Миряне

Глава 27

Слухи, которые рождались в этот день на городском рынке и впоследствии расползались по остальным улицам Житомира, спутали все карты, и нам, и готовящемся к погромам бандитским группировкам. Поэтому мы ещё несколько раз план операции пересматривали и переправляли. В итоге к восьми часам вечера улицы города подозрительно опустели. Ведь никто из жителей не хотел огрести за здорово живешь либо от бандитов, либо от стрельцов.

Около ворот в городскую ратушу, выставив у входа деревянную рогатку, которая смутно чем-то напоминала гибрид змеи и ежа, дежурили пятеро бойцов житомирского полка. В доме напротив, где жил купец перепродающий сыры, ряженку и молоко, ещё в середине дня засели другие стрельцы, переодетые в бедных городских разбойников. Эта десятка служивых должна была дождаться моего появления, так как никто из них не знал, когда и по какому сигналу нужно пойти в атаку на своих соратников. А я в это время поглядывал украдкой со стены княжеского кремля на ратушу и прилежащие к ней улицы. Рядом со мной занимались тем же самым старший стрелец Федот и его двоюродный брат Елисей, отвечающий за сыск. Кроме нас за стенами сосредоточились ещё семь десятков стрельцов. А новенький броневик, переделанный из самоходной кареты, стоял прямо за воротами. Около него собралась группа быстрого реагирования, в составе: коренастик Ханарр, стрелец богатырского телосложения Агафон и моя лесовица Иримэ. Которая заявила в категоричной форме, только попробуйте меня отстранить от дела, тогда я за себя не ручаюсь!

— По моим данным, основные силы разбойников будут штурмовать наш кремль в трёх местах, — твердил нам стрелец сыскной службы, тыча в карту, — одна банда пойдет громить ратушу, и ещё две банды заявятся в купеческий квартал и в ремесленный. Сигналом к атаке будет подрыв телеги с порохом. Примерно через час.

— Вон стоит эта телега, — показал Федот на одинокую дряхлую четырёхколёсную колымагу, которую кто-то специально забыл на рыночной площади, — и мешок на ней какой-то виднеется. Может с порохом, может с сеном, кто его знает.

— Значит, сделаем так, — я снова взял в руки план города, — я сейчас добираюсь окольными путями к дому купца сырами, и даю отмашку к началу боевых действий. Сначала стрельцы, переодетые в бандитов завязывают показательный бой с охраной ратуши. Затем все вместе врываются внутрь, у них будет минута, чтобы забаррикадировать дверь на второй этаж. Дальше Иримэ из лука выстреливает зажжённой стрелой по телеге. Раздаётся взрыв. И настоящие бандиты, сбитые с толку, бросаются за золотом следом. Минут через пять выскакиваю я, вырубаю тех, кто остался снаружи. Захлопываю двери и держусь тридцать секунд до подхода броневика. Броневик уже намертво блокирует выход из здания. Потом остальные стрельцы, добежав сюда за две минуты, завершают ликвидацию всех бандитов города. Пленных не берём.

— Это не план, а чепуха! — психанул Елисей, — а если телега не взорвётся?

— Тогда бандиты побегут за золотом в ратушу без сигнала, — ответил брату Федот, — такие деньги, про которые ходили слухи любому разбойнику голову вскружат.

— А если не вскружат? — настаивал на своём Елисей, — и даже если итак. А вдруг ты не удержишь полминуты дверь? Или бандиты прорвутся на второй этаж?

— Ну конечно, — немного обиделся я, — дайте мне полную гарантию, иначе я с вами в эти игры не играю! А ничего, что нас чуть больше восьмидесяти, а их больше двухсот? А ничего, что с бандитизмом в городе несколько лет не боролись? На нашей стороне фактор внезапности, остальные тонкие места в плане перекроются за счёт героизма и личного мужества!

— План, конечно, плох, но другого нет, — тяжело вздохнул Федот, — ты хоть переоденься под разбойника, в рванину, — сказал он мне, — слушайте, а где у нас лекарский магик сэр Пилигрим?

— Ё моё! Завертелись, забыли про старика! — хлопнул я себя по голове, — тогда если всё пойдет не по-нашему, пошлите к нему броневик. Нам бы обойтись вообще без потерь. Итак людей с гулькин нос.

Во всех мелких проулках, ведущих к ратуше, разбившись на пять групп, каждая по сорок человек, засели романтики большой дороги. Все бандиты только и шептались о невероятных сокровищах, спрятанных в здании управы. Головной отряд возглавлял Фомка Шрам и его правая рука Кутеп Шило.

— Вон телега, — прохрипел Шило, — надо бы её конечно к дверям белого города катнуть, но запалимся. Почти все стрельцы кремль стерегут.

— Что ж они все деньги в ратушу, то перетащили? — подозрительно стрелял туда и сюда прищуренными глазами Фома.

— Ясно что, — удивился Кутеп, — на случай войны готовятся дёру давать. Просто мои парни напели этому сыскарю Елисею, что погромы будут в белом городе. Так что всё чисто.

Вдруг звуки громыхающих шагов по брусчатке разнеслись в тишине затаившегося в напряжении города. Раздались крики и звон сабельного боя. Прозвучало пару выстрелов.

— Это кто вперёд нас полез? — шикнул Фомка шрам.

— Кажись парни Сеньки Сизого, — неуверенно ответил Кутеп.

Бандиты вдвоём осторожно выглянули из-за угла дома на ратушу. Судя по звукам, битва велась уже внутри помещения.

— Это они, суки, наше золото сейчас крысятничать будут? — горячо зашептал Шило.

— Ба-бах! — внезапно раньше времени долбанул порох на телеге.

И пару сотен работников ножа и топора, вооружённых сегодня мушкетами, ломанулась в открытые двери ратуши, делить своё золото.

— Погодь здесь, — остановил подельника Фомка Шрам, — пущай ребята без нас пока пошуруют. Мы своё потом возьмём.

— Как бы бриллианты не заныкали, — засуетился, приплясывая на месте Кутеп Шило.

— Не боись, одного другого на пику посадим, враз всё выложат, — Шрам опасливо, как волк посмотрел по сторонам, — а это ещё кто?

Первая часть Марлезонского балета прошла, как по маслу. Я сжал в руке шестопёр. Это такая дубинка, на конце которой изобретательный человеческий ум поместил шесть металлических перьев. Ударишь такой штуковиной по башке и кирдык. Федот хоть и предлагал мне взять пистоль или саблю, но пистолет некогда в бою перезаряжать, а саблей я элементарно фехтовать не умею.

Трое разбойничков отчего-то застряли у входа в ратушу и не спешили внутрь. А это уже извините, никуда не годится. Неуд вам за опоздание. Я перемахнул через ограду купца сырами и прочими молочными продуктами и вывалился прямо на мужиков вороватого вида.

— Когда мы будем делить наше золото? — спросил я.

— А ты хто такив? — глянул на меня, прищурившись, широкоплечий с небольшим животиком разбойник.

— Штандартенфюрер СС Штирлиц! — выпалил я.

И первым лёг на грязную брусчатку с проломленным черепом самый любопытный товарищ, дальше шестопёр опустился сверху на ещё одного бедного бандита. Последний хоть и попытался наставить на меня мушкет, но в ближнем бою от него толку, как от самовара. Тем более фитиль не раздут. Поэтому я резко сократил дистанцию и пробил немного сбоку, проломив бедолаге височную кость. После чего я, врубив режим замедления времени, запахнул одну створку затем вторую. Далее опёрся ногами в брусчатку, и приналёг на дверь. Остальная магическая энергия пошла на то, чтобы моё тело стало прочным, как кусок металла. Наконец, краем глаза заметил, что из ворот кремля выехал наш броневичок. И тут же в коридоре ратуши раздались разрывы первых бомб. Послышались крики, ругань и стоны. Вся толпа разбойников разом бросилась обратно. Сначала в толстенную оббитую железом двустворчатую дверь посыпались удары, а потом на неё бандиты навалились всей массой. И меня мигом бы снесли в сторону, если бы стрельцы на втором этаже не попали бомбой в самую гущу воровского народа на выходе.

В следующие десять секунд самоходная бронированная карета заблокировала дверь полностью, встав к ней боком. Я же расслабленно отвалился в сторону. Из броневика выскочил коренастик с топором и моя смелая эльфийка с луком.

— Не ранен? — бросил Ханарр.

— Устал, встать не могу, — пробормотал я.

— Если тебя хоть кто-то поцарапал, всех убью! — громко крикнула Ири куда-то в сторону, как будто нас кто-то подслушивал.

Коренастик поднял меня, как пушинку, забросил на плечо и буквально за секунду затащил в карету, под защиту новенькой брони. И тут же на дверь ратуши посыпались удары с новой силой. Но столкнуть броневик отчаявшиеся разбойники были уже не в силах. У стрельцов бомбы закончились, понял я, когда в здании раздались одиночные выстрелы из мушкетов.

— Сейчас наши подойдут, немного осталось! — весело подмигнул мне Агафон, который держался за руль, как гонщик формулы один.

— Скоро всем звездец, — хохотнул Ханарр.

Выстроившись в колонну по трое, к нам на подмогу подбежали семь десятков стрельцов под командованием Федота. Всех своих бойцов старший стрелец выстроил в две шеренги напротив дверей ратуши.

— Первая шеренга на колено, фитили раздуть, приготовиться! — скомандовал Федот, — отъезжай! — махнул он Агафону за рулём.

Бронированная карета медленно сдала в сторону и створки деверей тут же распахнулись.

— Первая шеренга огонь! — выкрикнул Федот.

Все житомирские стрельцы, стоявшие на колене, громыхнули огнём и окутали остальных дымом от пороха.

— Первая, скуси патрон, заряжай! — командовал с боку Федотий Федотович, — вторая шеренга огонь!

Теперь громыхнули стрельцы заднего ряда, тоже выпустив кроме смертоносного свинца клубы плотного дыма.

— Вторая шеренга, скуси патрон, заряжай! — опять крикнул старший стрелец.

— Подбрось пару бомб, пока мужики готовятся к стрельбе, — попросил я Ханарра.

Но он и сам знал что делать, поэтому, как только вторая шеренга отстрелялась, коренастик выскочил из кареты и бросил сбоку в проём дверей две бомбы. Раздались взрывы, человеческие стоны, хрипы и отборный мат. Даже страшно стало представить, какой ад сейчас творится в здании, где тяжелее бумажек никто ничего раньше не поднимал.

— Бамс! — вдруг брякнула по броне кареты шальная пуля.

— Это откуда бьют? — я немного стал приходить в себя, силы и в том числе и магические постепенно вливались в моё тело.

— Из того переулка, — сказала Иримэ, злобно сверкнув глазами.

— Суки! Поцарапали! — выругался Ханарр, который ввалился в карету и показал кровавую сечку на руке.

— Неужто кто-то вырвался из мышеловки? — удивился Агафон.

— Или в неё не полез, — выдвинул предположение я.

— Не стреляйте! Мы сдаёмся! — заорали разрозненные голоса из ратуши.

— А нам пленные без надобности! — ответил Федот, — охранять вас некому и кормить вас нечем.

— Тогда отпустите нас, мы больше не будем! — выкрикнул кто-то очень «находчивый».

— Раньше надо было прощение просить! — хохотнул старший стрелец, — а сейчас, когда враг на пороге, ваше восстание воспринимается, как государственная измена. А с изменниками Родины у нас один разговор… Огонь!

Стрельцы разом громыхнули из мушкетов, и у меня на пару секунд заложило уши.

— Чего стоишь? — ткнула в Агафона кулачком Иримэ, — езжай вперед, нам этих стрелков нужно отловить и ликвидировать. Здесь и без нас разберутся.

— Точно, — поддакнул Ханарр, — те, кто сами в пекло не лезут, как правило, самые главные зачинщики и есть. В первую очередь их надо кончать!

Агафон пожал плечами и надавил на газ, однако я в очередной раз обругал себя за недальновидность. Броневик то мы сделали, я крепежи для факелов не предусмотрели. Вот куда сейчас заедем впотьмах? На этих мыслях карета врезалась в угол дома.

— Хан, Ири на выход! — ко мне вновь вернулись силы, — так их догоним пешком, как в эпоху доисторического материализма. Агафон, ну а ты пока разбирайся с техникой.

Мы выскочили из кареты.

— Куда бежать-то? — покрутился на месте коренастик.

— Я думаю, сначала в сторону речного порта, а дальше разберёмся, — пробурчал я.

— Ты зачем стрелял, идиот, — обругал Фомка Шрам своего шестёрку, когда они быстрым шагом по освещённой тусклым светом Марса улице, спешили в «Пенную кружку».

— За ребят отомстить, — пробурчал Кутеп Шило.

— Сейчас мы этого Иван Иваныча пошлём на свидание ко всем Святым, так и посчитаемся за братву, — прорычал раздосадованный Шрам, — это он нас сдал, сволочь. Насвистел в уши про новый мир, про жизнь княжью. А я идиот, уши развесил, ведь почти поверил. Эксплуататоров порешим, говорит, тогда и заживём.

— Чё, каких ксплаутаторов? — не понял Шило.

— Это по-нашему тех, кто всеми управляет грохнуть надо, для полного счастья, — зло хохотнул Фомка.

— А кто ж тогда будет управлять? — опасливо озираясь, спросил Кутеп.

— Вот и я о том же, тупое разводилово, — Фомкак повертелся на перекрёстке, решая, как лучше бежать в обход по хорошей дороге или наперерез собачьими тропками, — свобода, равенство, братство, красивые слова для лохов. А на самом деле одни суки хотят лишь нашими руками шлёпнуть старых хозяев, а потом сами сесть на их сытное и жирное место.

— Ничего, сейчас мы эту гадину порвём! — прорычал Кутеп Шило.

Мы неслись по пустому Житомиру подгоняемые лихорадочным охотничьим азартом.

— Тут срежем, — бросил я, увлекая друзей за собой на малозаметную тропку.

Глаза уже немного попривыкли к темноте, тем более Марс на небе бросал на Землю свой красный зловещий отсвет. Дальше тропа вывела на широкую знакомую улицу, по которой я постоянно ходил в порт разгружать торговые судёнышки. С левой и правой стороны потянулись ряды увеселительных дешёвых заведений. Но даже эти круглосуточные таверны и бордели сегодня были необычайно тихи.

— Куда дальше? — тяжело дышал запыхавшийся коренастик.

— Тихо, — сказала Иримэ и, медленно поведя носом, принюхалась, — туда, в «Пенную кружку»!

Знакомая забегаловка, хмыкнул я про себя, именно здесь я поил грузчиков бригадира Семёна. Интересно, где он сейчас со своими парнями? Может, уехал? А вдруг он там, в ратуше? В этом жестоком мире всё может быть.

Иоганн Бухенвальд тревожно ходил из стороны в сторону по своей небольшой, но уютной комнате. Сначала всё шло как надо, прозвучал взрыв, дающий сигнал к началу погромов, но затем что-то пошло не так. Где крики и визги горожан? Где отсветы пожаров? Где подъезжающие к харчевне телеги с награбленным добром? Где массовые убийства и изнасилования? И почему мне этой ночью снилось, что я пинаю голямбу, проклятая игра?

— Где же я ошибся? — лихорадочно соображал он.

Чтобы немного успокоиться Иоганн залпом осушил треть бутылки дешёвого местного креплёного вина. Вдруг дверь комнаты от громко удара отлетела в сторону. На порог влетели с пистолетом в руках Фомка Шрам и Кутеп Шило с заточкой.

— Сдал нас сука! — прошипел Фома.

— Дай я его лучше на шило посажу! — сделал шаг вперёд Кутеп.

— Я сдал? — неожиданно захохотал Иоганн, — да вас развели, как детей с этим шальным золотом!

До Бухенвальда мигом дошло, что случилось в городе. Уловка-то была примитивная. Другое дело, почему осталось в живых лишь двое? Что за дьявольский ум перемолол двести с лишним безжалостных головорезов? В городе же меньше сотни стрельцов!

— Кто мне днём доказывал, что сегодня возьмём золото, а завтра уже покуражимся? — наседал на бандитов Иоганн, — бараны!

Однако разговоры разговаривать товарищи разбойники были не в настроении. Кутеп резко прыгнул и, метя прямо в сердце, ударил своей отточенной до металлического блеска заточкой. Но залётный немец оказался не так прост. Он легко ушёл в сторону и полоснул бандита ножиком по горлу, который незаметным движением выскочил в ладонь из рукава.

— А-а-а! — схватился за порез Шило и грохнулся на пол, пуская кровавые слюни.

— Бу-уф! — выстрелил Шрам.

Но Иоганн не зря тренировался хитрым мордобойским приёмам последние годы на службе у Сатура. Пуля лишь царапнула его по щеке. И Бухенвальд хлёстким боковым ударом сбил с ног бандита. Шрам, падая, больно ударился головой о кровать, зато внезапно его рука нащупала отрезок какой-то медной трубу. Он знал, что шлюхи в дешёвых кабаках имели привычку прятать подобное оружие самообороны. Мало ли какие больные на голову клиенты с садистскими наклонностями могли заглянуть сюда на ночку другую. Иоганн же не спеша вытащил из сумки пистоль и взвёл курок.

— Ну что, Фома неверующий, — сказал он, — я тебе предлагал настоящее будущее, а ты променял его на фальшивое золото.

Бухенвальд направил дуло пистолета и чтобы застрелить разбойника наверняка, чуть-чуть наклонился. Дальше произошло что-то непонятное, как в калейдоскопе. Мелькнула металлическая труба, которая воткнулась Иоганну в голову и он, уже теряя сознание, успел произвести выстрел.

Путь в «Пенную кружку» нам преградил здоровенный вышибала.

— Куда прётесь! Закрыто! — прорычал он.

Короткий хук и брызги крови, и маленький гнилой зуб полетели в одну сторону, а вышибала «решил упасть» в другую. Мы влетели внутрь.

— А теперь как? — спросил я мужика с печальными глазами.

— Извините, Михаил Андреевич, — он потёр свою щёку, — не признал, для вас всегда открыто.

— Где эти? — выскочила из-за моей спины Иримэ, — сам знаешь кто?

— Второй этаж, дальняя комната, — вышибала помотал головой, приводя себя в чувства.

Мы с Ири тут же бросились на лестницу, через несколько секунд следом, еле дыша, медленно перебирая короткими ножками, пробежал коренастик. Дверь в нужную комнату была распахнута настежь.

— Все готовы! — зло улыбнулась эльфийка, — Самоубились.

— Ага, совесть замучила, — я прошёл и у каждого попытался нащупать пульс.

— Это не по-товарищески! — сказал Ханарр, появившись на пороге, — зачем было убавить сразу всех. Я что, зря бежал?

— Спокойно, Хан, один ещё живой, — я посмотрел на незнакомого мужика, который почему-то мне напоминал немца.

Я чуть-чуть влил в него живительной магической энергии и немец открыл глаза.

— Голямбойка, — криво усмехнулся он, обведя нас мутными глазами, — Спартак… Если… раньше… игра… увидеть я, то всё было бы по другому.

У незнакомца пошла изо рта кровь.

— На второй день, — немец запнулся, пустив кровавый пузырь, — армия будет зде…

— Здесь, — закончил за него последнее слово коренастик, — вот она, какова слава голямбойки, даже покойники тебя узнают.

— Вы знаете, друзья мои, — сказал я, — каждый человек в жизни проходит ряд испытаний, которые условно называются огонь, вода и медные трубы. А вот этот незнакомый шпион прошёл их все за день.

— Как это? — заинтересовался Ханарр, — неизвестными ему эпосом.

— Огненная вода, — я показал на бутылку с вином, — и медная труба.

Я толкнул носком ноги металлический обломок.