Младший сын 2

Глава 1

После звонка дочери Турсун встал из-за стола и немного походил по кабинету. Паршивка таки продолжила встречаться с этим «соседом» родины матери. Следовало ожидать.

Он нисколько не обольщался насчёт мнимого послушания своей дочери, давным-давно творившей всё, что она сама хотела. Но всё же было несколько неприятно, что на его слова «забьют» прямо сегодня.

С другой стороны, а сам в её годы? Он слегка ухмыльнулся, вспоминая достаточно бурную молодость.

Стоило признаться самому себе, что реальных рычагов влияния на дочь у него нет. К сожалению. Как говорит этот малолетний недомерок Бахыт, «мы все свободные люди в свободном мире». Спорно, конечно, но в данном случае именно так.

Заставить Лолу нельзя, как бы сие ни было печально.

Что характерно, на землях самого Бахыта дочь вряд ли пошла бы против воли отца! И как раз-таки на земле самого поганца ему бы ничего не светило, будь родители девушки против![1]

Всё происшедшее, однако, имело и оборотную сторону. Помимо родительского участия, у Турсуна в только что состоявшейся беседе с дочерью был и второй вектор, профессиональный.

Пусть «кланы» и канули в Лету с появлением Статуса (официально), но отношения-то между людьми никуда не делись. Только оформлению официально больше не подлежали и письменно в виде устава не фиксировались (почти). Сами же «отношения» говорили, что у полицейской группировки, членом которой был лично Турсун, появились свои возможности в одной весьма деликатной ситуации.

Как ни парадоксально, но в качестве члена клана, Турсун должен был сказать и пацану, и дочери огромное спасибо (чего он в реальности делать и в мыслях не держал, разумеется – негоже уважаемому человеку пресмыкаться перед младшими): в МВД есть свои тонкости. Военная полиция, в частности, безраздельно царствует на «интегрирующихся» и «дружественных» территориях, где есть военные базы Федерации. И в силу неразвитости там законодательной базы и инструментов управления и контроля, стрижёт купоны так, что из метрополии гражданским коллегам можно только завидовать.

Одно время военная полиция структурно была независимой, но сейчас давно существовала в МВД на правах отдельного департамента. Зажравшегося у «интегралов» и периодически пытающегося запустить щупальца в Метрополию (где всё давно было поделено), что само по себе не могло найти понимания в кругах, довольных сложившимся status quo.

«По рукам» друг друга шлёпали при каждой удобной возможности. Сейчас, в свете иностранного подданства (или гражданства?) «кавалера» дочери, на территории Кадетского Корпуса можно было очень неплохо сыграть в игру «укуси соседа». Турсун прекрасно представлял алгоритмы действия своих военных коллег, дававшие гигантскую почву как для злоупотреблений (с его личной стороны), так и для вмешательств извне (со стороны группировки обычной полиции).

К сожалению, доверить такое деликатное дело «на месте» из своей структуры было некому, в силу цейтнота. С другой стороны, гражданский статус Лолы, и её эти «отношения» с пацаном как раз позволяли в качестве агента влияния со своей стороны использовать свою не по годам самостоятельную дочь (Турсун поморщился как от зубной боли). Правовую «базу» Турсун быстро набросал на листике, обдумывая варианты, затем сам набрал дочь.

– Да? – удивилась та, ответив сразу.

– Говори на туркане, – проворчал Турсун. – Вояк ещё нет?

– Военной полиции? Нет.

– Хорошо. Тогда слушай…

Военная полиция, однако, на вызов не торопилась. Карл успел и поговорить с «гостями», и попить с ними кофе (свой собственный, пришлось делиться), и проверить, как идёт регенерация «пострадавших», и минут пятнадцать просто полазить по сети.

От военпола первые люди прибыли только через час с лишним. Высокий капитан (лет тридцати) в сопровождении пары сержантов (лет на пять моложе) появились первыми. На три минуты позже прибежал подполковник-криминалист, судя по виду, явно оторванный от подушки.

– Ну что? Где кто? – развил бурную деятельность подполковник, сверкая очками и поздоровавшись за руку с капитаном. – Давайте быстрее, у меня ещё куча дел…

В этом месте фыркнули все присутствующие, поскольку «дела» подполковника были прямо написаны на помятом лице, в красных от недосыпа глазах и во всклокоченной шевелюре.

– Не так быстро, – хлопнула в ладоши метиска Лола, от чего все присутствующие испуганно подпрыгнули. – Извиняюсь, – засмущалась та. – Привычка… Вопрос номер один: полномочия приехавшей группы, номер мандата в регистрационной системе и списочный состав согласно электронной выписке?

Девчонка переводила взгляд с подполковника на капитана, и далее на сержантов, вопросительно подняв правую бровь (а повезло мальцу с невестой! хмыкнул мысленно Карл).

– Да чёрт его знает, оно же, поди, ещё не оформлено, – угрюмо буркнул капитан и полез в наколенный карман за планшетом. – Та-ак… На этапе регистрации, – добросовестно доложил военполовец, оторвавшись от комма через пять секунд.

– Гхм, – раздалось со стороны криминалиста. Тот был явно опытнее (потому что старше) и определённые моменты чувствовал «спиной». – Гхм-кхм!..

– Так а что я сделаю?! – взвился на ровном месте капитан, поворачиваясь к коллеге. – Ну на ускорь?! – капитан сердито сунул свой планшет подполковнику, но тот вежливо отвёл руку младшего по званию.

– Остаётся открытым вопрос вашего правового статуса, – деликатно напомнила метиска, наивно хлопая длинными ресницами и сверкая чистой беззаботной улыбкой вкупе с карими глазами. – Если вы просто поговорить, то это одно… Если вы официально, то… – она недоговорила, капитан скривился.

Обычная накладка. Оформление всегда отстаёт от реала, тут ничего не поделаешь. И не важно, что документооборот электронный: везде человеческий фактор, везде сроки прохождения информации и команд.

– Давайте не будем конфликтовать, – быстро сориентировался в обстановке подполковник, поднимая вверх пустые ладони. – Давайте вы пока нам расскажете, что случилось? И по какому поводу вызов, ещё и с криминалистами? Давайте начнём сначала. Кто нас вызывал?..

Капитан снова поморщился: формально, несмотря на более высокое звание, подполковник находился в его распоряжении, поскольку сервисная функция. В реале же, капитан знал коллегу давно. Тот действительно был калачом тёртым и славился тем, что из всех передряг выходил без потерь (а в аппаратных и подковёрных играх поднатореть время было. И то сказать, за результаты конкретной экспертизы заинтересованные стороны порой платят больше, чем стоят апартаменты-студия в новом доме).

– Вызов сделан со служебного терминала… – начал было Карл, поднимая над столом свой комм, но метиска его вежливо перебила.

– Извините. Это было третье в списке событий. Запись беседы ведётся? – она снова обвела присутствующих военполовцев наивным взглядом карих глаз.

– Пока нет, – пожал плечами капитан. – А зачем?

– Я бы попросила, – деликатно пожала плечами Лола. – На официальный терминал, по процедуре.

Присутствующие военполовцы напряглись и глубоко вздохнули. Получасовое дело (съездить – посмотреть – забрать, кого надо – сдать, куда надо – свободны) грозило обернуться чем-то более серьёзным.

– Не надо было на комм отвечать, – тихо пробормотал подполковник, глядя в пол, затем поднял глаза, вздохнул и клацнул тумблером. – Запись ведётся в соответствии с… подполковник Экгердт…

– На территории Корпуса произошло нападение на несовершеннолетнюю, покушение на групповое изнасилование, – чётко затараторила «под запись» Лола (как будто артистка, удивился Карл, с интересом слушая по второму разу в чужой интерпретации то, что он и так видел до этого лично). – Отягчающими обстоятельствами является анамнез потерпевшей. Конкретно: острое полиморфное психотическое расстройство, диагноз в медкарте Корпуса, электронный документ государственного образца, подтверждённый…

Ещё через одну минуту Карл сидел во вращающемся кресле, улыбаясь как дебил; пялился на метиску и думал, что наблюдает самый настоящий спектакль. В принципе, девочка говорила только правду и ничего кроме правды. Но в её исполнении, основной проблемой следствия стали порванные трусы Ирмы, против четырёх ножевых ранений пацанов-четверокурсников (из них три человека – опасно для жизни. Причём у одного – более одного такого опасного ранения, потому что были перерезаны сразу две артерии на двух ногах).

– …таким образом, пребывающее на территории Корпуса гражданское лицо, являясь. м-м-м… – в этом месте она вопросительно покосилась на Бахыта.

– Гражданином, – односложно уронил тот, также с любопытством прислушиваясь к происходящему.

– …являясь гражданином другого государства, вынуждено было пресечь максимально эффективным способом противозаконные действия кадетов мужского пола.

– Где пострадавшие? – включился в «разговор» капитан, умевший определять акценты самостоятельно и не купившийся на риторику девчонки.

В принципе, он уже сориентировался: просто так, обычные кадеты бухать на территории и не могут, и не станут (для начала, где б взять на это денег). Если кадеты не простые, да ещё и вчетвером, то как-то вывернуться из ситуации они, скорее всего, надеялись. Ну не совсем же кретины? Значит, родители и Семьи за спинами там в порядке.

Если «вписываться» за девчонку, можно потом натолкнуться на скоординированное противодействие четырёх не самых мелких семей, которые своих чад будут защищать до последнего, это понятно.

Если же, оставаясь нейтральным, в рамках закона подыграть кадетам… Скажем так, этот вариант был перспективнее и явно нравился капитану больше. В противниках в таком случае будет лишь родня девчонки (ещё недавно психически нездоровой и сидящей на какой-то терапии).

– О каких именно пострадавших вы говорите? – метиска не дала отклониться в нужную сторону.

Карл мысленно похихикал.

– Девочка-кадет, пострадавшая первой по хронологии, находится здесь, перед вами. – Продолжила Лола. – Нападавшие госпитализированы и находятся в реанимационных камерах.

Капитан скривился. Подполковник весело хихикнул (в отличие от капитана, он в данном деле участвовал исключительно «за зарплату»; и лично ему никаких «левых» плюшек не светило ни в практическом приближении, ни даже в теории). Сержанты заинтересованно забросили в рот по кубику жвачки, с интересом следя за развитием событий.

Теперь с пацанами первыми не поговоришь, грустно подумал капитан. В суде возникнут вопросы (а что там придётся оказаться, уже можно было не сомневаться): почему при опросе фигурантов хронология событий была нарушена на старте?

Но капитана было не так легко смутить, и он решил попробовать зайти с другой стороны:

– Спасибо за вводные, – как можно шире, он улыбнулся во все тридцать два этой бойкой метиске. – Один вопрос: а лично вы К Т О? Вы не в форме, на территории Корпуса, – капитан, изображая недоумение, повёл взглядом вокруг себя. – Я благодарен за участие, но с кем я разговариваю?..

– Законная представитель потерпевшей, согласно Закона о пациентах психиатрии, – пожала плечами в ответ Лола.

Лучше б не спрашивал, с грустью подумал капитан. Лучше б не спрашивал…

– Плюс, буду представлять в этом же деле интересы гражданского лица, у которого имеется жалоба на бездействие Государственных органов в правонарушении второй степени, – продолжила Лола. – Мен сенің өкілі боламын, жарай ма? – тут же быстро спросила она у Бахыта. (Я буду твоим представителем, хорошо?)

– Иә, - коротко кивнул тот, тоже с интересом наблюдая за развитием событий. (да)

– Будьте добры, давайте проверим ещё раз, прогрузились ли документы, – метиска, лучезарно улыбаясь, указала глазами на комм капитана, который уже давно вибрацией сообщил тому о входящей информации.

На самом деле, капитан уже всерьёз думал, а не спихнуть ли дело на кого-то иного. Во-первых, иностранец. Хотя надо ещё разобраться, что он тут делает на территории… Во-вторых, пострадавшая оказалась пациентом психиатрии, а это по-любому будет отягчающим для четвёрки кадетов, поскольку последствия насилия действительно в случае с психом могут быть самыми непредсказуемыми.

В-третьих, эта «законная представительница». Имеющая вид обычной спортсменки из физкультурного колледжа, но умеющая общаться с л и ш к о м грамотно. Как будто кто-то учил.

– Если не секрет, кто вы по образованию? – нейтрально спросил капитан, доставая комм и принимая мандат от регистрационной системы.

По процедуре, подобные нейтральные вопросы не запрещались и, даже будучи записанными, повредить не могли. Считалось, что таким образом можно установить эмоциональную связь с фигурантами, что делу только на пользу.

– Не имеет отношения к делу, – «сбрила» вопрос метиска. – Номер мандата в регистрационной системе есть? Будьте добры, перешлите мне вот сюда списочный состав по выписке… – Лола поднесла свой комм с активированным QR-кодом к комму капитана.

Которому не осталось ничего иного, как выполнить запрашиваемое.

– Господа, будьте добры, ваши служебные идентификаторы? – метиска очень грамотно вела свою линию, поскольку личности присутствовавших военполовцев по процедуре действительно требовалось подтверждать с максимально возможной достоверностью.

Подполковник, зевая, мазнул своим коммом над QR-кодом метиски и повернулся к Карлу:

– Коллега, а где у вас тут ординаторская? Мне по служебной необходимости…

Карл понимающе заржал и указал взглядом на нужную дверь: там находилась кровать, на которой криминалист мог спокойно поспать следующие полчаса или час, пока капитан делает свою работу.

Самый старший военполовец уверенно предполагал, в силу опыта, что будет дальше; потому не желал терять времени на неинтересный ему спектакль.

Повинуясь указанию «коллеги», подполковник прошёл в указанную комнату, закрыл за собой дверь на запор и Карл чудесно опознал в дальнейших звуках из-за двери скрип кровати (снова заржав на всю комнату).

Данная подоплёка, впрочем, остальными присутствующими осталась нерасшифрованной.

Сержанты вслед за подполковником мазнули по комму девчонки своими, затем то же самое проделал капитан. Заранее кривясь и предполагая развитие событий, не заставившее себя долго ждать:

– Господин капитан, – деланно удивилась метиска (на самом деле, наверняка откуда-то прекрасно знавшая полицейские реалии, потому что явно искала там, где надо искать. Если ты «в системе» и в курсе). – Вот ваш списочный состав группы, – она или хорошо играла, или действительно испытывала то самое сильное удивление, которое читалось на её лице. – А вот – ID ваших сержантов. Это не та группа, которая указана в выписке!

Капитан мысленно чертыхнулся, а вслух сказал очевидное (и ему, и, видимо, ей):

– Мы с сержантами из разных подразделений. Когда поступает команда на такой выезд, дежурный сотрудник, оформляющий группу, обычно вписывает первых попавшихся «физиков», – кивок на сержантов, – в мандат. Но поехать могут любые из тех, кто в готовности.

Капитан не стал озвучивать, что сержанты-«физики» на дежурстве банально спят. Как правило. И на выезд с их департаментом ездят те, кто ближе к дежурному (читай, те, кто пьёт чай в этот момент в кандейке). Подполковник-криминалист добросовестно оставил свой «пишущий» комм в режиме записи, которая не прекращалась; потому такими деталями капитан делиться не мог.

– Господин капитан, будем открывать дискуссию на тему Процессуального Кодекса? – картинно свела брови девчонка. Чтоб ей пусто было, уныло подумал капитан. – Или будем соблюдать закон? Вы не являетесь по факту группой, прописанной в ордере.[2]

Дело явно было тухлым. Если точнее, часов на пять-десять тягомотины (смотря как в суде пойдёт), и никаких дополнительных плюсов. Ни лично себе, ни подразделению, уныло думал капитан.

Приведение мандата в порядок заняло ещё полтора часа, которые опытный подполковник посвятил лично себе (в «ординаторской», откуда к окончанию разборок появился свежим и явно отдохнувшим. Гад, мысленно сказал сам себе капитан).

Освидетельствование девчонки (на которую покушались четверо пацанов-кадетов) было сделано по правилам, но давать правовую оценку происшедшему мог только суд.

Пацан-штатский, почему-то гуляющий по территории Корпуса с кинжалами (судя по нанесённым ранам), имел какой-то странный статус по решению суда (он что, в суде частый гость? на полсекунды заинтересовался капитан, но тут же выбросил чепуху из головы). Формально, иностранец даже аресту не подлежал, несмотря на четыре тела в реанимационных капсулах: какие-то тонкости и сложности с правовым статусом, который находился на этапе выяснения.

В суд, однако, ехать всё равно предстояло: во-первых, процессуальные нарушения со стороны военпола уже были зафиксированы записью. Кто ж знал, что непонятная девка будет так неплохо шарить в процедурах физподдержки следствия…

Во-вторых, хронологически первым шло заявление об особо тяжком преступлении против личности (а попытка группового изнасилования пациентки психиатрии, да на территории Кадетского Корпуса, это именно оно и есть. Ещё и с отягчающими).

В-третьих, согласно записи и сольного выступления этой метиски Лолы (будь она неладна, вздохнул капитан), это было только продолжение сюжета. А исходные события кейса – с её слов – это применение таззера по несовершеннолетнему. В исполнении, ни много ни мало, безопасника Корпуса.

Так-то, формально если, военная полиция обязана была и такие заявления принимать. Теоретически. Но на практике…

В-четвёртых, имел место пакет жалоб на бездействие Государства (и со стороны пацана-«резчика», и со стороны потерпевшей девчонки).

В общем, дело «воняло» изо всех дырок, а разбитная метиска явно в происходящем ориентировалась И ведь не выяснишь быстро, кто она… «Законному представителю», да в вопросах «бездействия Государства», в отличие от штатных сотрудников, представляться до суда в конкретном случае вовсе не обязательно: законом это не зря оговаривалось специально, как аналог «процедуры тайного покупателя», применительно к нюансам общественного контроля правоохранительных органов.

Будь проклята долбаная демократия, Статус и долбаные гражданские права. И те с-суки из «своих», которые учат штатских правильно ими пользоваться.

Один геморрой. Никакого навара. И в суд сейчас едь… И жалобу на безопасника прими… Бл#. БЕЗОПАСНОСТЬ ведь потом не будет разбираться, был ли выбор у капитана или нет – как будто эту жалобу можно не принять.

БЕЗОПАСНОСТЬ только запомнит фамилию «инициатора вопроса». О «бездействии Государства» в лице «…преступной халатности Безопасности». А инициатором обращения, естественно, определят такого-то капитана военной полиции, чьим личным ID зарегистрирован запрос на восстановление попранной справедливости со стороны гражданского населения. Бл#.