Миссия «Один»

3

Рейхсамтсляйтер Шейдт добрался до Лиллехаммера перед самым полуднем, проехав сто миль без каких-либо осложнений. Понимая, что ему предстоит иметь дело с военными, он счел разумным сменить гражданский костюм на партийный. Нашивка амтсляйтера на вороте, партийный значок на правом нагрудном кармане и армейский ремень представлялись ему нарядом более уместным в такой ситуации.

Перед отъездом из Осло ему удалось получить короткую аудиенцию у рейхскомиссара. Тербовен снабдил Шейдта предписанием, дававшим его обладателю право требовать любой помощи от любых властей.

Это лежавшее в кармане гимнастерки предписание и позволило Шейдту миновать двух эсэсовцев, охранявших вход в новую штаб-квартиру штурмбанфюрера Курца — уютный особняк, который до вчерашнего дня принадлежал местному адвокату.

Когда Шейдт вошел, Курц разговаривал по телефону. Светлосерая форма общевойсковых частей СС и закинутые на стол, перекрещенные ноги в черных сапогах — таким был Курц. Увидев Шейдта, он сбросил ноги со стола и прервал разговор.

— А, рейхсамтсляйтер Шейдт, — улыбнувшись, сказал он. — Собственной персоной!

— Вы схватили его? — спросил Шейдт.

— Увы, нет. — Курц наклонился над столом, выщелкнул из пачки сигарету и протянул пачку Шейдту. — Сигарету? Кофе? Или чего-нибудь покрепче?

Шейдт, игнорируя болтовню Курца, спросил:

— Но ваши «горные стрелки» хотя бы взяли его в кольцо?

— Мой дорогой Шейдт, — ответил Курц, — присядьте.

Он указал на стоявшее перед столом кресло. Шейдт сел. Люди наподобие Курца ему не нравились, очень.

— Вчера был сильный снегопад, — продолжал Курц. — Белая мгла, ни зги не видно. Действовать в подобных условиях никакие солдаты не способны. Но ведь и Один с его друзьями далеко уйти по такой погоде не мог.

— А сейчас?

— Мы отправили на их поиски самолет-разведчик.

Кто-то легко стукнул в дверь.

— Да? — отозвался Курц.

— Только что поступило донесение от люфтваффе, герр штурмбанфюрер, — доложил, войдя в комнату, младший офицер.

Курц прочитал донесение, улыбнулся, протянул его Шейдту:

— Их нашли. Правда, теперь у них появились спутники — похоже, британский патруль. Весьма предусмотрительно с их стороны. Отыскать двадцать человек намного легче, чем трех.

Курц развернул карту.

— Эти дураки шли здесь, по открытой местности, — усмехнулся он, стукнув по карте пальцем. — Не таясь.

Шейдт нетерпеливо схватил карту.

— Где сейчас ваши «горные стрелки»? Они могли бы перехватить этот отряд на спуске к Треттену.

— Несомненно. Сейчас мы с вами поедем в штаб Энгельбрехта.

Он, улыбаясь, распахнул дверь.

Они поехали по Лиллехаммеру в машине Курца. Груды мусора показывали, что днем раньше в городе шел бой. У железнодорожной станции еще дымилось большое складское помещение.

— Здесь были свалены боеприпасы англичан, — сказал Курц. — К несчастью, когда пришли наши, двое томми его взорвали.

— Разве они в это время не отступали?

— Отступали, конечно. У них нет пушек, вообще никакой заслуживающей упоминания артиллерии. Томми разгромлены, и норвежцы тоже. Вопрос уже не в том, сможем ли мы схватить Одина, а в том, когда мы это сделаем.

Как и обещал Курц, генерал Энгельбрехт подтвердил, что располагает готовым выполнить эту задачу подразделением «горных стрелков». От генерала они поехали в Ойер, где увидели готовившихся к наступлению на Треттен солдат. Лошади тянули гаубицы и пушки. Здесь было много грузовиков и других машин — даже один из доставленных в Норвегию огромных тяжелых танков «Панцер VI». Когда пробиравшийся через толпу солдат Курц приблизился к танку, тот вдруг ожил, выбросив из тыльной своей части облако дыма. Шейдт отскочил в сторону.

Курц рассмеялся:

— Не бойтесь, зону боевых действий мы скоро покинем.

Шейдт это замечание проигнорировал. Пройдя еще несколько шагов, они оказались перед большой фермой. Курц вошел во двор. Здесь тоже были солдаты — одни играли в карты, другие кружком стояли у костра, на котором варился в котелке кофе.

— Пойдемте, — сказал Курц и повел Шейдта в дом.

Несколько младших офицеров при его появлении встали.

— Где майор фон Понцетс? — спросил он.

Лейтенант отвел их в комнату, где сидели за пишущими машинками писари. Майор фон Понцетс, командир 4-го батальона 138-го горного полка, протянул гостям руку:

— Меня предупредили о вашем приезде.

— У вас здесь все кипит, майор, — сказал Шейдт.

— Мои люди собираются чуть позже атаковать оборонительные линии врага в Треттене.

— Настроение у солдат, похоже, приподнятое, — заметил Шейдт.

— Конечно, — ответил фон Понцетс. — Мы же побеждаем!

Он хлопнул в ладоши, затем сказал:

— Я раздобыл для вас людей из разведбатальона шестого горного полка. — И фон Понцетс, обратившись к одному из младших офицеров, приказал ему отыскать гауптманна Целлнера, пояснив гостям: — Это командир первой роты.

— Рота — это сколько людей? — спросил Шейдт — Сто?

Фон Понцетс улыбнулся:

— Вы — человек не военный, герр рейхсамтсляйтер?

Шейдт заметил, как ухмыльнулся Курц.

— Нет, — сказал он. — Мне посчастливилось служить рейху иными средствами.

— И разумеется, мы очень нуждаемся в подобных вам людях, — согласился фон Понцетс и дружески похлопал его по плечу. А затем добавил: — Нет, в роте Целлнера почти две сотни солдат, боюсь, однако, что большая их часть понадобится мне здесь, для боя. Впрочем, взвода в пятьдесят с лишним человек вам вполне хватит, тем более что с ними будет их командир. А вот и он.

В комнату вошел и четко отдал честь молодой офицер. Поверх полевой гимнастерки на нем была надета серо-зеленая хлопковая куртка-ветровка с заправленным в нее шерстяным шарфом, на голове сидела горная кепка с вышитым на левой стороне словом «Эдельвейс». Орлиный нос украшали затемненные круглые очки.

— Вольно, Целлнер, — произнес фон Понцетс. — Я только что сказал этим господам, что вы берете с собой лишь один ваш взвод.

— Да, герр майор.

— А вы уверены, что этого хватит? — спросил Шейдт.

Целлнер взглянул на фон Понцетса:

— Да, герр майор. Не хочу показаться вам самонадеянным, но одного взвода моих солдат для поимки нескольких беглецов будет более чем достаточно.

— Я хочу еще раз подчеркнуть, какую ценность представляет для нас Один, — сказал Шейдт. — Он имеет для Германии жизненно важное значение. У вас есть его фотография?

— Так точно, — ответил Целлнер.

— Хорошо, — сказал фон Понцетс. — А теперь прошу меня простить. Мне еще нужно выиграть сражение.

Целлнер снова отдал честь. Он предпочел бы принять участие в атаке на Треттен, повести своих солдат в бой, однако фон Понцетс настоял на том, чтобы он занялся выполнением другой задачи. Что же, теперь он знал, от кого исходит инициатива — от политикана. По крайней мере, эта операция дает ему возможность отомстить. Именно этих людей он едва не схватил пять дней назад севернее Эльверума. На этот раз осечки не будет.

К полудню смешанный отряд британцев, норвежцев и французов все еще находился в нескольких милях к юго-востоку от Треттена. Путь оказался тяжелым. Даже «альпийским стрелкам» он давался нелегко, люди часто оскальзывались или, сделав шаг вперед, по пояс проваливались в снег. Таннеру пришлось мысленно согласиться с тем, что его вчерашние уверения в способности солдат пройти шесть или семь миль за три часа были чрезмерно оптимистичными. И все-таки, если бы они покинули хижину ночью, у них было бы в запасе лишних шесть часов.

Вскоре после полудня из долины стали долетать звуки боя. С неба доносился гул множества самолетов, на земле зловеще и глухо бухали пушки.

Четыре часа спустя они приблизились к Треттену и увидели, что склоны долины здесь гораздо круче. Разрывы внизу участились. В небе появились бомбардировщики, началась бомбежка.

Шеванне и Ларсен развернули карту. Француз оглянулся на поднимавшуюся за его спиной горную вершину.

— До Треттена от нас не больше трех километров, — сказал он.

— В таком случае пора начинать спускаться, — сказал подошедший к ним, чтобы принять участие в импровизированном совещании, Таннер.

— Нет, — возразил Шеванне. — Это слишком рискованно. Мы направимся на север, а там повернем и спустимся к деревне. Выходим через две минуты.

Таннер возвратился к своим солдатам.

— Остался последний рывок, парни, — сказал он. — Стэн, не спускай глаз с Сандвольда. Я вас скоро догоню.

Он шел среди деревьев, пока не увидел Треттен, и тогда достал прицел. Дорогу заполняли солдаты и машины, выезжавшие из-за изгиба ущелья. И тут внимание Таннера привлекло движение под деревьями левее и ниже его позиции. Люди. Отряд немецких солдат — всего в нескольких сотнях ярдов под ним и на четверть мили южнее.

— Проклятье, — пробормотал он. — А мы тут время тратим.

Он вскочил на ноги и нагнал лейтенанта Шеванне.

— Немецкая часть, сэр, внизу на склоне, недалеко отсюда.

— Которая и перехватила бы нас, если бы мы поступили так, как вы предлагали.

— Никак нет, сэр. Увидев их, мы сразу же изменили бы курс.

— Вы просто не способны признавать свои ошибки, не так ли, сержант Таннер? Ваша дерзость начинает действовать мне на нервы. Вы разговариваете со старшим по званию офицером.

— Плевать мне на это, — ответил Таннер. — Если бы мы вышли ночью, как я и предлагал…

— Прошу вас, — вмешался, впервые за все это время открыв рот, Сандвольд. — Довольно споров. Нужно идти.

Шеванне окинул Таннера злобным взглядом:

— Мы должны продвинуться за деревню. Остановить немцев, которые сейчас обходят Треттен с тыла, нам не по силам.

Таннер вспомнил о лежавших в его рюкзаке гелигните и тринитротолуоле. Имея столько взрывчатки плюс преимущество в высоте на крутом каменистом склоне, они могли бы сделать очень многое.

— Я пойду к своим людям, сэр, — сказал он.

— Что там, сержант? — спросил у подошедшего Таннера Сайкс.

— Фрицы, — ответил Таннер. — Внизу, под нами.

И отошел. Нужно было подумать. Гулбранд сказал, что их не преследуют, но ведь он мог и ошибаться. Норвежцев едва не схватили гнавшиеся за ними немцы, их дважды обстреляли с воздуха, а сегодня утром они были замечены самолетом-разведчиком. Не исключено, что враг ничего о Сандвольде не знает, просто считает, что норвежцы несут с собой нечто важное.

— Сержант! Сержант!

Этот крик прервал размышления Таннера.

— Похоже, нас преследуют, — задыхаясь, сообщил подбежавший к нему Сайкс.

Адреналин выплеснулся в кровь Таннера, голова его мгновенно прояснилась. Он направился к хвосту колонны, к сосне, под которой сидели на корточках рядовые Риггс и Чамберс.

— Как далеко? — спросил, вытаскивая прицел, Таннер.

— Трудно сказать, сержант, — ответил Риггс, — по-моему, около трети мили.

— На них шапки и защитные очки, — добавил Сайкс.

— Горные войска, — сказал Таннер. — Все правильно. Надо убираться отсюда.

Он приказал солдатам как можно быстрее двигаться вперед, и вскоре они нагнали Шеванне.

— Mon dieu,[6] — пробормотал Шеванне, услышав от Таннера новость.

— Нам нужно в точности выяснить, сколько их, — сказал Таннер. — Я с Сайксом и двумя моими людьми вернусь немного назад. Вы идите дальше, мы вас нагоним.

Шеванне кивнул, лицо его было напряженным.

Таннер торопливо направился к младшему капралу Эрвуду, командиру пулеметного расчета.

— Дан, оставляю тебя за старшего. Видишь того штатского, норвежца? Глаз с него не сводить.

— Хорошо, сержант. Будет сделано.

Таннер хлопнул его по спине. Затем, подозвав к себе Чамберса и Риггса, окинул взглядом покрывавшие горы деревья и снег. И, заметив неподалеку каменный гребень, решил, что за ним можно будет укрыться, получив при этом хороший обзор местности.

Поднявшись к вершине гребня и присев на корточки, Таннер обнаружил, что отсюда ему отлично видны склоны долины.

— Вон они, — прошептал Сайкс.

Вражеский отряд дошел до поляны, остановился, осмотрел следы на снегу и снова двинулся вперед.

— Пересчитайте, сколько их, — тихо сказал Таннер и начал привинчивать к винтовке прицел.

— Вы собираетесь стрелять, сержант? — спросил Чамберс.

— Продолжай считать, — ответил Таннер, — и если у тебя в винтовке полная обойма, вынь ее и отдай, когда я попрошу, мне.

Он поднял винтовку. Сквозь прицел он отчетливо увидел первую группу идущих гуськом немцев, еще не снявших — и это его порадовало — винтовки с плеч. За тем, кто шагал во главе этой группы, следовал пулеметчик, несший свое оружие на спине. За первой группой появилось еще десять человек, потом еще десять.

— Тридцать девять, сэр, — сказал Риггс.

— И я насчитал столько же, — подтвердил Сайкс.

— Хорошо, — сказал Таннер. — Обойма готова, Пантер?

— Да, сержант, — ответил Чамберс.

Таннер прикинул расстояние — до немцев сейчас ярдов четыреста. Впрочем, он знал, что, когда смотришь сверху вниз, расстояние кажется большим, чем оно есть на самом деле, и потому прицелился чуть ниже шедшего впереди солдата и выстрелил.

Солдат мгновенно упал и, пока остальные ошалело оглядывались по сторонам, Таннер успел выстрелить еще трижды. Даже распластавшись на снегу, немцы оставались легкими мишенями. По подсчетам Таннера, первая обойма позволила ему уложить семерых. Затем прозвучал первый выстрел немецкой винтовки — пуля ушла далеко в сторону.

— Давай обойму, — сказал Таннер. Он вытащил из винтовки пустую, вставил новую и снова открыл огонь. Пять выстрелов, и тут заработал пулемет второй группы немцев. Прицел он взял неверный, но кучность огня у него была хорошая. Таннер выстрелил еще два раза. Последовала новая пулеметная очередь, на этот раз пули легли совсем близко. И тут Риггс вскрикнул.

— Надо уходить, сержант! — закричал Сайкс, уже оттаскивавший по снегу державшегося за висок Риггса.

Таннер в последний раз перебросил рукоять затвора и выстрелил, попав одному из немцев в грудь.

— Ранение серьезное? — спросил он у Сайкса, когда они спустились с гребня.

— Они мне в голову попали! — воскликнул Риггс.

Пули так и осыпали деревья, однако большая их часть проносилась высоко над головами сержанта и его людей.

— Главное, не сбавлять ходу, ребята, — повторял Таннер.

Они остановились, только когда смолкла стрельба. Таннер обнял Риггса за плечи:

— Дай-ка взглянуть.

Одна сторона лица и шея Риггса были в крови.

— Если не считать этой раскраски, выглядишь ты живым-здоровым, — сказал Таннер, а затем, увидев рану, рассмеялся. — Пустяки! Тебя зацепило, конечно, но все будет хорошо.

— Все-таки больно, сержант.

— Перестань ныть, точно старая баба, — сказал, вытаскивая из кармана перевязочный пакет, Сайкс.

— Погоди минуту, — сказал Таннер. — Кровь на снегу может оказаться нам полезной. Вот чем хороши царапины на голове — кровь из них так и льет. А ну-ка, покапай вот сюда.

— Так я же кровью истеку, сержант! — запротестовал Риггс.

— Ради короля и страны, Риггс, помни об этом, — ответил Таннер. — Вот так, а теперь возвращаемся к остальным.

— Как ты думаешь, надолго их это задержит? — спросил Сайкс.

— Нет, не надолго. Однако они начнут осторожничать, и это замедлит их продвижение. Ну и к тому же число их сократилось, значит, и у нас забот стало меньше.

— А здорово вы стреляли, сержант, — сказал Чамберс, когда они тронулись в путь, вглядываясь в следы на снегу.

— Спасибо. По-моему, человек десять дальше уже не пойдут.

Время от времени останавливаясь, чтобы оглянуться назад, они шли по следам своей колонны. Потом Таннер решил, что кровь, текшую из раны Риггса, пора все же остановить, и они, сделав привал, перевязали его. Несмотря на эту задержку, колонну они нагнали уже через полчаса. Таннер доложил о происшедшем Шеванне. Много он говорить не стал, сообщил лишь, что их преследует около тридцати человек.

Было начало седьмого. Насколько понимал Таннер, они должны уже были обойти Треттен. Как далеко собирается завести их Шеванне, прежде чем они начнут спускаться в долину? Деревня же совсем рядом. И, судя по звукам боя, союзники ее еще не покинули. Добраться до нее можно было бы за полчаса.

Но тут они услышали, как усилился рев артиллерии, как возросла интенсивность винтовочного огня, и увидели, как за деревьями кружат и пикируют бомбардировщики.

Никто не сказал ни слова. Да и что можно было сказать? Все понимали, что на треттенских позициях союзникам долго не продержаться. И скоро положение их отряда окажется прежним — они высоко в горах, без еды и отдыха, вдали от безопасных мест. Только теперь за ними еще и гонится враг.

Таннер изо всех сил пытался придумать хоть что-нибудь. Его охватывало отчаяние. А затем он увидел впереди, за деревьями, кое-что, давшее ему проблеск надежды.

Шейдт возвратился в Лиллехаммер в гораздо лучшем настроении. Покинув Осло, он поступил правильно. Здесь, в Лиллехаммере, он имел возможность не давать Курцу покоя и донимать требованиями военных наподобие Энгельбрехта. Держать все под контролем — ведь он просто не мог допустить, чтобы Один выскользнул из его рук.

Где сейчас Сандвольд? Не исключено, что «горные стрелки» уже схватили его. Фон Понцетс и Целлнер произвели на Шейдта хорошее впечатление. Обоим была присуща решимость, внушавшая Шейдту уверенность в успехе. Люди из вермахта могут быть косными и отличаться узостью взглядов, но дело с ними иметь легко и просто — чертовски проще, чем с эсэсовцами.

Шейдт достал сигарету, закурил, выглянул из окна своего номера. Внизу на улицах Лиллехаммера было тихо, однако Шейдт слышал отзвуки идущего на севере боя.

Несмотря на возросшую уверенность Шейдта в успехе, Одина Целлнер все еще не схватил.

А между тем всего часом ранее, обнаружив на снегу следы двадцати человек, он был уверен в том, что успех ожидает его едва ли не за ближайшим поворотом. Усталые, стершие ноги томми будут только рады сдаться, и Один окажется у него в руках.

Да, но ведь они попали в засаду. И потеряли одиннадцать человек. Четверо убитых, еще пятеро скоро отправятся следом за ними, если их не удастся быстро спустить в долину. Часть взвода он оставил по просьбе штаба батальона внизу, и эти десять человек оказались для него ощутимой потерей. Здравый смысл твердил ему, что лучше вернуться назад. Сейчас у него было двадцать восемь здоровых солдат, но по крайней мере четверых ему придется отправить вниз, чтобы они отнесли в долину двоих получивших наиболее серьезные ранения солдат. И тогда численное превосходство его станет не таким уж и большим. А что еще хуже, враг показал, что сдаваться без боя не собирается.

Целлнер годами учился своему ремеслу, ожидая возможности проверить его в бою, однако пока, насколько он мог судить, войну в Норвегии выигрывали артиллеристы и люфтваффе. Покоя ему не давало и то, что когда он несколько дней назад получил конкретную задачу — схватить людей норвежского короля, — то выполнить ее не сумел. Его обманул простой крестьянин. И потому Целлнеру пришлось крестьянина убить.

И теперь его снова грызли сомнения. Разве умно было так подставляться под огонь неприятеля? Один или двое вражеских солдат, судя по всему, стреляли из снайперских винтовок, и они застали его врасплох. Солдаты Целлнера, еще недавно столь уверенные в себе, были теперь ошеломлены потерей своих товарищей. И остановились, не способные сдвинуться с места.

И вдруг Целлнеру все стало предельно ясно, и он отбросил сомнения. Инстинкт говорил ему, что враг, несмотря на снайперские винтовки, вооружен плохо. Более того, если толпы британских и норвежских военнопленных, увиденных им этим утром, позволяли делать какие-либо выводы, неприятель плохо оснащен и измучен давним отсутствием сна и еды. А его солдаты сыты, крепки и здоровы. Они возьмут Одина. После этого он выяснит, у кого есть снайперские винтовки, и убьет этих людей.

Сержант Таннер вглядывался в увиденную им впереди хижину. Очень похожую на ту, в которой они укрывались прошлой ночью, но стоявшую повыше и на открытом месте. Прямо за хижиной вытекал из узкого ущелья горный поток.

— Ты видишь то, что вижу я, Стэн? — спросил Таннер у Сайкса.

— Еще одна хижина, сержант, — ответил Сайкс.

— Правильно, — подтвердил Таннер. — И поток. — Он потер подбородок: — Сдается мне, очень неплохое место для засады.

Сайкс с сомнением уставился на него. Он не понимал, как такая развалюха может оказаться хорошим местом для засады.

— Послушай, Стэн. Эти сволочи намерены переловить нас, и как можно скорее, поэтому выбора у нас нет, нам придется схватиться с ними. Я понимаю, что они — нацистские ублюдки, но ведь раненых своих они не бросят, так? А это значит, что их осталось человек двадцать, самое большее двадцать пять.

Сайкс по-прежнему выглядел скептиком.

— Мы все войдем в хижину, выберемся из нее с тыла и перейдем поток. Никаких других следов на снегу не останется. Однако мы сможем незаметно для фрицев расставить людей вдоль потока — вверху и внизу. Несколько человек поднимутся вон на тот маленький выступ — отличная огневая позиция. Другие спустятся вниз по течению и укроются за деревьями и скалами.

Сайкс уже улыбался.

— Фриц увидит следы, ведущие в хижину, а выходящих из нее не увидит, — продолжал Таннер. — И увидит капли крови Риггса. Если он хоть немного соображает, то решит, что с нами что-то неладно. И если он охотится за Сандвольдом, то обстреливать хижину из пулемета не решится, так? Значит, пошлет несколько человек — выяснить, что тут к чему.

— А мы их перестреляем.

— Думаю, да. И людей у него станет еще меньше. Но сначала необходимо уговорить Шеванне. Может, будет лучше, если ты ему это предложишь. От тебя он совет примет.

К удивлению Таннера, Шеванне, выслушав объяснения Сайкса, согласился с ним сразу.

— Да, думаю, мысль недурна.

Затем французский лейтенант приказал своим людям быстро войти в хижину, а Сайкс и Таннер тем временем разбинтовали голову Риггса. После того как несколько капель из его раны упали в снег, они вместе со своими солдатами тоже вошли в хижину. В задней стене ее было разбитое окно, выходившее прямо на горный поток. Шеванне разделил солдат, отправив своих «альпийских стрелков» на стену ущелья, которая нависала над хижиной, и приказав Таннеру расставить его людей к югу от нее.

— Пока я не выстрелю, огонь не открывать, понятно? Vite.[7]

Солдаты Шеванне вылезли в окно первыми, норвежцы последовали за ними. Когда же следом собрались отправиться и люди Таннера, он остановил их:

— Послушайте, парни, выберите позиции, на которых вас никто не увидит. Оружие держать наготове. Не стрелять, пока не прикажет лейтенант Шеванне.

Таннер понимал, что они и побаиваются предстоящего и ждут его с радостным нетерпением.

— И не бойтесь промочить ноги, потому что, уложив этих ублюдков, мы получим их башмаки.

Солдаты начали один за другим вылезать в окно. Но тут Сайкс подергал его за лямки рюкзака.

Встретившись с Таннером глазами, Сайкс улыбнулся:

— Мы можем прищемить этим ублюдкам хвост еще и посильнее, сержант. Я прихватил с собой немного взрывчатки.

Таннер улыбнулся в ответ.

— А я, по-твоему, что в этих мешках таскаю? — спросил он.

Сайкс фыркнул:

— Вот черт, сержант, а мне-то казалось, что я тут один такой умный. — И он с заговорщицким видом оглядел внутренность хижины. — Может, привесим что-нибудь этакое к двери?

— А время у нас на это осталось? — спросил Таннер и выглянул в щель на сколоченной из досок стене.

Сайкс, не обращая внимания на его слова, уже доставал из ранца моток бикфордова шнура. Отрезав от него складным ножом короткий кусок, он привязал один его конец к ушку засова, прибитому к косяку, а остальное пропустил сквозь дверную ручку. Потом вытащил ручную гранату и привязал шнур к ее чеке.

— А вот это им на добавку, — сказал он, вытащив из ранца упаковку гелигнита и привязав ее другим куском шнура к дверной ручке. — Все, пошли отсюда.

Они спрыгнули в поток и заковыляли по его каменистому дну, молясь про себя, чтобы фрицы их не заметили. Таннеру очень хотелось перейти на бег, однако это создало бы слишком много шума, хотя, если враг появится прямо сейчас, они с Сайксом будут видны как на ладони. Затем он заметил ярдах в пятнадцати впереди склонившуюся над потоком сосну. Если успеем добраться до нее, все будет хорошо, подумал он. «Стэн!» — прошептал он и указал пальцем на сосну. Сайкс кивнул.

Первым выбравшись из воды, капрал протянул Таннеру руку. Недалеко от сосны возвышался холмик, за которым можно было укрыться. Таннер и Сайкс бегом бросились к нему. Обогнув холмик, Таннер упал на спину и некоторое время пролежал неподвижно. Снизу из долины еще доносились звуки боя, но здесь стояла тишина, которую нарушала лишь бурлящая среди скал вода.

Таннер перекатился на живот, подбородком прижал приклад винтовки к плечу. Теперь их отделяло от хижины ярдов шестьдесят, а от глаз врага они были надежно укрыты. Всего в нескольких ярдах от них лежали Эрвуд с пулеметным расчетом.

Минуты шли. Таннер гадал: где же немцы?

— Приходите же, черт бы вас подрал, — пробормотал он.

— Вон они, сержант! — вдруг прошептал Сайкс. — Смотри! Видишь того фрица?

Немецкий солдат стоял, вглядываясь в ведущие к хижине следы. Таннер стиснул ствол своей винтовки.

Гауптманн Целлнер увидел, как остановилась головная группа.

— Там следы, герр гауптманн, — вскоре доложил его сержант, — ведут в хижину. И кровь на снегу.

Целлнер вытащил пистолет. Затем покружил рукою над головой — сигнал для солдат, означавший, что им надлежит растянуться в стрелковую цепь. Два пулеметных расчета побежали между деревьями в разные стороны и залегли ярдах в шестидесяти по сторонам от него. Третий упал в снег рядом с ним. Одновременно и остальные его люди заняли позиции за деревьями. Все подступы к хижине оказались перекрытыми. Целлнер почувствовал гордость за своих солдат.

— Думаете, они там? — спросил сержант.

Полной уверенности в этом у Целлнера не было. Следы вели только в хижину. Он поднял к глазам бинокль. Ничего необычного не видно. А если это ловушка? Нужно что-то предпринять. Его задача — взять Одина. И действовать он должен решительно.

— Я предложу им сдаться, — сказал Целлнер сержанту, — и, если они не выйдут наружу, пошлю туда вас.

Таннер увидел, как немецкий офицер поднял к глазам бинокль. Проходили секунды. Обнаружить их офицер не мог. И Таннер облегченно вздохнул.

— Ergebt euch! — вдруг услышал он. — Waffen neider!

— О чем это он? — прошептал Сайкс.

— По-моему, хочет, чтобы мы вышли наружу.

— Выходите с поднятыми руками! — по-английски крикнул немец.

Таннер чуть приподнял голову. Немецкий офицер уже приказал своим солдатам приблизиться к хижине. Четверо встали по сторонам от двери, еще двое в нескольких ярдах от нее.

— Момент истины, сержант, — прошептал Сайкс.

Один из солдат подошел к двери и резко ударил по ней ногой.

Дверь распахнулась. А следом грянул оглушительный взрыв, и хижина обратилась в шар оранжевого пламени. Послышался выстрел — и тут же застрекотал «брен» Дана Эрвуда. Немцы, казалось, вмерзли в снег. Таннер открыл стрельбу. Он видел, как упал один из немецких солдат. «Где офицер фрицев?» Воздух уже заволакивался покатившимся по поляне дымом. В этой дымке светились языки пламени и следы трассирующих пуль, заставлявших французов и британцев вжиматься в землю.

— Нужно заставить их пулеметы замолчать, — сказал Таннер Сайксу. И окликнул Дана: — Дан! Продолжай бить очередями. Прикроешь меня и Сайкса.

Он повернулся к капралу, ткнул пальцем себе за спину:

— На счет «три» отходим на двадцать ярдов вон туда, к склону, потом спускаемся ниже зоны огня. Идет?

Сайкс кивнул.

Таннер набрал воздуха в грудь.

— Один, два, три!

Пули преследовали их, точно пчелиный рой, однако удача, похоже, была на стороне сержанта и капрала. Они пробежали двадцать ярдов, потом земля пошла вниз, и скоро пули уже уносились над их головами в лес. Таннер оглянулся и, к своему облегчению, увидел рядом Сайкса.

— Ад кромешный! — выдохнул капрал. — Малость жарковато было, сержант!

— Тепло, — согласился Таннер. — Где все остальные?

Тут он увидел Хепуорта, Кершоу и Белла. А следом — на другом берегу потока, прямо напротив Белла, — и Макаллистера. Хорошо, подумал он. Вы-то мне и нужны.

Он скатал снежок и запустил им в Хепуорта, тот обернулся, увидел Таннера и заспешил к нему. Еще несколько снежков привлекли внимание трех других солдат.

— Нам нужно покончить с пулеметами, — сказал пятерым своим людям Таннер. — Переходим поток в стороне от линии огня, продвигаемся на шестьдесят ярдов и подбираемся к ним сзади.

Солдаты, замерев, слушали его.

— Порядок вы знаете, — сказал Таннер. — Действуем парами. Двое идут вперед, двое их прикрывают.

Они перешли поток и начали продвигаться вперед. Таннер надеялся, что неприятель будет слишком занят теми, кто обстреливает его спереди, а о возможности удара сзади не подумает. И вскоре с радостью убедился в том, что был прав. Взмахом руки приказав всем приблизиться к нему, он подтянул к себе за плечо Макаллистера, затем приказал Хепуорту присоединиться к Сайксу, а Кершоу к Беллу.

Таннер достал из рюкзака три гранаты, быстро оглядел пространство впереди. Они находились за левым краем цепи немцев. Один из пулеметов виднелся ярдах в сорока отсюда, впереди, второй — ярдах в шестидесяти справа. Где-то вдали бил очередями третий. Нужно было приблизиться к первым двум на расстояние двадцать ярдов и забросать их гранатами. Опасность будет грозить им, только если пулеметчики успеют их заметить.

— Стэн, ты и Хепуорт подбегаете вон к тому, первому пулемету и бросаете пару гранат, — прошептал он. — Мак, мы с тобой берем на себя другой. Белл следует за Сайксом и Хепом, прикрывая их, Кершоу, ты прикрываешь меня и Мака. По счету «три».

Он зажал в правой руке первую гранату, пальцами другой отсчитал, распрямляя их, «раз, два, три» и помчался по снегу, молясь о том, чтобы пули миновали его и на этот раз. До пулемета осталось тридцать ярдов. Двадцать. Выдерни из гранаты чеку. Раз, два, бросай. Один из стрелков увидел гранату и в ужасе озирался по сторонам, но сделать ничего не успел. Она взорвалась, осыпав пулеметчиков смертоносными осколками. Через долю секунды взорвалась и вторая, а Таннер уже вжал приклад винтовки в плечо, передернул затвор и выстрелил, заставив замолчать одного из немецких стрелков. Над головой Таннера запели пули. Он пригнулся и закричал: «Hände hoch! Hände hoch!»

К большому его изумлению, несколько немецких солдат побросали винтовки и подняли руки над головой.

— Где ваш чертов офицер? — заорал Таннер и тут же увидел его за стволом сосны с пистолетом в руке.

— Hände, чтоб тебя, hoch, приятель, — сказал ему Таннер, целясь из винтовки в грудь офицера.

Целлнер с искривленным от ярости лицом выпустил пистолет из руки.

— Прекратить огонь! — завопил Таннер. Пуля ударила в дерево справа от него.

— Прекратить, к чертям собачьим, огонь! Они сдались! — снова закричал он и поднял со снега пистолет Целлнера.

Перестрелка, происходившая на горе над деревней Треттен, прекратилась, однако внизу, в долине, все еще бушевал бой. Было уже почти восемь вечера, когда в штаб к бригадному генералу Моргану явился майор Дорнли.

— Какие новости?

Дорнли был мрачен.

— Немецкие горные войска ворвались в деревню. Наши люди, сражавшиеся там, предположительно взяты в плен. Линии обороны перед нами уничтожены.

Морган прислонился к дверному косяку, потер ладонью лоб.

— Боже милостивый, — пробормотал он. — От бригады почти ничего не осталось.

Неожиданно послышалось гудение самолета. Дорнли и Морган подняли глаза к небу и увидели с воем пикировавший на них бомбардировщик.

Оба упали на землю. Вслед за свистом бомб послышались оглушительные разрывы. Морган почувствовал, как его подбросило вверх и снова ударило о землю.

Потом бомбардировщики улетели, однако, едва поднявшись на ноги, Морган услышал, что звуки пушечной и ружейной стрельбы приблизились. «Моя бригада», — подумал он.

— Дорнли, — сказал он, — те, кто еще цел, пусть удерживают дорогу. Нагрузите весь транспорт, какой у нас остался, а потом прикажите им отходить.

Дорнли кивнул.

Морган торопливо вернулся в свой кабинет, чтобы собрать документы. Его бригада, как боевая единица, существование свое прекратила. Ей следует отойти к деревне Квам, в которой, по словам генерала Руге, она должна будет встретиться со свежей 15-й бригадой генерал-майора Паджета.