Миряне

Глава 30

В княжеском кремле не смотря на поздний час, кипела жизнь. Купцы соорудили простенький навес, посередине белого города, под который нескончаемым потоком свозили сундуки с добром. В первой казарме поселились семьи стрельцов, во второй обосновались два главных увеселительных заведения города «Кабанья голова» и «Свиной огузок». Они на время осады обязались кормить и поить защитников Житомира бесплатно. Я со своей ненаглядной Иримэ разместился более чем скромно, в маленькой комнатке в храме «Егора Победителя». По соседству в таком же закутке нашли приют Федот, Василиса и их сын Фёдор. Ещё три особняка попроще раздали женам и детям купцов. Сами отцы семейств, коротать тёплые ночи, должны были под навесом на своих ценных сундуках.

Один отдельный особняк выделили для сэра Пилигрима, на которого должно было лечь бремя лечения всех раненых бойцов. А чтобы лекарский магик не скучал, подселили к нему книгочея Олливандера с дочерью Хеленой со всей их библиотекой. Старик, конечно, долго отказывался, говорил, что Сатур, как человек исключительной образованности ни его, ни тем более книг не тронет. Я же Ярославу Генриховичу заявил, что вместо Сатура в город первым может заявиться неотёсанный генерал, солдафон, для которого книги — это хороший материал для растопки костров. После чего старика, чуть не хватил удар. В общем, лишь один шикарный дом из белого камня князя Игоря Всесветовича остался пустующим, в который решили никого от греха подальше не вселять.

В гараже, где на время осады расквартировались стрелец Агафон и коренастик Ханарр, у нас образовалось небольшое конструкторское бюро.

— У меня два вопроса, — Агафон обошёл три раза вокруг бронированной кареты, — где искать этот центр тяжести? И как его окаянного опускать?

— Может быть топором, где надо долбануть? — подключился к мозговому штурму Ханарр, — чтобы этот центр сам выкатился на видное место.

— Рубить придётся завтра, — хохотнул я, — головы супостатам. А чтобы центр тяжести у броневика опустился нам нужно на пол постелить лист металла. И для верности на этот лист добавить ещё что-нибудь тяжёлое. Например: наковальню.

— Так это, «Грамозека» того, — почесал затылок неравнодушный к науке стрелец, — колёсами в песке вязнуть будет.

— Это верно, — согласился я, немного удивившись мужицкой смекалке Агафона, — на обод колёс нужно накрутить в несколько слоёв обрезки кожи. Склеить их. Добавить сцепку другими кусками кожи между спицами. Чтоб вся эта намотка держалась, как следует.

— И что это нам даёт? — спросил коренастик.

— Товарищи научные сотрудники КБ имени Королёва, — я еле сдержался от смеха, — при увеличении площади соприкосновения, давление колёс на грунт уменьшится. Поэтому…

— Поэтому нужно искать кожу, — закончил за меня Агафон.

— И железо тоже, — добавил Ханарр.

Но тут прибежал в гараж стрелец из караулки и меня срочно вызвали к надвратной башне княжеского кремля. Кто пришёл, зачем пришёл из смутных объяснений служивого я не разобрал. Оказалось у ворот столпилось примерно человек сто пятьдесят из той части города, в которую никогда не заходили стрелецкие патрули. Да, контингент, мысленно чертыхнулся я, рассматривая дешёвых портовых шлюх, которых возглавляли, скорее всего, их же сутенёры.

— Здрав будь, Михаил Андреевич, — поклонился мне в пояс здоровенный мужик, которого я где-то уже встречал, — ты мне давеча зуб выбил. Вышибала я из «Пенной кружки».

— Привет, — кивнул я, — гуляете? Вечерний променад?

Мужик о чём-то пошептался с двумя своими товарищами, по виду тоже больше напоминавших кабацких вышибал.

— Неграмотные мы, — ответил он, — неведомо, что такое вечерний порно ад. Но ежели мы дадим за каждого по серебряной монете, за то, что вы пустите нас схорониться за стену, такая плата будет достаточной?

— В чёрном городе Сатура никто не боится, — задумчиво произнёс я, — среди ремесленников тоже на него разве только не молятся. А вы чего переполошились?

— Аха! — выскочила из толпы проституток взлохмаченная женщина, — конечно, им то чего пугаться? Они порядочные! А нас враз по рукам пустят, порвут на части! Если серебро не берёте, то мы вам тут все отмоем и отскоблим, лучше, чем в ратуше.

— Сколько вас? — у меня появились кое-какие мысли на счёт всей этой разношёрстной компании.

— Сто тридцать семь, — пробурчал вышибала, — детишек почти тридцать душ, бабки старые в количестве шесть человек, нас вышибал двенадцать мужиков, ну и остальные сам видишь кто.

И тут я обратил внимание на маленького горбатого мужичка, которого никак ни к шлюхам и ни к вышибалам отнести было нельзя.

— А вы кто такой? — я указал рукой на странного мужчину.

— Понтыкой меня кличут, — горбатый карлик сделал два крохотных шажка вперёд, — магик лекарский, там, в трущобах дни свои доживаю. Лечу местный люд от разных хворей по мере сил.

Из ворот в белый княжеский кремль выскочил с пистолетом в руке старший стрелец Федот, лицо его было перекошено злобой. Либо решил сразу жути нагнать, либо осерчал не известно на что.

— Чего сюда заявились? — потрясая пистолетом грозно выкрикнул Федотий Федотович, — нам тут и без проституток забот полон рот! Совращать мне стрельцов не позволю!

Федот случайно от избытка чувств нажал на спусковой крючок и пистолет с громким хлопком выплюнул пулю прямо в безмятежное вечернее небо. От резкого звука шлюхи и вышибалы бросились в рассыпную.

— Всем стоять! — заорал я, — спокойно! Сейчас всех будем запускать в кремль в порядке живой очереди! Стоять я говорю!

Всё-таки пару минут пришлось побегать. Потом ещё десять минут объяснять Федоту, зачем нам нужна в городе целая армия женщин с низкой социальной ответственностью. В общем, разместили тружениц полового фронта кого где, детишек с бабками во вторую казарму, кого-то приютила церковь «Егора Победителя», кто-то просто бросил топчан на улице под навесом. Благо ночи в Житомире тёплые. Магика Понтыку поселили в четвёртый особняк к сэру Пилигриму.

— Давай объясняй ещё раз, чего удумал? — мы с Федотом склонились над картой белого города.

— Южная стена с надвратной башней — это самое уязвимое место, — я ткнул в план кремля, — сотню лучших стрельцов поставим здесь. Западная стена стоит на высоком горном выступе, место плохо проходимое. На всякий случай выставим на стену ополчение, которое завтра создадим из подростков и женщин стрелецкой слободы.

— Правильно, — Федотий накрутил свой длинный ус, — наши бабы с мушкетами управятся не хуже мужиков. И Василису командовать поставим.

— Северная стена, — я провёл пальцем по карте, — семьдесят стрельцов плюс три десятка купеческого ополчения. Командир твой Елисей. Правда, я бы ему на сто процентов не доверял.

— Да, жаден до чинов, — стрелец почесал свой затылок, — но боец справный.

— И наконец, восточная стена, — я ребром руки обозначил самую проблемную линию обороны, — ставим сюда восемьдесят восемь портовых шлюх, плюс двенадцать вышибал, плюс ещё двадцать гулящих девок из «Кабаньей головы» и «Свиного огузка». Оденем всех в стрелецкие кафтаны, раздадим луки и бомбы. Отдадим всю эту потешную роту в подчинение Иримэ. Воевать она их вряд ли научит, но за дисциплину можно будет не беспокоиться.

— Надеюсь, на штурм кремля никто не полезет, — тяжело вздохнул Федот, — а то больше получаса не продержимся.

— Всё может быть, — я тоже издал тяжёлый вздох, — без командования уродики будут не предсказуемы. Могут занять и выжидательную позицию, но вдруг попруться. Должны быть готовы. Завтра делаем на все деньги бомбы с картечью. Я наколдую «земляного масла», которым во время штурма можно будет поливать, и жечь наступающего врага. Группа быстрого реагирования — я, Ханарр и Агафон на броневике.

— И я с вами! — глаза старшего стрельца блеснули лихим азартом.

— Сначала, ты руководишь засадой на панцирников, — я посмотрел на Федота с надеждой на благоразумие, ведь не дело командующему соваться в пекло, — а дальше видно будет. Кстати, для удобства и субординации требуется присвоить командирам всех рот звания лейтенантов: Василисе, Иримэ и Севастьяну.

— Моя Вася — лейтенант житомирского стрелецкого полка? — опешил старший стрелец.

— Да, — кивнул я головой, — и ещё Хелене Олливандер дадим звание сержанта. Нам нужно для полного порядка, чтоб кто-то занимался канцелярской работой. Для начала переписать весь личный состав, чтобы людям начислили жалование.

— Родину нужно любить бесплатно! — обиделся Федот.

— Любить, конечно, нужно — бесплатно, а вот за службу платить причитающееся вознаграждение, — ухмыльнулся я, — да и тебе, хоть мы по численности до полка не дотягиваем, присвоим звание полковника.

— Я — полковник? — Федотий Федотович посмотрел на небо, — ну что ж, я думаю, реформы Житомирскому полку не помешают!

Затем мы вместе осмотрели имеющиеся в распоряжении пушки. Федотий Федотович важно расхаживал вокруг здоровенных бомбард и гаубиц, и хвастался их отличным состоянием. Видно было, что за пушками следили тщательно и даже с любовью.

— Федот, а ты мне ответь как пушкарь пушкарю, — озадаченно спросил я, — а ядра, где к этим орудиям?

— Вон, несколько штук, — грустно кивнул он.

— Понятно, значит кроме как на парад, бомбарды больше никуда не годятся. А это что за мелкие пушечки? — я заинтересовался, сваленными в кучу миниатюрными чугунными стволами.

— Ай, — махнул рукой Федот, — это трёх фунтовые пищали.

— Вот и замечательно, — обрадовался я, — сделаем из них оружие нового поколения.

— Чего? — новоявленный полковник Федотов повнимательнее взглянул на миниатюрные по размерам стволы, — это же так, не артиллерия, баловство. Какое к херу новое поколение?

— Карета княжья тоже было — баловство, — усмехнулся я, — а сейчас ценный в армии броневик! А из пищалей трёх фунтовых мы сделаем тачанки. Сразу пять пушек установим на задок телеги и запряжём её тройкой лошадей, стрелять будем исключительно картечью. Смекаешь, какая у нас подвижная огневая единица вырисовывается?

— Если хорошо подумать, — Федот усиленно принялся чесать затылок, — это же убойная вещица! Выкатятся эти тачанки в поле, развернуться, дадут залп, и быстрее прочь под защиту стен! Даже сообразить никто ничего не успеет! А пищалей у нас аккурат на три штуки хватит. Кстати можно из трёх шестифунтовок ещё две огневые единицы сварганить. Коней и телег достаточно, да и пушкари найдутся.

Перед сном, когда мы с Ири в маленькой коморке целовались, ведь у нас всё ещё шёл медовый месяц, я долго не решался сообщить ей о новом назначении.

— Ты что-то хочешь мне сказать? — почувствовав неладное, эльфийка шевельнула ушками.

— С завтрашнего дня будешь командовать ротой ополченцев, и само собой получаешь звание лейтенанта Житомирского стрелецкого полка, — я обнял лесовицу, и снова хотел было поцеловать, но Ири резко отстранилась.

— Что-то я никакой роты ополченцев в кремле сегодня не видела, — насторожилась она.

— Ну, это, — я замялся, — необычные такие защитники Родины.

— Короче?

— Житомирки с низкой социальной ответственностью, — прокашлялся я.

— Шлюхи! — взвизгнула Иримэ, — а я думаю, откуда здесь столько баб собралось! Вы чем там с Федотом соображаете? Головой или другим местом?

— Если всем остальным жителям города наплевать, какая здесь завтра будет власть, то на стены выведем шлюх! — психанул я, — наденем на них стрелецкие кафтаны, и снизу они будут выглядеть как самая настоящая армия.

— Ну ладно, — промурлыкала эльфийка, — я завтра из них всю дурь выбью, а сейчас иди ко мне.