Мишка-Мишель

Глава 3

Выхожу я из ванной, весь такой чистый-чистый, спокойный преспокойный, можно сказать окрыленный. Встречаю в прихожей неизвестные мне личности, числом три мужские особи. Как они сюда попали? Я точно помню, что дверь закрывал не ключ. Кстати, он и висит на крючке вешалки.

— Мужик ты кто? — спрашивает, самый крупный из них, я бы назвал его условно бычком.

— Вам встречный вопрос. Вы кто? И что вам надо в моей квартире? — спрашиваю вежливо визитеров.

— Ты чё базлаешь чудо, я тебя сейчас урою на месте, — прогудел бычок, и двинулся в мою сторону.

А вот такой отдых мне совершенно не нравится. Значит так, пространство ограничено, противники в наличии, работаю, как учили, но в треть силы. Куда я потом трупы девать буду. Центр Москвы, понимать надо.

Бычку провожу верхний маваши — удар ногой в голову. Это если хотите мой любимый прием, он встречается в разных видах боевых искусств. А полюбил я его, за относительную легкость в исполнении. Я достаточно качественно нарабатывал этот удар в прежние годы с соблюдением техники, и стал наносить нехорошим противникам серьезные телесные повреждения, иногда со смертельным исходом. А сейчас я работаю осторожно, просто ласково.

Ну, вот бычок уже не мычит и не гудит, а подобно кленовому листу тихо улегся на полу.

Обратный маваши достался мужику средней комплекции. Растянулся рядом с бычком. Пытающегося покинуть мои апартаменты «задохлика» приголубил «клювом журавля» за ухом.

Замечательный натюрморт из троицы получился. Не расслабляюсь. Быстро вяжу всех, затыкаю кляпами говорильные аппараты, ватными тампонами слуховые, и перетаскиваю в зал. Я понимаешь ли еще голову феном не высушил. А он у меня в прихожей, непрошенные гости, могли бы помешать мне.

Не успел как следует причесаться, раздался звонок в дверь. Одновременно со звонком включился видеоглазок. А этим, что от меня надо? Полицию я не вызывал. Буду выкручиваться.

— Кто тама? — имитируя старческий голос, спрашиваю звонивших.

— Дедуля открывай, мы проверяем счетчики воды, — врут полицейские, — из коммунальной конторы мы.

Врут однозначно. А может они и не совсем полицейские. Открываю осторожно дверь. Вошедшие полицаи, нагло отодвигают мою согнутую в три погибели фигуру, и шествуют в зал. Флакон крема для рук и бутылочка туалетной воды, умело брошенные моей рукой, встретились с затылками полицейских. Вяжу и затыкаю этих, как и тех, ну, которые пришли раньше.

Избавляю всех от колюще-режущих и стреляющих предметов, о средствах связи тоже не забыл. Арсенал неплохой: два «пм», «глок», пара неплохих метательных ножей у бычка нашлась в подкладке пиджака. Документы, удостоверяющие личности, аккуратно выкладываю на кухонном столе. Проверил еще воротники рубашек, чем черт не шутит, вдруг кто-то из них на всю голову больной, ампулку со слабительным заштопал.

Нет, я понимаю, что меня давно не было дома, может кто и соскучился. Но не надо устраивать самое настоящее паломничество в мою квартиру, чай здесь не святое место. А вот истинную причину такого интереса, я постараюсь выяснить.

В кладовке стоит неприметное разборное кресло. Мне его подарил друг детства, великий почитатель Бондианы. Из какого-то фильма сработал, хитрое такое кресло, с выдумкой.

Мужчину без штанов усаживают на сидушку, а его гениталии проваливаются в отверстие этой сидушки. Закрепляются все движущиеся части тела, туловище, руки, ноги и голова широкими ремнями. В нижней части кресла находится подпружиненная плоская планка, которая, при нажиме достает до отверстия в сидушке, издавая противный бренчащий звук. Думаю, дальше излагать не надо. Я это кресло прозвал — говорящим. Несколько раз испробовал, на третьем-четвертом брень, даже самые крепкие пели, аки Робертино Лоретти.

Не подумайте обо мне плохого. Раз я контуженный, так сразу и в маньяки запишите, и будете не правы, я вполне пока нормальный. Но разговорить людей, каким-то образом надо. Извините, но запах горелого мяса, мне никогда не нравился, потому и не держу дома паяльник, а утюг жалко, отмывается плохо.

— Давай, человек божий, обшитый кожей договоримся с тобой. Я задаю вопросы, ты без крика и матерщины, мне отвечаешь. Начнешь запираться, я сделаю один «бринь» и твои крутые яйца, станут всмятку. Превратишься из крутого быка, в безяичного вола. Договорились?

Бычок закивал головой глядя на меня перепуганными глазами.

— Вопрос первый. Кто ты есть?

Аккуратно вынул кляп изо рта бычка.

— Вова сапог, — промямлил бычок.

— Я же просил, четко и внятно, а ты мне клички собачьи тут произносишь. Повторяю еще раз. Кто ты есть?

— Сапожников Владимир Алексеевич, тысяча девятьсот восемьдесят пятого года рождения, уроженец города Воронежа, проживаю в Москве, проспект Науки, дом 6, квартире 57. Официально работаю в охранном агентстве «Варяг», принадлежащему авторитетному человеку — Саше Солененькому.

— Ну, вот другой разговор. А то Вова-Вова. А что ты, Владимир Алексеевич, делаешь в моей квартире?

— Обеспечиваю безопасность сделки покупки квартиры.

— Чьей квартиры?

— Я не знаю, кому эта квартира принадлежит, Солененький послал меня с нотариусом. Он должен передать риэлтору задаток за хату.

— Хорошо. А кто навел на эту хату?

— Точно не знаю, но нотариус говорил, что риэлтор надежный человек, под мусорской крышей работает, у него все схвачено.

— Чем на жизнь зарабатывает Саша Солененький? Он сам из сидельцев?

— Был Саша Солененький в гостях у хозяина, но давно. Сейчас у него строительный бизнес. Он по Москве скупает хаты, делает им евроремонт, и толкает.

— А ты сам Владимир Алексеевич, у хозяина не был?

— Бог миловал. Я не конфликтую с законом.

— Незаконное проникновение в мое жилище, это Владимир Алексеевич уже статья, и довольно серьезная.

— Не знал я ничего о мутках риэлтора! Может нотариус знает, они в паре давно трутся.

— Тогда у меня предложение. Я тебя помещаю на кухню. Даю тебе лист бумаги, и ты подробно пишешь чистосердечное признание. Попыток развязаться не предпринимаешь. Попробуешь, чего-нибудь сломаю тебе. Ногу, например, да так искусно, мечта для травматолога. Согласен?

— Сейчас ты банкуешь. Согласен.

Перетащил Владимира Алексеевича на кухню, привязал к табурету за гениталии, и снабдил пишущими принадлежностями. Пусть творит признание.

Вторым лицом, посетившим «кресло гласности», стал риэлтор. Задал ему те же вопросы, что и боевику. И, он меня очень расстроил. Начал угрожать. Такой наивный. Кому он угрожает? В его то, очень незавидном положении. Пришлось «бринькнуть» разок. О, какая палитра чувств отразилось, на лице этого лощеного господина. Был бы я художником передвижником, обязательно бы написал его портрет. Но чего не могу, того не могу. Повторил вопрос. И вы не поверите, не достиг успеха. Мне что, садомазохист попался? Ладно, уважу, два раза подряд тебе «бринь». Теперь совсем другое дело, риэлтор, сама любезность. На все вопросы отвечает, четко и внятно, я бы сказал, даже с почтением. Мужское хозяйство уже распухло, того и гляди, случиться непоправимое.

Мартынов Сергей Игоревич, директор риэлтерской конторы, где помимо него трудится еще пара теток. На ниве перепродаж квартир трудится более десяти лет. И довольно успешно. Обзавелся личной недвижимостью в разных странах. Не бедствует. Информацию о моей квартире ему слили полицейские, мирно лежащие в зале.

Игоревич лично просил своего одноклассника, а по совместительству начальника ОВД «Арбат», подполковника Сергеева Василия Петровича, поискать квартиры на продажу в районе Арбата. Одноклассник не подвел, приставил участкового лейтенанта Денисова. Вот этот полицейский лейтенант и указал мой адрес.

Ключами от моей квартиры обзавелись, посетив квартиру Варвары Григорьевны. Пока одна симпатичная дама пудрила мозги уважаемой пожилой женщине, вторая шустро делала слепки со всех ключей, найденных в прихожей. Потом в мастерской изготовили очень качественные копии. Кстати, квартира Варвары Григорьевны, тоже была взята на заметку, хозяйка то не молодая, могут случиться проблемы со здоровьем.

Договор купли-продажи на мою квартиру риэлтор состряпал лихо, самого хозяина, то есть меня не было. А взять в ЖЭКе данные легко, пара шоколадок. Подписью не заморачивался, поставил какие-то закорючки. Кто проверять будет? К моему возвращению, квартиру планировалось уже толкнуть. Поспрашивал о других сделках. Рассказал и пяти случаях. Мне кажется, что Сергей Игоревич, не очень искренен со мной, утаивает правду о судьбе прежних владельцев жилья. Простимулировал одним «бринь». Дал расклад по десяти сложным сделкам. Сложными сделками этот гад, называл случаи физического устранения бывших владельцев. Расщедрился, поделился адресочком и приметами личного душегуба, некоего Гнутого. Предложил все написать. Риэлтор пошел в отказ. Очередные два «бринь» пробудили в нем тягу к эпистолярному жанру.

Владимира Алексеевича на кухне, в том же положении сменил Сергей Игоревич. Бычка я вернул в зал, надежно связал, и дополнил его лицо одной деталью — кляпом.

Примерно моего возраста лейтенант полиции, усаженный в известное кресло, в соответствующей позе, имитировал беспамятство.

— Але, военный, открой глазоньки, — ласково так, попросил я летеху, — я вижу, ты меня слышишь. — Будешь дурковать, дам леща, да по ушам, поверь, больно будет.

Лейтенант моментально выполнил мою команду.

— Замечательно. Ответь мне на вопрос. Тебе жить не надоело? Только предупреждаю, без угроз и мата.

— Нет, мне жить не надоело, — прошипел с трудом лейтенант, освобожденный от кляпа. — А ты, наверное, не понимаешь, на кого поднял руку, я представитель правоохранительных органов. Ты напал на меня, когда я был при исполнении служебных обязанностей.

— Вот те раз! Неприкосновенность жилища, это наше все. Ты эту неприкосновенность, взял и нарушил. И какие такие служебные обязанности ты исполнял у меня в квартире, ворвавшись в дверь?

— Я не обязан перед всякими разными отчитываться.

— Я кстати, послушный налогоплательщик, за счет, чьих средств ты живешь, тебя одевают, обувают и оружие вручают. Правда, не научили уму разуму, ну, что с олигофрена возьмешь. Тут перед тобой в кресле сидел риэлтор. Тоже пытался хвост распушить. И знаешь, ничего не вышло у него. Сидит сейчас на кухне, пишет полную сознанку, с напрочь отбитыми первичными признаками мужика. Если быстро напишет, то есть вероятность, что вовремя попадет на стол к хирургу, спасут хозяйство. Будет тянуть с писаниной, отхватят хирурги потом все, и будь здоров, только запишись в кружок импотентов. Лейтенант тебе это надо?

— Не стращай, ничего ты мне не сделаешь, я начальнику своему позвоню, и быстро в железных браслетах поедешь в СИЗО, а потом и дальше, белым медведям прививки от кори делать.

— Не получается у нас с тобой лейтенант душевной беседы. Извини, сам напросился.

Я затолкал лейтенанту в рот кляп и сделал два быстрых «бринь».

Как клиент расстроился, прям, до слез расстроился, и согласился на сотрудничество.

Участковый Денисов, по указанию своего начальника ОВД Сергеева, занимался выявлением пожилых и опустившихся жильцов на своем участке. Мартынов Сергей Игоревич, получив адреса от Сергеева, занимался активным склонением хозяев квартир к продаже жилья. После заключения договора купли-продажи с участием нотариуса Перельмана Арона Исааковича, находящегося тоже в моей квартире, с хозяевами общался Гнутый. Кстати Гнутого риэлтору подогнал лично Сергеев. Участковый вспомнил, очень правдиво вспомнил, что лично он участвовал в шести таких сделках. Сержант, пришедший с участковым, не при делах, он его взял из отделения для подстраховки.

Денисов, так рвался сотрудничать, что даже пригласил своего начальника в мою квартиру, под предлогом непоняток, с выплатой комиссионных.

Не прошло и пятнадцати минут, как Денисова в кресле сменил его родной начальник. Вот где человечище, вот где кремень, вот у кого нужно учиться! Не хотел он общаться, и все тут. Партизана на допросе в гестапо строил из себя. А я, то знал уже, мне поведал Денисов, у Сергеева завелась молодая и красивая любовница. Она не должна страдать от отсутствия внимания со стороны подполковника. Так ему прямо и сказал, что займусь окучиванием его подруги, потому-что он, не сможет ничего с ней делать, ввиду отсутствия некоторых, обязательных элементов организма. Не поверите, Сергеев отклонил мое предложение. Я так расстроился, что подарил ему три полноамплитудных «бринь». Хлипкий подпол, сознание потерял, и что обидно, не симулировал. Не от меня не спрячешься, я ему нашатырика в носик. Он свежий, повышает настроение, после чего наступает просветление. Если среди читателей имеются почитатели раннего Преснякова, то сейчас Сергеев его успешно превзошел, и по тембру и по скорости речи.

Подполковник дал полный расклад. Меня, если честно сильно удивил размах деятельности этой преступной группировки. Спустя час, Сергеев традиционно сидел на кухне и писал покаяние. Пытался поупираться, но я и без кресла, о души приложился ногой по его причинному месту.

Приятно удивил меня господин Перельман. Этот сын сионского народа, без понуканий, раскололся до самого низу человеческого атавистического отростка — копчика. Мелким, убористым почерком, в покаятельном опусе, изложил обо всех своих взаимоотношениях с риэлтором Мартыновым. Конечно, сетовал Арон Исаакович, на несправедливость фортуны, которая почему-то, внезапно показала тыловую часть своей фигуры, обрекая большую и бедную еврейскую семью на тяжелую жизнь. Но что-то мне подсказывало, что среди соплеменников Перельмана, обязательно найдется высококвалифицированный адвокат, который приложит максимум усилий, чтобы отмазать нотариуса от тюрьмы.

Уже во втором часу ночи, все визитеры смогли излиться в правдивом порыве. Мне они уже не нужны, да и спать, если откровенно хотелось. Буду сдавать их, как не нужную стеклотару в соответствующие структуры.