Михаил Петров

Видимость на дороге практически отсутствует из-за бушующей снаружи метели. Ближайшее жилье — это группа коттеджей, принадлежащих горнолыжному курорту. Шансы на то, что будет свободен номер, не говоря уже о двух, невелики. Не в это время года.

Мой взгляд скользит к зеркалу заднего вида, и я замечаю, как Михаил что-то бормочет в свой телефон. Я слышу, как он обращается к своему младшему брату Роману, но старается говорить достаточно тихо, чтобы я не могла подслушать их разговор … как будто мне не все равно. Он может идти к черту. Я покончила с ним. Как только это все закончится, я буду на самолете лететь обратно в Испанию, чтобы мне никогда не пришлось больше думать о нем.

Слезы загораются под моими ресницами, ложь настолько горька, что невеселый смех срывается с моих губ. Кого я обманываю?

Он встречается со мной взглядом в отражении, но я отвожу глаза, не позволяя ему еще больше унижать мое достоинство. Не уверена, как мы справимся с этой работой, не убив друг друга, но я никогда так сильно не сожалела о своем жизненном выборе, как сейчас.

— Я могу подождать здесь, если вы хотите проверить, нет ли свободных мест, — говорит Коннер, наш водитель, обращаясь ко мне, а не к Михаилу, который сидит на заднем сиденье.

Я позволила ему первым залезть в машину, чтобы оценить, где он сядет, и чтобы я могла быть как можно дальше от него. Знаю, что это разозлило его. Я затылком чувствовала огонь его взгляда. Полностью удовлетворенная, решила подлить масла в огонь и показала ему средний палец.

— Вы намекаете, что именно она выйдет в эту бурю? — серьезный тон Михаила заставляет мужчину рядом со мной напрячься. — Конечно, вы имели в виду, что скоро вернетесь.

Коннер без слов отстегивает ремень безопасности и выходит из машины до моего следующего вздоха.

— Это было необходимо?

— Абсолютно, — невозмутимо отвечает он, снова сосредоточившись на своем телефоне.

— Ты невыносим.

— Это не совсем то, что ты говорила сегодня, когда мои пальцы были в твоей киске.

— Пошел ты!

Ветер завывает, врываясь в салон, когда я распахиваю дверь и бегу ко входу.

— Лия, вернись в чертову машину!

Не обращая на него внимания, тащусь по полуметровому снегу к высоким стеклянным двойным дверям и закрываю лицо, прячась от ледяного зимнего холода, который кусает мои щеки и проникает в легкие.

Черт, как холодно.

До меня доносится сердитый рев Михаила, когда я переступаю порог и вхожу в уютное фойе, где приглушенный свет и рождественский декор обрамляют длинный коридор. Я замечаю нашего водителя, стоящего у стойки регистрации и занятого, похоже, жаркой перепалкой с клерком.

— Пожалуйста, нам нужен номер. У тебя должно быть что-то, чувак.

— У нас все занято. До Рождества осталось пять дней. То, о чем ты просишь, невозможно.

Коннер ругается себе под нос. Бедняга. Он скорее продаст душу, чем встретится с Михаилом. Сильная рука внезапно хватает меня за запястье и разворачивает к себе.

— Ты ведешь себя по-детски.

Это слово что-то заводит во мне, и я отвешиваю ему пощечину, прежде чем успеваю остановиться.

Его ноздри раздуваются, изо рта вырывается тяжелое дыхание, он засовывает руку в карман, а другой потирает покрасневшее пятно на щеке.

— Лия, — выдавливает он сквозь стиснутые зубы. — Нам нужно поговорить. Но не прямо сейчас и не так.

Я проглатываю комок в горле.

— Ты прав. Не сейчас и не завтра.

Поворачиваюсь и подхожу к двум мужчинам, которые смотрят на нас с настороженным выражением лица.

— Может быть, я свяжусь с тобой, когда вернусь в Барселону… Или нет.

Он снова зовет меня по имени, но я не оборачиваюсь.

— С вами все в порядке, мисс? — спрашивает пожилой мужчина за стойкой.

Я киваю, раздраженная тем, что мы спорим на публике.

— Я в порядке.

Прежде чем успеваю сказать еще хоть слово, вокруг нас раздается хор предупреждений, и совершенно синхронно мы все хватаемся за свои мобильные телефоны.

Из-за метели обязательный комендантский час по всей округе действует до 6 утра, и только тогда я замечаю, как ветер со скрежетом бьется в стекла заведения, сильнее и неистовее, чем это было всего десять минут назад.

Мы застряли. Нам не только перенесли рейс, но теперь мы застряли на курорте, где нет свободных мест.

Я вздыхаю и потираю виски. Все, чего хочу, это горячий душ и время для себя. Время вдали от Михаила.

— Найди комнату, — я слышу, как он угрожает у меня за спиной.

— Я … мы не можем, — заикается клерк. — У нас нет свободных номеров, сэр.

— Я уверен, что есть. Посмотри еще раз.

Часть меня чувствует себя ужасно из-за того, что бедному клерку приходится подвергаться гневу Михаила, но я также не могу отрицать, что в моих интересах найти какую-нибудь зарезервированную комнату, где смогу принять душ и расслабиться. Кто-то должен был попасть в эту бурю, не сумев добраться до забронированного номера. Возможно, это эгоистично, но если кто-то и может заключить сделку с самим дьяволом, то это Петров.

— Хорошо, хорошо. Есть свободный номер, но если его обитатели появятся утром …

— Тогда ты скажешь им, что они лишились своей комнаты.

Рот мужчины дважды открывается и закрывается, прежде чем он решает, что лучше не спорить с очень крупным и пугающим Михаилом Петровым.

— Это номер для новобрачных. Включает в себя все удобства.

Михаил кладет черную карточку на стойку.

— Мы берем его.

Номер для новобрачных. Означает ли это то, о чем я думаю? Там должен быть раскладной диван. Если нет, я уверена, он сможет уютно устроиться в ванне.

Наивная, сексуально обделенная девушка из сегодняшнего утра подпрыгивает при мысли о таком затруднительном положении с мужчиной, по которому она тосковала последние четыре года. Но взбешенная до чертиков и сексуально неудовлетворенная Лия из самолета хочет кричать.

— Мисс, хотите, я заберу ваши сумки из машины?

Вежливый вопрос Коннера разрушает мое внутреннее смятение, и я благодарно улыбаюсь ему и киваю, но он не отвечает на жест. Его взгляд устремлен за мою спину, затем опускается, когда он ерзает. Если оставить в стороне задумчивого мафиозного мудака, я объясняю его неуверенность юным возрастом. Коннер красив и высок, и, возможно, однажды он научится держаться немного прямее.

— Не обязательно; я уже принес их внутрь, — говорит Михаил, кладя руку мне на поясницу, чтобы увести меня. Но я меняю позу и поворачиваюсь к Коннеру.

— А как насчет тебя? Где ты остановился?

Он пожимает плечами: — Собираюсь переждать здесь, в вестибюле.

— Лия, — то, как Михаил произносит мое имя, никогда не перестанет вызывать у меня мурашки по коже, как бы я ни была расстроена, как бы это ни было трогательно.

— Нам все еще придется идти в бушующей вьюге, чтобы добраться до нашего домика. Лучше уйти, пока не стало еще хуже.

Не обращая на него внимания, я киваю Коннеру на прощание и направляюсь по другому коридору в соединяющий двор, где расположен наш номер. Я на несколько шагов впереди Михаила, поскольку ему приходится вернуться и взять наши сумки, прежде чем последовать за мной.

— Почему ты пытаешься меня спровоцировать?

Я издаю циничный смешок … дерзость.

— Это интересный способ раскручивать события.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Бенни, а теперь этот мудак.

Я резко останавливаюсь и разворачиваюсь, но этого движения он не ожидает, и почти опрокидывает меня, большие руки опускают металлические ручки и хватают меня за талию. Он поддерживает меня, но не отпускает. Желание растаять в его объятиях настолько непреодолимо, что мне приходится задержать дыхание и отвести взгляд.

— Кто кого провоцирует? Микки, это не я здесь играю в игры.

Оттолкнув его, я продолжаю идти по коридору.

— Ты ясно дал понять о своем решении и не диктуй, с кем я могу разговаривать, а с кем нет.

— Этот парень не мог отвести от тебя глаз. Ему повезло, что он все еще…

Уперев выставленный палец ему в грудь, я снова смотрю ему в лицо.

— Я не твоя собственность. Ты не можешь отвергать меня, а потом злиться, когда я дышу в непосредственной близости от другого мужчины. Кем, черт возьми, ты себя возомнил?

Его челюсть сжимается, а зеленые глаза устремлены на меня.

— Ты сестра Родриго, и он попросил меня присматривать за тобой.

Я усмехаюсь и увеличиваю дистанцию между нами, давая ему еще несколько драгоценных моментов жизни, потому что то, как я хочу избить его своим чемоданом, совершенно нездорово.

— Во-первых, мне не нужно, чтобы кто-то прикрывал мою спину. И ты имеешь в виду сестру, чье высвобождение все еще у тебя на штанах? Интересно, что бы он подумал об этой маленькой детали.

Михаил закрывает глаза и стискивает зубы.

— Хватит, Лия.

Усмешка растягивает мои губы, когда кажется, что я нахожу слабость.

— Ты хочешь играть в игры, притворяться, что можешь сопротивляться тому, чтобы быть со мной, но ты сам в этом признался.

Я подхожу ближе.

— Я знаю, что заставляю тебя чувствовать.

Мой палец скользит вниз по его груди.

— Я знаю, каким твердым становится твой член для меня, Михаил, точно так же, как это было много лет назад.

Приподнимаясь на цыпочки, я касаюсь губами щетины на его подбородке.

— То, как ты заставлял меня кончать с тобой…

— Лия…

Его руки сжимают мою талию.

— Что ты чувствуешь, когда я выкрикиваю твое имя? — хватка Михаила становится восхитительно болезненной. — Тебе не терпится услышать это снова, не так ли?

Наши взгляды встречаются, и я знаю, что дверь в его сердце приоткрыта, но не хочу быть той, кто переступит порог и снова разочаруется. Он должен показать мне, что хочет этого и готов бороться за нас.

А пока я буду развлекаться.