Миф о Юпитере (Марк Дидиус Фалько, № 14)

«Нет». Он редко видел Петрония таким подавленным. «Ничего».

Наступило довольно долгое молчание.

«Ты хочешь, чтобы я ушла?» — спросила его Майя.

«Ты уже хочешь уйти?» Судя по его враждебному тону, я догадался, что Петро сгорбился, не шевелясь, мрачно глядя перед собой. Я понятия не имел, что делает Майя. Я никогда не видел, чтобы моя сестра утешала скорбящих. Особенно того, кого она, хотя бы ненадолго, взяла к себе в постель.

Это уже не казалось актуальным, и всё же она продолжала свои поиски. Это была старая беда Дидия: она чувствовала себя ответственной.

«Я должен выполнить это задание, — объяснил Петро вежливым тоном, который ничего не значил. — Лучше закончу его раз и навсегда. Мне больше ничего не остаётся делать».

«У тебя ещё одна дочь!» — резко воскликнула Майя. «И есть ещё Сильвия».

«Ах, Сильвия!» – голос Петро обрёл новое звучание. Наконец-то он проявил хоть какие-то эмоции, хотя было непонятно, было ли его скорбный тон размышлением о бывшей жене, о себе самом или даже о судьбе. «Думаю, она хочет, чтобы мы снова были вместе. Я уже заметил это, когда увидел её в Остии. Её парень – неудачник, а теперь…» – выпалил он и тут же осекся. «Теперь нам нужно утешать дочь».

«И чего же ты хочешь?» — спокойно спросила Майя.

«Я не могу! Это в прошлом». Он знал, сколько мужчин твёрдо стояли на этой позиции, но их переубедили. Боль и совесть сговорились, чтобы поймать его в ловушку. Заплаканное лицо его выжившей дочери будет преследовать его.

«Так что Сильвия проиграла во всех отношениях». Я был удивлён, насколько беспристрастна моя сестра. Ведь именно она напомнила ему, что Аррия Сильвия нуждается в нём.

«Ты считаешь, что мне следует это сделать?» — резко спросил Петроний.

– Я не скажу тебе, что я думаю. Решать тебе. Но…

Майе пришлось добавить: не совершайте ошибку только потому, что чувствуете себя виноватым.

Петроний тихонько фыркнул в ответ. Если это поможет ему принять решение, он не станет раскрывать свои мысли. Он всегда был очень скрытен в своей личной жизни. Когда мы делили палатку в…

Были вещи, которые он не мог от меня скрыть, но с тех пор мне приходилось догадываться. Он держал все свои чувства при себе, полагая, что, не давая им волю, он поможет. Возможно, именно такое отношение и было причиной многих проблем, когда он жил с Аррией Сильвией.

Майя, должно быть, чувствовала, что сделала всё, что могла. Я услышала движение. Должно быть, она снова встала.

«Я ухожу». Он ничего не сказал. «Будьте осторожны».

Петроний остался стоять на скамейке как вкопанный, но ему следовало бы поднять глаза.

«Ну, Майя Фавония! Я понимаю детей. Но ты... зачем ты пришла?»

–Ох… Ну, ты же меня знаешь!

Раздался еще один короткий рев вынужденной радости.

«Нет, — твёрдо ответил Петроний, — я тебя не знаю. И ты прекрасно знаешь, что я хотел… но теперь всё в прошлом, не так ли?»

Моя сестра ушла.

Когда Петроний резко вскочил и пошел в баню, я тоже приготовился уходить.

Я бы пошла за ним. Он страдал. Но моё присутствие там было бы слишком сложно объяснить. Я никогда не хотела, чтобы он был с моей сестрой, а она – с ним, но сцена, которую я только что услышала, встревожила меня.

Пока он стоял там в нерешительности, вмешался третий человек.

«Пожалуйста!» — внезапный, приглушенный шёпот, который я чуть не пропустил.

«Пожалуйста, Фалько!» — Мне не хотелось вмешиваться. В любом случае, когда слышишь своё имя там, где меньше всего ожидаешь, это всегда вызывает реакцию.

Я вышел на улицу и посмотрел вверх. Над собой, в окне этой свалки под названием «Старуха-соседка», я увидел бледное лицо Альбии. Ей не нужно было объяснять, что у неё серьёзные проблемы. И она умоляла меня помочь ей от них избавиться.

И тут я почувствовала себя в ловушке. Я никогда не слышала, чтобы Альбия говорила. Она, несомненно, была напугана. В тот день я выгнала её на улицу.

Елена Юстина обещала убежище, но я снова подверг эту девушку опасности. Другого выбора не было. Мне пришлось войти.

Мне пришлось искать её в этом тёмном и мрачном доме. Старое несчастье семьи Дидио снова настигло меня. Альбия была на моей ответственности.

XXIII

Едва переступив порог, я понял, что это за дом. Прихожая всё ещё была пуста. Маленький, потёртый столик, подпиравший открытую дверь, преграждал мне путь. Место, где можно оставить шляпу… если хочешь, чтобы её украли. На ней треснувшая и грязная тарелка словно осмелилась просить чаевых. Их не было. Даже обычных рваных квадранов, призванных внушить людям, что к чему. Только ржавый гвоздь, который какой-то шутник оставил в подарок.

Фасад дома, должно быть, предназначался для магазина, но раздвижные двери в римском стиле были плотно закрыты и заперты. Я заглянул внутрь через арку. Там никого не было, и там хранили только щебень и старые лошадиные лежанки.

Что бы там ни происходило, это должно было произойти наверху. Я осторожно двинулся по внутреннему коридору к мрачной лестнице, которая поднималась всё выше и глубже в темноту. Пол был утоптан.

Я наткнулся на сломанную мебель. Обломок шкафа. Я шёл медленно, поэтому успел схватить его, хотя в ладони правой руки застрял осколок. Мне удалось заглушить звук.

Наверху, должно быть, было как минимум две комнаты. Это было бы типично для магазина с жилыми помещениями. Хотя я и прислушивался, я не мог понять, сколько людей там могло жить.

Лестница была деревянной. Она скрипела и качалась, когда я поднимался по ней, словно дом был хлипким. Грязь придавала обветшалому зданию отвратительный вид, хотя оно не могло существовать до Восстания. Неплохо: заброшенное и разрушенное спустя десять лет. Потолок вряд ли был очень высоким; конструкция здания весь день впитывала тепло, поэтому я поднялся наверх и окунулся в душную, плохо проветриваемую атмосферу. Первая комната, похожая на чердак, представляла собой прихожую, несомненно, использовавшуюся для тех целей, которых я боялся. Хотя койки на полу были пусты, слабый запах секса говорил сам за себя. Я споткнулся о лампу, конечно же, выключенную. Любому, кто захочет осмотреть своего партнера по постели, придется заплатить дополнительно. Держу пари, никто не станет…

Это было раздражающе. Свет проникал только с лестницы; окон не было.

Она едва дышала. Дела там, должно быть, шли быстро. Назвать это борделем было бы лингвистическим безобразием. Это был хостел, куда отвратительные уличные проститутки приводили своих нетребовательных клиентов. Было совершенно непонятно, кто из участников этих ужасных встреч окажется самым грубым и кто кого больше обманывает.

Я знал, что было насилие. Я верил, что были и смерти. Мне оставалось молиться, чтобы в этот момент рядом не лежал сутенёр, обнимающий амфору и держащий в руке длинный нож. Он бы увидел меня прежде, чем я его замечу.

Ощупывая пространство, я обнаружил две двери. Я понял, какая из них ведёт в комнату с окном, где я мельком увидел Альбию. Они забаррикадировали дверь снаружи, заперев её внутри. Я не удивился.

Не издав ни звука, я снял тяжёлую деревянную перекладину, которая держала дверь закрытой. Ещё осторожнее я толкнул её. Я вошёл внутрь. Свет проникал сквозь окно, но я едва мог разглядеть, где она. Она свернулась в маленький клубочек, хотя и знала, что я иду за ней. Я думал, она мне доверяет, но страх парализовал её.

Я слабо свистнул.

«Идём. Ты в безопасности. Поторопись». Это было похоже на освобождение пойманного воробья. Сначала существо замерло, а затем отчаянно рванулось к свету. «Тсс!» Девушка бросилась бежать, протискиваясь между мной и дверным косяком. Она уже скрылась внизу. Я отпустил её. Когда я повернулся, чтобы последовать за ней, другая дверь распахнулась. Внезапно света стало больше: от лампы, из которой клубился дым, её держала в воздухе трёхфутовая старуха со жутким дыханием и свирепым рычанием. Кажется, это была женщина, но я чувствовал себя героем, разбудившим какое-то отвратительное мифическое чудовище.

-Что ты хочешь?

«Я пришёл за маленькой девочкой», — честно ответил я. Я распахнул за собой дверь, словно Альбия всё ещё была внутри. «Я видел, как она смотрела в окно».

–Не тот.

–Мне нравится молодежь.

–Не она!

-Почему нет?

«Ну, потому что она не обучена». «Ну, это было скорее облегчением».

–Я буду знать, как с этим справиться.

–Я сказал нет!

Старуха была отвратительна. Огромное круглое лицо с чертами, словно вылепленными плохим гончаром, переборщившим с едой. Бледные, дряблые руки, дрожащий жир по всему телу, сальные седые волосы. Грязные, плоские ступни были босыми.

На талии у неё на шнурке висела пухлая сумочка. Она была завёрнута в несколько слоёв грязных тряпок, жёсткая ткань которых обвивала её тело, словно обёртка от сыра.

Эта упаковка, казалось, скопила внутри грязь, блошиный помёт и запахи. Она была пропитана нечистотами. И отвратительная мадам источала аромат своих грязных дел.

«Почему бы и нет?» — настаивал я. «Что в этом особенного?»

–Похититель привел ее только сегодня.

– Кто этот Похититель? Наверняка он разумный человек.

Могу ли я поговорить с ним?

–Клянусь всеми богами! Откуда ты взялся? Он не станет с тобой разговаривать.

«Уходите», — приказал он.

Притворяясь невинным и вежливым парнем, я поставил на место тяжелый засов, удерживавший дверь.

–Могу ли я прийти позже?

«Нет!» — закричал человек-гриб.

Поскольку я знал, что мне еще предстоит найти девушку, я воздержался от ответа и спокойно ушел.

На самом деле, Альбия ждала. Когда я, полузапыхавшись, вышла на свежий воздух, она скулила. Следов физического насилия не было, но её раздели догола; она дрожала под разорванным нижним бельём, но всё же сжимала в руках синее платье, которое нашли для неё сыновья Хиларис, свёрнутое в тугой узел, который она крепко прижимала к своей костлявой груди. Её единственное имущество в мире. Её первый приятный опыт. Возможно, единственная причина, по которой она мне доверяла.

Я жестом пригласил её пойти со мной. Мы направились к крыльцу бань, где я остановился, чтобы прочистить лёгкие;

Мне приходилось сильно кашлять, иначе меня начинало тошнить.

«Ты воняешь, девчонка». Я пробыла в борделе всего мгновение, но заметила, что и от меня воняет. Можно было подождать. В доме были хорошие ванные комнаты, но мне нужно было привести Альбию в порядок, прежде чем отдать её под опеку Елены. Мне нужно было сделать это самой.

– Мы идём домой. Всё уже кончено. Тебе лучше сначала немного умыться.

Петроний слонялся возле будки сторожа. Поскольку я был на посту, я не обращал на него внимания – таковы были правила.

В мужских туалетах было время для мужчин и женщин, которые ходили туда по очереди. Провести Альбию туда было невозможно, и, конечно же, я не собирался её брать. Я уговорил санитара дать мне губки и ведро с горячей водой, и мы отвели девушку в раздевалку помыться. В шкафчиках посетителей не было, и это, по крайней мере, избавило меня от беспокойства о том, что она выскользнет через заднюю дверь.

–Если он украдет какую-нибудь одежду…

«Она не сделает этого». На ней было её драгоценное голубое платье.

Около вестибюля стояла скамейка, где продавались билеты.

Там сидели две молодые женщины, массируя ногти миндальным маслом. Они были прилично одеты, с блестящими, аккуратно уложенными наверх волосами и с хорошей осанкой; однако производили впечатление проституток. Подруги часто сидят парами, одетые, конечно, одинаково, так что, возможно, я мысленно их осудил. Казалось, они были там на всякий случай, но не сделали мне никаких предложений, даже пока я ждал Альбию, скрестив руки. Молча понаблюдав за моими переговорами, они встали и ушли.

Я снова вернулся на крыльцо, дав Петро возможность незаметно последовать за мной.

«Что случилось?» — пробормотал он.

«Протеже Елены». Мы стояли рядом, глядя на улицу, и непринуждённо разговаривали, словно два незнакомца, обменивающиеся вежливыми словами, пока один из нас ждал друга. «Мне нужно кое-что тебе рассказать, Лусио». Мне пришлось сделать вид, что я ничего не знаю о Майе. «Дело в твоей семье…»

– Оставь. Я знаю.

–Ах! Мы так сочувствуем вам. Они были чудесными девочками.

Петроний промолчал. Я заметил, что он изо всех сил старается сохранять самообладание. Наконец он пробормотал себе под нос:

–Что привело вас сюда?

Он мог бы действовать так, если бы хотел. Ему нужен был её совет.

–Кажется, я только что наткнулся на случай детской проституции.

«Ты вытащил эту девчонку из борделя, Фалько? Это, наверное, глупость».

– Елена защищает этого бедного головастика. Он ведь изначально был моим.

– Объясни им! Они тебя видели?

– Боюсь, что да. Её называют Старой Соседкой. Я наткнулся на мумифицированную бабушку этой старушки.

«Он будет жестоким врагом», — предупредил меня Петроний.

«Я справлюсь. Ты её видел?» — в ответ он проворчал что-то невнятное.

«Кто этот Похититель?» — спросил я.

Петроний пронзительно посмотрел на меня.

«Сутенёр, который ищет свежее мясо». Он помолчал. «Это опасно». Через мгновение он закончил объяснять мне. «Ты знаешь, как это работает. Они охотятся на беззащитных девушек. Похититель ходит по улицам и подбирает их. Он забирает их, насилует и избивает, внушает им, что они никчёмны, даёт им понять, что у них нет другого выбора, бросает в какую-нибудь тёмную дыру и убивает, заставляя работать. Наживаются только те, кто у власти. Они берут с клиентов деньги, завышают их цену и грабят их. Старая карга держит свежее мясо в своих грязных лапах, пока та наконец не сдастся, а затем сутенер руководит работой девушек, пока они не падают в обморок».

Я гневно выразил своё возмущение. Я пытался убедить себя, что Альбия раньше этим не занималась. Когда её похитили, она уже знала, что произойдёт, но воспользовалась случаем, чтобы обратиться за помощью, и я нашёл её как раз вовремя.

«А скажи мне», — медленно спросил я, — «Лонго, друг мой, ты проводишь разведывательную миссию по борьбе с коррупцией?»

«Я на страже», — лаконично признался он.

-Коррупция?

–Коррупция. И всё остальное.

– Могу ли я осмелиться спросить вас, как это?

–Нет, Фалько.

– Вы присоединились к группе Остии?

– Так дело не пойдёт. Вигилии Остии не образуют отдельную когорту.

Остия укомплектована членами римского ополчения, которые по очереди поставляются из когорт. Я всё ещё служу в Четвёртом полку.

– Так кто же проявил интерес к Британии – Рим или Остия? –

сухо спросил я.

–И то, и другое, Фалько.

–А губернатор не знает?

«Не думаю», — намёк на неуверенность Петро был риторическим. Он прекрасно это понимал.

«Тебе не следует здесь находиться. Что задумали эти мстители, протягивая руки внешнему миру? Да ещё и тайно?»

«Это должно было быть секретом. Если бы префект вигилей попросил разрешения отправить сюда своих людей, ответ был бы отрицательным. Армия контролировала всё в провинциях. Губернатор обладал абсолютной властью; Фронтин был бы возмущён таким предательским манёвром. Даже если предположить, что его послали начальники Петро (а предполагалось, что так и было, поскольку они знали, куда ему написать), если бы они застали его за работой, они бы отрицали, что знали об этой миссии».

Арест был бы наименьшей из моих проблем с Фронтино. Я снова спрошу тебя, негодяй: как это?

Петроний стоял, скрестив руки. Я почувствовал в нём новое, мрачное настроение, хотя он всё ещё оставался самим собой. Крупный, обычно спокойный, проницательный, компетентный и надёжный. Честно говоря, было жаль, что он отвергает мою сестру. Было также жаль, что она отвергла его раньше.

«Ты что, играешь роль гориллы в этой бане?» — рискнул спросить я. «И...» Это прикрытие?

«Я ищу кого-то», — признался он. «Возможно, двоих. Мы точно знаем, что один из них прибыл в Британию, а другой скрылся из Рима. В этом замешаны и его сообщники, но операция направлена на поимку главной пары».

–Вы говорите о крупной группе?

– Да, они настоящие мерзавцы. Они привлекли наше внимание в Остии, хотя базируются в Риме. Мы думаем, они выбрали Великобританию своим новым региональным рынком. Они наняли менеджеров, целую команду…

Развитие, и, похоже, главари прибыли, чтобы всё организовать. Так что я тоже здесь.

–Вы и сколько еще?

«Я», — сказал он. «Только я». Я вздрогнул; возможно, он тоже.

«Чёрт возьми, Петро». В этот момент я повернулся и посмотрел на него. «Эта миссия обречена на провал». Петроний Лонг, человек невозмутимого ума, не возражал. «Я с тобой, если хочешь», — заметил я тогда.

Она могла либо принять, либо отклонить мое предложение.

–Ваше присутствие в этой провинции, покинутой богами –

Петроний подтвердил сокрушенным тоном: это было единственное преимущество, которое у меня было, когда я соглашался на эту работу.

«Спасибо». Я снова посмотрел на улицу. «Наверное, мне не стоило говорить, что ты мог бы мне сказать, чёрт возьми».

«Вот именно», — ответил Петро. «Не говори так».

Кто знает, о чём думал этот негодяй? По крайней мере, он, похоже, был рад поговорить со мной. Я тоже был рад.

– Но почему именно ты? – спросил я.

«Я знаю Британию. И это личное», — удивился я. Петроний Лонг был спокойнее обычного. «Я хочу поймать одного из зачинщиков».

Его голос был мрачен. «Я давно за ним наблюдаю».

–А вот еще один?

–Новый партнёр. Мужчина, личность которого мы пока не опознали.

Мы знаем, что он существует, но он держится в тени. Надеюсь, я смогу назвать его имя, пока я здесь. Ему придётся дать о себе знать… римлянин, организовавший сложную преступную сеть, подобной которой в Британии ещё не существовало.

–А что насчет того, которого вы ищете?

– Он может быть где угодно, но я думаю, он здесь со своим напарником.

-Кто это?

Петроний Лонг хотел мне рассказать, но почему-то последовал собственному совету. Моя работа редко предполагала погружение в подземный мир; полагаю, это имя мне мало что даст.

–Если только на этот раз это не будет этот проклятый Флорио.

«Какой ты шутник, Фалько!» — Петроний похлопал меня по плечу и грустно улыбнулся. Флорий был никчёмным мужем своей неудачно выбранной молодой любовницы Мильвии. Она происходила из одного из…

Худшие семьи. Её покойный отец был крупным мафиози; мать им и осталась. В любом случае, она была ещё худшей преступницей, чем отец. Флорио, её жалкий муж, не в счёт. Для Петро маленькая Мильвия осталась в прошлом… поэтому мы и оставили эту тему.

«Вы здесь живете?» — спросил я, кивнув в сторону туалетов.

«Нет. На другом берегу реки. Там гостиница». «Официальное общежитие для путешественников». «Неплохо. Я вижу, кто въезжает в город и уезжает».

–Как мне ее найти?

– Не показывайся здесь, Фалько.

«Нет, не скажу... но всё равно скажи, как её найти». Мы, как обычно, практически поддразнивали друг друга.

– Переправьтесь на пароме, и вы его увидите.

–Я запомню, что этого делать нельзя.

–Ладно. Тогда мы не увидимся!

Альбия вышла. Её представления о гигиене были отвратительными, но она всё же надела платье, которое почти полностью скрыло грязь. Видимо, запахи борделя не так-то просто выветрились. Но я ничего не могла с этим поделать.

Петроний вернулся в дом. Я повёл Альбию обратно по узкой улочке, пригнувшись под колоннадой, чтобы не выделяться. Ошибка.

Внезапно ведьма из дома старого соседа выскочила на нас из дверного проёма. Прежде чем я успел среагировать, она вцепилась когтями в Альбию.

Девочка вскрикнула. В её крике слышался испуг, но он был полон смирения. Всю свою короткую жизнь она была жертвой. Спасение казалось слишком удачным, чтобы длиться вечно.

Меня снова охватило отвращение. Пока старуха отчаянно пыталась затащить девочку обратно в свой вонючий дом, я схватил несколько мётел с лотка, где их продавали. Обычно я не нападаю на бабушек, но эта гарпия была свирепой, и я знал, когда нужно нарушать правила.

Я яростно бил кулаками эту невысокую, толстую фигуру и одновременно кричал Альбии, чтобы она убегала.

Бесполезно. Она слишком привыкла съеживаться, слишком привыкла к наказаниям. Хозяйка борделя оттащила её прочь, держа за руку, а то и за волосы.

Со временем старушке удалось отобрать у меня метлы.

Когда они приземлились, царапая тротуар возле овощной лавки, я начала бросать в похитителя всё, что попадалось под руку: капусту, морковь, туго перевязанные пучки зелёной спаржи. Альбию, должно быть, случайно задел летящий овощ; теперь она кричала ещё громче.

Пора было перестать быть такой скромницей. Мадам издала хрюкающий звук, обнажив гнилые зубы и горло, испачканное вином.

Я видел более красивые шеи у гончих, с которых капала кровь. Я прыгнул к ней, обнял её за шею и рванул голову назад, давая ей понять, что я уже размахиваю ножом. Она отпустила ребёнка. Крики девочки стали только громче.

Локоть с силой тарана врезался мне в пах.

Один каблук откинулся назад и ударил меня со страшной силой, а другой локоть лишил меня дыхания серией жестоких ударов в поясницу. Обе руки вернулись и попытались оторвать мне уши. Затем он схватил меня обеими ногами и рванулся вперёд, сбив меня с ног своим огромным весом.

Я попытался откатиться в сторону. Но инициатива исходила от неё. Меня сбил с толку этот огромный ком вонючего жира. Её ноги сидели на стволах деревьев, которые были её бёдрами. Нож был где-то под нами, но особого эффекта не давал. Я хотел, чтобы Альбия пошла искать Петро, но в компании бандитов нам приходилось делать вид, что мы не знакомы. Если бы девушка сбежала, я бы расслабил мышцы и попытался освободиться, но я знал, что она всё ещё где-то рядом, бегает и прыгает в панике. Я слышал её приглушённые крики.

Зайдя в тупик, мы с женщиной боролись, тяжело дыша. Я преодолел нежелание принимать её возраст и пол. Это было похоже на борьбу с отвратительным слизнем, выползшим из какого-то чёрного озера у врат ада. Пока мы боролись, мои лохмотья ослабли, так что их обтрёпанные концы повисли, словно длинные ветви стигийского сорняка. Она билась и дергалась. Она оттолкнула меня, но я вцепился в неё, впиваясь ногтями. Я всадил ей сапог в икру с такой силой, что сломал кость, но попал только в плоть, и она лишь сердито зарычала. Несколько клочьев грязных волос

У меня щипало глаза. Я ударил её головой. Не знаю, что она с ней сделала, но мне было больно.

Внезапно моя правая рука подогнулась. Я потерял нож, но справился с женщиной ещё сильнее. Я рванул её за плечи, а затем ударил лицом об землю один, два, три раза. Мы лежали в канализации, и я бил её о бордюр. Я слышал, как я тяжело дышу.

Ситуация изменилась неожиданно. Прибыли ещё люди. Меня грубо дернули, чтобы убрать с дороги, и обрушили на меня шквал ударов, чтобы сломить. Я видел, как старушку тащили обратно по улице, держа за раздвинутые ноги. Теперь настала её очередь кричать; вот это было жестокое обращение. Отцепив её от меня, они бросили меня головой вперёд, хотя я успел выхватить нож. Всё было бесполезно: нога в ботинке сильно надавила мне на запястье, обездвиживая его. Другая нога навалилась мне на шею, сдавливая её так, что грозила сломать.

Я лежал на земле, не двигаясь.

«Встань!» Я знаю, как распознать женский авторитет. Я тут же встал.

-Что происходит?

– Не разговаривай! – Старое клише.

Нож всё ещё был у меня; никто не пытался его отобрать. И я не пытался им воспользоваться… не тогда, когда пара мечей пронзала мою спину сквозь разорванную одежду, а третье оружие сверкало прямо передо мной, направленное мне в сердце.

Я уже знала, чего ожидать: я слышала голоса. Оглядевшись, я подтвердила свои худшие опасения. Альбия исчезла. Старуха лежала без сознания, распростершись на земле возле борделя. А меня хватала банда хорошо одетых и опасно вооружённых молодых женщин.

Когда они силой уводили меня с собой, я увидел на крыльце бани Петрония Лонга. Он наблюдал, как меня уводят, с едва заметной сардонической усмешкой.

OceanofPDF.com

XXIV

Дом, куда меня привели гладиаторы, казался маленьким, но я чувствовал, что там почти никого нет. Комната, где меня оставили, была почти темной. Наступала ночь. Слабые звуки и едва уловимые запахи свидетельствовали о том, что люди заняты ужином. Мне ничего не принесли поесть. Для информаторов голод был настоящим бедствием их профессии.

Меня не связали, но дверь была либо заперта на засов, либо заклинена. Я сохраняла спокойствие. Ну, по крайней мере, пока. После захвата они не применяли ко мне никакого насилия. Эти женщины были бойцами, но убивали профессионально: чтобы набить кошелёк победителя. Если они и привели меня туда по какой-то причине, то, похоже, она не требовала моей смерти.

В любом случае, я им не доверял. Они были бойцами, и их было много.

Когда наступила развлекательная часть вечера, во время которой некоторые гости, возможно, наняли бы акробатов, остроумных гномов или флейтистов, они пришли ко мне. Дом был элегантным. Должно быть, в нём была столовая; я с тоской подумал об остатках еды. Но они ждали, чтобы развлечься со мной в небольшом саду с колоннадой. Я добрался туда по тихим, ровным, вымощенным плиткой дорожкам. Откуда-то доносился вызывающий запах дымящихся сосновых шишек, используемых в ритуале на арене. Откуда-то ещё доносился раздражающе слабый аромат жареного лука, используемого с единственной целью – мучить голодающих людей.

Мои тюремщики грациозно прислонились к колоннам, а я стоял в центре, словно озорной мальчишка. Если они и слышали урчание в моем животе, то девушки не обращали на меня внимания, доказывая тем самым, что гладиаторы невосприимчивы к жестокости. Должно быть, я представлял собой жалкое зрелище: грязный и избитый, подавленный, растерянный, измученный и дурно пахнущий. Такие качества обычны для моей профессии, но группа женщин-бойцов, возможно, не сочла бы это столь живописным. Они принадлежали к классу, который был юридически позорен, лишен всех прав общества. Информаторы могли быть очернены, объектами насмешек, которые никогда не получают своего гонорара; тем не менее, я был свободным человеком. Я имел право голоса;

Мошенничал с налогами и притеснял моих рабов. Я надеялся, что женщины из низов общества не будут мне слишком завидовать.

Мне было не по себе по другой причине. Все мужчины ещё в подростковом возрасте знают, что женщины на пляже — сексуальные хищницы, которые схватят тебя за яйца.

На первый взгляд, они вежливо скрывали этот аспект. Хотя те две, которых я впервые увидел в банях, выглядели как женщины лёгкого поведения, ожидающие клиента, отдыхающие дома со всей компанией (в тот момент их было пять или шесть), они напоминали лесных нимф, чья единственная мысль – довести до совершенства свои клеветнические истории. Белые платья, вымытые и выглаженные; волосы тщательно уложены; наманикюренные пальчики выглядывали из расшитых бисером туфель.

С этими красавицами можно было говорить о поэзии… пока не замечал их высокомерия, мускулатуры и заживших шрамов. Они представляли собой любопытную и разношёрстную компанию. Высокие или миниатюрные, светловолосые или темнокожие: настоящий микс. Кто-то из них выделялся: девушка, считавшая себя парнем, или парень, считавший себя девушкой.

Сначала я не спросила, почему их не заковали в гладиаторские казармы. Как они могли позволить себе содержать комфортабельный, просторный дом? Потом поняла. Да, их неподготовленные коллеги, должно быть, подвергались нападкам некомпетентных ланистов в школах, но этим женщинам удалось стать независимыми. Это были бойцы, которые победили. Те, кто потерпел поражение, погибли.

- Вы думаете отпустить меня? - кротко спросил я их.

– Сюда идёт Амазония. – Первой со мной заговорила очень высокая и худая чернокожая девушка.

–А это кто?

–Сейчас узнаешь.

–Звучит тревожно.

– Ну, бойся! А ты кто?

–Меня зовут Дидиус Фалько.

«А чем ты зарабатываешь на жизнь, Фалько?» Этот явный намёк заставил меня моргнуть.

Или это было чистое внушение? Отказавшись от желания пошутить.

Сказав, что я всего лишь лентяй, который спит с девушками, я объяснил им всё прямо: я работаю на губернатора и расследую смерть Вероволко. Я решил, что лучше быть честным. Возможно, они уже знали, кто я.

Они обменялись взглядами. Не знаю, означало ли это, что они были впечатлены моим социальным положением, или же имя Вероволько имело для них какое-то значение.

«Каково это — быть спасенным?» — презрительно спросила крепкая брюнетка.

-Это отвратительно.

–Потому что мы женщины?

– Мне не нужна была помощь. Я хорошо защищался.

«Ну, оттуда, где я была, мне так не казалось!» — воскликнула она, смеясь.

Они все расхохотались. Я улыбнулась. «Ладно, хорошо, дамы».

Позвольте мне поблагодарить вас.

«Перестань очаровывать!» — воскликнул мальчик, который думал, что он девочка (или девочка, которая думала, что она мальчик).

Я просто посмотрел на него (или на нее) и пожал плечами.

– Ты знаешь, что случилось с подростком, которого таскала за собой эта гарпия?

«Она в безопасности», — вмешалась чопорная блондинка с греческим акцентом. Нос у неё был словно срезан с перистиля афинского храма, но голос был таким же обычным, как у рыбака, ловящего улиток в порту.

«Не пугай её, она и так сегодня достаточно натерпелась. Она была под защитой моей жены».

«Ну, тебе следовало оставить ее с женой, извращенец!»

Теперь я начинала понимать, почему они меня заманили в ловушку: эта крутая женская ассоциация действительно защищала Альбию. Это было здорово… но было неясно, считали ли они меня сторонником несправедливого обращения.

«Я не пытался превратить её в молодую проститутку. Я просто хотел вытащить её из этого состояния».

Возможно, они заметили. (А может, им было всё равно.) Гречанка поставила ногу на балюстраду, обнажив изрядную часть своей великолепной ноги, тщательно выскобленной пемзой, под расшитой юбкой. Это движение, видимо, неосознанное, заставило меня сознательно сглотнуть.

«Она теперь с нами». Елене будет трудно это объяснить.

«Что ж, мой совет — подумайте дважды. Альбия — не рабыня. Незаконное превращение свободного гражданина в гладиатора — серьёзное дело. Вас всех могут разорвать на куски преступники».

Такова была утренняя рутина на арене, где осуждённых подвергали кровавому наказанию: ударам и ножевым ранениям без права на помилование. Победители сразу же отправлялись на новый бой, и последний был убит смотрителем ринга на мокром красном песке. «Кроме того, — пытался я сказать, — ты же её уже видел, она совершенно не подходит. У неё ни телосложения, ни фигуры. Могу также сказать, что она небыстрая, у неё нет ни боевого интеллекта, ни грации движений…»

Пока я осыпала всех комплиментами, откуда-то сзади раздался ироничный взрыв аплодисментов. Громкий голос произнес: «Ну! Почему бы вам не добавить, что у неё плоскостопие, плохое зрение и что грудь ей мешает?»

Рим! Акцент, язык и отношение словно вернули меня домой. От этой узнаваемости у меня в горле встал ком. Мне даже показалось, что я знаю этот голос.

Я обернулся. До сих пор я выдерживал это противостояние достаточно долго, чтобы чувствовать себя совершенно расслабленным. Теперь всё изменилось.

«Амазония», – сообщила мне одна из девушек слева. По крайней мере, эти крепкие девицы были воспитанными. Когда они заканчивали долбить толстые деревянные шесты своими учебными мечами, кто-то должен был вытереть их губкой и подвергнуть часовому уроку дипломатического этикета.

Когда мои глаза встретились с незнакомцем, я был ошеломлен.

Широко распахнутые карие глаза смотрели на меня с улыбкой. Амазония, как и остальные, была одета в белое, что подчёркивало её смуглую, чувственную кожу. Волосы были собраны на макушке в змеевидный хвост длиной около шестидесяти сантиметров; причёску украшали бутоны цветов. Я ожидал увидеть надменную, лишённую чувства юмора лидершу, замышляющую унизить меня.

Я наткнулся на маленькое сокровище: гибкое тело, доброе сердце и природную притягательность. Было ли это инстинктивное мужское распознавание хорошей партнёрши в постели? Нет. Я уже знал эту женщину. Боги, было время в моём неспокойном прошлом, когда я знал её довольно хорошо.

С нашей последней встречи она сменила профессию, но, полагаю, ничего особенного. У неё появилось несколько новых мелких морщинок вокруг глаз, и в ней чувствовалась взрослая, но всё остальное было именно таким, каким я его помнил, и, как только я это помнил, всё было на своих местах. Блеск в её глазах подсказал мне, что она тоже всё помнит. Она была канатоходкой из Триполитании. Поверьте, она была лучшей канатоходкой, какую вы когда-либо видели: великолепная цирковая акробатка… и не менее хороша в других вещах. Я никак не мог объяснить Елене эту случайную встречу.

Я сомневался, что так называемая Амазонка удивится, увидев меня.

Должно быть, он уже какое-то время прислушивался. Возможно, он точно знал, кто этот несчастный пленник, которого он собирался осмотреть.

– Спасибо, что заботитесь о нём. Для всех вас… это Марко! Он не такой уж тугодум, как кажется.

Ну, не совсем. Мы с Марко — старые-старые друзья.

Я слабо защищался.

-К Кто придумал это число? Война? Амазонка? Привет, Клорис.

Она покраснела. Другая тихо, но сдержанно рассмеялась.

Я заметил, с каким уважением они к ней относились. Не было никаких сомнений, что она была их предводительницей… Что ж, этого следовало ожидать; было время, когда она могла бы провести меня через цветущие луга до самого Элизиума.

«Прошло много времени, Марко, дорогой», — с хищной улыбкой приветствовала меня девушка, которую я знала как Клорис.

Затем я ощутил мучительный страх человека, который только что встретил свою бывшую девушку, которую считал лишь воспоминанием… и обнаружил, что она все еще заинтересована в нем.

XXV

«Ну и ну! Это настоящее удовольствие!» — воскликнула она с лучезарной улыбкой.

-Вы пропустили меня?

«Почему? Я что, тебя знал?» — пошутил он.

«Ты даже не заметил моего отсутствия», — безоговорочно ответил я.

«Но это я тебя бросила, Марко, дорогой. Если ей хотелось так думать, ладно». На самом деле, я бросила твою злую старую мать.

–Будь осторожен, моя мама замечательная женщина, и она очень любила тебя.

Клорис уставилась на меня.

«Не думаю», — сказал он угрожающим тоном. «Ну вот, опять», — подумал я.

Меня отвели в отдельную комнату, где были разбросаны очень дорогие шкуры животных. Большинство из них, к сожалению, были довольно смяты. Клорис всегда любила, когда было много места, где можно было прилечь. И всякий раз, когда она устраивалась в полулежачее положение, её намерением было вовсе не отдых. Насколько я могу судить, в этой комнате было немало её любимых занятий.

Картина была написана с большим драматизмом: тёмно-красные стены испещрены чёрными деталями. Если присмотреться, можно было увидеть иллюстрации, изображающие жестокие мифы, в которых несчастных разрывали на куски или приковывали к колёсам. Большинство этих картин были крошечными. Меня не слишком беспокоил вид быков, яростно бросающихся на обезумевших жертв; неразумно было отводить взгляд от Хлориды.

–Что случилось с девочкой?

Она снова сбежала. — По крайней мере, Клорис никогда не прибегала к уловкам. В этом и была проблема в прежние времена: она всегда хотела, чтобы моя мать знала, что происходит. Моя мать всегда возмущалась, потому что я, по своей мудрости, никогда ей ничего не рассказывал.

«Ты отпустил девчонку?» — спросила я с явным раздражением. «Послушайте, если кто-нибудь из вас снова её увидит, пожалуйста, оставьте её у себя. Она — хулиганка. Её зовут Альбия. Я не хочу, чтобы с ней случилось что-то плохое».

«Она, скорее всего, побежит прямиком в бордель, эта маленькая идиотка».

К сожалению, я решил, что Клорис права. Почему ты ею интересуешься, Фалько? Она свидетель по твоему делу?

«Утопленник?» Я об этом не подумал, хотя это вполне возможно. Альбия рылась в мусоре возле «Золотого дождя»; она вполне могла что-то знать. Я даже не спрашивал её. Нет, жена сама нашла.

«Твоя жена, говоришь?» — взвизгнула Клорис. «О! Значит, в конце концов, какая-то жалкая ведьма тебя к ней пристроила? Я её знаю?» — подозрительно спросила она.

–Нет. –Я был в этом уверен.

-Как это называется?

– Елена Юстина.

– Елена – греческое имя. Она рабыня?

«Только если твой благородный отец лгал двадцать лет. Он сенатор. Я стал уважаемым человеком».

Она знала, какую бурную реакцию это вызовет. Когда Клорис перестала смеяться, она вытерла слёзы. Затем, не в силах сдержаться, снова пошла в атаку.

–Ух ты, я просто не могу в это поверить!

–Поверьте, – спокойно приказал я.

Тон моего голоса положил конец истерике.

– Не будь со мной педантичным, Марко, дорогой.

Я улыбнулся ей. Это был фарс. Как и многое в наших отношениях. Было бы бестактно сказать, что я женился именно потому, что, как только она меня бросила, я наконец-то нашёл настоящую любовь. Клорис, будучи девушкой экспрессивной, наверняка бы стошнило.

«А ты? Что всё это значит?» — спросил я.

«Она умела владеть мечом». В своём цирковом номере Клорис использовала их как противовес, когда не размахивала зонтиками или веерами из перьев. Мужской аудитории нравилось дрожание мечей , хотя большинство предпочитало веера, потому что казалось, будто под ними ничего нет. Но я знал – потому что она мне говорила – что она носила кожаное нижнее бельё, чтобы верёвка не жгла ей чувствительные места. Её девизом было: держи своё снаряжение в идеальном состоянии. Я надеялся, что она и дальше ему следует. «Мне нужен был шанс, когда я бросил тебя, дорогая. Я стал профессиональным бойцом. Я уже знал организаторов; они сразу отнеслись ко мне серьёзно. Я хорош!»

–Этого следовало ожидать.

Странное сияние озарило её лицо, наполовину хвастливое, наполовину вызывающее. Выпрямившись, она разобрала зыбкие пески кожи и попыталась снять сапоги: высокие, туго зашнурованные, с жёсткой подошвой для ударов и толстыми ремнями для защиты. Контраст с её женственной, почти прозрачной белой одеждой был тревожным. Это всегда привлекало: фигура

Из маленькой девочки она превратилась в неожиданно сильную. Когда она сплела голые пальцы, я вспотел, вспоминая наши эротические игры.

У Клорис были ноги, привыкшие к захвату канатов и трапеций; она могла использовать их, чтобы яростно обвиться вокруг чего угодно...

–Расскажите мне о вашей ситуации в Британии.

– О, Марко! Похоже, я – объект твоего исследования.

–Мне просто интересно: почему именно здесь?

«В Британии? Я слышал, вы много говорили об этом месте. Мы сформировали команду специально для того, чтобы приехать сюда. Кучка скучающих мужчин с очень небольшим выбором развлечений. Идеальное место. Совершенно новая арена. И самое главное: никаких постоянных групп мужчин-гладиаторов, которые затягивают действие и сговариваются помешать нам работать».

– Кто твой фиксер, твой ланиста?

-К Это чушь собачья!

Неправильный вопрос. Мне следовало бы догадаться. Клорис всегда была независимой. Быть жертвой агентов, которые игнорировали её способности и воровали гонорары за публичные выступления, тоже сводило её с ума во время работы в цирке. По правде говоря, дрессировка была не в её стиле.

«Мы можем обучаться самостоятельно, — сказала она. — Мы тренируемся каждый день и наблюдаем за успехами друг друга. Женщины — очень хорошие аналитики».

– Да, я помню, что ты много времени уделял анализу того, что меня беспокоило. Что происходило… Вы лидер группы?

«Анализ твоих недостатков был слишком утомителен, дорогой!» — вмешалась она.

«Спасибо. Вы босс?» — упрямо повторил я.

«У нас нет лидера. Но я сплотил группу. Они меня слушаются».

Они знают, что у меня отличное равновесие и отличная физическая подготовка. Я владею двумя стилями: ретиарием и гладиатором, а также совершенствую свой фракийский стиль.

Я свистнул. Немногие мужчины-гладиаторы могли владеть тремя стилями боя.

«Хочешь проверить меня?» — улыбнулся он.

–Нет. На сегодня мне уже достаточно надавали.

«Да, маменькин сынок устал и очень испачкался с толстухой... Подойди поближе, и я тебе помогу», — сказала Клорис.

Он разминался, растягиваясь, готовясь провести час, выполняя со мной сложные упражнения. Одна мысль об этом пугала.

Она имела это в виду. Она думала, что я хочу того же, что и она, как и женщины. Об этом можно было бы написать целый философский трактат, но я был занят тем, чтобы держаться от неё подальше.

«Послушай, мне не хочется казаться таким слабым, но я слишком голоден, Клорис. Тебе это не поможет. Я не смогу сосредоточиться».

«Ух ты! Ты совсем не изменился». Она подумала, что он шутит. Эта мысль ей даже понравилась. «Пора определиться!»

–Да ладно тебе, Клорис! Ты же не скажешь мне: «Либо ты со мной связываешься, либо ты меня ешь»!

«Кажется, это хороший выбор!» Он вскочил и бросился ко мне.

Я едва мог глотать, потому что она уже обвивала меня так, как умеет только акробат. Я забыл, каково это, но воспоминания нахлынули. «Ну? Что ты решил, дорогой?» — спросила она со смехом.

Я вздохнул, что можно было бы принять за вежливое сожаление.

– Слушай, я умираю с голоду. Можно мне поужинать, пожалуйста?

Клорис ударила меня по почкам, хотя это был слабый, случайный удар, который причинил мне лишь лёгкую боль. Она выбежала из комнаты. Я упал, весь в поту. Затем, как я и ожидал, она приказала принести мне поднос. Я очень тщательно выбираю своих бывших девушек. Клорис никогда не хотела зла.

«Позже!» — многозначительно пообещал он, уходя.

«О Меркурий, покровитель путешественников… вытащи меня отсюда или дай мне умереть, чтобы я не знал, что происходит!» В Риме я был прокуратором гусей и священных кур. «О Меркурий, пусть Хлорис никогда не узнает!» В тот момент я сам был подобен нежному цыплёнку в клетке, которого откармливают. Я начал усердно жевать. Мне понадобились все мои силы.

С гладиатором лучше не связываться. К тому же, он был чудесным созданием, и я это точно знала. В другое время я бы без сопротивления поддалась его влиянию. Но в тот момент на кону было слишком многое. Я достигла прогресса… очень многого; я жила другой жизнью.

Столкнувшись лицом к лицу с тем, чего ожидали от того человека, которым я был раньше, я чувствовал себя некомфортно. Теперь мне нужно было быть верным определённым вещам;

Новые начинания. Как и говорил Майе Петроний Лонг: когда принимаешь важные решения, пути назад уже нет. Удивительно, как другие не замечают, насколько ты изменился. За неожиданностью таится опасность. Когда эти люди думают, что знают тебя вдоль и поперек, ты начинаешь сомневаться в себе.

Должно быть, я проявил нетерпение. Я едва успел доесть свою единственную еду, как две женщины пришли меня искать.

– Ах, Гераклея! Ты опять встревожена?

«Да, мне страшно!» — добродушно улыбнулась я, словно ожидая, что меня собираются схватить для тематической оргии. Гераклея и её спутница переглянулись, явно понимая, что у Клорис есть планы.

Я не мог сказать, что они думали, но я знал, что они не собирались вмешиваться.

«У тебя проблема», — предупредили они меня. Даже в тот момент самый благоговейный страх был необходим.

Когда меня привели обратно в огороженную территорию сада, Клорис уже ждала меня. Она встретила меня лучезарной улыбкой. Она обняла меня, потащила в сад и пообещала: «У меня для тебя есть замечательный сюрприз, дорогая!»

Лучше всего было принять это обещание с терпимой улыбкой. Это было до того, как он повёл меня в центр группы, вокруг статуи, и я понял, насколько коварным было это обещание.

Все женщины были там. Они молча смотрели, как Клорис ведёт меня к ним, ожидая, что произойдёт. В последний момент, хотя уже было слишком поздно что-либо изменить, я услышал ещё один очень знакомый женский голос.

Клорис, вцепившись мне в руку, покусывала моё ухо, а моё лицо выражало чистейшую вину. Рядом была Хелена.

Альбия, уже стоявшая рядом с ним, должно быть, каким-то образом нашла её и сообщила, что он пленник. Елена смело появилась в доме, полном женщин. Должно быть, она поспешила туда, раз уж взяла с собой даже девушек. Она пришла спасти меня, но её взгляд говорил мне, что если бы она знала о Хлорис заранее, то бросила бы меня на произвол судьбы.

«О, смотрите, кто здесь!» — воскликнула Елена Юстина, моя подруга по постели и сердечный друг. Она говорила этим напевным голосом, призванным успокаивать беспокойных маленьких детей в незнакомой обстановке, которые боятся, что кто-то из родителей пропал. Это было…

Хорошая мать. Ни Джулия, сидевшая на траве, ни ребёнок, которого она носила, не чувствовали бы тех эмоций, которые испытывала Елена.

Теперь он был окончательно потерян и знал это.

Она производила яркое впечатление. Высокая темноволосая женщина, она вела беседы с профессиональными рестлерами, словно вращаясь среди женщин, находящихся на обочине общества. Как и Альбия рядом с ней, она была одета в синее, но в нескольких удачных оттенках, ткань облегала её тело с безразличной элегантностью. Серьги с жемчугом и лазуритом указывали на её богатство; отсутствие других украшений говорило о том, что она не испытывала вульгарной потребности выставлять напоказ своё богатство. Она казалась прямолинейной и уверенной в себе.

– Елена, душа моя!

Её тёмные глаза пристально смотрели на меня. Голос её звучал тщательно, интонированно.

«Твои дочери скучали по тебе, Марк! А ты тут, словно Геракл, развлекаешься среди женщин царицы Омфалы. Будь осторожен». С тех пор Гераклу приписывали преувеличенную любовь к женской одежде.

«Я в своей одежде», — пробормотал я.

Он осмотрел меня с ног до головы.

«Я это понимаю», — прокомментировал он оскорбительным тоном.

С распростёртыми объятиями и радостными криками ко мне подбежала Джулия Джунила. Когда я обняла свою маленькую молнию, она придумала шумную игру: залезла головой вперёд под мою тунику. У неё был огромный воротник, на котором уже распустились нитки, а тесьма порвалась.

Это было последнее унижение. Я просто стояла и превращалась в гимнастический костюм моей двухлетней дочери.

«Ну!» — воскликнула Хелена, решительно глядя на Клорис. «Ты закончила с ним? Можно мне забрать его домой?»

«Ты женился на своей матери!» — обвинила меня Клорис, не потрудившись понизить голос.

«Не думаю», — сказал я. «Я справлюсь с матерью».

Устав от удушья, я заставил Джулию снова встать. На этот раз она успокоилась и лежала, глядя на

Женщина, её голова, полная кудрей, особенно привлекательно лежала у меня на плече. Несколько рук потянулись, чтобы погладить и пощекотать её под радостные восклицания.

Ситуация изменилась. Клорис была достаточно умна, чтобы понять, что на её подруг повлияло то, что они считали нас семьёй; разлука с нами принесла бы им больше вреда, чем пользы.

«Было здорово видеть тебя здесь, но тебе лучше пойти домой, Марко».

Клорис проводила нас до двери. Она сделала всё возможное, чтобы ещё больше усугубить ситуацию.

«Ну, по крайней мере, я вижу, что у неё хорошие детёныши». Это подразумевало, что Хелена — просто моя племенная кобыла.

Никто из них не клюнул на приманку. «Надеюсь, я не доставила тебе слишком много хлопот, Марко, дорогой», — ласково сказала она.

–Ты всегда был проблемой.

–И ты всегда был…

-Что?

«Ну... я расскажу тебе в следующий раз, когда мы будем одни». Кровь Елены кипела, как она и собиралась. «А теперь иди, дорогая...» — сказала Хлорис, злобно шевеля губами. «Не будь с ним слишком строга, Елена, дорогая. Мужчины верны только своим инстинктам, ты же знаешь».

Тогда Елена Юстина сделала всё, что могла. Стоя посреди улицы, она сказала:

«Конечно», — улыбнулась она. Она сказала это вежливо. Это демонстрировало силу её воспитания. «Вот что привело его ко мне».

Альбия наклонилась, чтобы развязать Нукс, которую оставили снаружи привязанной к деревянному столбу. Она испуганно посмотрела на меня, а затем позволила собаке тащить себя довольно далеко впереди нас.

–Спасибо за спасение.

«Мне сказали, что тебя похитили!» — парировала Хелена. «Если бы мне сказали, что ты станешь послушной секс-игрушкой, я бы не вмешивалась».

-Успокоиться.

–Кто именно это был, Марко, дорогой?

– Женщина-гладиатор, привлекающая большую аудиторию по имени Амазония.

Я признался. По своей предыдущей профессии она была канатоходкой в цирке.

–А, это она!

«У меня всегда был хороший вкус, — проворчал я. — Поэтому я и нашёл тебя».

Елена Юстина, используя все свои знания, дала мне понять, что она не очень убеждена.

Я чувствовал себя человеком, только что принявшим решение. Почему-то это всегда угнетает.

Неудивительно, что я чувствовал себя подавленным. Я вёл двух усталых девочек по тёмным улицам, атмосфере которых я не доверял, в сопровождении чрезвычайно молчаливой жены.

XXVI

Я отнесла малышей в детскую и сама уложила их в кроватки. Это казалось какой-то уловкой. Я ничего не могла с собой поделать. Их мать, что весьма показательно, игнорировала их.

Позже я застал Хелену одну, как и ожидал. Она сидела в кресле с притворным безразличием. Всё это было притворством. Она ждала, когда я приду и найду её. Я кое-что подготовил. Я даже быстро принял ванну: никогда не спорь с женщиной, если знаешь, что она душисто надушилась корицей, а от тебя разит. Чтобы мой уход не показался слишком нарочитым, я выбежал и нашёл её босой и растрепанной. Нетерпеливый любовник с его привлекательно неопрятным видом: в ту ночь мне придётся прибегнуть к самым изощрённым уловкам.

Я присел на корточки возле дивана и выпрямился, опираясь локтем на подлокотник.

–Хочешь, я расскажу тебе, как прошёл мой день?

Я был краток. Я придерживался фактов. Вскоре после того, как я начал, когда я рассказывал, как я принял Альбию, Елена прервала меня:

–Ты даже не посоветовался со мной.

–Вот тут я и ошибся.

«Ты — мужчина в доме», — заметила она с сарказмом.

Я продолжил рассказ. Она слушала, но ни разу не взглянула на меня.

– Тогда-то меня и взяли под стражу девушки-гладиаторы. Остальное вы знаете.

Я села, измученная. Было приятно быть свежевымытой и в чистом халате. Но это было и опасно: сейчас не время расслабляться и засыпать. Было бы даже лучше, если бы я упала в обморок во время секса.

Тема, над которой мне не помешала подумать усталость... но удовольствия от нее я в тот вечер не получу.

Когда Елена наконец подняла глаза, я спокойно ответил ей взглядом. Любовь на моём лице была искренней; она не могла не поверить в это. Я никогда не встречал никого похожего на неё. Я изучал её лицо, все эти знакомые черты – от выдающегося подбородка до густых, нахмуренных бровей. Вернувшись домой, она быстро переуложила волосы; я понял это по новому расположению корявых костяных шпилек. Она заметила, что я это заметил, и захотела возненавидеть меня за такую наблюдательность. Она также сменила серьги. От лазуритовых подвесок ей всегда болели уши; на этот раз она надела золотые, поменьше.

- И «Хочешь, я расскажу тебе, как прошел мой день?» — бросила мне вызов Елена, как настоящий боец.

-С удовольствием.

«Я не собираюсь утомлять тебя утомительной рутиной утренних и дневных обязанностей». «Слава Юпитеру за это».

«Мне всегда было очень любопытно узнать твой широкий круг общения, Хелена», — мягко пожурил я ее.

– Это на тебя не похоже.

«Нет, это звучит как слова напыщенного осла», — сказал я. «Но ты и сам не свой. Полагаю, тебе есть что мне рассказать».

Хелене отчаянно хотелось бросить в меня подушкой, но она сохранила достоинство. Она крепко сжала свои длинные руки на коленях, чтобы сдержаться.

– Выяснили, чем занимались эти женщины на улице, когда вас отвлекли от драки с управляющим борделя? Или вы были слишком заняты общением с Клорис, чтобы задать полезный вопрос?

Я заметил, что мои зубы сжимаются.

–Ты его спросил?

–Мне удалось навести некоторые справки, находясь в их обществе. –

Правда в том, что она не сказала ледяным тоном: «Пока ты резвился в любовном гнёздышке». Есть бизнесмен, который пытается подмять под себя группу. Он их травит, и им это совсем не нравится.

Они работают без представителя и не хотят никому давать свою долю.

Мне стало интересно, не тот ли это гангстер, которого ищет Петроний.

-Как это называется?

«Я не спрашивала. Он просто хочет их эксплуатировать. Они знают, что он ещё и держит бордели», — объяснила Хелена. «Поэтому, когда ты пытался помочь Альбии сбежать, они вмешались. Они сказали мне, что ты нуждаешься в их помощи!»

– Это безвкусная шутка, как с вашей стороны, так и с их.

Елена Юстина всегда была справедливой. Она помолчала немного, а затем кивнула: «Альбия сказала мне, что старуха была ужасна».

-ИСТИННЫЙ.

Альбия очень расстроена произошедшим. Мне нужно, чтобы он рассказал мне всю историю.

Наступила тишина. Раньше Елена бы проверила, не ранен ли я, осмотрел бы меня на наличие крови и синяков. В тот день шансов не было.

– Хочешь ли ты мне еще что-нибудь рассказать, цветочек?

Ей удалось не воскликнуть: «Не называй меня так!» Вместо этого она сделала вид, что не заметила.

–Зачем ты привел девочек?

«Ты не возвращалась домой. Мы все пошли тебя искать». Она не показывала своей паники. Вместо того, чтобы рассказать об этом кому-либо в доме, она предпочитала сама искать на улицах. Когда она нашла Альбию и узнала, что я в беде, она, должно быть, схватила девочек и убежала.

– Ты с ума сошла, дорогая. В следующий раз поговори с дядей и сделай всё как следует.

«Они всё ещё были заняты во время ужина. К нам пришла интересная группа». Я ждал продолжения. «Норбано пришёл снова, без сомнения, чтобы порхать вокруг Майи. Думаю, все этого ждали».

Майя выглядела очень расстроенной, но держалась молодцом. Он вёл себя как очень хороший человек.

«Я провожу различие», — сухо заметил я, — «между тем, когда вы говорите, что кто-то хороший, и когда вы говорите, что он только кажется таким».

– Норбано производит впечатление искреннего человека, – сказала Елена.

Если он заинтересован в Майе, я надеюсь. Но всегда есть вероятность, что это он. большая рыба, за которой гонится Петроний.

Элена была слишком заинтригована, чтобы спорить: «Мне кажется, Норбано слишком откровенен. Его слова о том, что он «поиск возможностей в сфере недвижимости», фактически кричат о том, что этот человек может быть шантажистом. Если бы это было так, он бы скрывал свой интерес».

«Это вы так думаете. Но такие люди любят появляться на светских приемах. Они вращаются в юридических кругах и тешат себя мыслью, что им всё сошло с рук».

Ну, они делают это довольно часто.

-Там «Там они знакомятся с влиятельными людьми», — сказала Хелена.

«И важные женщины! Не все они цепляются за девушек гангстеров с блестящими волосами и горами драгоценностей. Некоторые жаждут женщин с состоянием и блестящей родословной. Женщины, похоже, сами их ищут».

Чем славнее репутация, которую так упорно завоевывали его предки, тем быстрее она меркнет. Если бы у императора была жива дочь, она стала бы лёгкой добычей.

«Хотелось бы, чтобы Веспасиан этим занялся!» Елена им восхищалась. Я думал, что ситуация может обернуться катастрофой.

–Кто еще пришел познакомиться с Фронтино и дядей Гайо в этот замечательный вечер?

– Еще больше импортеров, размышляющих о том, стоило ли им надевать халат… и юрист, надеющийся привлечь новых клиентов.

Если Британия теперь привлечёт недобросовестных юристов, всё кончено. Цивилизация пришла… со своими страданиями и ценой.

«Он может быть преступником», — настаивала Хелена.

«Возможно, да. Были ли у него кольца из цельных золотых самородков? Были ли у него крепкие мужчины с дубинками, которые его защищали? Как его зовут?»

–Попилий.

– Я должен это осмотреть.

– Разве это не работа для Петрония?

«Почему он должен быть единственным, кому это доставляет удовольствие? Если я решу, что этот придворный подаёт надежды, то я подтолкну Петро в правильном направлении».

–Ты знаешь больше, чем кто-либо другой.

–Не будь таким.

Казалось, больше нечего было сказать. Я признался, что очень устал и мне пора спать. Хотя на первый взгляд мы общались нормально, Елена никак не подала виду, что собирается пойти со мной.

Дойдя до двери, я обернулся и тихо сказал:

«Я никогда ни с кем не разговаривал так, как с тобой».

Елена промолчала. Она всё только усугубила. «Я ничего плохого не сделала».

Мне жаль, что вы думаете иначе.

Я прекрасно понимала, что она чувствовала. Именно тогда она наконец начала это демонстрировать.

– Ну, Фалько, дело в том, что мы оба знаем, что ты мог бы это сделать.

Я ничего не мог сказать. Вопрос был решён её присутствием. Но если бы Елена не вмешалась… кто знает?

Лежа в постели один, я часами не мог заснуть. Наконец, я проснулся от лёгкого сна и убедился, что Хелена тихонько проскользнула в комнату. Она молча села в укромном кресле. Хотя у сиденья была подставка для ног, тусклый свет, проникающий сквозь открытые ставни, высветил, что она сгорбилась, обхватив колени. К тому времени она, должно быть, уже поняла, насколько это неудобно, но когда моё дыхание стало более ровным, она перестала ёрзать.

Хорошо, что она была рядом. Но это было неизбежно. Мы были в чужом доме. Было много комнат, куда можно было перебраться, если поссоришься с мужем, но повсюду шныряли орды сплетничающих рабов. Елене было бы стыдно, если бы кто-нибудь узнал о нашей нынешней ситуации.

«Иди сюда». Мой голос прозвучал более раздражённо, чем я намеревалась. Ответа не последовало. Удивилась ли я? Для следующей попытки я выбрала более приятный тон: «Иди в постель, дорогая... Иначе мне придётся прийти и забрать тебя».

Я не собирался этого терпеть. Он медленно подошёл и лёг в кровать. Я с облегчением задремал на мгновение. К счастью, я сразу же проснулся.

–Прижмись ко мне.

«Нет», — сказала она из гордости.

С хрипом я повернулся на бок и обнял ее, прижимая к сердцу.

–Всё это зря, дорогая.

Мужчины могут утверждать, что подобные ситуации всегда ни о чём. Женщины же скажут, что споры ни о чём на самом деле — это споры обо всём.

И вот мы лежим, Елена все еще напряжена и сопротивляется.

В какой-то степени она была права. Даже тогда, когда я укачивал её, чтобы облегчить её боль, я думал о другой женщине… так что, в каком-то смысле, я предал её. Но как я мог забыть? Мы с Хлорис слишком долго предавались похоти, и всё закончилось плохо, ещё до того, как я успел представить себе встречу кого-то вроде Елены. Если бы я случайно не поехал в Британию, когда Елена Юстина была там, мы бы с ней никогда не встретились.

Я был мужчиной. Когда я встретил свою бывшую девушку, меня охватила нежность и ностальгия (разве женщины не делают то же самое?). Но в ту ночь я держал в объятиях Елены, и мне не хотелось, чтобы это изменилось.

Наконец я перестал вспоминать былые времена. Прежде чем заснуть, я ещё немного с нежностью подумал об одной женщине. В тот раз, если я кого и предал, то не Елену.

XXVII

Утром боевой дух всё ещё цеплялся за нас, словно тяжёлая мокрая тряпка. Елена встала одна, наспех умылась и позавтракала в нашей комнате. Она сделала это, чтобы избежать назойливых вопросов за общим столом. Она ничего мне не предложила, но оставила изрядное количество на подносе на случай, если я захочу. Обиженный, я решил спуститься в столовую.

Конечно, Майя слышала об инциденте с Клорис. Она была в хорошей форме.

«Я всегда считал её злобной гарпией. А теперь она работает на арене... это позор. Ты позволишь такой женщине поставить под угрозу всё, чего ты добился? Что бы ты подумал, Марко, если бы Елена Юстина развелась с тобой?»

«Глупый вопрос!» Поднос с едой наверху казался всё более заманчивым; но опоздал. Я схватил булочку из корзинки и впился в неё зубами.

Развод нам не грозил, ни в коем случае. Что ж, единственное, что мы с Хеленой сделали, чтобы считать себя женатыми, — это решили жить вместе; чтобы положить конец этому, ей достаточно было просто уйти от меня. Римское право весьма благоразумно в таких вопросах.

Неоправданно разумно, сказали бы многие из моих клиентов.

Моя сестра улыбнулась с видом превосходства.

– Я думал, мы избавились от этого интригана много лет назад.

Не говори матери, что ты ее видел.

«Позволь мне объяснить. Клорис — это уже давно, Майя. Я позволю тебе самой рассказать маме о твоём новом, очень любезном поклоннике, любителе музыки!»

–Он пригласил меня на свою виллу, расположенную ниже по реке.

– Какой отвратительный метод завоевания!

–Может быть, я пойду.

– Ну, ты можешь об этом пожалеть.

Елена вошла в столовую, элегантная и готовая к действию. Она не обменялась с Майей ни единым взглядом; некоторые женщины, когда их что-то тревожит, замыкаются в себе, беседуя с подругами, но Елена отвергала подобное женское соучастие. Именно поэтому она мне нравилась. Она приходила ко мне со своими проблемами, даже когда я сама была проблемой.

«Я тут подумал, Марко. Тебе стоит поговорить с Альбией о смерти Вероволко. Она всё время околачивалась у баров; может, что-то увидела».

-Хорошая идея…

–Я тоже пойду.

Она знала, когда следует обратиться за консультацией по вопросам брака.

–Это будет здорово.

«Не обманывай себя», — сказала она, как всегда искренне. «Я буду следить за тем, что ты делаешь».

Я сделал своеобразный и очаровательный жест, игриво приподняв бровь.

-Весь день?

«Весь день», — трезво подтвердила она.

Я улыбнулся и повернулся к Майе.

– Кстати, вчера я видел Петро.

–Как повезло.

Я заметил, что Хелена считала, будто ее действия только что увеличили вероятность того, что моя сестра отправится плавать по Темзе в поисках кексов и сильных волн соблазнения на вилле Норбано.

Затем я понял, что сын Майи, Марио, сидел под столиком и кормил свою собаку.

А где же мой?

– Я оставила Нукс с Альбией вчера вечером, чтобы утешить ее, – сказала Елена.

– Ты читаешь мои мысли, Елена. Давайте посмотрим правде в глаза.

Мы думаем одинаково: мы пара.

«О, я уже знаю!» — прокричала она. Это вызвало смятение среди рабов, драивших пол в коридоре. Мне удалось хорошенько пнуть ведро с водой, когда мы проходили мимо. «Марко… попробуй решить, чего ты хочешь в жизни, чтобы мы все могли двигаться вперёд».

Я резко остановился и развернул её лицом ко мне. Она слегка поскользнулась на влажном кафельном полу, и мне пришлось крепко держаться.

–Меня похитили. Ничего не произошло. Не трать силы на размышления о том, что я мог сделать. Я здесь.

Елена нахмурилась.

«Легко так говорить, когда ты здесь в безопасности. А что происходит, когда ты исчезаешь в притонах и трущобах?»

–Ты должен мне доверять.

– Доверять тебе довольно утомительно, Марко.

Да, я видела, что она измотана. У неё были две маленькие дочери, одна из которых всё ещё кормила грудью. Наша попытка нанять няню принесла нам больше проблем, чем её отсутствие. Она смогла отдохнуть у тёти, у которой была опытная прислуга, но она прекрасно знала – да и я тоже, – что мы скоро вернёмся домой, в Рим. Наши дочери, которым требовался постоянный уход,

Они все снова будут нашими, потому что, выходя на работу, я должна была заботиться о них одна. Если со мной что-то случится, Джулия и Фавония будут полностью на её попечении. Наши матери помогали ей, но при этом ещё больше напрягали отношения ссорами. В итоге Хелена много времени проводила одна, гадая, где я и какая опасность мне грозит.

Хелена была очень опытной женщиной. Она знала, что любой мужчина может сбиться с пути. Увидев Клорис, она, должно быть, решила, что мой день настал.

Да, я признался, что, должно быть, казалось, что я думаю то же самое.

Елену я в этом не виню. Как я мог предвидеть, что мсье Дидий Фалько, мальчик с дурной репутацией в мегаполисе, в итоге станет хорошим мальчиком?

Альбия изо всех сил старалась оставаться незаметной. Не думаю, что спасение из этого жестокого заточения сделало её благодарной. В тот период моей жизни, о котором я никогда не рассказывал, я был разведчиком в армии. Находясь в прямом контакте с врагом – тогда врагом были племена – я имел дело с туповатыми представителями британского общества. Эта чернь, которая говорила «не знаю, не слышал и ничего не видел», была там столь же активна, как и в криминальных трущобах у подножия Эсквилинского холма в Риме, и, будучи покорённым народом, бритты практически не имели желания помогать. Они постоянно усложняли жизнь любому римлянину, часто весьма скрытно. Альбия всё это впитала.

«Альбия, нам с тобой нужно поговорить». Когда я подошёл к девушке, Елена отвела детей. Они сгрудились вокруг своей подруги, защищаясь; я надеялся, что эти невинные создания ничего не знают о её связи с шайкой проституток. Нукс, как всегда убеждённый, что она – радость моего сердца, отстранился от Альбии и бросился ко мне. Я совершил ошибку, сев.

Я пытался выглядеть примирительным. Когда собака увидела, что я к ней подхожу, она тут же прыгнула на меня.

Теплый язык начал облизывать какие-то анатомические бороздки, которые, возможно, нуждались в промывании.

Альбия ничего не сказала.

«Не смотри так испуганно». Это было пустой тратой слов. Девушка с бесстрастным лицом присела на табуретку. «Хватит, Накс... Слезай, тупая сука! Альбия, той ночью...» Казалось, прошло две недели, хотя прошло всего четыре дня. «Они убили человека. Это случилось в «Золотом дожде». Его столкнули в колодец лицом вниз».

Он утонул.

Альбия продолжала смотреть на меня страдальческим и пустым взглядом бездомного.

Лицо его казалось еще более бледным, а дух — еще более подавленным.

«Здесь ты в безопасности», — сказала ей Елена. Нукс бросил меня, подбежал к Елене и прыгнул ей на колени. Елена управляла собакой с тем же мастерством, с которым управляла нашими дочерьми. «Альбия, расскажи Дидию Фалько, если ты что-то видела той ночью».

–Нет. – Ты ничего не видел или не собирался никому рассказывать?

Накс с интересом разглядывал нас по очереди.

– Вы были в «Золотом дожде» или где-то поблизости в тот вечер?

– повторил я.

«Нет». Это было бесполезно. Я пытался поймать лунный свет сачком.

Чем больше он отрицал, тем больше я сомневался в его словах. Даже если отчаявшиеся люди не лгали открыто, они скрывали информацию. Но если им это сходило с рук, они лгали. Правда — это сила.

Обладание им давало им последний проблеск надежды. Разговоры об этом делали их совершенно беззащитными.

«Альбия!» — резко вмешалась Елена. «Никто тебя не тронет, если ты заговоришь. Фалько арестует тех, кто это сделал».

–Меня там не было.

Хотя Альбия была очень неразговорчива, я заметил одну вещь: она была в полном ужасе.

«Ну, это не помогло», — я постарался не злорадствовать.

«Я очень на неё зол». «По крайней мере, Хелена меня не винила». «Альбия — глупая девчонка».

– Она просто испугалась. Она всю жизнь боялась.

«Ну! Разве мы все не были?» Услышанное от Елены Юстины было неожиданностью. Я уставилась на неё. Она сделала вид, что не говорила этого.

«Могу ли я теперь выйти и поиграть?» — спросил я жалобно.

–Есть дела, Марко.

– Что такое, моя дорогая?

–Возьмем, к примеру, адвоката.

– Ваш друг Попилио? – Я напрасно ждал комплиментов за то, что запомнил его имя.

–Я не испытываю к нему никаких дружеских чувств, и он мне не принадлежит.

«Ладно. Я многое могу вытерпеть, — пошутил я, — но только не то, что ты сбежишь с адвокатом, и точка! Ты меня слышишь?»

«Правда?» — небрежно спросил он.

«Конечно», — нахмурилась я. «Дорогая, ты же знаешь, я терпеть не могу юристов».

День налаживался. Попилио считался очень умным (разве не все они в его профессии?), но я поймал его с поличным как раз в тот момент, когда его обдирали.

Хелене пришлось отпустить меня, чтобы провести эту беседу. Тем не менее, она пошла со мной. Я терпеливо ждал, пока она сначала покормит Фавонию, что дало мне возможность сделать пренебрежительные замечания о том, что я хочу, чтобы мои дочери вели тихую домашнюю жизнь и не попадались в неподходящие места, как это случилось с ними накануне вечером. Это позволило Хелене сказать, что в таком случае она хотела бы, чтобы я подавал хороший пример. Так, прощупывая друг друга, хотя и без злобы, мы поспешили одним утром, всё ещё приятным и тёплым, в небольшой арендованный дом, где адвокат разместил свою практику. Несмотря на Несмотря на привлекательную меловую вывеску снаружи, обещавшую лучшие судебные преследования к северу от Альп, а также дипломатические и обычные выступления в защиту, клиенты всё ещё не воспользовались предлагаемыми услугами. Я искал объявление о том, что услуги предоставляются бесплатно, если вы не выиграете дело, но, конечно же, не нашёл его.

Попилио загорал во дворе, ожидая, когда кто-нибудь потребует непомерную компенсацию за какой-то проступок. Пока он бездельничал, его нашёл британский бизнесмен. С улицы вошёл застенчивый проситель. Волосы у него росли клочьями, ноги короткие, широко расставленные, и он нес большой плоский поднос, уставленный резными украшениями из гагата и другими безделушками.

Таких торговцев гагатом, как он, было больше, чем блох у кошки; так было всегда. Более того, легионеры, желая подарков для своих возлюбленных, брали самые качественные товары, пока находились на границе. Во многих районах южной Британии шанс купить настоящий чёрный гагат, промытый морской водой, из Бригантии был таким же, как найти настоящих бирюзовых скарабеев у пирамид Александрии.

Мне понравилась вкрадчивая речь этого продавца. Он признал, что в этом бизнесе есть подделки. Его дерзкое заявление заключалось в том, что лучшие подделки настолько хороши, что их стоит покупать сами по себе. Он обещал адвокату, что позволит ему монополизировать рынок, надеясь, что позже, когда подделки станут пользоваться явным спросом, он на этом неплохо заработает.

Мы с Эленой спокойно наблюдали. Пока Попилио ходил за деньгами, чтобы заплатить за своё сокровище, мы расположились под тем, что могло бы быть фиговым деревом, если бы мы были на Средиземном море. Там это был незнакомый кустарник. Кажется, кто-то понимал концепцию тенистых двориков с прохладными перголами, хотя, если присмотреться, двор недавно использовался для содержания тяглового скота. Должно быть, его немного прибрали для адвоката, когда он хотел сдать его в аренду.

Продавец самолетов сделал легкую попытку пробудить наш интерес, дав понять, что нам следует купить сладостей для Елены.

Она поняла свою ошибку. Она сама его отвергла. Я жестом попросил её уйти, но уже более мягко.

«Извини, малыш, я забыл кошелёк в спальне». Он понял, что я над ним издеваюсь, но спокойно ушёл с деньгами, которые получил от адвоката.

Попилио был очень ухоженным мужчиной с рыжевато-русыми волосами. На вид ему было лет тридцать. Не слишком молодой для своей профессии, но производил впечатление энергичного и амбициозного, а также циничного, жаждущего гонорара. Он говорил тихим голосом, типичным для высшего класса, который было трудно определить. Я бы сказал, что он лишь недавно стал новым человеком, возможно, благодаря бабушкам и дедушкам, которым удалось подняться до среднего класса, пусть даже и провинциального. Родственники были достаточно близки, чтобы в детстве Попилио слышал их рассказы о жизни в деревне и был достаточно увлечен, чтобы противостоять

Только в отдалённую провинцию. Либо это так, либо он скрылся с деньгами клиента и был вынужден спешно покинуть Рим.

«Это мой муж, Дидиус Фалько, — сказала Елена. — Я рассказывала тебе о нём вчера вечером».

Она не сказала мне, что они говорили обо мне. Так что я застрял, не зная, какую роль она мне отвела. Я застенчиво улыбнулся.

«Добрый день, Фалько». Слава богу, Попилио не помнил разговор с Эленой за ужином. Он изо всех сил старался вспомнить, кто я и чем зарабатываю на жизнь, хотя Элене он всё же запомнил. Ревность — палка о двух концах: я надеялся, что он не слишком хорошо её помнит. Адвокаты гоняются за женщинами с таким же энтузиазмом, как и за выпивкой. Я это знал; на работе я встречал немало таких.

Мы немного поговорили о том, чего Попилио надеялся добиться в Британии.

Я предложил ему заняться охотой на рабов и подать в суд Люди испытывали искушение вернуть беглецов или завладеть чужим имуществом. Он считал, что британское общество не настолько ориентировано на рабовладение, чтобы сделать такой бизнес прибыльным. Существуют рабы, приговорённые к принудительному труду; они усердно трудятся до самой смерти в отдалённых местах. В домашнем хозяйстве, если в доме есть пара незначительных работников для кухни, это уже много. К ним относятся слишком хорошо, поскольку они часто выходят замуж за хозяина или хозяйку. Нет стимула к побегу, и, похоже, даже соседи нечасто этим злоупотребляют.

–Знаю! Вам нужны большие объекты, где труд – это деньги; если один человек пропадет, это будет означать потерю бизнеса.

«Ещё лучше, я мог бы потребовать компенсацию за дорогостоящих греческих бухгалтеров, массажистов и музыкантов!» — рассмеялся Попилио.

«Итак, вы изучили возможности?» — спросил я.

«Я просто пошутил», — солгал он. «Моя миссия — оказывать провинции первоклассные юридические услуги. Я хочу посвятить себя оказанию индивидуальной помощи в сфере торговли и морского права».

Я сказал ему, что это похвально. Он, похоже, не привык к иронии.

–Прости меня, Фалько, я не помню, что рассказывала мне твоя жена о твоих действиях.

Иногда я решаю не блефовать.

– Я работаю на правительство. Расследую подозрительную смерть, которая, похоже, связана с какими-то гангстерами.

Попилио поднял слегка накрашенные брови.

«Вы ведь не за этим ко мне пришли, правда?» Если он и выглядел обиженным, то лишь потому, что начал подсчитывать, насколько он собирается пострадать с экономической точки зрения.

«Я за всеми слежу», — мягко заверил я его. «Мне жаль вас разочаровывать, но если я отстраню вас от расследования, вы не сможете получить никаких гонораров за клевету!»

Попилио бросил на меня равнодушный, предостерегающий взгляд.

– Я не против исков о клевете, Фалько.

Это означало, что если бы я действительно побеспокоил его, он избавился бы от меня гораздо более быстрым способом.

Я улыбнулся.

–Как долго вы находитесь в провинции?

«Всего пара дней». Этого времени было бы недостаточно, чтобы заподозрить что-то... если бы это было правдой.

–Вы когда-нибудь оказывались в баре, где подают напитки под названием «Золотой дождь»?

–Никогда. Я предпочитаю развлекаться дома в одиночестве, с амфорой старого вина.

«Очень разумно», — сказал я. «В Италии можно найти множество вин, даже здесь, на севере. Дайте им как следует отстояться. Затем процедите через сито два-три раза… и вылейте в канализацию. Столовые вина из Германии и Галлии, похоже, лучше выдерживают режим выдержки».

– Спасибо за совет, – ответил он.

«Пожалуйста», — ответил я.

Не было смысла оставаться там только для того, чтобы обсуждать его вкусы. Юристы — такие снобы. Я был уверен, что он предпочитает более дорогие вина, чем те, которые, по моему мнению, стоило пить дома с жареной барабулькой. Великие вина Империи вряд ли могли бы попасть в Британию в хорошем состоянии, но я решил, что переубедить его будет сложно.

Я не видел никаких признаков того, что у него там жили соседи по комнате, и если он только что приехал, каких новых друзей он мог завести?

Суть вопроса заключалась в следующем: когда Попилий ночью подавал драгоценный виноградный сок, кто делился им с ним?

Мы ушли, ни лучше, ни хуже информированные, чем приехали. Мы медленно пошли обратно в дом. Мы с Хеленой размышляли о том, каким человеком, по всей видимости, был этот адвокат, и каков его истинный характер. Я не обращал особого внимания на окружающую обстановку, и ещё меньше — на прохожих.

Но вот я здесь, и тут из дверного проема мне прошипел знакомый голос:

– Марко, дорогой, иди сюда! Мне нужно с тобой поговорить.

Клорис!

XXVIII

Она прислонилась к дверному косяку, как будто стояла там уже долгое время, ожидая меня.

– Клянусь богами Олимпа, ты меня до полусмерти напугала, бессердечная женщина! Ты что, за домом адвоката следишь?

– Какой адвокат? Я искал тебя, дорогая.

Клорис проигнорировала Хелену. Взгляд Хелены был прикован ко мне.

–Что происходит, Клорис?

–От британца у колодца.

Я мог бы проигнорировать всё остальное. Но это требовало расследования. Я повернулся к Елене, предоставив ей право решать. Она сердито пожала плечами и предоставила мне самому разобраться. Когда она ушла одна, широким шагом, глупец принял бы её уход за знак доверия. Но не я.

Клорис выглядела довольной собой.

–Это было легко!

– Ты ошибаешься. Поторопись.

–Мы не можем разговаривать посреди улицы.

–Ну что ж, давай найдем бар.

–Мой дом находится недалеко отсюда.

Это было не очень близко.

«Мы пойдем в бар», — лаконично сказал я.

Мы дошли до небольшого, довольно чистого и опрятного ресторанчика под названием «La Cuna en el Árbol» («Колыбель на дереве»). Меня угостили обычными неаппетитными холодными закусками.

Мы сели на скамейку в парке. Мы находились довольно далеко от доков, так что, скорее всего, мы были вне зоны досягаемости вымогателей. Тем не менее, я инстинктивно убедился, что владелец не облокотился на стойку над нами, подслушивая. Он уже ушёл внутрь.

«Ты выглядишь усталой», — прокомментировала Клорис, которая выглядела безупречно.

Артисты на арене были в форме и знали, как себя подать. «Твоя надменная богиня — горячая голова? Всю ночь мнёт простыни, не так ли?»

– Давай уже говори, Клорис.

– Так обращаться к свидетелю нельзя.

–Свидетель чего?

–С места смерти.

–Да ладно ? Слушай, не смейся надо мной из-за этого.

«Ты считаешь, что я ничего не знаю», — пожаловался он. Может быть, я вредил себе, уделяя недостаточно внимания. Да, возможно, именно это я и делал.

«Хорошо». Я собирался сделать это как можно более уместно. «Я расследую смерть бритта по имени Вероволько, приехавшего в Лондиниум из племени с южного побережья. Четыре дня назад его тело было обнаружено с головой в колодце грязной хижины, где варили мед, чуть ниже, у реки. Похоже, его ограбили. Возможно, это ещё не конец. Так что…» Итак, скажи мне, Клорис, знаешь ли ты что-нибудь, что могло бы помочь мне найти их убийц?

–Как ты думаешь: я знаю, кто это сделал?

-ВОЗ?

– Задавайте мне вопросы. Я свидетель.

–Если так пойдет и дальше, вы станете подозреваемым… и допрос будет проводить зловещий пыточный отряд губернатора.

–Я не собираюсь с ними разговаривать.

Я открыл рот, чтобы сказать, что все отвечают на вопросы.

Потом я остановился. Я не хвастался.

«Они могли бы даже убить меня, — презрительно сказала Клорис, — но все, что я им скажу, это: «Идите на хер!»»

«Прелестно. В таком случае, они, без сомнения, тебя убьют... Тогда скажи мне, где ты был той ночью?»

–Очень близко.

–В баре?

«Нет, но я был снаружи и смотрел внутрь». Окна были, хотя я помню, что они были маленькими и с решётками.

–Что привело вас туда?

–Я следовал за мужчиной, который нам мешал.

– Какой храбрый парень! Как его зовут?

– Это как раз то, что я надеялся узнать.

– Елена Юстина рассказала мне, что на вас оказывает давление один бизнесмен.

–Он ничего не добьется.

Я терпеливо вздохнул.

«Я уже знаю это, Клорис. Но я также знаю тебя, хотя он не так хорошо осведомлён. Уверен, ты заставишь его осознать свою ошибку! Он римлянин?»

–Он сукин сын.

– Я уже понял… Либо ты мне помогаешь, либо заткнись. Если ты хочешь только мучить меня, я ухожу.

Он улыбнулся.

– Я тебе помогу. Мучить тебя будем потом.

– Ой, пожалуйста! Давайте продолжим.

Клорис облизала пальцы, чтобы очистить их, и посмотрела на голубое небо.

«Скажу кое-что в пользу твоей жены: она умеет приковать его к супружескому ложу!» Я промолчал. Моя еда осталась нетронутой рядом со мной на скамейке. В такой компании я не собирался притрагиваться к простому хлебу с начинкой… или к чему-либо ещё, если уж на то пошло; аппетит у меня был явно недостаточный. Клорис продолжала говорить с той же сдержанностью, с которой делала всё остальное: «Этот воротила (по крайней мере, он так себя считает) снова был у нас дома, донимал нас, чтобы мы позволили ему взять нас на себя. Мы выгнали его, и я пошёл за ним, так, чтобы он меня не заметил. Я проследил за ним полгорода до того злополучного заведения, «Золотой дождь». На улице у него была не самая приятная встреча с другими мерзавцами, Пиро и Ансамблем».

–Я их видел.

«Свиньи», — без особого энтузиазма заявила Клорис. «Они поболтали, а потом все пошли в тот притон. Я подкрался. Вскоре появился британец. Он проявил интерес…»

–Из-за места?

– Нет, идиот.

– Из-за тебя? Это был Вероволко. Типично для него.

«Так ты его знал, Марко?» — спросила она с удивлением в голосе.

«Я его знал. Поэтому позже и занялся этим делом. Вам удалось от него уйти?»

–У меня не было шансов.

«Почему бы и нет? У него был великолепный крутящий момент». Это напомнило мне, что я должен выяснить, что с ним случилось.

«И великолепное, завышенное мнение о себе. Как я могла влюбиться в него после того, как была с тобой, дорогая?» — Клорис разразилась громким смехом. «Возможно, я и раньше жаловалась на тебя, дорогой Фалько, но, оказывается, ты — нечто по сравнению с этим волосатым типом».

«Brituncle» в тысячу раз лучше.

–Спасибо ни за что.

«Отплатишь мне потом… Он хотел пойти в «Золотой дождь», но я никак не мог пойти с ним. Я не хотел, чтобы эта большая шишка узнала обо мне».

–Но, похоже, у британца были какие-то обязательства.

Она кивнула.

–Он сказал, что его кто-то ждет.

–Что произошло, когда вошел Verovolco?

«Некоторое время, правда. В любом случае, я плохо видел; окно было слишком маленьким. Я уже решил сдаться и уйти. Потом услышал, как они спорят».

–Слушай, а ты хочешь сказать, что они уже были знакомы раньше?

«Похоже, так оно и есть. Я видел, как они все сидят за одним столом. Ваш британец направился прямо к ним; несомненно, это были те люди, с которыми он должен был встретиться».

–О чем они спорили?

– Нет. Но Вероволько пришлось хуже всех. Было много разговоров, а затем всё стало совсем плохо. Казалось, Вероволько пытался быть тираном, но он не справился с этой задачей. Наш могущественный претендент на

Представитель был главным. Он ничего не делал, просто сидел за столом, но я видел, как он одобрительно кивал головой.

-К Piro ya Ensambles?

«Да». Она помолчала. Клорис жила в самом жестоком слое общества; она видела много зависти и злобы в действии. Тем не менее, она содрогалась, говоря об убийстве. «Пиро и Энсамблз схватили британца. Казалось, они это спланировали. Когда их босс дал сигнал, они тут же подняли его, развернули и оттащили назад. Я должна была знать, что этой банде нельзя доверять, но у меня не было ни единого шанса».

– Конечно, вы не видели, что происходило снаружи, во дворе.

«Мне это было не нужно. Они бросили его в колодец и оставили там. На следующий день все уже знали... В общем, я видел, как они смеялись, когда вернулись в бар».

–Кто забирал крутящий момент?

– Пиро, я полагаю. Он отвечает за сбор добычи.

–Но разве вы не уверены?

–Нет, я не очень ясно это видел.

«Ну, не зазнавайся», — предупредил я его. «Просто расскажи мне, что ты видел своими глазами. Что случилось потом?»

«Как думаешь, дорогая, что случилось? Бар опустел, как по волшебству. Все знают репутацию Пиро и Энсамбльса. Я выбежал оттуда первым. Я не собирался позволить им поймать меня на слежке за этими людьми. Если бы я не знал тебя, я бы всё забыл. Я знаю, что для меня лучше!»

Я сидел там, не говоря ни слова.

Клорис усвоила мое душевное состояние.

–Это плохая ситуация.

–Кажется, весь Лондиниум полон плохих дел.

Клорис, мне нужно больше узнать об этом человеке, вашем начинающем адвокате...

–Я знал, что ты спросишь.

– Извините за мою предсказуемость.

«А, ты никогда не меняешься...» Я понятия не имел, что он имел в виду. «Это загадка », — сказал он. Он появляется из ниоткуда, когда хочет противостоять нам. Мы не знаем, где он находится, хотя знаем, откуда он приходит.

Рим. Как будто слово «Рим» было написано на её теле, и я не имею в виду её интимные места. Она даже имени своего не называет. Она требует, чтобы мы подчинились ей, и даёт ясно понять, что будет очень неприятно, если мы продолжим говорить «нет».

–Можете ли вы это описать?

–Он ничтожный человек.

–Это не особо помогает, Клорис.

«Нет... это может быть кто угодно!» — усмехнулась она. «Не спрашивайте меня».

Я смотрю только на тех мужчин, с которыми могла бы переспать, дорогая.

–Пожалуйста, попробуйте.

«Он никто, Фалько. Если бы ты встретил его на Виа Фламиния, ты бы даже не взглянул на него».

– И как же этому скрытному ублюдку удается заставить тебя так волноваться?

– Молчаливая угроза. Но она за это заплатит.

«Будьте осторожны. Доверьте это профессионалам. Я здесь, чтобы выследить этих негодяев... как и мой старый друг Петроний».

«Что ж, я очень рада это слышать», — насмешливо пробормотала Клорис.

–Петру помнишь?

–Я помню, как они оба вели себя как дураки, как пара идиотов.

Я улыбнулся, но спокойно размышлял.

–Клорис, готовы ли вы сделать заявление по поводу убийства?

– Почему бы и нет? Я могу быть твоим свидетелем.

–Предупреждаю вас, если вы дадите нам официальное признание, это будет опасно.

–Ну, ты обо мне позаботишься!

Я бы попробовал.

«Это всё, дорогой?» — пробормотала она. Голос её был похож на голос девушки, которую мужчина разочаровал в постели.

–Если только вы не придумаете что-нибудь еще, что может помочь.

–Нет. Ну что, пойдёшь со мной домой?

–Мы уже об этом говорили.

–И с каких пор разговор стал развлечением?

– Извините. У меня есть другие дела.

Она встала, не форсируя ситуацию.

«Тогда я не буду вмешиваться! В другой раз...»

Видимо, Клорис теперь могла принять отказ. Я помнила, как мне было трудно сказать «нет». Но тогда она знала, что на самом деле я хотела вымотаться.

Она покачивалась по тротуару лёгкой походкой тренированной спортсменки. Я на мгновение замер на месте.

Внезапно появился свидетель. Хотя новости были не совсем хорошими.

Он мог арестовать Пиро и Энсамблеса, когда бы ему ни захотелось, и допросить эту пару...

Это всё, что я мог сделать. Если бы они не признались, я бы ничего не добился.

У него действительно была свидетельница. По крайней мере, она описала то, что произошло той ночью. Но он никогда не мог использовать её показания. Клорис была гладиатором… юридически опозоренной. Любая информация, исходящая от неё, была ещё хуже, чем информация, полученная от раба. Даже если бы она дала нам сотню показаний, она бы не смогла предстать перед судом.

Любой компетентный адвокат, особенно нечестный, отлично провел бы время, излагая свои доводы защиты, если бы нашим единственным свидетелем был человек такой низкой профессии, как Клорис, да еще и женщина.

Я встал, чтобы уйти. Хозяин, должно быть, заметил это; он появился из-за стойки. Мне было интересно, как долго он здесь, но он не был похож на человека, слышавшего историю Клорис.

«Что-нибудь еще, сэр?» — спросил он меня почтительно.

«Нет, спасибо». Я ещё не притронулся к еде. «Колыбель на дереве»

«Я сказал, взглянув на их вывеску, где выцветшая жёлтая колыбелька, приютившаяся среди нескольких длинных тонких веток, подтверждала это. — Необычное название для бизнеса!»

Он просто улыбнулся и пробормотал:

–Так оно называлось, когда я занял это место.

Меня начинали интересовать названия, которые они давали тавернам.

XXIX

Поскольку мне нужно было подумать, я вернулся в дом и прокрался внутрь. Я избегал мест в доме, где мог столкнуться с людьми, и направился к гостиная наверху, двери которой выходили на длинный балкон с видом на сад. Там я устроился в тени, в широком низком гамаке. Я слышал шум фонтанов внизу, и время от времени

Воздух наполняло полуденное чириканье маленьких, разгорячённых воробьёв, плескавшихся в почти пустых чашах фонтана. Холодный напиток мог бы стать идеальным способом провести день. К сожалению, по дороге я ничего не взял с собой.

День был таким тёплым, что я словно оказался в Риме. (Если бы только!) Разница была ощутимой. Воздух был насыщен пыльцой цветов и деревьев; аромат августовских роз доносился из сада подо мной среди лёгкого благоухания близлежащей деревни… но запаха сосны не чувствовалось. Ощущение, будто находишься в устье великой реки, изредка кричавшие чайки, высматривая еду у пришвартованных лодок.

Любой мог сказать, что Лондиниум — это порт. И было очевидно, что он иностранец.

С тонкого каркаса гамака, в котором я лежал, капала влага. Его убрали на хранение до наступления жары, словно люди боялись, что хорошая погода будет недолгой. В Британии садовую мебель приходилось переносить; когда кто-то выходил устанавливать её на клумбах, я слышал, как волочатся по гравию ножки стульев – они заносили и устраивались.

Это были Майя и Элия Камила. Я бы проскользнул в дом незамеченным, но услышал, как они говорили о том, как Майя нашла Петрония, чтобы рассказать ему о смерти дочерей. Возможно, именно это и улучшило их отношения: в тот день моя сестра и жена прокуратора сплетничали откровеннее обычного. Их голоса хорошо доносились до меня. Я не хотел, чтобы меня мучила совесть за подслушивание; им следовало быть сдержаннее.

– Это было плохое время, Майя (берет подушку, дорогая), не вини его за резкость.

– Нет, не знаю. Просто ему, похоже, легче иметь дело с моими детьми, чем со мной.

–Возможно, вам следует беспокоиться о том, что единственный способ, которым он сможет с вами общаться, – это через ваших детей.

«Да. Ну, я такая... мать!» — сухой ответ Майи разнесся по огороженному саду. Голос её затих. «Только такого обращения со мной все и ожидают».

«Знаменитая матрона сказала своё слово». Казалось, Элия Камила грустно улыбнулась. «Как только у нас появляются дети… Конечно, для молодожёнов наступает хотя бы период, когда отношения с партнёром становятся удовлетворительными. Это чувство никогда не теряется полностью».

У Элии Камилы к тому времени уже было немало детей; как минимум пара близнецов. Майя, должно быть, кое-что подсчитала, потому что с лукавой ухмылкой спросила:

– Ваш первый ребенок долго не появлялся на свет, не так ли?

–Флавия. Да. Мы ждали несколько лет, пока нам не посчастливилось увидеть Флавию.

–И ты не знал почему…

«Это казалось необъяснимым, — согласилась Элия Камила. — Там что-то происходило».

-Так, «Так ты убедилась, что они тебе нужны?» Моя сестра могла быть настолько прямолинейной, что это граничило с грубостью.

К моему удивлению, жена прокурора восприняла это хорошо.

«Майя Фавония, не обвиняй меня в подлостях!» Казалось, ей было весело.

«Но я этого не делала!» — Майя тоже рассмеялась. «Хотя мне интересно... А Гай Флавий знает?»

«Ты же не ждёшь, что я отвечу на этот вопрос, правда?» Элия Камила была умной женщиной. Её вежливые манеры создавали впечатление несколько суровой, хотя я всегда думала, что это лишь видимость. В конце концов, она была сестрой отца Хелены, а мне нравился Десятый.

За её сдержанностью скрывался острый ум. Выросшая в нашей семье, Майя обладала более примитивным даром общения с людьми: вмешивалась в чужие дела, оскорбляла, обвиняла, тирадила и, конечно же, извечным фаворитом: дулась и возмущенно уходила.

«А вы?» — прямо спросила жена прокурора. «Ваш первенец...»

Мой первый ребенок умер . Как и большинство матерей, потерявших ребёнка, Майя так и не смогла забыть это горе и полностью оправиться. Наверное, поэтому ситуация Петрония так меня огорчила… Я была беременна, когда вышла замуж. Я была очень молода. Слишком молода. Это застало меня врасплох.

Они помолчали некоторое время. Это было знаком паузы в разговоре.

«А теперь у тебя четверо детей, и ты вдова», — подытожила Элия Камила. «Твои дети не в нужде. Думаю, ты можешь выбирать. Ты могла бы быть независимой, находить время для себя, чего не могла в молодости. Ты очень привлекательна, тебя окружают мужчины, которые хотят о тебе заботиться… но, Майя, не им выбирать».

«Ты имеешь в виду, выгнать их всех?» — рассмеялась Майя. Я начала понимать, что после смерти Фамии она, должно быть, чувствовала себя очень одинокой. Он был во многом бесполезен, но его присутствие было сильным. С тех пор, как он умер, возможно, даже Хелена не говорила с Майей в таком тоне. Возможно, моя мать дала бы ей хороший совет, но какая девушка слушает мать о мужчинах? Норбано очень внимателен.

Моя сестра размышляла вслух. Невозможно было понять, рада ли она этому.

–Вы собираетесь посетить его виллу?

–Я еще не решил.

«Ты могла бы сесть на речной катер моего мужа». Майя, должно быть, выглядела озадаченной, потому что Элия Камила многозначительно добавила: «Таким образом, если бы ты захотела уехать, у тебя было бы собственное транспортное средство».

«А! Я всё ещё не уверена, идти или нет, но спасибо… Тут ещё и другие околачивались. Я как-то дома влипла в жуткую историю » . Я услышала, как голос Майи оборвался. Она имела в виду Анакрита.

Элия Камила не проявила никаких признаков понимания того, что речь идет о том, что Майя подвергалась преследованиям со стороны главы Секретной службы.

Она вполне могла быть в курсе. Я не питал никаких иллюзий.

Любому человеку моего ранга, прибывающему в новую провинцию, предшествовала разведывательная сводка. Насколько мне было известно, сам Анакрит участвовал в моей. Моя сестра, разжигая в нём жажду мести, тоже, должно быть, была знатной путешественницей.

Элия Камила тогда говорила о своем муже.

– У нас с Гайо однажды были проблемы. Я не говорю, что мы публично расстались, но какое-то время я был очень несчастен.

«Теперь никто не догадается», — заметила Майя. «Ты был далеко от дома?»

–Да, и я чувствовал очень большую пустоту между нами.

-Что произошел?

–Обычно… Гайо слишком много времени проводил вдали от дома.

–Где? В барах или на Играх?

– Ну, я знал, что ничего из этого там не было.

– Ого, я же говорила, что у меня много работы! – Майя, которая смеялась от души, уже поняла, в чём дело, благодаря Фамии.

«Это была правда, — преданно сказала Элия Камила. — Ей приходилось преодолевать огромные расстояния в поисках драгоценных месторождений».

– Как ты это решил? Ведь, я так понимаю, ты это решил, да?

–Радикально. Я заставила его осознать, что проблема существует: я сказала ему, что хочу развода.

–Как рискованно! Разве Хиларис не приняла это?

– Нет. И я тоже, Майя. Наш брак устроили родственники, но это было правильным решением. Мы были влюблены друг в друга. Иногда больше, иногда меньше; но это заметно, правда? Когда всё правильно.

– Что ты пытаешься мне этим сказать, Камила?

«Ну, тебе стоит высказать своё мнение. Нельзя доверять мужчине, когда он смотрит правде в глаза, знаешь ли. Майя, ты можешь потерять его ещё до того, как начнёшь. Можно так много потерять, если позволить обстоятельствам увлечь себя, думая, что все друг друга понимают».

В голосе сестры появились озорные нотки:

–Вы говорите о Норбано Мурене?

Элия Камила усмехнулась.

«Нет, — сказал он. — Я говорю о другом… и ты это знаешь».

Майя не стала спрашивать, кого он имеет в виду.

XXX

К ним присоединился арфистка Норбано. Его игра в любом случае заглушила бы шум их разговора, но обе женщины перестали сплетничать. Было ясно, что они не собираются говорить о Норбано Мурене; любой другой мужчина тоже был запретной темой. Если арфистка должна была вернуться с информацией для своего хозяина, эта проницательная парочка уже вычислила его. К тому же, он расстроил их планы.

Вскоре появилась Хелена. Я слышал, как она поставила стул перед группой садоводов. Было видно, что она раздражена, судя по тому, как она волочила ноги.

— Где наш мальчик? — тут же издевательски спросила Майя.

Я думал, ты весь день следишь за моим братом!

–Он встретил своего друга.

–Кто-нибудь из вас знает?

Елена не ответила.

Я подождал немного, а затем встал. Остальные стояли ко мне спиной, но Елена подняла глаза и увидела, как я зеваю и покачиваюсь, давая понять, что я провёл на балконе уже несколько часов. Возможно, она чувствовала себя виноватой за то, что сомневалась во мне. А может, и нет.

Я пошёл в нашу комнату, и она пришла почти сразу же. Ничего неприятного не было сказано, и я сразу же передал ей всё, что мне сказала Клорис.

У меня есть свидетельница, но я не могу её использовать. Тем не менее, если она сделает официальное заявление, это может подтолкнуть Фронтино к арестам. Возможно, если станет известно, что виновные задержаны, другие люди, которые чувствуют себя в безопасности, чтобы дать показания, дадут показания.

–Король Тогидубно захочет узнать причину той драки в баре.

– Я тоже хочу знать. Если Пиро и Энсамблс притворяются, что поспорили из-за счёта за вино, этого недостаточно.

Я хочу связать убийство Вероволько с вымогательством. Тогда Фронтино сможет положить конец этому рэкету.

Елена нахмурилась.

– Фронтино тебя поддержит, да?

–Да, но не забывайте, что его первой реакцией было преуменьшить проблему.

Я должен доказать, вне всякого сомнения, что происходит.

–И Петроний работает в том же направлении?

– Да… но Фронтино не должен знать. Если он узнает, у Петро будут серьёзные проблемы.

«Вот это да!» — усмехнулся он. «Почему вы никогда не можете сделать всё по-легкому?»

Я открыто улыбнулась.

-Идите сюда.

«Не играй со мной, Фалько», — прозвучал его голос так, словно он имел дело с Клорис.

«Нет, иди сюда». Я схватил её. Она была слишком поглощена рассказом Вероволько, чтобы сопротивляться. Я поднёс её нос к своему. Тогда мы были счастливы вместе. «Я очень люблю тебя, ты же знаешь».

«Не меняй тему», — резко сказала Елена Юстина, но к тому времени она уже целовала ее.

Я не торопился. Читатель, пойди и внимательно прочитай длиннющий текст по философии в течение часа. Совершенно очевидно, что тебе совершенно не нужно знать, что происходит.

Ну, теперь можешь возвращаться. То, что произошло, было очень приятно для человека, всю ночь и утро боровшегося с ревностью… но то, что могло произойти, так и не произошло. Вместо этого нас прервал осторожный раб прокуратора, который очень робко постучал в дверь спальни, разыскивая меня. Было непонятно, ожидал ли он увидеть там бурную супружескую бурю или полноценную порнографию.

«Чего вам нужно?» — вежливо спросил я. Я был полностью одет и почти не покраснел. Конечно, в юности меня застукала с поличным мать. Я мог в мгновение ока сделать невинное лицо. Клорис могла это подтвердить.

Давайте забудем о Хлорисе. (В то время я серьезно старался.)

«Сообщение». Раб передал мне табличку и убежал.

Это был таможенник Фирмо. Он хотел, чтобы я немедленно отправился на паром. Кто-то, как мне показалось, предположил, что мне стоит сообщить об обнаружении ещё одного тела.

XXXI

Тело всё ещё лежало на палубе. Меня ждали, прежде чем перенести его: Фирмо, пара его подчинённых и гребец, который управлял паромом взад-вперёд по команде. Воцарилась тишина, пока я любовался этим зрелищем. Остальные, видевшие его раньше, смотрели на меня больше, чем на ужасный труп.

Они вытащили его из реки тем утром, сказал Фирмо. Однако никто из нас не верил, что мужчина утонул. Это меня удивило. Почему-то после Вероволко я ожидал найти какую-то закономерность. Но никакой аналогии с убийством у колодца не было: этого человека забили до смерти.

Кто-то напал на него с методичной жестокостью. Судя по

Судя по ужасным ранам, которые он получил, это испытание, должно быть, длилось долго. Возможно, избиения продолжались и после его смерти. Пены на губах не было, хотя река могла её смыть. Я заглянул ему в рот и всё ещё не нашёл никаких признаков того, что он был жив, когда его бросили в воду. Фирмо и паромщик нашли это слабым утешением.

Тело запуталось в пароме; я полагаю, это произошло вскоре после того, как его спустили в Темзу. Смерть тоже, должно быть, наступила совсем недавно. Возможно, тем же утром, судя по свежести трупа. Он не успел ни полностью затонуть, ни раздуться, наполнившись газами. Хотя так всё было не так ужасно, паромщика больше беспокоила мысль о том, что он чуть не стал свидетелем того, как убийцы избавляются от тела.

В последний раз я видел, как кого-то убивали с такой жестокостью, в Риме. Бандиты жестоко избили одного из своих.

Этому покойнику было лет пятьдесят или шестьдесят. Я не могу описать его черты; лицо было ужасно изуродовано. Роста он был почти во всех отношениях невысокого, но руки и плечи у него были довольно сильные.

Кожа у него была красноватой, а на руках не было грязи, ногти и кутикулы были довольно чистыми. На внутренней стороне обеих рук виднелись следы от старых шрамов, похожие на небольшие ожоги, такие, как от соприкосновения с подставкой для посуды или краем печи. На нём была британская одежда с отложным воротником, столь распространённым в северных провинциях. Под кровью виднелся едва заметный след чего-то – тонкой серой грязи, прилипшей к швам и краям его коричневой туники. Ремня на нём не было. Я подумал, что мучители сняли его и использовали как ещё одно орудие для избиений, и что пряжка стала причиной некоторых небольших порезов, выделявшихся среди многочисленных синяков.

– Ты его знаешь, Фалько?

«Я никогда его раньше не видел…» Мне пришлось откашляться. «Хотя я рискнул бы предположить, кто это может быть. Если этот отвратительный налёт на нём когда-то был мучной пылью, это подсказка. Пекарь по имени Эпафродит исчез, а его лавка сгорела дотла прошлой ночью. Очевидно, он кого-то расстроил. Кого-то, кто, должно быть…»

думать, что лишение его средств к существованию не было для него достаточным наказанием... или недостаточным, чтобы напугать других людей.

Я выпрямился и подошел к лодочнику, который все еще был под впечатлением.

–Что вы видели?

– Ничего. Я просто заметил, как в лодке что-то запуталось. Мне показалось, что мы наткнулись на тонущего человека. Я осторожно погреб назад, и Фирмо помог мне его освободить.

«Я видела многих, но никогда не видела...» Ее голос оборвался от отчаяния.

– Вы ехали в другую сторону с пассажиром?

Его глаза открылись.

Я сказал ему тихим голосом:

«Если это тот здоровяк, что остановился в гостинице, можешь говорить». Я уже знал, что Петроний Лонг в какой-то момент должен был увидеть тело; сообщение Фирма подразумевало, что именно он предложил искать меня. «Всё в порядке. Мы с ним — команда».

Фирмо подслушивал.

«Он вернулся туда», — вмешался он.

Я сказал паромщику, что ему пора браться за дело, и уговорил его перевезти меня через Темзу. Пока мы медленно переправлялись, сначала вверх по течению, а потом обратно, подгоняемые течением, я смотрел на широкую серую реку и мрачно думал.

Великая река обозначала географическую границу. Даже погода казалась другой: когда мы высадились на южном берегу, жара, которую мы пережили в городе, уже не так удушающе действовала. Но, конечно, к тому времени уже клонился к вечеру.

Гостиница находилась совсем рядом с островами, берега которых поросли тростником, на развилке великой римской дороги. Это была настоящая военная дорога, широкая, которая, как мне было хорошо известно, шла на запад за известняковые холмы и достигала порта Рутупии. Это был первый путь, проложенный вторгшимися войсками, и вооруженные отряды до сих пор прибывали по нему; точно так же большая часть товаров, прибывавших в

Лондиниум по суше. Трактир был новым, на вид ему было не больше года. Вывеска предупреждала: ПОСЛЕДНИЙ ПРИЛИЧНЫЙ НАПИТОК ПЕРЕД КОЛОНИЕЙ. Я нашёл Петро, печально потягивающего этот напиток.

Хозяин был очень сдержан, но, должно быть, его предупредили о моём визите. Меня проводили к скромному столику в саду, где уже стоял второй стакан. Петро быстро наполнил его.

–Спасибо! Мне нужно выпить.

–Предупреждаю тебя, Фалько, это ни к чему хорошему не приведет.

Я осушил стакан и начал новый, но на этот раз добавил воды.

«Это была катастрофа». Размякшее мясо, приготовленное пекарем, не давало мне покоя. Я поставила чашку на стол, когда тошнота начала подступать.

–Это вам о чем-нибудь говорит?

–Мне это сразу напомнило банду Бальбино.

Петроний хмыкнул. Рядом с ним лежал булочка. Он успел машинально откусить пару кусочков. Теперь она просто лежала там. Он собирался её потратить зря.

«Ах, вот это были деньки!» — с горечью сказал он. «Ты так долго не спешила».

У меня был очень напряжённый день. Для начала, пришлось навестить этого мерзкого адвоката. В любом случае, я дома. Можете отправить ему сообщение через несколько минут. А потом рабы будут его хранить, сколько им вздумается. Если сказать, что это срочно, они просто не будут торопиться.

Петро потерял к этому интерес.

«Это ужасно, Фалько». Должно быть, он провёл много часов в размышлениях.

Затем он обратился к делу: «С вашим человеком, утонувшим британцем, всё, кажется, ясно: их драка, возможно, была спонтанной. Произошла стычка, и он вышел из неё ещё более измотанным. Конец истории».

«Нет, это было запланировано», — перебил я. «Я тебе сейчас всё расскажу. Продолжай».

Эта смерть была медленной и преднамеренной пыткой. Её цель — не что иное, как систематический террор всего сообщества.

–И целью было найти тело?

– Кто знает! Если бы они хотели сохранить это в тайне, им следовало бы затопить его вместе с балластом. Им следовало бы избавиться от него в…

Самая дальняя точка вниз по течению, вдали от населённых пунктов. Нет, они просто хотят, чтобы всё выглядело так, будто они избавились от него, как от мусора. Они хотят, чтобы следующие жертвы, на которых они оказывают давление, узнали обо всём этом… Ты говорил с паромщиком?

–Он в шоке.

«Ну, он сказал мне, что течение меняется. Казалось, тело выбросило за борт, и оно какое-то время дрейфовало по течению, но неожиданно всплыло обратно».

– Выброшен за борт… откуда? – поинтересовался я.

Лодка плыла вниз по течению. Парому пришлось ждать, пока она пройдёт, пока он подошёл за мной.

«Почему вы не воспользовались мостом?» — спросил я.

«По той же причине, что и ты, Фалько. Хиларис предупреждал меня, что они не позаботились о техническом обслуживании».

Я улыбнулся, но быстро взял себя в руки.

–Когда я спросил его, лодочник отрицал, что что-либо видел.

«Вы его в этом вините? Предположим, это рейд Бальбино. Вы бы вмешались и сказали: „Офицер! Я видел лодку, с которой они выбросили этого человека!“ Они бы закрыли вам глаза навсегда».

– А где ты был в тот ответственный момент, Петро? Ты видел, как корабль спускали на воду?

«Я видел корабль», — сердито признался Петроний. «Типичная ошибка свидетеля, Фалько… Я не обратил внимания. В тот момент я не посчитал это важным».

«Это была большая или маленькая лодка?» Нам нужно было стереть это воспоминание из его памяти, пока ещё была возможность. Петроний действовал с унынием. Он был расстроен, потому что, будучи профессионалом, упустил важную деталь.

–Слишком маленький. Элегантный частный речной катер… для отдыха, а не для коммерческих целей.

–Парусный спорт или гребля?

Он поднес широкую ладонь ко лбу.

«Вёсла». Он помолчал. «И ещё у него был небольшой парус».

– Было ли у него название? Флаги? Интересный бант?

Он очень старался.

–Ничего, что бы меня зацепило.

–Кто-нибудь был виден?

– Я не знаю.

–Вы слышали какие-нибудь подозрительные звуки, когда падали в воду?

Он поморщился.

«Не будь дураком! Если бы я услышал, я бы обратил внимание, правда?» — ему в голову пришла идея. «Там кто-то был на носу!»

– Ну… что вы можете рассказать мне об этом человеке?

Это ушло от него. голова.

–Я не знаю… ничего.

Я нахмурился.

– Почему вы заметили лодку? И почему она должна была ждать паром? Река достаточно широкая.

Петроний подумал.

«Корабль на какое-то время остановился. Дрейфовал», — нахмурился он.

Возможно, когда его бросали в воду. Его могли подтащить к одному из бортов, того, который я не видел.

–Клянусь Аидом… какая глупая идея… прямо рядом с мостом и местом, где паром переправляется!

– Это было на рассвете, но вы попали в точку: это было глупо.

Их мог видеть кто угодно. Этим злодеям всё равно.

–Был ли ещё кто-нибудь рядом?

–Только я. Скоро начну. Я был здесь, сидел на корточках на причале.

–Могли ли они услышать ваши сигналы о вызове парома?

«Нет. Меня это не волнует. Я просто тихо сидел, слушал болотных птиц и думал о…» Он замолчал. О дочерях, которых потерял. Я положил руку ему на предплечье, но он отмахнулся. «У меня обычное дело – забрать на рассвете». Паром всё ещё стоял на другом берегу. Если люди на борту были так поглощены избавлением от тела, они могли даже не заметить, что я за ними наблюдаю.

«Они всё равно были очень беспечны». Я задумался о нескольких вещах.

Жизнь была отвратительна. Я всё ещё говорю, что река достаточно широка. Почему паромщик ждал?

Петро увидел, где он хочет оказаться.

–Вам интересно, знает ли он, кому принадлежит этот корабль?

– Он хотел избежать конфронтации? Он тогда испугался?… Ладно, и А что насчет трупа?

«Она врезалась в нас, когда мы переправлялись. Лодочник хотел оттолкнуть её, надеясь, что она утонет. Я заставил его выловить её».

– Вы знали заранее, что это насильственная смерть?

«Я думал, он просто хотел избежать неприятностей. Он окаменел, когда увидел, что мы вытащили тело из воды в таком состоянии».

– А Фирмо? Он там случайно не был?

Да. Его вырвало в напиток.

Некоторое время мы сидели молча. Темнело; если я хотел вернуться на другой берег реки, мне нужно было двигаться дальше. Мне хотелось остаться и утешить Петрония.

«Мне неловко уезжать. Мне не нравится мысль о том, что ты останешься здесь одна».

«Я в порядке. Мне нужно кое-что сделать, малыш. Мне нужно исправить кое-какие ошибки... поймать злодеев», — заверил он меня приглушенным голосом.

Петроний никогда не был благочестивым героем. Он был слишком добрым человеком.

Перед уходом я рассказал ему об обстоятельствах смерти Вероволко, о которых узнал в тот же день.

– Понятно, что это сделали Пиро и Энсамблс… но хотелось бы мне знать, о чем они говорили с Вероволко в баре.

– А кто им отдал приказ? Что вы собираетесь делать?

— спросил Петро.

– Я думаю, я должен обо всем сообщить губернатору.

«И что же он будет делать?» — спросил он, стараясь не выдать своего скептицизма.

– Я ожидаю всего, что я тебе скажу. Теперь мне нужно решить, что делать.

«Что думаешь?» Я знал, что он жаждет предложить решение. Когда мы были ещё мальчишками в Британии, он бы вмешался и взял ситуацию под контроль, если бы мог. Но теперь мы стали взрослыми. Мы оба были грустнее и усталее, не говоря уже о том, что стали разумнее. Он сдержался и позволил мне взять инициативу в свои руки.