Моей жене Маргарет посвящается
Когда успеху, положению или признанию отдельного индивидуума что-то мешает или угрожает, данный индивидуум склонен связывать помеху или угрозу с конкретной личностью. Следовательно, он может попытаться отомстить за себя, устранив источник опасности — то есть эту самую личность.
Когда-нибудь, когда у вас выберется свободный годик-другой, рекомендую вам плотнее заняться профессором Мориарти.
Летом 1969 года в гостиной небольшого домика в Кенсингтоне три увесистых тома в кожаном переплете перешли от одного владельца к другому. Тогда я еще не знал, что тем фолиантам, заполненным странными записями, картами и диаграммами, суждено перенести меня, почти физически, в темный и жестокий криминальный мир викторианской Англии.
Теперь все уже знают, что книги эти представляют собой зашифрованные дневники Джеймса Мориарти — величайшего криминального гения конца XIX века.
Человека, который в тот жаркий, душный вечер шесть лет назад передал мне секретный архив преступника, звали Альберт Джордж Спир. Он утверждал, что записи долгое время хранились в их семье, еще со времен деда, который на протяжении многих лет был одним из приближенных Мориарти.
В предисловии к «Возвращению Мориарти» я уже рассказывал о том, как удалось взломать шифр и как мои издатели пришли к выводу, что публиковать эти в высшей степени необычные документы в их оригинальном виде невозможно. Во-первых, это создало бы сразу несколько серьезных юридических проблем; во-вторых, некоторые содержащиеся в них описания представлялись — даже в наш век терпимости — опасными для общественной нравственности.
Приходилось учитывать и то обстоятельство, что дневники могли быть подделкой, сфабрикованной самим Спиром или даже его дедом, чье присутствие в этих записях весьма заметно.
Лично я этому не верю. Однако допускаю, что Мориарти пытался представить себя в выгодном свете и не всегда писал в дневниках полную правду. В некоторых эпизодах эти материалы противоречат уже имеющимся публикациям, в том числе запискам доктора Джона Уотсона, друга и биографа великого Шерлока Холмса, а также информации, собранной мной из частных источников, в первую очередь из бумаг покойного суперинтенданта Энгуса Маккреди Кроу, офицера лондонской полиции, занимавшегося делом Мориарти в последние годы XIX столетия.
Принимая во внимание указанные обстоятельства, издатели поручили мне написать серию романов о Мориарти, взяв за основу его «Дневники», но изменив кое-где имена, даты и названия мест.
Нам представлялось, что книги эти могут быть интересны не только поклонникам великого детектива, ставшего известным благодаря запискам доктора Уотсона, но и более широкому кругу читателей, желающих узнать о жизни, приключениях, организации и методах работы в высшей степени изобретательного злодея, названного Холмсом «Наполеоном преступного мира».
В первом томе, «Возвращение Мориарти», речь шла, помимо прочего, о личности профессора Джеймса Мориарти, структуре созданной им криминальной организации, его версии событий у Рейхенбахского водопада (описанных доктором Уотсоном в «Последнем деле Холмса»), борьбе за влияние в уголовном мире Лондона в первой половине 1890-х, его альянсе с четырьмя величайшими европейскими преступниками — Вильгельмом Шлайфштайном из Берлина, Жаном Гризомбром из Парижа, Луиджи Санционаре из Рима и Эстебаном Зегорбе из Мадрида — и заговоре, дотоле державшемся в секрете от широкой публики, против британской королевской семьи.
Данный том продолжает повествование, но его можно читать и как самостоятельное произведение.
Я должен еще раз поблагодарить мисс Бернис Кроу из Кейрндоу, Аргайлшир, правнучку покойного суперинтенданта Энгуса Маккреди Кроу, предоставившую в мое распоряжение его дневники, записные книжки, переписку и черновые наброски.
Должен также выразить благодарность многочисленным друзьям и коллегам, оказавшим моему предприятию всевозможную поддержку. Моя особенная признательность Энид Гордон, Кристоферу Фалкусу, Доналду Рамбелоу, Энтони Гулд-Дэвису, Саймону Вуду, Джонатану Клоузу, Энн Ивэнс, Дину и Ширли Диккеншитам, Джону Беннету Шоу, Теду Шульцу, Джону Лелленбергу и многим другим, кто, иногда по очевидным причинам, предпочел остаться безымянным.
Джон Гарднер,
Роуледж, Суррей.
1975