Мир в его руках

5

— Что, если мы заедем в «Деликат», наберем еды и поедем ко мне? — предложил Скотт, когда они, усталые и разморенные, подходили к подземному гаражу, где он оставил машину.

Дон после трех часов на яхте, да еще экскурсии по Алькатрасу мечтала только о ванной.

— Спасибо, но я лучше домой.

Его общество ей отнюдь не надоело, но ведь надо и меру знать! По крайней мере сегодняшний вечер ей надо провести с родителями. В конце концов, она прилетела в Сан-Франциско, чтобы побыть с ними.

— Так что? — ухмыльнулся Скотт. — Боишься, что ровно в четыре часа превратишься в тыкву? — Посмотрев на часы, он поправился: — В шесть.

— Если я превращусь, то во что-то копченое, — посетовала она, растирая обгоревшие руки и запоздало думая о том, что ей следовало бы надеть джинсы и блузку с рукавами. Калифорнийское солнце приятное, но опасное.

— Не в копченое, а вареное. Раки такие бывают, знаешь? — Скотт едва сохранял серьезную мину, предвкушая ее реакцию. И не ошибся.

— Что, у меня вся кожа красная? — в панике воскликнула она. — Я так и знала! — Дон живо представила, как облезет и в результате потеряет работу.

— Да нет, не вся, — успокоил мучитель. — Думаю, еще остались несгоревшие места.

«Он еще издевается!» — подумала с возмущением Дон.

— Мне, конечно, трудно судить, — не без удовольствия продолжил Скотт, разглядывая ее откровенным взглядом. — Позабыл твои прелести. Только и помню, что…

— Стоп! — Она поняла. Он намекал на тот случай у Шэдоу-Клиффс, когда с нее соскользнул купальник.

— Почему «стоп», дорогая? Я хотел сказать: только и помню, что родинку около пупка…

«Так я тебе и поверила!» — сказала про себя Дон, улыбаясь. А между прочим, эту родинку пришлось удалить, сочли, что она ни к чему для рекламы бикини — не будут раскупать.

— У тебя что-то с памятью, Скотти! Родинка — это не у меня!

— Может, проверим? — пошевелил он бровями, имитируя популярного телевизионного комика.

— Нет уж! — Дон с трудом удержалась от смеха. Все-таки какой Скотт нахал! И забавный. И надо же, так ее возбуждает! Боже, как она его любит!

— Ладно, уж посмеяться нельзя! — Скотт положил руку ей на плечо, слегка прижал к себе.

— Давай, давай, Скотти, смейся над другом детства! Наухаживался за красотками — вот и путаешь!

— Ах так?! Ну так считай! Во-первых, та певичка, которая полагала, что возраст — не помеха. — Он начал шутливо загибать пальцы. — Потом та воровочка, которая захотела укрыться на моей вилле от ищеек Интерпола. Еще… — Он поскреб подбородок. — Ах да, сексуальная испанская помидоринка, помешанная на быках…

— Ты невозможен! — расхохоталась Дон.

— Точно!

Смеясь, они взялись за руки и пошли дальше.

Через полчаса Скотт остановил машину у дверей ее дома.

— После ужина продолжим? Как насчет кино? Или хочешь потанцевать?

— Пожалуй, кино. А что идет?

У него в глазах заплясали чертики.

— Говорят, в Хейуорде классный фильм. Три звездочки. Полезно в целях самообразования.

— С ума сошел! Только порнухи мне не хватало!

— Прости, забыл что ты поклонница Диснея. Кстати, моя мать недавно купила две кассеты — тебе понравятся. Одна про любовь, другая — детектив. Поедем?

Предложение было соблазнительным, но опасным. Если бы она не была замужем, то безусловно рискнул бы. А пока не стоит.

— Спасибо, Скотт. Я, наверно, после ужина на боковую. Устала.

«Трусиха», — подумал он, но без злости. Хотя понять можно. Она не девочка, представляет, что будет, когда они останутся вдвоем. Он мысленно выругался. Ну что он на нее давит? Она еще не готова изменить Бренту.

— Тогда давай, беги быстрей, пока папаша не застукал! — пошутил он не без раздражения.

— Поздно! Он тут как тут! — в тон ему откликнулась Дон.

Действительно, в этот момент отец вышел из дома, видимо решил поставить машину в гараж. Заметив автомобиль Скотта, Эд направился к нему. Дон распахнула дверцу, выскочила наружу.

— Привет, пап!

— Хорошо поразвлекалась? — Отец подставил ей щеку.

— Ага! — Дон и не подозревала, что по выражению ее лица, блеску глаз, счастливой улыбке он понял — дочь влюблена. Невозможно было ошибиться — она все лучилась.

— Рад, — произнес Эд рассеянно, переводя взгляд на Скотта. — На ужин останешься, сынок? Конечно, если нет более важных дел.

Дон могла побиться об заклад, что отец пригласил его совершенно искренне. С чего бы это? Хоть бы Скотт соврал что-нибудь, сказал, что занят. Нет, конечно, не скажет…

— Я всегда обожал, как готовит миссис Гастингс, — с чарующей улыбкой произнес Скотт.

— Спасибо за комплимент. Моя жена его заслуживает. Так зайдешь?

— Сначала заеду домой, приведу себя в порядок, — ответил Скотт.

— Ужин в семь, — предупредил Эд и, взяв дочь под руку, подтолкнул ее к двери.

«Скотти!» — погружаясь в горячую благоухающую ванну, вслух произнесла Дон. Перед глазами вереницей прошли картинки дня. Как же ей было хорошо! Скотт — идеальный кавалер, внимательный, чуткий. А сколько было юмора! Впрочем, эту его шуточку насчет того, что она обгорела, трудно простить — напугал до смерти!

Горячая вода принесла приятное расслабление усталым мускулам, Дон закрыла глаза, стала вспоминать: и как закручиваются пряди его мокрых волос, и как поднимаются уголки губ, когда он улыбается, и как загораются глаза, когда он смотрит на нее, и нежность его рук, и страстность поцелуев… Боже, как же ей хочется ему отдаться!

Хватит! Дон выскочила из ванны. Расчесала волосы, собрала их в узел, надела бирюзовый спортивный костюм, подпоясалась ярко-алым кушаком. Улыбаясь, неторопливо спустилась в гостиную. Ей было очень хорошо.

— Ну прямо секс-бомба! — приветствовал ее знакомый голос.

— А ты у нас специалист по этому делу! — не замедлила с ответом Дон. — Ты рано или я поздно? — Она оглянулась — они были одни.

— Я. Не желаю терять ни одной минуты, пока мы вместе.

— Напомнил! Завтра я уезжаю.

— Что так?

— Ты попросил у меня день, и я тебе его дала, — тихонько проговорила она, отступая на шаг, потому что он сделал шаг в ее сторону.

— А если я опять попрошу? — Скотт приблизился еще, и почему-то это выглядело почти угрожающе. — Ну так как?

Дон прижалась к стене, больше отступать было некуда.

— Ты преследуешь меня, Скотти! Это на тебя не похоже…

«Господи! Прижаться бы к нему, обнять!..»

— Такое долготерпение на меня не похоже, Дон, — пробормотал он, дотрагиваясь кончиком пальца до ее дрожащей нижней губы. — Я понимаю, у тебя определенные обязательства перед Брентом, я восхищаюсь твоей преданностью ему, но нам пора подумать о самих себе. А Брент, поверь мне, Брент не будет переживать. Во всяком случае, пока у него будет возможность играть в свои машинки.

— Знаешь, это мало похоже на комплимент!

Она не понимала, как ей удается казаться хладнокровной. Внутри все кипело.

— При чем тут ты? Просто одни предпочитают машины, другие…

— И что, эти другие — лучшие мужчины?

— Попробуй, тогда сама решишь, — заключил он и вдруг неожиданно обнял, притянул к себе.

Импульсивно Дон попыталась вырваться, но его ласковые руки лишили всякой способности сопротивляться. Она стояла и смотрела, как он медленно склоняется к ее лицу. Какие же у него прекрасные губы — мягкие, теплые, страстные!..

— Расслабься… — прошептал Скотт, пройдясь кончиком языка по контуру ее губ, добиваясь, чтобы они раскрылись. — Вот так…

Словно пламя охватило все тело Дон. В голове пронеслась шальная мысль: сейчас она сама предложит ему поехать в какой-нибудь загородный мотель… Но тут послышались приближающиеся шаги. Родители! Скотт со сдавленным стоном отступил. Ноги у Дон были как ватные, ей пришлось схватить его за локоть, чтобы не упасть. Вошедшие Эд и Рини, наверное, сразу же обо всем догадались.

— Мы тут прощаемся, — поспешно, по-детски начала оправдываться Дон. — Я ему сказала, что завтра утром уезжаю.

— А я послезавтра, — вставил Скотт, делая шаг назад. — Так что сегодня и для меня прощальный вечер.

— Куда ты собираешься, Скотти? — спросила Рини, глядя на дочь. На щеках лихорадочный румянец, губы припухшие, ну все ясно…

— В Аризону, к дяде.

Несмотря на напряженность момента, Дон не могла сдержать улыбки. Скорее всего он направится не в Аризону, а в Нью-Йорк — потому что думает, что она едет туда. Пусть думает. А она полетит в Париж.

— Ужин готов, мам? Умираю с голоду…

Скотт нахмурился. Что означает ее улыбка? Что она задумала? Эта мысль не оставляла его, пока они шли в столовую, усаживались за стол. Наконец понял. Конечно! Она отправляется в Париж. На душе стало легче. Она хочет встретиться с Брентом, чтобы поговорить с ним о разводе. Слава Богу, наконец-то!

— Мерси, — сказала Дон таксисту, который подвез ее к дому, где жил Брент, и протянула ему деньги.

Она улетала в Калифорнию со слабой надеждой обрести мир и покой. И нашла то, что искала. Конечно, разговор с Брентом о разводе не сулил ничего приятного, но у нее больше не было сомнений, не было и чувства вины перед ним. Она знала, что поступает правильно.

Время от времени ее мысли возвращались к Скотту, но она отгоняла их от себя. Неизвестно, как у них сложится, будут ли они вместе или нет, но это потом, потом…

Из такси Дон увидела в окне свет, но оказалось, Брент просто забыл выключить настольную лампу. Может быть, спит? Оставив вещи в передней, она на цыпочках прошла в спальню. Никого. В маленькой комнатушке, которая служила Бренту чем-то вроде кабинета, посмотрела, что на столе. Перекидной календарь на старой дате. С тех пор четыре дня прошло. Отмечено, что завтракает с Жильбером и Сюзеттой, а ужинает в какой-то другой компании. А вот ежедневник, в котором он отмечает дни гонок. Странно, что он здесь, обычно Брент его убирал. В нем она нашла несколько недавних записей, по одной из которых поняла, что какая-то компания предлагала ему рекламировать свою продукцию — все те же покрышки.

— Луч света в темноте! — промолвила Дон и постучала пальцами по деревянной поверхности стола. Хоть бы это у него получилось! Когда она размышляла о разводе, то как-то не думала о таких вещах, как раздел имущества. Но теперь призналась себе, что ей было бы гораздо легче уйти от Брента, если бы он прочно стоял на ногах. Вдруг еще встанет вопрос об алиментах. Сам Брент, конечно, об этом речи не заведет, но, если ко времени суда он обанкротится, ее вполне могут обязать выплачивать ему то, что он когда-то потратил на ее карьеру. Реестрик-то у него имеется! Неплохо бы узнать, чем там кончилось дело с рекламой покрышек. Здесь у нее прямой интерес.

Дон глянула на часы — почти полночь. Она присела за стол и потянулась к телефону. Может, он в мастерской? Дон помогла ему ее оборудовать: поставила койку, плиту, устроила душ. Брент там часто ночевал, особенно когда была срочная работа. Сейчас, правда, спешить ему вроде некуда: отборочные к туру во Флориде он уже пропустил. Но, может, все-таки в мастерской? Стоит попробовать.

Набирая номер, она волновалась. А если он уже спит? А что, если трубку снимет женщина? И вздохнула с облегчением, когда никто не ответил.

Где он может быть, черт его подери?! Побарабанила пальцами по аппарату. Ей нужно поговорить с ним сейчас, немедленно, пока не утратила решительного настроя. А то пройдет время, она опять раскиснет… Нет, ни за что! Дон вернулась в переднюю, перенесла чемоданы в спальню. Но достала только ночную сорочку, халат, косметику и одно платье — сразу же после разговора с Брентом уедет отсюда навсегда.

Вдруг ею овладело какое-то тревожное предчувствие. Брент такой нетерпеливый, такой беспечный! Никогда не может дождаться, пока его машину доведут до ума. У него трое механиков, но разве он прислушается к их предупреждениям?! Они не уходят от него только потому, что он сам работает больше них, да еще платит им сумасшедшие деньги. С этими мыслями она направилась в ванную. Приняв душ, села почитать, налила себе бокал шерри. Но так и не открыла книгу, не притронулась к вину.

Неожиданно зазвонил телефон. Дон вздрогнула. Ночные звонки — всегда вестники несчастья!

Мужской голос спросил месье Грэма. Дон не хотелось говорить, что она в квартире одна, поэтому решила соврать:

— Он спит, не хочу будить. Что передать?

— А вы кто? — осведомились на другом конце провода.

— Его жена.

— Его жена уехала к родителям! — В голосе мужчины слышалось неприкрытое подозрение.

— Она вернулась. То есть я вернулась. Так кто звонит, что сказать мужу?

— Это Марсель. Он меня знает. Скажите ему, что тот мотор, который он хочет, будет стоить на несколько сотен франков дороже, чем мы думали.

Еще один мотор! Сколько же их было за последнее время? Пять? Шесть?

— Обязательно передам, — сухо произнесла Дон и повесила трубку. Все, что предназначалось на отпуск, Брент потратил на покрышки. Чем же он собирается расплачиваться за мотор? Она в отчаянии покачала головой. Поучиться бы у него, как обращаться с деньгами! Однако постепенно чувство жалости вытеснило все остальные. Бедный Брент, после того, как он повторно выиграл чемпионат, счастье от него отвернулось. Хорошо еще, если теперь его машины вообще доходили до финиша, не загоревшись, не врезавшись куда-нибудь. Но он все еще мечтал снова стать чемпионом. Был готов на все ради этого.

Вздохнув, Дон откинула голову на спинку кресла. В висках ломило. Да, отец прав. Она давно выплатила свой денежный долг Бренту. Пора подумать и о себе. Вспомнила зеленые глаза, рот, слегка изогнутый в улыбке, и мягкий, обволакивающий голос Скотта: «Обещаю быть джентльменом… Завтра…»

«Ах, Скотти!» — прошептала она, прижав руки к груди, — при мысли о нем там сладостно заныло. Дон всегда хотела быть с ним, а не с Брентом. Но будет ли жизнь с ним лучше, полнее? Может, все мужчины одинаковы? Не дай Бог, Скотт тоже найдет себе какое-нибудь хобби, да еще похуже!

По телу прошла дрожь. Дон поспешно схватила бокал и залпом его осушила. Шерри немного ее согрело. Надо идти спать. Утро вечера мудренее. Если Брент и заявится, все равно время слишком позднее для серьезного разговора. Чувствуя себя так, будто она целый день таскала тяжеленные мешки, Дон вновь направилась в ванную — чистить зубы.

— Я просто этого не перенесу! — сказала она своему отражению в зеркале. Конечно, развод необходим, но почему же так больно, так тяжело? Нет, она не даст этому чувству жалости себя побороть! Дон показала себе язык, пополоскала рот и пошла в спальню. Сбросив тапочки, нырнула в постель. Спала она плохо, часто просыпаясь, и сразу же вскочила, когда услышала громкий, требовательный стук в дверь.

— Который час? — пробормотала она, потянувшись за ручными часами на тумбочке. — Иду, иду! — крикнула уже во весь голос, натягивая халат.

За дверью оказался почтальон с телеграммой в руках. Инстинктивно ей захотелось захлопнуть дверь, но она справилась с собой. Откуда-то взялись силы расписаться, сходить за деньгами. «Ну почему это обязательно должны быть плохие новости?!» — уговаривала она себя, отыскивая мелочь. Она часто получала телеграммы: ими ее обычно вызывали в Нью-Йорк с гонок, на которые она ездила с Брентом, или подтверждали контракт, или поздравляли, да мало ли еще по какой причине… Однако на сей раз чувствовала — что-то случилось.

Вручив чаевые, Дон закрыла дверь и бессильно прислонилась к ней. Что-нибудь с отцом? «Боже, только не это!» — беззвучно взмолилась она. Вскрыла конверт. Слава Богу, с родителями все в порядке — в конце их подписи. Первое слово — Брент! Ну конечно, наверное, он пытался связаться с ней, что-то передал через родителей. Наконец она сосредоточилась и прочла всю телеграмму:

«БРЕНТ ПОПАЛ АВАРИЮ ТЧК ЛЕЖИТ АМЕРИКАНСКОМ ГОСПИТАЛЕ ПАРИЖЕ ТЧК СКОТТ БЛИЖАЙШИМ РЕЙСОМ ТЧК ЛЮБЯЩИЕ МАМА ПАПА ТЧК».

Дон вскрикнула, оттолкнулась от двери. Скорее одеться! Известие, что Скотт летит или уже даже в Париже, прошло как-то мимо нее по касательной; все ее мысли были о Бренте. По лицу текли слезы, руки дрожали. Она едва сумела натянуть на себя светлые слаксы и черный свитер.

Следующие полчаса были кошмаром. Ей удалось быстро поймать такси и уговорить шофера ехать, не обращая внимания на светофоры. Как только машина остановилась, Дон выпрыгнула, сунула удивленному водителю пачку банкнот, рванула к подъезду госпиталя.

Такое уже бывало. Правда, не в этом госпитале. Она бежала по коридору с одной мыслью: жив ли, успела ли? Ей повезло — сразу нашла врача и медсестру.

— Да, мадам? Чем можем помочь?

— Моего мужа сюда доставили… Гонщика. Брента Грэма. В аварию попал… — Боже, она даже не знала, когда это случилось — вчера, позавчера?

— Да, мадам, — сестра ответила профессиональной улыбкой. — Он о вас спрашивал. — Она бросила взгляд на врача. — Время посещений позже, но вы можете его повидать. Только не надолго. Ему нужен покой.

— Спасибо! — Дон облегченно вздохнула.

Теперь она подумала о Скотте. Скорей бы он оказался рядом! Ей так была нужна его поддержка, ей хотелось, чтобы он ей сказал, что все обойдется, все будет хорошо. Задумавшись, Дон даже не заметила, как они с сестрой вошли в лифт, и вздрогнула, когда он остановился.

— Вот палата месье Грэма, — сказала сестра, после того как они прошли несколько метров по коридору. — Не волнуйтесь, если он покажется вам немного не в себе. Черепная травма.

— Спасибо, — снова пробормотала она и почувствовала слабость в ногах, но превозмогла себя, открыла дверь в палату, изобразив улыбку на побледневшем лице.

Брент был в сознании, хотя и полусонный от обезболивающего укола, который только что ему сделали. Голова вся перебинтована, из носа торчат трубки, к правой руке присоединена капельница.

— Привет, чемпион! — произнесла Дон преувеличенно бодрым голосом. Вроде легко отделался? Головы не видно, рука в гипсе, а так — ничего.

— Привет! — Брент попытался улыбнуться уголком рта. — Рад тебя видеть.

— Вообще-то я надеялась встретить тебя в другом месте. Что случилось?

— Да покрышки, промахнулся я с ними. — Он пошевелился и застонал от боли. Затем с частыми паузами поведал свою печальную историю: оказывается, когда скорость приблизилась к девяноста милям, правая передняя шина лопнула. Машину занесло, она едва не врезалась в скалу. У Дон пошли мурашки по коже. Не хотелось даже думать о том, что могло быть. Ладно, главное — жив.

— А я, между прочим, вчера прилетела. Ночью родители прислали телеграмму. Кстати, в ней говорится, что скоро здесь будет Скотти, — сказала она просто так — чтобы не молчать.

Брент снова попытался выжать из себя улыбку.

— Славно! Как он узнал?

— Наверное, родители сказали…

На лице у него появилась какая-то гримаса.

— Больно? — всполошилась Дон. Дурацкий вопрос. Конечно больно! — Позвать сестру, или что?

— Ничего, я в порядке. — Здоровой рукой он дотронулся до ее кисти. — Поезжай домой. Найди Скотти, скажи ему, чтобы отвез машину в мастерскую. Или что там от нее осталось.

«Лучше бы от нее ничего не осталось! — со злостью подумала Дон. — Не будет машины, может, он оставит свои фантазии, займется чем-нибудь попроще».

— Ладно, Брент! — Наклонившись, она поцеловала его в лоб, сказала, что придет еще.

Выйдя из палаты, наткнулась на медсестру, которая ее сюда привела.

— Сколько он проспит?

— Ночь была очень беспокойная, так что, наверное, четыре-пять часов, мадам. — Сестра, до сих пор говорившая на вполне сносном английском, вдруг перешла на родной французский язык. — Если придете к трем, сможете побыть с ним подольше. Оставьте ваш телефон, мы позвоним, если он проснется раньше и захочет с вами поговорить.

Дон вынула из сумки конверт с телеграммой и написала на нем номер телефона.

— Вот, пожалуйста. — Она изучающе посмотрела на сестру, но по ее лицу ничего нельзя было прочесть. Хорошо вышколена. — Позвоните в случае… — Голос ее прервался.

— Конечно, конечно! — Сестра ободряюще улыбнулась и скрепкой присоединила листок к истории болезни Брента.

Выйдя из госпиталя, Дон чувствовала себя легче. Ничего, раньше бывали аварии и похуже. Скоро поправится. Садясь в такси, она поклялась себе сделать все, чтобы Брент сменил наконец профессию. Как только его голова достаточно заживет, чтобы воспринимать доводы рассудка, так сразу и начнет.