Мир, где меня ждут

Глава 382

Жить дальше надо.

Это прямо девиз. Только вот сказать это куда легче, чем сделать. Особенно когда люди, которых только что били и ебали, пребывают в таком шоке, что готовы сделать врагом даже тех, кто спас… частично спас их задницы.

Я не стану обвинять этих людей в подобном, так как они действительно пережили страшное, если соотносить с тем, как они до этого жили. Обычные селяне, живущие своей спокойной жизнью. Поэтому надо было бы успокоить их, но чую, что ох как непросто это будет. Особенно, когда бочка злобы катится уже на меня.

— Почему вы не спасли нас, когда моя дочь была жива?!

— Вам легко говорить! Не вам дальше жить с этим!

— Вы виноваты в том, что они напали на нас! Будь вы расторопнее, многие могли бы выжить!

Одиночные голоса постепенно сливались в один громкий бабский хор. Именно бабский, так как мужиков тут в принципе и не осталось. Они сначала по одной, но потом, присоединяясь друг другу, едва ли не перебивая, начинали сначала причитать, потом говорить, затем возмущаться и уже под конец кричать на меня.

Нашли виноватого. Нашли, на кого излить всю свою боль. Но и мне не привыкать, так что я даже не в обиде на них. Не всем быть сильными, не все имеют возможность пережить такую боль, не излив на других и сохранив в себе.

Они исходились на говно, крича, что теперь чуть ли не я виноват в том, что произошло. Ну а я…

А я выстрелил в воздух, заставив всех замолчать.

Грохот, как от грома, ещё несколько секунд расходился эхом, пугая птиц, которые явно не привыкли к такому звуку, после чего огляделся.

— Вы действительно считаете, что я виноват? — громко спросил я. — Вы действительно хотите сказать мне сейчас, что мёртвыми быть лучше, чем пусть и такими, но живыми? Потому что в противном случае, если вам жизнь в тягость, я могу прямо сейчас отобрать её. У вас, у ваших детей, у всех, кто выжил. Вы действительно хотите этого?

Молчат. Испугались, прижимая к себе детей поплотнее, словно боясь, что я брошусь у них отбирать чад.

— Вы говорите, что я виноват, не пришёл раньше. Но я рисковал жизнью, хотя мог пройти мимо. И я ничего вам не должен. Вы точно уверены, что виноват я, когда на вас напали какие-то солдаты? Почему вы обвиняете в этом меня, а не их? Того, кто спас вас?

И опять же все молчат, испуганно поглядывая на меня. Те, кто встречались со мной взглядом, тут же отводили его, крепче обнимая своих близких, словно боясь за их жизнь.

— Я могу в любой момент убить вас, если вы этого хотите. Потому что с ваших слов получается, что именно это и было бы лучшим исходом. Вы хотите этого?

Тишина.

— ВЫ ХОТИТЕ ЭТОГО?! — уже куда громче спросил я. — МОЛЧАНИЕ — ЭТО ЗНАК СОГЛАСИЯ! ТАК СКАЖИТЕ МНЕ, ДА ИЛИ НЕТ!

Отовсюду стали разноситься тихие «нет, не хотим». Некоторые всхлипывали, некоторые вновь плакали, некоторые сидели вообще тихо, словно куда-то провалившись сознанием. Однако все выбрали жизнь, как это не странно, хотя несколько минут назад говорили так, словно жалели, что задержались на этом свете.

— Очень хорошо. Тогда вы, — я ткнул пальцем в группку женщин, среди которых затесались несколько мужчин. — Сейчас идите по всей деревне и домам и перетаскивайте трупы в центр площади. Солдат в одну сторону, жителей в другую. Сейчас же! Вы, — ткнул пальцем в более маленькую группу, — идёте и собираете всех выживших здесь на площади. Там на восточной окраине ещё есть выжившие. Надо будет понять, сколько выжило.

Я решил помочь. В конечном итоге теперь это мои люди, они живут на моей территории и значит я несу за них ответственность. И бросать их после случившегося будет верхом уебанства. Разбитые после шока они просто будут не в состоянии нормально организовать всё ещё долгое время.

Сами они неспособны понять, что надо делать сейчас, потому куда лучше будет сразу поставить их на рельсы, задать направление и сказать, что делать по пунктам. Задать план, по которому они просто смогут бездумно действовать, пока не придут в себя, а там уже дальше сами. Именно для этого и пишут инструкции при пожарах, чтоб растерявшиеся люди знали, что делать.

Женщины медленно засуетились. Я же перевернул солдата на спину. Тот пытался сопротивляться, но я прострелил ему второе колено, после чего сдёрнул шлем и отправил баиньки двумя ударами. При звуке выстрела все задвигались ещё активнее, словно скот какой-то при щелчке плети.

— Давайте быстрее! Скоро закат, надо управиться с этим делом до него! Давайте! — подгонял я их. Сейчас войдут в темп, займут мозги работой и им станет полегче. Многие здесь уже были бабами, поэтому пусть их и насиловали, но такое уж они точно смогут пережить. А вот детки… детки, это да, проблемка.

— Так, вы, — кивнул я на мамаш-орчих и каких-то старух, — найдите сейчас целый дом, большой. У вас здесь есть такой?

— Да… зал со…

— Да мне насрать. Всех детей туда перетащите, туда же матрацы, сегодня все они спят в куче. У вас есть целитель или знахарка?

— Я знахарка, — протянула вверх старуха иссохшую руку.

— С устройством женщин знакома? Дети как рождаются, как всё выглядит там, как подлечить и так далее?

— Да, да, да, — закивала она.

— Отлично, значит найди себе помощницу… Нет, двух помощниц, — это чтоб занять делом как можно больше народу и не дать им лишний раз уйти в свою тоску и апатию. — Бабы потерпят, а детей всех сейчас проверить. Лечить, компрессы, я не знаю, что вы тут делаете. Короче лечить.

— Да-да…

— Тогда пулей в ваш зал. Сейчас туда детей подгонят, будешь принимать.

Хотя я на сто процентов уверен, что там большинство, если не все, с разрывами.

— Отлично, так, вы, — кивнул я на мужиков, конкретно побитых. — Сейчас лопаты в руки и на кладбище, потребуются места. И ещё большую яму подальше нужно для солдат, чтоб животных не привлекали. Завтра ещё будет работа. Всё, идите.

— А почему ты командуешь?! У нас е…

Удар по ебальнику заткнул возмущающегося сразу. Несильный, нам нужны рабочие руки.

— Ещё раз кто раскроет свою пасть, я сначала выебу его черенком лопаты, а потом убью. Доходчиво изъясняюсь? — тихо, но отчётливо спросил я. Моя аура мне в помощь.

Все испуганно закивали, включая того, кто получил по ебалу. А то как заняться делом — молчат. А как начать возмущаться, так хлебом не корми. Люди, которые вечно недовольны, но нихуя не делают.

— Валите, — бросил я и подошёл к следующей группе. — Вы, сейчас обираете трупы. Снимаете с трупов броню, золото и остальные ценности. У вас есть тут какой-либо фонд или общий сбор на нужды деревни?

— Только… сбережения деревни, — неуверенно ответила довольно знатная женщина с большой грудью…

Так, стоп, это же арахна, да? Я чо-то в пылу сражения и гневной проповеди даже и не приметил её.

— Так, ну-ка встань, — махнул я ей рукой.

Та слегка испуганно поднялась на все свои лапки. Ну да, классическая арахна — две довольно мощные лапки прямо под туловищем спереди, восемь классических тонких, большое брюшко. Два глаза как у человека, и ещё по два над каждым на лбу, более маленькие. Ну и тело, естественно, по пояс человеческое. И сейчас на ней было одето платье, свисающее практически до земли и прикрывающее собой и брюшко тоже.

— Арахна… Не часто ваш род встретишь.

— Боюсь, что-с да-с, — осторожно ответила она, смотря на меня шестью глазами. И ведь непонятно, в какие смотреть.

— Мне казалось, что вы все на западе у гор, в графстве госпожи Элизи.

— Не все-с. Я-с осела здесь.

— Понятно… — я обернулся к мельтешащим людям. — И старосту ко мне! Где староста?!

— Я-с и есть староста, — напряжённо сказала арахна.

У вас чо, старасту по сиськам выбирают? Но надо сказать, это была приятная женщина зрелого возраста, в которой сохранилось и обаяние, и очарование. Многие ценители сказали бы сейчас: классная милфа. В принципе да, не считая особенностей строения, она выглядела как очень обворожительная зрелая женщина в самом соку, которую и трахнуть хочется, и страшно тоже. Прям как Клирия…

Блеать, меня аж передёрнуло слегка.

— Ясно-понятно. Всё золото, всё такое драгоценное собираешь в общак, поняла? Доспехи… тоже в принципе. Их продать можно, если что, или переплавить на гвозди на крайняк. Так… ещё… ещё-ещё-ещё… Вы, — кивнул я на женщин около арахны. Там даже родственницы Анчутки были, ну из его расы, я имею в виду. — Готовьте есть. Причём на всех. Детей кормите в последнюю очередь.

— Но это же де… — начала было одна.

— И чо? — перебил я женщину. — А работать они будут? Таскать трупы, чинить дома и так далее? Кормить в последнюю очередь, ещё раз говорю.

Выживание, оно такое — жестокое и беспощадное. Хочешь, чтоб человек выжил, придётся ему пострадать немного. Ну это я про детей, если что.

Работа закипела, люди замельтешили, ну и я помогал, естественно. В любом случае, уже близился вечер и мне надо было где-то встать на ночлег. А учитывая то, что тут есть деревня, которой долг требует помочь, идея остановиться именно здесь была очень даже ничего.

А завтра уже двину в путь дальше. И кстати…

— У вас есть здесь гонцы или ещё кто? — спросил я. — Передать инфу надо.

— Письмо? Я-с могу только сказать, что-с раньше мы-с передавали с тем-с, кто-с идёт в другую деревню, с налоговыми сборщиками и торговцами. Сейчас же-с… не знаю, — ответила арахна.

Её шипящий голос действовал на меня слишком умиротворяюще. Есть те, у кого диалект буквально заставляет уши сворачиваться — рваный, гавкающий, или ещё какой-нибудь. А есть очень даже приятный — более гортанный, гулко рычащий или вот как этот, шипящий.

— Понятно… Плохо, что могу сказать.

— Вы-с останетесь у нас-с?

— На сегодня если только, — пожал я плечами. — Мне надо переночевать.

— Я-с поняла вас-с. Я найду вам-с место.

Я с подозрением покосился на неё.

— С чего вдруг такое дружелюбие?

Арахна же, осторожно наклонилась (учитывая её рост из-за лапок паука, я даже в прыжке до её лица не достану банально) к моему уху и тихо прошипела.

— Мой-с господин. Я-с знаю, кто-с вы-с. Наш-с род знает тех-с, кто-с добр к ним-с. Знает своих-с покровителей. Мне-с жаль, что-с мы-с так грубо вас-с встретили, но мне-с радостно, что-с вы-с помогли нам-с. Я-с благодарю вас-с. Я-с бы склонила колени, но… вы-с кажется не хотите публичности.

— Нет, спасибо, что держишь мою личность в секрете… А как тебя звать?

— Я-с Приалишшинь, — сделала она несколько шагов назад и кивнула мне головой вместо поклона. — Я-с наслышана о вас-с.

— Надеюсь, что только о хорошем. Так, ладно, я помогу с могилами пока, девчата перетаскивают трупы. А ты бы не могла… запаковать товарища? — кивнул я на воина.

— Да-с, слушаюсь.

И паучиха довольно жутко вытянулась вверх на трёх лапках, став куда выше, после чего выпятила вперёд конец брюшка, где пыли паутинные железы. Затем подхватила тело передней парой длинных и кроткими мощными лапками спереди, после чего начала его крутить, буквально опутывая паутиной, которая тянулась из брюшка словно из веретена.

Пиздец… Мне было реально страшно, почему я поспешил побыстрее ретироваться оттуда.

Уже под вечер я вновь встретился с ней, когда люд закончил основные дела, которые просил сделать и сел ужинать. К этому моменту я успел знатно накопать могил, после чего ещё потом помогал и с большой ямой для трупов. Хорошо быть сильным. А как пришёл, с общей кучей довольно тихой сел есть. Во время ужина некоторые начинали всхлипывать, явно вспоминая тех, кто не смог к ним присоединиться, но меня это вообще никак не трогало. Мой долг был исполнен.

— Так, а где пленник? — спросил я, отложив тарелку.

— Он-с в моей-с избе, — прошипела Приалишшинь. — Лежит спокойненько под кроватью.

— Ясно. Кстати, а вы людей не едите?

— Если только голодное время. Однако у нас-с, арахн, рацион неотличен от людей. Всё то же-с самое едим.

— Понятно… Слушай, а можно личный вопрос?

— Да-с, конечно, — кивнула она. — Любой вопрос.

— А… — я перешёл на шёпот, — как вы спариваетесь?

— Простите? — не поняла арахна.

— Ну… дело в том, что у меня же тоже арахны живут, хотя одеваются куда более открыто, чем ты. Но… у них как бы ниже пояса ничего не прикрыто и… как бы сказать, чтоб не смутить тебя… у них ничего не видно.

Но Приалишшинь уже была смущена. Хоть и выглядела взрослой женщиной, но стала красной как рак.

— Это-с… я-с… ну-с… чуть позже могу ли я-с ответить? — очень смущённо спросила она. — Боюсь, такой-с вопрос долго разъяснять.

— Да окей, — пожал я плечами. — Без проблем.

После всеобщего ужина я ещё раздал указаний, чтоб жители не скучали, и приказал их исполнять вплоть до заката, когда сам же пошёл поговорить с нашим новым другом. А то ему наверняка скучно без меня.

Как и сказала Приалишшинь, мужик лежал у неё под кроватью. Весь перемотанный паутиной и с паутиной же во рту, чтоб не кричал. Он был действительно похож на огромное веретено. Или на добротный косяк для великана или наркоманского куста.

Кое-как вытащив из его рта паутину, я тут же услышал.

— Слава Фракции Дня! — это скорее был испуганный писк, чем гордый выкрик. — Слава королю!

— Да-да, — кивнул я и завёл старую шарманку. — А теперь слушай сюда. У тебя два выбора — или по-хорошему, или по-плохому. Ты в любом случае умрёшь, но по если по-хорошему, то умрёшь быстро и безболезненно. По-плохому — я буду тебя пытать и…

— По-хорошему! — тут же выпалил чувак.

— Не, ты просто послу… Стой, погоди, что? — удивился я.

— По-хорошему! Какая разница, если ты меня всё равно под конец убьёшь, и я всё выдам после суток пыток?

Бля, это первый адекватный чувак, которого я встретил в этом мире! Нет, я серьёзно! Это первый на моём пути человек (по крайней мере на памяти), который сразу понял, к чему всё идёт и сделал верный вывод. Блин, мне он уже нравится! Просто сколько людям не объясняю, они выбирают всегда плохой исход, а этот прямо заставил меня порадоваться. Меньше головняка будет!

— Очень хорошо, — потёр я ладоши. — Так сколько вас таких здесь? Где, кто, как, зачем и так далее. Можешь начинать. Расскажешь всё честно, а я сразу пойму, что ты рассказал честно, дам тебе выпить напоследок.

Я не мог точно знать, рассказывает ли он мне правду или же пиздит по чёрной. Однако многая информация явно пересекалась уже с той, что я знал. Не сказать, что что-то суперсекретное: чувак не был кем-то главным, потому мало знал о чём-то глобальном. Однако по мелочам, которые дополняли общую картину, он всё же рассказал мне. Например, что были и другие группы, которые нападали на такие деревни, специально сея смуту, что били по отдалённым, что идут с границы и тут же возвращаются, сжигая всё дотла и так далее.

Короче, классическая стратегия пакостничества, которая даже не выматывает врага, а скорее раздражает и бесит. Типа зуда на жопе.

Это был вроде как первый налёт их банды, однако сказать, сколько их всего и сколько сделали другие, он не смог. Каждая группа делилась на тридцать человек, где был один или два семидесятых.

Но что меня больше удивило, они не были скрытниками. Как объяснил мне мой новый и недолгий друг, это были простые нападения. Скрытники занимаются более… деликатной работой. Какой именно, он не знал.

Я ещё немного порасспрашивал его, после чего дал ему обещанный стакан какого-то алкоголя. По идее, за такое ему бы на костре гореть или в темнице от пыток дохнуть, но я был не сильно за подобный подход, если он не приносит мне удовольствия. А ещё я держал слово, даже таким моральным уродам, которые убивают и насилуют детей.

Поэтому отошёл наш друг в мир иной довольно быстро от удара в голову.

Наверное, даже безболезненно, хотя точно заслуживал куда более медленного отхода.

Когда я выволок его на улицу, там меня уже ждала Приалишшинь. Скромно стоя в своём платье, она спокойно поглядывала на труп, который я вытащил на улицу.

— Расплетёшь его и ещё раз обыщешь, хорошо? Всё нужное, даже если это резинки от трусов, снимайте. Теперь не время привередничать даже одеждой с покойников, если она в хорошем состоянии.

— Я-с понимаю, господин, — кивнула арахна, возвышаясь надо мной. Реально огромная. А это при том, что у неё лапки у… коленях? Да, наверное это можно назвать коленками. Так вот, учитывая то, что у неё лапки в коленках согнуты. Если она вообще вытянется, я могу и не достать даже до груди. — И… от вас-с пахнет… смертью.

— Трупный запах? — сходу догадался я, принюхавшись к одежде. Вестимо, что я ничего не почувствовал. Принюхался уже.

— Да-с.

— Это с поля боя в нескольких днях пути от вас, — кивнул я головой в сторону, откуда пришёл. — Там была бойня, но наши их остановили вам на счастье.

— Это-с хорошая новость, — кивнула она. — Но как бы то ни было, я-с могу предложить вам-с помыться. И постирать одежду. Потому что-с… прошу прощения.

— Я понял, от меня воняет разложением.

Теперь-то понятно, чо все бабы от меня так отсаживались, поглядывая странным взглядом.

Ну чо, бывает.

Глава 383

Это точно была баня.

Даже если не баня, то нечто похожее. Только порядок прохода через неё отличался, как мне кажется. Ты сначала мылся, а потом уже отмокал. То есть ты мылся в такой бочке, натирался, отмывался, а потом сидел в душной деревянной комнате, где пахло травами и смолой, воздух был наполнен влагой практически на сто процентов, а температура была как в печи.

Короче — это баня. Только мне казалось, что сначала в ней отмокают, а потом моются, а не наоборот, но да ладно. Хотя я не знаю, как правильно в бане мыться, так что не факт, что в такой последовательности.

Так что я, расслабленный, просто пристроился на одну из лавок-ступенек раскинув руки и закрыл глаза.

Блаженство, хотя ненавижу жару и духоту. Тогда в чём блаженство? А хуй знает. Блаженство…

Меня так расслабило, что я даже немного поплыл. Сомневаюсь, что смогу в скором времени ещё так расслабиться, потому надо отдохнуть сейчас. Я пообещал себе пробежаться по всем деревушкам, что стоят по пути и по возможности зачистить их. Или защитить. Отсюда же или может из следующего населённого пункта отправлю гонца, что всё хорошо.

Конечно, девчата знают, что со мной всё хорошо, однако у Клирии я в списке не был. Забавно, да? Я так и не добавил её в четвёртый столбик с того момента. Потому понять, жив я или нет, она может лишь через других девушек, что имеют со мной связь.

Потому письмецо будет на пользу, даже задам вопрос, как там Клирия и её здоровье. Знаю, что это может дать проблем, однако это точно успокоит её и повысит настроение, из-за чего она сможет нормально работать.

А пока…

Я полной грудью вдохнул влажный воздух, пропитанный травами и запахом дерева, и поплыл окончательно. Настолько, что провалился в дрёму и мир перестал для меня существовать.

Я бы пропустил кого угодно, даже гремящего латами солдата, но вряд ли где-то здесь завалялся один из них. Вроде всех перебил.

А вот девушки таки затесались.

Девушка.

Женщина.

Короче, я профукал момент, когда мог всё завернуть. Или наоборот, выиграл билет на радость себе.

Как бы то ни было, стук чего-то острого по доскам заставил меня лениво приоткрыть глаз и…

— БЛЯТЬ!

Я аж полетел на последнюю ступеньку и уебался об потолок.

Паучиха же испуганно застукала лапками назад, и упёрлась брюшком в стену. Да так, что брюшко аж на этой стене слегка приподнялось вверх, показывая рисунок, что был у неё на спине: такой бледно-зелёный круг с чертой внутри. Руки прижала к груди и слишком напуганным взглядом смотрела на меня.

— Я-с… Я-с… — она явно не могла с испуга подобрать слова, а вот я…

А я кажется с испугу…

Нет, не обосрался и не пёрнул, выпустил свою угнетающую ауру, которая видимо и пугала сейчас её. В итоге я был антигероем, убийцей тысяч для них. И моя аура типа лишний раз подтверждала это, что я по-настоящему монстр, как и они, если не хуже.

— Прости, Приалишшинь. Я слегка задремал тут… Слишком уж незбогойно было в последнее время.

Ну да, пытаюсь оправдать свой косяк.

— Нет-нет, — покачала она головой. — Я-с прошу прощения у вас-с, господин антигерой. Вы-с так много делаете, что-с никто-с кроме вас-с не заслуживает отдыха больше. Я-с сожалею, что-с напугала вас-с.

И она преклонила колени. Вернее, на задних она стояла, а вот передние полностью согнула, буквально ложась на пол брюшком, и склонившись так низко, что теперь была буквально мне по пояс.

— Нет, всё в порядке. Вставай. Надо было догадаться, что это ты идёшь, — особенно учитывая размеры входа в эту баню, да и размеры самой бани. — Ты мыться? Я могу уйти.

— Ну-с… вы-с хотели узнать, как берутся дети у арахн, так как в отличие от человеческих и животных у нас-с ничего не видно.

— Эм… да, — немного смутившись, ответил я, понимая, как она решила объяснить мне.

Арахна сбросила с себя полотенце, которым плотно обмоталась, после чего на свет вывалились огромные сиськи. Просто огромнейшие, едва ли не мешки, сиськи, с большими сосками. Размером они могли посоревноваться спокойно с грудью Мамонты. Только если у той они как бы были более стоячие, мягкие жирные шары, подвешенные выше, то здесь наоборот, просто висели как мешки с большими сосками. Не гипертрофированные, а такие добротные сиськи-снаряды, свисающие вниз. Все сиськи прекрасны, и все я люблю, даже Клирии. А такие огромнейшие и висячие… одним словом — круто.

Правда руками я прикрыл естественную реакцию на это.

А Приалишшинь тем временем встала на две задние пары лапок так, чтоб мне было видно её брюшко с нижней стороны и стыдлив отвернула голову, после чего…

Эм…

Вау…

Э-э-э…

Моя богатая реакция обусловлена тем, что я увидел. А увидел я, как… Наверное, надо объяснить, как выглядит арахна.

Она состоит из брюшка — большой задней части, как у пауков, и корпуса — тоже паучьей части, к которой крепятся как паучьи лапки, так и туловище человека. Так вот, на самом брюшке с нижней части, чуть ниже места, где оно крепится к корпусу, были две такие… штуки. Я бы сравнил их со шторками из хитина или чего-то подобного, отдалённо напоминая крылья тех же тараканов, что прикрывают им спину. И разглядеть их было довольно сложно, отчего я, естественно, их раньше и не замечал. Только когда она встала на задние лапки, и я смог разглядеть нижнюю часть брюшка, они стали хоть немного заметны.

— И вот, господин… — сказала она, всё так же мило отворачиваясь.

— Знаешь, мне прямо так подробно не надо показывать. Можно просто и рассказать было.

А внутри всё кричало: ПОКАЖИ!!! ПОКАЖИ ЖЕ, ЧО ТАМ!!!

— Ну… вы-с же сказали, что хотите знать? А как я-с могу объяснить? Если только нарисовать, но я-с рисовать не умею.

— А… ты же мне ничего не показываешь кроме груди, — заметил я. — Чего тогда стесняешься?

— Ну так… — И эти «шторки» разъехались в стороны, открывая красоту под ними. — Вот…

Вот, это, как я понимаю, её сокровенное место. Я даже сполз вниз с верхней ступеньки, чтоб нормально разглядеть их.

Если в двух словах, то там, на нижней части брюшка был такой разъём… отверстие… Короче там была её детородная часть. И выглядело она, как если бы обычная девушка развела ноги в стороны и пальцами бы раздвинула свою щель, показывая розовую плоть.

У Приалишшинь в этой открывшейся щели тоже была розовая, влажная набухшая плоть. Ни клитора, ни половых губ, сразу проход. Да, строение слегка различается с человеческим, но они явно унаследовали часть и от гуманоидного рода.

— А рожаешь как?

— Одно большое яйцо, в котором дитя. Потом оно-с само-с вырывается наружу. Если с арахном, то будет арахна. Если с человеком, то или арахна, или человек с некоторыми особенностями арахны.

— Особенностями?

— Например, пары глаз, — указала Приалишшинь на маленькие глаза на лбу, которые даже немного мило смотрелись.

— А эти шторки. Если допустим оторвутся?

— Ну… будет больно, будет кровь, однако потом отрастут обратно. Вы-с утолили своё любопытство, господин? Могу ли я-с… спрятать свой-с цвет?

— Свой цвет?

— Так арахны называют это-с, — указала пальцем она на… я бы сказал, между ног, но теперь это точно не подходит. — Другой цвет, цвет тебя-с.

— Да, я понял, конечно, — кивнул я.

Приалишшинь встала на свои лапки, но как я понял, свой цвет, как она выразилась, не зашторила.

— Вам-с одиноко? — спросила она, подойдя ближе, цокая своими лапками по деревянному полу.

— Да нет, — немного струхнул я, увидев её вблизи её паучье тело, которое выглядело жутко, покрытое маленькими волосиками, словно ворсом. — Я вроде нормально себя чувствую.

— Тогда может быть помыть вас-с? Вы-с так много для нас-с сделали… — выдохнула она мне в лицо, наклонившись. Её огромные сиськи-мешки буквально легли мне на колени. — Я-с могу только так выразить вам-с нашу-с признательность.

Её шипение успокаивало.

— Да я сам как-нибудь, — сказать открыто, что трахаться с ней мне очково, язык не поворачивается.

— Я-с принесу сюда воды, господин, — прошипела она бархатно и вышла. А через несколько минут уже затащила целую бочку, низкую табуретку и тряпки, что служили мочалками. — Садитесь, мой-с господин.

— Может я сам?

— Прошу, не обижайте меня-с. Я-с делаю это-с от чистого сердца, — искренне (знаем мы ваше искренне) ответила она. И она так грустно смотрела на меня, что я поддался на провокацию.

Ну и да, вскоре она мне уже отсосала. Но это дальше, а пока она лишь меня мыла.

Сел к ней спиной и буквально застыл. А через секунду едва не улетел на сральной тяге от испуга и лёгкого отвращения, когда она пододвинула меня вместе с табуреткой поближе к себе. Просто обхватила меня передними короткими, но мощными лапками, покрытыми ворсинками, к себе.

— Немного ближе ко мне-с, господин, чтоб я-с, ваша-с слуга, могла помочь вам-с лучше… — выдохнула она.

Её руки легли мне на плечи и начали натирать спину в то время, как её огромные сиськи тупо скользили по моей спине. Гладкие большие жирные классные сиськи. А когда она слегка перегнулась, чтоб потереть мой пресс, одна из них так вообще мне через плечо на грудь свесилась. Мне так и хотелось ухватиться за них рукой, присосаться, а может даже и погрызть ласково.

Но почему у меня ощущение, что она не помогает мне, а наоборот, готовит для себя, любимой? Ладно, это риторика, и так ясно, к чему идёт, пусть из-за её внешности я и не очень рад. Вся в предвкушении, с любовью готовит для приятного препровождения времени, типа мужичок попался, надо трахнуть.

— Приалишшинь, личный вопрос.

— Отвечу на любой, господин, — по голосу, она уже была готова кончить.

— У тебя как давно мужик был?

Она замерла на несколько секунд и уже куда более нормальным голосом буркнула:

— Давно.

— А с чего решила, что я послужу тебе ёбарем? Я тебе не мужик по вызову, Приалишшинь.

Молчание. Недолгое.

— Я-с… прошу прощения. Я-с увлеклась.

— Вопрос был немного в другом. Ты что, выбрала первого попавшегося?

— Нет-с, — ещё более угрюмо буркнула она. — Я-с не сплю с каждым встречным, господин.

— Тогда? — предложил я ей продолжить.

— Я-с подумала, что вы-с… привлекательный.

— Ясно… тогда мой быстрее, раз уж решила увидеть меня в своей койке. Не сидеть же нам здесь всю ночь.

— Да-с, господин, — тут же с энтузиазмом ответила Приалишшинь и принялась усилено тереть меня.

Просто мне не очень-то и хотелось, чтоб я оказался тем самым вариантом на безрыбье. Типа хоть что-то, чем ничего. Если во мне видят хоть какую-то привлекательную черту, которая может возбудить, то окей. Но когда меня используют как последний вариант… это немного противно. Не то что я красавчик, но последним шансом не очень хочется быть.

Очень скоро она проворно повернула меня к себе лицом и начала мыть уже спереди. Лицо, грудь пресс, ноги. А потом настало время паха.

— Не беспокойтесь, я-с аккуратная, — прошипела она, едва не пуская облачка пара ртом.

— Имей в виду, я боюсь пауков, потому с твоим видом у меня… лёгкие… страхи связанны. Так что без глупостей.

— Да-с…

И она начала намывать мне. Аккуратно, своими длинными острыми пальцами, словно пинцетами, обмывая моё хозяйство. Верх-вниз, а потом сама встала на колени, раскрыла рот и заглотила. И едва член оказался у неё во рту, как я с ужасом почувствовал, что у неё там что-то шевелится. А если вспомнить строение пауков, да и прочих тварей подобных, то у них там есть такие штуки жутковатые…

И сейчас мало того, что она работала головой, так ещё и во рту у неё эти штуки ласкали моё хозяйство, что меня нереально напрягало. Возможно, они служили ей вместо языка.

Но арахна сосала хорошо, вынужден признать. Жадно, то почти выпуская из рта, то наоборот — полностью заглатывая. После этого переходила ниже на другую часть моего достоинства, беря их аккуратно в рот и обратно. При этом её верхние пары глаз постоянно поглядывали на меня. А ещё у неё забавно вытягивались губы, когда она двигала вверх головой.

Это процесс она растянула минут на десять.

— Я сейчас кончу, — решил я предупредить её напрягшись. Всё-таки девушке решать в этот момент, хочет она закончить ртом или нет.

Арахна захотела мне сосать до конца, отчего через несколько мгновений всё и проглотила, при этом продолжив мне всё вылизывать ещё несколько минут. Похотливая арахна. При этом Приалишшинь продолжала на меня поглядывать своими глазами.

Я аккуратно поправил волосы, убрав пряди что падали на них.

— У тебя классные глаза, я бы даже сказал, что красивые.

Она даже остановилась на мгновение. Покраснела. А потом так засосала, словно пыталась простату вытянуть у меня. Ебать, да она как пылесос.

Когда Приалишшинь наконец закончила, причём с таким сосредоточением, словно делала ответственную работу, она встала. Не встала, просто вытянулась, чтоб быть на моём уровне.

— Вам-с… нравятся мои-с глаза? — неуверенным шепелявым голосом, который сейчас был как у молодой неуверенной в себе девки, спросила меня Приалишшинь.

— Ну… они довольно милые, — протянул я руку к её лбу. Глаза её рефлекторно закрылись, и я коснулся века, чувствуя под ним маленькие глазные яблоки. После чего притянул её голову и поцеловал её в лоб. Её сиськи так вообще почти легли мне на ноги.

Арахна так вообще зажмурилась, то ли от удовольствия, то ли от стеснения.

— Знаешь, ты реально красивая.

— Да-с? Вы-с так считаете? — спросила она тихо и смущённо.

— Каждая девушка отличается от другой. И каждая красива по-своему. Потому мне нравятся все.

Да-да, я так считаю. Любая девушка — от худой, до конкретной пампушки, имеют свой шарм и по-своему привлекательны. Это как суши — я их люблю (хоть и не ел давно), но виды есть разные: от веганских с огурцом, до запечённых с курицей; от простых с рисом и куском рыбы сверху, до настоящей мозаики, включающей в себе разные морепродукты. Девушки точно такие же: полненькие, дистрофики, с большой жопой, с большими сиськами, и то и другое больше, и того и другого нет, низкие, высокие, карлики, средние.

Да тут всех не перечислить!

Так вот, есть более красивые, есть менее красивые, но если так брать, то в практически в каждой девушке можно найти что-то прекрасное, что тебе вкатит, ведь не бывает идеальных. Я не говорю, что надо это прямо искать, как золото в грязи, нет. Ты просто бросаешь взгляд и тут же подмечаешь её приятную сторону, ставя на второй план более слабую. Ведь каждый в чём-то лучше, а в чём-то хуже, верно?

Толстая? Зато сиськи отпадные, хоть тони в них! А ещё она дико мягкая и что не тронь, всё сиська! Худая? Так она такая хрупенькая, как кукла, еби-не хочу. Большая жопа? Отлично! Большие сиськи? Круто! Лицом не очень? Пф-ф-ф… наверняка есть что-то, что вызовет в тебе отзыв.

Мы не берём тех, кто вообще за собой не следит и выглядит отвратно. Проблема не во внешности, а в их отношении к себе. Тут как и с мужиками, в принципе. Потому какой бы не была она жутковатой и странной, всегда есть что в ней полюбить и чему порадоваться. Бывают исключения, но там скорее уже фактор травмы какой-то или отклонения.

Но я уверен, что и там можно найти, чему порадоваться!

Ну а если не подметил, то она не твоя просто, такое бывает. Потому меня раздражает, когда говорят, что на кого-нибудь не найдётся пары. Даже на меня найдётся, вон, некоторым нравятся ботаны.

Хотя будем честны, я на ботана теперь не сильно тяну — тело всё в мышцах, по которым можно изучать анатомию (нет, я не раздулся в разные стороны, просто подкачался). У меня даже лицо слегка поменялось, став более грубым.

Что же касается этой милой паучихи… ну да, тело пугает, но глазки! Сука, эти две лишние пары маленьких глазок на лбу, по два глазика над каждым нормальным! Это же круто! Они супер милые!

— И твои глазки на лбу, они очень и очень красивы, — сказал я ласково, после чего поцеловал в каждый. При этом она жмурилась ими и улыбалась, слегка краснея.

— Спасибо, — проворковала Приалишшинь в ответ. — Вы-с очень добры ко мне-с…

Глава 384

(Порнушка-чернушка-хентай с бурной фантазией. Арахнофобам посвящается. Плюс немного о физиологии арахн в этом мире. Сюжета здесь нет, если вам такое противно, смело переходите на следующую главу)

— Слушай, раз у нас нашёлся общий язык, может не в бане будем сидеть? Мы же вроде как помылись, да?

— Да-с. Да-с-да-с-да-с, конечно! Идёмте! — встрепенулась она.

— Голыми что ли?

— О нет-с, простите меня-с, — тут же запричитала Приалишшинь. Встала повыше, чтоб брюшко с паутинными железами оказалось передо мной, после чего… — Одежды нет-с, она-с стирается, но я-с сейчас… сейчас-сейчас-сейчас…

С этими словами она подхватила меня мощными передними лапками, помогая себе ещё и руками, и длинными лапками-ногами, после чего принялась меня очень быстро-быстро заматывать.

Я поборол желание вырваться и убежать с визгом как девчонка, позволяя ей ловко крутить меня в лапках. Забавно то, что у меня член из кокона потом торчал. Который она отсосала повторно и тоже замотала.

Какая забота, я в ахуе.

После этого Приалишшинь подхватила меня передними лапами и быстро выскочила на улицу, после чего устремилась к дому, таща меня, словно добычу. На улице уже было темно, и можно посчитать за счастье, что мы никого не встретили на пути. Иначе увидеть, как голая арахна тащит перевязанного антигероя… я не знаю, как такое можно вообще объяснить. Хотя более жуткая версия была такая: паучиха тащит кого-то сожрать себе в логово.

В её доме же меня уже ждала довольно большая кровать, на которую меня она и размотала, отбросив использованную паутину в сторону. Сама же встала передо мной, слегка помахивая брюшком и выставляя на показ уже себя готовую к действию и мокренькую.

— Мой-с господин…

Я пододвинулся к ней и провёл пальцами по её внутренней стороне брюшка. Здесь, в отличие от спины, оно было практически шёлковым, очень гладким и нежным, словно… бархат или шёлк. А потом всё ближе к дырочке, где были её шторки. Аккуратно потрогал их, отчего она напряглась. Да, с наружной стороны они были довольно жёсткими, а вот с внутренней стороны как… как шёлк тоже. А потом пальчиками и в её сокровенные места. Причём…

О БЛЯТЬ, ЧО ЭТО?!

Я отдёрнул руку, так как почувствовал шевеление внутри. Приалишшинь же испуганно взглянула на меня, словно спрашивая, в чём дело.

— У тебя… словно шевелиться там что-то…

— Так… ведь оно-с и должно быть, — неуверенно пробормотала она.

— Да? Прости, у меня секса с твоим видом ещё не было, потому я не знаю всех тонкостей.

— Не расстраивайтесь. Я-с вся ваша-с. Можете понять наш-с вид по мне-с.

Да? Ну окей. И я аккуратно развёл ей там всё, чтоб посмотреть! Люблю на всё смотреть! И щупать тоже люблю!

Как оказалось, у неё строение слегка отличалось от женского. Обычного женского. В отличие от обычных девушек и даже Клирии, у неё там было очень много ворсинок. Много-много едва двигающихся ворсинок, которые напоминали мне ворсинки в кишечнике. Такие же розовенькие, мягкие, и двигающиеся. А это значит…

Фистинг!

Аккуратно, заставляя арахну вздрагивать, я ввёл ей туда руку аж по половину предплечья. Она текла и дрожала внутри, буквально прося меня своим телом продолжать.

— Прошу вас-с… господин… я-с вся ваша… — прошипела она горячо и тихо.

И я плавно задвигал в ней рукой. Даже мне было приятно, нежно и тепло внутри неё. А максимальная глубина была аж по локоть, где я упирался уже в матку, на что она отзывалась мычанием. Предположу, что ей неприятно.

Так я и трахал её рукой, иногда пальцами, как гребёнкой проводя по стенкам, наслаждаясь этим отзывчивым нежным ворсом, который тоже двигался и приятно щекотал ладонь. А кончилось всё тем, что когда оргазм накрыл Приалишшинь, она замолотила по полу лапками выбивая барабанную дробь. Мою же руку просто сдавило внутри нежными стенками.

— Слушай, а я не маловат буду для тебя? У меня рука збогойно в тебя входит, — спросил я вздыхающую Приалишшинь, когда её отпустило, и она смотрела на меня с красными щеками.

— Нормально… — выдохнула она.

— Окей… тогда… как нам этим заниматься? Не тебя же мне на спину переворачивать, верно?

— Я… Я сейчас…

Она быстро развернулась ко мне брюшком и задрала его чуть ли не вертикально, после чего уже на мой уровень приспустилась.

Сказать, что трахать арахну прикольно — это не сказать ничего. Во-первых, в такой позе ты обнимаешь её брюшко и несмотря на то, что верх чаще всего твёрдый из-за хитина, низ же очень и очень мягкий, словно подушка. Во-вторых, оно очень приятное на ощупь как бархат или шёлк. И пусть ощущение, что ты ебёшь горячую подушку, но это было классно. Я просто обнял пульсирующее брюшко и начал её трахать.

Так я и выебал арахну. Выебал хорошенько, вгоняя до упора и не боясь ей ничего повредить. Внутри приятно щекотал её ворс, который куда интереснее стимулировал меня, чем у обычных девушек. Поэтому ебал её ещё усерднее, постоянно ударяя тазом по её мягкому брюшку. Даже лицом в него уткнулся, настолько он был нежным.

Да ладно, я его даже лизнул, отчего арахна вздохнула.

— Я-с… скажу, что-с нижняя часть тела… она-с очень нежна… и… вы-с лижите… это-с… очень приятно…

Ну… она чистая так-то, поэтому… Бля, у меня сейчас голова лопнет от возбуждения, о чём речь вообще? Причём, проводя по ней языком, я чувствовал эту живую пульсацию и очень тонкий слой ворсинок.

Поэтому сдавив посильнее брюшко арахны, от чего она аж застонала, я долбил её так, словно пытался пробиться внутрь неё. Типа, на, получай, получай, ещё, ещё раз, сдавливая её сильнее и сильнее.

А потом её пробил оргазм, о котором свидетельствовали стучащие лапки и сужающиеся внутри стенки. Но только она хотела отойти от меня, как я дёрнул её брюшко на себя и продолжил трахать.

— Это… ещё что-с ли?!

— Молчи, арахна, тебя ебёт твой хозяин.

— Да-с, мой-с хозяин, — тут же покорно ответила она и вскоре в знак вознаграждения получила ещё одну порцию оргазма.

А когда попыталась уползти, я вновь её трахнул, не давая уйти, а потом ещё раз и ещё. Очень скоро она уже тяжело дышала и стонала от меня.

— Я тебе там больно не делаю? — на всякий случай спросил я. Хотя, учитывая, сколько смазки из неё вытекает, повреждения вряд ли какие-либо я бы нанёс.

— Меня-с… трясёт… это уж-ж-жасно и восхитительно… Пощадите…

— Не-а, — усмехнулся я и вдул её ещё разок. Да так, что она аж прихуела. Начала молотить лапками и попыталась уползти от меня. Но я держал её брюшко и выдалбливал сучку в её мягкую плоть, от чего её трясло. А ещё коготки скользили, и она не могла уползти. А под конец так вообще разъехались во всю длину, и Приалишшинь упала на корпус. А я подтянул её теперь уже беззащитную к себе и принялся долбить дальше.

Как же она стонала и шкрябала всеми своими конечностями, буквально ложась па пол, пока я её ебал.

Но то был не конец. Вскоре я нашёл и её бутончик. И как следствие, бутончик всех арахн.

Паутинные железы. Я коснулся их рукой случайно, но Приалишшинь едва не подпрыгнула. Выглядели они как два соска с бледноватой очень мягкой податливой плотью, покрытой тонкой едва ли не влажной кожицей, словно слизистой оболочкой.

— Ты чего? — немного испугался я.

— Н-н-нежнее… железы… чувствительны…

Я аккуратно трогал их, отчего арахна буквально сходила с ума. Очень нежные, гладкие и мягкие, словно слизистая оболочка рта на ощупь. Они не выступали из брюшка, а были на самом его кончике как бы внутри и прикрывались несколькими чешуйками. Сейчас же эти чешуйки разъехались.

И от них пахло… травами. Да, пахнет полевыми цветами и травами, очень нежный аромат. Такой запах можно встретить в лесу, когда вроде и свежо, и тепло одновременно и зелень пропитывает воздух. Примерно так я мог описать запах, очень нежный и приятный, словно духи. На вопрос, почему они так пахнут, Приалишшинь ответила:

— Мы-с едим травы, чтоб выработать паутину. Много травы, и она-с идёт в паутину. И ах… у-у-у-у…

Понятно. И пока я её ебал, свободной рукой гладил её паутинную железу, аккуратно водя пальцами по ней. Она была немножко влажная и просто очень-очень нежная. А если учесть, что она напротив моего лица… И то, что все самые пошлые мысли приходят, когда твоё лицо горит, в голове стучит и ты перевозбуждён… Я не против, хочу всё!

И я лизнул его.

Такое ощущение, что провёл языком по внутренней стороне щеки. А по вкусу было действительно очень похоже на какую-то приятную мягкую травяную настойку. Возможно, у арахн трава перерабатывается как-то иначе, и паутина вполне возможно у них строится на клетчатке.

А арахна едва не взвизгнула, забив лапками. Которые скрежетали по полу, растянувшись во всю длину.

— Господин…

— Тебе больно?

— Нет-с… это-с… о господин…

Намёк понят.

И пока я долбил её брюшко, сам лизал её железу, сосал её, полностью беря в рот и смакуя вкус трав, пока Приалишшинь истерично билась и кажется даже немного обмочилась. Благо у неё выделительные органы спереди под телом находятся. Но блин, железы были топом, самым топом, который мне встречался — нежными, очень приятными на вкус и ощупь. И я не стеснялся их брать в рот и сосать, отчего Приалишшинь сходила с ума и причитала:

— Да-с… прошу вас-с… да-с… да-с…

Я буквально полностью пытался взять в рот оба этих бледных соска, вылизывая их языком. И даже попытался просунуть язык внутрь соска, откуда выходила паутина. У меня получилось. А вот бедная паучиха едва на себе волосы не рвала от этого, и плача, и смеясь от наслаждения, а потом ещё и дёргаясь от оргазма. Сколько же там в железе нервных окончаний?

И забавно ещё то, что свой первый куннилингус я сделал не кому-нибудь, а арахне. Не знаю, корректно ли так именно называть то, что я вылезал ей паутинные железы, но мне кажется, что да.

Правда рот паутиной слегка забил, но да ладно, это не проблема, я просто всё сплюнул. После этого мы поменялись местами, и уже она мне сосала.

— Слушай, а как выглядит твоя ротовая полость? — спросил я Приалишшинь. Её милые маленькие глазки удивлённо посмотрели на меня.

— Му-мы-мы-му-му?

— Мне просто интересно. У тебя же получается языка нет, так?

— Мы-му, — отрицательно промычала она.

— Так, ну-ка… потом дососёшь, — я взял её голову в руки и поднял на уровень своего лица.

— Вам-с так интересно наше-с строение, мой-с господин?

— Да. Вы очень отличаетесь, поэтому мне интересно посмотреть, чем именно. А теперь открой ротик, будь хорошей девочкой.

Как выяснилось, у них не было языка. Зато были подобия таких жвал. Несколько пар — одна большая и длинная, и три маленькие. Я даже аккуратно просунул ей пальцы в рот и вытащил длинные жвала. Наверное, длиной с указательный палец; из рта же я смог вытащить только с полпальца. Хрупкие, я бы сказал, сделанные из хряща и покрытые маленькими ворсинками; в них было даже то-то милое.

А Приалишшинь смотрела на меня всеми шестью глазами, явна ждя моей реакции. Моей реакции? Да пожалуйста.

Я отпустил и тут же в засос поцеловал её. Это мерзко. Это жутко.

Это прикольно! Особенно когда они оказались у меня во рту и начали там шерудить. И вкус леса. Серьёзно, словно арахны полностью пропитаны травами. И когда мой язык был у неё во рту, её маленькие жвала забавно его трогали, дёргали и гладили. А сама арахна словно соску сосала.

А сиськи… блин, просто мешки с жиром. Они были просто огромны и полностью заполнены. Обожаю. Вообще, я любые обожаю, потому и эти меня радовали. Я буквально тонул в них, позволил себе просто окунуться в них лицом, чувствуя запредельную мягкость. Я просто повалил Приалишшинь на спину к верху брюхом и лёг сверху, нежась в сиськах, пока она мне дрочила и гладила меня своими короткими передними лапками с ворсинками.

Я обнимал её снаряды, укрывал себя, лизал их, мял, кусал, тыкался в них лицом, оттягивал ей соски, отчего она немного шипела, трахал их, и постоянно дёргал. В такие большие… у меня фантазии слишком мало, чтоб с ними сделать всё, что только можно. А они ещё такие свободные, просто бери в руки спокойно. Короче я мял, как только мог. И соски, большие, как ниппели, с которыми я от души игрался.

А потом я выяснил, что арахна не может сама перевернуться на ноги, если полностью лежит на спине.

И тут я понял, что это всё моё.

Потому я её ебал и в рот, и в её детородный орган (я не знаю, как назвать, человеческие названия здесь явно не подходят). Она буквально помирала от оргазмов, дёргая лапками и не в силах что-либо сделать. А потом я ещё и до её паутинных желёз дошёл. Всё вылизал, и промял, отчего она пищала в подушку. А на бис я умудрился трахнуть её и туда.

Мой девиз — если есть дырка, то туда можно присунуть!

И я присунул. Было очень туго, даже с обильной слюной. А Приалишшинь так вообще дёргала своими лапками и причитала, что она умрёт, хотя остановиться не просила. Её железы, словно соски, очень медленно и с трудом раздвигались, когда я запихивал туда член. Я даже боялся, что они могут лопнуть.

Но миллиметр за миллиметром, они натянулись, и я смог вогнать в один из этих сосков свой член. Было… очень и очень туго и липко. А бедная паучиха рвала на себе волосы, стонала, дёргала лапками и кричала в подушку. И если ей и было больно, то она явно кайфовала от этого. А потом я её выебал и туда. Хорошенько выебал, от чего Приалишшинь была не в себе.

Я ещё долго нежно водил пальцами, полировал ртом и мял руками ей эти железы просто даже потому, что мне самому вкатывала. А Приалишшинь лежала к верху брюшком, едва согнув перед собой лапки, словно мёртвый паук, мня себе сиськи и не прекращая стонать:

— О боги… о боги… о боги… господин… молю… не останавливайтесь… трахните меня-с туда-с, лижите, мните… только аккуратно…

И знаете, делал я это добровольно. Во-первых, мне нравился вкус трав, действительно нравился, во-вторых, мне нравилось то, что они такие нежные и их приятно сосать и лизать в прямом смысле этого слова. В-третьих, все несогласные идут нахуй. Пусть сначала трахнут арахну, а потом говорят своё «фи». Меня же всё устраивает.

Я ещё потом поползал по ней, потёрся телом о её ворсистое брюшко и лапки, позволил себя объять паучьими конечностями, трахал её в рот и просто так обнимал. Потом помог перевернуться обратно на лапки, хоть они её практически и не держали. Поползал по ней сверху, по спинке брюшка. Жёсткий хитиновый панцирь, и ворсистый кстати говоря, хотя на ощупь прикольно. Я даже оседлал её, схватив за сиськи и дёргая за них как за уздечку.

Я ебал Приалишшинь во все дырки, даже паучьи железы обе смог оприходовать, буквально овладел каждым сантиметром. Ебал её рукой, и всем, чем только мог, иногда плавал в её сиськах или же она сама буквально придавливала ими меня, прося пососать их как ребёночка. Вжимала меня вы них и просто грела. А когда я уже довольно выдохшийся лежал на кровати, она мне сосала.

После этого она собственноручно сделала для нас кокон из паутины. Я был не против такой необычной ночёвки, потому залез в него вместе с ней туда. В этом коконе было очень жарко и душно, я сразу стал мокрым, как и Приалишшинь. Она же буквально вжала меня в свою грудь, и я уснул буквально окружённый живым мягким горячим и мокрым телом. Уснул в сиськах, даже несмотря на то, что тут было дышать нечем. Кстати, пот у арахн пахнет тоже лесом и травами, причём очень сильно.

На утро, проснувшись весь мокрый в объятиях сисек и самой Приалишшинь, я позволил себе вольность пососать грудь, отчего их хозяйка проснулась и буквально засосала меня.

Оба мокрые мы очень быстро ранним утром перебрались в баню, где Приалишшинь попросила сделать меня ей приятное.

— Вы-с один из немногих, кто-с видит меня сексуальной. Я-с никогда так не была счастлива. Может… вы-с хотите сегодня утром ещё немного… продолжить.

— Что именно? — спросил я, обливая себя водой.

— Ну-с… — она, стесняясь, развернулась ко мне задом показав паутинные железы. — Я-с… извиняюсь, если это-с оскорбительно, но вам-с же понравилось. Как и мне-с. Нескоро мне-с светит встретить того-с, кто-с сможет меня-с так же порадовать. Поэтому… может вы-с хотите сегодня утром меня-с?

А почему бы и да?

Я позволил себе задержаться в бане и полизать ей их, нежно пососать и погладить, отчего она буквально млела. Я делал это очень нежно и аккуратно, чтоб последний раз её действительно порадовал. И учитывая то, что она обмочилась, валяясь на полу и щёлкая по дереву лапками, у меня это получилось. Ну а раз мы уже начали, я прошёлся полностью и по всему телу, выебав каждую дырку в ней, и Приалишшинь была не против побыть моей игрушкой. Или же её игрушкой был я, маленькой игрушкой, которая трахает её.

Меня даже эта мысль заводит. После этого она ещё очень долго мыла меня, уделив внимание моему достоинству, особенно своим ртом, не забыв про мошонку. А под конец я просто сидел в её объятиях, радуясь счастью, которое мне привалило.

— Спасибо, господин, — прошептала она. — Вы-с чудо с небес для нас-с. Я-с очень счастлива несмотря на то, что-с произошло…

— Да, мне тоже приятно, — я приподнял голову и поцеловал её с засосом. — Ты очень классная. Жаль, что люди не понимают арахн.

— Спасибо за тёплые слова, господин.

— Да не за что. И раз сидим… Давай-ка брюшком к верху. Потрахаемся ещё, раз время есть.

Приалишшинь одарила меня счастливой улыбкой, с радостью приняв моё предложение и нужную позу. Ведь, в конце концов, всем нравится быть желанными, а не запасным аэродромом.

Глава 385

— Благодарю вас-с, господин, дальше мы-с справимся сами-с, — слегка поклонилась мне Приалишшинь, одарив счастливой улыбкой, когда мы отошли от деревни. Едва ли не порхает от счастья. Эта ночь ей запомнится надолго.

— Да, тебе тоже спасибо.

— Нет-с-нет-с, я-с вас-с благодарю.

— Окей, — кивнул я, одарив её тёплой дружелюбной улыбкой. — Спасибо за гостеприимство и за то, что обогрела и порадовала ночью.

— Кто-с кого-с ещё радовал, мой-с господин, — улыбнулась она.

— Можно тогда я тебя за сиськи пощупаю? Вряд ли в ближайшее время будет возможность. Придётся спасать и убивать.

— Да-с, мой господин, — улыбнулась она, после чего просто оттянула платье, позволив её дойкам вывалиться самим наружу.

Большие, оттянутые вниз титьки. Я с удовольствием уткнулся в них лицом, наслаждаясь нежностью и мягкостью, при этом мня в ладонью и теребя соски. Даже приложился от души к одному, после чего потянул за них, заставляя Приалишшинь наклониться ко мне, и поцеловал в губы. Почувствовал её длинные жвала во рту у себя и то, как у неё во рту уже маленькие жвала теребят мой язык, как тереблю я её соски сейчас. Простояли так минуту, после чего ещё раз на минуту уткнулся в грудь ей.

— Спасибо, — горячо поблагодарил я её. — Ваш род не пауки или кто-либо ещё — вы лесные ткачихи. Милые и добрые лесные ткачихи. И от вас пахнет чистотой леса.

— Спасибо, — разулыбалась она, запихивая свои снаряды обратно в платье. — Вам-с всегда мы-с будем рады. Знайте, мы-с, арахны, маленький народец, потому о вас-с все-с знают. И будут знать, что-с вы-с сделали для нас-с. И мы-с всегда будем рады, если вы-с придёте к нам-с.

— Хорошо, — кивнул я. — Пока, Приалишшинь, лесная ткачиха, надеюсь, мы ещё встретимся.

— Я-с тоже очень надеюсь на это-с, — поклонилась она.

Мы отошли достаточно далеко от деревни, потому можно было не волноваться насчёт случайных свидетелей. Да даже если и увидят, пусть идут нахуй. Я им даже показать, куда именно, могу. Не им указывать, как прощаться с женщиной мне.

И вот я вновь отправился в путь. Ещё один путь до ближайшего города, где надо будет понять, работают телепорты или нет. И если нет, то идти на своих двоих дальше. К тому же по пути мне предстояло посетить несколько деревень, защитить их и принести туда Патрикократию в чистом виде.

И расстояние в этом случае было не так критично, так как мой отряд состоял только из меня. И, как следствие, только на себя я мог ориентироваться. Всё-таки это не огромная армия, которая за день проходит аж тридцать два километра в среднем. Я могу идти куда дольше и быстрее, не делая привалов и не сильно уставая без них.

Однако даже так, идти мне было очень далеко.

Я грязный.

Я вонючий.

Я немного заебался.

Я немного устал.

Я немного хочу спать.

Это лишь малый список изменений, который произошёл со мной, пока шёл домой. В пути я был уже хуй знает сколько, и только примерно мог сказать, какая сегодня дата или неделя. Единственное, что мне точно было известно, так это то, что уже осень. По крайней мере, её тёплая часть, которая будет длиться от начала осени ещё двадцать пять дней. Информацию по датам я черпал из деревень. Если там, конечно, был кто-либо в живых.

Но начало осени для меня было ещё знаменательным событием и по другой причине. Ведь это ещё значит, что у Клирии уже четвёртый месяц. Ух-х-х-х… ребёночек! А я даже не знаю, кто у нас, мальчик или девочка. Но хочу и того, и другого. И имена… имена-имена-имена… Какое бы выбрать…

Короче, важными думами был занят мой мозг, пока я брёл домой и зачищал вооружённые группы противника.

Да-да, я упорно убивал разведотряды, что орудовали на нашей территории. Чаще всего тридцать человек, реже меньше и никогда больше. Я примерно знал, где их искать, потому шёл иногда напрямик сразу через лес, чтоб не делать крюк по дорогам.

Однако не всегда мне удавалось добраться до них вовремя. Иногда меня встречала или полностью сожжённая, или относительно целая, но без единой живой души деревня. Лишь трупы.

Что интереснее, никогда среди них не было людей. Лишь нечисть. И один раз я даже встретил труп арахны. Довольно молодая и красивая, однако… ей вскрыли брюхо. Оттуда вывалились внутренние органы, словно из лопнувшего яйца, которые по прошествии многих дней уже воняли и собирали вокруг хищников.

И каждый раз, встречая такое поле бойни, я делал то, что был должен. Собирал трупы, как бы мне противно не было, и сжигал их. Абсолютно все. Таков был мой долг, как того, кто развязал эту войну.

Иногда я успевал только на закрытие вечеринки, когда они уже заканчивали, не оставив никого или всего пару человек. Веселился я в тот момент как мог. Иногда успевал до нападения и один раз успел даже в момент, когда они только планировали напасть.

И в общем счёте я зачистил, считая первую деревню, пять групп.

Один раз я заглянул мимоходом в город и убедился в том, что телепорты отключены. Просто не работают. В этом же городе отправил домой весточку, что жив, здоров, возвращаюсь и подчищаю говно за Фракцией Дня. Просто чтоб никто не волновался обо мне. Пусть они и знают, что я жив по таблице, однако такая весточка куда больше придаст им спокойствия, дав понять, что моя тушка не в плену и не помирает где-то в жопе.

В этом же городе я раздобыл лошадь, после чего уже куда более бодро ехал по дорогам, заскакивая в деревни, чтоб если не защитить, то хотя бы добить засранцев. Кстати, я её украл, если по-честному, так как денег не было, а просто одолжить мне никто не хотел.

Вот такой засранец я.

И теперь, уже проезжая по родным дорогам, я не мог сдержать улыбки.

На-ко-нец…

ПОМОЮСЬ!

Просто мыться в холодной реке было то ещё удовольствие: холодно, мыла нет, натираешься песком и травами. Точно не сравнить с горячей ванной, где ты можешь отмокать часами в мыльной воде, а потом ещё и под душем. Это касается и стирки, когда вещи не успевают к утру просушиться. А остановиться в деревне, чтоб нормально помыться, было жалко времени. Один раз уже погостил и хватит, иначе я так до дома своего не доберусь. К тому же многие меня в деревнях в первый раз видели, отчего на гостеприимство человеку (то есть мне) надеяться не приходилось.

И сейчас, двигаясь по знакомым дорогам, я уже вовсю предвкушал тёплую ванну и смачные пендали одной идиотке, если мне будет естественно не лень их ей надавать. Я-то думал, что у нас одна только дура… ну и вторая, не больно умная… а ещё третья есть, тоже такая же…

Так, стоп! Да у нас все мелкорослые умом не вышли! Я не пойму, в этом мире рост влияет на мозговую функцию или что? К тому же Эви вроде умной же была, как могла так затупить?!

Пиздец…

Короче, всё с вами ясно, мелочь.

И вот настал момент, когда я подъехал воротам. К моим родным решётчатым воротам, которые стоят здесь ещё с прошлого графа и исправно служат мне. И признаться честно, мой видок ну никак не соответствовал человеку, который управляет этим самым местом. Я даже на мгновение подумал, что меня не узнают и прогонят ссаными тряпками до самой границы графства.

Однако это всё осталось лишь в моей голове. И что меня искренне порадовало, так это спокойная встреча без фанфар. Никто не приветствовал меня как героя, не было здесь целой толпы и так далее. Всё проходило ровно так, как проходило бы обычно, может только немного приветливее в честь того, что я не сдох под берёзой где-нибудь, обоссавшийся и обосравшийся. Считай, практически посвящение в мужчины.

Ворота мне по обычаю открыли стражницы. Старые добрые стражницы, которые здесь уже два года охраняют мой покой.

— Господин, вы дома, — тут же сказала одна из них, когда я проезжал через ворота.

— Спасибо, что сказала, а я думал, что в МакДак забежал, — кивнул я.

— Макидаки? — не поняла она, но тут же получила тычок в плечо.

— Уймись, бестолочь, не до тебя сейчас, — шикнула другая стражница на подругу и обратилась ко мне. — Мы рады вашему возращению, господин.

— Смотрю, у вас всё хорошо, — окинул я взглядом территорию поместья. — Только вон кто-то убегает из стражниц. Предупредить Элизи?

— Да, предупредить, что вы приехали, господин. Это наша работа, — виновато ответила она. — Мы подчиняемся вам, но… с нас требует и госпожа Элизиана. Поэтому… мы слушаемся вас, но не хотим конфликта с госпожой Элизианой. К тому же у нас возникли… сложности в отношениях между… эм…

— Ну говори, не стесняйся, — кивнул я ей. — Я никому не расскажу, что ты настучала на Клирию и Эви.

— Ну… госпожа Клирия… она была зла, — нехотя сказала стражница. — Из-за вас.

— Трогала Эви?

— И пальцем не коснулась. Но она очень долго кричала на госпожу Эвелину за то, что она не послушалась вас. Только кричала, — на всякий случай повторила она, словно боясь, что я не так пойму.

— Ясно… И как Эви?

— Ей пришивают руки и ноги. И она сама их приживляет. Только не рассказывайте никому, что это я вам всё рассказала, — попросила она меня. — Это хотела рассказать вам госпожа Элизиана.

— Я могила, — кивнул я. — Тогда ладно, спасибо. А я пока встречусь со всей братией, что вышла ко мне.

А вышла ко мне Элизи и служанки. Десять служанок. Вы чо, на руках меня понесёте?

И когда я спешился перед ними, они все дружно исполнили реверанс. Вау, я даже немного польщён, хотя…

— А где Клирия? — был мой первый вопрос. И несмотря на то, что меня могли неправильно понять, это был важный вопрос. Если она не вышла, значит что-то не так.

— И мы тебя приветствуем, — сдержанно улыбнулась Элизи в почтительном поклоне, смотря в пол. Перед кем ты выёбываешься? — Мы искренне рады, что с тобой всё в порядке, так как до твоего письма у нас были наихудшие предположения касательно твоего местонахождения.

— Я тоже рад, — подошёл я к ней. — Ну чо, обнимешь?

— Естественно, — не моргнув глазом ответила Элизи, выпрямилась и, несмотря на мой видок и запашок, обняла меня за шею. — С возвращением. Ты нас немного напугал.

— Всё в порядке же?

— В полном.

— По пути домой я встретил поле битвы.

— Перехватили небольшой отряд в тысячу человек, что пытались занять мост на нашей стороне. Предположительно, попытка проверить, будем ли мы реагировать на такие вот провокации или нет.

— Они уже жалеют, — усмехнулся я.

— Естественно, — показала мне свои зубки Элизи, став на вид очень коварной, хитрой и жестокой девушкой. Той, кто умеет идти по трупам и не боится испачкать руки. А ведь когда-то она была героем. — Теперь они не сунутся к нам. Что касается малых отрядов, о которых ты передал, у нас есть группа, которая сейчас будет пытаться контролировать это.

— И кто же?

— Купили наёмников. Не беспокойся об этом. Всё в порядке, и пока ты можешь просто расслабиться. Кстати, от тебя исходит жгучий аромат, который бы надо сбить.

— Да, а я всё думаю, скажешь ты мне об этом или нет.

— Я приличная девушка, Мэйн. Однако… прошу, тебя проводят. Ты навёл шороху в столице и, даже предполагая, чьих это рук дело, они теперь не могут ничего нам предъявить. Ведь это сделал антигерой, а у нас таких, — она пожала плечами, — не водится.

— Они уже знают?

— Я не знаю. У нас нет там людей. Однако тот герой наверняка рассказал им, раз ты ему представился.

— Нечисть ещё знает.

— И будет молчать. Ты их герой, а героев не выдают. А теперь иди, отсыпайся.

Служанки вежливо подошли, склонившись в поклоне, среди которых я заметил и мамашу тех двух детей.

— А у тебя как дела? — спросил я её чисто поржать.

Та вздрогнула всем телом и выдавила испуганно.

— Я благодарна вам за всё, мой господин, и готова служить вам до скончания моих дней.

О как.

Но как бы то ни было, я был рад, что вернулся домой. И первым делом в сопровождении служанок, что буквально вились за мной, как утята за мамой-уткой, я спустился в ванную комнату. По пути прошёл и через бабский этаж, который сейчас уже разделяли и мужчины — те, кто женился на местных бандитках, тоже из наёмников. И если бабы относились ко мне тепло, то мужики держали дистанцию и явно меня недолюбливали за то, что я привлекаю своей персоной столько внимания.

А бабы… а им бы лишь бы меня достать, хотя некоторые хвастались своими чадами, что они уже вон какие выросли, другие только ждали их и предлагали потрогать животик, а были и те, что просто пришли меня увидеть. И все галдели пиздец просто. Но галдели весело, приветливо, и мне на душе стало как-то теплее. В конечном счёте я вижу, за что борюсь.

Они были просто бандитками. Женщинами, которые во время войны бежали от насилия и научились себя защищать. Хотели они этого? Сомневаюсь. Учитывая, что даже после того, как они стали воинами, их дома разоряли, детей убивали и так далее. Сколько из этих девчат потеряли ребёнка при набегах враждебных отрядов? Та же Мамонта потеряла ребёнка.

Они стали такими не от хорошей жизни, стали жестокими не потому, что им неожиданно в голову моча ударила. Всё пошло с этого дерьма, вечного противостояния и прочей мути, когда пизды прохватывают обычные люди.

И сейчас, живя в мире, эти отмороженные девки влюбляются, строят семьи, рожают, возятся с детьми. Они становятся нормальными, хотя по приходу сюда были просто конченными бандитками. Это лишний раз доказывает, что всё это дерьмо берётся из окружения.

Оттого имеет смысл защищать если не этот мир, то хотя бы королевство. Чтоб ещё одна девчонка не была убита стрелой, а родила ребёнка и радовалась жизни, хвастаясь, что её дитятко сказало слово «мама». Защищать этот мягкий и добрый уголок.

Не сразу мне удалось вырваться из их объятий. То ли по мне соскучились, то ли ещё что, но они тарахтели как стая ворон.

Благо служанки вели себя гораздо сдержанней. А то если они примутся меня обнимать все подряд, то вообще к сегодняшнему вечеру не дойду до ванны.

А на четвёртом этаже меня встретила виноватая рожа.

— Прости меня! Я очень и очень сожалею! — поклонилась чуть ли не в пол мне Эви. Её не до конца приделанные руки болтались словно у марионетки. Да и ходила она как какая-то зомби… Стоп, она и есть почти зомби! Но что больше меня поразило, так это то, что рядом стояла Мэри.

— Ты вернулся! — вновь объятия. — И ты пахучий.

— Спасибо, Мэри, — кивнул я, конкретно проигнорив Эви, которая смотрела на меня щенячьими глазами. Натренировалась, сучка. Чувствуется опыт.

— Но Эвелине очень и очень стыдно, ты должен простить её, — тут же сказала Мэри, и моя вера в добро пропала.

Чёртовы бабы, уже спелись. Как знал, что надо их подальше друг от друга держать.

— Так! Значит сговор, маленькие мохнатки! — возмутился я, отталкивая от себя Мэри. — Эви, ты чо, уже успела ей на мозги покапать?!

— Ничего и не маленькие! — возмутилась Мэри. — Я помогала вместе с другими служанками ей, и мы просто разговаривали! Она же хотела как лучше!

— Мне действительно очень жаль, — промямлила же Эви, всем видом показывая, что готова жопой отрабатывать промах.

— Во-первых, я видел твою мохнатку, и она маленькая. Не ври мне Мэри, и не набивай себе цену. — Прямое попадание, Мэри красная как моя полыхающая жопа. — Во-вторых, Эви, я смотрю, ты сразу решила дополнительные силы подключить? Что же сразу не Богиню Удачи?

— Ну… мне стыдно…

— Не видно.

— Потому что она не живая, — сказала Мэри.

— И я хотела как лучше, — продолжала мямлить Эви, стыдливо смотря в пол. — Честно, я хотела тебя прикрыть.

— Чем же?! — ужаснулся я. — Обломками здания? А если бы мы были в вулкане, ты бы залила меня лавой?!

— Ну… послушай…

— Нет.

— Ну ты же жив! — воскликнула Мэри, словно это исправит всю ситуацию.

— Мэри. Для начала, проблема не в том, сдох я или нет, а в том, что Эви меня не послушала, и я за это расплачивался. А потом, хочешь заняться со мной сексом? Ну там потрахаемся, сделаю тебя девушкой, научу работать ртом и так далее? Анальный секс покажу на твоём примере. Член мне полижешь или пососёшь?

— Э? — Мэри явно замкнуло от такого предложения. Теперь её детская психика ещё долго будет приходить в себя, так что минус одна.

— А что касается тебя, Эви, я сначала думал тебе дать несколько поджопников, чтоб ты потом неделю хромала, но сейчас мне лень, и я передумал. Потому отвали, иди пришивать свои ноги с руками и думать о своём тупом поведении. Разве я не говорил тебе ждать меня в комнате?

— Говорил, — пробормотала она.

— Ты меня не послушала, так?

— Да, — ещё тише сказала зомбяша.

— Обвалила здание на меня, из-за тебя мне пришлось не сладко, верно?

— Всё верно, — едва ли не шёпотом ответила Эви.

— Тогда тащи отсюда свою холодную тощую задницу и подумай над своим позорным поведением. Нам пока разговаривать с тобой не о чем. И держи, — я вытащил из сумки бутылёк и передал ей. Эви уныло глянула на него. — Это от Бабы Яги. А что касается тебя, Мэри, брысь отсюда и займись делом. Ишь ты, адвокат нашёлся.

Глава 386

Эви и Мэри — две очень похожие личности.

Честно говоря, я всегда замечал, что Мэри чем-то похожа на Эви. Нет, не ростом и не внешностью, а именно характером, было что-то схожее в них. Если бы мне сказали, что эти две дурынды сёстры, я бы даже может и поверил.

Что Мэри, что Эви, обе жизнерадостные, довольно активные и весёлые девушки. Обе были довольно наивны и обе имеют свои розовые мечты и веру в хорошее будущее. Но вот что их различает, так это хитрость.

Мэри, если быть честным, дура. Милая и очень добрая дурочка, которая слишком наивна для этого мира и верит в чудеса. Даже по сравнению с Дарой умом она не отличается. Дара, к примеру, могла хитрить, могла обманывать и заставлять делать что-то против воли; её дурость была в неумении думать о последствиях и принимать решения в нужный момент. Мэри же… ничего такого.

Что касается Эви, то она была копией Мэри, но хитрющая… это пиздец. Может это приходит с возрастом, однако Эви сейчас была довольно расчётливой девушкой и хитрой, как еврейка в седьмом поколении. В данный момент она очень похожа характером на Мэри, но именно эта хитрость и ум, что приходят с возрастом, её и отличали. Это было видно в её глазах и проскакивало в поведении, когда она могла дурачиться, но тут же с серьёзным лицом что-то объяснять.

Другими словами, Эви пусть и выглядела милой, как Мэри, но внутри была куда более матёрой.

Даже сейчас маленькая хитрая мертвушка попыталась воздействовать на меня с помощью Мэри. Не верится мне, что она случайно с ней разговорилась.

Боже, что же за люди такие-то?

Об этом я думал, сидя в таком бассейне-лягушатнике, который брал воду из горячих источников. А раньше, как вспомню, здесь была обычная большая комната со стенами из чёрного выпирающего неровного камня, из-под которого постоянно сочилась вода и сливалась через щели в полу. Сейчас же всё отделано белым камнем, узорчики-хуёрчики и прочие прелести, что радуют глаз и показывают статус места.

Вообще, удивительно вспоминать, каким местом оно было и каким стало. Ведь начиналось всё с пустых коридоров, покрытых пылью, ржавых дверей и тухлого запаха застоявшейся воды и плесени. И максимум, что можно было здесь найти — паутина. А сейчас вон как всё изменилось: везде белым-бело, коридоры освещают свечи и повсюду суетятся служанки. Всё ожило и приобрело цвет. Из обычного данжа это место превратилось в настоящий замок.

Единственное изменение, которое меня печалило действительно…

Ну да, это изменение, плавающее у нас, то там, то там. Его иногда и не встретишь, а иногда оно под каждой табуреткой прячется.

— С возвращением, мой господин, — поклонилась Клирия со своей классической лёгкой улыбкой, когда я вошёл в свою комнату.

Сначала было желание спросить, что она здесь делает, но потом вспомнил, что мисс-тьма же теперь живёт со мной.

Печалька.

А ведь я надеялся, что с ней ещё долго не увижусь. Хотя с другой стороны, наивно было об этом мечтать, даже просто учитывая тот факт, что у неё под отсутствующими сиськами находится мой ребёнок, и если я хочу получить его, то мне придётся видеться с ней. И я бы рад посмотреть на пузико и все дела, если бы это самое пузико не принадлежало конкретно ей.

Проблема с Клирией в том, что пока она была товарищем, я её воспринимал нормально. Вообще проблем не возникало. Но стоило ей перейти в ранг… матери… Тут чо-то меня и тянет теперь подальше от неё. Сразу как-то стало с ней не в радость проводить время, словно Клирия пересекла черту и находится ближе, чем мне комфортно с ней находиться.

— Привет, Клирия, — кивнул я ей. — Как твои дела?

— Нормально, благодарю. Но это был мой вопрос, ведь, в конце концов, именно вы потерялись, а не я, — улыбнулась она и подошла ко мне.

Ну прямо ни дать ни взять, девушка-скромница-элегантная и бла-бла-бла. Клирия, я знаю, чего тебе надо, вали отсюда.

— Так как ваши дела? — слегка наклонила она голову, как бы стараясь снизу заглянуть в мои глаза. — Вижу, вы плодотворно провели время.

— Более чем, — кивнул я.

— Я рада. Действительно рада, хотя вы немного немногословны.

— Клирия, давай уже по-нормальному, без официальностей, а?

— Как скажешь, Патрик, как скажешь. Ты выглядишь немного… измученным.

— Потому что устал. Как бы война с превосходящим тебя числом противником такое себе развлечение. Весело, но муторно.

— Но ты победил. Ты молодец. Теперь можешь отдохнуть, пока на фронте тихо, — ласково предложила она. И это было дельное предложение.

— Вот именно, хочу отдохнуть, Клирия. Так что кыш отсюда.

— Кыш отсюда? — немного удивилась она.

— Да-да, кыш отсюда. Отдыхать буду.

— Но я могу и не трогать тебя. Сяду к себе за стол за работу и всё. Необязательно меня выгонять из комнаты.

— Обязательно, — безапелляционно ответил я. — Может я подрочить хочу.

— Зачем? Разве ты не можешь удовлетворить свои потребности другим путём? — коснулась она себя рукой улыбнувшись. — К тому же я не буду помехой. Может даже помогу.

— Клирия. Вали.

— Это и моя комната. Ты не можешь просто выгнать меня, — заметила она.

— А, так бы сразу и сказала, — обрадовался я. — Увидимся завтра.

Но не успел я уйти, как она меня поймала рукой за рукав, словно какая-то неуверенная школьница.

— Неужели моё общество тебе так противно? — спросила, слабо улыбнувшись.

— Нет, почему же.

— Тогда в чём проблема? Ты можешь мне рассказать, чтоб я понимала, в чём дело?

— Видишь ли, Клирия, если у меня будет выбор — ты или табуретка, то я отдам предпочтение табуретке, серьёзно.

— Я… настолько неважна для тебя? — слабо улыбнулась она.

— Важна. Но предпочтение отдам табуретке.

Клирия смотрела на меня с такой неуверенной улыбкой, что мне даже стало неловко, и я отвернулся к комоду. Эти разговоры: «Скажи, что я важна» меня всегда раздражали, если честно. Чего она ждёт? Серьёзно?

— Значит я не дотянула даже до табуретки? — раздался очень тихий неуверенный голос. Голос, которым говорит человек, который вот-вот разревётся.

И точно, я обернулся и увидел, Клирию, которая застыла с этой самой неуверенной улыбкой, но из глаз уже бежали слёзы.

— Блять… — пробормотал я, уже предвкушая ближайшее будущее.

— Значит вот оно как… я хуже табуретки, — её губы задрожали, и улыбка померкла. — Я значит так много значу?

— Послушай…

— Спасибо, что не унитаз, Патрик, ведь на меня можно насрать.

— Да погоди т…

Я хотел сказать «ты», но в этот момент получил пощёчину и проглотил часть букв. Это не было больно, скорее неожиданно.

А Клирия уже не могла остановиться. Её рот искривился, губы задрожали, веки тоже задрожали, глаза наполнились слезами. Казалось, ещё немного, и она просто взорвётся. Взорвётся так сильно, что снесёт здесь всё.

— Я… я пытаюсь… но ты… ты просто… Да как можно быть таким человеком?!

— Табуретка.

Блин, я просто не удержался. Серьёзно, я то ещё говно и уёбок, но соблазн поднести к бочке с порохом свечку был слишком велик.

И я поднёс.

Клирия бабахнула.

Её рот криво открылся и…

— У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У!!! У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У!!!

Она разрыдалась как ребёнок. Навзрыд, открыв жалобно рот, да так, что нас, наверное, было слышно даже в коридоре. Сопли, слёзы и слюни во все стороны прилагаются. И харя теперь сморщенная от плача, жалобная. Глаза так вообще превратились в две щели, заполненные слезами.

Клирия, спрятав лицо в ладонях, развернулась и бросилась из комнаты, ревя, как сирена, на всё поместье.

— Идиот! — крикнула она сквозь рёв, позорно убегая.

— Табуретка! — крикнул я в ответ, на что получил ещё более громкие рыдания.

Во-о-от, а табуретка бы так не сделала. А потом ещё удивляется, чем та лучше неё.

Но шутки шутками, а вот Клирия шутейку не заценила.

Ну что же поделать, надо идти за ней. Наверное.

Однако стоило мне немного пройти, как я тут же заметил в коридорах служанок и некоторых жителей поместья, что обитали здесь. Они сейчас переговаривались и озадачено смотрели в сторону, куда убежала Клирия.

— Что это было?

— Она плакала, Клирия плакала, что произошло?

— Что произошло?

— Это была Клирия?

— Кто-то только что промчался с рёвом на всё поместье.

Так…

Я, не думая, тут же развернулся и вернулся в свою комнату. Переться сейчас к Клирии после всего было не очень хорошей затеей. Скорее всего она слегка расстроена произошедшим. Но ещё больше меня смущала толпа, которая наблюдала за её забегом в старую комнату. Потом как-нибудь подойду, спрошу. А пока…

А пока надо было почистить револьвер, раз уж я полностью освободился, а делать особо и нечего.

Но как стало понятно через десяток минут, мне даже побыть наедине не дали.

Припёрлась поддержка из Элизи.

Припёрлась, аккуратно постучав в дверь, осторожно заглянув, словно она боялась, что я тут тоже в истерике бьюсь.

Но нет, не дождёшься.

— Мэйн… могу ли я… зайти? — осторожно спросила она, выглядывая из-за двери.

— Почему бы и нет, заходи, — пожал я спокойно плечами.

— Благодарю.

— Ты так аккуратно заходила, словно я тут порохом всё обложил.

— Боюсь, учитывая нынешнюю ситуацию, я вижу её именно так. Не знаю, что ожидать как от тебя, так и от Клирии. Не дай бог ты тоже будешь биться в истерике и плакать.

— Она до сих пор плачет? — спросил я между делом.

— Мне кажется, что ещё сильнее, чем в начале.

— Плохо, — спокойно пожал я плечами.

— Я знаю, что ты уже не в первый раз доводишь Клирию до слёз, пусть мне и не известно, как ты это делаешь. Однако… тебе не кажется, что надо быть с ней помягче?

— Как ещё мягче, я её трахаю, Элизи.

— Нет-нет, — покачала она головой и села на кровать рядом со мной. — Меня не интересует ваша интимная жизнь. Меня интересует, что произошло. Так как то, что я видела не внушает мне оптимизма. Ты и раньше относился к ней словно немного строже, чем раньше. А после случившегося так вообще, словно держишь её под кнутом.

— Ну ты загнула…

— Возможно, в твоём мире нет такого понятия, но я имею в виду не насилие и моральный прессинг, а строгость. Повышенную строгость именно к её персоне. Это из-за того, что она сделала?

— Не будем об этом, — покачал я головой. — Там вообще всё сложно. Но нет, не из-за этого.

— Я поняла, — кивнула Элизи. — Тогда можешь сказать, каким образом ты довёл её до слёз на этот раз.

Ну я кратко и рассказал Элизи о произошедшем. Она слушала молча, ничего не говоря и никак не реагируя, пока я не закончил.

А после этого вздохнула! Ну вот так и знал, что именно таким образом отреагирует!

— Я не знаю, как выразить свои мысли.

— Вот и я о том же! Обиделась на шутку. Так мало этого, ещё рёв на всё поместье. А потом ещё спрашивает, чем табуретка лучше. Ну вот ты хоть раз видела, чтоб табуретка ревела и бегала по поместью?

— Ты же сейчас несерьёзно, верно?

— Абсолютно серьёзно. Ни разу не видел плачущую табуретку, что закидывает плюсик в её копилку.

— Мэйн, я… Нет, ты сейчас опять шутишь.

— Блять, ну конечно я рофлю, Элизи. Ясень пень, что Клирия важнее табуретки, просто она немного достала.

— Она беременна.

— Это типа нового приговора?

— Просто будь терпимее к ней. Ты даже ведь не пытаешься. Я лишь наблюдаю проявление агрессии к ней, не более.

— Может быть чуть-чуть выделяю её на фоне других, — нехотя согласился я.

— К тому же, зачем ты так с ней? Сравнил её с табуреткой.

— Я сказал, что табуретка будет предпочтительнее неё, — заметил я.

— Ты же понимаешь, что это ещё хуже? — посмотрела она на меня строго. — Клирия тебя ждала здесь больше всех остальных.

— И что? Меня все ждали.

— Она иначе ждала. Сидела, дожидалась известий о тебе, а как получила письмо, так сразу оживилась. И когда узнала, что ты подъезжаешь, сразу начала готовиться: мылась, красилась, причёсывалась, всё не могла нарадоваться. Пусть и пыталась скрыть это, но все видели, как она тут порхала. А ты сказал, что предпочтёшь ей табуретку. Мэйн… я знаю, что ты не очень к Клирии относишься, но это слишком жестоко даже для тебя. Она сейчас там рыдает непрерывно, словно какая-то девчонка пяти лет. Ты понимаешь, что она немного беременна? Что она сейчас воспринимает всё иначе?

— Немного беременна?

— Много беременна.

— Звучит ещё хуже.

— Как бы то ни было, она радостная тебя ждала, а ты ей это бросил в лицо. Естественно, она сорвалась.

— Радостная Клирия… Ты мне угрожаешь?

— Достаточно, Мэйн. Сам решай, что делать, я всё сказала.

— Окей. Тогда иди, не отвлекай меня, я револьвер чищу.

— Хорошо, — спокойно ответила Элизи и ушла.

А я-то думал, что цыкнет или ещё что, но Элизи лишь спокойно вышла, словно получила положительный ответ. Хотя мои дальнейшие действия и так были ясны без всяких объяснений. В любом случае я пойду Клирии. Не потому, что подкаблучник и прочая хуйня. Просто я слегонца переборщил и вышло некрасиво немного. В конечном итоге я обидел и попросить прощение у неё надо просто потому, что это правильно.

— Ну бли-и-ин… — вздохнул я и встал. — Вот чёрт…

Я не боюсь просить прощения, если чувствую, что виноват. Однако когда всё поместье знает, кто это натворил (а оно узнает, слухи здесь разлетаются быстро), чувствовать на себе чужие взгляды то ещё удовольствие. Особенно ненавижу, когда за спиной шепчутся. Шептуны блин.

Как я и предполагал, служанки косились на меня, а стоило мне посмотреть на них, они испуганно отворачивались или разбегались «по делам».

А у двери Клирии так вообще четыре штуки стояло.

— А ну-ка брысь отсюдова! — шикнул я на их и служанки, словно кошки, облитые холодной водой, тут же разбежались.

Рыдания Клирии были слышны даже отсюда. Просто тупо ревела там глухо, словно уткнулась в подушку лицом. И это же надо было так разойтись из-за табуретки.

Когда я постучал в дверь, ответом было мне:

— ПОШЛИ ВОН! НЕ БЕСПОКОИТЬ! — истерический голос едва не срывался на визг и был такой, словно кричали из подушки.

— Клирия, это я, — позвал я её. — Можно войти?

Тишина. Недолгая.

— Убирайся!

— Нет, впусти меня.

— Убирайся! Видеть тебя у меня сейчас желания нет!

— Нет, впускай меня.

— Я сказала, нет! — взвизгнула она.

— Да кого твоё мнение там вообще интересует, кроме тебя единственной?! — крикнул я в ответ и пинком ноги вышиб дверь.

Я ожидал, что дверь была заперта, но как оказалось, Клирия даже этого не сделала, безответственная овуляшка. Потому та с грохотом распахнулась и ударилась об стену, едва не слетев с петель. Перестарался немножко, но виновата в этом, естественно, Клирия. Как хорошо, что всегда есть козёл отпущения. В нашем случае коза.

— Ну? Чо ноешь, на весь этаж тут ревёшь.

Клирия вообще ничего не ответила, лежала, уткнувшись лицом в подушку, и плакала, хоть уже и потише, чем раньше.

— Эй, давай, я знаю, что ты можешь мне ответить.

Не, хнычет себе в подушку и даже голову не повернёт. А под конец так вообще повернулась ко мне спиной.

— Уходи, Патрик. Сейчас же убирайся из моей комнаты.

— Или что? — спросил я с усмешкой. В ответ только плач. — Потом удивляешься, чем табуретка лучше. Она, в отличие от тебя, не плачет и не убегает.

— Да оставь меня в покое! — взвизгнула Клирия и бросила в меня подушку.

Ух, а Клирия оказывается умеет истерить. Причём судя по роже, от души, с оттяжкой. Знает толк, как посмотрю. Вся красная, глаза припухшие и тоже красные, словно несколько суток не спала. Тушь по морде растеклась, губная помада размазана, губы дрожат, вся физиономия мокрая, так ещё и сопли из носа текут.

— Уходи, Патрик, — сказал она и шмыгнула носом. Хочу заметить, что не сказала там, терпеть тебя не могу или ещё что-нибудь в этом роде. — Я не хочу тебя сейчас ви…

Я оказался проворнее. Нырнул к ней поближе и поцеловал её в губы, повалив на кровать.

И разбил случайно ей губу. Клирия отдёрнулась от меня со звуком «ум-м-м».

Блин, ну немножко не рассчитал.

Но я не остановил свой поход против Клирии и сделал вторую попытку, всё равно я её к кровати придавил. Реакция на поцелуй была слабенькая. Клирия нехотя отзывалась на мой напор. Однако и не это было важно.

Разорвав поцелуй, я посмотрел ей в опухшие глаза.

— Ну и глупая же ты, когда беременна, Клирия, я просто в шоке. Не ожидал от тебя такого.

Молчит, шмыгает носом.

Тогда я поцеловал её в глазик, потом в другой, в сопливый носик, губы, в шейку, всё ниже и ниже. Клирия же лежала просто неподвижно. Но хныкать перестала. Ага! Вот значит ты у нас какая девица. Слёзы слезами, а быть любимой всегда рада. Эх ты, а я-то думал, что дольше протянешь. Слабачка.

Глава 387

Клирия успокоилась. В конечном итоге она успокоилась и втянулась, хотя до этого строила из себя манекен. Но мы-то знаем правду!

Вот с её платьем возникла проблемка, снять его было проблемно, поэтому…

— Не обессудь, — я резким рывком разорвал на её груди платье.

А знаете, есть в этом что-то классное! Нет, реально, словно подарок раскрываю! Под звук рвущейся ткани я раскрыл Клирию как подарок, явив свету её шрамированное тело в чёрных кружевных труселях и бюстгальтере. А Клирия как лежала и смотрела в потолок, так и лежит.

Порвал я на ней платье и пошёл далее поцелуями. Только пришлось перегрызть лямки бюстгальтера, но да ладно. Зато под ним были её сиськи! Пощипал один сосок губами, другой, полизал, пососал и вот они уже встали торчком. Причём у Клирии они довольно сильно торчком становятся. Их я постоянно теребонькаю, когда мы вместе.

Но на этом я не остановился и всё ниже и ниже, к трусикам.

Как-то раз один чувак сказал, что типа лизать девушкам западло, так мужик не поступит. Этот же чувак говорил, что таких на зоне петухами делают. И у меня был логичный вопрос — то есть лизать девушке — не мужик, но делать мужика на зоне петухом — мужик? Чувак, ты долбишь добровольно другого чувака в жопу! И если того можно оправдать тем, что его насилуют, то какие у тебя оправдания? И после этого ты говоришь, что делать куни не по-мужски?

Двойные стандарты и лицемерие; мне хочется проблеваться, вернуться в тот мир и забить этого чувака молотком, если он окончательно не спился.

Так что все могут идти нахуй, а я иду ниже к трусикам Клирии.

Так же зубами перегрыз её лямки, чтоб сдёрнуть ненужную ткань и посмотрел на худосочную коротко подстриженную красоту Клирии. Кому-то нравятся бритые, кому-то волосатые, кому-то средние. Мне нравятся все!

Говорят, что у каждой девушки есть вкус. Ну типа как у мужика есть вкус, что поест, тем и будет отдавать, то же самое и у девушек. Так вот, Клирия кислила лимоном. Просто стоило коснуться языком её, чтоб понять это. А я касался, хорошо касался, по всем складочкам касался, и не только, но и щипал губами. Провёл ей везде языком, и по самому нежному месту и везде, куда только мог засунуть его. Нежная, гладкая, только её волосики немного щекочут нос.

Клирия вздрагивала, тяжело дышала и напрягалась, едва удерживая себя на месте. А когда я конкретно впился ей между ног, она вообще начала немного извиваться. Ну ещё бы, я ей там всё обследовал, каждую складку, каждый пупырышек. А в конечном итоге её по нежному месту языком, от чего Клирия напряглась, покрылась мурашками и выдохнула со звуком «уф-ф-ф».

А после этого, я подтянулся к ней, ещё раз поцеловал в губы и вставил. Хорошенько вставил, с разгончика, отчего она немного подпрыгнула и издала мычание, смотря на меня опухшими глазками.

— Ты очень вредная, Клирия.

— У тебя не хватает чувства такта, Патрик, — немного хрипло ответила она. А потом потянулась и чмокнула меня в губы, после чего слабо улыбнулась. Улыбающаяся Клирия с опухшими заплаканным глазами выглядела довольно забавно.

Так мы спокойно трахались, она двигалась подо мной, участвуя в процессе, пока я усердно, но аккуратно обрабатывал её. Было мокренько, было довольно туго, куда туже, чем у арахны, и было приятно.

Мы извивались, целовались и просто пыхтели, как паровозы, пока наконец оба и не кончили.

— Значит без способности, — выдохнула она и поцеловала она меня в губы.

— С чего взяла?

— Меня не раздирает всю от переизбытка ощущений. Приятно, что я вызываю у тебя естественное возбуждение, — провела она мне пальцами по щеке.

Я слез с неё и лёг рядом, прижав к себе. Мокрая и горячая, почему-то не вызвала у меня неприятных ощущений, которые возникают, когда тебе жарко.

— Ты опять мнёшь мою ягодичную мышцу.

— Это не я, это рука.

— Пусть продолжает. Массаж положительно сказывается на моём настроении.

— Это типа мир теперь вокруг тебя, да?

— Во мне ребёнок шевелился.

— Что? ГДЕ?!

Я тут же спустился на уровень её живота. Кстати говоря, тот уже довольно-таки округлился. Не круглый, как у беременных, но нижняя часть живота, если так посмотреть, особенно на дрыщавой Клирии, всё же выпирает заметно.

— Где шевелится?!

— Я сказала, что шевелился. Два дня назад.

— А сейчас?

— А сейчас он может спать.

— Это мальчик?

— Я не знаю, — куда спокойнее, чем я, ответила Клирия.

— Ты сказала он.

— Ребёнок.

Блин, но всё равно классно! Может там маленький Патрик растёт, тогда будем… ладно, я хотел сказать, что будем шатать мир вместе, но во-первых, я не хочу, чтоб ребёнок жил такой жизнью. Во-вторых, не хочу думать об этом, но до момента, когда ребёнок сможет заниматься подобным, меня вполне может уже и не быть.

И всё же, я погладил её живот, надеясь хоть на какое-то движение. Пусто. Тогда я потыкал в него пальцем — пусто. Тогда я поцеловал его. Ну мало ли, верно? Всё равно пусто. Ну блин…

— Не шевелится, — резюмировал я.

— Боюсь, что он не шевелится по нашему желанию, Патрик, — сказала Клирия и погладила меня по голове. — Но он шевелился. По крайней мере я чувствовала это, а значит, всё в порядке.

— Ну с тобой не будь в порядке, душу же вытрясешь.

— Быть может ты и прав, — улыбнулась она, после чего сама немного ниже спустилась и прижалась ко мне спиной. Я же просто обнял её, чтоб помять грудь и подёргать за складочки. Ну это типа как волосы люди на голове накручивают, или ключи на пальце вертят. Здесь то же самое. Подёргать Клирию за все выступающие части тела свято.

— Сильно поругалась с Эви? — спросил я по прошествии минут десяти.

— Пальцем не тронула. Однако я довольно точно высказалась, что она должна делать, когда ей приказывают, и что с ней будет, если она продолжит эти приказы игнорировать. Однако ампутация пошла ей на пользу, как я заметила. Стала более степенной. Хотя не меньше повлияла на неё и твоя пропажа.

— Элизи же знала, что я жив.

— Но я не знала, где ты конкретно находишься, — Клирия уверенно перевела всё на себя. — Быть может в камерах короля.

— Я бы всё равно выбрался оттуда.

— Давай не будем этого проверять.

— Ты не поверишь, но я не против. Так, а что там дальше у нас намечается? — поинтересовался я. — Какие мероприятия?

— Герой. Такахаси Митсуо, если меня не подводит память. Я слышала, что ему досталось. И мне бы хотелось знать, что ты планируешь с ним делать.

— Кое-что. Хочу поговорить. На нашей территории. Перетереть кое-какой вопрос.

— Это добром не закончится.

— Для него?

— Не знаю. Но меня и не интересует его судьба. Я спрашиваю только о тебе.

— Да узбогойся, Клирия, всё будет норм.

— Если ты так говоришь…

Мы пролежали так до тех пор, пока я сам и не отрубился. А проснулся оттого, что Клирия выбралась из моих объятий.

— Уже утро, — объяснила она мне сонному. — Пора подниматься.

— Ага, у меня уже поднимается, — зевнул я.

— Я заметила, — тыкнула она в него пальцем. — Вижу, что он твоя противоположность.

— Только утром, днём мы меняемся местами, — отшутился я. — И вообще, имею право дрыхнуть до обеда. Так что не дёргайте меня и дайте поспать. И ты иди сюда, греть будешь.

Но Клирия меня удивила. Она взгромоздилась мне на ноги и нависла над моим утренним стояком. Потом как-то неуверенно коснулась пальцами, приоткрыла рот и взяла его одними губами. Самый край, и чо-то там пыталась сделать. И языком проведёт, и всосать попытается и… блять, она меня даже укусила! Опыт, конечно, налицо.

Пришлось самому ей помочь, просто надавив на её голову и насадив поглубже. Клирия не сопротивлялась, лишь что-то там пыталась делать языком и двигать голову верх-вниз, помогая пальцами. И хоть минет она толком мне так и не сделала, однако облизала всё хорошо. Ей только письма запаковывать.

Однако классно было видеть, как наша мисс-тьма мне отсасывает. Я то же самое испытывал с Констанцией. Когда человек, ну никак не выглядящий таким, делает что-то дико пошлое, буквально представляя себя в другом свете, это всегда очень круто выглядит. Вот сосущая Клирия была точно такой же. Совершенно неправильной в моих глазах.

— Ладно Клирия, подтягивай сюда свою сочную попу.

Всегда мечтал попробовать шестьдесят девять.

Довольно забавный опыт. Так и радовали друг друга кто как горазд, пока не поменялись местами по вертикали, после чего я её легонько выебал в рот. Клирия не сопротивлялась и не пыталась что-либо сделать. Она просто приняла меня и была оттрахана в рот, пока я ей там наяривал языком.

А потом она испытала оргазм и меня укусила.

Сучка.

— Мне очень жаль, — тихо и покорно сказала она, сидя на кровати передо мной, пока я рассматривал свои повреждения. И сука отпечатки зубов даже оставила! Ёбаны в рот, Клирия, ты же могла откусить мне его!

— Я не буду комментировать это, — пробормотал я.

— Позволь, я попробую ещё раз.

— Нет, спасибо, Клирия. Шестьдесят девять, это для людей опытных. А ты хотя бы минет научись делать и не кусаться.

— Всё приходит с опытом, — спокойно ответила она.

— Это верно. Только не хочется мне быть тем, на ком ты учишься.

Клирия лишь наклонилась ко мне, поцеловала в щёку и встала с кровати.

— Мне пора заниматься делами.

— Окай… слушай, а у нас есть люди в столице?

— Я могу найти таковых. В зависимости от того, что ты хочешь, Патрик.

— Отправить письмо одному знакомому. Чтоб ему передали лично в руки без посредников. И чтоб кроме него это письмо никто не читал.

— Я смогу организовать это. Только позволь мне поинтересоваться, зачем именно тебе нужно это? Ты ведь хочешь отправить письмо герою, не так ли? — внимательно посмотрела она на меня.

— Просто надо, Клирия.

— Хорошо, я подыщу нужного тебе человека.

Она открыла шкаф и начала там рыться, пока не выудила трусы и халат. Обычные белые трусы, ничего сексуального. Но на девушке всё смотрится сексуально! Одевшись по-домашнему, она села за стол, открыла один из ящиков и достала оттуда кипу бумаг.

— Слушай, Клирия, а тебе не лень заниматься этим? — поинтересовался я.

— Работой? Я нахожу себя полезной в общем деле, отчего это приносит мне какое-то удовлетворение.

— Тешишь своё самомнение, короче, — объяснил я по-другому.

— Примерно так и можно описать мои действия, верно, — кивнула Клирия. — Я делаю это частично ради себя. Но в куда большей мере и ради тебя.

— Ты такая заботливая.

— Я знаю. Спасибо.

— Слушай, а когда ты стала такой… официальной? Ты раньше была более весёлой, говорливой, хитрой… Хотя стоп, хитрой ты и осталась. Тут вообще ещё хуже стало. Но вот в остальном ты была куда жизнерадостней.

— Скажем так, я повзрослела, эмоции мои просто… прошли такие. Можно сравнить с тем, что человек взрослеет. И я повзрослела. А вот ты нет.

— Человек взрослеет, когда рожает ребёнка. Мужчины не рожают, потому не взрослеют.

— Хорошая отговорка, — кивнула она. — Кстати говоря…

Она вытащила из стола небольшой амулет и ловко кинула мне прямо в руки.

— Что это? — поймал я его в воздухе.

Это был такой маленький изумрудный кристалл, который испускал едва заметный свет. Я бы сказал, что он магический, однако… цвет немного странный и вряд ли бы Клирия дала бы мне его просто так.

— Это то, что спасёт тебя в трудную секунду, Патрик, — ответила Клирия, скрипя по бумаге пером. — Жаль, что передать его раньше возможности у меня не было. Это маленький амулет, что может один раз перенести своего хозяина куда угодно.

— Нихрена. И ты такое берегла всё это время? — удивился я.

— Боюсь, что только сейчас мне доставили это.

— Откуда?

— Из моей позапрошлой могилы, — спокойно ответила Клирия. — Я была богиней и имела много интересных вещей. Одни были затеряны во времени, другие израсходованы. Это последняя из них, что осталась.

— А чего раньше не достала? — крутил я его в руках.

— Могилу надо было найти, Патрик. Это сложно, учитывая, что я не знаю, где меня захоронили. Потребовалось достаточно много времени и финансов, чтоб отыскать её.

— И где тебя захоронили?

— Если я скажу, — посмотрела внимательно Клирия на меня, — ты наверняка побежишь рассматривать мои останки, поэтому я промолчу. И попрошу — не надо её искать. Хотя бы ради меня.

— Стесняешься своих костей? — прищурился я.

— Скорее это личное для меня, Патрик. И если рассчитываешь найти там что-то, то уверяю, кроме моих костей и истлевшей одежды ты там ничего не найдёшь. Всё ценное, что осталось от меня, это амулет, который на мне. И этот, что перенесёт тебя в любое место.

— Я даже не знаю, куда бы мне перенестись.

— Туда, где безопасно, потому не используй его просто так. Он лишь для того, чтоб спасти тебе жизнь в случае необходимости, а не для того, чтоб телепортироваться к врагу в тыл один раз.

— Да понял я.

— Надеюсь. Просто представь место, где ты был, и он отправит тебя туда. Один единственный раз. Поэтому выбирай место очень внимательно, чтоб потом не пожалеть об этом.

— Телепортирует в то место, которое я представлю. Всё, я понял.

Вообще, использовать его, чтоб телепортироваться к королю и прижать его, выглядело довольно заманчиво. Но вот куда именно телепортироваться там, я не знал. А блуждать по его замку как-то не очень хотелось, когда может оказаться, что его там и нет. Да и вообще, рано или поздно мы его прижмём, поэтому можно было не волноваться на этот счёт. Лучше действительно приберечь амулет, как последний шанс.

— Спасибо, — поблагодарил я тепло её, отчего Клирия даже странно на меня взглянула.

— Пожалуйста, Патрик.

— А сколько он может перенести человек?

— Максимум, двое. Он слабый, очень слабый, отчего одноразовый. Поэтому, если решишь им воспользоваться, обязательно подумай, стоит ли это того, чтоб потратить амулет телепортации или нет.

— Поверь, тупить не буду, — кивнул я ей.

Может это был действительно мой шанс. А может это станет моей могилой, как знать. Ведь исправляешь ли ты будущее или же наоборот, приводишь к нему, никто не скажет.

Но это что касается моего будущего. Вот, например, у Митсуо будущее уже предопределено. Почти — я знаю, как он поступит и что сделает в определённой ситуации, но мне интересно посмотреть, что он скажет, когда его мир перевернётся. Действительно ли он верит в добро, как говорит это, или же у него оно выборочно? Вот и посмотрим, а пока надо всё подготовить, чтоб жидко не обосраться.

С этого момента жизнь в поместье потекла чуть быстрее, чем обычно.

Прошёл ещё месяц и начало холодать. Дожди иногда с особой жестокостью поливали нас, словно пытаясь утопить, а иногда выглядывало солнце. Лес уже сменился на золотой и частично сбросил листву, став похожим на сонную лощину. Народ готовился к холодам, утеплялся, запасался и чувствовал, что этой зимой многое может поменяться. Даже просто потому, какие слухи доходили с востока.

Но за это время мы так и не спалили своё главное оружие, что было самым важным. Просто не использовали его пока, хотя по всему фронту проходили мелкие стычки, уносившие не так много жизней, всего около двух тысяч суммарно с обеих сторон. Король, как, в принципе, и Фракция Дня, и мы, игнорировал это, словно ничего и не происходило. Эти столкновения были разминкой, проверкой сил и готовности. Никто не хотел из-за такого начинать полноценную войну, отчего мы следовали негласному правилу — игнорировать их. Как и игнорировать нападения на наши деревни.

Но очень скоро они пожалеют, что делают это.

Геноцид собственного народа — худшее, что может быть. Считать, что ты отличаешься чем-то от тех, кого сжигают в тех деревнях… это пахнет лицемерием. И если они таким образом «всего лишь» хотят обескровить врага, то они сильно ошиблись с методом.

Я гарантирую, что они пожалеют о своём решении.

А пока я строчу любовное письмо Митсуо и думаю, отправить ли несколько пальцев Силь-силь в нём или же убедить его другим способом встретиться? Наверное, лучше другим способом, так как всё-таки мне надо заставить его не ненавидеть меня, а выслушать. А там уже посмотрим, всё-таки у каждого своя судьба, и я тоже верю в добро. И быть может найдётся в этом уебанском мире действительно конченный тупой идеалист, который сможет идти только одним путём. Ну или хотя бы не ударяться в полный пиздец во имя великой цели.

Короче, посмотрим.