Место под солнцем

О лжетоварищи мои!

Вас помню всех, кто рядом были.

Вы то с друзьями, то одни

В мой дом без стука заходили.

Прогнав сомненья за порог,

Я душу распахнул, как веер,

Так долго был я одинок,

Что вам, закрыв глаза, поверил.

О лжетоварищи мои!

Вы жили словно в поднебесной!

Вы за собой мостов не жгли,

Не шли тропой над черной бездной.

Упал лишь камешек с горы.

И вмиг, взывая о спасенье,

Вы разбежались до поры—

А вдруг грядет землетрясенье?!

О лжетоварищи мои!

Как сладко ели вы и пили!

Клянясь восторженно в любви,

Меня вы вовсе не любили.

И слишком поздно я узнал,

Сопроводители досуга,

Что из-за вас я потерял

Навек единственного друга.

— Я мужа твоего привел.

— Привел, отец.

— Скорее, дочь, накрой на стол.

— Накрыт, отец.

— Твой муж хоть молод, но богат.

— Богат, отец.

— Смотри, какой орлиный взгляд.

— Смотрю, отец.

— Надеюсь, я привел не зря?

— Не зря, отец.

— Так ты довольна, дочь моя?

— О да, отец.

— Сей миг — венец мечты моей.

— Венец, отец.

— Ведь он — отец твоих детей!

— Отец, отец.

— Ну, а сбежать захочет вдруг

Твой молодец,

Ждут у дверей пять дюжих слуг.

— И мой кинжал, отец.

Петух пропел. Вставать пора,

Да нету сил… Но со двора,

Подобно тысяче капелл,

Петух пропел.

О чернокрылый Азраил!

Он сон священный погубил,

А я его не досмотрел.

Петух пропел.

Хвост распустил мучитель мой.

Поет, от счастья сам не свой,

Для кур своих. Красив и смел.

Петух пропел.

Ну что, Джемшид, мне делать с ним?!

Он знает, что незаменим—

Один на всех — и обнаглел.

Петух пропел.

А впрочем, пусть себе поет.

Он так привык. Он так живет.

Подумал это я и встал.

Петух уже не пел. Устал.

Сказала: «Вот за той звездой

Пойдем вдвоем крутой тропой!»

Я верил. Но я был не прав.

И понял, тень твою обняв,

Что был обманут я тобой.

Сказала: «Я твоей стрелой

Поражена, любимый мой!»

Рустам примчался на коне,

И сразу стало ясно мне,

Что был обманут я тобой.

Сказала ты: «Родник живой!

Навек напьюсь твоей водой!»

Но я узнал, когда шербет

С тобой, смеясь, пил Вилайет,

Что был обманут я тобой.

Сказала ты: «Поэт любой

С тобой в сравненье — козодой!»

Но, прочитав Махтумкули,

Глаза увидели мои,

Что был обманут я тобой.

Я стал, как ты, совсем седой.

С тобой давно уже другой.

С почтеньем я гляжу на вас,

Аллаха славя каждый час,

Что был обманут я тобой!

Анвар, Азим, Аббас, Исхак

Сидели молча, просто так…

Пред ними были, как всегда,

Зеленый чай и парварда…

Анвар сказал, пуская дым:

— О чем ты думаешь, Азим?..

Азим ответил через час:

— О том, что думает Аббас!..

Аббас сказал, зевнув в кулак:

— О чем мы думаем, Исхак?

Исхак сквозь сон ответил им:

— На хлопке все… А мы сидим…

— Куда девать избыток сил,

Батыр-ака? —

Влюбленный юноша спросил

У старика.

— Коль силы есть, — сказал старик, —

Учись.

А не постигнешь мудрость книг,

Женись.

Когда красавица стареет,

Глаза сурьмою подведя,

Когда от ужаса немеет,

Морщинку новую найдя,

Когда в молчании истошном

Встречает вечер и рассвет,

Когда с усталостью тревожной

Глядит соперницам вослед,

Когда средь буйного веселья,

Всем улыбаясь, слезы льет,

Когда взывает о спасенье

К тому, кто больше не спасет,

Когда о каждом дне жалеет,

Унесшем прежние черты,

Когда у зеркала бледнеет,

Своей стесняясь наготы,

Когда она, теряя силы,

Вот-вот споткнется, упадет,

Скажите ей: «Как ты красива!»

Она как роза расцветет.

Я молод был, красив и смел,

Я, не страшась, вперед летел,

Как аргамак.

Но оседлала ты меня.

И кто теперь, скажите, я?

Вот так.

Простор земли — родной мой дом.

Над ним рассвет пылал костром,

Как мой очаг.

Ты затоптала мой огонь.

Сказала: «Ну какой ты конь?..»

Вот так.

Звенела грива на ветру.

Я пел на солнечном пиру,

Что смерть — пустяк.

Хлестнула ты меня, как прут.

Сказала: «Разве так поют?»

Вот так.

Перед судьбой я не дрожал.

Сам ошибался, сам решал,

Кто друг, кто враг.

Но ты сказала: «Я — судья!»

А кто теперь, скажите, я?..

Вот так.

Я нес тебя за кругом круг.

Но пред крутым обрывом вдруг

Замедлил шаг.

Но ты пришпорила меня.

И что осталось от коня?!

Вот так.

Друг, не бери с меня пример,

По жизни мчись во весь карьер,

Как аргамак.

Не дай взнуздать себя, поэт,

И не услышишь ты вослед:

. . .