Мир приключений, 1977 (№22)

Владимир Санин. ЛАСКОВЫЙ ВЕТЕРОК В ГОРОДЕ Н

Предчувствуя, что отдельным читателям мое повествование может показаться недостаточно достоверным, я, прежде чем взяться за перо, беседовал со многими крупными учеными. Большинство из них проявило завидную широту взглядов.

— Мы слишком мало знаем о космических излучениях, — сказал мне знаменитый астроном академик Юрский. — Явление, которое вы наблюдали, наверняка связано с проникновением сквозь атмосферу направленных лучей искусственного происхождения, что лишний раз подтверждает мою гипотезу о внеземных цивилизациях. Дерзайте, молодой человек, пишите! Я вас отключаю, коллега.

Я хотел было спросить, не могу ли за свой труд рассчитывать на присвоение ученой степени, но академик уже вывинтил из уха слуховой аппарат и с упоением уставился в телескоп, изучая взрыв сверхновой звезды, свет которой, делая по триста тысяч километров в секунду, шел до нас четыре миллиона лет (хотите — верьте, хотите — проверьте).

Зная, что некоторые ученые по рассеянности могут мои наблюдения принять за свои, я вынужден зашифровать место действия под буквой Н.

Итак, вот изложение событий, происшедших в городе Н. некоторое время тому назад.

По свидетельству очевидцев, находившихся в разных частях города, это началось ровно в полдень.

На городском рынке домохозяйка Бессонова приценивалась к мандаринам. Их продавали стройные джигиты со жгучими черными глазами. Джигиты были несговорчивы. Ссылаясь на действие закона стоимости, они требовали за килограмм оранжевых плодов три рубля. Домохозяйка Бессонова, слабо знакомая с наукой, упирала на совесть и давала любую половину.

В это же время регулировщик уличного движения сержант Петров отвернулся и сделал вид, что его нисколько не интересует, как поступит в данной ситуации владелец собственной машины гражданин Жмых. Последний попался на удочку и весело рванул на желтый свет. Сержант Петров мгновенно обернулся и радостно засвистел. Гражданин Жмых клялся, божился и ломал руки — проявление отчаяния, от которого на суровом лице регулировщика не дрогнул ни один мускул. Сержант вытащил из сумки квитанционную книжку и…

Без двух минут двенадцать главный редактор толстого журнала подошел к распахнутому окну своего кабинета и увидел, что к редакции мрачно приближается поэт Дошкольный, автор двухкилометровой поэмы «Гвозди», из-за попыток прочесть которую преждевременно ушел на пенсию заведующий отделом. Главный поморщился и вызвал секретаря.

— Когда бы ни явился Дошкольный…

Ровно в полдень над городом прошелся какой-то удивительный ветерок: свежий, нежный, обволакивающий и чарующий. Именно с этого мгновения нарушилось привычное течение жизни и начались весьма странные, необъяснимые явления.

— Ты… Ты… — подбирая нужное слово, восклицал на рынке джигит. И вдруг слово нашлось: — Симпатичный ты мне человек! Красивой души человек! Бери мандарины… даром!

— Почему твои? — обиделся второй джигит. — У меня крупнее!

— Они у вас не порченые? — деловито спросила домохозяйка, ощупывая плоды. — Сыпьте, красавцы, поровну.

Слух о том, что даром продаются мандарины, тут же облетел весь рынок. Жестоко ошибется тот, кто подумает, что несознательные элементы организовали свалку и лезли без всякой очереди. Наоборот! Очередь не нарушали, а уступали друг другу! Каждый подходил и бесплатно получал по два килограмма плодов в одни руки. Ни одной жалобы на обвешивание! Продавцы говорили покупателям «Большое спасибо!» и дарили на память красную розу стоимостью в один рубль.

Между тем сержант Петров, с удивлением повертев в руках вытащенную из сумки квитанционную книжку, небрежным жестом бросил ее в урну и дружелюбно откозырнул:

— С хорошей погодой, товарищ Жмых! Счастливого вам пути!

— Сержант, дорогой! — расчувствовался собственник машины. — Сними с души грех: на прошлой неделе я два раза нарушил. Вот мои права — проколи талон!

— Никогда! — возмутился сержант. — Люблю я тебя!

И, просунув голову в кабину, сердечно облобызал потрясенного Жмыха.

Не менее трогательная сцена происходила в редакции журнала. Выбежав из своего кабинета, главный редактор душил в объятиях поэта Дошкольного.

— Вы прочитали мои «Гвозди»?! — кричал ошалевший от счастья Дошкольный.

— Еще не успел! — кричал главный редактор, крепко обнимая поэта. — Но какая разница? Это наверняка прекрасная вещь! Поздравляю вас, дорогой, талантливый друг!

— Спасибо, — подозрительно пробормотал Дошкольный. — А как насчет… этого…

— …аванса? — подхватил главный редактор. — Не-мед-ленно! Пишите заявление!

Не теряя ни секунды, многоопытный Дошкольный застрочил по бумаге, а на всю редакцию гремел голос главного:

— Повесить на дверь моего кабинета новую табличку: «Прием — всегда! Ночью прошу звонить по домашнему телефону: 3–43–14!»

Ласковый ветерок продолжал гулять по городу. Происходили полные драматизма сцены.

На стадионе заканчивался финальный матч на кубок области по футболу. На 89–й минуте встречи, при счете 0:0, защитник гостей выбил рукой мяч, летевший в пустые ворота.

«Пенальти!» — выдохнул стадион. Судья установил мяч на одиннадцатиметровой отметке. Игроки потерпевшей команды вытирали футболками скупые мужские слезы. На убитых горем гостей с глубоким сочувствием смотрели их друзья-соперники.

— У меня не поднимается нога огорчить этих хороших, добрых людей, — высказался капитан хозяев поля и, разбежавшись, редким по силе и красоте ударом отправил мяч в аут.

— Так поступают настоящие спортсмены! — надрывался в микрофон комментатор. — Игроки обеих команд горячо поздравляют капитана наших земляков Виктора Скворцова!

Двое влюбленных, преисполнившись неодолимым взаимным доброжелательством, начали уступать друг другу нежно любимую девушку, которая растроганно заявила, что будет вечно помнить обоих, и вышла замуж за третьего.

Всеобщее умиление вызвала газетная полоса с объявлениями о разводах. Объявления выглядели следующим образом: «Гражданин Степкин и гражданка Степкина торжественно возвещают о своей вечной и нерасторжимой любви!»

К вечеру фоторепортер городской газеты сделал уникальный снимок: местные хулиганы братались с милицией и осыпали цветами штаб народной дружины. В театре артист, игравший Отелло, наотрез отказался душить Дездемону и под овации зрителей прямо на сцене выпил с Яго на брудершафт.

Город бурлил…

Наутро ветерок прекратился.

Безутешные джигиты улетели на юг. Главный редактор, придя на работу, бросил в корзину просьбу Дошкольного о выдаче аванса и сорвал с двери кабинета табличку с легкомысленной надписью «Прием — всегда!». Регулировщик Петров остановил машину Жмыха и, не обращая внимания на вопли пострадавшего, с облегчением проколол его талон. Футбольный комментатор писал разносную статью о вопиющем поступке капитана Скворцова…

Так началось второе апреля тысяча девятьсот такого-то года…