Милосердие для Рипера

ГЛАВА 8

Рипер

Путь от гостиной до ее спальни, кажется, занимает сотню часов, хотя на самом деле меньше минуты, но я так нуждался в ней. Мой член ноет в штанах от необходимости погрузиться в ее тесную киску, а от того, как она целует меня в ответ, я изо всех сил стараюсь не кончить в штаны.

Блять, я был твердым с того момента, как Холли вышла и застала меня, разговаривающего с Пристом и Найтом. Мне следовало бы еще многое обсудить с моими братьями по клубу, но после моего первого звонка Присту эта мысль покинула меня, так как моя голова была занята другим. Видимо, они уже решили, что меня убили, раз приперлись сюда, к дому моей девушки, вооруженные до зубов.

Сегодняшний вечер мог закончиться совсем иначе. Я мог потерять Холли. Я не собирался скрывать от нее правду о своей жизни, но намеревался постепенно подтолкнуть ее к этому. Мои братья, появившиеся среди ночи и разбудившие половину района, несомненно, ощущались для Холли как удар кувалдой, заставляющий ее увидеть во мне человека, которым я являюсь.

Ну, та часть, которую видят все остальные.

Человек, которым я был до вступления в клуб и превращения в наемного убийцу, — это история, которую лучше рассказать в другой вечер. Холли пока не готова узнать мою самую темную историю, о десяти годах, которые я провел в качестве наемного убийцы, причем достаточно эффектно.

Нет, я не позволю ничему другому испортить сегодняшний вечер или раскачать лодку, в которой мы сейчас плывем. Шторм, который является правдой моей жизни, еще не полностью прошел, и теперь мне просто нужно напомнить моему идеальному ангелу о том, что я здесь, чтобы остаться. Мне нужно услышать ее хнычущие стоны, когда я обещаю защищать ее… любить ее.

Моя!

Я подталкиваю ее к комоду, сбрасывая с него вещи, прежде чем посадить ее на него. Кровать всего в нескольких шагах, но она кажется слишком далекой, так как потребность быть внутри нее бушует во мне так сильно. Я тяну за поясок ее халата и смотрю, как он распахивается, обнажая ее прекрасное тело. Мой член болезненно напрягается за ширинкой при виде ее розовых бутонов, просто умоляющих о прикосновении.

— Ты чертовски красива, — хрипло говорю я, и это все, что мне удается вымолвить, прежде чем мои губы снова накрывают ее.

Я планировал медленно и нежно заниматься с ней любовью, поклоняться ее телу, пока мое имя не станет единственным звуком, слетающим с ее губ, но не могу себя контролировать. Теперь я хочу заставить ее кричать от удовольствия.

Я хочу владеть ею… взять ее быстро и жестко, пока у нее не останется выбора, кроме как признать, кому она принадлежит. Что мы принадлежим друг другу.

— Ох, — стонет она, когда мое лицо опускается к ее горлу, жадно целуя и облизывая чувствительную кожу. Дрожь сотрясает ее тело, когда я провожу языком по соску, прежде чем взять его в рот.

— Ты понятия не имеешь, что ты со мной сделала, ангел, — рычу я ей в кожу, переключая внимание на другой сосок.

Она громко стонет, ее пальцы скользят по моим волосам, пока она выгибается навстречу моему прикосновению. Я выпускаю сосок с громким хлопком, который звучит так чертовски горячо, что мои яйца грозят взорваться.

— Ты сводишь меня с ума каждым своим звуком, — шепчу я, оставляя дорожку поцелуев по ее телу. — Твое тело — это чертова мечта, ангел.

Господи, каждый дюйм моего тела умоляет обладать каждым дюймом этой девушки, покрывать ее тело поцелуями, чтобы каждый, кто ее видит, знал, что она принадлежит мне.

Ее дыхание сбивается, когда я расстегиваю джинсы и, наконец, освобождаю свой пульсирующий член. Одной рукой я беру его в ладонь, а другой тяну ее за талию, приближая ее к самому краю комода.

— Рипер… — Задыхается она, ее глаза становятся стеклянными, когда я направляю свой член к ее дырочке, в то же время наклоняясь, чтобы захватить ее губы своими. Мне нужно почувствовать вибрацию ее звуков, которые она издает, когда я направляю член к ее узкой маленькой пизде, и я не разочарован. Она скулит, когда я скольжу по ее складкам, собирая влагу своим членом, прежде чем направить его к входу. Ее губы распахиваются на моих в стоне, когда я врезаюсь своим членом в сладкую маленькую дырочку одним толчком. Я улавливаю ее крик своими губами, когда отстраняюсь и сильнее вгоняю член в ее влажность, двигая комод и скидывая оставшиеся предметы на пол.

— Рипер, — скулит она в поцелуй, звук мягкий и нуждающийся, умоляющий о большем.

— Ты моя, Холли, — выдавливаю я, сжимая ее талию, пока вхожу в ее уютную щель быстрыми, грубыми толчками. — Твое идеальное маленькое тело, твой сладкий рот, эта мокрая киска и каждый гребаный дюйм между ними принадлежит мне. Ты сводишь меня с ума, черт возьми, потребностью трахать тебя жестко и грубо, пока мы не разбудим всех твоих соседей.

— Да! О, Боже, да.

— Да, что? — Хрипло спрашиваю я, зарываясь лицом в ее шею и облизывая ее горло.

— Да, пожалуйста, сильнее!

Я теряюсь, ослепленный от удовольствия, когда вонзаюсь в нее, как дикий зверь. Комод ударяется о стену, когда я трахаю ее, наша кожа скользит в самом эротичном танце, наше дыхание вырывается короткими вздохами и стонами.

Моя.

Холли моя, кружится в моем сознании с каждым шлепком кожи, отчаянно желая зарыться так глубоко и так сильно в эту девушку и оставить на ней след. Мое прикосновение — единственное, чего она, черт возьми, захочет после этого момента.

— Моя, — выдыхаю я ей в шею, покусывая мочку уха. — Я так чертовски люблю тебя, Холли. Каждый твой дюйм принадлежит мне.

Она плачет, обнимая меня за плечи.

— Т-ты любишь меня?

— Я люблю тебя, — говорю я снова, на случай, если она подумает, что ослышалась. — Боже, детка, ты моя чертова жизнь, Холли. Я сойду с ума, прежде чем подумаю уйти от тебя. Ты моя.

Это не вопрос. Если бы я был хорошим человеком, я бы обязательно спросил. Я бы дал ей иллюзию контроля над этим, но не хочу притворяться. Холли стала моей в ту секунду, когда положила на меня руки, и будь я проклят, если когда-нибудь отпущу ее. У меня есть целая жизнь, чтобы убедить ее, что она принадлежит мне, и я сделаю все, чтобы она поняла, насколько она чертовски драгоценна.

— Э-это безумие, но… Я люблю тебя, Рипер.

Думаю, мне не придется ждать целую жизнь.

— Я позабочусь о тебе, ангел. Защищу тебя ценой своей жизни, — говорю я ей на ухо, яростно вбиваясь в ее тесную киску. — Я убью ради тебя, если понадобится.

— О, Боже, — рыдает она, ее киска крепко сжимается вокруг моего члена, когда она кончает без предупреждения.

Она впивается ногтями в мои плечи и качает бедрами, чтобы встретиться с моими, пока я резко вхожу в нее. Ее киска дико пульсирует вокруг меня, отправляя прямо на край вместе с ней. Я дико врезаюсь в нее, как раз когда мои мышцы застывают, и изливаюсь в нее с резким ревом, посылая бесконечный поток своего семени в ее матку. Я сильно содрогаюсь, когда заполняю ее, прежде чем обрушиться на нее. Мой рот движется к ее, и я крепко целую, поднимая ее обратно в свои объятия, как только немного восстанавливаю силы и сокращаю расстояние до кровати.

Опускаю ее на кровать и полностью снимаю джинсы, прежде чем пойти в ванную, чтобы привести себя в порядок. Я возвращаюсь с мокрым полотенцем и помогаю ей привести себя в порядок, упиваясь румянцем на ее щеках и блаженным выражением лица.

На ее коже есть намеки на красноту, и я сопротивляюсь желанию наклониться и добавить еще больше укусов, чтобы все в больнице, где она работает, знали, что она занята. Вместо этого поворачиваюсь и отбрасываю полотенце, прежде чем вернуться в кровать. Я забираюсь и притягиваю ее к себе.

Ожидаю, что Холли немедленно уснет, и когда ее дыхание замедляется, предполагаю, что именно это и произошло, но когда я отстраняюсь, чтобы посмотреть на нее сверху вниз, то обнаруживаю, что ее глаза широко открыты и устремлены в окно.

— Я практически слышу, как ты думаешь, — говорю я, как только усаживаюсь поудобнее.

Холли поворачивается ко мне лицом.

— Как долго ты состоишь в клубе?

Думаю, нам придется это сделать. Я надеялся, что сегодня вечером больше не будет вопросов о клубе, но я должен был догадаться, что Холли будет слишком любопытна, чтобы так легко отказаться от этого. Когда я проваливался в беспокойный сон и просыпался, она сидела рядом со мной и рассказывала о своей жизни.

Я знаю обо всем, от ее родителей, которые работают в Бельгии, до ее подруги в больнице, которая влюблена в одного из врачей. Я знаю, какие она любит стейки и какой у нее любимый цвет; я даже знаю самые грязные ее фантазии.

Будет справедливо, если я отплачу тем же.

— Я присоединился к Steel Order когда мне было двадцать девять, то есть шесть лет назад, — говорю я ей.

— Каково это? Ты сказал, что клуб меняется, и ты помог остановить некоторых торговцев. Вы, ребята, типа мстители или что-то в этом роде?

— Или что-то в этом роде, — усмехаюсь я.

Прист и остальные парни посмеялись бы, если бы их назвали мстителями. Клуб жертвует средства на несколько благотворительных целей и иногда участвует в вопросах социальной справедливости, но мы не святые. У большинства наших членов темное прошлое, многие сидели в тюрьме, а другие, такие как я, не колеблясь готовы выпустить наружу дьявола. Иногда нужно выпустить его, чтобы победит, но я не могу сказать, что победил его, Холли, поэтому говорю:

— Это сложно, но одно я могу сказать тебе: клуб не навредит невинным гражданам. И мы заботимся о своих. Кстати, есть еще кое-что, что я должен тебе сказать.

Я не уверен, как она воспримет то, что я скажу дальше, но ей нужно знать.

— Что? — спрашивает она, внезапно встревожившись.

— Один из мужчин, который приходил сегодня вечером, — наш клубный бухгалтер Кэш. Он сказал, что Прист поручил ему погасить все твои долги в качестве компенсации за помощь и заботу обо мне в последние несколько дней. Кэш погасил твою ипотеку. Тебе нужно будет пойти в банк, чтобы погасить долг, но деньги уже лежат на твоем счету.

Она долго молчит, но как раз когда я начинаю опасаться, что она злится, она спрашивает:

— Президент клуба сказал ему это сделать? Зачем?

Я притягиваю ее к себе и крепко обнимаю.

— Я же говорил тебе, клуб заботится о своих членах. Все мои братья благодарны тебе за то, что ты спасла меня. И я, возможно, сказал Присту, что чувствую к тебе. Я думаю, это также его способ поприветствовать тебя в семье. Отныне твои проблемы — наши.

— Хм, — напевает она, прижимаясь ко мне поближе. — Прошло много времени с тех пор, как я чувствовала себя частью семьи. Я все еще не уверена, как ко всему этому относиться, и часть меня чувствует себя виноватой за то, что нарушила обещание, данное тете, но я не могу отрицать своих чувств к тебе, и знаю, что она желала мне только счастья.

Поцеловав ее в макушку, я заверяю ее:

— Мы разберемся. И ты сама убедишься в том, что я тебе рассказал о клубе. У нас есть время; я никуда не уйду, ангел. Ты для меня единственная. Беги или умри.

На этот раз, когда ее дыхание выравнивается, я понимаю, что это от сна, но я не отпускаю ее. Последние несколько дней были довольно насыщенными, и завтра мне нужно будет отправиться в клуб, чтобы обсудить с братьями, что делать с Broken Chains и теми, кто стоит за тем, что произошло на складе. Мысль о том, чтобы оставить Холли хотя бы на день, лишает меня рассудка.

Я понятия не имею, как я прошел путь от жизни одиночки, несмотря на то, что нашел свою семью MC, до того, что Холли стала самым важным человеком в моей жизни.

Это делает меня очень опасным человеком. Мысль о том, что кто-то делает что-то, что угрожает этому новому счастью, заставляет меня крепко стискивать зубы.

Поэтому я не сплю, предпочитая вместо этого греться в ее объятиях.

— Теперь моя очередь заботиться о тебе, ангел, — шепчу я, проводя губами по ее виску.

Я слушаю ее дыхание всю ночь, реагирую на каждый звук, а когда в окно пробивается рассвет, мне приходится отстраниться от нее.

До Холли самым важным для меня был мой мотоцикл. Езда на нем давала мне чувство свободы, которого у меня не было в детстве, но теперь, когда я встретил ее, мне трудно уйти. Несмотря на волнение от того, что я наконец-то снова сел на мотоцикл после стольких лет, уходить от Холли физически больно, но я вернусь.

После поцелуя на прощание, который быстро превращается в занятие любовью, я выхожу из дома, в который впервые вошел, цепляясь за сознание. Я никогда не был так благодарен за то, что меня подстрелили, потому что это привело меня к ней.

Моя любовь и жизнь.

Вернувшись, я отвезу Холли прямо в суд и узаконю это. Не хочу ждать. Мне потребовалось тридцать пять лет, чтобы найти дорогу к ней… Я отказываюсь ждать больше, чтобы сделать ее навсегда моей.