Миряне

Глава 5

За такую лачугу, два серебряника, конечно, это перебор, думал я, поутру разглядывая свое временное жилище. Два с половиной на два с половиной метра, высота потолка тоже метра два не больше. Деревянная кровать занимала почти полкомнаты. Небольшой столик для корреспонденции и узкий шкаф для одежды. Вид из окна третьего этажа в принципе был не плох, если бы на улицу не выливали нечистоты все местные жители. С другой стороны, жить в своей комнате в сотни раз лучше, чем спать в сарае с крысами на топчане. Я подсчитал свои капиталы, двенадцать серебряных монет и пять медных. Сегодня отдам все серебро за год вперед купцу Сундукову, чтобы не видеть его свиноподобное рыло. Неплохо бы вообще с ним рассчитаться и стать свободным гражданином вольного города Житомир, но грошей пока маловато.

— Вставайте завтракать! — услышал я из-за двери старческий голос книгочея.

Завтрак дело хорошее, я еще раз потянулся, выскочил из-под одеяла, сделал нагишом небольшую минутную разминку. После чего накинул брюки от Дольчи и Габбаны и сорочку от Кристиан Диора, единственные мои приличные вещи. Очень захотелось принять душ и почистить зубы, но в Житомире на личную гигиену смотрели иначе. Ох, и допрыгаются с антисанитарией, подумал я, спускаясь в гостиную, которая располагалась на втором этаже. В доме вообще все жилые помещения ютились на втором третьем этаже, так как на первом была книжная лавка. В гостиной, за столом, кроме, книгочея, судя по всему, сидела его дочь. На нее так плохо падал дневной свет, который еле-еле пробивался сквозь шторы, что я не рассмотрел ее лица. Любят в Житомире полумрак, что в харчевне, что в таверне, что на съемной квартире.

На завтрак сегодня подали устрицы и бутерброды с черной икрой, пошутил я про себя, разглядывая перловку, размазанную по тарелке, булочку и чашечку черного ароматного кофе.

— Божественный напиток, — хозяин книжного магазина сделал маленький глоток.

— Я вчера не успел представиться, — сказал я, уничтожив за десять секунд подгоревшую не вкусную кашу, — мое имя Михаил Андреевич Смышляев. В вашем городе проездом, задолжав круглую сумму купцу Сундукову, вынужден задержаться. Как только поправлю свое финансовое положение, надеюсь, что продолжу путешествие.

— Очень приятно, — книгочей кивнул головой, — я, Ярослав Генрихович Олливандер. Такая древняя свейская фамилия.

Яррик Олливандер, продавец волшебных палочек, чуть не выпалил я вслух.

— Сами видите, чем занимаюсь, — продолжил старичок, — несу доброе, светлое и вечное в этот грубый необразованный Мир. В последнее время это стало крайне экономически не выгодно, — грустно пожаловался седовласый достопочтенный горожанин, который впрочем, вчера хотел подстрелить меня из пистоля, — а это моя дочь, Хелена Ярославна.

Хелена Бонем Картер, актриса, которая сыграла Белатрису Лестрейдж, отметил я также про себя, прямо не дом, а вселенная «Гарри Поттера».

— Можно обращаться просто, Елена, — сказала мелодичным голосом дочь книгочея, а заодно продавца волшебных палочек.

И тут лучи света упали так, что я просто обомлел, девушка была необычайна хороша. Большие серые глаза, длинные русые волосы, большой лоб, аккуратный прямой нос и пухлые губки. Она обратила внимание, что я подвис, и незаметно улыбнулась.

— А чем вы зарабатываете себе на жизнь? — спросила Хелена.

— У меня много талантов, — мне захотелось наврать с три короба, но я осекся, — пока, к сожалению, я разгружаю товары в речном порту. Безусловно, у меня есть еще несколько коммерческих идей, но они на стадии разработки.

— А вы сможете дальше оплачивать жилье? — вдруг испугался старик Олливандер.

— Безусловно, — ответил я и откланялся.

Программа второго дня пребывания в чужом мире была обширна. Нужно было крутиться, вертеться, да вообще еще во многом требовалось разобраться. Первым делом я наведался в дом своего хозяина, купца Сундукова.

— Ты где пьянь подзаборная шаталась! — заорал красномордый толстяк, как ошпаренный, — я тебя сейчас нагайкой то отделаю, отлуплю как сидорову козу.

Он достал свою малокалиберную плеть и попер на меня.

— Спокойствие мужчина, — я тоже сделал шаг навстречу, чем сбил воинственный настрой Сундукова, — плеточку уберите, пока я ее вам в прямую кишку не вставил.

— Чехо, — ошалел Тихон Петрович, представляя в какое место может вставиться нагайка.

— Чехо, чехо, — передразнил я купчину, — вот двенадцать серебряников, это сумма равная одному золотому, моя плата за этот год.

Я вывалил монетки на крышку бочки с водой. Либо на крики главы семейства, либо на звон монет из дверей выскочили братья Сундуковы, Федька и Тимошка. Кто из этих пузанчиков, кто я не вникал, но один сын купца держал в руках топор.

— Батя чехо? — выпалил вооруженный топором Сундуков, и тут же скосил глаза на серебряные монетки.

— Откупается собака, — уже более миролюбиво прошипел купец, — а где еще девять золотых? А!

Набери в рот дерьма, пролетела в голове неожиданная рифма.

— Через год будет еще один золотой, — спокойно ответил я, — а пока чтоб я вас не видел и не слышал, понятно?

Я взял в руки колоду, здоровенный пень, на котором колют дрова, и подкинул его на метров шесть вверх, потом легко поймал и грохнул на землю.

— А кто заплатит за постой? Цельных два месяца у нас на дворе подъедался! — заверещала из окна второго этажа Марфа Васильевна.

— Да я на вас санэпидемстанцию натравлю! — не выдержал я, — они вас за свинское содержание прислуги, в сарае, штрафами до смерти замордуют! Все, аривидерчи в расчете.

Я с ноги открыл дверь купца первой гильдии и вышел на улицу.

— Бать, а че это такое санэпидемация? — спросил отца старший Федор.

— А черт его знает, — Сундуков почесал затылок, — закон, наверное, новый вышел. Сейчас каждый день какая-то напасть.

— Это к войне, — влез в разговор старших мужчин Тимошка, — помяните мое слово!

Тихон Петрович резко из-за голенища выхватил нагайку и влепил младшему ей поперек спины.

— За что батя! — взвизгнул младший Сундуков.

— Знал бы за что, убил бы, — закончил прения семейного совета купец.

На базаре, у входа в это царство купли и продажи меня уже давно поджидал Ванюха.

— Ты чевой рубаху в брюки то заправил? — спросил меня он на подходе.

— А товой, — передразнил я Ивана, — это новая модная линия одежды, модерн стайл.

— Стаил? — повторил незнакомое слово водонос.

— Да шучу я, — мы двинулись вдоль рыночных рядов, — не люблю когда рубаха в разные стороны топорщиться, и всякая грязь под нее залетает. А это что за конструкция?

Я показал на армейскую палатку огромных размеров, которая заняла часть базарной площади.

— Циркус никогда не видел? — хохотнул Ванюха, — пойдем, узнаем, когда представление.

За метров тридцать мне в нос ударил острый запах конского навоза и пот прочей дрессированной живности.

— Собачки! — взвизгнул Иван, когда мы подошли ближе к клеткам, — обожаю, когда они через обруч прыгают. О! Смотри полосатик!

В грязной вонючей клетке, меланхолично хвостом отгонял мух самый настоящий тигр. Свою морду он демонстративно отвернул от людей и громко прорычал. Местные босоногие ребятишки радостно завизжали и отскочили на несколько метров.

— Покупай билеты! — заверещал неведомо откуда взявшийся рыжий клоун, — сегодня вчереом на арене дрессированный свирепый полосатик! Воздушные акробаты и чемпионат Мира по мордобойке! Каждый желающий может сразиться с таинственной черной маской!

— Сколько, сколько, сколько билет стоит? — Ванюха от нетерпения запрыгал вокруг клоуна.

— Пять медных монет первый и второй ряды, три монеты средние и монета два последних ряда.

— Давай пойдем, — взмолился любитель собачек и полосатика, глядя на меня жалостливыми глазами.

— Два билета, на второй с конца ряд, — я протянул клоуну два медяка, после чего в моем кошеле осталось три одиноких монетки, — пойдем в «Кабанью голову», пора бы хоть что-то заработать.

Чем дальше мы удалялись от цирка, лично мне дышать становилось все легче, Ивана же вонь не смущала совсем, как и остальных жителей вольного города Житомир.

— Эй! Лимпиада! — услышал я знакомый старческий голосок и оглянулся.

Ёк макарёк, усмехнулся я, когда увидел, что мой вчерашний продавец вывесил на холсте бумаги рекламное объявление: «Похупай штаны Хабаны, и рубахи Дриора!»

— Здаров, дед, — я подошел к шустрому старичку, — как торговля?

— Хабаны идут влет! — пискнул он, — и Дриора тоже.

— Модерн стайл, — козырнул новым словом Иван.

— Я тут это, — дед протянул мне десять медяков, — за идею, делиться положено. Может, еще чего подскажешь?

Я порылся в куче тряпья оборотистого старичка, достал кожаный ремень, и опоясал им свои штаны.

— Смотри отец, — я показал на пряжку, — сделаешь вот тут металлическую пластину и нанесешь гравировку «Монтана». Отбоя от покупателя не будет.

— Меня это, Щукарь зовут, — дед протянул мне руку.

— Это Иван, — я указал на паренька, — а я, Михаил Андреевич. Обращайся если что, поможем, если сможем, — и пожал руку торгашу.

— Может мне тоже приодеться? — спросил меня Иван, когда мы уже подходили к трактиру «Кабанья голова».

— Я тебе дружище так скажу, по одежке встречают, а по уму провожают, но чем плохо, если и встретят и проводят хорошо? Народная мудрость.

На входе в харчевню мой взгляд уперся в необычное объявление: «Сегодня в продаже редкое заморское вино «Шато Мархо», сего пять медяков за бутылку!». Не так просты эти миряне, подумал я.