Михаил Петров

Мокрый гравий хрустит под шинами, когда мы въезжаем на складскую стоянку. Это здание — одно из трех, часто используемых моими людьми для доставки грузов. Оно работает в порту под видом завода по производству пружин.

Рутина укоренилась в нас: приезжаем пораньше, паркуясь так, чтобы было легче сбежать, следим за нашей шестеркой, ждем и ждем еще немного. Но сегодняшняя вылазка кажется… неуместной. Другой тип энергии пронизывает воздух, усиливая наше предвкушение.

Я перевожу взгляд на Лию, которая смотрит на экран моего телефона и пролистывает его каждые несколько вдохов. Она не выглядит нервной, но очевидно, что ее мысли заняты чем-то другим. В этом бизнесе мы должны отбросить все жизненные проблемы за порог и быть начеку, готовыми к неожиданностям. Хотя эта группировка известна мне и моей семье по бесчисленным сделкам в прошлом, я никогда не ослаблю бдительность. И сегодня это как никогда актуально, когда рядом со мной сидит человек, который всем сердцем рассчитывает на то, что все пройдет гладко, и мы сможем двигаться дальше и встретить все, что нас ждет впереди.

— Это не должно затянуться надолго, — успокаиваю я ее, беря за руку.

Она кивает, снова переводя взгляд на мой телефон.

— Это должен быть быстрый обмен, если ты хочешь остаться в машине …

Лия резко поворачивает голову в мою сторону.

— Не делай этого, Михаил. Только не ты.

Протягивая руку через среднюю консоль, я глажу ее по щеке.

— Moya lyubov, это не то, о чем ты думаешь. Я знаю, у тебя много чего на уме.

— И я уверена, что у тебя точно также. Я здесь не просто так, и я делала это раньше, Михаил.

— У меня есть враги.

Она прищуривает свои карие глаза.

— Лжец.

— Это не ложь.

— Нет, ты солгал о причине, по которой попросил меня не вмешиваться. Упоминание о твоих врагах подтверждает это.

— Я люблю тебя, и всегда буду беспокоиться о тебе, будь ты здесь или в проклятом продуктовом магазине. У моей семьи есть враги, точно так же, как и у твоей. Ты — все, красотка.

Вы даже не представляете, сколько говнюков хотели бы воспользоваться маленькой жемчужиной Эмилио.

Она открывает рот в знак протеста, но я заставляю ее замолчать поцелуем.

— Превратилась в жену Михаила Петрова.

Широкая улыбка озаряет ее красивое лицо.

— Ты женился на мне, пока я спала?

Я смеюсь и притягиваю ее к себе за затылок.

— Не подкидывай мне идей. Мы всегда можем улететь в Вегас и пожениться к ужину.

— Как бы заманчиво это ни звучало, не было бы безумием с твоей стороны отправиться на рождественскую встречу к своему отцу женатым мужчиной? Он будет гадать, куда, черт возьми, запропастилась твоя новая жена.

— Что ты имеешь в виду? Ты будешь рядом со мной, второй после моего отца и его жены во главе стола. Как королева, именно там, где тебе и место.

Теперь ее очередь выглядеть смущенной.

— Михаил, я не могу просто… — выражение ее лица становится мрачным. — Что, если я им не…

Я приподнимаю ее подбородок, заставляя наши глаза встретиться.

— Если ты им не понравишься? Если не примут тебя? — она кивает. — Лия, они примут тебя в принципе, потому что ты моя, и я люблю тебя.

— Михаил, я не такая, как Селеста.

— Нет, черт возьми, ты не такая, потому что она была самой большой ошибкой в моей жизни. Я причинил тебе боль и потерял тебя, когда должен был бороться за тебя. Ты женщина, рядом с которой я хочу просыпаться до самой смерти.

Заправляю выбившуюся прядь волос ей за ухо и целую в лоб.

— И я не могу дождаться, когда у нас с тобой появятся дети.

Глаза Лии блестят от непролитых слез.

— Знаешь, ты довольно слащав для босса мафии, — шутит она, сжимая мой воротник и притягивая меня к своим губам.

— Я собираюсь нарядить тебя как куклу для секса на Хэллоуин, затем набить каждую дырочку, как чертову индейку, и делать из тебя свою маленькую похотливую рождественскую елку каждый год.

Она смеется и сжимает мое лицо, осыпая его поцелуями.

— Так-то лучше.

Блаженный момент рушится, когда мой телефон звонит, сигнализируя об их прибытии.

— Ты знаешь, что делать, если дела пойдут наперекосяк.

Вспышка неповиновения пробегает по ее чертам, и она колеблется, но в конце концов кивает. Это напоказ, поскольку мы знаем, что ни один из нас не способен бросить другого, даже если будет шанс.

Мои люди разгружают инвентарь на тележки и идут впереди, пока мы направляемся к боковому входу. Мы с Лией сохраняем значительную дистанцию между нами в качестве меры предосторожности, чтобы не использовать слабые места. Быстро подмигнув, она переступает порог здания, и я ободряюще киваю, прежде чем украдкой оглядываюсь назад, следуя за ней внутрь.

Длинный коридор оборудован системой наблюдения за каждым углом, все поступает в мой дом и на облачный сервер, доступный моему отцу. Если не считать негромкого гудения вентиляционной системы и стука ботинок Лии, в здании тихо. Ничем не отличается от предыдущих сделок, но чувство повышенной осведомленности и легкой паранойи заставляет меня быть настороже, больше чем обычно.

Мои люди оглядываются, ища моего одобрения, прежде чем открыть двойные двери в конце коридора. Давая им добро, я протискиваюсь вперед, моя рука на руке Лии, когда занимаю ее место. Она отступает без протеста.

— Войдем и выйдем, любовь моя, — шепчу я. — Завтра мы будем в Чикаго. Вместе.

Намек на улыбку скользит по ее лицу, пока она не смотрит мимо меня, и оно сменяется жесткими чертами и деловитостью. Понимая ее намек, я следую ее примеру.

Исаак Бьянки, заместитель босса местной итальянской группировки, ведет бизнес с моей семьей уже несколько лет. Для него редкость присутствовать на такой простой сделке, как эта, не говоря уже о том, что по бокам от него слишком много человек. Кровь приливает к моим ушам, когда я мысленно начинаю просчитывать план атаки. Здание оборудовано безопасными комнатами, люками и туннелями на случай предательства или рейда.

— Михаил Петров, — говорит он, закуривая сигару. — Рад видеть, что ты наконец-то добрался, — его глаза бросают взгляд на Лию и сужаются. — Родриго прислал чертовски хорошую замену.

— Весь арсенал на месте, плюс то дополнительное, что вы просили.

Ярость ползет вверх по моему затылку с каждой секундой, пока его взгляд остается на моей девушке. Мне нужно отвлечь его внимание от Лии и убираться отсюда к чертовой матери, пока я не наделал какой-нибудь глупости, которая приведет к гибели нас обоих.

— Терпение, Михаил. Спешить некуда. Если только у тебя нет более важных дел.

— Есть, — отвечаю я с невозмутимым видом.

Исаак разражается смехом: — Я уверен, что ты понимаешь. Хотя я тебя не виню; я бы тоже поспешил убраться отсюда к чертовой матери, если бы меня ждал этот сладкий кусок задницы.

Я резко втягиваю воздух, мои мышцы напрягаются.

— Не надо, — выдавливаю сквозь стиснутые зубы.

Он хихикает, лениво уставившись на свою сигару, затем указывает ею на меня, когда говорит: — Большой, плохой Михаил Петров думает, что у него здесь какая-то власть. Но, к сожалению для тебя, у тебя нет преимущества, друг. Поэтому я предлагаю тебе расслабиться, и мы все сможем разойтись по домам, когда все это закончится.

Беретта у меня на боку тяжелая и горячая, и желание проделать дырку в его лице заставляет мои руки дрожать от предвкушения.

— Теперь мне просто нужно знать, с кем я веду дела. Вот и все, — говорит он, направляясь к Лии.

Я сжимаю кулак и челюсть так сильно, что одна унция давления отделяет меня от того, чтобы сломать зубы.

— Я не слышал от тебя ни единого слова, милая. Слишком хорошенькая для такой работы. Но, учитывая, что ты здесь, я предполагаю, что на то есть причина.

Лия не ломается. Она поддерживает зрительный контакт и медленно моргает в ответ на его замечания.

— Как тебя зовут, bella?(с итал. красотка)

Он протягивает руку, словно намереваясь погладить ее по лицу, но она уклоняется от прикосновения и смеряет его холодным взглядом.

— Хватит нести чушь. Ваш товар здесь. Подтвердите, чтобы мы могли покончить с этим.

Ухмылка, настолько широкая, что я вижу его коренные зубы.

Он поворачивается.

— Она мне нравится. Должно быть, это горячая штучка на простынях…

— Хватит! — рычу я, наклоняясь в его сторону. Вслед за этим следует хор выстрелов.

— Расслабься, Михаил, — предупреждает он. — Все, что я хотел сказать, это то, что ты счастливый сукин сын, раз заполучил дочь Эмилио Кастелланоса.

Услышав имя своего отца, она наконец-то срывает маску безразличия. Ее брови в замешательстве хмурятся.

— Ты знаешь, я бизнесмен, Петров. Я не поддерживаю эмоциональных связей ни с кем вне моего круга. Я ничего не должен тебе и твоему отцу. Итак, когда Юрий Коскович звонит и делает мне предложение, кто я такой, чтобы отказываться?

— Сукин сын.

— Я не буду этого отрицать, — говорит он со смешком. — Но подожди, дальше будет лучше. Представь мое удивление, когда сам Эмилио удваивает это предложение в обмен на твою голову и возвращение его драгоценной маленькой Лии.

В следующую секунду пистолет Лии прижат ко лбу Исаака.

Жест, от которого его улыбка становится еще шире.

— Если ты думаешь, что это разумно, я призываю тебя нажать на курок.

— Пошел ты. Я лучше умру.

— Что ж, я рад, что мы на одной волне, bella (с итал. красотка), потому что в тот момент, когда ты вошла, я без сомнения понял, что оставлю тебя для себя.

— Черт бы тебя побрал, — рычу я, хватаясь за свой пистолет, в то время как стволы пяти других направлены на меня.

— На колени, Петров. Делай, как тебе говорят, и это будет быстро и безболезненно. В противном случае я могу проявить изобретательность.

Лия опускает оружие и переводит настороженный взгляд на меня, качая головой.

— Я пойду с тобой. Куда захочешь, только не причиняй ему вреда.

— Нет, к черту это! Только тронь ее, и я оторву твою чертову голову.

— Михаил, нет, — возражает она. — Пожалуйста, ради меня.

Исаак обезоруживает ее и хихикает.

— Как трогательно. Но я здесь не для переговоров, и ты, может быть, и прекрасна, как грех, но не ты ставишь здесь условия.

Он делает знак двум своим людям, и они приближаются к Лии. Я бросаюсь к ней, но падаю на землю, когда Исаак приставляет свой «Глок» к ее виску.

— Дома меня ждет больше мокрых пизд, чем ты можешь себе представить. Здесь мне не до этого. Пизда есть пизда, так что не испытывай меня.

Он сильнее упирает ствол в ее череп.

— Теперь на колени.

Отчаяние сжимает мое сердце, и я падаю на колени.

— Отведи ее в машину.

Лия смотрит мне в глаза, и там, где я ожидаю увидеть слезы, я вижу огонь.

— Я люблю тебя, — говорит она, вырывая пистолет из рук Исаака и быстро выпуская две пули в двух мужчин рядом с ней. Они падают на землю, и на складе воцаряется хаос.

Мои люди, до этого стоявшие как бесполезные ублюдки, начинают стрелять из своего оружия, когда я заползаю за металлическую балку, посылая автоматные очереди в толпу.

— Лия! — окликаю я ее, несомненно это выдаст мое положение, но мне наплевать.

Для меня ничто не имеет значения, кроме ее безопасности.

Ощущение такое, будто к моей голове подсоединяют металлическую трубу, и по лицу пробегает рябь боли. В следующем ударе один из людей Исаака налетает на меня и наносит сильный правый хук, прежде чем успеваю сориентироваться. Кровь хлещет у меня изо рта, когда еще один удар рассекает губу. Он заносит руку для завершающего удара, но я хватаю его за горло и сжимаю. Он вытаскивает нож, целясь мне в лицо.

Звук одиночного выстрела раздается у меня в ухе, когда пуля попадает ему в висок сбоку, и он падает навзничь.

— Лия, детка.

Я затаскиваю ее за балку и подставляю ей лицо, когда пули рикошетят вокруг нас.

— Ты в порядке?

— Да. А ты? — спрашивает она, проводя большим пальцем по моей окровавленной губе.

— Конечно. Тебе нужно убираться отсюда. Я прикрою тебя.

— Давай не будем тратить наши последние минуты на бессмысленные споры. Я не оставлю тебя.

Мы сражаемся, мы умираем, но мы делаем это вместе.

Я бы вытащил ее оттуда, если бы мог, но я знаю, что она не сдвинется с места.

— Боже, я люблю тебя, — говорю, целуя ее в лоб. — Прости, что потратил столько времени впустую. Сейчас у нас бы было пятеро детей.

Мы с Лией обмениваемся слезливым, полузадушенным смехом.

— Когда все это закончится. Когда мы… — ее голос срывается. — Приди и найди меня, детка.

Я прижимаюсь губами к ее и целую, как будто это в последний раз. Потому что так оно и есть.

— Ya tebya lyublyu.

— Я тоже тебя люблю.

После последнего поцелуя мы вскакиваем на ноги, готовые вступить в бой. Но когда наводим оружие, раздается шквал автоматных очередей, и мы падаем на пол. Наступает оглушительная тишина, пока в нашем направлении не раздаются торопливые шаги.

— Лия? Михаил?

Глаза Лии расширяются, когда раздается голос Родриго. Ее резкие движения поднимают пыль вокруг наших лиц, когда она смотрит на меня, неуверенная, что делать. Если он здесь, чтобы забрать ее у меня, ему придется вырвать ее из моих мертвых рук.

— Лия, — зовет он, теперь его тон мягче. — Пожалуйста, не умирай. Папе повезло, что я не перерезал ему гребаное горло и не повесил его на мосту. Но если он заставит меня…

В его голосе слышится надлом, и Лия не колеблется.

— Родри?

Его пистолет падает рядом с ним, когда она бросается в его объятия.

— Как насчет того, чтобы ты ответила на свой чертов звонок? — говорит он, поднимая ее с пола в крепких объятиях.

Позволяя им насладиться моментом, я вздыхаю с облегчением, пока краем глаза не замечаю движение. И уголок моего рта кривится в усмешке.

Исаак пытается ползти по полу, скользя в луже собственной крови. Я опускаюсь на колени рядом с ним и переворачиваю его на спину.

— Если ты продолжишь двигаться в таком темпе, я уверен, ты доберешься до двери, прежде чем истечешь кровью.

Он пытается заговорить, но давится кровью, капающей у него изо рта.

— Тебе было что сказать раньше, когда ты проявил неуважение к моей девушке, и я не могу оставить это без внимания, Исаак. Ты должен мне свой язык.

Я похлопываю себя по карманам.

— К счастью для тебя, у меня нет с собой ножа.

Сжимаю пальцы на его горле.

— Но не волнуйся, я могу проявить изобретательность.

Я сжимаю его шею до тех пор, пока кожа не лопается, и его рот не раскрывается в беззвучном крике. Он вцепляется мне в руку, но я продолжаю сжимать его горло, пока он дрожит и бесполезно пытается отбиться от меня.

— Ах, вот оно что.

Хлюпающий звук наполняет меня чувством удовлетворения.

— Uvidimsya v adu.

Исаак все еще дергается, когда я выпрямляюсь и показываю его вырванный чертов язык через всю комнату, где все полетело к черту.

Все это не имеет значения, когда я вижу улыбающееся лицо женщины, которую люблю. Мир может рухнуть и сгореть дотла вокруг нас, но пока она рядом со мной, всегда есть завтра.