Младший сын 2

Глава 24

Посланные в этот полувоенный Корпус люди в положенное время не отзвонились. Так-то, задача была пустяковой: через организованный доступ к видеонаблюдению на территории, понять режим перемещения пацана там и дальше сработать по обстоятельствам.

За эту несложную задачу Боня был готов платить весьма неплохие деньги, что и сделал. Причём авансом.

Для восстановления status quo, от исполнителей ему нужны были всего лишь фото либо видео материалы. Всё.

Но ничего этого не было.

Ещё через пару часов он, подозревая неладное, буквально садился себе на руки. Чтоб не позвонить самому.

В итоге, плюнув на условности (лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас), он набрал-таки своего партнёра с просьбой перезвонить сотруднику сервисной компании. Товарищ не отказал и уже через пять минут отзвонился обратно:

– Долго говорить не буду. Доступ к камерам на территории аннулирован. На территорию проехали толпы полицейских, включая труповозку. От двух наших сотрудниц есть информация. – Боня понял, что речь о малолетних шлюхах, которые изредка работают у них и учатся при этом в Корпусе. – Резкое усиление режима, кто-то на территории погиб. Они подробностей не знают, но пока даже внутренние перемещения по территории без воспитателей всем кадетам ограничены.

– А по нашему мальчику ничего не известно? – Боня уже понял, что что-то пошло не так, но не спросить не мог.

– Они с ним не знакомы. Разные курсы. Справки наводить я им сам не дам: вдруг какой замес, а им у нас ещё работать и работать. Не хочу терять хороших, недорогих, добросовестных сотрудников. Вернее, сотрудниц, – собеседник хохотнул.

– Ну, не так им долго и работать у нас, – рассудительно возразил Боня. – Ровно до совершеннолетия, так что…

– Это не твоя тема, – перебил товарищ. – Не твой бизнес. Хочешь – подключайся к управлению, рули сам. Тогда я тебе слова не скажу. А пока за направление отвечаю я, решать тоже буду я. Согласен?

– Без вопросов, – удержался от ругани Боня и повесил трубку.

– Ну давай, понервничай тут ещё демонстративно, – пробормотал его собеседник в потухший экран. – Из-за своего говна других людей напрягать – это пожалуйста. А в руки себя взять – так нет сил…

– Я закончила, – говорит через некоторое время проекция Мадины. – Бахыт, вопросов не имею. Это ты и есть.

Одновременно с этими словами в «зале» материализовываются элементы обстановки и мебели.

– А раньше почему нельзя было мебель поставить? – с явным любопытством спрашивает Лола, направляя свою проекцию к одному из материализовавшихся диванов.

– Бахыт, какой доступ дать твоей спутнице? – Мадина игнорирует Лолу из-за отсутствия инструкций на её счёт. – Оговорюсь сразу: выше полного гостевого дать не смогу.

– А почему так? Что за ограничения? – живо интересуюсь, поскольку только сбоев у Мадины мне сейчас для полного счастья и не хватает.

– Сидите из какой-то дыры, – пожимает плечами проекция. – Через шлемы, а не костюмы. Параметров её тела для дальнейшей идентификации считать не могу. Параметры её мозга, в текущих условиях, с необходимым разрешением не считываются. Я не смогу её потом повторно идентифицировать, поскольку сейчас не в состоянии сделать качественный «слепок».

Лола явно не понимает, о чём речь, потому Мадина дожидается моей команды (которую ввожу от себя) и обращается к Лоле напрямую:

– Я сейчас тебя воспринимаю, как размытое пятно. Без строго индивидуальных, ярко различимых идентификационных признаков. По соединению вижу, что у вас с Бахытом общий шлюз. Но второй раз тебя не опознаю. – Затем она поворачивается ко мне. – Когда прибудете сюда, сделаю с неё «слепок» через костюм, на месте. До тех пор – только гостевой доступ.

– Да мне, в принципе, не особо актуально, – проекция Лолы поворачивается ко мне, демонстрируя удивление. – Ты позвал, я пошла. Самой мне тут что делать?

– Я из вежливости, – смущённо тру нос. – По мне, Мадина – одновременно и самое большое наше достижение, и что-то типа моего личного виртуального дома. Решил, находясь у тебя в гостях, чуть выровнять ситуацию. Как будто ты ко мне в гости заходишь.

– Лучше тогда в реале дом купить, – рассудительно замечает Лола. – Спасибо за приглашение, я пойду?.. Бахыт, не обижайся, но мне тут не очень интересно. А ты, видимо, сейчас будешь здесь работать?

– Она умная, – говорю Мадине. – И тактичная. – Затем оборачиваюсь к Лоле – Да.

– Всего доброго, – проекция Мадины вежливо кивает Лолиной спине, растворяющейся прямо в воздухе.

Министерство иностранных дел

Объединённые Жузы Илийского Орла

Министр иностранных дел Объединённых Федераций… Премьер-министр Объединённых Федераций… Министерство Юстиции Объединённых Федераций… секретариат Парламента Объединённых Федераций… Президент… Комитет независимой прессы… Агентство новостей № 1… Агентство новостей № 2… Агентство новостей № 3…

NOTE VERBALE

№. 01 … (#дата)

Уважаемые господа,

Ввиду наших внутренних технических осложнений, мы с сего момента вынуждены использовать упрощённые формы внешней коммуникации, включая официальные каналы дипломатической переписки.

Вместе с тем, в силу сложившихся добропорядочных традиций нашего мирного сосуществования, надеемся на всецелое сотрудничество с Вашей стороны.

Мы уверены, что Вы с пониманием отнесётесь к временному доминированию содержания наших сообщений над их формой. По крайней мере, на текущем временном отрезке, который, надеемся, не будет продолжительным.

Уведомляем вас о денонсации Запроса нашего Мажилиса о помощи с Вашей стороны, от (#дата), за подписью (#ответственное лицо в транскрипции на восточном туркане).

Настоящим уведомляем: данный запрос со стороны нашего Государства был выполнен с грубыми нарушениями нашего внутреннего законодательства. Он не может рассматриваться Вами, как валидный. Приносим глубочайшие извинения.

Настоящим уведомляем: разрешения на беспрепятственное пересечение государственных границ Илийского Орла, вне зависимости от видов транспорта, с сего момента недействительны.

Настоящим уведомляем: все граждане иностранных государств, не имеющие въездных отметок в биометрических электронных документах, на территории Илийского Орла с сего момента считаются террористами. Само их пребывание на территории Государства признаётся незаконным и приравнивается к террористической деятельности. К указанным лицам будут применяться все меры уголовного преследования, практикующиеся в Илийском Орле, вплоть до смертной казни.

Данная мера является вынужденной и продиктована исключительно внутренними проблемами Илийского Орла. О ревизии наших добрососедских отношений речь не идёт.

Благодарим за оказанную помощь.

Для ускорения взаимодействия между нашими Государствами, просим активировать дополнительные возможности защищённого электронного обмена документами на тот случай, если на территории Илийского Орла есть граждане Федераций, не имеющие официальных въездных отметок официальных пограничных пунктов пропуска.

Электронные реквизиты нашей стороны для установления такого канала …

Электронная печать Министерства иностранных дел

Объединённые Жузы Илийского Орла

Из шлема вылезаю только через три часа, поскольку задач много. Делать их некому. Не делать – нельзя.

Мадина говорит, что в этом местном шлеме более трёх часов в сутки лучше не сидеть, поскольку сделан он убого и что-то там в голове с нейро фазами может сотворить.

Лолы рядом с собой предсказуемо не обнаруживаю. Отправляюсь по коридору, ориентируясь на запах с кухни.

– Освободился? – с тенью лёгкой улыбки спрашивает Лола, помешивая какое-то рагу в казане.

– Да как сказать… только начали намечать, что надо сделать, – говорю, как есть. – Она не может сама генерировать решения. Только, в лучшем случае, предлагать варианты на основании каких-то шаблонов, по аналогии. По имеющимся задачам у неё база «знаний» ноль, потому…

– Присоединяйся, – Лола ставит на стол две тарелки и придвигает к себе одну из них.

Какое-то время молча жуём, затем я не выдерживаю:

– Ты заставляешь меня чувствовать себя ущербно и неловко, – откровенно вываливаю, что думаю в этот момент.

– Что сподвигло…?! – улыбка Лолы становится ещё шире.

– А мать всегда говорила: в отношениях все некомфортные моменты всегда надо проговаривать. – Отвечаю, не отвлекаясь от рагу. – А то через некоторое время отношений не останется, будут только неловкие моменты. Как скомкавшиеся жгуты набивки на диване: и двух штук хватит, чтоб бессонную ночь обеспечить.

– В чём ущербность ситуации? – Лола выныривает из каких-то своих мыслей и с любопытством смотрит на меня.

– Ну, я думал, ты будешь как минимум поражена, – обескуражено кошусь на её шлем, лежащий у стены прямо на полу. – Искусственных интеллектов в мире считанные единицы. Таких продвинутых, как у нас, с эвристическим диалоговым режимом, хорошо если полдесятка. Да и то не факт…

– А-а-а, ты об этом, – с облегчением выдыхает Лола. – Ты старался, а я без восторгов, да? Не грузись… Я далека от техники. Знаешь, вот почему-то ну ни капли не интересно, как там у робота что замыкает. И почему этот его «диалоговый режим» так героичен. Ну извини! Тем более, в первую минуту я её восприняла, как ещё одну бабу.

– Нет, не баба. Абсолютно точно – робот. Если твоим языком.

В этот момент комм Лолы начинает подпрыгивать от вибрации на столе, норовя подобраться поближе к краю.

Лола отвечает, односложно перебрасывается парой фраз со звонящим, затем отключается и встревоженно смотрит на меня:

– Там родители Ирмы приехали. Я же её попечитель официально, вот меня и уведомили. Они там её отключать и ещё что-то делать собираются.

В Корпус прибегаем взмыленными. Территория большая, от ворот шагать далеко.

На обычно шумных аллеях и дорожках сейчас никого, как будто все вымерли.

До медблока доходим, не встретив практически никого (не считая то ли местного патруля по территории, то ли его аналога, я не разбираюсь).

В комнате, где обычно сидит Карл (либо его сменщики), нет никого.

Лола сверяется с чем-то в своём комме и уверенно направляется во второй блок к реанимационным капсулам.

Возле капсулы Ирмы обнаруживаем высокую женщину слегка за сорок и холёного мужчину.

Несмотря на почти преклонный (по моим меркам) возраст, формы женщины впечатляют даже меня. Внешне, кстати, её родство с Ирмой не вызывает сомнений.

– Кажется, начинаю понимать, в кого внешностью уродилась наша Ирма, – тихо говорю на туркане, чтоб поняла только Лола. – Давай, начинай выступать. Отчим, кстати, козёл…

– Вижу, не мешай, – Лола крепко сжимает мою ладонь, явно прислушиваясь к их разговору.

Они стоят вполоборота к нам и не обращают на нас никакого внимания. В принципе, с учётом того, что я одет в местную форму, могли принять и за местных учащихся.

– … дорогая, я понимаю, как тебе сейчас тяжело, но давай смотреть правде в глаза. Органы ещё как-то можно пристроить. Если сейчас, пока она ещё живой овощ, их аккуратно и быстро изъять, они ведь кому-то могут спасти жизнь!

Отчим (судя по всему) Ирмы почему-то ни слова не говорит о деньгах, хотя именно о них и думает. Это вижу даже я, значит, и Лола тоже.

– Пошли, – беру Лолу за руку и подхожу к капсуле.

– Извините за беспокойство, – вопреки нашему этикету, обращаюсь сразу к матери.

По правилам, конечно, полагается спрашивать разрешения мужчины для того, чтоб заговорить с его женщиной. Но тут не значит у нас, да и мужчина он ещё тот, судя по сказанному…

– Мы случайно услышали, о чём вы говорите. Я могу спросить ваше решение касательно этого предложения? – киваю в сторону мужчины. – Мы с Ирмой не чужие, Лола вообще её представитель в суде. Могу спросить, как вас зовут?

– Норма, – чуть удивляется женщина с неуловимой толикой досады.

Странно. Такое впечатление, что она спокойнее Лолы в этой ситуации.

– Я могу спросить ваше решение касательно дальнейших реанимационных мероприятий? – повторяю вопрос, поскольку Норма молчит.

– Врачи говорят, особого смысла нет. – Осторожно опускает взгляд мать Ирмы.

– Ирме не поможешь, – слишком энергично отрезает отчим. – А так, её органы могли бы спасти чьи-то жизни. – Он поощряюще и вопросительно смотрит на меня, как будто подбадривая к следующему шагу.

Да без проблем.

– Давайте мы выкупим у вас права всех родственных согласий? Которые необходимы для изъятия органов? – решаю идти ва-банк.

Если мать сейчас бросится, значит, всё в порядке. И наоборот…

Виснет достаточно неловкое молчание. Спокойно смотрю на Норму, игнорируя её текущего мужа.

Она кусает нижнюю губу и беспомощно смотрит на мужика.

– Это очень сложный вопрос – многозначительно говорит он. – Нужно составить полную смету всего и согласовать цену каждого органа. Которая бы и вас, и нас устроила.

– Я могу спросить, зачем вам это надо? – прорезается наконец мать Ирмы. – Врачи выдали заключение. Оно однозначно. Что изменит ваш шаг?

– Я плохой переводчик, и не смогу точно сказать на вашем языке. А в оригинале вы не поймёте.

– Что за язык? – Вспыхивает интересом отчим.

– Язык Пророка.

– Не знаю, – с досадой цыкает он, поворачиваясь к жене.

– Так всё же? Зачем вам это надо? – повторяет вопрос Норма.

– Там, откуда я родом, уныние считается за очень большой харам. Грех, по-вашему. Ещё большим грехом считается не верить в то, что Бог может всё. Эвтаназия – тоже большой харам. – Коротко поясняю абсолютно реальные резоны. – Если капсула «держит» Ирму – значит, пусть «держит». Ибо на всё Воля Аллаха, и ничто в мире да не случится без Воли Его. Но вам этого не понять.

– Нам нужно посоветоваться, – по новой оживляется отчим Ирмы, оттаскивая жену за руку к самой дальней стене.

Норма не была ни в чём уверена.

С одной стороны, было что-то неправильное в решении родной матери отключить капсулу.

С другой стороны, иных вариантов не было. На резонансное происшествие, чуть не само министерство экстренно собрало целый консилиум врачей, пусть и онлайн. К этому консилиуму подключили и саму Норму.

Сразу несколько разнопрофильных врачей, использовав капсулу в режиме необходимых исследований, пришли к единогласному выводу: не жилец.

Медтехника в Корпусе была новой и дообследования не требовалось.

Фактически, Ирма уже умерла. Если смотреть физически. Вопрос только, применять ли куда-либо или нет её ещё живые органы.

Через какое-то время после конференции, на комм матери Ирмы пришли независимые друг от друга заключения от авторитетных клиник, письменно фиксировавшие итоги онлайн-консилиума.

Специальный коптер министерства обороны, поданный прямо на крышу, очень возбудил Эрвина, её нынешнего мужа, который чуть не силой притащил её сюда.

«Чтоб не откладывать сложных вопросов…»

– Норма, договаривайся с дурачком! – жарко зашептал муж. – Ты не видишь? Он заплатит, сколько скажем! Это даже выгоднее, чем несколько недель размещаться через клиники!

– Слово какое-то нехорошее, размещаться, – вздохнула Норма, в душе признавая правоту слов мужа.

– Ты мать, женщина, в стрессе! Ты сейчас не точно оцениваешь ситуацию, а эмоциями! – продолжал кричать шёпотом супруг. – Если деньги у пацана есть, пусть платит выкуп! Он же с востока! У них выкуп за невесту – вообще святое дело! Вот, сейчас найду и перешлю тебе… Ну обычаи у них такие! И для нас это оптимальное решение!

– Она моя дочь, – Норма грустно посмотрела на Эрвина.

– А она при чём?! – искренне удивился тот. – О ней и речи нет. Пусть пацан чехлится! Если такой обеспеченный… Ну давай представим, что Ирма жива! Она же обязана была бы позаботиться о будущем своей матери?! Покидая страну и оставляя тебя одну, например?! – подчёркнуто заботливо защебетал отчим Ирмы, мысленно прокручивая варианты, как быть, если жена откажется от денег пацана.

– Поступай, как знаешь, – устало выдохнула Норма, отвернулась и заплакала.

– Хорошо. Тогда я от имени нас обоих, как родителей, – деловито и сосредоточено кивнул муж, направляясь к однокурснику Ирмы.

К его удивлению, парень не стал ни спорить, ни вообще разговаривать.

– Назовите сумму, – поощрительно кивнул он на пространное вступление Эрвина.

– Тут надо составить список с ценами, – уверенно кивнул отчим Ирмы, чётко зная, что делать дальше. – Есть усреднённые цены биржи доноров…

– Итого сумму скажите? – невежливо перебил пацан.

Эрвин был хорошим специалистом и считал быстро. Подсчёт итогов он окончил уже через несколько минут. К его удивлению, парень лишь мельком скользнул взглядом по цифре:

– Пойдёмте до ближайшего банкомата.

Когда через полчаса парень вышел из-за экрана банкомата с большой пачкой денег в каждой из рук, Эрвин его даже где-то зауважал. За решительность и доступ к т а к и м ресурсам… А что он ими так глупо пользуется – так это его личное дело. Может, он потом сам эти органы знает, куда продать… чуть выше среднерыночной цены, мелькнуло у Эрвина. Берёт у нас всё тело оптом, а сдавать будет в розницу.

– Теперь к нотариусу, – неожиданно влезла в разговор девчонка. – Оформим нотариально ваш отказ от соответствующих прав и ваше письменное согласие на установление родственных отношений между мной и Ирмой.

– Это к ней, – Эрвин с тоской стрельнул взглядом в сторону Нормы. – Я отчим, официально не удочерял. У меня прав нет. Но Норма всё подпишет.

– А пока женщины у нотариуса оформляются, мы с вами деньги пересчитаем, – рассудительно кивнул парень. – Тут очень большая сумма. Вы не против, если нотариус зарегистрирует сделку полностью? Включая передачу денег вам от меня, в обмен на права от Нормы на Лолу?

Оказывается, эту девчонку звать Лолой, весело подумал Эрвин.

А вслух всё так же весело сказал:

– Да вообще без проблем. Доход от донорства, включая органы, налогами же не облагается. В таких случаях, как наш, в том числе. Как скажете. Нотариус – значит, нотариус.