Метка Каина

11

Дэвид всмотрелся в лес, поверх мокрых папоротников.

Это была лошадь. Маленькая лошадка с лохматой гривой.

— Потток, — сказала Эми.

Маленький пони уставился на них с выражением созерцательной меланхолии, а потом ускакал в лес; таинственный и дикий, древний, исчезающий…

Напряженные до боли мышцы Дэвида расслабились. Он снова посмотрел в глубину леса. Машина явно была далеко внизу, на склоне. Они были в безопасности. Они сбежали. Мартинес протянул руку к камню, чтобы опереться на него и встать.

Эми быстро шепнула:

— Погоди!

Дэвид ощутил, как возвращается пронзительный страх.

Эми снова зашептала:

— Что там?

Дэвид посмотрел туда, куда она показывала, прищурился — и застыл. Примерно в пятистах ярдах от них медленно пробиралась сквозь туман смутная фигура; человек поворачивал голову в одну сторону, в другую… Сквозь шевелящийся туман трудно было рассмотреть его как следует, но все же…

— Мигель?

Вопрос был явно бессмысленным. Наверняка это был Мигель. Черный волк, шедший сквозь лес по их следу.

Дэвид схватил девушку за руку.

— Назад…

Та молча кивнула. Они вместе поползли назад, стараясь забраться как можно глубже в лес. Потом поднялись — и долго, медленно и мучительно отступали, пригибаясь к мокрой траве, прячась за поросшими мхом стволами, стараясь не хрустнуть даже самой крошечной веточкой, не зашелестеть самым маленьким листком.

Дэвид оглядывался назад снова и снова, но не был уверен в том, что видел. Был ли там действительно Мигель, упорно продолжавший погоню? Туман заполнял лес молочным маревом, черные фигуры оказывались деревьями, тонкие стволы сгибались под ветром и дождем, издавая жалобные мяукающие звуки…

Мартинес сосредоточился; нужно было найти какую-то дорогу сквозь всю эту мутную осеннюю путаницу.

— Туда, вниз…

Дэвид понятия не имел, куда он ведет Эми, — просто хотел оказаться от Мигеля как можно дальше. Где-то около часа они продолжали спускаться; лес вокруг был густым, угрожающим. Несколько раз Эми чуть не падала; Дэвид скользил по мокрым листьям и грязи. Несмотря на холод, царивший в промокшем горном лесу, Мартинес вспотел. И рука Эми в его ладони была влажной. И они все еще слышали — или им казалось, что они слышали, — тихое угрожающее потрескивание веток за своими спинами. А может быть, там просто бродил еще один потток.

Склон стал более пологим, чернота столпившихся вокруг мокрых деревьев расступилась, открыв белизну, небо и свет. Они вышли к чему-то вроде тропы. Долгие минуты бегства и страха вывели их к цивилизации.

— Так… идем туда.

Дэвид снова взял Эми за руку. Они, пригнувшись, прошли под старым, наполовину упавшим дубом. Тропу с обеих сторон охраняли колючки ежевики. Каменистая дорожка, извиваясь, тянулась к маленькой долине.

Эми заговорила:

— Я знаю, где мы.

— И где?

— Очень близко от Сугаррамурди. — Эми показала на расползающийся туман. — Деревушка, вон там, сразу под склоном.

— Так чего же мы ждем? Вперед! Мы можем найти там кафе, и…

— Нет! Погоди! — Голос девушки прозвучал резко, настойчиво, испуганно. — Он знает эти леса… он будет ожидать, что мы пойдем именно туда. Нам нужно… — Эми сунула руку в карман, достала телефон. — Нам нужно спрятаться, пока кто-нибудь не сможет нам помочь, забрать нас.

Она вскарабкалась немного выше по склону, явно ища лучшее место для сигнала. Дэвид наблюдал за тем, как Эми набирает номер, слышал, как она отчаянным шепотом говорила «Сара» и «por favor», он догадался, что девушка звонит своей подруге, Саре Гарсиа. Через мгновение она уже снова сунула телефон в карман и повернулась к Дэвиду.

— Все хорошо, она приедет сюда, в деревню. Примерно через полчаса.

— Но где мы спрячемся пока?..

— Сюда.

Она уже спускалась вниз с решительным видом. Растерянный Мартинес неловко последовал за ней, хватаясь за корни деревьев, чтобы удержаться на ногах. Наконец мокрая тропа еще раз повернула и расширилась — и Дэвид увидел естественную площадку из плитняка. А за ней в склоне горы разинула пасть огромная пещера.

Эми показала на нее:

— Пещера ведьм Сугаррамурди.

Большая пещера была открыта с обеих сторон, это был некий природный туннель в камне, и по его дну бежал небольшой поток — как струйка воды в гигантской бетонной трубе. Тусклый серый свет отражался от пузырящейся воды, бросая блики на высокий потолок пещеры.

— Какая пещера?..

Лицо Эми стало неподвижным.

— Пещера ведьм. Сугаррамурди. Мы можем в ней спрятаться. Здесь целая система пещер, она бесконечна.

— Ты уверена?

Она не стала задерживаться, чтобы ответить; и возможно, подумал Дэвид, была совершенно права. Их бегство через лес было слишком изматывающим, и ему отчаянно хотелось отдохнуть; Эми тоже выглядела крайне усталой, а все ее лицо было покрыто грязью. Им нужно продержаться всего полчаса.

Эми осторожно шла впереди. Наконец они добрались до боковой тропинки, нырявшей под каменную крышу. Это был плоский скальный выступ, нависавший над основным пространством пещеры просторным гулким туннелем. Тут и там виднелись темные углубления в мягком белом камне, говорившие о наличии других туннелей. Эми снова оказалась права; они вошли в настоящий лабиринт переходов и пещер, манивших в них заглянуть.

Они сели. Сухой теплый камень ощущался как настоящий шелк после промозглой сырости леса, сквозь который они пробирались так долго.

Вконец измученный Дэвид прислонился затылком к скале и закрыл глаза. Но тут же открыл их, настороженный, испуганный, стряхнул с себя сонливость и стал всматриваться в глубь пещеры.

— Ты сказала, это пещера ведьм?

— Да.

— Но почему ее так называют?

Эми равнодушно пожала плечами:

— Это довольно захватывающая история. Мне ее рассказал Хосе. Он любит такие истории.

— И?..

В улыбке Эми отразилась вся ее усталость.

— Тебе всегда хочется все знать.

— Да, я всегда хочу все знать. Пожалуйста, расскажи мне что-нибудь. Я не хочу вот так взять и заснуть.

— Ладно. Хорошо. — Эми недовольно поморщилась, напряженно вспоминая. — Эта пещера и луга вокруг были akelarre, тем местом, где ведьмы басков устраивали свои шабаши.

Дэвид собрался задать вопрос, но девушка жестом заставила его замолчать. И пояснила:

— Около четырехсот лет назад Сугаррамурди был чем-то вроде центра изучения ведьм. Французский охотник на ведьм Пьер де Ланкре был твердо убежден, что… — Эми сердито качнула головой. — Он решил, что все баски — колдуны и ведьмы. Потому что баски были уж слишком другими, их сразу можно было заметить… такое опознаваемое меньшинство. Они были иными.

— Ты хочешь сказать… как иудеи?

— Именно так. Это началось примерно в 1610 году. Басконская девушка, работавшая на стороне, в Сибуре — это на побережье, около Сент-Жан-де-Лю, — вернулась в свою деревню на холмах. В Сугаррамурди.

Свет, отражаясь от потока, танцевал на потолке пещеры. Пустоту пронзали сталактиты.

— …Молодую женщину звали Мария де Чимилдегу. И она начала доносить на своих друзей и родственников, обвиняя их в колдовстве. Местные священники вызвали инквизиторов. Детей отрывали от семей и допрашивали. Те начали рассказывать о своих ночных кошмарах — им снились обнаженные ведьмы, намазанные жиром, и они уносили детей с собой и летели на шабаш дьявола. Сатана появлялся в образе огромного козла, который ходил на задних ногах. Он совокуплялся с женщинами и детьми. И у него был просто чудовищный пенис, черный, толстый, ледяной. А после того он когтем ставил им на лоб метку. Проклятая метка дьявола. Знак того, что он обладал ими.

Эми бесстрастно смотрела на Дэвида. Он не знал, что и сказать; то ли рассмеяться, то ли возразить… Девушка продолжила рассказ, и ее голос тихим эхом отдавался от стен пещеры.

— И вот так началось это безумие. Священники доложили о своем открытии, и ведьмовская истерия раскатилась по всей долине, дошла до Элизондо, Лесаки, Сан-Себастьяна. Тысячи были арестованы, Дэвид, буквально тысячи — женщин, мужчин, детей… А потом инквизиторы принялись за работу: они пытали людей на дыбе, протыкали иглами, мучили и терзали всех…

Дэвид старался не думать о ее шраме. Он сказал:

— Но… они по всей Европе творили то же самое, ведь так? Так что здесь не происходило ничего необычного по тем временам. Это было как в Салеме, такое же помешательство на ведьмах. Нет?

— Нет. В таких масштабах помешательства на ведьмах не было больше нигде в Европе. Они называли это Эпидемией Снов Басков. Инквизиторы искалечили сотни людей. Десятки других линчевали сами деревенские жители. А пятерых официально сожгли в Лонгроно.

— А де Ланкре?

Эми смотрела прямо перед собой, в серое пространство пещеры.

— Де Ланкре был даже более активен в поисках, чем инквизиция. Как я уже сказала, он был одержимым: думал, что все баски — колдуны и что расу дьявола необходимо уничтожить. Он сжег несколько сотен, а может, и больше. Это был настоящий холокост. Как раз вот там, в Иппаральде. За теми горами. Во французской Стране Басков.

Девушка показала на неширокий ручей.

— Здесь этот ручей до сих пор называют Потоком Дьявола. Но главная ирония в том, что сам этот де Ланкре был баском. Ненавидящим самого себя.

Ее слова затихли под потолком пещеры. Дэвид уже готов был задать очередной вопрос, но его не до конца сформировавшаяся мысль была нарушена. Чьим-то низким голосом. Родившим эхо в пещере.

— Ера.

Дэвид быстро повернулся.

Мигель. Это он стоял там. У входа в пещеру ведьм.

Дэвид посмотрел направо, налево, быстро соображая. Спуститься с выступа они могли бы только одним способом — идя к свету входа, мимо Мигеля. Они оказались в ловушке.

— Ера.

Дэвид знал только одно слово на баскском языке — «Привет». Улыбка террориста была и ленивой, и гневной; его пистолет смотрел в их сторону.

— Euzkaraz badakisu? Ах, нет. Вы, американцы, говорите только на одном языке. Так позвольте мне объяснить… по-дружески.

Высокий баск пошел по каменистому выступу, и дуло его пистолета все так же смотрело на Эми и Дэвида. Он замедлил шаг, приблизившись к беглецам, и обернулся. Дэвид только теперь заметил, что Мигель был не один: следом шел невысокий полный мужчина. Мигель махнул ему рукой.

— Enoka? La cuerda…[19]

На руке спутника Мигеля красовалась татуировка: лаубуру, волнистое солнце. И именно этой татуированной рукой он держал веревку. Невысокий мужчина, Энока, шагнул вперед.

Дэвид бросил на Эми отчаянный взгляд. Их что, прямо сейчас повесят? Вряд ли можно было сказать, что они к этому готовы.

Сообщник террориста, Энока, принялся за работу. Он связал Эми и Дэвиду руки за спинами, — а они только и могли, что молча сидеть, не шевелясь, под прицелом пистолета Мигеля. Через несколько секунд они были связаны, как бессловесные животные перед забоем.

Потом Мигель заговорил с печальной хмурой страстью. Его длинная тень тянулась по потолку пещеры, ее рождал мерцающий свет потока.

— А знаете, Мартинес, вы хорошо водите машину. Очень хорошо. Впечатляюще. Но вы все равно не понимаете по-настоящему эти холмы. Вы не понимаете это место. Наш язык. Вы и не можете все это понять. Hikuntzta ez da nahikoa![20] Разве не так?

По губам Мигеля скользнула странная полуулыбка, и он окинул взглядом пещеру; его слова гулко разносились в пустоте.

— Я вам говорил, что будет, когда я снова вас найду. И вот я вас нашел. В пещере ведьм! Надо же было выбрать именно это место… Маленькая ведьма и ее большой гасконский дружок. То, что надо, — он снова повернулся к ним. — Помнишь, Эми? Помнишь наш сказочный ужин на природе?

Он наклонился над девушкой, очень низко, вглядываясь в ее лицо. Дэвид с отвращением увидел, как террорист поглаживает ее щеку дулом пистолета. Гладит ее.

— Ммм… Эми? Ведь это было? Помню потрясающие кровяные колбаски. Tripota. И твою сладкую marmatiko.

Эми молчала. Мигель продолжил:

— Разве мы не тут занимались сексом? Или это было в какой-то другой пещере? Это было здесь, ведь правда? Я забыл.

Эми сидела отвернувшись, но убийца подцепил ее под подбородок стволом пистолета, заставив поднять голову и посмотреть на него. Он безмятежно улыбался. Эми нахмурилась. Он действительно улыбался.

И тогда она тоже улыбнулась.

Дэвид в ужасе уставился на них.

Эми смотрела вверх, улыбаясь почти сладострастно, а Мигель журчал:

— Ты ведь знаешь, что я собираюсь его убить, да?

Она кивнула:

— Да.

— В таком случае, Эми, не поразвлечься ли нам сначала?

Она снова кивнула; он наклонился еще ближе.

— Dantzatu nahi al duzu nirekin?[21] Прежде чем мы убьем его.

— Да, — согласилась она. — Пожалуйста… трахни меня здесь. Трахни, как прежде.

Мигель захохотал. Это был печальный и жадный смех, заморозил кровь Дэвида, превратив ее в крошечные кристаллы скорби. Что здесь происходит?

А террорист опять провел дулом пистолета по лицу Эми, по ее уху, по губам — как хирург, намечающий линию будущего разреза, или мясник, размечающий тушу для рубки. Потом он повернулся к своему приятелю, маячившему в тени.

— Энока… Vaya, adiós![22]

Приземистый мужчина поспешил прочь, явно испытав немалое облегчение. Дэвид переводил взгляд с Мигеля на Эми, с Эми опять на Мигеля… Его сердце сжималось от страха.

А Эми продолжала улыбаться, вскинув голову, она улыбалась этому террористу — смиренно и одновременно страстно… Выражение глаз бандита изменилось. И стало отчетливо видна эрекция, приподнявшая его камуфляжные штаны.

Не только страх, но и отвращение переполнили Дэвида. Он уже не хотел смотреть на Эми. Как она могла держаться вот так? Не было ли все предыдущее просто чудовищной шуткой, которую сыграли с иностранцем? Или она просто хочет спасти свою жизнь? Или и вправду испытывает страсть к Мигелю? Не было ли все вообще некоей странной, извращенной сексуальной игрой между ними… игрой, для которой был необходим зритель?

Дэвида начал охватывать гнев… и презрение… и неуемная ярость…

Энока исчез за камнями. Они остались одни. Мигель, Эми и Дэвид. Террорист уже развязывал девушке руки. А она, едва освободившись, потянулась к нему; быстро расстегнула ремень на его штанах, спустила их, потянула рубашку… Она целовала бандита в небритый подбородок, гладила его шею, как какая-нибудь наложница, готовящая султана к ночи любви. Или как ведьма, угождающая повелителю.

Дэвид отвернулся и зажмурился, его мутило. Он не желал этого видеть; да, он был связан, он не мог уйти, он был вынужден слушать, но он не обязан был смотреть.

Низкий голос раздался над его головой:

— Эй, ты!

Дэвид открыл глаза.

Мигель уже лежал на Эми, его огромное тело выгнулось над маленькой молодой женщиной, как темная крыша. Но смотрел он на Дэвида, по-прежнему держа в руке пистолет.

— Ты, Мартинес! Смотри, или я тебя убью! Смотри, а потом я тебя убью.

Дэвида уже просто выворачивало от ярости. Он прищурил распухшие веки и стал смотреть.

Эми лежала на спине. Ниже талии она была обнажена. Ее губы жадно целовали голые плечи Мигеля. Дэвид с отвращением наблюдал за тем, как Мигель овладел ею. Теперь они оба ритмично двигались, они действительно этим занимались, и Эми целовала его. Она вложила пальцы ему в рот, и он посасывал их, наслаждаясь вкусом. Покусывал и посасывал. Его губы быстро двигались, он млел от наслаждения. Он стонал…

— Моя сладкая красная марибу… Малышка. Да? Ты ведь все еще любишь своего папочку?

Он стал покусывать ее грудь, его темные ладони сжимали белые ягодицы, он нависал огромной темной тенью над белизной плоти девушки, терся носом о ее красные соски; его волчья пасть как будто пожирала ее. Дэвида охватило отчаяние.

А потом террорист вдруг как-то мгновенно и нелепо дошел до финала. Его руки дернулись — и он упал на Эми.

Его голова лежала теперь на белой обнаженной груди. А Эми гладила его волосы, ласкала его.

Потом ее расширенные глаза взглянули на Дэвида с непонятным выражением.

— Все, идем.

Дэвид задохнулся от потрясения.

— Что?..

— Он заснул. Он всегда спит после секса. Всегда. Глубочайший сон. Мы можем сбежать!

Она уже осторожно отталкивала Мигеля. Дэвид, не веря собственным глазам, понял, что девушка права: Мигель храпел, совершенно ничего не ощущая. Террорист даже не дернулся, когда Эми отпихнула его на песчаный пол пещеры.

Мартинес отвел глаза, когда Эми одевалась; в нем бурлил целый водоворот вопросов: неужели она действительно проделала все это для того, чтобы они могли сбежать? Что это была за черная комедия? Когда он смотрел в сторону, он заметил пистолет, выпавший из пальцев Мигеля.

— Мои руки… Эми…

Эми уже была рядом, развязывала его. Как только с его запястий соскользнула веревка, Дэвид потянулся и схватил пистолет; потом он огляделся, проверяя, нет ли поблизости Эноки.

Он вполне мог бы пристрелить террориста. Уничтожить Волка. Дэвид посмотрел на голову спящего мучителя.

Нет, он не мог этого сделать. Он не мог убить спящего человека, он вообще не мог никого лишить жизни. Он был юристом, а не убийцей, и вообще все это выглядело абсурдом, чудовищным злобным абсурдом; и, кроме того, даже если бы Дэвид и убил Мигеля, это не было бы победой над ним. На стенах домов в деревнях басков все равно бы красовались изображения волчьей головы. Otsoko. Волк. И те сцены, которым он только что стал свидетелем, никогда не сотрутся в его памяти.

Эми умоляюще произнесла:

— Пожалуйста, скорее!

Дэвид сдался перед ее настойчивостью. Они поползли вниз со скального выступа, вон из пещеры, подальше отсюда… Они должны были сделать это. Дэвида охватила лихорадка побега, хотя в его голове продолжали кружиться немыслимые картины, которые он был вынужден наблюдать; Эми бежала впереди, вверх по тропе, между деревьями и кустами.

— Сара. Она будет там с минуты на минуту.

Они добрались до конца тропы, потом тропа перешла в проулок, а потом проулок стал туманной деревенской дорогой. Шпиль церкви Сугаррамурди высился над пустынной площадью.

— Вон там!

Эми стремительно бросилась к машине, остановившейся у церкви. Она рывком открыла дверцу, Дэвид распахнул другую. Сара стремительно задавала подруге какие-то вопросы на испанском, но Эми только коротко бросила:

— Поехали! Скорее!

И машина помчалась прочь с площади, прочь от Сугаррамурди, вниз по еще одной горной дороге.

Дэвид посмотрел вперед.

Эми безмолвно плакала.