Мистерия созвездия Лебедя

ГЛАВА ВОСЬМАЯ КРЫЛАТЫЙ ЗМЕЙ

В 20-х годах XVIII века Уильяма Стакли (1687–1765), масона, верховного друида и известного антиквара, часто видели прогуливающимся с тростью в руке среди лугов и садов доисторического местечка Эвбери в английском Уилтшире. Он показывал своим спутникам достопримечательности и вдохновенно говорил о величайших тайнах древней религии. Он никогда не уставал от любимого «Эбери» (он писал это название так, как оно звучит на местном диалекте), и его экстраординарная деятельность по изучению этих загадочных сооружений станет нашим следующим шагом в понимании мистерии созвездия Лебедя.

Чтобы попасть на обширное круглое плато Эвбери, посетитель должен сначала преодолеть гигантский кольцевой вал, имеющий проходы с четырех сторон. Этот вал высотой 6,7 м и диаметром 427 м окружает участок площадью 28,5 акров и состоит из мела и булыжников, извлеченных из внутреннего рва, глубина которого изначально составляла от семи до десяти метров. Внутри находится Большой Круг Эвбери, или кольцо диаметром 166 метров, состоящее из ста вертикальных камней высотой три метра каждый. Внутри этого кольца располагаются другие, меньшие по диаметру каменные кольца, известные как Северный Круг и Южный Круг диаметром соответственно 98 м и 104 м. По оценке Стакли, каждый из них состоял приблизительно из тридцати камней. Каменное кольцо гораздо меньшего диаметра было найдено в центре Северного Круга, а еще один «круг», который теперь принято считать памятником в формы буквы «D», находится в центре его южного собрата.

Вне Большого Круга — во времена Стакли внутри находился город Эвбери, состоявший из тридцати жилых домов и нескольких постоялых дворов, — расположены две аллеи шириной до пятнадцати метров, состоящие из вертикальных камней. Одна из них извилистой лентой идет на юг, образуя так называемую алею Кеннета, поднимется на Эвертон-Хилл и заканчивается в 2,5 километра от Эвбери загадочным мегалитическим памятником, получившим название Святилища. Джон Обри (1626–1697) — он первым сообщил о комплексе Эвбери, наткнувшись на него во время конной прогулки, — описывал Святилище как две концентрические окружности из камней, однако уже во времена Стакли эти камни, к сожалению, были разбиты и использованы в качестве дорожного покрытия.

Вторая аллея начинается на северо-восточной оконечности Большого Круга Эвбери и, извиваясь, тянется на юго-запад по направлению к деревне Бекхэмптон и заканчивается среди курганов (холмов круглой или вытянутой формы) у деревни Черухилл^{199}. Примерно посередине аллеи располагается группа из трех огромных камней, образуя памятник, известный как Лонгстоун-Коув (его также называют «кромлехи дьявола»). Он находится к северу от аллеи, причем его тыльный камень входит в состав самой аллеи^{200}. Изначально Бекхэмптонская аллея^{201} состояла из 200 камней, но сегодня остался только один. Вместе с тыльным камнем Лонгстоун-Коув он образует пару, которую назвали «Адам и Ева».

Среди иллюстраций в книге Стакли «Эбери: храм британских друидов», опубликованной в 1743 году, есть замечательный рисунок местности, на котором изображен весь памятник с его кругами и аллеями. Этот рисунок автор использовал в качестве доказательства того, что Эвбери представлял собой земное воплощение гигантского солнечного диска, извилистые аллеи которого символизировали крылатого змея^{202}. Стакли полагал, что хвост змея — это конец Бекхэмптонской аллеи, а голова — это Святилище на Эвертон-Хилл. Это, писал он, часть большой гряды холмов, известной как «Хакпен» (Хакпен-Хилл), название которой можно разбить на две составляющие — префикс, который имеет семитский корень «змея», и окончание, происходящее от древнего британского слова «голова»^{203}. Стакли отождествлял эту мегалитическую змею с Кнефом, греко-египетской формой бога-творца древних египтян Хнума^{204}. Он полагал, что его имя происходит от древнееврейского ганаф валар — «лететь», «крыло» или «крылатый»^{205}, что отражает неразрывную связь между змеей и птицей. Как мы убедимся, эта интерпретация полна глубокого смысла.

Эвбери предстояло пройти через период забвения, прежде чем в 30-х годах XX века он был восстановлен под руководством Александра Кейлера (1889–1955), основателя Института Археологических исследований Морвена. Кейлер скупил всю землю, которую только сумел получить, чтобы обеспечить будущее Эвбери, и даже стал владельцем поместья Эвбери, превратив его каретный сарай в музей, где хранились многочисленные находки, сделанные им при раскопках. В 60-х годах XX века все поместье было передано национальному фонду, в ведении которого древний памятник находится и сегодня.

Кейлер также купил соседний холм Уиндмилл-Хилл, на котором в начале IV века до н. э. было построено укрепленное неолитическое поселение. Раскопки показали, что оно является современником длинного кургана Уэст-Кеннет; его считают самым крупным поселением этого типа в Англии. Оно расположено южнее западной границы земляного вала Эвбери и было построено в пределах видимости от Святилища, которое находится на северо-востоке, на Овертон-Хилл. Раскопки в Вест-Кеннет, которые вели в 50-х годах XX века Стюарт Пигготт и Ричард Аткинсон, выявили большое количество вторичных захоронений, причем во многих отсутствовали черепа — свидетельство того, что до того, как приблизительно в 3700 г. до н. э., через 1200 лет после строительства, это место было покинуто, оно служило церемониальным центром неолитического культа мертвых.

В 1930 году при раскопках, которыми руководила Мод Каннингтон, кости также были найдены на месте Святилища, построенного примерно в то же время, как и длинный курган Уэст-Кеннет. Их присутствие указывало на то, что Святилище изначально строилось как склеп, где проходил процесс экскарнации. Однако, по оценке специалистов, два внутренних круга Эвбери были сооружены на 1100 лет позже, приблизительно в 2600 г. до н. э. Еще через сто лет появился Большой Круг Эвбери, а после него гигантский ров и вал, который покрыли землей и травой.

Неподалеку, к югу от западной оконечности вала Эвбери, расположен не менее загадочный Силбери-Хилл, крупнейший в Европе рукотворный курган. По оценке Стакли, диаметр его основания составляет около 152 метров, диаметр вершины 32 метра, высота 52 метра, а объем 383 943 кубометра^{206}. Считается, что Силбери-Хилл был сооружен приблизительно в 2600 г. до н. э., одновременно с началом строительства внутренних кругов Эвбери. Тем не менее его назначение остается неясным — никаких захоронений той эпохи на нем обнаружено не было.

Исследования выявили, что Силбери-Хилл сооружен на естественном меловом холме, который был увеличен чередующимися слоями мела и земли. Спиральная тропа, ведущая к плоской вершине, возможно, существовала изначально, что указывает на чисто церемониальную функцию памятника. Тот факт, что холм специально расположен таким образом, чтобы каждую зиму его окружала дождевая вода, дает основание предположить, что он был олицетворением первобытного холма, появившегося из вод хаоса — этот образ присутствует в космологиях разных народов мира.

И еще одна загадка Эвбери: считается, что аллеи Кеннет и Бекхэмптон были построены только в 2000 г. до н. э., одновременно со второй фазой Стоунхенджа, расположенного на расстоянии 32 километров.

Гипотеза о том, что Эвбери был центром культа мертвых, активно пропагандировалась Обри Берлом, одним из самых авторитетных британских специалистов в области погребальных обрядов эпохи неолита. Большое количество черепов, по всей видимости, были извлечены из окружающих продолговатых курганов и из Святилища, а затем принесены по аллеям в огороженный валом комплекс, чтобы использоваться при обрядах, во время которых вызывались души умерших людей^{207}. Берл также утверждает, что три огромных камня (один из них впоследствии был разрушен) в центре северного Круга, известных под названием Свод, в древности указывали на самую северную точку восхода луны. По его мнению, Лонгстоун-Коув в центре Блекхэмптонской аллеи был ориентирован на восход солнца в день зимнего солнцестояния.

В конечном итоге Берл приходит к выводу, что Северный Круг со Сводом в центре и входом с Блекхэмптонской аллеи был, скорее всего, предназначен для зимних обрядов, во время которых «приношения для мертвых складывались на внешнем дворе самого Свода»^{208}. Он предполагает, что сооружение выполняло ту же функцию, что и дольмены на острове Амбрим в Меланезии, которые он описывает как «группы камней, которые символизировали одновременно могилу, утробу матери и пещеру мертвых, в которую входила душа умершего человека по дороге в загробный мир»^{209}. Согласно теории Берла Южный Круг Эвбери с входом из аллеи Кеннет предназначался для «обрядов весеннего возрождения» и «плодородия земли»^{210}.

Все это вполне правдоподобно, однако Берл в своих рассуждениях не учитывает другие факты, касающиеся связи Эвбери со звездами; эти факты десятью годами раньше открыл профессор Оксфордского университета Александр Том. Он посетил около 450 доисторических памятников Британии и исследовал не менее 300 из них. В своих главных книгах, таких, как «Мегалитические памятники Британии» (1967), он выдвинул революционные теории, предположив звездную ориентацию многих мегалитических памятников, а также общность их геометрической формы. Он также высказал гипотезу, что эти сооружения были построены с использованием стандартной меры, которую он определил как 2,722 фута (82,967 см) — это так называемый «мегалитический ярд» (получается, что диаметр Большого Круга Эвбери составляет 200 мегалитических ярдов, Южного Круга — 125 мегалитических ярдов). Он также писал о необыкновенной точности формы мегалитических кругов, показав, что при их строительстве использовались пифагоровы, или прямоугольные, треугольники — за два тысячелетия до открытия теоремы греческим математиком, чье имя она носит.

Когда Александр Том и его сын Алекс приехали в Эвбери, чтобы исследовать его каменные круги и аллеи, они довольно быстро подтвердили предположение Стакли, что ось комплекса проходит через массивный камень под названием «Обелиск», когда-то стоявший в центре Южного Круга, и через три камня Свода в Северном Круге, которые Берл рассматривал как символическую утробу и «пещеру мертвых»^{211}. Эта ось имеет азимут 339,2 градуса^{212}, и это направление подтверждается тем, что третий круг намечался на той же оси к северо-западу от Северного Круга, а каменный столб с горизонтальным отверстием, названный Стакли «камнем-кольцом», находится на юго-востоке от Южного Круга (в настоящее время от него осталось лишь основание), точно на линии, соединяющей центры двух кругов^{213}. Совершенно очевидно, что этот камень мог использоваться для определения линии визирования, и это доказывает, что все сооружение ориентировано именно на северо-запад. Кроме того, самыми большими камнями Большого Круга оказались те, которые расположены поблизости от северо-западного и юго-восточного проходов.

Завершив исследование, Том и Том решили проверить, какие звезды заходили за горизонт по азимуту 339,2 градуса на широте Эвбери в 2000 г. до н. э. По их мнению, этим требованиям удовлетворял лишь Денеб, самая яркая звезда в созвездии Лебедя. Это открытие побудило их сделать следующий вывод:

Это очень важное наблюдение, предполагающее, что темное пространство Свода могло играть роль «астральной взлетной полосы», ведущей к небесным владениям лебедя, источнику жизни и загробному миру в космологических воззрениях народов всего мира. Стакли писал, что третий камень Свода, прежде чем его разбили и использовали в качестве строительного материала, имел высоту около пяти метров, и из этого описания становится понятно, что вместе с другим камнем он образовывал нечто вроде двух огромных рогов, направлявших взгляд к восточному горизонту^{215}.

Тот факт, что у основания Свода обнаружены букрании (украшение в виде бычьего черепа с рогами), свидетельствует в пользу теории, что Свод считался символическим местом смерти и возрождения. Если смотреть на букраний спереди, то он напоминает изображение женской матки с шейкой, фаллопиевыми трубами и яичниками, и этот факт вряд ли был тайной для наших далеких предков^{216}. Более того, бычьи рога использовались как символ жизни, смерти и возрождения еще за 6500 лет до н. э. в подземных культовых зданиях в Чатал-Хююке в центральной Турции, а также в других древних поселениях на территории западной Азии и Египта.

Эвбери не единственное место, ориентированное на Денеб, — Том обнаружил несколько древних памятников, имеющих сходную ориентацию. В их числе 100-метровый ряд камней, получивший название Девять Дев в Бодмин-Муре, Корнуолл (из его девяти камней в настоящее время сохранились только шесть)[13]^{217}. Столкнувшись с этой информацией, исследователь попытался понять, какое значение имел Денеб для людей эпохи мегалитов.

Том указывал, что в Шотландии, где в эту эпоху Денеб входил в число околополярных звезд, факт ночного пересечения звездой линии меридиана делал звезду удобным инструментом для отсчета времени, что также предполагало использование других звезд — Капеллы, Веги и Арктура. Однако в этот же период, то есть приблизительно в 2000 г. до н. э., в южных районах Денеб опускался за горизонт во время ежедневного путешествия по небу, и в период зимнего солнцестояния нижняя часть его траектории была невидима. Но это значит, что ровно через шесть месяцев, в период летнего солнцестояния, Денеб пересекал меридиан в верхней точке, что было очень удобно для отсчета времени. Несмотря на полученную информацию, Том не смог объяснить, почему именно на Денеб были ориентированы оси некоторых мегалитических памятников и почему, к примеру, его значение подчеркивалось «многочисленными камнями, как в ориентации Девяти Дев»^{218}.

И действительно, в те времена факт, что центральная ось Эвбери могла быть ориентирована на точку захода Денеба, не имел разумного объяснения. Обри Берл писал:

Безапелляционное суждение Берла, по всей видимости, расстроило Александра Тома, который считал Денеб основой звездных часов, доминировавших на северном ночном небе. Однако главной трудностью стало утверждение, что центральная ось Эвбери ориентирована на заход звезды в 1600 г. до н. э., тогда как археологи точно установили, что два внутренних круга были построены на 1000 лет раньше, приблизительно в 2600 г. до н. э. Можно ли как-то объяснить это несоответствие?

Единственный выход — считать датировку Тома ошибочной и вернуться к компьютерной программе «Sky-Globe», чтобы определить точку захода Денеба для координат Эвбери в 2600 г. до н. э. Это простое решение привело к полезным результатам (см. рис. 23), поскольку выяснилось, что в период с 3000 по 2500 г. до н. э., когда были спланированы и построены внутренние круги, направление на точку захода Денеба за горизонт отличалось от ориентации оси Эвбери (по данным Тома) всего на полградуса^{220}. В ту эпоху ни одна звезда не заходила за горизонт в этой точке, и поэтому центральная ось Эвбери вполне могла быть ориентирована на Денеб.

Берл отверг — и на это у него были основания — выводы Тома относительно ориентации Эвбери на Денеб, продемонстрировав тем самым, как мало мы знали об археоастрономии в 70-х годах XX века. Сегодня мы можем признать, что во всем мире наблюдается всплеск интереса к созвездию Лебедя как символу жизни и смерти. Более того, находясь на северной оконечности Млечного Пути — его повсеместно считали дорогой или рекой, ведущей в небесный мир, — оно обозначало вход в царство света, обитель богов и загробный мир. И эти воззрения вполне могли уходить корнями в эпоху палеолита.

Такие глубокие знания должны были считаться священными, в том числе жрецами-шаманами эпохи неолита, которые стояли во главе культа мертвых, впервые появившемся на Британских островах еще в 4000–4500 гг. до н. э. Более того, неопровержимым доказательством существования этой доисторической религии может служить сам комплекс в Эвбери с его огромным церемониальным центром, местом поклонения предкам на длинном кургане Вест-Кеннет и обрядами экскарнации, которые, вероятно, проводились в Святилище, голове мегалитической «змеи» Стакли. Я был заинтригован, когда увидел, что в своей всеобъемлющей работе, посвященной Эвбери и его окрестностям, Стакли отмечает, что Кнефа можно сравнить с героем Кикном, которого Зевс превратил в птицу и поместил среди звезд, как созвездие Лебедя, за сострадание, проявленное к брату (по другим источникам, любовнику) Фаэтону^{221}. И хотя Стакли просто фантазировал, не исследуя связи, он оказался гораздо ближе к истине, чем мог предположить.

Во времена Тома подобные космологические идеи отвергались ортодоксальными археологами. Лишь немногие ученые обратились к данным этнографических исследований из разных уголков Земли, чтобы выяснить образ мыслей строителей Эвбери. Большинство археологов считали, что подобные сооружения были в первую очередь местами праздников и жертвоприношений или, что менее правдоподобно, солнечными или лунными обсерваториями, где по траектории небесных тел определялись сезоны сельскохозяйственного года. Насколько мне известно, только Берл настаивал, что эти сооружения выполняли шаманистическую функцию и, скорее всего, были связаны с доступом на небо, в мир мертвых, или рай. Однако он не понял, что ориентация оси Эвбери в направлении Денеба свидетельствует в пользу этой гипотезы.

Больше всего шансов понять, в чем тут дело, было у британского астронома Джеральда Хоукинса (1928–2003), автора таких мировых бестселлеров, как «Расшифрованный Стоунхендж» (1965) и «Кроме Стоунхенджа» (1973)^{222}. Этот факт малоизвестен, но после своего знаменитого исследования, в котором использовались компьютерные расчеты, чтобы доказать, что Стоунхендж был астрономической обсерваторией, предназначенной для предсказания солнечных и лунных затмений, Хоукинс попытался при помощи того же метода выяснить астрономическую функцию Эвбери.

Эта проблема обсуждается Хоукинсом в одной из малоизвестных работ, «Космический разум» (1983). В ней он приводит мнение Берла, что Свод ориентирован на самую северную точку восхода луны, в которую ночное светило возвращается каждые 18,61 лет, и добавляет, что это событие было как-то связано «со смертью или, возможно, воскресением или душами умерших»^{223}. До этого момента все было логично, но затем Хоукинс переключает внимание на данные Тома, даже не назвав его. Хоукинс повторяет то, что отметил Том, — ось памятника проходит через центры двух внутренних кругов, что дает азимут 340 градусов, на котором находится «звезда Альфа Лебедя» (то есть Денеб)^{224}. Отметив это обстоятельство, он тем не менее продолжает:

Хоукинс предположил, что если наблюдатель повернется на 180 градусов, то сможет увидеть восход Венеры в той или иной части ее цикла. Еще одна возможность ориентировки — это «на границу зодиакального круга… или… на давно исчезнувший объект наподобие сверхновой»^{226}.

Подобно своему предшественнику Берлу, Хоукинс просто не мог смириться с фактом, что самый большой из мегалитических памятников Британии был ориентирован на малопонятную звезду Денеб, и считал, что должно быть альтернативное объяснение.

Хоукинс, наверное, изменил бы свое мнение относительно астрономической ориентации Эвбери, если бы познакомился с содержанием монументального труда профессора Джона Норта «Стоунхендж: неолитический человек и космос», о котором он должен был слышать до своей смерти в 2003 году. Норт, бывший преподаватель Юнивер-сити-Колледжа в Лондоне, исследовал неолитические погребения и культовые памятники в древнем Уэссексе, на территории Стоунхенджа и Эвбери. Он обнаружил, что большое количество древних сооружений ориентировано, помимо других звезд, на восход или заход Денеба, который «постоянно появляется при анализе памятников эпохи неолита»^{227}.

Среди мест, предложенных профессором Нортом в качестве примеров ориентации на Денеб — в том числе знаменитый длинный курган Уэйландс-Смити, — многие расположены в окрестностях Эвбери. Это продолговатые курганы Бекхэмптон-Роуд и Саут-Стрит^{228}, а также три каменных помещения в кургане Вест-Кеннет^{229}. Если данные Норта точны, то нет смысла сомневаться в ориентации оси Эвбери на заход Денеба. Более того, если мы обратим внимание на произведения наскального искусства, найденные в Эвбери, то найдем среди них еще одно свидетельство связи самого большого мегалитического комплекса Британии с культом созвездия Лебедя.

Перу Джона Уэйкфилда принадлежит книга «Легендарные ландшафты: тайны древнего Уилтшира» (1999), в которой подробно анализируются геомифические особенности ландшафта в окрестностях Эвбери и соседнего Олтон-Барнса, где каждое лето собираются энтузиасты, интересующиеся кругами на полях. Уэйкфилд обращает внимание на тот факт, что, когда Кейлер и его Коллега Стюарт Пигот в 30-х годах XX века откапывали и устанавливали засыпанные замлей камни в южной части аллеи Кеннета, они наткнулись на камень, который обозначили номером 25S (см. рис. 24). Исследовав его внутреннюю поверхность, которая на протяжении многих столетий не подвергалась воздействию природных стихий, они заметили на камне две округлые бороздки, идентифицировав их как орнамент в виде «чашки и кольца» вокруг естественного отверстия — это характерный орнамент мегалитического искусства, встречающийся в других частях Британских островов^{230}. Верхний значок представлял собой кольцо, тогда как нижний был совсем другим. Уэйкфилд увидел в нем длинную шею и голову помеси лебедя и змеи.

Рисунок в книге Уэйкфилда (см. рис. 25) явно изображает лебедя с глазом и клювом, а тонкие линии вполне могут указывать на грудь и хвост. «Змея, кусающая свой хвост, на камне № 25S имеет клюв, — пишет автор, — а хвост очень похож на хвост лебедя, что создает общий образ змеи, способной летать, — крылатого змея и круга (Кнеф)»^{231}.

Однако Уэйкфилд не говорит о том, что одновременно с резьбой на камне № 25S Кейлер и Пигот нашли у его основания очень важное захоронение. Оно находилось у северо-восточного угла вместе с культовой чашей. Тот факт, что под захоронением находилась большая скала, поддерживавшая камень в вертикальном положении, а сверху слой земли и гравия, означает, что останки были преданы земле — по мнению археологов, это уникальный случай^{232}. Еще три захоронения были найдены рядом с другими камнями аллеи. Они тоже располагались у северо-восточного угла камня, но на небольшом расстоянии от лунки, где когда-то стоял камень, — только человек, погребенный у камня № 25S, был похоронен в непосредственной близости от него, что по какой-то причине выделяло этот камень из общего ряда.

Холодной зимой 2005 года я выбрал время для поездки в Эвбери, чтобы самому взглянуть на камень № 25S, и довольно быстро убедился, что борозды на камне имеют искусственное происхождение. При ближайшем рассмотрении были заметны следы резца, а внешние края резьбы оказались сильно сглаженными, что свидетельствовало об их доисторическом происхождении. К сожалению, для тех, кто уже видел рисунок Уэйкфилда, трудно увидеть в этом изображении что-либо кроме головы и шеи лебедя. Однако неспециалисты, которым я показывал значки на камне, обращали внимание на их сходство с внутренними кругами комплекса — крайне любопытное наблюдение. Это значит, что камень вполне мог служить абстрактной картой, где голова и шея лебедя обозначали один из двух кругов, предположительно Южный Круг большего диаметра.

Куратор музея Александра Кейлера, принадлежащего Национальному фонду, любезно помогла мне найти камень № 25S, однако не согласилась с выводами Кейлера и Пигота относительно вырезанных на камне знаков. Она сообщила, что археологическое сообщество больше не считает эти символы искусственными, но мне было трудно разделить эту точку зрения, и особенно потому, что согласно утверждениям Кейлера и Пигота круги были выполнены в особой «точечной» технике, характерной для мегалитического искусства Ирландии^{233}.

Находка в Эвбери каменной резьбы в виде шеи лебедя служит свидетельством того, что в доисторические времена здесь существовал культ лебедя, и в следующих двух главах я попытаюсь показать, что этот культ был связан с созвездием Лебедя. Старики из соседней деревни рассказали мне, что вплоть до недавнего времени мигрирующие стаи лебедей каждую зиму собирались поблизости от заполненного водой рва, окружающего Силбери-Хилл, а также у рек Уинтерборн и Кеннет, которые также вносят вклад в формирование ритуального ландшафта Эвбери. Птицы оставались в этих местах до начала весны, а затем улетали на север, в свои родные арктические земли. Если подобная миграция имела место и в доисторические времена, то она могла стать частью ежегодного ритуально цикла в Эвбери с праздниками в период прилета стай лебедей в ноябре и особенно их отлета весной. Эти простые наблюдения придают смысл тому факту, что в астрономических терминах Лебедь управляется Водолеем или Рыбами в период с 21 января по 20 марта по нашему календарю. И действительно, в одном из древних календарей «Лебедь» помещается в той же колонке, что и «Февраль» и «Рыбы»^{234}.

Совершено очевидно, что весна — это период обновления мира, и первые признаки ее приближения отмечены днем между равноденствием и солнцестоянием, который приходится на 2 февраля и с наступлением христианской эры празднуется как Сретение. Однако в древности этот праздник отмечали 1 февраля, и в этот день воздавались почести влиятельной кельтской богине, которую называли Бригит, Брайд, Бриджет, Бриши или Бригантия, — аналогу галльской богини, которую римляне отождествляли с Минервой.

Может быть, она была первобытной богиней неолитических племен, населявших Эвбери? Покровительницей культа мертвых, существование которого доказал ведущий специалист по доисторическому периоду Обри Берл? И что еще важнее, не даст ли она ключ к пониманию того, как в доисторическую эпоху на территории Британии сформировался культ созвездия Лебедя? В следующей главе я попытаюсь ответить на эти вопросы.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ БОГИНЯ ЛЕБЕДЯ

Ирландская богиня Бригитта, или Бриджет, шотландская Брайд, или Бриши, с острова Мэн — это древнее кельтское божество, разнообразным воплощениям которого поклонялись на протяжении двух с половиной тысяч лет. Ее присутствие, вне всякого сомнения, ощущается в ритуальном ландшафте Эвбери — сарсеновых камнях, разбросанных среди окрестных долин и известных местным жителям как «камни Брайд». Более того, один из местных источников воды, ручей Суоллоухэд-Спринг, стекающий с длинного кургана Уэст-Кеннет и питающий реку Кеннет, считается местом поклонения богине. В прошлом сильное поверхностное испарение в конце лета приводило к пересыханию источника, но к началу февраля, примерно ко времени кельтского праздника в честь Брайд, священные воды чудесным образом возвращались, возвещая о том, что природа возрождается к жизни и что наступает весна^{235}.

В древней Ирландии Бриджет была одной из трех сестер, носящих одно и то же имя, покровительниц соответственно врачевания, кузнечного дела и поэзии, причем последняя следила за использованием волшебных чар^{236}. Она также была покровительницей армии Лейнстера^{237}, где в городе Килдэр находился ее главный культовый центр. В качестве христианской святой св. Бригитта считалась дочерью ирландского вождя XV века, обращенного в христианство св. Патриком. В Килдэре был построен посвященный ей монастырь, и здесь же девять девушек поддерживают ее священный огонь, который символизирует ее роль как той, кто «приносит солнечный свет, тепло, рост и изобилие»^{238}.

Другая легенда, распространенная по большей части в Шотландии, представляет ее как кормилицу Иисуса Христа, а также как «Гэльскую Марию»^{239}. Другие, еще более невероятные ирландские легенды превращают ее в мать Иисуса, что, по всей видимости, является развитием языческих представлений о ней как о матери богов^{240}. Благодаря этим легендам Иисуса стали называть «приемным сыном Брайд», а Вифлеемская звезда превратилась в «rionnag Brideog», или «звезду маленькой Брайд»^{241}. В народных преданиях ее сравнивали с «мальтийским крестом», или трехлучевым крестом, который прикрепляли к куклам из соломы под названием Brideog, «маленькая Брайд»^{242}.

Брайд также властвовала «над огнем, над искусством и над красотой… под небесами и в глубине морей»^{243}. Подобно Бригантии (что значит «Высокая»), Великая Мать древнего британского племени бригантов, которой поклонялись на землях от шотландского залива Ферт-оф-Форт до Пик-Дистрикт в Стаффордшире, считалась также покровительницей независимости^{244}. И действительно, вряд ли можно сомневаться, что и Брайд-Бриджет, и Бригантия, о поклонении которой свидетельствуют надписи на нескольких алтарях времен римского господства, а также барельеф из Бирренса в Дамфрисшире, где она предстает в виде римской Минервы в короне победителя с глобусом и копьем в руках, — все они произошли от одного женского божества. Несмотря на явное кельтское происхождение Бригантии, существует вероятность, что разные воплощения этой богини, вплоть до Брайд-Бриджет Килдэра, сменили гораздо более древнюю богиню бронзового века, происхождение которой теряется в глубине эпохи неолита.

Как и у предшествующих языческих богинь, у св. Брайд были зооморфные тотемы и символы. Мы уже упоминали о роли богини как кормилицы, а в ирландских преданиях рассказывается о том, что ее саму вскормила белая корова с рыжими ушами^{245}. Эта ассоциация, по всей вероятности, обусловлена тем, что ее мать Морриган, жена Дагды, отождествлялась также с Боан, богиней реки Бойн в ирландском графстве Мит, a «Boinne» в буквальном переводе означает «белая корова»^{246}.

Шотландские баллады — записанные по рассказам пожилого населения западных островов фольклористом Александром Кармайклом для его эпического многотомного труда «Carmina Gadelica» (1899), — рассказывают о Брайд в облике змеи, которая «появляется из кургана»; другими словами, она просыпается от зимней спячки и выползает из норы^{247}. Однако из всех представителей животного мира именно птица чаще всего персонифицирует зооморфные атрибуты Брайд. Ястреба называли «птицей Брайд»^{248}, коноплянка была bigein Bride, «маленькой птицей Брайд», кулик-сорока получил прозвище gille Bride, «слуга Брайд», а в праздник богини^{249}, 1 февраля, обычно устраивались петушиные бои, и этот день стали называть La Cath Cboileach, или «День петушиных боев»^{250}.

Но самым загадочным птичьим образом богини был, вне всякого сомнения, «волшебный лебедь Брайд»^{251}. Кроме шотландской поэзии, о связи богини с этой прекрасной птицей напоминают многочисленные названия мест в Англии и Уэльсе, содержащие имена «Брайд», «Бри», «Брид», «Брайт» и «Бриг», причем в некоторых из них явно просматриваются ассоциации с лебедями. На этот факт указывает Джулиан Коуп в своем объемном труде «Современные древности» (1998). Для него «Бриджит везде: в нашем ландшафте, в наших именах, в нашем языке. Она Бри — Бриджит — Британия»^{252}.

Коуп полагает, что имя Брайд имеет корень «Бри», от мэнской формы имени «Бриид» или «Бриши» (bree-sidbi, «волшебная Бри»)^{253}. Если точнее, то большинство источников считают, что имя Брайд имеет древний кельтский корень бриг-, что означает «высокий, возвышенный». От него образовано имя Бригантия и древнее ирландское Бригид (Брид — это современная ирландская форма), а также «Бри» острова Мэн. Эта этимологическая форма проявляется в названии Бредон-Хилл в английском графстве Вустершир. Название этого места — скорее всего, оно имеет отношение к культу мертвых периода британского железного века (приблизительно с 700 г. до н. э. по 43 г. до н. э.), поскольку здесь были найдены черепа, выставленные на кольях над входными воротами, — состоит из суффикса «-дон» (от староанглийского дан), что означает «холм», и префикса «бре-», имеющего тот же корень, что и Брайд, и значит, связанного с богиней. В начале февраля, когда устраивался праздник в честь Брайд, наблюдатель, стоящий на вершине холма, видел на западе очертания летящего лебедя, образованные залитыми водой пастбищами в излучине реки Эйвон, известной под названием Лебединая шея[14]. Как и в случае возвращения священных вод источника Суоллоухэд-Спринг в Кеннет-Хилл, это природное явление играло важную роль в геомифических верованиях наших предков.

По самая интересная традиция, связанная с воплощением Брайд в образе птицы. — это ежегодный поиск ее следов. В Шотландии накануне праздника разводится огонь, и верующие произносят имя святой. Затем семья ложится спать, а наутро в еще теплых углях ищется «отпечаток»^{254}Брайд, или lorg, что означает «след»^{255}. Это может быть несгоревшая ветка, напоминающая вилку с тремя зубьями или птичью лапу. Если след не находится, то единственный способ вернуть расположение святой — немедленно отправиться в место слияния трех ручьев и принести жертву, закопав в этом месте петуха или курицу^{256}.

Связь Брайд с символом в виде птичьей лапы также подчеркивается интерпретацией ее имени как «летящая стрела»^{257}, простейшее изображение которой похоже на лапу птицы. Соблазнительно увидеть «отпечаток», «след» или даже «огненную стрелу» Брайд в четырех главных звездах созвездия Лебедя — Денеб и трех соседних, которые астрономы называют «треугольниками»^{258}. Это ставит «отпечаток» Брайд в один ряд с верованиями племен коренных американцев, которые (подробнее мы говорили об этом в пятой главе) видели в созвездии Лебедя группу звезд под названием Птичья Лапа или Лапа Индейки. У валлийских бардов (это слово переводится как «поэт» или «сказитель») этот же символ (только перевернутый) называется Эйвен. Он напрямую ассоциировался с галльской богиней Минервой, как римляне называли Бригантию, или Брайд^{259}. Неизвестно, насколько стара эта традиция, но первые упоминания о ней относятся к XV веку^{260}.

Говорят, что первые кельтские барды носили tuigen, или птичью мантию, которая описана в гэльской книге «Sanas Chormaic» («Словарь Кормака»), авторство которой приписывается Кормаку Маккуленану (836–908), королю-епископу Мунстера в Ирландии. По его свидетельству, эта одежда представляет собой «плащ из перьев», сделанный из «шкур птиц белых и многоцветных… и из шей диких уток и из их оперенья, от пояска и выше к шее»^{261}. Другое описание tuigen свидетельствует, что она изготавливалась «преимущественно из перьев маленьких певчих птиц, но воротник делали из шкуры и перьев лебедя… шея лебедя свисала сзади, как капюшон современной университетской мантии»^{262}.

Довольно неприятная природа tuigen барда странным образом напоминает плащ шамана, а также крылья хищных птиц и стервятников, найденные в пещере Шанидар на севере Ирака. Они, как мы помним из главы третьей, использовались для шаманистических обрядов жреческой элитой сообществ эпохи раннего неолита в Верхней Месопотамии. Я подозреваю, что в основе tuigen лежат древние языческие традиции и обряды, связанные с культом лебедя и, возможно, с Бриджет. Сам факт издания «Sanas Chormaic» в 1868 году свидетельствует, что новые барды этого периода использовали те же идеи для своих ритуальных атрибутов.

Кроме всего прочего, роль Брайд как скромной кормилицы, в свою очередь выкормленной белой коровой с рыжими ушами, наталкивает на новые астрономические ассоциации. Согласно народным преданиям эта связь имеет отношение к Олмелгу (Имболку) — так называли день 1 февраля. Это название переводится как «овечье молоко» — у беременных овечек начинало прибывать молоко, что возвещало о возвращении животворных сил весны, которые заставляли животных давать молоко.

Но этим не ограничивается его значение, потому что Млечный Путь (Via Lattea в Италии и Voi Lactee во Франции), связанный в католической религии с Девой Марией, на протяжении тысячелетий представлялся в виде молочной реки^{263}, хотя в некоторых графствах Англии он «обозначал дорогу в Рай»^{264}. Поскольку Брайд (Бриджет), по преданию, была выкормлена коровой, отождествлявшейся со священной рекой (Boinne, или Бойн), ее вполне могли ассоциировать с Млечным Путем, по которому небесный лебедь каждую ночь совершает свой полет. Если это действительно так, то Брайд является наилучшим кандидатом на персонификацию лебедя в качестве языческой богини и христианской святой.

Как мы видели, в древней Анатолии и западной Азии первым психопомпом в облике птицы был гриф, поскольку он принимал участие в процессе экскарнации (см. главу 3). Однако в той местности, где не водились грифы, их заменяли другие виды птиц, причем нередко эта замена была связана с миграцией птиц из мест размножения на севере.

Не подлежит сомнению, что в Западной Европе роль «перевозчика душ» выпала на долю перелетных водоплавающих птиц, и особенно лебедя. В результате таких взаимоотношений с человеком лебеди на протяжении многих столетий были персонажами волшебных сказок. В Британии, к примеру, существовало поверье, что души людей воплощаются в лебедей^{265}. Боле того, жители местечка Корофин в Ирландии неподалеку от Лох-Инчикина, графство Клэр, убеждены, что если убить плывущего по воде лебедя, то умрет кто-то из жителей деревни^{266}. В Германии лебедя считали вестником смерти и символом загробного мира^{267}. Es scbwanet mir (мне лебедино) — выражение, эквивалентное «у меня мурашки забегали по коже^{268}». И наконец, в деревне Кемниц на востоке Германии лебедь, влетевший во двор церкви, предвещал смерть^{269}.

Прямая связь между лебедями и переселением душ на север просматривается в том, что жители западных островов Шотландии наблюдали, как лебеди-кликуны (а также гренландские гуси) каждую весну улетали к себе домой на север, как будто унося души умерших в рай, который лежит «севернее, чем северный ветер» — выражение, заимствованное из классической мифологии. Более того, если пожилой человек был жив на момент отлета лебедей, считалось, что он не умрет до возвращения птиц осенью^{270}. Север, разумеется, это направление на небесного лебедя, или созвездие Лебедя, которое в Шотландии было около-полярным и никогда не исчезало с ночного неба. Может быть, именно так звезды созвездия Лебедя стали ассоциироваться с лебедем, и именно поэтому птица связывалась не только с космической осью, но также с путешествием души в загробную жизнь — потому что она улетала в сторону небесного полюса? В таком случае, эта связь могла сформироваться только в период, когда Денеб занимал место полярной звезды, приблизительно в 15 000 г. до н. э.

До настоящего времени свидетельств поклонения Брайд в Англии почти не было, если не считать нескольких географических названий, происходящих от корня бриг- и его вариаций, а также различных мест, посвященных этой богине, таких, как источники св. Брайд в лондонском Сити и в Гластонбери в графстве Сомерсет. Но недавно в Корнуолле на юго-западе Англии археологические находки подтвердили, что в этих местах вплоть до XVII века существовал культ лебедя, по всей видимости, связанный с Брайд^{271}. В результате раскопок, которые ведутся с 2003 года на берегу реки неподалеку от вотивного источника у деревни Сейвок на севере графства, были найдены 28 земляных ям, выстланных преимущественно лебедиными перьями.

Содержимое одних ям — квадратной или прямоугольной формы максимум 47 сантиметров длиной и 20 сантиметров шириной — было извлечено еще до открытия их археологами: мы не знаем, кто это сделал и когда. В других ямах были найдены перья, кремни, лебяжий пух и маленькие кварцевые камешки. В шести случаях содержимое ям оказалось нетронутым. В некоторых ямах были найдены целые птицы, птенцы или молодняк, а также остатки яиц, иногда содержащие полностью сформировавшегося птенца. Яиц было так много, как будто сюда складывали приношения все местные жители. Радиоуглеродный анализ лебединых перьев из одной ямы указал на 1640 год.

Рядом с ямами археологи под руководством Мэри Джеффрис из археологической экспедиции Сейвок-Уотер обнаружили облицованный камнем резервуар для воды, служивший вотивным источником. В нем нашли большое количество медных булавок, а также кусочки ткани, человеческие волосы, полоски кожи и фрагмент железного котла — все это свидетельствовало, что это место сохраняло свое культовое значение вплоть до XVII века.

Джеффрис считает, что найденные ямы как-то связаны с местным культом Брайд. По ее словам,

Джеффрис добавляет, что «Бригит часто ассоциировалась с колодцами, источниками и целебной водой», что заставляет вспомнить о ручье Суоллоухэд-Спринг рядом с Эвбери. Джеффрис также обратила внимание, что в праздник св. Брайд обычно устраивались петушиные бои и что тот, кто обидел святую, мог вновь завоевать ее расположение, закопав петуха или курицу в месте слияния трех ручьев:

К этому можно добавить использование кристаллов, характерных для культа Брайд, а также тот факт, что в день праздника в ее честь девушки изготавливали куклу из снопа и украшали ее

После этого фигуру носили по деревне девушки в белых платьях и с распущенными волосами — символ чистоты и юности^{274}.

Не подлежит сомнению, что в Сейвоке, графство Корнуолл, существовал тайный культ Брайд, причем жители деревни подвергались серьезному риску — жестокое наказание или даже смерть ждала приверженцев запрещенного языческого культа, уходящего корнями в ту эпоху, когда лебедь ассоциировался с переселением души. В конечном итоге этот культ исчез, хотя его влияние можно обнаружить даже сегодня, в древней королевской церемонии, которая ежегодно проводится на реке Темзе. Анализ ее предполагаемого происхождения и развития проливает дополнительный свет на сезонные обряды доисторической Британии, особенно те, что связывают памятник в Эвбери с небесным лебедем и культом мертвых.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ ВОДЫ ЖИЗНИ

Почтение, с которым в Британии до сих пор относятся к лебедям, ярче всего проявляется в старинной летней церемонии клеймения лебедей. Это ежегодное взвешивание и клеймение всех лебедей-шипунов, постоянно живущих на реке Темзе^{275}. Начиная с XV века она устраивается членами двух старейших Ливрейных компаний Лондона — красильщиков и виноделов, — которым были дарованы исключительные права держать лебедей на реке[15]^{276}.

Пятидневное путешествие, начинающееся в третий понедельник июля^{277}, начинается у лондонской верфи и заканчивается в Абингдоне, неподалеку от Оксфорда (хотя изначально оно заканчивалось у Оксфордского моста в самом городе). Сам процесс клеймения производится королевским «клеймовщиком лебедей» в красной куртке и пером на шляпе, которым руководит королевский «хранитель лебедей». У ближайшего к Виндзорскому замку — резиденции монарха — шлюза флотилия лодок останавливается, чтобы все присутствующие провозгласили тост за Его или Ее Величество как «Властелина Лебедей»; эта традиция насчитывает несколько сотен лет^{278}.

Кроме взвешивания и клеймения лебедей, во время церемонии распределяют молодых лебедят (в зависимости от происхождения) между двумя Ливрейными компаниями (птица, родители которой не имеют клейма, автоматически становится королевской собственностью). Вплоть до прошлого века лебеди виноделов маркировались двумя надрезами на нижней части клюва, а лебеди красильщиков одним (в настоящее время все птицы просто окольцовываются). В дополнение к этим простым меткам по всей стране для маркировки лебедей использовались сотни других идентифицирующих меток^{279}. И можно считать естественным, что чаще всего встречалось клеймо в виде птичьей лапы, что еще раз подчеркивает связь этого символа с лебедем^{280}, хотя у всех водоплавающих птиц перепончатые лапы.

Название церемонии («Swan Upping») связано с тем, что птицу поднимают («ир») из воды для клеймения, но оно также может иметь отношение к самому «путешествию»^{281}, которое имеет все признаки магического путешествия по Темзе к источнику вод жизни. Интересно, что ежегодная церемония клеймения лебедей совпадает по времени с ежегодным метеорным потоком, который называется альфа-Цигниды и достигает максимума 18 июля. На протяжении недели метеорный поток виден в окрестности звезды Денеб созвездия Лебедя, и этот космический фейерверк не может остаться незамеченным.

До XVIII века, когда в британский календарь были внесены изменения, альфа-Цигниды совпадали с церемонией клеймения лебедей — известно, что праздники в честь лебедя устраивались 15 июля в день св. Свитина и 11 ноября в день св. Мартина. Неизвестно, знали ли основатели церемонии клеймения лебедей об этом астрономическом явлении, но я не первый, кто обратил внимание на эту связь^{282}.

Согласно официальным документам церемония клеймения лебедей впервые проводилась в начале XV века, хотя эта дата относится к тому моменту, когда Ливрейные компании красильщиков и виноделов получили от государства право владеть лебедями на Темзе. Нет никаких оснований полагать, что клеймение лебедей или другая разновидность этой церемонии не существовала и раньше. И действительно, на официальном сайте Виндзора сказано, что эта церемония уходит корнями как минимум в двенадцатый век, когда лебедю был присвоен статус королевской птицы^{283}. Но мне хотелось узнать, не стал ли этот странный обряд наследником еще более древней церемонии, которая когда-то была связана с рекой Темзой.

Изначально клеймению подлежали все лебеди, живущие на Темзе от Лондонского моста до Оксфордского моста, и церемония начиналась от причала Винтри, расположенного рядом с Винтнерс-холлом на Аппер-Темз-стрит, которая существовала еще в XIII веке^{284}. К востоку от этого места находится Лондонский мост, а между ними когда-то была таверна под названием «Старый лебедь», известная еще в 1323 году^{285}. И поскольку она располагалась всего в 200 метрах от Винтнерс-холла и была частью Винтри-уорда^{286}, то ее вряд ли обошли вниманием местные виноделы. Таверна дала имя причалу, который находится на месте современного пирса на Суон-лейн рядом с Аппер-Темз-стрит. Это косвенное свидетельство того, что церемония клеймения лебедей по меньшей мере так же стара, как сама таверна.

Ливрейная компания виноделов, контролировавшая импорт вина и выдававшая лицензии тавернам, впервые встречается в документах XIII века^{287}. Однако члены гильдии^{288} еще в XII веке собирались в местной церкви св. Мартина в Винтри^{289}, которая в те времена стояла к северу от современного Винтнерс-холла (церковь сгорела во время Великого пожара в 1666 году и не была восстановлена). В тот период многие лорд-мэры Лондона были одновременно магистрами гильдии виноделов^{290}. Согласно известной легенде 13 ноября 1363 года не менее пяти королей присутствовали на пиру, устроенном неким Генри Пикардом, магистром гильдии виноделов и лорд-мэром Лондона. Это были правители Англии, Франции, Шотландии, Дании и Кипра, и в честь этого события на торжественных обедах Ливрейной компании виноделов даже сегодня произносятся пять здравиц вместо обычных трех. Так называемый «пир пяти королей» вошел в историю Ливрейной компании виноделов, хотя историки глубоко сомневаются, что все поименованные монархи присутствовали в тот день на пиру^{291}.

По всей вероятности, гильдия виноделов возникла еще до норманнского завоевания в 1066 году, и ее предшественницей была саксонская гильдия^{292}. Поэтому я был чрезвычайно заинтригован, обнаружив, что причал Винтри был центром лондонской виноторговли еще с времен Римской империи^{293}. Это открытие привело к появлению еще одного направления исследований, которое, как мне казалось вначале, не имеет отношения к обсуждаемой теме. Всего в 300 метрах от церкви Св. Мартина в Винтри и старой римской речной дамбы располагался храм, посвященный египетской богине Исиде[16]^{294}.

Присутствие храма в самом центре города подтверждается обнаружением предметов культа^{295}, в том числе алтаря, датируемого III веком нашей эры и свидетельствующего о восстановлении храма и его повторном освящении. Он был найден в 1975 году поблизости от римской речной дамбы[17]^{296}. Еще более удивительная находка была сделана в начале 20-х годов XX века в Саутуорке, на южном берегу реки; здесь нашли кувшин для вина, датируемый концом I века н. э.^{297} На нем видна надпись «Londini ad fanum fsidis» («Лондон, у храма Исиды», см. рис. 26)^{298}, указывающая на то, что неподалеку от храма жил виноторговец, которому принадлежал сам кувшин и его содержимое.

Поскольку разгрузка вина, импортируемого с континента, производилась на римской пристани всего в нескольких сотнях метров к югу от храма, а богиню Исиду считали изобретательницей виноделия и даже «Госпожой вина и пива», этот кувшин может свидетельствовать, что в эпоху Римской империи храму было предоставлено право распределения вина среди лондонских таверн. В таком случае вполне возможно, что Ливрейная компания виноделов является наследником религиозных обычаев и традиций, связанных с культом Исиды, в том числе с поклонением лебедю. И что еще важнее — эта информация позволяет пролить свет на корни церемонии клеймения лебедей и на ее связь с культом мертвых эпохи неолита.

По мере расширения границ Римской империи предпринимались попытки включить чужеземных богов и богинь в римский пантеон — или наоборот, в зависимости от популярности этих божеств. Так, например, культ Исиды был ассимилирован культом греко-римской богини любви Афродиты/Венеры, в результате чего у сестры-жены Осириса (у греков и римлян Серапис) появились новые атрибуты и формы. В их число входит ассоциация с лебедем, символом богини любви — особенно с учетом того, что гусь издавна считался священной птицей Исиды^{299}. Поэтому я был заинтригован, обнаружив «Комнату лебедя» в Винтнерс-холле, по которому можно совершать виртуальные путешествия[18]. В ней много изображений лебедя, а до недавнего времени там стояла статуя «Леда и лебедь» (см. главу 11). Особой гордостью этого места является чучело лебедя на столе, напоминающем алтарь.

В сентябре 2005 года на дне открытых дверей я узнал, что эту птицу торжественно вносят во время пышного банкета, ежегодно устраиваемого 11 ноября, в день св. Мартина. В прошлом на банкете — на нем присутствовал либо правящий монарх, либо его представитель — подавался жареный лебедь, но сегодня эта птица находится под защитой государства и вместо нее подают гуся. Совершенно очевидно, что упомянутый выше «пир пяти королей» был не чем иным, как банкетом в день св. Мартина, хотя историки датируют это событие 13 ноября 1363 года^{300}.

И лебедь, и гусь считались символами римской формы богини Исиды, и поэтому я подозреваю, что эти птицы играли важную роль в ее культе в Лондоне. Достоверно известно, что в средние века на Темзе гнездились колонии лебедей^{301}, и поэтому вполне возможно, что птицы жили здесь и в эпоху Римской империи. Таким образом, вполне возможно, что культовые обряды, связанные с поклонением Исиде, могли включать в себя поклонение лебедю. Мне также представляется, что культ этой богини предполагал символическое путешествие к истокам реки, которые считались неиссякаемыми водами жизни.

Еще один важный ключ к разгадке происхождения церемонии клеймения лебедей — это св. Мартин Турский, покровитель Франции, вина и Ливрейной компании виноделов. На Мартынов день (11 ноября) по всей Европе ели гусей — в честь некой туманной истории из его жизни. Тот факт, что в этот день приносили в жертву гусей и петушков, свидетельствует о древних корнях этой традиции^{302}. И действительно, нам известно, что Мартынов день является наследником Самайна, или кельтского Нового года, который также известен как День всех святых, Хэллоуин, или День мертвых. Примерно в это время перелетные лебеди (и гуси, которые в древней уэльской мифологии связывались с созвездием Лебедя^{303}) возвращались из Арктики, обычно по ночам, при полной луне^{304}. Лебеди-шипуны издавали в полете необычные звуки, которые когда-то связывались с возвращением мертвых в наш мир — вероятно, именно это лежит в основе современной ассоциации Хэллоуина с небесами, полными ведьм, фей и душ мертвых.

Несмотря на то что эти древние обычаи не имеют прямого отношения к церемонии клеймения лебедей, вполне вероятно, что члены гильдии виноделов, многие из которых приехали из Франции, праздновали Мартынов день, подавая на банкете жареного гуся. В Лондоне эта традиция соединилась с обычаями и церемониями, связанными с лебедями, которые, как мне кажется, существовали на берегах Темзы еще со времен римлян (так, например, неподалеку от Флит-стрит находится церковь и источник св. Брайд, а сама улица расположена на месте древних римских построек. Более того, в средневековом городе насчитывалось не менее шести церквей св. Мартина — больше, чем любых других, за исключением св. Марии, св. Михаила и Всех Святых).

В результате этих процессов лебедь превратился в почетную птицу на королевских пирах, а гильдия виноделов, впоследствии ставшая Ливрейной компанией виноделов, благодаря тесным связям с королевским двором, стала — вместе с Ливрейной компанией красильщиков — хранительницей лебедей на Темзе. Я не сомневаюсь, что церемония клеймения лебедей является возрождением какого-то очень древнего обряда.

Если день св. Мартина отмечал возвращение перелетных лебедей и птиц, то день св. Брайд — это начало весны, когда птицы улетают на север, унося души умерших в расположенный на севере рай. По этой причине Брайд, или Бригит, стали ассоциировать с лебедями — по всей видимости, она была персонификацией созвездия Лебедя, которому поклонялись еще в эпоху неолита. Эта новая информация проливает свет на ежегодные церемонии в доисторическом культовом центре в Эвбери — несомненно, здесь поклонялись созвездию Лебедя, о чем свидетельствуют ассоциации с лебедями и ориентация оси на заход Денеба.

Считалось, что новая жизнь начинается с прилета лебедей из небесного мира в период Самайна, или кельтского Нового года (Мартынова дня и т. д.), тогда как души мертвых покидают этот мир вместе с птицами ранней весной, после праздника Олмелг (день св. Брайд), который также совпадает с обновлением природы, которое символизирует возрождение ручья Суоллоухэд-Спринг. В середине этого четырехмесячного периода, в разгар зимы, проводились обряды, призванные обеспечить благополучное перемещение душ мертвых в загробный мир, а также возвращение солнца после самого короткого дня в году.

Я согласен с мнением Обри Берла, что Южный круг в Эвбери и соответствующая аллея имеют отношение к возрождению жизни весной, а Северный круг, Свод и Бекхэмптонская аллея связаны с более мрачными аспектами Самайна, особенно с культом мертвых. В эти периоды двери между двумя мирами открываются, устанавливая двустороннюю связь с обитателями небесного мира через звезды созвездия Лебедя. Мне показался крайне любопытным тот факт, что если в гипотетическом путешествии к истокам реки Темзы при достижении Ридинга в Беркшире повернуть в левый рукав вместо правого, то в конечном итоге вы попадете к Суоллоухэд-Спринг, к югу от Эвбери.

Представление о птицах, приносящих души из загробного мира, придает смысл древнему поверью балтийских народов, согласно которому новорожденных младенцев в этот мир приносят лебеди — обычно эта роль отводится аистам^{305}. Вполне возможно, люди думали, что лебеди, мигрировавшие в Европу из родных северных земель, приносят с собой новые души в мир живых, точно так же, как они сопровождают души в загробный мир после смерти. В связи с этим нельзя не вспомнить о черепах грифов, торчащих из стен культовых помещений Чатал-Хююка на юге Турции. Они были покрыты раствором, так что концы их клювов напоминали соски, указывая на то, что этих птиц считали источником пищи и новой жизни. Возможно, роль грифа состояла не только в том, чтобы сопровождать мертвых в загробный мир; он также приносил новые души в наш мир, и понимание этого факта позволит найти новые свидетельства, что в эпоху неолита люди верили в переселение душ.

Существуют явные указания на то, что в Британии и Европе лебедь и гусь сменили ближневосточного грифа эпохи неолита в качестве религиозного символа птицы-психопомпа, переносящей души в расположенный на севере рай (и из него), символизируемый созвездием Лебедя. Этот культ и связанные с ним обряды, вероятно, сохранились и по окончании эпохи неолита, вплоть до периода Римской империи, и даже еще позже. Но есть ли у нас убедительные доказательства связи между неолитическим культом мертвых и созвездием Лебедя? Такие доказательства есть, но для того, чтобы познакомиться с ними, мы должны покинуть Британию и пересечь Ирландское море, чтобы попасть в долину реки Бойн. Здесь мы найдем, вероятно, один из самых ярких примеров того, какое место созвездие Лебедя занимало в сознании наших далеких предков, живших в эпоху неолита.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ РЫЦАРИ-ЛЕБЕДИ И ДЕВУШКИ-ЛЕБЕДИ

Древнее захоронение Ньюгрэндж около городка Слейн в графстве Мит приблизительно в 50 километрах от Дублина — это действительно необычный памятник. Построенный около 3000 г. до н. э., он представляет собой огромный курган эллиптической формы диаметром от 79 до 85 метров. Его окружает извилистая стена высотой от 10,5 до 12 метров, облицованная сверкающими плитками белого кварца неправильной формы, которые чередуются с округлой галькой черного цвета. Бордюрные камни вокруг основания украшены абстрактными узорами из концентрических колец, ромбов, зигзагов и соляных символов. Вокруг захоронения изначально были установлены девяносто семь огромных мегалитов (получивших название Большого круга), из которых до наших дней сохранились лишь двенадцать. Точно так же, как у Южного круга в Эвбери и каменного Кольца Бродгара на Оркнейских островах, его диаметр составляет 104 метра, или 125 мегалитических ярдов Александра Тома, — факт, вызывающий удивление у многих исследователей.

Кроме того, захоронение Ньюгрэндж демонстрирует глубокий интерес людей эпохи неолита к направлениям на небесные тела. Каждое утро в день зимнего солнцестояния, через четыре с половиной минуты после восхода золотистые лучи солнца проникают в небольшое «слуховое окно» над юго-восточным входом. Это удивительное и в высшей степени символичное зрелище продолжается чуть больше минуты, а затем свет так же внезапно исчезает, и внутренние стены захоронения вновь погружаются во тьму.

Как и следовало ожидать, Ньюгрэндж окружен древними мифами и легендами. Этот грандиозный памятник, еще в глубокой древности получивший название Brugb па Boinne, или «Дворец на Бойне», считался местом погребения ста пятидесяти королевских сыновей из легендарного королевства Тара^{306}. Еще раньше местные жители верили, что это бруг («дворец») или сидх («курган») Ангуса (или Оэнгуса) Мак Ога, «Ангуса Младшего Сына», предводителя легендарных Туата де Дананн, племен богини Дану^{307}. До того, как Ангус стал хозяином Ньюгрэнджа, это место принадлежало его отцу Дагде, «Доброму богу». Ангус перехитрил Дагду, испросив позволения остаться во дворце на одну ночь и на один день. Получив разрешение, коварный воин объявил это место своим, сказав, что за ночью всегда следует день.

В одной из ирландских легенд под названием «Сон Ангуса» главный герой, вокруг которого всегда порхали четыре птички, символы его поцелуев^{308}, увидел сон, в котором он полюбил прекрасную девушку^{309}. На следующий день Ангус ничего не ел, а ночью ему опять явилась девушка — на этот раз она играла на арфе и пела, и его сердце наполнилось любовью. Проснувшись, Ангус вновь отказался от пищи, и так продолжалось целый год. Долгое время он ничего не рассказывал близким, но в конце концов открыл причину странной болезни своей матери, и обеспокоенная Боанн попросила Бодба Рыжего, нового короля племени Дану, отправиться на поиски прекрасной девушки. После долгих поисков Бодб Рыжий выяснил, что это Гэр, дочь Этала Анубала, сидх которого находился в окрестностях Уамана в Коннахте.

Тогда Дагда отправил Бодба Рыжего, чтобы тот уговорил Этала Анубала отдать дочь за Ангуса. Но владыка Коннахта ответил, что это невозможно, поскольку в конце каждого года она меняет обличье, превращаясь то в девушку, то в лебедя, и что в день приближающегося праздника Самайн (1 ноября) на озере Драконья пасть она в окружении трижды пятидесяти подруг превратится в лебедя и останется в таком облике целый год. Этал Анубал объяснил, что единственный шанс Ангуса — отделить Гэр от остальных лебедей и спросить, согласна ли она стать его женой.

Ангус отправился к озеру, где узнал возлюбленную среди остальных лебедей, которые были попарно скованы серебряными цепями, обвитыми вокруг их шей (только у Гэр была золотая цепь), и Гэр согласилась выйти за него замуж. При помощи заклинания девушка превратила Ангуса в лебедя, и они, три раза облетев вокруг озера, направились в его бруг (то есть Ньюгрэндж), где счастливо прожили вмести всю оставшуюся жизнь. Рассказывают, что чарующее пение девушки-лебедя и ее супруга погружало слушателей в похожий на транс сон, вроде того, в котором Ангус впервые увидел Гэр. В другом варианте легенды говорится о том, что во время полета в замок пара лебедей «беседовала, издавая звуки такой божественной красоты, что все, кто слышал их, засыпали на трое суток»^{310}.

Это красивая легенда, однако жители западных островов Шотландии считали Брайд женой Ангуса, отождествляя ее с девушкой-лебедем^{311}. Но это значит, что бруг Ангуса — этот корень сохранился в названии местечка Броу неподалеку от Ньюгрэнджа, которое известно еще с 1541 года^{312}, — был мифической обителью человеческих существ, которые превращались в лебедей и/или общались с загадочными существами, появлявшимися в образе лебедей или девушек-лебедей. Эти места ирландский поэт XVII века назвал «землей, изобилующей лебедями»^{313}. Если в основе «Сна Ангуса» лежат реальные события, значит, в древности Ньюгрэндж был церемониальным центром культа лебедя.

Вооруженные этими знаниями, Мерфи и Мор, два ирландских исследователя, увлекающихся загадками земли, решили изучить эту возможность. Наблюдая за полетом лебединых стай над залитыми водой лугами долины реки Бойн, они задались вопросом, что еще в конструкции и функциях Ньюгрэнджа может служить отражением этого мифа. Они также заинтересовались, не мог ли лебединый облик Гэр иметь астральную основу, что связало бы «Сон Ангуса» и Ньюгрэндж с небесной птицей, или созвездием Лебедя.

Мерфи и Мор начали свои исследования с того, что сравнили форму созвездия Лебедя с планировкой центрального кургана в Ньюгрэндже. Внутренние помещения памятника обнаруживают связь с ключевыми звездами. Так, например, Денеб соответствует его северной части, а Садр (Гамма Лебедя) центральной камере, в которую каждый год в день зимнего солнцестояния через узкое отверстие проникает солнечный луч. Альбирео (Бета Лебедя), или клюв небесного лебедя, соответствует началу прохода, как будто предназначенного для приема солнечного света, который проходит (символически) по пищеводу птицы в поисках пути к ее сердцу или утробе. На основе этих фактов Мерфи и Мор высказали предположение, что внутренний проход и помещения памятника «могли быть спланированы в форме созвездия Лебедя»^{314}.

Тем не менее сам вход Ньюгрэнджа был ориентирован не на созвездие Лебедя, а на восход солнца в день зимнего солнцестояния. Однако Мерфи и Мор сделали удивительное открытие. Если ось входного коридора Ньюгрэнджа продолжить за точку восхода солнца вдоль азимута 136 градусов за Рафгрэндж-Хилл, или «Красный Холм», то через пятнадцать километров мы окажемся у входа в другое захоронение, или курган, получивший название Форнокс. Меньший, чем Ньюгрэндж, Форнокс имеет внутреннее помещение крестообразной формы с двенадцатью украшенными резьбой камнями, на одном из которых барельеф напоминает стилизованное человеческое лицо. Совершенно очевидно, что одинаковая ориентация Ньюгрэнджа и Форнокса на восход солнца в день зимнего солнцестояния не может быть простым совпадением — оба памятника являются частями одного церемониального ландшафта.

Мерфи и Мор сразу же увидели, что северное направление и угол наклона входного коридора Форнокса исключают его ориентацию на солнце. Поэтому они воспользовались программой «Skyglobe», чтобы определить, какие звезды могли всходить над дальними горами Морн и Кули в «окне», которое образует вход в захоронение, если смотреть изнутри. Приняв датировку строительства Форнокса 3000 г. до н. э., они выяснили, что этим критериям удовлетворяет только одна звезда. Это Денеб, который в ту далекую эпоху в Ирландии относился к околополярным звездам; коснувшись линии горизонта, звезда затем поднималась, проходя через предполагаемое «небесное окно».

Таким образом, Ньюгрэндж, по мнению Мерфи и Мора, повторявший форму созвездия Лебедя, в день зимнего солнцестояния получал солнечный свет от Форнокса, где свет Денеба когда-то проникал в его внутренние помещения. Кроме того, исследователям удалось установить,

Исследователи также заметили, что в ту эпоху Денеб пересекал меридиан в нижней точке своей траектории, чуть выше уровня моря; это самая нижняя точка за весь прецессионный цикл. То же самое явление наблюдалось в Карахан-Тепе на юго-востоке Турции в 9500 г. до н. э. — именно оно заставило меня обратить внимание на созвездие Лебедя. Для обоих исследований это открытие было моментом космического откровения, о котором Энтони Мерфи вспоминает:

Это было новым убедительным свидетельством в наших попытках понять истинное значение созвездия Лебедя и направления на север для наших предков эпохи неолита. Магическо-религиозное мировоззрение, сформировавшееся в Верхней Месопотамии приблизительно в 9500 г. до н. э. как культ мертвых с грифом в качестве психопомпа и шаманского тотема, в Британии и Ирландии развилось в нечто совсем иное.

За этими выводами стоят косвенные свидетельства, что строители мегалитов Западной Европы унаследовали представления о связи лебедя и загробной жизни от своих предков, живших в эпоху мезолита (средний каменный век). В тот период населявшие Западную Европу племена постепенно переходили от кочевого образа жизни, связанного с охотой и собирательством, к оседлому, предполагавшему занятие земледелием и скотоводством; именно этот переход ознаменовал наступление эпохи неолита, приблизительно в 4500 г. до н. э. Чтобы подробнее изучить этот вопрос, мы должны перенестись в датский город Ведбек, расположенный примерно в двадцати километрах к северу от Копенгагена^{317}. Здесь, поблизости от узкого залива, археологи нашли уникальное мезолитическое кладбище, одно из двух кладбищ этого типа, обнаруженных в Скандинавии. Особый интерес вызвала одна из могил — под небольшим курганом археологи нашли двойное захоронение, в котором лежали останки молодой женщины, не старше восемнадцати лет, и младенца, предположительно ее сына.

Женщина лежит на спине с вытянутыми вдоль туловища руками, а ее одежда украшена кольцами из раковин улиток и другими мелкими подвесками. Сложенное платье играло роль подушки, на которой сохранились остатки распущенных светлых волос. На лице и в области таза были найдены следы порошка красной охры — содержащего железо минерала, который со времен палеолита люди связывали со смертью и загробной жизнью. Куски охры были обнаружены на месте Святилища в Овертон-Хилл неподалеку от Эвбери, где проводился ритуал экскарнации.

Но самое удивительное в этом захоронении эпохи мезолита — это лебединое крыло, обернутое вокруг ребенка, рядом с которым лежит кремневый топор, чтобы он мог пользоваться им в загробной жизни. Кроме того, он тоже посыпан красной охрой — верный признак того, что это ритуальное захоронение обеспечивало мальчику и его матери успешный переход в другой мир. В шестнадцати других захоронениях этого кладбища, датируемых приблизительно 4800 г. до н. э., практически все тела, как и тело упоминавшейся выше женщины, лежали на спине с сомкнутыми ногами и вытянутыми вдоль туловища руками^{318}.

На присутствие в могиле $ 8 так называемого «кладбища Богебаккена» огромного лебединого крыла, защищающего тело маленького ребенка, лежащего рядом с матерью, обратил внимание Стивен Митен, профессор университета Ридинга, специализирующийся на изучении доисторической эпохи. В своей книге «После ледникового периода» он отмечает:

Все это — явное свидетельство того, что люди эпохи мезолита — по крайней мере в Скандинавии — считали лебедя психопомпом, или «перевозчиком душ». Кроме того, имеются доказательства, что связанный с лебедями культ смерти существовал также в Северной и Центральной Европе. Среди специалистов нет единого мнения, где находилась Валгалла, или норвежское царство мертвых, однако Джейкоб Гримм в своей классической работе «Тевтонская мифология» (1888) отвечает, что при молитве норвежцы устремляли взгляд на «дверь» севера (Nordr horfa dyr)^{320}. Более того, как указывалось выше, норвежские и германские племена Западной Европы ориентировали свои могилы в направлении север — юг: эта традиция была нарушена первыми христианами, которые предпочитали ориентировать захоронения в направлении восток — запад.

В религии норвежцев лебеди представлялись в виде валькирий, меняющих свой облик женщин-воительниц, окружающих бога Одина и его супругу Фригг в Валгалле, куда попадают убитые в бою воины. Валькирии были «перевозчиками душ в страну теней»^{321}. В скандинавских странах было широко распространено поверье, что валькирии посещают наш мир; древние легенды рассказывают о девушках в «одеждах и головных уборах из лебединых перьев… согласно безыскусной моде фольклора»^{322}.

В легенде «Сон Ангуса» мы уже сталкивались с тем, что Гэр меняла обличье, превращаясь то в лебедя, то в девушку. В европейском фольклоре есть много легенд о похожих на фей девушках-лебедях, которые обычно появляются группами по три или по семь. В передаваемой из поколения в поколение истории рассказывается о том, что они прилетают на озеро, где сбрасывают сорочку из лебединых перьев (или крылья) и обруч (то есть ожерелье, напоминающее золотую цепь Гэр), оставляя их на траве. Проходящий мимо крестьянин крадет вещи девушек и наблюдает за ними, удалившись на безопасное расстояние. Устав от игр, девушки просят вернуть им вещи, но крестьянин выдвигает условие — они получат свободу, если одна из них станет его женой. Брак крестьянина и девушки-лебедя продолжается семь лет, но затем муж показывает жене спрятанные сорочку и обруч (или она сама находит их). Завладев этими вещами, девушка тут же превращается в лебедя и улетает, а ее муж умирает от горя^{323}.

Похожая легенда существует почти у всех народов Европы и даже Азии. В одном из вариантов крестьянин, заметив, что каждый год в день св. Иоанна (24 июня) кто-то вытаптывает его поле, посылает двух старших сыновей охранять поле этой ночью. Два года подряд они слышали странный шорох в небе, после чего крепко засыпали. На третий год крестьянин поручил стеречь поле младшему сыну, который залепил уши, спрятался и стал ждать. Вдруг он увидел, как с неба спускаются три девушки, сбрасывают крылья и начинают танцевать, вытаптывая посевы. Юноша забрал крылья и спрятал их под камнем. Устав танцевать, девушки обнаружили пропажу и попросили вернуть ее. В ответ молодой человек сказал, что отпустит двух девушек, если третья согласится стать его женой.

Но дальше сюжет развивается по-другому. Вместо того чтобы согласиться на условие юноши, девушки предлагают ему напиться из золотого кувшина, которым обычно пользуются феи^{324}. Юноша очарован их неземной красотой и решает вернуть девушкам крылья, позволив им улететь. В других вариантах этой истории вместо девушек-лебедей присутствуют девушки-голуби, указывая на то, что голубь просто стал заменой лебедю — возможно, в результате христианского влияния^{325}.

В первую очередь эта история указывает на сходство между феями и девушками-лебедями. И действительно, в исландском и старонорвежском языках слова, обозначающие фею и лебедя, очень похожи^{326}, а название северной европейской реки Эльбы происходит от названия белого лебедя, хотя слово элб также обозначает эльфа или фею^{327}. Интересно, что в гэльском языке слово, обозначающее лебедя — эала, эал или аи, — имеет и другое значение, «камень в виде столба», у которого могли искать убежище преступники. Кроме того, термин элад, или эаладх, обозначающий каменную гробницу или «дом умершего», похожий на дольмен^{328}, а также кладбище, возвращает нас к связи лебедя со смертью и переселением души. Так, например, на шотландском острове Айона в Порт-нам-Марбе, или «порту мертвых», куда на берег моря когда-то приносили тела умерших, был установлен зала в форме алтаря. Гроб с покойником трижды обносили вокруг камня по часовой стрелке, затем ставили на алтарь и только после этого умершего хоронили на святой земле острова^{329}.

За всем этим стоит идея превращения человека в лебедя. Похоже, волшебная сила девушки-лебедя заключалась в ее лебединой сорочке и лебедином обруче, которые символизировали тотемные облачения и атрибуты жрецов-шаманов или ведьм. Утрата этих предметов лишала девушку-лебедя волшебной силы и превращала в обычную смертную. Но как только она возвращала себе эти предметы, то вновь обретала способность летать.

Обруч тоже очень важен, поскольку его присутствие на шее лебедя указывает на его принадлежность к иному миру — это символ девушки-лебедя в ее тотемной форме. В некоторых вариантах легенды люди перебрасывают сорочку, обруч или цепь через девушку, которая тут же превращается в лебедя^{330}.

Такие же волшебные свойства — способность лететь и предсказывать будущее — приписывались лебединым перьям. Так, например, в Германии человек, внезапно обнаруживший у себя способность к предсказаниям, говорил: «Es wacbsen mir Schwan-fedem» («На мне растут лебединые перья»)^{331}. В главе 5 на примере бурятских шаманов Сибири мы показали, что перья лебедя высоко ценились среди шаманов, которые принимали облик птицы, чтобы получать послания из другого мира. Не следует также забывать о tuigen, или птичьей мантии кельтских бардов, в которой также могли присутствовать кожа, шея и перья лебедя.

Еще одна норвежская легенда рассказывает о том, как один аристократ во время охоты в лесу увидел прекрасную девушку-лебедя, купавшуюся в реке, и спрятал ее золотое ожерелье, лишив бедняжку возможности летать. Девушка стала женой аристократа и родила ему семерых сыновей, причем все они появились на свет с золотой цепочкой на шее, которая наделяла их способностью, подобно матери, по своему желанию превращаться в лебедей^{332}.

Смысл этой и многих других, похожих на нее легенд очевиден. Она указывает, что способность превращаться в лебедя, скорее всего, передается по наследству. В таком случае становится ясно, почему по всей Европе существует древнее поверье, согласно которому шаманистическая способность перемены облика обычно передается по женской линии, а лебедь считается самым сильным тотемом из всех, которыми обладают эти женщины. Это предположение придает смысл европейским легендам о «рыцарях-лебедях», таких, как Лоэнгрин. Он присутствует во всех романах о Граале, написанных в Германии в XIII веке, а также является главным героем оперы Вагнера «Лоэнгрин», премьера которой состоялась в 1850 году.

Кроме того, некоторые королевские дома Европы, например Бульонский дом — к нему принадлежал крестоносец Готфрид Бульонский (1058–1100), герцог Нижней Лотарингии и первый король Иерусалимский, — заявляли о своем происхождении от Элиаса, «рыцаря-лебедя», и в разных странах основывались рыцарские ордена, посвященные лебедю. Среди них был Орден Лебедя, учрежденный в 1440 году курфюрстом бранденбургским Фридрихом в честь Девы Марии, а также орден рыцарей Лебедя в Клеве^{333}. Более того, сохранились письменные свидетельства, что в 1304 году английский король Эдуард I на церемонии посвящения в рыцари приносил клятву на двух лебедях, украшенных золотыми сетями^{334}. В других случаях короли клялись именем лебедя, и мне кажется, что эта традиция связана с тем, что подобные клятвы давались на каменных столбах, которые, как мы видели, в гэльском языке называются эала, что также означает «лебедь».

Возможно, где-то здесь кроется истинный смысл церемонии клеймения лебедей на Темзе, в процессе которой произносится тост за правящего короля или королеву как «Властелина Лебедей». Кроме того, всего в нескольких сотнях метров от места, где раньше находился лондонский храм Исиды, стоит древний каменный столб, остаток милиариума, точки отсчета всех дорог в Британии. Он получил название Лондонского камня, и у него мэры города произносили клятву верности королю во время церемонии формального введения в должность. Как мы видели, в средние века лорд-мэр Лондона также был магистром Ливрейной компании виноделов, организатора «лебединого пира» на Мартынов день.

Королевы также были связаны с лебедями и гусями посредством так называемой «гусиной лапы». Как отмечал Джейкоб Гримм, богиню-пряху Берту, королеву с гусиными лапами из немецкого фольклора, можно отождествить с девушками-лебедями, что указывает на связь и с верховной властью, и с волшебными птицами^{335}. И действительно, многие считали «большую ногу» Берты лапой гуся или лебедя^{336}. Может быть, эта богиня была персонификацией созвездия Лебедя?

Мы увидим, что похожие верования, связанные с происхождением от лебедя, существуют и в других уголках мира. Но теперь следует вернуться в Англию, чтобы установить боле тесную связь между меняющими облик девушками-лебедями и архитектурой мегалитических гробниц, ассоциирующейся с созвездием Лебедя^{337}.

Один из самых интересных мегалитических памятников, исследованных профессором Джоном Нортом, был Уэйландс-Смити, длинный курган эпохи неолита, расположенный к югу от Уайт-Хорс-Хиллс неподалеку от Ламборна, графство Беркшир. Он находится примерно в сорока километрах севернее Эвбери и, скорее всего, принадлежит к той же уэссекской культуре, что и холм Уэст-Кеннет.

В 1919 году при раскопках в Уэйландс-Смити были обнаружены скелеты, в том числе скелет ребенка, а исследования 1962–1963 годов позволили установить две стадии строительства сооружения, сначала в 3700 г. до н. э., а затем в 3400 г. до н. э. На первой стадии была сооружена деревянная погребальная камера, внутри которой археологи нашли четырнадцать целых и расчлененных тел. Затем погребальная камера была замурована рядом сарсеновых булыжников. Поверх камней был насыпан меловой холм, материал для которого брали в окружавших насыпь рвах, в настоящее время невидимых.

Во время второй фазы был добавлен меловой холм в форме вытянутой трапеции длиной 60 метров и шириной от 6 до 16 метров. По периметру был выложен бордюрный камень — как в Ньюгрэндже. С одного края располагались шесть трехметровых торцевых столбов, из которых до настоящего времени сохранились лишь четыре. Они закрывали вход в центральную камеру, соединявшуюся с тремя другими камерами, облицованными камнем, — в плане эти внутренние помещения имели форму креста.

Норт установил, что курган Уэйландс-Смити ориентирован в северном направлении, на точку захода Денеба в конце пятого тысячелетия до н. э. (эта дата может быть оспорена археологами, придерживающимися традиционных взглядов). Кроме того, было выявлено направление на звезды созвездия Южный Крест, видимое в ту эпоху на юге Британии. Эта группа звезд, по форме напоминающая крест, как мы видели из перуанской этноастрономии, представляла собой «противовес» Северному Кресту на южной оконечности Млечного Пути. Далее Норт отметил следующее:

Все это служит еще одним доказательством, что основные памятники ландшафта Уэссекса отражают интерес к самой яркой звезда созвездия Лебедя. Еще более важным нам представляется тот факт, что история Уэйландс-Смити, как и Ньюгрэнджа в Ирландии, тесно переплетена с легендами, которые лишь подчеркивают связь с небесным лебедем. В местном фольклоре этот памятник называется обителью Уэйланда (его имя также произносится как Веланд, Виеланд или Воланд), бога-кузнеца в германской, а также норвежской и англосаксонской мифологии. Существовало поверье, что если оставить в этом месте лошадь на ночь, положив в уплату серебряную монету, то следующим утром она будет заново подкована.

Это всего лишь местная легенда, связанная с тем, что Уэйландс-Смити расположен у древнего британского тракта под названием Риджуэй, однако в исландском эпосе «Эдда» Воланд предстает перед нами совсем другим. В юности принц занимался кузнечным делом, выковывая прекрасные доспехи, которые никто не мог пробить. Затем он вместе с двумя братьями украл лебединый наряд у трех девушек-лебедей, или валькирий, которые купались в озере. Братья уговорили девушек выйти за них замуж, и этот брак продлился девять лет, после чего жены братьев Воланда улетели.

Но Воланд оказался хитрее — он не расставался с кольцом, которое дала ему жена Алвит и без которого она не могла улететь. Но затем злой король Нидуд взял в плен Воланда и отобрал у него кольцо. Он перерезал Воланду сухожилия, чтобы тот охромел, и заставил его работать в королевской кузнице, расположенной на острове, с которого было невозможно бежать.

В одной из версий «Эдды» брат Воланда Эгиль подстрелил трех птиц и отдал Воланду их перья, из которых тот изготовил одеяние, позволившее ему обрести свободу^{339}. На пластине из франкской шкатулки — резной шкатулке из китового уса, вероятно, нортумблендского происхождения, датируемой 700–750 гг. н. э. и хранящейся в Британском музее, — ясно видно, что подстреленные Эгилем птицы были лебедями (см. рис. 27).

В других вариантах легенды Воланду помогает его жена Алвит, превращая кузнеца в лебедя, который затем улетает с острова. Она тоже изображена на пластине шкатулки, а рядом с ней виден рунический знак эолхс, представляющий собой стилизованное изображение птичьей лапы (см. рис. 28). Считается также, что это камыш, символизирующий девушку-лебедя, или валькирию, и ее божественное происхождение из Валгаллы^{340}.

Таким образом, связь Уэйланда с Уэйландс-Смити, построенного приблизительно за 4000 лет до появления в этих местах англосаксов, демонстрирует связь между девушками-лебедями и волшебным полетом и указывает, что ориентация памятника на Денеб имеет отношение к ша-манистическим обрядам, проводившимся здесь в эпоху неолита. Свидетельства об этих ритуалах вполне могли передаваться из уст в уста в виде абстрактных легенд, пока во времена англосаксов воспоминания о шаманах-жрецах, совершавших волшебные полеты в облике лебедя, не слились с привнесенными извне преданиями о волшебном спасении Воланда, тоже превратившегося в лебедя.

Прежде чем покинуть Британские острова в поисках ответа на загадку созвездия Лебедя, следует, как мне кажется, обратить внимание еще на один памятник — мегалитический каменный круг в Калланише. Он находится на шотландском острове Льюис, входящем в состав Внешних Гебрид, и представляет собой величественное сооружение, расположенное на возвышенности к югу от небольшой деревушки Каланиас примерно в сорока километрах от Сторноуэя.

Несколько рядов высоких и тонких камней с неровной поверхностью выстроились в форме удлиненного кельтского креста — уникальное для Британских островов сооружение. Тринадцать камней образуют овал размерами 13,1 на 11,3 метра, в центре которого находится удивительный менгир (вертикальный камень) высотой 4,75 метра. Он подпирает западный край пирамиды из камней с внутренними помещениями; эта пирамида имеет более позднюю датировку, и ее входной коридор ориентирован в восточном направлении. От каменного круга на север отходит аллея из камней длиной 82,3 метра. Она ориентирована на северо-восток и заканчивается двумя огромными камнями. От южной стороны круга отходит ряд камней длиной 27,4 метра, а на востоке от него расположен всего один камень, указывающий на то, что здесь когда-то тоже была аллея. От восточной и западной частей главного круга также отходят два ряда камней — незаконченные или разрушенные аллеи.

Согласно легенде, Калланиш построил великий «король-жрец», одетый в плащ из перьев дикой утки, напоминающий нам о птичьих мантиях tuigen ирландских бардов, в которых также использовались перья диких уток. Его сопровождал многочисленный отряд «черных людей», которые приплыли на лодках и благодаря силе и опыту которых удалось воздвигнуть древний памятник^{341}. Эта удивительная история привлекла мое внимание задолго до того, как я приступил к работе над книгой^{342}. Но теперь я задался вопросом, не связан ли одетый в перья «король-жрец» и его спутники-мореплаватели с той ролью, которую издавна приписывали памятнику в Калланише — астрономической обсерватории.

Над этой загадкой исследователи бились на протяжении многих лет. Джон Толанд (1670–1721), пантеист, возродивший религию друидов, считал, что Калланиш предназначен для поклонения солнцу и луне. Астроном Бойл Сомервиль в своей статье, опубликованной в 1913 году, сделал вывод, что северная аллея памятника ориентирована на точку восхода Капеллы, самой яркой звезды созвездия Возничего, с декабря по май 1800 г. до н. э. Он считал, что западный ряд камней ориентирован на точку захода солнца в дни равноденствия, а восточный ряд указывает на восход созвездия Плеяды в 1750 г. до н. э. Кроме того, Сомервиль полагал, что южный ряд камней ориентирован строго на юг, а одиночные камни, расположенные внутри круга, указывают на северо-восток и юго-запад, на лунный максимум, повторяющийся каждые 18,61 года^{343}.

Воодушевленный своим успехом со Стоунхенджем, Джеральд Хоукинс также попытался определить небесную планировку Калланиша, который он датировал 1500 г. до н. э. Он также пришел к заключению, что древний комплекс представляет собой лунную обсерваторию, указав, что на этой широте «луна в нижней точке траектории прячется за горизонтом». Однако один раз в 18,61 лет орбита луны лишь касается южного горизонта, если смотреть вдоль южного ряда камней^{344}.

Александр Том также приезжал в Калланиш, чтобы выяснить астрономическое значение памятника. Он подтвердил предположение Сомервиля о том, что южный ряд камней ориентирован строго вдоль оси север — юг (если быть точным, то угол составляет 180 градусов и 1 минуту) и таким образом служит в качестве указателя меридиана. Далее он высказал гипотезу, что восточный ряд ориентирован на Альтаир, самую яркую звезду созвездия Орла в 1760 г. до н. э., а северная аллея — на Капеллу в 1790 г. до н. э. Дальнейшие исследования показали, что если взгляд наблюдателя направлен вдоль северной аллеи на юго-запад, то он увидит нижнюю точку траектории луны над склоном горы Клисхем, расположенной на расстоянии 25,5 километра на острове Харрис.

Совершенно очевидно, что Калланиш был многофункциональной обсерваторией, позволявшей наблюдать за солнцем, луной и звездами. Однако, как был вынужден признать Обри Берл, ориентация комплекса, предложенная Сомервилем, Хоукинсом и Томом, предполагает довольно позднюю датировку памятника, периодом с 1800 по 1500 г. до н. э. Таким образом, если предполагаемая звездная ориентация когда-то имела смысл, то в момент строительства памятника, за сотни лет до этого, она была просто невозможна. Берл предположил, что исследования астрономической ориентации комплекса должны ограничиваться «окном» с 3250 по 1500 г. до н. э.^{345}

Несмотря на разногласия в датировке Калланиша, а также сомнения Берла относительно предложенной астрономической ориентации, связь с лунным циклом продолжительностью 18,61 лет отрицать гораздо сложнее. Помимо этого существуют и другие возможные объяснения астрономической функции Калланиша. Так, например, южный ряд камней всегда считался линией наблюдения, ориентированной на юг, хотя отмеченная выше связь с лунным циклом также упоминалась. Однако я нигде не встречал упоминания о том, что эта линия наблюдения блокировалась каменистым бугром, расположенным в 150 метрах южнее круга и почти полностью закрывавшем вид на дальние холмы. Поэтому наблюдатель должен был вскарабкаться на этот высокий утес, чтобы увидеть южный горизонт. То есть южный ряд камней скорее всего служил указателем, использовавшимся для того, чтобы наблюдать за пересечением меридиана звездами, вращавшимися вокруг северного полюса неба.

Что еще может рассказать нам это место об изначальной функции сооружения в доисторическую эпоху? Желая получить дополнительные сведения об астрономической функции Калланиша, мой коллега Родни Хейл со своей женой Джоан в августе 2005 года посетил остров Льюис. Кроме собственных наблюдений, которые стали основой для моих выводов, он узнал о том, что упомянутые выше астрономы были не единственными, кто исследовал это место. В 80-х годах XX века группа ученых под руководством К. Л. Н. Раглса провела некоторое время в этом месте и впоследствии опубликовала замечательную панораму видимого горизонта из точки, находящейся внутри каменного круга^{346}. И самое главное — они определили линии наклонения, которые определяют угловое расстояние между звездами и полюсом неба.

Проще говоря, наклонение может рассматриваться как кольца полусферической мишени с «яблочком» на месте небесного полюса, угол которого составляет 90 градусов. Каждое кольцо отстоит от полюса на один угловой градус, опускаясь с 90 градусов до нуля, или небесного экватора. Точно такие же кольца, от -1 до -90 градусов, указывают на углы наклонения от небесного экватора до южного полюса. Соединив две видимые полусферы, мы получим так называемый небесный глобус.

Из плана местности Раглса можно сделать один очень важный вывод: в тех случаях, когда звезды созвездия Лебедя не опускаются за линию северного горизонта, они часто пересекают меридиан в нижней точке траектории вблизи уровня моря, то есть на нулевой высоте. Как мы видели, Денеб касался горизонта в Карахан-Тепе на юго-востоке Турции в 9500 г. до н. э., а также в долине реки Бойн в Ирландии в 3000 г. до н. э. На Внешних Гебридских островах в Шотландии в период с 3000 по 2500 г. до н. э., когда был построен комплекс в Калланише, Денеб находился несколько выше, и его могли использовать, как предположил Александр Том, вместе с другими звездами в качестве звездных часов. С другой стороны, некоторые звезды созвездия Лебедя имели меньшее наклонение, чем Денеб. Одна из них, Садр (Гамма Лебедя) — центральная точка креста и «грудь» небесного лебедя — представляет особый интерес.

В период с 3000 до 2000 г. до н. э. наклонение Садра уменьшилось с 34 до 33,5 градусов. Это самая низкая точка всего прецессионного цикла, пройдя которую звезда начинает медленно подниматься над горизонтом. Эти астрономические данные очень важны, поскольку означают, что в течение этой тысячи лет Садр, яркость которого составляет 2,14 звездной величины, на этой широте пересекает меридиан в низшей точке на высоте 2–2,5 градуса над уровнем моря. На такой небольшой высоте звезда могла опуститься ниже угла угасания: то есть она не опускалась за горизонт, но теряла яркость из-за плотной атмосферы и исчезала из виду при пересечении меридиана северо-востока. Но затем она чудесным образом восстанавливает свою яркость, когда поднимается на достаточную высоту, предположительно 2,5–3 градуса. Это происходит по азимуту 10–11 градусов к востоку от севера, если смотреть из Калланиша, и на высоте приблизительно 1 градуса над 140-метровым безымянным холмом, расположенным в 3,5 километра к северо-востоку.

Но дело в том, что азимут 10–11 градусов к востоку от севера в точности совпадает с ориентацией северной аллеи древнего памятника, направленной в сторону того же холма. Таким образом, у наблюдателя создавалось впечатление, что звезда Садр восстанавливает яркость от какого-то источника на безымянном холме, и мы с Родни Хейлом считаем, что это достаточная причина, чтобы древние строители Калланиша ориентировали северную аллею на это незначительное небесное явление. Важно также отмерить, что в период с 3000 по 2000 г. до н. э., когда был сооружен Калланиш, ни одна из других звезд не имела такого же наклонения.

Достаточно взглянуть на аэрофотосъемку Калланиша, чтобы увидеть, что скалистый утес на юге представляет собой главный наблюдательный пункт, с которого просматривается вся местность. Тот факт, что мегалитический памятник раскинулся к северу от этого утеса, указывает, что сооружение строили как астрономический инструмент, позволявший наблюдать за событиями в северной части ночного неба. Более того, главная дорога, ведущая в деревню Каланиас, на карте выглядит продолжением северной аллеи Калланиша.

Мы с Родни Хейлом не сомневаемся, что звезда Садр играла важную роль в обрядах строителей Калланиша, превосходя по своей значимости Денеб, самую яркую звезду созвездия Лебедя. Тот факт, что предки ольмеков в Центральной Америке в тот же период, приблизительно в 2000 г. до н. э., использовали для своих ритуалов ту же звезду, сам по себе очень любопытен и может стать основой для дискуссии относительно взаимообогащения идей в результате трансокеанических контактов. Именно такие мысли посещали меня в 2000 году, когда я впервые написал об одетом в перья основателе Калланиша и его черных спутниках^{347}.

Если упомянутый выше «великий король-жрец» был олицетворением правящей элиты, построившей Калланиш, то эти люди — подобно их современникам в Эвбери, Ньюгрэндже, Уэйландс-Смити и так далее — вполне могли рассматривать созвездие Лебедя как обитель, связанную с космической жизнью и смертью. Может быть, упоминание одеяния короля-жреца из перьев дикой утки, похожее на tuigen легендарных бардов, отражает шаманистические ритуалы, в которых птица выступает в роли психопомпа и тотема, как в эпоху палеолита?

Обри Берл, анализируя северную аллею Калланиша, отмечает, что она медленно спускается вниз по направлению к заливу. Легенды, связывающие мегалитические памятники с водой, встречаются повсеместно, а многие святилища намеренно сооружались вблизи рек, озер и ручьев, и Берл предположил, что причиной тому была не только близость транспортных путей. По его словам, «вода была неразрывно связана с обрядами»^{348}, и начиная с эпохи неолита вплоть до железного века источники воды, такие, как родники, колодцы и реки, были центрами культовых обрядов и верований, которые никогда не исчезали, о чем свидетельствует церемония клеймения лебедей на Темзе и недавнее обнаружение ям с перьями в корнуоллском Сейвоке. С учетом этого факта Берл далее делает вывод, что северная аллея Калланиша могла «связывать круг с источником воды для давно забытых обрядов». Он пишет:

Как мы знаем, этими птицами были лебеди, и обряды праздника Самайн, о которых он говорит, связаны с превращением Гэр в легенде «Сон Ангуса», использованной Энтони Мерфи и Ричардом Мором для демонстрации связи Ньюгрэнджа с культом созвездия Лебедя. Все это не было известно Берлу, когда он писал следующее:

Звезда, на которую, по всей видимости, ориентирована северная аллея Калланиша, отмечает грудь и, возможно, утробу небесного лебедя, и она не могла не быть связана с воображаемой церемонией, о которой пишет Берл. Действительно, созвездие Лебедя отождествляли и отождествляют с гусем или лебедем, но у нас нет никаких оснований приписывать такое же значение дикой утке. Более того, вполне вероятно, что на протяжении тысячелетий произошла путаница с видами водоплавающей птицы, ассоциировавшейся с «великим королем-жрецом». Может быть, изначально это был лебедь или гусь, с которыми связывали созвездие Лебедя и северное небо?

Предполагаемая ориентация Калланиша на центральную звезду Северного Креста вовсе не означает, что все каменные круги и памятники подчиняются той же закономерности. Выдающиеся работы первых археоастрономов, таких, как Бойл Сомервиль, Джеральд Хокинс, Александр Том, а также их великого учителя, британского астронома сэра Нормана Локьера (1836–1920), продемонстрировали широкий диапазон астрономических функций древних памятников, как в Британии, так и за ее пределами. Однако теперь уже трудно отрицать, что некоторые из самых известных памятников в Британии и Ирландии строились и использовались с ориентацией на созвездие Лебедя. Более того, есть все основания полагать, что поклонение небесному лебедю и его ассоциация с загробной жизнью были унаследованы от людей эпохи мезолита, живших в период с 8000 по 4500 г. до н. э., на что указывает содержимое могилы № 8 кладбища Богебаккен в датском Ведбеке.

Собранные Джоном Нортом факты относительно ориентации неолитических захоронений ясно указывают, что интерес уэссекской культуры к звездам впоследствии был вытеснен памятниками с явной солнечно-лунной ориентацией^{351}. Такая замена объясняется сильным смещением звезд — за исключением созвездия Лебедя на краю северной околополярной области — на ночном небе в результате прецессии. Только солнце и луна на протяжении столетий не меняли своей траектории, что послужило причиной их выделения в качестве инструментов для измерения времени и объектов поклонения. Можно исследовать еще несколько памятников, в которых, по мнению Джона Норта, прослеживается ориентация на Денеб, но мы должны покинуть Британские острова и перенестись в Египет, где сможем глубже понять истинные корни векового интереса к звездам из созвездия Лебедя.