Мистерия созвездия Лебедя

ГЛАВА ПЕРВАЯ САМЫЙ СТАРЫЙ ХРАМ В МИРЕ

Перенесемся на 11 000 лет назад, на юго-восток Турции, в эпоху раннего неолита. В ночной темноте перед нами протянулся лабиринт подземных комнат с Т-образными колоннами, поддерживающими примитивные своды. Внутри мерцающий свет факелов освещает фигуры барельефа, вырезанного на гладкой поверхности камня.

Люди пришли в это священное место, чтобы поклониться высшей касте жрецов, обладавшей невероятным могуществом и знаниями. Сегодня эти похожие на пещеры постройки выглядят зловеще спокойными, а из-за гребня холма доносится жутковатый напев, вызывающий тревогу и страх.

По мере того как странный звук усиливается, достигая кульминации, появляются несколько высоких фигур, с головы до ног закутанных в плащи из перьев грифа. Фигуры образуют круг, а их взгляд устремлен на необычную картину в нижней части северного неба. Там звезды образуют крест, ярко сияющий в прохладном ночном воздухе. Для этих странных людей это — символ космической жизни и смерти.

Внезапно протяжный звук усиливается, и завораживающая картина исчезает, сменяясь другой, не менее загадочной. Мы видим похоронную процессию, которая под покровом темноты при свете факелов движется по болотистой местности. Это происходит на территории современной Дании приблизительно в 4800 году до н. э., и в свежевырытую могилу опускают тело женщины-подростка. Рядом с ней укладывают хрупкие останки маленького ребенка — на мягкую подстилку из огромного лебединого крыла, только что отрубленного у священной птицы, которую специально умертвили для этой цели.

Затем и это видение исчезает, сменяясь другим. Под нами ряды камней и гигантский каменный круг, опоясанный широким рвом с земляным бруствером. Мы в Англии, за 2500 лет до н. э., в мегалитическом комплексе Эвбери. Уже наступила ночь, и огромная толпа людей под руководством жрецов терпеливо ждет, пока тот же самый яркий крест из звезд опустится к северному горизонту неба. Скоро завеса между мирами раздвинется, и мертвые получат возможность разговаривать с живыми, а шаманы — перемещаться между нашим и их миром.

И вновь все исчезает, и мы становимся свидетелями церемонии закладки Великой пирамиды на плато Гизы, наблюдая за ней со странного скалистого холма, скрывающего глубокую тайну. С наступлением ночи в небе поднимается яркая группа звезд в форме креста, присутствие которой ассоциируется с богом смерти и воскрешения в облике человека с головой сокола.

Картина снова меняется, и мы видим бесконечную вереницу индийских паломников, пришедших поклониться богу-творцу Брахме; они направляются в святилище бога в самом сердце огромного храмового комплекса в Пушкаре в индийском штате Раджастан. В полутьме верующие напевают священные мантры и приносят дары к четырехликой каменной статуе Брахмы. Над ними на входной арке вырезано изображение калахамсы, или «Лебедя Вечности», который создал Вселенную, издав крик космического творения.

Затем изображение индийского храма бледнеет, и мы видим еще одно гигантское земляное сооружение, по размерам и форме напоминающее комплекс в Эвбери. Это Большой круг в Ньюарке, впечатляющий комплекс, сооруженный приблизительно в период жизни Христа культурой, которая получила название культуры Хоупвелл в долинах Миссисипи и Огайо.

Жрецы-шаманы, украшенные перьями, стоят на насыпи в форме птичьей лапы, наблюдая за медленным вращением небесной дороги — Млечного Пути — и ожидая момента, когда умерший сможет вступить на «дорогу духов», ведущую на небо.

Затем мы переносимся через тысячелетия и оказываемся в 1953 году. Фрэнсис Крик, микробиолог Кавендишской лаборатории Кембриджского университета, открывает глаза, выходя из измененного состояния сознания, вызванного приемом психоделического препарата ЛСД. Его посетило великое откровение, способное раскрыть тайну самой жизни.

Крик вместе со своим другом и коллегой Джеймсом Д. Уотсоном уже давно пытался понять структуру ДНК, само-воспроизводящейся молекулы, несущей наследственную информацию и присутствующей у всех органических форм жизни. Он понял, что она должна иметь вид спирали с основой из сахаров и фосфатов.

Крик не сдавался, пока не доказал, что его представления верны. Вместе с Уотсоном они определили структуру ДНК, построив трехмерную модель в виде двойной спирали, и нашли четыре основные пары молекул, необходимые для скрепления всей цепочки сахаров и фосфатов, составляющей основу жизни.

И наконец, мы видим швейцарского антрополога Джереми Нарби, сидящего на поляне в глубине влажных джунглей перуанской Амазонки и с нетерпением ожидающего дальнейшего развития событий. В 1985 году он, желая лучше понять язык и верования местных шаманов — и особенно их утверждение, что обширные знания о лечебных свойствах растений получены ими от самих душ растений, решил последовать их примеру и выпить галлюциногенный напиток, известный под названием аяуаска.

Через несколько минут реальный мир исчез, а джунгли распались на мириады геометрических узоров и трепещущих красок, которые проникали прямо в душу. Затем Нарби охватило ощущение единства со сверхъестественными существами, которые должны были сообщить ему нечто очень важное, что навсегда изменит его представление о происхождении жизни на Земле.

Раньше я не мог даже вообразить, что все эти разрозненные эпизоды в истории человечества когда-нибудь соединятся вместе, изменив наше представление о себе, о том, откуда мы пришли и что происходит с нашей душой после смерти. Ничего этого я не знал в мае 2001 года, когда брел по раскаленному плоскогорью на юго-востоке Турции, чтобы исследовать самый древний храм в мире^{4}.

Это место, расположенное неподалеку от современной границы с Сирией и Ираком, называется Гебекли-Тепе, что в переводе означает «пуповинная гора». Этот древний памятник был сооружен безымянными строителями, которых археологи относят к культуре докерамического неолита А. Это период (приблизительно 9500–7300 гг. до н. э.) неолита (позднего каменного века), когда еще не была изобретена керамика и большая часть северного полушария Земли еще не освободилась от влияния последнего ледникового периода. Кем бы ни были эти люди, они построили самое древнее из известных нам временных поселений.

Строители Гебекли-Тепе не только возвели три квадратных культовых здания высотой от восьми до двадцати метров одно позади другого у вершины обращенного к югу холма, но также украсили их кругами и рядами необычных Т-образных каменных колонн трехметровой высоты. Почти все они имеют гладкую поверхность, украшенную горельефами. На них ясно различимы изображения лис, журавлей, водоплавающих птиц, пауков, кабанов, ящериц, крокодилов, змей, хищных птиц и большой кошки. Что касается кошки, то ее вытянутое тело повторяет форму мегалита (большого камня), выбранного для колонн. Форма других колонн скорее антропоморфна, то есть напоминает фигуру человека. Каждый из нескольких десятков камней с резьбой демонстрирует высокий уровень технических знаний у строителей храмового комплекса, намного превосходящий все, что нам известно об этом периоде истории человечества.

Очень важно определить место святилища в Гебекли-Тепе на временной шкале. Радиоуглеродный анализ органических материалов из этого места подтверждает, что святилище было построено за 9500 лет до н. э. (возможно, еще раньше — см. 2 главу)^{5}. Таким образом, комплекс, занимающий площадь, сравнимую по размерам с тремя теннисными кортами, существовал еще за 1500 лет до Иерихона с его уникальными оборонительными стенами и башней и за 4000 лет до Чатал-Хююка в центральной Турции, который считается древнейшим городом в мире. Самое удивительное, что Гебекли-Тепе на 6500 лет старше Стоунхенджа, самого известного из всех мегалитических сооружений. Его построили на 7000 лет раньше Великой пирамиды, которая датируется приблизительно 2600 годом до н. э.

Удивление вызывает и еще один факт: вес большинства Т-образных колонн в Гебекли-Тепе не превышает нескольких тонн, однако колонна, оставшаяся в каменоломне в нескольких сотнях метров от святилища, имеет девять метров в длину и весит около пятидесяти тонн^{6}.

И в довершение всего участвовавшие в раскопках археологи Клаус Шмидт и Харальд Хауптман из Германского археологического института в Стамбуле, которые считаются признанными специалистами по неолитическому прошлому юго-восточной Турции, не нашли следов того, что в Гебекли-Тепе жили люди. Это обстоятельство заставило археологов предположить, что это место было религиозным центром, а фигурки животных, вырезанные на каменных колоннах, представляют собой тотемы кланов. Шмидт даже осторожно предположил, что здесь поклонялись какому-то божеству, «внеземному существу», идентифицировать которое не представляется возможным^{7}.

Возможно, именно по этой причине место получило название Гебекли («пуп»), или его дотюркский эквивалент, — это был центр активности нескольких неолитических сообществ, живших неподалеку. Я полагал, что это объяснение имеет смысл с точки зрения роли Гебекли-Тепе в предполагаемый период (приблизительно 9500–7300 гг. до н. э.), однако аргументы Шмидта не могли объяснить тот священный ужас, который подобное место вызывало у построивших его людей. Эта теория также не объясняла власть, которую должны были иметь над местным населением те, кто обслуживал святилище — вероятно, жреческая элита, обладавшая глубокими знаниями.

По окончании последнего ледникового периода наблюдался неожиданный расцвет технологии, последовавший за появлением земледельческих сообществ. Известно, что так называемая «неолитическая революция» началась в Верхней Месопотамии. Этот регион, который в древности называли землей Эдем, включает в себя восток современной Турции, север Сирии, север Ирака и северо-запад Ирана. В книге «Падшие Ангелы»^{8}, опубликованной в 1996 году, я высказал предположение, что движущей силой неолитической революции была могущественная группа жрецов-шаманов, которые, по всей видимости, присутствуют в иудеохристианских текстах под именем «стражей», или «нефилим», — высоких существ с бледной кожей, которые имели контакты с человечеством в далеком прошлом. Эта история рассказана в «Книге Еноха», фрагменты которой были найдены среди массива текстов, известных нам как рукописи Мертвого моря.

Я подозреваю, что эта жреческая каста эпохи неолита также стояла у истоков шумерской и аккадской цивилизации в Нижней Месопотамии, на территории современного Ирака. Здесь археологами были найдены глиняные таблички с текстами, рассказывавшими о том, как боги, которых называли ануннаки, помогали смертным людям строить первые города, например Эриду в устье реки Евфрат в 5500 г. до н. э.^{9}

Так я представлял себе эпоху неолита в Верхней Месопотамии, и эта теория была изложена во второй моей книге, «Боги Эдема», опубликованной в 1998 году. Именно поэтому я попал сюда, в местечко Гебекли-Тепе, которое хотел посетить еще с 2000 года, когда прочел о находке святилища в одном из немецких журналов^{10}.

За неделю до поездки со мной связался мой турецкий литературный агент и спросил, могу ли я принять участие в Третьем международном фестивале культуры, который проводился в Диярбакире, административном центре юго-востока Турции, населенной курдами. Согласившись на поездку с таким коротким сроком уведомления, я попросил, чтобы мне и моей жене Сью разрешили посетить места, упоминающиеся в моей книге, а также новые памятники, такие, как Гебекли-Тепе, открытые в последние годы. Организаторы фестиваля, в том числе мэр Диярбакира, который удостоил меня аудиенции, согласились выполнить мою просьбу, выделив шофера и переводчика, услугами которого я мог пользоваться на протяжении всего визита.

И вот я направляюсь к самому старому храму в мире, раскинувшемуся перед нами, подобно забытому аванпосту инопланетян, который впервые открылся природным стихиям после того, как в конце своего существования, примерно 9500 лет назад, был намеренно засыпан землей^{11}. То, что я найду здесь и в других поселениях эпохи раннего неолита этого региона, полностью изменит наши взгляды на появление современного человека из пещер ледникового периода в период позднего палеолита. Помимо всего прочего, выяснится, что астрономия зародилась около 17 000 лет назад, когда место полярной звезды занимал Денеб, самая яркая звезда в созвездии Лебедя.

ГЛАВА ВТОРАЯ САД ЭДЕМА

Описание Гебекли-Тепе как самого древнего храма в мире следует считать не совсем точным, поскольку это просто череда подземных помещений, попасть в которые можно было или через квадратные каменные отверстия в крыше, или через двери, выходящие на юг. Внутренность такого помещения напоминает темную пещеру, вырезанную в склоне холма. Они вытянуты вдоль оси север — юг, и последнее помещение находится у вершины холма, где сегодня растет одинокое дерево, видное издалека, с расстояния нескольких миль.

Во время посещения древнего святилища вместе с моей женой Сью и нашим Гидом Халилем я нашел верхнее и нижнее «культовые здания», как их называют археологи, накрытые листами гофрированного железа, чтобы защитить от воздействия природных сил. Это значит, что мне пришлось протискиваться внутрь строений с каменными стенами, чтобы поближе взглянуть на все разнообразие каменных колонн с резьбой, которые когда-то поддерживали крышу.

Но самым интересным, однако, оказалось центральное культовое здание, оставшееся под открытым небом. В нем расположены тонкие столбы, образующие полный круг диаметром около шести метров. В отличие от мегалитических памятников Западной Европы, таких, как Стоунхендж и Эвбери, где менгиры (вертикальные камни) очерчивают окружность, эти столбы расположены по краю, как спицы колеса.

В этот момент мои мысли были прерваны появлением группы людей, в числе которых был пожилой мужчина с беззубой улыбкой, усами и черно-белым шарфом на голове. Они шли со стороны вспаханного поля, и я понял, что это местные крестьяне, решившие сделать перерыв в своих каждодневных трудах. Мы обменялись рукопожатиями и улыбками, и наш гид Халиль сообщил нам со Сью, что именно этот пожилой джентльмен первым сообщил о существовании древнего памятника в музей соседнего городка Санлиурфа. Вспахивая поле, он заметил разбитую колонну со следами резьбы. Затем начали появляться другие фрагменты, и крестьянин складывал их на стену-ограду, чтобы не повредить.

В конечном итоге сюда приехал немецкий археолог Клаус Шмидт, определивший, что это место может представлять собой комплекс эпохи раннего неолита, подобный поселению Невали-Чори в соседнем округе Хилван, между городами Диярбакир и Санлиурфа. Раскопки там вел коллега Шмидта Харальд Хауптман в конце 80-х и начале 90-х годов XX века, а после сооружения плотины Ататюрка на реке Евфрат древнее святилище оказалось под водой. Судя по стилю каменной резьбы, оба места принадлежали к одной и той же культуре, хотя древнейший слой в Невали-Чори датировался лишь 8400 г. до н. э.

Раскопки в Гебекли-Тепе начались в 1995 году, когда я еще работал над книгой «Падшие Ангелы», и с тех пор возобновлялись каждое лето. К моменту нашего визита Шмидт еще не дошел до самого нижнего культурного слоя, и это значит, что сооружение может быть на несколько веков старше, чем принято считать (оно датируется приблизительно 9500 г. до н. э.). И действительно, в своей книге «Они построили первый храм», опубликованной в 2006 году, он высказывает предположение, что Гебекли-Тепе был основан 12 000 лет назад — в это почти невозможно поверить.

Вскоре я почувствовал, что мы начинаем злоупотреблять гостеприимством хозяев, и поскольку шансы увидеть что-то еще были невелики, мы двинулись в обратный путь, направляясь к машине, которую пришлось оставить в поле за дальней грядой. Долгая прогулка пешком оставляла мне время для размышлений о том, что заставило людей доке-рамической культуры раннего неолита основать это место — вне всякого сомнения, один из самых почитаемых религиозных центров — на склоне 300-метровой гряды, откуда открывался вид на южный горизонт. Может быть, они руководствовались соображениями безопасности, как в Иерихоне, знаменитая каменная стена и башня которого были построены за 8000 лет до н. э.? Может быть, те, кто владел Гебекли-Тепе, боялись каких-то врагов, живших на равнинах, протянувшихся до современных Сирии и Ирака? Маловероятно, поскольку археологические раскопки на юго-востоке Турции в культурных слоях, относящихся к эпохе неолита, не выявили никаких свидетельств о древних битвах или оборонительных сооружениях.

Лично я склоняюсь к выводу, что местоположение загадочного мегалитического комплекса определяла астрономия. В разных уголках мира мы находим убедительные доказательства тому, что подобные сооружения ориентировались на заметные события, происходящие на небесном горизонте. Чаще всего они были связаны с годовым солнечным циклом, особенно с временем солнцестояний и равноденствий. Кроме солнца, древние мегалитические сооружения позволяли следить за положением луны. Каждые 18,61 года луна завершала свой полный цикл, что имело огромное значение для наших древних предков, многие из которых пользовались лунным календарем в повседневной жизни. Более спорной мне представляется гипотеза о том, что древняя священная архитектура связана с движением определенных планет или самых ярких звезд ночного неба, хотя за короткое время, проведенное в Гебекли-Тепе, было просто невозможно выяснить особенности ориентации этого места.

Проехав всего сорок четыре километра от Гебекли-Тепе, мы оказались в древнем легендарном городе Харране, куда я мечтал попасть на протяжении многих лет. Приближаясь к ничем не примечательной современной деревне, в которой преобладали железобетонные здания, мы оглядывались в поисках входа в затерянный город, пока прямо перед нами не возникла громадная стена с монументальной каменной аркой, известной как Ворота Алеппо. Местные ребятишки сразу же собрались вокруг нас, предлагая помощь, и один из них вызвался быть нашим гидом. Вместе с друзьями он провел нас через внушительные ворота, за которыми был совсем другой мир — перед нами до самого горизонта простиралась пустынная равнина с низкими холмами и развалинами строений.

Над этим унылым ландшафтом доминировало одно сооружение — высокая прямоугольная башня, поднимавшаяся к небу выше, чем какой-либо из памятников, виденных нами в тот день. Она в гордом одиночестве стояла среди низких руин, которые когда-то были мечетью, построенной на месте знаменитого храма, посвященного древнему богу луны Сину. В исламскую эпоху башню использовали для того, чтобы созывать верующих на молитву в мечеть, но наш юный проводник называл ее «астрономической башней», потому что когда-то ею пользовался для астрономических наблюдений народ, который называли «сабеи». Это были язычники, поклонявшиеся небесным телам и жившие в этом городе на протяжении многих тысяч лет.

Разрушенная вершина здания завораживала. Я не очень хорошо знаком с историей Харрана, но мне ни разу не встречались упоминания об этом удивительном памятнике высотой от 40 до 50 метров. В лучах заходящего солнца башня выглядела внеземным сооружением и напоминала карту «Башня» из колоды Таро. Она также была похожа на одну из башен молчания, которые зороастрийцы используют для погребения умерших при помощи ритуала экскарнации, который, вне всякого сомнения, является наследником погребальных обрядов эпохи неолита, распространенных по всей Западной Азии. Мне захотелось немедленно осмотреть башню, как будто она была единственным достойным внимания памятником в этом городе сабеев.

Харран (по латыни Carrhae) еще в 2000 г. до н. э. был крупным торговым и промышленным центром, связывающим Восток с Западом. Говорят, что величайший из библейских патриархов Авраам жил в Харране и поклонялся языческим богам, прежде чем по велению Господа отправился в Ханаан, а его брат Харан был одним из «вождей» города, «глубоко верующим», одним из «наиболее ревностных сторонников их религии»^{12}. Город упоминается в Ветхом Завете, в Книге Иезекииля, вместе с Еденом и Ассирией как центр торговли специями, золотом и драгоценными камнями^{13}. Его храм, посвященный богу луны, был известен во всем мире. Цари Вавилона и Ассирии считали Харран главным культовым центром этого бога и приезжали сюда, чтобы поклониться ему. Жители Харрана поклонялись не только богу Сину. У них была своя уникальная форма небесной религии, и даже после распространения христианства, в результате чего соседняя Эдесса (или Урфа, современная Санлиурфа) превратилась в центр паломничества, они остались язычниками, сохраняя свою самобытность.

Когда в 830 году халиф Мамун поставил жителей Харрана перед выбором: принять ислам или умереть, они ответили ему, что являются «сабеями», которых Коран упоминает как «народ Книги». Это выражение использовалось для обозначения тех, кому божественные откровения были переданы пророками через священную книгу — согласно исламским законам таким народам полагалась защита. В те времена никто, даже власти халифата, не знал, кто такие сабеи, и это хитрое заявление позволило им исповедовать свою небесную религию под защитой ислама. Многие жители Харрана впоследствии приняли мусульманство — но лишь для вида, сохраняя верность древней вере. Основу этой религии составляла вера в сверхъестественное влияние семи небесных тел древности — Солнца, Луны, Меркурия, Венеры, Марса, Юпитера и Сатурна, — а также звезд, которым совершались приношения^{14}.

Ключом к пониманию религии сабеев служила астрономия (даже название этого народа происходит от арабского слова саба, которое обозначает восход звезды^{15}), и в средние века многие знаменитые астрономы, работавшие при дворе халифа в Багдаде, были родом из Харрана^{16}. Эти люди писали трактаты о природе небесных явлений и переводили древние тексты, собранные в Харране, который был одним из крупнейших научных центров. Среди этих текстов были сочинения, написанные в Египте в греко-римский период (приблизительно с 330 г. до н. э. по 500 г. н. э.). В них освещались такие предметы, как магия, алхимия и, самое главное, знания египтян. Этот корпус текстов, приписываемый Гермесу Трисмегисту, стал известен под названием «Герметика». В средние века его перевод с арабского на латынь вдохновил основоположников итальянского Возрождения на пропаганду этих работ как ключ к разгадке великих тайн религии. Это привело к тому, что во всех тайных знаниях стали видеть египетские корни — процесс, продолжающийся по сей день.

Поэтому Харран рассматривают как родину герметических традиций, хотя к моменту нашего приезда в город, в мае 2004 года, здесь уже почти ничего не напоминало о его великих достижениях. Население покинуло Харран в середине XIII века, когда город сровняли с землей монгольские орды под предводительством Чингисхана. К счастью, к тому времени обитатели Харрана успели передать — по крайней мере, частично — свое мировоззрение другим религиям, процветавшим на территории Эдема.

Потом мы посетили развалины крепости Харрана, полюбовались древней деревней из глиняных хижин в форме пчелиных ульев, но наш взгляд постоянно возвращался к астрономической башне. Прежде чем пуститься в обратный путь, я остановился у огромных ворот башни, ныне замурованных. Вытянув шею, я наблюдал за воронами, кружившими над ее вершиной. Эта безмятежная картина навсегда запечатлелась в моей памяти.

В руках нашего юного гида чудесным образом появился глянцевый буклет, который он очень хотел нам продать. Он назывался «Харран: перекресток цивилизаций» и был составлен двумя турецкими археологами Чихатом Кюркоглу и Зихалом Карахан-Кара из расположенного неподалеку Харранского университета, который руководил археологическими раскопками в районе Санлиурфы^{17}. В буклете рассказывалось о том, как в 1997 году было найдено доселе неизвестное поселение докерамического периода эпохи неолита — где-то в горах Тектек к северо-востоку от Согматара, на другом краю Харранской равнины. Это место, известное как Карахан-Тепе, было исследовано Бахаттином Челиком из турецкого исторического общества и с кафедры археологии и истории искусства университета Хасеттепе.

Эту неолитическую стоянку обычно датируют 9500–9000 гг. до н. э., поскольку там найдены Т-образные колонны, похожие на колонны из Гебекли-Тепе, и фотография одной из таких колонн была приведена в буклете, что немедленно привлекло наше внимание. На тонкой внутренней поверхности был вырезан горельеф, изображавший извивающуюся змею с головой, похожей на сперматозоид. Подобные змеи встречались на вертикальных столбах в Гебекли-Тепе и Невали-Чори, но это изображение производило самое сильное впечатление.

Стоянка Карахан-Тепе была открыта недавно, и ей была посвящена всего одна статья, опубликованная в одном из научных журналов, издаваемых в Берлине^{18}. Согласно информации, содержащейся в этой статье, Карахан-Тепе занимает площадь около 325 000 м² (80 акров). Засыпанные землей колонны, расположенные на расстоянии от 1,5 до 2 м друг от друга, выступают над поверхностью на 50–60 см. На поверхности обнаружены и другие украшенные резьбой камни, в том числе разбитый торс обнаженного мужчины и отполированная скала, на которой вырезаны фигурки животных — коз, газелей и кроликов.

Возможность посетить Карахан-Тепе представилась три дня спустя, когда мы осматривали руины семи храмов сабеев в Согматаре, вблизи сирийской границы. Считается, что каждый храм посвящен отдельной планете, хотя все объяснения не выходят за рамки гипотез.

Здесь один из местных охранников слышал о Карахан-Тепе, хотя указанное им направление никуда нас не привело. Покружив на машине около часа, мы обнаружили, что заблудились, не имея надежной карты местности. Приближалась ночь, и мы уже были готовы признать поражение, когда палец бедуина, управлявшего трактором, указал нам новое направление. Мы оказались в колее из грязи, которая медленно поднималась вверх, пока не привела нас к уединенной ферме в центре обширной возвышенности.

Маленький мальчик, неожиданно появившийся перед нами, указал на склон холма примерно в пятистах метрах от нас, и мы пошли пешком через вспаханные поля. Мы не видели никаких признаков раскопок, но по мере приближения к вершине холма я стал замечать следы присутствия здесь людей эпохи неолита. Сначала это был необычно заточенный осколок кремня, а затем, как в Гебекли-Тепе, мне стали попадаться все более совершенные орудия — они были везде.

Поглощенный прогулкой по полю, я вдруг услышал, что меня зовет Сью, которая находилась ближе к вершине холма. Вскоре выяснилось, чем вызван весь этот переполох. На северном и восточном склонах были видны верхушки вертикальных камней, выдававшиеся над поверхностью земли. Одни были расположены парами, другие выстроились рядами в направлении с севера на юг. Многие менгиры были бесформенными, но некоторые напоминали Т-образные колонны из Гебекли-Тепе и были покрыты стертой, почти неразличимой резьбой. Практически все колонны стояли на своих местах, и только некоторые оказались разбитыми — их фрагменты были разбросаны вокруг. Упавшего камня со змеей нигде не было — по всей видимости, его забрали на хранение в Харранский университет.

Еще дальше, на восточном склоне холма, мы нашли другие камни с открытыми в результате предварительных раскопок основаниями. Наш водитель Ариф попытался убрать булыжники из-под одного камня, наклоненного почти горизонтально. Я взялся помочь ему, но не успел выпрямиться, как он вдруг отпрыгнул, взволнованно указывая на землю перед образовавшейся ямкой. Сначала я не понял причину его тревоги, но затем увидел на песчаном грунте большого серого скорпиона, который выбрался из-под колонны в том месте, где несколько секунд назад лежала моя ладонь.

Назначение этого удивительного доисторического сооружения — оно даже больше, чем Гебекли-Тепе — остается загадкой, хотя его местоположение на склоне холма явно выбрано с тем расчетом, чтобы обеспечить беспрепятственный обзор на север и северо-восток. И действительно, ориентация рядов камней и стоящих колонн демонстрировала интерес к окружающему ландшафту. И мне вдруг показалось, что это очень древнее место когда-нибудь окажется еще более значительным, чем Гебекли-Тепе.

Мои размышления были прерваны появлением высокого худого бедуина, оказавшегося пастухом. Я не знал ни турецкого, ни арабского (жители этого региона обычно пользуются этими двумя языками), но по приветствию, которым пастух обменялся с Халилем и Арифом, я почувствовал, что он обеспокоен нашим присутствием. Согласно местным обычаям, Ариф предложил ему сигарету, и они, опустившись на корточки, стали что-то оживленно обсуждать. Через несколько минут Халиль повернулся к нам и сообщил, что все в порядке, хотя бедуин по-прежнему выглядел встревоженным. Впоследствии выяснилось, что это владелец фермы в долине и что представители Харранского университета приказали ему никого не пускать на это место.

Атмосфера изменилась, и я понял, что пора уезжать, особенно с учетом того, что на следующий день я должен был возвращаться в Лондон. На обратном пути я заметил на земле тщательно обработанный осколок кремня и поднял его, чтобы рассмотреть поближе. Он имел форму птичьей головы с явно различимым клювом и углублением глаза, напоминая хищную птицу или стервятника.

В лучах заходящего солнца ряды камней отбрасывали длинные тени на залитую оранжевым светом землю, и я смотрел на север, размышляя о почти нечеловеческом складе ума тех, кто около 11 500 лет назад построил Карахан-Тепе и другие древние памятники в этом саду Эдема. Кто были эти люди и как они мыслили? Во что они верили и почему строили такие сложные мегалитические комплексы? Были ли эти комплексы ориентированы на звезды или здесь играли роль другие факторы? Я знал, что не успокоюсь, пока не найду ответов на эти вопросы.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ НАПРАВЛЕНИЕ НЕБЕС

Вид Астрономической башни в Харране преследовал меня до самого возвращения из юго-восточной Турции. Однажды ночью, мучимый бессонницей, я представил, как закутанный в белые одежды мужчина — возможно, сабей, — большим ключом открывает входные ворота, и я вхожу внутрь и начинаю карабкаться по каменной лестнице на головокружительную высоту. Каким-то образом мне удается добраться до открытой всем ветрам вершины, где когда-то должен был стоять минарет, и я пытаюсь понять, почему это место имеет для меня такое значение.

Я стал размышлять о сабеях Харрана, чей легендарный город был расположен так близко к региону, где найдены культовые здания эпохи раннего неолита. Может быть, сабеи унаследовали религию, расцветшую в таких местах, как Невали-Чори, Гебекли-Тепе и Карахан-Тепе, около 11 500 лет назад? Теснившиеся в голове мысли подняли меня с постели, и в течение следующих трех часов я исписывал страницу за страницей. Когда на востоке забрезжила заря, я почувствовал, что наконец приблизился к пониманию происходящего, и ключом к разгадке был явный интерес сабеев и жреческой элиты эпохи раннего неолита, который они проявляли к северу.

В Карахан-Тепе, к примеру, многие Т-образные колонны обращены на северо-восток, где в середине лета восходит солнце, хотя все святилище было ориентировано в направлении север — юг, что определялось расположением холма и каменных рядов. Три главных культовых здания в Гебекли-Тепе также были ориентированы в направлении север — юг, а самое верхнее располагалось рядом с вершиной холма (см. главу 1).

Ориентация вдоль оси север — юг также наблюдается у трех культовых зданий эпохи неолита, найденных в Чейеню-Тепеси, в семи километрах от города Эргани в округе Диярбакир. Это место не такое древнее, как Гебекли-Тепе, — археологи датируют его периодом «докерамического неолита В» и поздним акерамическим периодом (приблизительно 7300–5900 г. до н. э.)^{19}. Когда в мае 2004 года мы посещали Чейеню-Тепеси в сопровождении мэра Эргани и его свиты, там почти не на что было смотреть — за исключением одного сооружения под названием «дом черепов», в северной части которого при раскопках были найдены погреба, заполненные человеческими черепами и костями, за которыми располагалась круглая апсида, как в норманнских церквях Англии. Как выразился один археолог, это место «служило некому культу смерти»^{20}. В северо-восточном углу соседнего «мозаичного здания» находится похожее на колодец углубление, которое, похоже, было центром всей постройки^{21}.

В расположенной неподалеку стоянке Невали-Чори культовое здание, датируемое приблизительно 8400–8000 гг. до н. э., ориентировано вдоль оси, проходящей с юго-запада на северо-восток. В центре его северо-восточной стены археологи обнаружили нишу, а в ней высеченную из камня яйцеобразную голову человека в натуральную величину с грубо вырезанными ушами и «конским хвостом» волос (см. главу 19).

Теперь я не сомневался, что этот общий интерес к направлению на север, наблюдающийся в неолитических стоянках на юго-востоке Турции, отразился в религиозной практике сабеев. Они не только были великими астрономами, поклонявшимися семи планетам и двенадцати знакам зодиака^{22}, но также регулярно устраивали религиозные праздники в честь того, что они сами называли «Мистерия Севера», божества, которое воспринималось ими как Первопричина — проявление самого Бога. От него исходили «космические сущности»^{23}, которые расщеплялись, подобно лучам, превращаясь в божественные начала. Это Разум (аль-Акл), который является источником духовности, когда пребывает в младших божествах или душах людей, Дух (аль-Нафс), или созидательная сила, а также живая пассивная материя, вызывающая к жизни четыре стихии^{24}. Согласно другому источнику этими динамическими силами были Разум, Дух, Мировой Порядок, Форма и Необходимость^{25}.

Для сабеев север как «величайший бог»^{26} был источником света и силы, а также направлением, в котором находилось царство мертвых^{27}. Кроме того, это был их киблах, или направление молитвы, где они фокусировали свое внимание на «Северной звезде» — Полярной звезде^{28} — отмечающей положение так называемого северного полюса неба, вокруг которого вращаются все звезды.

Эти сведения исходят от тех, кто видел ритуалы сабеев, но после того, как сабеи сошли с исторической сцены, их поклонение перед «Мистерией Севера» унаследовали другие. В XIX веке в одной из лондонских газет появилось сообщение, что сабеи до сих пор исполняют древний обряд, в ходе которого священник входит в прямоугольный шатер с юга (вспомним культовые здания эпохи раннего неолита) и «молится определенной звезде на севере». Затем приносятся в жертву овца и голубь, после чего еще один голубь отпускается на волю. Подобно душе, освободившейся от оков материальной жизни, он должен лететь на север, по направлению к «раю избранных и обители праведных»^{29}. Упоминавшиеся в статье сабеи — это мандеи, небольшая религиозная секта в Нижнем Ираке и некоторых районах Ирана (современные общины также существуют в США и других странах).

О мандеях, известных также как назореи, субби или «христиане св. Иоанна» — из-за особого почитания Иоанна Крестителя (Иешуа бен Закария), который считается последним и величайшим из их пророков, обряды крещения которого они свято соблюдают, — на Западе узнали в средние века от путешественников, посещавших Иран и Ирак. Помимо почитания верховного божества по имени Аллаха они, подобно сабеям, признавали семь планет небесными существами, у каждого из которых было свое имя — явно вавилонского происхождения.

Несмотря на то что территории на юге Ирака и востоке Ирана служили мандеям домом на протяжении как минимум тысячи лет, их священные тексты утверждают, что предки мандеев пришли с севера, из места под названием «Внутренний Харран», что может указывать на город Харран. В одной из священных книг говорится, что «внутренний Харан [то есть Харран]» признает их^{30}. Не подлежит сомнению, что мандеи являются потомками жителей Харрана и что для самоидентификации они даже выбрали имя «сабеи». Поэтому неудивительно, что мандеи почитали север как киблах (направление молитвы) и видели в нем «источник света, наставлений и исцеления: в молитве и на смертном одре мандеи обращались к Полярной звезде. Для глубоких размышлений они поворачивались лицом на север, а спали головой на юг, чтобы вставать в нужном направлении»^{31}.

В мифах и легендах мандеев упоминается не менее 360 мелки, или божественных существ. Среди них Аватур-Музания, трон которого находится «позади Северной звезды» и называется «Дом Аватура»^{32}. Именно он судит души людей, прошедшие через чистилище, и выносит решение, достаточно ли они очистились, чтобы попасть в рай^{33}. Если душа достаточно чиста, она совершает путешествие на лодке по небесной реке — вероятно, Млечному пути — к одному из бесчисленных «миров света», населенных ее умершими соплеменниками^{34}. В этих не поддающихся описанию царствах, управляемых «великими духами света», она встречает другие очистившиеся души, а также собственную дмута, или высшую душу^{35}.

Можно ли считать, что строители культовых зданий эпохи раннего неолита, в том числе самого старого храма в мире Гебекли-Тепе, тоже уделяли повышенное внимание северу в своем культе смерти, основу которого, по всей видимости, составляли обряды экскарнации? Это процесс, при котором человеческие останки поедаются питающимися падалью птицами, преимущественно грифами, а оставшиеся кости собираются и помещаются в так называемую вторичную могилу. Эта практика была широко распространена в эпоху неолита, а в современном мире подобные традиции соблюдают некоторые примитивные племена. Так хоронят усопших некоторые племена американских индейцев, а в Тибете до сих пор практикуют «небесное погребение», как они называют этот обряд. Подобно своим родственникам, иранским зороастрийцам, мандеи тоже практиковали ритуал экскарнации, что указывает на прямую связь с неолитическим культом мертвых^{36}.

Процесс экскарнации во всех подробностях изображен на фреске, найденной на стене одного из подземных культовых зданий на неолитической стоянке Чатал-Хююк в центральной Турции, которая датируется приблизительно 6500–5500 гг. до н. э. Мы видим две деревянные башни с лестницами, ведущими на верхние уровни (рис. 2). На правой башне два грифа дерутся за обезглавленный скелет человека, а на левой башне пара грифов прячет под крыльями человеческую голову. Большинство древних культур считало, что душа находится в черепе, и поэтому птицы, по всей видимости, готовятся сопровождать душу в загробную жизнь. Они играют роль греческого психопомпа, то есть проводника или перевозчика души в царство мертвых. В неолитическом культе мертвых череп обычно отделялся от тела, а затем украшался, чтобы впоследствии его можно было использовать для предсказаний — этим объясняется изобилие черепов в Чейеню-Тепеси.

Повсюду в Чатал-Хююке встречаются покрытые раствором черепа грифов, которые торчат из стен наподобие женских грудей, указывая на то, что эту птицу считали также источником пищи и новой жизни в следующем мире. На других фресках грифы изображены как помесь человека и птицы с ногами, имеющими суставы. Эти изображения свидетельствуют, что шаманы принимали облик стервятников, что позволяло им совершать магический полет, обретая неземные знания и мудрость на пользу себе и обществу, которым они управляли.

Связанный с грифами шаманизм лежит в основе неолитического культа мертвых, и его присутствие обнаруживается в самых древних поселениях Верхней Месопотамии. Изображения грифов были найдены в Невали-Чори, Гебекли-Тепе и в Джерф-эль-Ахмаре, еще одной неолитической стоянке докерамического периода, датируемой приблизительно 9000–7300 гг. до н. э. и расположенной на севере Сирии поблизости от турецкой границы^{37}. Более примитивные фигурки людей-птиц, обнаруженные в Гебекли-Тепе и поблизости от Невали-Чори, по всей видимости, изображают шаманов-грифов, что служит дополнительным подтверждением важной роли этого культа на ранней стадии развития этой неолитической культуры.

В пользу этой гипотезы также свидетельствует открытие, сделанное в пещере Шанидар в горах Загрос на севере Ирака — там были найдены отрезанные крылья птиц. Они принадлежали разным видам хищных птиц и стервятников, но больше всего среди них было крыльев бородатого грифа и белоголового сипа. Контекст этих находок убедительно свидетельствует, что крылья были преднамеренно захоронены после использования в каких-то ритуалах^{38}. Радиоуглеродный анализ останков, покрытых пятнами желтой охры — люди эпохи неолита использовали охру в погребальных обрядах, где она, вероятно, символизировала кровь, — датирует находку 8870 г. до н. э.^{39} Вопрос о том, как использовались крылья птиц, остается открытым, хотя их скорее всего привязывали к телу человека, чтобы в измененном состоянии сознания он мог перемещаться в другие миры.

Я много писал о культе мертвых эпохи раннего неолита и шаманах-грифах. Тем не менее мне не приходило в голову, что загробный мир, куда отправлялись древние жрецы-шаманы за божественными знаниями и мудростью, может иметь определенное направление или даже точное местоположение на ночном небе. Я всегда рассматривал рай как абстрактное понятие, метафору загробной жизни. Теперь же мне стало казаться, что он расположен где-то на севере — на это указывал тот факт, что для многих древних и доисторических народов именно север был местом сотворения мира и конечным пунктом назначения для души. Подобные убеждения получили широкое распространение: и вавилоняне, и первые иудеи молились, обратившись лицом к северу, а шииты Ирака и Ирана также считают, что рай находится на севере^{40}.

Но неужели эти древние верования, связанные с ролью севера как направления на небесную обитель, уходят корнями в эпоху неолита? В двадцати восьми подземных святилищах, исследованных в Чатал-Хююке британским археологом Джеймсом Мелаартом в 60-е годы XХ века, образы смерти и загробной жизни ассоциировались только с двумя направлениями, на восток и на север^{41}. Если фрески на восточных стенах изображали восходящее солнце, считавшееся символом новой жизни, и действующий вулкан, которому поклонялись в Чатал-Хююке, то север, лишенная солнечного света область тьмы, ассоциировался со смертью. Этот факт — в сочетании с ориентацией вдоль оси север — юг многих культовых зданий эпохи раннего неолита на юго-востоке Турции — убеждал меня, что я наткнулся на нечто важное. Однако выводы делать было бы преждевременно — требовались дополнительные исследования. Поэтому я решил сосредоточиться на поисках связи между религией сабеев и культом их предков, живших в эпоху неолита.

Ближайшими родственниками сабеев из Харрана считаются езиды, последователи необычного культа, распространенного среди различных курдских племен, живущих сегодня в отдаленных районах на севере Сирии и Ирака (современные сообщества также существуют в Армении и Европе)^{42}. Приверженцы этой религии, основанной около 800 лет назад сирийским пророком, поэтом и автором работ по исламской мистике (суфизму) по имени шейх Ади ибн Мусафир эль-Харраки (согласно другим источникам пророк Езид), придерживаются необычных традиций и верований, которые намного старше самой религии езидов. Па протяжении многих веков они подвергались гонениям со стороны мусульман, которые считали их язычниками-идолопоклонниками, отступниками и предателями, чему в немалой степени способствовало причисление Шайтана (Сатаны) к числу богов наравне с Всемогущим. По этой причине европейские ученые часто рассматривают езидов как поклоняющихся дьяволу, что не соответствует действительности.

Кроме Сатаны езиды признают еще два аспекта Худа, как курды называют бога. Один из них — это Шейх Ади (или Езид), божественная инкарнация, или воплощение, а в торой — Мелек Таус, Ангел-Павлин, который также известен как Анзазил. Это Худа в облике птицы, главенствующей над семью небесными разумами, или ангелами^{43}. Подобно сабеям и мандеям, езиды молятся, обратившись лицом на север, к Полярной звезде. Помимо этого они каждое утро приветствуют восходящее солнце^{44}. Более того, резная деревянная шкатулка, в которой когда-то хранились священные тексты езидов, была украшена символами солнца, луны и четырех стихий, а также изображением Мелек Тауса, Ангела-Павлина, в виде птицы, на которой сияла звезда, скорее всего Полярная^{45}.

Север — как божественное направление — ассоциируется с мифом езидов о сотворении мира. Этот миф пересказывается в трактате XIII века Китаб алъ-Асвад (Масхаф-Реш), известном просто как «Черная книга»^{46}, и впервые привлек внимание западных ученых, когда еще хранился в упоминавшейся выше резной шкатулке. Этот любопытный текст рассказывает о том, как Худа сотворил «Белую Жемчужину из своей самой драгоценной сущности». Затем Бог сотворил птицу Анфар (Ангар), на спину которой была помещена Жемчужина (олицетворяющая ранее существовавшую Вселенную), в которой он жил на протяжении сорока тысяч лет^{47}. После этого он создал ангелов, а также солнце, луну и человеческую расу, которые находились внутри его мантии. После этого Бог «издал громкий крик внутри Жемчужины», и Жемчужина «раскололась на четыре части»; из нее вылилась вода, образовавшая первородное море.

После этого Худа создал корабль, в котором жил следующие тридцать тысяч лет, прежде чем выбрать в качестве дома гору Лалиш, самую почитаемую святыню езидов на севере Ирака (предположительно, построенную в часть Шейха Ади, которому она посвящена). Затем великий Бог создал ангела Гавриила в облике птицы и приказал ему взять два осколка жемчужины и поместить один под землей, а другой у Небесных Врат. В них Худа поместил солнце и луну, а из остальных осколков сотворил звезды, которые были повешены «на небесах как украшения».

Езиды поклоняются Мелек Таусу, или Анфару, в виде стилизованного изображения птицы, которая сидит на шесте, укрепленном в центре круглого подноса. Этот тотем в виде птицы, получивший название санджак (что означает «стоять»), иногда называется «петухом»^{48} и пользуется огромным уважением в общинах езидов. Санджак тайно перевозят из деревни в деревню специальные священники каувал, устанавливая в тщательно выбираемых домашних святилищах. Их никогда не показывают иноверцам, и их изображения крайне редки (см. рис. 3а и 3b) — мне не известно ни об одном снимке, достоверность которого не вызывает сомнений.

Говорят, что выставленный на всеобщее обозрение санджак оживает. Священник каувал впадает в транс, призывая Мелек Тауса войти в санджак, в результате чего тот превращается в божественный оракул^{49}. Анфар — это имя воплощения Худа в виде птицы — отождествляется с мифическим Анка из арабских легенд, известным как «небесный бог»^{50}, а также с «орлом арабов», которому когда-то поклонялись кочевники-арабы в Харране. Это не кто иной, как знаменитая птица Рох, или Рух, гигантский орел, знакомый нам по сказкам о Синдбаде-Мореходе^{51}.

Несмотря на эти ассоциации, единственное современное описание Анфара езидов свидетельствует о том, что он похож на «белого голубя»^{52}, и это никак не объясняет смысл религиозных тотемов в виде птиц, или санджаков. С другой стороны, в этом описании усматривается связь с ритуалом мандеев, которые выпускали голубя, чтобы он поднялся в небо. Голуби считались священными не только у мандеев — таким же уважением они пользовались у жителей Харрана, которым было запрещено употреблять в пищу птиц с когтями, причем это правило распространялось и на голубей^{53}.

Любопытно, что существуют свидетельства, что мусульманская святыня Кааба в Мекке, Саудовская Аравия, когда-то была местом поклонения сабеев. Эти сведения исходят от великого арабского историка аль-Бируни, который приблизительно в 1000 г. н. э. утверждал, что «эти образы изначально принадлежали им, и что поклонявшиеся этим образам были из их общины, и что Аллаха они называли Зухаль [Сатурн] и Ал-Узза [арабская богиня любви] и Аз-Зухара [Венера]^{54}». Английский путешественник XIX века сэр Ричард Бертон (1821–1890) писал, что первоначально языческим идолом Мекки был «вырезанный из дерева голубь, а над ним другой, которого Али [двоюродный брат и зять Мухаммеда] согнал с плеча Пророка»^{55}.

Мусульмане считают голубя священной птицей, поскольку он якобы садился на плечо Мухаммеда и шептал ему на ухо. Скорее всего, это был Гавриил, через которого Аллах передал Пророку весь текст Корана. В Мекке, на родине Мухаммеда, голуби пользуются особым уважением. Им позволено садиться на священную Каабу, и их запрещено употреблять в пищу^{56}.

Неизвестно, кого именно изображали два идола в виде голубей, которым когда-то поклонялись в Мекке. По всей вероятности, один представлял собой доисламскую форму Аллаха или Гавриила, которого считали демиургом — творцом, а второй был тотемным животным Аллат, или ал-Уззы, арабской богини любви. Оба они упоминаются в так называемых «Сатанинских стихах». Согласно древним источникам Мухаммед произнес их, но впоследствии исключил из Корана на том основании, что они исходили не от Аллаха, а от Сатаны — отсюда и их название. Они стали известны всему миру благодаря мусульманину индийского происхождения Салману Рушди, который в 1989 году выпустил одноименную книгу. В суре 53:19–20 Корана сказано: «Думали ли вы, как должно, об ал-Лате, ал-Узза и Манате, третьей между ними?»

Говорят, изначально за ней шли следующие строки:

«Лебеди», заступничества которых искали, это три богини: ал-Лат, ал-Узза и Манат (или Алат). Их называли банат Алла, «дочерьми Аллаха», или «дочерьми бога»^{58}. Каждая из них имеет почитаемые святыни неподалеку от Мекки^{59}. Считается, что Мухаммед вычеркнул крамольные строчки, якобы признававшие существование других богов, после того, как Аллах открыл Пророку, что записать их побудил его Сатана.

Профессор истории Ближнего Востока Нью-Йоркского университета Мехрдад Изади, изучавший птичьи тотемы езидов, пришел к выводу, что бронзовые идолы напоминают не столько голубя или павлина, сколько большую дрофу, которая немного похожа на индейку. Обряды шаманизма, результатом которых явилось захоронение в 8870 г. до н. э. в пещере Шанидар на севере Ирака крыльев большой дрофы (наряду с крыльями грифов и других хищников), он считает «истинными предшественниками современной практики езидов»^{60}. Другими словами, он выдвигает гипотезу, что езиды сохранили древний обряд, связанный с птицами, который существовал еще в эпоху неолита.

К этому можно добавить, что при раскопках культовых зданий в Невали-Чори был найден известняковый тотемный столб, увенчанный человеческими головами с сидящей на них птицей. Автор находки Харальд Хауптман говорит о ней: «Птица, сидящая на голове человека, может олицетворять человеческую душу или связь между нашим и загробным миром»^{61}. По его мнению, фрагмент «птицы, похожей на хищную», найденный в том же месте, мог быть частью похожей композиции^{62}.

Еще более неуловимы, чем езиды, приверженцы еще одной племенной религии курдского происхождения, известные как Ахл-и хакк, «люди истины». Они живут преимущественно в горах на северо-западе Ирана, хотя небольшие их общины сохранились на севере Ирака, на юго-востоке Турции и в Азербайджане. Об их вере известно очень немного, и ученые нередко считают ее просто одной из разновидностей исламского суфизма.

Как и в космологии езидов, в священных книгах Ахл-и хакк рассказывается, как Божественная Сущность, которую называли Йя, приняла форму птицы с золотыми крыльями и создала Жемчужину, которая стала ее домом^{63}. Осознав свое одиночество, Йя создал Джибрила (Гавриила), первого ангела. По его просьбе Йя создал еще шесть ангелов, и их вместе с Джибрилом называли хафтпан. Затем Йя вышел из Жемчужины, сделав первый шаг левой ногой, и принял имя Хавандагар. После этого из Жемчужины появились другие существа, а сама Жемчужина начала гореть и кипеть, отделяя материю от духа.

Налицо явное сходство между мифами творения езидов и «людей истины». Однако у последних бог, по всей видимости, воплощается в хищную птицу, поскольку Хавандагара называли Вечным Царственным Соколом^{64}.

И наконец, обратимся к радикальной шиитской секте, известной под именем «чистые братья» (Ихван алъ-Сафа), которые многое позаимствовали из мистерий сабеев^{65}. Их Послание рассказывает о харранском обряде посвящения, который проводится в храме без окон с алтарем, ориентированным на север, напоминающим подземные культовые сооружения эпохи неолита. После ночного бдения вперед выступает поручитель кандидата и предлагает жизнь петуха вместо жизни новичка в качестве жертвы богу Джургасу, который ассоциируется с высшим существом сабеев, или с Мистерией Севера. Предложение принимается, и кандидату надевают на палец железное кольцо, а затем девяносто девять раз осеняют веткой тамариска (произнося девяносто девять имен Аллаха).

Сабеи во время праздников Мистерии Севера связывали себя клятвой «Господину Судьбы» и должны были приложить горящую головню к крылу петуха или цыпленка, а затем отпустить его к богу, то есть на север.

Если птицу охватит пламя, это значит, что жертва принята, а потухшее пламя указывает на отвергнутое приношение^{66}. Связь между церемонией клеймения огнем у сабеев, жертвоприношением петуха Джургасу у «чистых братьев» и выпусканием белого голубя в честь «определенной звезды на севере» у мандеев очевидна. Несомненно также, что глубокая связь между этими «птицами души» и Мистерией Севера, наличие которой я предполагал, уходит конями в эпоху неолита.

Убедившись, что самые древние неолитические культовые сооружения и ряды камней на юго-востоке Турции в большинстве своем ориентированы на север, я предположил, что за 9500 лет до н. э. обитатели данного региона верили, что именно это направление указывало на место, куда устремлялась душа после смерти, то есть загробный мир. Если так, то существует вероятность, что местоположение рая связывалось с полярной звездой, вокруг которой вращаются все остальные звезды. Изначально птицей-душой, или психопомпом (перевозчиком души), был гриф, и я предполагаю, что эта полярная звезда была частью созвездия в северном ночном небе, которое в прошлом отождествлялось с грифом или, по крайней мере, с птицей жизни и смерти. Эту птицу, в свою очередь, можно отождествить с птицей творения, которой поклонялись мандеи, езиды, «люди истины», «чистые братья» и арабы доисламского периода, часто временно останавливавшиеся в Харране, — все эти народы почти наверняка позаимствовали определенные аспекты своих религий у сабеев, прямых наследников древнейших неолитических сообществ Верхней Месопотамии.

Чтобы глубже исследовать эту возможность, необходимо принять во внимание некоторые астрономические факторы. Сегодня небо выглядит не таким, каким его видел наблюдатель, скажем, за 9500 лет до н. э., когда были построены самые древние неолитические памятники юго-восточной Турции. Из-за колебаний оси вращения Земля медленно раскачивается наподобие волчка. Этот эффект приводит к тому, что звезды медленно перемещаются в направлении, противоположном своему ежедневному движению, со скоростью одного градуса за семьдесят два года; таким образом, полный цикл занимает 25 770 лет, хотя обычно его округляют до 26 000 лет. Вследствие этого двенадцать зодиакальных созвездий, а также все звезды на ночном небе изменяют свое местоположение по отношению к эклиптике' — траектории солнца на небосводе (см. главу 4).

Кроме так называемой «прецессии равноденствий», колебание земной оси вызывает смещение северного полюса неба, или точки, вокруг которой для наблюдателя с Земли вращаются звезды. В течение цикла продолжительностью 26 000 лет небесный полюс описывает окружность, захватывающую несколько ярких и не очень ярких звезд, которые по медленной спирали поочередно занимают позицию на полюсе, а затем покидают ее. Сегодня ближе всего к северному полюсу неба располагается Полярная звезда, самая яркая звезда созвездия Малой Медведицы, но в 2800 г. до н. э., перед началом эпохи пирамид, ее место занимал Тубан из созвездия Дракона.

Для того чтобы учесть воздействие прецессии и понять, каким видели ночное небо наши далекие предки в эпоху раннего неолита, я попросил моего коллегу, инженера Родни Хейла, ввести требуемые координаты в компьютерную программу «Skyglobe 36». Программа позволяет представить, как выглядело небо в любой точке земного шара в любой момент времени за последние 30 000 лет.

Так мы выяснили, что в 9500 году до н. э. поблизости от северного полюса не было ни одной звезды, хотя сам полюс располагался рядом с созвездием Геркулеса. Потребовалось сдвинуть небесный свод к 11 000 г. до н. э., чтобы найти предыдущую полярную звезду — ею оказалась Вега, самая яркая звезда созвездия Лиры. Эту роль она играла на протяжении двух тысяч лет, приблизительно с 13 000 г. до н. э., когда большая часть северного полушария еще не освободилось из тисков последнего ледникового периода и племена позднего палеолита (древний каменный век) вели кочевой образ жизни, занимаясь охотой и собирательством.

Открытие, что в период строительства самых ранних фаз Гебекли-Тепе и Карахан-Тепе на ночном небе не было полярной звезды, поначалу озадачило меня и заставило сомневаться в правильности избранного пути. Тем не менее я подумал о том, что значение созвездия Лиры, в состав которого входила полярная звезда, могли понять еще племена эпохи позднего палеолита, а затем передать это знание строителям неолитических комплексов на юго-востоке Турции — несмотря на то что не существовало прямых доказательств деятельности людей эпохи палеолита в районе Санлиурфы^{67}.

В греческой мифологии созвездие Лиры представляло знаменитую лиру, или арфу, которую бог Гермес изготовил из раковины для своего сводного брата Аполлона. Тот, в свою очередь, передал ее своему сыну Орфею, музыканту аргонавтов. Звуки этого инструмента не только очаровывали слушателей, но также были способны освободить жену Орфея Эвридику из загробного мира. После смерти Орфея от рук менад, безумных почитательниц бога Диониса, лира была превращена в одноименное созвездие.

История Орфея чрезвычайно интересна, но я не видел в ней связи с верой сабеев в Мистерию Севера или с неолитическими сооружениями на юго-востоке Турции. Затем я обратился к астрономии древнего Вавилона. Жители Шумера и Аккада называли это созвездие Радитартаку (вавилоняне и ассирийцы — Кариб-Бархаты) и представляли как одну из трех птиц, сопровождавших бога Мардука (созвездие Геркулеса) в ночном небе^{68}. Тот факт, что в древней астрономии созвездие Лиры ассоциировалось с птицей, подтверждается и его латинским названием Aquilaris и изображением в виде орла, держащего в когтях знаменитую лиру^{69}. Следует также отметить, что созвездие Лиры, и в особенности Вега, ассоциировались с «орлом арабов»^{70}.

Но еще важнее для нас тот факт, что созвездие Лиры когда-то называли Vultur cadens — «падающий грифон», то есть стервятник^{71}. Но если в эпоху раннего неолита гриф был символом переселения душ, значит ли это, что созвездие Лиры приобрело птичьи атрибуты еще раньше? Может быть, когда-то Вега обозначала ворота в небесную обитель, которую считали местом, куда попадают души после смерти?

Нам с Родни Хейлом не удалось найти явной астрономической связи между этой группой звезд и Гебекли-Тепе или Карахан-Тепе. Это противоречило имеющимся фактам. Поэтому мы вернулись к программе «Skyglobe» и попробовали выяснить, гелиакический восход какого созвездия наблюдался в 9500 г. до н. э. на юго-востоке Турции в день летнего солнцестояния, поскольку именно в этом направлении были ориентированы многие колонны в Карахан-Тепе. Довольно быстро мы определили, что это были Весы. В древности это созвездие отождествляли с весами правосудия, хотя когда-то его звезды были просто «когтями» Скорпиона^{72} — созвездия, которое на берегах Евфрата знали еще в 2000 г. до н. э. Несмотря на явную связь со Скорпионом, в некоторых древних культурах эту группу звезд представляли как небесную змею, или дракона^{73}. В частности, древние евреи называли это созвездие Акраб и ассоциировали его змеевидную форму с израильским племенем дан, эмблемой которого считалась змея^{74}.

Затем я вспомнил о Т-образной колонне с резьбой в виде вертикально расположенной змеи; эта колонна была найдена в Карахан-Тепе и, по всей вероятности, была ориентирована на северо-восток, то есть на точку восхода солнца в середине лета. Другие подобные колонны были найдены в Гебекли-Тепе^{75}. Мне почему-то вспомнился серый скорпион, выползший из-под украшенного резьбой камня в Карахан-Тепе: может быть, это своего рода знамение? Может быть, звезды созвездия Скорпиона помогут объяснить, почему эти древние сооружения были повернуты к «вратам рая» на севере ночного неба? Может быть, эта информация поможет мне найти древнюю полярную звезду и созвездие, которые на самом деле олицетворяют веру людей эпохи неолита в космическую птицу жизни и смерти?

С такими мыслями я наконец обратился к созвездию Лебедя, небесному лебедю рая.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ КРУГ ЛЕБЕДЯ

Как мы уже убедились, в 9500 г. до н. э. не существовало полярной звезды — на ее месте зияла пустота. Единственным напоминанием о близости северного полюса служили околополярные звезды, вращавшиеся вокруг этой оси и никогда не заходившие за горизонт. Среди них был Денеб, самая яркая звезда созвездия Лебедя, или небесного лебедя, которого также называют Северным Крестом. Эта звезда сразу же привлекла наше внимание, потому что в ту далекую эпоху на широте, соответствующей юго-востоку современной Турции, она вращалась вокруг небесного полюса, касаясь северного горизонта в нижней точке, через которую проходил меридиан север — юг — воображаемая линия, при помощи которой астрономы делят небесную сферу.

Может быть, эта звезда играла важную роль в жизни наших предков эпохи раннего неолита, когда сооружались первые в мире религиозные здания? В таком случае необычная траектория Денеба 11 500 лет назад была не единственной причиной интереса к этой звезде — мы обнаружили, что звезды созвездия Лебедя находятся в самом центре Млечного Пути, где они отмечают начало так называемого Большого разрыва, полосы межзвездной пыли, в которой зарождаются новые звезды. Эта темная область простирается до того места, где звезды Стрельца и Скорпиона отмечают точку, в которой солнце пересекает Млечный путь при движении по так называемой линии эклиптики. Здесь Большой разрыв расширяется подобно устью реки. Такие же темные области имеются и на других участках Млечного Пути, но Большой разрыв самый значительный и важный из них.

Кроме того, нельзя не учитывать факт, что перед рассветом в день летнего солнцестояния в 9500 г. до н. э. когти Скорпиона, которые во многих древних культурах ассоциировались со змеей или драконом, располагались над горизонтом, обозначая основание Млечного Пути, который принимал более или менее горизонтальное положение, закручиваясь по спирали против часовой стрелки по направлению к звездам созвездия Лебедя, висевшим над самым северным горизонтом. Я уверен, что ряды камней в Карахан-Тепе и культовые здания в Гебекли-Тепе были ориентированы в направлении меридиана, который пересекала звезда Денеб в нижней точке своей траектории в ту далекую эпоху (даже несмотря на то что некоторые каменные колонны ориентированы на северо-запад — под углом приблизительно 17,5 градусов к западу от севера, в направлении точки захода Денеба в 9025 г. до н. э.). Даже после того, как в 9300 году Денеб перестал быть околополярной звездой юго-востока Турции, заходя на северо-западе и восходя на северо-востоке, культовые здания других неолитических стоянок, таких, как Невали-Чори и Чейеню-Тепеси, продолжали ориентироваться на север, в направлении рая, на который указывал Денеб и звезды созвездия Лебедя. Если это действительно так, то нельзя считать совпадением, что через тысячи лет то же направление считалось местом Первопричины у сабеев и их преемников — мандеев, езидов и «чистых братьев» (см. главу 3).

Но даже если принять гипотезу, что люди эпохи раннего неолита проявляли интерес к Денебу и созвездию Лебедя, действительно ли их особый взгляд на космос оставался неизменным на протяжении тысячелетий, и если так, то почему? Любопытно, конечно, что почти горизонтальное положение Млечного Пути связывает когти Скорпиона со звездами созвездия Лебедя на заре самого длинного дня 9500 г. до н. э., но этого явно недостаточно. Я не понимал, почему Денебу должно придаваться такое значение — это всего лишь тринадцатая по яркости звезда на ночном небе.

В Европе еще с классических времен созвездие Лебедя ассоциировалось с небесным лебедем, летящим вдоль Млечного Пути, но этот образ явно ничего не говорил жреческой элите за 9500 лет до н. э. Как же они интерпретировали эту заметную группу звезд?

В 2000 г. до н. э. — а возможно, и гораздо раньше — на берегах Евфрата в Верхнем и Нижнем Ираке созвездие Лебедя воспринималось как Небесная Птица. На шумерско-аккадском языке его название звучало как Ку-Заба (у вавилонян и ассирийцев Итгиур-кисти), что значит «лесная птица»^{76} — его отождествляли с ястребом, который «обычно живет на лесных деревьях»^{77}. Это была одна из трех птиц — вместе с созвездиями Лиры и Альтаира — которые «нападали» на верховного бога вавилонян Мардука, отождествлявшегося с созвездием Геркулеса. Мы еще убедимся в тесной мифологической связи между созвездиями Лебедя, Лиры и Альтаира — в легендах, имеющих отношение к небу, все они выступают в роли небесных птиц. Более того, самые яркие звезды этих созвездий, соответственно Денеб, Вега и Альтаир, образуют в ночном небе заметную фигуру, которой астрономы дали название Летний Треугольник.

В арабской мифологии созвездие Лебедя отождествлялось не с лебедем, а с птицей Рох или Рух, мифической птицей, которую также называли Анка^{78}. Арабы называли созвездие Лебедя разными именами, но все они имели отношение к птицам. Так, например, это был ал-Таир ал Ардуф (Альтаир), или Летящий Орел, ал-Даджаджа, или Курица, ал-Катат — дичь вроде пятнистой куропатки или рябчика, Риджл ал-Катаи из мифов, езидов, символом которой была птичья лапа (см. рис. 6). Ал-Катат также называли голубя^{79}, что напоминает о деревянных идолах у монумента Кааба в Мекке, который, как мы выяснили в предыдущей главе, первоначально-был святыней сабеев. Кроме того, в этом названии просматриваются ассоциации с птицей Анфар в мифе творения езидов, которую описывали как белого голубя, а также с голубем, которого выпускали в небо мандеи во время своих обрядов. Может быть, все эти птицы были памятью о важной роли созвездия Лебедя?

Как мы видели в предыдущей главе, доисламские богини ал-Лат, ал-Узза и Манат (или Алат) упоминались в так называемых «сатанинских стихах» как лебеди, и это не просто метафора. Подобно Афродите, Венере и другим богиням любви на Ближнем Востоке и в Азии, три арабские богини ассоциировались с птицами, обычно с голубями, гусями или лебедями, которые считались вечными символами любви, чистоты и преданности. Мы знаем, что в классической мифологии созвездие Лебедя ассоциировалось с Венерой^{80}, и поэтому у нас есть все основания также связывать с ним банат Алла, или «дочерей Аллаха». По всей вероятности, в доисламскую эпоху сам Аллах отождествлялся с одним из голубиных идолов Мекки, а тот факт, что Кааба когда-то была святыней сабеев, позволяет предположить, что изначально Аллах был синонимом Первопричины, в честь которой сабиане устраивали праздник Мистерии Севера.

Не существует свидетельств, напрямую указывающих, что голубь Святого духа в иудеохристианской традиции когда-либо связывался с созвездием Лебедя, хотя как птица он имеет общее происхождение со всеми небесными птицами, которые, как мы видим, отождествлялись с этим созвездием. В качестве руах — «дыхания», или «Духа Божьего» (у греков рпеита) — который носился над водой в первой главе Книги Бытия^{81}, голубь является еще одной птицей творения Ближнего Востока, подобно Анфару у езидов или Йя в теологии «сынов истины». Обратившись к звезде Денеб (астрономы называют ее альфой Лебедя), мы обнаруживаем, что своим названием она обязана арабскому ал-Данаб ал-Даджаджа, или хвост Курицы^{82}, тогда как римляне называли ее Os Rosae, или «Лицо Розы», что в очередной раз напоминает нам о любви и верности. Праздники сабеев в честь Мистерии Севера включали специальную церемонию, известную как «вдыхание аромата розы»^{83}, что вызывает в памяти ассоциации с мистическим символом «розового креста», или розы на кресте. Может быть, все это полузабытые воспоминания о былом значении Денеба в религиозных таинствах?

Созвездие Лебедя часто называют Северным Крестом, потому что его звезды, каждую ночь опускающиеся за западный горизонт, удивительным образом напоминают распятие. Его связь с христианством прослеживается еще в античный период, когда его называли «Распятием», «Крестом Христа» и «Крестом св. Елены»^{84}. Последнее название связано с находкой креста, на котором распяли Иисуса, императрицей Еленой, матерью римского императора Константина Великого, во время ее знаменитого паломничества в Иерусалим в 327 г. н. э. Начиная с XVII века в иллюстрированных планисферах созвездие Лебедя иногда изображалось в виде распятого Иисуса, а шесть его самых ярких звезд соответствовали терновому венцу, трем гвоздям в ладонях и ступнях, ране от копья на бедре и, наконец, Священному Сердцу.

Отождествление созвездия Лебедя с Распятием, которое для христиан всего мира служит символом смерти и воскрешения, относится к 592 г. н. э. В этом году св. Григорий Турский (544–595), французский епископ и историк, написал трактат под названием «De cursu stellarum» («О пути звезд»). Сочинение предназначалось для обучения монахов, чтобы они могли вести отсчет времени суток по положению созвездий (эта идея была позаимствована у египетского монашества), и в нем упоминается crusern maiorem, «Большой Крест»^{85}. В нем не только указывалось, что это звезды в созвездии Лебедя, но также сообщалось, что слева от него находится греческая буква «альфа» (А), состоящая из звезд созвездия Дельфина, а справа «омега» (W), сложенная из звезд созвездия Лиры^{86}. «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец», — эти слова в Откровении Иоанна приписываются воскресшему Христу^{87}, подтверждая, что созвездие Лебедя отождествлялось с распятием. Точно неизвестно, когда впервые появилось христианское понятие Большого Креста, но высказывается предположение, что это могло произойти в эпоху Константина Великого, который сделал христианство государственной религией Римской империи^{88}.

Первые отцы церкви возражали против использования деревянного креста в качестве символа веры, считая его языческим идолом^{89}. Однако из-за того, что в греческом варианте имя Христа начинается с буквы С, христиане вскоре стали использовать крест в качестве знака — обычно на лбу — принадлежности к общине. Однако не существует свидетельств, что первые христиане изображали распятие в произведениях религиозного искусства — эта казнь считалась варварской и позорной, ей подвергались лишь рабы и выходцы из низших классов. Ее запретили только при императоре Константине I, в начале четвертого столетия н. э., и именно поэтому до V века существовало лишь несколько изображений распятия. Один из таких примеров — это антихристианская (по всей видимости) карикатура на колонне в Риме, датируемая периодом с 193 по 235 г. н. э. На ней изображена распятая фигура с ослиной головой, а рядом надпись: «Алексимен поклоняется своему богу» — вероятно, автор имел в виду Иисуса Христа^{90}.

Единственное заслуживающее внимание изображение сцены распятия, относящееся к этому периоду, обнаружено на греко-римском амулете середины III века, который хранился в берлинском музее, но пропал во время Второй мировой войны. На нем изображена человеческая фигура с сомкнутыми коленями и склоненная в одну сторону на типичном кресте для распятия (рис. 7), что очень похоже на произведения христианского искусства. Легко ошибиться и принять этот амулет за изображение Христа, если бы не надпись на греческом языке: Orpheus Bakkios, или «вакхический Орфей»^{91}. То есть это изображение Орфея, поэта, музыканта и бога загробного мира, который был основателем орфических мистерий в Греции.

Эта связь с Орфеем чрезвычайно важна, потому что изображения на греко-римских фресках и мозаиках, где он укрощает диких животных волшебными звуками своей лиры, очень похожи на образ Иисуса как Доброго Пастыря («Я есмь пастырь добрый», Евангелие от Иоанна 10:14) — именно так его чаще всего изображали первые христиане, что можно увидеть в знаменитых катакомбах Рима. Общепризнано, что статуи и фрески с изображением гладко выбритого (как римляне) Христа в короткой тунике либо с ягненком на плечах, либо с лирой или флейтой в руках скопированы с изображений Орфея. Эту явную связь между иконографией Иисуса и языческого бога Орфея иногда объясняют тем, что способность языческого бога усмирять диких животных, его путешествие в загробный мир и насильственная смерть напоминали христианам об Иисусе.

Прежде чем распятие стало самым главным символом христианства, напоминающим о смерти и искуплении, на кресте изображали не Иисуса, а Орфея. Этот факт смущает современных ученых, поскольку кроме ассоциаций со смертью и воскрешением языческих богов растительного мира, таких, как греческий Дионис или римский Вакх, которые могут рассматриваться как предтечи Христа в том, что связано со смертью и воскрешением^{92}, никакого другого объяснения найти не удается. Тем не менее знание того, что греки ассоциировали созвездие Лебедя с Орфеем, позволяет взглянуть на нашу проблему под другим углом зрения.

Первоначально в эллинистическом мире созвездие Лебедя обозначалось греческим словом Omis, то есть «птица», — скорее всего потому, что его звезды представлялись в виде одной из стимфалийских птиц, опасных созданий, которые поедали людей и якобы гнездились в лесах вокруг Стимфалийского озера в Аркадии. Возможно, они были связаны с тремя птицами бури из месопотамского мифа. Истребление стимфалийских птиц считается третьим из двенадцати подвигов Геракла.

Кроме того, созвездие Лебедя отождествлялось с божественным Орфеем, вознесенным на небо в образе лебедя после жестокой смерти от руки менад, чтобы он мог быть рядом со своей любимой лирой — созвездием Лиры. Согласно легенде отрубленная голова Орфея продолжала петь и после того, как ее бросили в реку Гебр, пока на острове Лесбос ее не выловила жрица, поместив в пещеру в качестве оракула. Там голова не перестала предсказывать будущее даже после того, как ее стала мучить змея. И замолчала лишь тогда, когда Аполлон обратил ее в камень^{93}.

Мне показалось, что в этом мифе просматривается связь с использованием черепов в качестве оракулов в неолитическом культе мертвых, и рассказ о смерти Орфея отражает память об этих древних традициях. В связи с этим следует отметить, что Орфей пользовался особым почитанием у высших слоев общества христианской Эдессы^{94}, на месте которой сегодня находится поселок Санлиурфа, а также связь между сабеями Харрана и орфическими мистериями Греции, главным символом которых была змея, обвившаяся вокруг космического яйца^{95}. Еще важнее для нас тот факт, что согласно легенде сабеи использовали «говорящие» головы для предсказания будущего^{96}. Это можно рассматривать как еще одно подтверждение, что сабеи унаследовали некоторые элементы своей религиозной практики от неолитических племен, живших в этой местности за много тысяч лет до них.

Не менее важным следует считать открытие, что Орфея ассоциировали с распятием и в первые века христианской эры даже могли отождествлять с Христом. Упоминавшаяся выше гемма с надписью «вакхический Орфей» указывает на то, что его древний культ связывали с символом креста и что именно это стало основой роли созвездия Лебедя как crusem maiorem, или «Большого Креста» в раннехристианской традиции. Поэтому вполне возможно, что знакомый образ креста, в V веке позаимствованный христианами Рима, на самом деле происходит от крестообразной формы созвездия Лебедя, которому поклонялись язычники, почитатели Орфея.

Вся эта информация важна в качестве основы, но ее одной недостаточно, чтобы подтвердить связь между созвездием Лебедя и храмами эпохи раннего неолита на юго-востоке Турции. Затем я узнал, что созвездие Лебедя, как и созвездие Лиры, называли Vultur cadens, «падающий грифон», или стервятник^{97}. Зная о том, что центральным мотивом неолитического культа мертвых в Верхней Месопотамии и в Чатал-Хююк в центральной Турции был гриф, я понял, что первоначально его небесным аналогом считалось созвездие Лебедя, а не Лиры. Может быть, в те далекие времена оно было «полярной» звездой, куда направлялись души людей после смерти, а также одетые в перья шаманы, жреческая элита, управлявшая культовыми центрами Верхней Месопотамии в эпоху раннего неолита?

В пользу этого вывода свидетельствует связь между созвездием Лебедя и мифической птицей Рох, или Рух, что делает эту группу звезд еще одним возможным кандидатом, наряду с созвездием Лиры, на олицетворение «орла арабов»^{98}, которому поклонялись бедуины на юго-востоке Турции — особенно с учетом того, что созвездие Лебедя по-арабски называется ал-Таир ал Ардуф (Альтаир), или Летящий Орел.

Отождествление созвездия Лебедя с арабской птицей Рух также указывает на непосредственную связь с Анфа-ром, космической птицей езидов, которая, по всей вероятности, имеет отношение к тотему в виде птицы, или санджаку. В таком случае шест санджака, где помещается фигурка птицы (см. рис. 3), представляет собой то, что специалисты в области космологии называют космической осью, которую все древние культуры связывали с axis mundi, «осью мира» — точкой, вокруг которой вращается и Земля, и космос, так что северный полюс является центром вращения неба.

Каждая культура имела свою axis mundi, как правило, расположенную в месте, которое также считалось центром родины данной культуры. Эта ось обычно обозначалась камнем в форме яйца, который греки называли ом-фалос, что значит «пуп». Это название свидетельствует, что космическую ось рассматривали как пуповину, снабжающую Землю жизненными соками из источника космического творения. Вспомним о Гебекли-Тепе, название которого переводится с турецкого как «пуповинная гора», что указывает на идею омфалоса, священного центра, непосредственно связанного с северным полюсом неба^{99}.

В Древних космологиях разных народов космическая ось — она могла быть связана с меридианом север — юг или с Млечным Путем^{100} — представлялась в виде Мирового Древа, такого, как Иггдрасиль в норвежской мифологии. Ствол дерева находился в нашем мире, корни в преисподней, а ветви достигали неба, которое также называлось «верхним миром», «небесной землей» или «звездной землей».

Во многих случаях Мировое Дерево охраняла змея, обвившись вокруг его основания. В норвежских мифах змей Нидхегг обвивает корни Иггдрасиля, а на самом дереве сидит орел; в древней месопотамской мифологии орел, сидящий на вершине Мирового Дерева, поедает детенышей змеи, охраняющей дерево. В греческом мифе многоголовый змей Ладон сторожит дерево с золотыми яблоками в саду Гесперид, а у индусов королевская кобра Мучалинда живет на дереве змеиного короля, под которым медитирует Будда. Обратившись к индийской мифологии, мы обнаруживаем рисунки и статуи Кришны, танцующего на змее с семью головами, которая символизирует перевернутое Мировое Дерево с капюшонами в виде корней. Образ змеи универсален и включает в себя змея-искусителя, который в иудеохристианской мифологии стережет дерево жизни и смерти и обманывает Еву, первую женщину, чье имя (его произносят как хавва/хевиа/шава) в древнееврейском языке имеет два значения — «жизнь» и «змея»^{101}.

Если корни Мирового Дерева охраняла змея, то на его ветвях, доходивших до самого неба, часто сидела птица. В дополнение к приведенным примерам можно вспомнить попугая, который балансирует на ветвях Мирового Дерева в мифе индейцев майя, или историю из кельтского мифа о боге Ллеу, который принял облик птицы. Антрополог Мирча Элиаде (1907–1986), считавшийся высшим авторитетом в том, что касалось шаманизма, полагал, что представление о птицах, сидящих на Мировом Дереве, нередко было отражением веры в то, что души людей ждут на дереве в облике птиц, прежде чем воплотиться на Земле:

Если Мировое Дерево (космическая ось) отождествляется с Млечным Путем^{103}, то можно надеяться, что птица на вершине Дерева представляет собой некий небесный объект, расположенный в том месте, где Дерево достигает северного полюса неба, — в самой северной точке. С точки зрения космологии в этом есть смысл, хотя тут мы сталкиваемся с серьезной, проблемой — последний раз северный полюс неба соприкасался с Млечным Путем приблизительно в 13 200 г. до н. э., еще до того, как полярной звездой стала Вега. До этого полюс на протяжении многих тысяч лет медленно пересекал Млечный Путь, максимально углубившись в него в 15 500 г. до н. э.

Осознав это, я понял, что постепенно приближаюсь к разгадке того, почему созвездие Лебедя играло такую важную роль в мировоззрении древних людей. Дело в том, что за 15 000— 16 000 лет до н. э. Денеб был. ближайшей к северному полюсу неба звездой^{104}, то есть фактически полярной — хотя она и не стояла на месте, а описывала в ночном небе крошечную окружность. После того как приблизительно в 15 000 г. до н. э. Денеб удалился на довольно большое расстояние от северного полюса неба, его место заняла другая звезда из созвездия Лебедя, дельта Лебедя, которая находится на левом крыле небесной птицы^{105}. Эта звезда оставалась полярной вплоть до 13 000 г. до н. э., когда она уступила свое место Веге из созвездия Лиры, указывавшей на северный полюс неба вплоть до 11 000 г. до н. э.^{106}

Зная, что созвездие Лиры никогда не приближается к Млечному Пути и что единственным созвездием, пересекающим северный полюс неба при прохождении через Млечный Путь, является созвездие Лебедя, можно ли идентифицировать эту группу звезд как «древесную птицу», о которой писал Мирча Элиаде? Если да, то поможет ли это объяснить, почему жрецы эпохи раннего неолита интересовались этим созвездием, ориентируя свои каменные храмы и дороги на меридиан, где созвездие Лебедя, находившееся в центре Млечного Пути, каждую ночь медленно опускалось за северный горизонт или где после 9300 г. до н. э. оно перестало входить в число околополярных и всходило на северо-востоке неба? Это объяснение выглядело самым логичным.

В таком случае что можно сказать о змее у основания Мирового Дерева? Удастся ли нам идентифицировать и ее? Может быть, она тоже участвовала в формировании космологической картины мира в эпоху раннего неолита? Сегодня мы стоим на пороге астрологической Эры Водолея, когда будет наблюдаться гелиакический восход этого созвездия в день весеннего равноденствия — в течение 2160 лет, или одной двенадцатой прецессионного цикла продолжительностью 25 920 лет. Когда это произойдет, мы оставим позади Эру Рыб, в которой жили со времен Христа. Ей предшествовала Эра Овна, а до нее — если вести отсчет в обратном направлении — Тельца, Близнецов, Рака и Льва (последняя закончилась приблизительно в 9200 г. до н. э., когда человечество перешло от охоты и собирательства к обработке земли).

Но мне хотелось бы вернуться еще дальше назад по шкале времени, в Эру Скорпиона, в период между 16 500 и 14 300 гг. до н. э. Именно в эту эпоху сначала Денеб, а затем дельта Лебедя оказывались на месте полярной звезды. В те далекие годы на востоке предрассветного неба в день весеннего равноденствия были видны звезды созвездия Скорпиона — в том самом месте, где спустя час должно было взойти солнце. Млечный Путь располагался вертикально, от созвездия Скорпиона до того места, где в районе северного полюса неба находилось созвездие Лебедя, или космическая птица. Учитывая, что народы в разных частях света отождествляли созвездие Скорпиона с небесной змеей, можно ли считать его звезды той самой «змеей», которая обвивала основание Мирового Дерева (Млечный Путь)?

Если данная гипотеза верна, это значит, что понятие Мирового Дерева имеет астрономическую природу и возникло в ту эпоху, когда созвездие Лебедя находилось вблизи северного полюса ночного неба, приблизительно в 15 000 г. до н. э. Но тогда возникает еще одна загадка — в этот период большая часть северного полушария находилась в тисках последнего ледникового периода.

Но больше всего меня интересовал вопрос, что эта новая информация может рассказать о доисторических культовых центрах, таких, как Карахан-Тепе на юго-востоке Турции. По всей видимости, они ориентированы одновременно на Денеб и меридиан, а также на точку восхода солнца в день летнего солнцестояния, где в 9500 г. до н. э. когти Скорпиона обозначали место, откуда поднимался вверх Млечный Путь. Может быть, после 13 000 г. до н. э., когда Денеб и дельта Лебедя уже перестали быть полярными, созвездие Лебедя, отождествлявшееся с птицей на Мировом Дереве, сохранило свое мифологическое значение, а Денеб продолжали считать вечной Северной Звездой?

Не могло ли созвездие Лебедя стать символом космической оси, подобно птице на верхушке санджака езидов или двух каменных тотемных столбов, найденных Харальдом Хауптманом в Невали-Чори (см. рис. 3 и 4)? Эти столбы были увенчаны изображением человеческих голов, из верхней части которых выпархивает птица — в одном случае явно гриф. Может быть, звезды небесной птицы представлялись в виде небесных врат, входа в загробный мир? Может быть, сабеи поклонялись Мистерии Севера именно потому, что в их религии нашла отражение чрезвычайно древняя вера в могущество созвездия Лебедя как Первопричины — в буквальном смысле источника самого Бога?

Эти гипотезы, которые могут показаться неправдоподобными, предполагают, что где-то на евразийском континенте[1] народы эпохи раннего палеолита создали законченную космологическую систему, которая в неприкосновенности сохранилась до настоящего времени, по-прежнему формируя магическо-религиозную практику традиционных шаманистических культур, особенно в различных районах Азии. Более того, это же мировоззрение лежало в основе культа мертвых эпохи раннего неолита, в котором гриф отождествлялся с космической птицей, образованной звездами из созвездия Лебедя, и воспринимался как средство переноса души — эти представления неолитические культуры унаследовали от своих предков эпохи позднего палеолита.

Но была ли эта космология действительно палеолитического происхождения? Неужели она сохранилась вплоть до эпохи неолита? Действительно ли звезды созвездия Лебедя представлялись космическими вратами, связанными не только с переселением душ, но и с космической жизнью и смертью? Единственный способ найти ответ на этот вопрос — исследовать магические обряды и религию примитивных племен американского континента и попытаться выяснить, не сохранились ли в них эти глубокие представления о космосе.

Традиционные теории, касающиеся первых жителей американского континента, утверждают, что они попали туда в эпоху последнего ледникового периода через перемычкуна месте современного Берингова пролива, который отделяет Сибирь от Аляски. По мнению ученых, эта миграция имела место приблизительно в 9500–8000 гг. до н. э., незадолго до внезапных климатических изменений, в результате которых ледяные поля быстро растаяли, а образовавшаяся вода затопила проход на Аляску. Благодаря этой узкой полоске суши большие группы охотников и собирателей из Азии освоили новые земли, в результате чего сформировались культуры коренных жителей Америки, по всей видимости, находившиеся в изоляции от остального мира вплоть до открытия Колумба.

Однако большинство современных антропологов отвергают эту широко распространенную теорию происхождения коренных американцев, возражая, что она не может объяснить постепенное появление первых поселений людей на всем американском континенте, которое наблюдается в конце последнего ледникового периода. Должны были существовать и другие пути миграции, скорее всего морские, причем некоторые специалисты считают, что эти пути проходили через юго-восток Азии и даже Австралию. Более того, найдены свидетельства, что некоторые из древнейших обитателей Америки прибыли на лодках из Европы в поворотный период ледникового периода, приблизительно в 15 000 г. до н. э.

Долгое время считалось, что первыми американцами были люди, принадлежавшие к культуре «Кловис», сформировавшейся около 11 600 лет назад. Свое название древняя культура получила в честь места, где впервые были найдены свидетельства ее существования, — города Кловис в американском штате Нью-Мексико. Отличает эту культуру уникальная технология обработки камня, в том числе легко узнаваемая форма двусторонних лезвий с характерными канавками, получивших название «наконечники Кловис».

Несмотря на многочисленные свидетельства о существовании более древних культурных слоев в различных местах Северной Америки, большинство специалистов, занимающихся доисторическим периодом, отказывались верить в такую возможность. Однако когда ученые попытались проверить теорию миграции первых американцев через перемычку на месте Берингова пролива, выяснилось, что в Сибири не найдено никаких свидетельств технологии обработки камня, аналогичной технологии культуры Кловис. Доктор Брюс Брэдли из Смитсоновского института в Вашингтоне, специалист по доисторическим технологиям обработки кремня, заинтересовался сходством между наконечниками Кловис и технологией обработки камня у племен культуры Солютре, которые жили на юго-западе современной Франции, а также в соседних Испании и Португалии приблизительно 20 000— 17 000 лет назад. Он посетил музеи Франции, в которых хранятся тысячи каменных орудий Солютрейской культуры, и убедился, что они не только повторяют уникальный стиль каменных орудий культуры Кловис, но и выполнены по той же самой технологии.

Это было невероятное открытие — просто немыслимое для многих специалистов. Они требовали дополнительных доказательств, прежде чем признать, что древними предками коренных американцев были европейцы. Дополнительные свидетельства связи Солютрейской культуры с культурой Кловис появились после того, как в Кактус-Хилл, штат Вирджиния, был найден обоюдоострый наконечник, изготовленный в технике Кловис, но оказавшийся старше этой культуры (датируемой приблизительно 11 600 г. до н. э.) как минимум на 4000–6000 лет. Наконечник был больше похож на орудия Солютрейской культуры, изготовленные ранее 15 000 г. до н. э. По всей видимости, он являлся свидетельством промежуточной стадии между технологиями Солютре и Кловис, что добавляло достоверности выдвинутой гипотезе.

Учитывая сходство между наконечниками Солютре и Кловис, а также найденным в Кактус-Хилл, Брюс Брэдли и его коллега по Смитсоновскому институту Дэннис Стэнфорд высказали предположение, что в конце последнего ледникового периода, т. е. приблизительно за 15 000 лет до н. э., обитатели Западной Европы при помощи той же техники мореплавания, которой пользуются инуиты Аляски, преодолели тающие льды и глетчеры на обтянутых шкурами животных лодках и добрались до американского континента^{107}.

Независимо от того, подтвердится ли эта необычная теория, а также от ее неприятия ведущими специалистами но доисторическому периоду^{108}, у меня есть серьезные подозрения, что магическо-религиозное мировоззрение первых коренных американцев испытывало сильное влияние шаманизма, сформировавшегося в Евразии. После того как перемычку на месте Берингова пролива затопило водой и возможности вернуться в Азию уже не было, космологические идеи, попавшие в Америку этим путем, развивались в изоляции, и это значит, что если они похожи на мировоззрение других шаманистических культур древнего мира, то объяснить это сходство можно лишь общим происхождением, датируемым эпохой палеолита.

Если мне удастся обнаружить поклонение созвездию Лебедя, космической оси и Млечному Пути у коренных жителей Америки, это существенно повысит шансы, что моя теория, связанная с космологическими корнями неолитического культа, окажется верна. Как мы увидим в следующем разделе книги, это направление поисков дало мне первый из главных ключей, помогающих лучше понять мышление тех, кто 11 500 лет назад построил на юго-востоке Турции самые древние из известных нам каменных храмов.