Мистерия созвездия Лебедя

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ ГУСЬ-ЛЕБЕДЬ ВЕЧНОСТИ

Каждый год в октябре или ноябре в день полнолуния Кар-тик Пурнима тысячи паломников, поклоняющихся богу Брахме, приходят на озеро Каништа Пушкар в одиннадцати километрах от Аджмера в штате Раджастан на северо-востоке Индии^{540}. Это озеро стало священным еще в эру богов: легенда гласит, что, когда Брахма искал место для совершения ягны (огненного жертвоприношения), из его руки выскользнул цветок лотоса, и там, где он упал на землю, забили три источника. Один из них получил название Пушкар, что означает «лотос, расцветающий в иле», и именно в этом месте была совершена ягна. В благодарность Брахма благословил озеро и пообещал, что каждому, кто искупается в его водах, гарантировано спасение души, потому что воды озера способны разрушать зло внутри человека и открывают умершим доступ к «трем мирам». Так город на берегу озера, в котором сегодня насчитывается 500 храмов, стал главным местом паломничества для индуистов всего Раджастана.

Вокруг священного озера расположены 52 брода, или входа в воду, и паломники, окунувшись в озере, направляются в храм Брахмы, построенный в XIV веке. Здесь, преодолев несколько мраморных ступеней, посетитель через входную арку попадает во внутреннее святилище, где в мозаичный пол вмонтирована серебряная черепаха, воплощение, или инкарнация, бога Вишну. В индийском мифе под названием «Пахтание океана» дэвы и асуры используют ядовитого змея Васуки в качестве веревки, чтобы вращать космическую гору — которая покоится на спине Вишну в виде черепахи — для получения амриты, или напитка богов. В этом мифе отражается представление о строении небес и космической оси, связывающей Землю с северным полюсом неба.

Изображение черепахи в Пушкаре настолько почитаемо, что паломники вставили сотни, если не тысячи серебряных монет в щели в полу. Еще больше монет можно найти в стенах храма — считается, что этот обычай приносит удачу. В храме Брахмы также поклоняются Вишну (Хранителю) и Шиве (разрушителю), причем у Шивы даже есть собственный алтарь, похожий на пещеру. Как это ни странно, но Вишну и Шива пользуются большим вниманием паломников, потому что Брахма считается далеким от повседневных нужд верующих. Однако для нас именно Брахма и его жена Сарасвати являются ключом к разгадке мистерии созвездия Лебедя.

В «Махабхарате», одной из величайших эпических поэм Индии, рассказывается о том, как Брахма появился из цветка лотоса, который вырос из пупка Вишну. В других мифах он рассматривается как первый осознанный разум Вселенной, существующий внутри «Золотого Яйца» (Хиранъягарбхи), которое оплодотворилось после «пробуждения» загадочной Первопричины^{541}. Сам акт творения представлял собой процесс, развивающийся от Шабда-Брахман, «непроявленных вибраций», до Наада-Брахман, «первозданного звука или вибрации Брахмы». Эти вибрации наполняют всю Вселенную, и их могут слышать йоги, или аскеты, достигающие высших стадий просветления. Их символом считаются раковины стромбиды^{542} — вероятно, благодаря древнему поверью, что в них заключен звук первозданного океана.

Святость Брахмы настолько велика, что его последователи считают, что он не нуждается в храмах, где ему можно молиться, как другим богам. Именно поэтому легендарное здание в Пушкаре уникально — это одно из двух мест, посвященных богу Брахме. Вторым считается храм Брахмы в Керале на юго-западе Индии. Но Брахма считается воплощением Вишну и Шивы — по этой причине у его статуй три головы и шесть рук — и ему разрешено иметь алтари в их храмах. Обычно они помещаются на северной стене храма[23], поскольку считается, что небесная обитель Брахмы, которая называется Брахмалока, «Мир богов», находится на севере за горой Меру (или Сумеру). Это мифическая axis mundi, или Мировая Гора, которая в индуизме считается жилищем богов.

Специалисты могут возразить, что север для индусов ассоциируется с горой Кайлас (или Каилаш), священной горой на юго-западе Тибета, которую многие отождествляют с горой Меру, даже несмотря на то что в древних текстах они упоминаются отдельно. Гора Кайлас находится вблизи истоков четырех главных рек Азии — Ганга, Инда, Брахмапутры (Цангпо), Сутледжа, а также ныне исчезнувшей Сарасвати (см. ниже). Эта гора связана со многими аспектами индуистской и тибетской космологии и является местом паломничества индусов, джайнистов, буддистов и приверженцев тибетской шаманистической религии под названием бон. Тем не менее значение севера как места небесной обители Брахмы является отражением общих для всего мира представлений о сотворении Вселенной, в которых север рассматривается как направление космической жизни и смерти.

В храме Брахмы в Пушкаре огромный лебедь-гусь охватывает входные ворота, увенчанные красным шпилем. Присутствие птицы здесь не случайно, поскольку при сотворении мира Брахме помогал гусь-лебедь Хамса — слово хамса используется для обозначения и гуся, и лебедя. В версии мифа о рождении Брахмы, которую можно найти в древних религиозных текстах под названием «Пураны», бог развивается внутри золотого яйца (Брахманда, или «Яйцо Брахмы»), отложенного Хамсой, в результате чего птица получила имя Калахамса (или Калаханса), «Лебедь-Гусь Вечности», или «Лебедь-Гусь вне пространства и времени»^{543}. Другие легенды повествуют о том, что Брахма прибыл на Землю на спине гуся или лебедя или на колеснице, запряженной семью лебедями. Он сидел в этой же колеснице, когда из его руки выскользнул лотос, в результате чего возникли три источника, один из которых стал священным озером Пушкара.

В качестве Хираньягарбхи, или «Золотого Яйца», Яйцо Брахмы представляется семенем, которое прорастает, а также как космический атом, из которого развилась материальная и духовная вселенная («Я Гандер [Хамса]. Я Господин [Брахма]. Я породил вселенную из моей сути, и я пребываю в цикле времени, который растворяет ее»)^{544}.

Подобно Великому Гоготуну из древнеегипетского мифа, Калахамса порождает вселенную своим божественным криком, который называется АУМ или ОМ (звуки «а» и «у», произнесенные слитно, похожи на «о»), Пранава, или Звук Вечности. Это выражение Вселенной как единого целого, а не частей, которые мы ощущаем в материальном мире^{545}. АУМ, составляющее основу всех священных мантр^{546}, является олицетворением Калахамсы — А считается его правым крылом, У — левым крылом и М — хвостом^{547}. Более знакомый символ, использовавшийся для обозначения ОМ в индуизме и буддизме, это космическое яйцо или семя, появляющееся из полумесяца, напоминающего лунный. В «Ригведе», древнем корпусе литературы на санскрите, датируемом третьим тысячелетием до н. э.^{548}, АУМ становится звуком солнца, а также звуком света, рассматриваемым как вертикальное движение, которое воодушевляет, подобно крику орла или сокола.

После того как Брахма выбрал Пушкар для огненного жертвоприношения, наблюдать за этим торжественным событием были приглашены другие боги, а вместе с ними прибыли и их жены. Только жена Брахмы Сарасвати замешкалась в своей небесной обители, поскольку не привыкла спешить. Потеряв терпение, супруг заменил ее девушкой, которую Индра очистил, поместив ее голову в глотку коровы, что позволило начать обряд. Когда же наконец появилась Сарасвати вместе с Лакшми, Индрани и другими женами богов, то ее место оказалось занятым. Тогда богиня начала бранить супруга и заявила, что ей будут поклоняться только в Пушкаре. В гневе она удалилась на голый холм конической формы под названием Ратнагири, который возвышается над пустынной местностью в нескольких километрах от священного озера. Здесь, на вершине холма, был построен ее храм, который до настоящего времени остается одним из нескольких храмов во всей Индии, посвященных Сарасвати.

Статуи и рисунки четырехрукой богини всегда изображают ее как молодую, безмятежную и очень красивую женщину. Обычно она сидит на лотосе и носит только белые одежды, символ чистоты и спокойствия. Легенда гласит, что Сарасвати родилась из головы Брахмы и, несмотря на то что ее можно считать его дочерью, Брахма возжелал ее. Поначалу ей удавалось избегать его взгляда, но затем он сделал так, что с каждой стороны его головы появилось по лицу, чтобы он мог постоянно видеть Сарасвати, куда бы она ни направлялась; затем еще одно лицо появилось на макушке Брахмы, и он приобрел пять ликов. В конце концов она согласилась выйти за него замуж, и от их союза появились все живые существа на земле.

Сарасвати (ее имя означает «полноводие озер») считается олицетворением всех знаний, от искусства и ремесел до науки. В форме богини Вак или Вах, она является покровительницей звуков и речи, и по этой причине статуи богини изображают ее с деревянным струнным инструментом вина в руках. Сарасвати считается покровительницей творческого начала, присутствующего в музыке, красоте и красноречии, и в Пушкар со всего Раджастана стекаются писатели, художники и люди других творческих профессий — они ищут божественное вдохновение, за которым древние греки обращались к музам. Кроме того, Сарасвати держит в руках книгу — она считается вдохновительницей «Вед» и создателем языка санскрит. Дочь Сарасвати и Брахмы зовут Брами, и точно так же называется древний шрифт, который был предшественником большинства систем письма южной Азии, в том числе девана-гари (составляющего основу хинди и большинства других языков Индии) и тибетского. Вполне возможно, что он имеет отношение к языку почти неизвестной цивилизации Сарасвати из западной Индии и долины Инда, центр которой находился на территории современного Пакистана (некоторые индийские ученые объединяют эту цивилизацию под именем культуры Сарасвати-Синдху, поскольку на санскрите и хинди название реки Инд звучит как Синдху)^{549}. Скорее всего именно цивилизации Сарасвати мы обязаны «Ведам»^{550} (см. ниже).

Сарасвати также держит молу, или четки, при помощи которых индуисты и буддисты подсчитывают количество произнесенных мантр. Она состоит из ста восьми нанизанных на нитку бусин и сто девятой бусины, висящей отдельно. Считается, что последняя бусина олицетворяет Сумеру, как буддисты называют космическую гору, вокруг которой паломник должен обойти сто восемь раз, чтобы достичь просветления.

Помимо всего прочего, Брахма обрел способность задумать и сотворить Вселенную благодаря влиянию Сарасвати. И что самое важное, именно она помогла мужу услышать Наада-Брахман, первозданный звук, считающийся основой всего процесса творения — об этом свидетельствуют раковины стромбиды, из которых были сделаны ее серьги. В этом своем качестве она растворяется в вибрации АУМ, объединяющей всю Вселенную. Понимание священных звуков, образующих АУМ, — они связаны с тремя состояниями, бодрствованием, дремотой и сном, — переносит посвященного в возвышенное состояние турия, в котором он должен медитировать, чтобы слышать первозданный звук, заполняющий Вселенную.

Еще один важный аспект Сарасвати состоит в том, что одним из ее воплощений является гусь-лебедь Хамса, и по этой причине она считается божественной девушкой-лебедем. Изображения Сарасвати представляют ее сидящей на «ездовом животном» (вахана), то есть Хамсе, и играющей на струнном инструменте вина. Иногда ее ассоциируют не только с лебедем или гусем, но и с павлином, священной птицей Индии, что напоминает нам о вере езидов в могущество Ангела-Павлина (см. главу 3). Изображение павлинов как ездовых животных Сарасвати украшают стены храма Брахмы в Пушкаре.

Согласно легенде когда-то все пять или семь священных рек Индии зарождались в Гималаях и протекали через город Пушкар. Одна из них была Сарасвати — ее название интерпретировалось как «текущая», и она считалась продолжением самой богини. Река спускалась с гор, протекала мимо северного города Патиала, а затем продолжала свой путь между Пенджабом и Харианой, пересекала Раджастан и впадала в Аравийское море. Бывшая долина реки, зеленая и цветущая благодаря живительным водам, теперь превратилась в пустыню Тар, или Индийскую пустыню, бесплодную местность, которая когда-то была центром цивилизации.

В «Ригведе» Сарасвати предстает как земной аналог Млечного Пути^{551}, который, как выразился один комментатор, «тек с небес на землю в день зимнего солнцестояния: при этом он открывал, касаясь двумя своими ветвями северо-восточного горизонта, «ворота» в небо»^{552}. В тексте больше не приводится никаких конкретных подробностей, хотя это описание напоминает восход Денеба и положение Млечного Пути на северо-восточном горизонте в ту далекую эпоху. Две «ветви» Млечного Пути ассоциируются с Большим разрывом, и тогда «ворота» располагаются на самом краю темной области, где видны звезды созвездия Лебедя^{553}. Интересно, что в ведической традиции Млечный Путь отождествляется с Мировым Деревом (ашватха), расположенным в центре неба и Земли, а река Сарасвати является его отражением на земной поверхности^{554}.

Таким образом, благодаря отождествлению со звездной рекой богиню Сарасвати можно сравнить с Нут, богиней неба древних египтян, а в качестве покровительницы музыки и изящных искусств она напоминает богиню Хатхор. И действительно, можно найти множество параллелей между Сарасвати и ближневосточной богиней любви, которая в классической традиции превратилась в Венеру (Афродиту). Ей поклонялись на территории всей Центральной Азии, а в Афганистане при раскопках в Бергаме, бывшей столице Кушанской империи^{555}, была найдена великолепная фигурка из слоновой кости, датируемая III веком н. э. и изображавшая обнаженную богиню любви, сидящую верхом на лебеде.

Тот факт, что воплощением Сарасвати, как и воплощением Брахмы, был гусь-лебедь Хамса, произвел на меня неизгладимое впечатление — особенно с учетом того, что саму Сарасвати считали звездной богиней. В Индии при рождении ребенка его бабушка медом рисует на языке малыша, считающемся органом речи, пятиконечный символ, который называется «Сарасвати». Считается, что таким образом ребенок уже в младенчестве обретает связь со звездой Сарасвати, что облегчает ему овладение речью, власть над которой является одним из атрибутов богини. В связи с этим я вспомнил о британской звездной богине, имеющей отношение к лебедям. Звезда Брайд или Бриджет связывалась с куклами из соломы под названием Brideog, «маленькая Брайд». Подобно девушке, к которой приревновала Сарасвати, Брайд-Бриджет тоже была простой дояркой — возможно, это имеет отношение к молочным свойствам Млечного Пути.

В Индии лебеди всегда считались воплощением божественных существ и царских династий. В легендах о лебедях очень часто фигурирует озеро Манасаровар, или Манаса, расположенное неподалеку от горы Калиас на юго-западе Тибета. В одной из буддийских легенд^{556} царь города Варанаси (Бенареса) по имени Брахмадатта разрабатывает план, чтобы заманить царя лебедей Дхритарашту, его военачальника Сумукху и всех остальных лебедей с озера Манасаровар в свое царство, на восток Индии. Для этого царь Брахмадатта приказал создать в лесу прекрасное озеро, которое напоминало бы лебедям их дом в Гималаях.

Существуют различные версии дальнейших событий, рассказывающие о том, как царь лебедей, его военачальник и все подданные прилетают в Варанаси и остаются там надолго, забыв об озере Манасаровар. Иногда содержание этих легенд существенно различается, однако все они рассказывают о династии царей-лебедей, живших в районе озера Манасаровар и переселившихся на искусственные озера в различных уголках Индии. Эти рассказы отражают передачу священной власти из Гималаев разным индийским царствам, как будто в попытке узаконить их правящую династию посредством присутствия царя-лебедя и его народа.

Ниже мы подробнее остановимся на том, что могло происходить на озере Манасаровар, но на данный момент достаточно отметить, что индийские легенды о лебединых династиях можно сравнить с легендами о рыцарях-лебедях и о потомках лебедей, существовавшими не только в Европе, но также в шаманистических культурах центральной и северо-восточной Азии и северной Европы, о которых говорилось в главе 5.

Может быть, источники осмысленных космологий, сохраненных в индуистских и буддистских преданиях Индии и Тибета, имели шаманистическую природу? И не основаны ли мифы творения, в которых Брахма в образе Калахамсы создает Вселенную, на информации, полученной в результате шаманистических путешествий, подобных тем, с которыми мы встречались в других странах? Вполне возможно, хотя только в индуизме и буддизме мифы о сотворении мира настолько сложны, что их можно сравнить с современной квантовой теорией, объясняющей происхождение Вселенной. Но возможно ли это, и дает ли эта информация ключ к идентификации Калахамсы, Гуся-Лебедя Вечности?

Мы можем утверждать, что семь лебедей, запряженных в карету Брахмы, по всей видимости, связаны с семью лебедями, которые согласно легенде слетели с небес и опустились на землю у озера Манасаровар, неподалеку от земной обители Брахмы на горе Калиас на юго-западе Тибета. Их отождествляют с Семью Риши, просвещенными поэтами, или священнослужителями, которые вознеслись на небо и превратились в звезды Большой Медведицы. Они превращаются в лебедей, чтобы посетить то место, где были созданы «Веды», то есть холмы Гималаев и горы вокруг озера Манасаровар, одного из источников реки Сарасвати^{557}.

С учетом того, что Сарасвати отождествлялась с Млечным Путем, велика вероятность, что Хамса также отождествлялся и отождествляется с созвездием, расположенным неподалеку от Большой Медведицы и Млечного Пути. Я просмотрел несколько индийских карт звездного неба и обнаружил, что звезды созвездия Лебедя действительно изображались в виде большой птицы, хотя по внешнему виду она напоминала не гуся или лебедя, а курицу или петуха. Впоследствии мне удалось выяснить, что эта ассоциация обусловлена влиянием греческой и вавилонской астрономии на индийскую звездную мифологию. Но гораздо раньше в Индии появилась собственная астрономия, нашедшая отражение в «Ригведе» и других священных текстах^{558}.

Я должен был выяснить идентификацию отдельных созвездий именно в тот период, а не в последующие эпохи. Для этого я обратился к работе астрофизика и астронома доктора П. К. Кунте из индийской лаборатории космической физики. Он является специалистом в области ведической астрономии и не согласен с мнением, что греческие и вавилонские созвездия исказили представление индусов о звездном небе. Ознакомившись с его описанием звездных групп, я с удивлением обнаружил, что он отождествляет Хамсу, а значит и Калахамсу, с созвездием Лебедя, утверждая, что «это очень древнее знание»^{559}. Тем не менее доктор Кунте был вынужден признать, что за исключением современного созвездия Лебедя гусь или лебедь больше нигде не встречается в качестве основы для группы звезд^{560}.

Если он прав — а для выяснения этого требуются дополнительные исследования в области ведической астрономии, — мы можем сделать вывод, что в Индии созвездие Лебедя рассматривалось как небесное проявление Гуся-Лебедя Вечности, а также как источник мироздания, что подчеркивается северным расположением обители Брахмы, за горой Меру. Если этой обителью служит гора Калиас, а именно так считали в более поздние эпохи, то существование Семи Риши в облике лебедей, имеющих прямое отношение к близлежащему озеру Манасаровар, связывает этот священный водоем, родину божественных лебедей, со звездными мифами о Большой Медведице.

Сам факт, что Хамса через символ лебедя-гуся может быть связан с созвездием Лебедя, давнего соседа Большой Медведицы по северному небу, напоминает о том, что эти два созвездия в разных уголках нашей планеты использовались для определения небесного меридиана, который считался дорогой или лестницей в небо. Более того, не может ли Сарасвати быть просто олицетворением — подобно Нут и Хатхор в Египте и Брайд-Бриджет в Британии — Млечного Пути и особенно созвездия Лебедя? В пользу этого предположения свидетельствует и то, что тотемом, или ездовым животным, Сарасвати считается лебедь — точно так же, как у Брахмы и богинь любви Ближнего Востока.

Значение Сарасвати еще более усиливается в свете того, что ее считают создательницей древней индийской цивилизации, по всей вероятности, стоявшей у истоков создания «Вед». В настоящее время в районе предполагаемого бассейна реки Сарасвати обнаружено более 1200 археологических памятников, датируемых периодом 3100–1900 гг. до н. э.^{561}, что совпадает по времени с расцветом цивилизации долины Инда. Данные находки заставили ученых предположить, что благодаря ведическим знаниям в области геометрии, алгебры, астрономии, географии, судостроения и навигации эта культура добилась значительных успехов и даже поддерживала торговые связи с Египтом и Месопотамией^{562}. Однако такие знания должны иметь более глубокие корни. Поэтому я подозреваю, что считающаяся высокоразвитой культура реки Сарасвати^{563}была продолжением древнего шаманистического общества, которому мы обязаны не только «Ригведой», но и образом Хамсы, воплощения одновременно Брахмы и его жены/дочери, богини Сарасвати. Мне кажется также, что представления о космосе, близкие современным научным теориям, были получены в результате путешествий в иной мир с целью достижения абсолютного просветления в царстве Брахмы. Эти представления не ограничиваются современным антропологическим мышлением, и в ведических текстах мы находим примеры состояний транса, похожих на смерть, а также уходящие в небо оси^{564}.

Существует также связь между ведическими образами и религиозным искусством культуры Сарасвати-Синдху. Так, например, печать с изображением двух смотрящих друг на друга птиц на ветвях дерева ашватха (священной фиги)^{565}вызывает ассоциации с ведической легендой, в которой мудрец рассказывает притчу о двух птицах, «соединенных дружбой» на дереве, одна из которых пробует фрукты, тогда как другая только смотрит^{566}. Скорее всего, одна птица олицетворяет душу человека, тогда как вторая является отражением вселенского духа, что напоминает нам о Хамсе в его роли божественной птицы на вершине небесной оси.

Любопытно также, что в Индии, как и в Египте, фиговое дерево сикомор считалось символом Мирового Дерева, а следовательно, и Млечного Пути. Оно также считается символом Индры, а в тени его ветвей усаживался Будда, стремясь достичь просветления (бодхи). Кроме того, его древесина была использована для разжигания огня, посредством которого боги даровали знания расе людей.

Другим символом Вселенной, помимо Мирового Дерева, в ведической традиции считался огненный алтарь, посвященный богу огня Агни. При раскопках в долине Инда ученые нашли множество таких алтарей, но еще интереснее оказались находки в районе рек Сарасвати и Дришадвати. Так, например, был обнаружен ряд из семи прямоугольных алтарей, ориентированных вдоль оси север — юг, рядом с каждым из которых находился колодец^{567}. С точки зрения космологии эта находка демонстрирует явный интерес к северу как направлению на космическую ось, воплощением которой служили Мировое Дерево или огненный алтарь, а также на небесную обитель Брахмы. Если туда можно было попасть через гору Кайлас, то неудивительно, что именно рядом с ней находился исток реки Сарасвати, которая стала источником жизненной силы для одной из самых высокоразвитых цивилизаций древности.

Множество культур — как в прошлом, так и в настоящем — создали мифы о сотворении мира и связанные со звездами легенды, которые способны дать дополнительные ключи к разгадке тайны созвездия Лебедя, однако нам пора вернуться к самым истокам. Мне хотелось бы проанализировать самые древние из известных нам свидетельств шаманизма, нашедших отражение в пещерном искусстве Западной Европы эпохи позднего палеолита. Я надеялся выяснить, почему в 9500 г. до н. э. в Верхней Месопотамии появились мегалитические сооружения, отражавшие интерес к созвездию Лебедя, причем возник этот интерес на несколько тысяч лет раньше. Но для этого мне сначала нужно было отправиться в Китай и попытаться понять, почему некоторые ученые полагают, что возраст китайского звездного календаря составляет по меньшей мере 17 000 лет.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ ПЕРВЫЕ АСТРОНОМЫ

После продолжительного изучения китайской астрономии, результатом которого стала книга «Китайские карты звездного неба» (1875), изданная на французском языке, известный голландский востоковед, филолог и этнолог Густав Шлегель (1840–1903) пришел к поразительному выводу. По его мнению, очень древний звездно-солнечный календарь Китая отражал ночное небо северного полушария в том виде, какой оно имело приблизительно за 15 тысяч лет до новой эры, когда место Полярной звезды занимал Денеб, самая яркая звезда в созвездии Лебедя^{568}.

Открытия Шлегеля впоследствии удостоились нелестных комментариев в различных книгах, в том числе в объемном труде Н. Камила Фламмариона «Популярная астрономия» (1897). Он объявлял предположения известного автора неубедительными и утверждал, что нет никаких оснований предполагать, что китайская астрономия «гораздо старше периода правления императора Хуанди», то есть легендарного «Желтого Императора» (ок. 2700 г. до н. э.), и уж точно не старше эпохи первого правителя Китая Фу Си, который, согласно китайским анналам, правил с 2852 по 2738 г. до н. э.^{569} Совершенно очевидно, что никто не собирался признавать открытия Шлегеля, даже несмотря на то что книга «Китайские карты звездного неба», которую так и не перевели на английский язык, считалась классической и цитировалась во многих научных трудах, посвященных китайской астрономии.

Можно с уверенностью утверждать, что Шлегель не был безумцем. Он много путешествовал по индийскому субконтиненту в качестве переводчика с голландского языка, а в свободное время изучал связь восточной астрономии с наукой, основы которой на Западе заложили греки и вавилоняне. Приехав на Дальний Восток в 60-х годах XIX века, Шлегель задумал грандиозный проект по составлению первого голландско-китайского словаря, взяв за основу южный диалект Мин. Четырехтомный словарь вышел в свет в 1886–1890 гг., и ссылки на него можно встретить даже сегодня^{570}. Шлегель также был автором других книг по истории и культуре Китая, которые, подобно другим научным трудам, стали классикой. Среди них было первое исследование гильдии Хонг, прообраза современных «триад», которая существовала в Батавии на острове Ява в 1866 году^{571}.

Гипотеза Шлегеля о древности китайской астрономии была проигнорирована большинством специалистов, однако через много лет в ее защиту выступил американский астроном Джулиус Д. У. Стаал, который до самой своей смерти в 1986 году был директором обсерватории Брэдли в колледже Агнессы Скотт, Декейтер, штат Джорджия. Он написал несколько книг, популяризирующих астрономию, в том числе «Рисунки в небе» (1961) и ее дополненное издание «Новые рисунки в небе». Стаал выступал в поддержку трудов Шлегеля, посвященных китайской астрономии, и написал недооцененную книгу с изложением его открытий, «Нефритовые звезды» (1984)^{572}.

Идеи Шлегеля имеют глубоко научный характер, сложны и должны рассматриваться с учетом основ китайской астрономии. Китайцы делили небесную сферу на четыре области — восточную, южную, западную и северную, — каждая из которых управляла определенным временем года, соответственно весной, летом, осенью и зимой. Трудность заключалась в том, что в этих квадрантах доминировали громадные суперсозвездия, состоящие из групп звезд, никак не связанных с временем года, которое они якобы представляли.

Так, например, сектор под названием Синий Дракон Весны, расположенный на востоке, состоял из звезд, принадлежащих созвездиям Девы, Весов и Скорпиона, которые восходят вместе с солнцем осенью, а звезды Белого Тигра Осени, связанного с западом, — входящие в состав таких созвездий, как Андромеда, Рыбы, Овен, Телец и Орион, — являются весенними созвездиями. Однако область Черного Воина Зимы, расположенная на севере, включала в себя звезды, соответствующие западным созвездиям Стрельца, Козерога, Водолея и Пегаса, через которые солнце проходит в зимние месяцы, а Красная Птица Лета, или южная область неба, отмечена созвездиями Близнецов, Льва, Гидры и Ворона, то есть летними знаками.

Однако если Синий Дракон — с созвездиями Девы, Весов и Скорпиона — указывает на поворот солнца к весне, это значит, что следующий сезон, соответствующий Красной Птице Лета, должен, по мнению китайцев, быть представленным звездами Стрельца, Козерога, Водолея и Пегаса, тогда как на самом деле они ассоциируются с Черной Черепахой Севера. Более того, если Белый Тигр — с его звездами Андромеды, Рыб, Овна, Тельца и Ориона — соответствует осени, это означает, что зимний сезон, символизируемый Черным Воином, должен быть представлен звездами Близнецов, Рака, Льва и т. д., которые на самом деле принадлежат Красной Птице Лета.

Весь астрономический календарь китайцев оказывается перевернутым, а небо заполнено созвездиями — Шлегель насчитал не менее 670, — которые расположены на противоположной стороне, если за точку отсчета взять ежегодную траекторию солнца. Позвольте привести всего один пример (помня о том, что Шлегель и Стаал указывают десятки подобных аномалий). Созвездие Фан, что значит «Дом», подчиняется Синему Дракону Весны, причем под «Домом» подразумевается Дом Солнца. Считается, что оно указывает на приближение весеннего равноденствия, поэтому оно получило название «Великий открыватель» — оно позволяет солнцу перейти из южного полушария в северное^{573}.

Созвездие Фан также рассматривается как станция пересадки, где колесница солнца меняет лошадей, чтобы продолжить восхождение от весеннего равноденствия к летнему солнцестоянию. Более того, вместе с соседней группой звезд под названием Синь созвездие Фан образует Мин Тань, или «Храм Света», небесный аналог храма с тем же названием на горе Тай, поскольку именно в марте император приносил жертвы своему небесному отцу, господину света, чтобы летом на полях вырос богатый урожай^{574}. Созвездие Фан располагается в чреве Синего Дракона и, подобно соседнему созвездию Синь, состоит из звезд западного созвездия Скорпиона, которое восходит вместе с солнцем не весной, а осенью.

Здесь было что-то не так, и Шлегель понял это с самого начала. Поэтому он прибегнул к помощи математики, чтобы привести небесный свод в тот вид, который он имел в эпоху, когда древний китайский календарь в точности соответствовал положению солнца относительно созвездий. В результате он пришел к поразительным выводам — зафиксированная в китайском календаре астрономия имеет смысл, только если вернуться приблизительно в 15 000 г. до н. э., когда в день весеннего равноденствия солнце всходило в созвездии Скорпиона. Подтверждение своей теории Шлегель нашел в древних китайских хрониках, утверждавших, что солнечный календарь был введен 16 916 лет назад (с погрешностью 900 лет)^{575}.

Шлегель признал, что в ту далекую эпоху ближайшей звездой к северному полюсу неба был Денеб. Это придавало смысл китайскому созвездию Тяньцзинь, или «Небесный брод», состоящему из девяти звезд созвездия Лебедя. Оно представлялось в виде перемычки в том месте, где Млечный Путь, считавшийся «небесной рекой» или «рекой звезд», разделялся надвое Большим разрывом^{576}, в чем Шлегель видел аллюзию с Денебом^{577}. Именно по этой причине Тяньцзинь стали называть «последней звездой»^{578}.

Кроме того, Шлегель не понимал, почему Тяньцзинь находится под управлением Нюй, или Быка, образованного звездами Бета Водолея и Гамма Малого Коня. Шлегель изучил этот вопрос и вычислил, что в 15 000 г. до н. э. в ночь зимнего солнцестояния созвездие Нюй проходило через меридиан в высшей точке траектории, причем одновременно с созвездием Тяньцзинь. Поэтому он сделал вывод, что пересечение меридиана созвездием Лебедя, отождествлявшимся с «Небесным бродом», в ту далекую эпоху использовалось для вычисления зимнего солнцестояния, самого короткого дня в году, когда солнце начинает обратный путь к точке весеннего равноденствия^{579}. Это еще одно подтверждение закономерности, с которой мы встречались в других странах, когда Денеб и другие звезды созвездия Лебедя возвещали о восходе солнца в день зимнего солнцестояния (а иногда летнего солнцестояния).

Результатом исследований самого Юлиуса Стаала в этой области, описанных в книге «Нефритовые звезды», стала гипотеза о трех стадиях развития китайской астрономической системы, начавшейся с выделения нескольких главных созвездий, включая Тяньцзинь, приблизительно в 15 600 г. до н. э.^{580} Примерно в 12 900 г. до н. э.^{581} к ним добавились другие созвездия, и наконец в 2700 г. до н. э. китайские астрономы ввели в употребление полный календарь, включавший сотни новых созвездий. В заключение Стаал делает вывод, что «четыре гигантских небесных зверя, их дома (то есть области) и соседние созвездия, которые восходят и заходят одновременно с домами, не имеют ни малейшего смысла, если небо не соответствует периоду, о котором шла речь… то есть 15 600 г. до н. э.»^{582}.

Он понимал, что такой вывод предполагает существование китайской цивилизации в ту далекую эпоху, хотя древняя астрономия скорее всего была продуктом шаманской элиты, изучавшей звезды и их движение и жившей где-то в Евразии в эпоху позднего палеолита. Каким бы смелым ни выглядело это утверждение, для него имелись серьезные основания.

Гипотеза Стаала, датировавшего китайский звездный календарь 15 600 г. до н. э., и временное окно Шлегеля, соответствующее 15 000 г. до н. э., в точности совпадали с моими предположениями относительно интереса к Денебу и созвездию Лебедя как конечному пункту путешествия души в загробный мир. Таким образом, работы Шлегеля и Стаала подтверждают, что в ту далекую эпоху в мире происходило нечто очень важное, либо среди всех народов, либо среди изолированных групп, и это событие вызвало к жизни то, что мы сегодня называем астрономией.

Прежде чем покинуть Китай, чтобы подробнее исследовать эти гипотезы, необходимо разрешить еще одну загадку. И Шлегель, и Стаал признавали значение легенды, которая в различных вариантах известна на всем Дальнем Востоке и которая, по всей видимости, кодирует полезные астрономические знания прошедших эпох. Это история о Чжи-нюй, Принцессе-Ткачихе, которая была дочерью небесного правителя, или Нефритового императора^{583}.

Однажды, когда она пряла у окна небесного дворца, она увидела пастуха или возничего своего отца по имени Хуан-ню (его также называли Ню-лан), который гнал хозяйский скот вдоль Млечного Пути, или небесной реки. Глаза молодых людей встретились — принцесса и пастух полюбили друг друга и стали встречаться так часто, как только могли. Нефритовый император согласился сыграть свадьбу, но молодые были так увлечены друг другом, что забросили свои обязанности. Ткацкий станок принцессы стоял без дела, а царские стада разбрелись.

После многочисленных напоминаний и требований, чтобы молодые люди занялись делом, Нефритовый император решил разлучить влюбленных. Он отправил Чжи-нюй на один берег небесной реки, а Ню-лан остался на другом. Однако обитатели небесного дворца очень расстроились и уговорили Нефритового императора позволить влюбленным встречаться один раз в год. С тех пор в седьмой день седьмого месяца сороки со всего мира слетаются к небесной реке и, соединив крылья, образуют мост, на котором Принцесса-Ткачиха и императорский волопас могут обнять друг друга.

Разумеется, в основе этой истории лежат астрономические явления. Небесный дворец Нефритового императора, или небесного правителя, располагается в окрестностях Полярной звезды, поскольку его земным двойником считался император Китая, носивший титул «Сын Неба»^{584}. Знаменитый храмовый комплекс Мин Тань («Храм Света»), построенный императором By в 109 г. до н. э. у подножия горы Тай, был известен как дворец Шаньди (Небесного Правителя) Тай Вэй, или Северной звезды, и в его северной части находилась часовня под названием Храм Владыки Неба^{585}. Что касается Чжи-нюй, или Принцессы-Ткачихи, то ее челнок располагался в небесном дворце, то есть вблизи Полярной звезды, а она сама отождествлялась со звездой Вега из созвездия Лиры. Волопас Ню-лан отождествлялся со звездой Альтаир в созвездии Орла, а его стада — это другие созвездия северного неба. Мост, который каждый год образуют все сороки, — это созвездие Лебедя, или китайский Тяньцзинь, «Небесный брод».

Таким образом, в Китае группа звезд, которую мы называем созвездием Лебедя, также связана с птицей, на этот раз с сорокой. Птицы собираются вместе, чтобы образовать мост через Млечный Путь, сравнимый с небесным мостом, который мандеи Ирака и Ирана (см. главу 3) помещали на северную оконечность Млечного Пути, скорее всего в окрестности созвездия Лебедя.

Сороки питаются падалью и отбросами и относятся к тому же роду, что вороны и сойки. Однако в отличие от Британии и большей части Европы, где сороку считают предвестником беды, в Китае встреча с ней сулит удачу и счастье. Говорят, что в замеченных в седьмой день седьмого месяца сорок можно бросать камнями, потому что они ленивы и проявляют неуважение к Принцессе-Ткачихе — в этот день они вместе со своими собратьями должны образовывать Сорочий Мост.

Китайская астрономия также отражает микрокосм слабых потоков энергии ци вокруг человеческого тела, и в этом ее аспекте мы вновь сталкиваемся с Сорочьим Мостом. Случайный разговор с давним знакомым и коллегой Юрием Лейчем, который увлекается китайским боевым искусством тайцзы цюань, позволил обнаружить удивительный факт. Многие читатели знакомы с индийской концепцией чакр, энергетических центров, или вихрей, расположенных вдоль позвоночника от копчика до макушки головы. Они управляют потоками жизненной энергии во все части тела, подобно нервным волокнам центральной нервной системы.

В даосизме принята несколько иная система — вместо одного потока энергии вдоль позвоночника рассматриваются два разных потока. Один из них, ян (мужской, активный), проходит между половыми органами и анальным отверстием, а затем поднимается вверх вдоль спины, огибает голову и заканчивается у верхней губы. Другой поток, инь (женский, пассивный), начинается в той же точке, поднимается вверх по передней части тела и заканчивается у нижней губы. Таким образом, между двумя потоками имеется разрыв на месте рта, и только прикосновение языком к верхнему небу за передними губами замыкает кольцо. Это действие позволяет соединить мужскую и женскую энергии, ян и инь, создавая идеальное телесное и психическое равновесие. Но самое удивительное, что рот, где замыкается кольцо энергии, называют Сорочьим Мостом, что, вне всякого сомнения, ассоциируется с Тяньцзинь, «Небесным бродом», потому что энергетическое кольцо рассматривается в терминах полного круга, который описывает в макрокосме Млечный Путь.

Тот факт, что в тайцзы цюанъ рот и язык ассоциируются с созвездием Лебедя, позволяет нам рассматривать данную область неба как место, где впервые было произнесено слово, подобное Логосу или Слову Божьему в иудеохристианской традиции. Другими словами, это созвездие становится источником божественного звука или вибрации, из которого возникла Вселенная, — подобные представления в Египте ассоциировались с Великим Гоготуном, в Индии с Лебедем-Гусем Вечности, а у езидов с Анфаром, которые издавали громкий крик, раскалывавший жемчужину, в результате чего возникало первозданное море.

В связи с этим нельзя также не вспомнить о египетском погребальном обряде «открывания рта» (см. главу 12). Он ассоциировался с созвездием Большой Медведицы как небесным аналогом церемониального тесла, которым пользовались во время обряда. Его основное назначение состояло в том, чтобы дать душе умершего возможность разговаривать в загробной жизни, хотя не исключено, что в данном случае, как и в тайцзы цюанъ, рот отождествлялся с созвездием Лебедя. Интересно, что форма тесла, которую образуют звезды Большой Медведицы (в Китае ее называют «бушелем»), также встречается в тайцзы цюанъ — это движение носит название «Выход с семью звездами», и характерная фигура образуется вытянутыми руками и головой исполнителя. Более того, я узнал, что еще одно движение, включающее в себя наклон вперед, поворот, прыжок и остановку, изображает Чжи-нюй, Принцессу-Ткачиху, которая занимает свое место на небе как звезда Вега, а последний изгиб отображает поворот небесного полюса.

Шлегель и Стаал видели в легенде о Принцессе-Ткачихе нечто большее, чем использование трех звезд — Денеба в созвездии Лебедя, Веги в созвездии Лиры и Альтаира в созвездии Орла — для формирования Летнего Треугольника, который был ориентиром для мегалитического памятника в соседней Японии^{586}. Оба исследователя не только предположили, что Принцесса-Ткачиха олицетворяла Вегу как Полярную звезду в период 13 000-11 000 гг. до н. э., но также обратили внимание, что приблизительно в 12 300 г. до н. э. Вега и Альтаир одновременно пересекали меридиан в верхней точке траектории в полночь в конце декабря, показав, что зарождение китайской астрономии произошло по меньшей мере в эту эпоху^{587}. Обращаясь к сегодняшнему дню, мы обнаруживаем, что Вега и созвездие Орла пересекают меридиан около полуночи в седьмой день седьмого месяца, который выпадает на наш август (не следует забывать, что новый год по китайскому календарю начинается в конце января или начале февраля, в зависимости от года)^{588}. Это явление можно понимать как воссоединение влюбленных.

Кроме того, простой факт, что Принцесса-Ткачиха оказалась по одну сторону от Млечного Пути, а пастух Ню-лан остался по другую сторону, указывает на смещение небесного полюса в результате прецессии. Это становится очевидным из того факта, что ткацкий станок в небесном дворце, расположенном поблизости от Полярной звезды, стоял без дела. Однако после того, как влюбленных разлучили, принцесса, по всей видимости, возвращается к своим обязанностям ткачихи в положении Веги, а пастух вновь собирает стада как звезда Альтаир. Все эти движения явно свидетельствуют о перемещении небесного полюса от одной звезды к другой, в данном случае от Денеба на Млечном Пути, где находился небесный дворец, к Веге, которую олицетворяла Принцесса-Ткачиха. Обнаружить сегодня древние астрономические знания, насчитывающие не менее 15 000 лет, закодированные в изящных движениях тайцзы цюань, — это нечто удивительное.

Этим бы все и ограничилось — любопытными рассуждениями, но без каких-либо доказательств, — если бы не случайное открытие, сделанное в январе 2005 года. Бродя по всемирной паутине, я неожиданно наткнулся на новости Би-би-си, датированные 9 августа 2000 года. Заметка, озаглавленная «Найдена звездная карта ледникового периода», начиналась следующими словами: «Доисторическая карта ночного неба найдена на стенах знаменитых пещер с рисунками в Ласко в центральной Франции. На карте, возраст которой составляет около 16 500 лет, изображены три яркие звезды, известные сегодня как Летний Треугольник»^{589}.

В заметке рассказывалось, что доктор Михаэль Рап-пенглюк из Мюнхенского университета пришел к выводу, что пещерное искусство эпохи позднего палеолита в знаменитой пещере Ласко около г. Монтиньяк в департаменте Дордонь, открытой еще в 1940 году, представляет собой настоящий доисторический планетарий. Основное внимание исследователь уделил изображению падающего «человека-птицы», бизона, убитого похожими на стрелы штырями, и птицы на столбе. Все они найдены в той части пещеры, которая получила название Колодца, и интерпретировались как абстрактные изображения звезд, соответственно Денеба, Лиры и Альтаира (на самом деле не Альтаира, а звезды Ротанев из созвездия Дельфина — см. главу 18). Кроме того, серия пятен над плечом быка, нарисованного у входа в пещеру, идентифицируется Раппенглюком как созвездие Плеяд, и в этом случае бык, вполне возможно, олицетворяет созвездие Тельца, которое на ночном небе занимает примерно такое же положение по отношению к Плеядам^{590}.

Естественно, я был изумлен — и не только потому, что эта заметка циркулировала в киберпространстве уже больше четырех лет, ускользая от моего внимания. Мне пришлось осознать, что изображение «человека-птицы» из Ласко, датируемое, по всей вероятности, 15 000—14 500 гг. до н. э., содержит ценные астрономические знания той далекой эпохи. К этому выводу я пришел после того, как заметил странное изображение птицы на столбе, которое напомнило мне тотем езидов в виде птицы под названием санджак. Я также вспомнил об уходящих в небо мачтах, использовавшихся для вознесения на небо шаманами в разных регионах Азии, и особенно о деревянных фигурках летящих лебедей на вершине тонких шестов, которые устанавливались рядом с алтарями на открытом воздухе племенем тунгусов из северо-восточной Азии. Похожие изображения встречаются среди наскальных рисунков с мыса Бесов Нос на Онежском озере в России — фигурки шаманов, взбирающихся на высокие шесты, увенчанные лебедями. Все они подтверждают неизбежный вывод о том, что в пещере Ласко изображен шест шамана, а это значит, что птица на его вершине является убедительным доказательством того, что еще в 14 500 г. до н. э. группа звезд, которую мы называем созвездием Лебедя, ассоциировалась с небесной птицей.

У человека-птицы из пещеры Ласко на каждой руке по четыре пальца, и значит, это вполне могли быть птичьи лапы. Он падает назад, сведя руки и ноги вместе, и его поза напоминает мне мультяшного кота Тома, которого отправил в нокаут Джерри. Человек-птица мертв, несмотря на то что, по всей видимости, находится в состоянии полового возбуждения. Создается впечатление, что с состоянием человека-птицы как-то связан приближающийся к нему бизон, хотя животное убито дротиками и из его брюха вывалились внутренности. Возможно даже, что человек имитирует смерть бизона. Что же в действительности изображает эта картина? И какое отношение имеет смерть к вознесению в небесное царство? И самое главное, как шаманы эпохи палеолита, подобные тому, который изображен в пещере Ласко, стали представлять созвездие Лебедя в виде небесной птицы на вершине небесной оси? Ответы на эти вопросы мы попытаемся получить в следующей главе.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ НАЧАЛО ВСЕЛЕННОЙ

В настоящее время существуют убедительные свидетельства того, что большая часть пещерного искусства эпохи позднего палеолита скорее всего изображает шаманов в измененном состоянии сознания. Мы видим также их галлюцинации, в которых имеется множество элементов, от абстрактных геометрических узоров до химер (помесь различных животных), териантропов (помесь человека и животного) и других воображаемых одушевленных существ. Более того, есть все основания полагать, что эти видения были вызваны приемом внутрь галлюциногенных растений и/или грибов^{591}.

Эта новая и необычная теория, объясняющая смысл пещерного искусства эпохи палеолита, основана на замечательной работе Дж. Дэвида Льюиса-Уильямса, профессора когнитивной археологии и директора группы исследований наскального искусства факультета археологии Иоганнесбургского университета, а также его коллеги Томаса А. Доусона. В своей новаторской статье, опубликованной в 1988 году в журнале «Current Anthropology», исследователи сравнили геометрические узоры в искусстве позднего палеолита, во-первых, с наскальными рисунками бушменов племени сан из Южной Африки, датируемых периодом с 25 500— 23 500 г. до н. э. (это возраст нескольких расписанных каменных плит из пещеры «Аполлон 11» на юго-западе Намибии) до начала двадцатого столетия, а во-вторых, с рисунками племен шошонов из калифорнийского Большого Бассейна.

Затем Уильямс и Доусон проанализировали исторические свидетельства, описывающие шаманистические обряды, мифы и символику африканских бушменов и североамериканских шошонов и пришли к выводу о поразительном сходстве мышления древних художников. Более того, нейропсихологические исследования указывают, что пещерное искусство отражает все три уровня энтоптического феномена (зрительные эффекты внутри самого глаза) как следствие трех стадий погружения в галлюциногенный транс. В случае искусства эпохи позднего палеолита и шошонов они были психоделическими переживаниями в результате приема психотропных веществ. Бушмены впадали в транс, чтобы получить возможность общаться с миром духов, при помощи процесса, известного как транстанец^{592}.

Не так давно писатель Грэм Хэнкок выяснил, что на западе Европы, где находится большинство произведений пещерного искусства эпохи палеолита, наши предки в период 40 000—8000 гг. до н. э. скорее всего использовали в качестве наркотического средства гриб Psylocybe semilanceata, получивший название «шляпа свободы». Этот гриб принадлежит к группе Psylocybe, которая распространилась на территории Западной Европы по окончании последнего ледникового периода^{593}. Во многих грибах этой группы наблюдается высокая концентрация сильных алкалоидов, в том числе псилоцибина, псилосина, беоцистина и норбеоцистина. Прием внутрь больших доз этих веществ вызывает яркие галлюцинации.

Утверждение о том, что наши предки эпохи палеолита использовали грибы группы Psylocybe, — это всего лишь гипотеза, но мы знаем, что об их галлюциногенных свойствах было известно в прошлом. Так, например, в средние века в Испании ведьм обвиняли в применении этих грибов для вызова галлюцинаций, а кочевники швейцарских Альп называли их «грибами сновидений»^{594}. Однако только после завоевания европейцами Америки мир узнал, что грибы группы Psylocybe использовались шаманами и врачевателями как средства проникновения в потусторонний мир.

Культы грибов существуют среди коренных народов Колумбии, Эквадора, Гватемалы и особенно Мексики, где грибы Psylocybe получили название теонанакатлъ, или «плоть богов»^{595}. Не стоит удивляться, что католическая церковь предпринимала попытки запретить эту нечестивую практику, причем довольно успешные. Тем удивительнее открытие миколога-любителя и писателя Р. Гордона Уэссона, который в 1955 году, путешествуя по Мексике, обнаружил культ «волшебных грибов», втайне распространявшийся среди изолированных горных племен на юге страны. Он принял участие в обряде с использованием грибов, который проводила 65-летняя женщина-шаман. Статья, в которой описываются его ощущения, а также приводятся иллюстрации, опубликована в 1957 году в журнале «Life».

В европейском фольклоре представление о волшебном царстве тесно связано с грибами, и особенно с наиболее токсичным видом Amanita muscaria, красным мухомором, который имеет характерную красную шляпку с белыми точками. С учетом связи между волшебством и легендами, окружающими девушек-лебедей и шаманов-лебедей, необходимо более подробно остановиться на этом аспекте, чтобы выяснить, не имеет ли он отношение к мистерии Лебедя.

Самые древние изображения, свидетельствующие об употреблении галлюциногенных грибов, были найдены в центральной части пустыни Сахара и принадлежали исчезнувшему племени охотников и собирателей, жившему в эпоху, когда в этой местности был экваториальный климат, то есть приблизительно в 7000–5000 гг. до н. э.^{596} Среди нескольких тысяч образцов наскального искусства, найденных на поверхности утесов и каменных выступов в Тассили-Анжере и Хоггаре на юге Алжира, преобладают такие сюжеты, как охотники, дичь, гигантские «марсианские» боги, химеры, геометрические узоры, ладони, точки, маски и шаманы — либо парящие в космосе, либо находящиеся в одной из стадий превращения в териантропа^{597}.

На некоторых фресках изображены фигуры в контексте, который явно указывает на употребление грибов. Так, например, на одном из рисунков из местечка Тин-Таза-рифт изображены танцоры в масках (или духи) в окружении геометрических фигур и пятен. Каждый из танцоров держит в руке похожий на гриб предмет, причем в некоторых случаях этот предмет соединен линией с головой человека, как бы подчеркивая нейропсихологическую связь^{598}.

На другом наскальном рисунке из местечка под названием Матален-Амазар на юге плато Тассили мы видим фигуру с большими ушами, глазами насекомого и полосатым носом, похожим на нос трубкозуба^{599}. Это существо окружено изображениями, напоминающими то, что человек видит при галлюцинациях. Присмотревшись, можно заметить териантропа с грибами в руках, причем грибы растут у него по всему телу. Вне всякого сомнения, это дух гриба, увиденный во время психоделического путешествия. Подобные рисунки встречаются и в других местах Тассили — в том числе рыба между двумя грибами, которые прикреплены к ее телу при помощи похожих на шнуры стеблей^{600}.

Эти бесценные наскальные рисунки являются современниками европейского пещерного искусства эпохи позднего палеолита и очень похожи на него по стилю, особенно в изображении человека с массивными надбровными дугами и выступающими челюстями.

Другие образцы наскальной живописи, возможно, связанной с употреблением грибов, найдены в Сибири на реке Пегтымель и принадлежат, подобно рисункам из Тассили, племени охотников и собирателей бронзового века^{601}. Здесь головы людей в буквальном смысле заменены грибами. Считается, что это изображения шаманов, находящихся под воздействием пластинчатых грибов, с незапамятных времен использовавшихся тунгусами, с языка которых слово «шаман» переводится как «тот, кто знает».

Эти примеры пещерного искусства эпохи палеолита со всей убедительностью демонстрируют, что употребление галлюциногенных грибов было распространено в доисторических сообществах северной Африки и различных регионах Азии, а на американском континенте связанные с грибами культы существовали еще 4000 лет назад, а возможно, и раньше. Таким образом, мы вправе предположить, что художники и шаманы, авторы произведений пещерного искусства из Западной Европы, также использовали подобные вещества для того, чтобы достичь состояния глубокого транса. Если грибы не применялись, то велика вероятность, что эти люди использовали растения с более сильным психотропным действием, такие, как белена, мандрагора и белладонна^{602}. И действительно, белена и белладонна присутствуют в списке ингредиентов так называемой «ведьминой мази»^{603} — в конце средних веков и в эпоху Тюдоров существовало поверье, что именно эта мазь позволяет ведьме летать на метле. Всасывание чрезвычайно токсичных веществ, содержащихся в этих растениях, через кожу приводит человека на грань смерти — именно это состояние изображено рисунке из Колодца пещеры Ласко, если интерпретировать его как свидетельство о превращении шамана в человека-птицу, чтобы перенестись в мир духов.

Еще в 1952 году специалист в области пещерного искусства Хорст Киршнер интерпретировал знаменитый рисунок из пещеры Ласко как человека с головой птицы в шаманистическом трансе^{604}. Мирча Элиаде, заложивший основы наших знаний о шаманизме, соглашался с ним: «Европа демонстрирует свидетельства древнейших форм шаманизма (Ласко) в виде изображений птицы, духа-покровителя и экстаза»^{605}, — одновременно признавая необыкновенную древность встречающегося в пещере мотива «птицы, сидящей на шесте»^{606}. По его мнению, это изображение магического полета, во время которого шаманы облачались в птичью мантию и обретали способность «лететь к Мировому Дереву, чтобы вернуть «души-птицы»^{607} — мотив, сходный с тем, что встречается в других странах.

Главный ключ к шаманистической природе рисунка из пещеры Ласко — это его местоположение. Чтобы добраться до него, нужно миновать главную галерею, где в самом конце каменный выступ ведет вниз к колодцу глубиной в пять метров, попасть в который можно лишь при помощи веревки. И действительно, окаменелые остатки веревки, по всей видимости, использовавшиеся для этой цели, были найдены среди отложений на дне колодца^{608}. Именно здесь, на стене колодца, обнаружен двухметровый рисунок с фигурой человека-птицы. Слева от него изображен шерстистый носорог; смысл этого изображения неясен, хотя оно может иметь некоторое отношение к мужской силе, поскольку рог носорога повсеместно считался не только фаллическим символом, но и использовался в измельченном виде как стимулирующий сексуальное влечение препарат, что заставляет вспомнить о явной эрекции человека-птицы.

Сексуальный характер галлюцинаций — и особенно вызываемых грибами группы Psilocybe — хорошо известен любому наркоману. Во время первой фазы «путешествия» мужчина ощущает жжение в паху и прилив сексуального желания, что часто приводит к неуместной эрекции — это состояние известно как приапизм. Вскоре после этого наступает более спокойная, похожая на транс фаза, во время которой и начинаются галлюцинации.

Вывод абсолютно ясен. В самом темном уголке пещеры Ласко существует уникальное изображение, которое дает веские основания предположить, что шаманы эпохи позднего палеолита, приблизительно в 15 000—14 000 гг. до н. э., приходили в это место, чтобы впадать в глубокий, напоминающий смерть транс, вызываемый, по всей вероятности, сильнодействующим психотропным веществом. В таком состоянии они могли, как предположил Элиаде, возноситься к космической оси через устремленный в небо шест, или Мировое Дерево, который отождествлялся, например, с веревкой, найденной в пещере Ласко. Как мы видели, место назначения указывалось небесной птицей, олицетворением которой было созвездие Лебедя; это место представляло собой ворота или отверстие в небесный мир, царство душ. Здесь шаманы могли встретиться с душами других людей или внеземных обитателей, которые якобы обитали на другом уровне бытия.

Но какое отношение этот культ эпохи палеолита мог иметь к строителям подземных каменных храмов в восточной Турции, которые еще за 9500 лет до нашей эры, похоже, поклонялись созвездию Лебедя как воплощению небесного стервятника, отражающего представления о космической жизни и смерти?

На неолитических стоянках верхней Месопотамии не найдено никаких признаков присутствия спор грибов, однако существует большое количество произведений искусства, свидетельствующих о широком распространении обрядов, связанных с грибами. Например, в культовом центре Джерф-эль-Ахмар на севере Сирии, датируемом периодом 9500–7300 гг. до н. э., профессор Даниэль Стордье и ее помощники из университета CNRS[24] во французском Лионе в 90-х годах XX века при раскопках нашли небольшие каменные таблички с пиктограммами, которые теперь считаются самыми древними образцами символического письма.

По меньшей мере в двух случаях (см. рис. 46а и 46b) среди этих символов встречаются объекты, напоминающие шляпку гриба на длинном гибком стержне, что очень похоже на грибы из группы Psilocybe. На одной табличке «гриб» изображен рядом: а) с ползущей вверх змеей, которая обычно присутствует в галлюцинациях, б) с вертикально расположенной фигурой носорога, который, как мы предположили выше, может символизировать мужскую силу, и, что самое невероятное, с) с хищной птицей, раскинувшей крылья и поднимающейся вверх от трех других символов.

На мой взгляд, эта очень важная табличка изображает путешествие шамана, освободившегося от телесной оболочки после употребления галлюциногенных грибов, что связывает этот процесс не только с пещерным искусством эпохи палеолита, но также с неолитическим культом мертвых, выявляя, вполне возможно, их общее происхождение.

Обратившись к Невали-Чори, нельзя не упомянуть о каменной человеческой голове яйцевидной формы в натуральную величину, найденной Харальдом Хауптманом из Германского археологического института в Стамбуле^{609}. Как вы помните из главы 3, голова была установлена в нише в центре северо-восточной части квадратного культового здания. Лицо у головы отсутствует, но затылок лысого черепа — именно эта часть была обращена внутрь помещения — представляет огромный интерес. На первый взгляд это прическа «конский хвост», но при внимательном рассмотрении оказывается, что это извивающаяся змея с грибовидной головой, похожая на пиктограммы из Джерф-эль-Ахмара. Если расфокусировать взгляд, то конский хвост-змею-гриб легко перепутать с пенисом.

Тот факт, что в первых каменных храмах эпохи неолита север, по всей видимости, указывал направление молитвы, предполагает, что каменная голова из Невали-Чори служила своего рода персонификацией того, что немецкий археолог Клаус Шмидт называл (правда, в связи с находками в Гебекли-Тепе) «внеземным существом»^{610}. Мы нс знаем, что это за существо, но, судя по яйцеобразной форме головы и местоположению в северо-восточной части культового здания, велика вероятность того, что так древние обитатели этих мест представляли космическую жизнь и смерть — то, что сабеи (см. главу 3) называли Первопричиной.

Яйцо, голова, змея, гриб и пенис — это сочетание отражает многогранный интерес к сотворению мира, а также знания о нем, полученные, вероятно, посредством употребления галлюциногенных грибов. Однако это не единственное изображение с похожими на грибы формами, найденное в этом регионе. В Гебекли-Тепе на одной из Т-образных колонн вырезаны змеи с головами в форме гриба, причем четыре из них ползут вниз, а одна вверх, навстречу им^{611}. На плоской передней поверхности камня изображен орнамент из переплетенных змей с грибовидными головами — восемь вверху и девять внизу^{612}. Не приходится сомневаться, что если бы подобные изображения нашли в искусстве позднего палеолита, они не вызвали бы удивления. Интересно, что ниже этого орнамента изображен баран, который мог быть еще одним символом мужской силы.

Кроме этой Т-образной колонны, в Гебекли-Тепе была найдена каменная плита с вырезанным изображением обнаженной женщины с тонкими руками, обвисшая грудь которой свидетельствует о том, что это колдунья или старуха^{613}. Примечательно, что ее гениталии не только показаны, но и преувеличены, тогда как голова и волосы явно напоминают полусферическую шляпку гриба. Вполне возможно, что это образец стиля, характерного для художников этого региона эпохи раннего неолита и не встречающегося в других местах. С другой стороны, женская фигурка может изображать какого-то духа, связанного с матриархатом и виденного в галлюцинациях, — возможно, это даже пожирательница мертвых, подобная индийской богине Кали, мифология и культ которой имеют ярко выраженные сексуальные элементы.

Выделение всех этих напоминающих грибы элементов в неолитическом искусстве Верхней Месопотамии — это результат моих личных наблюдений, и я был приятно удивлен, обнаружив, что и другие исследователи нашли похожие элементы, причем в этом же регионе. Например, писатель и философ Теренс Маккенна в своей книге «Пища богов» привлекает внимание к интересному предмету, найденному при раскопках на равнине Конья, неподалеку от неолитической стоянки Чатал-Хююк в центральной Турции и хранящемуся в настоящее время в музее города Кайсери в Каппадокии^{614}. Это странная статуэтка мужчины с телом в форме диска, на котором вырезаны два гриба, растущие из овала. Любопытно, что у грибов есть глаза и рты, и значит, это вполне могут быть духи грибов — подобные изображения часто встречаются среди статуэток грибов, изготовленных племенами Центральной и Южной Америки, употребляющими грибы в пищу. И хотя идолу всего 4000 лет, в нем нашла отражение так называемая двойная символика, широко распространенная среди небольших предметов искусства, найденных в районе неолитической стоянки Чатал-Хююк и датируемых 6500–5500 гг. до н. э.

Маккенна также рассказывает о грибах, вырезанных из зеленого камня людьми из культуры винча, которые жили на берегах Дуная в период 6000–3000 гг. до н. э.^{615} Найденные в Югославии, они стали еще одним свидетельством существования культа грибов в эпоху неолита.

Несмотря на отсутствие убедительных доказательств употребления грибов в эпоху раннего неолита, известный специалист в области семитских языков и знаток рукописей Мертвого моря Джон Аллегро (1923–1988) не побоялся рискнуть своей карьерой, заявив, что нашел многочисленные филологические свидетельства употребления грибов шумерами и их ближайшими соседями, жителями Аккада. Как отмечалось в первой главе, их цивилизация — по всей видимости, древнейшая в мире — произошла от культуры эпохи раннего неолита, которой принадлежат такие памятники, как Джерф-эль-Ахмар, Невали-Чори, Гебекли-Тепе и Карахан-Тепе^{616}.

Во всеобъемлющей книге Аллегро «Священный гриб и крест» (1970) исследуется загадочная символика предполагаемого культа грибов в Месопотамии, и автор делает вывод, что два его главных символа — это аист, явный символ плодовитости и новой жизни, и, что еще интереснее, лебедь. По его мнению, длинная изогнутая шея лебедя символизировала влагалище, а раскинутые крылья — фаллопиевы трубы. Латинское название лебедя^{617} cygnus и греческое kuknos (также kyknos) он считал производными от шумерского слова гуг-ну, что означает «стручок», и, как он убедительно продемонстрировал, оно имеет отношение к галлюциногенным грибам^{618}.

Аллегро считал, что космическая связь проявилась в легенде о Юпитере, который превратился в лебедя и соблазнил Леду, жену Тиндарея. Результатом этого союза стали два космических яйца — из одного родились Елена и Поллукс, а из второго Клитемнестра и Кастор. Первая пара считалась детьми Юпитера, а вторая Тиндарея^{619}. Аллегро видел в этом вдохновленную грибами символику, связанную с мифологией близнецов, которая проявилась в миниатюрах, найденных в неолитических культовых центрах, таких, как Чатал-Хююк, и датированных периодом 6500–5500 гг. до н. э.

Экстраполируя эту связь, Аллегро указывает, что древнееврейское слово котерет и аккадское катарру, обозначающие «гриб», также используются в качестве терминов для описания «грибовидной верхушки колонны»^{620}. Сразу же вспоминаются Т-образные колонны, найденные в культовых центрах эпохи раннего неолита, таких, как Гебекли-Тепе и Карахан-Тепе. И хотя, с точки зрения археологов, эти камни представляют собой лишь украшенные опоры для крыши, их сходство с грибами невозможно отрицать (см. фото 10). Возможно, не случайно, что европейское название инструмента Т-образной формы (ciconid), который используется для измерения глубины борозд, происходит от латинского слова «аист», а эта птица в европейском фольклоре всегда была связана с появлением младенцев (как мы уже видели, население балтийских стран отводило эту роль лебедям). Аллегро утверждал, что термин происходит от шумерского гиг-иа-у-на, что переводится как «сумка плодородия» и ассоциируется со священным грибом^{621}.

Джон Аллегро приводит десятки филологических примеров из многочисленных древних текстов, чтобы доказать свое утверждение, что шумерам и аккадцам были известны свойства волшебных грибов и что это знание составляло основу их космической религии, центром которой был культ созвездия Лебедя. Если его гипотеза верна, то он, возможно, частично расшифровал базовый язык неолитического культа космической жизни и смерти, последователями которого были те, кто создал древнейшие цивилизации Месопотамии, началом которых послужило строительство доисторических городов, таких, как Эриду, возникшего в устье Евфрата приблизительно в 5500 г. до н. э.

Мне было непонятно, как все это связано с интерпретацией Раппенглюком изображения в Колодце пещеры Ласко, пока автор любезно не прислал мне свои записи^{622}. Он отмечает, что северный полюс неба оставался поблизости от Млечного Пути в период 20 500-13 200 гг. до н. э., причем в самой гуще звездного скопления он находился в 15 500 г. до н. э., располагаясь в окрестностях Денеба^{623}. Раппенглюк полагает, что еще в эпоху палеолита люди верили, что небесная река питает небеса через точки, в которых она пересекает эклиптику, то есть между созвездиями Стрельца и Скорпиона с одной стороны и в созвездии Близнецов с другой.

Раппенглюк утверждает также, что Солютрейская и Магдаленская палеолитические субкультуры в период 20 000-9000 гг. до н. э. обладали шаманистическим мировоззрением, которое «могло связать их представления об астральных путешествиях в начало Вселенной с этой необычной ситуацией на небесах»^{624}. Более того, он утверждает следующее: «Человеческие существа… (особенно правители и шаманы — и [после смерти]… души и призраки) стремились вступить в контакт с исходной точкой Вселенной, чтобы принести на землю понимание сущности жизни»^{625}.

Далее Раппенглюк излагает теорию о полюсах неба как «особых местах вознесения и падения, отделения души от тела и их соединения, представляемых как щели, дыры, каналы, глотки или двери»^{626}. Изначально это относилось к тому времени, когда первый предполагаемый полюс неба находился на Млечном Пути. Затем, когда в результате прецессии они разделились, это событие отразилось в мифологии — в легендах разных народов речь идет о перевернутой «мировой горе», остановленной «мировой мельнице» (а также об бездействующем ткацком станке, как в истории о Принцессе-Ткачихе — см. главу 17)^{627}.

В одном древнем китайском мифе рассказывается о Бучжоу, или мировой горе, которая когда-то касалась небесной реки Тяньхэ, или Млечного Пути. Повернувшись, гора «просверлила» дыру в русле реки, то есть проткнула его снизу, в результате чего вода хлынула на Землю в виде проливного дождя. Через некоторое время отверстие заделали, и дождь перестал, а гора больше не «сверлила» небесную реку^{628}. Раппенглюк утверждает, что это рассказ о временах, когда небесный полюс располагался поблизости от созвездия Лебедя, а затем стал постепенно сдвигаться от Млечного Пути в сторону Веги из созвездия Лиры.

Все это нашло отражение в рисунке из пещеры Ласко с человеком-птицей, когда созвездие Лебедя занимало место на самой верхушке небесной оси, что предполагает дату создания не позднее 14 500 г. до н. э., хотя к тому времени Денеб уступил роль Полярной звезды Дельте Лебедя. Согласно вычислениям Раппенглюка птица на шесте, или «мировой оси», указывает на северный полюс неба, высота которого на широте Ласко составляла 45 градусов и одну минуту. Этот факт приводит к выводу, что «во всем мире символы, мифы и обряды шаманизма демонстрируют представление о Млечном Пути как дороге к исходной точке Вселенной» и что в состоянии транса шаман (или его душа) был способен «путешествовать по уровням космоса вдоль Млечного Пути»^{629}.

Указав, что в ту эпоху звезда Дельта Лебедя находилась всего в нескольких градусах от северного полюса неба, Раппенглюк высказывает предположение, что глаза человека-птицы, птицы на вершине шеста и бизона образуют треугольник, отражающий треугольник из звезд Денеб, Вега и Ротанев (Бета Дельфина), второй по яркости звезды из созвездия Дельфина^{630}. Эта фигура аналогична (хотя и не совпадает в точности) современному Летнему Треугольнику, в котором Альтаир из созвездия Орла заменил Ротанев. Все это превращает человека-птицу в суперсозвездие — верхняя часть тела включает созвездия Лебедя и Лисицы, а нижняя образована звездами созвездий Орла, Змееносца, Геркулеса и Стрелы^{631}.

Я мог не соглашаться с интерпретацией Раппенглюком человека-птицы как созвездия и вместо этого считать, что в пещере Ласко созвездие Лебедя представлено птицей на шесте, однако проделанные им исследования открывали широкие перспективы, и лучше всего это сформулировал сам немецкий археоастроном:

Это убедительное подтверждение всего того, что я пытался рассказать в этой книге и что впервые осознал в мае 2004 года при посещении самых старых каменных храмов мира на юго-востоке Турции (см. главы 1 и 2). Мне казалось, что в этих памятниках, построенных в 9500–9000 гг. до н. э., проявилось шаманистическое мировоззрение, отражавшее еще более древнюю космологию, в которой созвездие Лебедя отождествлялось с космической птицей, сидящей на небесной оси. Я был убежден, что именно оно служило конечной целью путешествия шаманов, а также представлялось как начало Вселенной, и это инстинктивное чувство нашло подтверждение в замечательной работе Раппенглюка.

Если все эти предположения верны, то вполне вероятно, что созвездие Лебедя и входящие в него звезды влияли на древние космологии всего мира из-за близости к небесному полюсу в период 15 000— 13 000 г. до н. э. Вследствие этого у культур и цивилизаций в разных уголках земли мы встречаем мифы о сотворении мира, связанные с расположением звезд на небе, не в эпоху их создания, а тогда, когда большая часть планеты была покрыта льдом, а Америка соединялась с Евразией.

Как мы видели в главе 17, цивилизации рек Сарасвати и Инда, по всей вероятности, создавшие «Веды», имели скорее всего шаманистические корни. С учетом этого интересно отметить, что в этих священных текстах с их глубокой космологией постоянно встречаются упоминания о пользе употребления мифического эликсира, или божественной амброзии под названием сома.

Р. Гордон Уэссон проанализировал «Ригведу» и пришел к выводу, что сома — это экстракт гриба Amanita muscaria^{633}. Правда, в последнее время его теория подверглась серьезной критике[25]^{634}. Какова бы ни была истинная природа сомы, вполне возможно, что необычные знания в области космологии, содержащиеся в «Ригведе», получены в результате непосредственного контакта инициатов с предполагаемым внеземным разумом в процессе инициированных употреблением сомы психоделических путешествий в гораздо более древнюю эпоху.

Когда Джон Аллегро описал филологическую связь между употреблением грибов, формой лебедя и репродуктивными органами человека, он полагал, что это знания о сотворении мира, известные народам древней Месопотамии. Теперь я понимаю, что эти знания были переданы им через эпоху раннего неолита из того периода человеческой истории, который оставил нам палеолитическое пещерное искусство Западной Европы. Мне кажется, что независимо от того, какая группа стояла за этой важной фазой в развитии человечества, она не только изобрела астрономию 17 000 лет назад, но и способствовала распространению космологии, связанной с созвездием Лебедя, по всей Евразии, а также в Америку, прежде чем в конце последнего ледникового периода не исчезла перемычка между континентами, существовавшая на месте Берингова пролива.

Вполне возможно также, что эти глубокие космологические знания были перенесены через скованную льдами Атлантику представителями солютрейской культуры, оставившей нам наскальную живопись на территории Франции и Испании, датируемую периодом 20 000-15 000 гг. до н. э. Считается (как мы видели в главе 4), что именно они приблизительно в 15 000 г. до н. э. принесли в Северную Америку особую технологию обработки кремня, совпадающую с той, при помощи которой были изготовлены обоюдоострые наконечники более поздних культур Кактус-Хилл и Кловис. Может быть, представители солютрейской культуры принесли с собой и представления о космической жизни и смерти, в том числе знания о значении созвездия Лебедя?

Я не утверждаю, что все эти народы принадлежали к одной расе, или культуре, или что это мировоззрение возникло в одном месте. Я хочу лишь обратить внимание на космополитические знания о небе, которые быстро распространялись по континенту Евразии и дальше, в Америку.

Я также не утверждаю, что все началось 17 000 лет назад или что созвездие Лебедя — единственный кандидат на место зарождения жизни, поскольку всегда существуют альтернативные взгляды на происхождение жизни и на ее место во Вселенной. Я также не отрицаю, что рудиментарные знания о ночном небе существовали и раньше — найдены свидетельства того, что среди неандертальцев, населявших Швейцарские Альпы 43 000 лет назад, существовал культ медведя с возможным астрономическим подтекстом^{635}. Я лишь хочу сказать, что приблизительно 17 000 лет назад произошел резкий скачок в наших знаниях о космосе и что последствия этого скачка чувствовались на протяжении тысячелетий и продолжают ощущаться в наши дни.

Совершенно очевидно, что интерпретация одного наскального рисунка эпохи позднего палеолита одним ученым ничего не доказывает. Однако доктор Раппенглюк сообщил мне, что новое поколение археоастрономов не только считает его работу ценной, но и находит изображение созвездия Лебедя и других групп звезд в пещерном искусстве позднего палеолита на территории Европы^{636}.

Сам Раппенглюк признает, что толчок к возникновению этих новых идей дала лекция его учителя, доктора Феликса Шмейдлера из факультета естественных наук Мюнхенского университета. 19 ноября 1984 года на конференции по палеолитическому пещерному искусству. Шмейдлер задал университетской аудитории вопрос: «Астрономии 17 000 лет?» Раппенглюк решил найти ответ на этот глубокий вопрос, и, познакомившись с его работами и представленными в них доказательствами, я твердо убежден, что ответ на него должен быть положительным. Теперь мы можем показать, как и почему созвездие Лебедя заняло такое важное место в мировоззрении наших далеких предков.

Но тут возникает одна дилемма. Может, созвездие Лебедя приобрело значение для наших предков эпохи палеолита потому, что они хотели создать осмысленный небесный мир, удовлетворявший духовные потребности сообществ в разных уголках мира? Может, их потомки неосознанно увековечили религиозные идеи, которые устарели уже через несколько тысяч лет, подобно тому, как наша теория об астрологическом зодиаке отражает состояние неба 2000-летней давности? Или существовала более глубокая причина, заставлявшая наших предков верить, что душа человека приходит из определенной точки в ночном небе, а затем возвращается туда? Чтобы приступить к ответу на этот вопрос, мы должны вернуться к первой главе нашего повествования, к рассказу о Джереми Нарби, испытавшем воздействие галлюциногенного напитка аяуаска на поляне, затерянной в джунглях перуанской Амазонки.