Милосердие для Рипера

ГЛАВА 1

Рипер

Сколько бы ни представлял свою смерть, никогда бы не подумал, что умру на полу грязного склада от рук каких-то ублюдков. Смерть — странная вещь, особенно когда размышляешь о ней так часто, как я, но после десяти лет работы киллером, а потом и вышибалой для байкерского клуба, сложно не задуматься, какой будет моя собственная.

Я представлял себе совершенно иной сценарий.

Я всегда думал, что буду ехать на мотоцикле по дороге в грозовую ночь, и какой-нибудь высококвалифицированный киллер-соперник попытается меня сбить с дороги. Я умру в блеске славы и перестрелки, как в сцене из боевика. Концовка, подобающая такому злодею, как я.

На самом деле, я представлял почти все возможные варианты, кроме… этого.

Меня зовут Рипер не просто так, черт возьми. Я заработал свое имя, отправляя людей, как эти, прямиком в ад одним выстрелом. Не заслуживаю я такой ничтожной смерти.

Окровавленный и избитый, изо всех сил пытающийся оставаться в сознании, пока прячусь на заброшенном складе. Еще более унизительно, что это сделали со мной такие никчемные идиоты. То, что я позволил этим шутам застать меня врасплох, просто позорно. Если мне каким-то образом удастся выбраться отсюда, то никогда не отделаюсь от назойливости Найта. Позорно для человека моего калибра — умереть, забившись за гниющими ящиками, абсолютно беззащитным. Мысль о том, что мои братья найдут меня таким, — единственное, что заставляет меня сесть и оглядеться вокруг, несмотря на жжение в левой руке. Нет, я, черт возьми, отказываюсь умирать таким образом.

— Ты видел, как он упал, да? Думаешь, он сдох?

Боль в голове затуманивает зрение, и я знаю, что снова близок к потере сознания. Желудок сводит, и мне приходится заставлять себя не блевать.

Я не был готов найти кого-либо внутри, когда пришел проверить склад. Это старое здание, которое мотоклуб «Broken Chains» — наши бывшие враги — использовали для хранения оружия для своего бизнеса по торговле им. Но мой мотоклуб клуб «Steel Order», недавно разобрался с ними и распустил «Broken Chains» после того, как мы узнали, что они занялись торговлей людьми. Горстка членов, которым удалось избежать нашего гнева, сбежала… или мы так думали.

Мы получили наводку, что кто-то был замечен входящим и выходящим из этого склада, и Прист, президент нашего клуба, послал меня проверить. Обычно это работа Шэдоу, но сегодня он был занят разведкой в другом месте. Я, как идиот, решил, что это, скорее всего, просто какой-то бродяга прячется от непогоды. И вот что из этого вышло.

Стоило мне пересечь порог, как что-то тяжелое прилетело мне в затылок. И я вырубился. К счастью, идиоты, прятавшиеся внутри, не потрудились связать меня, но они обыскали и украли мой пистолет и нож. Придя в себя, увидел двух мужчин, спорящих около двери. Снаружи проникало достаточно света, чтобы я мог разглядеть их нашивки, выдававшие их в качестве членов мотоклуба «Broken Chains».

Мне удалось спрятаться за каким-то оборудованием, но я не мог выбраться со склада незамеченным. Они были между мной и единственной дверью, не заколоченной досками. Когда они поняли, что я исчез, один начал стрелять, попав мне в руку, тогда мне пришлось продвинуться глубже в склад. Пуля лишь зацепила бицепс, но он все еще болит, как сучка, и обильно кровоточит. Теперь оба придурка ищут меня. Я слышу, как они приближаются в темноте. Они не такие тихие, как должны были бы.

Голова кружится, но мысль о том, что я вырублюсь, и они меня прикончат, заставляет меня стиснуть зубы. Я прижимаю руку к ране, чтобы замедлить кровотечение и не дать себе отключиться.

— Ты в него попал. Держу пари, он мертв, но нам нужно быть осторожными. Мотоклуб «Steel Order» не должен узнать, что мы все еще в городе.

— Как думаешь, что сделает босс, когда мы принесем ему тело одного из них?

Босс?

Но мы позаботились обо всех главарях «Broken Chains», а их президент все еще гниет в тюремной камере.

— Наверное, сделает нас вышибалами. Ему ведь нужно пополнить ряды, раз уж эти ублюдки вывели из строя столько наших лучших парней. Почти никого не осталось.

Черт. Похоже, что те участники, которых мы не смогли отследить, перегруппировались. Они серьезно думают, что у них есть шанс восстановить свой клуб?

Их болтовня только облегчила мне задачу — их позиции стали ясны. Они двигаются медленно, а еще освещают путь фонариками телефонов. Глупая ошибка. В отличие от них, мои глаза приспособились к темноте, и я знаю, как двигаться тихо. За считанные секунды я уже оказался у них за спинами.

Ебаные новички!

Ни за что не позволю этим типам меня прикончить.

Я подкрадываюсь сзади к более крупному из двух мужчин — к тому, которого я видел с моим оружием, заткнутым за пояс — и прежде, чем он понимает, что происходит, я выхватил свой пистолет и делаю два выстрела. Каждая пуля попадает точно в цель, и оба мужчины падают на пол с двойным выражением удивления в безжизненных глазах.

Я не стал проверять их; очевидно, что они больше не доставят мне никаких хлопот. Я все равно слишком занят, сжимая голову. Звуки выстрелов оглушили меня так, будто по черепу молотком врезали. Держась одной рукой за голову, а другой за живот, я сгибаюсь пополам. Все, что могу сделать, это удерживаться на ногах и не сблевать. Понимаю, что мои пальцы мокрые, и вспоминаю о ране на руке, когда наконец выпрямляюсь и шатаюсь, подходя к двери.

Уверен, что в любую секунду потеряю сознание и рухну, но продолжаю бороться. Я на вражеской территории, и мне нужно выбраться как можно скорее. Эти ублюдки явно не работали в одиночку. Сколько времени пройдет, пока кто-нибудь не придет за ними?

Может, и не стоило вообще сюда соваться. Точнее, не стоило одному. Я был глуп, полагая, что немногие оставшиеся люди из «Broken Chains» сбежали без боя.

Я выбрался из здания и, пошатываясь, спешу к своему байку. Сажусь на него, оглядываюсь, чтобы убедиться, что действительно один, прежде чем завести двигатель. Я шиплю от боли, когда отъезжаю от склада, черные точки пляшут вокруг моих глаз, но мне нужно убираться отсюда нахрен.

Прохладный воздух помогает мне прочистить голову, пока я мчусь по дороге, но еле-еле удавалось удерживать байк ровно. В такую глухую ночь дороги пусты, и это, конечно, плюс — шансов врезаться в машину почти нет, но, с другой стороны, мое размытое зрение затрудняет навигацию в темноте.

Кровь капает по моей руке в кожаной куртке и смачивает ладонь, заставляя сцепление соскальзывать, и я понимаю, что не могу ехать дальше, не разбившись. Останавливаю мотоцикл посреди дороги, оглядываюсь, чтобы понять, где нахожусь, и с удивлением понимаю, что проехал дальше, чем думал. Я не обращал внимания на направление, в котором ехал, сосредоточившись только на том, чтобы увеличить расстояние между собой и складом, и оказался за пределами микрорайона с очаровательными маленькими семейными домами, стоящими аккуратными рядами.

Я не смог бы выглядеть более неуместно, даже если бы попытался. Из всех гребаных мест, где можно оказаться…

— Блядь! — Снова шиплю я, оглядывая окрестности, маленькие заборчики и дворы, усеянные детскими игрушками и велосипедами.

Мне нужно место, чтобы спрятаться, но все дома выглядят занятыми. Я не рискну вламываться в дом, где есть дети. Выключаю двигатель своего мотоцикла и иду по улице. Мой Harley шумный, и последнее, что мне нужно, — это любопытный сосед, жалующийся на шум.

Разочарованный рык поднимается к моему горлу, и я уже готов потерять всякую надежду, когда замечаю один из домов, в котором полностью выключен свет и нет никаких признаков детских игрушек во дворе. Это в нескольких домах от меня, и я осторожно двигаюсь к нему. В доме кромешная темнота, без признаков жизни внутри.

С той малой силой, на которую я способен, качу свой мотоцикл по подъездной дорожке и подъезжаю к дому. Вокруг двора есть ограждение, и я осторожно выглядываю через него, проверяя, нет ли внутри дома детей или собаки. Никого нет, поэтому я тихонько открываю ворота. В гараже есть дверь, и удача, наконец, на моей стороне, потому что она легко открывается. Вытащив пистолет из-за пояса, я проверяю предохранитель и кладу его в карман куртки. Входить в дом вооруженным — риск, но было бы гораздо хуже, если бы я не был готов.

Я пробуду здесь максимум несколько часов. Мне просто нужно какое-то безопасное место, чтобы спрятаться и позвонить Присту, чтобы он прислал помощь, затем я перевяжу рану и приму какое-нибудь обезболивающее, пока буду ждать машину. Спотыкаюсь в темном гараже, пока моя рука не находит дверную ручку, и я тяжело вздыхаю, когда понимаю, что она еще и не заперта. Медленно открыв дверь, останавливаюсь, чтобы прислушаться и убедиться, что с другой стороны нет домашних животных, которые могли бы на меня наброситься, прежде чем войти.

Я хватаюсь за руку, когда, шатаясь, вхожу в дом, изо всех сил стараясь быть как можно тише. Тонкий слой пота выступает на лбу, когда я пробираюсь через маленькую кухню, но знаю, что должен держаться. Не могу позволить себе потерять сознание в чужом доме.

Я быстро обыскиваю одноэтажное строение, убеждаясь, что в нем действительно пусто. В главной ванной нахожу аптечку, которая выглядит совершенно новой и полностью укомплектованной. Возможно, мне следует задаться вопросом, почему эта аптечка кажется более продвинутой и хорошо оснащенной по сравнению с базовыми, которые продаются в супермаркетах, но я едва ли задумываюсь об этом.

Хватаю пластырь, антисептические салфетки и стерильные салфетки, бросая их в раковину. Нахожу обезболивающие и глотаю их всухую, прежде чем медленно снять куртку. Моя черная рубашка пропитана кровью, и я шиплю, снимая ее с тела; черные пятна расцветают у меня перед глазами, когда боль почти заставляет упасть на землю.

Рана глубже, чем я думал. И все же я благодарен, что мне не придется вытаскивать пулю самому. Это не первая моя пуля; невозможно избегать их вечно при моей работе. Но каждый раз сильная боль застает меня врасплох. По крайней мере, пульсация в голове немного отвлекает от боли в руке.

Зажав зубы, я взял полотенце и стер с кожи кровь. Затем использую антисептические салфетки, чтобы очистить рану. Мое зрение расплывается, и я покачиваюсь на ногах. Мне пришлось присесть и прислониться к ванне. Когда я уже потянулся за стерильной салфеткой, меня накрывает волна тошноты, и все темнеет.

Я то прихожу в сознание, то теряю его. В какой-то момент мне кажется, что я вижу ангела, одетого в синее, и я тянусь к ней, но не могу поднять руку.

Я думаю, что я должен быть мертв, но это не имеет смысла. После жизни, которую я прожил, меня ждет только ад.

Сквозь сознание стали пробиваться голоса и ощущение прикосновений. Боль. И голос моего отца. Тут я уже не сомневался — точно в аду. Мой старик сделал из меня того, кем я стал. Учить стрелять он начал меня в десять лет. Любая слабость встречалась его кулаком. Его подстрелили на работе, когда он делал что-то гораздо худшее, чем я когда-либо. Вот почему я знаю, что он будет первым, кто встретит меня в аду.

Яблоня от яблони.

Мое прошлое проигрывается в моей голове, когда я чувствую, что ускользаю. Уродливая рожа моего старика — последнее, что я вижу, и понимаю, что смерть не принесет мне утешения, как я всегда себе представлял. Призраки моего прошлого преследуют меня и здесь.