Младший сын 2

Глава 20

От переговоров с Гуйчем в комме отрываюсь от того, что Ирма наступает мне на ногу под столом и упирается локтем в рёбра. Указывая глазами на преподавателя.

Абсолютно невыразительная женщина средних лет, оказывается, обращается ко мне.

– Извините, я не следил за ходом занятия, – честно говорю ей, – вы не повторите суть вопроса?

– Ваша вежливость может сравниться только с утончённостью ваших манер, молодой человек, – бесстрастно замечает местная преподаватель.

Как будто я ей что-то должен.

На местные занятия попал за компанию с Ирмой.

Не откладывая в долгий ящик, оплату за гипнообучение Лолы медицине мы ещё вчера утром внесли авансом. Теперь Лола в течение минимум недели должна ходить в специализированный государственный центр и «учиться». Медицина, оказывается, в их стандарте имеет очень серьёзные информационные блоки и даже удовлетворительное усвоение, получается, в несколько раз сложнее, чем выучить с ноля новый язык.

Кто бы мог подумать.

Работники Вана, слава Аллаху, до места добрались. Сейчас они заняты монтажом и установкой новой базовой станции, но там работы не на один день. К сожалению.

С лечащим врачом Ирмы мы тоже связались. Врач долго разговаривала с Ирмой, потом Ирма заполняла какие-то тесты по сети и в итоге доктор сказала: возможно, на Корпус и можно забить без вреда для будущего, но ответ получим через пару дней. Ей надо понаблюдать Ирму и интерпретировать результаты заполненных тестов.

Потому, Лола пока постигает медицину, мы с Ирмой пока ходим на занятия.

А поскольку учебное заведение Ирмы местами военное, обучающиеся регулярно имеют и практические занятия. Ну, как занятия… Бегают командами друг за другом по различным типам местности и расстреливают друг друга капсулами с краской.

Интересно, если честно.

Первое время смотрел на их «полигонные игры» с трибуны. Потом, когда против команды Ирмы поставили этих троих мудаков, понял, что на трибунах не усижу. Спасибо местному преподавателю, разрешил участвовать сразу.

В процессе наблюдения, ещё на трибунах, я понял: для эффективной стрельбы людей против людей, опыт тира не поможет. Вернее, может служить лишь подготовительной ступенькой для общей командной игры, но именно что лишь одним из многих элементов подготовки.

Тонкостей была масса. Ирма, в отличие от меня, знала необходимую теорию. Я, в отличие от неё, имел искру и, как кажется, знал, что этой искрой делать на практике.

В общем, как ни парадоксально, но «команду мудаков» мы вынесли. Мелочь, а приятно.

Да и сама игра, если честно, интересная. Хоть и называется формальным словом «Занятия».

Попутно сделал в памяти зарубку, переходящую в вопрос к самому себе: а к чему готовятся местные Федерации, если они детей с пятнадцати лет учат эффективно убивать себе подобных? Причём методично, с теорией, с практическими отработками, с реальной (почти) практикой… на разных вариантах местности.

Видимо, Гуйч прав: мы действительно закуклились у себя и многого о местных не знаем.

Ещё заметил, что здесь некоторые грани моей искры работают совсем не так, как дома. Например, моя ветеринарная искра (она же искра пастуха), помимо прочего, тут даёт возможность чувствовать чужое внимание (что при перегоне и выпасе стада совсем не бесполезное качество).

Или, возможно, дома я никогда не имел дела с таким количеством незнакомых людей в течение короткого времени?

На данном этапе я явственно чувствую, что преподаватели заинтересованы мной гораздо больше, чем стараются показать.

По некоторому размышлению, прихожу сразу к двум выводам. Первый: даже здесь можно прокачиваться в направлениях, которые «спят» у нас (ну кто бы у нас мог за мной так пристально наблюдать? Вернее, кому бы он было нужно? Я среди такого количества народу одномоментно почти не вращался, стараясь избегать людных мест. Это сёстры старшие, те да… они любили шум и общество…).

Ко второму выводу меня сподвигает одна из преподавателей на этом занятии. Я тихо сижу на задней парте рядом с Ирмой и ещё более тихо общаюсь в комме с Гуйчем и одним из наёмных отрядов в режиме конференции (уточняли маршруты, возможности прохода через перевалы, чтоб не обходить их по четырёхсотмильной дуге; наличие воды на разных маршрутах и всё аналогичное, по теме).

В содержание предмета до последнего момента не вслушивался, поскольку мне это не надо.

Её язвительное замечание насчёт утончённости моих манер и вежливости меня особо не трогает, но есть и обратная сторона момента: к учителю, пытающемуся научить неразумное подростковое стадо хоть толике ума, всегда и везде следует относиться с уважением, это аксиома.

– Мне сейчас искренне неловко, – поднимаюсь со стула, поскольку она тоже стоит. – Я здесь ненадолго, потому не следил за ходом занятия. Мои извинения ещё раз, а какова была фабула вопроса? Или ваш вопрос адресован не мне?

По аудитории раздаются смешки, как будто я сказал что-то смешное. Впрочем, пёс с ними, дела до местных мне нет. И я здесь вовсе не для того, чтоб впитывать в себя местные «премудрости» (с моей точки зрения, весьма спорные).

– Вопрос адресован вам, – спокойно кивает преподаватель, вызывая ещё один всплеск смешков. – Но в свете вашего нетривиального амплуа, с вашего позволения, теперь задам ещё пару вопросов.

– Я в вашем распоряжении, – вежливо киваю.

Надо будет потом спросить у Ирмы, почему они постоянно веселятся? Она, кстати, местами тоже.

– Вопрос первый, для нашего взаимного расширения кругозора. Что общего и какие различия, навскидку, между нашим заведением и местом, где вы учились у себя? На том уровне, который вы можете проанализировать в этом возрасте? – спрашивает она нейтрально. – Я не претендую на экспертную оценку систем образования в вашем исполнении. Но всем однозначно интересно сравнить реалии, пользуясь присутствием представителя той стороны Статуса.

– Сравнение систем образования – однозначно не мой уровень, – сразу обозначаю границы диалога, поскольку Ирма делает мне зачем-то знаки, чтоб я отвечал как можно подробнее.

Ладно, чего ради неё не сделаешь.

– Приятная самокритичность, – кивает преподаватель. – И всё же?

– Я бы начал с целей и задач. Я немногое успел увидеть тут, но первое, что лично мне бросается в глаза, это… – чуть заминаюсь, подбирая точные слова. – Мне кажется, мы с вами приходим в учебные заведения с разными целями. И у нас, кстати, в этом возрасте очень многие учатся удалённо, выбирая лишь конкретные курсы из лицея либо колледжа.

– А он откуда? – раздаётся с первого ряда. – Откуда этот человек вообще?!

Преподаватель морщится, поднимает в ту сторону сжатый кулак и говорит уже мне:

– Откуда вы? Это может быть важно для понимания.

Интересно, а как называется этот предмет? Надо будет потом узнать у Ирмы. Что-то мне подсказывает, если спросить об этом прямо сейчас, это будет не совсем правильно. Даже искры руководителя не надо, и так чувствую…

– Объединённые Жузы Илийского Орла. Самая большая в мире степь, самое большое в мире поголовье мясных и мясо-сальных баранов, среди которых почти нет шерстяных пород. Третье на планете поголовье крупного рогатого скота. – Коротко цитирую анонс туристического буклета, рассчитанного на то, чтоб в два слова объяснить гостю с другого края земли, куда он приехал и чего ему здесь следует ждать. – О, ещё у нас самое большое в мире поголовье коней, включая скаковые и мясные породы. – Подумав, добавляю. – Из скаковых, преимущественно марафонцы. Не спринт.

Шум в классе неожиданно стихает.

– Кратко и ёмко, – уважительно двигает подбородком преподаватель.

– А разве баранов у них больше всех? – раздаётся снова всё тот же неугомонный голос. – Разве это точно?

– Я сказал, мясных и мясо-сальных пород, – повторяю для дилетанта с нужным акцентом.

– А как же Зелёный континент? – не унимается высокий светловолосый тип на первом ряду. – У вас что ли поголовье больше, чем у них?

– Конечно, – уверенно киваю. – Вы и они считаете в головах. И это правильно, но с одним допуском. У них – девяносто процентов поголовья будет шерсть, не мясо. Ну, шерстяные породы, а не мясные. Одна голова у них в среднем почти в два раза легче нашей, если считать живым весом. После забоя, у нас в среднем получается более сорока пяти процентов выхода «мясо-сало» с одной туши. У них – чуть больше тридцати пяти процентов. И главное: мы шерстяными породами не занимаемся вообще, все наши бараны – мясные. Потому, если брать по мясу, они слабее в разы. А другая метода подсчёта нам не интересна. Вы же у барана едите мясной выход, а не виртуальное количество голов в ведомости. Не знаю, как сказать точнее на вашем языке…

По рядам в очередной раз катится негромкий смех.

– Очень познавательно, но мы уходим от темы, – врезается преподаватель, почти упирая открытую ладонь в лоб блондина с первого ряда. – Спасибо за такое иллюстративное макроэкономическое позиционирование, это было так же ёмко. Возвращаемся к предыдущему вопросу. Так что образование? – она вопросительно смотрит на меня.

– Различные цели у процесса. Они определяют уже все производные, включая инструменты достижения и результаты. Я у вас практически ничего не видел ещё, но из того, что бросилось в глаза: у нас стремятся дать фундаментальные теоретические знания. А вы как будто упрямо нарабатываете какие-то навыки. – В аудитории снова повисает тишина, потому добавляю. – Я не претендую на точность вывода, но вы спросили – я ответил. Это моё субъективное мнение.

– Очень интересно, – задумчиво хмурит брови местная учительница. – А можно пару иллюстраций по этому вопросу? По аналогии с экономикой и поголовьем баранов?

– Мой опыт у вас пока ограничивается тем, что видел вот прямо тут, плюс как готовилась к занятиям Ирма.

При этих словах Ирма многозначительно хмыкает со своего места. Возможно, я зря дал понять, что мы ночевали в одном доме? Впрочем, какая теперь разница.

– Самое первое, что бросилось в глаза. Такие объёмы бесполезной в общем-то информации, которые заставляют учить напамять у вас, в первую очередь вырабатывают в учащихся дисциплину и покорность, – иллюстрирую, как просят. – Вторым предметом сегодня была литература. В обязательном порядке, не спрашивая ничьего желания, задали выучить какой-то отрывок из вашей классики на пару листов, что займёт не один час личного времени. Как я понимаю, такие задания цикличны?..

– Резко, – смеётся всё тот же инициативный блондин. – Но где-то бесит, да… Зачем столько учить…

– Вы спросили, я ответил, – повторяю больше для преподавателя, поскольку она хмурится и собирается что-то сказать.

– А что в этом плохого? – она озвучивает-таки свой вопрос, явно будучи несогласной.

– Давайте сначала. Я вполне могу ошибаться, поскольку обсуждаемая тема может быть никак не моего уровня, – примирительно поднимаю ладони, чтоб не ронять авторитет местной учительницы. – Но у нас, на уровне задач Системы Образования, продекларированы определённые приоритеты. И вот у вас они, судя по увиденному мной, явно отличаются от наших. Как по мне, не в лучшую сторону.

– Интересно, – местная дама уже опирается об учительский стол. – И каковы же они у вас? В сравнении с нашими?

– Креативность и эвристическое мышление у нас, – чётко отвечаю, поскольку именно этот вопрос я действительно знаю неплохо в силу происхождения. – Нас мало. На огромной территории – очень незначительное, по вашим меркам, население. Коэффициент Полезного Действия для демографического ресурса – величина конечная, а не безграничная…

– Я оперирую этим понятием, – сдержанно улыбается женщина. – Странно слышать от учащегося.

– На задачи, где важны усидчивость и аккуратность, в нашем регионе есть неисчерпаемый ресурс: народ хань.

Ещё есть вотчина Хана Узбека, но этого озвучивать по ряду причин не буду…

– Хань идеальные исполнители, – продолжаю. – Соревноваться с ними в аккуратности и работоспособности лично у нас не получится генетически, это считается давно известным фактом.

– Мы наслышаны, – оживает соседка блондина. – А у вас для них открыты границы?

– Для сезонных работников и линейных операционистов ограничений нет вообще, – киваю. – Могут въезжать, когда и насколько хотят. Точность в управлении демографическими ресурсами подразумевает понимание их сильных и слабых сторон. Но при их потрясающей работоспособности, они имеют и слабые стороны. Если случается что-то нештатное, не предусмотренное инструкциями, это девять раз из десяти парализует любой ханьский коллектив.

– И что получается на выходе в вашем образовании? – напоминает преподаватель. – С вашими креативностью и эвристическим мышлением в приоритетах?

– У вас учат учиться, как мне кажется. Ну и просто учат. А у нас учат принимать точные решения, чтоб быть успешным человеком.

– А мы все – буквально неудачники? – сидящий передо мной повёрнут ко мне затылком, потому разворачивается на стуле, чтоб меня видеть.

– У нас с вами разное понимание успеха. Вы мыслите категориями общества и коллектива. Мне кажется, для вас успех – это занять своё место в уже сложившихся общественных отношениях либо в рамках, определённых окружающим коллективом. – Очень аккуратно формулирую мысли, поскольку и сам пока не всё понял по теме.

– А у вас? – вежливо спрашивает преподаватель, снисходительно улыбаясь.

– Наш успех, на уровне менталитета, больше связан с личностным ростом. Если уместно сравнение… Вам знакома концепция симфонического оркестра? – нахожу нужную аналогию и воодушевляюсь.

Теперь я точно смогу ей объяснить разницу.

По классу снова катится смешок.

– Да, это наше изобретение, продукт нашей культуры, – демонстративно вежливо кивает преподаватель.

– Ну извините, у нас это не так распространено… Ровно три таких оркестра на всю страну… Вот по аналогии с моделью симфонического оркестра, у нас выделяют три базовых социальных функции: исполнитель, дирижёр и композитор.

– Исполнители бывают разными! – пытается врезаться блондин и снова получает от преподавателя хлопок ладонью по лбу.

– Кто бы спорил! – искренне и энергично соглашаюсь. – Исполнитель может быть как виртуозом, так и полным ламером и чайником! И его игра оркестру может только повредить!

По классу снова катится весёлый ропот. Продолжаю, перекрывая шум голосом:

– У нас учат быть дирижёрами и композиторами, если пользоваться этой аналогией. А у вас воспитывают идеальных, виртуозных, творчески преломляющих задание, находящих собственные нетривиальные пути и с п о л н и т е л е й. Все прочие различия систем образования, как по мне вытекают из этой разницы.

Неожиданно в аудитории виснет звенящая тишина, которая лично меня выдёргивает из состояния эйфории.

Досадно, ведь так хорошо объяснил и подобрал иллюстрации.

Но кажется, я сказал что-то не то (и сходу не могу сообразить, что именно).

Педагог после моих слов явно излучает досаду (с моей искрой это чётко видно), потому пытаюсь сгладить момент:

– Можно ещё взять в разрезе предметов. Что-то у вас в разы лучше нашего, например, химия. Ваш уровень в этой области действительно запределен, как по мне. Если у вас в школе ТАКОЕ изучают… Лично я ничего не понял, – сознаюсь. – После ваших местных занятий по химии, начинаю понимать, почему в ЖонгГуо говорят, что у нас нет медицины.

– Дальше? – коротко кивает преподаватель.

– Есть просто сравнимые вещи, та же математика и физика. В какие-то предметы я не стал вникать, например, в ваше видение истории и в вашу литературу: у нас и то, и то своё. От ваших весьма отличаются…

– А математика у вас откуда? – явно пытается поддеть меня блондин.

Интересно, а ему я когда на хвост наступил?

– Для начала, предлагаю вспомнить, откуда взялось само слово алгебра!

Прохожу к доске и пишу на ней:

اَلْجَبْر,

– Кто-то может прочесть? – естественно, смотрю на блондина. – Это читается «аль-джебр», понятие из языка нашего Пророка. Ничего не напоминает по звучанию?

Блондин чуть краснеет, а аудитория снова хихикает, в этот раз вместе с преподавателем.

– На всякий случай, упреждая возможные вопросы. Насколько знаю, вашему алфавиту несколько сотен лет, никак не больше тысячи. А этому, – киваю на доску, – изрядно больше. Потому, кто первый ввёл понятие, ясно?..

– Резкое выступление, – тихо посмеивается Ирма, когда мы выходим с занятия. – Уверен, что оно того стоило?

– А какая разница? Сижу, делаю свои дела. Никого не трогаю. У меня, кстати, важный разговор был! И я его прервал из уважения к вашему преподавателю. Не понимаю твоих претензий. – Кратко и чётко поясняю свою позицию.

– Да я не в претензии, – хихикает Ирма. – Просто это было оч-ч-чень… ярко.

– Ну а я при чём? Она первая спросила; я искренне ответил, что вижу со своей колокольни. Говоря серьёзно, ваши преподаватели должны понимать, что у меня ещё могли не восстановиться мозги после понесённых психических травм, – хмыкаю. – Да и я на самом деле сказал, что думаю. Кстати, мог и порезче высказаться! Не стал. Никто не оценил.

– Куда резче? – широко открывает глаза Ирма. – Хорошо что не стал…

– Мог бы вообще сказать, что у вас в итоге вашей школы получаются не личности-генераторы решений. А идеальные рабы-исполнители. Исполнители чьих-то уже готовых решений, которых в течение многих лет взращивают нудные и однотипные задания, вроде ваших этих многотомных заучиваний ненужного бреда напамять на литературе. – Негромко поясняю Ирме детали, не вошедшие в беседу на занятии.

– Интересно, как учат у вас, – нейтрально замечает Ирма. – И о «бреде», – она выделяет последнее слово, – я бы не была столь категорична.

– У нас есть декларация, называется «Концепция Успешного Человека»…

Договорить нам не дают, поскольку к нам подходит группа из двух девочек и пары парней.

– Ирма, ну что, ты скидываешься? – у них в руках какой-то большой и нестандартный планшет с перечнем имён.

– Да, сколько надо? – чуть задвигаю Ирму себе за спину, зная, что у неё денег нет.

– Двадцать пять, – не поднимая глаз, сообщает один из парней.

Достаю из планшета нужную сумму и протягиваю ему.

– Что это было? – киваю вслед отошедшей четвёрке.

– Спасибо, – Ирма берёт меня под руку. – Да сборы на подарки преподавателям…

Вместо обеда, в перерыве между занятиями, мы заказываем на двоих пару сетов с доставкой из «КЕБАБА». Когда в местной столовой разворачиваем всё на столе, от соседних столов веет любопытством.

Поев, выходим из столовой.

– Домой ещё рано, – задумчиво размышляет Ирма. – Ещё два занятия. И тут пока нечего делать ещё почти час… О, ты же один тут живёшь! – Ирма как-то задумчиво смотрит на меня. – Погнали к тебе. Как раз никого…

Без дальнейших разговоров она подхватывает меня под руку и увлекает по аллее.

Мысли у меня в голове самые противоречивые.

С одной стороны, я думаю, что очень правильно истолковываю текущие намерения Ирмы.

С другой стороны…

Додумать несоответствие моих желаний канонам религии у меня не получается. Как только мы поворачиваем за угол, мой мозг вспыхивает разноцветной радугой и сверху опускается полная темнота.

– Девку тоже глуши! – Одетый в форму сервисного работника среднего возраста мужчина указывает своему спутнику взглядом в сторону Ирмы, поскольку его руки заняты таззером и свалившимся прямо на него, обмякшим в его руках, Бахытом.