Милосердные сестры

Глава XXI

Двигаясь беззвучно, Кристина поставила чемодан входной двери и вернулась в спальню. Красными от часового плача глазами она долго смотрела сквозь предрассветную дымку на Дэвида. Он мирно спал, уткнувшись лицом в подушку. Бросив прощальный взгляд на письмо, оставленное на туалетном столике, она на цыпочках вышла из дома.

Утро выдалось холодным и тихим. Клубы ее дыхания, едва видимые, висели в воздухе. Далеко внизу, насколько мог видеть глаз, густая серебристая мантия укутала океан. Зачарованная окружающим сказочным миром, она как во сне вынула ключ зажигания из джипа, опустила его в конверт и медленно направилась к своей машине, ожидая, не дай Бог, в любую секунду услышать его окрик с плоской крыши. Она знала, что при виде его, у нее не хватит решимости... она сломается, как сухая веточка.

Не оглядываясь назад, она села за руль "мустанга" и, не включая двигателя, поехала вниз по подъездной дороге. В конце поворота на Роки-пойнт, за четверть мили от дома, она остановилась и положила конверт с ключом между грудой камней. Убедившись, что Дэвид легко отыщет его, она поверила налево, к дороге, петляющей вдоль побережья океана, которая вела на юг, к Бостону.

Мысли и чувства, обуревавшие Кристину, мешали ей сосредоточиться. Она не заметила ни темного "седана", который попался ей навстречу, ни большого, с невыразительными чертами лица мужчины, сидевшего в машине. Не заметила, то есть, пока тот неожиданно не замаячил в зеркале заднего обзора всего лишь в нескольких ярдах от нее.

Леонард Винсент "сел на хвост" миниатюрному "мустангу". Гнев Кристины, обнаружившей, что ее преследуют, мгновенно сменился страхом, когда их бамперы соприкоснулись. Последовал второй, более сильный удар, за ним третий, затем Винсент обогнал ее справа, оттесняя с дороги. Кристина побелевшими пальцами впилась в руль, стараясь удержать машину. Она посмотрела налево и покрылась холодным потом.

В каких-то десяти ярдах был отвесный обрыв – высокий склон, усеянный валунами и деревьями, с которого она тридцать шесть часов назад впервые увидела Роки-пойнт и безбрежную Атлантику, сверкающую далеко внизу.

Новый сильный удар, но на этот раз сбоку. Кристина повернула голову вправо – их машины мчались вровень, и по ту сторону возник глубокий овраг, сменившийся вертикальной стеной из песчаника. "Мустанг" безжалостно взвизгнул, когда его шины вильнули вбок. Кристина резко нажала на тормоза, и резкий запах горящей резины заполнил салон машины.

На лице Леонарда Винсента появилось мягкое, почти умиротворенное выражение, когда он все ближе и ближе оттеснял ее к обрыву. Между "мустангом" и краем дороги уже оставалось меньше пяти футов, когда Кристина отпустила тормоз и вжала в пол педаль акселератора. Ее машина рванулась вперед, и краем глаза она успела заметить, что "седан" отстал, чтобы затем сцепиться бамперами обоих машин.

На миг они потеряли власть над машинами, которые закружились в смертельной пляске на середине дороги. Кристина изо всей силы вцепилась в руль, но его вырвало из ее рук, и она больно ударилась правой кистью о механизм переключения передач. Последнее, что запомнила Кристина – ужасная боль, затем "мустанг" врезался в белую стену, и левым ухом она ударилась о ветровое стекло. Раздался треск, и окружающий мир погрузился в темноту.

Она не слышала скрежета металла, когда машины расцепились. Она не видела обезумевшего от страха лица Леонарда Винсента, когда его "седан", как щепку, швырнуло вниз, и он, удержавшись радиатором о землю, полетел, подскакивая на камнях и отлетая от деревьев, пока, наконец, не исчез в густом тумане. Она не видела, как ее машина, ударившись о скалистый выступ, развернулась на месте и покатилась к откосу.

Она была уже без сознания, когда задние колеса "мустанга" съехали с края дороги, машина замерла, касаясь шасси мягкой грязи, и скользнула вниз.

Дэвид, еще не успевший толком проснуться, ощутил свое одиночество. Он чуть приоткрыл глаза, затем плотно их сжал, пытаясь внушить себе мысль, что он не прав. Она в жилой комнате, сидит тихо и смотрит на океан. Ставлю, что угодно, что это так, хотя... Он обмер, почувствовав, что тишина в доме – не просто отсутствие звуков. Это была пустота... небытие. Никакого движения воздуха, полное отсутствие признаков жизни.

Она отправилась на прогулку, отчаянно подумал он. Непродолжительная утренняя прогулка, а ты – великий хирург – сразу запаниковал. Он перевернулся на другой бок и взглянул в окно, жмурясь от ослепительного сияния. Небо было покрыто тонким бледно-голубоватым слоем... неким подобием пелены, которая чудесным образом скоро спадет, подобно занавесу, возвещая о феерии нового дня. Да, конечно, она отправилась на утреннюю прогулку.

Дэвид привстал и оглядел комнату. Сначала он заметил, что не видно ее одежды, потом на глаза ему попался конверт, лежащий у зеркала. Как часто приходилось видеть такое в низкопробных кинофильмах, однако на сей раз то была неумолимая реальность. Грусть, подобная дымке, застлавшей утреннее небо, охватила его.

– Дерьмо! – было его первым словом, произнесенным утром. И вторым, и третьим. Он слез с кровати и мимо туалетного столика направился в ванную. Он помочился, принял душ и побрился, потом, хромая, пошел на кухню и поставил воду для кофе. Лодыжка, умело перевязанная медсестрой, почти перестала болеть.

Он убрал комнату и стал дожидаться, когда закипит вода. В последнем отчаянном порыве надежды он взглянул на дорогу. "Мустанг" пропал. Кристина пропала. Мексика с ее новой свободной жизнью тоже пропала навсегда.

Тупо он направился обратно в спальню.

Его имя было отпечатано в центре простого белого конверта. Дрожащими руками Дэвид надорвал его. Еще одна записка. Вторая менее чем за одну неделю. Последняя, однако, источала муку в каждом слове и когда оно писалось, и когда читалось.

Дорогой Дэвид,

Я не могла позволить себе ждать, когда ты проснешься, так как боялась, что ты отговоришь меня от задуманного. Всю ночь напролет я пыталась найти выход. Господи, как я пыталась! В конце концов единственное, о чем я могла думать – как много страданий я принесла тебе. Все это похоже на сплошное безумие... И вот теперь я отправляюсь к лейтенанту Докерти, чтобы чистосердечно признаться в отношении Шарлотты Томас. Но перед этим я должна встретиться с доктором Армстронг. То, что ты говорил вчера вечером, имеет очень большое значение. Я знаю, она может мне помочь. Несмотря на то, что произошло, я знаю в глубине сердца, что большинство из нас только следует принципам, в которые верит. Если повезет, доктор Армстронг постарается уладить дело без излишней шумихи. Для начала я могу указать ей три фамилии плюс несколько телефонных номеров, а также бюллетени фонда Клинтона. Это, правда, не Бог знает что, но все-таки. Может быть, нам удастся проникнуть в эту тайну. Не следует забывать и о вопросе, связанным с тем, кто несет ответственность за то, что нанял убийцу Бена. Прежде чем обращаться к полиции, я сделаю все, от меня зависящее, чтобы установить истину.

И последнее, остаешься ты... особый; удивительный мужчина. За столь короткое время ты открыл в моей душе такие стороны, о которых я даже не подозревала. За это и за многое другое я в долгу перед тобой. Я обязана тебе жизнью, в которой никуда не нужно бежать, постоянно оглядываясь через плечо. Я обязана тебе шансом исполнить мечты, ради которых ты столько работал и столько терпел. Если бы обстоятельства оказались немного другими, дорогой и милый Дэвид... немного другими, я бы рискнула пойти на это. Полетела бы в любое место, куда бы мы ни решили лететь. Я искренне верю, что ты стоишь того, чтобы этим можно было рискнуть.

Но обстоятельства не могут быть иными. Они именно таковы. Обо мне не беспокойся. После встречи с доктором Армстронг я иду сразу к Докерти. Береги себя.

Пожалуйста, пойми, будь сильным и, самое главное, прости меня за то, что я заставила тебя так страдать.

С любовью, Кристина.

P. S. Ключ от джипа в конце поворота на Роки-пойнт. Он в конверте, таком же, как этот.

Джип... Дэвид невольно улыбнулся. Даже если бы они стартовали одновременно, джип через несколько ярдов отстал бы от ее "мустанга". Она очень хотела, чтобы он ее не разубедил. Ладно... но и его трудно переубедить. Он не может изменить ситуацию, тогда он просто изменит свои планы. Что бы с ней ни случилось, он будет находиться с ней рядом до тех пор, пока она будет хотеть этого.

Дэвид оделся, проигрывая в голове ситуации, с которыми им, возможно придется столкнуться в ближайшие дни и недели. Он заметил толстый свитер, в котором приехал в Роки-пойнт. Кристина, аккуратно свернув его, положила на стул у комода. Дэвид усмехнулся. Есть смысл вернуть его в гардероб Джоя на тот случай, если кого-то еще загонят в реку. Он взял свитер, и из него выпал тяжелый револьвер Розетти. Дэвид совершенно забыл о нем. Он поднял оружие с чувством отвращения, испытываемого всегда в таких случаях. Он попытался вспомнить, когда, по словам Кристины, должен звонить Джой. Прошлым вечером? Этим утром? Немного подумав, он подошел к телефону. Городской номер Розетти был отпечатан на карточке, прикрепленной к аппарату.

Судя по голосу, женщина, ответившая на звонок, была старше Терри.

– Алло, это квартира Розетти? – спросил он.

– Да. Чем я могу вам помочь?

– Нельзя ли... поговорить с мистером или миссис Розетти? – На другом конце провода воцарилось молчание, потом тот же голос спросил ледяным тоном. – Пожалуйста, скажите, с кем я говорю?

– Это Дэвид Шелтон, – сказал Дэвид, нервно переступая с ноги на ногу. – Я друг Джоя и Терри, и я остановился...

– Я знаю, кто вы, доктор Шелтон, – равнодушно продолжала женщина. Последовала новая пауза. Почему-то у Дэвида засосало под ложечкой. – Это миссис д'Амбросио. Мать Терри. Терри не может подойти к телефону. Врач дал ей лекарство и... – Внезапно женщина заплакала. – Джой мертв... убит, – рыдая, произнесла она. – Дэвид опустился на диван и невидящим взглядом уставился на стену. – Терри не могла обратиться в полицию, но дочь призналась мне, сказав, что из-за того, что Джой помог вам, он умер, – отрешенно проговорила она, охваченная горем и позабыв о своем гневе.

– Но это... невозможно, – пробормотал он, лихорадочно соображая. Это Леонард Винсент. Больше некому. Он крепко зажмурил глаза, пытаясь собраться с мыслями. Сначала Бен, за ним Джой... и Кристина где-то там. – Когда это случилось? – безжизненным голосом спросил он.

– Ранним утром. Его нашли в его машине, изрезанного и... доктор Шелтон, я не хочу больше с вами разговаривать. Похороны Джоя состоятся во вторник. После этого вы сможете поговорить с моей дочерью.

– Но погодите... – Женщина повесила трубку.

Минут пять Дэвид сидел, не двигаясь, не обращая внимания на продолжительные гудки в трубке. Потом, схватив свитер, револьвер и костыли, выскочил из дома. Ни на что особо не надеясь, он осмотрел джип. Ключа не было. Бросив револьвер на сиденье, пошатываясь, он допрыгал на костылях до дороги и через полчаса, обливаясь потом и тяжело дыша, вернулся к машине. Жесткие подлокотники впились в ребра, когда он сел за руль.

– Успокойся, – прерывисто дыша, сказал он себе. – С ней все в порядке. С ней ничего не может случиться. – Он включил двигатель. Она, вероятно, уже в кабинете доктора Армстронг или у Докерти. Все, что ему требуется, это успокоиться и целым и невредимым добраться до Бостона.

Он бросил взгляд на лежащий револьвер и вспомнил о предостережении Розетти. Как он там выразился? Действовать самому и чем быстрее, тем лучше... Что-то вроде этого. Дэвид вздрогнул и взял оружие. Уж не погиб ли Джой из-за того, что у него не оказалось револьвера в нужный момент? От такого предположения у Дэвида пропали последние остатки решительности, и на смену ей пришла ярость. Ярость и всепоглощающая ненависть. Он обязательно отыщет Винсента или того, кто убил Джоя. Он отыщет этого человека и убьет его или погибнет сам. Стиснув зубы, Дэвид вывел джип на аллею.

Тревога за Кристину и желание немедленно действовать охладила его ярость. Он нажал на акселератор, но карбюратор, забитый пылью и песком, не справлялся с нагрузкой. У него мелькнула мысль, что лучшей благодарностью Джою было бы настроить и отрегулировать его джип.

Было бы... Дэвид вскинул голову, стараясь отрешиться от мрачных мыслей, и посмотрел на часы, которые дал ему Джой. Они показывали десятый час. На небе слабая пелена начала проявлять первые признаки сдачи своей позиции осеннему солнцу. Он глубоко вздохнул, расслабился и вновь включил двигатель. Подъезжая к дороге у океана, он уже вполне освоился с автомобильным реликтом. Его мысли опять вернулись к Кристине. Вероятно, ему следовало бы обратиться в полицию. Если от нее будет мало толку, то ее могут продержать в участке до тех пор, пока не появится он. Но к кому обращаться... к полиции штата? Рассердится ли она, когда узнает, что он решил опередить события? Дэвид принялся обдумывать это предложение со всех сторон и решил позвонить из первой телефонной будки, которая попадется ему на пути, как вдруг заметил проблесковые огни и барьеры на дороге.

Побитый темно-бордовый пикап перед ним пытался развернуться на узком клочке земли, и его небритый водитель отчаянно матерился. Дэвид высунулся из джипа и окликнул его.

– Эй, что там стряслось?

– А? – мужчина остановил машину поперек дороги, так и не развернувшись.

– Там, впереди, что случилось? – спросил снова Дэвид, почти крича.

– Авария. Здорово побились, черт возьми! – по тону старика можно было понять, что он близко к сердцу принял происшедшее событие. – Две машины свалились вниз. Одну только что вытащили. Вторую поднимают с самого побережья. Говорят, что провозятся еще минут пятнадцать-двадцать, а то и час, смотря, как Мэк Перкинс управится со своим тягачом-развалюхой.

Охваченный беспокойством, Дэвид вытянул шею, пытаясь разглядеть, что происходит за пикапом. – А вы видели эти машины? – тихо спросил он.

– А?

Дэвид простонал, потом заорал: – Машины... Вы видели их? О, неважно. Дайте мне проехать.

– Пожалуйста, только вы все равно никуда не попадете. К тому же необязательно орать на меня. – Постепенно до него дошел смысл вопроса. – Машины, говорите? Видел ли я машины? – Выведенный из себя Дэвид только кивнул. – Только голубую малолитражку, – ответил старый человек. – Разбита вдребезги... так-то.

Руки Дэвида сжали руль. Ужас услышанного медленно проникал в сознание, опустошал душу. Он закрыл глаза и не заметил, как старик, наконец, развернулся и поехал в объезд. Перед глазами Дэвида возникла другая авария. Дождь. Огни. Лица Бекки и Джинни. Даже их крики. Он хотел открыть глаза, чтобы прекратить этот ужас, но знал, что, если сделает это, то увидит новый кошмар. Несомненно, эта голубая машина, которую видел старик, принадлежала Кристине.

– Мистер, дорога закрыта. Боюсь, вам придется ехать в объезд.

Дэвид обернулся и увидел полицейского высокого и худого, с лицом недавнего выпускника полицейской академии, которому представительная синяя униформа придавала довольно смешной вид. Прежде чем Дэвид смог ему ответить, его глаза устремились в ту сторону, где сгрудились пикап, патрульные машины, тягачи и кареты скорой помощи. В самом центре на спущенных шинах стоял искореженный до неузнаваемости "мустанг" Кристины.

– Мистер?.. – озабоченно спросил молодой парень из дорожной службы безопасности.

Лицо Дэвида покрылось смертельной бледностью.

– Я... я знаю женщину, которая вела эту машину, – глухо произнес он. – Она была моим... другом.

– Мистер, что с вами? – Когда Дэвид не ответил, он крикнул женщине, стоявшей неподалеку. – Гас, пришли сюда кого-нибудь из врачей. По-моему, этот парень в обмороке... – Он открыл дверь джипа, но в ту же секунду Дэвид оттолкнул его и, хромая, побежал к заветной машине, позабыв о боли в ноге. Когда до машины оставалось два шага, он споткнулся и упал на нее. Раскинув руки на крыше и задыхаясь от быстрого бега, он заглянул внутрь – никого. Ветровое стекло было целиком выбито, а двигатель вдавлен в переднее сиденье. На мягкой обивке голубого сиденья расплывалось безобразное бурое пятно крови.

– Проклятье! – прошептал он. – Проклятье... Проклятье... – Все громче и громче, пока его слова не перешли в истошный крик.

Несколько человек бросилось к нему, а молодой полицейский схватил за руку.

– Мистер, пожалуйста, успокойтесь, – как бы оправдываясь, сказал он, отводя Дэвида к обочине и помогая ему прислониться к увядающей березе.

Через минуту, придя в себя, Дэвид пробормотал:

– Э... где ее тело?

– Что?

– Ее тело, черт возьми, – закричал он. – Куда вы его дели?

Молодой полицейский облегченно вздохнул.

– Мистер, никакого тела нет. То есть мертвого. Во всяком случае, в этой машине.

Дэвид опустился на колено и недоуменно посмотрел на него.

– Прохожий обнаружил леди, когда она брела вдоль дороги, – объяснил полицейский. – Ей здорово досталось. Два больших пореза и, вероятно, сломана рука. Однако никаких мертвых тел. А теперь не могли бы вы успокоиться и сказать мне, кто вы такой?

До Кенсингтонской больницы, до которой, по словам полицейского, было двадцать минут езды, Дэвид на своем джипе добрался за тридцать пять минут. Дэвид пробыл на месте катастрофы недолго, быстро узнав, что требовалось. Кристина выжила чудом. На нее, перепачканную в крови и несвязно бормочущую и бредущую вдоль дороги, наткнулись проезжавшие мимо муж с женой. Позднее спасательная команда обнаружила ее перевернутый "мустанг" у дерева, на каменистом склоне, в пятидесяти ярдах от обрыва и в полумиле от того места, где ее подобрали.

Дэвид задержался, с отрешенным видом следя за тем, как из машины вынимают обезображенное тело Леонарда Винсента и переносят в машину скорой помощи. Он уехал с места преступления, когда поднялся шум вокруг обнаруженных в исковерканной машине револьвера с глушителем и набора ножей. На пути к больнице он чувствовал, как в нем зреет чувство ненависти... ненависти, направленной больше не на Леонарда Винсента, а на тех, кто нанял его.

Больница оказалась относительно новой и очень небольшой, коек на пятьдесят, не больше, прикинул Дэвид. Он замер, войдя в вестибюль и пытаясь ощутить, что же представляет из себя это заведение. В фойе за столом сидела непременная женщина-волонтер в оранжево-розовой форме и перебирала содержимое своей сумочки. Справа от нее лежала впечатляющая медная табличка с фамилиями приблизительно двадцати врачей, числящихся в штате. Против каждой фамилии располагалась миниатюрная желтая лампочка, которую врач включал, когда он находился "на месте". На панели горела только одна лампочка. Никто не может обвинить Кенсингтонскую больницу в переукомплектованности, сардонически подумал Дэвид.

Отделение неотложной помощи было обозначено черными буквами, наклеенными над рядом автоматических дверей. Когда они закрылись за ним, дежурная спросила: – Чем я могу вам помочь, сэр? – Он, не оборачиваясь, только покачал головой.

Дежурный врач, индианка с темными усталыми глазами, встретила его в коридоре. Поверх светло-оранжевого сари на ней был белый халат с биркой персонала Белого мемориала, где стояло – Доктор Т. Ранганатан.

– Извините меня, – волнуясь, проговорил он, – я Дэвид Шелтон, хирург из Бостонской больницы. Совсем недавно, по-моему, к вам была доставлена моя знакомая, Кристина Билл?

– А, да... автомобильная авария, – сказала она на бесцветном английском. – Я осматривала ее, пока не пришел доктор Сен-Онже и занялся ею. У нее трещина в запястье и, возможно, сломаны ребра на левом боку. Кроме того, имеются две рваные раны на голове. Насколько я могу судить, непосредственная опасность ей не угрожает. Вы найдете ее вон там. – Она указала рукой на одну из палат.

Помимо доктора Сен-Онже, в палате Кристины присутствовали еще трое – санитар, лаборант и вторая сестра. Не замечая их, Дэвид направился к столу для обследования больного.

– Доктор Сен-Онже, я Дэвид Шелтон, – проговорил он, глядя только на Кристину, которая лежала на боку под стерильными покрывалами над головой. За левым ухом часть волос была сбрита. Покрывала окружали страшную трехдюймовую рану, почти зашитую.

– Дэвид? – услышал он слабый стон Кристины, больше похожий на жалобное хныканье заблудившегося ребенка.

Он опустился на колени на безопасном расстоянии от поля стерилизации.

– Да, детка, это я, – уверенно сказал он, стараясь скрыть гнев и беспокойство. – Ты отлично держишься. Пара царапин, а так ничего страшного.

– Мы с тобой два сапога пара, правда? – спросила она чуть слышно и замолчала, не в силах ничего больше произнести.

– Кто вы такой, черт возьми? – Доктор Сен-Онже был явно недоволен появлением Дэвида. Это был крупный мужчина с широкой грудью и большими руками. Его лицо было покрыто загаром. Одет он был в сшитый на заказ костюм. Дэвид определил, что ему лет пятьдесят.

– Ах, извините, – сказал он, делая шаг назад. – Меня зовут Шелтон, Дэвид Шелтон. Я хирург из Бостонской больницы. Кристина... мой близкий друг.

– Ну, пока что она мой пациент, – проворчал Сен-Онже, – я уверен, что вам бы не понравилось вмешательство постороннего человека в вашу работу. Даже если он коллега по профессии.

Дэвид хотел было что-то сказать, но только сделал еще один шаг назад и пробормотал.

– Извините. Не могли бы вы сообщить о ее состоянии.

Доктор Сен-Онже принялся перебирать инструмент, взял иглодержатель и снова вернулся к порезу.

– У нее была еще одна рана, которую я уже зашил... над этой. Разбита также рука, которой в операционной займется Стен Кайэс. При условии, что он не перевернется и не утонет во время этой дурацкой регаты, в которой сегодня участвует.

У Дэвида все оборвалось внутри.

– Он у вас единственный ортопед?

– Да, но не беспокойтесь. К счастью, он гораздо лучше оперирует, чем управляет парусами, – добродушно улыбнулся Сен-Онже. – Рука может подождать до его возвращения.

Дэвид повернулся и, заметив четыре негатоскопа на стене возле носилок, принялся изучать снимки груди, брюшной полости, ребер, рук и черепа Кристины. Предплечье тоже было сильно разбито, но, слава Богу, суставы не задеты. Рука, по всей видимости, должна функционировать. Он подумал о том, какие замечательные ортопеды имеются в Бостонской больнице, и можно ли ее перевести туда.

Доктор Сен-Онже закончил зашивать рваную рану, когда Дэвид, изучив снимки черепа, положил их на место. Хирург сдернул перчатки и демонстративно бросил их на пол.

– Придерживайтесь одного из моих стандартных предписаний в отношении травмы головы, Тэмми, – сказал он. – Кайэс, вероятно, захочет перевести ее к себе, когда займется кистью. У вас есть какие-нибудь вопросы, доктор...

– Шелтон, – холодно подсказал Дэвид, отодвигая его рукой и снова опускаясь на колени перед Кристиной. Стерильные покрывала были убраны, и Дэвид впервые по-настоящему понял, во что обошлось это падение с откоса. Несмотря на первые попытки привести в порядок лицо, оно сплошь было усеяно пятнами спекшейся и потрескавшейся крови. Почти вся левая половина ее головы была сбрита, открыв две большие раны. В оставшейся копне волос тут и там поблескивали алмазами осколки стекла. Верхняя губа приобрела размер и цвет сливы.

– Кристина, – тихо позвал он. – Ну как ты?

– О, Дэвид... – Ее слова слились в мучительные рыдания без слез. Дэвид, борясь с волнением, крепко сжал кулаки.

– Доктор Сен-Онже, рентгенолог смотрел ее снимки? – спросил Дэвид, медленно вставая и поворачиваясь к мужчине.

– Нет, а что? Рентгенолог отправился домой. Его можно, конечно, вызвать, но я не вижу никакой необходимости в таком очевидном случае и...

– Прошу прощения, мисс, – оборвал его Дэвид, обратясь к медсестре, – не могли бы вы подать отоскоп, пожалуйста, а заодно и офтальмоскоп. – Лицо женщины выражало крайнюю степень изумления, когда она подала ему инструмент. Доктор Сен-Онже тоже на миг лишился дара речи.

Дэвид вставил отоскоп в левое ухо Кристины. В этот момент Сен-Онже опомнился и проговорил.

– Черт возьми, погодите. Это, однако, моя пациентка, и если вы...

– Нет! – огрызнулся Дэвид. – Это уж вы погодите. Я перевожу ее в Бостон.

– Что за наглость! – возмущенно воскликнул Сен-Онже. – Я вызову вас на расширенный медицинский совет! Вам придется держать ответ за свои поступки.

– Как вам будет угодно, – едко парировал Дэвид, теряя контроль над собой. – А когда мы очутимся там, вас спросят, почему вы проявили такую явную некомпетентность, не показав эти снимки рентгенологу. Вас также спросят, почему вы не заметили перелома у основания черепа на двух проекциях. Вас непременно спросят, каким образом вам удалось просмотреть сгусток крови за левой барабанной перепонкой, вызванный этим переломом. Ну как? – В комнате повисла тяжелая тишина. Дэвид повернулся к сестрам и вежливо попросил. – Не мог ли кто-то из вас вызвать нам неотложку, пожалуйста?

Сестра, которую звали Тэмми, заколебалась, потом, с заметным блеском в глазах, сказала:

– Да, доктор, – выбежала из палаты. Казалось, что Сен-Онже сейчас хватит удар.

Дэвид повернулся ко второй сестре и сказал:

– Мне понадобится кое-какое оборудование и медикаменты при перевозке. Я потом вам все пришлю обратно. Не могли бы вы приготовить лактат Рингера для внутривенного вливания? Пятьдесят кубиков в час.

– Ты у меня будешь волосы рвать на ж... Шелтон, – прошипел Сен-Онже, гордо удаляясь из палаты.

Дэвид использовал телефон на посту медсестер, чтобы связаться с доктором Армстронг. Набирая диск, он услышал сдавленный смех и хихиканье в комнате, где находилась Кристина.

– Дэвид, я вся испереживалась из-за тебя, – послышался в трубке голос доктора Армстронг. – Что происходит? Ты жив-здоров?

– Я в целости и сохранности, доктор Армстронг, – ответил он и добавил: – Нет, честное слово... Но вот Кристине не повезло. Вы помните ее? Медсестра с Юга-4?

– Я думаю... да, конечно, помню. Симпатичная девушка. А что с ней?

– Попала в аварию. Автомобильную. Мы с ней сейчас находимся в Кенсингтонской больнице, но я собираюсь в срочном порядке привести ее в вашу больницу. Не могли бы вы встретить нас и позаботиться о ней? У нее сильный ушиб руки, перелом у основания черепа и что-то с грудью. Так что перестаньте изображать из себя полицейского с кучей консультантов. Вы поможете?

– Разумеется, помогу, – ответила Армстронг. – Ты уверен, что она выдержит транспортировку?

– Должна выдержать. Любой риск заслуживает того, чтобы вывезти ее отсюда. В особенности, если вы будете ждать ее. Я очень хочу поговорить с вами, но разговор может подождать, пока вы не осмотрите Кристину. Мы прибудем через час.

– Чудесно, – мягко проговорила доктор Армстронг. – Я буду ждать.