке. Она даже ни разу не взглянула в мою сторону, и я мог спокойно изучать телефонные книги. Сразу же удалось убедиться в том, что немец действительно жил по данному адресу, и не более как полтора года назад. Взглянув на план города, я увидел, что от нужной улицы меня отделяют около двадцати километров. На сей раз решил взять напрокат «шевроле», оказавшийся довольно изношенным.

По дороге глазел на вывески, подыскивая какое-нибудь кафе, чтобы перекусить. В отличие от космонавтов, у разведчиков, выполняющих задание, нет дублеров, готовых заменить их в последнюю минуту. Поэтому я всегда соблюдал строгий режим питания и сна. Вместе с тем, обладая отменным здоровьем, мог длительное время обходиться без сна и горячей пищи, не теряя при этом работоспособности. Но это так, в порядке саморекламы.

Вывеска на обочине автомагистрали своевременно известила, что впереди так называемой «драйв ин барбикью» — американская шашлычная, в которой можно закусить, не выходя из автомобиля. Поставив свой «шевроле» в одно из свободных «гнезд», я протянул руку из окна и, сняв трубку телефона, установленного на специальной стойке, заказал фирменное блюдо. Как правило, подобные блюда — лучшее из того, что быстро подают в таких заведениях. И действительно, через несколько минут у машины появилась прехорошенькая девушка в странной форме, абсурдно сочетавшей мундир опереточного типа с коротенькими трусиками. Видимо, помцмо шашлыка она могла оказать и другие услуги. Но я ограничился только шашлыком, несмотря на грешные мысли, которые, не скрою, все же появились…

Через полчаса, поставив машину в квартале от искомого дома, пешком проделал оставшийся путь. Поднявшись по ступенькам на небольшую веранду, я позвонил, решив использовать весьма несложный ход — сказать, что немец, который жил где-то в этом районе, мой старый знакомый по Германии. И вот, мол, приехав в Лос-Анджелес по делам, решил его навестить.

Я позвонил, и женщина лет тридцати с ребенком на руках открыла дверь. Позади нее виднелся включенный пылесос. В соседней комнате ревел телевизор. Хозяйка была явно рада поводу оторваться от скучных домашних дел и поболтать. Да, она знает этого господина. Он жил в соседнем доме и уехал куда-то более года назад. Куда уехал? Кажется, в Чикаго, хотя она не помнит точно. А соседка? Недавно вышла из дома с продуктовой сумкой, значит, скоро вернется. Я, искренне поблагодарив, отклонил приглашение выпить чашку кофе… Повторный визит в коттедж оказался успешным. Вторая соседка моего «приятеля» приняла меня любезно и старалась всячески помочь. Она подтвердила, что он переехал в район Чикаго. Первое время она переправляла его почту брату жены в город Джолиет, который также находится в штате Иллинойс. Она, кажется, потеряла этот адрес… Увидев мое огорчение, женщина принялась усердно рыться в ящиках письменного стола и, наконец, торжественно извлекла листок с новым адресом самого немца и брата его жены. Я от души поблагодарил гостеприимную хозяйку.

В Чикаго я вылетел поздно ночью. С первыми солнечными лучами самолет приземлился на аэродроме О’Хэйр. Вскоре такси доставило меня в недорогую гостиницу в центре города. Позавтракав, как всегда, в аптеке, решил отдохнуть. Поставил свои наручные часы-будильник на 11 утра и сразу же заснул. Я часто вспоминаю эти часы. К сожалению, при моем аресте они приглянулись одному из сотрудников лондонского Скотленд-Ярда…

В полдень я уже находился в будке телефона-автомата. Дозвонился быстро. Ответила дама, оказавшаяся женой немца. Представившись старым другом ее мужа, я сказал, что недавно приехал из Германии. Ответ был быстрым… и почти нецензурным. Суть его сводилась к тому, что дама, с которой я беседую, уже не жена немца. Она ужасно сожалеет, что когда-то была его супругой, ненавидит немцев вообще и очень хочет, чтобы все они убрались куда-нибудь подальше… Последнее замечание явно относилось и ко мне. Прежде чем я успел снова раскрыть рот, чтобы попросить у нее адрес бывшего мужа, дама, обругав меня напоследок, бросила трубку… Теперь понадобился новый предлог для визита к этой сварливой бабе. Решил посетить ее дня через два-три под видом представителя фирмы, торгующей в кредит. Придумал, будто муж приобрел в кредит дорогие золотые дамские часики и дал фирме этот адрес. Не скажет, мол, уважаемая мисс, как можно получить долг, не оплаченный ее бывшим мужем?

Я не сомневался, что эта выдумка приведет экс-супругу «моего» немца в бешенство и она поможет мне разыскать беглеца. Но для осуществления плана требовалось пробыть несколько дней в Чикаго. Нужно было сделать перерыв после телефонного звонка. К тому же где-то неподалеку жил ее брат, адрес и телефон которого я получил в Лос-Анджелесе. Отыскав небольшой бар с длинным рядом телефонов-автоматов, набрал нужный номер. На другом конце провода ответил детский голосок: «Где папа? На работе. Папин телефон? Пожалуйста. А мама ушла в магазин». Малыш любезно сообщил номер служебного телефона отца.

После обеда я вступил в телефонные переговоры с братом бывшей жены немца. Когда представился старым другом шурина, воцарилась пауза. Наконец, голос на противоположном конце провода произнес:

— Так вы, стало быть, старый друг Клауса?

— Разумеется. И он мне очень нужен.

— Хм… Так что же вам нужно?

— Что? Поговорить с Клаусом или, на худой конец, получить его телефон.

— Ваш друг Клаус — это грязная свинья! — завизжал вдруг шурин. — В прошлом году его уже разыскивал кто-то из бывших коллег. Видимо, разыскал. Ибо он, не сказав ни слова жене, исчез. Словно сквозь землю провалился. И лишь спустя четыре месяца она получила письмо. Клаус, видите ли, в Аргентине и не собирается оттуда уезжать. Свинья, грязная немецкая свинья!

— В самом деле?! Какой ужас! Я никак не мог ожидать такого поступка от моего друга. Может быть, вы дадите его новый адрес?

— Адрес? Буэнос-Айрес, Центральный почтамт. До востребования… — И брат бывшей жены «моего» немца бросил трубку.

Итак, поиски не дали окончательного результата. Правда, переезд Клауса в Аргентину кое о чем говорил. То, что я не ведал, зачем разыскивался Клаус, и не узнал, удалось ли его найти в Аргентине, — явление вполне обычное в работе разведчика. Чем меньше знаешь, тем дольше живешь. Это я усвоил давно. Через несколько дней я доложил результаты моих розысков Абелю, и мой отчет был передан в Центр. Наша часть операции была закончена.

Время летело быстро. Я освоился со своими обязанностями, и жизнь моя вошла в строго размеренное русло: прием радиограмм Центра, регулярные передачи наших радиограмм, получение и отправка «почты» конспиративными путями, а также изредка краткосрочные поездки в различные районы Америки и некоторые страны Западного полушария для выполнения всевозможных заданий. С каждым днем росло желание поскорее вернуться домой. Подустал, в общем…

Летом 1954 года произошло событие, которое коренным образом изменило дальнейший ход моей жизни. Меня неожиданно вызвал на экстренную встречу Абель. Судя по тому, что шеф не сразу заговорил о деле, я почувствовал, что он хочет сообщить нечто важное.

— Как у тебя настроение? — спросил он. — Что пишут из дома?

— Если говорить откровенно, давно уже здесь надоело… С удовольствием побыстрее уехал бы домой. Из Москвы пишут, что живы-здоровы, но опять спрашивают, когда же вернусь…

— И мне здесь изрядно надоело, — кивнул Рудольф Иванович. — А вчера вот получил сообщение из Центра. Принято решение направить тебя на самостоятельную работу в Англию. Скоро пришлют преемника, передашь ему дела и… Конечно, приятнее было бы поехать домой, но… Кстати, на новом месте будет столько забот, что скучать не придется. Так что ничего страшного. Недаром же англичане говорят, что перемена места равноценна отдыху…

Произнеся эту поговорку, шеф предложил сразу же разработать план моего проникновения в Англию. Центр считал, что наиболее целесообразным было бы появиться там в качестве одного из британских подданных, которые в то время пользовались всеми правами коренных англичан. Обсудив этот вопрос, мы пришли к выводу, что мне следует попытаться получить канадское гражданство. «Канадский вариант» разрабатывался в Москве. Удалось выяснить, что в 1927 году во время наводнения в канадском городе Ванкувере погибли муж с женой и их маленький ребенок. Мальчик, разумеется. Об этом в те далекие времена написали местные газеты, и факт сей был официально зарегистрирован в документах местной мэрии. А почему не предположить, что мальчонку спасли двое бездетных супругов и увезли его в другую страну. Мальчонка рос, а приемные родители, воспитав его, умерли и оставили небольшое наследство, которое позволило юноше начать самостоятельную жизнь под именем Гордона Арнольда Лонсдейла. Легенда сия была подкреплена и соответствующими «достоверными» документами, включая метрику «воскресшего» младенца. Разумеется, были и другие варианты, о которых тоже знал Рудольф Иванович.

А он между тем продолжал знакомить меня с некоторыми важными объектами, которые предстояло изучать в Англии. Особое значение придавалось, например, деятельности секретного объекта по изучению ядерных методов ведения войны в небольшом местечке Портоне. Имелись веские основания предполагать, что в его лабораториях активно разрабатывается несколько новых, чрезвычайно эффективных видов атомного оружия.

Да, забыл сказать, что наша «историческая» встреча проходила в лесистой местности неподалеку от канадской границы. Может быть, и это обстоятельство как-то повлияло на решение ехать в Англию через Канаду. Вопрос о моей будущей «крыше» в Англии мы оставили пока открытым, хотя Абель в принципе и не отверг моей идеи поступить на учебу в Лондонский университет.

Вскоре прибыл мой преемник. Я ознакомил его со своими обязанностями, передал имевшиеся шифры и оперативную технику. Абель тщательно контролировал эту операцию и, наконец, в ноябре 1954 года заявил, что мне пора отправляться в Канаду. К тому времени мы проработали всевозможные детали нашего плана и получили одобрение его в Центре.

Я покинул Америку, вновь отправляясь в незнакомую мне доселе страну, где предстояло начинать работу с нулевого цикла. К тому же на этот раз не было опытного наставника, который помог бы войти в новую роль. А главное, мне впервые доверялся самостоятельный участок работы. Успех зависел теперь главным образом от меня. Я не мог не чувствовать огромной ответственности за успешное выполнение задания. Было грустно расставаться и с Рудольфом Ивановичем. Ведь он стал для меня не только старшим товарищем, но и в общем-то близким человеком на чужбине. Других ведь не было…

Мы с Абелем договорились о заключительной встрече после операции по получению канадского паспорта. Я уложил свои пожитки в два чемодана и выехал в Ванкувер, который должен был стать по легенде моим «родным» городом. Еще в Нью-Йорке я прочел ряд книг о Канаде, ежедневно получал одну из ванкуверских газет и тщательно изучил план города.

Для своего путешествия я выбрал один из наиболее популярных туристских маршрутов, то есть пароходом из Сиэтла в Ванкувер. До Сиэтла ехал на автобусе дальнего следования. Границу миновал без каких-либо осложнений. Кстати, для этого не требовалось заграничного паспорта, и я безо всяких помех сошел с парохода в Ванкувере. В тот же день снял скромную меблированную комнату за 15 долларов в неделю.

Ванкувер удачно отгорожен от суровых арктических ветров мощным хребтом Скалистых гор. Благодаря теплым морским течениям, климат здесь мягкий и даже зимой температура очень редко опускается ниже нуля. Правда, часты неприятные холодные дожди, однако я воспринимал это как отличную подготовку к лондонской погоде… Я пробыл в Ванкувере до конца года. Все это время потратил на изучение города и его окрестностей. С раннего утра бродил по улицам, старался запомнить расположение крупных учреждений, гостиниц, кинотеатров, магазинов, изучал маршруты городского транспорта, выезжал на городской аэродром, посетил железнодорожный, морской и автобусный вокзалы. Кроме того, ездил на северо-запад Британской Колумбии и даже на Юкон, так ярко описанный Джеком Лондоном. За время пребывания в Ванкувере я получил канадские права на вождение автомобиля. В Канаде, где нет внутренней паспортизации населения, этот документ служит удостоверением личности, что явилось важным шагом на пути получения заграничного паспорта. По почте я затребовал копию метрики на Гордона Арнольда Лонсдейла. Прошла неделя, и я получил небольшой кусочек пластика, который подтверждал, что Гордон Лонсдейл действительно родился 27 августа 1924 года в небольшом шахтерском поселке Кобальт провинции Онтарио.

Закончив знакомство с Ванкувером и западным побережьем Канады, а также выполнив ряд заданий Центра, я выехал поездом в Торонто, второй по величине город Канады, расположенный на северном берегу озера Онтарио. Через две недели после прибытия в Торонто мне удалось получить в канадском министерстве иностранных дел заграничный паспорт. Таким образом, первая часть задачи была выполнена на четыре месяца раньше срока… Как мы договорились с Абелем, я должен был заехать в Нью-Йорк по пути в Англию примерно в июне 1955 года. А уже в январе паспорт оказался у меня в руках! Никогда не забуду радости и подъема, которые испытывал в тот момент, когда, вернувшись из бюро путешествий, с волнением разглядывал свой канадский паспорт. Это был ключ для решения задания в целом. Возникло желание немедленно выехать в Англию и поскорее приняться за работу. Однако торопиться в нашем деле, вообще-то, не следует. Кстати, Центр одобрил мое предложение использовать учебу в высшем учебном заведении как прикрытие для выполнения заданий. При этом мне было дано указание попытаться поступить на факультет востоковедения и африканистики в Лондонском университете. Этот факультет, по имевшимся данным, субсидировался английским министерством обороны.

Получив паспорт, я тут же написал в Лондонский университет уважительное письмо, в котором попросил принять меня на учебу, указав, что хотел бы изучать китайский язык и историю Китая. Вскоре последовал благоприятный ответ. Сообщалось, что учеба начнется в первую среду октября и мне следует явиться в деканат за несколько дней до этого срока. К ответу прилагались брошюры, программы занятий, сведения о возможности получить место в общежитии, плате за обучение и тому подобное.

А в Торонто оставалось решить некоторые финансовые вопросы. Еще в Ванкувере я положил небольшую сумму в одно из отделений этого банка и по приезде в Торонто перевел свой вклад в местное отделение, добавив несколько сотен долларов. Теперь же попросил перевести часть моего вклада в лондонское отделение этого банка.

Вместо того чтобы выдать необходимые бланки для заполнения, клерк неожиданно спросил:

— Простите, вы собираетесь в Англию?

— Да.

— И надолго?

— По меньшей мере, на год. А что?

— Если позволите, я хотел бы дать вам добрый совет, — сказал клерк. — Было бы весьма полезно вам вступить в Королевскую заморскую лигу.

Я никогда в жизни не слыхал об этой лиге. Правда, приехав в Канаду, быстро заметил, что слово «королевский» является самым популярным. Например, «королевская почта», «королевская конная полиция», «королевские канадские военно-воздушные силы» и так далее и тому подобное. Даже банк, в котором я находился, именовали «королевским». Однако что-то нужно было отвечать, и я поступил по-одесски, задав собеседнику встречный вопрос:

— А что это мне даст?

— Вы приедете в незнакомый для вас город. В Англии заводить знакомства с полезными людьми значительно труднее, чем в Канаде. Я там бывал несколько раз и убедился, что это так. В Королевской заморской лиге вас примут как родного, помогут найти подходящую квартиру, познакомят с нужными людьми, организуют интересные и недорогие путешествия по стране. Короче говоря, вы сможете обратиться туда за содействием по любому вопросу.

— Собственно, почему вы все это мне говорите? — недоуменно спросил я.

— Дело в том, что я — секретарь местного отделения лиги, — скромно ответил клерк. — Хотел бы обратить ваше внимание и на то, что вступительный взнос здесь — всего пять долларов. А в Англии это будет стоить более 20 долларов.

— Где можно оформить вступление?

— Сегодня у нас среда. Члены лиги встречаются по пятницам сразу после работы. В эту пятницу у нас выступит британский гость и покажет цветные диапозитивы с видами одного из живописных уголков Англии. Потом будут кофе, танцы.

И старый клерк протянул визитную карточку с адресом местного отделения лиги, а также бланками для оформления перевода денег в Лондон. В пятницу в точно назначенный срок я появился в помещении лиги. Оказалось, что помещение принадлежит какой-то другой организации, а лига снимает его за небольшую плату на три часа в неделю. Мой новый знакомый радостно приветствовал меня и представил присутствующим. Я тут же заполнил небольшую анкету, получил членский билет, брошюры о деятельности лиги. И был приятно удивлен, когда узнал, что патронессой лиги является королева Елизавета II. Сомнений быть не могло. Действительно, благодаря удачному стечению обстоятельств я стал членом весьма солидной и наверняка полезной для меня организации.

Первый вечер с членами лиги прошел удачно. Лекция была достаточно интересной. Думается, я слушал ее внимательнее всех, ибо стремился побольше узнать о стране, где предстояло работать. Оказалось, что многие из членов местного отделения собирались в недалеком будущем посетить Англию. Это было нечто вроде землячества состоятельных и патриотически настроенных подданных британской короны, проживающих за пределами метрополии. Перед окончанием собрания я получил, разумеется за дополнительную плату, значок и галстук лиги…

Закончив приготовления для перебазирования в Англию, я купил билет на пароход и отправился в Нью-Йорк. В день отъезда послал Абелю почтовую открытку с видом канадского парламента. Это означало, что мы должны встретиться в обусловленном месте через четыре дня после даты на открытке.

Мы встретились точно в назначенное время. Я давно привык к четкости в работе моего шефа и его умению ничему не удивляться. Так и теперь он не обнаружил никакого удивления по поводу того, что удалось так быстро получить канадский паспорт. Впрочем, чувствовалось, что он внутренне остался очень доволен моей работой. Я же не скрывал радости, надеясь, что и на другой стороне Атлантического океана удача не оставит меня.

…С Рудольфом Ивановичем пришлось встретиться несколько раз, чтобы я смог четко запомнить условия связи с различными лицами в Европе. Все многочисленные подробности он, по своему обыкновению, помнил наизусть. Я, естественно, тоже ничего не записывал и лишь повторял про себя наиболее важные моменты, укладывая их в извилины своей черепной коробки…

На прощание мы обнялись. Да, мне повезло с шефом. Я многому научился у него. И мне повезло дважды. Я вовремя с ним расстался. Это тоже его заслуга, ибо он посоветовал Центру направить меня на самостоятельную работу в Англию. Не случись этого, его провал и арест в 1957 году американской контрразведкой стал бы и моим провалом. И тогда бы не было Гордона Лонсдейла, который сделал кое-что для своей Отчизны, работая в Великобритании…»

Загрузка...