Мистерия созвездия Лебедя

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ КЛЮЧ К ВОЗНЕСЕНИЮ НА НЕБО

Два с половиной миллиона каменных блоков весом от двух до семидесяти тонн, покрывающие площадь в пять гектаров, весящие шесть миллионов тонн и соединенные между собой с мастерством, равного которому нет на земле, — не узнать этот памятник невозможно. До строительства Эйфелевой башни в конце XIX века Великая пирамида, вне всякого сомнения, была самым высоким искусственным сооружением на нашей планете[19]. Ее четыре грани, каждая из которых имеет длину 230,36 метра, настолько точно ориентированы по сторонам света, что современные инженеры даже не пытаются достичь такого совершенства^{352}.

Скудные свидетельства, представляющие собой несколько строк из трудов греческого историка Геродота (ок. 450 г. до н. э.)^{353} и сделанные рабочими надписи внутри одной из камер пирамиды, указывают на то, что Великая пирамида была построена для погребения смертных останков фараона Хуфу (греки называли его Хеопсом), принадлежавшего к Четвертой династии и правившего приблизительно с 2596 по 2573 г. до н. э.^{354} Две соседние пирамиды, сравнимые по своим размерам с Великой пирамидой, были сооружены для преемников Хуфу, фараонов Хафры (или Хефрена, ок. 2550–2525 гг. до н. э.) и Менкауры (Микерина, ок. 2512–2484 гг. до н. э.). Соответственно они получили название Второй и Третьей пирамиды.

Эти три фараона изменили облик древней Гизы. Всего за три поколения это место превратилось из скромного кладбища на северной окраине некрополя царского города Мемфиса в фантастическое и завораживающее зрелище. Так, например, отраженный свет белых известняковых плит, которыми была облицована поверхность Великой пирамиды — их сняли в эпоху Средневековья и использовали при строительстве каирских мечетей, — был виден на расстоянии многих миль.

Несмотря на самые невероятные теории, связанные с Великой пирамидой, совершенно очевидно, что все в ней — проект, функция и назначение — было результатом 500-летнего развития архитектуры погребальных сооружений. Начиная с первой династии Египта, приблизительно с 3100 г. до н. э., царские гробницы представляли собой строения из глиняных кирпичей; они имели прямоугольную форму, наклонные стены и облицованные камнем внутренние помещения. Благодаря своей форме они получили название мастаба (от арабского слова «скамья»). Постепенно они увеличивались в размерах, изменяли форму и усложнялись, пока на их основе не была сооружена первая пирамида. Она была построена в Саккаре, к югу от Гизы, для фараона Третьей династии Джосера (правившего с 2672 по 2653 г. до н. э.) и представляла собой несколько квадратных мастаб, водруженных одна на другую, — получилась ступенчатая пирамида, похожая на те, что встречаются в других частях света.

Следующие монументальные сооружения, возведенные для первого фараона Четвертой династии Снофру (ок. 2620–2596 гг. до н. э.) в Медуме (еще одна ступенчатая пирамида), а затем в Дашуре к югу от Саккары (наклонная пирамида и красная пирамида, первая из «настоящих» пирамид), являли собой попытки усовершенствовать искусство строительства пирамид. Поэтому когда в 2596 г. до н. э. на трон взошел сын Снофру по имени Хуфу, традиция строительства подобных сооружений уже насчитывала сотни лет, и высшим ее достижением стала Великая пирамида — несмотря на то что впоследствии были построены или начаты многочисленные пирамиды, ни одна из них не смогла превзойти это великое чудо древнего мира.

Споры о назначении Великой пирамиды и ее соседок на плато Гиза продолжаются до сих пор. Несмотря на то что каждая из них использовалась в качестве идеальной гробницы, вполне возможно, что до погребения фараона эти сооружения были местом проведения обрядов, связанных с египетским культом мертвых. Впервые мы узнали о них из погребальных текстов (так называемые «Тексты пирамид»), вырезанных на внутренних стенах пирамид, построенных для царей, начиная с конца Пятой династии (ок. 2400 г. до н. э.) до Восьмой династии (ок. 2200 г. до н. э.).

«Тексты пирамид» вместе с «Текстами саркофагов», найденными на саркофагах фараонов начиная с Восьмой династии до эпохи Нового Царства (то есть периода 2200–1576 гг. до н. э.), а также различные «книги мертвых», вырезанные внутри гробниц или записанные на папирусе в эпоху Нового Царства (1575–1087 гг. до н. э.) и Позднего периода (1087— 332 гг. до н. э.), предназначались для того, чтобы помочь душе (ба) умершего вознестись в загробный мир, который представлялся раем, немногим отличавшимся от нашей Земли и носившим название Сехет-Аару, или «Поля Камыша». Это египетские поля блаженных, попасть в которые умерший человек мог лишь после того, как превращался в ах (это слово переводится как «сияющая душа») и присоединялся к «Вечным Звездам», или «Неразрушимым Звездам», которые отождествлялись с «Великими на севере неба»^{355}. Так древние египтяне называли околополярные звезды, которые никогда не «умирали», то есть не заходили за горизонт^{356}. Однако даже в те времена существовали разные взгляды на то, какие именно звезды относятся к «вечным» — возможно, это были все звезды к северу от эклиптики или к северу от Млечного Пути, независимо от того, являлись ли они околополярными или нет^{357}. В данной книге мы будем вести речь о северной группе созвездий, так называемых «Великих».

В одном из фрагментов «Текстов пирамид» говорится о том, что умерший фараон во время путешествия в загробный мир соединяется с северным полюсом неба:

Подобные строки придают смысл северной ориентации мастаб и пирамид, а также демонстрируют, что древнеегипетский рай, или Сехет-Аару, куда попадают люди после смерти, располагался вблизи звезд, вращавшихся вокруг северного полюса неба. Более того, душу усопшего представляли в виде птицы с головой человека, которая летит на север, как перелетная птица^{359}, что связывает представления египтян о загробной жизни с верованиями людей на Ближнем Востоке, в Северной Америке и большей части Европы.

Первые реальные ключи, касающиеся природы египетской астрономии, были найдены в удивительной гробнице, принадлежащей Сенмуту, или Сененмуту, главному советнику царицы Восемнадцатой династии Хепшесут, которая правила Египтом с 1490 по 1468 г. до н. э. Гробница Сененмута, расположенная в Дер-эль-Бахри, на западном берегу Нила в некрополе древнего города Фивы, содержит самую древнюю из известных нам карт звездного неба. Ее сводчатый потолок расписан мифическими фигурами и круговыми гороскопами, отражающими все объекты звездного неба, видимые в ту эпоху^{360}. Ответ на вопрос, почему эти глубокие и предположительно тайные астрономические знания заключены в неоконченной гробнице Сененмута (которая не была использована по назначению, поскольку он, по всей вероятности, впал в немилость), возможно, содержится в его собственном хвастливом заявлении: «Я имел доступ ко всем сочинениям мудрецов — нет ничего такого с начала времен, что было бы мне неизвестно»^{361}.

На северной части потолка гробницы изображены астрономические символы, в том числе лев, бык, крокодил, бог с головой сокола и гиппопотам с крокодилом на спине (см. рис. 31). В большинстве случаев на фигурах животных были изображены звезды, свидетельствующие, что это персонификация определенных созвездий. Фрагменты более древних форм этих фигур, олицетворяющих упомянутую выше северную группу созвездий, встречаются на саркофаге вельможи Хени, жившего в эпоху Одиннадцатой династии (ок. 2134–1991 гг. до н. э.)^{362}. Однако в гробнице Сененмута они впервые предстают перед нами все вместе, во всем своем великолепии.

Надписи, сопровождающие северную группу звезд, также встречаются на гробницах и кенотафах нескольких царей, живших в последующие эпохи. Так, например, созвездие Ререт, которое символизировал гиппопотам, было названо в честь одной из форм богини Исиды, сестры и жены Осириса^{363}. Оно также ассоциировалось с богиней Апет (Аммит или Аммут), помесью гиппопотама, льва и крокодила, которая пожирала души мертвых, недостойных загробной жизни. Этот жутковатый персонаж обычно отождествлялся с созвездием Дракона^{364}, располагавшимся у полюса эклиптики, вокруг которого по круговой орбите движется небесный полюс в прецессионном цикле длительностью 26 000 лет. Семь звезд этой группы иногда отождествляются с семью звездами Малой Медведицы, но полной ясности в этом вопросе нет. Что касается крокодила, часто изображаемого на спине гиппопотама, то это еще одна форма созвездия Дракона, возможно, из другой традиции.

Слева от гиппопотама находится Месхетиу, или Бедро Быка, изображенное в виде овала с бычьей головой. Однако на более поздних картах его изображали как бедро быка или как целого быка. Эта группа звезд, вне всякого сомнения, представляет собой Большую Медведицу или, по крайней мере, центральную часть этого созвездия под названием Плуг или Ковш. Если перевернуть это созвездие, в нем легко узнать бедро быка. Более того, бедуины из Западной пустыни Египта всегда называли Большую Медведицу «Ногой»^{365}.

Иногда бык представлялся привязанным к шесту или колонне, которая называлась «Великой Причальной Мачтой» — на изображении в гробнице Сененмута по ней взбирается бог с головой сокола. Обычно он располагается перед гиппопотамом и скорее всего изображает космическую ось, связывающую материальный мир с северным полюсом неба, вокруг которой постоянно вращается Большая Медведица (в виде быка или бедра быка), не в силах освободиться от привязи^{366}.

Самая загадочная из всех фигур северной группы созвездий — это бог с головой сокола, который носит имя Ан или Ану^{367}. Один из его титулов может быть интерпретирован как «тот, кто простирает два крыла»^{368}, или «расправляющий крылья или когти»^{369}. Эта фигура с головой птицы и человеческим телом — очень древний бог. В «Текстах пирамид» он встречается как тот, кто провозглашает судьбу душ^{370}, а так же как ипостась Осириса^{371}, бога подземного мира. Его имя стояло в одном ряду с именами главных богов, таких, как Гор, Сет, Тот и Осирис^{372}, и это значит, что в эпоху Древнего Царства он пользовался не меньшим влиянием, чем эти боги египетского пантеона.

Личность Ана проанализировал Джеральд Эйвери Уэйнрайт, британский египтолог, специализировавшийся на небесной религии Древнего Египта. В статье под названием «Пара созвездий», опубликованной в 1932 году^{373}, он указывал, что бог с головой сокола, изображенный на потолке гробницы Сененмута, показан со шнуром, протянутым между двумя разведенными в стороны лапами и привязанным к быку Месхетиу, или Большой Медведице. На других изображениях того же созвездия он держит не шнур, а копье. Оно опущено вниз под углом 45 градусов и касается быка, в какой бы форме он ни изображался^{374}. Совершенно очевидно, что между этими двумя созвездиями существовала связь, и Уэйнрайт отметил, что ее можно проследить вплоть до 2100 г. до н. э. — именно этим периодом датируется упоминавшийся выше саркофаг Хени, на котором рядом изображены эти две группы звезд^{375}.

Уэйнрайт попытался идентифицировать бога с соколиной головой при помощи следующих признаков. Данное созвездие должно находиться, во-первых, в северной части неба, как и показано на астрономическом потолке гробницы Сененмута, а во-вторых, напротив вертикально расположенного созвездия Большой Медведицы, или Бедра Быка. После некоторых размышлений Уэйнрайт выносит вердикт:

Уэйнрайт напоминает нам, что созвездие Лебедя египтяне представляли в виде «птицы, летящей по небу с распростертыми крыльями»^{377}. Четыре главные звезды созвездия Лебедя — Денеб (Альфа Лебедя), Садр (Гамма Лебедя), Дженах (Ипсилон Лебедя) и Дельта Лебедя — удовлетворяют критериям, предъявляемым к богу с головой сокола. И поскольку Месхетиу, или Бедро Быка, считалось у египтян олицетворением Сета, бога беспорядка и хаоса (как гиппопотам с крокодилом на спине, символизировавший созвездие Дракона), то бог с головой сокола должен был олицетворять его смертельного врага Гора, сына Осириса (несмотря на то что в «Текстах пирамид» они называются разными именами). Гор Младший, как его называют, чтобы отличить от Гора Старшего, сына Хатхор (см. главу 14), отомстил за жестокую смерть отца от рук Сета, брата Осириса. И действительно, одна из надписей рядом с изображением небесного божества с головой сокола гласит: «Гор, который сражается с мятежниками», — намек на полумифических «последователей Сета»^{378}. Так старые враги стали вечно вращаться вокруг небесного полюса, что нашло отражение в искусстве и мифах Древнего Египта.

Далее Уэйнрайт отмечает, что в Век Пирамид Большая Медведица, или Месхетиу, была околополярной, и в отсутствие звезды, точно совпадавшей с северным полюсом неба, ее движение могло использоваться древними египтянами для вычисления направления на истинный север^{379}. Для этого проводили церемонию, получившую название «Протягивание шнура» и выполнявшуюся в присутствии фараона при помощи мерхета, «инструмента знания», представ-лившего собой отвес, прикрепленный к концу горизонтальной планки с вертикальным визиром в виде щели (похожими инструментами пользовались астрономы-жрецы майя). После этого фараон вместе с богиней Сешат (вне всякого сомнения, это была жрица, действовавшая от имени богини) натягивали петлю из шнура между двумя столбами или шестами. Так определялось направление меридиана север — юг, относительно которого затем ориентировалась ось здания. Церемония имела большое символическое и религиозное значение (см. ниже), и участие фараона было очень важным, хотя его действия носили лишь символический характер — примерно так же в наше время мэр города закладывает первый камень нового здания.

Существуют различные теории, объясняющие, каким образом астрономы-жрецы Древнего Египта определяли направление на истинный север. Высказывалось предположение, что они измеряли расстояние между самыми северными точками захода и восхода солнца в день летнего солнцестояния, но погрешность этого метода слишком велика, чтобы с его помощью можно было достичь такой точности в ориентации пирамид — отклонение от истинного севера в некоторых случаях не превышает нескольких угловых минут^{380}. Затем появилась теория гномона, или вкопанного в землю столба, самая короткая тень от которого указывала на север. Однако и этот метод не обеспечивает точность, необходимую для ориентации пирамид^{381}. Другие методы предполагали фиксирование верхней и нижней точки траектории звезды при пересечении меридиана или просто определение направления на ближайшую к полюсу звезду, но ни один из них не позволял достичь требуемой точности^{382}.

Остаются лишь две возможности, каждая из которых связана с наблюдением звезд северной части ночного неба. В первом случае выбирается звезда, близкая к околополярным, и формируется ложный горизонт, чтобы создать абсолютно плоский задник и исключить эффект, когда яркая звезда становится невидимой на высоте примерно одного градуса над горизонтом. После этого отмечается точка появления и исчезновения звезды относительно ложного горизонта. Середина расстояния между двумя этими точками будет указывать направление на истинный север.

Этот метод, впервые предложенный И. Е. С. Эдвардсом (1909–1996), одним из самых авторитетных специалистов по египетским пирамидам^{383}, действительно вполне вероятен, хотя существует и другой, о котором впервые написал Уэйнрайт в 1932 году. Его метод заключался в наблюдении за движением созвездия или звезд двух созвездий и определение момента, когда две звезды (или несколько звезд) образуют вертикаль, указывающую на точку прохождения меридиана. Для этой цели мог использоваться мерхет — особенно для наблюдения за звездами, пересекающими меридиан в верхней части траектории^{384}. Единственная трудность данного метода состоит в том, что нужно знать, где именно проходит меридиан, — то есть этот метод достоверен лишь в сочетании с предыдущим, когда измеряется расстояние между точками восхода и захода звезды, близкой к околополярным.

Каким бы ни был ответ, церемония «протягивания шнура» была не просто практическим действием. Она играла важную роль в космической гармонии, которую олицетворял фараон, причем не только в период царствования, но и в загробной жизни — от точности ориентировки пирамиды на истинный север зависело, достигнет ли он конечного пункта своего путешествия. Поэтому все звезды или созвездия, использовавшиеся для вычисления линии меридиана, рассматривались как стражи загробного мира, и именно такое отношение мы наблюдаем к четырем звездам ковша Большой Медведицы. Уэйнрайт понял, что эти звезды упоминались в древних погребальных текстах египтян как «Четыре Звезды Севера»^{385} или «Четверо детей Гора». Это были «Амсет, Хапи, Дуамутеф, Кебексенуф… которые позади Бедра в северном небе»^{386}. Как потомки Гора Старшего (могущественного взрослого бога, в отличие от ребенка Гора Младшего), они считались защитниками внутренних органов умершего, помещавшихся при бальзамировании в специальные сосуды, крышки которых изображают каждого из сыновей Гора. Таким образом, приходит к заключению Уэйнрайт, в отсутствии полярной звезды (последней такой звездой был Тубан, альфа Дракона, но к 2780 г. до н. э. он удалился от полюса на значительное расстояние) Большая Медведица, представлявшаяся как бедро быка, использовалась для определения истинного севера и линии меридиана, проходящей с севера на юг^{387}.

Никто не обращал внимания на открытие Джеральда Уэйнрайта, касающееся связи между созвездиями Лебедя и Большой Медведицы в эпоху Древнего Царства, до 1953 года, когда исследованием этого вопроса занялся египтолог и астроном Збинек Заба из Чехословацкой академии наук в Праге. Согласившись, что в Век Пирамид направление на истинный север могло определяться при помощи околополярных или близких к околополярным звезд, он пришел к выводу, что в церемонии «протягивания шнура» должно было использоваться созвездие Лебедя в образе бога с соколиной головой Ана, распростертые руки которого обозначали линию меридиана^{388}. Заба предположил, что для этой цели использовались четыре менее яркие звезды созвездия Лебедя (Хи, Йота, Тета и Дзета Лебедя)^{389}.

В поддержку этой теории выступил математик и метролог Ливио Катулло Стеччини (1913–1979), профессор древней истории в колледже Уильяма Патерсона в Нью-Джерси. Среди его многочисленных открытий — убедительные доказательства того, что древние египтяне умели определять широту и долготу и что они использовали эти знания при установке границ Верхнего и Нижнего Египта и при вычислении размеров Великой пирамиды^{390}. Стеччини был одним из величайших исследователей Древнего Египта, и его мнение относительно способа, которым строители пирамид определяли направления на истинный север, нельзя не учитывать.

В своем монументальном труде «История мер», выходившем по частям и в настоящее время доступном в Интернете^{391}, Стеччини в целом соглашался с мнением Забы, который считал, что в Век Пирамид направление на север вычислялось при помощи созвездия Лебедя. Однако он отвергал гипотезу Забы об использовании четырех второстепенных звезд, утверждая, что в измерениях участвовал Денеб, «поскольку только эта самая яркая звезда могла послужить причиной выбора этого созвездия в качестве указателя»^{392}.

Тем не менее Стеччини признавал, что в вычислениях могла использоваться и вторая звезда из созвездия Лебедя, и вместе они образовывали натянутый шнур или копье в руках бога с головой сокола. Чтобы идентифицировать эту звезду, он обратился к созвездию Большой Медведицы и вычислил, что меридиан скорее всего определялся путем проведения линии от Денеба через естественный разделитель между четырьмя звездами чаши ковша Большой Медведицы и тремя остальными. По его утверждению, эта линия проходила между Дельтой и Ипсилоном Большой Медведицы, и это значит, что второй звездой созвездия Лебедя была Дзета Лебедя, лежащая в верхней части правого крыла небесного лебедя. В момент выстраивания этих четырех звезд — двух в созвездии Лебедя при прохождении через меридиан в верхней точке траектории и двух в созвездии Большой Медведицы при прохождении через меридиан в нижней точке траектории — вдоль одной линии направление на истинный север легко определяется при помощи измерительного инструмента мерхет.

Стеччини отметил еще одну важную особенность северной группы созвездий. Созвездие в виде бедра быка часто изображалось привязанным, наподобие воздушного шара, к веревке, которую держал гиппопотам (созвездие Дракона), небесное олицетворение дракона. Это обстоятельство, как и «Великая Причальная Мачта», упоминавшаяся выше, связано с той эпохой, когда звезда Тубан, Альфа Дракона, располагалась на расстоянии семи угловых минут от северного полюса неба, что, по данным Стеччини, имело место в период с 3000 по 2780 г. до н. э. В ту эпоху бедро небесного быка вращалось вокруг гиппопотама, как на поводке. Затем альфа Дракона удалилась от небесного полюса, и ее уже нельзя было считать полярной звездой. Вместо нее указателем меридиана стали звезды из созвездий Лебедя и Большой Медведицы.

Однако Стеччини все же не осмелился утверждать, что именно этот метод был использован при ориентации Великой Пирамиды и ее соседок как в Гизе, так и на других полях пирамид в окрестностях древнего Мемфиса. Следует отдать ему должное — он с готовностью признал, что у него нет необходимых данных относительно дат строительства пирамид и положения звезд, чтобы делать подобные заключения. Честность Стеччини достойна уважения, но его подтверждение открытий Забы позволяет утверждать, что каким бы методом ни проводилась ориентация Великой пирамиды, линия меридиана, прочерченная при помощи созвездий Лебедя и Большой Медведицы, отвечает всем предъявляемым требованиям.

Не подлежит сомнению, что помимо поклонения многочисленным богам Верхнего и Нижнего Египта существовала небесная религия, основу которой составляли звезды, а корни уходили в доисторические времена. Именно к такому выводу пришел Стеччини, написавший: «Что касается мировоззрения египтян, то вполне возможно, существовала космология [в Век Пирамид], предполагавшая, что конец мира находится к северу от Египта, в Средиземном море»^{393}. Другими словами, древние египтяне верили в существование небесного мира на севере — и я полностью согласен с этим выводом.

Не так давно теория использования околополярных звезд, вращающихся вокруг северного полюса неба, для определения линии меридиана в Век Пирамид пережила второе рождение. В 2000 году Кейт Спенс с факультета восточных исследований Кембриджского университета предположила, что для определения истинного севера использовались звезды Кохаб из созвездия Малой Медведицы и Мицар из созвездия Большой Медведицы^{394}. Через год Хуан Антонио Бельмонте из Института астрофизики на Канарских островах указал на серьезные недостатки теории Спенс и предположил, что истинный север вычислялся при помощи звезд Мерак (Бета Большой Медведицы) и Дубхе (Дельта Большой Медведицы)^{395}.

Несмотря на очевидные разногласия среди специалистов в области археоастрономии, совершенно очевидно, что в небесной религии древних египтян бог с головой сокола Ан (созвездие Лебедя) и бедро быка Месхетиу (Большая Медведица) считались тайными стражами линии меридиана, а значит, и ключом к вознесению на небо. В «Текстах пирамид» и других погребальных текстах эта концепция связана с небесной веревкой, лестницей или шнуром, соединяющим наш мир с северным полюсом неба — именно его держит в разведенных руках Ан.

Например, в так называемом «Тексте вознесения» мы читаем о том, как боги неба и земли собрались вместе: «…они строят для тебя лестницу, чтобы ты мог взойти по ней на небо, двери звездного неба открыты для тебя»^{396}. Другой отрывок из «Текстов пирамид» представляет собой «заклинание лестницы в небо», сооружаемой для того, чтобы «Осирис [то есть умерший] мог взойти по ней»; на ней «мои кости собираются для меня, мои конечности собираются для меня, и я прыгаю на небо в присутствии бога Господина лестницы»^{397}. Здесь она несколько раз называется «лестницей Сета» и только один раз «лестницей Гора», и это дает основание предположить, что поскольку Сет ассоциировался с созвездием в виде бедра быка, то фигурирующий в тексте Гор мог быть связан с богом Аном как с созвездием Лебедя. Джеральд Уэйнрайт, исследовавший символику вознесения на небо в «Текстах пирамид», отмечал: «Древние египтяне считали лестницу подходящим средством вознесения на небо. Она была элементом звездной религии Египта, помогая фараону «занять место среди звезд неба»^{398}.

Один из самых интересных аспектов небесной лестницы состоит в том, что эта концепция повсеместно присутствует в шаманистической традиции, где рассматривается как «дорога мертвых» и ассоциируется с вознесением на небо^{399}. По мнению самого авторитетного эксперта в области шаманизма Мирча Элиаде, можно найти бесчисленные примеры «шаманистического вознесения на небо при помощи лестницы»^{400}. Более того, «те же средства используются богами для схождения на Землю и для вознесения души умершего человека»^{401}.

Элиаде убедительно показал, что мотив небесной лестницы встречается у народов Индийского архипелага, у народности мангар из Непала, малайских племен на юге Филиппин, племени дудун с острова Борнео, некоторых славянских народностей России и многих других^{402}. Небесная лестница фигурирует в мистериях бога Митры, получивших широкое распространение в Римской империи, а также была известна как средство восхождения на небо в Древней Греции, в Африке и в Северной Америке^{403}. Разумеется, нельзя не упомянуть о библейской истории, в которой заснувший Иаков видит лестницу, по которой спускаются и поднимаются ангелы (Бытие 28:11–22), и о лестнице, которую видел пророк Мухаммед — она поднималась в небо от Иерусалимского Храма, а по обе стороны от нее стояли ангелы; по этой лестнице на небо попадали души праведников^{404}.

Во всех этих случаях, как указывает Элиаде, эта лестница соединяла небо с axis mundi, воображаемым центром мира^{405}, и это значит, что лестницы, упоминаемые в египетских погребальных текстах, связаны с шаманистической религией додинастическогго периода. Более того, по предположению Уэйнрайта^{406}, она являлась элементом звездного культа, поглощенного усиливающейся солнечной религией — к этой теме мы вернемся в главе 14.

Представление о вознесении на небо при помощи линии меридиана как небесной лестницы нашло свое выражение и на земле. Примерно в семнадцати километрах к северу от Гизы расположен Аусим, где в древности был город Кем; или Секем (греческий Летополь). Несколько ссылок в «Текстах пирамид» связывают Летополь с лестницей вознесения. В одном случае речь идет о Четырех Сыновьях Гора «из Кема», то есть Летополя, которые плетут «веревочную лестницу для этого Царя» и изготавливают прочную «деревянную лестницу для этого Царя»^{407}. Таким образом, в небесной религии Египта существовало две разновидности лестниц.

В «Текстах пирамид» также говорится о том, что умерший попадает в загробный мир через «двери неба»^{408}, которые, как утверждается в «Книге мертвых», находятся в Летополе: «…двери, которые в Секеме [Летополе] открыты для меня»^{409}. Эти двери фигурируют в главе, где восхваляется «Бедро [Месхетиу, или Большая Медведица], которое обитает в северном небе… которое всегда видно и никогда не умирает», а затем рассказывается об умершем, совершающем путешествие с Земли на небо, чтобы сесть на «небесную лодку»^{410}. Здесь же говорится о боге Шу, который придает ему силы «у двух сторон Лестницы и звезд, которые никогда не отдыхают…»^{411}, то есть околополярных звезд северного ночного неба.

Таким образом, лестница, веревка или меридиан представлялись поднимающимися из нулевой точки в Летополе, строго на север от Гизы, как будто умершие, похороненные в Гизе, должны были отправляться на север и двигаться по прямой, пока не достигнут Летополя, где в каком-то другом мире свершится суд над душой умершего и начнется процесс вознесения на небо. Как заметил Уэйнрайт: «Летополь был не только местом, где вершился суд над умершими и неправедные отпугивались огнем, но также местом, откуда души возносились на небо»^{412}.

Летополь был не только родиной Четырех Детей Гора; верховный жрец города носит титул «открывающий рот», и это значит, что он руководил церемонией «открывания рта» умершего^{413}. Этот обряд проводили над забальзамированной мумией (а иногда над статуей умершего), когда она находилась в вертикальном положении в гробу непосредственно перед погребением — об этом свидетельствуют многочисленные рисунки, найденные в гробницах, и погребальные тексты.

Обряд «открывания рта» был предназначен для того, чтобы подготовить мумию как вместилище ка, или «души-двойника» умершего. После очищения, окуривания, умащения и чтения заклинаний ритуальным теслом мумии символически «открывали рот», чтобы она вновь обрела способность говорить и есть. Этим же инструментом касались других частей тела — глаз, ушей и носа, чтобы мумия могла соответственно видеть, слышать и дышать. Более того, правая нога быка, специально умерщвленного для церемонии, иногда протягивалась в сторону мумии, что сопровождалось произнесением имени Месхетиу, которым называли созвездие в форме бедра быка. То же космическое влияние проявилось в изогнутой форме тесла, которое напоминало узор, образуемый в ночном небе семью звездами Большой Медведицы (а также звездами Малой Медведицы, которую иногда отождествляли со вторым небесным теслом)^{414}.

В древнеегипетском мифе церемонию открывания рта впервые проводит Гор над телом своего отца Осириса, убитого Сетом. В эпоху фараонов церемонию проводил наследник умершего, которому присваивался почетный титул «открывающий рот».

В додинастический и протодинастический период (ок. 3500— ЗЮО гг. до н. э.) инструмент, использовавшийся для церемонии «открывания рта», представлял собой раздвоенный кремневый нож, но затем его сменило тесло, которое обычно изготавливалось из метеоритного железа. Считалось, что этот материал обладает небесными свойствами и происходит от «Сетеш» (одна из форм имени Сет), бога беспорядка и хаоса, ассоциировавшегося с созвездием в форме ноги быка^{415}. Греческий биограф и писатель Плутарх (ум. в 50 г. н. э.) писал, что египтяне называют железо «костью Тифона» (так греки называли Сета)^{416}. В «Текстах пирамид» метеоритное железо тесно связано с представлениями о небе, поскольку небесный свод, ворота неба и трон, на котором сидели усопшие, были сделаны именно из железа^{417}. Более того, есть все основания полагать, что древние египтяне считали, что сами звезды сделаны из железа и что кости умерших также формировались из этого небесного материала^{418}.

Метеоритное железо ассоциировалось с громом и молнией, которые в Древнем Египте считались самыми могущественными силами природы, способными расщеплять, разрушать и уничтожать^{419}. Так, Уэйнрайт в статье «Железо в Египте» (1931) приходит к выводу, что «железо, при помощи которого открывали рот, было небесного, то есть метеоритного происхождения. Это был удар молнии»^{420}. Интересно также, что Четверо Детей Гора открывали рот умершего «пальцами из железа»^{421}.

По преданию, специальное церемониальное тесло, изготовленное из метеоритного железа, хранилось в храме Летополя, «города молнии»^{422}, и если в нем возникала нужда в эпоху Хуфу или других фараонов Четвертой династии, построивших свои пирамиды на плато Гизы, то «открывающий рот» из Летополя совершал путешествие на юг, вдоль линии меридиана, и привозил с собой священное тесло, чтобы оно «открывало даже то, что закрыто смертью»^{423}.

Метеоритное железо ассоциировалось с Летополем, домом Четырех Детей Гора, и поэтому вполне естественно, что этот город стал местом проведения церемонии «открытия рта». Кроме того, несомненна связь Летополя с Гором, поскольку имя этого бога может также означать «верхний» или «над» и обычно используется как определение совместно со словом «небо», указывая на нечто принадлежащее небу или небесное — то есть речь снова идет о месте вознесения.

Таким образом, Летополь — направление на него точно указывал ориентированный на север вход Великой пирамиды — считался отражением небесного могущества Большой Медведицы, имевшей форму священного тесла. В пользу этого предположения свидетельствует тот факт, что символ нома (области) Летополя, расположенного к северу от Мемфиса, представлял собой изображение бедра быка^{424}. Дополнительное подтверждение тесной связи Летополя и Гизы (см. главы 13 и 14) дают иероглифы, которыми записывается имя бога с головой сокола, олицетворяющего одно из созвездий северной группы, — в некоторых вариантах этого имени они совпадают с иероглифами, использовавшимися для обозначения священного тесла, при помощи которого проводилась церемония «открывания рта»^{425}.

Но если Летополь был отображением созвездия Большой Медведицы, то можно ли найти на линии меридиана место, олицетворявшее бога с головой сокола, или созвездие Лебедя? Ключ к ответу на этот вопрос содержится в другом обличье бога Ана, тесно связанном с некрополем Гизы.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ В ПОИСКАХ СОКАРА

По мнению выдающегося британского египтолога сэра Эрнста Альфреда Уоллиса Баджа (1857–1934), который в течение тридцати лет занимал должность куратора отдела египетских древностей Британского музея и является автором переводов многих древнеегипетских текстов, бог с головой сокола Сокар (или Секер) был, «вероятно, одним из самых древних богов загробного мира» в Египте^{426}. Растущее влияние культа Сокара было в самом начале прервано расцветом культа Птаха, бога-творца царской столицы Мемфиса, но его роль как проводника умерших в загробном мире сохранилась, и это особенно заметно в его культовом центре Ростау (или Рестау), название которого переводится как «устье проходов» и который, как выяснилось, находился в древней Гизе^{427}. Связь Сокара с этим местом была очень древней. О ней упоминается в «Текстах пирамид»^{428}, датируемых приблизительно 2400 г. до н. э., однако она, по всей вероятности, уходит корнями в самое начало истории Египта.

Не подлежит сомнению, что к 3000 г. до н. э. Гиза использовалась как северное продолжение некрополя Мемфиса, божественным покровителем которого считался Сокар — именно в этот период здесь была построена большая мастаба, ориентированная в направлении север — юг. Она датируется периодом правления фараона Первой династии по имени Джет, и ее обнаружили в 1904 году приблизительно в 2,4 километрах к юго-востоку от поля пирамид. При раскопках мастабы выяснилось, что она окружена как минимум 56 могилами слуг, что свидетельствует о знатности похороненного в ней человека^{429}. Почему этот неизвестный вельможа выбрал местом своего захоронения Гизу, так и осталось тайной. Однако древнеегипетские анналы свидетельствуют, что при Джере, отце Джета, два раза устраивался грандиозный праздник в честь Сокара^{430}.

Согласно преданию именно Джер построил царские дворцы Мемфиса^{431}, и поэтому есть все основания предполагать, что самый первый из известных нам праздников в честь Сокара проходил именно в некрополе этого города, доходившего до плато Гизы, которое в те времена, по всей видимости, использовалось как кладбище. В пользу этого вывода говорят найденная там керамика и другие артефакты додинастического периода, в том числе четыре целых глиняных сосуда, обнаруженных к востоку от Великого сфинкса в 1907 году^{432}. Не подлежит сомнению, что они были закопаны в землю в числе других погребальных предметов и принадлежали к так называемой культуре Маади из дельты Нила, расцвет которой приходится на медный век (ок. 3900–3200 г. до н. э.). Всего были найдены двенадцать стоянок культуры Маади, в том числе кладбище в Гелиополе, к северо-востоку от современного Каира.

Доказательством того, что плато Гизы было заселено еще раньше, может служить находка каменного орудия эпохи позднего неолита рядом с дорогой, ведущей к Третьей пирамиде Гизы^{433}. Кроме того, обработанные пластины сланца, вероятно, относящиеся к тому же периоду, были подобраны автором в двух местах на уровне вскрытых могил у подножия гряды холмов, протянувшейся с запада на восток на несколько сотен метров к юго-западу от Третьей пирамиды[20].

Обычно Сокара изображали в виде человека с головой сокола, сидящего на небесном троне, или как мумию, символизирующую новую жизнь, достижимую через астральный полет. Ливио Стеччини считал его богом, руководившим проведением границ между Верхним и Нижним Египтом с использованием мер, которые свидетельствовали о знании древними египтянами таких понятий, как широта и долгота.

Таким образом, Сокар раскидывал крылья, чтобы охватить или покрыть географическое пространство Египта. Именно этой своей роли он обязан титулом «великий бог с распростертыми крыльями»^{434}, настолько похожим на титул Ана «тот, кто простирает крыла», что в их идентичности не приходится сомневаться. А это значит, что в астрономических терминах Сокар — это созвездие Лебедя. Эта связь между двумя богами с головой сокола подтверждается тем фактом, что оба они упоминаются в связи с церемонией «протягивания шнура»^{435}, а в «Текстах пирамид» они отождествляются с Осирисом, владыкой мертвых, а значит, и с умершим в его роли Осириса^{436}.

Кроме того, Сокар, подобно Гору, считался богом мастеровых, ремесленников и кузнецов^{437}. В «Текстах пирамид» Сокар напрямую связывается с метеоритным железом — важным аспектом звездной религии, поскольку именно из этого материала он изготавливает кости для умерших людей^{438}. В одном из отрывков говорится, что он раскалывает железную оболочку солнечного яйца, внутри которого находится новый царь в форме Гора Младшего, который выходит, чтобы отомстить за смерть своего отца Осириса^{439}. Как мы видели в предыдущей главе, метеоритное железо было связано как с теслом, использовавшимся в церемонии «открывания рта», так и с культовым центром в Летополе.

Кроме того, Сокар связан с бенбеном, камнем яйцеобразной формы, символизирующим сотворение мира, — возможно, он тоже имел метеоритное происхождение^{440}. Связь между Сокаром и бенбеном обнаруживается в «Текстах пирамид», где упоминается о камне в форме яйца в «обители Сокара»^{441}. В других источниках говорится, что бенбен хранился в древнем культовом центре Гелиополе (египетский Иуну или библейский Ун) к северо-востоку от современного Каира. Камень бенбен, по всей видимости, был водружен на пьедестал внутри так называемого «Храма Феникса». Феникс — это греческое название птицы бену, как в Гелиополе называли космическую птицу, олицетворением которой была серая цапля. Ее обычно изображали сидящей на камне бенбен или на священном холме в той же позе, в которой цапли сидят в своих гнездах на островах из ила, образующихся на Ниле после ежегодного разлива.

В греко-египетском искусстве (то есть эллинистическом, использовавшем египетские мотивы), и особенно на разнообразных амулетах феникс, превратившийся в космическую птицу сотворения мира благодаря ассоциации с бену, изображался на холме, у подножия которого находится крокодил. В других случаях феникс стоит прямо на крокодиле^{442}. Не подлежит сомнению, что крокодил олицетворяет бога Сета, или греческого Тифона, который часто изображался во время битвы с Гором Младшим.

Поскольку на египетских картах звездного неба крокодил изображен на спине небесного гиппопотама, или Ререт, то вполне возможно, что в греко-египетском искусстве крокодил отождествлялся с небесным драконом, то есть созвездием Дракона. Все это указывает, что феникс, который здесь занимает место Гора Младшего, победителя Сета, бога тьмы и хаоса, идентифицировался, подобно Гору и Сокару, с расположенными поблизости звездами созвездия Лебедя. Подобная связь между созвездиями Лебедя и Дракона обнаруживается также в астрономии ольмеков и майя (см. главу 6), которые также уделяли повышенное внимание взаимодействию этих групп звезд.

Связь Сокара с метеоритным железом и с солнечным яйцом проявляется не только в его звездных атрибутах, но и во взаимоотношениях с северной группой созвездий, или «Великими», как их называли древние египтяне. И действительно, во время праздника в честь Сокара царь входил в «Залы Сокара» и отождествлялся с богом, уже приравненным к Осирису, а затем проводилось символическое погребение, включавшее церемонию «открывания рта», в результате чего он возрождался и выходил «ликующим»^{443}. Этот небесный аспект бога с головой сокола выражен также в надписи эпохи Нового Царства из храма Мединет Хабу, которая гласит: «Открыты двери неба, чтобы бог [Сокар] мог появиться»^{444}, что в точности соответствует представлениям коренных жителей Северной Америки о созвездии Лебедя как Птичьей Лапы.

Во время это праздника фараон, представленный статуей Сокара, всходил на борт лодки хену, принадлежавшей богу с головой сокола; коническая крыша лодки была увенчана головой сокола, а нос — головой антилопы, которая смотрела назад, на церемониальную «часовню», или каюту. Статуя оставалась в своей «каюте», пока лодку везли на салазках вокруг внешних стен города или храмового комплекса, где проходил праздник. После десятидневных церемоний и шествий праздник заканчивался воскрешением Сокара, символизировавшим неизбежный переход от смерти к новой жизни, который в конечном итоге совершит царь.

Не подлежит сомнению, что лодка хену была прототипом солнечных лодок, которые доставляли умерших в загробный мир. И в Гизе, и в Абидосе (грандиозный культовый центр Осириса и некрополь на юге Египта) было обнаружено большое количество закопанных в землю лодок, которые помещались в специальные ямы рядом с гробницами и пирамидами. В земле были найдены настоящие морские суда, целые или разобранные. Эта традиция уходит корнями к истокам династического Египта, и люди действительно верили, что те, кто похоронен в соседних гробницах, могут воспользоваться астральными двойниками лодок, чтобы достичь небесного царства.

Однако прежде чем совершить это великое путешествие, душа умершего должна была сначала спуститься под землю, чтобы пересечь мифическое царство под названием Дуат, или преисподнюю, которая напоминала лабиринт из пещер. Отождествляемый с богом солнца или мумифицированным Осирисом должен был преодолеть двенадцать областей подземного царства, которые рассматривались как часы, требующиеся солнцу, чтобы проделать путь от заката до рассвета. Конечно, это были не настоящие часы, в которых измеряют время, а просто символические периоды, удлинявшиеся или укорачивающиеся в зависимости от продолжительности ночи.

В подземном царстве Дуат — считалось, что оно существует под землей, где солнце видно в течение ночи, а также в абсолютной черноте космоса, куда не проникает никакой свет, — умерший должен был преодолеть множество сверхъестественных препятствий и вступить в схватку с его призрачными обитателями. Справившись со всеми трудностями с помощью спутников — они тянут «ночную лодку» через все двенадцать часов, — душа получает возможность родиться заново. В терминах солнечной религии это означало, что бог солнца на рассвете пересаживается в «дневную лодку», чтобы совершить на ней путешествие к Вечным звездам и Сехет-Аару, или «Полям Камыша» вдоль Вьющегося Канала. Так египтяне называли Млечный Путь, отождествляя его с мифической рекой, которая в классическую эпоху называлась Эриданом, Океаном и Небесной Рекой^{445}, и рассматривая как небесный аналог или даже продолжение Нила^{446}.

О том, как преодолеть Дуат, рассказывается в многочисленных текстах, вырезанных на стенах гробниц, саркофагах или записанных на папирусах, помещенных в гробницы. Известно о существовании нескольких книг, таких, как «Книга Врат», «Книга подземелья», «Слово устремленного к свету» (больше известная как «Книга мертвых») и «Амдуат», или «Книга о том, что находится в Дуате».

В книге «Амдуат», древнейшей из «книг о рае и аде» — так называл их Бадж, автор английского перевода, — интереснее всего для нас описание четвертого и пятого часа ночи. Эти два «часа» характеризуются определенными особенностями, что позволяет предположить заимствования из отдельной теологии, напрямую связанной с культом Сокара^{447}. В них описывается область подземного мира, которая называется «царством», «землей» или «домом» Сокара в Ростау (или Рестау), «устьем проходов» в загробный мир, который, разумеется, находился в Гизе^{448}. В этой роли бог с головой сокола олицетворял темноту саркофага или гробницы глубоко под землей, откуда умерший мог выйти, чтобы достичь света в небесном царстве^{449}.

Сокар был богом «смерти и убежища душ мертвых [курсив автора]^{450}», что, возможно, нашло отражение в его имени, которое может интерпретироваться как «закрытое место, гроб» или «умолкать»^{451}. Он был «великим богом, который забирает душу», и «привратником во тьме»^{452}, а также «богом Земли, обитель которого темна, как ночь»^{453}. В главе 20 мы продемонстрируем, что представление об абсолютно темной глубокой пещере, помогавшее перемещаться по другим мирам и встречаться с неземными существами, имеет огромное значение для понимания загадки созвездия Лебедя, и именно в Гизе эти взгляды получили самое наглядное воплощение.

В пятом «часе», в самом сердце Дуата — под изображением пустотелого холма и ярко-оранжевого объекта в форме колокола, на котором сидят два сокола, — умерший наконец встречается с Сокаром. Бог представлялся сидящим на двух- или трехголовой змее, хвост которой оканчивался бородатой головой человека. В двух протянутых руках Сокар держит крылья змеи, напоминающие о том, что он «великий бог с распростертыми крыльями». И Сокар, и змея стоят на овале из песка, обозначающем, по мнению Баджа, «овальный остров на реке Туат [Дуат]^{454}. Он охраняется львом с двумя головами и называется «Землей Секри» — это еще одно воплощение Сокара, которое имеет значение «горизонт тайной земли Секри, которая стережет спрятанное тело (или плоть)»^{455}.

Неизвестно, кого именно олицетворяла змея, хотя надпись рядом с Сокаром гласит: «Он должен охранять его форму»^{456}, и эта фраза вместе с другими признаками указывает, что бог с головой сокола одержал победу в сражении со змеей, подобно тому как Гор Младший победил Сета? — на греко-египетских амулетах этот образ воплощен в виде феникса или птицы бену, празднующей победу над крокодилом. Совершенно очевидно также, что ночная лодка не способна пройти через это царство тьмы, охраняемое Сокаром. Вместо этого она огибает подземный холм, по всей видимости, защищающий эту более глубокую область. Все это предполагает существование тайной зоны, отделенной от всего остального Дуата, куда нет доступа даже богу солнца. Каков бы ни был смысл этого странного и явно заимствованного отрывка из книги «Амдуат», он существует отдельно и, как мы вскоре убедимся, отражает представления о Гизе как о царстве мертвых.

Но существовал ли Дуат с его «Землей Секри» в материальном мире, или это лишь фантазия, способствовавшая переходу в загробный мир? И если существовал, то не в нем ли содержится ключ к пониманию роли созвездия Лебедя в древней Гизе? Мы знаем лишь о том, что в древности в этом месте существовало святилище Сокара, известное под именем Шетайет^{457}. Это святилище упоминается на так называемой «стеле сна», или «стеле сфинкса», установленной фараоном Восемнадцатой династии Тутмосом IV (правил с 1413 по 1405 г. до н. э.). Этот огромный вертикальный камень находится между лапами великого Сфинкса, и на нем вырезана надпись, рассказывающая о том, как принц Тутмос, утомившись на охоте, лег отдохнуть в тени Сфинкса. Юноша заснул, и во сне ему явился Хармакис (египетский Хор-ем-Ахет, «Гор Горизонта»), дух Сфинкса, и сказал, что он станет царем Египта, если уберет песок, которым засыпано гигантское туловище статуи. Юный принц последовал совету и действительно стал фараоном. Для нас в этом тексте самой важной является фраза о «Хармакисе рядом с Сокаром в Роста [т. е. Ростау]^{458}», указывающая на то, что, по крайней мере в эпоху Нового Царства, поблизости находилось святилище или статуя бога с головой сокола. Но что нам известно о происхождении и назначении этого святилища или статуи? Современные египтологи полагают, что изначально у великого Сфинкса было лицо фараона Хафры (строителя соседней Великой пирамиды), однако в период Нового Царства эта фигура ассоциировалась с Гором Старшим, богом с головой сокола, а не с конкретным правителем. Может быть, это отождествление было как-то связано с культом Сокара, существовавшим на плато Гизы?

До недавнего времени мы не располагали данными, позволяющими определить возможное расположение святилища Сокара в Гизе, хотя большинство специалистов полагали, что оно находилось в южной части плато. Кроме того, не представлялось возможным определить, имел ли Дуат, подземный мир Ростау, в котором правил бог с головой сокола, какое-либо материальное воплощение. Однако, взглянув на проблему под другим углом, мы получаем возможность найти ключ к разгадке этой древней тайны.

Все началось с анализа космологических текстов, найденных на стенах храма Гора в Эдфу в 87 километрах к югу от Луксора, на юге Египта. Эти надписи, получившие название «Текстов строителей», рассказывают о возведении первого храма в Египте, размеры и пропорции которого послужили моделью для всех других храмов, строившихся в стране. В число этих храмов входил и сам храм Эдфу, сооружение которого началось в 237 г. до н. э. и закончилось в 57 г. до н. э., когда работы были прерваны.

В «Текстах строителей» Эдфу рассказывается о первозданном холме, который назывался «остров Яйца», поднявшийся из первозданных вод, подобно Силбери-Хилл в Великобритании. Как и Земля Секри, он был окружен водным каналом^{459}, предположительно рекой, по берегам которой раскинулись «поля камыша» — священные земли Ветджесет-Нетджер (или Ветджесет-Хор)^{460}. Здесь же находились священные колонны, или столбы, джед, которые использовались в качестве «насестов» первыми шестьюдесятью обитателями острова^{461}, называвшихся Соколами-Джерти, или Мудрецами. Их главой был бог Пен, или просто «Этот»^{462}. Все это происходило в мифическую эру «первого события» — зеп menu, — когда мир еще был необитаем^{463}.

После жестоких сражений, вызванных вторжением «злобной змеи», известной как «Великий Прыгун»^{464}, поднявшиеся воды затопили остров, уничтожив Ветджесет-Нетджер и его обитателей, которых теперь называли «духами». Затем остров вновь появляется из воды, и начинается вторая фаза строительства мира. От предыдущей эпохи осталась всего одна колонна Элсед^{465}, но и ее заменили новой, специально установленной для мифического владыки по имени Сокол, носившего титул «Господина насеста» и «Крылатого»^{466}. Холм был переименован в Остров Битвы, Остров Вторжения и, наконец, в Остров Мира, что напоминало о прошедших битвах и том факте, что он превратился в кладбище первых обитателей Ветджесет-Нетджер^{467}. Среди них был и бог Пен, который как бог подземного мира считался первым умершим богом в египетской мифологии, отождествлявшимся с упомянутым выше существом по имени Сокол^{468}.

После этого священная земля, именовавшаяся просто «родиной», стала называться Местом Первого События. И самое главное — здесь было возведено здание, названное Храмом Сокола в честь могущественного владыки^{469}. По свидетельству древнего текста, размеры святилища составляли «тридцать локтей с запада на восток и двадцать локтей с юга на север», а перед ним располагался большой внутренний двор, вдоль двух сторон которого находились меньшие по размерам постройки^{470}. В них жили мифические существа, в том числе «Команда Сокола», «Шебтиу» и «Старейшие»^{471}.

Чешский египтолог Ева Реймонд, единственная из специалистов, подробно проанализировавшая и прокомментировавшая «Тексты строителей» Эдфу, не сомневалась, что остров Яйца и Храм Сокола существовали на самом деле. Она приводила лингвистические доказательства того, что тексты происходят не из Эдфу на юге Египта, а из нома, или области, Мемфиса, включающего плато Гиза. По ее мнению, «Тексты строителей» Эдфу «сохранили память о додинастическом религиозном центре, когда-то существовавшем поблизости от Мемфиса, который египтяне считали… родиной египетских храмов»^{472}. В пользу этого Предположения свидетельствует и тот факт, что согласно преданию первый храм в Эдфу построил Имхотеп, архитектор ступенчатой пирамиды Джосера в Саккаре «в соответствии с планом, спущенным на землю с небес около города Мемфиса»^{473}.

Может ли этот материал пролить свет на значение земли Секри, пустотелого холма и острова в пятом часе Дуата, которые ассоциировались с Сокаром из Ростау, и не является ли многоголовая змея со стоящим на ней богом олицетворением победы Сокола над «злобной змеей», которая помешала первому этапу строительства в Ветджесет-Нетджер и убила всех обитателей этой земли? Я убежден, что есть все основания отождествлять Сокара с мифическим существом из «Текстов строителей» Эдфу по имени Сокол, который построил Храм Сокола, по всей вероятности, и являвшийся первым святилищем Сокара — возможно, тем самым утраченным Шетайетом. В пользу этой гипотезы свидетельствует тот факт, что бог по имени Сокол считался первым из умерших богов Египта, что подчеркивает его связь с Сокаром из Ростау, который считался «одним из самых древних богов загробного мира» и «богом Земли, обитель которого темна, как ночь». Такое отождествление позволяет выявить более тесную связь между созвездием Лебедя и плато Гиза.

Далее в «Текстах строителей» Эдфу говорится о подземном мире под названием «Преисподняя Души», который существует внутри Острова Яйца^{474}. Он содержит нечто под названием беннт — «зародыш»^{475} или «семя»^{476}, которое также называли «Великим Лотосом» или «троном», излучавшим свечение^{477}. Этот предмет можно отождествить с «Полным Оком», которое Реймонд рассматривала как «источник света, освещавшего остров»^{478}.

Египетское слово беннт является производной женского рода от корня бенн (от этого же корня происходит слово бенбен), входящего в состав таких слов, как «совокупляться, быть отцом», «порожденный», «мужской», «фаллос», а также связано со словом вебен, «подниматься в сиянии», «сиять»^{479}. Так, термин «остров Яйца» отсылает нас к солнцу-яйцу, которое было сделано из метеоритного железа и расщеплено Сокаром, а также яркому объекту в форме колокола, появляющемуся в пятом часе загробного мира Дуат.

В четвертом часе Амдуата упоминается «дорога тайн Рестау [Ростау]… дорога, по которой входит тело Сокара, образ, который скрыт и не может быть ни увиден, ни ощутим»^{480}. В древнем тексте несколько раз говорится о «тайной комнате» или «тайной пещере» Сокара, существовавшей в Ростау^{481}, а один из придворных фараона Пепи I (правил приблизительно в 2300 г. до н. э.) носил титул «начальник тайн комнаты Сокара»^{482}.

Что представляла собой эта «тайная комната» или «тайная пещера», и возможно ли ее найти сегодня? Предполагалось, что это было нечто вроде гробницы Сокара-Осириса^{483}. Однако ключ к разгадке содержится в названии «Преисподняя Души» — именно так именуется эта комната в «Текстах строителей» Эдфу. Это бв-хнм^{484}, которое Реймонд переводит как «Место Колодца»^{485}, хотя суффикс хнм также может иметь значение «строить», «собирать вместе». Поэтому Реймонд предположила, что речь идет о некоем «первозданном колодце», когда-то существовавшем поблизости от Мемфиса, а возможно, даже в Гизе^{486}. Это заманчивая идея, и в своей предыдущей книге «Боги Эдема» (1998) я предположил, что речь могла идти «о каком-то подземном комплексе, войти в который можно было по лестничному колодцу, расположенному на похожем на холм острове»^{487}.

Как мы увидим ниже, эти слова оказались пророческими, придав глубокий смысл предположению Мирчи Элиаде о шаманистических корнях древнеегипетского культа мертвых и его связи с универсальным культом созвездия Лебедя. Если Сокар отождествлялся с созвездием Лебедя, богом с головой сокола в северной группе созвездий, то Летополь распространял небесное влияние Большой Медведицы, созвездия в форме бедра быка, а Гиза должна была как-то отражать небесное могущество Сокара/Лебедя как самого древнего из египетских богов загробного мира. Но где искать ключи к этим загадкам, и что именно нужно искать? Ответ явился в виде озарения.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ ДОРОГА К РОСТАУ

Именно на этом этапе моих исследований возможного значения созвездия Лебедя в Век Пирамид Родни Хейла посетило неожиданное озарение. В одну из январских ночей 2005 года, страдая от бессонницы, Родни вспоминал, как в 1994 году после выхода в свет сенсационной книги инженера-строителя Роберта Бьювэла и писателя Эдриана Джилберта «Мистерия Ориона» он тщетно пытался совместить три звезды пояса Ориона с тремя пирамидами Гизы — авторы книги предлагали теорию взаимосвязи неба и земли в качестве доказательства высокого уровня развития астрономии в Древнем Египте.

Достаточно просто оказалось совместить две звезды — Альнитак и Альнилам — с пирамидами Хуфу и Хафры, но когда дело дошло до совмещения третьей звезды пояса Ориона, Минтаки, с пирамидой Менкауры, она явно оказывалась в стороне. Распространив наложение карты звездного неба на план местности на другие пирамиды Мемфисского некрополя — авторы считали их отражением других звезд Ориона и соседнего созвездия Тельца, в том числе небольшого звездного скопления под названием Гиады, — Хейл испытал еще большее разочарование, потому что расхождения стали еще заметнее. Это совмещение было лишено какого-либо смысла.

И тут в голове лежавшего в кровати Хейла мелькнула догадка. А что, если сравнить расположение пирамид в Гизе с созвездием Лебедя? Хейлу не терпелось проверить свое предположение, и он, встав пораньше, при помощи компьютера наложил карту звездного неба на топографическую карту Гизы. Результат поразил его — три звезды внутренних «крыльев» птицы, составляющих перекладину Северного Креста, то есть Дженах (Ипсилон Лебедя), Садр (Гамма Лебедя) и Дельта Лебедя, в точности совпали с пирамидами Хуфу, Хафры и Менкауры. Чтобы проверить это удивительное открытие, он накладывал четыре разные фотографии на план поля пирамид Гизы и каждый раз получал почти абсолютное совпадение, без каких-либо видимых отклонений.

Что касается ориентации пирамид относительно отображения на местности трех звезд из созвездия Лебедя, то я обратил внимание, что в Век Пирамид Денеб попадавший при наложении карт на границу поля мастаб к северо-западу от Второй пирамиды, оказывался на азимуте 313 градусов, всего в двух градусах от направления на северо-запад. Если стоящий на плато наблюдатель предположит, что звезды, вместо того чтобы опуститься за горизонт, продолжают движение по земле, как будто спроецированные на поверхность пустыни при помощи гигантского фонаря, то в конце концов они «доберутся» до Гизы и займут то положение, о котором говорил Родни Хейл. Вполне возможно, что именно этот факт повлиял на выбор места для пирамид. Любопытно, что при заходе созвездия Лебедя его четыре звезды, которые астрономы называют Треугольником, образуют рисунок в виде правильной четырехгранной пирамиды, и это обстоятельство вряд ли укрылось от астрономов-жрецов эпохи Древнего Царства.

Зная, что Бьювэл и Джилберт подвергались критике за то, что не исследовали другие поля пирамид с целью выявления возможной связи с созвездием Ориона, Родни обратился к Саккаре, которая, будучи частью большого Мемфисского некрополя, могла быть названа в честь Сокара (хотя средневековые арабские хроники утверждают, что так называлось одно из местных арабских племен). Наложение фотографии трех звезд из созвездия Лебедя на схему размещения главной группы из трех пирамид — Джосера, Усеркафа и Тети — дало почти полное совпадение. Случайно или намеренно, но соответствие вышло удивительно точным. При попытке совмещения трех звезд из пояса Ориона с этими же пирамидами погрешность оказывается гораздо большей.

Перед ступенчатой пирамидой Джосера в Саккаре находится замурованная камера под названием сердаб, она считалась местом обитания ка, или души-двойника умершего, обычно в выполненной в натуральную величину статуе. Внутри сердаба Джосера была найдена статуя фараона (в настоящее время ее заменили копией), взгляд которой через два смотровых отверстия в северной стене направлен вдоль линии меридиана, как будто статуя наблюдает за перемещением ба, или души, в загробный мир. Сердаб Джосера ориентирован под углом пять градусов к востоку от севера, и статуя якобы смотрит в направлении меридиана. Интересно, что в 2650 г. до н. э., когда предположительно была построена пирамида, положение меридиана определялось путем проведения вертикальной линии через звезду Садр (Гамма Лебедя) и центр ковша Большой Медведицы — по мнению Мэрион Хэтч, именно этим методом определяли направление на север предки ольмеков в Мексике еще в 2000 г. до н. э. (см. главу 6).

Вернувшись к Гизе, я с удивлением обнаружил, что при совмещении карт Альбирео (Бета Лебедя), яркая двойная звезда со звездными величинами 3,5 и 7, располагается к югу от вершины необычного скалистого утеса под названием Гебел-Гибли (в переводе с арабского «южный холм»). Утес находится в 300 метрах к югу от Сфинкса и выступает над поверхностью пустыни наподобие первозданного холма. В те времена, когда русло Нила проходило западнее, воды реки во время ежегодного разлива окружали его основание, и эта скала становилась идеальным отображением первозданного холма, а также Острова Яйца, упоминаемого в «Текстах строителей» Эдфу. Более того, я знал, что другие исследователи уже обратили внимание на этот скалистый выступ, полагая, что он поможет найти Шетайет, утерянное святилище Сокара, а также может указывать на «ворота» в тайные структуры Гизы^{488}.

Кроме упомянутых выше корреляций с созвездием Лебедя, проявилась и еще одна связь. Вычислив точку восхода созвездия Лебедя в Век Пирамид, с 3000 по 2500 г. до н. э., я обнаружил, что в этот период Денеб всходил на северо-восточном горизонте по азимуту 46,6 градуса и становился виден при азимуте 47,6 градуса. Однако с учетом атмосферной рефракции звезду можно было увидеть еще раньше[21]. Эта точка совпадает с тем местом на горизонте, где находится древний культовый центр Гелиополь, в двадцати восьми километрах к северо-востоку от Гизы.

Желая получить дополнительную информацию, я пришел к выводу, что надежнее всего провести исследование на местности, что и было сделано в мае 2005 года. Первым делом я проверил точность ориентации вдоль линии, проходящей с северо-запада на юго-восток, юго-восточных углов всех трех пирамид, что совпадало с направлением на Гелиополь. Эта линия, впервые отмеченная американским ученым Марком Ленером, возглавлявшим проект картографирования плато Гиза (1984–1986), и впоследствии получившая название «линии Ленера»^{489}, начинается от скалистого бугра примерно в 400 метрах у юго-западу от Третьей пирамиды, у подножья которого я нашел обработанные пластины сланца эпохи позднего неолита^{490}. Эта линия, образовывавшая часть так называемой гряды холмов Маади, заставляла инженеров и ученых предполагать, что три пирамиды Гизы были построены согласно общему плану, который разработал Хуфу и которого строго придерживались его преемники^{491}.

Между Гизой и Гелиополем почти наверняка была проложена священная дорога, о которой говорится на «стеле сна» Тутмоса IV, стоящей между лап великого Сфинкса. В надписи упоминается «чудесное место Первого Времени, против повелителей Кераха, священная дорога богов к некрополю на западе от Уна [Гелиополя]^{492}». И хотя точный контекст «чудесного места Первого Времени» утерян, эта фраза почти наверняка указывает на существование очень древней церемониальной дороги, которая когда-то соединяла Гизу с Гелиополем.

К сожалению, «линия Ленера» не выдерживает тщательной проверки, поскольку Третья пирамида немного отклоняется к юго-востоку или — если взглянуть на картину под другим углом, — Вторая пирамида слегка смещена на северо-запад. Если принять во внимание это обстоятельство, то ориентация трех пирамид — от угла к углу, от вершины к вершине — в среднем составляет около 44 градусов к востоку от севера, что более чем на два градуса отличается от азимута точки восхода Денеба, как это явление наблюдалось из Гизы в 3000–2500 гг. до н. э. Эта линия действительно ориентирована на установленный заново гранитный обелиск, стоящий на том месте, где когда-то находился храм Атона в Гелиополе, однако город занимал большую площадь, причем некоторые древнейшие районы, в том числе кладбище эпохи Древнего Царства, находились вблизи древнего поселения Матария.

Здесь можно найти старый сикомор, известный как Дерево Марии, ветви которого отбрасывают тень на священный источник — по преданию, именно в этом месте отдыхала Дева Мария с младенцем Христом во время бегства Святого семейства в Египет. Название этого источника напоминает арабское название Гелиополя — Айн Шаме, что значит «Глаз Солнца» или «Фонтан Солнца», и это свидетельствует, что данное место продолжало считаться священным и по окончании династического периода в истории Египта. Таким образом, знание, что предполагаемая «дорога к Ростау», путь в Дуат, или загробный мир (см. главу 13), когда-то проходил между Гизой и Матарией, позволяет нам более точно вычислить азимут, который составляет 46,5 градуса к востоку от севера, что в точности совпадает (с погрешностью, не превышающей один градус) с азимутом восхода Денеба, если это явление наблюдать с плато Гизы в 3000–2500 гг. до н. э.

Можно со всей определенностью утверждать что между Гизой и Гелиополем существовала некая священная связь, поскольку оба места были древними культовыми центрами, связанными со звездной религией, о которой упоминается в «Текстах пирамид». И самое главное, что они находились в прямой видимости друг от друга. Наблюдатели, смотревшие в сторону Гелиополя с плато Гизы в период 3000–2500 гг. до н. э., видели восход Денеба из точки, где находилась Матария. Мне кажется, что для них он символизировал первое появление Сокара как Ана, то есть созвездия Лебедя в виде бога с головой сокола, который ассоциировался, по крайней мере ритуально, с действиями по определению меридиана в процессе церемонии «протягивания шнура» (см. главу 13).

Рискну пойти еще дальше и предположить, что восход и заход Денеба использовался для определения истинного севера при помощи метода ложного горизонта, впервые предложенного И. Е. С. Эдвардсом. Я убежден, что это отражение того факта, что в Век Пирамид для наблюдателя из Гизы Денеб появлялся над горизонтом в том месте, где находится Гелиополь. И хотя Денеб не был самой яркой из околополярных звезд (гораздо удобнее было бы использовать Вегу), мне кажется, что египтяне выбрали эту звезду из-за ее связи с древними погребальными обрядами, а также из-за того, что звезды созвездия Лебедя считались стражами меридиана. Именно его держит в протянутых руках бог с головой сокола — в виде копья или шнура — и именно его символизируют расправленные Сокаром крылья многоголовой змеи в пятом часе Дуата, или подземного мира, как описано в книге «Амдуат».

Я нисколько не сомневаюсь, что связь между Гизой и Гелиополем была «дорогой тайн Рестау», дорогой к Рос-тау, причем слово «дорога» здесь не следует понимать буквально — более точным здесь был бы термин «путь».

Я отдаю себе отчет, что многие египтологи, прочитав эти строки, возразят, что поле пирамид Гизы ничем не отличается от остальных полей пирамид в некрополе Мемфиса. Другие пирамиды так же стары, а до династического периода в истории Египта восточный берег Нила считался главнее западного, где расположен Мемфисский некрополь. Более того, они укажут, что Гиза не единственное место, памятники которого ориентированы на Гелиополь, поскольку прямая линия, проведенная через северо-западные углы главных пирамид в Абусире, расположенном в тринадцати километрах к юго-востоку от Гизы, также проходит через древнюю обитель бога солнца. Но на мой взгляд, огромное значение имеет тот факт, что линия Гиза — Гелиополь ориентирована на восход Денеба.

Французский египтолог Жорж Гойон привлек внимание к тому факту, что Гиза, Летополь и Гелиополь образуют правильный треугольник, причем два последних места находятся на одной и той же широте^{493}. Нам также известно, что Летополь воплощал небесную силу созвездия в виде бедра быка и священного тесла, то есть Большой Медведицы (см. главу 12). Поэтому при тщательном анализе связи Гизы с созвездием Лебедя выясняется, что в лице Гизы и Летополя мы имеем два места, одно на севере, другое на юге, которые отражают двойную связь соответственно с созвездиями Лебедя и Большой Медведицы, использовавшимися совместно для нахождения линии меридиана, а значит, и пути к вознесению на небо.

Было бы здорово, если бы мы имели основания утверждать, что пирамиды Гизы ориентированы на восход Денеба в период их строительства. Однако, несмотря на точную ориентацию на север, их расположение относительно горизонта и друг друга не подчиняется какой-то определенной закономерности и является предметом жарких споров, и на этом этапе я не рискну углубляться в запутанные подробности. Достаточно сказать, что необычное расположение пирамид, отражающее взаимное расположение трех звезд «креста» созвездия Лебедя, а также тот факт, что их входы ориентированы точно вдоль линии меридиана, свидетельствует об их связи с этим важным созвездием.

Как мы видели, наклонение звезд созвездия Лебедя почти не меняется на протяжении столетий, и это значит, что они очень медленно смещаются по отношению к видимому горизонту. Исследуя движение точки восхода Денеба на протяжении столетий, я обнаружил, что она постепенно движется на юг. Если значение Денеба в предполагаемой ориентации Гиза — Гелиополь подтвердится, то повышение точности этой ориентации при движении назад по шкале времени указывает на ее более древний возраст. Более того, поскольку культура Маади в период 3900–3200 гг. до н. э. использовала в качестве кладбищ и Гизу, и Гелиополь, вероятность этого повышается.

А что, если связь созвездия Лебедя с Гизой реальна? И является ли она более обоснованной, чем корреляция Орион — Гиза, предложенная Бьювэлом и Джилбертом в 1994 году? В Век Пирамид несколько погребальных религий боролись за влияние при царском дворе. Сама Великая пирамида, по всей видимости, служит воплощением звездной ориентации, которая осуществляется посредством так называемых воздушных шахт, направленных как минимум на четыре разных звезды, в том числе Сириус (самую яркую звезду ночного неба) и Альнитак или Альнилам из пояса Ориона. Однако на месте становится очевидным, что за много столетий до того, как южный культ Ориона стал доминировать в погребальных обрядах Египта, в царстве Нижнего Египта — им правил фараон из своей столицы Мемфиса — отдавали предпочтение гораздо более древней, происходящей от шаманизма небесной религии. Главную роль в ней играла северная группа созвездий, так называемые «Великие», которые, как мы видели, были небесным воплощением вечных звезд, а также стражей Сехет-Аару, египетского рая.

Центральной в этой религии была фигура бога с головой сокола, олицетворением которого на ночном небе было созвездие Лебедя, которое вместе с Месхетиу, или бедром быка, то есть созвездием Большой Медведицы, считалось стражем линии меридиана, пути вознесения на небо. Ответ на вопрос, является ли связь созвездия Лебедя с Гизой более обоснованной, чем корреляция Орион — Гиза, заключен в том факте, что соответствие между «крестом» созвездия Лебедя и пирамидами Хуфу, Хафры и Менкауры является точным и исполненным смысла. Это идеальное выражение влияния бога Ана, который в ипостаси Сокара является самым древним египетским богом загробного мира, обитель которого находилась в Ростау, то есть в самой Гизе. И действительно, есть все основания полагать, что именно он был мифическим птицеподобным существом из «Текстов строителей» Эдфу по имени Сокол, которого считали основателем — скорее всего, поблизости от Гебел-Гибли, соответствующего двойной звезде Альбирео, — первого египетского храма. Но значит ли это, что все остальные элементы текста из Эдфу тоже исторически достоверны, и поможет ли нам выявленная связь определить истинное местоположение Дуата, Преисподней Души, попасть в которую можно было через «место источника»? Еще одно обличье созвездия Лебедя в богатом собрании египетских мифов о сотворении мира дает нам ключ к разгадке величайшей тайны Гизы.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ КОЛОДЕЦ ДУШ

Мифы о сотворении мира, найденные в различных культовых центрах Египта, рассказывают о космическом гусе по имени Генген-уэр (иногда его произносят как Негнег или Канкан-уэр), что значит «Великий Гоготун». Волшебная птица сотворила космос, издав громкий крик или гогот. Этот звук нарушил извечное молчание, существовавшее в пустоте, в результате чего разбилось яйцо, из которого вышла вся Вселенная.

Одним из таких культовых центров были Фивы (современный Луксор) на юге Египта, и в нем жрецы бога Амона, или Невидимого, рассматривали Великого Гоготуна как средство, при помощи которого их бог «разбудил» процесс сотворения мира^{494}. Таким образом, гусь превратился в тотем, или воплощение Амона. Эта же роль отводилась птице в культе бога Атона в Гелиополе, который тоже считал Великого Гоготуна своим. В гелиопольском варианте мифа гусь отложил яйцо, ставшее первозданным холмом или камнем бенбен, и из него появилась птица бену, первое живое существо, или дух Вселенной, воплощением которой считалась серая цапля или птица феникс из греко-египетских мифов. Яйцо также является основой Острова Яйца из «Текстов строителей» Эдфу, который поднялся из первозданных вод.

В качестве Первозданного Существа гусь фигурирует в египетских погребальных текстах, где умерший охраняется космическим яйцом или становится с ним единым целым^{495}. В некоторых случаях он даже принимает облик гуся, чтобы достичь Вечных звезд — скорее всего, именно поэтому изображения гусей и лебедей часто встречаются на стенах египетских гробниц эпохи Нового Царства. Следует также отметить, что начиная с Пятой династии^{496} роль лебедя в египетских погребальных обрядах становится неясной, хотя отсутствие каких-либо текстологических данных делает невозможным оценку этой роли.

В «Текстах саркофагов» умерший человек отождествляется с «великим соколом, который зародился в яйце»^{497}, что ассоциируется с ролью Сокара как создателя яйца из метеоритного железа. В одном из текстов Великий Гоготун становится Сокаром в ипостаси божественного ремесленника. В речении 223 умерший человек сравнивается с яйцом, а Сокар называется «тем, кто раскалывает железо», то есть метеоритное железо неба, или скорлупу космического яйца. Поскольку Сокар также является стражем камня бенбен, то становится очевидным, что его роль аналогична роли космического гуся — об этом важно помнить, отправляясь на поиски небесного аналога Великого Гоготуна.

Значение гуся в астрономии Древнего Египта оставалось тайной до того момента, пока его изображение не обнаружили на круглом «зодиаке» Дендеры в Среднем Египте, который датируется серединой I века до н. э. Изначально зодиак находился на потолке восточного святилища Осириса на крыше знаменитого храма Хатхор, построенного Птолемеем, и был найден в 1799 году группой сопровождавших Наполеона ученых; в 1822 году зодиак был перевезен во Францию. Сегодня его можно увидеть в парижском Лувре (в Дендере находится копия). Как предполагает его название, вырезанный на камне зодиак, получивший название «Дендера В», имеет форму диска. Другой зодиак, состоящий из серии прямоугольных панелей — «Дендера Е», — расположен на потолке внешнего гипостильного зала.

В круглом зодиаке воплощена попытка изобразить все Ночное небо способом, ранее не применявшимся в древнеегипетской астрономии. Мифические существа, животные, люди и неживые объекты — все они шествуют по кругу в направлении против часовой стрелки. Среди них есть планеты, двенадцать зодиакальных созвездий, а также последовательность из тридцати шести звезд и групп звезд, которые со времен Среднего Царства использовались для деления ночи на отрезки, или деканы, в соответствии с порядком их появления, начиная с Саху, «Скорохода», который отождествлялся с созвездием Ориона. Кроме того, мы видим на зодиаке изображения Великих, уже знакомой нам группы околополярных или близких к околополярным созвездий, ассоциировавшихся с северным небом.

Особый интерес в круглом зодиаке Дендеры для нас представляет фигура идущего мужчины с церемониальной косичкой и грушевидной булавой в правой руке. Под его ногами изображен гусь, а слева двойной значок — сокол, стоящий на ибисе, который считался птицей сотворения мира в культовом центре Гермополе, посвященном богу луны Тоту. Ибис также служил обозначением ах, вознесенной на небо души умершего человека, которая занимала место среди Вечных звезд. Рядом нет никакой надписи, которая могла бы дать дополнительную информацию как о человеке с булавой, так и о гусе, который почти наверняка олицетворяет Великого Гоготуна. Однако по местоположению этих фигур на небе можно определить, какому созвездию (или каким созвездиям) они соответствуют.

На зодиаке Дендеры человек с булавой, как я его называю, изображен напротив Месхетиу, или Бедра Быка. Это созвездие находится в непосредственной близости от центральной части зодиака, занятой двумя явно узнаваемыми фигурами. Одна из них, занимающая центральную точку, а значит, и полюс неба, представляет собой бегущего шакала, которого можно отождествить с Упуатом, или «Открывающим Пути». Он считается помощником бога с головой шакала Анубиса при проведении церемонии «открывания рта». Оба бога должны были сопровождать умерших в загробный мир. Другая центральная фигура — это гиппопотам Ререт, олицетворяющий созвездие Дракона.

С учетом того, что Бедро Быка соответствует Большой Медведице, можно утверждать, что бегущий шакал — это Малая Медведица. Если это действительно так (а я не первый, кто отметил эту связь)^{498}, то выбор Упуата для этой роли очевиден. По форме это созвездие напоминает Большую Медведицу (Плуг, или Ковш), и поэтому его легко отождествить со вторым небесным теслом, изогнутым инструментом, который использовался в церемонии «открывания рта».

Человек с булавой и его гусь находятся в области неба между северным полюсом и созвездиями Стрельца и Козерога, которые изображены над линией эклиптики. Это сужает диапазон возможностей, потому что человек с булавой занимает место, которое на других рисунках принадлежит Ану, богу с головой сокола из северной группы созвездий, который отсутствует в круглом зодиаке. Об этом можно судить по прямоугольному зодиаку храма — Дендера Е, — где Ан заменяет человека с посохом на участке неба между Козерогом и Стрельцом. Это предположение открывает соблазнительную возможность отождествить человека с булавой с созвездием Лебедя, что подтверждается при взгляде на современную планисферу — бедро быка, гиппопотам, бегущий шакал и человек с булавой в точности соответствуют Большой Медведице, Дракону, Малой Медведице и Лебедю. Это соответствие признает и современная наука^{499}.

Остается идентифицировать гуся, и его местонахождение между созвездиями Стрельца и Козерога означает, что это может быть только созвездие Орла. Именно к такому выводу пришел астрофизик Эрик Обур, подробнейшим образом исследовавший оригинал зодиака Дендеры, хранящийся в Лувре^{500}. Интересно, что впервые гусь был отождествлен с созвездием Орла еще в 1862 году в опередившей свое время книге христианского писателя Фрэнсиса Ролстона^{501}.

Трудно сказать, почему на круглом зодиаке бог с головой сокола был заменен человеком, держащим булаву, — особенно с учетом того, что на прямоугольном зодиаке Дендеры он помещен в другое место, между Водолеем и Козерогом, причем он действительно стоит на гусе. Несмотря на то что он держит скипетр, а не булаву, его фигура в точности соответствует фигуре человека с булавой на круглом зодиаке, что позволяет отождествить последнего с Аном. Тот факт, что в этом случае бог с головой сокола появляется на прямоугольном зодиаке дважды, не должен вызывать недоумения — просто греко-египетские астрономы-жрецы из Дендеры, создававшие эти зодиаки в середине I века до н. э., могли в качестве источников использовать разные варианты карт звездного неба. В одной из них, например, Ан присутствовал в обычной форме, с копьем или шнуром в руке, на другой был изображен лишь человек с головой сокола, держащий скипетр, а на третьей его заменял человек с булавой.

Эти различия вполне могли стать причиной повторения фигур, которое мы наблюдаем. Но в любом случае информация, полученная в результате изучения обоих зодиаков Дендеры, в той или иной степени подтверждает, что Ан — это созвездие Лебедя, поскольку человек с булавой на круглом зодиаке занимает место именно этой группы звезд.

Гусь на круглом и прямоугольном зодиаках Дендеры — это зооморфическое воплощение, или тотем. Он расположен под ногами человека с булавой, а бог с головой сокола стоит на его спине. Поэтому вполне вероятно, что гусь, олицетворяющий созвездие Орла, обозначает лишь самую яркую его звезду, Альтаир, которая изображена как часть созвездия Лебедя.

Никогда раньше гусь не играл такой важной роли, и это значит, что для его возвышения была веская причина. Я не мог понять, в чем тут дело, пока не обнаружил, что Дендера считалась «домом детей Геба»^{502}, бога земли, тотемом которого (как у Амона и Атона) считался Великий Гоготун. Более того, деревня Хамра-Дун поблизости от Наг-Хаммади рядом с Дендерой, где в 1945 году была найдена целая библиотека гностических текстов, в древности называлась «убежище гусей» или «гусиное перо», что имеет как мистический, так и практический смысл^{503}. Но кто же такой Геб и какова его роль в этой мистерии?

В гелиопольском мифе о сотворении мира Геб и его сестра богиня неба Нут были детьми Шу (воздуха) и Тефнут (воды), которых создал сам Атон из собственной слюны или семени. До того как Шу разделил их, Геб и Нут были сплетены в вечном любовном объятии, в результате которого на свет появились две пары разнополых близнецов — Осирис с Исидой и Сет с Нефтидой. Все вместе эти боги и богини образовали Великую Эннеаду, девять главных богов гелиопольского пантеона. Впоследствии к ним присоединились две Младшие Эннеады, и общее число богов увеличилось до двадцати семи.

Чаще всего Нут изображали обнаженной, изогнувшейся дугой над все еще возбужденным Гебом — их только что разделил Шу, чтобы из этой пары образовались небо и земля (см. рис. 36). В других эпизодах Геб изображался либо в белой короне, либо в виде мужской фигуры с Великим Гоготуном на голове. Иногда птица сидела у ног Нут, изогнутой над Гебом.

Связь бога земли с Великим Гоготуном обусловлена тем, что согласно преданию бог тоже перемещается по воздуху, принимая облик этой птицы^{504}, — это утверждение исполнено глубокого смысла, предполагая перевоплощение, или «птичий» шаманизм, и объясняет его роль в зодиаке Дендеры. Геб часто упоминается в «Текстах пирамид» и, подобно Сокару, «имеет власть над гробницами, в которые кладут мертвых»^{505}.

В текстах не называется культовый центр Геба, но этот бог был тесно связан с Гелиополем. Кроме того, ему поклонялись в Дендере, главном культовом центре Хатхор. Эта богиня являлась египетским воплощением ближневосточной богини любви, известной под именами Аллат, аль-Узза и Манат, а в классический период отождествлявшейся с греческой Афродитой и римской Венерой. Подобно этим богиням, Хатхор считалась покровительницей любовных развлечений, от танцев до секса, распущенности и даже священной проституции (в Египте эту роль она делила с Исидой). Любопытно, что и Нут, и Хатхор изображались в виде священных коров и ассоциировались с богиней по имени Апет в облике самки гиппопотама^{506}. Кроме того, жрецы Дендеры верили, что их храм в буквальном смысле служит жилищем Нут и что именно здесь она родила Исиду — ребенка с темной кожей нашли в стенах храма. В этих обстоятельствах влияние Нут превысило даже влияние Хатхор, и богиня неба стала «Госпожой Дендеры»^{507}.

Примечательно также, что обе богини — с многочисленными сходными атрибутами — считались олицетворением священного дерева сикомор. Расположившись в его ветвях, они предлагали жидкость, воду или вино из кувшина стоящей у подножия дерева душе умершего в облике человека с головой сокола^{508}. В качестве Хозяйки Сикомора (египетское название дерева — нехет, или «убежище») обе богини становились стражами солнечного яйца, отложенного среди растений у основания дерева Великим Гоготуном, воплощением Геба.

Любопытно, что Нут в качестве хозяйки гигантского сикомора встречается как в гермопольской, так и в гелиопольской мифологии, причем в последнем случае это дерево превратилось в Дерево Девы поблизости от деревни Матария. Источник у его корней отождествляется с Айн Шаме, что значит «Глаз Солнца» или «Фонтан Солнца»^{509}. Возраст сегодняшнего дерева составляет около 400 лет, но оно выросло на месте предыдущего, которое сменило более старое — и так далее, вплоть до династического периода. Заманчиво было бы связать это дерево с сикомором Нут — особенно с учетом того, что в погребальных египетских текстах говорится о колодце у основания, принадлежащего богине дерева^{510}. Еще в «Текстах пирамид» эпохи Древнего Царства сикоморы связывались с душами умерших и с восточным горизонтом, где поднимался в небо Вьющийся Канал, или Млечный путь^{511}. Это описание довольно точно соответствует Дереву Девы в Матарии, расположенному на восточной границе древнего Гелиополя и окруженному многочисленными кладбищами, в том числе эпохи Древнего Царства^{512}.

Тот факт, что боги нижнего неба, то есть северная группа созвездий, представлялись сидящими на сикоморе или в тени его ветвей, указывает, что сикомор — это одно из воплощений Мирового Дерева^{513}, символа космической оси, достижимой в данном случае при помощи Млечного Пути. Оно стало альтернативным путем на небо, который выбирает душа умершего, превратившаяся в птицу, тогда как другие души уже достигли его верхних ветвей и сидят на них в виде аху, или «сияющих душ» в окружении около-полярных звезд.

Мы уже упоминали о том, что и Нут, и Хатхор носили титул Хозяйки Сикомора или Хозяйки дерева^{514} и изображались среди его ветвей. «Книга мертвых» связывает эту традицию с Великим Гоготуном. Так, например, в папирусе Ани, хранящемся в Британском музее и датируемом приблизительно 1300 г. до н. э., глава 59 носит название «Глава о вдыхании воздуха и обладании власти над водой в Харт-Нитр». В ней мы читаем:

Здесь мы видим элементы, напоминающие «Текст саркофагов», где говорится:

В обоих случаях умерший берет на себя роль Великого Гоготуна, охраняющего яйцо сотворения мира, но только в том случае, если соглашается стать с ним единым целым. Виньетка, иллюстрирующая главу 59 «Книги мертвых», изображает богиню Нут на сикоморе, льющую жидкость из кувшина в сосуд, который держит в руках умерший человек — в данном случае Ани, для которого был написан текст, — стоящий в водах источника.

Поскольку сикомор представлялся как место, откуда возносятся к звездам, вода становилась входом в Дуат, или загробный мир. По меньшей мере символично, что истинная сущность человека должна была умереть, чтобы возродиться в виде души в другом мире. В этой форме души мертвых могли начинать жизнь заново. Умерший человек восставал из мертвых, как Ра из космического яйца (по описанию древних текстов), сопровождаемый Гебом в его роли Великого Гоготуна. Сама же Нут представлялась как прародительница Ра, как дух солнечного яйца — то есть как солнечная орбита. Подобное рождение солнца встречается в мифологии народов в разных уголках земли.

В Абидосе, древнем культовом центре Осириса на юге Египта, расписной потолок кенотафа Сети I (правил с 1309 по 1291 г. до н. э.) отображает представление египтян о Вселенной. На нем тело богини Нут изогнулось над землей наподобие небесного свода. Рядом с ее обнаженным телом изображены звезды и солнце, а также имеется поясняющая надпись:

Далее мы читаем, что солнце входит в ее рот в четвертом часу ночи, а затем выходит из «нижней части», «раздвигая бедра своей матери Нут»^{518}. Затем бог солнца «уходит на небо» теперь уже в дневной лодке, чтобы совершить путь к месту захода, после чего весь цикл повторяется вновь.

Именно Геб, подобно акушерке, наблюдает за повторяющимся рождением солнца, которое нежно называется «цыпленком», выходящим из солнечного яйца^{519}. Но самое главное, что Дуат, через который проходит Солнце, напрямую связывается с птицами и с севером и считается местом, где бок о бок живут боги и люди. По утверждению Джеймса П. Аллена,

Более того, из той же самой «сплошной тьмы», или тела Нут, выходит на предрассветное небо утреннее солнце.

Нетрудно понять, как у древних египтян возникло представление о том, что солнце ежедневно рождается в виде яйца из тела богини неба. Однако, по мнению Рональда А. Уэллса, археоастронома и специалиста по компьютерам из Калифорнийского университета, Нут можно рассматривать как олицетворение Млечного Пути, который «имеет вид женщины в тончайших одеждах, если учитывать его перемещение за весь год»^{521}. Уэллс также отметил местоположение созвездия Лебедя там, где Млечный Путь раздваивается из-за Большого разрыва, напоминая раздвинутые ноги антропоморфного существа. У ног этой фигуры солнце пересекает эклиптику в районе созвездий Стрельца и Скорпиона, а утолщение Млечного Пути вблизи созвездия Девы, в районе пересечения солнцем эклиптики в противоположной части неба, может интерпретироваться как голова. На голове фигуры можно также различить египетский головной убор, за которым звездное скопление становится реже, напоминая простертые к горизонту руки.

В своих статьях Уэллс указывает, что положение созвездия Лебедя, или Северного Креста, соответствует лону Нут. Следовательно, делает вывод он, это позволяет понять, почему во многих культурах фигуры обнаженных людей изображались с крестом в области гениталий. Он приводит несколько примеров[22]^{522}, но не догадывается, что те же рассуждения можно применить к «птичьей лапе», еще одному абстрактному символу созвездия Лебедя, его роли вульвы космической матери. Тем не менее Уэллс обращает внимание, что Денеб, самая яркая из звезд созвездия Лебедя, расположена на месте родовых путей богини неба, а остальные звезды указывают направление к ее раздвинутым бедрам.

Рональд Уэллс понимал, что его нетрадиционное представление о Нут как о Млечном Пути может объяснить, почему в египетских мифах солнце входит в рот Нут после захода за горизонт, а на следующий день рождается вновь. Он был убежден, что это описание относится не к суточному циклу солнца, а к тому, который начинается в день весеннего равноденствия и длится 272 дня до зимнего солнцестояния. Допустив, что впервые это явление было зафиксировано приблизительно в 3500 г. до н. э., на заре египетской цивилизации, он вычислил, что в ту эпоху созвездие Лебедя всходило на северо-востоке, там, где располагалось «лоно» Нут примерно за два часа до восхода солнца, причем Денеб в этот момент находился на высоте нескольких градусов над горизонтом. Уэллс определил, что «большая окружность, проведенная через северный полюс и Денеб, пересекает горизонт точно в том месте, где всходит солнце»^{523}, отмечая «кратчайший путь, которым следует младенец Ра после выхода из родовых путей в точке появления на горизонте во время восхода»^{524}.

Такое соотношение между положением Денеба и солнца наблюдается только в день зимнего солнцестояния. И что более важно, египтяне называли этот день «рождением Ра»^{525} и считали началом года^{526}, а 272 дня (как верно подметил Рональд Уэллс), требующиеся для смерти и возрождения солнца, в точности соответствуют продолжительности беременности у человека. Таким образом, созвездие Лебедя представлялось не только как утроба, из которой появляются звезды, но и как место сотворения мира, что ежегодно в день зимнего солнцестояния отмечается повторным рождением солнечного яйца, «выпадающего» из космических родовых путей Нут, на которые указывает Денеб.

Рональд Уэллс попытался понять возможные связи между созвездием Лебедя и египетским календарем, отсутствовавшие в предшествующих теориях, и для этого он обратился к храму солнца, построенному в тринадцати километрах к юго-востоку от Гизы, в Абусире. Этот памятник, возведенный фараоном Пятой династии Усеркафом (правил приблизительно с 2480 по 2473 г. до н. э.), представляет собой гигантскую квадратную площадку, на которой стоит приземистый обелиск, олицетворяющий гелиопольский камень бенбен. Это один из шести храмов, построенных фараонами Пятой династии в окрестностях Абусира, хотя до наших дней сохранились только два.

Основная гипотеза Уэллса крайне проста. Астрономы-жрецы нижних храмов, или храмов долины, соседствовавших с более высокими храмами солнца, где на заре проводились обряды омовения и жертвоприношения (два быка и два гуся ежедневно), должны были знать о приближении восхода солнца, чтобы подготовиться к долгому подъему по дороге к храму солнца. Уэллс предполагает, что эту информацию получали в результате наблюдений за звездой, которая всходила, скажем, за час до восхода солнца и пересекала аллею, специально ориентированную для этих целей.

Пока все логично. Однако медленное движение Земли приводит к тому, что звезда каждую ночь всходит все раньше и раньше, так что через пятнадцать дней восход гелиакической звезды наблюдается за два часа до восхода солнца, что делает ее бесполезной для астрономов-жрецов. Поэтому Уэллс предположил, что каждые пятнадцать дней новая звезда, появляющаяся над горизонтом за час до восхода солнца, заменяет старую, в результате чего образуется последовательность из двадцати четырех календарных звезд, использовавшихся в течение 360-дневного года (к нему добавлялись еще пять праздничных и церемониальных дней)^{527}. Выбор звезд зависел от того, какая из них восходит на северо-востоке, а затем поднимается достаточно высоко, чтобы на нее можно было ориентировать ось поднимающейся вверх аллеи. Проверив наклонение и яркость звезд, удовлетворяющих этим условиям, Уэллс пришел к выводу, что в случае храма солнца Усеркафа, первого из шести храмов Абусира, возглавлять эту последовательность звезд должен Денеб, а завершать Садр (Гамма Лебедя), после чего в начале нового года Денеб начнет новый цикл^{528}.

Несмотря на критику, которой подвергались теории Уэллса, связанные с использованием звездных часов в эпоху Древнего Царства^{529}, его наблюдения очень важны. Они придают смысл нашим знаниям о значении Денеба и созвездия Лебедя в Век Пирамид. Более того, Уэллс предположил, что Денеб играет такую важную роль в календаре храма солнца Усеркафа потому, что фараон считал ее особенной^{530}.

Гипотезы Уэллса основаны только на исследовании храма солнца Усеркафа, и он предполагает, что следующие фараоны выбирали другие звезды в качестве «ведущих» космического танца, в то же время учитывая религиозные предпочтения своих предшественников. Однако если учесть, что вокруг Абусира впоследствии были построены еще пять храмов солнца, то в конечном итоге у астрономов-жрецов больше не осталось подходящих звезд как из существовавшего списка, так и из числа других звезд северного неба.

На мой взгляд, тот факт, что Усеркаф проявлял повышенный интерес к Денебу и созвездию Лебедя и использовал их для ведения календаря, служит еще одним доказательством того, что созвездие Лебедя играло важную роль в звездной религии эпохи Древнего Царства. Не следует забывать, что Усеркаф, чье семилетнее правление ознаменовало начало Пятой династии, взошел на трон всего через три поколения после того, как Хуфу построил великую пирамиду, и через четыре года после смерти Менкауры, которому принадлежит Третья пирамида Гизы.

Что-то должен означать и тот факт, что в храме солнца Усеркафа ежедневно приносили в жертву двух быков и двух гусей, причем первые имели небесный аналог в виде звезд Большой Медведицы, а последние в виде созвездия Лебедя как олицетворения Великого Гоготуна. Как мы видели, эти два созвездия участвуют, по крайней мере символически, в церемонии «протягивания шнура», а в образе бедра быка и бога с головой сокола они являются стражами дороги в небо.

Зная о близости Абусира к Гизе, я захотел выяснить, не может ли храм солнца Усеркафа играть дополнительную роль в мистерии созвездия Лебедя. Правда, пирамиды и памятники Абусира закрыты для туристов, приезжающих по дороге, и поэтому я решил, что единственный способ попасть к ним — это пересечь Западную пустыню. 25 мая 2005 года я и моя жена Сью наняли лошадей в конюшне Назлет-эль-Симман и пустились в путь, который стал одним из самых страшных и в то же время волнующих приключений в моей жизни. Раньше я никогда не садился на лошадь и чуть не свалился с седла, когда животное пустилось в галоп со скоростью почти 50 километров в час. К счастью, ничего не случилось, и я остался жив.

У меня есть причина рассказывать о несвойственном мне безрассудстве, следствием которого стала такая сильная боль в спине, что водитель отвел меня к своему приятелю Хассану (настоящее имя изменено), который занимался экспортом благовоний и одновременно практиковал как остеопат. Он привел в порядок мой позвоночник, насколько это было возможно, а затем мы сели пить чай. Естественно, в разговоре речь зашла о пирамидах Гизы и их загадках, и тут Хассан рассказал нечто очень любопытное. Он изложил весьма распространенную теорию, что под деревней Назлет-эль-Симман, к востоку от поля пирамид, существует подземный город. Я сразу же подумал о Преисподней Души, о которой упоминается в «Текстах строителей» Эдфу, — она находится внутри Острова Яйца, или Земли Секри, владений хтонического бога с головой сокола в Ростау, современной Гизе. Кроме того, я знал, что последние восемь десятилетий сюда приезжают последователи американского «спящего пророка» Эдгана Кейси (1877–1945) в поисках подземного храма под названием «Зал Знаний» — они полагают, что там хранятся все знания исчезнувшей с лица земли расы атлантов.

Хассан сказал, что он один из немногих старейшин деревни, которым известен вход в подземный мир в окрестностях Гизы. На вопрос о том, где можно найти это вход, он ответил, что туда можно попасть через колодец, посвященный местному святому по имени Хаммад эль-Симман.

Мне было известно это имя — несколько лет назад я уже сталкивался с упоминанием этого святого. Согласно легенде он жил в норе на плато Гизы, охраняя вход в подземное царство. Святой почитался как основатель деревни, носящей его имя, а также как предок многих семей в Назлет-эль-Симмане и соседней деревни Гиза, в том числе семьи самого Хассана — по этой причине хозяин так много знал о святом. Более того, память о Хаммаде эль-Симмане ежегодно отмечается религиозным праздником в Назлете, который остается не замеченным многими египтологами и туристами, даже несмотря на то что он может содержать ключи к утраченному прошлому плато.

После некоторых колебаний Хассан сообщил мне, что колодец находится под древним сикомором, разновидностью фигового дерева, которое, по преданию, росло здесь еще при жизни святого. Этот факт меня очень заинтересовал, поскольку, подобно Гелиополю со священным сикомором, потомки которого отбрасывают тень на священный источник Айн Шаме, что значит «Глаз Солнца», Гиза тоже имела свой священный сикомор. Он упоминается в легенде времен Среднего Царства, рассказывающей о придворном по имени Синухе, который решил бежать из страны после смерти старого фараона, когда между его сыновьями разгорелась борьба за престол^{531}. Опасаясь начала гражданской войны, Синухе путешествует инкогнито и в конце концов добирается до Сирии. По прошествии многих лет он решает вернуться в изменившийся Египет, и его приветливо встречает новый фараон.

Нас интересует его первое путешествие, поскольку, как свидетельствует легенда, он сначала направился на юг, где «пересек Маати у Сикомора», а затем достиг «острова Снефру»^{532}. Считается, что Маати — это Гиза, а Остров Снефру (или Снофру, основателя Четвертой династии фараонов и отца Хуфу) — это соседнее поле пирамид в Дашуре, где построены две из трех пирамид, принадлежащих Снофру^{533}. Это значит, что упоминаемый в рассказе сикомор находится в окрестностях Гизы.

То же самое или похожее дерево упоминается и на так называемой «стеле описи», испещренной иероглифами каменной плите династического периода (приблизительно 1087-332 гг. до н. э., то есть после Нового Царства), обнаруженной при раскопках в Гизе и в настоящее время хранящейся в зале Древнего Царства Каирского музея. Надпись на ней рассказывает о посещении плато фараоном Хуфу, который хотел оценить ущерб, нанесенный Сфинксу. По всей видимости, в огромную фигуру льва, рядом с которой рос сикомор, ударила молния. Среди ученых разгорелись жаркие споры относительно возраста этого текста, причем исследователи, придерживавшиеся ревизионистских взглядов, использовали его как доказательство того, что Сфинкс был построен до периода правления Хафры (наследника Хуфу), лицо которого считалось похожим на лицо таинственного монумента.

Каков бы ни был возраст текста, факт упоминания в нем священного сикомора свидетельствует, что такое дерево действительно росло на плато в непосредственной близости от Сфинкса — по крайней мере, в поздний династический период, а возможно, и раньше. Кроме того, в нескольких текстах Позднего периода Хатхор называется «Хозяйкой Южного Сикомора», причем иногда в связи с Птахом-Сокаром^{534}, и это значит, что в номе Мемфиса существовало дерево, аналогичное священному дереву Нут в Гелиополе. В Мемфисе был храм Хатхор, и некоторые ученые полагают, что богиня Хатхор была покровительницей плато Гиза^{535}.

Так я впервые услышал о сикоморе, существовавшем при жизни святого Хаммана эль-Симмана. Однако слова Хассана потрясли меня — он утверждал, что сикомор и источник, известный как Бир эль-Симман, или «колодец эль-Симмана», находится в глубине мусульманского кладбища, которое располагается рядом с коптским (копты — это египетские православные христиане) кладбищем под северным склоном Гебел-Гибли, скалистого утеса, расположенного всего в 300 метрах к югу от Великого сфинкса.

Я вспомнил, что Преисподняя души также называется бв-хнм^{536} что египтолог Реймонд переводит как «Место Колодца»^{537}. Она предполагает, что это «первозданный колодец», по всей вероятности, поблизости от Гизы^{538}. Сам я считал, что речь могла идти «о каком-то подземном комплексе, войти в который можно было по лестничному колодцу, расположенному на похожем на холм острове»^{539}. Теперь нашелся человек, деревенский старейшина и, возможно, потомок Хаммада эль-Симмана, утверждавший, что вход в подземный мир Дуат, тайную комнату Сокара в Гизе, находится в священном колодце у подножия Гебел-Гибли.

Эта новая информация потрясла меня — особенно потому, что появилась в необычный момент, после злополучной прогулки верхом по пустыне в Абусир. Более того, присутствие на плато Гиза священного сикомора, бросающего тень на священный источник, в точности совпадало с картиной в Матарие, где Дерево Девы и священный колодец у его корней напоминают о первых сикоморе и источнике, посвященных богине Нут. Однако здесь, в Гизе, дерево должно было принадлежать Хатхор, «Хозяйке Южного Сикомора», и мне представляется, что именно оно было предком современного дерева. В Древнем Египте сикоморы этого вида нередко сажали на кладбище, чтобы души умерших людей могли достичь загробного мира, прибегнув к помощи соседнего источника, воды которого несут новую жизнь после смерти. Любопытно, что в Династический период гробы часто изготавливались из древесины сикомора, как будто для того, чтобы создать впечатление возвращения в лоно богини Хатхор, которая отождествлялась с царственной женой фараона. Имя «Хатхор» означает «Дом Гора [Старшего]», что отражает роль богини как божественной матери каждого фараона, в котором видят воплощение бога с головой ястреба или сокола, олицетворением которого служит Ан в северной части неба, то есть созвездие Лебедя. На самом деле — поскольку многие атрибуты Хатхор и Нут совпадают — мы можем видеть в Хатхор еще одну персонификацию Млечного Пути, а ее родовые пути, из которых вышел младенец Гор, отмечены звездами созвездия Лебедя. Если эта гипотеза верна, то обретает смысл не только ее покровительство плато Гизы, которое всегда было не просто некрополем, но и тот факт, что Гор Старший в эпоху Нового Царства стал отождествляться со Сфинксом.

Фиговое дерево сикомор ассоциируется с символом женской вульвы из-за характерной формы своих плодов, а Хатхор — тесно связанная с культом синей водяной лилии, обладающей психостимулирующими свойствами, — стоит в ветвях дерева и льет неизвестную жидкость из сосуда. И если это не просто вода, тогда это может быть часть процесса, при котором посвященные переходят, вероятно, в результате интоксикации, в астральный мир Дуат, чтобы постичь небесные тайны еще до смерти. Кроме того, они могли появляться в свете зари нового дня, чтобы подняться в небо к предполагаемому месту сотворения мира, где, по крайней мере символически, представлялись в виде звезд в глубинах космоса или птиц, сидящих на верхних ветвях Мирового Дерева.

Что наверху, то и внизу. Если дерево устремлено в небо, возможно, символизируя Млечный Путь, то Колодец Душ уходит вниз, подобно древесным корням, в преисподнюю Дуат. Тем не менее оба пути в конечном итоге приводят к космическому возрождению. Найти в Гизе дерево сикомор и священный колодец, который даже сегодня считается единственным входом в тайное царство и который в прошлом охранял мусульманский святой, — это просто невероятно. Я пообещал себе, что обязательно отыщу это кладбище, и подходящий случай представился в субботу, 28 мая 2005 года.

Нетрудно догадаться, что мусульманское кладбище является запретным местом для всех иноверцев. И действительно, оно используется только теми семьями, которые являются уроженцами Назлет-эль-Симмана, и его ворота открываются только для родственников похороненных там людей. Однако в результате сложных переговоров мне и Сью с помощью местных жителей удалось проскользнуть мимо агентов полиции, которые обычно смешиваются с толпой туристов и торговцев, охраняя Сфинкса, и пробраться к соседнему кладбищу. Пять минут спустя, немного облегчив карманы, мы шли по тропинке между бесчисленными могилами к цели нашего путешествия.

Бир эль-Симман оказался глубоким артезианским колодцем с кристально чистой водой, которую пили все, кто посещал это место. Сикомор, в тени которого находился колодец, не был самым большим и ничем особенным не отличался. Это место располагалось в пятидесяти метрах к юго-востоку от Гебел-Гибли, неровная поверхность которого была видна над бетонной стеной, отделявшей кладбище от плато — как часть не очень удачных антитеррористических мер. За несколько дней до этого мы стояли по другую сторону этой стены, пытаясь определить значение скалистого утеса. Теперь мы получили часть ответов.

Похоже, почти никто не знает о существовании на плато колодца и сикомора, поскольку лишь немногие люди замечают мусульманское кладбище, которое занимает довольно большую часть юго-восточного угла плато. Бир эль-Симман облицован камнем и кирпичом, и через него вряд ли можно попасть в подземный мир Гизы. «Ворота» в Преисподнюю Души — это не лестница или наклонный проход, а «первозданный колодец», рядом с которым располагается современная интерпретация Мирового Дерева, метафоры Млечного Пути как дороги к загробной жизни.

Мне видится определенная ирония в том, что возможный вход в подземный мир Дуат в Гизе охраняется святостью недоступного мусульманского кладбища. Во многих отношениях невозможно найти лучшего способа защиты для места, которое при других обстоятельствах превратилось бы в очередной аттракцион для увешанных фото-и кинокамерами туристов, ежедневно толпящихся на плато.

Обнаружение Бир эль-Симмана и священного сикомора заставляет по-новому взглянуть на соседний Гебел-Гибли, скалистый утес, который уже рассматривался как предполагаемое местоположение святилища Сокара и первозданного холма Гизы. Вполне вероятно, что это материальное воплощение Острова Яйца из «Текстов строителей» Эдфу, где якобы находилась Преисподняя Души. Если эта гипотеза верна, то Бир эль-Симман, на мой взгляд, является олицетворением бв-хнм, или «Места Колодца», что отражено в древнем названии Гизы, Ростау, которое переводится как «устье проходов».

Любопытно также, что при наложении карты звездного неба с созвездием Лебедя и плана местности Гизы двойная звезда Альбирео (Бета Лебедя), арабское имя которой означает «клюв курицы», или «звезда клюва», оказывается к югу от утеса Гебел-Гибли. В качестве рта или глотки небесной птицы она указывает на вход в священный колодец, который ведет в подземный мир, где властвует Сокар, которого называли «привратником во тьме». Вспомним также, что в ирландском Ньюгрэндже звезда Альбирео указывала на вход в могильник эпохи неолита, куда в день зимнего солнцестояния проникали первые лучи восходящего солнца (см. главу 11).

Тот факт, что после обнаружения Бир эль-Симман мы имеем дело с двумя священными сикоморами и двумя священными колодцами, в Гелиополе и в Гизе, посвященным соответственно Нут и Хатхор, подчеркивает связь между двумя культовыми центрами, а также предполагаемую линию Гиза — Гелиополь, ориентированную на восход Денеба. Множество других загадок и тайн удерживают нас в Египте, но пришла пора перенестись в Индию, где космический крик Великого Гоготуна еще раз отразился в индийских мифах, связанных с калахамсой, или «Гусем-Лебедем вечности».