Мимо течет Дунай: Современная австрийская новелла

Петер Хандке. Приветственное слово наблюдательному совету[41]

Господа, здесь очень холодно. Не знаю, как бы вам это объяснить? Час назад я позвонил из города, чтобы узнать, все ли здесь готово для заседания, но никто не ответил. Тогда я немедленно примчался сюда и стал искать сторожа. Его не было ни в его каморке, ни внизу у печки, ни в сенях. Наконец вот в этой самой комнате я наткнулся на его жену: она сидела на скамеечке возле двери, в полной темноте, уткнув лицо в колени и обхватив голову руками. Я спросил ее, что случилось. Не меняя позы, она сказала, что муж ее ушел, — чья-то машина задавила их младшего мальчика, съезжавшего на санках с горы. Вот почему здесь не топлено, прошу вас отнестись к этому со всей снисходительностью, я ненадолго задержу ваше внимание. Может быть, вы все придвинетесь поближе, чтобы мне не приходилось кричать; я не собираюсь произносить политическую речь, а хочу только доложить вам о финансовом положении Общества. Мне очень жаль, что под напором ветра треснули оконные стекла; пока вы ехали сюда, я вместе со сторожихой пытался затянуть отверстия пластиком, чтобы в комнату не намело снега, но, как видите, нам это не вполне удалось. Пусть легкий треск, который вы слышите здесь, не отвлекает вас от моего доклада об итогах проверки баланса; нет никаких оснований для тревоги, заверяю вас, отчетность правления юридически безупречна. Пожалуйста, придвиньтесь еще ближе, если вам неясно, что я говорю. Весьма сожалею, что вынужден приветствовать вас при таких обстоятельствах; несомненно, все было бы иначе, если бы мальчик не угодил на санках прямо под машину. Сторожиха рассказала мне, пока мы затягивали окно пластиком, что ее муж — он как раз был в подвале и набирал уголь — вдруг вскрикнул; она сама находилась здесь, в этой комнате, и расставляла стулья для заседания; внезапно она услышала крик мужа; она просто окаменела, говорит она, и долго стояла так, прислушиваясь. Потом в дверях появился он сам, ведро с углем он все еще держал в руке; не глядя на нее, он шепотом сказал ей, что случилось; сообщил ему об этом старший мальчик. Поскольку список с вашими именами находится у отсутствующего сторожа, я приветствую вас всех, всех, кого вижу, всех, кто прибыл сюда. Я сказал: всех, кого я вижу и кто прибыл. Это воет ветер. Благодарю вас за то, что в такой мороз и в такую метель вы отважились отправиться на это заседание, — ведь путь сюда наверх неблизкий. Может быть, вы думали, что попадете в помещение, где с окон уже стаял иней и где можно обогреться у печки, а вы все еще сидите в пальто у стола, и еще даже не растаял снег, который вы внесли сюда на ногах. И печки здесь нет, только черная дыра в стене, где прежде был дымоход — прежде, когда эта комната и этот ныне пустующий дом еще были жилыми. Благодарю вас за то, что вы все-таки приехали; благодарю и приветствую вас. Приветствую вас. Приветствую вас! Прежде всего, я сердечно приветствую того господина, который сидит у входа, где раньше сидела впотьмах крестьянка; я приветствую и благодарю этого господина. Несколько дней назад, когда он получил заказное письмо с приглашением на это заседание, на котором должен обсуждаться отчет правления, он, возможно, счел всю эту затею ненужной, тем более что стоял такой холод и уже много дней подряд валил снег.

Но потом ему все же пришло в голову, что с Обществом что-то неладно; слышится какой-то подозрительный треск. Да, повторяю, он подумал, что зданию Общества грозит обвал. Нет, обвала в здании Общества не будет. Извините, вот ведь какая метель! Итак, он отправился в путь и, несмотря на такую вьюгу и такой мороз, добрался из города сюда, на это заседание. Ему пришлось оставить машину внизу, в деревне: ведь наверх, к этому дому, ведет только узкая тропинка. Он посидел немного в трактире, почитал газету «Новости экономики», пока не пришло время двигаться дальше. Поднимаясь сюда, он встретил в лесу еще одного господина, тоже направлявшегося на заседание. Тот стоял, прислонившись к придорожному распятию; одной рукой он придерживал на голове шапку, а другой подносил ко рту подмерзшее яблоко. На лбу у него и на волосах, выбившихся из-под шапки, лежал снег. Я сказал: на волосы ему ложился снег и он кусал подмерзшее яблоко. Когда первый господин подошел к нему, они поздоровались; второй сунул руку в карман пальто, достал оттуда еще одно яблоко и протянул первому; тут ему ветром сбило с головы шапку, и оба рассмеялись. Оба рассмеялись. Придвиньтесь, пожалуйста, еще ближе, иначе вы ничего не поймете. К тому же слышится какой-то треск. Но не в здании Общества — оно не обвалится; вы все получите свою долю прибыли за истекший год — именно это я и хотел сообщить вам на нынешнем внеочередном заседании. Пока два упомянутых господина продвигались вперед сквозь метель, внизу, в деревне, остановился лимузин, доставивший остальных участников заседания. В черных пальто, которые парусом надувались от ветра, они стояли, укрывшись от вьюги за машиной, и обсуждали, стоит ли им идти в этот ветхий крестьянский дом. Я сказал: крестьянский дом. Хотя всех, конечно, пугала предстоящая дорога, один из них в конце концов уговорил остальных и тревога о положении Общества взяла верх. Посидев в трактире и пробежав «Новости экономики», они пустились в путь, энергично двигая ногами. Их вела вперед искренняя тревога за судьбу Общества. Сначала они бодро шагали, оставляя глубокие следы в снегу, потом устали и с трудом волочили ноги, так что постепенно образовалась тропа. Один раз они остановились и, как вы помните, поглядели назад, в долину: со свинцового неба на них валил густой снег. Впереди они увидели следы — одна цепочка следов вела вниз и была уже едва различима; здесь пробежал крестьянин, узнав о несчастье с мальчиком; должно быть он много раз падал — падал ничком, даже не пытаясь защитить лицо руками. Много раз лежал он здесь, на морозе, зарывшись глубоко в снег; много раз дрожащими пальцами рыл себе яму в снегу; много раз, упав, лизал языком горьковатые снежные хлопья; много раз в шуме снежной бури раздавался его крик. Я повторяю: много раз в шуме бури раздавался его крик. Вы заметили также следы, которые вели вверх, к обветшалому крестьянскому дому, — здесь прошли те два господина. Беседуя о положении Общества и об увеличении оборотного капитала благодаря выпуску новых акций, они продвигались сквозь метель, глотая застылые куски зеленых яблок. В конце концов все добрались до этого дома — был уже поздний вечер — и вошли в раскрытую настежь дверь; те двое, что прибыли первыми, уже сидели здесь и, так же как теперь, держали на коленях блокноты и вертели в пальцах карандаши: они дожидались, пока я начну свою приветственную речь, чтобы записывать.

Итак, я приветствую вас всех, собравшихся здесь, и благодарю за то, что вы прибыли. Я благодарю тех двух господ, которые продолжают есть подмерзшие яблоки, записывая мои слова; я благодарю тех четырех членов совета, которые ехали в лимузине и задавили крестьянского мальчика, когда стремительно мчались к деревне, — сына крестьянина, сына сторожа. Вот опять слышится треск — это под тяжестью снега трещат стропила, — не подумайте, что трещат балки Общества. У нас активный баланс, и при подведении итогов не было никаких недоразумений. Только вот стропила не выдерживают тяжести и трещат, трещат.

Я хотел бы еще поблагодарить крестьянина за все его труды для нашего заседания.

Несколько дней назад он пришел сюда снизу, из своей усадьбы, со стремянкой, чтобы побелить эту комнату; стремянку он нес на правом плече, придерживая ее рукой; в левой руке он держал ведро с побелкой, откуда торчала обломанная рукоять кисти. Этой кистью он принялся белить стену — после того, как его дети разобрали и свезли вниз в усадьбу поленницу дров, доходившую до самых окон. Держа ведро в одной руке, стремянку в другой, он вошел в эту комнату и стал усердно прибирать ее к заседанию.

Ребята с веселым гомоном бежали вперед, прокладывая ему дорогу к крыльцу; их шарфики развевались на ветру. И сейчас еще на полу видны пересекающиеся белые круги — следы от ведра, которое он ставил, слезая со стремянки, чтобы перенести ее на новое место. А черные круги у входа, куда сейчас наметает ветром снежную пыль, — это следы от горшка с горячей похлебкой, который хозяйка приносила в обед мужу и детям. Они сидели втроем прямо на полу и хлебали ложкой горячее варево; а хозяйка тем временем стояла на крыльце, скресстив на груди руки, и пела народную песню про снег, дети же постукивали в такт ложками и покачивали головой. Убедительно вас прошу не беспокоиться: нет никаких причин для тревоги о судьбах Общества — вы слышите треск, но это трещат стропила под тяжестью снега — столько его навалило на крышу. Я благодарю крестьянина за все, что он сделал для Общества, я бы охотно приветствовал его, если бы он был здесь, а не в деревне, возле своего погибшего ребенка. Я приветствовал бы также и крестьянку и поблагодарил бы ее, я приветствовал бы также детей и сердечно поблагодарил бы их за все, что они сделали для нашего Общества. Вообще я благодарю и приветствую вас всех. Тем не менее прошу вас оставаться на своих местах, чтобы от ваших шагов не произошло сотрясение воздуха и не рухнула крыша. Ну и метель. Я сказал: ну и метель! Сидите спокойно, на своих местах. Благодарю вас всех за то, что вы прибыли, а также приветствую вас. Только вот беда — балки трещат. Я сказал: трещат балки; я сказал: сидите спокойно на своих местах, чтобы здание не обвалилось. Я вам сказал, что я сказал, что вы должны сидеть на своих местах. Я сказал, что я сказал, что я вам сказал, сидите на своих местах!

Я приветствую вас! Я сказал, что я сказал, что я вас приветствую! Я приветствую вас всех, всех, кто прибыл сюда за прибылью! Я приветствую вас всех с вашей гибелью! Я приветствую вас. Я приветствую вас…